атуЯ кающейсЯ Њагдалины. ‚еликолепное жемчужное ожерелье превратилось  в
четки, увенчанные бриллиантовым крестом. Ќа месте дивана стоЯла скамеечка,
а  изЯщный  кубок  работы  Ѓенвенуто  —еллини,  вделанный  в  раковину  из
лЯпис-лазури, был превращен в кропильницу.
   ‘тенио не успел еще оглЯдетьсЯ, как –инцолина  вернулась  с  проповеди.
Ћна вошла, одетаЯ в черный бархат; голова ее была  укутана  покрывалом.  ‚
руках у нее была книга в шагреневом переплете, с  серебрЯными  застежками,
на шее висел большой золотой крест. ‘тенио покатилсЯ со смеху.
   - —то это за маскарад? - вскричал он.  -  ‘  каких  это  пор  мы  стали
молитьсЯ богу? ѓоворЯт, что дьЯвол становитсЯ отшельником, когда... только
да хранит менЯ  господь  от  того,  чтобы  применить  к  вам  эту  обидную
пословицу, о моЯ высокочтимаЯ римскаЯ матрона! ‚ы еще красивы, хотЯ  вы  и
раздобрели и в ваших золотистых волосах поЯвились отсветы серебра...
   Ѓыло времЯ, когда ЏульхериЯ в расцвете  молодости,  увереннаЯ  в  своих
победах, только посмеЯлась бы, слушаЯ саркастические речи ‘тенио; но,  как
‘тенио верно заметил, красота ее близилась к  закату,  и  горькие  остроты
молодого поэта ее только раздражали. „уша Џульхерии была еще более  измЯта
чем  лицо;  благочестивым  порывам  было  бы  трудно   омолодить   сердце,
изнуренное множеством неисправимых пороков и эфемерных желаний. Ћна ходила
в церковь длЯ того, чтобы следовать моде,  и  длЯ  того,  чтобы  объЯснить
людЯм, почему  она  перестала  пользоватьсЯ  успехом,  но  так,  чтобы  ее
тщеславие при этом не пострадало.  Ћна  пыталась  доказать,  что  искренне
набожна; но у нее это  так  плохо  получалось  и  ‘тенио  так  жестоко  ее
высмеЯл, что после его слов она почувствовала себЯ побежденной и принЯлась
плакать.
   Љогда слезы ее перестали развлекать  ‘тенио,  то,  длЯ  того  чтобы  не
тратить сил на утешение,  он  стал  ее  поучать  и  в  назидание  повторил
общеизвестные истины,  успевшие  в  северных  странах  все  уже  надоесть,
полагаЯ, что на юге они могут быть воспринЯты как откровение. Ћн  позволил
ей исповедовать католицизм, не слишком деликатно, однако, дав понЯть,  что
религиЯ создана длЯ людей ограниченных, что народ нуждаетсЯ в  ней  и  что
поэтому не худо ее поощрЯть. Џотом он стал говорить, что ЏульхериЯ  подает
хороший пример своей горничной и  что  к  тому  же  люди  всегда  привыкли
сообразоватьсЯ с веЯнием времени. ‡аканчиваЯ свои разглагольствованиЯ,  он
сказал, что поведение ее, хоть вообще-то оно и выглЯдит вполне пристойным,
в узком кругу будет сочтено проЯвлением самого дурного тона, и призвал  ее
молитьсЯ богу по утрам, а вечера свои посвЯщать галантным забавам.
   ‚ыслушав его речь, –инцолина захотела отплатить  ему  тем  же  и  стала
высмеивать его, особенно когда узнала, что он разорилсЯ. Џосле  этого  она
сделалась великодушной и предложила ему свой стол и карету, и, разумеетсЯ,
от чистого сердца, ибо –инцолина была щедра, как и все ей подобные; но тот
покровительственный тон, каким она стала говорить со ‘тенио,  окончательно
сразил поэта.  ‚лиЯтельное  лицо  хотело  купить  плоды  его  вдохновениЯ;
проститутка обещала ему дары своих любовников. ђазъЯренный, он  вскочил  и
ушел от нее, чтобы больше не возвращатьсЯ.
   Љогда он увидел, что религиозное  рвение  распространилось  повсюду,  и
узнал, каким огромным влиЯнием стала  пользоватьсЯ  аббатиса  камальдулов,
ироническое настроение его достигло своего апогеЯ. —увство горькой  обиды,
с которым он всегда думал о ‹елии, пробудилось с новой  силой  при  мысли,
что она счастлива и облечена властью. ‚едь страдаЯ от того, что он называл
ее местью, он находил утешение в сознании, что ей  это  дорого  обойдетсЯ,
что скука отравит ей жизнь, что общество монахинь ей будет тЯгостно и  что
с ее непреклонным характером она неминуемо учинит какой-нибудь  скандал  и
будет вынуждена покинуть обитель. Љогда же  он  увидел,  что  обманулсЯ  в
своих ожиданиЯх, ему стало казатьсЯ, что ее успех его унижает, и он впал в
еще более глубокое уныние. ‚зглЯд его на собственную  жизнь  до  крайности
сузилсЯ, и он готов был завидовать всем, кто не был, подобно ему, изможден
и повержен во прах. Ћн завидовал даже высоким званиЯм и богатству  других.
Ћн начал испытывать какую-то безотчетную ненависть  к  кардиналу  и  самым
оскорбительным  образом  ставил  под  вопрос  чистоту  отношений   его   с
аббатисой. Ћн утратил  ту  деликатную  терпимость  скептика,  которой  его
научила цивилизациЯ, и, перенЯв от покинутой им партии именно то,  что  во
взглЯдах  ее  было  ошибочного  и  узкого,   резко   высказывалсЯ   против
благочестиЯ и обвинЯл в иезуитизме не только людей,  интриговавших  против
государства, но и всех тех, кто стремилсЯ достичь прогресса путем религии.
Љак поэт,  он  раньше  вел  себЯ  достойно,  отвергаЯ  низменные  соблазны
корысти; теперь он потерЯл это достоинство, заставлЯЯ себЯ слагать  полные
желчи сатиры и пышущие ненавистью памфлеты.  ’аким  образом,  вместо  того
чтобы протЯнуть руку людЯм искренним и благородным, мечтавшим о свободе  и
служившим ее делу как только могли, современнаЯ ‘тенио  молодежь,  считаЯ,
что спасает свободу, обвинила в коварстве и  грубо  оттолкнула  тех,  кто,
безусловно, помог бы  торжеству  истины,  если  бы  только  просвещение  и
справедливость могли одержать верх над человеческими распрЯми.
   Ћднажды ‘тенио вздумалось переодетьсЯ в женское платье и  пробратьсЯ  в
монастырь, чтобы присутствовать на одной из бесед аббатисы камальдулов. Ћн
стоЯл слишком далеко от нее, чтобы видеть ее черты, но  хорошо  слышал  ее
речи.
   ‚ынужденнаЯ соблюдать обычаи католицизма, ‹елиЯ облекла это религиозное
собеседование в наивную форму спора, где поборник дурного дела  выставлЯет
свои положениЯ, которые защитник истины каждый раз блистательно разбивает.
Џервое  времЯ  роль  зачинщика  спора  исполнЯла  молодаЯ  девушка,  робко
высказывавшаЯ свои сомнениЯ, или монахинЯ, делавшаЯ вид,  что  сожалеет  о
мирских радостЯх. Ќо мало-помалу присутствовавшие на  этих  собеседованиЯх
несколько женщин из числа более развитых стали просить аббатису  разрешить
им вступить с нею в открытый спор, дабы высказать  ей  свои  сомнениЯ  или
излить свои горести. € пусть уж она наставит их и утешит. Ћна  согласилась
исполнить это желание и, отвечаЯ на их неожиданные вопросы, замысловатые и
каверзные, все очень разумно им разъЯснЯла и  поучала  так  проникновенно,
что сердца ее собеседниц наполнЯлись умилением и восторгом.
   ‘тенио, слышавший это плавное чередование благородных  и  благочестивых
речей, восхищенный искусством, с каким ‹елиЯ вела спор,  и  вместе  с  тем
несколько раздраженный тем,  что  она  так  легко  одерживала  победы  над
аргументами, казавшимисЯ ему  легковесными  и  слабыми,  решил  попросить,
чтобы и ему дали слово. Ћн уже давно не показывалсЯ в этих краЯх; вида его
никто здесь не помнил; к тому же переоделсЯ он очень искусно, красота  его
сохранила в себе что-то женственное, а голос был  нежен,  как  у  ребенка.
Ќикому не могло прийти в голову, что это переодетый мужчина,  и  в  первую
минуту ‹елиЯ сама поддалась обману.
   - Ћ мать моЯ, - сказал он голосом сладостным и грустным, - вы все времЯ
советуете  мне  быть  благоразумной!  ‚ы  велите  мне  в  выборе   супруга
руководствоватьсЯ не блеском ума и не красотою тела, а добротою  сердца  и
прЯмодушием. џ  понимаю,  что,  соблюдаЯ  эти  предосторожности,  Я  смогу
избежать обмана и уберечь себЯ от страданий; но разве истиннаЯ  христианка
непременно должна  в  этой  жизни  бежать  от  страданий  и,  эгоистически
отчуждаЯсь от всех, думать  только  о  том,  чтобы  сохранить  собственное
спокойствие?  џ  полагала,  что,   напротив,   перваЯ   наша   обЯзанность
самоотвержение и что если небо наделило неотразимым могуществом  молодость
и красоту, то оно  хотело  открыть  людЯм  некий  идеал  и  заставить  его
полюбить.  ќтими  дарами,  которые  вы,  сударынЯ,   разумеетсЯ   считаете
пагубными - вы ведь ими владели и вы их похоронили под власЯницей, -  люди
были наделены  отнюдь  не  без  пользы;  всемогущий  не  вкладывал  ничего
бесполезного, а тем более вредного, в существо, которому дарована жизнь  и
которое не имеет права от нее отказатьсЯ. џ  вот  думаю,  что  поелику  мы
созданы,  чтобы   внушить   кому-то   любовь,   мы   должны   повиноватьсЯ
предначертаниЯм неба, открываЯ душу нашу любви, любви великодушной, верной
и исполненной самоотречениЯ. Њилосердие - самый  прекрасный  из  атрибутов
божества. Ћтчего же вы закрываете сердца наши милосердию, предписываЯ  нам
любить только тех, кто не нуждаетсЯ в нашей любви и никогда  не  даст  нам
повод проЯвить это чувство? ‚елика  ли  заслуга  стать  женою  праведника?
Џраведник обеспечит мне спокойную жизнь в этом мире; но в каком  отношении
он сделает менЯ достойной лучшего мира?  €  когда,  представ  перед  судом
всевышнего, Я не принесу ему сокровища моих  слез,  чтобы  смыть  ими  мои
грехи, не ответит ли он мне так, как  €исус  ответил  надменным  фарисеЯм:
"ђазве вы уже не получили свою награду?".
   Џослушайте, госпожа аббатиса: людЯм мудрым и сильным  женскаЯ  нежность
ни на что не нужна. ѓосподь предназначил ее, чтобы укреплЯть  и  облегчать
ею сердца грешников, заблудших и слабых. ‚ы, значит, не хотите, чтобы  эти
несчастные,  чьи  грехи  •ристос  искупил  своей  кровью,   вновь   обрели
добродетель и счастье? ђазве не ради них он принес себЯ в жертву, и  разве
мы не должны почесть сострадание и милосердие •ристовы примером,  которому
мы должны подражать, стараЯсь применить самые высокие наши способности?
   Ћ мать моЯ, вместо того чтобы ненавидеть злых, надо было бы подумать  о
том, как их исправить. € так как сами они ничего не могут сделать друг длЯ
друга, ибо общение с падшими женщинами, во власть которых вы  их  отдаете,
может только еще больше развратить их и  погубить,  господь,  может  быть,
велит нам спуститьсЯ до  них,  чтобы  тотчас  же  возвысить  их  до  него.
ђазумеетсЯ,  нам  придетсЯ  страдать  от  порывов  их  страстей,   от   их
неверности, от всех недостатков и пороков, в которые  их  повергла  дурнаЯ
жизнь; но мы вытерпим все это зло во имЯ как их  спасениЯ,  так  и  нашего
собственного, ибо в Џисании  сказано,  что  один  раскаЯвшийсЯ  грешник  -
большаЯ радость длЯ небес, нежели сто праведников.
   Џозвольте мне, госпожа аббатиса, рассказать вам  сейчас  одну  легенду,
которую вы, конечно, знаете, ибо она создалась  в  вашей  стране  и  поэты
перевели ее на все Языки. †ил некогда распутный  человек,  которого  звали
„он †уан... Џусть невинные не смущаютсЯ, услыхав это имЯ, в рассказе  моем
речь будет идти только о вещах возвышенных. —еловек этот  совершил  немало
преступлений, на его совести множество жертв. Ћн похитил невинную девушку,
а потом убил оскорбленного отца несчастной; он  бросал  самых  красивых  и
самых невинных женщин; говорЯт, он даже  соблазнил  и  бросил  монахиню...
ѓосподь осудил его и позволил духам тьмы завладеть им; но у „он †уана  был
на небе защитник - его ангел-хранитель.  ќтот  прекрасный  ангел  пал  ниц
перед троном всевышнего и попросил его позволить  переменить  свою  высшую
божественную  сущность  на  смиренную  и  страдальческую  участь  женщины.
ѓосподь разрешил ему эту перемену. € знаете, сестры мои, что сделал ангел,
когда его превратили в женщину?  Ћн  полюбил  „он  †уана  и  заставил  его
полюбить себЯ, дабы очистить его и направить на путь истинный.
   ‘тенио умолк. ђечь его повергла всех в большое  смущение.  Љак  мирские
девушки, так и большаЯ часть монахинь слышали эту легенду впервые.  Њногие
с Явным любопытством взирали на незнакомку. ѓолос ее взволновал их,  а  ее
огненные глаза невольно притЯгивали к  себе  их  взглЯды.  €ные  в  испуге
обернулись к аббатисе и с нетерпением ждали ее ответа.
   Џервые минуты ‹елиЯ растерЯлась от дерзкой выходки ‘тенио и уже думала,
не изгнать ли его сразу из  свЯтой  обители.  Ќо  потом  она  решила,  что
подниметсЯ шум и это произведет на все еще худшее впечатление, чем  только
что произнесеннаЯ речь, и почла за благо ему ответить.
   - ‘естры мои, - сказала она, - и вы, дети мои, вы не знаете конца  этой
легенды; сейчас Я вам его расскажу. „он †уан полюбил ангела,  но  на  путь
истинный он не обратилсЯ. Ћн убил своего родного брата и снова принЯлсЯ за
прежние злодеЯниЯ. Џо натуре он был  человеком  коварным  и  трусливым,  и
стоило ему напитьсЯ пьЯным, как он начинал трепетать перед адом. Ђ  наутро
снова  богохульствовал,  осквернЯл  алтарь  всевышнего  и  попирал  ногами
прекраснейшие его творениЯ. Џревратившись в женщину, ангел потерЯл  разум,
позабыл о своей небесной отчизне, о своей божественной сущности, о надежде
на бессмертие. „он †уан умер без покаЯниЯ, мучимый демонами -  угрызениЯми
совести, запоздалыми и бессильными. Ќа небе стало одним ангелом меньше,  а
в аду - одним дьЯволом больше.
   ‡найте же,  дети  мои,  что  в  те  времена  -  времена  необыкновенных
приступов отчаЯниЯ  и  необъЯснимые  причуд  -  „он  †уан  сделалсЯ  неким
символом, героем, почти что божеством. †енщинам нравЯтсЯ мужчины,  похожие
на „он †уана. †енщины воображают, что они ангелы и что небо  возложило  на
них миссию - спасать всех этих „он †уанов и наделило их силою  осуществить
это свое назначение. Ќо, подобно ангелу легенды, они не  обращают  его  на
путь истинный, а сами погибают вместе с ними. —то же касаетсЯ  мужчин,  то
знайте, что нелепаЯ мысль окружить ореолом величиЯ и поэзии  олицетворение
порока - один из самых пагубных софизмов, когда-либо ими созданных. Ћ  „он
†уан, отвратительный призрак, сколько душ ты погубил безвозвратно! ќто  их
глупое восхищение тобою растлило столько юных жизней и низвергло  стольких
женщин в бездонную пропасть! €дЯ по твоим следам, они надеЯлись  поднЯтьсЯ
над средним уровнем людей.
   Ѓудь же проклЯт, „он †уан! ‹юди находили в тебе  величие  там,  где  на
самом деле было только безумие. Џрах от ног твоих  все  равно  что  пепел,
развеЯнный ветром. Џуть, которым ты шел,  ведет  только  к  отчаЯнию  и  к
гибели.
   Ќаглый  хвастун,  кто  дал  тебе  бессмысленные  права,   которыми   ты
пользуешьсЯ всю жизнь? Љогда и где господь сказал тебе:  "‚от  землЯ,  она
твоЯ: ты будешь господином и царем над всеми семьЯми; стоит  тебе  выбрать
любую женщину, и она разделит  с  тобою  ложе.  ‹юбые  глаза,  которых  ты
удостоишь своей улыбкой, станут в слезах молить тебЯ  о  великой  милости.
‘амые свЯщенные узы порвутсЯ, как только ты  скажешь:  "•очу".  …сли  отец
откажетсЯ отдать тебе дочь, ты вонзишь свою шпагу в его удрученное  сердце
и осквернишь его седины кровью и грЯзью. …сли разъЯренный муж с оружием  в
руках будет отстаивать отбитую у него жену, ты только посмеешьсЯ  над  его
гневом и не отступишьсЯ от своей цели. ’ы будешь спокойно  его  ждать,  не
торопЯсь нанести удар, который должен  его  поразить.  Ђнгел,  которого  Я
пошлю   к   тебе,   затмит   его   взглЯд   и   поведет   его    навстречу
смертоубийственному железу".
   ‚ыходит, что господь управлЯл  миром  ради  твоих  утех?  Ћн  повелевал
солнцу встать, чтобы осветить деревни и таверны, монастыри и  дворцы,  где
ты давал волю загоревшемусЯ в тебе желанию; а когда наступала ночь,  когда
твое неуемное тщеславие насыщалось вздохами и слезами, он зажигал на  небе
тихие звезды, чтобы помочь  тебе  скрытьсЯ  и  указывать,  к  каким  новым
похождениЯм тебе лучше всего направить твои стопы.
   “чиненнаЯ тобою подлость считалась честью,  достойной  зависти.  Љлеймо
твоего позора  сделалось  печатью  славы,  великолепной,  неизгладимой,  и
печать эта отмечала путь твой, как повергнутые молнией дубы отмечают  путь
огненных туч. ’ы не признавал ни за кем права сказать: "„он  †уан  подлец,
ибо он пользуетсЯ чужою слабостью; он обманывает беззащитных женщин". Ќет,
ты не отступал перед опасностью. …сли кто-нибудь решал отомстить  тебе  за
жертвы твоего распутства, ты готов был уложить его на месте  и  не  боЯлсЯ
споткнутьсЯ, задев ногой окоченевшее тело.
   „ень без обещаний и без обмана, ночь  без  прелюбодеЯниЯ  и  без  дуэли
казалась тебе несмываемым позором. ’ы шел с  высоко  поднЯтой  головой,  и
глаза твои дерзко искали добычу, на которую надлежит кинутьсЯ. ЌачинаЯ  от
робкой девушки, котораЯ дрожала, заслышав твои шаги, и  кончаЯ  бесстыдною
куртизанкой, котораЯ бросила тень на доблесть твою и честь,  ты  не  хотел
поступитьсЯ ни одним наслаждением души или чувств;  ты  мог  уснуть  и  на
мраморных плитах храма и на зловонной соломе конюшни.
   —его же ты хотел, „он  †уан?  —его  ты  добивалсЯ  от  этих  несчастных
женщин? ђазве в их объЯтиЯх ты искал счастьЯ? ђазве, устав от  всех  своих
бурных скитаний, ты действительно стремилсЯ к передышке? “жели  ты  думал,
что, длЯ того чтобы обуздать твое непостоЯнство в  любви,  господь  пошлет
тебе наконец женщину, котораЯ окажетсЯ выше всех тех, которых ты  обманул?
Ќо почему  же  ты  их  обманывал?  €ли,  расставаЯсь  с  ними,  ты  ощущал
раздражение и разочарование от потерЯнной иллюзии? €ли их любовь была ниже
твоих тщеславных мечтаний? Њожет быть, одержимый своей одинокой чудовищной
гордостью, ты подумал: "Ћни должны мне дать безграничное счастье, какого Я
им дать не могу; их вздохи и стоны - пленительнаЯ музыка длЯ моего  слуха;
их муки и страх перед моими первыми объЯтиЯми - услада  длЯ  моих  взоров;
это покорные  и  преданные  рабыни,  и  мне  нравитсЯ  смотреть,  как  они
стараютсЯ напустить на себЯ притворную  радость,  чтобы  не  омрачить  мое
наслаждение. џ не позволЯю им тешить себЯ даже самой далекой  надеждой,  Я
не  позволю  им  рассчитывать,  что  за  их   самопожертвование   заплатЯт
верностью"?
   Ќе дрожал ли ты от гнева всЯкий раз, когда  угадывал  на  дне  их  души
непостоЯнство, которое делало их равными тебе и,  может  быть,  даже  тебЯ
опережало? —увствовал ли ты себЯ пристыженным и посрамленным, когда клЯтвы
их угрожали тебе упорной и пылкой любовью, котораЯ могла заковать  в  цепи
себЯлюбие твое и твою славу? —итал ли ты где-нибудь в веленьЯх  господних,
что женщина создана длЯ наслаждениЯ мужчины и не способна противитьсЯ  ему
и ему изменить?  Ќеужели  ты  думал,  что  эта  высшаЯ  степень  отречениЯ
существует и должна обеспечить тебе непрерывное обновление твоих радостей?
Ќеужели ты думал, что может настать такой день, когда с губ  твоей  жертвы
сорветсЯ нечестивое обещание и она воскликнет:  "‹юблю  тебЯ,  потому  что
страдаю; люблю тебЯ, потому что  ты  вкушаешь  неразделенное  наслаждение;
люблю тебЯ,  потому  что  чувствую  по  твоей  слабеющей  страстности,  по
объЯтиЯм, которые постепенно отпускают менЯ, что скоро ты пресытишьсЯ мной
и менЯ позабудешь. џ привЯзываюсь к тебе, оттого что ты отталкиваешь менЯ;
Я буду вспоминать о тебе, оттого что ты хочешь вычеркнуть менЯ из  памЯти.
џ воздвигну тебе в сердце моем нерушимый алтарь, оттого что ты впишешь мое
имЯ в архивы твоего презрениЯ"?
   …сли ты хотЯ бы один миг лелеЯл в себе  эту  нелепую  надежду,  ты  был
безумцем, о „он †уан! …сли ты хотЯ бы один миг думал,  что  женщина  может
дать мужчине, которого любит, нечто иное, кроме  своей  красоты,  любви  и
довериЯ, ты был просто глупцом; если ты полагал, что она  не  вознегодует,
когда рука твоЯ швырнет ее прочь, как негодную одежду, ты был слеп. „а, ты
был всего-навсего бессердечным распутником с  душою  бесстыжего  светского
льстеца в теле мужлана.
   Ћ, как плохо тебЯ понЯли те, кто считал твою судьбу воплощением славной
и упорной борьбы с действительностью! …сли бы они сами повторили  на  себе
твой опыт,  они  бы  не  восхвалЯли  тебЯ  так:  они  бы  во  всеуслышание
признались в ничтожестве твоих побуждений, в скудости твоих  чаЯний;  если
бы они, как ты, грудью сражались с нечестием и развратом,  как  бы  хорошо
они знали, чего недоставало тебе, который никогда не знал любви и который,
вместо того чтобы взлететь со своим добрым ангелом на небеса, низверг  его
вслед за собою в ад!
   ‚от почему, „он †уан, смерть твоЯ страшит их и приводит в оцепенение, и
они преклонЯют перед тобою колена. ‚зглЯды  их  не  проникают  за  пределы
твоего горизонта; да, они счастливы, как и ты, но при этом  они  скрежещут
зубами. €змождение и страдание,  которыми  отмечены  твои  последние  дни,
жестокий поединок твоего заблудившего разума с холодеющей кровью, корчи  и
хрипенье твоих бессонных ночей - все это наполнЯет  их  ужасом  и  кажетсЯ
каким-то зловещим пророчеством.
   ‚ ослеплении своем они не знают, что жалобы твои были  богохульством  и
что смерть длЯ тебЯ всего лишь справедливое наказание. Ћни не  знают,  что
господь карает в тебе эгоизм и тщеславие, что  он  послал  тебе  отчаЯние,
чтобы отметить за жертвы, голоса которых взывали к нему, обвинЯЯ тебЯ.
   Ќо ты не  вправе  жаловатьсЯ;  поразившее  тебЯ  наказание  всего  лишь
возмездие. ’ы не был прозорлив, „он †уан, если  ты  не  предвидел  роковой
развЯзки всех сыгранных тобою трагедий. ’ы плохо  изучал  жизни  людей,  с
которых брал пример и чей опыт хотел возродить. ’ы, оказываетсЯ, не  знал,
что преступление, когда оно гонитсЯ за величием и за  властью  над  миром,
должно жить, постоЯнно памЯтуЯ  о  наказании,  которое  его  ожидает,  ибо
каждым днем своим оно  его  заслужило?  ’огда  еще,  пожалуй,  оно  сможет
хвастать своею храбростью, ибо знает какой конец ему уготован. Ќо ты  ведь
думал, что избежишь небесного отмщениЯ, „он †уан, значит ты был трусом?
   Ћ сестры мои, о дети мои, вот что такое „он †уан.  ‹юбите  его  теперь,
если можете. Џусть воображение ваше воодушевлЯетсЯ мыслью отдать сокровища
вашей души отравленному дыханию нечестивца.  Џусть  романы,  поэмы,  драмы
покажут вам торжествующее распутство презревшего вас грубиЯна.  Ћпуститесь
перед ним на колени, откажитесь ради него от всех даров  неба,  раскидайте
их на дороге, которую от обагрит кровью  и  польет  грЯзью!  „а,  склоните
перед ним головы, покиньте лоно господне, юные  ангелы,  живущие  в  боге.
‘таньте жертвами, станьте рабынЯми, станьте женщинами!
   €ли нет, лучше не  давайте  себЯ  заманить  в  плохо  скрытую  западню,
которую расставлЯет вам порок. —тобы наилучшим способом расположить вас  к
себе он  прикинетсЯ  приЯтным,  он  изберет  особую  тактику:  он  захочет
заинтересовать вас собою. Ћн скажет вам, что  страдает,  что  вздыхает  по
небу, которое его отвергло, что он дожидаетсЯ только вас, чтобы  вернутьсЯ
туда, но он уже расточал эту подлую ложь и эти коварные обещаниЯ  женщинам
столь же чистым, как вы, и когда он так же надругаетсЯ над вами и  так  же
разобьет вашу жизнь, он бросит и вас, как  их,  и  спокойно  занесет  ваши
имена в список своих развратных деЯний.
   Џравда, есть случаи,  по  счастью,  весьма  редкие,  когда  прощение  и
терпеливость женщины направлЯютсЯ на осуществление воли божьей и  обращают
таких людей на  путь  истинный.  Љогда  в  нашей  жизни  происходит  нечто
подобное, не зависЯщее от нашей  воли  и  неожиданное,  надо  принЯть  это
испытание.  …сть  страданиЯ,  которые  нам  посылает  господь;  пусть   же
преданность,  кротость  и  самоотречение  станут  средствами  защиты   длЯ
женщины, которую провидение заставлЯет страдать, послав ей такого мужа. Ќо
у этой преданности должны быть свои пределы,  ибо  нет  ничего  хуже,  чем
забывать, что всЯкий порок ненавистен, и любить его.  …сли,  как  привыкли
говорить мужчины, женщина - существо слабое, невежественное и легковерное,
то  кто  им  дал  тогда  право  призывать  нас,  чтобы  их  обращать?  Њы,
разумеетсЯ, не можем этого сделать, а они, будучи выше нас, будучи  нашими
господами, могут, оказываетсЯ, развращать нас и губить наши души?  ‚идите,
сколько лицемериЯ и сколько нелепости в их рассуждениЯх.
   …сли есть страданиЯ, идущие от  бога,  поверьте  мне,  есть  и  гораздо
больше других, которые проистекают от нас  самих  и  на  которые  мы  сами
безрассудством своим себЯ обрекаем. •отеть любви человека дурного,  искать
свой идеал в общении с пороком!.. Њожно ли это допустить, можно  ли  этому
поверить? ‡ло настолько заразительно, что ангелы, и те подпадают  под  его
власть. Љакой безрассудной и самоуверенной надо быть, чтобы  избрать  себе
подобную участь! Ђх, если кому-нибудь из  вас  выпадет  в  жизни  подобное
испытание, пусть она хорошо  проверит  себЯ,  и  она  увидит,  что  за  ее
прозелитизмом скрываетсЯ тщеславие. ‘колько красоты в том, чтобы  обратить
„он †уана! ‘колько славы в том, чтобы восторжествовать  там,  где  столько
других потерпели неудачу!  Ќу  что  же,  вы  красивы,  вы  неотразимы,  вы
исключительное существо; может быть, вы оставите заметный след в жизни „он
†уана. Ћн никогда не любил одну и ту же женщину больше одного  днЯ;  может
быть, вам он будет верен два днЯ подрЯд. ќто будет великой  победой;  люди
станут о ней говорить. Ќо что будет с вами на третий день?  Ћсмелитесь  ли
вы предстать перед господом и просить его вернуть вам покой, который у вас
был и которым вы поступились ради чести стать избранницей  „он  †уана?  ‚ы
обещали богу возвратить ему эту  заблудшую  душу,  а  возвращаетесь  одна,
приниженнаЯ и оскверненнаЯ. „уша ваша потерЯла  свою  чистоту,  красота  -
силу, молодость - надежду. „он †уан обдал  вас  своим  дыханием.  Љайтесь;
надо много молитьсЯ, много плакать, прежде чем вы смоете это пЯтно и  рана
ваша перестанет кровоточить. Ќо что это! Џримирение с господом вас пугает.
‚ы боитесь угрызений совести, ужаса одиночества! ‚ы кидаетесь в суету!  ‚ы
надеетесь опьЯнить себЯ и забыть свое горе. Ќо свет смеетсЯ над вами и вас
презирает. ‘вет жесток, безжалостен. ‚аши слезы, которые  умилостивили  бы
господа, длЯ него были бы только поводом к  смеху.  ’огда  вам  приходитсЯ
противитьсЯ наглости света и спасать ваше ущемленное  тщеславие  какими-то
новыми победами. ‚ам нужна чьЯ-то любовь, вам нельзЯ оставатьсЯ одинокой и
покинутой. ‚ы не можете допустить, чтобы другие  женщины  вас  жалели.  ‚ы
непременно должны добитьсЯ вниманиЯ „он  †уана.  ‚ернитесь  к  нему;  ваше
упорство преисполнит его гордостью, и еще один день  вам  будет  казатьсЯ,
что вы на вершине счастьЯ и  славы.  Ќо  с  „он  †уаном  всегда  наступает
неумолимый завтрашний день. Ћн  словно  во  власти  какого-то  колдовства:
скука преследует его всюду и отовсюду гонит. Ћна вырвет  его  и  из  ваших
объЯтий, как и из объЯтий  всех  других  женщин.  ‘ледуйте  за  ним,  если
смеете!
   €ли нет, дайте волю гневу, мести. ‡абудьте „он †уана, докажите ему, что
вы такаЯ же сильнаЯ, такаЯ же легкомысленнаЯ, как он, ищите того, кто  мог
бы загладить вашу обиду, утешить вас в вашем горе. џвитсЯ другой „он  †уан
- в наше времЯ их ведь немало. Ћн будет красивее,  элегантнее,  бесстыднее
первого. ќтот не стал бы вас даже искать, пока вы  были  чисты.  Ћн  любит
только неприкрытый порок и когда узнает, что над вами надругались, увидит,
что нашел как раз то, что искал. Ћн будет преследовать вас, он  без  труда
убедит вас, ибо знает, что толкает вас к  нему  отнюдь  не  потребность  в
любви, а досада и раздражение. Ћн слишком опытен, чтобы поверить в любовь,
которой у вас к нему нет и которой нет и  у  него  к  вам,  он  не  боитсЯ
обманывать вас самой вздорной ложью. ‘ первым у вас было два или  три  днЯ
ласки, со вторым не будет ни одного.
   џ кончаю: довольно рисовать вам  омерзительную  картину  заблуждениЯ  и
отчаЯниЯ. Ћтвратите от нее ваши  взоры,  о  мои  кроткие  и  целомудренные
подруги! ‚озведите их к небу и посмотрите, не  скучают  ли  там  ангелы  в
обществе всевышнего! Џосмотрите,  верна  ли  легенда  и  действительно  ли
блаженные  отказываютсЯ  от  несказанных  радостей  ради  общества   людей
развращенных!
   ЏрелестнаЯ ЉлавдиЯ плакала...
   ‘тенио не слышал окончаниЯ речи аббатисы. Љак всегда, она склонила всех
на свою сторону, и слава „он †уана  померкла.  Љогда  поэт  заметил,  что,
несмотрЯ на внимание, с каким  все  слушали  аббатису,  времЯ  от  времени
нерешительные и любопытные взглЯды останавливаютсЯ на нем,  он  испугалсЯ,
что его могут узнать, если он будет выходить вместе с толпой. € он скрылсЯ
незаметно и бесшумно и вернулсЯ к себе, чтобы переодетьсЯ.
   ‚ голове  его  роилось  множество  проектов  мести,  один  сумасброднее
другого.


        63

   ЏеребираЯ в мыслЯх разные планы действий, ‘тенио вышел, так и не принЯв
никакого определенного решениЯ. Ћн снова переоделсЯ в  мужское  платье,  и
туалет его был очень изыскан. Ћн долго ходил, а потом снова задумалсЯ  над
тем, что же ему все-таки делать. Ћн оказалсЯ возле монастырЯ  камальдулов.
€нстинкт и судьба привели его туда незаметно длЯ него самого.
   Љогда-то ‘тенио удавалось уже пробратьсЯ в эту обитель. ‚ течение  двух
ночей бродил он тогда по террасам,  по  крытым  галереЯм,  обходил  вокруг
келий. Ћн без труда отыскал келью Љлавдии и, карабкаЯсь по веткам  жасмина
возле ее окна, уже подумывал о том, чтобы выдавить стекло и туда влезть.
   ‘тенио во что бы то ни стало  хотелось  оскорбить  гордость  ‹елии.  Ќе
будучи в состоЯнии сломить ее, он хотел по  крайней  мере  ее  помучить  и
только спрашивал себЯ, с кого начать свою первую попытку?  Њожет  быть,  с
Љлавдии, этой девочки, котораЯ когда-то так внимательно его  слушала?  Ћна
превратилась теперь в высокую и красивую девушку, полную достоинства,  ума
и самого искреннего благочестиЯ. ЌаставлЯЯ ее,  аббатиса  превзошла  самое
себЯ, так как ни одна душа не была так близка к  падению  и  ни  одной  не
приходилось делать таких усилий, чтобы открытьсЯ длЯ мудрости  и  прЯмоты.
ЉлавдиЯ понимала, сколько зла причинили ей  неправильным  воспитанием,  и,
борЯсь с дурными  влиЯниЯми  прошлого,  она  была  в  таком  страхе  перед
будущим, что каприз ее превратилсЯ в непоколебимое решение.  Ћна  пошла  в
монастырь и стала послушницей.
   ‘колько славы бы стЯжал ‘тенио и как была бы унижена ‹елиЯ, если бы ему
удалось вырвать у нее эту добычу -  эту  новообращенную!  Љак  бы  он  мог
хвастать своей победой над Љлавдией, ведь  он  встретил  ее  презрением  у
куртизанки, куда она пришла за ним, а потом не ЯвилсЯ на свидание, которое
ей назначил; и вот  теперь  он  заставит  ее  отказатьсЯ  от  принЯтых  ею
серьезных решений, доставшихсЯ  молодой  девушке  ценою  долгих  раздумий!
Њожет быть, в эту минуту гордаЯ аббатиса  рассказывает  старым  монахинЯм,
что узнала  в  ЯвившейсЯ  на  собеседование  незнакомке  светского  хлыща,
которого она ответом своим высмеЯла и посрамила!  Њожет  быть,  завтра  же
болтливые монахини разнесут по всему городу весть о том,  какую  блестЯщую
победу ‹елиЯ  красноречием  своим  одержала  над  ‘тенио.  Ќужно  какое-то
скандальное происшествие, чтобы смеЯтьсЯ стали не над ним, а над  ней.  Ќо
кого же он будет соблазнЯть, Љлавдию или самое ‹елию?
   Џовиснув на решетке, он различил при слабом  свете  лампады,  зажженной
перед статуей божьей  матери,  белую  фигуру,  небрежно  раскинувшуюсЯ  на
невысоком и узком ложе. ќто была красавица  ЉлавдиЯ;  она  спала  в  своей
кровати, имевшей форму гроба. ‘он  ее  был  не  очень  спокоен.  ‚ремЯ  от
времени глубокий вздох, смутное воспоминание о горе, страхе  и  раскаЯнье,
вырывалсЯ у нее из груди. ‹ента у нее на голове развЯзалась, и ее  длинные
черные волосы, которых ей, как и ‹елии, скоро предстоЯло  лишитьсЯ,  упали
на ее белую, как алебастр, руку, обнажившуюсЯ из-под широкого рукава.
   ‘ тех пор как ‘тенио ее видел, красота этой девушки  так  развилась,  в
очертаниЯх ее тела было столько изЯщества,  весь  облик  ее  был  исполнен
такого сладостного томлениЯ, хоть и слабо, но все же еще сопротивлЯвшегосЯ
торжествующему целомудрию, что  смущенный  ‘тенио  забыл  о  своих  хитрых
намерениЯх и мечтал только овладеть ею ради нее самой. Ќо вздохи,  которые
времЯ от времени вырывались из  груди  Љлавдии,  словно  лившаЯсЯ  в  небо
таинственнаЯ  мелодиЯ,  вселЯли  в  распутника  инстинктивный  страх.  …му
приходили также на памЯть проклЯтиЯ, которые ‹елиЯ посылала „он  †уану,  -
теперь они больше уже не казались ему личными выпадами против него самого.
"‚ конце концов, - подумал он, взираЯ на девственный сон  Љлавдии,  -  эта
проповедь не может относитьсЯ ко мне.  џ  не  какой-нибудь  развратник:  Я
вольнодумец, но никак не  обманщик  и  не  подлец.  џ  живу  с  распутными
женщинами и не очень высокого мнениЯ о добродетели всех остальных; но Я не
стремлюсь в этом удостоверитьсЯ,  ибо  в  воспоминании  о  первом  обмане,
которому Я поддалсЯ, есть нечто такое, что вселЯет в менЯ недоверие к себе
самому. Њожет быть, правда, у менЯ и манеры и развЯзность  ‹овласа,  но  у
менЯ нет его высокомерной самоуверенности. џ не обманул и не соблазнил  ни
одной женщины, даже той, котораЯ пришла за мною в притон; теперь она  спит
здесь, закутавшись в покрывало послушницы, и Я не  решусь  потревожить  ни
одной его складки. —то у  менЯ  общего  с  „он  †уаном?  “  менЯ,  правда,
возникало желание ему подражать, но Я тут же почувствовал, что  это  не  в
моих силах. Ќе знаю, лучше Я или хуже, чем он, но, во всЯком случае, Я  на
него непохож. џ не так здоров,  не  так  жизнерадостен,  как  он,  не  так
бесстыден, чтобы затрачивать столько сил, знаЯ,  что  есть  гораздо  более
легкие пути к наслаждениЯм. …сли ‹елиЯ  воображает,  что  задела  менЯ  за
живое, изничтожаЯ своим красноречием „он †уана, она жестоко ошибаетсЯ, она
понапрасну расточала свои слова".
   Ћн спрыгнул вниз и стал  прогуливатьсЯ  по  саду,  вспоминаЯ  проклЯтиЯ
‹елии и чувствуЯ, что в нем все сильнее становитсЯ не желание отомстить за
себЯ, заслужив эти проклЯтиЯ, а желание отвергнуть их, убедив ее,  что  он
не заслуживает этой хулы. ‚ глубине души ‘тенио был человеком порЯдочным и
прЯмым. “ него, правда, всегда была склонность выдавать себЯ  за  человека
более порочного, чем он был  на  самом  деле;  но  когда  притворство  его
принимали за чистую монету, гордость его возмущалась,  и  негодование  это
доказывало, что у него все же были какие-то твердые принципы.
   ‚ волнении расхаживал он под миртами монастырского двора, и  все  слова
аббатисы необыкновенно отчетливо всплывали  у  него  в  памЯти.  ѓнев  его
уступил место  глубокому  страданию.  Ћн  не  мог  отделатьсЯ  от  чувства
восхищениЯ перед речью ‹елии; голос ее звучал гармоничнее, чем  всегда,  а
тон его выдавал глубокую убежденность, великую  искренность,  которую  она
сохранЯла и в скептицизме и в религии. ‹ица  ее  он  не  мог  как  следует
разглЯдеть, но ему показалось, что она все так же хороша  собою  и  фигура
ее, в отличие от Џульхерии, не потерЯла изЯщества и  легкости.  Ќеожиданно
длЯ себЯ ‘тенио был поражен тем умственным прогрессом, который  преобразил
эту измученную душу в том возрасте, когда женщины вместе с потерей красоты
переживают  обычно  упадок  духовных  сил.   ‹елиЯ   решительным   образом
опровергла все привычные ожиданиЯ. Ћна восторжествовала  над  всем  -  над
своим любовником, над светом и над самой собой. ‘ила ее пугала ‘тенио;  он
уже больше не знал, проклинать ее или перед  ней  преклонЯтьсЯ.  Ќо  он  с
особенной остротой ощутил боль, оттого что она не ставит его  ни  во  что,
оттого что она, вне всЯкого сомнениЯ, презирает его, в то  времЯ  как  он,
помимо своей воли, чтит ее и боитсЯ.
   ’аково сердце человека; любовь - это борьба самых высоких  способностей
двух душ, которые, влекомые взаимной симпатией, стремЯтсЯ слитьсЯ  друг  с
другом. Љогда им это не удаетсЯ, поЯвлЯетсЯ желание сравнЯтьсЯ хотЯ  бы  в
достоинствах,  и  желание  это  становитсЯ  сущей  мукой  длЯ  их  обоюдно
уЯзвленного самолюбиЯ. ЉаждаЯ из сторон хочет, чтобы сожалениЯ доставались
на долю другой, и та, котораЯ думает, что это удел  ее  одной,  неимоверно
страдает.
   ‚се больше волнуЯсь, ‘тенио вышел из сада и побрел наугад под стройными
сводами  узенькой  галереи.  ‚  конце  этой  галереи  оказалась  лестница,
вившаЯсЯ вокруг мраморного столба. Ћн поднЯлсЯ  по  ней,  думаЯ,  что  так
снова выйдет на террасы, по которым пришел. Џеред ним была чернаЯ суконнаЯ
портьера; ‘тенио решилсЯ осторожно ее приподнЯть. „нем стоЯла  невыносимаЯ
жара, и поэтому дверь в покои аббатисы была открыта.
   ‘тенио прошел через молельню и  очутилсЯ  в  комнате  ‹елии.  ќто  была
простаЯ, но довольно изыскано убраннаЯ кельЯ. ‘тены и потолок были покрыты
белой, как алебастр, штукатуркой.  Ѓольшое  распЯтие  из  слоновой  кости,
прекрасной  работы  выделЯлось  на  лиловом  бархате,  окаймленном  резным
бронзовым багетом. Љресла черного дерева с квадратными спинками, массивные
и вместе с тем сделанные с большим вкусом,  казавшиесЯ  выше  от  пунцовых
бархатных подушек, аналой со скамеечкой и того же стилЯ стол, а на  нем  -
череп,  песочные  часы,  книги  и  фаЯнсоваЯ  ваза  с  чудесными  цветами,
составлЯли всю обстановку кельи.
   ‘тоЯвшаЯ на  аналое  стариннаЯ  бронзоваЯ  лампа  скудно  освещала  эту
довольно просторную комнату, в глубине которой  ‘тенио  не  сразу  заметил
‹елию. Ќо когда он ее увидал, он остановилсЯ как вкопанный, потому что  не
знал, была ли это она, или только похожаЯ на нее алебастроваЯ статуЯ,  или
призрак, ЯвлЯвшийсЯ ему в дни его безумного бреда, когда силы  совсем  его
оставлЯли.
   ‹елиЯ сидела на своем ложе; это был стоЯвший  прЯмо  на  полу  гроб  из
черного дерева. Ѓосые ноги  ее  касались  каменного  пола  и  сливались  с
белизной мрамора. Ћна была всЯ  закутана  в  белые  покрывала  необычайной
свежести. ЏрекраснаЯ настоЯтельница монастырЯ камальдулов была всегда  так
одета, и в сиЯнии этих одежд без единого пЯтнышка  и  без  единой  складки
было  нечто  фантастическое,  наводившее  на  мысль  о   бесплотности,   о
предельной Ясности духа. Њонахини испытывали  к  этим  чистейшим  одеЯниЯм
какое-то почти суеверное почтение. Ќикто  из  них  не  осмеливалсЯ  к  ним
прикоснутьсЯ, ибо аббатиса  слыла  свЯтой  и  все,  что  ей  принадлежало,
считалось свЯщенным. Њожет быть, и у нее самой с этой белизной полотна,  в
которое она облачалась, свЯзывалась какаЯ-то романтическаЯ идеЯ.  ’ак  же,
как и христианскаЯ поэзиЯ, она видела  в  этой  одежде  невинности,  столь
драгоценной и прославленной, одну из самых  трогательных  эмблем  душевной
чистоты.
   •отЯ ‘тенио стоЯл прЯмо перед ней, ‹елиЯ его не замечала, и  ‘тенио  не
знал, спит она или молитсЯ, настолько  она  была  неподвижна  и  поглощена
своими мыслЯми. …е большие черные глаза были открыты, но  в  спокойной  их
неподвижности было что-то жуткое,  что-то  от  смерти.  Љазалось,  она  не
дышит. Ћна сидела, сложив свои белоснежные руки,  и  нельзЯ  было  понЯть,
страдает она, молитсЯ или  чем-то  удручена.  …е  можно  было  принЯть  за
статую, олицетворЯющую собою спокойствие.
   ‘тенио долго смотрел на нее. ’акой красивой он  никогда  ее  не  видел;
хоть она была уже не очень молода,  но,  глЯдЯ  на  нее,  невозможно  было
представить себе, что ей больше двадцати пЯти лет; и в  то  же  времЯ  она
была бледна, как белаЯ лилиЯ, и в лице ее не  было  той  полноты,  котораЯ
может скрыть разрушительное действие лет.
   Ќо ‹елиЯ была особым существом, отличным от  всех  других.  ‘трасти  ее
кипели где-то на дне души, а людЯм она казалась бесстрастной. ЋтчаЯние так
глубоко внедрилось в нее, что превратилось в покой. Њысль о личном счастье
была столь решительно отвергнута, что на лице ее не осталось ни  малейшего
следа сожалениЯ или  грусти.  Ђ  меж  тем  ‹елиЯ  знала  такие  страданиЯ,
подобных которым не испытывали другие; но она была как море, когда на него
смотрЯт  с  вершины  горы:  оно  кажетсЯ  таким  гладким,  что  невозможно
представить себе, какие бури спрЯтаны в его глубинах.
   Љогда ‘тенио, который был уверен, что найдет  ‹елию  лишенной  прежнего
величиЯ, увидал ее, он был смущен и, растроганный до глубины души, не  мог
сдержать своего восторга. есть лет раздражениЯ, недовериЯ и  иронии  были
забыты, едва только он увидел, как она хороша собою;  шесть  лет  разгула,
скептицизма и  нечестивой  жизни  словно  по  мановению  волшебного  жезла
исчезли  при  виде  этого  душевного  величиЯ.  ‚  прежнее  времЯ   ‘тенио
боготворил в ‹елии именно эту гармонию красоты физической с красотою  ума.
Ћн возненавидел эту силу ума за то, что она не  захотела  ему  покоритьсЯ.
…му хотелось сохранить в памЯти только образ красавицы, и, дабы  самолюбие
его не терзалось тем, что  он  становилсЯ  на  колени  перед  ‹елией,  ему
доставлЯло удовольствие повторЯть себе, что  он  был  ослеплен  только  ее
физической красотой, и приписал ей качества, которых у нее вовсе не  было.
Љогда  ‘тенио  увидел  сидевшую  в  задумчивости  ‹елию,  он  не  мог   не
почувствовать, что между этой женщиной, которую он мог завоевать, и  всеми
другими, которых он пыталсЯ сравнить с ней и ей уподобить, была  бездоннаЯ
пропасть. Џри виде сокровища, которым  он  пренебрег  и  которое  от  него
ускользало, он, словно разорившийсЯ мот, почувствовал, что у него кружитсЯ
голова, и в отчаЯнии прислонилсЯ  к  двери,  чтобы  только  не  упасть  на
колени. ‹елиЯ не заметила этого  волнениЯ.  “влеченнаЯ  своими  мыслЯми  в
другой мир, она была глуха ко всему.
   ‘тенио простоЯл перед нею чуть ли не целый час, с жадностью разглЯдываЯ
ее, выслеживаЯ пробуждение чувства в этом экстазе мысли, спрашиваЯ себЯ  с
тоской, думает ли она в эту минуту о нем, сочувствует ли  ему,  жалеет  ли
его или презирает. Ќаконец  она  слегка  вздрогнула  и,  казалось,  начала
пробуждатьсЯ от сна, понемногу и не до конца еще  отдаваЯ  себе  отчет  во
всем происходЯщем. Џотом она встала и тихо прошла в глубь комнаты