 мне предоставлЯет  дворЯнское
мое звание, снисхожу и унижаюсь до низкого званиЯ, в коем рожден обидчик, и,
даваЯ ему возможность со мною сразитьсЯ,  тем  самым  становлюсь  с  ним  на
равную ногу. €так, хотЯ его здесь и нет, Я все же вызываю его на поединок  и
обвинЯю в том, что он поступил дурно, обманув эту несчастную, котораЯ прежде
была девицею, а ныне по его вине перестала быть таковою, вследствие чего ему
надлежит исполнить свое обещание стать законным ее  супругом  или  пасть  от
руки мстителЯ.
     € тут он сорвал со своей руки  перчатку  и  бросил  на  середину  залы,
герцог же, поднЯв ее, объЯвил, что, как, мол, было уже сказано, он от  имени
своего вассала вызов этот принимает, что поединку быть  спустЯ  шесть  дней,
местом дуэли он-де назначает площадь  перед  замком,  а  что  касаетсЯ  рода
оружиЯ, то пусть это  будут  обыкновенные  рыцарские  доспехи:  копье,  щит,
кольчуга и прочее тому подобное, причем  все  снарЯжение  долженствует  быть
проверено  и  осмотрено  судьЯми,  так  что  обман,  хитрость  и  колдовство
исключаютсЯ.
     -  Ћднако  ж  прежде  всего  надобно,  чтобы  достойнаЯ  эта  дуэньЯ  и
недостойнаЯ эта девица доверили сеньору „он Љихоту  защиту  их  прав,  иначе
ничего решительно не получитсЯ и самый вызов не приведет ни к чему.
     - џ доверЯю, - произнесла дуэньЯ.
     - џ также, - в крайнем замешательстве и расстройстве  чувств  с  плачем
вымолвила девица.
     €так, герцог отдал надлежащие распорЯжениЯ, а затем придумал,  как  все
это устроить, между тем дамы, облаченные в траур,  удалились,  герцогинЯ  же
велела обходитьсЯ с ними впредь не как с прислужницами, а  как  со  знатными
путешественницами, прибывшими к ней в замок  искать  защиты;  того  ради  им
отвели особые покои и стали за ними ухаживать, как за некими  чужестранками,
отчего прочие прислужницы приходили в смущение, ибо не  могли  уразуметь,  к
чему приведет глупаЯ выходка доньи ђодригес и злополучной ее  дочери.  Ќужно
же было случитьсЯ так, чтобы в это самое времЯ, как бы длЯ пущего весельЯ  и
ради увенчаниЯ трапезы хорошим концом, в залу вошел паж, отвозивший письмо и
подарки  супруге  губернатора  ‘анчо  Џансы,  ’ересе  Џанса;  их   светлости
обрадовались его приезду несказанно, ибо им любопытно было знать,  каково-то
он съездил; когда же они его о том  спросили,  он  заметил,  что  в  кратких
словах, да еще при посторонних этого не расскажешь,  и  попросил  позволениЯ
отложить рассказ до того  времени,  когда  он  останетсЯ  с  их  светлостЯми
наедине, а пока, мол, пусть они позабавЯтсЯ письмами. € тут  он  достал  два
письма и вручил герцогине. Ќа одном из них было написано: "Џисьмо к  сеньоре
герцогине - не знаю, как ее звать", а на другом: "Њужу  моему  ‘анчо  Џансе,
губернатору острова Ѓаратарии, дай бог ему прожить дольше, чем  мне  самой".
ѓерцогине, как говоритсЯ, не сиделось на месте - столь  сильное  любопытство
возбуждало в ней письмо ’ересы; вскрыв же его и пробежав глазами, она нашла,
что его вполне можно прочесть вслух при герцоге и при всех присутствующих, и
потому огласила его:

     "Ѓольшую радость доставило мне,  государынЯ  моЯ,  долгожданное  письмо
‚ашей светлости. Ќитка кораллов отменно хороша, да и охотничий кафтан  моего
благоверного ничем не хуже. Ђ что ‚аша  светлость  назначила  супруга  моего
‘анчо губернатором, то все наше село очень даже этому радо, хотЯ все в  этом
сомневаютсЯ, особливо свЯщенник, цирюльник маэсе Ќиколас и  бакалавр  ‘амсон
Љарраско, ну, а менЯ это нимало не трогает: лишь бы так оно все  и  было,  а
там пусть себе говорЯт, что хотЯт; впрочем, коли уж на  то  пошло,  не  будь
кораллов и кафтана, Я бы и сама не поверила, потому у нас все почитают моего
мужа за дуралеЯ, а как он до сей поры ничем, кроме стада коз,  не  управлЯл,
то и не могут взЯть в толк, годен ли он управлЯть еще чем-либо.  Џомоги  ему
бог, пусть потрудитсЯ на пользу деткам.
     Ђ Я, любезнаЯ моЯ сеньора, порешила с дозволениЯ  ‚ашей  милости,  пока
счастье само плывет в руки, отправитьсЯ в столицу  и  покататьсЯ  в  карете,
чтоб у завистников моих, а завистников  у  менЯ  теперь  множество,  лопнули
глаза; вот Я и прошу ‚ашу светлость: скажите моему мужу, чтоб он прислал мне
сколько-нибудь деньжат, да особенно не скупилсЯ, потому  в  столице  расходы
велики: один хлебец стоит реал, а фунт мЯса - тридцать мараведи, - ведь  это
просто ужас. Ђ коли он не хочет, чтобы Я ехала, то пусть  поскорее  отпишет,
потому менЯ так и подмывает пуститьсЯ  в  дорогу:  подруги  и  соседки  менЯ
уверЯют, что коли мы с дочкой,  разрЯженные  в  пух  и  прах,  важные  -  не
подступись, прикатим в столицу, то скорее Я прославлю моего мужа, нежели  он
менЯ, потому ведь уж непременно многие  станут  допытыватьсЯ:  "—то  это  за
сеньоры едут в карете?" Ђ мой слуга в ответ: "ќто жена и дочь  ‘анчо  Џансы,
губернатора острова Ѓаратарии"; так и ‘анчо моему будет слава, и мне  почет,
и всем хорошо.
     Њочи нет, как мне досадно, что желуди нынешний год у нас  не  родились,
но все-таки посылаю  ‚ашей  светлости  с  полмеры;  сама  по  одному  желудю
собирала в лесу и своими руками отбирала, да вот беда: покрупней не нашлось,
а мне бы хотелось, чтобы они были со страусово Яйцо.
     Ќе забудьте, ‚аша  высокоторжественность,  мне  отписать,  а  уж  Я  не
премину ‚ам ответить и отпишу про свое здоровье и про все  наши  деревенские
новости, а пока что молю бога,  чтоб  он  хранил  ‚аше  величие  и  менЯ  не
оставил. „очка моЯ ‘анча и сынок мой целуют ‚ашей милости ручки.
     ‘луга ‚аша
     ’ереса Џанса,
     которой больше хочетсЯ повидать ‚ашу милость, нежели писать ‚ам".

     Ѓольшое удовольствие доставило всем письмо ’ересы  Џанса,  особливо  их
светлостЯм, герцогинЯ же обратилась к „он Љихоту с вопросом, почитает ли  он
приличным вскрыть письмо на имЯ губернатора, которое, казалось  ей,  обещает
быть прелестным. „он Љихот сказал, что, дабы угодить присутствующим, он  сам
готов вскрыть письмо и он так и сделал и прочитал следующее:

     "Џисьмо твое, дорогой мой ‘анчо, Я получила и, как истиннаЯ христианка,
клЯтвенно тебЯ уверЯю, что чуть  с  ума  не  рехнулась  от  счастьЯ.  Џраво,
миленький, как услыхала Я, что ты - губернатор, ну, думаю: вот сейчас  упаду
замертво от одной только радости, а  ведь  ты  знаешь,  как  это  говоритсЯ:
нежданнаЯ радость убивает как все равно большое горе. Ђ дочка  твоЯ  ‘анчика
от восторга даже обмочилась. ЌарЯд, который ты  мне  прислал,  лежал  передо
мной, кораллы, которые мне прислала сеньора герцогинЯ, висели у менЯ на шее,
в руках Я держала письма, гонец был  тут  же,  а  мне,  однако,  чудилось  и
мерещилось, будто все, что Я вижу и до чего дотрагиваюсь, это сон, и  ничего
больше. € то  сказать:  кто  бы  мог  подумать,  что  козопас  вдруг  станет
губернатором острова? Џомнишь, дружочек, что говорила моЯ мать:  "Љто  много
проживет, тот много и увидит"? ќто Я к тому, что надеюсь увидеть еще больше,
если только суждено мне еще пожить. Ќет, правда, Я не успокоюсь до тех  пор,
пока не увижу тебЯ арендатором либо откупщиком, а кто на  таком  месте,  тот
хоть и может угодить к чертЯм в пекло, коли будет чинить злоупотреблениЯ,  а
без денег все-таки никогда не сидит. ‘еньора герцогинЯ  тебе  передаст,  что
мне припала охота съездить в столицу: подумай и отпиши мне, согласен ли  ты,
а уж Я буду там разъезжать в карете и постараюсь тебЯ не обесславить.
     ‘вЯщенник,  цирюльник,  бакалавр  и  даже  причетник  никак  не   могут
поверить, что ты  -  губернатор,  и  говорЯт,  что  это  наваждение  или  же
колдовство, как и все, что касаетсЯ твоего господина „он  Љихота,  а  ‘амсон
говорит, что он тебЯ разыщет и выбьет у тебЯ из  головы  губернаторство,  из
„он Љихота же повыколотит его сумасбродство, а Я на это только посмеиваюсь и
знай поглЯдываю на нитку кораллов да  прикидываю,  какое  платье  выйдет  из
твоего кафтана длЯ нашей дочки.
     Џослала Я сеньоре герцогине немного желудей - уж как бы  мне  хотелось,
чтоб они были золотые. …сли у вас на острове носЯт  жемчужные  ожерельЯ,  то
несколько таких ожерелий пришли мне.
     Ќовости у нас в селе такие:  Ѓеруэка  выдала  свою  дочь  за  какого-то
захудалого малЯра, который приехал к нам в село малевать что придетсЯ; совет
наш заказал ему нарисовать королевский герб над воротами аюнтамьенто {1}, он
запросил два дуката, ему дали их вперед, он  с  неделю  провозилсЯ,  но  так
ничего и не нарисовал: мне, говорит, столько разных разностей нарисовать  не
под силу. „еньги вернул, а женитьсЯ все-таки женилсЯ: успел пыль  пустить  в
глаза, что он хороший мастер; на самом же деле  кисти  он  теперь  забросил,
взЯлсЯ за лопату и ходит себе по полю, словно помещик. Ђ  у  сына  Џедро  де
‹обо - тонзурка, все степени он уж получил и  хочет  идти  в  свЯщенники,  а
ЊингильЯ, внучка Њинго ‘ильвато, про это узнала и подала на него жалобу, что
он, дескать, обещал на ней женитьсЯ; злые Языки даже поговаривают, будто она
от него забеременела, но он клЯнетсЯ и божитсЯ, что ничего подобного.
     Ќынешний год оливки у нас не родились, да и  уксусу  во  всем  селе  не
сыщешь ни капли. —ерез наше село проходил полк солдат и увел  с  собой  трех
девок. џ тебе их не назову, может, они еще вернутсЯ,  и  замуж  их  все-таки
возьмут, несмотрЯ что они с грешком.
     ‘анчика вЯжет кружева, зарабатывает восемь мараведи в день чистоганом и
прЯчет в копилку - собирает на приданое, ну, а как теперь она губернаторскаЯ
дочка, то и не к чему ей ради этого  трудитьсЯ:  уж  ты  дашь  ей  приданое.
”онтан у нас на площади высох; в позорный столб ударила молниЯ, -  дай  бог,
чтоб и всем этим столбам был такой же конец.
     †ду ответа на это письмо и решениЯ касательно моей поездки  в  столицу.
‡асим пошли тебе господь больше лет жизни, чем мне, или, лучше, столько  же,
а то не хотелось бы мне оставлЯть тебЯ одного на белом свете.
     ’воЯ жена ’ереса Џанса".

     Џисьма эти вызвали восторг, смех, похвалы и  удивление,  а  тут  еще  в
довершение всего ЯвилсЯ гонец, тот самый, с которым ‘анчо  послал  письмо  к
„он Љихоту, и письмо это также было прочитано  вслух,  после  чего  глупость
губернатора была поставлена под сомнение.  ѓерцогинЯ  увела  к  себе  гонца,
чтобы расспросить, как его принимали в  деревне  ‘анчо,  и  тот,  ничего  не
упустив, подробно изложил все обстоЯтельства;  затем  он  передал  герцогине
желуди и сыр, который также ей послала ’ереса, полагавшаЯ,  что  сыр  тот  -
чудо как хорош, еще лучше трончонского. ѓерцогинЯ принЯла сыр  с  величайшим
удовольствием, и тут  мы  ее  и  оставим,  дабы  рассказать,  чем  кончилось
губернаторство великого ‘анчо Џансы, цвета и зерцала островных губернаторов.


     1 Ђюнтамьенто - городской или сельский совет; в данном случае -  здание
совета.


        ѓ‹Ђ‚Ђ LIII,
     Ћ злополучном конце и исходе губернаторства ‘анчо Џансы

     "Љто думает, что все на земле пребывает в одном и том же состоЯнии, тот
впадает в ошибку; напротив того, нам представлЯетсЯ, что все в мире свершает
свой круг, вернее сказать, круговорот: за весною идет лето, за летом  осень,
за осенью зима, за  зимою  весна,  -  вот  так  и  движетсЯ  времЯ,  подобно
вращающемусЯ непрестанно колесу, и только  жизнь  человеческаЯ  легче  ветра
стремитсЯ к концу, надеЯсь возродитьсЯ лишь в иной жизни, никакими пределами
не стесненной". ’ак говорит ‘ид  Ђхмет,  философ  магометанский,  и  это  не
удивительно, ибо многие, лишенные светоча веры и ведомые лишь светом натуры,
возвышались до  пониманиЯ  скоротечности  и  непостоЯнства  жизни  земной  и
бесконечности чаемой нами жизни вечной; впрочем,  в  сем  случае  автор  наш
рассуждает об  этом  применительно  к  той  быстроте,  с  какою  окончилось,
рухнуло, распалось, рассеЯлось, словно тень или дым, губернаторство ‘анчо.
     “помЯнутый ‘анчо в седьмую ночь своего губернаторства,  пресыщенный  не
хлебом  и  вином,  но  судебным  разбирательством,  вынесением   приговоров,
составлением уложений и изданием чрезвычайных законов, находилсЯ в  постели,
и сон назло и наперекор голоду уже начинал  смыкать  его  вежды,  как  вдруг
послышались столь шумные крики и столь  оглушительный  звон  колоколов,  что
можно было подумать, будто остров проваливаетсЯ сквозь землю. ‘анчо  сел  на
кровати и весь превратилсЯ в слух, пытаЯсь  угадать,  какова  причина  столь
великого смЯтениЯ; однако ж он так и не догадалсЯ, напротив того:  вскоре  к
шуму голосов и колокольному звону примешались трубный звук и барабанный бой,
и тут ‘анчо  окончательно  смешалсЯ  и  преисполнилсЯ  страха  и  ужаса;  он
вскочил, надел туфли, ибо пол в спальне  был  холодный,  и,  не  успев  даже
накинуть халат или что-нибудь в этом роде, приблизилсЯ к двери и увидел, что
по коридору бегут более двадцати человек с горЯщими факелами  и  обнаженными
шпагами; при этом все они громко кричали:
     - Љ оружию, к оружию,  сеньор  губернатор!  Љ  оружию,  несметнаЯ  сила
врагов вторглась на наш остров! Њы погибли, если только ваша находчивость  и
стойкость нас не спасут.
     ‘ этими криками, в неистовстве и  смЯтении  толпа  добежала  до  ‘анчо,
пораженного и ошеломленного всем, что он видел и слышал, и, добежав, один из
толпы сказал:
     - ‚ооружайтесь, ваше превосходительство, если не хотите погибнуть  сами
и погубить весь наш остров!
     - „а зачем мне вооружатьсЯ? - воскликнул ‘анчо. -  ђазве  Я  что-нибудь
смыслю в вооружении и в обороне? ќто дело лучше  всего  возложить  на  моего
господина „он Љихота - он бы в один миг с этим покончил и отразил нападение,
а Я, грешный человек, в такой кутерьме терЯю голову.
     - Ђх, сеньор губернатор! - воскликнул другой.  -  “местна  ли  подобнаЯ
беспечность? ‚ооружайтесь, ваша милость, мы вам принесли оружие  и  доспехи,
выходите на площадь, будьте нашим вождем  и  полководцем,  ибо  вам,  нашему
губернатору, эта честь принадлежит по праву.
     - ‹адно, вооружайте менЯ, - молвил ‘анчо.
     ‚ ту же  минуту  были  принесены  два  щита,  на  сей  предмет  заранее
припасенные, и приставлены к груди и к спине  ‘анчо  прЯмо  поверх  сорочки,
надеть же еще что-либо ему не позволили; руки ему просунули  в  нарочно  длЯ
этого проделанные отверстиЯ, а засим накрепко стЯнули его веревками, так что
он был стиснут и зажат и, не имеЯ возможности согнуть ноги в коленЯх или  же
ступить шагу, держалсЯ прЯмо, как палка. ‚ руки ему вложили копье, и,  чтобы
устоЯть на ногах, он на него оперсЯ. Љогда же он был таким образом облачен в
доспехи, ему сказали, чтоб он шел вперед, вел за собой других и поднимал дух
войска и что если,  дескать,  он  согласитсЯ  быть  их  путеводною  звездою,
фитилем и светочем, то все окончитсЯ благополучно.
     - „а как же Я, несчастный, пойду, - возразил ‘анчо, - когда Я  не  могу
даже пошевелить коленными чашечками, потому как  менЯ  не  пускают  вот  эти
доски, которые прЯмо прилипли к моей коже? …динственно,  что  вам  остаетсЯ,
это взЯть менЯ на руки и вставить стоймЯ  или  же  наискось  в  какую-нибудь
калитку, и Я буду ее защищать копьем или же собственным телом.
     - €дите, сеньор губернатор, - сказал кто-то из толпы, - вас не  пускают
не столько доспехи, сколько страх. ‘овладайте с собой и поторопитесь,  а  то
будет поздно: враг все прибывает, крики усиливаютсЯ, опасность возрастает.
     ‚ конце концов уговоры и  порицаниЯ  подействовали:  бедный  губернатор
сделал было попытку сдвинутьсЯ с места, но тут же со всего размаху  грЯнулсЯ
об пол, так что у него искры из глаз посыпались. Ћн осталсЯ лежать на  полу,
словно черепаха, заточеннаЯ и замурованнаЯ между верхним и нижним щитом, или
словно  окорок  между  двумЯ  противнЯми,  или,   наконец,   словно   лодка,
врезавшаЯсЯ носом в песок, между тем у насмешников падение его не вызвало ни
малейшей жалости, напротив: они потушили факелы и еще громче стали  кричать,
с еще большим жаром принЯлись взывать к оружию и, перепрыгиваЯ через бедного
‘анчо, с такою Яростью начали  бить  мечами  по  его  щитам,  что  когда  бы
горемычный губернатор не подобрал ноги и не втЯнул голову под щиты,  то  ему
бы несдобровать; стесненный и  сжатый  донельзЯ,  ‘анчо  обливалсЯ  потом  и
горЯчо молилсЯ богу, чтоб он избавил его  от  этой  напасти.  Ћдни  на  него
натыкались, другие падали, а кто-то даже  взобралсЯ  на  него  и,  точно  со
сторожевой вышки, начал командовать войсками и кричать во всю мочь:
     - ќй, наши, сюда! ЌеприЯтель больше всего теснит нас  с  этой  стороны!
ЋхранЯйте этот  вход!  ‡априте  ворота!  ‡агородите  лестницы!  ’ащите  сюда
зажигательные  снарЯды,  лейте  вар  и  смолу  в  котлы  с  кипЯщим  маслом!
Џерегородите улицы тюфЯками!
     ‘ловом, он старательно перечислЯл всЯкую военную  утварь,  всевозможные
орудиЯ и боевые припасы, необходимые длЯ того, чтобы отстоЯть город, меж тем
как сильно потрепанный ‘анчо все это  слушал,  терпел  и  говорил  себе:  "Ћ
господи! ‘делай так, чтобы остров как можно скорее  был  взЯт,  а  менЯ  или
умертви, или избавь от этой лютой невзгоды!" Ќебо услышало его  мольбы,  ибо
нежданно-негаданно раздались крики:
     - Џобеда,  победа!  ЌеприЯтель  разбит!  ‘еньор  губернатор,  а  сеньор
губернатор!  ‚ставайте,  ваша  милость!  ‘пешите  пожать  плоды   победы   и
распределить  трофеи,  захваченные  у  неприЯтелЯ  благодарЯ   твердости   и
неустрашимости вашего духа!
     - Џоднимите менЯ, - слабым голосом молвил измученный ‘анчо.
     …му помогли встать, и, поднЯвшись с полу, он сказал:
     - Џлюньте мне в глаза, если Я и впрЯмь  кого-то  победил.  Ќе  желаю  Я
распределЯть трофеи, Я прошу и молю об  одном:  кто-нибудь  из  вас,  будьте
другом, дайте мне глоточек вина, а то  у  менЯ  все  в  горле  пересохло,  и
вытрите менЯ, а то Я весь взмокнул от пота.
     Љогда же ‘анчо обтерли, принесли ему вина и снЯли с него щиты,  он  сел
на кровать и тут же от страха, волнениЯ и усталости  лишилсЯ  чувств.  Ќаших
забавников уже начинала мучить совесть, что забава их  оказалась  столь  длЯ
‘анчо мучительной, однако ‘анчо скоро  очнулсЯ,  и  это  их  утешило.  ‘анчо
осведомилсЯ, который час; ему ответили, что уже светает. Ћн ни о  чем  более
не стал спрашивать и, без всЯких  разговоров,  совершенное  хранЯ  молчание,
стал одеватьсЯ, присутствовавшие же смотрели на него  и  не  могли  взЯть  в
толк, какова цель этого столь поспешного одеваниЯ. Ќаконец он оделсЯ и,  еле
передвигаЯ ноги, ибо он был сильно потрепан и двигалсЯ с трудом,  направилсЯ
к конюшне, а за ним последовали все прочие,  он  же  приблизилсЯ  к  серому,
обнЯл его, в знак приветствиЯ поцеловал в лоб и, прослезившись, заговорил:
     - Џриди ко мне, мой товарищ и друг, деливший со мною труды и горести! ‚
ту пору, когда Я с тобой водилсЯ и не имел других забот, кроме починки твоей
упрЯжи и поддержаниЯ живота твоего, часы мои, дни и ночи текли счастливо, но
стоило мне покинуть тебЯ и взойти на башни тщеславиЯ  и  гордыни,  как  менЯ
стали  осаждать  тысЯча  напастей,  тысЯча  мытарств   и   несколько   тысЯч
треволнений.
     ЏроизносЯ такие речи, ‘анчо одновременно седлал осла, из окружающих  же
никто его не прерывал. Љак скоро он оседлал серого, то с немалым трудом и  с
немалыми мучениЯми на него  взобралсЯ  и,  обратись  со  словом  и  речью  к
домоправителю, секретарю, дворецкому, доктору Џедро Ќестерпимо и  ко  многим
другим, здесь присутствовавшим, начал так:
     - „айте дорогу, государи мои! „озвольте мне вернутьсЯ  к  прежней  моей
свободе, дозвольте мне вернутьсЯ к прежней моей жизни, дабы Я  мог  восстать
из нынешнего моего гроба. џ не рожден быть губернатором и защищать острова и
города от вторжениЯ вражеских полчищ. џ куда  лучше  умею  пахать  и  копать
землю, подрезывать и отсаживать виноград, нежели издавать законы и оборонЯть
провинции и королевства. Ђпостолу Џетру хорошо в ђиме, - Я хочу сказать, что
каждый должен заниматьсЯ тем делом,  длЯ  которого  он  рожден.  Њне  больше
пристало держать в  руке  серп,  чем  жезл  губернатора.  ‹учше  мне  досыта
наедатьсЯ похлебкой, чем зависеть от скаредности нахального лекарЯ,  который
морит менЯ голодом. € Я предпочитаю в летнее времЯ развалитьсЯ под дубом,  а
в зимнюю пору накрытьсЯ шкурой двухгодовалого барана, но только  знать,  что
ты сам себе господин, нежели под Ярмом губернаторства спать на  голландского
полотна простынЯх и носить собольи меха. Ћставайтесь с богом, ваши  милости,
и скажите сеньору герцогу, что голышом Я  родилсЯ,  голышом  весь  свой  век
прожить ухитрилсЯ: Я хочу сказать, что вступил Я в должность губернатора без
гроша в кармане и без гроша с нее ухожу  -  в  противоположность  тому,  как
обыкновенно уезжают с островов губернаторы. Ђ теперь раздайтесь и пропустите
менЯ: Я еду лечитьсЯ пластырЯми, а то у  менЯ,  поди,  ни  одного  здорового
ребра не осталось по милости врагов, которые нынче ночью по мне прошлись.
     - Ќапрасно, сеньор губернатор, - возразил доктор Ќестерпимо,  -  Я  дам
вашей милости питье от ушибов и переломов, и  вы  сей  же  час  окрепнете  и
выздоровеете. —то же до пищи, то Я обещаю вашей милости исправитьсЯ  и  буду
позволЯть вам отдавать обильную дань чему угодно.
     - Ќужно было раньше думать! - отрезал ‘анчо. - џ  скорее  превращусь  в
турка, чем отменю свой отъезд. •орошенького понемножку. ЉлЯнусь богом,  Я  и
здесь у вас не останусь губернатором и никакого  другого  губернаторства  не
приму, хоть бы мне его на блюде поднесли, и это так же верно, как то, что на
небо без крыльев не полетишь. џ из рода  Џанса,  а  Џанса,  все  до  одного,
упрЯмцы, и если кто из нас сказал: "нечет", хотЯ бы на самом деле  был  чет,
так, всему свету назло, и поставит на своем: нечет, да и только. Џускай  вот
здесь, в конюшне, остаютсЯ те самые муравьиные крылышки {1}, которые на беду
вознесли менЯ ввысь длЯ того, чтобы менЯ заклевали стрижи и прочие птахи,  а
мы лучше спустимсЯ на землю и будем по ней ходить попросту - ногами: правда,
на ногах у нас вы не увидите кордовских  расшитых  сапожек,  зато  в  грубых
веревочных туфлЯх у  нас  недостатка  не  будет.  ‚сЯкаЯ  Ярочка  знай  свою
парочку, дальше постели ног не вытЯгивай, а теперь дайте мне дорогу:  час-то
ведь поздний.
     Ќа это домоправитель ему сказал:
     - ‘еньор губернатор! Њы вполне согласны отпустить  вашу  милость,  хотЯ
ваш  отъезд  весьма  длЯ  нас  огорчителен,  ибо  рассудительность  ваша   и
христианские поступки таковы, что мы не можем о вас не сожалеть, однако  вам
должно быть известно, что всЯкий губернатор, прежде чем выехать из вверенной
ему области,  обЯзан  представить  отчет.  ’ак  вот,  ваша  милость,  прежде
представьте отчет за десЯть дней вашего губернаторства, а тогда поезжайте  с
богом.
     - Ќикто не вправе требовать с менЯ  отчета,  -  возразил  ‘анчо,  -  за
исключением лица, имеющего на то полномочиЯ от самого сеньора герцога,  а  Я
как раз к герцогу и еду и представлю ему отчет по всем правилам.  ’ем  более
уезжаю Я отсюда голЯком, а это самое лучшее доказательство, что управлЯл  Я,
как ангел.
     - …й-богу, почтенный ‘анчо прав, - молвил доктор Ќестерпимо, -  Я  стою
за то, чтобы его отпустить, герцог же будет весьма рад его видеть.
     ‚се  к  нему  присоединились   и   отпустили   ‘анчо,   предложив   ему
предварительно охрану, а также все потребное длЯ услаждениЯ его особы и  длЯ
удобств в пути. ‘анчо сказал, что он ничего не имеет против получить немного
овса длЯ серого, а длЯ себЯ -  полголовы  сыра  и  полкараваЯ  хлеба:  путь,
дескать, недальний, а посему лучших и более обильных запасов довольствиЯ  не
требуетсЯ. ‚се стали его обнимать, он со слезами на глазах обнЯл  каждого  и
наконец пустилсЯ в дорогу, они же долго еще дивились как его  речам,  так  и
непреклонному и столь разумному его решению.


     1 Њуравьиные крылышки - намек на пословицу: "Ќа беду у  муравьЯ  крыльЯ
выросли".


        ѓ‹Ђ‚Ђ LIV,
     в коей речь идет о вещах, касающихсЯ именно  этой  истории,  и  никакой
другой

     “ герцога с герцогиней было  решено,  что  вызову,  который  „он  Љихот
бросил их вассалу по вышеуказанной причине, надлежит дать ход, однако парень
этот находилсЯ на ту пору во ”ландрии, куда он бежал, дабы  не  иметь  своею
тещею донью ђодригес, а потому их светлости положили заменить его  одним  из
своих лакеев,  гасконцем  по  имени  ’осилос,  предварительно  объЯснив  ему
хорошенько, в чем состоЯт его обЯзанности. „ва днЯ спустЯ герцог объЯвил „он
Љихоту, что противник его приедет через четыре днЯ, ЯвитсЯ на место дуэли  в
полном рыцарском вооружении и будет утверждать, что девушка плетет  небылицу
в половину своей бороды, а то и с целую бороду, коли уверЯет, что он  обещал
на ней женитьсЯ. „он Љихот пришел в восторг от таких вестей, дал себе  слово
выказать на этом поединке чудеса храбрости и почел за великую удачу то,  что
ему представлЯетсЯ возможность  показать  их  светлостЯм,  до  чего  доходит
доблесть могущественной его длани; того ради, довольный и ликующий, ждал он,
когда наконец пройдут эти четыре днЯ, и такое охватило его  нетерпение,  что
превратились они длЯ него в четыреста веков.
     Ќо  не  будем  препЯтствовать  этим  четырем  днЯм  проходить  (как  не
препЯтствуем мы и многому другому) и  отправимсЯ  вслед  за  ‘анчо,  который
верхом на сером поехал к своему  господину,  коего  общество  улыбалось  ему
более, нежели управление всеми островами на свете, и было у него на сердце и
легко и грустно. ‘лучилось, однако ж, что он еще не так  далеко  отъехал  от
острова, недавно находившегосЯ у него в подчинении (кстати сказать, он так и
не удосужилсЯ выЯснить, чем именно он управлЯл: островом, городом, местечком
или же селением), как вдруг увидел, что навстречу ему идут по  дороге  шесть
странников с посохами, из числа тех чужеземцев, которые пением добывают себе
милостыню; поравнЯвшись с ним, они стали  в  рЯд  и,  все  вдруг  возвысивши
голос, затЯнули на своем Языке что-то такое, чего ‘анчо не  мог  понЯть,  за
исключением одного  только  слова,  отчетливо  ими  произносимого,  то  есть
милостынЯ, каковое слово навело ‘анчо на мысль, что они просЯт милостыню;  а
как ‘анчо, по словам ‘ида Ђхмета, был  человек  весьма  сердобольный,  то  и
вынул он из сумы весь свой запас: полкараваЯ хлеба и полголовы сыру и  отдал
им, знаками поЯснив, что больше у него ничего нет. Ћни принЯли его  подаЯние
с великою охотою и сказали:
     - ѓельте, гельте! {1}
     - Ќе возьму в толк, чего вам от менЯ надобно,  добрые  люди,  -  молвил
‘анчо.
     ’огда один из паломников достал из-за  пазухи  кошелек  и  показал  его
‘анчо, из чего тот заключил, что они  просЯт  у  него  денег;  и,  приставив
большой палец себе к горлу и растопырив остальные, ‘анчо дал им понЯть,  что
у него ни черта нет, засим подстегнул серого и поехал дальше;  когда  же  он
проезжал мимо  паломников,  один  из  них,  смотревший  на  него  с  великим
вниманием, бросилсЯ к нему, обхватил его руками и громко на чистом испанском
Языке заговорил:
     - Ѓоже мой! Љого Я вижу! Ќеужто  Я  держу  в  объЯтиЯх  дорогого  моего
друга, милого моего соседа ‘анчо Џансу? ’ак, это он, - ведь не сплю же  Я  и
не под хмельком.
     ‘анчо  Џансу  удивило,  что  его  называют  по  имени,   что   какой-то
чужестранец его обнимает, и как ни всматривалсЯ он в чужестранца, молча и  с
великим вниманием, а все узнать не мог; паломник же,  видЯ  его  недоумение,
молвил:
     - Љак, друг мой ‘анчо  Џанса,  неужто  ты  не  узнаешь  своего  соседа,
ђикоте-мориска, сельского лавочника?
     Џри  этих  словах  ‘анчо  посмотрел  на  него  еще  внимательнее,  стал
припоминать, наконец понЯл, кто перед ним, и, не слезаЯ с осла, обнЯл ђикоте
за шею и сказал:
     - „а какой же черт узнал бы  тебЯ,  ђикоте,  когда  ты  эдаким  чучелом
вырЯдилсЯ? ‘кажи, пожалуйста, кто это тебЯ так  обасурманил  и  как  у  тебЯ
достало смелости возвратитьсЯ в €спанию? ‚едь тебЯ могут схватить, узнать, и
тогда тебе не поздоровитсЯ.
     - Љоли ты менЯ не выдашь, ‘анчо, то Я уверен, что в этом одеЯнии  никто
менЯ не узнает, - возразил паломник. - „авай-ка, брат,  свернем  вон  к  той
тополевой роще, - мои спутники желают там перекусить и отдохнуть, и ты поешь
с нами; это все народ смирный, а Я тем временем расскажу тебе, что  со  мной
случилось после того, как Я по указу его величества ушел из нашего села: ты,
верно, слышал, сколь грозен был этот указ длЯ несчастных моих соплеменников.
     ‘анчо принЯл предложение ђикоте, тот поговорил с  другими  паломниками,
после чего, сильно уклонившись в сторону от  большой  дороги,  все  общество
двинулось к тополевой роще. ‡десь чужеземцы побросали посохи, поснимали свои
не то плащи, не то пелерины и остались в одном платье; все это были люди еще
молодые и весьма стройные, за исключением ђикоте, человека уже  в  летах.  “
всех у них были котомки, и все эти котомки были, по-видимому, туго набиты, -
набиты главным образом всЯкими острыми закусками, на  расстоЯнии  двух  миль
возбуждающими жажду. Џаломники  разлеглись  на  земле  и  прЯмо  на  травке,
заменившей им скатерть, разложили хлеб, соль,  ножи,  орехи,  куски  сыру  и
обглоданные кости от окорока: продолжать глодать их было уже бесполезно,  но
обсасывать никому не возбранЯлось. …ще  выставили  они  одно  черного  цвета
кушанье, будто бы именуемое кавьЯль {2},  приготовлЯемое  из  рыбьих  Яиц  и
столь острое, что его необходимо чем-либо  запивать.  ’акже  не  было  здесь
недостатка в оливках, впрочем, сухих, без всЯкой приправы, и все же  вкусных
и соблазнительных. Ћднако наилучшими  растениЯми  пиршественного  сего  полЯ
оказались шесть флЯг с вином, которые были извлечены из всех  котомок;  даже
добрый ђикоте, из мориска превратившийсЯ в немца, и тот достал  свою  флЯгу,
котораЯ по величине равнЯлась остальным пЯти.
     Џриступили они к трапезе с великим наслаждением и ели весьма  медленно,
смакуЯ каждый кусочек; от каждого блюда  подцеплЯли  на  кончик  ножа  самую
малость, а мгновение спустЯ все вдруг поднимали  руки  и  флЯги;  промачиваЯ
себе горло из горлышка флЯг, они, не  отрываЯсь,  глЯдели  на  небо,  словно
брали его на  прицел,  а  потом,  пока  содержимое  сосудов  переливалось  в
желудки,  долго  еще  покачивали  из  стороны  в  сторону  головами  в  знак
получаемого наслаждениЯ. ‘анчо на все это взирал и нимало не  крушилсЯ  {3};
напротив того, следуЯ хорошо известной ему пословице: "Ѓудешь жить в ђиме  -
тЯнись за другими", он попросил у ђикоте флЯгу и  по  примеру  прочих  с  не
меньшим удовольствием взЯл небо на прицел.
     —етыре раза давали себЯ поднимать флЯги, но пЯтого раза  состоЯтьсЯ  не
могло, ибо флЯги были  выцежены  на  славу  и  стали  суше,  чем  дрок,  что
несколько  омрачило  всеобщее  веселье.  ‚ремЯ  от  времени  кто-нибудь   из
сотрапезников пожимал ‘анчо руку и говорил: "напес  и  немес  -  все  отно:
топрий тофариш", а ‘анчо отвечал: "’оприй тофариш, клЯстьсЯ богом!" -  и  на
целый час заливалсЯ хохотом, и в это времЯ у него вылетало  из  головы  все,
что с ним случилось, пока  он  был  губернатором,  ибо  на  те  мгновениЯ  и
промежутки  времени,   когда   люди   едЯт   и   пьют,   власть   забот   не
распространЯетсЯ. „алее то обстоЯтельство,  что  вино  кончилось,  послужило
началом сна, одолевшего всех чужеземцев, и они  улеглись  на  тех  же  самых
столах  и  скатертЯх,  за  которыми  пировали;  одни  лишь  ђикоте  и  ‘анчо
бодрствовали, оттого что ели всех больше и всех меньше пили; ђикоте  отозвал
‘анчо в сторону, и, оставив чужестранцев погруженными  в  сладкий  сон,  они
расположились под сенью бука, и тут ђикоте, ни  разу  не  сбившись  на  свое
мавританское  наречие,  на  чистом  кастильском  Языке  рассказал   о   себе
следующее:
     - ’ебе хорошо известно, сосед и друг мой ‘анчо Џанса,  как  устрашил  и
ужаснул всех соплеменников моих тот указ {4}, который его величество повелел
издать против нас и обнародовать, - Я, по крайней мере, вот до какой степени
был напуган: еще не вышел срок, который нам  предоставил  король  длЯ  того,
чтобы выехать из €спании, а мне  казалось,  будто  Я  сам  и  мои  дети  уже
подверглись суровой  каре.  џ  рассудил,  и,  по  моему  мнению,  совершенно
правильно (как рассуждает всЯкий человек, который знает,  что  по  истечении
определенного срока его выгонЯт из дома, где он  живет,  и  потому  начинает
заблаговременно подыскивать себе новое помещение), рассудил, говорю  Я,  что
мне надобно одному, без семьи, уйти из села и выбрать место, куда  бы  можно
было со всеми удобствами и не так поспешно, как  другие,  перевезти  родных:
ведь Я отлично понимал, да и все наши старики понимали, что королевский указ
- это не пустые угрозы, как уверЯли иные, а настоЯщий закон, который  спустЯ
положенное времЯ вступит в силу. € Я не мог не  верить  королевскому  указу,
ибо знал, какие преступные  и  безрассудные  замыслы  были  у  наших,  столь
коварные, что только божьим произволением можно  объЯснить  то,  что  король
успел претворить в жизнь мудрое свое решение, - разумеетсЯ, Я не  хочу  этим
сказать, что мы все были к этому заговору причастны, среди нас были  стойкие
и  подлинные  христиане,  но  таких  было  слишком  мало,  и  они  не  могли
противитьсЯ нехристЯм; как бы то ни было, опасно пригревать змею на груди  и
иметь врагов в своем собственном доме.  Љоротко  говорЯ,  мы  наше  изгнание
заслужили, но хотЯ со стороны эта кара представлЯлась мЯгкою и  милосердною,
нам она показалась более чем  ужасной.  ‚сюду,  куда  бы  ни  забросила  нас
судьба, мы плачем по €спании: мы же здесь родились, это  же  настоЯщаЯ  наша
отчизна, и нигде  не  встречаем  мы  такого  приема,  какого  постигшее  нас
несчастье заслуживает, но особенно нас  утеснЯют  и  обижают  в  Ѓерберии  и
повсюду в Ђфрике, а ведь мы надеЯлись, что там-то нас, уж  верно,  примут  с
честью и обласкают. Ќе хранили мы того, что имели, а теперь вот,  потерЯвши,
и плачем, и почти всем нам до  того  хочетсЯ  возвратитьсЯ  в  €спанию,  что
большинство из тех, кто, как, например, Я, знает испанский Язык, -  а  таких
много, - возвращаетсЯ обратно, бросив на произвол судьбы жен и детей: так мы
любим €спанию. € теперь Я знаю по себе, что недаром говоритсЯ:  "Ќет  ничего
слаще любви к отечеству". Ќу так вот, покинул Я наше село  и  перебралсЯ  во
”ранцию, и хотЯ нас встретили там радушно, у менЯ, однако ж, Явилось желание
посмотреть и другие краЯ. ‘начала Я побывал в €талии,  а  потом  очутилсЯ  в
ѓермании, и вот там мне показалось привольнее, оттого что местные жители  на
разные мелочи не обращают вниманиЯ: каждый живет как  хочет,  ибо  почти  во
всей стране существует свобода совести. џ снЯл дом  в  одном  местечке  близ
Ђугсбурга, а затем пристал  к  этим  паломникам,  которые  ежегодно  толпами
отправлЯютсЯ на поклонение свЯтым местам в €спанию, оттого что €спаниЯ - это
длЯ них втораЯ Ђмерика, источник вернейшей  наживы  и  вполне  определенного
заработка. Ћни имеют обыкновение обходить всю страну вдоль и поперек, и  нет
такого местечка, откуда бы они ушли, как говоритсЯ,  не  солоно  хлебавши  и
заработав меньше одного реала деньгами, так что к концу  путешествиЯ  у  них
образуетсЯ более ста эскудо чистой прибыли, каковые они выменивают потом  на
золото, а золото вделывают в посохи, либо  зашивают  в  подкладку  пелерины,
вообще пускаютсЯ на какую-нибудь хитрость и, несмотрЯ на заставы и  таможни,
проносЯт его через границу. € вот, ‘анчо, Я собираюсь теперь выкопать  клад,
который Я в свое времЯ зарыл в землю, а закопал Я его за селом - значит, нет
длЯ менЯ тут никакого риска; потом из ‚аленсии напишу жене  и  детЯм,  может
статьсЯ, и сам съезжу за ними (Я  знаю,  что  они  в  Ђлжире)  и  постараюсь
переправить их сначала в какую-либо французскую гавань, оттуда в ѓерманию, а
уж там как господь даст, -  рассудил  же  Я  так  потому,  ‘анчо,  что  знаю
наверное: дочка моЯ ђикота и  жена  моЯ  ”рансиска  ђикоте  -  христианки  и
католички, а Я хоть и не католик, все же во мне более христианского,  нежели
мавританского, и Я вечно молю бога, чтобы он открыл мне очи разума и научил,
как должно ему служить. Ћдно менЯ удивлЯет: не понимаю, почему  мои  жена  и
дочь предпочли выехать в Ѓерберию, а не во ”ранцию, где они  могли  бы  жить
по-христиански.
     Ќа это ‘анчо ему сказал:
     - Џослушай, ђикоте: ведь это не от них зависело, их увез с  собой  твой
шурин •уан ’ьопьейо, а он - умный мавр, и уж он их отвез, должно полагать, в
надежное место. € еще Я хочу тебе сказать одну вещь: сдаетсЯ мне, что зрЯ ты
будешь искать свой клад, потому у нас прошел слух, будто у шурина  твоего  и
жены при таможенном досмотре отобрали много жемчуга и золотых монет.
     - ‚се это вполне вероЯтно, - заметил ђикоте, -  но  только  Я  убежден,
‘анчо, что клада мои родные не трогали: ведь Я, боЯсь, как  бы  из  того  не
вышло беды, не открыл им, где он зарыт, и вот если  ты,  ‘анчо,  согласишьсЯ
пойти со мной и помочь мне выкопать  его  и  спрЯтать,  Я  дам  тебе  двести
эскудо, - они тебе пригодЯтсЯ на твои нужды, а мне известно,  что  ты  очень
даже нуждаешьсЯ.
     - џ бы тебе помог, - ответил ‘анчо, -  но  Я  нимало  не  корыстолюбив,
иначе Я нынче утром не выпустил бы из рук одной должности, - останьсЯ  же  Я
на ней, так у менЯ стены в доме были бы золотые, а через полгода ел бы Я  на
серебре. „а  и  потом  помогать  врагам  его  величества  -  это,  по  моему
разумению, измена, и оттого не только что за двести эскудо, которые  ты  мне
обещаешь, но если б ты  даже  чистоганом  выложил  сейчас  передо  мной  все
четыреста, и то бы Я с тобой не пошел.
     - Ђ от какой должности ты отказалсЯ, ‘анчо? - спросил ђикоте.
     - џ отказалсЯ от губернаторства на острове, - объЯвил ‘анчо, -  да  еще
на таком острове, какого, сказать по чести, днем с огнем не сыщешь.
     - Ђ где же этот остров? - осведомилсЯ ђикоте.
     - ѓде? - переспросил ‘анчо.  -  ‚  двух  милЯх  отсюда,  и  зоветсЯ  он
островом Ѓаратарией.
     - Џомилуй, ‘анчо, - возразил ђикоте, - острова бывают среди морЯ, а  на
суше никаких островов нет.
     - Љак так нет? - воскликнул ‘анчо. - ѓоворЯт  тебе,  друг  ђикоте,  что
нынче утром Я оттуда выехал, а еще  вчера  управлЯл  им,  как  хотел,  будто
стрелок - своим луком, однако ж со всем тем Я его бросил,  потому  должность
губернатора показалась мне опасной.
     - ‘колько же ты на губернаторстве заработал? - спросил ђикоте.
     - ‡аработал Я вот что, -  отвечал  ‘анчо:  -  џ  уразумел,  что  гожусь
управлЯть разве только стадами и что за богатство, которое можно  нажить  на
губернаторстве, человек платит покоем и сном, и не только сном, но и  пищей,
потому на островах губернаторы едЯт мало, особливо  ежели  при  них  состоЯт
лекари, которые следЯт за их здоровьем.
     - џ тебЯ не понимаю, ‘анчо, - призналсЯ ђикоте,  -  но  только  кажетсЯ
мне, что ты порешь дичь: ну  кто  тебе  мог  доверить  управление  островом?
Ќеужто не нашлось на свете людей, более длЯ этого подходЯщих? —то ты, ‘анчо,
опомнись! ‹учше, повторЯю, подумай, не пойти ли тебе все-таки со мной  и  не
помочь ли отрыть клад, а ведь это и в самом  деле  клад:  так  много  Я  там
припрЯтал, и опЯть повторЯю:  Я  дам  тебе  столько,  что  ты  станешь  жить
безбедно.
     - џ тебе уже сказал, ђикоте, что не желаю, -  объЯвил  ‘анчо.  -  ‘кажи
спасибо, что Я тебЯ не выдам, а теперь - час добрый, ступай своей дорогой, а
Я поеду своей: Я хорошо знаю, что и с праведно нажитым иногда расстаешьсЯ, а
с неправедно нажитым беды не оберешьсЯ.
     - Ќе хочешь - как хочешь, ‘анчо, - молвил ђикоте.  -  ’ы  мне  вот  что
скажи: когда моЯ жена, дочь и шурин уезжали, ты был в это времЯ дома?
     - Љак же, был, - отвечал ‘анчо, - и Я могу тебе сказать,  что,  сколько
ни было в селе народу, все выбежали поглЯдеть на твою дочь  -  до  того  она
пригожа, и все говорили, что такой красавицы на всем свете не сыщешь. Ђ  она
плакала, обнимала подруг своих, приЯтельниц  и  всех,  кто  подходил  к  ней
проститьсЯ, и просила помолитьсЯ за нее богу и  царице  небесной,  и  таково
жалостно это у нее выходило, что даже Я -  и  то  всплакнул,  а  ведь  Я  не
сказать, чтоб уж очень был плаксивый, и даю тебе слово, что многим  хотелось
спрЯтать ее и похитить по дороге, да  только  боЯлись  нарушить  королевский
указ {5}. ‚сех более, однако ж, волновалсЯ дон  Џедро  ѓрегорьо,  -  ты  его
знаешь: молодой парень, богатый наследник, - говорЯт, он твою дочь любил,  и
с тех пор, как она уехала, он больше к нам в село не показывалсЯ, и  мы  все
думаем, что он поехал следом за ней, с тем чтобы выкрасть ее, однако ж  пока
о них ни слуху ни духу.
     - џ давно уже чуЯл недоброе, -  призналсЯ  ђикоте,  -  чуЯл,  что  этот
дворЯнин без ума от моей дочери, но Я был  так  уверен  в  строгих  правилах
ђикоты, что его любовь нимало менЯ не тревожила: ты, верно,  слышал,  ‘анчо,
что мавританки редко, а вернее сказать, никогда,  не  свЯзывают  себЯ  узами
любви с чистокровными христианами, у  моей  же  дочери  на  уме  не  столько
любовь, сколько божественное, и она, думаетсЯ мне, не  обратит  вниманиЯ  на
домогательства богатого этого наследника.
     - „ай бог, - заметил ‘анчо, - а то им обоим пришлось  бы  худо.  Ќу,  а
теперь, друг  ђикоте,  отпусти  менЯ:  Я  хочу  засветло  приехать  к  моему
господину „он Љихоту.
     - Џоезжай с богом, брат ‘анчо, спутники мои уже шевелЯтсЯ, и нам  также
времЯ трогатьсЯ в путь.
     ’ут они обнЯлись, ‘анчо взобралсЯ на своего серого,  ђикоте  оперсЯ  на
свой посох, и они расстались.


     1 ѓельте - искаженное немецкое слов