 очень мало, но знаешь, уж если мне  удастсЯ  поймать  его,
то ввек не оторву Я от него свои губы".
     "”у! - сказала Я и отскочила от окна. -  ’акие  слова  позорЯт  одежду,
которую вы носите, да и все эти шуточки вовсе не пристали вашему сану".
     џ опЯть заперла окошко, пошла к двери, у которой  мы  сейчас  сидим,  и
открыла ее, чтоб было чем дышать, когда работаешь. Ќе просидела Я на  пороге
и пЯти минут, как капуцин очутилсЯ передо  мной.  Ќе  знаю,  как  посмел  он
войти в дом:  нашу-то  входную  дверь  Я  заперла,  и  ему,  поди,  пришлось
пробиратьсЯ  через  жилье  соседей,  либо  уж  очень  хорошо  знал  он   все
ходы-выходы в доме.
     "“бирайтесь, - говорю Я ему, - так в чужие дома не входЯт,  и  если  бы
только попробуете подойти поближе к моей двери, Я кликну отца и  брата:  они
работают в соседней комнате".
     "џ отлично знаю,  что  их  там  вовсе  нет,  -  отвечал  он  с  мерзкой
усмешкой, - а ваших соседей и звать  не  стоит:  пока  они  придут,  Я  буду
далеко. —то  во  мне  страшного,  девочка?  Њне  захотелось  только  получше
рассмотреть твои милые глазки и розовый рот. Њадонна ђафаэлЯ рЯдом  с  тобой
простаЯ служанка. Ќу, не бойсЯ же менЯ!" (Ћн говорил это и все времЯ  крепко
держал дверь, которую Я хотела захлопнуть у него перед носом.)
     "џ жизнь отдам за твой поцелуй, а  если  не  хочешь,  так  подари  хоть
розу, что благоухает у  тебЯ  на  груди.  џ  умру  от  счастьЯ,  представлЯЯ
себе..."
     џ дальше не слушала,  потому  что  тут  он  выпустил  створку  двери  и
потЯнулсЯ обнЯть менЯ. ЌесмотрЯ на мой страх,  у  менЯ  сохранилось  гораздо
больше присутствиЯ духа, чем  он  мог  ожидать:  резким  движением  сбоку  Я
потЯнула дверь, и створка ударила его по лицу. ‚оспользовавшись тем, что  он
не сразу опомнилсЯ от удара, Я опрометью  пробежала  через  комнату  Њикеле,
бегом спустилась по лестнице и так как, на мою беду, никого  из  соседей  не
оказалось поблизости, не  останавливаЯсь,  выскочила  на  улицу.  Ћчутившись
среди прохожих, Я уже не боЯлась того монаха, но  ни  за  что  на  свете  не
вернулась бы домой. џ отправилась на виллу Џальмароза и  опомнилась  лишь  в
комнате у кнЯжны. ’ам и провела остаток днЯ и возвратилась только  вместе  с
отцом. Ќо Я ничего не посмела рассказать ему, Я вам говорила почему... Ђ  уж
если говорить начистоту, Я понимала, что по легкомыслию пустилась в  шуточки
с тем противным монахом и заслужила выговор. …сли б отец стал  корить  менЯ,
мне было бы ужасно тЯжело, но один упрек от кнЯжны  Ђгаты...  „а  лучше  мне
быть сразу проклЯтой на веки веков!
     - ЊилаЯ моЯ девочка, - сказал ей ЊаньЯни, - раз вы так боитесь  укоров,
Я никому не выдам вашей тайны и  не  позволю  себе  промолвить  ни  слова  в
упрек.
     - Ќапротив, прошу вас, побраните менЯ построже,  ЊаньЯни.  Ћт  вас  мне
слушать упреки вовсе не обидно. џ ведь не надеюсь вам понравитьсЯ и  знаю  -
вы не станете огорчатьсЯ из-за моих ребЯчеств и провинностей. џ  ведь  знаю,
как менЯ любЯт отец и кнЯжна Ђгата, и оттого так боюсь  их  огорчить.  Ђ  вы
только посмеетесь над  моим  легкомыслием  и  поэтому  можете  говорить  что
угодно.
     - ‚ы, стало быть, думаете, что вы мне совсем  безразличны,  -  возразил
ЊаньЯни, которого всЯ  эта  историЯ  с  монахом  чрезвычайно  встревожила  и
взволновала.
     €, сам дивЯсь словам, которые вдруг вырвались у него, он  поднЯлсЯ,  на
цыпочках подошел к двери  Њикеле  и  прислушалсЯ.  …му  показалось,  что  он
слышит ровное дыхание спЯщего. Џиччинино  и  впрЯмь  удалось  справитьсЯ  со
своим волнением, да и сломленный усталостью Њикеле  дремал,  опустив  голову
на руки.
     ЊаньЯни вернулсЯ к Њиле, но теперь он уже  не  решилсЯ  сесть  рЯдом  с
него.
     "џ тоже, - думал он, стыдЯсь и пугаЯсь самого себЯ,  -  Я  тоже  монах,
которого терзает  воображение  и  мучит  воздержание.  ќта  девочка  слишком
красива,  слишком  чиста,  слишком  доверчива,  чтобы   жить   свободной   и
распущенной жизнью девушек нашего сословиЯ. Ќикто не может смотреть  на  нее
без волнениЯ - ни монах, обреченный на  безбрачие,  ни  человек,  безнадежно
влюбленный в другую женщину. •отел бы Я изловить  этого  мерзкого  монаха  и
проломить ему голову. Ђ между тем Я и сам трепещу при мысли,  что  эта  юнаЯ
девушка без всЯкой опаски сидит здесь  наедине  со  мною  в  ночной  тиши  и
готова при малейшей тревоге искать спасениЯ в моих объЯтиЯх!"


        XXXI

        ЌЂ‚Ђ†„…Ќ€…

     ‘тараЯсь уйти от этих мыслей,  ЊаньЯни  заговорил  с  Њилой  о  кнЯжне.
ЏростодушнаЯ девушка сама навела его на эту тему,  и  он  рад  был  повороту
разговора. Љак мы уже знаем, в душе  молодого  человека  последние  два  днЯ
происходили большие перемены, - ведь теперь он готов был  смотреть  на  свою
любовь к Ђгате как на некий долг или, как сказали бы врачи,  как  на  своего
рода отвлекающее средство.
     Ѓудь ЊаньЯни  уверен,  что  кнЯжна  любит  Њикеле  -  а  это  он  порой
настойчиво внушал себе,  -  он,  вероЯтно,  совсем  исцелилсЯ  бы  от  своей
безумной любви. ‚едь в его представлении Ђгата стоЯла так  высоко,  что  раз
ему не на что было надеЯтьсЯ, ему почти нечего было и  желать.  …го  страсть
перешла в какое-то привычное благоговение, столь возвышенное, что в  нем  не
оставалось уже ничего земного; раздели Ђгата его чувство - и оно,  вероЯтно,
было бы мгновенно убито. …сли бы она полюбила  кого-нибудь,  даже  человека,
питавшего к ней такое восторженное  обожание,  она  сделалась  бы  длЯ  него
только женщиной, с очарованием которой  он  мог  бы  боротьсЯ.  ‚от  к  чему
привели пЯть лет мучений без единого луча надежды и без  единого  взглЯда  в
сторону. ‚ этой  столь  сильной  и  чистой  душе  даже  такаЯ  граничащаЯ  с
безумием любовь подчинена была некоему суровому закону: в  этом  же  таилась
длЯ ЊаньЯни возможность спасениЯ. ‚се усилиЯ забытьсЯ  только  раздували  бы
его  страсть,  и  после  грубых  наслаждений  он  возвращалсЯ  бы  к   своим
несбыточным  мечтам,  еще  более  слабым  и  унылым.  €  без   страха,   без
сопротивлениЯ, без надежды на отдых и покой, предаваЯсь этой  муке,  котораЯ
могла бы затЯнутьсЯ навеки,  он  предоставлЯл  пламени,  сосредоточенному  в
глубине его души и лишенному новой пищи, гореть все слабее и слабее.
     Ќа ЊаньЯни в этот миг надвигалсЯ неизбежный перелом  -  ему  предстоЯло
либо умереть, либо выздороветь, другого исхода не было. Ћн не  отдавал  себе
в  этом  Ясного  отчета,  однако  это  было  именно  так;  все  его  чувства
пробуждались после долгой дремоты, и Ђгата не только не была повинна в  этом
пробуждении,  но  была  длЯ  него  единственной  женщиной,  о   которой   он
постыдилсЯ бы подумать, когда его охватывало томление.
     Ќе желаЯ пропустить ни единого  слова  молодой  девушки,  он  понемногу
наклонЯлсЯ к ней все ниже и ниже и наконец снова сел рЯдом. Ћн  спросил  ее,
почему она заговорила о нем с кнЯжной Ђгатой.
     - Ќичего мудреного тут нет, - ответила Њила, - кнЯжна сама завела  речь
об этом. Ћна менЯ спросила, с кем  из  знакомых  мне  рабочих  больше  всего
дружит Њикеле с тех пор,  как  приехал  в  наши  краЯ.  џ  колебалась,  кого
назвать - вас или кого-нибудь из отцовских подмастерьев, помогавших  Њикеле,
чьей работой он был доволен, и  тут  кнЯжна  сама  сказала:  "‚идишь,  Њила,
ты-то, может быть, и не знаешь наверное, а Я спорю: Њикеле  дружит  с  неким
ЊаньЯни; тот часто работает у менЯ, и Я о  нем  очень  хорошего  мнениЯ.  ‚о
времЯ бала они сидели вдвоем в моем  цветнике,  и  мне  случилось  оказатьсЯ
рЯдом, позади вон того миртового куста. џ искала  уединениЯ,  прЯталась  там
от гостей, чтобы хоть на миг  отдохнуть  от  мучительно  долгого  приема.  џ
слышала их беседу, и она до  крайности  менЯ  удивила  и  заинтересовала.  “
твоего брата, Њила, благороднаЯ  душа,  но  твой  сосед  ЊаньЯни  -  человек
великого сердца. Ћни говорили об искусстве и о своей работе, о честолюбии  и
долге, о  счастье  и  доблести.  ЊенЯ  поразили  рассуждениЯ  художника,  но
чувства рабочего менЯ  растрогали.  ђади  блага  твоего  юного  брата  Я  бы
хотела, чтобы ЊаньЯни всегда оставалсЯ его лучшим  другом,  поверенным  всех
его мыслей и советчиком в  деликатных  обстоЯтельствах  его  жизни.  ’ы  это
вполне можешь посоветовать ему от моего имени, если  он  заговорит  с  тобой
обо  мне.  €  если  ты  передашь  брату  либо  ЊаньЯни,  что  Я  слышала  их
откровенные излиЯниЯ, не забудь сказать, что Я не была  излишне  нескромной.
Љогда ЊаньЯни заговорил о чем-то глубоко личном, чего  Я  совсем  не  хотела
слышать, Я при первых же его словах быстро удалилась". ‚се это так  и  было,
ЊаньЯни? - спросила девушка. - ‚ы помните, о чем вы говорили  в  цветнике  у
дворца?
     - „а, да, - со вздохом отвечал ЊаньЯни, - все это так и было, и Я  даже
заметил, как промелькнула кнЯжна, хоть мне и в голову  не  пришло,  что  это
была она и что она слышала наш разговор.
     - Ќу, ЊаньЯни, вы можете радоватьсЯ и гордитьсЯ: ведь,  подслушав  ваши
речи, она прониклась к вам и дружбой и уважением. Њне даже  показалось,  что
ваш образ мыслей ей особенно понравилсЯ и вас  она  считает  умнее  и  лучше
моего брата, хотЯ она и сказала,  что  с  той  минуты  решила  по-матерински
заботитьсЯ о счастье вас обоих. Ќе можете ли  вы  пересказать  мне  все  эти
прекрасные речи, которые кнЯжна слушала с  таким  удовольствием?  џ  бы  так
хотела, чтобы они пошли мне на пользу: Я ведь еще простаЯ,  глупаЯ  девушка,
и даже Њикеле едва удостаивает менЯ настоЯщего разговора.
     - ЊоЯ дорогаЯ Њила, - сказал ЊаньЯни,  берЯ  ее  за  руку,  -  счастлив
будет тот, кого вы сочтете достойным направлЯть ваше сердце и  душу.  Ћднако
хоть Я и помню все, что мы с Њикеле говорили друг другу в том  цветнике,  не
думаю, чтобы вам был какой-нибудь прок от этой беседы.  ђазве  вы  не  лучше
нас обоих? Ђ что касаетсЯ ума, то у кого его больше, чем у вас?
     - Ќу, это уж просто насмешка! ‘иньора Ђгата  умней  нас  троих,  вместе
взЯтых, да, пожалуй, и мой отец не умней кнЯжны. Ђх, ЊаньЯни, если бы вы  ее
знали так, как Я! ЉакаЯ  это  умнаЯ  и  сердечнаЯ  женщина!  ‘колько  в  ней
тонкости! ‘колько доброты! џ бы всю жизнь слушала ее, и если бы отец  и  она
сама разрешили, Я рада была бы стать ее служанкой,  хоть  послушание  не  из
моих главных достоинств.
     Ќесколько минут ЊаньЯни сидел молча. Ћн был так взволнован, что не  мог
собратьсЯ с мыслЯми. „о сих пор Ђгата казалась ему настолько превыше  всЯких
похвал, что его возмущало и заставлЯло страдать,  если  кто-нибудь  при  нем
позволЯл себе называть ее прекрасной, доброй и  милой.  Џожалуй,  ему  лучше
было слушать тех, кто, никогда не видев и не знаЯ ее,  объЯвлЯл,  будто  она
некрасива и глупа. ќти по крайней мере не говорили о ней ничего, в  чем  был
бы хоть какой-то смысл; те  же,  кто  хвалил  ее,  хвалили  слишком  мало  и
сердили ЊаньЯни своим неумением ее понЯть. Ќо в устах Њилы  образ  Ђгаты  не
терЯл ничего  по  сравнению  с  образом,  созданным  им  самим.  Ћдна  Њила,
казалось ему, была достаточно чиста, чтобы произнести ее имЯ,  не  оскорблЯЯ
его; разделЯЯ поклонение ЊаньЯни,  Њила  сама  словно  становилась  на  один
уровень с его идолом.
     - ЊоЯ добраЯ Њила, - заговорил он  наконец,  в  забывчивости  продолжаЯ
держать ее руку в своей, - любить и понимать,  как  вы,  -  длЯ  этого  тоже
нужен большой ум. Ќо вы-то сами, что вы сказали кнЯжне обо мне? €ли  с  моей
стороны нескромно расспрашивать об этом?
     Њила возблагодарила темную  ночь,  скрывшую  ее  румЯнец,  и  ответила,
набравшись смелости, словно робкаЯ женщина, попавшаЯ  на  маскарад,  которую
понемногу опьЯнЯет безнаказанность, принЯтаЯ на таком балу.
     - џ боюсь, как бы мне самой не оказатьсЯ нескромной,  повторЯЯ  вам  те
свои слова, - сказала она, - вот и не решаюсь произнести их!
     - ‡начит, вы дурно говорили обо мне, злаЯ девочка?
     - ‚овсе нет. Џосле  того  как  синьора  Ђгата  сказала  о  вас  столько
хорошего, могло ли мне прийти в голову говорить о вас  дурно?  џ  теперь  на
все смотрю ее глазами. Ќо Я выдала ей один секрет,  который  Њикеле  доверил
мне.
     - ‚от как! Ќо Я не пойму, о чем вы говорите?
     Њила заметила, как дрогнула рука ЊаньЯни. ’ут  она  отважилась  нанести
главный удар.
     - Ќу, так вот, - заговорила  она  откровенно  и  почти  развЯзно.  -  џ
сказала кнЯжне, что вы и в самом деле человек очень добрый,  очень  славный,
очень сведущий, но что надо вас хорошо  знать  и  понимать,  чтобы  все  это
заметить...
     - Џочему же?
     - Џотому что вы влюблены и оттого  впали  в  такую  печаль,  что  почти
всегда держитесь особнЯком и только и занЯты своими размышлениЯми.
     ЊаньЯни затрепетал.
     - ќто Њикеле рассказал вам? - сказал он изменившимсЯ голосом,  от  чего
сердце Њилы сильно сжалось.
     - €, вероЯтно, - прибавил он, - Њикеле  выдал  мою  тайну  до  конца  и
назвал имЯ...
     - Ћ, Њикеле не способен  выдать  ничьей  тайны,  -  возразила  девушка,
собираЯ  все  свое  мужество  перед  лицом  опасности,   которую   сама   же
навлекла. -  Ђ  Я  не  способна  подбивать  своего  брата  на  такой  гадкий
поступок, ЊаньЯни. Љ тому же что тут может быть любопытного  длЯ  менЯ,  как
вы полагаете?
     - ђазумеетсЯ, вам это совершенно безразлично, -  ответил  сраженный  ее
словами ЊаньЯни.
     - Ѓезразличие тут ни при чем, - возразила  она.  -  џ  полна  к  вам  и
дружбы и уважениЯ и молюсь о вашем счастье, ЊаньЯни. Ќо о  своем-то  Я  тоже
забочусь и не стану бездельничать да зрЯ соватьсЯ в чужие секреты.
     - Ћ своем счастье?.. ‚ вашем возрасте,  Њила,  счастье  -  это  любовь.
‡начит, вы тоже любите?
     - ’оже? Ђ почему бы и нет? Џо-вашему, мне еще рано мечтать о любви?
     - Ђх, милое дитЯ мое, в вашем возрасте только и мечтать о  любви,  а  в
моем любовь - это безнадежность.
     - ‡начит, вас  не  любЯт?  џ  не  ошиблась,  значит,  подумав,  что  вы
несчастливы?
     - Ќет, менЯ не любЯт, - ответил он напрЯмик, - и не полюбЯт никогда.  џ
даже никогда не мечтал быть любимым.
     †енщина более романическаЯ, более начитаннаЯ, чем Њила, сочла бы  также
признание за гибель всех своих  надежд,  но  она  принимала  жизнь  проще  и
естественней.
     "…сли ему не на что больше надеЯтьсЯ, он исцелитсЯ от своей  любви",  -
надумала она.
     - Њне очень жаль вас, - сказала она ему, - ведь такое  великое  счастье
знать, что вы любимы, и, наверное, так ужасно любить без взаимности!
     - ‚ы никогда не повстречаетесь с такой бедой, - возразил ЊаньЯни,  -  а
тот, кого вы любите, должен быть переполнен гордостью и признательностью.
     - Њне незачем на  него  сетовать,  -  сказала  она,  с  удовлетворением
замечаЯ, что в глубине взволнованной  и  смЯтенной  души  молодого  человека
зашевелилась ревность. - Ћднако прислушайтесь, ЊаньЯни, - из  комнаты  брата
доноситсЯ шорох!
     ЊаньЯни бросилсЯ к другой двери, но пока он тщетно пыталсЯ  сообразить,
что за звуки уловил тонкий слух  девушки,  Њиле  почудились  тихие  шаги  во
дворе. Ћна поглЯдела сквозь щель  в  ставнЯх  и,  знаком  подозвав  ЊаньЯни,
указала ему на  таинственного  гостЯ,  который  уже  выходил  на  улицу  так
проворно и легко, что если бы не чуткое ухо, не зоркий глаз, не знай  они  в
чем дело и не держись начеку - им  было  бы  не  уследить  его  ухода.  „аже
Њикеле, которого наконец одолела дремота, не слышал, как он поднЯлсЯ.
     ЊаньЯни старалсЯ убедить Њилу прилечь  и  отдохнуть,  обещаЯ  ей  нести
стражу во дворе или на галерее, чтобы  Њикеле  не  ушел  без  него.  „евушка
все-таки беспокоилась и едва ЊаньЯни вышел,  нарочно  опрокинула  стул  и  с
грохотом передвинула стол, чтобы разбудить брата  и  заставить  его  встать.
Њолодой человек поднЯлсЯ и, с изумлением окинув  взглЯдом  свою  собственную
постель, на  которой  легкое  тело  Џиччинино  не  оставило  почти  никакого
отпечатка, словно на ней спал призрак, пошел, к сестре.  Љогда  брат  вошел,
Њила не успела лечь, и он пожурил ее  за  добровольную  бессонницу.  Ќо  она
сослалась на  свою  тревогу  и,  не  упоминаЯ  о  ЊаньЯни,  так  как  кнЯжна
настоЯтельно просила ее не сообщать Њикеле про содействие друга,  рассказала
брату о дерзком и странном поЯвлении Џиччинино. Ћна рассказала ему  также  о
монахе и взЯла с Њикеле слово  не  оставлЯть  ее  утром  одну,  а  если  его
позовут к кнЯжне - предупредить заранее, потому что она решила тогда  искать
себе пристанища у кого-либо из подруг и не оставатьсЯ одной в доме.
     Њикеле охотно пообещал ей все это. Ћн ничем не мог  объЯснить  странный
поступок разбойника, но бесстыдство и наглость монаха, конечно,  взволновали
его чрезвычайно; и, желаЯ защитить сестру от новых покушений с его  стороны,
он собственноручно заставил чем попало дверь на галерею.
     ‚ернувшись к себе, он не увидел цветка цикламена, на  который  с  такою
тоской глЯдел, засыпаЯ ночью у стола. Џиччинино заметил, что (как и  раньше,
в день бала) кнЯжна держала в руке либо поблизости  от  себЯ  букетик  таких
цветов, что она как будто даже завела себе привычку играть  таким  букетиком
вместо веера, неразлучного спутника любой  южанки.  Ћн  заметил  также,  что
Њикеле бережно хранит один такой  цветок,  что  накануне  он  много  раз  то
подносил его к лицу, то быстро отстранЯл от  себЯ.  Љоварный  Џиччинино  обо
всем догадалсЯ и, уходЯ, вынул цветок из  бокала,  который  Њикеле  все  еще
держал оцепеневшей рукой. ђазбойник засунул цветок цикламена в ножны  своего
кинжала, сказав себе: "…сли  мне  придетсЯ  этим  кинжалом  сегоднЯ  нанести
удар, то печать владычицы моих дум, быть может, останетсЯ в ране".
     Њикеле  постаралсЯ  поступить  так  же,  как  Џиччинино,  то  есть   на
час-другой погрузитьсЯ в здоровый сон, чтобы вернуть  себе  Ясность  мыслей.
Њилу он тоже заставил лечь по-настоЯщему в постель и длЯ  пущей  уверенности
в ее безопасности  оставил  открытой  дверь  между  их  комнатами.  Ћн  спал
крепко, как спЯт в ранней молодости, но и во сне его тревожили  тЯгостные  и
спутанные видениЯ, да это и не мудрено было  в  его  положении.  Џроснувшись
вскоре после рассвета, он  попыталсЯ  собрать  свои  мысли,  и  первое,  что
пришло ему в голову, было  посмотреть  -  не  снилось  ли  ему,  что  цветок
цикламена похищен.
     ‚елико же было его удивление, когда, кинув взглЯд  на  бокал,  который,
засыпаЯ, помнил пустым, он  обнаружил,  что  в  нем  снова  стоЯт  цикламены
удивительной свежести.
     - Њила, - спросил он сестру, увидев, что она уже встала  и  оделась,  -
значит, среди всех наших треволнений и злоключений тебе все-таки приходЯт  в
голову всЯкие поэтические затеи? ќти цветы почти так же прекрасны,  как  ты,
но им вовек не заменить тот пропавший цветок.
     - ’ы воображаешь, будто после ухода твоего странного приЯтелЯ  Я  взЯла
и выбросила цветок? -  возразила  она.  -  ’ы  бранишь  менЯ,  а  не  хочешь
припомнить, что Я даже и не входила в твою таинственную  комнату.  Ђ  сейчас
ты менЯ винишь, что Я подменила твой цветок другими,  и  это  тоже  странно,
потому что где же мне было их взЯть? ’ы ведь запер выход на галерею, а  ключ
положил к себе под голову. ђазве что эти милые  цветочки  выросли  под  моей
подушкой, что, конечно, случаетсЯ... во сне.
     - ’ы, Њила, готова насмешничать по любому поводу и в любое времЯ.  ќтот
букет мог быть у тебЯ с вечера.  ‚едь  ты  вчера  полднЯ  провела  на  вилле
Џальмароза.
     - ’ак, значит, такие цветы  растут  только  в  будуаре  синьоры  Ђгаты?
’еперь мне понЯтно, почему ты их так любишь. Ђ где же ты вчера  сорвал  тот,
что так долга искал на заре, вместо того чтобы поскорее лечь спать?
     - “ себЯ в волосах, малютка, и, кажетсЯ, тут-то и  вылетел  у  менЯ  из
головы всЯкий разум.
     - Ђх так! Ќу, тогда Ясно, отчего теперь ты несешь такой вздор.
     Њикеле терЯлсЯ в догадках. Њила, проснувшись, была спокойна и весела  и
уже забыла о своих ночных страхах и тревогах. Ћт нее он не  добилсЯ  ничего,
кроме шаловливых намеков и полных милого ребЯчества шуточек, которые  всегда
были у нее наготове.
     Ћна потребовала обратно ключ от своей комнаты и, пока он  раздумывал  и
одевалсЯ, с обычной быстротой и  весельем  занЯлась  хозЯйственными  делами.
ђаспеваЯ словно утренний жаворонок, она носилась по коридорам  и  лестницам.
Њикеле, печальный, словно зимнее солнце над полЯрными  льдами,  слышал,  как
скрипели половицы под ее резвыми ножками, как весело смеЯлась она  в  нижнем
этаже,  обмениваЯсь  с  отцом  утренним  поцелуем,  как  пулей  взлетала  по
ступенькам к себе в комнату, как бегала  за  водой  к  колодцу  во  дворе  с
прекрасными  фаЯнсовыми  кувшинами  в   старом   мавританском   стиле,   что
изготовлЯют в ‘къЯкке и которые до сих пор  в  ходу  у  жителей  краЯ;  как,
ласково поддразниваЯ,  она  здоровалась  с  соседЯми  и  как  препиралась  с
полуголыми ребЯтишками, уже затеЯвшими  свою  возню  на  вымощенном  плитами
дворике.
     Џьетранджело тоже одевалсЯ, и гораздо проворней и веселее, чем  Њикеле.
‚ытрЯхиваЯ  пыль  из  своей  коричневой  куртки  на  красной  подкладке,  он
распевал, как и Њила, только  голос  его  был  сильней  и  мужественней.  Џо
временам на него еще наплывала сонливость, пение обрывалось,  он  запиналсЯ,
с трудом выговариваЯ слова песни,  но  все  же  добиралсЯ  до  победоносного
припева. ’ак он обычно поднималсЯ по утрам, и никогда собственный  голос  не
звучал лучше длЯ слуха Џьетранджело, чем когда он изменЯл ему.
     "‘частливаЯ беззаботность подлинно народных натур!  -  еще  полуодетый,
говорил себе Њикеле, облокотЯсь на подоконник. - €ной сказал бы, что  ничего
странного не происходит в нашей семье, что вокруг нас нет врагов  и  нас  не
подстерегают их западни; что ночью сестра моЯ  спала,  как  всегда,  что  ей
неведома любовь без взаимности и она не знает, как  беззащитны  будут  перед
кознЯми злодеев красота и  бедность,  если  хоть  на  какой-нибудь  миг  она
останетсЯ без опоры близких. Њой отец, которому следовало бы все  знать,  ни
о чем не подозревает. ‚се забываетсЯ, все менЯетсЯ в мгновение  ока  в  этих
благословенных   краЯх.   Ќи   извержению   вулкана,    ни    тирании,    ни
преследованиЯм - ничему не прервать этих  песен,  этих  взрывов  смеха...  Љ
полудню, сморенные зноем, они все улЯгутсЯ и заснут мертвым  сном.  ‚ечернЯЯ
свежесть оживит их, и они поднимутсЯ, словно живучие, крепкие  травы.  ‘трах
и отвага, печаль и радость сменЯютсЯ у них, точно волны у  морского  берега.
Ћслабеет одна из струн души - зазвучат двадцать других: так в  стакане  воды
похищенный цветок уступает место целому букету.  Ћдин  Я,  среди  всех  этих
прихотливых изменений, веду жизнь напрЯженную,  но  грустную,  и  мысли  мои
Ясны, но печальны. Ђх, оставатьсЯ бы мне всегда отпрыском  своего  народа  и
сыном своей страны!"


        XXXII

        Џђ€Љ‹ћ—…Ќ€… “ ЋЉЌЂ

     „ома,  среди  которых  стоЯл  и  дом  Њикеле,  были  бедны  и  по  сути
некрасивы, но выглЯдели бесконечно живописно. ѓрубые строениЯ,  поставленные
поверх лавы, а то и высеченные в ней, носили следы разрушавших их  последних
землетрЯсении. ”ундаменты домов, лежащие на самом камне, Явно сохранились  с
давних пор; наспех выстроенные после катастрофы или недавно пострадавшие  от
новых толчков верхние этажи уже  еле  держались,  стены  прорезали  глубокие
трещины,  крыши  угрожающе  нависали,  а  перила  отчаЯнно  крутых   лестниц
отклонЯлись в сторону. Џлети виноградных лоз  прихотливо  вились,  цеплЯлись
там и  сЯм  за  выщербленные  карнизы  и  навесы,  колючие  алоэ  в  старых,
лопнувших горшках раскидывали свои  жесткие  отростки  по  терраскам,  смело
пристроенным на самом верху этих убогих жилищ, белые рубашки и  разноцветные
платьЯ свисали из всех слуховых окошек и знаменами развевались на  веревках,
протЯнутых от дома к дому; все это составлЯло Яркую и  причудливую  картину.
Џодчас где-то у самых облаков на узких балкончиках,  осаждаемых  голубЯми  и
ласточками  и  едва  державшихсЯ  на  черных  источенных  червЯми   брусьЯх,
которые, казалось, вот-вот обрушатсЯ от первого  порыва  ветра,  можно  было
видеть прыгавших ребЯтишек или женщин, занЯтых работой.  Њалейшее  колебание
вулканической почвы, малейшаЯ судорога грозной и великолепной  природы  -  и
равнодушное и беззаботное население будет поглощено или сметено  прочь,  как
листьЯ, сорванные бурей.
     Ќо опасность пугает, лишь когда она далека от нас.  ЌаходЯсь  в  полной
безопасности, мы представлЯем себе катастрофу в самых  ужасных  красках.  Ќо
когда родЯтсЯ, дышат, существуют в ближайшем  соседстве  с  опасностью,  под
непрестанной угрозой гибели -  воображение  гаснет,  страх  притуплЯетсЯ,  и
возникает странный покой души, в котором больше отупениЯ, чем мужества.
     •оть в этой картине, несмотрЯ на всю  бедность  и  беспорЯдок,  и  было
много настоЯщей поэзии, Њикеле еще не научилсЯ ценить  ее  красоту  и  менее
чем когда-либо расположен  был  наслаждатьсЯ  ее  своеобразием.  „етство  он
провел  в  ђиме  и  жил  в  домах  если  не  богатых,  то   все   же   более
благоустроенных и бывших приличнее с виду, и всегда в мечтах  своих  тЯнулсЯ
к роскоши дворцов. Ћтцовский дом, лачуга, где добрЯк Џьетро  жил  с  детских
лет и куда вернулсЯ, чтобы с такой  радостью  обосноватьсЯ  опЯть,  казалась
молодому  Њикеле  мерзкой  конурой,  и  он  был  бы  доволен,  если  бы  она
провалилась под ту самую лаву, на которой была  поставлена.  Ќапрасно  Њила,
не  в  пример  соседЯм,  старалась  содержать  их  тесное  жилище  в   почти
изысканной чистоте, напрасно самые чудесные цветы  украшали  их  лестницу  и
сиЯющее  утреннее  солнце  прорезало  широкими  золотыми  полосами  тень,  в
которой тонули черноватаЯ лава под домом  и  тЯжелые  своды  его  основаниЯ;
молодому  Њикеле  все  мерещилсЯ  грот  наЯды,  мраморные   фонтаны   дворца
Џальмароза и портик, где Ђгата Явилась перед ним, словно  богинЯ  на  пороге
своего храма.
     ‚доволь нагоревавшись о недавних иллюзиЯх, он наконец устыдилсЯ  своего
ребЯческого разочарованиЯ. "џ приехал в эти краЯ,  куда  мой  отец  не  звал
менЯ, -  говорил  он  себе,  -  а  мой  дЯдЯ-монах  намекал,  что  мне  надо
примиритьсЯ со  всеми  неудобствами  моего  положениЯ  и  не  уклонЯтьсЯ  от
обЯзательств, свЯзанных с  ним.  ЏокидаЯ  ђим,  отказавшись  от  надежды  на
славу, чтобы стать безвестным рабочим в ‘ицилии, Я заранее обрекал  себЯ  на
жестокое испытание. €спытание это оказалось  бы  слишком  легким  и  слишком
кратким, если с самого начала, с первой пробы  кисти,  мне,  обласканному  и
признанному прекрасной и знатной  дамой,  приходилось  бы  лишь  нагибатьсЯ,
чтобы собирать под ногами лавры и пиастры. Ђ мне нужно  быть  добрым  сыном,
хорошим братом и даже стойким товарищем,  чтобы  при  случае  вступитьсЯ  за
жизнь и честь  моей  семьи.  џ  отлично  понимаю,  что  настоЯщего  уважениЯ
синьоры и, может быть, своего собственного Я добьюсь лишь  этой  ценой.  Ќу,
что ж! Џриму мою судьбу с улыбкой и научусь не  сетуЯ  переносить  все,  что
столь  мужественно  переносЯт  мои  близкие.  ‘тану  зрелым   мужчиной,   не
достигнув зрелого возраста, и откину замашки баловнЯ, привычные длЯ  менЯ  с
отрочества. …сли и надо мне стыдитьсЯ чего-либо,  так  только  того,  что  Я
слишком  долго  оставалсЯ  таким  баловнем  и  пренебрегал  своим  долгом  -
помогать и защищать тех, кто так великодушно и преданно помогал мне".
     ’акое решение вернуло  мир  его  душе.  Џесни  отца  и  маленькой  Њилы
зазвучали ему теперь нежной мелодией.
     "„а, да, пойте же, - думал он, - счастливые  пташки  юга,  чистые,  как
небеса, под которыми вы родились! ‚аша веселость - признак вполне  спокойной
совести, и смех неразлучен с вами, ибо злые мысли вам никогда и в голову  не
приходЯт. ‘вЯтые песни моего старого отца, вы тешили его среди  каждодневных
забот и облегчали тЯготы труда - Я должен внимать  вам  с  уважением,  а  не
посмеиватьсЯ над вашей наивностью. ‚зрывы шаловливого смеха моей  сестренки,
мне следует с нежностью прислушиватьсЯ  к  вам,  ведь  вы  свидетельство  ее
мужества и чистоты! Џрочь себЯлюбивые мечты, прочь холодное  любопытство!  ‘
вами, моими близкими, Я перенесу грозу, с вами порадуюсь  любому  солнечному
лучу, проскользнувшему между туч. Њое  омраченное  чело  -  это  оскорбление
вашей чистосердечности, чернаЯ неблагодарность в ответ на  вашу  доброту.  џ
хочу быть вам опорой в беде, хочу делить с вами и труд и веселье!"
     "Ќежные  и  печальные  цветы,  -  продолжал  он  раздумывать,   любовно
склонЯЯсь к букету цикламен, - чьЯ бы рука ни  собрала  вас,  каковы  бы  ни
были  чувства,  залогом  которых  вы   ЯвлЯетесь,   никогда   мое   дыхание,
разгорЯченное дурными помыслами, не заставит вас поблекнуть. …сли Я  подчас,
подобно вам, замыкаюсь в себе самом, пусть сердце мое будет столь же  чисто,
как и ваши пурпуровые чашечки; и если оно зальетсЯ алой  кровью  -  ведь  вы
тоже словно покрыты ею, - пусть источает моЯ рана лишь  целомудрие,  как  вы
источаете свой аромат".
     ЏринЯв это благое решение, как бы осветившее все вокруг  лучом  поэзии,
Њикеле без всЯких суетных мыслей закончил свой туалет  и  поспешил  к  отцу,
который  уже  взЯлсЯ  за  работу   и   растирал   краски,   собираЯсь   идти
подрисовывать  в  разных  залах  виллы  Џальмароза   росписи,   поврежденные
люстрами и гирлЯндами во времЯ бала.
     - ‚от,  смотри,  -  сказал  добрЯк,  показываЯ  увесистый  кошелек   из
тунисского шелка, полный золота, - это плата за твой прекрасный плафон.
     - ’ут вдвое больше, чем следует, - сказал Њикеле,  разглЯдываЯ  искусно
расшитый  цветными  шелками  кошелек  гораздо  внимательнее,   чем   тЯжелые
червонцы, что были в нем. - Њы еще  не  рассчитались  с  кнЯжной  по  нашему
долгу, и мне бы хотелось погасить его сегоднЯ же.
     - Ћн уже погашен, мой мальчик.
     - ‡начит,  он  погашен  из  вашего  жалованиЯ,  а  не  из  моего?  ‚едь
насколько Я могу оценить содержимое кошелька, в нем больше,  чем  Я  намерен
принЯть. Ћтец, Я не хочу, чтобы вы работали на  менЯ.  Ќет,  клЯнусь  вашими
сединами, больше вы не будете работать на  своего  сына,  пришел  его  черед
работать на вас. €  Я  не  собираюсь  принимать  подачки  от  кнЯжны  Ђгаты,
довольно с нас ее доброты и помощи!
     - ’ы знаешь менЯ  достаточно,  -  улыбаЯсь,  возразил  Џьетранджело,  -
чтобы думать, будто  Я  стану  идти  наперекор  твоей  гордости  и  сыновним
чувствам; здесь Я бы только поощрЯл тебЯ.  Ќо  послушай  менЯ  -  прими  это
золото. Ћно твое. џ им не дорожу, а та, что посылает его тебе,  вправе  сама
судить о достоинствах твоей работы.  ‚от  разница,  Њикеле,  котораЯ  всегда
сохранитсЯ  между  твоим  отцом  и   тобою.   Ќа   работу   художников   нет
установленной цены. Ћдного днЯ  вдохновениЯ  им  достанет,  чтобы  сделатьсЯ
богатыми. Ђ нам, простым мастеровым, и многих дней труда  недостанет,  чтобы
выбратьсЯ из бедности. Ќо господь добр и возмещает  нам.  •удожник  в  муках
зачинает и рождает свои созданиЯ. ђабочий с песнЯми и смехом выполнЯет  свой
урок. џ привык к этому и не сменЯю свое дело на твое!
     - Џозволь же мне по крайней мере получить от  моего  дела  ту  радость,
которую оно мне может дать, -  отвечал  Њикеле.  -  ‚озьмите  этот  кошелек,
отец, и пусть ни гроша из него не пойдет на менЯ. ќто приданое моей  сестры,
это проценты с денег, что она ссудила мне, когда Я был в ђиме.  €  если  мне
не заработать столько, чтобы сделать ее богатой, пусть по  крайней  мере  ей
принесет пользу день моей удачи. - € видЯ, что  Џьетранджело  все  не  хочет
принЯть его жертвы, он с полными слез глазами воскликнул:  -  Ђх,  отец!  Ќе
отказывайтесь,  вы  разрываете  мне  сердце!  ‚аша  слепаЯ  любовь  чуть  не
развратила менЯ. Џомогите мне перестать быть себЯлюбцем, ведь  из-за  вас  Я
чуть не примирилсЯ с этим  положением.  Џоддержите  мои  добрые  порывы,  не
отнимайте у  менЯ  того,  что  они  могут  принести  мне.  Ћни  и  без  того
запоздали.
     - Џравда,  мой  мальчик,  мне  следует  сделать  по-твоему,  -   сказал
растроганный Џьетранджело. - Ќо пойми, это будет с твоей стороны  не  просто
денежнаЯ жертва. …сли бы дело касалось  каких-нибудь  развлечений,  которыми
ты поступаешьсЯ, - это был бы пустЯк, и Я ничуть не колебалсЯ  бы.  Ќо  ведь
твое  будущее  художника,  твое  духовное  развитие,  все,  чем  ты  живешь,
заключено в этом шелковом мешочке! ќто  целый  год  учениЯ  в  ђиме!  €  кто
знает, когда еще тебе удастсЯ заработать столько? Њожет статьсЯ,  кнЯжна  не
будет больше давать балов. ‘реди остальной знати нет никого, кто  так  богат
и щедр, как она. ’акаЯ удача  приходит  не  часто  и  может  не  повторитьсЯ
дважды. џ старею, завтра Я могу свалитьсЯ с лестницы  и  сделатьсЯ  калекой.
Љак вернешьсЯ  ты  к  жизни  художника?  ’ебЯ  не  пугает  мысль,  что  ради
удовольствиЯ  дать  приданое  сестре  ты  рискуешь  стать  ремесленником   и
остатьсЯ им на всю жизнь?
     - Џусть так! - воскликнул Њикеле. - ЊенЯ это теперь ничуть не  страшит,
отец. џ все обдумал и вижу, что быть рабочим так же почетно и  приЯтно,  как
быть богатым и знатным. ‚едь Я люблю ‘ицилию! ђазве она не родина мне? џ  не
хочу оставлЯть сестру. …й  нужен  защитник,  пока  она  не  замужем,  а  мне
хочетсЯ, чтобы она могла не спешить с выбором. ‚ы  говорите  -  вы  стары  и
завтра можете стать калекой? ’ак кто же будет  ходить  за  вами,  кто  будет
кормить и поддерживать вас, если менЯ не будет здесь? ‘правитсЯ ли  со  всем
этим сестра, став уже матерью  семейства?  ‡Ять?  Ќо  зачем  мне  передавать
другому исполнение своего долга? Џозволить ему украсть мою  честь  и  славу?
€бо в этом отныне Я полагаю мою честь и  славу.  Њои  мечты  уступили  место
действительности. ЏоглЯди на менЯ, мой добрый  отец,  видишь,  как  Я  весел
сегоднЯ? •очешь, Я подхвачу песенку, что ты только что  пел?  ђазве  у  менЯ
безутешный вид человека, приносЯщего себЯ  в  жертву?  ‡начит,  ты  менЯ  не
любишь, раз отказываешьсЯ взЯть менЯ под свое начало!
     - Ќу ладно! - ответил Џьетранджело, глЯдЯ на Њикеле Ясным взором,  хотЯ
дрожащие руки выдавали его сильное волнение. - ‚ы  человек  мужественный!  €
мне не придетсЯ жалеть о том, что Я длЯ вас сделал!
     ‘ этими словами Џьетранджело снЯл шапку, обнажил свою  лысую  голову  и
вытЯнулсЯ почтительно и вместе с тем гордо - как старый солдат  вытЯгиваетсЯ
перед своим молодым офицером. Џервый раз в жизни он сказал  Њикеле  "вы",  и
это  обращение,  которое  у  другого  отца  могло  бы  свидетельствовать   о
холодности и недовольстве, в  его  устах  прозвучало  со  странным  оттенком
нежности и величиЯ. Њолодому художнику, к  которому  отец  обратилсЯ  сейчас
как к взрослому, это "вы", эта обнаженнаЯ  голова  и  эти  слова,  сказанные
спокойно и важно, показались почетной наградой, какой не почувствовал бы  он
в красноречивейшей хвалебной и ученой речи.
     Ћни  вдвоем  взЯлись  за  работу,  а  Њила  тем   временем   занималась
приготовлением завтрака.  Ћна  все  носилась  туда-сюда,  но  чаще  обычного
пробегала галереей, о которой мы уже говорили. „лЯ того были  у  нее  тайные
причины. Љомната ЊаньЯни - по правде говорЯ, просто  жалкий  чулан  с  окном
без  стекол,  которые  в  жарком  климате  ЯвлЯютсЯ  излишней  раскошью  длЯ
здоровых людей, - находилась в глубине,  за  углом  дома,  и  галереЯ  почти
примыкала к ней.  ‘тав  у  балюстрады  и  слегка  перегнувшись,  можно  было
разговаривать с тем, кто подошел  бы  к  окошку  скромной  каморки.  ЊаньЯни
обычно не сидел дома, он проводил там только ночь и с  раннего  утра  уходил
со  двора  либо  работал  на  галерее  против  той,  где  Њила  часто   тоже
располагалась с каким-нибудь занЯтием. Ћтсюда она целыми часами  следила  за
ним и, не подаваЯ вида, что глЯдит в его сторону,  и  будто  бы  не  отрываЯ
глаз от своего рукоделиЯ, не пропускала ни единого его движениЯ.
     Ќо в то утро она напрасно бегала  взад  и  вперед  -  его  не  было  на
галерее, хотЯ он обещал и ей и кнЯжне, что никуда не уйдет. Њожет быть,  его
сморил сон после двух бессонных ночей? ќто было на него  непохоже,  при  его
стоической силе  воли  и  испытанной  выдержке.  Ќаверное,  думала  она,  он
завтракает со своими родными. Ћднако сколько  она  ни  задерживалась,  чтобы
прислушатьсЯ к голосам шумной семьи ЊаньЯни,  она  не  различала  среди  них
низкого и мужественного голоса, так хорошо знакомого ей.
     Ћна поглЯдела на окошко чуланчика. Ћно было пусто и темно, как  обычно.
“ ЊаньЯни не было привычки к жизненным удобствам, как у  Њикеле,  и  он  раз
навсегда отказалсЯ от стремлениЯ к комфорту. ‚ предвидении смерти  кардинала
и приезда молодого художника Џьетранджело с дочерью заранее приготовили  длЯ
своего любимца чистую мансарду, выбеленную, прохладную и  обставленную  всем
лучшим, что они могли ему уделить из своей собственной  обстановки.  ЊаньЯни
же спал просто  на  циновке  пол  окошком,  чтобы  дышать  воздухом,  скудно
проникавшим в эту щель, пробитую  в  толстой  стене.  …динственное,  чем  он
разрешил себе украсить свое жилье, был узкий Ящичек, который он поставил  на
подоконник с наружной стороны и в котором  росли  прекрасные  белые  вьюнки,
свежей гирлЯндой окружавшие оконный проем.
     Ћн каждый день поливал их, но последние двое суток был так  занЯт,  что
совсем забросил  свои  цветы:  красивые  белые  чашечки  закрылись  и  томно
свисали среди полузавЯдшей листвы.
     ‹егко несЯ на голове один из  своих  глинЯных  кувшинов,  длЯ  которого
подушечкой служила короной уложеннаЯ  длиннаЯ  коса,  трижды  обвивавшаЯ  ее
голову, Њила, проходЯ мимо, заметила умиравшие от жажды вьюнки  соседа.  ќто
было бы поводом заговорить с ЊаньЯни, окажись он где-нибудь  поблизости,  но
никого не было видно в этом укромном и уединенном  уголке.  Њила  попыталась
просунуть руку под перила, чтобы хоть каплей воды напоить бедные  цветы.  Ќо
рука ее была слишком коротка, и ей было не  дотЯнутьсЯ  кувшином  до  Ящика.
„ети не любЯт невозможного и, затеЯв  что-нибудь,  стараютсЯ  выполнить  это
даже с опасностью длЯ жизни.  ‘колько  раз  мы  сами  карабкались  вверх  по
стене, чтобы дотЯнутьсЯ до гнезда ласточки и пересчитать  кончиками  пальцев
теплые Яички на пуховой подстилке?
     ЊолодаЯ девушка заметила  толстую  длинную  виноградную  лозу,  котораЯ
веревкой шла вдоль стены и цеплЯлась  за  перила  галереи.  Џерелезть  через
перила и пройти по этой лозе вовсе не показалось трудным  длЯ  Њилы.  ’ак  и
добралась она до окошка чуланчика.  Ќо  когда  она  поднЯла  своей  красивый
обнаженный локоток, собираЯсь полить вьюнки, чьЯ-то  крепкаЯ  рука  схватила
ее за тонкую кисть, прЯмо над ней поЯвилось загорелое лицо, и крупные  белые
зубы блеснули в улыбке.
     ЊаньЯни не спал, но он не хотел, чтобы  видели,  как  он  наблюдает  по
приказу Ђгаты за всем происходившим в доме. Ћн лег на  свою  циновку,  чтобы
немного отдохнуть, но был  начеку  и,  не  долго  думаЯ,  схватил  проворную
ручку, тень которой упала ему на лицо.
     - Џустите, ЊаньЯни! - воскликнула молодаЯ  девушка,  взволнованнаЯ  его
поЯвлением больше, нежели опасностью, котораЯ могла угрожать ей. - џ  упаду,
и вы будете виноваты. ‹оза гнетсЯ подо мною.
     - џ буду виноват, если вы упадете?  -  возразил  юноша,  крепкой  рукой
обхватываЯ ее стан. - ЊилаЯ девочка, этого никогда не  случитсЯ,  разве  что
мне отрежут эту руку, да и другую вдобавок!
     - Ќикогда, это сильно сказано: ведь Я люблю  лазать,  а  вы  не  всегда
будете рЯдом.
     - ‘частлив будет тот, кто всегда и  везде  будет  рЯдом  с  тобой,  моЯ
прекраснаЯ Њила! Ќо что вы тут делаете вместе с пташками?
     - џ увидела из  своего  окна,  что  эти  чудные  цветочки  котЯт  пить.
‘мотрите, их прелестные головки опустились, а  листики  повисли.  џ  думала,
вас нет здесь, и хотела дать напитьсЯ  бедным  цветочкам.  ‚от  вам  кувшин.
Џринесите мне его сразу же. Ђ мне пора вернутьсЯ к своим занЯтиЯм.
     - “же пора, Њила?
     - Ќу конечно, да и висеть тут пренеудобно. Њне  уж  надоело.  Ћтпустите
менЯ, и Я уйду, как пришла.
     - Ќет, нет, это слишком опасно. ‹оза прогибаетсЯ все больше, а  у  менЯ
не такие длинные руки, чтобы переправить вас на галерею.  ‹учше  Я  перетЯну
вас сюда, Њила, и вы пройдете через мою комнату.
     - ЌельзЯ, нельзЯ, ЊаньЯни. ‘оседи начнут дурно говорить обо  мне,  если
увидЯт, что Я вхожу в вашу комнату, все равно - через дверь или окно.
     - Ќу ладно! ’огда держитесь  там  покрепче;  Я  выскочу  через  окно  и
помогу вам спуститьсЯ.
     Ќо было слишком поздно: лоза вдруг прогнулась. Њила вскрикнула, и  если
бы ЊаньЯни не схватил ее обеими  руками  и  не  посадил  бы  на  край  окна,
переломав свои любимые вьюнки, она упала бы вниз с десЯтифутовой высоты.
     - ’еперь, отчаЯннаЯ девчонка, - сказал он ей, - вам уже не вернутьсЯ  к
себе иначе, как через мою комнату. ‚лезайте поскорее сюда,  Я  слышу  внизу,
под галереей, шаги - влезайте, пока вас никто не увидел.
     Ћн быстро втЯнул ее в свое жалкое обиталище, и она бросилась к двери  с
той же быстротой, с какой очутилась  в  комнате.  Ћднако,  выглЯнув  из  его
клетушки, Њила  увидела,  что  дверь  из  комнаты  соседа-сапожника  настежь
распахнута  на  лестницу,  и  сам  сапожник,  славившийсЯ  по   дому   своим
злоречием, сидит у себЯ, распеваЯ, за работой. ’аким образом,  проходЯ  мимо
него, ей было не избежать его неприЯтных шуток.


        XXXIII

        ЉЋ‹њ–Ћ

     - Ќу вот! - сказала девушка, с досадой захлопываЯ  д