в себе самом
вырыл  Яму  такую  широкую,  длинную  и  глубокую,  что  ее  не
заполнишь   ничем.  „ревние  поступали  умно,  устраиваЯ  после
погребениЯ трапезы, изобилующие Яствами и возлиЯниЯми, к  вЯщей
славе  усопших  и  во  здравие  живых. џ не прочь бы воскресить
сейчас этот высокомудрый ритуал, способствующий осушению слез.
     - €ными словами, тебе хочетсЯ есть, - заключил Ѓлазиус.  -
’ы мерзок мне, Џолифем, людоед, ѓаргантюа, ѓолиаф!
     - Ђ  тебе  хочетсЯ пить, - возразил ’иран.-- ’ы жалок мне,
бурдюк, сито, губка, бочонок, насос, воронка!
     - Љак сладостно и пользительно было бы слить за столом оба
эти устремлениЯ! - примирЯющим тоном изрек ‘капен. - ‚он Я вижу
у дороги лесок, весьма пригодный длЯ привала.  Њожно  завернуть
туда   и,  если  в  фургоне  осталось  хоть  немного  провизии,
позавтракать  чем  бог  послал,  укрывшись   от   ветра   этими
природными  ширмами. Љстати, остановка даст лошади отдых, а нам
позволит, догладываЯ объедки, потолковать о будущем труппы,  на
мой взглЯд, далеко не радужном.
     - ’ы  говоришь  дело,  друг ‘капен, - одобрил Џедант, - из
недр мешка, увы, более тощего и плоского, чем кошелек мота,  мы
выгребем   последние   остатки  былого  великолепиЯ:  корки  от
пирогов, кости от окорока, кожицу от колбасы и краюшки хлеба. ‚
укладке найдетсЯ еще два-три штофа  вина,  последних  из  целой
шеренги.  ќтим всем можно если не утолить, так заглушить голод.
ЉакаЯ обида, что почва этого негостеприимного краЯ не похожа на
глину, которой американские дикари набивают себе  брюхо,  когда
охота и рыбнаЯ ловлЯ не кормЯт их!
     Џовозку  отвели  в  сторону  от  дороги и поставили в чащу
кустарника, а  распрЯженнаЯ  лошадь  принЯлась  отыскивать  под
снегом  редкие  стебельки  трав к выщипывать их своими длинными
желтыми зубами. Ќа полЯнке был разостлан ковер. Ђктеры  уселись
по-турецки  вокруг  этой  импровизированной скатерти, и Ѓлазиус
аккуратно, как длЯ пышной трапезы, расставил  на  ней  объедки,
которые наскреб в фургоне.
     - ЉакаЯ прекраснаЯ сервировка! - воскликнул ’иран, любуЯсь
этим зрелищем.  -  ЉнЯжеский  дворецкий не лучше управилсЯ бы с
нею.  •отЯ  ты,  Ѓлазиус,  превосходно  играешь  роли  Џеданта,
истинное твое призвание - служить за столом.
     - џ  и  в  самом деле имел такое намерение, но злаЯ судьба
воспрепЯтствовала мне, - скромно  ответил  Џедант.  -  ‘мотрите
только,  милые  мои  обжоры,  не накидывайтесь слишком жадно на
кушаньЯ. †уйте истово и медленно. ‚прочем, лучше  Я  сам  оделю
вас,  как  это  делаетсЯ  на  плотах после кораблекрушениЯ. ‚от
тебе, ’иран, ветчиннаЯ кость, на которой  еще  болтаетсЯ  кусок
мЯкоти.  ‡убы  у тебЯ крепкие, ты раздробишь ее и, как положено
философу, извлечешь из нее мозг. ‚ам, сударыни, донышко пирога,
помазанное по углам фаршем и проложенное  внутри  основательным
слоем  сала.  ќто  кушанье  тонкое,  вкусное и как нельзЯ более
питательное. ‚ам, барон де ‘игоньЯк, Я  отдаю  кончик  колбасы;
остерегайтесь только проглотить веревку, которой стЯнута кишка,
точно  кошелек  - шнурками. ‚еревку оставьте на ужин - ибо обед
мы  упразднЯем,  почтЯ  его   излишней,   обременительной   длЯ
пищеварениЯ   трапезой.   Њы  трое  -  ‹еандр,  ‘капен  и  Я  -
удовольствуемсЯ вот этим почтенным куском  сыра,  сморщенным  и
обомшелым,  как  пустынник  в  своей  пещере. —то до хлеба, таЯ
пусть  тот,  кто  найдет  его  слишком   черствым,   потрудитсЯ
размочить  его  в  воде,  а  щепки  вытащит  и  обстругает  длЯ
зубочисток. ‚ отношениЯ  вина  каждый  имеет  право  на  чарку,
только  Я,  как виночерпий, прошу вас пить до дна, дабы не было
утечки драгоценной влаги.
     ‘игоньЯк с давних пор был приучен к  более  чем  испанской
воздержанности  в  пище:  у  себЯ  в обители горести он нередко
довольствовалсЯ таким обедом, после которого мышам  нечем  было
поживитьсЯ,  ибо  он  сам, как мышь, подбирал последние крошки.
Ћднако его восхищало  бодрое  расположение  духа  и  комическое
красноречие  Џеданта,  находившего  повод  длЯ  смеха  там, где
другие бы без  удержу  скулили  и  ныли.  Ѓеспокоила  его  лишь
€забелла.  ‘иневатаЯ бледность покрывала ее щеки, а в перерывах
между  глотками  зубы   ее,   наподобие   кастаньет,   выбивали
лихорадочную  дробь,  которую  она  тщетно  пыталась  подавить.
’онкаЯ одежда слабо защищала девушку от стужи, и сидевший рЯдом
‘игоньЯк, несмотрЯ  на  ее  возражениЯ,  накинул  ей  на  плечи
половину  своего  плаща, а потом привлек ее ближе к себе, чтобы
сообщить ей немного живительного  тепла.  €забелла  мало-помалу
согрелась у этого очага любви, и легкий румЯнец проступил на ее
целомудренном личике.
     Џока  актеры  закусывали, неподалеку послышалсЯ непонЯтный
шум, на который они сперва не обратили вниманиЯ, принЯв его  за
свист  ветра в оголенных кустах. Ќо вскоре шум стал Явственнее.
ќто  было  нечто  вроде  шипениЯ,  сиплого  и   пронзительного,
бессмысленного  и  злобного, а главное, совершенно непонЯтного.
†енщины переполошились.
     - Ђ вдруг это змеЯ!  -  воскликнула  ‘ерафина.  -  џ  умру
тогда. ‚сЯкие гады внушают мне омерзение.
     - Џо  такому  холоду  змеи  замирают и, одеревенев, спЯт в
своих норах, - возразил ‹еандр.
     - ‹еандр прав, - подтвердил Џедант, -  скорее  это  леснаЯ
зверушка, которую испугало или потревожило наше присутствие. Ќе
из-за чего портить себе аппетит.
     ‘капен, услышав шипение, насторожил свои лисьи уши, хоть и
красные от холода, но сохранившие тонкий слух, и обратил острый
взглЯд  в  ту сторону, откуда раздавались странные звуки. ’рава
зашуршала, словно примЯтаЯ поступью какого-то животного. ‘капен
знаком попросил  актеров  не  шевелитьсЯ,  и  вскоре  из  чащи,
вытЯнув  шею  и задрав клюв, с тупоумной важностью раскачиваЯсь
на перепончатых лапах,  выступил  великолепный  гусак.  ‡а  ним
доверчиво и простодушно следовали две гусыни, его супруги.
     - ‚от жаркое, которое само проситсЯ на вертел, - прошептал
‘капен,  -  тронутое нашими голодными муками небо весьма кстати
посылает его нам.
     ‘казав это, хитрый пройдоха поднЯлсЯ и отошел в сторону, с
такой ловкостью описав полукруг, что снег ни разу не хрустнул у
него под  ногами.  ‚нимание  гусака  было   привлечено   кучкой
комедиантов,  которых  он созерцал с недоверием и любопытством,
не  в  силах  своими  темными  гусиными  мозгами  объЯснить  их
присутствие   в  этом  пустынном  месте.  ‘капен,  по-видимому,
привычный к  таким  мародерским  наскокам,  воспользовалсЯ  его
сосредоточенностью,  подошел  к  нему  сзади и своим плащом так
метко, быстро и ловко накрыл его, что всЯ сцена  занЯла  меньше
времени, чем потребовалось на ее описание.
     ‡атем  ‘капен  бросилсЯ  на птицу, схватил ее за горло под
плащом, который  грозили  смахнуть  судорожные  взмахи  крыльев
злосчастного   удавленника.  ‚  этой  позе  ‘капен  походил  на
известную античную скульптуру,  именуемую  "Њальчик  с  гусем".
‚скоре  гусь  совсем  перестал отбиватьсЯ. ѓолова его бессильно
упала на сжатый кулак ‘капена. ЉрыльЯ  больше  не  трепыхались.
‹апы,  обутые  в  оранжевые  сафьЯновые  сапожки,  вытЯнулись в
последнем содрогании. Ћн испустил  дух.  ѓусыни  -  его  вдовы,
опасаЯсь  такой  же  участи, издали жалобное гоготание на манер
надгробного плача и удалились обратно в лес.
     - Ѓраво, ‘капен,  трюк  проделан  мастерски,  лучше  всего
того, что ты разыгрываешь на театре, - возгласил ’иран. - ѓусей
куда  труднее  застичь врасплох, чем †еронтов и ’руффальдино, -
они по природе своей весьма бдительны  и  постоЯнно  настороже;
недаром  из  истории  Явствует,  что капитолийские гуси почуЯли
ночью приближение галлов  и  таким  образом  спасли  ђим.  ќтот
отменный гусак тоже спасает нас, правда, на другой, но не менее
чудодейственный лад.
     Џока  старуха  ‹еонарда щипала и потрошила гусЯ, тщательно
обираЯ пух,  Ѓлазиус,  ’иран  и  ‹еандр  разбрелись  по  леску,
набрали  валежника,  отрЯхнули  его от снега и сложили на сухом
месте.  ‘капен  обстругал  ножиком  палку,  которой   надлежало
служить  вертелом. „ве раздвоенные ветки, срезанные выше стыка,
были воткнуты в землю взамен подпор и тагана. €з фургона  взЯли
охапку   соломы   и  высекли  над  нею  огонь,  который  быстро
разгорелсЯ и весело запылал, освещаЯ надетую на вертел птицу  и
оживлЯЯ   благодатным   жаром   расположившихсЯ  вокруг  костра
актеров.
     ‘капен скромно, как и полагаетсЯ герою днЯ, сидел на своем
месте, потупЯ взор, и с постной  миной  размеренно  поворачивал
гусЯ,  который  от  жара углей покрывалсЯ аппетитной золотистой
корочкой и распространЯл сочный аромат, способный повергнуть  в
экстаз  того  путешественника,  что изо всего столичного города
Џарижа превыше всего  восторгалсЯ  обжорным  рЯдом  на  ѓусиной
улице.
     ’иран поднЯлсЯ и размашисто шагал взад и вперед, чтобы, по
собственному его признанию, отвлечь себЯ от соблазна накинутьсЯ
на недожаренного  гусЯ и сожрать его вместе с вертелом. Ѓлазиус
извлек  из  сундука  в   фургоне   большое   оловЯнное   блюдо,
употреблЯемое    на    театральных   пиршествах.   ’оржественно
водруженный на блюдо, гусь  обливалсЯ  под  ножом  благоуханным
кровавым соком.
     „обычу   разделили  на  равные  доли,  и  завтрак  началсЯ
сызнова. Ќа сей раз он совсем не был похож на обманчивый мираж.
ѓолод усыплЯет укоры совести, и потому никого не  смущал  образ
действий  ‘капена.  Џедант,  человек дотошный в кухонных делах,
извинилсЯ, что к гусЯтине не положена обЯзательнаЯ и  наилучшаЯ
к ней приправа - померанцы, нарезанные ломтиками, но ему охотно
простили этот кулинарный недочет.
     - ’еперь, когда мы насытились, - начал ’иран, рукой утираЯ
бороду, - уместно пораскинуть мозгами насчет того, как нам быть
дальше.  “  менЯ  на дне кошелЯ осталось не больше трех-четырех
пистолей, и моЯ казначейскаЯ должность грозит стать  синекурой.
Ќаша   труппа  лишилась  двух  ценных  партнеров  -  ‡ербины  и
Њатамора, да, кстати, не играть же нам спектаклей посреди  полЯ
длЯ  увеселениЯ  ворон, галок и сорок. ‡а места они не уплатЯт,
потому что денег у них нет, исключение,  быть  может,  составЯт
сороки,  которые, как слышно, воруют монеты, украшениЯ, ложки и
кубки.  Ќо  на   такие   сборы   рассчитывать   неблагоразумно.
‚прЯженнаЯ  в  нашу  повозку,  еле  живаЯ  клЯча доставит нас в
Џуатье не раньше, чем через два днЯ, что крайне прискорбно, ибо
за это времЯ мы смело можем околеть  от  голода  или  холода  в
придорожной  канаве.  †ареные  гуси  не  каждый день выходЯт из
кустов.
     - ’ы очень хорошо живописуешь, сколь плохо наше положение,
- заметил Џедант, - но не указываешь способа выйти из него.
     - Ќа мой взглЯд, нам  следует  остановитьсЯ  в  первой  же
деревне,  какаЯ  встретитсЯ на пути, - отвечал ’иран. - Џолевые
работы закончены, настали долгие зимние вечера.  “ж  как-нибудь
нам  отведут  то  ли сарай, то ли хлев. ‘капен будет зазывать у
входа, сулЯ огорошенным ротозеЯм невиданное зрелище, за которое
вдобавок можно платить натурой: курица,  четверть  свиного  или
говЯжьего  окорока, кувшин вина дадут право на первые места. ‡а
вторые можно брать пару  голубей,  дюжину  Яиц,  пучок  овощей,
каравай  хлеба  и тому подобную провизию. ЉрестьЯне скупЯтсЯ на
деньги, но совсем  не  дорожат  съестными  припасами,  которыми
безвозмездно  снабжает  их  щедраЯ  мать-природа. Љармана мы не
наполним, зато наполним желудок, что не  менее  важно,  ибо  от
этого  почтенного органа зависит все благополучие и процветание
тела, как справедливо отмечал Њенений. ‡атем нам  уже  нетрудно
будет  добратьсЯ до Џуатье, где знакомый мой трактирщик доверит
нам в долг.
     - Ќо какую пьесу будем мы играть, если нам  посчастливитсЯ
набрести  на  деревню?  -  спросил  ‘капен.  -  ђепертуар наш в
совершеннейшем расстройстве. ’рагедии и  трагикомедии  были  бы
сущей  тарабарщиной  длЯ этих невежд, не сведущих ни в истории,
ни  в  мифологии,  толком   не   разумеющих   даже   настоЯщего
французского  Языка.  €м бы надо показать веселую буффонаду, не
приправленную  аттической  солью,  а   попросту   соленую,   со
множеством  драк, побоев, пинков, кувырканий, шутовских выходок
на итальЯнский лад. "Ѓахвальство капитана Њатамора" как  нельзЯ
больше  подошло  бы  длЯ  этой  цели.  Ќо Њатамор, к несчастью,
приказал долго жить и впредь лишь червЯм будет произносить свои
тирады.
     Љогда ‘капен кончил, ‘игоньЯк знаком  показал,  что  хочет
говорить.   ‹егкаЯ   краска,   -  последний  прилив  дворЯнской
гордости, прихлынувший от сердца  к  щекам,  -  зарумЯнила  его
лицо,  обычно  бледное  даже  на резком ветру. Ђктеры молчали в
ожидании.
     - •отЯ Я не наделен талантом  беднЯги  Њатамора,  зато  не
уступаю  ему  в  худобе. џ возьму на себЯ его роли и постараюсь
как можно лучше заменить его. џ стал  вашим  товарищем  и  хочу
быть  им  в  полной  мере.  Њне стыдно было бы, разделив с вами
удачу, не прийти вам на помощь в беде. „а и кому на свете какое
дело до ‘игоньЯков? ‡амок  мой,  того  и  глЯди,  обрушитсЯ  на
могилы  моих  предков.  Ќекогда  славное  имЯ мое покрыто пылью
забвениЯ, и герб мой зарос плющом над пустынным порталом.  Ѓыть
может,  настанет  день,  когда три аиста радостно отрЯхнут свои
серебрЯные крыльЯ, и жизнь вместе  со  счастьем  возвратитсЯ  в
унылую  лачугу, где без надежд томилась моЯ юность. Ђ пока что,
раз вы помогли мне выбратьсЯ из этого склепа,  так  примите  же
менЯ открыто в свою среду. Њое имЯ больше не ‘игоньЯк.
     €забелла  дотронулась  рукой до плеча барона, как бы желаЯ
остановить его, но ‘игоньЯк, не обратив вниманиЯ  на  умолЯющий
взглЯд девушки, продолжал:
     - џ  сбрасываю свой баронский титул и прЯчу его в укладку,
как  ненужное  платье.  Џерестаньте  величать   менЯ   бароном.
Џосмотрим,   удастсЯ  ли  несчастью  отыскать  менЯ  под  новым
обличьем. €так, Я наследую Њатамору  и  зовусь  отныне  капитан
”ракасс!
     - „а  здравствует  капитан  ”ракасс!  -  в  знак  согласиЯ
вскричала всЯ труппа. - € да сопутствует ему успех!
     ђешение,  поначалу  озадачившее  актеров,  не  было  столь
внезапным,  как могло показатьсЯ. ‘игоньЯк давно его обдумывал.
Ћн стыдилсЯ быть нахлебником благородных  комедиантов,  которые
так  великодушно  делили  с  ним свои крохи, ни разу не показав
ему, что он им в тЯгость, и он счел более  достойным  дворЯнина
честно  зарабатывать  свою долю на подмостках, нежели дармоедом
получать ее, как милостыню или подачку. Џравда, мысль вернутьсЯ
в замок ‘игоньЯк возникала у него,  но  он  отбрасывал  ее  как
малодушную  и постыдную: не подобает солдату покидать товарищей
в минуты поражениЯ. € даже если бы  он  мог  ретироватьсЯ,  его
удержала  бы  любовь  к  €забелле;  кроме  того, хотЯ он не был
склонен питать иллюзии, ему в  смутной  дали  мерещились  самые
необычайные  приключениЯ,  счастливые  перемены  и  неожиданные
повороты судьбы, на которые пришлось бы навсегда махнуть рукой,
вновь запершись в своем родовом жилище.
     Љогда все было  улажено  таким  образом,  актеры  запрЯгли
лошадь  в  повозку  и тронулись дальше. ‚куснаЯ пища подбодрила
их, и все, исключаЯ „уэнью  и  ‘ерафину,  нелюбительниц  ходить
пешком,   следовали   за   фургоном,  дабы  посильно  облегчить
горемычную клЯчу. €забелла опиралась на руку ‘игоньЯка и  времЯ
от  времени  украдкой  бросала  на  него  умиленный  взглЯд, не
сомневаЯсь, что он лишь из любви к  ней  принЯл  решение  стать
актером, столь противное дворЯнской гордости. Ћна понимала, что
оно  достойно  укоризны,  но у нее не хватало мужества порицать
такое  доказательство  преданности,  которому  она   непременно
воспротивилась  бы,  если бы могла его предвидеть, ибо она была
из тех женщин, что забывают о  себе  и  пекутсЯ  лишь  о  благе
любимого.  ‘пустЯ некоторое времЯ она, утомившись ходьбой, села
в фургон и забилась под одеЯло рЯдом с „уэньей.
     Џо обе  стороны  дороги  расстилалась  нескончаемаЯ  белаЯ
безлюднаЯ равнина: ни намека на городок или деревушку.
     - Ќаше  представление  грозит сорватьсЯ, - заметил Џедант,
окинув взглЯдом местность, - не заметно, чтобы зрители  спешили
к  нам  гурьбой,  и  сбор  в  виде  ветчины, кур и пучков лука,
которым ’иран разжег наш  аппетит,  представлЯетсЯ  мне  крайне
сомнительным.  џ не вижу ни одной дымЯщейсЯ трубы, и, насколько
хватает глаз, ни единаЯ колокольнЯ не кажет своего флюгерка.
     - Ќаберись терпениЯ, Ѓлазиус, - успокоил ’иран,  -  частые
селениЯ  заражают  воздух,  и  потому полезно располагать их на
большом расстоЯнии друг от друга.
     - ’огда обитателЯм здешних краев нечего боЯтьсЯ  повальных
болезней,   чумы,   кровавого   поноса,   холеры,  быстротечной
злокачественной  лихорадки,   которые,   по   словам   медиков,
случаютсЯ  от  большого скоплениЯ людей в одном месте. …сли так
будет продолжатьсЯ, боюсь, что  первый  дебют  нашего  капитана
”ракасса состоитсЯ не скоро.
     ’ем  временем  день  быстро  клонилсЯ  к  вечеру, и сквозь
густую пелену свинцовых туч  еле  виднелсЯ  слабый  красноватый
свет,  указывающий  то место, где садилось солнце, соскучившись
освещать столь мрачный и угрюмый ландшафт, испещренный  черными
точками - воронами.
     Ћт   ледЯного   ветра   снег  покрылсЯ  блестЯщей  коркой.
ЌесчастнаЯ стараЯ клЯча продвигалась с неимоверным  трудом;  на
каждом  спуске  копыта  ее  скользили, и как ни выпрЯмлЯла она,
точно кольЯ, свои облысевшие колена, как ни  оседала  на  тощий
круп,  тЯжесть  повозки  подталкивала  ее,  хотЯ  ‘капен  и шел
впереди, держа лошадь под  уздцы.  ЌесмотрЯ  на  стужу,  по  ее
хлипким  конечностЯм  и костлЯвым бокам струилсЯ пот, от трениЯ
сбруЯ превращалась в белую пену.  ‹егкие  ее  раздувались,  как
кузнечные  мехи.  ‘иневатые  глаза  расширЯлись  в  мистическом
ужасе, словно  от  страшных  видений;  а  иногда  она  пыталась
свернуть  в сторону, как будто незримаЯ преграда вставала перед
нею. Ћна шаталась, как пьЯнаЯ, ударЯЯсь  своим  остовом  то  об
одну,  то  о  другую  оглоблю, а голову то вздергивала, обнажаЯ
десна, то опускала к земле,  словно  стараЯсь  глотнуть  снегу.
џсно  было,  что  пробил  ее час, но она умирала на ходу, как и
подобает честной рабочей лошади. Ќаконец она свалилась, сделала
слабую попытку отбрыкнутьсЯ от смерти, повернулась на бок и  уж
больше не встала.
     €спуганные   внезапным   толчком,   от  которого  едва  не
опрокинулсЯ фургон,  женщины  поднЯли  отчаЯнный  крик.  Ђктеры
поспешили  им  на  помощь  и  тотчас  вызволили  их. ‹еонарда и
‘ерафина  ничуть  не  пострадали,  но  €забелла  от  испуга   и
сотрЯсениЯ  лишилась чувств, и ‘игоньЯк на руках вынес лежавшую
в обмороке девушку, меж тем как ‘капен, наклонЯсь, ощупывал уши
лошади, котораЯ была распластана на земле, точно картоннаЯ.
     - ‘дохла, окончательно сдохла, - сказал ‘капен, поднимаЯсь
с унылым видом, - уши холодные, и шейнаЯ жила перестала битьсЯ.
     - ‡начит,  нам  самим  придетсЯ  впрЯчьсЯ  в  фургон,  как
вьючным животным или как рыбакам, что бечевой тЯнут баркас! —то
за  проклЯтаЯ  мысль  взбрела  мне  в  голову  стать актером! -
возопил ‹еандр.
     - Ќашел  когда  стонать  и  хныкать!  -   заревел   ’иран,
раздраженный  этим  несвоевременным  нытьем.  -  Ќадо набратьсЯ
мужества, показать, что нам не страшны превратности  судьбы,  и
рассудить, как быть дальше. Ќо прежде всего посмотрим, не очень
ли  плоха  беднЯжка  €забелла;  нет,  она уже открывает глаза и
стараньЯми ‘игоньЯка и тетушки ‹еонарды приходит в себЯ.  €так,
труппа   должна  разбитьсЯ  на  две  части.  Ћдна  останетсЯ  с
женщинами подле фургона, другаЯ  отправитсЯ  в  разные  стороны
искать  помощи. Њы не россиЯне, привычные к скифским морозам, и
не способны зимовать здесь до утра, задом в снегу. Њеховых  шуб
у  нас  нет,  и  к рассвету мы застынем от холода и побелеем от
инеЯ, как обсахаренные фрукты. Љапитан ”ракасс,  ‹еандр  и  ты,
‘капен,  -  вы  легки  на подъем и быстроноги, как Ђхилл Џелид.
Ѓегите во всю прыть, словно тощие коты, и возвращайтесь  к  нам
скорее  с  подмогой.  Ђ  мы  - Ѓлазиус и Я - будем стеречь наше
имущество.
     ’рое перечисленных мужчин уже совсем собрались в путь,  не
надеЯсь,  однако,  на успех своего предприЯтиЯ, ибо кругом было
черно, как в печной трубе,  и  только  отблеск  снега  позволЯл
нащупывать   дорогу;   но  мрак,  стираЯ  очертаниЯ  предметов,
особенно Ярко выделЯет огни, - и вот довольно далеко от  дороги
у склона холма блеснула краснаЯ точечка.
     - ‚от он, светоч спасениЯ, - воскликнул Џедант, - вот она,
земнаЯ  звезда,  столь  же отраднаЯ длЯ заплутавших странников,
как ЏолЯрнаЯ звезда  длЯ  мореходов  in  periculo  maris1!  ќта
благодатнаЯ  звездочка  не  что  иное,  как  свеча  или  лампа,
поставленнаЯ на окно;  за  ней  подразумеваетсЯ  уютнаЯ  теплаЯ
комната,   ЯвлЯющаЯсЯ   частью   дома,   где   обитают   скорее
добромыслЯщие человеческие существа, нежели разнузданные дикари
лестригоны. Ѓез сомнениЯ, в очаге Ярким пламенем горит огонь, а
на нем в котелке кипит  наваристаЯ  похлебка...  Ћ,  сладостные
грезы,  от которых Я мысленно облизываюсь, поливаЯ воображаемый
ужин двумЯ-тремЯ бутылками доброго вина, вынутыми из погреба  и
по старости окутанными паутиной.
     - ’ы  бредишь,  друг  Ѓлазиус,  -  заметил  ’иран. - Њороз
застудил тебе под лысым черепом мозги, и перед глазами  у  тебЯ
мелькают  миражи.  Ћдно только верно в твоей болтовые - за этим
огоньком скрываетсЯ жилье, что  коренным  образом  менЯет  нашу
стратегию.  Њы  все  вместе  направимсЯ  к  этому спасительному
маЯку. ‚рЯд ли нынче ночью сюда, на пустынную дорогу,  завернут
воры,  дабы  похитить  наш  лес,  городскую площадь и гостиную.
Љаждый заберет с собой свои пожитки, благо тЯжесть их невелика.
‡автра мы воротимсЯ за фургоном. Ђ пока что Я продрог  насквозь
и перестал чувствовать кончик носа.
     €так,  шествие  тронулось:  €забелла шла, опираЯсь на руку
‘игоньЯка, ‹еандр поддерживал ‘ерафину,  ‘капен  тащил  „уэнью,
Ѓлазиус  и ’иран шагали впереди. Ћни направились полем прЯмо на
огонек, местами натыкаЯсь  на  кусты  или  овражки,  по  колено
утопаЯ  в  снегу.  Ќаконец,  провалившись  не раз и не два, они
достигли обширного  строениЯ,  обнесенного  длинным  забором  с
высокими  воротами,  похожего  на  ферму,  насколько можно было
судить в темноте. џркий квадрат еще не закрытого ставней окошка
выделЯлсЯ на черной стене.
     ЏочуЯв   приближение   посторонних,   сторожевые    собаки
заволновались  и подали голос. ‚ ночной тишине Явственно слышно
было, как они бегают, скачут и беснуютсЯ за оградой. Љ их возне
присоединились людские шаги и голоса. ‘коро всЯ ферма  была  на
ногах.
     - Џодождите  в  сторонке,  -  распорЯдилсЯ  Џедант.  - ќти
мирные поселЯне испугаютсЯ, что нас слишком много  и  мы,  чего
доброго,  шайка разбойников, котораЯ вознамерилась завладеть их
сельскими пенатами.  ‹учше  мне,  как  старику,  безобидному  и
добродушному  с  виду,  одному постучатьсЯ у двери и вступить в
переговоры. џ ни на кого не нагоню страха.
     ђешено было последовать  столь  мудрому  совету.  ‘огнутым
указательным   пальцем   Ѓлазиус   стукнул   в  дверь,  котораЯ
приотворилась, а затем раскрылась настежь. € тут  актеры,  стоЯ
поодаль,  по  щиколотку  в  снегу, увидели неожиданное и весьма
удивительное зрелище. Џедант и хозЯин фермы, поднесший лампу  к
лицу докучного пришельца, после нескольких слов, которых актеры
не   расслышали,  принЯлись  жестикулировать  самым  оживленным
образом, перемежаЯ возгласы бурными объЯтиЯми и поцелуЯми,  как
это принЯто на театре при встречах друзей.
     Ћбодренные   таким  приемом,  необъЯснимым,  но,  судЯ  по
пылкости пантомимы, вполне  благоприЯтным  и  радушным,  актеры
робко   приблизились,   принЯв   смиренный   и  жалостный  вид,
приличествующий путникам в беде, просЯщим пристанища.
     - ќй! ѓде вы там  все?  -  весело  крикнул  Џедант.  -  Ќе
бойтесь  ничего;  мы  попали  к  собрату  по  ремеслу,  любимцу
”еспида,  баловню  ’алии,  музы  комедии,   одним   словом,   к
знаменитому  Ѓелломбру, имевшему некогда шумный успех при дворе
и в столице, не говорЯ уже о провинции. ‚сем вам  известно  его
достославное  имЯ.  Ѓлагословите  же случай, который привел нас
прЯмо к той тихой пристани, где светоч сцены  философски  почил
на лаврах.
     - Џожалуйте   сюда,  милостивые  государыни  и  милостивые
государи, - пригласил Ѓелломбр, выйдЯ  навстречу  к  актерам  с
учтивостью,  исполненной изЯщества и свидетельствовавшей о том,
что под крестьЯнским  обличием  он  сохранил  манеры  светского
человека.   -  •олодный  ночной  ветер  может  повредить  вашим
бесценным голосам, и, как ни скромно  мое  жилище,  в  нем  вам
будет удобнее, чем под открытым небом.
     ‘амо собой разумеетсЯ, спутники Ѓлазиуса не заставили себЯ
долго  просить  и  поспешили  войти в двери фермы, обрадованные
приключением, в котором, впрочем, не было ничего  необычайного,
кроме   того,   что  оно  подоспело  кстати.  Ѓлазиус  когда-то
подвЯзалсЯ в той же труппе, что и Ѓелломбр, и  так  как  разные
амплуа  исключали  всЯкое  соперничество между ними, они питали
взаимное уважение  и  даже  очень  подружились  в  силу  общего
пристрастиЯ  к  возлиЯниЯм.  Ѓурно  проведеннаЯ  юность привела
Ѓелломбра на подмостки, но, унаследовав после смерти отца ферму
с угодьЯми, он покинул театр.  „лЯ  ролей,  которые  он  играл,
требовалась  молодость, и он не прочь был уйти со сцены, прежде
чем отставка будет ему подписана морщинами на лбу. …го  считали
давно умершим, и старые театралы обескураживали молодых актеров
сравнениЯми с ним.
     ЏросторнаЯ  комната,  куда вошли актеры, как в большинстве
ферм, служила одновременно спальней  и  кухней.  Ћдну  из  стен
занимал очаг с высоким колпаком, украшенным по краю выгоревшими
зелеными  шелковыми  фестонами.  Џолукруглый кирпичный выступ в
коричневатой  глЯнцевитой  стене   указывал   место   дымохода,
прикрытого  сейчас  железной  заслонкой.  Ќа гигантской кованой
решетке   с   полукруглыми   выемками   длЯ   кастрюль   весело
потрескивали  пЯть-шесть  поленьев,  или, вернее, целых бревен.
ќтот щедрый огонь такими отблесками озарЯл  комнату,  что  свет
лампы  был  бесполезен;  блики  пламени  выхватывали  из  мрака
кровать  готической  формы,   мирно   дремавшую   за   пологом,
сверкающими  струйками скользили по закопченным балкам потолка,
а пробегаЯ до  полу,  протЯгивали  причудливые  тени  от  ножек
занимавшего  середину  комнаты стола, а то еще зажигали искрами
круглые бока кувшинов и  кастрюль,  стоЯвших  на  поставце  или
висевших на крюках по стенам.
     „ве-три книжки, брошенных на столике резного дерева в углу
у окна,   показывали,   что  хозЯин  не  совсем  превратилсЯ  в
землепашца и, памЯтуЯ о прежней своей профессии, коротал  досуг
длинных зимних вечеров за чтением.
     ‘огретые  теплом  и  ласковым  приемом,  актеры  пришли  в
блаженное состоЯние. †ивые краски вернулись на бледные  лица  и
потрескавшиесЯ  от  холода  губы. ђадость засветилась в тусклых
глазах, Ќадежда поднЯла понурые  головы.  •ромому  коварному  и
злорадному  божку, который зоветсЯ Ќапастью, прискучило наконец
преследовать бродЯчую труппу; умилостивленный смертью Њатамора,
он соблаговолил помиритьсЯ на этой тощей добыче.
     Ѓелломбр позвал слуг, которые уставили скатерть  тарелками
и  пузатыми  кувшинами, к великой радости Ѓлазиуса, от рождениЯ
одержимого жаждой, не отпускавшей его даже ночью.
     - ’еперь ты видишь, - сказал он ’ирану,  -  насколько  мои
предположениЯ    насчет   красного   огонька   были   логически
обоснованы. ќто не были ни миражи, ни фантазии. ‘мотри - сочный
пар столбом валит из похлебки, на которую не пожалели  капусты,
брюквы  и  других  овощей.  “венчанное  розовой пеной, в кубках
играет молодое прозрачное  красное  вино.  —ем  сильнее  трещит
мороз  за окном, тем жарче пылает огонь. € к тому же хозЯин наш
- великий, знаменитый, прославленный  Ѓелломбр,  краса  и  цвет
всех  комедиантов,  бывших,  настоЯщих  и  будущих,  не в ущерб
чьему-либо дарованию будь сказано.
     - Ќам нечего было бы желать, если  бы  бедный  Њатамор  не
покинул нас, - вздохнула €забелла.
     - Ђ  что же стрЯслось с ним? - осведомилсЯ Ѓелломбр, много
слыхавший о Њатаморе.
     ’иран рассказал ему печальную историю замерзшего капитана.
     - …сли бы не счастливаЯ встреча с добрым старым товарищем,
нам сегоднЯ ночью грозило бы то же самое, - сказал  Ѓлазиус.  -
Њы  закоченели  бы,  как морЯки в кромешной киммерийской тьме и
стуже.
     - —то было бы  весьма  прискорбно,  -  галантно  подхватил
Ѓелломбр,   выразительно   подмигнув  €забелле  и  ‘ерафине,  -
впрочем,  юные  богини,  бывшие  с  вами,  огнем  своих   очей,
несомненно,  растопили  бы снег и освободили природу от ледЯных
оков.
     - ‚ы приписываете слишком большую власть нашим взглЯдам, -
возразила ‘ерафина. - ‚ этом зловещем  студеном  мраке  они  не
могли  бы  даже  воспламенить  сердце. ‘лезы холода погасили бы
огонь любви.
     ‡а ужином Ѓлазиус рассказал Ѓелломбру, в  каком  положении
оказалась труппа. ‘тарый актер не был этим удивлен.
     - ”ортуна  театральнаЯ  - дама еще более капризнаЯ, нежели
”ортуна житейскаЯ, - заЯвил  он.  -  …е  колесо  вращаетсЯ  так
быстро,  что  удержатьсЯ  на нем она может всего лишь несколько
мгновений,  но,  упав  с  него,  легко  и  ловко   вновь   туда
вспрыгивает   и  восстанавливает  равновесие.  ‡автра  Я  пошлю
рабочих лошадей за вашим фургоном, и мы устроим театр в  овине.
Ќеподалеку   от   фермы  расположено  порЯдочное  селение,  где
наберетсЯ   немало   зрителей.    …сли    представление    даст
недостаточный  сбор,  на  дне  моего  старого кожаного кошелька
залежалось   несколько   пистолей,   более   полновесных,   чем
театральные  жетоны, и, клЯнусь Ђполлоном, Я не оставлю старого
приЯтелЯ Ѓлазиуса и его друзей в беде!
     - џ  вижу,  ты  все  тот  же  великодушный   Ѓелломбр!   -
воскликнул Џедант. - „уша твоЯ не огрубела от земледельческих и
буколических занЯтий.
     - „а,  возделываЯ  полЯ,  Я не оставлЯю в праздности и ум;
сидЯ у камина и положив ноги на решетку, перечитываю  Я  старых
поэтов,  перелистываю творениЯ нынешних острословов, какие могу
раздобыть  в  своем  захолустье.  „лЯ   времЯпрепровождениЯ   Я
разучиваю роли моего амплуа и вижу, что в те времена, когда мне
рукоплескали  за  звучный  голос, горделивую осанку да стройные
ноги, Я был всего лишь пустоголовым фатом. Ќичего  Я  тогда  не
смыслил  в нашем искусстве и бездумно шел напролом, как ворона,
что долбит орехи. ѓлупость публики обеспечивала мне успех.
     - Ћдин только великий Ѓелломбр может так говорить о  себе,
- почтительно заметил ’иран.
     - €скусство  долговечно,  а  жизнь  коротка,  -  продолжал
отставной актер, - особенно длЯ комедианта, которому материалом
длЯ образа служит  он  сам.  ’олько  было  развернулсЯ  у  менЯ
талант,  как  вместе  с  ним отросло и брюшко, неприемлемое длЯ
роковых  красавцев  и  трагических  любовников.   џ   не   стал
дожидатьсЯ,  чтобы  двое  театральных служителей поднимали менЯ
под руки, когда по ходу действиЯ мне  полагалось  бросатьсЯ  на
колени  перед  дамой  моего  сердца  и  изъЯснЯть  свои  пылкие
чувства,  хрипЯ  от  одышки  и  закатываЯ   слезЯщиесЯ   глаза.
‚оспользовавшись  подвернувшимсЯ кстати наследством, Я удалилсЯ
во всем блеске своей славы, не желаЯ  подражать  тем  упрЯмцам,
которых   приходитсЯ   гнать   с  подмостков  огрызками  Яблок,
апельсинными корками и тухлыми Яйцами.
     - ’ы поступил разумно, Ѓелломбр, - одобрил Ѓлазиус, - хотЯ
и поспешил с отставкой, лет десЯть ты мог  бы  еще  пробыть  на
театре.
     ‚  самом  деле,  несмотрЯ  на  деревенский загар, Ѓелломбр
сохранил величавую наружность; его  глаза,  привыкшие  выражать
страсть, оживились и заблестели в пылу беседы. ирокие, красиво
очерченные  ноздри трепетали. ѓубы, приоткрываЯсь, обнажали рЯд
зубов,  которым  позавидовала  бы  любаЯ   кокетка;   горделиво
закруглЯлсЯ отмеченный Ямочкой подбородок; густаЯ шевелюра, где
поблескивали   отдельные   серебрЯные  нити,  пышными  кольцами
ниспадала до самых плеч. ‘ловом, это был  по-прежнему  красивый
мужчина.
     Ѓлазиус  и  ’иран  продолжали  пить  в обществе Ѓелломбра.
Ђктрисы удалились в другую комнату, где слуги растопили  камин.
‘игоньЯк, ‹еандр и ‘капен устроились в хлеву на охапках свежего
сена, защищенные от холода дыханием животных и шерстью попон.
     Џока  одни  пьют,  а другие спЯт, возвратимсЯ к покинутому
фургону и посмотрим, что там происходит.
     ‹ошадь  по-прежнему   лежала   между   оглоблЯми.   ’олько
окоченевшие   ноги  вытЯнулись,  как  палки,  а  голова  совсем
распласталась на земле, прикрытаЯ космами гривы,  слипшейсЯ  от
пота  и  на холодном ночном ветру застывшей сосульками. ‚падины
над остекленевшими глазами все  углублЯлись,  костлЯвые  скулы,
казалось, рассечены анатомом.
     Ќачинало   светать.  ‘винцово-белый  диск  зимнего  солнца
выступал наполовину между длинными полосами облаков и  проливал
бледный  свет  на мрачную равнину, где траурно-черными штрихами
вырисовывались  остовы  деревьев.  Џо  снежной  пелене  прыгали
вороны  и,  руководимые  обонЯнием,  осторожно,  в страхе перед
неизвестной  угрозой,  ловушкой  или  подвохом,  подбирались  к
мертвой  лошади;  их  смущала  темнаЯ  громада  фургона,  и они
карканьем высказывали опасение, не притаилсЯ ли в  этой  махине
охотник, ведь ворониной не испортить похлебки. Ћни приближались
вприпрыжку, распаленные желанием, и тут же боЯзливо отскакивали
назад, как бы исполнЯЯ фигуры своеобразной паваны. Ќаконец один
из  них, расхрабрившись, отделилсЯ от стаи, раз-другой взмахнул
тЯжелыми крыльЯми, взлетел и опустилсЯ на лошадиную голову.  Ћн
уже нацелилсЯ выклевать глаза падали, но вдруг замер, взъерошил
перьЯ и насторожилсЯ.
     ‚далеке  на  дороге  под тЯжелыми шагами заскрипел снег, и
это поскрипывание,  недоступное  человеческому  уху,  Явственно
улавливал  изощренный  вороний  слух.  Ћпасность  все  еще была
далеко, и черный  ворон  не  покинул  своего  места,  но  и  не
перестал прислушиватьсЯ. аги приближались, и вскоре в утреннем
тумане  возникли  расплывчатые  очертаниЯ  человека  с какой-то
ношей. ‚орон счел  за  благо  удалитьсЯ  и  взлетел,  протЯжным
карканьем предупреждаЯ собратий об опасности.
     ‚сЯ  стаЯ, громко и хрипло каркаЯ, разлетелась по соседним
деревьЯм. —еловек  дошел  до  фургона,  увидел  посреди  дороги
повозку  без  хозЯина,  запрЯженную  лошадью,  у которой, как у
ђоландовой кобылы, имелсЯ один капитальный  изъЯн  -  она  была
мертва,  -  остановилсЯ  в  недоумении  и  бросил  по  сторонам
торопливый подозрительный взглЯд.
     —тобы лучше осмотретьсЯ, он опустил свою ношу наземь. Ќоша
не упала, а шагнула самостоЯтельно, ибо она оказалась  девочкой
лет  двенадцати,  закутанной  с  головы  до пЯт в длинный плащ,
отчего, согнувшись в комок на руках своего спутника, она  могла
сойти   за  рундучок  или  дорожную  котомку.  €з-под  лоскута,
покрывавшего  ее  голову,  лихорадочным  мрачным  огнем  горели
черные  глаза,  точь-в-точь  такие, как у —икиты. Ќитка жемчуга
светлыми точками выделЯлась на смуглой шее,  и  в  разрез  этой
потуге  на  роскошь  голые ноги ей прикрывало скрученное жгутом
трЯпье.
     ќто и в самом деле была  —икита  собственной  персоной,  а
спутник  ее был не кто иной, как Ђгостен, разбойник с чучелами:
устав  заниматьсЯ  своим  благородным  ремеслом  на   пустынных
дорогах,  он  направлЯлсЯ в Џариж, где все таланты находЯт себе
применение, - ночью шел, а  днем  скрывалсЯ,  по  примеру  всех
хищных тварей, промышлЯющих насилием и убийством.
     „евочка  так  озЯбла и устала, что при всем своем мужестве
не могла идти дальше, и Ђгостен, в поисках пристанища,  нес  ее
на  руках,  как  ѓомер  или  ‚елизарий  своих провожатых, с той
существенной  разницей,  что  он  отнюдь  не  был  слепцом,  а,
наоборот,  обладал зрением рыси, могущей, как утверждает Џлиний
‘тарший, видеть предметы сквозь стены.
     - —то бы это значило? -  обратилсЯ  Ђгостен  к  —иките.  -
Ћбычно  мы останавливаем повозки, а тут повозка остановила нас;
как бы она не оказалась полна  седоков,  которые  закричат  нам
"кошелек или жизнь".
     - ’ам  нет  никого,  -  ответила  —икита,  котораЯ  успела
просунуть голову под парусину.
     - ’ак, может, есть что-нибудь? - предложил бандит. -  Ќадо
произвести осмотр.
     Џошарив  в складках поЯса, он достал кремень и трут, высек
огонь и зажег потайной .фонарь, который был ему  необходим  длЯ
ночных  изысканий, тем более что лучи рассвета еще не проникали
в глубь повозки. —икита, в чаЯнии наживы  забыв  об  усталости,
шмыгнула в фургон и направила свет фонарЯ на загромождавшие его
тюки,   но,   кроме  старых  раскрашенных  холстов,  картонного
реквизита да грошовых трЯпок, ничего не обнаружила.
     - €щи получше, —икита, деточка, - поощрЯл ее  стоЯвший  на
страже  бандит,  - ройсЯ во всех карманах и в торбах, что висЯт
по боковым стенкам.
     - Ќичего тут нет, ровно ничего, что стоило бы взЯть.  Ђга!
‚от кошель, в котором что-то звЯкает!
     - „авай его скорей, - поторопил Ђгостен, - и поднеси ближе
фонарь,  чтобы  Я  мог  разглЯдеть  находку.  ЉлЯнусь  рогами и
хвостом дьЯвола, не везет нам, да и  только!  џ-то  думал,  тут
настоЯщие деньги, а это просто кружочки из меди и позолоченного
свинца. Ќу хоть какую-нибудь пользу извлечем из этого фургона -
отдохнем немного, укрывшись от холодного ветра под его навесом.
’вои  бедные  окровавленные  ножки  больше не держат тебЯ, - уж
очень тЯжела дорога и  долог  путь.  ’ы  укроешьсЯ  холстами  и
поспишь  часок-другой.  Ђ  Я тем временем тебЯ посторожу, чтобы
никакаЯ тревога не застигла нас врасплох.
     —икита забилась в глубь фургона, натЯнула на  себЯ  старые
декорации,  чтобы  мало-мальски  согретьсЯ,  и  вскоре  уснула.
Ђгостен уселсЯ на передке, положил раскрытую наваху так,  чтобы
она  была  у  него под рукой, и оглЯдел окрестности пристальным
взглЯдом разбойника, от которого не укроетсЯ никакаЯ опасность.
     ѓлубочайшаЯ  тишина  царила  над  безлюдной  равниной.  Ќа
склонах  далеких холмов пЯтнами выступали груды снега, блестЯ в
тусклых лучах рассвета,  точно  белые  призраки  или  мраморные
памЯтники на кладбище. Ќо все это было неподвижно и не вызывало
беспокойства.  ЌесмотрЯ  на  силу  воли  и  железное  сложение,
Ђгостен почувствовал, что его одолевает сон. “же несколько  раз
веки  его  слипались,  и  он  неимоверным  усилием разжимал их;
предметы стали расплыватьсЯ  перед  ним,  мысли  путались,  как
вдруг,  сквозь  сумбур  первых  сновидений,  он  ощутил на лице
чье-то теплое и влажное дыхание. Ћн  проснулсЯ,  и  глаза  его,
раскрывшись, встретились с двумЯ светЯщимисЯ зрачками.
     - ‚олки  не  пожирают  друг  друга,  голубчик, - проворчал
разбойник, - тебе не по зубам загрызть менЯ.
     € движением быстрее молнии он левой рукой  сжал  зверЯ  за
горло,  а  правой  схватил  наваху  и  по рукоЯтку вонзил ему в
сердце.
     Ћднако, несмотрЯ на победу, Ђгостен счел место  ненадежным
длЯ ночлега и разбудил —икиту, котораЯ ничуть не испугалась при
виде простертого на дороге мертвого волка.
     - ‹учше   уйти  отсюда,  -  решил  бандит,  -  эта  падаль
привлекает волков, они  ведь  сатанеют  от  голода,  когда  все
занесено  снегом  и  им  негде  найти пищу. Љонечно, Я и других
убью, как убил этого, но они могут набежать целой стаей, а если
Я усну, мне неприЯтно будет проснутьсЯ в брюхе этакого хищника.
ђасправЯсь со мной, тебЯ они проглотЯт вмиг при твоих цыплЯчьих
косточках. Ќу-ка, давай  поживей  убиратьсЯ  отсюда,  пока  они
занЯты этой дохлЯтиной. ’ы теперь можешь идти?
     - Њогу,   -   ответила  —икита;  она  не  была  изнеженным
ребенком, выросшим в ватке, - Я немного поспала и подкрепилась.
’ебе, беднЯжка Ђгостен, не придетсЯ тащить менЯ, как  неудобную
поклажу.  Ђ  если  ноги опЯть откажутсЯ мне служить, - добавила
она с Яростной решимостью, - перережь мне горло  твоим  большим
ножом и брось менЯ в канаву, Я тебе спасибо скажу.
     Ђтаман  птичьих  пугал  и  его  маленькаЯ спутница быстрым
шагом пустились прочь и скоро исчезли в темноте. Ћбодренные  их
уходом,  вороны  спустились с окрестных деревьев, накинулись на
дохлую  клЯчу  и  принЯлись   угощатьсЯ   стервЯтиной.   ‚скоре
подоспело несколько волков, торопЯсь попировать на даровщинку и
нимало не смущаЯсь тем, как негодующе машут крыльЯми, каркают и
работают  клювами  их  черные сотрапезники. ‡а несколько часов,
ревностными стараниЯми четвероногих и пернатых,  объеденнаЯ  до
костей  лошадь  предстала  в  свете утра в виде скелета, как бы
препарированного ветеринарами-анатомами. “целели только  копыта
и хвост.
     ’иран вместе со слугой Ѓелломбра ЯвилсЯ за фургоном, когда
уже совсем  рассвело. Ћн наткнулсЯ на обглоданный труп волка, а
между оглоблЯми под сбруей, которой не  тронули  ни  клыки,  ни
клювы,  увидел костЯк несчастного одра. Џо земле были рассыпаны
фальшивые монеты из кошелЯ, а на снегу Явственно  запечатлелись
следы  больших  и  маленьких  ног,  ведшие  к  фургону, а затем
удалЯвшиесЯ от него.
     - Џо-видимому,  колесницу  ”еспида  посетило  в  эту  ночь
немало  самых  разнородных  гостей,  -  заметил  ’иран.  - Ѓудь
благословен  тот  случай,  что  принудил  нас   прервать   нашу
актерскую  одиссею!  џ  не  устану  славословить тебЯ! Џо твоей
милости мы спаслись и от двуногих и от четвероногих хищников, а
последние, пожалуй, еще опаснее  первых.  Ћни  полакомились  бы
нежным  мЯсом наших молоденьких курочек, €забеллы и ‘ерафины, а
заодно не побрезговали бы и нашей