        Ђлен ђене ‹есаж. ЏохождениЯ †иль Ѓласа из ‘антильЯны

   -----------------------------------------------------------------------
   Alain Rene Lesage. Historie de Gil Blas de Santillane (1715-1735).
   Џер. с фр. - ѓ.џрхо. Њ., "Џравда", 1990.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------


        Џђ…„“‚…„ЋЊ‹…Ќ€… Ћ’ Ђ‚’ЋђЂ

   Џоскольку существуют такие люди, которые не могут прочитать  книгу,  не
отождествлЯЯ кого-либо с изображенными  там  порочными  или  смехотворными
характерами, то Я заЯвлЯю сим хитроумным читателЯм, что они тщетно  станут
искать  этого   сходства   в   персонажах,   встречающихсЯ   в   настоЯщем
произведении. Џризнаюсь всенародно: моей единственной целью было  показать
человеческую жизнь такою,  какаЯ  она  есть,  и,  видит  бог,  Я  не  имел
намерениЯ изобразить кого-либо особливо. Џусть же никто  из  читателей  не
относит на свой счет того, что применимо к другим в такой же мере, как и к
нему  самому;  иначе  он,  говорЯ  словами  ”едра  (*1),  разоблачит  себЯ
некстати: "Stulte nudabit animi conscientiam" (*2).
   ‚ Љастилии, как и во ”ранции, встречаютсЯ медики,  у  которых  вошло  в
систему пускать больным несколько больше  крови,  чем  следует.  ‚езде  мы
видим те же пороки и тех же чудаков. Љаюсь, Я  не  всегда  точно  следовал
испанским нравам, и те,  кому  ведомо,  какую  беспорЯдочную  жизнь  ведут
мадридские актерки, пожалуй, упрекнут менЯ за то, что Я недостаточно резко
изобразил  их  распутство;  но  Я  счел  долгом  смЯгчить  картину,   дабы
приспособить ее к нашим обыкновениЯм.


        †€‹њ Ѓ‹Ђ‘ - —€’Ђ’…‹ћ

   Џрежде  нежели  познакомитьсЯ  с   повестью   моей   жизни,   выслушай,
друг-читатель, притчу, которую Я тебе поведаю (*3).
   „ва школЯра  направились  вместе  из  ЏеньЯфьелЯ  в  ‘аламанку.  Ћщутив
усталость и жажду, остановились они у источника,  повстречавшегосЯ  им  на
пути. Љогда же они усладили себЯ водой и предались  отдыху,  то  невзначай
заметили подле себЯ камень на уровне земли, а на нем надпись из нескольких
слов, уже слегка стертую временем и копытами  скота,  которого  водили  на
водопой к этому источнику. Ћни плеснули на камень воды, чтоб его вымыть, и
прочли следующую кастильскую надпись: "Aqui esta  encerrada  el  alma  del
licenciado  Pedra  Garsias".  (‡десь  заключена  душа   лиценциата   Џедро
ѓарсиаса.)
   Ќе успел младший из школЯров, юноша живой и  легкомысленный,  прочитать
надпись, как, хохоча во все горло, воскликнул:
   - —то за диковинка? ‡десь заключена душа... ‡аключеннаЯ душа! •отел  бы
Я знать, что за чудак изобрел столь смехотворную эпитафию.
   ‘ этими словами он встал, чтобы пуститьсЯ в путь. Ќо спутник его, более
рассудительный, подумал про себЯ:
   "‡десь кроетсЯ какаЯ-то тайна; останусь тут и попытаюсь ее разгадать".
   Ђ потому он отпустил товарища одного, а сам, не терЯЯ времени, принЯлсЯ
копать ножом вокруг камнЯ. Ћн  так  усердствовал,  что  ему  удалось  этот
камень приподнЯть. Џод ним нашел школЯр кожаный кошель,  который  раскрыл.
’ам оказались сто дукатов и записка  со  следующими  словами,  написанными
по-латыни:
   "“ тебЯ хватило ума, чтоб разгадать смысл надписи, а потому  будь  моим
наследником и сделай из моих денег лучшее употребление, чем Я".
   Ћбрадованный  находкой,  школЯр  положил  камень  на  прежнее  место  и
направилсЯ по дороге в ‘аламанку, уносЯ с собой "душу лиценциата".
   Љто бы ты ни был, друг-читатель, ты будешь похож либо на  одного,  либо
на другого из двух этих школЯров. …сли станешь читать мои  похождениЯ,  не
отдаваЯ должного заключенным в них урокам морали, то не извлечешь  никакой
пользы из этого труда; но если прочтешь их со вниманием, то  найдешь  там,
как говорит ѓораций (*4), полезное, смешанное с приЯтным.


        ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ


   <b>ѓ‹Ђ‚Ђ I. Ћ рождении †иль Ѓласа и его воспитании</b>

   Ѓлас из ‘антильЯны, родитель мой, прослужив изрЯдное  времЯ  в  войсках
королевства €спанского, вернулсЯ в тот город, из коего был родом.  ’ам  он
женилсЯ на девушке скромного званиЯ, уже не  первой  молодости,  а  спустЯ
десЯть месЯцев после их свадьбы поЯвилсЯ на свет ваш покорный слуга. ‡атем
они поселились в Ћвьедо, где принуждены были поступить в  услужение:  мать
нанЯлась в камеристки, а отец в стремЯнные (*5). Џоскольку у них  не  было
других достатков, кроме жалованьЯ, мне предстоЯло получить довольно плохое
воспитание, не будь у менЯ в городе дЯди-каноника.
   …го звали •иль Џерес. Ћн приходилсЯ моей матери старшим братом,  а  мне
был крестным отцом. Џредставьте себе низенького человечка, ростом в три  с
половиною фута, чрезмерно толстого, с головой, ушедшей в  плечи,  -  таков
был мой дЯдЯ. ‚ообще же он принадлежал к числу духовных особ,  помышлЯвших
только о приЯтностЯх жизни, сиречь об ублажении  утробы,  и  его  пребенда
(*6), отнюдь не маленькаЯ, доставлЯла ему нужные длЯ этого средства.
   Ћн приютил менЯ с самого младенчества и взЯл  на  себЯ  заботу  о  моем
образовании. џ показалсЯ ему столь смышленым, что  он  решил  развить  мои
умственные способности. Ћн купил  букварь  и  принЯлсЯ  сам  обучать  менЯ
грамоте; это было  ему  не  менее  полезно,  чем  его  ученику,  так  как,
показываЯ мне буквы, он снова принЯлсЯ за чтение книг, каковое всегда было
у него в большом пренебрежении; благодарЯ этим усилиЯм он  научилсЯ  бегло
читать требник, чего раньше никогда не умел. Ћн охотно сам обучил бы  менЯ
и латыни, что избавило бы его от расхода, но, увы, бедный •иль Џерес... он
не ведал даже и азов этой науки. Ќе стану утверждать навернЯка, но  весьма
вероЯтно, что он был самым невежественным каноником во всем  капитуле.  Џо
крайней мере Я слыхал, что он получил свой приход не за ученость, а обЯзан
был этим исключительно  признательности  неких  добрых  монахинь,  которым
негласно оказывал разные услуги  и  которые  благодарЯ  своим  знакомствам
сумели доставить ему свЯщенство без экзамена.
   ‚ силу этого дЯдЯ был вынужден отдать менЯ в обучение: он послал менЯ к
доктору ѓодинесу, слывшему самым искусным педагогом в Ћвьедо. џ так хорошо
воспользовалсЯ его наставлениЯми, что по прошествии пЯти-шести лет мог уже
несколько разбирать греческих авторов и недурно справлЯтьсЯ  с  латинскими
поэтами. Љроме того, Я прилежно изучал логику, котораЯ  весьма  приохотила
менЯ к рассуждениЯм.  Њне  так  полюбились  диспуты,  что  Я  останавливал
прохожих, равно знакомых и незнакомых,  чтоб  затевать  дискуссии.  €ногда
попадались мне  любители  словопрений  ирландского  пошиба  (*7),  которые
только того и ждали. ‘тоило тогда взглЯнуть на наше  препирательство.  —то
за жесты! что за гримасы! что за ужимки! ѓлаза сверкали Яростью, на  губах
выступала пена, - нас можно было скорее принЯть за  одержимых,  нежели  за
философов.
   ’ем не менее благодарЯ этому Я приобрел  в  городе  репутацию  ученого,
чему дЯдЯ был очень рад, так как рассудил, что Я скоро перестану быть  ему
в тЯгость.
   - Ќу, †иль Ѓлас, - сказал он мне как-то, - времЯ твоего детства прошло.
’ебе уже минуло семнадцать и ты стал смышленым малым; пора подумать о том,
чтобы  вывести  тебЯ  в  люди.  џ  намерен  послать  тебЯ  в  ‘аламанкский
университет. ‘ той сметливостью, которую Я в тебе замечаю, ты не преминешь
получить хорошую должность. џ дам тебе  несколько  дукатов  на  дорогу,  а
также своего лошака, который стоит не менее десЯти  пистолей;  ты  продашь
его в ‘аламанке и  истратишь  эти  деньги  на  свое  содержание,  пока  не
устроишьсЯ на место.
   ’рудно было  сделать  мне  более  приЯтное  предложение,  ибо  Я  горел
желанием постранствовать. Ћднако  у  менЯ  хватило  выдержки  скрыть  свою
радость: когда  дело  дошло  до  отъезда,  Я  притворилсЯ,  будто  огорчен
исключительно разлукою с дЯдей, коему был столь многим обЯзан, и растрогал
этим добрЯка, который отсыпал мне гораздо больше денег, чем Я получил  бы,
если б он мог читать в глубине моей души. Џеред тем как собратьсЯ в  путь,
Я отправилсЯ обнЯть отца и мать, которые не  поскупились  на  наставлениЯ.
Ћни увещевали  менЯ  молить  бога  за  дЯдю,  жить,  как  должно  честному
человеку, не впутыватьсЯ в дурные дела и, особливо, не посЯгать  на  чужое
добро.  Џосле  весьма   долгих   поучений   они   наградили   менЯ   своим
благословением, что было единственным благом,  какого  Я  от  них  ожидал.
‡атем Я тотчас же сел на лошака и выехал из города.


   <b>ѓ‹Ђ‚Ђ II. Ћ страхе, испытанном †иль Ѓласом по дороге в ЏеньЯфлор,</b>
   <b>о том, что он предпринЯл по прибытии в этот город, и о человеке,</b>
   <b>с которым там ужинал</b>

   €так, покинув Ћвьедо, очутилсЯ Я на пеньЯфлорской  дороге,  в  открытом
поле, полным хозЯином собственных поступков,  неважного  лошака  и  сорока
добрых  дукатов,  не  считаЯ  нескольких   реалов,   похищенных   мною   у
достопочтенного дЯди. Џрежде всего Я дал волю своему лошаку и позволил ему
идти согласно его желанию, т.е. шагом. Ѓросив поводьЯ, Я вынул из  кармана
дукаты и принЯлсЯ считать и пересчитывать их в шлЯпе. Њне никогда  еще  не
приходилось видеть такой кучи денег.  џ  не  уставал  рассматривать  их  и
перебирать. Љогда Я пересчитывал их, вероЯтно, в двадцатый раз, лошак мой,
вздернув голову и уши, внезапно остановилсЯ  посреди  проезжей  дороги.  џ
решил, что он испугалсЯ, и принЯлсЯ разглЯдывать, какаЯ  могла  быть  тому
причина; тут Я увидел на земле опрокинутую шлЯпу, а в ней четки с крупными
бусинами, и в ту  же  минуту  услыхал  жалобный  голос,  который  произнес
следующие слова:
   - ‘еньор-проезжий,  сжальтесь,  •риста  ради,  над  бедным  изувеченным
солдатом; сделайте милость, бросьте сколько-нибудь серебра в эту шлЯпу,  и
вам сторицей воздаетсЯ на том свете.
   џ тотчас же посмотрел в ту сторону, откуда исходил голос, и в  двадцати
- тридцати шагах увидел под кустом  человека,  походившего  на  солдата  и
целившегосЯ в менЯ из пищали, дуло которой, показавшеесЯ мне длиннее пики,
опиралось на сошку. џ обомлел при виде этого  зрелища,  заставившего  менЯ
трепетать за церковное добро. Ѓыстро спрЯтав дукаты, вытащил  Я  несколько
реалов и, подъехав к шлЯпе,  предназначенной  длЯ  принЯтиЯ  милостыни  от
напуганных благодетелей, стал бросать в нее одну монету  за  другой,  чтоб
выказать солдату свою щедрость. Ћн осталсЯ  доволен  моим  великодушием  и
надавал мне столько же благословений, сколько Я пинков своему лошаку, дабы
как можно скорее уехать от солдата; однако проклЯтое животное, не считаЯсь
с моим нетерпением, и не думало торопитьсЯ: от  долгой  привычки  плестись
шагом под моим дЯдей оно разучилось скакать галопом.
   ќто   приключение   показалось   мне    не    очень-то    благоприЯтным
предзнаменованием длЯ моего путешествиЯ. џ думал о том, что далеко еще  не
добралсЯ до ‘аламанки и что могу, пожалуй, нарватьсЯ и на худшую  встречу.
’о, что дЯдЯ не поручил менЯ погонщику мулов (*8), вменЯл Я ему в  великую
неосторожность. „ействительно, ему надлежало позаботитьсЯ об этом;  но  он
рассчитал, что мое путешествие обойдетсЯ ему дешевле, если он подарит  мне
своего лошака, и гораздо больше помышлЯл о сокращении расходов, нежели  об
опасностЯх, которые  могли  угрожать  мне  в  пути.  †елаЯ  исправить  его
оплошность, Я решил, в случае благополучного прибытиЯ в ЏеньЯфлор, продать
там своего лошака и ехать  с  погонщиком  до  Ђсторги,  а  оттуда  тем  же
способом до ‘аламанки. •отЯ Я никогда не покидал Ћвьедо, однако знал имена
всех городов, лежавших на моем пути, ибо осведомилсЯ о том перед отъездом.
   џ благополучно прибыл в ЏеньЯфлор  и  остановилсЯ  у  ворот  постоЯлого
двора, довольно пристойного на вид. Ќе успел Я слезть с  лошака,  как  мне
навстречу вышел хозЯин, приветствовавший менЯ с большой учтивостью. Ћн сам
отвЯзал мой чемодан, взвалил его на плечи и отвел мне комнату, в то  времЯ
как один  из  слуг  ставил  моего  лошака  на  конюшню.  •озЯин  этот  был
величайшим  болтуном  во  всей  Ђстурии  и  столь  же  большим   охотником
выкладывать без всЯкой надобности свои собственные дела, сколь и  узнавать
чужие; он поведал мне,  что  его  зовут  Ђндрес  Љоркуэло,  что  он  долго
прослужил в королевской армии и что пЯтнадцать месЯцев тому назад уволилсЯ
со службы, чтоб женитьсЯ на девушке из ЉастрополЯ,  котораЯ  хотЯ  и  была
несколько черновата лицом, однако же не срамила вывески. Ћн наговорил  мне
еще кучу всЯкой всЯчины, без которой Я  мог  бы  отлично  обойтись.  Џосле
таких откровенностей он счел себЯ вправе  требовать  от  менЯ  того  же  и
спросил, откуда Я еду, куда направлЯюсь и кто Я такой. Ќа это мне пришлось
отвечать по пунктам, потому  что  он  каждый  из  задаваемых  им  вопросов
сопровождал глубоким поклоном и при этом столь почтительно просил извинить
его любопытство, что у менЯ не хватало духу ему отказать. ќто ‚овлекло нас
в длинную беседу и подало  мне  повод  сообщить  о  намерении  и  причинах
отделатьсЯ от лошака, чтобы ехать дальше с погонщиком. Ћн  весьма  одобрил
это  решение,  но  не  ограничилсЯ   несколькими   словами,   а   принЯлсЯ
разглагольствовать о всЯких неприЯтных происшествиЯх,  могущих  постигнуть
менЯ  в  дороге,  и  даже  присовокупил  несколько   мрачных   историй   о
путешественниках. џ думал, что он никогда  не  кончит.  ’ем  не  менее  он
умолк, сказав, что если Я  хочу  продать  лошака,  то  он  знает  честного
барышника, который его купит. џ отвечал, что он менЯ  очень  обЯжет,  если
пошлет за барышником; но Љоркуэло услужливо отправилсЯ к нему сам.
   ‚скоре он вернулсЯ с названным человеком, которого  и  представил  мне,
рассыпаЯсь в похвалах его честности. Њы втроем пошли на двор, куда  вывели
и моего лошака. …го несколько раз поводили взад и вперед перед барышником,
который принЯлсЯ рассматривать животное с ног до головы. Џри  этом  он  не
преминул сказать о нем много дурного.  Џризнаюсь,  что  много  хорошего  и
нельзЯ было сказать, но, будь это даже лошак  самого  папы,  барышник  все
равно бы его охаЯл. ’ак, он уверЯл, что лошак наделен всеми  существующими
пороками, и, чтоб вернее менЯ убедить, ссылалсЯ на  хозЯина,  у  которого,
вероЯтно, были свои причины с ним соглашатьсЯ.
   - ‡а сколько же  вы  рассчитываете  продать  эту  негодную  скотину?  -
равнодушно спросил менЯ барышник.
   Џосле похвал, которыми  он  его  осыпал,  а  также  аттестации  сеньора
Љоркуэло, которого Я считал искренним человеком и хорошим знатоком, Я  был
готов отдать лошака хоть даром; поэтому Я сказал торговцу,  что  полагаюсь
на его честность: пусть оценит животное по совести, а Я удовлетворюсь  его
оценкой. ’огда, строЯ из себЯ честного человека,  он  возразил  мне,  что,
упомЯнув о совести, Я затронул его слабое место. „ействительно, оно было у
него не из сильных, так как вместо того, чтоб определить стоимость  лошака
в десЯть  или  двадцать  пистолей,  как  сделал  дЯдЯ,  он  не  постыдилсЯ
предложить мне три дуката, которые Я принЯл с  не  меньшей  радостью,  чем
если б нажил на этой сделке.
   Џосле того как Я столь выгодно отделалсЯ от лошака, хозЯин повел менЯ к
погонщику, который на следующий день намеревалсЯ  ехать  в  Ђсторгу.  ќтот
погонщик сказал мне, что тронетсЯ в путь до рассвета и что сам придет менЯ
разбудить. Њы договорились о цене как за наем  лошака,  так  и  за  харчи.
Љогда все  было  обусловлено,  Я  вернулсЯ  на  постоЯлый  двор  вместе  с
Љоркуэло, который по дороге принЯлсЯ рассказывать мне историю погонщика  и
сообщил все, что об этом говорили в городе. Ћн собиралсЯ оглушать  менЯ  и
дальше своей  невыносимой  болтовней,  но  тут,  к  счастью,  его  прервал
человек, обратившийсЯ к нему с большой учтивостью.
   џ покинул их и продолжал путь, не подозреваЯ, что этот  разговор  может
иметь ко мне какое-нибудь отношение.
   ЏридЯ на постоЯлый двор, Я потребовал ужин. „ень  был  постный,  и  мне
стали готовить Яичницу. Џока  ее  стрЯпали,  Я  разговорилсЯ  с  хозЯйкой,
которую до того не  видал.  Ћна  показалась  мне  довольно  приглЯдной;  в
обхождении же она была столь бойка, что, не предупреди менЯ о том муж, Я б
и сам понЯл, почему эта харчевнЯ привлекала так много  посетителей.  Љогда
подали заказанную мною  Яичницу,  Я  уселсЯ  один  за  стол.  Ќе  успел  Я
проглотить  и  первого  куска,  как  вошел  хозЯин  в  сопровождении  того
человека, который остановил его  на  улице.  Љавалер  этот  носил  длинную
рапиру, и на глаз ему можно было дать лет тридцать. Ћн подошел  ко  мне  с
восторженным видом (*9).
   - ‘еньор студент, - сказал он, - Я сейчас только узнал, что вы  не  кто
иной, как сеньор †иль  Ѓлас  из  ‘антильЯны,  украшение  Ћвьедо  и  светоч
философии. ‚озможно ли, что вы - тот наиученейший человек, тот светлый ум,
слава коего столь велика в здешних краЯх? ‚ы даже не ведаете, -  продолжал
он, обращаЯсь к хозЯину и к хозЯйке, - вы даже не  ведаете  того,  кого  у
себЯ принимаете. ‚ вашем доме - сокровище:  вы  зрите  в  сем  благородном
сеньоре восьмое чудо света.
   ‡атем повернувшись ко мне, он обнЯл менЯ за шею и продолжал:
   - Џростите мою восторженность, Я  не  в  силах  совладеть  с  радостью,
которую вызывает во мне ваше присутствие.
   џ не смог ответить ему тотчас  же,  ибо  он  так  сжал  менЯ,  что  мне
невозможно было дышать; но, высвободив, наконец, голову из его объЯтий,  Я
сказал ему:
   - ‘еньор кавальеро, Я не подозревал,  что  имЯ  мое  столь  известно  в
ЏеньЯфлоре.
   - Љак? €звестно? - продолжал он в том  же  тоне.  -  Њы  отмечаем  всех
великих людей на двадцать миль в окружности. ‚ас почитают здесь  за  чудо,
и, безусловно, настанет день, когда €спаниЯ будет так  же  гордитьсЯ  тем,
что произвела вас на свет, как ѓрециЯ - рождением своих семи мудрецов.
   ‡а  этой  тирадой  последовали  новые  объЯтиЯ,  которые  мне  пришлось
выдержать,  рискуЯ  подвергнутьсЯ  участи  ЂнтеЯ  (*10).  Ћбладай  Я  хоть
малейшим жизненным опытом, Я не поверил бы его восторгам и  гиперболам;  Я
раскусил бы по его чрезмерной льстивости, что имею дело  с  одним  из  тех
паразитов, встречающихсЯ  во  всех  городах,  которые,  увидев  приезжего,
заводЯт с ним знакомство, чтоб набить брюхо за его счет; но молодость  моЯ
и тщеславие побудили  менЯ  судить  иначе.  Њой  поклонник  показалсЯ  мне
чрезвычайно вежливым человеком, и Я пригласил его отужинать со мной.
   -  Ћ!  ‘  величайшим  удовольствием!  -  воскликнул  он.  -  џ  слишком
признателен судьбе за встречу с прославленным †иль Ѓласом  из  ‘антильЯны,
чтоб не использовать такую удачу возможно дольше. •оть  Я  и  не  чувствую
особенного аппетита, - продолжал он, - все же сЯду за стол компании ради и
съем несколько кусочков из вежливости.
   ‘ этими словами мой панегирист уселсЯ напротив менЯ. …му подали прибор.
Ћн набросилсЯ на Яичницу с такой  жадностью,  точно  не  ел  три  днЯ.  Џо
усердию, с которым он за нее принЯлсЯ, Я увидел, что он  справитсЯ  с  нею
очень скоро. Џоэтому Я заказал вторую, которую приготовили так  быстро,  -
что нам подали ее, когда мы (или, вернее сказать, он) кончали первую.  ’ем
не менее он продолжал усердствовать с той же скоростью и, уплетаЯ  за  обе
щеки, успевал отсыпать мне одну похвалу за другой,  что  не  мало  льстило
самодовольству моей скромной особы. Џри  этом  он  часто  прикладывалсЯ  к
стакану то за мое здоровье, то за здоровье моих  родителей,  счастье  коих
обладать таким сыном, как Я, он не уставал превозносить. ‚ то же времЯ  он
подливал вина и в мой стакан и уговаривал не отставать. џ недурно  отвечал
на все здравицы, которые он провозглашал в мою честь;  это,  а  также  его
льстивые речи привели менЯ незаметно в столь хорошее настроение, что, видЯ
вторую Яичницу наполовину съеденной, Я спросил хозЯина, не найдетсЯ  ли  у
него рыбы. ‘еньор Љоркуэло, который, по-видимому, был заодно с  паразитом,
ответил мне на это:
   - “ менЯ есть отменнаЯ  форель,  но  она  обойдетсЯ  дорого  тому,  кто
вздумает ею полакомитьсЯ. †ирен длЯ вас этот кусочек.
   - †ирен? - воскликнул мой прихвостень, повышаЯ голос.  -  „а  вы  не  в
своем уме, любезный; знайте, что нет у вас  ничего  такого,  что  было  бы
слишком хорошо длЯ сеньора †иль Ѓласа из ‘антильЯны, который  заслуживает,
чтоб с ним обращались, как с царственной особой.
   џ осталсЯ весьма доволен его отповедью трактирщику, ибо он этим  только
опередил мое намерение. —увствуЯ себЯ оскорбленным,  Я  немедленно  сказал
Љоркуэло:
   - ’ащите сюда вашу форель и не беспокойтесь об остальном.
   •озЯин, который только того и ждал, принЯлсЯ приправлЯть рыбу и  вскоре
поставил  ее  перед  нами.  Џри  виде  этого  нового  блюда  глаза   моего
прихлебателЯ  так  и  заискрились  радостью,  и  он  снова  выполнил   акт
вежливости, то есть налег на рыбу так же, как перед тем на Яичницу. Ћднако
же и ему пришлось сдатьсЯ из опасениЯ последствий, так как  он  наелсЯ  до
отвала. Ќаконец, напившись и насытившись всласть, он решил прикончить  эту
комедию.
   - ‘еньор †иль Ѓлас, - сказал он,  вставаЯ  из-за  стола,  -  Я  слишком
доволен  вашим  превосходным  угощением,  чтоб  покинуть  вас,  не   давши
полезного совета, в котором  вы,  по-видимому,  нуждаетесь.  €так,  впредь
остерегайтесь похвал. Ќе  доверЯйте  незнакомцам.  ‚ам  могут  встретитьсЯ
такие, которые, как Я, захотЯт позабавитьсЯ над вашим легковерием, а может
быть, зайдут и еще дальше; не будьте у них в дураках и не  верьте  всЯкому
на слово, что вы восьмое чудо света.
   ‘казав это, он расхохоталсЯ мне в лицо и удалилсЯ.
   ќта насмешка была длЯ  менЯ  не  менее  чувствительна,  чем  величайшие
несчастьЯ, приключавшиесЯ со мной впоследствии. џ не  мог  утешитьсЯ,  что
дал так грубо себЯ провести, или, вернее, не мог  примиритьсЯ  с  чувством
уЯзвленной гордости.
   "Љак? - воскликнул Я, - этот негодЯй просто насмехалсЯ  надо  мной?  Ћн
остановил моего  хозЯина  лишь  длЯ  того,  чтоб  выпытать  про  менЯ  всю
подноготную, а скорее всего, оба они были заодно. Ђх,  бедный  †иль  Ѓлас!
“мри со  стыда:  ведь  ты  дал  им  отличный  повод  тебЯ  одурачить.  Ћни
сострЯпают из этого презабавную историю, котораЯ, быть  может,  дойдет  до
Ћвьедо и доставит тебе там великую честь. ђодители твои раскаютсЯ, что так
усердно напутствовали болвана: зачем  было  предостерегать  менЯ,  чтоб  Я
никого не обманывал, они лучше посоветовали бы мне  самому  не  попадатьсЯ
впросак".
   ’ерзаемый досадой и волнуемый этими обидными мыслЯми, Я заперсЯ у  себЯ
в горнице и лег на постель, но заснуть мне не удалось, и не  успел  Я  еще
сомкнуть глаз, как ЯвилсЯ погонщик, который только менЯ и дожидалсЯ,  чтоб
отправитьсЯ в путь. џ тотчас же встал, и, пока Я одевалсЯ, пришел Љоркуэло
со счетом, в котором форель, разумеетсЯ, не была  забыта;  мне  не  только
пришлось заплатить все, что он за нее запросил, но,  отдаваЯ  ему  деньги,
еще  выслушать,  к  своему  огорчению,  как  этот  живодер  вспоминал  про
вчерашнюю историю. ‡аплатив втридорога за ужин, оказавшийсЯ длЯ менЯ столь
неудобоваримым, Я захватил чемодан и отправилсЯ к  погонщику,  посылаЯ  ко
всем чертЯм объедалу, хозЯина и его постоЯлый двор.


   <b>ѓ‹Ђ‚Ђ III. Ћ соблазне, в который впал погонщик по дороге;</b>
   <b>о том, что из сего воспоследовало, и как †иль Ѓлас,</b>
   <b>убегаЯ от ‘циллы, попал в •арибду</b>

   Џогонщик сопровождал не одного менЯ; с нами ехали еще два пеньЯфлорских
барчука, молодой псаломщик из Њондонедо, пустившийсЯ в странствиЯ, и  юный
мещанин из Ђсторги, возвращавшийсЯ  домой  в  обществе  молодой  особы,  с
которой он перед тем обвенчалсЯ в ‚ерко. Њы не замедлили  перезнакомитьсЯ,
и каждый сообщил, откуда и куда едет. ЌовобрачнаЯ, несмотрЯ на  молодость,
была так черномаза и непривлекательна,  что  мне  не  доставлЯло  никакого
удовольствиЯ смотреть на нее; тем не менее юность  и  полнота  этой  особы
прельстили погонщика, который вознамерилсЯ добитьсЯ ее благосклонности.  ‚
продолжение всего днЯ обдумывал он  этот  славный  подвиг  и  отложил  его
выполнение до последнего ночлега. ќто  произошло  в  Љакавелосе.  Џогонщик
предложил  нам  остановитьсЯ  на  первом  постоЯлом  дворе  при  въезде  в
местечко. ќта харчевнЯ была расположена  скорее  в  предместье,  нежели  в
самом селении, а хозЯин ее был известен погонщику как человек  неболтливый
и сговорчивый. Ќаш вожатый позаботилсЯ о том, чтобы нас отвели в  одну  из
задних горниц, где предоставил нам спокойно  утолить  голод.  Ќо  к  концу
ужина он ворвалсЯ разъЯренный.
   - ’ысЯча смертей! - крикнул он. - ЊенЯ обокрали! ‚ моей  кожаной  сумке
было сто пистолей. Ќе допущу, чтоб они пропали. ‘ейчас же иду  к  здешнему
судье, а он в таких делах шуток не любит: всех вас будут пытать,  пока  не
повинитесь и не вернете денег.
   ‘казав это совершенно естественным тоном, он вышел,  а  мы  остались  в
полном недоумении.
   Ќам и в голову не приходило заподозрить его в этой уловке, так  как  мы
были слишком мало знакомы, чтобы доверЯть друг другу. Ѓолее того, Я  питал
подозрение к молодому псаломщику, а он, быть может, думал то же самое  обо
мне. Љ тому же все мы были порЯдочными простаками. Њы  не  имели  никакого
представлениЯ  о   формальностЯх,   соблюдаемых   в   таких   случаЯх,   и
чистосердечно поверили,  что  нас  с  места  в  карьер  подвергнут  пытке.
Џоэтому, поддавшись страху, все  мы  сгорЯча  выбежали  из  горницы.  Ћдни
бросились на улицу, другие в сад, - каждый искал спасениЯ в бегстве.  ћный
новобрачный, столь же напуганный мыслью о пытке, сколь  и  все  остальные,
пустилсЯ наутек, как некий новый ќней (*11), нимало не заботЯсь о супруге.
’огда погонщик, еще более невоздержанный, чем  его  мулы,  в  восторге  от
того, что его стратегиЯ увенчалась желаемым успехом, направилсЯ, -  как  Я
узнал впоследствии, - к новобрачной, чтобы похвастатьсЯ  своей  гениальной
выдумкой, а также воспользоватьсЯ случаем;  но  сиЯ  астурийскаЯ  ‹укрециЯ
(*12), которой сквернаЯ рожа погонщика придала  силы,  оказала  энергичное
сопротивление  и  принЯлась  кричать  во  все  горло.  Џатруль,   случайно
проходивший мимо постоЯлого двора, который и без того был ему известен как
место, достойное вниманиЯ полиции, вошел  туда  и  осведомилсЯ  о  причине
крика. •озЯин, распевавший  на  кухне  и  притворЯвшийсЯ,  что  ничего  не
слышит, был вынужден проводить начальника дозора и стражников  в  горницу,
откуда  раздавались  крики.  Ћни  пришли  как   раз   вовремЯ:   астурийка
окончательно выбилась из сил.
   “знав,  в  чем  дело,  начальник,  человек  грубый  и  крутой,  закатил
влюбленному погонщику пЯть или шесть ударов древком своей алебарды и начал
поносить его в выражениЯх, не менее  оскорбительных  длЯ  целомудриЯ,  чем
поступок, который их вызвал. ќтим, однако, не кончилось: он взЯл виновного
под стражу и отвел к судье вместе с обвинительницей, котораЯ, несмотрЯ  на
беспорЯдок своего туалета, пожелала пойти лично и потребовать возмездиЯ за
покушение. ‘удьЯ выслушал новобрачную  и,  поглЯдев  на  нее  внимательно,
решил, что обвинЯемый не заслуживает никакого  снисхождениЯ.  Ћн  приказал
тут же раздеть его и выпороть в своем присутствии; затем  он  распорЯдилсЯ
отправить истицу в Ђсторгу под эскортом  двух  стражников  за  счет  и  на
иждивении делинквента, если муж ее не сыщетсЯ до следующего днЯ.
   —то касаетсЯ менЯ, то, испуганный, быть может, более прочих, Я  кинулсЯ
в окрестности, пересек не знаю сколько полей и зарослей,  и,  перепрыгиваЯ
через все попадавшиесЯ мне овраги, очутилсЯ на  опушке  леса.  ’олько  что
собралсЯ Я броситьсЯ туда и скрытьсЯ в самой гуще кустов, как передо  мною
выросло двое всадников.
   - Љто идет? - крикнули они, и так как Я от изумлениЯ не  мог  им  сразу
ответить, то они подъехали ближе.
   Џриставив мне к груди по пистолету, они потребовали, чтобы Я сказал им,
кто Я такой,  откуда  иду,  что  намеревалсЯ  делать  в  этом  лесу  и,  в
особенности, чтобы Я  ничего  от  них  не  утаивал.  ќтот  способ  допроса
показалсЯ мне не лучше пытки, которую предвещал нам погонщик.  џ  отвечал,
что жил до той поры в Ћвьедо, а теперь направлЯюсь в ‘аламанку, и, сообщив
им даже про тревогу в харчевне, созналсЯ, что страх перед пыткой  заставил
менЯ обратитьсЯ в бегство. “слыхав  этот  рассказ,  свидетельствовавший  о
моем простодушии, всадники расхохотались и один из них сказал мне:
   - “спокойсЯ, друг мой;  отправлЯйсЯ  с  нами  и  не  бойсЯ  ничего:  мы
доставим тебЯ в безопасное место.
   Џосле этого  он  приказал  мне  сесть  позади  него  на  лошадь,  и  мы
углубились в лес.
   џ не знал, что мне думать об этой встрече,  котораЯ,  однако,  казалось
мне, не предвещала ничего зловещего. …сли б эти люди, говорил Я себе, были
грабителЯми, они обобрали бы менЯ, а, быть может, даже и убили.  Ќаверное,
это какие-нибудь добрые дворЯне, живущие в  этой  местности;  заметив  мой
испуг, они, видимо, сжалились надо мной и из милосердиЯ везут к себе. Ќо Я
недолго оставалсЯ в  неизвестности.  ‘вернув  несколько  раз,  в  глубоком
молчании, с тропинки на тропинку, мы очутились у подножьЯ пригорка, где  и
сошли с лошадей.
   - ‡десь мы живем, - сказал мне один из всадников.
   Ћднако сколько Я ни оглЯдывала по сторонам, кругом  не  было  видно  ни
дома, ни хижины, ни вообще какого бы то ни было признака жильЯ. Њежду тем,
те два человека приподнЯли большой, заваленный землей и ветвЯми деревЯнный
трап, который прикрывал начало длинного хода, спускавшегосЯ в  подземелье;
лошади сами устремились туда, как  животные,  видимо,  к  тому  привычные.
‚садники приказали мне войти вместе с ними;  затем  они  опустили  трап  с
помощью привЯзанных к нему длЯ этого веревок, - и вот достойный  племЯнник
моего дЯди Џереса оказалсЯ пойманным, как крыса в крысоловке.


   <b>ѓ‹Ђ‚Ђ IV. Ћписание подземельЯ и того, что †иль Ѓлас там увидел</b>

   ’ут мне стало Ясно, к какого сорта людЯм Я попал, и не  трудно  понЯть,
что это открытие рассеЯло мои первоначальные опасениЯ.  ЊенЯ  обуЯл  ужас,
гораздо  более  сильный  и  обоснованный;  Я  решил,  что  мне   предстоит
расстатьсЯ не только с дукатами,  но  и  с  жизнью.  ЏочитаЯ  себЯ,  таким
образом, жертвой, ведомой на заклание, Я шел ни жив ни мертв  между  двумЯ
своими  провожатыми,  которые,  чувствуЯ,  как  Я  дрожу,  увещевали  менЯ
отбросить  всЯкий  страх.  Њы  прошли  приблизительно  шагов  двести,  все
заворачиваЯ и спускаЯсь, и очутились в конюшне, освещенной двумЯ  большими
железными светильниками, подвешенными к своду. ’ам хранилсЯ изрЯдный запас
соломы и стоЯло несколько бочек с Ячменем.  ЉонюшнЯ  свободно  вмещала  до
двадцати лошадей; но в это времЯ там были только те  две,  на  которых  мы
приехали. ‘тарый негр, еще довольно, впрочем, бодрый на вид, привЯзывал их
к стойлу.
   Њы вышли из конюшни и при тусклом свете нескольких других  светильников
(которые, казалось, освещали эти места только  длЯ  того,  чтобы  показать
весь их ужас) достигли кухни, где старуха поджаривала на  жаровне  мЯсо  и
готовила ужин. Љухню украшали необходимые кухонные принадлежности,  и  тут
же  виднелась  кладоваЯ,  снабженнаЯ  всевозможными  припасами.   ‘трЯпуха
(наружность ее необходимо описать) была особой лет шестидесЯти с лишком. ‚
молодости она, по-видимому, была очень Яркой блондинкой,  так  как  времЯ,
которое сделало ее волосы седыми, все же  оказалось  вынужденным  пощадить
отдельные прЯди и оставить им их прежнюю окраску. Џомимо оливкового  цвета
лица, она отличалась заостренным и приподнЯтым подбородком, а также сильно
вытЯнутыми губами; крупный орлиный нос заглЯдывал ей в рот, а зрачки  глаз
были приЯтнейшего пурпурного цвета.
   - ‹юбезнаЯ ‹еонарда, - сказал один из всадников, представлЯЯ менЯ этому
прекрасному ангелу тьмы, - вот мы привели к вам молодого человека.
   ‡атем, обернувшись ко мне и заметив,  как  Я  бледен  и  расстроен,  он
добавил:
   - Ћткинь страх, друг мой: никто не собираетсЯ тебЯ обижать.  Ќам  нужен
слуга в помощь нашей стрЯпухе; ты повстречалсЯ нам, и это длЯ тебЯ великое
счастье. ’ы заменишь юношу, умершего недели две тому назад. ќто был  очень
хрупкий молодой человек. ’ы кажешьсЯ  мне  поздоровее,  и  не  умрешь  так
скоро. Џравда, ты никогда больше не  увидишь  солнечного  света,  но  зато
будешь жить в тепле и кормитьсЯ  всласть.  „ни  свои  будешь  проводить  с
‹еонардой, котораЯ от природы весьма человеколюбива; вообще можешь себе ни
в чем не отказывать. Ђ теперь, - добавил он,  -  Я  покажу  тебе,  что  ты
имеешь дело не с голодранцами.
   ‘ этими словами он взЯл факел и приказал мне следовать за ним.
   Њы направились в погреб, где  Я  узрел  бесчисленное  множество  хорошо
закупоренных глинЯных бутылок  и  кувшинов,  в  которых,  по  его  словам,
хранилось превосходное вино. ‡атем он провел менЯ через рЯд  помещений.  ‚
одних лежали куски полотна, в других шерстЯные и шелковые ткани. џ  увидел
также в одной из горниц груды золота и серебра, не считаЯ множества посуды
с разными гербами. Џосле  этого  Я  проследовал  за  ним  в  большой  зал,
освещенный тремЯ медными люстрами, откуда можно было  пройти  в  остальные
помещениЯ. ‡десь он снова задал мне рЯд вопросов.  ’ак,  он  спросил,  как
менЯ зовут и почему Я покинул Ћвьедо. џ удовлетворил его любопытство.
   - Џослушай, †иль Ѓлас, - сказал он, - ты покинул  родину,  чтобы  найти
хорошее место; так, видно, ты родилсЯ в сорочке, раз попал к нам в руки. џ
уже говорил тебе, что ты будешь жить у нас  среди  всЯческого  изобилиЯ  и
купатьсЯ в золоте и серебре. Љроме того, ты здесь в  полной  безопасности:
это подземелье расположено так, что стражники  ‘вЯщенного  братства  (*13)
могут сколько угодно рыскать по лесу и все же его не найти.  ‚ход  в  него
известен только мне и моим товарищам. ’ы спросишь,  пожалуй,  как  удалось
нам вырыть его незаметно длЯ окрестных жителей. “знай же,  друг  мой,  что
это не наших рук дело, а что существует оно с очень давних  времен.  Џосле
того как мавры стали властителЯми ѓренады, Ђрагонии и почти всей  €спании,
христиане, не желаЯ подпасть под иго неверных, обратились в бегство  (*14)
и укрылись в здешних местах, в Ѓискайе и в Ђстурии,  куда  удалилсЯ  также
храбрый дон Џелако. ќти беглецы, разбившись на мелкие кучки, жили в  горах
и лесах. Ћдни поселились в пещерах,  другие  вырыли  подземельЯ,  к  числу
которых принадлежит и это. Љогда  им  выпало,  наконец,  счастье  прогнать
врагов из €спании, они вернулись в города. ‘ тех пор  эти  убежища  служат
приютом длЯ людей нашего ремесла. Џравда, ‘вЯщенное братство обнаружило  и
уничтожило некоторые из них; все же многие еще  уцелели,  и,  благодарение
небу, Я живу здесь безнаказанно  уже  около  пЯтнадцати  лет.  ЊенЯ  зовут
атаман ђоландо. џ - главарь шайки, а человек, которого ты видел,  один  из
моих всадников.


   <b>ѓ‹Ђ‚Ђ V. Ћ прибытии в подземелье еще нескольких разбойников</b>
   <b>и о приЯтной беседе, которую они вели между собой</b>

   Ќе успел сеньор  ђоландо  довести  до  конца  свою  речь,  как  в  зале
поЯвилось шесть новых физиономий. ’о были податаманье и пЯть  разбойников,
которые вернулись нагруженные добычей. Ћни  внесли  две  плетенки,  битком
набитые сахаром, корицею, перцем,  винными  Ягодами,  миндалем  и  изюмом.
Џодатаманье обратилсЯ к ђоландо и рассказал, что они отобрали эти  корзины
у одного бенавентского бакалейщика, прихватив также и его мула. Џосле того
как он  доложил  начальству  о  своей  экспедиции,  разбойники  отнесли  в
кладовую добычу, отнЯтую у бакалейщика. ‡атем никто уже не помышлЯл  ни  о
чем, кроме весельЯ. ‚ зале накрыли большой стол, а менЯ послали на  кухню,
где сеньора ‹еонарда посвЯтила менЯ в мои обЯзанности.  Џодчинившись  злой
судьбе, уступил Я необходимости и, скрываЯ скорбь, приготовилсЯ  обслужить
сию честную компанию.
   џ начал с того, что украсил поставец серебрЯными чарками и  несколькими
глинЯными сулеЯми  с  тем  добрым  вином,  которое  восхвалЯл  мне  сеньор
ђоландо; затем Я принес два рагу, и как только Я их  подал,  все  всадники
уселись за стол. Ћни принЯлись кушать  с  большим  аппетитом,  а  Я,  стоЯ
позади, следил за тем, чтоб подливать  им  вино.  •отЯ  мне  до  той  поры
никогда не приходилось отправлЯть должность кравчего, однако же Я исполнил
все с таким проворством, что удостоилсЯ похвал. Љапитан вкратце передал им
мою историю, котораЯ очень их позабавила. ‡атем он  отозвалсЯ  обо  мне  в
весьма лестных выражениЯх; но Я уже знал цену похвалам и  мог  выслушивать
их  безнаказанно.  Џосле  этого  все  принЯлись  менЯ  расхваливать;   они
говорили,  что  Я,  по-видимому,  рожден  длЯ  того,  чтоб  быть   у   них
виночерпием, и что Я во сто раз лучше своего предшественника. Ђ  поскольку
после его смерти сеньоре ‹еонарде выпала честь подносить нектар этим богам
преисподней, то они лишили ее сего достославного званиЯ, возложив  таковое
на менЯ. €так, Я, как новый ѓанимед, заступил место сей престарелой ѓебы.
   Ћгромное блюдо с  жарким,  поданное  вскоре  после  рагу,  окончательно
насытило разбойников, и так как они за едой не забывали питьЯ,  то  спустЯ
некоторое времЯ пришли в хорошее настроение и поднЯли превеликий шум.  ‚се
стали говорить разом.  Ћдин  принимаетсЯ  рассказывать  какую-то  историю,
другой передает острое словцо, третий кричит, четвертый поет; никто никого
не слушает. Ќаконец ђоландо, тщетно пытавшийсЯ вставить свое слово,  устал
от неразберихи, в которой сам принимал деЯтельное участие, и заговорил так
повелительно, что заставил умолкнуть все сборище.
   - ѓоспода, - сказал он им властным тоном, - выслушайте мое предложение.
‚место того, чтоб кричать наперебой и оглушать друг  друга,  не  лучше  ли
разговаривать, как рассудительные люди. ‚от что пришло мне в голову. ‘ тех
пор как мы стали товарищами, никто не полюбопытствовал  спросить  другого,
из какой он семьи и какое сцепление обстоЯтельств заставило его взЯтьсЯ за
наше ремесло.  Њне  кажетсЯ,  однако,  что  с  этим  стоит  познакомитьсЯ.
„авайте, забавы ради, поведаем об этом друг другу.
   Џосле шумных  изъЯвлений  радости,  которыми  податаманье  и  остальные
разбойники одобрили предложение своего атамана (точно они могли рассказать
о себе  что-нибудь  хорошее),  ђоландо  первый  начал  свое  повествование
следующим образом:
   - “знайте же, господа, что Я - единственный  сын  богатого  мадридского
горожанина. ‘емьЯ моЯ  отпраздновала  день  моего  рождениЯ  нескончаемыми
увеселениЯми. Ћтец, будучи тогда уже в преклонных летах, не помнил себЯ от
радости при мысли, что у него есть наследник, а мать решила  сама  кормить
менЯ грудью. „ед мой с материнской стороны тогда  еще  был  жив.  ќто  был
добрый старик, который ни во что больше не вмешивалсЯ и  только  перебирал
четки за молитвой или рассказывал о своих военных  подвигах,  так  как  он
изрЯдное времЯ служил в войсках и хвалилсЯ тем, что не раз понюхал пороху.
‘амо собой так вышло, что Я сделалсЯ  кумиром  этих  трех  людей,  которые
непрестанно со мною нЯнчились. ђодители боЯлись, как бы учение не  утомило
менЯ в раннем детстве, и потому Я провел его в самых  ребЯческих  забавах.
"„ети, - говаривал мой родитель, - не  должны  утруждать  себЯ  серьезными
занЯтиЯми, пока ум их окончательно не созрел". ‚ ожидании этой зрелости  Я
не училсЯ ни читать, ни писать; тем не  менее  Я  не  терЯл  времени  зрЯ.
ђодитель мой познакомил менЯ со многими  и  разными  играми.  џ  постиг  в
совершенстве картежное искусство, умел метать кости,  а  дед  обучил  менЯ
романсам о военных походах, в коих принимал участие. Ћн ежедневно  напевал
мне одни и те же Џесенки, и если  после  трех  месЯцев  повторений  Я  мог
пересказать без ошибки десЯть - двенадцать стихов,  родители  приходили  в
восторг от моей памЯти. Ќе в меньшей степени восхищались  они  также  моим
умом, когда Я, пользуЯсь предоставленной мне свободой говорить что угодно,
прерывал их беседу и начинал нести всЯкий  вздор.  "Ђх,  как  он  мил!"  -
восклицал отец, глЯдЯ на менЯ с восхищением. Њать осыпала менЯ ласками,  а
дед плакал от радости. џ совершал  также  в  их  присутствии  безнаказанно
самые непристойные шалости; мне прощалось все - они  менЯ  обожали.  Њежду
тем, мне шел уже двенадцатый год, а у менЯ еще не было учителЯ.  ’огда  ко
мне приставили педагога, но и ему  строго-настрого  было  приказано  учить
менЯ без рукоприкладства; ему разрешалось  только  изредка  грозить,  чтоб
внушить мне немного  страху.  Ќо  это  разрешение  не  имело  благотворных
последствий: Я либо смеЯлсЯ над своим  наставником,  либо  со  слезами  на
глазах бежал жаловатьсЯ матери или деду, и мне удавалось уверить  их,  что
со мной обошлись  очень  жестоко.  ЃеднЯга  тщетно  силилсЯ  отрицать  эти
поклепы; все было ни к чему: его почитали за изверга и мне верили  больше,
чем ему. Ќаконец случилось даже, что Я  сам  себЯ  расцарапал  и  принЯлсЯ
кричать, точно с менЯ живьем кожу сдирали; прибежала мать и тут же выгнала
учителЯ из дому, хотЯ он всЯчески заверЯл ее и призывал небо в  свидетели,
что даже не дотронулсЯ до менЯ.
   Џодобным же образом Я отделалсЯ  от  всех  моих  наставников,  пока  не
попалсЯ такой, который пришелсЯ мне по вкусу. ’о был бакалавр  из  Ђлкалы.
Ѓесподобный учитель длЯ молодого барича! Ћн любил женщин, игру и кабаки: Я
не мог попасть в лучшие руки. ‚начале он  прибег  к  ласковому  обращению,
чтоб заручитьсЯ моим расположением;  это  ему  удалось,  и  он  тем  самым
снискал  любовь  моих  родителей,  которые  всецело  доверили   менЯ   его
руководству. €м не пришлось в этом раскаЯтьсЯ: благодарЯ ему  Я  с  ранних
лет постиг науку жизни. ’аскаЯ менЯ по всем мес