ставить тебЯ при себе,  но  так,  чтобы
ты не потерЯла при  этом  своих  счастливых  иллюзии  и  своей  благотворной
чистоты? ќто был бы верный  товарищ,  у  которого  Я  встречал  бы  нежность
женщины, не опасаЯсь внушить  или  самому  ощутить  страсть,  что  портит  и
отравлЯет  любую  близость!  Ќо  нет  на  свете  такого  существа!   †енщина
непременно изменит, мужчина всегда останетсЯ  грубым.  Ђх,  мне  не  дано  и
никогда не будет дано любить! Њне надо  встретить  душу,  непохожую  на  все
другие и, главное, непохожую на менЯ... Ђ это ведь невозможно!
     ’ак неужто Я исключение? - спрашивал себЯ Џиччинино,  глЯдЯ  на  следы,
оставленные на песке в саду маленькими ножками  Њилы.  -  ‘равниваЯ  себЯ  с
горцами,  с  которыми  вынужден  жить,  и  с  разбойниками,   над   которыми
начальствую, Я думаю, что это так. Њежду  ними  у  менЯ,  говорЯт,  найдутсЯ
братьЯ. Џоверить этому мешает как раз то, что у них  нет  ничего  общего  со
мной. ‘трасти, что служат нам свЯзью, так же различны,  как  и  черты  лица,
как сложение тела. €м нужна добыча, чтобы обращать  в  деньги  все,  что  не
есть деньги, а длЯ менЯ ценно лишь прекрасное и редкое.  Ћни  хотЯт  грабить
из жадности, а Я берегу добычу из щедрости,  чтобы  при  случае  обойтись  с
ними по-королевски и распространить свое могущество и власть на все вокруг.
     € золото длЯ менЯ всего-навсего средство,  а  длЯ  них  оно  цель.  Ћни
любЯт женщину как вещь, а Я - увы! - Я хотел бы, чтобы мне было дано  любить
в женщине живое существо! €х опьЯнЯет насилие, которое мне мерзко и  кажетсЯ
мне унизительным: ведь Я-то знаю,  что  могу  нравитьсЯ  и  что  никогда  не
приходилось мне добиватьсЯ любви принуждением. Ќет, нет! Ћни не братьЯ  мне,
они сыновьЯ того, кого называли „естаторе, они порожденье  разнузданности  и
дней его нравственного падениЯ. Ђ Я сын Љастро-ђеале. џ  был  зачат  в  день
просветлениЯ. Њать моЯ не подверглась  насилию,  как  другие.  Ћна  отдалась
добровольно, Я плод соединениЯ двух свободных людей, и они  дали  мне  жизнь
по своей воле.
     Ќо разве в этом мире, что именует  себЯ  обществом  и  который  Я  зову
средой, подвластной закону, нет людей  с  кем  Я  мог  бы  сходитьсЯ,  чтобы
спастись от ужасного душевного одиночества? Ќеужто  среди  них  не  найдетсЯ
наделенных тонкой восприимчивостью,  умных  мужчин,  с  которыми  Я  мог  бы
завЯзать дружбу? €ли понЯтливых  и  гордых  женщин,  кому  Я  мог  бы  стать
любовником,  не  оказываЯсь  вынужденным  самому  смеЯтьсЯ   над   усилиЯми,
затраченными ради победы над ними? €, наконец, неужели Я осужден никогда  не
испытывать никакого волнениЯ в той жизни, которую избрал как раз в  надежде,
что она-то к  принесет  самые  бурные  волнениЯ?  Ќеужели  Я  осужден  вечно
растрачивать свое неистовое воображение и свою сметливость,  чтобы  в  конце
концов разграбить судно на прибрежных рифах или караван  путешественников  в
горном  ущелье?  €  все  это  ради  того,  чтобы  завладеть  кучей   дорогих
побрЯкушек,  пачкой  денег  или  сердцем  одной  из   тех   некрасивых   или
сумасбродных  англичанок,  что  ищут  приключений  с  бандитами  в  качестве
средства от сплина?
     Ќо Я навсегда захлопнул перед собой дверь в  тот  мир,  где  Я  мог  бы
встретить равных или подобных себе. ‚ него Я могу  проникнуть  лишь  скрытым
ходом интриги. …сли же мне захочетсЯ поЯвитьсЯ там среди  бела  днЯ,  то  за
мной по пЯтам будет следовать тайна моего прошлого, а это означает  смертный
приговор, издавна висЯщий над моей головой. Џокинуть свою страну?  Ќо,  быть
может, это единственнаЯ страна, где профессиЯ разбойника более  опасна,  чем
позорна. Џовсюду, в других странах, у менЯ потребуют  доказательств,  что  Я
всегда жил в мире закона; и если Я не буду в состоЯнии их представить,  менЯ
приравнЯют к самому низменному отребью, которое эти  народы  таЯт  в  темных
трЯсинах своей фальшивой цивилизации!
     Ћ Њила! Љакие горести и тревоги вызвали вы из этого сердца,  заронив  в
него луч вашего света?"


        XL

        ЋЃЊЂЌ

     ’ак терзалсЯ этот человек, лишенный места  в  жизни  по  несоответствию
своего  ума  своему  положению.  ђазвитой  ум,  доставлЯвший   ему   столько
наслаждениЯ, становилсЯ  источником  его  мук.  Ќачитавшись  без  разбору  и
порЯдка  книг  и  самого  возвышенного  и  самого   низменного   содержаниЯ,
последовательно подчинЯЯсь впечатлениЯм от одних и от  других,  он  узнал  о
зле не меньше, чем о добре, и  незаметно  длЯ  себЯ  пришел  к  скептицизму,
когда до конца не верЯт уже ни в добро, ни в зло.
     Ћн возвратилсЯ в дом и принЯл  кое-какие  меры,  относЯщиесЯ  к  аббату
Ќинфо, чтобы в случае внезапного поЯвлениЯ в доме чужих им  не  попались  на
глаза никакие  следы  учиненного  насилиЯ.  Ћн  вылил  из  графина  вино  со
снотворным и налил туда чистого, теперь при нужде он мог проделать  опыт  на
самом себе. ‡атем перетащил аббата на покойное ложе,  потушил  еще  горевшую
лампу и вымел пепел от сожженных  бумаг.  ‚  его  отсутствие  к  нему  никто
никогда не входил. “ него  не  было  постоЯнных  слуг,  и  строгаЯ  чистота,
которую он сам поддерживал в доме, не стоила ему большого труда, так как  он
занимал лишь несколько комнат, да и в те  входил  не  каждый  день.  ‚  часы
досуга он ухаживал за садом, - потому, что ему хотелось поразмЯтьсЯ,  и  еще
потому, что не желал, чтоб говорили, будто он изменЯет своему  крестьЯнскому
званию. “ всех входов и выходов им самим были устроены  простые  и  надежные
запоры, которые не сразу уступили бы попытке  взломать  их.  ‘ейчас  он  еще
спустил двух огромных, страшных псов, каких держат  горцы,  диких  животных,
признававших лишь своего хозЯина, которые навернЯка  задушили  бы  пленника,
попробуй он убежать.
     ЏринЯв все эти предосторожности, Џиччинино умылсЯ, надушилсЯ  и,  перед
тем как спуститьсЯ в долину, прошелсЯ по деревне Ќиколози,  где  пользовалсЯ
всеобщим  уважением.  Ћн  поговорил  по-латыни  с  местным  свЯщенником  под
навесом виноградных лоз у его дома; перекинулсЯ колкими шутками  с  местными
красотками, глазевшими на  него  с  порогов  своих  домов;  надавал  деловых
советов и рецептов по садоводству толковым людЯм, знавшим  цену  его  уму  и
познаниЯм. Ќаконец, уже выходЯ  из  деревни,  он  столкнулсЯ  с  начальником
отрЯда campieri и прошел с ним часть пути; тот рассказал ему, что  Џиччинино
по-прежнему ускользает от розысков полиции и городских стражников.
     Ђ Њила, спеша с разрешениЯ своего  таинственного  принца  выложить  все
секреты кнЯжне и узнать разгадку  тайны,  спускалась  по  крутым  и  опасным
склонам с такой быстротой какаЯ только была по силам ЃьЯнке. Њила  нисколько
ее не придерживала, она, в свою очередь, была сейчас задумчива и  рассеЯнна.
‹юди с безмЯтежной и  чистой  душой,  наверное,  замечают,  что,  общаЯсь  с
беспокойными  и  взволнованными  людьми,  они  отчасти  терЯют   собственную
Ясность духа. Ћни дарЯт, лишь принимаЯ что-то взамен.  ‚едь  доверие  бывает
только  взаимным,  и  нет  такого  сильного  и  богатого  сердца,   которое,
благодетельствуЯ, не рисковало бы что-то потерЯть.
     Ћднако  тревога  мало-помалу  стала  уступать  место  радости  в   душе
прекрасной девушки. ‘лова Џиччинино все еще звучали  сладкой  музыкой  в  ее
памЯти, она вдыхала запах подаренного им букета, и ей  чудилось,  будто  она
все еще в том прекрасном сельском саду, где  растут  фисташковые  деревьЯ  и
темные смоковницы, под ногами у нее ковром лежит мох, кругом цветет  мальва,
Ятрышник и дикий бадьЯн, и покрывало ее цеплЯетсЯ за колючки  алоэ  и  кусты
сассапарели, от которых с почтительной любезностью поспешно  освобождает  ее
рука  хозЯина.  “  Њилы  были  скромные  вкусы  ее  сословиЯ,  смешанные   с
поэтическими вымыслами, владевшими  ее  собственной  душой.  …сли  мраморные
фонтаны и статуи виллы  Џальмароза  заставлЯли  ее  впадать  в  мечтательный
экстаз, увитые виноградом галереи и  старые  дикие  Яблони  в  саду  Љармело
говорили  ее  сердцу  еще  больше.  Ћна  уже  позабыла  комнату  разбойника,
убранную в восточном вкусе, она не чувствовала себЯ там  так  свободно,  как
под зеленым сводом сада. “ себЯ в доме Љармело почти все времЯ  был  холоден
и ироничен, - среди цветущих кустарников и у  серебрЯного  источника  в  нем
вдруг обнаружились простодушие и нежное сердце.
     Џочему же молодаЯ  девушка,  навидавшаЯсЯ  таких  странных  и  страшных
вещей (эта комната в доме  простолюдина,  достойнаЯ  королевы,  эта  ужаснаЯ
сцена усыплениЯ аббата Ќинфо), почему она уже не помнила  того,  что  должно
было так поразить ее воображение? € ее изумление и ее испуг растаЯли,  точно
сон, и  в  памЯти  остались  теперь  лишь  цветы,  зеленые  лужайки,  птицы,
щебечущие в листве, и прекрасный принц, который вел ее по  этому  волшебному
лабиринту и говорил нежные и целомудренные слова.
     Њиновав крест „естаторе, Њила спрыгнула с седла, как ради  безопасности
советовал ей поступить Љармело. ‡атем она закинула поводьЯ за луку  седла  и
хлестнула прутиком ЃьЯнку по ушам. “мнаЯ кобылка рванулась и  во  весь  опор
понеслась по дороге в Ќиколози - она и сама знала путь к стойлу. Њила  пошла
дальше  пешком.  Ћна  решила  обойти  стороной  Њаль-Џассо,  но  по  роковой
случайности фра Ђнджело, возвращаЯсь в это времЯ из дворца ‹а-‘ерра,  шел  в
свой монастырь окольной дорогой, и Њила как раз столкнулась с  ним  лицом  к
лицу. ЃеднЯжка попыталась плотней  закутатьсЯ  в  свою  мантелину  и  быстро
пройти мимо, словно не замечаЯ дЯди.
     - Ћткуда ты идешь, Њила? - ќтот оклик,  да  еще  заданный  в  тоне,  не
допускающем никакой заминки, остановил ее на ходу.
     - Ђх, дЯдЯ, - сказала она, отводЯ покрывало, - Я вас не видела,  солнце
бьет прЯмо в глаза.
     - Ћткуда ты идешь, Њила? - повторил монах,  не  желаЯ  даже  оспаривать
правдоподобность ее отговорки.
     - Ќу хорошо, дЯдЯ, - отвечала она решительно, - не буду  лгать  вам,  Я
отлично вас видела.
     - ќто Я и сам знаю, но скажи мне, откуда ты идешь?
     - џ иду из монастырЯ, дЯдЯ... џ вас искала... Ђ  не  найдЯ  вас,  пошла
обратно в город.
     - —то же такое неотложное надо было  тебе  рассказать  мне,  моЯ  милаЯ
девочка? Џоди, что-нибудь очень важное,  раз  ты  решилась  одна,  наперекор
своему обычаю, отправитьсЯ за город. Ќу, отвечай же! Њолчишь? ’ы  не  умеешь
обманывать. Њила!
     - Ќу да, ну да! џ шла...
     €  она  запнулась,  совершенно  растерЯвшись,  потому  что   вовсе   не
готовилась к такой встрече и сейчас всЯкаЯ сообразительность ей изменила.
     - ’ы, Њила, совсем потерЯла голову, - сказал монах, -  Я  тебе  говорю,
что ты не умеешь обманывать, а ты твердишь "Ќу да, ну да!"  ‘лава  богу,  ты
не знаешь, что такое ложь.  ‚от  и  не  старайсЯ  лгать,  деточка,  а  скажи
откровенно, откуда ты идешь.
     - ‡наете, дЯдюшка, этого Я не могу вам сказать.
     - ‚от как! -  вскричал,  нахмурЯсь,  фра  Ђнджело.  -  Ђ  Я  тебе  велю
сказать!
     - ЌельзЯ, дЯдюшка, никак нельзЯ, - с глазами,  полными  слез,  ответила
Њила, опускаЯ голову и всЯ заалевшись от стыда, -  так  ей  горестно  стало,
что ее почтенный дЯдЯ впервые сердилсЯ на нее.
     - ‡начит, - возразил фра Ђнджело, - ты предоставлЯешь мне  думать,  что
только что совершила что-то необдуманное или даже гадкое?
     - Ќи то, ни другое! - воскликнула Њила, поднимаЯ голову, - видит бог!
     - Ћх, боже мой! - грустно сказал монах.  -  Њне  больно  слушать  тебЯ,
Њила! Ќеужто ты способна на ложную клЯтву?
     - Ќет, дЯдюшка, нет, никогда!
     - Ћбманывай своего дЯдю сколько хочешь, но не обманывай господа бога!
     - ђазве  в  моих  привычках  лгать?  -   горЯчо   воскликнула   молодаЯ
девушка. - ђазве Я заслужила, чтобы менЯ  заподозрил  в  чем-то  дурном  мой
дЯдЯ, который так хорошо менЯ знает, чьим уважением Я дорожу больше жизни?
     - ’огда отвечай! - сказал фра Ђнджело, берЯ девушку за  руку,  как  ему
казалось, отечески ласково, однако сделав ей при  этом  так  больно,  что  у
Њилы вырвалсЯ испуганный крик. - —его же ты  боишьсЯ?  -  удивленно  спросил
монах. - Ђх, значит, ты провинилась, дитЯ  мое,  и  совершила  не  то  чтобы
грех - этого Я не думаю, - но какое-то безрассудство, а это  первый  шаг  по
дурной дороге.  €наче  ты  не  шарахалась  бы  так  испуганно  от  менЯ,  не
старалась бы скрыть лицо, проходЯ мимо, и, главное, не пыталась бы  обмануть
менЯ. Ђ так как тебе нельзЯ иметь от менЯ и самой невинной тайны, ты  уж  не
отнекивайсЯ и объЯсни, в чем дело.
     - Ђ все-таки, дЯдюшка, эту  вполне  невинную  тайну  Я  никак  не  могу
открыть вам. Ќе расспрашивайте менЯ. џ лучше умру, чем расскажу.
     - ’огда, Њила, обещай мне по крайней мере рассказать  эту  тайну  отцу,
раз уже мне ее нельзЯ узнать!
     - ќтого Я не обещаю, но клЯнусь - Я все расскажу кнЯжне Ђгате.
     - џ, конечно, уважаю и почитаю кнЯжну Ђгату, - отвечал монах,  -  но  Я
знаю, что  женщины  между  собой  на  редкость  снисходительны  к  некоторым
промахам поведениЯ, и чистые женщины тем больше выказывают  терпимости,  чем
меньше знакомы со злом. € мне совсем не по душе, что ты  собираешьсЯ  искать
убежище от позора на груди  подруги  и  не  можешь,  высоко  поднЯв  голову,
объЯснить свое поведение родным. —то ж, иди, Њила, не буду  настаивать,  раз
ты не хочешь больше быть откровенной со  много.  Ќо  мне  жаль  тебЯ,  Њила,
жаль, что твое сердце уже не так чисто и не так спокойна  душа,  как  утром;
мне жаль моего брата, чьей гордостью и радостью ты была,  -  жаль  и  твоего
брата, которому, вероЯтно, вскоре придетсЯ отвечать  перед  людьми  за  твое
поведение,  и  он  наделает  себе  хлопот,  если  не  захочет,  чтобы   тебЯ
оскорблЯли рЯдом с ним. ѓоре,  горе  мужчинам  в  той  семье,  где  женщины,
которым следует  беречь  семейную  честь,  как  весталки  хранили  свЯщенный
огонь, нарушают законы стыдливости, благоразумиЯ и правдивости!
     ”ра Ђнджело ушел прочь, и беднаЯ Њила, бледнаЯ, задыхаЯсь  от  рыданий,
осталась одна на коленЯх посреди каменистой дороги, словно  пригвожденнаЯ  к
месту его суровыми словами.
     "“вы! - говорила она  себе.  -  Ђ  мне-то  до  сих  пор  мое  поведение
казалось не только  невинным,  но  даже  смелым  и  достойным  похвалы.  Љак
все-таки тЯгостны длЯ женщины обычаи скромности и необходимость беречь  свою
добрую славу! ‚едь даже когда дело идет о спасении твоей  семьи,  приходитсЯ
сталкиватьсЯ с  осуждением  тех,  кто  тебе  всего  дороже!  Ѓыть  может,  Я
напрасно поверила обещаниЯм "принца"? Љонечно, он мог и  обмануть  менЯ.  Ќо
раз он на деле доказал свое мужество и честность, зачем мне  упрекать  себЯ,
что Я ему поверила? € разве не предчувствие истины толкнуло менЯ к  нему,  а
безрассудное и глупое любопытство?"
     Њила пустилась вниз по дороге; на ходу она  все  времЯ  вопрошала  свою
совесть, и сомнениЯ  зашевелились  в  ее  сердце.  Њожет  быть,  ее  толкало
честолюбивое желание совершить трудные и опасные подвиги, на  которые  никто
не считал  ее  способной?  Њожет  быть,  она  поддалась  обаЯнию  и  красоте
незнакомца? € доверилась бы она ему до такой степени, не будь он  так  молод
и красноречив?
     "Ќо что за важность, в конце концов? -  говорила  она  себе.  -  —то  Я
сделала худого, и в чем могли бы менЯ упрекнуть, если бы менЯ  и  выследили?
’еперь менЯ могут оболгать и оклеветать, и, конечно, это была бы  моЯ  вина,
если бы Я поступала так из эгоизма или из кокетства. Ќо когда  подвергаешьсЯ
опасности ради спасениЯ отца и брата! ЉнЯжна Ђгата будет  моим  судьей;  она
мне скажет, хорошо или плохо Я сделала и поступила бы она так,  как  Я,  или
нет".
     Ќо что сталось с бедной Њилой, когда на первых же  словах  ее  рассказа
кнЯжна прервала ее восклицанием:
     - Ћ дитЯ мое! ќто был Џиччинино!
     Њила попыталась спорить с истиной.
     - ‚есь свет твердит, - говорила она, -  что  Џиччинино  мал,  коренаст,
кривобок и ужасающе безобразен, что лица его почти не  видно  под  косматыми
волосами, что оно заросло клочковатой бородой, а незнакомец был  так  строен
хоть и мал ростом, так изЯщен и благороден в обхождении!
     - „итЯ мое, - сказала кнЯжна, - у него есть двойник, и этот  поддельный
Џиччинино выступает вместо своего хозЯина перед теми людьми,  которым  вождь
разбойников не доверЯет. Ћн при необходимости играет  роль  Џиччинино  перед
жандармами и судьЯми, если попадаетсЯ им в руки.  ќто  безобразное  и  дикое
существо, и его ужаснаЯ внешность  еще  усиливает  страх,  который  нагонЯют
налеты  банды.  Ќо  настоЯщий  Џиччинино,  кто  называет   себЯ   "свободным
мстителем" и кто распорЯжаетсЯ действиЯми горных разбойников,  -  тот,  кого
никто не знает, и будь он захвачен, никто не мог бы  доказать,  что  он  был
когда-либо начальником или участником  шайки;  этот  Џиччинино  -  красивый,
молодой человек,  воспитанный,  красноречивый,  распутный  и  коварный.  ќто
Љармело ’омабене, с которым ты встретилась у источника.
     Њила так опешила, что с трудом могла продолжать свой  рассказ.  Љак  ей
было признать, что она стала жертвой притворщика, что она сама  предалась  в
руки распутника? ’ем не менее она рассказала все с полной откровенностью,  а
закончив свою историю,  расплакалась,  представив  себе  опасность,  которой
подверглась, и те домыслы, предметом  которых  она  станет,  если  Џиччинино
вздумает хвастать ее посещением.
     Ќо  Ђгата,  котораЯ  не  раз  содрогнулась,  слушаЯ  этот  рассказ,   и
собиралась распечь за безрассудное  поведение  и  объЯснить,  что  Џиччинино
слишком ловок, чтобы в  самом  деле  нуждатьсЯ  в  ее  помощи,  теперь  была
обезоружена ее наивным огорчением. ‘тараЯсь ее утешить, она  только  прижала
девушку к своей груди. Ќо не меньше, чем дерзость молодой девушки,  поразила
Ђгату одушевлЯвшаЯ ее  отвага  и  мужество,  ее  решимость  убить  себЯ  при
малейшей угрозе насилиЯ, ее безграничнаЯ  самоотверженность  и  великодушнаЯ
доверчивость. € Ђгата  только  нежно  поблагодарила  Њилу  за  все,  что  та
перенесла из-за желаниЯ избавить ее от врага. ’еперь, когда  она  уверилась,
что аббат Ќинфо находитсЯ в руках "мстителЯ", ею овладело другое  чувство  -
чувство радости, и она даже поцеловала ручки молодой девушки  и  назвала  ее
своей доброй феей и ангелом-хранителем.
     “тешив Њилу и успокоив ее совесть, кнЯжна, заразившись от Њилы  детской
веселостью,  предложила  девушке  сменить  платье,  чтобы  освежитьсЯ  после
поездки, и идти сейчас к маркизу, где они захватЯт  врасплох  отца  и  брата
Њилы.
     - Њы пойдем пешком, - говорила она, -  ведь  это  совсем  близко,  если
идти садами, а сначала мы пообедаем вместе. ’аким образом  мы  воспользуемсЯ
сумерками и вечерним бризом, и у нас будет спутник, на которого  ты,  верно,
и не рассчитываешь, но он вовсе не будет тебе неприЯтен, так  как  это  один
из твоих друзей.
     - Џосмотрим, кто это может быть, -  улыбаЯсь,  сказала  Њила.  Ћна  уже
догадалась, но не желала выдавать тайны своей любви,  и  потому  в  ее  душе
сразу ожила всЯ ее женскаЯ осторожность.
     Ћбед и сборы занЯли у подруг около  часу.  Џотом  пришла  камеристка  и
шепнула кнЯжне:
     - ‚черашний молодой человек уже в саду, у западной решетки.
     - Ќу вот, - сказала кнЯжна, уводЯ с собой Њилу, -  нам  как  раз  в  ту
сторону.
     € они побежали через парк; обеим было весело и легко,  потому  что  обе
вновь обретали надежды на счастье.
     Џечальный и погруженный в свои  мысли  ЊаньЯни  прогуливалсЯ  по  саду,
поджидаЯ, когда его позовут во дворец. ‚друг из кустов мирт  и  апельсиновых
деревьев поЯвились две дамы в покрывалах, подбежали к  нему,  не  говорЯ  ни
слова, подхватили под руки и  шаловливо  увлекли  за  собой.  Ћн  узнал  их,
кнЯжну раньше, чем Њилу, котораЯ  в  своей  легкой  накидке  показалась  ему
одетой иначе, чем обычно. Ќо он был слишком взволнован,  чтобы  говорить,  и
делал вид, будто так же весело включаетсЯ в их милые проказы. Ќа  его  устах
блуждала улыбка, но в сердце была тревога, и если  он  старалсЯ  противитьсЯ
волнению, причиной которого была Ђгата, то  опиравшаЯсЯ  на  его  руку  Њила
отнюдь не помогала его успокоению.
     ‹ишь у входа в сады ‹а-‘ерра кнЯжна приподнЯла покрывало и промолвила:
     - Њой мальчик, Я хотела поговорить  с  вами  у  себЯ,  но  мне  так  не
терпелось сообщить хорошую новость нашим  друзьЯм,  собравшимсЯ  у  маркиза,
что Я была вынуждена увести туда и вас. “ нас впереди целый вечер, и Я  могу
переговорить с вами там, как и в любом другом  месте.  Џойдемте  же,  только
потише: нас не ждут, и мне хочетсЯ сделать им сюрприз.
     ‚доволь наговорившись, маркиз и его гости сидели на  дворцовой  террасе
и любовались морским простором, еще горевшим в последних лучах солнца,  а  в
небе над ними уже зажигались звезды.  Њикеле  с  живейшим  интересом  слушал
маркиза ‹а-‘ерра, речь которого, ни на минуту не переставаЯ быть приЯтней  и
естественной, была весьма поучительна. Ќо  каково  же  было  его  удивление,
когда, обернувшись, он увидел, что у стола с прохладительными напитками,  от
которого он только что отошел к балюстраде,  сидЯт  трое  гостей,  и  в  них
узнал Ђгату, Њилу и ЊаньЯни!
     ‘начала он все смотрел на Ђгату и не сразу догадалсЯ,  что  с  ней  его
сестра и друг. Њеж тем кнЯжна оделась  очень  скромно,  в  простое  шелковое
серо-жемчужное  платьице,  и  набросила  на  голову  и  плечи  guardaspalle*
черного кружева. Ћна показалась ему не  такой  молодой  и  свежей,  как  при
свете днЯ. Ќо мгновение спустЯ ее изЯщные манеры, искреннЯЯ  улыбка,  прЯмой
и открытый взор заставили его признать ее еще моложе и привлекательней,  чем
при первой встрече.
     ______________
     * Ќакидку (итал.).

     - ‚ы не  ожидали  увидеть  здесь  свою  милую  дочку?  -  сказала  она,
обращаЯсь к Џьетранджело. - Ќо разве она не  объЯвила  вам,  что  не  станет
обедать одна? €, видите, вы  оставили  ее  дома,  а  она,  как  —енерентола,
ЯвлЯетсЯ в разгаре вечера, блистаЯ нарЯдом и красотой.  —то  касаетсЯ  мэтра
ЊаньЯни, так это сопровождающий ее волшебник. Ќо так как мы не  имеем  здесь
дела с доном Њаньифико, волшебник не будет заколдовывать его взор  и  мешать
ему  признать  свою  любимую  дочку.  €   ‡олушка   может   поэтому   храбро
посматривать вокруг.
     ‘ этими словами Ђгата откинула покрывало Њилы,  и  та  поЯвилась  перед
всеми, "сиЯющаЯ точно солнце", как говоритсЯ в сказке.
     Њикеле поглЯдел на сестру. Ћна  светилась  искренней  радостью.  ЉнЯжна
одела ее в Ярко-розовое шелковое платье; нити крупного, прекрасного  жемчуга
несколько  раз  обвивали  ее  шею  и  руки;  венок  чудесных  живых  цветов,
подобранных с изысканным  вкусом,  венчал  ее  темную  головку,  не  скрываЯ
роскошных кудрей. Њаленькие  ножки  были  изЯщно  обуты.  Љрасивые  пальчики
поворачивали и заставлЯли вспыхивать искрами дорогой веер Ђгаты с  таким  же
достоинством и искусством, как если бы она  была  какаЯ-нибудь  marchesina*.
Џеред  ним  была  одновременно  и  муза  художников  ђенессанса,  и  молодаЯ
патрицианка, и прекраснаЯ дочь юга, блистающаЯ  здоровьем,  благородством  и
поэзией...
     ______________
     * ћнаЯ маркиза (итал.).

     Ђгата с материнской  гордостью  оглЯдывала  ее  и,  нежно  улыбнувшись,
сказала о ней что-то на ухо Џьетранджело.
     ‡атем Њикеле поглЯдел на ЊаньЯни. Ђ тот со  странным  чувством  смотрел
то на скромную кнЯжну, то на прекрасную прЯдильщицу из предместьЯ.  Ћн,  как
и Њикеле, тоже не мог уЯснить себе, в  каком  странном  и  завороженном  сне
вдруг оказалсЯ. Ћн знал наверное лишь то, что видел Њилу  в  том  магическом
золотом отблеске, в том свете пламени, которое исходило от Ђгаты.


        XLI

        ђ…‚ЌЋ‘’њ € Џђ€‡ЌЂЌ€…

     ЉнЯжна отвела в сторону маркиза и Џьетранджело  и  рассказала  им,  что
аббат уже в руках Џиччинино и что она получила известие об  этом  от  одного
непосредственного свидетелЯ, которого ей запрещено называть.
     ‡атем принесли свежий шербет, и беседа завЯзалась  вновь.  ЊаньЯни  был
грустен и робок, Њикеле -  возбужден  и  рассеЯн,  однако  кнЯжна  и  маркиз
вскоре успокоили обоих молодых людей, выказав  много  умной  заботливости  и
великого искусства держатьсЯ просто,  которыми  владеют  хорошо  воспитанные
люди, когда  сама  основа  их  характера  соответствует  силе  их  житейской
мудрости. € Ђгата поэтому стала расспрашивать Њикеле о том, что  тот  хорошо
знал и понимал. Ђ молодой художник, со своей стороны, был восхищен тем,  как
она  понимает  искусство,  и  в  памЯть  ему   врезались   многие   глубокие
определениЯ, которые вырывались у нее как будто  нечаЯнно,  еще  не  получив
точной формы, так естественно она их выражала.  ђазговариваЯ  об  искусстве,
она словно обсуждала предмет с собеседником,  не  собираЯсь  поучать,  а  ее
полный  живой  симпатии  проникновенный  взор,  казалось,  искал  у   Њикеле
подтверждениЯ ее мнений и мыслей.
     ЊаньЯни все легко схватывал и если редко решалсЯ вставить слово, то  по
его сообразительному лицу легко было  прочесть,  что  ничего  из  того,  что
говоритсЯ вокруг него, не  ЯвлЯетсЯ  трудным  длЯ  его  пониманиЯ.  “  этого
молодого человека были хорошие способности, которые,  быть  может,  остались
бы неразвитыми, не настигни его  романическаЯ  страсть.  ‘о  днЯ,  когда  он
увлексЯ Ђгатой,  он  почти  весь  свой  досуг  посвЯщал  книгам  и  изучению
произведений искусства, какие ему удавалось  встретить.  ‘вое  свободное  от
работы времЯ, те недели, что у ремесленников  зовутсЯ  мертвым  сезоном,  он
использовал, обойдЯ пешком всю  ‘ицилию,  и  повидал  памЯтники  античности,
рассеЯнные по этой земле, и без того столь прекрасной.  €  хотЯ  он  твердил
себе, что  хочет  остатьсЯ  скромным,  неизвестным  человеком  и  не  желает
изменЯть грубой простоте своего сословиЯ, неодолимым инстинктом  его  влекло
к просвещению.
     Ѓеседа сделалась общей и в то же времЯ интересной и  непринужденной,  а
благодарЯ выходкам Џьетранджело и наивным речам Њилы - даже полной  весельЯ.
Ќо ее наивность была так трогательна,  что  самолюбие  Њикеле  нисколько  не
страдало  в  присутствии  кнЯжны,  и  пЯтнадцатилетний   возраст   сестренки
предстал перед ним в новом свете. Ћн, конечно, не давал себе полного  отчета
в той огромной перемене, какую каждый лишний год в этом возрасте  производит
в душе молодой девушки, когда накануне, считаЯ Њилу еще  нерассудительным  и
робким ребенком, он одним словом чуть не погубил все ее надежды  на  любовь.
‚  каждой  фразе,  что  произносила  сестра,  он  замечал,  как   неизмеримо
развились ее ум и характер, а контраст между ее умственным  развитием  и  ее
неопытностью, искренностью и порывистостью души был одновременно  и  приЯтен
и трогателен.  ЉнЯжна  с  деликатным  тактом,  свойственным  лишь  женщинам,
помогала славной девушке показать себЯ в каждом ответе с лучшей  стороны,  и
никогда ни ЊаньЯни, ни сам Џьетранджело не представлЯли себе  раньше,  какое
удовольствие может доставить беседа с этой юной девочкой.
     ЏоднЯлась  луна,  серебрЯно-белаЯ  в  чистом  небе.  Ђгата   предложила
погулЯть по саду. ‚ышли вместе, но вскоре кнЯжна, дружески взЯв ЊаньЯни  под
руку, отошла с ним в сторону; с полчаса они держались в отдалении  от  своих
друзей, и по временам даже Њикеле терЯл ее из виду.
     Њы не расскажем  здесь,  что  говорила  и  что  доверила  Ђгата  своему
спутнику во времЯ этой прогулки, показавшейсЯ такой долгой и такой  странной
молодому художнику. Њы этого вообще не  расскажем.  ‚  свое  времЯ  читатель
догадаетсЯ об этом сам.
     Ќо Њикеле-то не понимал ничего и жестоко терзалсЯ.  Њаркиза  он  больше
не слушал и только все спорил с Њилой и дразнил ее. Ћн исподтишка  высмеивал
и бранил ее туалет и почти довел ее до слез. Ќаконец малютка шепнула ему:
     - Њикеле, ты всегда был ревнив, ревнуешь и сейчас.
     - Џо какой причине? - с горечью возразил он. -  €з-за  твоего  розового
платьЯ и жемчуга?
     - ‚овсе нет, - отвечала она, - а  потому,  что  кнЯжна  выражает  такую
дружбу и доверие твоему другу. …ще бы! џ помню, когда мы  были  детьми,  ты,
бывало, всегда дулсЯ, если мать целовала менЯ чаще, чем тебЯ!
     Љогда Ђгата с ЊаньЯни присоединились к ним, Ђгата  казалась  спокойной,
а ЊаньЯни растроганным.  ‚прочем,  его  благородное  лицо  выглЯдело  строже
обычного, и Њикеле  заметил,  что  его  друг  держалсЯ  теперь  по-иному.  ‚
присутствии Ђгаты ЊаньЯни не испытывал сейчас ни малейшего  смущениЯ.  Љогда
она обращалась к нему, при ответе у него уже не дрожали губы, он  больше  не
отводил робкого взглЯда, исчезла ужаснаЯ тоска, котораЯ  прежде  читалась  в
его чертах; он стал спокоен, внимателен  и  сосредоточен.  ѓости  поговорили
еще несколько минут,  затем  кнЯжна  поднЯлась,  собираЯсь  уходить.  Њаркиз
предожил ей свою колЯску. Ћна отказалась.
     - џ предпочитаю пойти пешком по тропинке, как пришла  сюда,  -  сказала
она, - но хотЯ нам теперь можно и не опасатьсЯ врагов,  мне  все-таки  нужен
провожатый. џ пойду с Њикеланджело, если он не откажетсЯ, - прибавила она  с
Ясной улыбкой, заметив волнение молодого человека.
     Њикеле не нашел ни слова  в  ответ,  лишь  поклонилсЯ  и  предложил  ей
оперетьсЯ на его руку. —ас тому назад он был бы вне себЯ от радости.  ’еперь
его  гордость  страдала  оттого,  что   ему   на   людЯх   демонстрировалась
любезность, оказаннаЯ ЊаньЯни наедине и как бы втайне.
     Џьетранджело пошел с дочерью, которой ЊаньЯни и не  подумал  предложить
руку. ’акие галантные церемонии не были  в  его  привычках.  Ћн  делал  вид,
будто презирает учтивость из нелюбви к подражанию другим, а  на  самом  деле
он был мЯгок и доброжелателен в обращении. Ќе прошли  они  и  десЯти  шагов,
как он оказалсЯ совсем рЯдом с Њилой и,  естественно,  чтобы  помочь  ей  не
заплутатьсЯ в темных переулках предместьЯ, взЯл молодую девушку  за  круглый
локоток и, поддерживаЯ, вел ее до самого дома.
     Њикеле тронулсЯ  в  путь,  облачившись  в  броню  гордости,  in  petto*
обвинЯЯ кнЯжну в капризах, в кокетстве и твердо решив не поддаватьсЯ  ни  на
какие ласковые слова. ‚прочем, в глубине души,  он  сам  недоумевал,  откуда
беретсЯ его досада. Ћн поневоле признавал ее несравненную доброту и  говорил
себе, что если она и в самом деле чем-то обЯзана  старому  Џьетранджело,  то
теперь сторицей расплачиваетсЯ с ним драгоценнейшим пониманием и  нежностью,
какие только может вместить сердце женщины.
     ______________
     * Џро себЯ (лат.).

     Ќо Њикеле не мог откинуть все те загадки,  которые  последние  два  днЯ
напрасно мучили его воображение. €  когда  в  этот  самый  миг  кнЯжна,  идЯ
рЯдом, сжимала его руку, то ли как страстно влюбленнаЯ женщина,  то  ли  как
нервнаЯ дама, не привыкшаЯ ходить пешком, перед ним  опЯть  возникала  новаЯ
загадка,  котораЯ  никак  не  объЯснЯлась  достаточно  правдоподобно  давней
услугой, оказанной синьоре его отцом.
     ‘начала он решительно и молча шел вперед, даваЯ  себе  клЯтву,  что  не
заговорит первым, что не  растрогаетсЯ,  что  не  забудет  о  ЊаньЯни,  рука
которого, быть может, испытывала такое же пожатие, что,  наконец,  он  будет
начеку.  ‚едь  либо  кнЯжна  Ђгата  была  ветреницей,   либо   под   личиной
добродетели и за томной усталостью скрываетсЯ самое отчаЯнное кокетство.
     Ќо все прекрасные намерениЯ Њикеле вскоре разлетелись прахом.  ’енистаЯ
дорога,  по  которой  они  шли,  вилась  среди  тщательно   обработанной   и
засаженной  местности,  среди  маленьких  садов,  принадлежавших  зажиточным
ремесленникам и горожанам. ЉрасиваЯ тропинка шла вдоль участков,  отделенных
друг от друга лишь кустарником, шиповником или узкой грЯдкой душистых  трав.
’ам и сЯм на путь Њикеле ложилась  густаЯ  тень  перекинутых  через  дорожку
виноградных лоз, косые лучи неверного лунного  света  едва  проникали  туда.
–ветущие полЯ дышали тысЯчами ароматов, и  из-за  далеких  холмов  доносилсЯ
влюбленный шепот морЯ. ‚ кустах жасмина пели соловьи.  ‹юдские  голоса  тоже
пели вдалеке и весело выкликали эхо, но на тропинке  никто  не  повстречалсЯ
Ђгате и Њикеле. ‘адики были безлюдны.  Њикеле  испытывал  какое-то  душевное
угнетение, он шел все  медленней,  рука  его  по  временам  дрожала.  Ќочной
ветерок играл у его лица легким покрывалом Ђгаты, и  ему  чудились  какие-то
невнЯтные слова. Ћн не осмеливалсЯ повернуть голову, проверить,  близкое  ли
это дыхание женщины, или ласковое веЯние ночи.
     - „орогой Њикеле, - сказала кнЯжна так спокойно и доверчиво, что  юноша
сразу упал с небес на землю, - простите, но мне надо  перевести  дыхание.  џ
не привыкла ходить пешком и чувствую себЯ очень утомленной. ‚от та  скамейка
под нависшими желтофиолЯми словно манит менЯ  присесть  на  пЯть  минут.  Ќе
думаю, чтобы владельцы садика, увидев менЯ, сочли это за преступление.
     Њикеле подвел ее к указанной ему скамье и, окончательно придЯ  в  себЯ,
почтительно  отошел  на  несколько  шагов  и  стал  разглЯдывать   маленький
источник, нежный лепет которого не мог помешать его раздумью.
     "„а, да, то был лишь сон, а быть может, тот поцелуй был  поцелуем  моей
сестренки. Ћна насмешлива и шаловлива, но начни Я ее  расспрашивать  всерьез
и  без  обинЯков,  быть  может,  она  разъЯснила  бы,  откуда   взЯлсЯ   тот
таинственный медальон. Ќаверное, этому есть простое объЯснение, Я только  не
могу догадатьсЯ. ‚едь так случаетсЯ всегда.  …динственное,  чего  не  можешь
разгадать, как раз самое простое. Ђх, если бы  Њила  знала,  с  каким  огнем
играет и от какого расстройства она могла бы  уберечь  мой  рассудок,  скажи
она мне правду! ‡автра Я буду настойчивее, и она признаетсЯ во всем!"
     ’ак раздумывал Њикеле, а меж тем прозрачнаЯ  струйка  все  бормотала  в
маленьком бассейне, где дрожало  отражение  луны.  ‚ода  понемножку  стекала
туда из небольшого обыкновенного и наивного  терракотового  фонтанчика.  ќто
была фигурка купидона из свиты морского бога, схватившего  ручками  большого
карпа, изо  рта  которого  падала  струЯ  воды  с  локоть  длиною.  ‘кромный
скульптор, выполнивший эту группу, пыталсЯ показать,  как  бьетсЯ  рыба,  но
ему удалось  только  придать  выпученным  глазам  карпа  выражение  забавной
свирепости. Њикеле глЯдел на фигурку, не видЯ ее, и не длЯ  него  благоухала
волшебнаЯ ночь. ‘трастно любЯ природу, он был сейчас погружен  лишь  в  свои
мысли и не мог воздать ей обычной дани восхищениЯ.
     € все-таки журчанье воды действовало на его воображение, хоть он  и  не
сознавал этого. Ћно напоминало ему схожую мелодию - тот  робкий  и  грустный
лепет, каким наполнЯла грот в саду виллы  Џальмароза  вода,  изливавшаЯсЯ  в
большую  раковину  из  кувшина  мраморной  наЯды.   Џрелестный   сон   снова
вспомнилсЯ Њикеле, и  ему  захотелось  уснуть,  чтобы  вновь  пережить  свое
видение.
     "„а что же это? - вдруг сказал он себе. -  Ќе  смешон  ли  Я  со  своим
смирением? Ќе затем ли она  остановилась  здесь,  чтобы  нарочно  длить  это
мучительное свидание наедине? € то, что Я принЯл за спокойное объЯснение  ее
действий  -  эта  внезапнаЯ  усталость,  это  желание  посидеть   в   первом
попавшемсЯ саду, - не  делаетсЯ  ли  это  длЯ  того,  чтобы  заставить  менЯ
преодолеть мою робость?"
     Ћн быстро подошел к ней и сразу осмелел в тени  листвы.  ‘камейка  была
так  коротка,  что  он  не  мог  сесть  рЯдом,  надо  было  просить   кнЯжну
подвинутьсЯ. Ћн сел на траву, не совсем у  ее  ног,  но  достаточно  близко,
чтобы вскоре оказатьсЯ еще ближе.
     - Ќу что, Њикеле, - с невыразимой нежностью в голосе  спросила  она,  -
вы, значит, тоже устали?
     - џ изнемогаю! - ответил он так горЯчо, что кнЯжна вздрогнула.
     - —то  такое?  “ж  не  больны  ли  вы,  мой  мальчик?  -  сказала  она,
протЯгиваЯ к нему руку и в темноте находЯ мЯгкие кудри юноши.
     Ћдним рывком  он  очутилсЯ  у  ее  колен.  Ћн  склонил  голову,  словно
околдованный прикосновением этой не отталкивающей его руки, он  прижал  губы
к  подолу  легкого  шелкового  платьЯ,  который  никому  не  выдал  бы   его
восторженного порыва, он не верил себе, он был вне себЯ, не смеЯ  сказать  о
своей страсти, не имеЯ сил побороть ее.
     - Њикеле, - воскликнула кнЯжна, касаЯсь рукою  пылающего  лба  молодого
безумца, - у вас жар, мой мальчик! “ вас горит голова! „а, да,  -  прибавила
она с нежной заботливостью,  проводЯ  рукой  по  его  щекам,  -  вы  слишком
утомились за последние дни, провели без сна подрЯд две ночи, а утром хоть  и
прилегли на  час-другой,  но,  наверное,  не  спали!  Ђ  Я  еще  весь  вечер
заставлЯла вас говорить. ‚ам пора возвращатьсЯ. €дем, вы  доведете  менЯ  до
калитки сада и как можно скорее пойдете домой. џ собиралась сегоднЯ  кое-что
сказать  вам,  но  боюсь,  как  бы  вы  не  заболели.  Љогда  вы  хорошенько
отдохнете, завтра, быть может, Я буду говорить с вами.
     Ћна хотела поднЯтьсЯ, но он стоЯл коленЯми  на  кромке  ее  платьЯ.  Ћн
тЯнул к своему лицу, прижимал к губам прекрасную руку, позволЯвшую  целовать
ее.
     - Ќет, нет! - нетерпеливо вскричал  Њикеле.  -  Џозвольте  мне  умереть
здесь. џ знаю, завтра вы навсегда  прогоните  менЯ  от  себЯ.  џ  знаю,  мне
больше не видеть вас, после того как вы все прочли в моей душе.  Ќо  слишком
поздно - Я схожу с ума! Ђх,  не  притворЯйтесь,  что  вы  думаете,  будто  Я
болен, оттого  что  работал  днем  и  провел  на  страже  ночь!  Ќе  бойтесь
обнаружить правду. ‚едь это ваша вина, сударынЯ, - вы этого хотели! Љак  мне
было противитьсЯ такому счастью?  Ћттолкните  менЯ,  Ђгата,  проклЯните,  но
завтра - нет, сейчас! - подарите мне поцелуй,  что  приснилсЯ  мне  в  гроте
наЯды!
     - Ђх,  Њикеле,  -  воскликнула  кнЯжна  с  невыразимым   выражением   в
голосе, - ты, значит, почувствовал мой  поцелуй?  ’ы,  значит,  видел  менЯ?
‡начит, ты знаешь все? ’ебе  сказали  или  ты  догадалсЯ  сам?  ’акова  волЯ
господнЯ. € ты опасаешьсЯ, как бы Я тебЯ не прогнала? Ћ боже мой -  возможно
ли это? € неужели то, что происходит в  твоем  сердце,  не  раскрывает  тебе
любви, которой полно мое?
     ‘ этими словами прекраснаЯ Ђгата охватила обеими руками Њикеле  за  шею
и, прижав его голову к своей груди, осыпала ее жгучими поцелуЯми.
     Њикеле было восемнадцать лет, у него была пламеннаЯ  душа,  беспокойнаЯ
и жаднаЯ натура, безумнаЯ гордость и дерзкий нрав. € все же  душа  его  была
чиста, как и  подобало  его  возрасту,  и  он  целомудренно  и  благоговейно
склонилсЯ  перед  своим  счастьем.  ‚сЯ  его  ревность,  все  оскорбительные
подозрениЯ растаЯли. Ћн уже не спрашивал себЯ,  как  женщина  столь  строгих
нравов и, судЯ по молве,  никогда  не  имевшаЯ  любовника,  могла  вдруг,  с
первого  взглЯда,  увлечьсЯ  таким  мальчиком,  как  он,   и,   все   забыв,
признаватьсЯ  ему  в  любви.  Ћн  испытывал  лишь  счастье   быть   любимым,
восторженную безграничную благодарность, пылкое, слепое  обожание.  Ћн  упал
из объЯтий Ђгаты к ее  ногам  и  покрыл  их  жаркими,  почти  благоговейными
поцелуЯми.
     - Ќет, нет, не к моим ногам, а к моему сердцу! - воскликнула кнЯжна.
     €, сжав молодого  человека  в  своих  горЯчих  объЯтиЯх,  она  залилась
слезами.
     …е слезы были  так  искренни,  так  неподдельны,  что  Њикеле  невольно
охватили те же чувства. Ћн задыхалсЯ, рыданиЯ разрывали ему грудь,  небеснаЯ
любовь вытеснила всЯкое представление о земной  страсти.  Ћн  вдруг  ощутил,
что эта женщина не внушает  ему  никакого  нечестивого  желаниЯ,  что  в  ее
объЯтиЯх он испытывает счастье, а  не  возбуждение,  и  что  смешивать  свои
слезы с ее слезами и чувствовать себЯ любимым ею  было  наслаждением  больше
всех тех, какие наполнЯли его юные мечты, и, наконец,  что,  прижимаЯ  ее  к
своему сердцу, он почитал и почти страшилсЯ ее и знал, что никогда между  им
и ею не мелькнет мысли, которой не могли бы с улыбкой прочесть ангелы.
     ђазумеетсЯ, его  ощущениЯ  были  довольно  смутны,  но  так  глубоки  и
настолько захватили его, что Ђгате не могло и в голову прийти, какой  дурной
и суетный порыв бросил его к ее ногам несколько минут тому назад.
     Џотом Ђгата поднЯла к небу свои прекрасные, увлажненные  слезами  глаза
и, бледнаЯ в свете луны и как бы охваченнаЯ свЯщенным экстазом,  воскликнула
в восторге:
     - Ѓлагодарю тебЯ,  о  боже!  ‚от  первый  миг  блаженства,  который  ты
даруешь мне. Ќо Я не жалуюсь, что ждала его так долго,  -  оно  так  велико,
так чисто, так полно, что искупает все печали моей жизни.
     Ћна была так прекрасна,  говорила  с  таким  искренним  волнением,  что
Њикеле казалось, - он видит перед собой какую-нибудь свЯтую былых времен.
     - Ѓоже  мой,  боже  мой,  -  сказал  он  срывающимсЯ  голосом.  -  €  Я
благословлЯю тебЯ! —ем заслужил Я такое счастье? Ѓыть  любимым  ею?  Ћ,  это
сон, Я боюсь пробудитьсЯ!
     - Ќет, Њикеле, это не сон. - возразила кнЯжна, переводЯ  на  него  свой
вдохновенный взор, - нет, это подлиннаЯ действительность моей жизни,  и  это
будет действительность также и всей твоей. ‘кажи мне, кого еще, кроме  тебЯ,
могла бы Я любить на земле? „о сих пор Я  только  томилась  и  страдала,  но
сейчас, когда ты со  мною,  мне  кажетсЯ,  Я  рождена  длЯ  самого  великого
счастьЯ, какое может быть дано  человеку.  Њой  мальчик,  мой  любимый,  мое
лучшее утешение, моЯ единственнаЯ любовь! Ћ, Я не могу говорить более, Я  не
могу ничего больше сказать тебе, радость душит и переполнЯет менЯ!..
     - Ќет, нет, не будем говорить, - вскричал Њикеле, -  никакие  слова  не
могут выразить того, что Я испытываю! €, благод