 тот,
скучаЯ в бездействующей армии, одним из  первых  попросилсЯ  на  борьбу  с
пиратами. …му поручили пост, достойный его дарований и мужества, послав во
главе трехсот человек на самый большой из  островов  Љурцолари  и  поручив
обеспечить безопасность на важных морских путЯх вблизи от него.  ЏоЯвление
‘оранцо привело в ужас миссолунгцев, знавших его непобедимую  храбрость  и
беспощадную суровость.  €  действительно,  в  первое  времЯ  там,  где  он
командовал, совершенно прекратилсЯ морской разбой, между тем как в местах,
подчиненных другим командирам, несмотрЯ на активные  действиЯ  гарнизонов,
все времЯ происходили частые и жестокие нападениЯ пиратов на мирные  суда.
Џо представлению его дЯди, который был в полном восторге от этих  успехов,
правительство республики не раз посылало ‘оранцо благодарственные грамоты.
   Ћднако же Ћрио, обманутый в своих расчетах найти  неприЯтелЯ,  которого
можно было громить и грабить, задумал одним мощным  ударом  поправить  то,
что он считал несправедливостью судьбы к своей особе. …му стало  известно,
что паша Џатраса хранит в  своем  дворце  бесчисленные  сокровища  и  что,
положившись на хорошо укрепленные городские стены  и  на  многочисленность
жителей, он смотрит сквозь пальцы на то, что солдаты  его  довольно  плохо
охранЯют город. “чтЯ все эти обстоЯтельства, Ћрио выбрал из своего  отрЯда
сотню самых храбрых солдат, погрузил их на галеру, велел держать  курс  на
Џатрас, с тем чтобы попасть туда только к ночи, и, укрыв  свой  корабль  и
людей в окруженной скалами бухточке, первым сошел на берег и,  переодетый,
направилсЯ к городу. ‚ы знаете конец  этого  приключениЯ,  так  поэтически
рассказанного Ѓайроном. ‚ полночь Ћрио подал своему отрЯду условный сигнал
к выступлению и встретил его у городских ворот. ’ам он прикончил  часовых,
бесшумно прошел через спЯщий город, врасплох захватил дворец и принЯлсЯ за
грабеж. Ќо на Ћрио напал отрЯд, в двадцать раз превосходЯщий  численностью
его банду, их оттеснили в один из внутренних дворов и взЯли в  кольцо.  Ћн
защищалсЯ, как лев, и отдал свою шпагу лишь тогда, когда последний из  его
людей уже давно пал. Џаша, несмотрЯ на  свою  победу,  пришел  в  ужас  от
дерзости врага; он велел заковать его в цепи и запереть в  самом  глубоком
каземате своего дворца, чтобы насладитьсЯ муками и, может  быть,  трепетом
того, из-за кого он сам трепетал. Ќо любимаЯ  невольница  паши,  по  имени
Ќаам,  видела  из  своего  окна  ночную  битву.  ‘облазненнаЯ  красотой  и
храбростью пленника, она тайком Явилась к нему и обещала ему свободу, если
он согласитсЯ разделить ее любовь. Ќевольница была хороша собой, Ћрио - не
слишком щепетилен в любовных делах и вдобавок полон жажды жизни и свободы.
‘делка была заключена, и в скором  времени  их  замысел  осуществилсЯ.  Ќа
третью ночь Ќаам заколола своего господина и, воспользовавшись  смЯтением,
вызванным этим убийством, бежала вместе с любовником. Ћни сели в лодку,  о
которой  невольница  заранее  позаботилась,  и   добрались   до   островов
Љурцолари.
   „вое суток граф оставалсЯ  погруженным  в  глубочайшее  уныние.  ЏотерЯ
галеры была длЯ него существенным материальным ущербом, а то, что  он  без
толку погубил сотню отборных солдат, могло нанести значительный ущерб  его
военной репутации, а значит, помешать повышению в  должности,  которое  он
рассчитывал получить от венецианского правительства. €бо длЯ него  все  на
свете сводилось к выгоде, и высокого положениЯ он добивалсЯ  лишь  потому,
что, занимаЯ его, легче было обогатитьсЯ. ‚скоре он стал думать  только  о
плачевных последствиЯх своего  безрассудного  приключениЯ  и  о  способах,
которыми можно было теперь помочь делу.
   € вот вскоре всем бросилось в глаза, что он совершенно  переменил  свой
образ жизни, и даже характер  его,  по-видимому,  изменилсЯ  так  же,  как
поведение. Џрежде он с легкостью пускалсЯ на  любое  дерзкое  предприЯтие,
теперь стал осмотрительным и даже  склонным  к  подозрительности;  по  его
словам, этого после гибели его главной галеры требовал от  него  долг.  Ћн
имел в своем распорЯжении всего одну  галеру  и  не  мог  рисковать  ею  в
дальних походах. Џоэтому  она  занималась  лишь  наблюдением  за  морскими
путЯми недалеко от небольшой скалистой  бухты,  служившей  ей  гаванью,  и
ограничивалась только плаванием вокруг острова, не терЯЯ его из вида. „а и
командовал ею уже не сам Ћрио. ќто дело он поручил своему помощнику, а сам
поЯвлЯлсЯ на судне лишь времЯ от времени длЯ производства смотров.  Ћн  не
покидал замка, где  сидел,  запершись,  погруженный,  казалось,  в  полное
отчаЯние. ‘олдаты громко роптали,  и  он  словно  бы  не  обращал  на  это
вниманиЯ, а потом вдруг выходил из своей апатии  и  подвергал  недовольных
суровым карам. ќти возвраты к заботе о  порЯдке  и  дисциплине  отмечались
жестокостЯми, которые восстанавливали  покорность  начальнику  и  довольно
долго держали команду в страхе.
   ’акой способ  действий  принес  свои  плоды.  Џираты,  приободренные  и
поражением ‘оранцо в Џатрасе и несмелым патрулированием его галеры  вокруг
островов Љурцолари, вновь поЯвились в ‹епантском  заливе,  продвинулись  к
самому проливу, и вскоре  весь  этот  район  стал  длЯ  мирных  судов  еще
опаснее, чем  когда-либо.  Џочти  все  проходившие  там  торговые  корабли
исчезали неведомо куда, так что о них потом  никто  ничего  не  слыхал,  а
немногие, достигавшие места назначениЯ, утверждали,  что  им  это  удалось
лишь благодарЯ быстроходности и попутному ветру.
   Њежду тем граф ќдзелино также покинул €талию не повидавшись с „жованной
и не посетив дворца Њорозини. —ерез несколько дней после  свадьбы  ‘оранцо
он получил от правительства назначение и распрощалсЯ с сестрой  и  теткой.
ЋтправилсЯ он в Њорею, надеЯсь, что  военные  событиЯ  и  дурман  воинской
славы заглушат его любовные муки и залечат раны, нанесенные его самолюбию.
‚ этой компании он отличалсЯ не меньше, чем ‘оранцо, но  не  смог  обрести
забвение и опьЯнение, которых искал. Џечаль не оставлЯла его,  он  избегал
общества людей более счастливых и к тому же чувствовал известное стеснение
оттого, что состоЯл при Њорозини, и поэтому в конце концов добилсЯ,  чтобы
тот поручил ему на зиму пост командующего в Љороне. Ћднако вышло так,  что
Њорозини, узнав об усилении пиратских налетов, решил назначить ќдзелино на
командную должность поближе к местам их разбоЯ и в конце  февралЯ  призвал
его к себе. ќдзелино покинул  Њессению  и  направилсЯ  в  Љорфу  во  главе
немногочисленного,  но  доблестного  экипажа.  Џлавание  проходило  вполне
благополучно, пока они не поравнЯлись  с  ‡анте.  Ќо  тут  подул  западный
ветер, заставивший их удалитьсЯ  из  открытого  морЯ  и  войти  в  пролив,
отделЯющий Љефалонию от северо-западной оконечности  Њореи.  ‚сю  ночь  им
пришлось боротьсЯ со штормом, а на следующий день за  несколько  часов  до
захода солнца они поравнЯлись с островами Љурцолари и как раз должны  были
миновать последний из  трех  главных.  ќдзелино  с  несколькими  матросами
держал вахту и плыл, пользуЯсь попутным ветром, остальные же, устав  после
тЯжелого ночного  плаваниЯ,  отдыхали,  лежа  на  палубе.  ‚незапно  из-за
скалистого мыса, образующего северо-западную  оконечность  этого  острова,
навстречу им устремилось суденышко  с  многочисленной  командой.  ќдзелино
сразу же увидел, что придетсЯ иметь дело с миссолунгскими пиратами. Ћднако
он  сделал  вид,  что  не  узнает  их,  и  спокойно  велел   своим   людЯм
приготовитьсЯ  к  схватке,  но  так,  чтобы  не  показыватьсЯ  пиратам,  и
продолжал путь, словно не заметил опасности. Џираты, поставив  все  паруса
на весла, приблизились к галере и под конец забросили  на  нее  абордажные
крючьЯ. Љогда ќдзелино увидел, что  оба  кораблЯ  тесно  соприкоснулись  и
миссолунгцы уже собираютсЯ перебросить к ним мостки длЯ нападениЯ, он  дал
своему экипажу сигнал, и все поднЯлись как один.  Џри  виде  этого  пираты
заколебались, но  одно  слово  их  вождЯ  снова  пробудило  первоначальную
смелость, и они всей массой бросились на неприЯтельскую палубу. Ѓитва была
жестокаЯ, и сперва ни та,  ни  другаЯ  сторона  не  могла  одержать  верх.
ќдзелино, все времЯ руководивший своими  матросами  и  подбадривавший  их,
заметил, что вражеский командир, напротив, безмЯтежно спит на корме своего
судна, не принимаЯ никакого участиЯ в схватке, словно все  происходЯщее  -
только  зрелище,  длЯ  него  совершенно   постороннее.   “дивленный   этим
спокойствием, ќдзелино стал внимательно  вглЯдыватьсЯ  в  этого  странного
человека. Ћн был одет так  же,  как  другие  миссолунгцы,  на  голове  его
красовалсЯ большой красный тюрбан. ѓустаЯ чернаЯ борода скрывала  половину
лица, придаваЯ его чертам еще  более  энергичное  выражение.  ‹юбуЯсь  его
красотой и невозмутимостью, ќдзелино смутно вспоминал, что где-то  он  его
уже видел, наверное в каком-нибудь сражении. Ќо где? ќтого-то он  и  не  в
состоЯнии был восстановить в памЯти. ‚прочем, мысли эти лишь  промелькнули
в его мозгу, и все внимание его снова обратилось к битве. „ело,  казалось,
принимало неприЯтный длЯ него оборот. …го люди сражались очень храбро,  но
вот они стали  ослабевать  и  мало-помалу  отступать  под  натиском  своих
оголтелых противников. ‚идЯ это, молодой граф рассудил, что наступила пора
ему самому броситьсЯ в бой, чтобы личным примером поднЯть  дух  дрогнувших
людей. €з командира он превратилсЯ в простого  солдата  и,  поднЯв  саблю,
бросилсЯ в самую  гущу  схватки  с  криком:  "‘вЯтой  Њарк!  ‘вЯтой  Њарк!
‚перед!". ‘обственноручно убил он трех пиратов, которые находились в самом
первом рЯду; его люди, приободрившись, последовали за ним, и им удалось, в
свою очередь, оттеснить нападающих. ’огда вождь пиратов сделал то же,  что
ќдзелино. ‚идЯ, что его команда отступает, он  вскочил  на  ноги,  схватил
абордажный  топор  и  с  диким  криком  бросилсЯ  на  венецианцев.  ’е   в
нерешительности задержались, один ќдзелино осмелилсЯ пойти прЯмо на  него.
Ћба начальника встретились  на  одном  из  мостков,  соединЯвших  корабли.
ќдзелино изо всех сил попыталсЯ нанести удар миссолунгцу, который  шел  на
него, ничем не защищенный, но  пират  отвратил  удар  рукоЯтью  топора,  а
лезвие уже занес над головой графа, когда  ќдзелино,  державший  в  другой
руке пистолет, прострелил ему  правую  руку.  Џират  на  миг  остановилсЯ,
Яростно  взглЯнул  на  свой  упавший  топор,  с  каким-то  вызовом  поднЯл
окровавленную руку и отступил к своим людЯм. ’е, видЯ, что вождь их ранен,
а неприЯтель по-прежнему  готов  к  мужественной  встрече,  быстро  убрали
абордажные мостки, перерезали канаты крючьев  и  удалились  почти  так  же
быстро, как и поЯвились. Ќе прошло и четверти часа, как они уже исчезли за
скалами, из-за которых вышли.
   ќкипаж ќдзелино понес большие потери, и  потому  командир,  решив,  что
честь его спасена доблестной обороной галеры, не счел нужным  принимать  к
ночи новый бой и удалилсЯ со своим судном под защиту укрепленного замка на
главном острове. Љогда они бросили Якорь, наступила уже темнота. Ћн  отдал
необходимые распорЯжениЯ и, прыгнув в шлюпку, подплыл к замку.
   ‡амок этот стоЯл на самом берегу на высоких, обрывистых скалах,  где  с
грохотом разбивались волны прибоЯ. Ћн возвышалсЯ над островом,  и  с  него
просматривалсЯ весь горизонт, вплоть до двух других островов. ‘  суши  его
окружал ров глубиной в сорок футов и замыкала со  всех  сторон  высоченнаЯ
стена.  Џо  четырем  углам  замка,  словно  стрелы,   вонзались   в   небо
остроконечные башни. …динственный,  по  всей  видимости,  выход  из  замка
закрывали тЯжелые железные ворота. ‚се это было массивным, черным, угрюмым
и зловещим, издали похожим на гнездо какой-то хищной птицы.
   ќдзелино не знал, что ‘аранцо спассЯ после патрасской бойни.  …му  было
известно лишь о безумной затее Ћрио, его поражении и потере галеры. Џрошел
слух о его гибели, а затем о побеге; но там, где  находилсЯ  ќдзелино,  на
крайнем пункте морейского побережьЯ, никто не мог  сказать,  сколько  было
правды или лжи во всех этих рассказах. €з-за разбоЯ миссолунгских  пиратов
весть о смерти ‘оранцо казалась гораздо более вероЯтной, чем весть  о  его
спасении.
   ѓраф поэтому оставил Љорон с неЯсным чувством радости и надежды, но  во
времЯ путешествиЯ им вновь овладели обычные мысли - печальные и  гнетущие.
Ћн говорил себе, что если даже „жованна теперь свободна, один вид прежнего
жениха покажетсЯ ей оскорблением ее горю и, может быть, в  ее  чувствах  к
нему  уважение  сменитсЯ  ненавистью.  Љроме  того,  заглЯдываЯ   в   свое
собственное сердце, ќдзелино воображал, что на дне этой  пучины  страданиЯ
нет уже ничего, кроме своего рода жалости к „жованне, супруга ли она  Ћрио
‘оранцо или его вдова.
   € только теперь, когда  ќдзелино  ступил  ногой  на  побережье  острова
Љурцолари и к нему вернулась привычнаЯ меланхолиЯ, на миг  развеЯвшаЯсЯ  в
пылу битвы, он вспомнил о своей  личной  задаче,  которую  ему  предстоЯло
разрешить и из-за которой он последние два месЯца словно как бы и  не  жил
по-настоЯщему. €, несмотрЯ на то, что он - так ему казалось - был вооружен
теперь  равнодушием,  сердце  его  дрогнуло  от  волнениЯ,  гораздо  более
острого, чем испытанное при виде пиратов. Ћдно слово  из  уст  первого  же
матроса, которого он увидел на берегу,  могло  покончить  с  мучившей  его
неизвестностью, но чем сильнее она его мучила,  тем  меньше  оставалось  у
него мужества длЯ того, чтобы навести справки.
   Љомендант замка узнал венецианский флаг  и,  ответив  на  салют  галеры
равным числом пушечных выстрелов, вышел навстречу ќдзелино и объЯвил,  что
в  отсутствие  губернатора   на   нем,   коменданте,   лежит   обЯзанность
предоставлЯть убежище и  защиту  кораблЯм  республики.  ќдзелино  хотелось
спросить, ЯвлЯетсЯ  ли  отсутствие  губернатора  временным  или  же  слова
коменданта означают, что Ћрио ‘оранцо нет в живых. Ќо он не мог  заставить
себЯ задать этот вопрос, словно его собственнаЯ жизнь зависела от  ответа.
Љомендант  же,  рассыпавшийсЯ  в  любезностЯх,   был   несколько   удивлен
сдержанностью и смущением, с  которыми  молодой  граф  принимал  их,  и  в
смущении этом усмотрел холодность и  высокомерие.  Ћн  провел  ќдзелино  в
просторный зал сарацинской архитектуры, радушно предложил ему отдохнуть  и
откушать и понемногу обрел свою обычную  приниженно-почтительную  повадку.
—еловек этот, по имени ‹еонцио, родом  словенец,  был  наемником  и  успел
поседеть на службе у ‚енецианской республике. Џривыкнув скучать  на  своих
второстепенных должностЯх, он отличалсЯ характером беспокойным, любопытным
и  склонным  к  болтливости.  ќдзелино  принужден  был  выслушать  обычные
ламентации офицера, командующего  укрепленным  пунктом  и  обреченного  на
унылую и опасную зимовку. Ћн почти не слушал его и, только  услышав  некое
имЯ, встрепенулсЯ.
   - ‘оранцо?! - вскричал он, не в силах будучи сдерживатьсЯ. -  Љто  этот
‘оранцо, и где он сейчас находитсЯ?
   - Њессер Ћрио ‘оранцо - губернатор этого острова, о нем Я и имею  честь
говорить с вашей милостью, - ответил ‹еонцио. - Ќе может быть, чтобы вы не
изволили слышать о столь доблестном капитане.
   ќдзелино молча сел на свое место, а затем через минуту спросил,  почему
же губернатор местности, столь важной в военном отношении, не находитсЯ на
своем посту, особенно же в такое времЯ, когда пираты хозЯйничают на море и
нападают  на  галеры  республики  чуть  ‹и  не  под  самыми  пушками   его
укреплений. Ќа этот раз он внимательно вслушалсЯ в ответ коменданта.
   -  ‚аша  милость,  -  сказал  тот,  -  изволили   задать   мне   вполне
естественный, который  задаем  и  мы  все,  начинаЯ  от  менЯ,  коменданта
крепости, и кончаЯ последним солдатом гарнизона. Ђх, синьор граф, до  чего
же могут впасть в уныние из-за неудачи даже  самые  храбрые  воины!  Џосле
патрасского дела благородный Ћрио утратил всю свою мощь и  дерзновенность.
Њы просто изнываем здесь от бездельЯ, а ведь было времЯ,  когда  он  корил
нас за лень и  медлительность.  ѓосподь  свидетель,  мы  этих  упреков  не
заслуживали. Ќо хоть они и были несправедливы, мы предпочитали  бы  видеть
его таким, чем в унынии, в которое  он  впал.  ‚аша  милость,  можете  мне
поверить, - добавил ‹еонцио, понизив  голос,  -  это  человек,  потерЯвший
голову. …сли бы два месЯца назад ему хотЯ бы рассказали о  вещах,  которые
теперь происходЯт у него на глазах, он бы ринулсЯ,  как  морской  орел,  в
погоню за этими чайками. Ћн не знал бы ни сна, ни отдыха, он  бы  куска  в
рот не взЯл, пока не истребил бы этих пиратов и не убил бы своей рукой  их
вожака! Ќо увы! Ћни кидают нам вызов под нашими же укреплениЯми, и красный
тюрбан ускока нагло маЯчит у нас перед глазами. Ќет сомнениЯ, именно  этот
гнусный пират и напал сегоднЯ на вашу светлость.
   - ‚озможно, - равнодушным тоном ответил ќдзелино.  -  Ћдно  несомненно:
несмотрЯ на свою неслыханную дерзость, эти пираты  не  могут  совладать  с
хорошо вооруженной галерой. Ќа моем судне  только  шестьдесЯт  вооруженных
людей, и однако мы, Я думаю, справились бы со всеми  объединенными  силами
миссолунгцев. Љонечно, не считаЯ даже этой мощной галеры, что стоит там на
Якоре, у вас здесь больше людей и припасов, чем нужно длЯ  того,  чтобы  в
несколько дней уничтожить всю эту мерзкую нечисть. —то подумает Њорозини о
поведении своего племЯнника, когда узнает, что здесь творитсЯ?
   - Ђ кто осмелитсЯ сообщить ему об этом? - произнес ‹еонцио с улыбкой, к
которой примешивались и желчность и страх. - Њессер Ћрио беспощадно  мстит
за обиды, и если бы хоть малейшаЯ жалоба на него дошла до  слуха  адмирала
из этого проклЯтого места, даже последний здешний юнга не избавилсЯ бы  до
самой  смерти  от  последствий  гнева  ‘оранцо.  “вы!  ‘мерть  -   пустЯк,
случайность войны. Ќо стареть  под  Ярмом,  без  славы,  без  выгоды,  без
продвижениЯ - что может быть хуже в  солдатской  жизни?  Љто  скажет,  как
принЯл бы прославленный Њорозини жалобу  на  своего  племЯнника?  џ-то  уж
наверное не встану на чашу весов, если на другой чаше такой  человек,  как
Ћрио ‘оранцо!
   - Ђ из-за этих опасений, - с негодованием возразил ќдзелино, - торговле
вашего отечества чинЯтсЯ препЯтствиЯ, добрые купцы разорены, целые семьи с
женщинами и детьми неотомщенные погибают в путешествиЯх жестокой  смертью.
Ќизкие бандиты, отбросы всех наций, издеваютсЯ над венецианским флагом,  а
мессер Ћрио ‘оранцо все это терпит! ‚округ него  столько  храбрых  солдат,
которые локти себе кусают от  нетерпениЯ,  и  среди  них  не  найдетсЯ  ни
одного, который осмелилсЯ бы пойти на риск ради спасениЯ своих сограждан и
чести родины!
   - ‚идно, придетсЯ уж все  сказать,  синьор  граф,  -  ответил  ‹еонцио,
испуганный гневной вспышкой ќдзелино. Ќо тут  же  осексЯ  и  оглЯделсЯ  по
сторонам, словно опасаЯсь, нет ли у стен глаз и ушей.
   - Ќу что ж, -  горЯчо  продолжал  граф,  -  что  вы  можете  сказать  в
оправдание своей робости? ѓоворите, или Я сочту вас ответственным  за  все
это.
   - ‘иньор граф,  -  ответил  ‹еонцио,  продолжаЯ  пугливо  озиратьсЯ  по
сторонам, - благородный Ћрио ‘оранцо, может быть,  больше  несчастен,  чем
виновен. ѓоворЯт, в  его  личных  покоЯх  под  покровом  тайны  происходЯт
странные вещи. ‘лышали, как он громко и запальчиво говорил  сам  с  собой.
Љак-то ночью его встретили - он блуждал в темноте, как одержимый, бледный,
изможденный, в какой-то странной одежде. ЌеделЯми сидит  он,  запершись  в
своей комнате и не допускаЯ к себе  никого,  кроме  одного  мусульманского
раба, вывезенного им из  этой  злосчастной  экспедиции  в  Џатрас.  Џорой,
особенно в бурную погоду, он с  этим  юношей  и  еще  лишь  с  двумЯ-тремЯ
морЯками решаетсЯ выйти в море в утлой  лодчонке  и,  развернув  парус,  с
бесстрашием, похожим на безумие,  исчезает  на  горизонте  среди  отмелей,
окружающих нас со всех сторон. Ћн отсутствует по нескольку дней, и повинна
в этих бессмысленных и опасных прогулках только  его  больнаЯ  фантазиЯ  -
иного объЯснениЯ не придумать. Ќо согласитесь, ваша милость, что  во  всем
этом он проЯвлЯет немалую энергию.
   - ’огда речь может идти только о самом  очевидном  безумии,  -  заметил
ќдзелино. - …сли мессер  Ћрио  потерЯл  рассудок,  его  надо  поместить  в
больницу и лечить. Ќо нельзЯ же поручать умалишенному командный  пост,  от
которого зависит безопасность морских путей. ќто крайне важно,  и  сегоднЯ
по воле  случаЯ  на  менЯ  оказалсЯ  возложенным  долг,  который  Я  сумею
выполнить, хотЯ один бог знает, насколько он мне  тЯгостен...  Џослушайте!
ѓубернатор действительно отсутствует, или он в такой  час  просто  спит  в
своей постели? џ хочу сам расспросить его, Я хочу все увидеть собственными
глазами, хочу узнать, что с ним такое - больной он, безумец или предатель.
   - ‘иньор граф, - сказал ‹еонцио, словно скрываЯ  какое-то  свое  личное
беспокойство.  -  Џо  этой  вашей  решимости  узнаю  в  вас  верного  сына
республики. Ќо  Я  даже  не  имею  возможности  сказать  вам,  заперсЯ  ли
губернатор у себЯ в покоЯх или же выехал на прогулку.
   - Љак?! - вскричал ќдзелино, пожимаЯ плечами. -  Ќикто  здесь  даже  не
знает, где его искать по делу?
   - ќто свЯтаЯ правда, - сказал ‹еонцио, - и милости  вашей  должно  быть
понЯтно,  что  все  здесь  стараютсЯ  иметь  как  можно  меньше   дела   с
губернатором. ‚ том состоЯнии, в каком он пребывает, самое  лучшее,  чтобы
он не отдавал никаких распорЯжений. Љогда он выходит из своего угнетенного
состоЯниЯ, то оно сменЯетсЯ  у  него  какой-то  суматошной  деЯтельностью,
котораЯ могла бы оказатьсЯ гибельной длЯ всех нас, если бы его помощник по
командованию галерой не умел осторожно и ловко обходить его приказаниЯ. Ќо
даже всей его ловкости хватает лишь на то, чтобы несколько  оберегать  нас
от безрассудных распорЯжений, которые мессер  Ћрио  отдает  ему  с  высоты
крепостной башни.
   ‚аша милость  изволили  бы  жалостливо  усмехнутьсЯ,  увидев,  как  наш
губернатор,  вооружившись  разноцветными  флагами,   пытаетсЯ   с   такого
расстоЯниЯ сообщить на корабль о своих  странных  намерениЯх.  Љ  счастью,
когда мы притворЯемсЯ, что ничего не понЯли, а  он  приходит  в  состоЯние
ужасающей Ярости, у  него  совершенно  отшибает  памЯть.  Љ  тому  же  его
помощник Њарко Њедзани - человек мужественный, который скорее не  побоитсЯ
навлечь на себЯ его гнев, чем посадить галеру на отмели, куда мессер  Ћрио
часто велит ему вести ее. џ убежден, что он горит желанием поохотитьсЯ  на
пиратов и что как-нибудь он это и сделает, не заботЯсь о том, что подумает
мессер Ћрио о его ослушании.
   - "Љак-нибудь"!.. "—то подумает"!.. - вскричал ќдзелино,  все  более  и
более возмущаЯсь всем услышанным. - ‚от уж действительно великое  мужество
и стараниЯ! Ќо какую пользу приносили они до  самого  последнего  времени?
Ќет, господин комендант, Я просто представить себе не могу, как  это  люди
переносЯт тиранию безумца и как это им не пришло  в  голову,  вместо  того
чтобы обходить нелепые приказы, свЯзать его по рукам и  ногам,  бросить  в
лодку на матрас и отвезти в  Љорфу,  чтобы  дЯдюшка  его,  адмирал,  лечил
племЯнника, как уж найдет нужным. ‚от что - довольно  всех  этих  ненужных
подробностей!  Ћкажите  мне  такую  любезность,  мессер  ‹еонцио,   подите
попросите ‘оранцо принЯть менЯ, а если он откажетсЯ, покажите мне дорогу в
его покои. €бо, клЯнусь вам, Я не уйду отсюда, пока не пощупаю  пульс  его
чести или его бреду.
   ‹еонцио все еще колебалсЯ.
   -  ‘тупайте,  сударь,  -  с  силой  сказал  ему  ќдзелино.  -  —его  вы
страшитесь? “ менЯ здесь имеетсЯ галера, если ваша не находитсЯ в  должном
боевом состоЯнии. € если ваши триста человек боЯтсЯ  одного  больного,  то
хватит и моих шестидесЯти, которые не боЯтсЯ ничего. џ  принимаю  на  себЯ
всю ответственность за свое решение и обещаю вам, если понадобитсЯ, защиту
от вашего начальника. Ќикогда бы не подумал, что такому старому воЯке, как
вы, потребуетсЯ длЯ выполнениЯ его  прЯмого  долга  покровительство  юнца,
вроде менЯ.
   Ћставшись один, ќдзелино принЯлсЯ расхаживать взад и  вперед  по  залу.
‘олнце  уже  село,  наступали  сумерки.  †аркий  багрЯнец  вечернего  неба
понемногу затухал в волнах €онического морЯ. Џросторный морской  ландшафт,
развертывающийсЯ   вокруг   острова,   обрамлЯло   извилистое    побережье
Љварнерского залива. ѓраф остановилсЯ у узкого окна,  образующего  двойной
стрельчатый свод с каменной резьбой и господствующего на высоте более  чем
в сто футов  над  этой  великолепной  панорамой.  ѓладкие  стены  крепости
упирались в обрывистую скалу,  о  которую  беспрестанно  билсЯ  прибой,  и
казалось, что весь замок уходит корнЯми глубоко в бездну и в то  же  времЯ
силитсЯ рванутьсЯ к облакам. Ћдинокий  на  этой  отмели,  он  имел  вид  и
дерзновенный и одновременно какой-то  жалкий.  ‚осхищаЯсь  его  живописным
расположением, ќдзелино ощущал все же нечто вроде  головокружениЯ,  и  ему
пришло на ум,  что,  пожалуй,  длительное  пребывание  в  такой  местности
действительно может привести в бредовое  состоЯние  впечатлительную  душу,
какой, наверное, обладал ‘оранцо. Ћн подумал, что бездействие,  болезнь  и
огорчениЯ в таком месте - это пытка  хуже  смерти,  и  возмущение,  дотоле
переполнЯвшее его, сменилось чем-то вроде жалости.
   Ћднако  он  воспротивилсЯ  этому  порыву  великодушиЯ  и,  понимаЯ  всю
важность принЯтого им на себЯ долга,  оторвалсЯ  от  своего  созерцаниЯ  и
снова принЯлсЯ быстро ходить взад и вперед по обширному залу.
   ѓнетущаЯ тишина, дышащаЯ и отчаЯнием, царила в этой обители воинов, где
лЯзг оружиЯ и возгласы часовых должны были бы беспрестанно примешиватьсЯ к
голосу  ветров  и  волн.  Ќо  слышны  были  только  крики  морских   птиц,
бесчисленными стаЯми опускавшихсЯ к ночи на прибрежные  скалы,  о  которые
разбивались  волны  с  величавым  грохотом,  отдававшимсЯ  в  пространстве
каким-то протЯжным, монотонным воплем.
   Њесто это было некогда свидетелем  славного  кровопролитного  сражениЯ.
‚близи отмелей Љурцолари (древних  ќхинад)  героический  побочный  отпрыск
Љарла ЏЯтого, дон •уан Ђвстрийский, дал первый сигнал к великой битве  при
‹епанто и уничтожил соединенные морские силы ’урции, …гипта  и  Ђлжира.  Љ
этому времени относилась и  постройка  замка.  Ћн  называлсЯ  ‘ан-‘ильвио,
может быть, потому, что воздвиг его и занимал граф ‘ильвио де ЏорчьЯ, один
из победителей в этой битве. ќдзелино  видел,  как  в  последних  отсветах
заката на стенах словно слегка движутсЯ крупные силуэты героев  ‹епанто  в
мощных боевых доспехах, изображенные в колоссальных масштабах на  довольно
грубо намалеванных фресках. ’ам был генералиссимус ‚еньеро, который в свои
семьдесЯт шесть лет  совершал  чудеса  храбрости,  проведитор  Ѓарбаринго,
маркиз де ‘анта-Љрус, доблестные капитаны ‹оредано и Њалиньеро,  павшие  в
этом кровавом бою, наконец, знаменитый Ѓрагадино, с которого за  несколько
месЯцев до ‹епантского сражениЯ живьем содрали кожу по приказу  Њустафы  и
который был изображен здесь в устрашающем виде кровавой  жертвы  -  вокруг
головы ореол мученика, тело уже наполовину без кожи. ‚озможно, фрески  эти
писал какой-нибудь солдат-художник,  раненный  при  ‹епанто.  Ћт  морского
воздуха они  частично  уже  осыпались,  но  все  оставшеесЯ  имело  весьма
выразительный вид, и эти героические  призраки,  поврежденные  временем  и
словно  витающие   в   сумеречном   воздухе,   наполнили   душу   ќдзелино
благоговейным ужасом и патриотическим воодушевлением.
   Љаково же было его удивление, когда от своих сумрачных мечтаний он  был
пробужден звуками лютни!  ‡вукам  этим  вторил  женский  голос,  нежный  и
мелодичный, хотЯ и слегка дрожащий - видимо,  от  какого-нибудь  горЯ  или
душевной боли. ќдзелино отчетливо расслышал слова  хорошо  известного  ему
венецианского романса:

   ‚енера - меж богинь царица,
   ‚енециЯ - царица вод.
   ‡везда любви, морей столица -
   ‚ладычицы земных красот.

   ‚ас, дивных, с нежностью смиренной
   Љачает колыбель волны;
   ‚ы - сестры, вы кипЯщей пеной
   Њорской лазури рождены.

   ќдзелино ни на мгновение не усомнилсЯ, что это за романс и чей голос он
слышит.
   - „жованна! - вскричал он, устремлЯЯсь в противоположный конец  зала  и
дрожащей рукой приподнимаЯ тЯжелый край завесы, скрывавшей  самое  дальнее
окно.
   Ћкно это выходило во внутренние дворы замка, в одну из тех его  частей,
которые  окружены  жилыми  строениЯми  и  в  зданиЯх  нашего  французского
средневековьЯ назывались лужайками. ќдзелино увидел дворик, резко несхожий
со всем остальным, что было на острове и в замке. ќто  было  местечко  длЯ
отдыха, построенное недавно в восточном  стиле  и  словно  специально  длЯ
того, чтобы здесь можно было найти убежище от утомительного вида  бушующих
волн и резкости морского ветра. „овольно обширнаЯ четырехугольнаЯ площадка
была засыпана толстым слоем плодородной земли, и на ней цвели  красивейшие
цветы ѓреции, которым здесь не угрожала непогода. ќтот  искусственный  сад
был невыразимо поэтичен. ђастениЯ, которых насильно заставили прижитьсЯ  в
этом месте, источали некую томность, дышали странным ароматом, словно  они
понЯли,  какое  сладострастие,  смешанное  со  страданием,  таит  в   себе
добровольный  плен.  Ћ  них,  видимо,  старательно  и  нежно   заботились.
€сточник, бивший из скалы и превращенный в фонтан,  бормотал  и  звенел  в
бассейне паросского мрамора. Ќад этим  цветником  возвышалась  галереЯ  из
кедрового дерева с несложной, но изЯщной и легкой резьбой  в  мавританском
стиле. ‡а этой галереей, над ее аркадами и под ними,  виднелись  сводчатые
двери личных покоев губернатора и их круглые  окна  с  резным  переплетом.
Џортьеры из восточных тканей и занавески Ярко-красного шелка  скрывали  от
графа внутренность этих покоев. Ќо едва он  взволнованным,  проникновенным
голосом повторил имЯ „жованны, как одна из этих завес быстро приподнЯлась.
Ќа балконе вырисовалась чьЯ-то  изЯщнаЯ  светлаЯ  тень,  помахала  вуалью,
словно подаваЯ знак, что говорившего узнали, и, опустив завесу,  в  то  же
мгновение исчезла.  ѓрафу  пришлось  отойти  от  окна,  так  как  поЯвилсЯ
‹еонцио, чтобы дать  отчет  в  порученном  ему  деле.  Ќо  ќдзелино  узнал
„жованну и теперь еле слушал ответ старого коменданта.
   ‹еонцио принес известие, что губернатор действительно выехал на морскую
прогулку вокруг острова. Ќо то ли он сошел на берег где-нибудь среди  скал
Љварнерского  залива,  то  ли  плавает  среди  многочисленных   островков,
окружающих главный остров Љурцолари, - его  лодку  нигде  невозможно  было
обнаружить в подзорную трубу.
   - Ћчень странно, - заметил ќдзелино, - что во  времЯ  этих  рискованных
поездок он не встречаетсЯ с пиратами.
   - „а, действительно странно, - ответил комендант. -  Ќо,  говорЯт,  бог
хранит пьЯниц и безумцев. Ѓьюсь об заклад, что будь мессер  Ћрио  в  своем
уме  и  понимай  он  опасность,  которой  подвергаетсЯ,  плаваЯ  почти   в
одиночестве на утлой лодчонке вдоль отмелей, кишащих пиратами,  его  бы  в
этих прогулках давно уже настигла  смерть,  которой  он  словно  ищет,  но
котораЯ вроде бы бежит от него!
   - ‚ы не сказали мне, мессер  ‹еонцио,  -  прервал  ќдзелино  его  речи,
которых он, впрочем, не слушал, - вы не сказали мне, что  здесь  находитсЯ
синьора ‘оранцо.
   - ‚аша милость не соизволили спросить менЯ об этом, - ответил  ‹еонцио.
- Ћна здесь уже около двух месЯцев  и,  думаетсЯ  мне,  прибыла  сюда  без
согласиЯ мужа. €бо, возвратившись из своей патрасской  экспедиции,  мессер
Ћрио, либо не ожидавший ее, либо  в  безумии  своем  позабывший,  что  она
должна к нему приехать, оказал ей весьма холодный прием. ’ем не  менее  от
отнессЯ к ней с величайшим уважением, и  раз  вашей  милости  попалась  на
глаза та часть замка, которую видно из этого окна, вы могли заметить,  что
там  выстроили  с  почти  волшебной  быстротой  деревЯнное  помещение   на
восточный манер, очень, по правде говорЯ, простое, но куда более приЯтное,
чем большие, холодные и  темные  залы  во  вкусе  наших  предков.  Њолодой
турецкий раб, вывезенный мессером ‘оранцо  из  Џатраса,  набросал  план  и
описал во всех подробностЯх, как устроить такой  вот  гарем,  где  имеетсЯ
лишь одна султанша, котораЯ зато  прекраснее  всех  пЯтисот  жен  султана,
вместе взЯтых. ‡десь сделано все, что возможно,  и  даже,  как  говоритсЯ,
немножко больше, чтобы скрасить племЯннице славного адмирала пребывание  в
этом мрачном жилище.
   ќдзелино не прерывал старого коменданта. Ћн сам не знал, как ему  быть.
Ћн и хотел повидать „жованну и  боЯлсЯ  этого.  Ћн  недоумевал,  как  надо
понимать знак, который она подала ему из своего окна. Њожет  быть,  она  в
печальном  своем  положении   нуждалась   в   чьем-либо   почтительном   и
бескорыстном покровительстве. Ћн уже решил было послать к  ней  ‹еонцио  с
просьбой о свидании, когда от „жованны Явилась  ее  греческаЯ  служанка  и
передала ќдзелино приглашение своей госпожи. ќдзелино тотчас  же  поспешно
схватил свою шлЯпу, небрежно брошенную  им  на  стол,  и  намеревалсЯ  уже
последовать за девушкой, как вдруг к нему вплотную подошел ‹еонцио и  стал
шепотом заклинать его ни в коем случае не идти на  зов  синьоры,  дабы  не
навлечь на себЯ и даже на саму синьору гнева ‘оранцо.
   - Ћн  запретил  под  страхом  строжайших  кар,  -  добавил  ‹еонцио,  -
допускать какого бы то ни было венецианца любого ранга и возраста  в  свои
внутренние покои. Ђ так  как  и  синьоре  запрещено  выходить  за  пределы
деревЯнных галерей, заЯвлЯю вам, что ваше свидание с ней  может  оказатьсЯ
равно пагубным и длЯ вашей милости, и длЯ синьоры, и длЯ менЯ.
   - —то до ваших личных опасений, - решительным тоном ответил ќдзелино, -
то  Я  уже  говорил  вам,  синьор:  на  борту  моей  галеры  вы  будете  в
безопасности. Ђ что касаетсЯ синьоры  ‘оранцо,  то  раз  она  подвергаетсЯ
таким угрозам, пора уже, чтобы нашелсЯ человек, способный избавить синьору
от них и готовый на это.
   ‘ этими словами он сделал весьма  выразительное  движение,  заставившее
‹еонцио  отшатнутьсЯ  от  двери,  к  которой  он  было  устремилсЯ,  чтобы
преградить графу путь.
   - џ  знаю,  -  произнес  он,  отступаЯ,  -  с  каким  уважением  должен
относитьсЯ к положению, занимаемому вашей милостью в  республике  и  в  ее
войсках. Џоэтому Я лишь умолЯю вас подтвердить в случае необходимости, что
Я  повиновалсЯ  данному  мне  приказу,  а  ваша  милость  взЯли  на   себЯ
ответственность за неподчинение ему.
   ѓречанка достала из ниши на  лестнице  серебрЯный  светильник,  который
поставила туда, когда шла к ќдзелино, и провела графа через целый лабиринт
коридоров, лестниц и террас до площадки, служившей  садом.  ’еплый  воздух
ранней и щедрой весны тех мест слегка трепетал в этом защищенном  со  всех
сторон убежище. ‚  вольере  щебетали  красивые  птички,  сладостный  запах
источали цветы, тесно посаженные  в  горшочках,  фестонами  подвешенных  к
колоннам. Њожно было  подумать,  что  находишьсЯ  в  каком-нибудь  cortile
[дворике  с  цветниками  (итал.)]  венецианских   палаццо,   где   искусно
насаженные розы и жасмины словно растут из мрамора и камнЯ.
   Ќевольница отодвинула пурпурную завесу главного входа, и граф проник  в
прохладный  будуар  византийского  стилЯ,  обставленный,  однако   же,   в
итальЯнском вкусе.
   „жованна  полулежала  на  парчовых  подушках,  расшитых   разноцветными
шелками. Ћна еще держала в руках лютню, а большой белый борзой  пес  Ћрио,
лежа у ее ног, словно разделЯл ее грустное ожидание. Ћна была все  так  же
прекрасна, хотЯ совсем по-иному, чем раньше. ‡доровый румЯнец уже не  алел
на щеках, от заботы и огорчений формы  потерЯли  юную  округлость.  Џлатье
белого шелка, в которое она была одета, казалось почти  такого  же  цвета,
как ее лицо, а широкие золотые браслеты  болтались  на  похудевших  руках.
Њожно было  подумать,  что  она  уже  утратила  всЯкое  кокетство,  всЯкое
стремление украшать себЯ, обычно свидетельствующее у женщин  о  счастливой
любви. †емчужные  перевЯзи  ее  прически  распались  и  вместе  с  прЯдЯми
распущенных волос спадали на  алебастровые  плечи,  но  она  не  позволЯла
невольницам привести их в порЯдок. Ћна уже не гордилась своей красотой.  ‚
ее жестах, во всей ее повадке болезненнаЯ слабость  странно  сочеталась  с
какой-то беспокойной порывистостью. Љогда  вошел  ќдзелино,  она  казалась
разбитой усталостью, и ее испещренные голубоватыми жилками веки не ощущали
веЯниЯ опахала из перьев, которым рабынЯ-мавританка  обвевала  ее  голову.
Ћднако, услышав шаги графа, она внезапно приподнЯлась с подушек и  вперила
в него лихорадочно блестЯщий взглЯд.  Ћна  протЯнула  ему  обе  свои  руки
сразу, чтобы посильнее сжать его руку, а затем заговорила живо, остроумно,
как будто находилась  в  ‚енеции,  на  балу.  ‚  следующее  мгновение  она
протЯнула  руку,  принЯла  из  рук  рабыни   золотой   флакон,   усыпанный
драгоценными камнЯми, и вдохнула из него,  побледнев  еще  больше,  словно
терЯла сознание. ‡атем рассеЯнно провела пальцами по струнам лютни, задала
ќдзелино  несколько  пустЯковых  вопросов,  даже  не  слушаЯ,  что  он  ей
отвечает. Ќаконец она  приподнЯлась,  облокотилась  на  подоконник  узкого
окошка, находившегосЯ за ее спиной, и, устремив взор на черные волны,  где
уже начинало трепетать отражение вечерней звезды, погрузилась в безмолвную
задумчивость. ќдзелино понЯл, что в ней - отчаЯние.
   —ерез несколько минут она  знаком  отпустила  прислужниц  и,  оставшись
наедине с ќдзелино, вновь  обратила  к  нему  свои  большие  синие  глаза,
окруженные еще более темной синевой,  и  взглЯнула  на  него  со  странным
выражением довериЯ и глубокой грусти. ќдзелино, смертельно расстроенный ее
видом и поведением, ощутил вдруг в себе пробуждение той нежной жалости,  о
которой она словно молила его. Ћн подошел поближе. Ћна снова протЯнула ему
руку и, усадив его на подушку у своих ног, заговорила:
   - Ћ мой брат, о благородный мой  ќдзелино,  вы,  наверное,  не  ожидали
найти менЯ в  таком  состоЯнии?  ‚ы  видите,  что  сделало  с  моим  лицом
страдание. Ђх, вы  бы  мне  еще  больше  посочувствовали,  если  бы  могли
поглубже проникнуть в ту бездну муки, что разверзлась в моей душе!
   - џ догадываюсь об этом, синьора, - ответил ќдзелино. - € раз  вы  дали
мне свЯтое и нежное имЯ брата, будьте уверены, что Я  с  радостью  исполню
братний долг. Џриказывайте - Я все совершенно точно выполню.
   - Ќе знаю, что вы хотите этим сказать, друг мой, - продолжала „жованна.
- Љакие приказы могу Я вам отдавать? ђазве что  поцеловать  за  менЯ  вашу
сестру Ђрджирию, прелестного ангела, просить, чтобы она молилась и помнила
обо мне и говорила обо мне с вами, когда Я перестану существовать. -  ‚от,
- добавила она, отделив от своей прически полуувЯдший цветок  олеандра,  -
передайте ей это  от  менЯ  на  памЯть  и  скажите,  чтобы  она  старалась
уберечьсЯ от страстей, ибо есть страсти, ведущие к смерти, а этот цветок -
их эмблема. ќто царственный цветок, им венчают  триумфаторов,  но,  как  и
сама гордынЯ, он таит в себе утонченный Яд.
   - Ћднако, „жованна, не гордынЯ  же  убивает  вас,  -  сказал  ќдзелино,
принимаЯ этот грустный дар. - ѓордынЯ  убивает  только  мужчин,  а  женщин
убивает любовь.
   - Ќо разве не знаете вы, ќдзелино, что у женщин зачастую именно гордынЯ
- побудитель любви? Ђх, мы существа без силы, без доблести,  или,  вернее,
наша слабость и наша энергиЯ одинаково необъЯснимы! Љогда Я  думаю,  каким
ребЯческим способом нас соблазнЯют, с  какой  легкостью  мы  попадаем  под
власть  мужчины,  Я  просто  понЯть  не  могу,  почему  так   упорны   эти
привЯзанности,  которые  так  легко   возникают   и   которые   невозможно
уничтожить. ’олько что Я напевала романс, - вы должны его помнить, ведь он
вами длЯ менЯ сложен. ’ак вот, напеваЯ, Я думала, что в  мифе  о  рождении
‚енеры скрыт глубокий смысл. ‚начале  страсть  как  легкаЯ  пена,  которую
ветер колеблет на  гребнЯх  волн.  Ќо  дайте  ей  вырасти,  и  она  станет
бессмертной. Ѓудь у вас на это времЯ, Я бы просила вас  добавить  к  моему
романсу еще куплет, выражающий эту мысль, ибо Я  его  часто  пою  и  очень
часто  вспоминаю  вас,  ќдзелино.  Џоверите  ли  -  когда  только  что  вы
произнесли мое имЯ из окна галереи, у менЯ не возникло ни  тени  сомнениЯ,
что это ваш голос. Ђ когда Я в  сумерках  увидела  ваш  облик,  мои  глаза
узнали вас без малейшего колебаниЯ. ‚едь мы видим не только глазами.  „уша
обладает таинственными  органами  чувств,  которые  становЯтсЯ  все  более
чуткими и проницательными,  по  мере  того  как  мы  быстро  склонЯемсЯ  к
преждевременному концу. џ часто слышала об этом от дЯди.  ‚ы  знаете,  что
рассказывают о ‹епантской битве. Ќакануне того днЯ, когда оттоманский флот
был разгромлен вблизи этих отмелей  победоносным  оружием  наших  предков,
рыбаки венецианских лагун слышали боевые клики, раздирающие душу  стоны  и
грозную, все усиливающуюсЯ канонаду. ‚се эти звуки  словно  колебались  на
волнах и реЯли в воздухе. ‘лышен был лЯзг оружиЯ,  треск  кораблей,  свист
Ядер, проклЯтиЯ побежденных, жалобы умирающих. Ђ между тем ни в Ђдриатике,
ни на других морЯх не происходило в ту ночь  никакого  сражениЯ.  Ќо  этим
простым душам дано было некое  откровение,  некое  предвидение  того,  что
произошло на следующий день при свете солнца за двести лье от  их  родины.
’от же инстинкт подсказал мне прош