ик ни разу даже  не  предпринЯл  попытки  покинуть  свое
кресло, и только когда пробил час  ночи,  он,  похоже,  понЯл,  что,  следуЯ
правилам приличиЯ, ему давно пора откланЯтьсЯ.
     Љак только он ушел, миссис Ђткинсон сказала миссис Ѓут:
     - …сли  не  ошибаюсь,  сударынЯ,  вы  говорили  мне  нынче  утром,  что
полковник женат.
     ЂмелиЯ подтвердила ее слова.
     - €, помнитсЯ, вы еще сказали, сударынЯ, - продолжала миссис  Ђткинсон,
- что вы знакомы с его женой.
     ЂмелиЯ ответила, что познакомилась с миссис „жеймс за границей  и  была
тогда очень с ней дружна.
     - Њолода ли она и хороша ли собой? - спросила миссис Ђткинсон. -  Ћдним
словом, прошу вас, скажите, это брак по любви или по расчету?
     ЂмелиЯ ответила, что со стороны полковника это был,  по-видимому,  брак
по любви, потому что у его жены то ли вовсе не было никакого  приданого,  то
ли очень скромное.
     - Ћчень приЯтно это слышать, - сказала миссис Ђткинсон,  -  потому  что
полковник, Я в этом уверена, кое в кого влюблен. Њне никогда  еще,  пожалуй,
не доводилось созерцать более прельстительное изображение любви, нежели  то,
которое ему угодно было представить нам под видом дружбы. џ, конечно, читала
об Ћресте и Џиладе {24}, „амоне и ”интии  {25}  и  других  великих  примерах
дружбы в древности; более того, Я  иногда  льщу  себЯ  мыслью,  что  и  сама
способна на верную  дружбу,  но  что  касаетсЯ  того  прекрасного,  нежного,
сердечного, деликатного чувства, которое полковнику угодно было описать,  то
на такой картине, Я убеждена, должны быть изображены он и она.
     - „орогаЯ моЯ, клЯнусь,  вы  заблуждаетесь!  -  воскликнула  ЂмелиЯ.  -
Ќикакие описаниЯ не могут превзойти те дружеские чувства, которые  полковник
и мой муж всегда испытывали друг к другу. „а  разве  то,  как  он  вел  себЯ
сегоднЯ, не убеждает вас?
     - ђазумеетсЯ, его  сегоднЯшнее  поведение  характеризует  его  с  самой
лучшей стороны, - сказала миссис Ђткинсон, - и все же, судЯ по тому, что  он
говорил здесь весь вечер... „орогаЯ сударынЯ,  вы  уж  простите  менЯ:  быть
может, Я захожу чересчур далеко в своих наблюдениЯх  и,  возможно,  покажусь
вам даже дерзкой...
     - Џолноте извинЯтьсЯ, - воскликнула ЂмелиЯ, - как вы можете говорить со
мной так? Ќеужто вы думаете, что Я  ожидаю  от  вас  церемонной  вежливости?
Џрошу вас, говорите мне все, что вы думаете, без всЯкого смущениЯ.
     - ’ак вот, разве вы не заметили, что он не раз  повторЯл  слова  "самаЯ
прекраснаЯ женщина на свете"? € разве он не прибегал к выражениЯм,  уместным
разве что лишь в устах самого Ћрундата {26}? …сли не ошибаюсь, он  выразилсЯ
примерно в том духе, что будь он Ђлександром Њакедонским, то  почел  бы  длЯ
себЯ более славным подвигом утереть слезу с прекрасных  глаз  ‘татиры  {27},
нежели завоевать пЯтьдесЯт городов.
     - Ќеужели он так сказал? -  воскликнула  ЂмелиЯ.  -  џ  помню,  что  он
действительно говорил нечто подобное, но мои  мысли  были  настолько  занЯты
мужем, что Я как-то не обратила на  это  вниманиЯ.  Ќо  что  он,  по-вашему,
подразумевал, говорЯ это? Ќадеюсь, вы не считаете, что он в менЯ влюблен?
     - џ надеюсь, что он и сам так не считает, - ответила миссис Ђткинсон, -
хотЯ когда он упомЯнул о прекрасных глазах ‘татиры,  то  устремил  при  этом
взглЯд прЯмо на вас с таким печально-нежным  выражением,  какого  Я  никогда
прежде не видела.
     ЂмелиЯ собиралась было что-то на это ответить, но тут в  комнату  вошел
сержант, и она тотчас кинулась расспрашивать его о муже; на все, о чем ей не
терпелось узнать, она получила настолько утешительные ответы, что  не  могла
сдержать своей радости. …е мысли были до такой степени поглощены  новостЯми,
что, даже ни разу не вспомнив о  предмете  предшествующего  разговора,  она,
попрощавшись с сержантом и его женой, легла в постель, в которой  уже  спали
ее дети, в комнате, отведенной им миссис  Ђткинсон;  пожелаем  ей  спокойной
ночи.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 8,
                        содержащаЯ серьезные материи

     ‚ то времЯ как невинность и радужные надежды,  несмотрЯ  на  все  козни
судьбы, смежили глаза милой Ђмелии в ее скромной постели, полковник всю ночь
провел без сна на своем пуховом ложе; его ум словно  был  поражен  приступом
перемежающейсЯ лихорадки - он  то  воспламенЯлсЯ  огнем  желаний,  то  вновь
застывал в холодном отчаЯнии.
     Љак  сказано  у  одного  нашего  поэта,  бывает  такое  времЯ,   "когда
завистливость и похоть спЯт {28}". ќто,  Я  полагаю,  случаетсЯ,  когда  они
пресытились тем, чего больше всего жаждали, но если та или другаЯ испытывает
голод, тогда

                             Ќи мак, ни мандрагора,
                      Ќи все дремотные настои мира
                      “ж не вернут тебе тот сладкий сон {29}.

Љ несчастью, полковника терзали тогда оба эти демона. …го разговор с Ђмелией
накануне  вечером  не  прошел  длЯ  него  бесследно. Њножество услышанных от
Ђмелии  ласковых  слов,  множество ласковых взглЯдов, которыми она наградила
его  как  человека,  которого  считала  другом  и  спасителем  своего  мужа,
совершенно  покорили  его  сердце.  ’аким  образом, та самаЯ любовь, которую
ЂмелиЯ  питала  к  полковнику  как к человеку, принесшему ее маленькой семье
спасение  и  счастье,  вселила  в  него  желание низвергнуть их всех в самую
глубокую  пучину  бедствий  и  нищеты;  чистосердечно улыбаЯсь мнимому другу
своего мужа, она тем самым превращала этого друга в его злейшего врага.

                  „ружба, будь начеку, - женщины близость
                  ‘корый конец неизбежно тебе предвещает.

     ќти строки принадлежат ‚анбру {30}, и заключеннаЯ в них мысль лучше  их
поэтических достоинств. ‘казать по правде, точно так же  как  красиваЯ  жена
бывает причиной дружбы притворной, она же нередко разрушает настоЯщую.
     €так,  совсем  нетрудно  догадатьсЯ,  кто  был  предметом   сластолюбиЯ
полковника, но куда труднее обнаружить, кто был предметом его зависти.  ‚едь
Џрирода и ”ортуна, казалось, соперничали друг с другом в  стараниЯх  одарить
полковника. ЏерваЯ наделила его привлекательной наружностью,  ‘пособностЯми,
здоровьем, которыми он превосходил большинство мужчин. ‚тораЯ  наделила  его
положением в обществе и богатством, не поскупившись на щедроты.  Љому  же  в
таком случае должен был этот счастливец завидовать? € тут,  дабы  честолюбие
не увлекло читателей на  ложные  поиски  в  дворцах  вельмож,  мы  сразу  же
направим его в ѓрейз-€нн ‹ейн, где на ложе  нищеты  в  нищей  комнатушке  он
увидит нищего  разоренного  лейтенанта,  оказавшегосЯ  в  самом  бедственном
положении, обремененного тЯжкими долгами и  без  единого  пенни  в  кармане.
€менно он и никто другой был предметом зависти  полковника.  Ќо  почему?  „а
потому, что этот несчастный обладал любовью бедной маленькой овечки,  и  все
принадлежащие полковнику и покорные  его  прихотЯм  тучные  стада  не  могли
удержать его от ненасытного желаниЯ завладеть ею. €, право же,  сравнение  с
овечкой {31} не кажетсЯ здесь неуместным, ибо к чему сводилось, в  сущности,
желание полковника, как не к тому, чтобы обречь бедную овечку  на  заклание,
дабы насладитьсЯ  недолгим  пиршеством,  купленным  ценой  ее  окончательной
гибели, и вырвать ее из рук того, кто, как она была уверена, берег бы  ее  и
лелеЯл до конца своих дней.
     …динственным утешением длЯ обуреваемого страстью полковника служило то,
что ЂмелиЯ и Ѓут сейчас разлучены, а более всего страшило его, что они могут
вновь соединитьсЯ. ‚от почему он принЯлсЯ строить разные планы и был  теперь
настолько далек от стремлениЯ вызволить своего друга из-под ареста, что даже
стал размышлЯть о том, каким способом  продлить  заключение  Ѓута,  пока  не
отыщетсЯ средство услать его как можно дальше от Ђмелии, а уж тогда,  в  чем
полковник „жеймс не сомневалсЯ, он добьетсЯ-таки своего.
     ќти размышлениЯ полковника прервал слуга, доложивший, что некий сержант
Ђткинсон желает  с  ним  переговорить.  Џолковник  велел  тотчас  пригласить
сержанта к нему и тот сообщил,  что  если  полковнику  угодно  будет  сейчас
пойти, чтобы стать поручителем за мистера Ѓута, то с ним вместе  пойдет  еще
один домовладелец, поручительство которого не может быть отвергнуто. ‘  этим
человеком сержант договорилсЯ сегоднЯ утром и, заручившись согласием  миссис
Ђткинсон, передал ему обЯзательство возместить возможные убытки.
     ‚опреки ожиданиЯм Ђткинсона полковник, судЯ по всему, не  был  особенно
обрадован этой новостью. Ќапротив того, вместо Ясного ответа на  предложение
Ђткинсона, он начал так:
     - ЏомнитсЯ, мистер Ѓут говорил мне, что  вы,  сержант,  доводитесь  его
жене молочным братом, не так ли? Ћна  поистине  очаровательна  и  бесконечно
жаль, что такой женщине суждено было очутитьсЯ в  столь  ужасном  положении.
Ќет ничего безрассуднее, когда  младшие  армейские  офицеры  позволЯют  себе
женитьсЯ, разве только если им попадетсЯ женщина с очень большим приданым. ‚
противном случае какой другой удел, кроме всЯкого рода несчастий  и  нищеты,
ожидает их жен и детей?
     - Ђх, сударь, - воскликнул сержант, - теперь уже слишком поздно об этом
толковать. —то и говорить, моЯ госпожа могла выйти замуж за любого из  самых
знатных джентльменов в нашем графстве,  ведь  во  всем  королевстве  немного
сыщетсЯ женщин лучше и красивей ее, а если бы родственники  обошлись  с  ней
справедливо, то она получила бы к тому же и очень большое приданое.  „а  что
там, она достойна руки самого могущественного королЯ  на  свете,  и  будь  Я
самым могущественным королем на свете, Я считал бы  себЯ  счастливцем,  имеЯ
такую жену. Ќо ей суждено было полюбить лейтенанта, а уж, конечно, без любви
в браке не может быть никакого счастьЯ.
     - Џослушайте, сержант, - сказал полковник, - вы прекрасно  знаете,  что
мы с лейтенантом друзьЯ. Џолагаю, Я доказал это на деле.
     - Љонечно, ваша милость, - подтвердил сержант, - и, насколько  Я  знаю,
доказали это не раз.
     - €  тем  не  менее,  Я  очень  зол  на  Ѓута,  чертовски  зол  за  его
безрассудство и особенно потому, что страдает из-за  этого  такаЯ  достойнаЯ
женщина.
     - Ћ, она, конечно, женщина в высшей  степени  достойнаЯ!  -  воскликнул
сержант. - ЃеднаЯ дорогаЯ моЯ госпожа! ‚едь Я, если  вашей  милости  угодно,
знаю ее с самого младенчества и могу поручитьсЯ, что другой такой участливой
и добросердечной души не сыщетсЯ во всей Ђнглии.  џ  всегда  любил  ее,  как
родную сестру. „а и она сама часто называла менЯ братом, а Я считал это  длЯ
себЯ большей честью, чем если бы менЯ величали генералом.
     - ЉакаЯ жалость, - заметил полковник, -  что  столь  достойной  женщине
приходитсЯ терпеть такую нужду из-за безрассудства мужа! •оть Я ему и  друг,
а все же не могу не сказать, что он вел себЯ по меньшей мере неблагоразумно!
ђазве он не мог прожить на свое половинное жалованье? Љак же нужно было себЯ
вести, чтобы влезть в такие непомерные долги?
     - Љонечно, хотелось бы, чтобы он вел себЯ осмотрительней, -  воскликнул
сержант, - однако надеюсь, это все же послужит ему предостережением.
     - Љак можно быть в этом уверенным и какие у менЯ длЯ этого основаниЯ? -
воскликнул полковник. - ђасточительность -  порок,  от  которого  не  так-то
просто излечитьсЯ. џ много об  этом  думал,  мистер  сержант,  и  по  зрелом
размышлении пришел к выводу, что и длЯ Ѓута, и длЯ его несчастной жены будет
лучше, если он еще немного помучаетсЯ.
     -  Љонечно,  вы,  ваша  милость,  рассуждаете  справедливо,  -  ответил
сержант, - а все-таки, вы уж простите менЯ, сударь, если Я что скажу не так;
надеюсь, вы примете в соображение, каково сейчас его несчастной  жене.  ‚едь
она страдает не меньше лейтенанта, а может даже и больше; уж Я ее  настолько
хорошо знаю, что готов поручитьсЯ - пока он будет  под  арестом,  у  нее  не
будет ни одной спокойной минуты.
     - џ знаю женщин получше вас, сержант, -  воскликнул  полковник,  -  они
иногда привЯзываютсЯ к своим мужьЯм, как дети  к  кормилице,  но  и  тех,  и
других следует отнимать от  груди.  ‚ы,  сержант,  насколько  мне  известно,
человек не только смелый, но рассудительный, в противном случае Я не стал бы
говорить с вами так  откровенно;  кроме  того,  Я  уже  давно  питаю  к  вам
расположение и хочу вам услужить, но  только  задам  вам  прежде  вот  какой
вопрос: к кому из них вы больше привЯзаны - к мистеру Ѓуту или его жене?
     - ђазумеетсЯ, сударь, - сказал сержант, - Я обЯзан больше  любить  свою
госпожу. Ќо Я очень привЯзан и к лейтенанту, хотЯ бы потому что его, Я знаю,
так любит моЯ госпожа; и потом - он всегда был очень добр ко мне; конечно, в
меру своих возможностей. ‚едь вы, ваша милость, сами знаете, что возможности
у лейтенанта невелики; однако при любых  обстоЯтельствах  он  вел  себЯ  как
настоЯщий друг.
     - —то ж, вы совершенно  справедливо  изволили  заметить,  -  воскликнул
полковник, - что возможности у лейтенанта невелики; а вот Я могу сделать длЯ
вас много больше и, вот увидите, сделаю. Џозвольте  только  задать  вам  еще
один вопрос: вчера вечером, когда Я был у миссис Ѓут, там была еще одна дама
- кто лна такаЯ?
     - „ама, сударь? - повторил сержант и густо при этом покраснел.
     - „а, дама, та  женщина,  котораЯ  вчера  вечером  ужинала  с  нами,  -
воскликнул полковник. - „лЯ  квартирной  хозЯйки  у  нее,  пожалуй,  слишком
благородный вид.
     Ћт этого комплимента по адресу его жены сержант еще  более  зарделсЯ  и
уже собиралсЯ было сказать, что эта дама - миссис Ђткинсон, когда услышал от
полковника следующее:
     - ЏризнатьсЯ, никогда в  жизни  Я  не  встречал  еще  такую  противную,
пронырливую, притворно-скромную с... дочь; Я бы, кажетсЯ, много дал,  только
бы узнать, кто она такаЯ.
     - Ћткуда же мне знать, сударь, - воскликнул сержант в крайнем смущении.
- џ ровным счетом ничего о ней не знаю.
     - џ хочу, чтобы вы  о  ней  порасспросили,  -  сказал  полковник,  -  и
сообщили мне ее имЯ, ну, и, конечно, кто она такаЯ; менЯ разбирает  странное
любопытство, приходите сегоднЯ вечером ровно в семь.
     - Ђ разве ваша милость не собираетсЯ навестить нынче утром  лейтенанта?
- спросил Ђткинсон.
     - “ менЯ нет сейчас такой возможности, - ответил полковник.  -  “  менЯ
другие обЯзательства.  Љ  тому  же,  куда  особенно  торопитьсЯ?  …сли  люди
позволЯют себе сумасбродство,  они  должны  расплачиватьсЯ  за  последствиЯ.
Џриходите ко мне в семь и подробно разузнайте все, что сумеете, насчет  этой
гнусной шлюхи, о которой Я только что говорил: Я решил во что бы то ни стало
докопатьсЯ, кто она  такаЯ.  ’ак  что  удачного  вам  утра,  сержант,  и  не
сомневайтесь, что при первой же возможности Я что-нибудь длЯ вас сделаю.
     •отЯ некоторые читатели, возможно,  и  сочтут  сержанта  достойным  той
откровенности, которую позволил  себе  с  ним  полковник,  но  все  же  этот
надменный офицер едва ли  решилсЯ  бы  снизойти  до  такой  фамильЯрности  с
человеком столь неравного с ним положениЯ, если бы кое в чем не  рассчитывал
на него. Џо правде говорЯ, полковник начал питать надежду на то, что сержант
поможет ему  осуществить  его  намерениЯ  относительно  Ђмелии,  или,  иными
словами, превратитсЯ в сводника; такого  рода  услуги  полковнику  оказывали
люди и более высокого положениЯ, чем Ђткинсон; кроме  того,  полковник  имел
возможность прекрасно его  вознаградить,  а  посему  нисколько  не  опасалсЯ
отказа... ‘ам сержант, конечно, нисколько не был  в  том  повинен,  ведь  он
никогда не давал ни малейшего  повода  длЯ  такого  мнениЯ  о  себе,  однако
полковник составил это мнение, основываЯсь на знании собственного сердца.  Ђ
оно внушало ему, что если он сам способен из низменных побуждений  совратить
жену друга, то почему бы, внушало ему сердце, он не может надеЯтьсЯ  на  то,
что и другой человек из других низменных побуждений,  не  решитсЯ  на  такую
измену дружбе, оказываЯ ему помощь?  ‚едь  очень  немногие  люди,  Я  думаю,
придерживаютсЯ лучшего мнениЯ о других, нежели о себе, и они весьма неохотно
допускают существование какой-либо добродетели, если не находЯт следов ее  в
собственной душе; вот  по  какой  причине  чрезвычайно  трудно,  Я  заметил,
убедить мошенника в том, что  вы  честный  человек;  какие  бы  убедительные
доказательства вы ни приводили, вы никогда не преуспеете в  своих  попытках,
если только мошенник не придет при этом к утешительному заключению, что тот,
кто и в самом деле оказалсЯ честным, оказалсЯ в то же времЯ и дураком.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 9
  и прелюбопытнаЯ, из которой любопытный читатель может сделать различные
                               умозаключениЯ

     ‘ержант ушел от полковника в крайне удрученном состоЯнии, в котором мы,
однако же, вынуждены будем его  на  времЯ  оставить,  чтобы  возвратитьсЯ  к
Ђмелии; как только она в это утро проснулась,  она  сразу  попросила  миссис
Ђткинсон пойти уплатить за их прежнюю квартиру и принести оттуда всю  одежду
и кое-что из других вещей.
     Ћднако надежный посыльный вскоре возвратилсЯ,  не  выполнив  поручениЯ,
потому что миссис ќллисон заперла все комнаты и рано утром ушла из  дома,  а
куда именно, служанка не знала.
     Џотом обе дамы вместе с  детьми  Ђмелии  сели  завтракать,  после  чего
ЂмелиЯ объЯвила, что намерена сейчас же нанЯть карету  и  поехать  проведать
мужа. Њиссис Ђткинсон тотчас одобрила это намерение и вызвалась сопровождать
ее туда. Џо правде говорЯ, это было и в самом деле, на мой взглЯд,  довольно
здравое решение, а то, что Ѓуту крайне претила мысль  увидеть  жену  в  доме
судебного пристава,  то  это,  пожалуй,  следует  счесть  скорее  чрезмерной
щепетильностью и стеснительностью.
     Ћбе дамы были уже одеты и собирались послать за  каретой,  когда  внизу
раздалсЯ сильный стук в дверь и, минуту спустЯ, служанка доложила о  приезде
миссис „жеймс.
     ЂмелиЯ  была   изрЯдно   раздосадована   этим   визитом:   из-за   него
откладывалась долгожданнаЯ  встреча  с  мужем,  чего  она  жаждала  с  таким
нетерпением. Ќе сомневаЯсь в  том,  что  визит  будет  кратким,  она  решила
принЯть гостью со всей любезностью, на которую только была способна.
     Ќа сей раз поведение миссис „жеймс настолько  не  соответствовало  тому
облику чопорной особы, в котором она недавно предстала  перед  Ђмелией,  что
это могло бы поразить кого угодно из тех, кто знает, что под  личиной  любой
светской дамы, в которой все лишь игра и притворство, скрываетсЯ ее истинный
характер, в соответствии с которым (когда ее истиннаЯ  природа  берет  верх)
она себЯ и ведет. Џоэтому самые что ни на  есть  светские  дамы  способны  с
необычайным пылом и неистовством иногда  любить,  а  иногда  злобствовать  в
зависимости от природных склонностей, хотЯ и то,  и  другое  в  равной  мере
несовместимо с искусственной личиной светской дамы.
     ’ак вот, миссис „жеймс была в глубине души очень доброй женщиной: узнав
о постигшей Ђмелию беде, она была искренне  этим  опечалена.  ‘тоило  только
полковнику сказать ей о своем намерении предложить Ђмелии поселитьсЯ у них в
доме, как миссис „жеймс  тотчас  же  с  этим  согласилась;  когда  утром  за
завтраком он сказал ей, что  ЂмелиЯ  затруднЯетсЯ  принЯть  их  приглашение,
миссис „жеймс  с  необычайной  готовностью  вызвалась  сама  поехать,  чтобы
убедить свою приЯтельницу согласитьсЯ на их предложение.
     ’еперь она добивалась этого с такой горЯчностью, что ЂмелиЯ, не слишком
умевшаЯ настаивать на своем, с большим трудом устоЯла перед ее  натиском;  и
действительно  -  единственным  доводом,  склонившим  ее  к   отказу,   была
привЯзанность к миссис Ђткинсон, и тут она ни за  что  не  хотела  уступить;
миссис „жеймс в конце концов удовольствовалась обещанием, что как только  их
дела будут улажены, ЂмелиЯ вместе с мужем и всем семейством  навестЯт  ее  и
некоторое времЯ погостЯт у нее в поместье,  куда  миссис  „жеймс  собиралась
вскоре уехать.
     ‡аручившись  этим  обещанием,  миссис   „жеймс   после   многочисленных
изъЯвлений  дружеских  чувств  откланЯлась;  сев  в   карету,   она   (вновь
преобразившись в светскую даму) отправилась на аукцион, чтобы встретитьсЯ со
своими знакомыми.
     Љак только она  удалились,  к  Ђмелии  вновь  пришла  миссис  Ђткинсон,
покинувшаЯ комнату при поЯвлении гостьи, и ЂмелиЯ  рассказала  ей,  с  какой
целью приезжала к ней эта дама.
     - ‘кажите, пожалуйста, сударынЯ, - осведомилась миссис  Ђткинсон,  -  а
что, этот полковник и его жена действительно живут, как  говоритсЯ,  душа  в
душу?
     - …сли вас интересует очень ли они друг друга любЯт, - сказала  ЂмелиЯ,
- то Я должна вам ответить, что врЯд ли.
     - Њне говорили, - сказала миссис Ђткинсон, - что есть женщины,  которые
занимаютсЯ сводничеством длЯ собственных мужей, - а  мужьЯ  в  свою  очередь
оказывают им такие же услуги.
     - Љакой стыд!  -  воскликнула  ЂмелиЯ.  -  Ќадеюсь,  это  лишь  досужаЯ
выдумка! ‚ы, дорогаЯ, слишком уж строго судите о людЯх.
     - Ќазывайте это, как вам угодно, - ответила миссис  Ђткинсон,  -  но  Я
говорю так из любви к вам и из боЯзни, что вам  грозит  опасность.  ‚ы  ведь
сами знаете пословицу: обжегшись на молоке, дуешь на воду; а если  у  такого
обжегшегосЯ хоть сколько-нибудь доброе сердце, он будет страшитьсЯ не только
за себЯ, но и за других,  чтобы  и  они  не  обожглись.  ’ак  вот,  если  вы
позволите мне сказать откровенно, Я считаю, что  в  доме  полковника  вы  не
будете в безопасности.
     - џ не могу считать ваши опасениЯ неискренними, - ответила ЂмелиЯ, -  и
должна быть вам  благодарна  за  них,  но  Я  убеждена,  что  вы  совершенно
заблуждаетесь. џ считаю полковника „жеймса самым великодушным  и  лучшим  из
людей. Ћн был другом и притом прекрасным другом моего мужа  еще  задолго  до
моего знакомства с полковником и оказал мистеру Ѓуту тысЯчу добрых услуг.  Ђ
что вы скажете, например, о его вчерашнем поведении?
     -  Њне  бы  хотелось,  -  воскликнула  миссис  Ђткинсон,  -  чтобы  его
сегоднЯшнее поведение было таким же как вчера. џ прекрасно отдаю себе  отчет
в том, что берусь  сейчас  за  самую  неприЯтную  но,  однако  же,  и  самую
необходимую из всех дружеских обЯзанностей. Ђ  посему  считаю  своим  долгом
рассказать вам о разговоре, имевшем место не далее как сегоднЯ  утром  между
полковником и мистером Ђткинсоном, ибо хотЯ это причинит  вам  боль,  но  вы
должны по многим причинам знать об этом.
     € тут она рассказала все, о чем мы повествовали в предшествующей  главе
и о чем она сама узнала от сержанта  в  то  времЯ,  когда  ЂмелиЯ  принимала
миссис „жеймс. € точно так  же  как  сержант,  излагаЯ  ей  суть  сказанного
полковником,  несколько  сгустил  краски,  так  и  она  в  свой  черед  чуть
подправила услышанное ею от сержанта. Ќикто из этих славных людей, возможно,
не хотел преувеличивать какие бы то ни было обстоЯтельства,  но  таково  уж,
мне  кажетсЯ,  неизбежное  следствие   всех   сообщений.   Њожно,   конечно,
предположить, что миссис Ђткинсон врЯд ли  была  склонна  рассматривать  все
касающеесЯ  полковника  „жеймса  в  самом  благоприЯтном  свете,   поскольку
сержант, руководствуЯсь больше честностью,  нежели  благоразумием,  намекнул
жене, что полковник отзывалсЯ о ней не слишком любезно и назвал ее противной
и пронырливой...; насчет притворно-скромной с...... дочери сержант,  правда,
предпочел умолчать, поскольку это,  возможно,  уже  свыше  того,  что  может
снести любой €ов {32} в юбке. ‘ержант, однако же, постаралсЯ возместить  эти
выражениЯ некоторыми другими, тоже не слишком приЯтными длЯ женского уха.
     ‚о  всЯком  случае  ЂмелиЯ  заключила  из  слов  миссис  Ђткинсон,  что
полковник в беседе с сержантом чрезвычайно оскорбительно отозвалсЯ о Ѓуте  и
наотрез отказалсЯ быть за него поручителем. ‚ыслушав  этот  рассказ,  ЂмелиЯ
сделалась бледна и неподвижна, как статуЯ. ‚ конце концов она воскликнула:
     - …сли это правда, то и Я, и моЯ семьЯ, все мы погибли! ’огда у нас  не
осталось больше ни утешениЯ, ни надежды, ни друга. џ не могу не верить  вам.
џ знаю, вы не стали бы менЯ обманывать. „а и в  самом  деле,  зачем  бы  вам
вводить менЯ в заблуждение? Ќо что же тогда могло послужить  причиной  такой
перемены со вчерашнего вечера? —то Я такого сказала или сделала,  что  могло
оскорбить полковника?
     - Ђх, мне кажетсЯ, вы скорее сказали и сделали  слишком  много  такого,
что могло доставить ему удовольствие, - ответила миссис Ђткинсон. - €  между
прочим он нисколько на вас не в обиде. Ќапротив того, о вас он говорил  одни
только любезности.
     - Ќо в чем же мог тогда провинитьсЯ перед ним мой любимый?  -  спросила
ЂмелиЯ. - ‚едь со вчерашнего вечера он с полковником даже и не  виделсЯ.  Ќе
иначе как какой-нибудь негодЯй настроил его против моего  мужа;  мистер  Ѓут
уже однажды подозревал, что кто-то его оговорил.  Љакой-нибудь  безжалостный
мерзавец наклеветал на него!
     - ‚ы уж простите менЯ, дорогаЯ сударынЯ, - сказала миссис  Ђткинсон,  -
но Я думаю, что человек, повредивший капитану в  глазах  его  друга,  -  это
самое достойное и прелестное создание... да, да,  не  удивлЯйтесь;  человек,
которого Я имею в виду, это вы сами; ах, в любом другом деле вы, Я  уверена,
не были бы столь недогадливы, но в этом  случае  благодарность,  скромность,
смирение, все ваши добродетели лишают вас проницательности,

                       Mortales hebetant visus {*}, -
                       {*              омрачают
                        ‚зор твоих смертных очей (лат.) {33}.}

как  сказано  у ‚ергилиЯ. „а чего же еще на свете он может более желать, как
не  того,  чтобы  вы  жили  у  него в доме, в то времЯ как ваш муж будет под
арестом  в другом? € все, что он говорил и делал вчера, и (что убеждает менЯ
еще  больше,  нежели  и  то,  и  другое) все, что вчера вечером выражали его
взглЯды, очень согласуетсЯ с этими его желаниЯми.
     - Њилосердный Ѓоже, - воскликнула ЂмелиЯ, - от ваших слов у менЯ  кровь
стынет в жилах! Ћдна мысль об этом повергает менЯ в смертельный ужас; Я не в
силах, не должна, Я не стану думать об этом. Ќо ведь это пока не более,  чем
убеждение. “паси Ѓог, чтобы Я укрепилась в этом убеждении! Ќеужто он в самом
деле оскорбил моего  мужа?  ‚озможно  ли?  Ћскорбить  бедного,  несчастного,
многострадального  человека;  притеснЯемого,  разоренного,  отторгнутого  от
своих  детей,  от  своей  несчастной  жены;  самого  честного,   достойного,
благородного, нежного, любЯщего, самого лучшего...
     € тут она предалась своему горю с  таким  отчаЯнием,  какое  невозможно
описать.
     ‚ то времЯ как миссис Ђткинсон делала все,  что  в  ее  силах,  пытаЯсь
успокоить Ђмелию, раздалсЯ неистовый стук  в  дверь  и  в  комнату  поспешно
вбежал  сержант,  доставивший  Ђмелии  снадобье,  от  которого  она   тотчас
почувствовала себЯ лучше. Љакого рода было это  снадобье,  мы  в  надлежащее
времЯ уведомим читателЯ, а до тех пор ему придетсЯ умерить свое любопытство;
что же касаетсЯ джентльменов - завсегдатаев “айта  {34},  то  им  тем  самым
предоставлЯетсЯ возможность держать пари - были ли это пилюли от “орда  {35}
или порошок доктора „жеймса {36}.
     Ќо прежде чем завершить  эту  главу  и  возвратитьсЯ  в  дом  судебного
пристава, мы считаем себЯ обЯзанным по мере сил  отвести  от  нашей  героини
обвинениЯ  в  недостаточной  сообразительности,  которые  кое-кто  из  наших
проницательных читателей может взвести на нее  с  куда  большей  строгостью,
нежели это сделала миссис Ђткинсон.
     џ почитаю поэтому своим долгом уведомить всех таких читателей, что если
невинность может нередко проглЯдеть расставленную ей  западню  и  угодить  в
нее, тогда как порок ее предвидит и обходит,  то  это  происходит  вовсе  не
потому, что перваЯ более слепа. €стина заключаетсЯ в  том,  что  длЯ  порока
почти невозможно не обнаружить все расставленные на его пути ловушки по  той
простой причине, что он сам только тем и занЯт, что рыскает по  всем  углам,
дабы расставить эти ловушки длЯ других. Њежду тем невинность, котораЯ  ни  о
чем таком и не помышлЯет, шествует  по  жизни  бесстрашно  и  беззаботно,  а
посему может запросто попасть в расставленные длЯ нее силки. ’о есть, говорЯ
откровенно, без иносказаний  и  словесных  ухищрений,  невинность  частенько
обманывают  не  по  недостатку  у  нее   благоразумиЯ,   а   по   недостатку
подозрительности. ЋпЯть-таки, мы часто дивимсЯ глупости одураченного,  в  то
времЯ как  нам  следовало  бы  скорее  изумлЯтьсЯ  поразительной  порочности
предателЯ. Ћдним словом, многие невинные люди обЯзаны своей  гибелью  только
тому единственному  обстоЯтельству,  что  степень  подлости,  с  которой  им
пришлось столкнутьсЯ, представлЯетсЯ  просто  невероЯтной  любому  человеку,
если он сам не подлец.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 10,
               содержащаЯ немало глубоких философских загадок

     Ѓут, вдоволь насладившийсЯ обществом сочинителЯ, предпочел на следующий
день скоротать времЯ с каким-нибудь другим собеседником. „а и сочинитель  не
слишком жаждал продолжить вчерашний разговор, ибо,  не  питаЯ  более  надежд
выудить что-нибудь из кармана Ѓута, он  не  менее  Ясно  понимал,  что  этот
диалог не сулит особой поживы его тщеславию;  дело  в  том,  что  хотЯ  этот
человечишко не отличалсЯ ни добродетелью, ни умом,  ни  образованностью,  ни
происхождением, однако тщеславиЯ у него было хоть отбавлЯй. ќта страсть была
в нем так сильна и делала его настолько слепым  к  собственным  недостаткам,
что тот, кто не льстил ему или не давал ему денег, вызывал у него ненависть.
Ћдним словом, он притЯзал на довольно странную привилегию: либо  вымогать  у
всех своих знакомых похвалы, либо выуживать из  их  карманов  пенсы,  весьма
щедро расплачиваЯсь льстивыми панегириками.
     Ќеудивительно поэтому, что длЯ человека такого склада, как Ѓут,  вполне
достаточно было одной-единственной беседы с подобным субъектом. Ђ посему  он
решил на этот раз свести знакомство с тем  джентльменом,  о  котором  мистер
Ѓондем так уничижительно вчера отозвалсЯ. €наче говорЯ, у  Ѓута  составилось
такое  мнение  о  судебном  приставе,  что  его  слова   служили   наилучшей
рекомендацией именно тогда, когда он менее всего этого хотел. ‘коль ни был в
данном случае недоброжелателен сделанный  приставом  вывод,  пристав  честно
призналсЯ,  что  основывал  он  свой  приговор   единственно   на   бедности
заключенного,  а  она,  Я  полагаю,  достойному  уму  никогда   не   кажетсЯ
предосудительной; к тому же, какой низменной натурой  должен  обладать  тот,
кто, находЯсь в положении мистера Ѓута,  способен  сторонитьсЯ  и  презирать
другого человека, на том лишь основании, что он - беднЯк.
     ђазговор, вполне естественно, началсЯ с того, что новый знакомец и  Ѓут
рассказали друг другу как оба они очутились  здесь,  после  чего  собеседник
Ѓута, взглЯнув на него с  глубокой  приЯзнью,  выразил  ему  свое  искреннее
сочувствие, на что Ѓут с благодарностью ответил:
     - “ вас, должно  быть,  очень  отзывчивое  сердце  и  вы  очень  добрый
человек, если, находЯсь  в  описанном  вами  отчаЯнном  положении,  способны
сочувствовать другим.
     - Њои дела, - отозвалсЯ джентльмен, - и в самом деле очень плохи, и все
же есть одно обстоЯтельство,  вследствие  которого  вы  кажетесь  мне  более
достойным жалости, нежели Я сам, и заключаетсЯ оно вот в чем:  ведь  вам  по
молодости лет несчастье в  новинку,  тогда  как  Я  столько  лет  состоЯл  в
учениках у нищеты, что могу теперь считатьсЯ в этом деле настоЯщим мастером.
Џо правде говорЯ, Я считаю, что привычка учит людей сносить  душевное  бремЯ
точно так же, как она приучает их плечи не гнутьсЯ под бременем тЯжкой ноши.
Ѓез привычки и  опыта  даже  самые  крепкие  духом  и  телом  люди  начинают
сгибатьсЯ под тЯготами, которые привычка может сделать  вполне  сносными,  и
даже ничтожными.
     - —то ж, - воскликнул Ѓут, - в  таком  уподоблении  есть  большаЯ  долЯ
истины; полагаю, Я и сам имел случай убедитьсЯ в его справедливости,  потому
что несчастьЯ, вопреки вашему  впечатлению,  мне  отнюдь  не  в  новинку.  €
возможно, что именно благодарЯ привычке,  о  которой  вы  говорили,  Я  хоть
отчасти в состоЯнии переносить свои нынешние беды как подобает мужчине.
     „жентльмен выслушал последние слова с улыбкой и воскликнул:
     - „а вы, Я вижу, капитан, не иначе как молодой философ.
     - џ полагаю, - воскликнул Ѓут, - что могу хотЯ бы скромно притЯзать  на
ту философию, которую постигаешь среди жизненных невзгод, а вы, сударь, судЯ
по всему, считаете, что это и есть одна из лучших школ философии.
     - џ только считаю, сударь, - ответил джентльмен, - что в дни невзгод мы
более склонны к серьезному размышлению, чем в те периоды жизни, когда занЯты
делами или гонЯемсЯ за удовольствиЯми и  когда  у  нас  нет  ни  досуга,  ни
склонности вникать в самую суть вещей. ’ак вот, есть два соображениЯ,  давно
занимавшие мои мысли и необычайно поддерживавшие менЯ в самые горестные дни.
Џервое из них - быстротечность нашей жизни, даже если  человек  и  достигает
самого преклонного  возраста;  недаром  мудрейшие  из  людей  уподоблЯли  ее
мгновенью. Ћдин римский поэт уподоблЯет ее ристанию {37},  а  другой  -  еще
более мимолетному всплеску набежавшей волны {38}.
     ‚торое соображение - непрочность  нашего  существованиЯ.  ‚едь  как  ни
коротки пределы нашей жизни, мы далеко не уверены в  том,  что  нам  суждено
достичь этих пределов. Ќаш жизненный путь может прерватьсЯ через день, через
час, через минуту. —его  же  стоит  столь  неопределенное,  столь  непрочное
существование? € это соображение, даже если  мы  мало  с  ним  считаемсЯ,  в
значительной мере уравнивает людей разных судеб и жизненных обстоЯтельств  и
не дает ни одному человеку права торжествовать, как бы ни был  счастлив  его
удел,  или  роптать,  как  бы  ни  был  он  горестен.  …сли  бы  даже  самые
приверженные земным благам люди взглЯнули на это в том же свете, в каком они
рассматривают все другие вещи, они очень скоро почувствовали бы  и  признали
справедливость подобного образа мыслей; ибо кто из них стал бы так  дорожить
имуществом, которого они могут в одно мгновение лишитьсЯ, и разве  не  сочли
бы  они  тогда  безумцем  того,  кто  считает  себЯ  богатым,  владеЯ  столь
ненадежным достоЯнием? ’аков, сударь, источник, из которого  Я  черпаю  свою
философию. ЃлагодарЯ ей Я  научилсЯ  смотреть  на  все  то,  что  почитаетсЯ
благами жизни, равно как и на все то, чего страшатсЯ, как великих  бедствий,
с полным равнодушием, и точно так же как Я не возгоржусь,  став  обладателем
первых, так и не буду чересчур удручен, претерпеваЯ последние. ђазве  актер,
которому выпало на долю играть главную роль,  почитаетсЯ  более  счастливым,
нежели тот, кто играет самую незаметную?  Ђ  ведь  любаЯ  пьеса  может  идти
двадцать вечеров подрЯд и, следовательно, пережить нас; однако жизнь, даже в
лучшем случае, это всего лишь драма чуть большей  продолжительности,  и  то,
чем мы занЯты на больших житейских подмостках, ненамного серьезнее того, что
нам представлЯют на сцене королевского театра. Ќо  несчастьЯ  и  трагические
развЯзки,  даже  будучи  представлены  здесь   на   театре,   способны   нас
взволновать. ‘амые мудрые  люди  способны,  поддавшись  иллюзии,  переживать
несчастьЯ, изображенные в трагедии, хотЯ они и знают, что это не  более  чем
вымысел, а дети нередко заливаютсЯ слезами, принимаЯ все за  чистую  правду.
—то же тогда удивлЯтьсЯ, если трагические происшествиЯ нашей жизни, которые,
на мой  взглЯд,  ненамного  серьезнее  театральных,  волнуют  нас  несколько
больше? € в чем же тогда заключаетсЯ лекарство, как  не  в  упомЯнутой  мной
философии, котораЯ, став когда-нибудь в  результате  длительных  размышлений
привычной  потребностью,  учит  нас  знать  всему  подлинную  цену  и  сразу
излечивает нас от необузданных желаний  и  малодушных  опасений,  чрезмерных
восторгов и сокрушений по поводу всего, что  так  недолговечно  и  может  не
продлитьсЯ и мгновеньЯ?
     - ‚ы удивительно хорошо выразили свои мысли, - воскликнул Ѓут,  -  и  Я
полностью признаю их справедливость; но сколь бы истинными они ни казались в
теории, Я все же сомневаюсь в их применении на практике.  €  причина  такого
расхождениЯ между ними заключаетсЯ в том, что мысли наши рождены разумом,  а
поступки - сердцем:

                          Video meliora, proboque;
                          Deteriora sequor {*}.
                          {*                     Ѓлагое
                          ‚ижу, хвалю, но к дурному влекусь (лат.) {39}.}

—то,  казалось  бы,  более  несходно,  нежели оценка Явлений жизни человеком
умным и глупым, но так как их поступками движет преобладающаЯ в них страсть,
то  оба они нередко ведут себЯ одинаково. Љакое в этом случае утешение может
принести  ваша  философиЯ  корыстолюбцу,  которого лишили его богатства, или
честолюбцу, утратившему свою власть, пылкому влюбленному, которого разлучили
с  любимой,  или нежному мужу, которого оторвали от жены? Ќеужели вы в самом
деле  считаете,  что  какие-то  размышлениЯ  о быстротечности жизни способны
помочь  их  горю? ђазве сама эта быстротечность не ЯвлЯетсЯ длЯ них одним из
худших несчастий? € коль скоро зло, которое они претерпевают, состоит в том,
что  их  лишают  на времЯ того, что они любЯт, разве их удел не покажетсЯ им
вследствие  этого  еще  более жестоким и разве они не станут его еще сильнее
оплакивать,  коль  скоро их лишили какой-то доли тех радостей, которые и без
того так кратки и даны им на столь неопределенный срок?
     - Џозвольте в таком случае,  сударь,  -  сказал  джентльмен,  -  внести
некоторые уточнениЯ. ‚едь Я разумею под философией не просто понимание того,
что есть добро, и что есть зло, но, как это сказано у ЂристотелЯ,  стойкость
и привычку {40}, а они, как Я совершенно согласен с ним и стоиками, способны
превозмочь любые удары судьбы.
     Ћн собиралсЯ было продолжить свое рассуждение, но тут в  комнату  вошел
судебный пристав  и,  угрюмо  пожелав  обоим  доброго  утра,  осведомилсЯ  у
философа, приготовилсЯ ли тот к переезду  в  Ќьюгейт,  поскольку  он  обЯзан
препроводить его туда сегоднЯ же после обеда.
     Ќесчастный философ был, судЯ по всему, глубоко потрЯсен этой новостью:
     - Ќадеюсь, вы позволите мне здесь остатьсЯ, - воскликнул он, - если  не
до получениЯ ответа на мое ходатайство, то  хотЯ  бы  совсем  ненадолго.  Ќо
особенно прошу вас не отправлЯть менЯ туда сегоднЯ, потому что вечером  сюда
должны прийти моЯ жена и дети.
     - Ђ какое мне, собственно, дело до  вашей  жены  и  детей?  -  возразил
пристав. - „а не желаю Я видеть здесь ничьих жен и детей.  ’ерпеть  не  могу
таких посетителей.
     - “молЯю вас, - сказал философ, - дайте мне хотЯ бы еще  один  день.  џ
буду вам за это чрезвычайно обЯзан, если же вы  обманете  мои  надежды,  это
будет длЯ менЯ самым жестоким на свете ударом.
     - ЊенЯ не заботЯт  ваши  надежды,  -  продолжал  пристав,  -  Я  должен
заботитьсЯ о себе и о своем семействе. џ  хотел  бы  лучше  знать,  кто  мне
заплатит за ваше пребывание здесь по сегоднЯшний день? ‚едь Я не  могу  себе
позволить содержать арестантов за свой счет.
     - „а ведь Я и не имел в виду жить  здесь  за  ваш  счет,  -  воскликнул
философ.
     - Љак раз сегоднЯ утром  моЯ  жена  постараетсЯ  достать  деньги,  и  Я
надеюсь, что когда она придет, Я смогу сполна с вами рассчитатьсЯ. Ћднако мы
собирались вместе поужинать сегоднЯ вечером у вас в доме, так  что  если  вы
переведете менЯ сейчас в Ќьюгейт, вы нанесете нам обоим жестокий удар,  и  Я
буду самым несчастным человеком на свете.
     - Ќу, зачем же так, - проговорил пристав, - что  до  менЯ,  то  никакой
жестокости против вас Я не замышлЯл и, поверьте,  не  хуже  всЯкого  другого
умею уважить джентльмена. Љ примеру, если люди расплачиваютсЯ перед тем, как
уйти отсюда и тратЯт свои деньги как подобает  джентльменам,  тогда,  уверЯю
вас, не было такого случаЯ с тех пор, как Я состою в этой  должности,  чтобы
кто-нибудь мог обвинить менЯ в неучтивости. ’ак что если у вас желание нынче
вечером повеселитьсЯ, то  уж  кто-кто,  а  Я  не  стану  вам  мешать.  ѓотов
поручитьсЯ, что ужин, который вам здесь подадут, будет не хуже, чем в  любой
из лондонских таверн.
     - ђаз уж мистер Ѓондем  так  любезен,  -  сказал  философ,  -  надеюсь,
капитан, вы окажете мне честь и отужинаете с  нами.  “верЯю  вас,  если  мне
будет суждено когда-нибудь выбратьсЯ отсюда, Я буду гордитьсЯ тем, что  имею
честь называтьсЯ вашим знакомым.
     - ђазумеетсЯ, сударь, - подтвердил Ѓут, - ваше приглашение - это честь,
которую Я всегда готов буду принЯть, но вот относительно сегоднЯшнего вечера
должен сказать вам, что надеюсь провести его в другом месте.
     - Ћбещаю вам, сударь, - ответил его собеседник, - что буду от души  рад
вашему освобождению, хотЯ сам Я от этого только проиграю.
     - —то ж, коль скоро речь зашла об этом, - сказал с ухмылкой  Ѓондем,  -
то полагаю, капитан,  вы  вполне  можете  принЯть  приглашение  джентльмена,
нисколько не опасаЯсь нарушить свое обещание, ибо Я очень сильно  сомневаюсь
в том, что мы с вами сегоднЯ расстанемсЯ.
     - Џрошу прощениЯ, мой дорогой друг, - возразил Ѓут, - но Я с минуты  на
минуту ожидаю, что менЯ придут взЯть на поруки.
     - ‚идите ли, сударь, - продолжал Ѓондем, - мне неприЯтно видеть,  когда
джентльмен заблуждаетсЯ. „ело  в  том,  что  на  поручительство  сержанта  Я
полагатьсЯ не стану, а что касаетсЯ по