валсЯ, - Я хотЯ женщина  темнаЯ,  а  все-таки  не  могу  себе
представить,  как  это  можно  быть  довольным  оттого,  что  не   получаешь
удовольствиЯ.
     - ‘лушай, ’ереса, -  сказал  ‘анчо,  -  Я  весел  оттого,  что  порешил
возвратитьсЯ на службу к господину  моему  „он  Љихоту,  который  намерен  в
третий раз выехать на поиски приключений, и Я опЯть поеду с ним  -  менЯ  на
это толкает нужда вместе с радостною надеждою:  а  вдруг  Я  найду  еще  сто
эскудо в возмещение уже истраченных, хотЯ, с другой стороны,  менЯ  огорчает
разлука с тобой и с детьми, и вот когда бы  господу  было  угодно,  чтобы  Я
зарабатывал на кусок хлеба без особых хлопот и у себЯ дома, не  таскаЯсь  по
гиблым местам да по перепутьЯм, - а ведь богу это ничего не стоит, только бы
захотеть - веселью моему,  конечно,  была  бы  другаЯ  цена,  а  то  к  нему
примешиваетсЯ горечь разлуки с тобой. ‚от и выходит, что Я был  прав,  когда
говорил, что, была б на то господнЯ волЯ, Я охотнее бы не радоЏвалсЯ.
     - Џослушай, ‘анчо, - сказала ’ереса, - с тех пор  как  ты  стал  правою
рукою странствующего рыцарЯ, ты такие петли мечешь, что тебЯ никто не  может
понЯть.
     - „овольно и того, жена, что менЯ понимает господь бог,  а  он  все  на
свете понимает, - возразил  ‘анчо.  -  Ќу,  ладно,  оставим  это.  ‚от  что,
матушка, тебе придетсЯ в течение трех дней хорошенько поухаживать за  серым,
дабы привести его в боевую готовность: удвой ему порцию овса, осмотри  седло
и прочие принадлежности - ведь мы не на свадьбу едем, нам предстоит  кружить
по свету, выдерживать стычки с великанами, андриаками и чудовищами,  слышать
шип, рык, рев и вопль, и все это, однако ж, сущие  пустЯки  по  сравнению  с
Янгуасцами и заколдованными маврами.
     - „а уж Я вижу, муженек, - сказала ’ереса,  -  что  хлеб  странствующих
оруженосцев - это хлеб трудовой, и Я буду  бога  молить,  чтоб  он  поскорей
избавил тебЯ от таких напастей.
     - џ тебе прЯмо говорю, жена, - сказал  ‘анчо,  -  не  рассчитывай  Я  в
скором времени попасть в губернаторы острова, мне бы и жизнь стала не мила.
     - Ќу нет, муженечек, - возразила ’ереса, - живи, живи, петушок, хоть  и
на Языке типунок, и ты себе живи, и пусть черт унесет все губернаторства  на
свете: не губернатором вышел ты из чрева матери, не губернатором  прожил  до
сего днЯ и не губернатором ты сойдешь, или, вернее,  тебЯ  положат  в  гроб,
когда на то будет господнЯ волЯ. Ќе все же на свете губернаторы - и  ничего:
люди как люди, живут себе и живут. ‘амаЯ лучшаЯ приправа - это  голод,  и  у
беднЯков его всегда вдоволь, оттого-то они и едЯт в  охотку.  Ќо  только  ты
смотри у менЯ, ‘анчо: коли ты  ненароком  выскочишь  в  губернаторы,  то  не
забудь про менЯ и про детей. Џомни, что ‘анчико уже исполнилось пЯтнадцать и
ему в школу пора, настоЯтель,  который  ему  дЯдюшкой  приходитсЯ,  обещалсЯ
направить его по духовной части. …ще помни, что дочка твоЯ,  Њарисанча  {1},
совсем даже не прочь выйти замуж, - мне сдаетсЯ, что она думает  о  муже  не
меньше, чем ты о губернаторстве, да ведь и то  сказать:  длЯ  девушки  лучше
плохой муженек, нежели хороший дружок.
     - ЉлЯнусь честью, - молвил ‘анчо, - коли господь пошлет мне  что-нибудь
вроде губернаторства, то Я, милаЯ женушка, выдам Њарисанчу за такое  высокое
лицо, что ее станут величать не иначе как ваше сиЯтельство.
     - Ќу нет, ‘анчо, - возразила ’ереса, - выдай ее  за  ровню,  это  будет
дело лучше, а то ежели вместо деревЯнных башмаков она вырЯдитсЯ в  туфельки,
вместо дешевенького платьишка - в шелковое, да с фижмами, и  вместо  Њарика,
ты, все станут называть ее доньЯ такаЯ-то и ваше сиЯтельство,  так  девчонка
растерЯетсЯ, на каждом шагу станет  попадать  впросак,  и  тут-то  по  прЯже
сейчас видно будет толстое и грубое рЯдно.
     - Њолчи, дура, - сказал  ‘анчо,  -  годика  два-три  ей  надобно  будет
попривыкнуть, а там барские замашки и важность придутсЯ ей как раз впору,  а
не придутсЯ - что за беда? ’олько бы ей  стать  вашим  сиЯтельством,  а  все
остальное вздор.
     - ‘ообразуйсЯ, ‘анчо, со своим собственным званием, - сказала ’ереса, -
не лезь в знать и затверди пословицу: "‚ытри нос соседскому сыну и бери  его
себе в зЯтьЯ". Џодумаешь, какое счастье  -  выдать  Њарию  за  какого-нибудь
графчонка или там дворЯнинишку, чтобы  он  после  шпынЯл  ее  и,  чуть  что,
обзывал деревенщиной: отец, дескать, у тебЯ простой  мужик,  а  мать  прЯха!
Ќет, друг ты мой, ни в жизнь! „лЯ  того  ли  Я  ее  растила?  ‹учше,  ‘анчо,
проивози-ка скорей деньжат, а выдать ее замуж - это  мое  дело:  у  менЯ  на
примете сын •уана ’очо, ‹опе ’очо,  крепкий,  здоровый  малый,  все  мы  его
знаем, и девчонка, видать, ему приглЯнулась: вот с ним-то, потому как он  ей
ровнЯ, она и будет счастлива, и будут они всегда  у  нас  перед  глазами,  и
заживем мы одной семьей, родители и дети, зЯтьЯ и внуки, в мире и в ладу,  и
благословение божие вечно будет со всеми нами, и. не смей ты мне отдавать ее
в столицу или в какой-нибудь громадный дворец, там и люди ее не поймут и она
никого не поймет.
     - Ђх ты дурища, ‚араввина жена! -  вскричал  ‘анчо.  -  Ќу  какаЯ  тебе
корысть - не давать мне просватать дочку за такого  человека,  чтобы  внуков
моих  все  величали  ваше  сиЯтельство?  ‚от  что,  ’ереса,  мне   частенько
приходилось слышать от стариков:  кто  не  сумел  воспользоватьсЯ  счастьем,
когда оно само в руки давалось, тот пусть, мол, не сетует, коли  оно  прошло
мимо. ‚от и нехорошо будет, если мы теперь затворим дверь, когда оно само  к
нам стучитсЯ: ветер дует попутный - пускай же он нас и несет.
     Џодобные обороты речи, а также иные из  тех  выражений,  которые  ‘анчо
употребит ниже,  и  вынудили  переводчика  этой  истории  объЯвить,  что  он
признает эту главу за вымышленную.
     - ѓовори, тварь неразумнаЯ, - продолжал ‘анчо,  -  чем  же  это  плохо,
ежели Я приберу к рукам какое-нибудь выгодное губернаторство и через  то  мы
все выйдем в люди? „ай Њарисанче подцепить, кого Я пожелаю,  и  ты  увидишь,
что все тебЯ станут звать доньей ’ересой Џанса и в церкви  ты,  назло  и  на
зависть нашим дворЯнкам, будешь восседать на коврах, да на подушках,  да  на
шелку. Ђ нет, так и торчи на одном месте, ни туда ни  сюда,  как  все  равно
церковнаЯ статуЯ! € довольно разговоров, - как ты себе хочешь, ‘анчика будет
графиней.
     - ’ы соображаешь, что говоришь, муженек? -  воскликнула  ’ереса.  -  „а
ведь Я чего боюсь: что это самое графство  погубит  мою  дочку.  „елай,  как
знаешь, выдавай ее хоть за герцога или за принца, но только Я прЯмо  говорю:
не будет на то воли моей  и  согласиЯ.  џ,  друг  ты  мой,  всегда  была  за
равенство и терпеть не люблю, когда здорово живешь начинают  важничать.  Џри
крещении мне  дали  имЯ  ’ереса,  имЯ  простое  и  чистое,безо  всЯких  этих
примесей, штуковин и финтифлюшек - всЯких там донов да распродонов, отец мой
- по фамилии Љаскахо, а менЯ, как Я есть  твоЯ  жена,  зовут  ’ересой  Џанса
(хотЯ, по правилам, менЯ бы следовало звать ’ересой Љаскахо, ну да одно дело
- закон, а другое - король), и Я своим  именем  довольна,  и  не  нужно  мне
никакой доньи, а то это такой тЯжелый довесок, что мне не под силу будет его
носить, и не хочу Я, чтобы про менЯ шушукались, когда Я выйду расфуфыреннаЯ,
как графинЯ или как губернаторша, - ведь уж непременно скажут: "ѓлЯдите, как
зазналась наша чумичка! ‚чера еще не разгибаЯ спины лен чесала, а в  церковь
ходила, накрывшись подолом вместо накидки, а  нынче,  ишь  ты,  -  фижмы  да
застежки, и нос дерет, как будто она знать нас не знает". Џока  господь  бог
не лишил менЯ не то семи, не то пЯти чувств, - одним словом,  всех,  сколько
их у менЯ должно быть, - Я себЯ до  такого  сраму  не  доведу.  ’ы,  сударь,
можешь становитьсЯ губернатором или каким-то там  островом  и  напускать  на
себЯ важность, сколько душе угодно, а моЯ дочка и Я - клЯнусь  памЯтью  моей
матери - никуда из нашего села не двинемсЯ: женщине  честной  -  за  прЯлкою
место, а девушке скромной своЯ лачуга - хоромы. Џоезжай со своим „он Љихотом
за приключениЯми, а нам оставь наши злоключениЯ; коли будем  жить  по-божьи,
так и с нами что-нибудь доброе приключитсЯ, а вот откуда у твоего  господина
поЯвилсЯ дон - это мне, ей-ей, чудно, потому ни отцы его, ни деды донами  не
были.
     - Ќет, в тебЯ просто бес вселилсЯ, - объЯвил ‘анчо. - ѓосподь с  тобой,
жена, чего ты только не нагородила безо  всЯкого  смысла  и  толка?  Ќу  что
общего между застежками, финтифлюшками, поговорками, важничаньем и тем,  что
Я тебе сказал? ‘лушай, ты, невежда и тупица (иначе тебЯ не назовешь,  потому
как ты речей моих не разумеешь и не понимаешь  своего  счастьЯ):  если  б  Я
сказал, что моЯ дочь должна прыгнуть с башни или  пойти  скитатьсЯ  по  белу
свету наподобие инфанты не то доньи ‘обаки, не то доньи “рраки {2}, -  Я  уж
позабыл, как ее звали, - вот тогда ты вправе была бы со мной не согласитьсЯ,
но если Я раз-раз и готово, так что ты ахнуть не успеешь, пришпилю ей  донью
и ваше сиЯтельство и из грЯзи выведу в кнЯзи, и будет она ходить в шелку  да
в бархате, то отчего бы тебе не согласитьсЯ и что тебе еще надобно?
     - ‡наешь, муженек, отчего Я не согласна? - отвечала ’ереса.  -  Ћттого,
что, как говоритсЯ, "платье тебЯ одевает, платье тебЯ и раздевает".  Ћттого,
что люди пробегут по беднЯку глазами - и ладно, а на богача  они  глазищи-то
свои так и пЯлЯт, и ежели этот богач  был  когда-то  беднЯком,  тут-то  злые
Языки и давай чесать Языки, а таких у нас в селе - куда ни  плюнь,  как  все
равно пчел в улье.
     - Џостой, ’ереса, - прервал ее ‘анчо,  -  слушай,  что  Я  тебе  сейчас
скажу, - такого ты еще отроду не слыхала, да это и не мои слова: то,  что  Я
намерен тебе сказать, это изречениЯ  отца-проповедника,  который  в  прошлом
году великим постом в нашем селе проповедовал. € вот этот самый проповедник,
сколько Я помню, говорил  так:  все,  что,  мол,  ЯвлЯетсЯ  нашему  взору  в
настоЯщее времЯ, гораздо лучше укладываетсЯ и помещаетсЯ и  гораздо  сильнее
запечатлеваетсЯ в памЯти нашей, нежели то, что было когда-то.
     ‚ышеприведенные  речи  ‘анчо  составлЯют  вторую  причину,  по  которой
переводчик признает эту главу за вымышленную, ибо  они  превосходЯт  понЯтие
‘анчо. Ђ ‘анчо между тем продолжал:
     - Ћтсюда следствие, что когда мы видим  особу  разрЯженную,  в  дорогом
уборе и с нею  множество  слуг,  то,  словно  побуждаемые  некой  силой,  мы
невольно проникаемсЯ к ней уважением, хотЯ в тот же миг памЯть  подсказывает
нам, что прежде эту особу мы лицезрели  в  низкой  доле,  и  все-таки  этого
позора, чем бы он ни был вызван: то ли бедностью, то  ли  происхождением,  -
коли он уже в прошлом, - не существует, а существует лишь то, что мы видим в
настоЯщую минуту. € если тот, кого судьба из нечистоты его ничтожества  (это
подлинное выражение проповедника) вознесла на вершины благополучиЯ, окажетсЯ
человеком благовоспитанным, щедрым и со всеми любезным и не станет  тЯгатьсЯ
с древнею знатью, можешь быть уверена, ’ереса, что никто и не вспомнит,  кем
он был прежде, а будут чтить его таким, каков он есть  теперь,  кроме  разве
завистников, ну да от них никакаЯ счастливаЯ судьба не спасетсЯ.
     - Ќе понимаю Я тебЯ, муженек, - сказала ’ереса, - поступай, как знаешь,
и не забивай мне голову своим краснобайством и пустословием. € если уж  тебе
так забезрассудилось...
     - ‡аблагорассудилось должно говорить, жена, а  не  забезрассудилось,  -
поправил ‘анчо.
     - Ќе спорь со мной, муженек, - возразила ’ереса, - Я  говорю,  как  мне
бог на душу положит, безо всЯких этих затей. ’ак вот  что  Я  хочу  сказать:
если уж тебе так далось это губернаторство, то возьми с  собой  своего  сына
‘анчо и прЯмо с этих пор приучай его губернаторствовать - ведь  это  хорошо,
когда дети идут по стопам отца и обучаютсЯ его ремеслу.
     - Љогда Я буду губернатором, - объЯвил ‘анчо, - Я пошлю за ним почтовых
лошадей, а тебе пришлю денег, каковые у менЯ  всегда  найдутсЯ,  ибо  всегда
найдутсЯ охотники ссудить губернатору, когда тот сидит без гроша. ‘ына же ты
вырЯди так, чтобы не было заметно, кто он таков, а  было  видно,  каким  ему
надлежит быть.
     - Џришли только денег, - молвила ’ереса, - а уж он у менЯ будет разодет
в пух и прах.
     - Ќу, словом, - заключил ‘анчо, - мы с  тобой  уговорились,  что  дочка
наша должна быть графиней.
     - ‚ тот день, когда она станет графиней, - возразила ’ереса, -  Я  буду
считать, что Я ее похоронила. Ќо только Я еще раз скажу: поступай, как  тебе
угодно, такаЯ наша женскаЯ долЯ -  во  всем  подчинЯтьсЯ  мужу,  хотЯ  бы  и
безмозглому.
     € тут она залилась такими горькими  слезами,  точно  ‘анчика  и  впрЯмь
умерла и уже похоронена. ’огда ‘анчо в  утешение  сказал  ей,  что  хотЯ  он
непременно сделает свою дочь графиней, но только  отложит  это  на  возможно
более долгий срок. Ќа том и кончилась их беседа, и ‘анчо возвратилсЯ  к  „он
Љихоту, чтобы окончательно условитьсЯ об отъезде.


     1 Њарисанча. -  €  жену  и  дочь  ‘анчо  Џансы  зовут  Њари  (см.  Њари
ѓутьеррес, гл. VII первой части). Њари - широко  распространенное  в  народе
женское имЯ, которое стало нарицательным длЯ женщины вообще. ’аким  образом,
Њари ѓутьеррес означает просто "ѓутьеррес". Њарисанча - просто  "‘анча".  Џо
установившемусЯ в €спании обычаю, жена могла сохранить фамилию  своего  отца
(жена ‘анчо Џансы  называет  себЯ  ’ереса  Љаскахо),  принЯть  фамилию  мужа
(скажем ’ереса Џанса) или сделать своей фамилией имЯ  мужа  (’ереса  ‘анча).
„ети же могли иметь имена, в которых составной частью входило  имЯ  отца,  а
иногда его уменьшительнаЯ или женскаЯ  форма  (Њарисанча,  ‘анча,  ‘анчика).
Џолное имЯ жены ‘анчо Џансы было: •уанта-’ереса (имЯ)  ѓутьеррес  (отчество)
Љаскахо (фамилиЯ по отцу).
     2 “ррака - дочь королЯ ”ернандо Љастильского (ум.  1065  г.).  ‘огласно
преданию, узнав, что отец лишил ее наследства, она заЯвила  ему,  что  будет
торговать своим телом, а заработанные таким путем деньги отдаст на упокоение
души отца.


        ѓ‹Ђ‚Ђ VI
     Ћ чем обменЯлсЯ мнениЯми „он Љихот со своею племЯнницею и ключницею,  и
это одна из самых важных глав во всей истории

     Џока ‘анчо  Џанса  и  его  супруга  ’ереса  Љаскахо  вели  между  собой
вышеприведенный бестолковый разговор, племЯнница и ключница „он Љихота также
не оставались праздными: по многим признакам  догадавшись,  что  дЯдЯ  их  и
господин, томимый жаждой рыцарских, как  они  полагали,  заблуждений,  а  не
похождений, намерен в третий раз от  них  вырватьсЯ,  они  всеми  возможными
способами пытались отвлечь его от столь вредной мысли, но они только вопиЯли
в пустыне и ковали холодное железо. ‘о  всем  тем  ключница,  ведшаЯ  с  „он
Љихотом долгие препирательства, между прочим сказала ему:
     - Џраво, государь мой, если вы не усидите  на  месте  и  опЯть  начнете
скитатьсЯ по горам и долам, словно неприкаЯнный, и искать этих самых, как их
называют, облегчений, а Я их называю огорчениЯми,  то  Я  пожалуюсь  богу  и
королю и буду кричать  на  крик  и  не  своим  голосом,  чтобы  они  вам  не
позволили.
     „он Љихот же ей на это сказал:
     - Љлючница! Њне неизвестно, что господь бог ответит на твои жалобы, как
неизвестно мне и то, что ответит его величество, знаю только,  что,  будь  Я
королем, Я бы не стал отвечать на всю эту уйму нелепых  прошений,  ежедневно
на имЯ королЯ поступающих, ибо из всех обременительных обЯзанностей, которые
лежат на его величестве,  самаЯ  тЯжелаЯ  -  это  всех  выслушивать  и  всем
отвечать, вот почему мне бы не хотелось, чтобы ему надоедали с моими делами.
     Љлючница же на это сказала:
     - Ђ что, сеньор, при дворе его величества есть рыцари?
     - …сть, - отвечал „он Љихот,- и даже много, и на то есть  причина,  ибо
они служат блестЯщим украшением  двора  и  усугублЯют  величие  королевского
престола.
     - ’ак почему бы и  вам,  ваша  милость,  не  послужить  королю,  своему
господину, сидЯ смирно при дворе?
     - ‚от что, дорогаЯ моЯ, - отвечал „он Љихот, - не все рыцари могут быть
придворными, как не все придворные могут и долженствуют быть  странствующими
рыцарЯми: в жизни бывают нужны и те и другие. € хоть  и  все  мы  -  рыцари,
однако ж есть между нами огромнаЯ разница,  ибо  придворные,  не  выходЯ  из
своих покоев и не переступаЯ порога  дворца,  разгуливают  по  всему  свету,
глЯдЯ на карту, и это им не стоит ни гроша, и они  не  терпЯт  ни  зноЯ,  ни
стужи, ни голода, ни жажды, тогда как  мы,  рыцари  странствующие  в  полном
смысле этого слова, в жар, в холод, в бурю, в непогоду, ночью и днем,  пешие
и конные из конца в конец самолично обходим дозором землю, и мы знаем врагов
не только по картинкам, но и на деле, и при  каждой  встрече  и  при  первом
случае мы на них нападаем, не считаЯсь с правилами  поединка  и  со  всЯкими
пустЯками, например: не короче ли у одного из противников копье или шпага, и
что у недруга спрЯтано на груди - реликвиЯ или же это  какой-нибудь  скрытый
подвох, и как поделить между  собой  солнечный  свет  {1},  и  прочими  тому
подобными церемониЯми, которые обыкновенно соблюдаютсЯ при  единоборствах  и
которые ты не знаешь, а Я знаю. € еще тебе надобно  знать  вот  что:  добрый
странствующий рыцарь при виде хотЯ бы и  десЯти  великанов,  чьи  головы  не
только касаютсЯ облаков, но и скрываютсЯ за ними, и  у  каждого  из  которых
вместо ног две преогромные башни, руки напоминают  мачты  крупных  и  мощных
судов, а глаза как мельничные жернова и горЯт,  как  стеклоплавильные  печи,
отнюдь не устрашаетсЯ, -  напротив  того,  приосанившись,  с  душою,  полною
отваги, он бросаетсЯ на них, бьетсЯ с ними, а буде окажетсЯ возможным, то  в
мгновение ока одолевает и разбивает наголову, хотЯ бы они  были  облачены  в
чешую какой-то особенной рыбы - чешую, говорЯт, будто бы тверже алмаза, -  а
вместо шпаг вооружены острыми дамасской стали саблЯми или железными палицами
с наконечниками также из стали, каковые палицы мне лично приходилось  видеть
не однажды. ‚се это, любезнаЯ моЯ ключница, Я  говорю  длЯ  того,  чтобы  ты
уЯснила себе разницу между теми и  другими  рыцарЯми.  €  по  справедливости
государи должны были бы больше ценить второй, вернее первый, разрЯд - разрЯд
рыцарей странствующих, среди коих, гласит историЯ,  мы  встречаем  и  таких,
которые спасали не одно, а множество королевств.
     - Ђх, сеньор! - воскликнула тут племЯнница. - „а поймите же вы наконец,
ваша милость: все, что рассказывают о странствующих  рыцарЯх,  это  сплошные
враки и побасенки, а книги про них следовало бы сжечь или уж, по  крайности,
накинуть на них санбенито {2}, а еще можно ставить на них особые знаки, чтоб
всем было Ясно, что это бессовестные смутьЯны и бунтовщики.
     - ЉлЯнусь создателем, - воскликнул „он Љихот, - что, не  будь  ты  моею
родною племЯнницей, то есть дочерью единоутробной моей сестры, Я бы так тебЯ
проучил за кощунственные твои слова, что слух  о  том  прошел  бы  по  всему
свету. ‚озможно ли, чтобы девчонка, котораЯ и с коклюшками-то еще  не  умеет
как должно  обращатьсЯ,  осмеливалась  трепать  Языком  и  бранить  книги  о
странствующих рыцарЯх? —то сказал бы сеньор Ђмадис, если б он  это  услышал?
‚прочем, он, конечно, простил бы тебЯ, ибо то был самый  кроткий  и  учтивый
рыцарь своего времени и к тому же еще великий покровитель девиц, но  если  б
услышал кто-нибудь другой, то тебе пришлось бы худо, ибо не все рыцари равно
учтивы и обходительны, есть  среди  них  невежи  и  грубиЯны.  ‚едь  не  все
именующие себЯ рыцарЯми ЯвлЯютсЯ таковыми в полной  мере:  иные  сделаны  из
настоЯщего золота, иные - из поддельного. ‘ виду все как  будто  бы  рыцари,
однако ж не все выдерживают  испытание  пробным  камнем  истины.  …сть  люди
низкого званиЯ, которые из кожи вон лезут, чтобы сойти за  рыцарей,  есть  и
родовитые рыцари, которые  готовы  наизнанку  вывернутьсЯ,  чтобы  сойти  за
простолюдинов: первые стремЯтсЯ вверх то ли из честолюбиЯ, то ли  из  добрых
побуждений, вторые стремЯтсЯ  вниз  то  ли  по  слабости,  то  ли  по  своей
порочности, и нужно обладать  тонким  умом,  дабы  различать  эти  два  рода
рыцарей, столь сходных по названию и столь разных по образу действий.
     - Ѓоже ты мой!  -  воскликнула  племЯнница.  -  ‚ы  так  много  знаете,
дЯдюшка, что в случае нужды могли бы взойти на кафедру и  проповедовать  где
угодно, и со всем тем слепота ваша столь велика и затмение  столь  очевидно,
что вы уверены в своей удали, будучи на самом деле старым, в  своей  силе  -
будучи хилым, что вы выпрЯмлЯете кривду, меж тем как сами вы  согнулись  под
бременем лет, а главное в том, что вы - рыцарь и кавальеро, на самом деле не
будучи таковым, ибо хотЯ идальго и могут стать кавальеро, но ведь не  бедные
же!..
     - ‚ твоих словах, племЯнница, есть большаЯ долЯ правды, -  заметил  „он
Љихот, - касательно же родословных Я мог бы рассказать тебе такие вещи,  что
ты далась бы диву, но, дабы не мешать божеского с человеческим, Я обойду  их
молчанием. ‚от что, дорогие мои: все существующие в мире  родословные  можно
свести (слушайте менЯ со вниманием) к четырем видам, а именно: есть роды,  у
которых начало было скромное, но мало-помалу они ширЯтсЯ и  распространЯютсЯ
и, наконец, достигают величиЯ наивысшего; у других начало  было  высокое,  и
они его блюли неукоснительно, и продолжают блюсти, и удерживаютсЯ  и  поныне
на той высоте, с которой начали; у третьих начало  было  столь  же  высокое,
однако же впоследствии они сузились наподобие  пирамиды,  -  они  постепенно
оскудевали, впадали в ничтожество, а затем и вовсе сходили на  нет,  подобно
вершине пирамиды, ибо по отношению к своему фундаменту,  или  же  основанию,
она есть ничто; и есть роды (таких, должно заметить,  большинство),  которые
не могут похвалитьсЯ ни счастливым началом, ни приличной серединой, и  конец
их будет столь же бесславен, - это конец всех плебеев и людей  обыкновенных.
Џримером первого вида, то есть скромного начала  и  неуклонного  возвышениЯ,
служит „ом Ћттоманов {3}: основание ему положил скромный, простой пастух,  а
ныне мы видим, какой высоты достигла эта династиЯ. Џримером второго вида, то
есть высокого начала и сохранениЯ его без приумножениЯ, могут служить многие
государи, к которым престол перешел по наследству и которые  свЯто  охранЯют
его, не расширЯЯ, но и не уменьшаЯ своих  владений  и  по  миролюбию  своему
оставаЯсь в раз навсегда установленных пределах. Џримеры высокого  начала  и
постепенного оскудеваниЯ суть многочисленны,  ибо  все  фараоны  и  Џтолемеи
египетские,  цезари  римские  и  всЯ  прорва  (если  можно  так  выразитьсЯ)
бесчисленных  государей,   монархов   и   владетельных   кнЯзей   мидийских,
ассирийских, персидских, греческих и варварских, все эти царские и кнЯжеские
роды впали в ничтожество и  сошли  на  нет  -  как  сами  эти  роды,  так  и
родоначальники, - потомков их ныне сыскать уже невозможно,  а  если  кого  и
сыщешь, так тот, уж верно, пребывает в низком и жалком  состоЯнии.  Ћ  родах
плебейских Я могу сказать одно: единственное  их  назначение  -  увеличивать
собою число живущих на свете, и многочисленность их не стоит  ни  славы,  ни
похвал. €з всего сказанного, дурочки вы мои, вам надлежит сделать тот вывод,
что с этими родами путаницы не оберешьсЯ и что только те роды истинно велики
и славны, коих представители доказывают это своими добродетелЯми, богатством
своим и  щедростью.  ѓоворю:  добродетелЯми,  богатством  и  щедростью,  ибо
злочестивый властитель - это все  равно  что  властительный  злочестивец,  а
нещедрый богач - это все равно что нищий  скупец:  ведь  счастье  обладателЯ
богатств  заключаетсЯ  не  в  том,  чтобы  владеть  ими,  а  в  том,   чтобы
расходовать, и расходовать с толком, а не  как  попало.  Ѓедному  же  рыцарю
остаетсЯ только один путь, на котором он может показать, что он  рыцарь,  то
есть  путь  добродетели,  а  длЯ  того  ему   надлежит   быть   приветливым,
благовоспитанным, учтивым, обходительным и услужливым, не  высокомерным,  не
заносчивым и не клеветником, главное же - ему надлежит быть сострадательным,
ибо, с веселым сердцем подав бедному два мараведи, он обнаружит щедрость  не
меньшую, нежели  тот,  который  о  своем  благодеЯнии  раззванивает  во  все
колокола, и коли он будет всеми перечисленными  добродетелЯми  украшен,  то,
кто бы с ним ни столкнулсЯ, всЯкий, даже не имеЯ  о  нем  никаких  сведений,
признает и почтет его за человека  благородного  происхождениЯ,  а  коли  не
признает, то  это  будет  в  высшей  степени  странно,  ибо  похвала  служит
неизменною наградою добродетели, и люди  добродетельные  не  могут  не  быть
хвалимы. Ќа свете есть, дети мои, два пути,  которые  ведут  к  богатству  и
почету: один из них - поприще ученое, другой -  военное.  џ  человек  скорее
военный, нежели ученый, и, судЯ по моей  склонности  к  военному  искусству,
должно полагать, родилсЯ  под  знаком  Њарса,  так  что  Я  уже  как  бы  по
необходимости следую этим путем и буду им идти, даже если бы  весь  свет  на
менЯ ополчилсЯ, и убеждать менЯ, чтобы Я не желал того, чего возжелало  само
небо, что велит судьба, чего требует разум и,  главное,  к  чему  устремлена
собственнаЯ моЯ волЯ, это с вашей  стороны  напрасный  труд,  ибо  хотЯ  мне
доподлинно  известны  неисчислимые  трудности,  с  подвигом   странствующего
рыцарства сопрЯженные, однако ж мне  известны  и  безмерные  блага,  которые
через него достаютсЯ; и еще Я знаю, что стезЯ  добродетели  весьма  узка,  а
стезЯ порока широка и просторна,  и  знаю  также,  что  цели  их  и  пределы
различны, ибо путь порока,  широко  раскинувшийсЯ  и  просторный,  кончаетсЯ
смертью, путь же добродетели, тесный и утомительный, кончаетсЯ жизнью, но не
тою жизнью, котораЯ сама рано или поздно кончаетсЯ, а тою, которой не  будет
конца; и еще Я знаю,  что,  по  выражению  знаменитого  нашего  кастильского
стихотворца {4}:

     Џо этим скалам можешь ты взойти
     Љ обители бессмертиЯ высокой,
     Људа иного не сыскать пути.

     - —то же Я за несчастнаЯ!  -  воскликнула  племЯнница.  -  Њой  дЯдЯ  к
довершению всего еще и  поэт!  ‚се-то  вы  знаете,  все-то  вы  постигли,  -
ручаюсь, что, пожелай вы только стать каменщиком, вам так же легко  было  бы
построить дом, как другому смастерить клетку.
     - “верЯю тебЯ, племЯнница, - сказал „он Љихот, - что когда бы помыслы о
рыцарстве не владели всеми моими чувствами, то не  было  бы  ничего  такого,
чего бы Я не сумел сделать, и не было бы такой затейливой вещицы, к  которой
Я не приложил бы руку, как, например, клетки или зубочистки {5}.
     ‚ это времЯ послышалсЯ стук в дверь, и на вопрос, кто там, ‘анчо  Џанса
ответил, что это он; и, узнав  его  по  голосу,  ключница  в  ту  же  минуту
бросилась вон из комнаты, только чтобы его  не  видеть,  -  так  он  был  ей
несносен. „верь ‘анчо Џансе отворила племЯнница, сеньор „он Љихот принЯл его
с распростертыми объЯтиЯми, потом  они  заперлись,  и  тут  у  них  началось
собеседование ничуть не хуже предыдущего.


     1 ...как поделить между собой  солнечный  свет...  -  то  есть  указать
дуэлЯнтам такие места, чтобы солнечный свет не бил им в глаза.
     2 ‘анбенито - наплечнаЯ  повЯзка  или  накидка  желтого  цвета  с  алым
крестом, которую надевали на тех, кого инквизициЯ приговаривала к публичному
покаЯнию.
     3  „ом  Ћттоманов.  -  Ћтман  (или  Ћсман  I)  -  основатель   ’урецкой
(Ћттоманской) империи и родоначальник династии Ћсмаили  (1259-1326)  прежде,
по преданию, был атаманом разбойничьей шайки.
     4  ‡наменитый  кастильский  стихотворец.  -  €меетсЯ  в  виду   крупный
испанский поэт ѓарсиласо де ла ‚ега (1503-1536). ‘ервантес  приводит  строки
из его элегии на смерть одного вельможи.
     5  ...клетки  или  зубочистки.  -   ‹ицам   дворЯнского   происхождениЯ
возбранЯлось  занЯтие  ремеслами,  за  исключением  нескольких,  которые  не
считались "позорными". Љ их  числу  относилось,  в  частности,  производство
клеток и зубочисток.


        ѓ‹Ђ‚Ђ VII
     Ћ чем говорили между собой „он Љихот и его оруженосец, равно  как  и  о
других достославных происшествиЯх

     Љлючница как увидела, что „он Љихот заперсЯ с ‘анчо Џансою, так в ту же
секунду смекнула, о чем они могут вести переговоры;  и,  сообразив,  что  на
этом совещании будет постановлено предпринЯть  третий  поход,  она  схватила
свою накидку и, полнаЯ печали и беспокойства, побежала к  бакалавру  ‘амсону
Љарраско, ибо ей казалось, что тот, как человек красноречивый, с которым  ее
господин к тому же только что подружилсЯ сможет уговорить его оставить столь
нелепую затею. Ѓакалавр в это времЯ прохаживалсЯ у себЯ во дворе, и,  увидев
его, ключница, потнаЯ и задыхающаЯсЯ от  волнениЯ,  припала  к  его  стопам.
Љарраско же, видЯ, что она так удручена и встревожена, спросил:
     - —то с вами, сеньора ключница? —то с вами  делаетсЯ?  Њожно  подумать,
что у вас душа с телом расстаетсЯ.
     - ‘о мной-то ничего, голубчик мой, сеньор ‘амсон, а  вот  господин  мой
утекать собираетсЯ, непременно утечет!
     - Ћткуда же у него течет? - спросил ‘амсон. - —то, он разбилсЯ, что ли?
     - Ћн сам утечет через ворота своего сумасшествиЯ, - отвечала  ключница.
- џ хочу сказать, милейший сеньор бакалавр, что он вознамерилсЯ еще  раз,  и
это будет уже в третий раз, постранствовать по белу свету  и  поискать  этих
самых, как он их называет, облегчений, - не могу взЯть в толк, почему он  их
так называет. ‚ первый раз, когда нам его вернули, он был весь избит и лежал
поперек осла. ‚о второй раз его посадили и  заточили  к  клетку  и  привезли
домой на волах, а он себе внушил, что его  околдовали.  €  в  таком  он  был
жалком виде, что его бы роднаЯ мать не узнала: бледный, худой,  глаз  совсем
не видать. ‚едь чтобы маленько его подправить, Я одних  Яиц  шесть  сотен  с
лишком в него всадила, - беру во свидетели господа бога, весь  наш  околоток
да еще моих кур: мои куры могут это подтвердить.
     - ‚ этом Я совершенно уверен, - заметил бакалавр, -  они  у  вас  такие
славные, такие жирные и такие воспитанные, что скорей лопнут, нежели  скажут
неправду. €так, сеньора ключница, все дело и всЯ беда в  том,  что  замыслил
сеньор „он Љихот, и этого именно вы и опасаетесь?
     - €менно этого, сеньор, - подтвердила ключница.
     - ‚ таком случае не беспокойтесь, -  объЯвил  бакалавр,  -  ступайте  с
богом домой и приготовьте мне чего-нибудь горЯченького закусить,  а  дорогой
прочтите молитву свЯтой Ђполлинарии, если вы ее знаете, Я же  сейчас  к  вам
прибуду, и все чудо как хорошо уладитсЯ.
     - Ђх ты, какаЯ досада!  -  вскричала  ключница.  -  ‚ы  говорите,  ваша
милость, молитву свЯтой Ђполлинарии прочесть? „а ведь это  если  б  у  моего
господина зубы болели, а у него голова не работает.
     - џ знаю, что говорю, сеньора ключница. €дите и не вступайте со мною  в
споры, вы же знаете,  какой  Я  оратор,  так  что  вам  все  равно  менЯ  не
переорать, - примолвил Љарраско.
     Џосле  этого  ключница  удалилась,  а  бакалавр  тут  же  отправилсЯ  к
свЯщеннику поговорить с ним насчет того, о чем в свое времЯ будет сказано.
     Њежду тем „он Љихот и ‘анчо, оставшись вдвоем,  обменивались  мнениЯми,
которые с великою точностью и правдивостью в нашей истории приводЯтсЯ. ‘анчо
сказал своему господину:
     - ‘еньор! џ уже засветил мою жену, так что она отпустит  менЯ  с  вашей
милостью, куда вам будет угодно.
     - Џросветил должно говорить, ‘анчо, а не засветил, - заметил „он Љихот.
     - ђаза два, если не ошибаюсь, - сказал ‘анчо, - Я просил вашу  милость,
чтобы вы менЯ не поправлЯли, если вам понЯтно, что Я хочу сказать, а если не
понимаете, скажите только: "‘анчо, или там черт, дьЯвол, Я тебЯ не понимаю".
€ вот если Я не  смогу  объЯснить,  тогда  и  поправлЯйте:  ведь  Я  человек
поладистый...
     - џ тебЯ не понимаю, ‘анчо, - прервал его тут „он Љихот, - Я  не  знаю,
что значит: Я человек поладистый.
     - Џоладистый - это значит: какой уж Я есть, - поЯснил ‘анчо.
     - ‘ейчас Я тебЯ еще меньше понимаю, - призналсЯ „он Љихот.
     - Љоли вы менЯ не понимаете, то Я уж и не знаю, как вам втолковать,  не
знаю - и дело с концом, - отрезал ‘анчо.
     - ‘той, стой, Я уже догадалсЯ, - молвил „он Љихот, - ты хочешь сказать,
что ты такой покладистый, мЯгкий и  уступчивый,  что  будешь  во  всем  менЯ
слушатьсЯ и поступать, как Я тебе скажу.
     - Ѓьюсь об заклад, - сказал ‘анчо, - что вы  еще  попервоначалу  понЯли
менЯ и постигли, а только хотели сбить с толку, чтобы Я  еще  невесть  какой
чуши напорол.
     - ‚озможно, - сказал „он Љихот. -  Ќу,  так  что  же  все-таки  говорит
’ереса?
     - ’ереса говорит, - отвечал ‘анчо, - чтобы Я охулки на  руку  не  клал,
уговор, мол, дороже денег, а  после,  мол,  снЯвши  голову,  по  волосам  не
плачут, и лучше, дескать, синица в руках, чем журавль в небе.  €  хоть  Я  и
знаю, что женщины болтают пустЯки, а все-таки не слушают их одни дураки.
     - € Я то же говорю, - согласилсЯ „он Љихот. - Ќу, друг  ‘анчо,  дальше:
нынче у тебЯ что ни слово - то перл.
     - „ело состоит вот в чем, - продолжал ‘анчо. - ‚аша милость лучше  менЯ
знает, что все люди смертны, сегоднЯ мы живы, а завтра  померли,  и  так  же
недалек от смерти птенец желторотый, как и старец седобородый,  и  никто  не
может поручитьсЯ, что проживет на этом свете хоть на  час  больше,  чем  ему
положено от бога, потому смерть глуха, и когда она стучитсЯ  у  ворот  нашей
жизни, то вечно торопитсЯ, и  не  удержать  ее  ни  мольбою,  ни  силою,  ни
скипетром, ни митрою, - такаЯ о ней, по крайности, молва и слава, и так  нам
говорЯт с амвона.
     - ‚се это справедливо, - заметил „он Љихот, - только Я  не  понимаю,  к
чему ты клонишь.
     - Љлоню Я к тому, - отвечал ‘анчо,  -  чтобы  ваша  милость  мне  точно
сказала, сколько вы могли бы положить мне в месЯц жалованьЯ, пока  Я  у  вас
служу, и не можете ли вы положенное жалованье выплачивать  наличными,  а  то
служить за награды Я не согласен, потому они или поздно приходЯт, или  не  в
пору, или вовсе не приходЯт, а со своими кровными Я кум королю. ‘ловом, мало
ли, много ли, а Я хочу знать, сколько Я  зарабатываю:  курочка  по  зернышку
клюет и тем сыта бывает, а потом: немножко да еще  немножко,  ан,  глЯдь,  и
множко, и ведь все это в дом, а не из дому. Љонечно, если так случитсЯ (хоть
Я уже не верю и не надеюсь), что ваша милость пожалует мне обещанный остров,
то не такой же Я неблагодарный и не такие у менЯ загребущие руки,  чтобы  по
исчислении  точной  суммы  дохода  с   этого   острова   Я   не   согласилсЯ
соответствующую долю придержать.
     - ђазумеетсЯ, друг ‘анчо, придержать  длЯ  себЯ  всегда  выгоднее,  чем
удержать в пользу кого-нибудь другого, - заметил „он Љихот.
     - Ђх да, - сказал ‘анчо, - конечно, мне надлежало сказать: удержать,  а
не придержать, ну, ничего, ведь вы, ваша милость, и так менЯ понЯли.
     - ЏонЯл, понЯл, - сказал „он Љихот, - все твои  тайные  мысли  насквозь
вижу и знаю,  в  чей  огород  летЯт  камешки  бесчисленных  твоих  пословиц.
Џослушай, ‘анчо, Я с удовольствием положил бы тебе жалованье, когда бы  хоть
в каком-нибудь романе о странствующих рыцарЯх Я сыскал пример, который,  как
в щелочку, дал бы мне подглЯдеть и показал, сколько обыкновенно зарабатывали
оруженосцы в месЯц или же в год. Ћднако Я перечитал все или почти все романы
и не могу  припомнить,  чтобы  какой-нибудь  странствующий  рыцарь  назначал
своему оруженосцу определенное жалованье, - Я точно знаю, что все оруженосцы
служили за награды, и в один прекрасный  день  их  сеньоры  в  случае  удачи
жаловали их островом, или же  чем-либо  равноценным,  или,  по  малой  мере,
титулом  и  званием.  …сли  вы,   ‘анчо,   этими   надеждами   и   расчетами
удовольствуетесь и захотите  возвратитьсЯ  ко  мне  на  службу,  то  милости
просим, а чтобы Я стал  нарушать  и  ломать  древний  обычай  странствующего
рыцарства, это вещь невозможнаЯ. ’ак что, любезный ‘анчо, ступайте  домой  и
объЯвите вашей ’ересе о моем решении, и если и она и вы согласитесь  служить
мне за награды, то bene quidem {1}, если же нет, то мы расстанемсЯ друзьЯми:
было  бы  зерно  на  голубЯтне,  а  голуби-то  найдутсЯ.  €  еще  примите  в
рассуждение, сын мой, что добраЯ надежда лучше худого именьЯ и  хороший  иск
лучше худого платежа. ‚ыражаюсь Я так длЯ того, ‘анчо, чтобы  показать  вам,
что и Я не хуже вашего могу сыпать пословицами. ‚ заключение же Я  хочу  вам
сказать и скажу вот что: если вам не  угодно  пойти  ко  мне  на  службу  за
награды и разделить мою участь, так оставайтесь с богом, но уж потом пенЯйте
на себЯ, Я же сыщу себе оруженосца послушнее и  усерднее  вас  и  не  такого
нескладного и не такого болтливого, как вы.
     ’вердое решение „он Љихота так поразило ‘анчо, что у него  потемнело  в
глазах и крыльЯ его храбрости опустились, ибо до этого он  был  уверен,  что
его господин не выступит без него в поход ни за какие блага в мире; и он все
еще пребывал в состоЯнии растерЯнности и озабоченности, когда  вошел  ‘амсон
Љарраско, а за ним ключница и племЯнница, коим любопытно было послушать, как
бакалавр станет уговаривать „он Љихота  не  ездить  на  поиски  приключений.
€звестный шутник ‘амсон приблизилсЯ к „он Љихоту, обнЯл его, как и в прошлый
раз, и заговорил громким голосом:
     - Ћ цвет странствующего рыцарства! Ћ  лучезарное  светило  воинства!  Ћ
честь и зерцало народа испанского! Њолю всемогущего  бога,  как  если  б  он
стоЯл предо мною, чтобы тот или те, кто тщитсЯ помешать и  воспрепЯтствовать
третьему твоему выезду, заблудились в лабиринте собственных желаний и так  и
не дождались исполнениЯ того, что им более всего желаетсЯ.
     ‡атем он обратилсЯ к ключнице:
     - ‘еньора ключница смело может не молитьсЯ  более  свЯтой  Ђполлинарии,
ибо мне ведомо, что таково бесповоротное решение небесных сфер, чтобы сеньор
„он Љихот продолжал осуществлЯть высокие свои и бесподобные замыслы, и  менЯ
бы замучила совесть, когда б Я не побуждал  и  не  уговаривал  этого  рыцарЯ
прервать наконец бездействие и скованность доблестной его длани  и  выказать
величие бодрейшего духа его, ибо  промедление  сие  лишает  его  возможности
выпрЯмлЯть  кривду,  помогать  сирым,  охранЯть   честь   девиц,   оказывать
покровительство вдовицам, служить опорою замужним и все прочее в этом  роде,
что входит в круг обЯзанностей  ордена  странствующего  рыцарства,  что  ему
положено, что ему приличествует и  подобает.  €так,  прекрасный  и  отважный
сеньор „он Љихот, пусть милость ваша и ваше величие  отправитсЯ  в  путь  не
завтра, а сегоднЯ же, и если вам чего-либо длЯ этого недостает, то  к  вашим
услугам Я  сам  и  мое  достоЯние,  и  если  ваше  великолепие  нуждаетсЯ  в
оруженосце, то Я, со своей стороны, почел бы за величайшее длЯ себЯ  счастье
послужить вам.
     ’ут „он Љихот обратилсЯ к ‘анчо и сказал:
     - Ќе говорил ли Я тебе, ‘анчо, что в оруженосцах у менЯ  недостатка  не
будет? ‘мотри, кто предлагает мне свои услуги; не кто иной, как несравненный
бакалавр  ‘амсон  Љарраско,  первый  забавник  и  шалун  среди  саламанкских
школЯров, здоровый телом, быстрый в движениЯх, не болтливый, умеющий терпеть
зной  и  стужу,  голод  и  жажду,  обладающий  всеми  качествами,  какие  от
оруженосца странствующего рыцарЯ требуютсЯ. Ћднако  ж  небеса  не  допустЯт,
чтобы Я ради собственного удовольствиЯ подрыл этот  столп  учености,  разбил
этот сосуд познаний и подсек высокую эту пальму изЯщных и вольных  искусств.
Џусть же этот новый ‘амсон остаетсЯ  у  себЯ  на  родине  и,  прославив  ее,
прославит  также  седины   престарелых   родителей   своих,   Я   же   любым
удовольствуюсь оруженосцем, коли ‘анчо не соблаговолит менЯ сопровождать.
     - Ќет, соблаговолю, - растроганный, весь в  слезах,  объЯвил  ‘анчо,  а
засим продолжал: - Ћбо мне никто не скажет, государь мой:  "Џоел-попил  -  и
дружба врозь", в моем роду неблагодарных не было, все на свете,  особливо  в
нашем селе, знают, кто такие были Џанса, от коих Я происхожу, да и потом, по
многим вашим добрым делам и еще более добрым словам Я  постиг  и  сообразил,
что ваша милость намерена менЯ наградить. …сли же Я  пустилсЯ  в  вычислениЯ
касательно  жалованьЯ,  то  только  в  угоду  жене,  потому  когда  ей   что
втемЯшитсЯ, то уж она гвоздит, как все равно молоток по обручам бочки,  чтоб
было по ее. Ћднако ж мужчине полагаетсЯ быть мужчиной, а женщине - женщиной,
и коли по таким признакам, которых Я не могу отрицать, Я мужчина, то Я желаю
быть мужчиной и у себЯ дома, как она там себе хочет, а потому вашей  милости
требуетсЯ только составить завещание с опиской, так чтобы  его  нельзЯ  было
оспорить, - и скорее  в  путь,  чтобы  отпустить  душу  сеньора  ‘амсона  на
покаЯние: ведь он говорит, что совесть его загрызет, если он не двинет  вашу
милость, - или как  это  говоритсЯ:  подвигнет,  что  ли?  -  в  третий  раз
постранствовать по белу свету. џ же снова даю вашей милости обещание служить
вам верой и правдой ничуть не хуже, а пожалуй, даже и лучше всех оруженосцев
странствующих рыцарей, сколько их ни  было  прежде  и  сколько  их  ни  есть
теперь.
     ЏодивилсЯ бакалавр выражениЯм и оборотам речи ‘анчо Џансы, ибо хотЯ  он
и прочел первую историю его господина, однако ж никак не  мог  предполагать,
что ‘анчо подлинно такой забавный, каким его там изображают; когда же  ‘анчо
вместо: завещание с припиской  сказал:  завещание  с