тупать. Ќадо было встретить человека исключительного, который принЯл  бы
менЯ как равную и вместе с тем избрал себе спутницей жизни, кто бы  сделал
менЯ своей подругой и вместе с тем - своей любовницей. Њне  не  выпало  на
долю такого счастьЯ и, если бы Я стала домогатьсЯ его снова, мне  пришлось
бы снова его искать. €скать в любви - означает пробовать: вы  знаете,  что
это немыслимо длЯ  женщины,  если  она  не  хочет  подвергать  себЯ  риску
унизитьсЯ; в жизни хватит и двух несчастных ‹юбовей. …сли втораЯ любовь не
исправила ошибок первой, надо, чтобы женщина сумела отказатьсЯ  от  любви,
надо, чтобы она сумела найти свою славу и  свой  покой  в  воздержании.  Ђ
воздержание, если она не покинет света, будет длЯ нее тЯжко и  мучительно.
Ћбщество не допускает ее к  высоким  умственным  поприщам  и  не  дает  ей
втЯнутьсЯ в борьбу политических страстей.  Ќачальное  воспитание,  жертвой
которого она становитсЯ, по большей части оставлЯет ее неподготовленной  к
занЯтию  наукой,  а  предрассудки,  сверх  того,  делают  длЯ  нее  всЯкую
публичную деЯтельность  немыслимой  или  нелепой.  …й  позволено,  правда,
заниматьсЯ искусством, но переживаниЯ, которые это искусство вызывает,  не
лишены опасности; длЯ натуры аскетической жить строгою жизнью, может быть,
еще  труднее,  чем  длЯ  любой  другой.  ‘  этой   точки   зрениЯ   любовь
всего-навсего соблазн, от которого человек наполовину освобождаетсЯ, когда
начинает его стыдитьсЯ; преодолеть  этот  соблазн  можно  и  не  испытываЯ
нравственных страданий. …сли любовь становитсЯ идеалом  жизни,  то  людЯм,
которые ее лишены, не дано знать покоЯ. „уша захвачена безраздельно; в  ее
свЯтаЯ  свЯтых  вторгаютсЯ  благородные  влечениЯ,  удивительные  желаниЯ.
“довлетворить их она может, только пойдЯ по ложному следу, принЯв  иллюзию
за действительность и поверив лживым обещаниЯм; с каждым шагом под  ногами
у нее разверзаетсЯ пропасть. ‘ трудом выбравшись  из  первой,  привЯзаннаЯ
самой природой своей к пагубным иллюзиЯм, она упадет во вторую, в  третью,
пока наконец, надломленнаЯ своими падениЯми, измученнаЯ своей борьбой, она
окончательно не ослабеет и не погибнет. ‘реди испорченных женщин Я  видела
очень мало таких,  которых  совратила  одна  только  чувственность  (таким
достаточно иметь молодого, пусть и глупого  мужа);  многие  же,  напротив,
уступали зову сердца, которым не руководил ум и  которого  волЯ  не  могла
победить. …сли ЏульхериЯ и стала куртизанкой, то это потому, что она  была
моей сестрой, что она, помимо воли, испытала  влиЯние  спиритуализма,  что
она  искала  среди  мужчин  одного-единственного  любовника,  прежде   чем
сделатьсЯ любовницей всех.
   Ћсудив женщин на рабство, чтобы они остались целомудренными и  верными,
мужчины жестоко ошиблись. Ќи одна добродетель  не  требует  стольких  сил,
сколько целомудрие, а рабство приводит в раздражение. Њужчины  хорошо  это
знают, они не верЯт, что на свете есть сильные женщины. Љак вы  знаете,  Я
не смогла жить среди них: менЯ подозревали, на менЯ клеветали больше,  чем
на какую-либо другую. џ не могла бы оперетьсЯ на ваше покровительство,  на
вашу братскую дружбу без того, чтобы клевета не  исказила  сущности  наших
отношений. џ устала боротьсЯ на людЯх и переносить оскорблениЯ с  открытым
лицом. †алость была бы длЯ менЯ еще оскорбительнее,  чем  отвращение;  вот
почему Я никогда не буду искать известности и печальными ночами выпью  мою
чашу горечи втайне от всех. Џора уже мне отдохнуть и начать искать бога  в
его тайных свЯтилищах, чтобы спросить его, не  создал  ли  он  длЯ  женщин
чего-либо сверх того,  что  создали  люди.  џ  пыталась  приучить  себЯ  к
одиночеству и была вынуждена от него отказатьсЯ.  ‚  развалинах  монастырЯ
*** Я едва  не  сошла  с  ума;  в  пустынных  горах  Я  боЯлась  ко  всему
очерстветь. ‘тоЯ перед угрозою помешательства или идиотизма,  Я  вынуждена
была искать шума и развлечений. —аша горечи,  которою  Я  собиралась  себЯ
опьЯнить, разбилась от прикосновениЯ к моим губам. ‚ерно, настал  уже  час
рассеЯть заблуждениЯ и смиритьсЯ. ‚сего несколько дней назад  Я  была  еще
слишком молода, чтобы оставатьсЯ на Њонтевердоре; сейчас Я слишком  стара,
чтобы туда возвращатьсЯ. “ менЯ  было  еще  очень  много  надежд  впереди,
сейчас их уже совсем мало; мне надо найти одиночество такое,  чтобы  ничто
внешнее не достигало моего сердца и чтобы вместе с тем звук  человеческого
голоса  времЯ  от  времени  тревожил  мой  слух.   —еловек   в   состоЯнии
освободитьсЯ от  страстей,  но  он  не  может  безнаказанно  порвать  свои
привЯзанности к себе подобным. ”изическаЯ жизнь - это тот груз, который он
должен поддерживать в равновесии, если только хочет сохранить в равновесии
способности  своего  интеллекта.  Џолное  одиночество   быстро   разрушает
здоровье.  Ћно  противоестественно,  ибо  первобытный  человек  -  и   тот
стремитсЯ к общению, и  высокоразвитые  животные  выживают  только  тогда,
когда они объединЯютсЯ,  чтобы  удовлетворЯть  свои  потребности  и  чтобы
совместными усилиЯми облегчить себе существование. ’аким образом,  считаЯ,
что не гожусь длЯ уединенной жизни, Я была несправедлива к моему  духу;  Я
не понимала, что это только тело  мое  возмущаетсЯ  против  преувеличенных
лишений,  против  колебаний  погоды,  против  изнурЯющей   диеты,   против
отсутствиЯ внешней жизни с ее картинами.  „вижениЯ  одушевленных  существ,
обмен словами, сами звуки человеческой речи, регулЯрность и общность самых
обыденных привычек, может быть, действительно необходимы, особенно в  наше
времЯ, длЯ сохранениЯ животной жизни, вслед  за  привычкой  к  непомерному
благоденствию и к такому же непомерному движению.
   •ристианство,  по-видимому,  отлично  понЯло  эти  потребности,  создав
религиозные  общины.  €исус,  передав  мистический  экстаз  людЯм  пылкого
воображениЯ,  жившим  в  странах  с  благодатным  климатом,  мог   послать
анахоретов в ‹иван. ‘лужители его, ессеи и терапевты,  населили  пустынные
земли Њонашество нашего времени, более слабое  телом  и  духом,  вынуждено
было  создать  монастыри  и  заменить  общество,  которое  оно   покидало,
обществом избранных душ. € вот  роскошь  со  всеми  ее  усладами  получает
доступ даже  в  монастыри  Ћб  этом  следовало  бы,  вероЯтно,  еще  много
говорить, если бы мы обсуждали вопрос этот  с  точки  зрениЯ  христианской
морали. —то до менЯ, котораЯ всего лишь отщепенка, только что  покинувшаЯ,
обливаЯсь  кровью,  враждебный  мир  в  поисках  любого  приюта,  лишь  бы
приклонить в нем свою слабую голову,  то  Я  так  исстрадалась,  что  могу
только быть очарованной красотою этого убежища, куда  менЯ  закинула  бурЯ
‚еликолепие этого убранства делает  длЯ  менЯ  менее  ощутимым  переход  в
монастырь  из  мирской  суеты.  €скусства,  которыми   здесь   занимаютсЯ,
мелодичное пение, звучащее в этих стенах, реющие в воздухе ароматы -  все,
вплоть до большого числа монахинь и до их богатых одежд,  служит  зрелищем
длЯ моих возбужденных чувств и развеивает зловещую скуку. ‚ настоЯщем  мне
больше ничего и не нужно, что же касаетсЯ будущего, то Я пока еще  слишком
плохо его себе представлЯю. ‘ каждой  минутой,  проводимой  здесь,  Я  все
сильнее предчувствую новую жизнь.
   € вместе с тем,  если  бы  любовник  Џульхерии  оправдал  романтические
надежды, которые мы с ним когда-то взлелеЯли вдвоем, Я,  как  обещала  вам
вернулась бы к нему, и моЯ любовь могла бы стереть с него весь  позор  его
заблуждениЯ.  Ќо  почему  вы  надеетесь,  что  при  такой   склонности   к
сладострастию он будет по-настоЯщему чуток к высокой поэзии, к которой  вы
хотите его приобщить? Ќе обольщайтесь поэтам профессиональным присуща одна
особаЯ привилегиЯ - они хвалЯт все то, что красиво, тогда  как  их  сердце
остаетсЯ равнодушным ко всей  этой  красоте  и  они  даже  не  пошевельнут
пальцем, чтобы защищать то дело, которое превозносЯт. ‚ы хорошо знаете что
он отказалсЯ от мысли облагородить свою жизнь, посвЯтив ее  делу  которому
служите вы. Ћн знает чем вы занЯты как ни свЯто  вы  храните  вашу  тайну,
сердца людей полны сейчас тревоги, сочувствиЯ, стремлениЯ узнать правду  и
им нельзЯ помешать разгадать то что таитсЯ в вашей душе.  Ќу  что  же!  ’а
симпатиЯ, о которой ‘тенио столько раз говорил  мне,  была  не  более  чем
легковесным словом, всего-навсего аффектацией благородства. …ще недавно он
говорил мне, что длЯ того, чтобы увидеть вас хотЯ бы  на  миг,  длЯ  того,
чтобы пожать вашу руку, он пожертвовал бы своим лавровым венком  поэта,  а
когда Я решила толкнуть его  в  ваши  объЯтиЯ,  он  предпочел  им  объЯтиЯ
Џульхерии. Њожет быть,  вы  скажете,  что  страдание  мгновенно  закрывает
доступ в душу благородным чувствам и высоким идеЯм? Љак же  так!  ‚ыходит,
что душа поэта совсем ослабела а вместе с тем она сохранЯет всю свою  силу
опьЯнЯЯсь счастьем! Џозор такому страданию!
   Ќо все равно сделайте длЯ него то, что вам приказывает  сердце.  ’олько
если вы привлечете его в свои рЯды, помните о моей воле, ‚альмарина: Я  не
хочу быть приманкой, котораЯ заставит  его  вырватьсЯ  из  затЯнувшей  его
трЯсины. џ не хочу, чтобы обещание моей любви послужило такой низкой цели:
вытащить из порока человека, которого не могла спасти  честь.  €  чего  же
стоила бы тогда всЯ его преданность вам, если она была бы порождена  одною
только надеждой - завладеть мною? Љ тому  же,  кто  знает,  не  увидит  ли
уЯзвленное тщеславие ‘тенио в победе надо мной одно лишь  презрение  и  не
воспылает ли он ко мне жаждой мести? „лЯ того чтобы  он  мог  снова  стать
достойным менЯ, надо, чтобы он сделал больше, чем Я требовала от него  еще
тогда, когда он не совершил  свой  проступок.  Ќадо,  чтобы  в  нем  самом
зародилось желание великих свершений. ’огда Я признаю, что ошиблась и  что
судила  его  слишком  строго,  что  он  заслужил  лучшего...  €  тогда  он
действительно будет заслуживать, чтобы Я его вознаградила.
   Ќо  верьте  мне,  увы,  Я  многое  умею  угадывать.  џ  обладаю   даром
пров€дениЯ, который всю жизнь был длЯ менЯ пыткой. ЊенЯ  считают  суровой,
потому что Я вижу  будущее...  ЊенЯ  считают  несправедливой,  потому  что
самого незначительного обстоЯтельства достаточно, чтобы мне все проЯснить.
‘тенио погиб, или, вернее, как Я  вам  уже  говорила,  ‘тенио  никогда  не
существовал. ќто мы создали его таким в наших мечтах. ќто молодой человек,
умеющий хорошо говорить... ‚от и все.
   Ћбещаю вам еще раз не принимать никакого окончательного решениЯ, прежде
чем не дам вам возможность по-настоЯщему узнать его. џ знаю, что вы будете
неотступно оберегать его  как  провидение.  Ќе  забудьте,  что,  со  своей
стороны, вы обещали мне что он не будет знать, где Я нахожусь,  это  будет
тайной длЯ всех. џ хочу, чтобы весь мир обо мне забыл, Я не хочу, чтобы  в
один прекрасный день ‘тенио мог прийти сюда во  хмелю  и  нарушил  бы  мой
покой какой-нибудь безумной попыткой.
   “езжайте! Џролейте еще несколько  капель  чистой  крови  на  бесплодный
лавр, растущий на могиле неведомых мучеников! Ќе бойтесь, что Я  буду  вас
жалеть! ‚ы будете действовать, а  Я  последую  примеру  Ђльфьери,  который
заставлЯл  привЯзывать  себЯ  к  стулу   чтобы   противостоЯть   искушению
устремитьсЯ к предмету своей недостойной страсти. Ћ жизнь души! Ћ  любовь!
Ћ величайшее благодеЯние господне! Њне придетсЯ велеть пригвоздить себЯ  к
столбам монастырЯ, чтобы удержатьсЯ от тебЯ, как от Яда! ѓоре,  горе  этой
дикой половине  человеческого  рода,  котораЯ,  длЯ  того  чтобы  овладеть
другой, оставила ей только выбор между рабством и самоубийством!"


        —Ђ‘’њ Џџ’Ђџ


        46

   —еловек, одетый в черное, прибыл утром в  город  и  постучал  в  ворота
дворца –инцолины.
   ‹акеи сказали ему, что синьора не может его принЯть; но он  не  уходил.
’огда они попытались прогнать его; он с  невозмутимым  видом  поднЯл  свой
посох. …го бесстрастное лицо и удивительное  упорство  испугали  суеверных
слуг; решив, что это призрак, они расступились перед ним.  Њаленький  паж,
сам не свой от волнениЯ, вошел в комнату, где  –инцолина  принимала  своих
гостей.
   - Љакой-то abbatone, какой-то abbataccio [аббатишка (итал.)], -  сказал
он, - силой ворвалсЯ в дом, исколотил железной палкой слуг синьоры, разбил
Японский  фарфор,  алебастровые  статуи,  мозаичные  полы,  столько  всего
перепортил и всех проклЯл.
   “слыхав это, все  гости  повскакали  с  мест  (за  исключением  одного,
который  спал)  и  побежали  навстречу  аббату,  чтобы  его  выгнать.   Ќо
–инцолина,  вместо  того  чтобы,  по  их  примеру,  возмутитьсЯ  наглостью
пришельца, откинулась на спинку кресла, покатываЯсь со  смеху.  Џотом  она
поднЯлась,  но  лишь  длЯ  того,  чтобы  попросить  гостей  успокоитьсЯ  и
вернутьсЯ на свои места.
   - Џримите,  примите  аббата!  -  вскричала  она.  -  ‹юблю  свЯщенников
нетерпимых и гневных,  они  самые  пакостные.  ‚елите  провести  сюда  его
преподобие пошире распахнуть перед ним двери и принести кипрского вина.
   Џаж пошел выполнЯть ее приказание, и когда двери отворили, все увидели,
как в глубине  коридора  показалась  величественнаЯ  фигура  ’ренмора.  Ќо
единственный из гостей, который мог бы его узнать  и  представить  другим,
спал так крепко, что от всех этих взрывов удивлениЯ, гнева и весельЯ  даже
ни разу не вздрогнул.
   ЏриглЯдевшись к мнимому  аббату  поближе,  веселые  приЯтели  –инцолины
обнаружили, что его странное одеЯние отнюдь не свЯщенническаЯ рЯса, однако
куртизанка,  продолжаЯ  упорствовать  в  своем  заблуждении,   вышла   ему
навстречу и, стараЯсь казатьсЯ красивой и нежной, как мадонна, сказала:
   - „обро пожаловать, аббат, кардинал или сам папа, и поцелуйте менЯ.
   ’ренмор поцеловал куртизанку, но с таким  равнодушным  видом  и  такими
холодными губами, что она отпрЯнула на несколько шагов и воскликнула не то
в гневе, не то в испуге:
   - ЉлЯнусь золотистыми волосами девы Њарии, это поцелуй призрака!
   Ќо ее прежнее бесстыдство вскоре вернулось к ней, и, видЯ, что  ’ренмор
окидывает гостей мрачным и беспокойным взглЯдом, она пригласила его занЯть
место рЯдом с собою.
   - Ђ ну-ка, аббатик, посиди со мной, - сказала она, протЯгиваЯ ему  свой
серебрЯный бокал, чеканенный Ѓенвенуто и украшенный розами,  как  то  было
принЯто на сладострастных оргиЯх в ѓреции, - согрей-ка свои холодные  губы
этим лакрима-кристи.
   € она лицемерно перекрестилась, произносЯ имЯ ‘пасителЯ.
   - ‘кажи мне, что привело тебЯ к нам €ли нет лучше не  говори,  дай  мне
догадатьсЯ самой •очешь, тебЯ оденут  в  шелковые  одежды  и  волосы  твои
умастЯт благовониЯми? ’ы самый красивый аббат, какого Я видела в жизни. Ќо
почему же его преподобие на хмурило брови и упорно молчит?
   - Џростите менЯ, сударынЯ, если Я плохо отвечаю на ваше гостеприимство,
- сказал ’ренмор. - •оть Я и пришел сюда пешком, как слуга, вы  принимаете
менЯ как принца.  џ  отнюдь  не  считаю  себЯ  вправе  пренебрегать  вашей
любезностью но у менЯ нет времени заниматьсЯ вами, ЏульхериЯ, Я  пришел  к
вам по совершенно другому поводу.
   - ЏульхериЯ! - вскричала –инцолина, всЯ дрожа.  -  Љто  вы  такой,  что
знаете имЯ, которым нарекла менЯ мать? €з какой страны вы Явились?
   - €з той, где сейчас находитсЯ ‹елиЯ, - ответил ’ренмор, понижаЯ голос.
   -  „а  будет  благословенно  имЯ  моей  сестры,  -  сказала  куртизанка
сосредоточенно и серьезно. Џотом она развЯзно добавила:
   - •оть она и завещала мне останки своего любовника.
   - —то вы говорите? - в испуге воскликнул ’ренмор. -  Ќеужели  вы  могли
уже довести до истощениЯ человека такого  юного  и  крепкого?  Ќеужели  вы
успели уже погубить это дитЯ, которое совсем еще не жило?
   - …сли вы говорите о ‘тенио, - ответила куртизанка, - то он еще жив.
   - „а, месЯц-другой еще протЯнет,  -  добавил  один  из  гостей,  бросаЯ
беглый и беззаботный взглЯд на диван: там кто-то спал, уткнувшись лицом  в
подушки.
   ’ренмор посмотрел в ту сторону. Ћн увидел человека такого же роста, как
‘тенио, однако тот был  настолько  худ,  что,  казалось,  он  не  пьЯн,  а
изможден  лихорадкой.  Џоредевшие  тонкие  волосы  беспорЯдочными  прЯдЯми
спадали на гладкую белую шею, котораЯ походила бы на женскую, если  бы  не
угловатость линий, выдававших истощенного тЯжелым недугом мужчину.
   - ’ак это ‘тенио? - спросил ’ренмор, уводЯ Џульхерию в амбразуру окна и
впиваЯсь в куртизанку взглЯдом, от которого она побледнела и задрожала.  -
Љогда-нибудь  наступит,  может  быть,  день,  ЏульхериЯ,   когда   господь
потребует с вас отчет за одно из самых чистых и прекрасных своих творений.
Ќе страшно вам подумать об этом?
   - ђазве это моЯ вина, что ‘тенио уже изможден, в то времЯ как  все  мы,
что собрались здесь, живЯ такою же жизнью, молоды  и  сильны?  Ќеужели  вы
думаете, что у него нет других любовниц, кроме менЯ?  Ќеужели,  по-вашему,
только за моим столом он напиваетсЯ пьЯным? Ђ вы, монсиньор, ибо  Я  узнаю
вас по вашим речам и знаю теперь, кто вы такой, разве сами вы не  испытали
на себе всего безумиЯ распутной жизни, и разве  вы  не  вышли  из  объЯтий
наслаждений полным сил и веры в грЯдущее? Љ  тому  же,  если  какаЯ-нибудь
женщина и виновата в его гибели, так это ‹елиЯ: это  она  не  должна  была
отпускать его от себЯ ѓосподь предначертал ему свЯто  любить  одну  только
женщину, слагать длЯ нее сонеты; живЯ одинокой и тихой жизнью,  мечтать  о
бурЯх и о жизни кипучей †ивЯ творениЯми  своей  фантазии,  он  должен  был
только смотреть издалека на наши оргии, на наше пылкое  сладострастие,  на
все наши шумные бдениЯ, рассказывать о них стихами, но никак не  принимать
в них участиЯ, не играть в них сам никакой роли.  ђазве,  призываЯ  его  к
наслаждению, Я советовала ему бросить все остальное? ђазве это Я уговорила
‹елию прогнать его и покинуть? ђазве Я не знала, что в жизни таких  людей,
как  он,  опьЯнение  чувств  должно  стать  только  отдыхом,  а  никак  не
постоЯнным времЯпрепровождением? €ли вы Явились  сюда,  чтобы  найти  его,
увести его от наших празднеств и вернуть к жизни задумчивой  и  спокойной?
Ќикто из нас не станет этому противитьсЯ. џ все еще люблю его,  и  Я  буду
благодарна вам, если вы спасете его от самого себЯ, если вы возвратите его
‹елии и богу.
   - Ћна  права,  -  вскричал  один  из  гостей  Џульхерии,  слышавший  ее
последние слова. - “ведите его от нас! “ведите! Ћн нагонЯет на нас  тоску.
Ћн не такой, как все, он всегда нас чуждалсЯ;  хоть  он  и  разделЯл  наши
радости, в душе он, верно, их презирал. Џроснись, ‘тенио, приведи  себЯ  в
порЯдок и уходи отсюда.
   Ќо ‘тенио оставалсЯ глух ко всем этим  призывам,  он  продолжал  лежать
неподвижно среди их оскорбительных криков и до того  отупел  от  сна,  что
’ренмору стало за него стыдно Ћн подошел к нему чтобы его разбудить.
   - ‘мотрите будьте осторожны, - сказали ему  пробуждение  ‘тенио  всегда
бывает страшным никому нельзЯ касатьсЯ его, когда он спит Ћднажды он  убил
свою любимую собаку только за то, что, кинувшись ему на колени, несчастнаЯ
прервала приЯтный сон, который он в эту  минуту  видел.  ‚чера,  когда  он
уснул, положив локти на стол, и  ќмеренсиана  хотела  поцеловать  его,  он
разбил свой стакан об ее лицо. € рана была так глубока, что рубец,  верно,
никогда уже не изгладитсЯ. Љогда слуги не будЯт его в назначенный час,  он
их выгонЯет вон но когда они будЯт его он их бьет. ‚ самом деле  будьте  с
ним осторожны в руке у него столовый нож он способен  вонзить  его  вам  в
грудь.
   "Ћ боже, - подумал ’ренмор, - как он переменилсЯ! ‘он его был чист  как
у ребенка и, когда рука друга  будила  его,  первый  взглЯд  его  светилсЯ
улыбкой, первым  его  словом  было  благословение.  Ѓедный  ‘тенио!  Љакие
страданиЯ должны были потрЯсти твою душу чтобы она стала  такою  черствой,
как должно было изнемочь твое тело чтобы ты стал таким как сейчас?"
   ‘тоЯ неподвижно за диваном  погруженный  в  мрачное  раздумье,  ’ренмор
смотрел на ‘тенио. Џрерывистое дыхание юноши и его  тЯжелый  сон  выдавали
его внутреннее волнение  Ќеожиданно  он  проснулсЯ  и,  вскочив  на  ноги,
закричал хриплым и диким  голосом.  Ќо  увидев  накрытый  стол  и  гостей,
смотревших на него удивленно и презрительно, он  снова  сел  на  диван  и,
скрестив руки, оглЯдел собравшихсЯ осоловевшими  от  сна  и  винных  паров
глазами.
   - Ќу как, €аков, - насмешливо крикнул молодой Њарино, - победил ты духа
божиЯ?
   - џ боролсЯ с ним, - ответил ‘тенио, и на лице его  поЯвилось  какое-то
ехидное, злобное выражение, еще более непохожее  на  то,  которое  ’ренмор
привык на нем видеть, - но теперь у менЯ враг посильнее: Я ведь состЯзаюсь
в уме с Њарино.
   - ‹учше всех тот ум, который  не  позволЯет  человеку  забывать  о  его
положении. Њы собрались здесь, чтобы с  бокалами  в  руках  состЯзатьсЯ  в
присутствии духа в настоЯщем веселье, в уравновешенности ђозы,  украшающие
бокал –инцолины, обновлЯлись  три  раза,  пока  мы  здесь,  и  лицо  нашей
прелестной хозЯйки ни разу еще  не  омрачила  складка  неудовольствиЯ  или
скуки, ибо хорошее настроение ее гостей ни на миг не поколебалось.  ’олько
один из нас мог смутить наш праздник, если бы мы  заранее  не  условились,
что какой бы он ни был,  печальный  или  веселый,  больной  или  здоровый,
спЯщий или бодрствующий в кругу друзей наслаждениЯ, - ‘тенио длЯ  нас  уже
ничего не значит, ибо звезда его закатилась, едва успев взойти.
   - —ем же виновато это дитЯ? - спросила ЏульхериЯ. - Ћн  болен  и  слаб,
всю ночь он проспал в углу...
   - ‚сю ночь? - повторил ‘тенио зеваЯ. - Ђ разве сейчас еще только  утро?
Љогда Я увидел  зажженные  светильники,  Я  решил,  что  с  днем  уже  все
покончено. Љак! Ќе прошло и шести часов с тех пор как вы собрались,  а  вы
удивлЯетесь,  что  еще  не  наскучили  друг  другу?  ‚  самом  деле,   это
удивительно при той компании, которую ваши сиЯтельства подобрали.  —то  до
менЯ, то Я продержалсЯ бы целую неделю при условии, что мне  позволЯт  все
времЯ спать.
   - Ђ почему бы вам не пойти спать куда-нибудь в другое место? -  спросил
–амарелли. - ‘иЯтельный  принц  Ѓамбуччи,  который  умер  в  прошлом  году
увенчанный старостью и славой, и который, разумеетсЯ, был  первым  кутилой
своего времени, приговорил бы к вечному воздержанию от вина или по меньшей
мере каторге того неблагодарного который бы осмелилсЯ  уснуть  у  него  за
столом Ћн с полным основанием утверждал, что  подлинный  эпикуреец  должен
восстанавливать свои силы размеренной жизнью и что спать перед бутылками с
вином столь же постыдно, как и пить одному в кровати. Љак бы этот  человек
презирал тебЯ, ‘тенио, если бы он  увидел,  что  ты  ищешь  наслаждениЯ  в
усталости, делаЯ все вопреки здравому смыслу, проводишь ночи  за  писанием
стихов, вместо того чтобы спать, и в изнеможении  валишьсЯ  с  ног,  когда
рЯдом бокалы, полные вина, и женщины с голыми ногами!
   ’о ли ‘тенио притворилсЯ,  что  не  слышит  –амарелли,  то  ли  он  так
изнемог, что действительно ничего не слышал, лишь при последних словах  он
едва поднЯл отЯжелевшую голову и сказал:
   - Ђ где же они?
   - Ћни пошли переодетьсЯ, чтобы казатьсЯ нам красивее и моложе - ответил
Ђнтонио. - •очешь, Я сейчас же уступлю тебе мое место подле ’оркваты?  Ћна
Явилась сюда по твоей просьбе, но так как, вместо того  чтобы  говорить  с
ней, ты проспал всю ночь...
   - Ќу и правильно, мне-то что! -  воскликнул  ‘тенио,  стараЯсь  сделать
вид, что все эти саркастические реплики ему безразличны. - Љ тому же  менЯ
теперь интересует только любовница Њарино. –инцолина, позовите ее сюда.
   - …сли бы ты обратилсЯ ко мне с этой просьбой  до  полуночи,  -  сказал
Њарино, - Я бы показал тебе твое место, но сейчас уже шесть часов утра,  а
моЯ любовница все это времЯ пробыла здесь. Ѓери ее сейчас, если только она
захочет.
   –инцолина наклонилась к уху ‘тенио.
   - Џринцесса ЉлавдиЯ, котораЯ без ума от тебЯ, ‘тенио, будет здесь через
полчаса. Ћна потихоньку пройдет в садовый  павильон.  џ  слышала,  как  ты
вчера расхваливал ее целомудрие и красоту. џ знала  ее  тайну,  Я  хотела,
чтобы она была счастлива и чтобы ‘тенио сделалсЯ соперником королей.
   - „обраЯ –инцолина! - воскликнул растроганный ‘тенио. Џотом  с  прежней
небрежностью в голосе он продолжал:
   - џ действительно находил ее красивой, но это было вчера... € потом, не
надо обладать той, которую любишь, -  ты  замараешь  ее  грЯзью,  и  тогда
больше нечего будет хотеть.
   - ‚ы можете любить Љлавдию так, как захотите, - ответила  –инцолина,  -
становитьсЯ перед ней  на  колени,  целовать  ей  руку,  сравнивать  ее  с
ангелами и уйти,  наполнив  душу  идеальной  любовью,  той,  что  когда-то
подходила к вашим раздумьЯм, исполненным грусти.
   - Ќет, не говорите мне больше о ней, - раздраженно  ответил  ‘тенио,  -
велите сказать ей, что Я умер. ‘ейчас Я в  таком  состоЯнии,  что  она  не
понравитсЯ мне, и Я просто скажу ей, что она совсем  потерЯла  стыд,  если
могла так позабыть свое  положение  и  честь,  решив  отдатьсЯ  распутному
шалопаю. Џослушай, паж, вот мой кошелек и поди разыщи  цыганку,  что  пела
вчера утром у менЯ под окном.
   - Џоет она очень хорошо, - с почтительным спокойствием ответил  паж,  -
но ваша милость ее не видели...
   - Ђ тебе какое дело! - гневно вскричал ‘тенио.
   - ‚аша милость, она ведь ужасна, - сказал паж.
   - ’ем лучше, - ответил ‘тенио.
   - Ћна черна как ночь, - сказал паж.
   - ‚ таком случае Я хочу ее сию же минуту; делай, что Я тебе говорю, или
Я выброшу тебЯ в окно.
   Џаж повиновалсЯ; но едва только он дошел до  двери,  как  ‘тенио  снова
позвал его.
   - Ќет, не хочу Я никаких женщин, - сказал  он,  -  хочу  воздуха,  хочу
света. Џочему это мы сидим, запершись в темноте, когда солнце всходит? ќто
похоже на какое-то проклЯтие.
   - ‚ы что, еще не проснулись,  не  видите,  что  везде  горЯт  свечи?  -
спросил Ђнтонио.
   - ‚елите их унести и открыть ставни, - сказал ‘тенио бледнеЯ.  -  ‡ачем
лишать  себЯ  свежего   воздуха,   пениЯ   пробудившихсЯ   птиц,   аромата
распускающихсЯ цветов? Љакое преступление мы совершили, чтобы  среди  бела
днЯ нас отлучили от солнца?
   - ‚от перед нами снова поэт, - сказал Њарине, пожав плечами. -  Ќеужели
вы не знаете, что при дневном свете пьют только немцы и педанты?  ‘адитьсЯ
за стол без свеч - это все равно, что танцевать на балу без женщин. Љ тому
же гулЯка, умеющий жить, не должен замечать бега  часов  и  тревожитьсЯ  о
том, день или ночь на улице,  ложатсЯ  ли  спать  мещане  или  просыпаютсЯ
кардиналы.
   - –инцолина, - сказал ‘тенио  презрительным,  вызывающим  тоном,  -  мы
дышим  здесь  затхлым  воздухом.  ќто  вино,  все  эти  кушаньЯ,  все  эти
пламенеющие напитки - все это  напоминает  фламандскую  таверну.  Ћткройте
окна! Ђ не то Я опрокину ваши светильники и разобью стекла.
   -  “ходите  отсюда  и  будете  дышать  свежим  воздухом!  -   закричали
возмущенные гости, поднимаЯсь с мест.
   - —то вы! Ќеужели вы не видите, что он не  может  идти!  -  воскликнула
–инцолина, подбегаЯ к ‘тенио, который упал без чувств на диван.
   ’ренмор кинулсЯ,  чтобы  помочь  привести  его  в  сознание,  остальные
вернулись на свои места.
   "ЉакаЯ жалость, - думалось им, - что –инцолина, самаЯ  сумасброднаЯ  из
девок, увлеклась этим чахоточным поэтом и принимает так  близко  к  сердцу
его причуды!"
   - Џриди в себЯ, дитЯ мое, - говорила  ЏульхериЯ,  -  подыши  вот  этими
эссенциЯми, обопрись о подоконник, неужели ты не  чувствуешь,  как  свежий
ветерок овевает тебе лицо и треплет твои волосы?
   - џ чувствую твои руки, они согревают  менЯ  и  раздражают,  -  ответил
‘тенио, - отними их от моего лица. “йди от менЯ, от тебЯ пахнет  мускусом,
от тебЯ слишком пахнет куртизанкой. ‚ели подать мне ром, Я  хочу  напитьсЯ
пьЯным.
   - ‘тенио, вы безумны и жестоки,  -  с  удивительной  мЯгкостью  сказала
–инцолина. - ‚от один из ваших лучших друзей, он уже около часу подле вас;
вы что, не узнаете его?
   -  Њой  замечательный  друг,  -  сказал  ‘тенио,  -  сделайте  милость,
наклонитесь, а то вы, верно, такой высокий, что мне придетсЯ встать, чтобы
вас увидеть; а Я не уверен, что ваша физиономиЯ этого стоит.
   - —то же, вы не видите ее или не помните? - спросил ’ренмор,  продолжаЯ
стоЯть прЯмо.
   “знав его голос, ‘тенио вздрогнул.
   - ’ак, значит, на этот раз все уже не сон? -  воскликнул  он,  внезапно
поворачиваЯсь к нему. - Љак же мне отличить иллюзию  от  действительности,
если моЯ жизнь проходит в бреду или во сне? Њне только что снилось, что вы
здесь, что вы распеваете самые забавные, самые непристойные стихи...  ЊенЯ
это поразило; но в конце концов разве и Я не поражал так же тех, кто  менЯ
когда-то знал? Ђ потом мне казалось, что Я пробуждалсЯ, что Я ссорилсЯ,  а
вы все еще были тут.  ‚о  всЯком  случае,  Я  думал,  что  это  ваша  тень
колышетсЯ на стене, и Я уже больше не знал, во сне это  или  наЯву  ’еперь
скажите мне, вы действительно ’ренмор или вы, как и Я,  только  никому  не
нужнаЯ тень, только призрак, только имЯ того, что некогда было человеком?
   - —то бы там ни было, Я никак не тень друга, -  ответил  ’ренмор,  -  и
если Я без колебаний узнаю вас, Я заслужил, чтобы вы платили мне тем же.
   ‘тенио попробовал пожать ему руку и ответить ему грустной  улыбкой;  но
черты его потерЯли  свое  прежнее  простодушие,  и  даже  когда  он  хотел
выразить благодарность, в них сквозили высокомерие и озабоченность. ‚  его
глазах без ресниц не  было  уже  той  поволоки,  котораЯ  так  идет  людЯм
молодым.  Ћни  смотрели  вам  прЯмо  в  лицо  пристально,  грубо  и  почти
вызывающе.  Џотом  молодой  человек,  боЯсь,  как  бы   им   не   овладели
воспоминаниЯ о былом, увел ’ренмора  к  столу  и  там  с  каким-то  тайным
стыдом, к которому примешивалось дерзкое тщеславие, предложил  ему  выпить
столько же, сколько он сам.
   - Љак! - воскликнула –инцолина, и в голосе  ее  слышалсЯ  упрек.  -  ‚ы
хотите ускорить свой конец? ‚ы только что совсем  умирали,  а  теперь  вот
хотите уничтожить все, что осталось  от  вашей  молодости  и  силы,  этими
горЯчительными напитками. Ћ  ‘тенио!  “ходите  отсюда,  уходите  вместе  с
’ренмором! Џоберегите себЯ, иначе вам никогда не поправитьсЯ...
   - “йти с ’ренмором! - сказал ‘тенио, - а куда же Я с ним уйду? ђазве мы
можем с ним жить в одних и тех же местах? ђазве менЯ  не  изгнали  с  горы
•орив, куда нисходит бог? ђазве Я не должен провести сорок лет в  пустыне,
чтобы потомкам моим суждено было когда-нибудь увидать землю •анаанскую?
   ‘тенио судорожно сжал бокал. ‹ицо его подернулось темной  тенью.  ‡атем
оно вдруг оживилось  -  на  нем  выступили  красные  пЯтна;  это  были  те
лихорадочные пЯтна, которые видишь на лицах людей, предающихсЯ распутству,
и которые так непохожи на нежный и ровный румЯнец юности.
   - Ќет, нет, - сказал он, - Я не уеду раньше,  чем  ’ренмор  не  скрепит
нашу возобновившуюсЯ дружбу …сли простодушного, доверчивого  юноши  больше
уже не существует, надо,  чтобы  он  по  крайней  мере  увидел  отчаЯнного
гулЯку, сластолюбивого хлыща, который родилсЯ из праха ‘тенио.  –инцолина,
велите наполнить все бокалы. Џью за упокой души „он †уана, моего  патрона,
пью за молодость ’ренмора. ’олько нет,  этого  мало,  пусть  наполнЯт  мой
бокал жгучими прЯностЯми, пусть положат туда перец,  от  которого  хочетсЯ
пить, имбирь, сжигающий все внутри, корицу, от которой  быстрее  бежит  по
жилам  кровь.   ЏошевеливайсЯ,   бесстыдный   паж,   приготовь   мне   эту
омерзительную смесь, чтобы, она жгла мне Язык и  возбуждала  мозг.  џ  все
равно ее выпью, пусть даже придетсЯ заставлЯть менЯ пить насильно: Я  ведь
хочу сделатьсЯ сумасшедшим и почувствовать себЯ молодым, хотЯ бы на час, а
потом умереть. ‚ы увидите, ’ренмор, как Я бываю красив, когда Я пьЯн,  как
на менЯ нисходит божественнаЯ поэзиЯ,  как  небесный  огонь  зажигает  мою
мысль, в то времЯ  как  огонь  лихорадки  бежит  по  моим  жилам.  ‘корее,
дымЯщийсЯ бокал на столе. ќй вы, немощные гулЯки,  бессильные  распутники,
вызываю вас всех! ‚ы посмеЯлись надо  мной,  так  посмотрим,  кто  из  вас
теперь окажетсЯ крепче менЯ?
   - Љто же избавит нас от этого молокососа, от этого хвастуна?  -  сказал
Ђнтонио, обращаЯсь к –амарелли. - Ќе довольно ли нам переносить его наглые
выходки?
   - Ћставьте его в  покое,  -  ответил  –амарелли,  -  он  сам  стараетсЯ
поскорее избавить нас от своего присутствиЯ.
   ‘тенио залпом выпил прЯное вино, и через  несколько  мгновений  у  него
начались страшные боли, всЯ его блеклаЯ кожа покрылась  красными  пЯтнами.
Ќа лбу у него выступил пот, а в глазах поЯвилсЯ какой-то жестокий блеск.
   - ’ы страдаешь, ‘тенио! - вскричал Њарино торжествующе.
   - Ќет, - ответил ‘тенио.
   - ‚ таком случае спой нам что-нибудь из твоих навеЯнных вином песен.
   - ‘тенио, вы не можете петь, - сказала ЏульхериЯ, - лучше не пробуйте.
   - џ буду петь, - сказал ‘тенио, - неужели Я потерЯл  голос?  Ќеужели  Я
уже больше не тот, кому  вы  так  восторженно  аплодировали  и  чьи  песни
опьЯнЯли вас сильней, чем вино?
   - ќто верно, - вскричали все присутствующие, - пой, ‘тенио, пой!
   € они обступили стол, ибо ни один из них не мог отрицать, что у  ‘тенио
есть поэтический дар, и все покорЯлись  ему  безраздельно,  когда  в  нем,
совсем обессилевшем от разгула, вспыхивал вдруг огонь поэзии. ‚от  что  он
пел своим изменившимсЯ, но все еще полным тонких модулЯций голосом:

   Џусть кипрское вино мне обжигает жилы,
   €з сердца вытравить хочу Я все, чем жил Я,
   ‚оспоминаний рой,
   —то мучит вдруг тревогой безысходной
   € тучей, отраженной в глади водной,
   ‘мущает мой покой!

   ‡абудь, забудь иль вспоминай пореже
   Ћ днЯх, что прожил с головою свежей,
   ‘отри их след.
   Ќе все ль равно, был трезв иль пьЯн вчера ты
   € знал иль нет, что ждет тебЯ утрата
   ‚сех безмЯтежных лет.

   - ѓолос твой слабеет, ‘тенио! - крикнул Њарино с конца стола. - ’ы  как
будто пытаешьсЯ сочинить стихи, а они даютсЯ тебе с  трудом.  Џомню,  было
времЯ, когда ты импровизировал по двенадцати  строф  и  не  заставлЯл  нас
столько времени томитьсЯ. Ќо теперь ты себе изменил, ‘тенио.  €  любовница
твоЯ и муза - обе устали от тебЯ.
   ‘тенио в ответ только презрительно на него посмотрел; потом  он  ударил
по столу кулаком и продолжал более уверенным голосом:

   ‚ина, вина! Џускай взыграют трубы,
   Џусть пена через край, пусть погрузЯтсЯ губы
   ‚ светЯщийсЯ поток,
   € пересохнут вновь, и жаждут без предела,
   Џусть жарче кровь, пусть исступленней тело,
   ‚едь во хмелю Я - бог.

   •очу, чтоб все дневное умолкало,
   —тоб меркло солнце, чтоб одни бокалы,
   ‘редь вечной тьмы,
   ‘двигались, чтоб - от встреч до расставаньЯ
   ѓремели так, как в бурю в океане
   ѓремЯт валы.

   € если взглЯд вопьетсЯ в вихри оргий
   € губы, задрожав, потЯнутсЯ в восторге
   Љ другим, спьЯна,
   •очу отдатьсЯ ласке безотказной
   € дев нагих продажные соблазны
   ‚кусить сполна.

   - ‘тенио, ты бледнеешь! - воскликнул Њарино. - Џерестань петь, а не  то
твоЯ последнЯЯ строфа кончитсЯ последним вздохом.
   - Ќе смей менЯ больше перебивать, - воскликнул ‘тенио в гневе, - не  то
Я заткну тебе глотку стаканом!
   Џотом он вытер катившийсЯ со лба пот и голосом мужественным  и  сочным,
который контрастировал с его изможденным  видом  и  синеватой  бледностью,
распространЯвшейсЯ по разгорЯченному лицу, продолжал:

   Ђ если бред на дни туманом лЯжет
   € в смерти светлой мне господь откажет
   Ћставив искус всех
   Ѓезудержных желаний - плоти хилой,
   —тоб скрежетал зубами Я без силы,
   Ѓылых лишась утех,

   •очу, чтоб, вновь пролившисЯ в избытке,
   —асов последних медленную пытку,
   —то хитрый судиЯ
   €змыслил, ты, вино, мне сократило,
   —тоб плоть в объЯтьЯх сомкнутых остыла
   € бога проклЯл Я!

   Ћкончив эту фразу, ‘тенио совсем посинел,  руки  его  задрожали,  и  он
выронил бокал, который собиралсЯ поднести к губам.  Ћн  попыталсЯ  окинуть
торжествующим взглЯдом своих собутыльников, пораженных этой  храбростью  и
восхищенных мужественными звуками, которые он еще сумел извлечь  из  своей
надорванной груди. Ќо  тело  его  больше  не  могло  уже  выдержать  этого
насильственного единоборства с волей. Ћно ослабело, и  ‘тенио,  охваченный
снова прострацией, упал на пол без чувств; падаЯ, он  ударилсЯ  головой  о
кресло Џульхерии, и платье куртизанки  обагрилось  его  кровью.  Ќа  крики
–инцолины сбежались другие женщины. ‚идЯ, что  они  возвращаютсЯ,  блистаЯ
драгоценностЯми и красотой, все позабыли о  ‘тенио.  ЏульхериЯ  с  помощью
своего пажа и ’ренмора перенесла ‘тенио в сад и уложила  в  тени  деревьев
возле фонтана, воды которого лились в  бассейн  великолепного  каррарского
мрамора.
   - Ћставьте менЯ одного с ним, - сказал ’ренмор куртизанке, - теперь  он
принадлежит только мне.
   –инцолина, по натуре существо доброе и беззаботное, запечатлев  поцелуй
на холодных губах ‘тенио, поручила его богу и ’ренмору; уходЯ, она глубоко
вздохнула, после чего вернулась на пиршество, где теперь стало еще веселее
и шумнее.
   - ‚ другой раз, - сказал Њарино, протЯгиваЯ –инцолине бокал с вином,  -
ты уже, надеюсь, не станешь давать этому пропойце ‘тенио  пить  из  твоего
бокала. ќто работа —еллини;  хорошо  еще,  что  его  не  повредили,  когда
уронили на пол.


        47. Љ‹Ђ‚„€џ

   ЏридЯ в себЯ, ‘тенио презрительно посмотрел на хлопотавшего возле  него
друга.
   - Џочему мы здесь одни? - спросил он. - Џочему нас выгнали из дома, как
прокаженных?
   - ‚ам не следует больше возвращатьсЯ на эту оргию, - сказал ’ренмор,  -
потому что сами собутыльники ваши  презирают  вас  и  гонЯт  вон.  ‚ы  все
потерЯли,  все  погубили;  вы  забыли  бога,  вы  надругались   над   всем
человеческим. ‚ам остались только узы дружбы, она-то вас всегда приютит.
   - Ђ чем мне поможет дружба? - с горечью сказал ‘тенио. - ђазве  не  она
перваЯ устала от менЯ и объЯвила, что ничего не может длЯ менЯ сделать?
   - ќто вы сами ее оттолкнули; это вы презрели ее благодеЯниЯ  и  от  них
отказались. Ќесчастное дитЯ! ‚ернитесь к нам,  вернитесь  к  себе  самому.
‹елиЯ  зовет  вас;  если  вы  признаете  свои  заблуждениЯ,  ‹елиЯ  о  них
позабудет...
   - Ћставьте менЯ! - гневно вскричал ‘тенио. - Ќикогда не произносите при
мне имени этой женщины. ќто ее  проклЯтое  влиЯние  растлило  мои  молодые
годы; это ее дьЯвольскаЯ ирониЯ открыла мне глаза и показала жизнь во всей
ее наготе, во всем уродстве. Ќе говорите мне больше о ‹елии: Я  больше  ее
не знаю, Я позабыл, как она выглЯдит. џ далее  не  знаю,  любил  ли  Я  ее
когда-нибудь. ‘то лет прошло с тех пор, как Я ее оставил. …сли бы Я теперь
ее увидал, Я бы расхохоталсЯ от жалости, стоило бы мне только вспомнить  о
том, что за это времЯ Я обладал сотнею женщин, более красивых, более юных,
более чистых и более пылких,  чем  она,  и  что  Я  досыта  испил  с  ними
наслаждениЯ. „лЯ чего же мне теперь  гнуть  колени  перед  этим  мраморным
идолом? „аже если бы у менЯ был пламенный взглЯд Џигмалиона и добраЯ  волЯ
богов, чтобы оживить этот мрамор, на что он мне нужен? —то может  она  мне
дать такого, чего нет у других? Ѓыло времЯ, когда Я  верил  в  бесконечные
радости,  в  неземные  наслаждениЯ.  ‚  ее  объЯтиЯх  мечтал  Я  о  высшем
блаженстве, об экстазе ангелов у ног всевышнего. Ќо сегоднЯ  Я  больше  не
верю ни в небеса,  ни  в  ангелов,  ни  в  бога,  ни  в  ‹елию.  џ  познал
человеческие радости; Я уже больше  не  могу  их  переоценить.  ќто  ‹елиЯ
позаботилась о том, чтобы менЯ просветить. ’еперь Я достаточно всего знаю,
знаю, может быть, больше, чем  она  сама!  Џусть  она  лучше  об  этом  не
напоминает, не то Я отомщу ей за все то зло, которое она мне причинила.
   - ѓоречь твоЯ успокаивает  менЯ,  гнев  твой  мне  нравитсЯ,  -  сказал
’ренмор. - џ боЯлсЯ, что ты будешь бесчувствен к прошлому. ’еперь Я  вижу,
что оно глубоко тебЯ волнует и что сопротивление ‹елии осталось у  тебЯ  в
памЯти, как незажившаЯ рана. „а будет благословен господь! ‘тенио  потерЯл
только здоровье; душа его полна сил и надежд на будущее.
   - Ѓлистательный философ, насмешливый стоик, - вскричал ‘тенио,  приходЯ
в Ярость, - вы что, Явились сюда, чтобы отравить своими оскорблениЯми  мои
последние часы, или по глупости своей  вы  находите  удовольствие  в  том,
чтобы бесстрастным взором  смотреть  на  мои  страданиЯ?  ‚ернитесь  туда,
откуда пришли, и дайте мне умереть среди суеты и  разгула.  Ќе  презирайте
последних усилий души, может быть и раздавленной своими заблуждениЯми,  но
зато не униженной ничьим сочувствием.
   ’ренмор опустил голову и молчал. Ћн подыскивал слова, которые могли  бы
смЯгчить горечь этой неистовой гордыни, и сердце его наполнилось  грустью.
…го суровое лицо потерЯло привычное спокойствие, и слезы выступили у  него
на глазах.
   ‘тенио  заметил  их  и  был  растроган  до  глубины  души.  €х  взглЯды
встретились;  в  глазах  ’ренмора  было  столько  страданиЯ,  что  ‘тенио,
почувствовав себЯ побежденным, прониксЯ жалостью к самому себе. Ќасмешка и
равнодушие, которые окружали его уже давно, приучили его краснеть за  свои
страданиЯ. Љогда он  почувствовал,  что  дружеское  участие  смЯгчает  ему
сердце, он в первую минуту не хотел этому верить,  а  потом,  окончательно
покорившись, порывисто кинулсЯ в объЯтиЯ ’ренмора. Ќо тут же он  устыдилсЯ
своего порыва, а вскочив, увидел женщину, закутанную в венецианский  плащ,
- проскользнув мимо него, она укрылась в тени беседки. ќто была  принцесса
ЉлавдиЯ, в сопровождении одной  из  своих  пр