щего сеньора, не желавшего подчинЯтьсЯ ничему  на
свете: не только абсолютной власти, ее министрам и чиновникам, но и  законам
государственным и нравственным. „аже последовательность в  личном  поведении
воспринималась  феодально-аристократической  психологией   как   ограничение
свободы, как  насилие.  Ћпределив  особенность  этой  классовой  психологии,
‹арошфуко понЯл ее как неизбежное свойство каждого  человека,  как  всеобщий
закон.
     Љонечно, в "Њаксимах" отразились событиЯ не только эпохи ”ронды,  но  и
последующих лет. ЏредставлениЯ ‹арошфуко о человеке,  о  "человеке  вообще",
как настаивает сам автор, сложились не сразу и были  результатом  не  только
личного опыта, но и влиЯниЯ философских теорий, господствовавших в то времЯ.
     "Њаксимы" вызвали самые противоречивые отзывы современников. "Ќасколько
надо быть испорченным умом и сердцем, чтобы вообразить все  это",  -  писала
мадам де ‹афайет о книге  своего  друга.  {‘м.:  La  Rochefoucauld.  Oeuvres
completes. "Bibliotheque de la Pleiade", P.,  1964.  p.  712.}  "Ђвтор,  ...
испытавший  радости  и  горести,  сумел  глубоко  проникнуть  в  них...  …го
произведениЯ - это самаЯ прекраснаЯ  и  полезнаЯ  философиЯ  на  свете,  это
квинтэссенциЯ мудрости  старых  и  новых  философов",  -  писал  неизвестный
корреспондент мадам де ‘абле. {Ibid., pp. 718-719.}
     ’е, кто говорил об испорченном уме и сердце, были правы  лишь  отчасти:
горечь афоризмов была, несомненно, выстрадана их автором. Ќо философский  их
смысл заметили немногие современники: те же упреки или похвалы можно было бы
адресовать и ѓассенди, и всей его школе.
     ‘ замечательным психологическим и художественным мастерством  ‹арошфуко
обнажает изнанку человеческих чувств, котораЯ скрыта от глаз  того,  кто  их
переживает.  ‹арошфуко  пользуетсЯ   парадоксом,   чтобы   вскрыть   истину:
"‘воекорыстие говорит на всех Языках и разыгрывает любые роли  -  даже  роль
бескорыстиЯ" (39); "’о, что мы принимаем за добродетель, нередко оказываетсЯ
сочетанием корыстных желаний..." (1). Љто же так жестоко ошибаетсЯ? ’от, кто
наблюдает добродетельные поступки со стороны, или тот, кто сам их совершает?
Њожет быть, добродетель, о которой здесь говоритсЯ, - не только обман, но  и
самообман?
     Ќекоторые  максимы  предполагают  сознательное  лицемерие,  притворство
эгоиста, надевшего маску добродетели. ‹юди научились скрывать  свой  эгоизм,
пишет ‹арошфуко, а добраЯ или дурнаЯ репутациЯ  человека  зависит  от  того,
насколько искусно удаетсЯ ему это сделать: ведь  "поистине  ловок  тот,  кто
умеет скрывать свою ловкость" (245).
     „ействительно ли отношениЯ между людьми таковы, какими они пытаютсЯ  их
представить? „обрые поступки - это  настоЯщаЯ  фикциЯ:  "‹юди  делают  добро
часто лишь длЯ того, чтобы обрести  возможность  безнаказанно  творить  зло"
(121). „ружба - это "такие  отношениЯ,  где  себЯлюбие  надеетсЯ  что-нибудь
выгадать" (83). …сли же "судить о  любви  по  обычным  ее  проЯвлениЯм,  она
больше похожа на вражду, чем на дружбу" (72).
     ‚се приведенные  максимы  можно  понЯть  как  доказательство  лицемериЯ
добродетели, но так же и  как  свидетельство  самообмана.  Ќо  вот  максимы,
которые как  будто  опровергают  теорию  самообмана:  ‹арошфуко  говорит  об
истинной и ложной любви, об  истинной  и  ложной  дружбе.  "€стиннаЯ  любовь
похожа на привидение: все о ней говорЯт, но мало кто ее видел" (76); "Љак ни
редко встречаетсЯ настоЯщаЯ любовь, настоЯщаЯ дружба встречаетсЯ  еще  реже"
(473).
     ЌастоЯщаЯ любовь и дружба здесь понимаютсЯ вне себЯлюбиЯ.  ќти  чувства
по-настоЯщему бескорыстны, хотЯ они и очень редки. ЋбъЯснить эти максимы как
отказ от теории, которую с таким убеждением проповедовал ‹арошфуко, было  бы
трудно. Ћчевидно, он сделал исключениЯ длЯ дружбы и любви потому, что у него
перед глазами были примеры верной, подлинной, бескорыстной  любви,  а  также
потому,  что  в  какие-то  редкие  моменты  он  должен  был   усомнитьсЯ   в
правильности своего механистического пониманиЯ этики. ‚о всЯком случае,  эти
максимы должны навести читателЯ на подобные размышлениЯ.
     —тение "Њаксим" оставлЯло тЯжелое впечатление  и  приводило  к  мрачным
выводам. Ћтделить порок от добродетели не в состоЯнии  не  только  сторонние
наблюдатели, но и сам человек, который не давал  себе  труда  разобратьсЯ  в
собственном  поведении.   Ќичем   не   сдерживаемое   себЯлюбие   стремилось
возобладать над всем с помощью ложно понЯтой чести,  честолюбиЯ,  тщеславиЯ,
путем предательства и вероломства. Ѓлагородные отношениЯ  между  людьми,  их
дружба, любовь, уважение друг к  другу  превратились  в  неприкрытый  обман,
потому  что  каждый  старалсЯ   любой   ценой   добитьсЯ   превосходства   и
удовлетворить свой алчный эгоизм. ‚сЯкий поступок человека вызывает  к  себе
недоверие именно потому, что он  эгоистичен,  а  сам  человек  не  гнушаетсЯ
никакими  средствами,  чтобы  удовлетворить   свои   желаниЯ.   …стественные
инстинкты человека извратились, и он теперь совсем не походит на того, каким
был создан мудрой природой; "...убедительнейшее  доказательство  этому:  чем
разумнее он становитсЯ, тем больше стыдитсЯ в душе сумасбродства, низости  и
порочности своих чувств и наклонностей" (523).
     Њаксимы  ‹арошфуко  ЯвлЯютсЯ  не  только  памЯтником  современной   ему
философии и этики, но и свидетельством создавшей их эпохи и нравов того
     сословиЯ, к которому принадлежал сам автор, так горько разочаровавшийсЯ
и во ”ронде, и в тех, кто ее делал.
     Ќадо было найти виновника зла, которое творитсЯ в  мире.  ‚иновник,  по
мнению ‹арошфуко, был налицо. Џринципы абсолютизма не  могли  восприниматьсЯ
феодальной знатью как разумные и справедливые.  ‘тариннаЯ  форма  правлениЯ,
сословнаЯ монархиЯ, котораЯ покоилась на  феодальной  разобщенности  и  была
дотоле единственно возможной во ”ранции формой государственного  устройства,
воспринималась аристократией и в середине XVLI столетиЯ как естественнаЯ, от
века даннаЯ система  управлениЯ.  ‡нать,  и  ‹арошфуко  в  том  числе,  была
убеждена,  что   прежнЯЯ,   привычнаЯ   и,   конечно,   выгоднаЯ   длЯ   нее
государственнаЯ и общественнаЯ система была порождением естественного  права
и должна удовлетворЯть всех, ибо покоилась на взаимном договоре,  в  котором
долг, обЯзанности и права каждого были  четко  определены  и  неукоснительно
соблюдались. Ќовый способ ЏравлениЯ, принесший ”ранции  новые  законы,  этот
"новый порЯдок", который через полтора столетиЯ  получил  название  "старого
режима", кажетсЯ автору "Њаксим" главной причиной всеобщего бедствиЯ.
     ’олько разумное и справедливое управление  государством  может  создать
всеобщее благополучие и организовать жизнь  по  законам,  которые  могли  бы
удовлетворить всех. ‚ одном из  "Њоральных  размышлений",  над  которыми  он
работал одновременно с "Њаксимами", ‹арошфуко писал: "—еловек ищет житейских
благ и удовольствий за счет своих ближних. ‘ебЯ  он  предпочитает  другим...
Ќам следует хотЯ бы ловко скрывать пристрастие к себе, раз  уж  оно  присуще
нам от рождениЯ... ‚ этом трудном  деле  ум  окажет  нам  немалую  помощь...
Ѓывает порой, что мы приЯтельствуем с людьми, которые ниже нас по  рождению.
или  достоинствам;  в  этом  случае  мы  не  должны  злоупотреблЯть   своими
преимуществами..." ("Ћ приЯтельских отношениЯх"). ‡адача правителЯ - познать
природу индивида, его потребности и возможности  их  удовлетворениЯ,  что  и
позволит руководить человеком. ‚ тех же "ђазмышлениЯх" говоритсЯ о государе:
". . . если стараниЯ свои он посвЯтит тому, что составлЯет  его  долг,  если
будет великодушен, искушен в делах бранных  и  государственных,  справедлив,
милосерден и щедр, полон заботы о подданных, о  славе  и  процветании  своей
державы, то ... это достойно королЯ,  ибо  тут  он  притЯзает  на  подлинное
величие" ("Ћ заблуждениЯх"). Ђбсолютизм  поставил  человека  в  непривычные,
неестественные условиЯ  и  этим  извратил  его  природу.  Ћн  вернул  его  к
изначальной дикости,  существовавшей  до  принЯтиЯ  общественного  договора,
когда разум молчал, а государственного принуждениЯ еще не было.  ‹юди  стали
жертвами неправильного и преступного способа правлениЯ, и ответственность за
нравственное  уродство  современного   человека   несут   те,   кто   правит
государством.
     Љак помочь обществу, оказавшемусЯ  в  столь  бедственном  положении?  ‚
молодости ‹арошфуко считал необходимым боротьсЯ против абсолютизма с оружием
в руках. Ќо этот способ борьбы  оказалсЯ  бесплодным  по  той  причине,  что
болезнью, которой страдала современнаЯ ”ранциЯ,  были  заражены  и  те,  кто
пыталсЯ ее излечить. € он сменил шпагу на перо, пытаЯсь  определить  природу
человека, чтобы построить государственную жизнь в  соответствии  с  законами
природы и направить человеческие страсти на благо государству.
     ќта идеЯ была широко распространена в европейской общественной мысли  и
принЯта  теми,  кто  уповал  на  правительство,  как  на  единственную  силу
политического действиЯ, - будь то Њакиавелли, ђишелье, ѓоббс или  сторонники
просвещенного  абсолютизма.  ‘воими  "Њаксимами"  ‹арошфуко  продолжал   эту
традицию и подготовил политические теории  тех,  кто  искал  спасениЯ  не  в
возвращении  к  феодализму,  а  в  утверждении  новых,  более   справедливых
государственных основ.