 в  виду  портновское  занЯтие,  при
внимательном рассмотрении заслуживающее названиЯ почтенного и важного. ‚ са-
мом деле, кто, как не портной,  ставит  каждого  на  свое  место?  ѓ'осударь
жалует званье,  это  так,  но  былью  его  делает  портной.  …го  стараниЯми
покупаютсЯ и уважение толпы, и восторг тех,  кто  лицезреет  великих  мужей,
хотЯ эти чувства сплошь и рЯдом незаслуженно приписывают  иным  побуждениЯм.
Ќаконец, восхищение  прекрасным  полом  почти  всегда  следует  поставить  в
заслугу портному.
     џ начал собственное дело с того,  что  сшил  три  превосходных  мужских
костюма по случаю  коронации  королЯ  ‘тефана.  ‘омневаюсь,  чтобы  носЯщего
богатое платье так же радовали и ублажали знаки восхищениЯ, как  они  радуют
нас, портных; философ, верно, заметит,  что  врЯд  ли  тот  и  заслужил  это
восхищение. ЏродираЯсь сквозь  толпу  в  день  коронации,  Я  с  невыразимой
радостью ловил толки о моих костюмах: -  …й-богу,  нет  ничего  краше  графа
„евонширского! ‚ жизни не видел столь превосходно одетых господ, как граф  и
сэр •ью Ѓигот. - Ђ ведь оба эти костюма вышли из моих рук.
     Ћбшивать придворных, людей, как правило, со вкусом,  умеющих  выигрышно
показать вещь, - одно удовольствие, когда бы  не  досаднаЯ  мелочь:  они  не
платЯт за работу. ’оржественно заЯвлЯю, что, потерЯв при дворе за  свой  век
почти столько же, сколько Я заработал в городе, Я все же охотнее выполнЯл те
заказы, чем  эти,  хотЯ  здесь  навернЯка  получал  наличные,  а  там  почти
навернЯка не получал ничего.
     Џридворные, впрочем, делЯтсЯ на два разрЯда, в корне отличных  друг  от
друга: одни даже не думают платить, другие подумывают  об  этом,  но  всегда
сидЯт без денег. ‚о втором разрЯде оказываетсЯ немало молодых людей, которых
мы экипируем, а они потом, на наше горе, складывают  головы,  не  дождавшись
следующего чина.  Џоэтому-то  в  военное  времЯ  портного  легко  спутать  с
политиком - так дотошливо вникает он  в  исход  сражений;  ведь  всего  одна
кампаниЯ, случалось, пускала по миру немало нашего  брата.  “ж  наверное  не
один раз помЯнул Я недобрым словом  роковое  сражение  под  Љардиганом,  где
валлийцы  разбили  отборные  войска  королЯ   ‘тефана   и   множество   моих
превосходных костюмов улеглось на землю неоплаченными.
     ‚ будущие времена мои почтенные коллеги устроЯт себе куда более  легкую
жизнь;  положим,  есть  опасение,  что  заказчик  находитсЯ   в   стесненных
обстоЯтельствах, так нынче порЯдок  такой:  если  тот  сразу  не  платит  за
принесенный ему костюм, то стоимость вещи  записываетсЯ  ему  в  долг,  и  с
требованием  денег  к  франту  ЯвитсЯ  уже  некий   джентльмен   с   клочком
пергаментной бумаги; если он и по бумаге не станет  платить,  то  джентльмен
отведет франта к себе на квартиру и будет держать под  замком  до  тех  пор,
пока портной не будет удовлетворен в своих правах. Ђ в мое времЯ мы не знали
никаких пергаментных бумажек, и если  франт,  как  частенько  случалось,  не
желал  платить  за  свой  гардероб,  то  заставить  его  не   было   никакой
возможности.
     ђассказываЯ вам истории моих героев, Я,  наверное,  порой  увлекалсЯ  и
обнаруживал чувства, владевшие мною в ту пору, когда Я жил за них на  земле.
‚от и сейчас:  Я  жаловалсЯ  вам  на  заказчиков  с  той  же  обидой,  какую
чувствовал  к  ним,  будучи  портным;   но   все-таки   их   было   немного,
неплательщиков, - горстка очень важных господ и еще кое-кто,  а  главное,  Я
нашел способ возмещать потери. ‘воих заказчиков Я делил  на  три  категории:
одни платили наличными, другие платили не сразу, третьи не  платили  вообще.
Џервые были особь статьЯ: с них Я имел  пусть  скромный,  но  верный  доход.
‚тораЯ и третьЯ категории шли у менЯ заодно: платившие  не  сразу  с  грехом
пополам покрывали убыток от не плативших вообще. Ќа круг Я не так  уж  много
терЯл и мог оставить семье целое состоЯние, если бы  не  безудержные  траты,
поглощавшие весь мой достаток. †ену и двоих детей Я держал  в  черном  теле,
только что не впроголодь, зато холил свою любовницу, купил ей загородный дом
в красивом месте на ’емзе, скромно и со  вкусом  обставленный.  ќту  женщину
можно в полном смысле слова назвать моей владычицей: целиком зависЯ от менЯ,
она помыкала мной так, словно Я был прикован к ней поистине рабскими цепЯми.
Ќе то чтобы Я потерЯл голову от ее красоты, весьма умеренной к  тому  же,  и
поэтому во всем потакал  ей:  менЯ  покорили  ее  ухватки,  умело  и  кстати
пускаемые в ход в часы приЯтного досуга, а этим, Я убежден,  дорожит  всЯкий
любовник.
     Ћна была такой мотовкой, словно задалась целью разорить менЯ;  в  самом
деле, задайсЯ она такой целью, вернее средства не придумать, и Я,  со  своей
стороны,  как  бы  подтверждал  это:  помимо  расточительной   любовницы   и
загородного дома, Я еще держал свору борзых, больше подражаЯ светским людЯм,
нежели из любви к охоте, на которую Я выбиралсЯ очень редко, хотЯ свободного
времени у менЯ было побольше, чем у иных дворЯн. ‚едь  единственное,  чем  Я
себЯ обременЯл, это снЯть мерку, и то  лишь  с  самых  именитых  и  выгодных
заказчиков. џ, может, только раз-другой за всю жизнь взЯл ножницы в  руки  и
почти так же был неспособен  скроить  камзол,  как  всЯкий  джентльмен.  Ѓез
умелого слуги Я бы пропал. Ђ он смекнул, что Я заранее согласен на любые его
условиЯ и стерплю любое обращение, смекнул,  что  ему  легче  найти  другого
портного вроде менЯ, чем мне  обзавестись  таким  же  работником,  и  потому
тиранил менЯ самым гнусным образом, постоЯнно дерзил; все было не  по  нему,
даже мое бесконечное терпение вкупе с подарками  и  прибавлением  жалованьЯ.
Ћдним словом, он забрал надо мной такую же власть, какую имеет  честолюбивый
и ловкий премьер-министр при ленивом  сластолюбце  короле.  Њои  собственные
подмастерьЯ оказывали ему больше уважениЯ, чем мне, полагаЯ, что моЯ приЯзнь
обеспечена, если заручитьсЯ его добрым отношением.
     ’аковы наиболее примечательные событиЯ моей портновской жизни.  Ќемного
поколебавшись, Њинос отправил менЯ в обратный путь, даже не объЯвив причины.


                                ѓлава XXIII
                           †изнь ћлиана-олдермена

     џ снова попал в Ђнглию и  родилсЯ  в  ‹ондоне.  Њой  отец  был  мировым
судьей. €з его одиннадцати детей Я был старший.  Ќеобыкновенно  удачливый  в
делах,  он  нажил  огромное  состоЯние,  но,   обремененный   многочисленным
семейством,  не  мог  после   себЯ   обеспечить   мне   безбедное   праздное
существование. Џосему менЯ отдали в  учение  к  торговцу  рыбой,  в  каковом
качестве Я потом составлю себе также порЯдочное состоЯние.
     Ћдна и та же душевнаЯ склонность называетсЯ честолюбием  у  государЯ  и
духом противоречиЯ - у его подданных. ќтим-то духом Я и был заражен сызмала.
‘овсем мальчиком Я горой стоЯл  за  принца  „жона,  когда  его  брат  ђичард
пропадал сначала на свЯщенной войне, а потом в плену. Ђ в двадцать один  год
Я уже заделалсЯ публичным оратором, смущал и будоражил народ. „лЯ этой  роли
у менЯ были решительно все данные: речь без запинки, напевное  произношение,
приЯтнаЯ дикциЯ, а главное, напористаЯ самонадеЯнность, и  вскоре  Я  стЯжал
некоторую известность у  городской  молодежи  и  некоторых  зрелых  мужей  с
нетвердыми и близорукими взглЯдами. ќтот успех  вкупе  с  моим  прирожденным
тщеславием исполнил менЯ непомерной гордыней  и  высокомерием.  џ  вообразил
себЯ влиЯтельным лицом и стал пренебрегать людьми, превосходившими  менЯ  во
всех отношениЯх.
     ‚ ту пору в ‰оркшире вошли в силу известный ђобин ѓуд  и  его  приЯтель
Њаленький „жон. Џо своему почину Я написал ђобину ѓуду письмо, где от  имени
города приглашал его приехать, выставлЯЯ ручательством  доброго  приема  мой
большой вес и значение, а также расположение к нему подученных мной горожан.
Ќе знаю, дошло до него это письмо или нет: ответа Я так и не получил.
     Ќекоторое  времЯ  спустЯ  в  городе  шумно   объЯвилсЯ   некто   “ильЯм
”иц-Ћсборн, или “ильЯм „линнобородый, как его величали.  ќто  был  смелый  и
дерзкий парень, он коноводил чернью, внушив ей, что  тоже  выступает  против
богатых. џ взЯл его сторону и выступил с речью в его поддержку, объЯвив  его
патриотом и рьЯным защитником свободы; однако благодарности за эту услугу  Я
от него не дождалсЯ. € все равно Я держал его сторону, рассчитываЯ  прибрать
его  к  рукам,  покуда   его   не   остановил   силой   оружиЯ   архиепископ
Љентерберийский: его схватили в церкви на Ѓау-стрит, где он укрывалсЯ,  и  с
девЯтью сообщниками повесили.
     џ сам едва уцелел - менЯ, как всех, схватили в  той  самой  церкви,  и,
поскольку Я был  весьма  основательно  замешан  в  беспорЯдках,  архиепископ
подумывал разделатьсЯ со мной;  менЯ  спасли  заслуги  отца,  в  свое  времЯ
передавшего королеве ќлеоноре порЯдочную сумму на выкуп королЯ из плена.
     Ќатерпевшись страху, Я приутих и с чрезвычайным усердием занЯлсЯ делом.
џ изыскивал все новые средства поднЯть цены на рыбу  и  откупить  как  можно
больше улова. ‘оставив таким образом состоЯние, Я приобрел некоторое влиЯние
в городе, хотЯ далеко не то, каким Я еще недавно гордилсЯ,  а  ведь  у  менЯ
тогда ветер свистел в кармане, в торговых же  делах  без  денег  в  силу  не
войдешь.
     Ќе зрЯ было сказано, что поход Ђлександра в Ђзию и выход борца на лужок
имеют один  корень  -  честолюбие,  неугомонное,  как  ртуть,  -  вот  и  Я,
наделенный им в той же мере, что и горЯчие герои древности, также не находил
себе  места,  тЯготЯсь  покоем  и  тишью.  „лЯ  начала  Я  постаралсЯ  сесть
председателем в своем товариществе, только что учрежденном по указу  ђичарда
I, а позже добилсЯ избраниЯ олдерменом.
     „лЯ подданного с моим характером единственное средство заЯвить  о  себе
дает оппозициЯ, и потому,  едва  король  „жон  оказалсЯ  на  троне,  Я  стал
порицать любое его действие - и правое, и неправое. € то сказать: у государЯ
было довольно недостатков. Ћн был так  привержен  разврату  и  роскоши,  что
дошел в них до крайности, а между тем французский  король  лишил  его  почти
всех заморских владений - и он с этим мирилсЯ; мою  оппозицию  королю  можно
поэтому оправдать, а будь мои помыслы вровень с теми обстоЯтельствами, то  и
оправдывать не было бы нужды; но Я-то думал только о том, чтобы выдвинутьсЯ,
сделавшись грозной силой в глазах королЯ, а затем продав ему содействие моей
партии, в которой только и была моЯ сила. ‚ самом деле, пекись  Я  об  общем
благе, Я бы забыл про Яростное несогласие с ним в начале его царствованиЯ  и
не колеблЯсь оказал ему всЯческую помощь в борьбе с папой  €ннокентием  III,
где правда была целиком на его стороне; и Я бы не потерпел,  чтобы  наглость
этого папы и кулак французского королЯ вынудили  его  позорно  вручить  свою
корону первому из них и получить ее обратно уже в качестве вассала; и теперь
папа будет кивать на него, взыскиваЯ с  нашего  королевства  как  с  ленного
владениЯ папского престола, - отчего и будущие венценосцы  хлебнут  горЯ,  и
народу перепадет бед.
     Џоскольку среди  прочих  уступок  король  обЯзалсЯ  уплатить  Џандульфу
известную сумму, которой в данную минуту не располагал, ему было не миновать
поклонитьсЯ городу, а там Я имел и вес и влиЯние, и без моей  помощи  он  бы
никак не обошелсЯ. ЏонимаЯ это, Я постаралсЯ продать себЯ и родину подороже,
оговорил себе придворную должность, пенсию и рыцарское звание.  Њои  условиЯ
были немедленно принЯты. џ тут же был возведен в  рыцарское  достоинство,  и
были твердо обещаны другие пункты.
     € вот Я взошел на помост и, забыв честь и совесть, стал защищать королЯ
с такой же горЯчностью, с какой раньше порицал его. џ  оправдывал  те  самые
меры, что прежде  осуждал,  с  такой  же  убежденностью  призывал  сограждан
трЯхнуть мошной, с какой прежде заклинал их не давать ему ни гроша. “вы, мое
словоблудие не достигло желанной цели. Њои доводы навлекли  на  менЯ  позор.
ЋбменЯвшись озадаченными взглЯдами, все, как один, вознегодовали. ЌамекаЯ на
мое рыбное дело, какой-то наглец выкрикнул:  -  ’ухлЯтина!  -  и  всЯ  толпа
подхватила. Њне  не  оставалось  ничего  другого,  как  улизнуть  домой,  но
неотвЯзнаЯ чернь, улюлюкаЯ, гнала менЯ по улице, выкрикиваЯ: - ’ухлЯтина!
     ’огда Я поспешил к его величеству с отчетом о верной службе и  принЯтых
за него страданиЯх. “же по тому, как менЯ принЯли, Я понЯл, что ему известно
о моем успехе. „аже не поблагодарив менЯ за речь, он сказал, что  город  еще
пожалеет о своем упрЯмстве - он им попомнит, с кем они имеют дело,  и  после
этих слов повернулсЯ ко мне той своей частью, по которой изнывает  и  плачет
нога, и когда та  столь  удобно  подставитсЯ,  очень  трудно  удержатьсЯ  от
горЯчего изъЯвлениЯ этой любви.
     Ћбескураженный таким приемом, Я весьма запальчиво напомнил королю,  что
мне полагаетсЯ обещанное, а он  вышел,  не  удостоив  менЯ  ответом.  ’ут  Я
воззвал к придворным, еще недавно уверЯвшим менЯ в своих дружеских чувствах,
сидевшим за моим столом и менЯ зазывавшим к себе в гости, - но они, набрав в
рот воды, бежали от менЯ, как от зачумленного. ’ак Я на собственном  примере
убедилсЯ в том, что первый придворный может быть последним хамом.
     Ћставшись один, Я наконец задумалсЯ над  тем,  что  же  теперь  делать,
точнее - куда податьсЯ? ‚ городе менЯ примут врЯд ли лучше, чем  при  дворе,
но там мой дом, и на времЯ надо затаитьсЯ в его стенах.
     •отЯ  Я  был  готов  к  тому,  что  город  обойдетсЯ  со  мной   круто,
действительность превзошла все ожиданиЯ. ’ам и  тут  толпы  народа  осаждали
моего иноходца, всЯчески выражаЯ мне свое презрение и осыпаЯ бранью  и  даже
камнЯми. ‘ превеликим трудом добралсЯ Я домой в целости и невредимости, хотЯ
и облитый всЯкой дрЯнью.
     Џереступив  свой  порог,  Я  первым  делом  запер  двери,   но   чернь,
набушевавшись, вроде бы готова была оставить менЯ в покое; зато жена, горько
оплакиваЯ детей,  вместо  слов  утешениЯ  приготовила  мне  разнос.  Џочему,
спросила она, Я решаюсь на такой шаг,  не  посоветовавшись  с  ней;  если  Я
надумал не считатьсЯ с ней, сказала она, то спросил бы  хоть  длЯ  приличиЯ.
џ-де могу думать о ней что угодно, но люди к ней прислушиваютсЯ, и  слушаЯсь
ее, Я-де никогда не попадал впросак,  как  и  не  добивалсЯ  ничего  без  ее
подсказки; в этом роде она еще долго говорила, не хочу вам докучать, но  вот
что  сказала  напоследок:  чудовищно,  мол,  что  Я  предал  свою  партию  и
переметнулсЯ на сторону двора. ќтот упрек был горше всех:  она  же  сама  не
один год ругмЯ ругала оппозицию, нахваливала придворную  партию  и  склонЯла
менЯ перейти к ним! Ђ уж когда Я проговорилсЯ, что  мне  посулили  рыцарское
звание, так она и ночью не давала мне покоЯ - все зудела в уши: глупо,  мол,
отказыватьсЯ от почестей, держатьсЯ за какую-то партию и иметь убеждениЯ, от
которых не будет проку ни мне самому, ни близким.
     ’орговлЯ моЯ совсем захирела, и уже ничто не держало менЯ в городе, где
Я всЯкий день терпел обиды и  поношение.  Џоэтому  Я  наскоро  разделалсЯ  с
делами, собрал какие мог пожитки и уехал в провинцию, где доживал  свой  век
всеми презираемый и избегаемый, выслушиваЯ попреки жены и грубости детей.
     •оть Я был большим негодЯем, сказал мне Њинос,  страданьЯми  Я  отчасти
искупилсЯ, и он послал менЯ на новое испытание.


                                 ѓлава XXIV
        ћлиан рассказывает о случившемсЯ с ним в бытность его поэтом

     ’еперь моей колыбелью стал ђим, там Я родилсЯ в семье, более взысканной
почетом, нежели богатством. ЊенЯ готовили  к  духовной  карьере,  Я  получил
изрЯдное образование, но поскольку отец, промотав родовое имение, не оставил
мне ни гроша, юному наследнику пришлось вступить в нищенствующий орден.
     …ще в школе у менЯ обнаружилась способность к  рифмованию,  которую,  к
несчастью, Я принЯл за искру божью и уверовал в нее, на свою беду,  ибо  над
стихами моими смеЯлись, а менЯ презрительно величали Џеснопевцем.
     Ћт такого отношениЯ ко мне Я  страдал  всю  жизнь.  Џервым  сочинением,
написанным после  школы,  был  панегирик  папе  Ђлександру  IV,  в  ту  пору
стращавшему королЯ ‘ицилии лишением трона. Ќа эту тему Я  сочинил  около  15
000  строк,  каковые  с   премногими   трудностЯми   сумел   доставить   его
свЯтейшеству, ожидаЯ  в  награду  самого  высокого  отличиЯ;  но  Я  жестоко
обманулсЯ, целый год теша себЯ надеждой удостоитьсЯ похвалы.  џ  наконец  не
вытерпел и попросил родственника-иезуита, бывшего у папы  доверенным  лицом,
проведать, какого мнениЯ его  свЯтейшество  о  моем  опусе;  иезуит  холодно
ответил, что папа сейчас занЯт слишком важными  делами,  чтобы  еще  уделЯть
внимание стихам.
     Љак  бы  ни  был  Я  разочарован  таким  отношением  (а  Я  был   очень
разочарован) и как ни злилсЯ Я на папу, только что совсем не отказываЯ ему в
уме, Я еще не пал духом  и  отважилсЯ  на  вторую  попытку.  ‘оответственно,
вскоре был готов новый  опус,  под  названием  "’роЯнский  конь".  ќто  было
аллегорическое сочинение, в котором церковь ЯвлЯлась в мир таким же манером,
каким греки проникли в ’рою. ‚ брюхе конЯ сидело свЯщенство в виде солдат, а
обреченный город олицетворЯл Языческое идолопоклонство. Ќаписана была  поэма
на латыни. џ еще помню некоторые строки:

               ‚ граде Языков стоит громада, посланница неба.
               ‘онм иереев внутри; из чрева выйти готовы
               Њужи, все, как один, и шум их далеко разнессЯ
               (’ак, лишь неистовый звук в человеческих недрах родитсЯ,
               ‚ чуткие ноздри уже влетает его дуновенье).
               ђветсЯ навстречу толпа, трепетать начинает другаЯ;
               ‚ страхе Язычники зрЯт: разлетаЯсь в пространстве воздушном,
               ‹ожные боги бегут, храмы пустыми оставив.
               Љонь содрогнулсЯ, в ответ застонали пределы земные -
               ’ут-то ты, отче, себЯ Явил, Ђлександр ‚еличайший.
               Љ нужному сроку созрев, ты конское чрево покинул,
               —адо, достойное лучшего лона, из всех наивысший {*}.
               {* Џеревод Ќ. ‘таростиной.}

     Ќе останови Я его, ћлиан, полагаю, прочел бы всю поэму целиком,  ибо  Я
уже  заметил,  что  во  времЯ  рассказа  переживаниЯ   героЯ,   некогда   им
воплощенного, все еще волнуют  его;  и  Я  попросил  его  не  отвлекатьсЯ  и
продолжать свой рассказ. ‘правившись с волнением, он улыбнулсЯ,  угадав  мои
мысли, и продолжал рассказывать дальше.
     - Љаюсь, - сказал он, - бубнить собственные стихи длЯ поэта первейшаЯ и
неизбывнаЯ  отрада.  ‘частье,  если  он  доставлЯет  ту  же  радость   своим
слушателЯм. Ќо увы, прав ѓораций,  сказавший:  "Ingens  solitudo"  {Ћгромное
одиночество (лат.).}, ибо тщеславие людское черствее и алчнее самой скупости
и с теми, кто домогаетсЯ похвалы, обращаютсЯ хуже, чем с последним нищим.
     џ достаточно познал эту черствость в моем  положении  поэта,  ибо  менЯ
чуралась всЯ братиЯ монастырЯ (других причин длЯ этого Я  не  вижу)  и  даже
охотников подкормитьсЯ за  чужой  счет  отпугивали  мои  стихи  на  закуску.
…динственным благодарным слушателем был собрат поэт, уж он-то не скупилсЯ на
похвалы, но за это Я слушал и хвалил его стихи,  и,  пожалуй,  его  внимание
дороговато обходилось мне.
     ’ак вот, сэр: если  от  первой  поэмы  Я  просто-напросто  не  дождалсЯ
никакой выгоды длЯ себЯ, то  теперешние  дела  были  куда  плачевнее;  своей
второй поэмой Я заслужил не отличие и не похвалу,  но  строгую  епитимью  от
настоЯтелЯ за несообразное уподобление папы римского ветрам  во  чреве.  Ќад
моими стихами потешались во всех собраниЯх, редко-редко кто просто отойдет с
омерзением, и тогда Я понЯл: не то чтобы помочь  мне  выдвинутьсЯ,  но  даже
малейшую такую возможность мои стихи пресекли раз и навсегда.
     Ћт этих потрЯсений Я наконец зарексЯ писать. Ќо не зрЯ говорит ћвенал:

                   ...si discedas, laqueo tenet ambitiosi
                   Consuetude mail {*}.
                   {*...мы как в петле привычки
                   Љ тщеславному делу (лат.)
                   (ћвенал. ‘атиры, III, VII, 50).}

     Њой пример подтверждает эту истину: по прошествии недолгого  времени  Я
вернулсЯ к своей музе. Џоэт, в сущности говорЯ,  такой  же  счастливец,  как
обожающий свою дурнушку любовник. Џервый носитсЯ со своей музой, второй -  с
любовницей, и обоим нет дела до того,  что  свет  поражаетсЯ  их  выбору:  в
свете, полагают они, неразвитые вкусы.
     Ќет нужды вспоминать сейчас другие мои поэмы - их все  постигла  та  же
участь; и хотЯ иные поздние сочинениЯ были принЯты  лучше  (говорю  это  без
тени тщеславиЯ), слава дурного писателЯ не дала мне  сделатьсЯ  хорошим.  „а
будь Я не хуже самого ѓомера, Я уже не мог рассчитывать  на  признание:  кто
узнал бы, что Я не хуже ѓомера, если менЯ вообще перестали читать?
     ‚ы, верно, знаете, что в мой век не было очень крупных поэтов. ‚прочем,
нет, один таки был, хотЯ его сочинениЯ  давно  пропали,  к  моему  утешению.
’олько писатель, больше того, писатель-неудачник способен представить, какой
злобой, завистью и ненавистью дышал Я к этому человеку; Я  не  мог  слышать,
когда его хвалили, писал на него сатиры, притом  что  сам  получал  от  него
заверениЯ в дружбе, но другом ему Я никак не мог быть, и  напрасно  он  себЯ
затруднЯл.
     Љто-то  из  живших  позже  менЯ  сказал,  что  нет  людей  хуже  дурных
писателей. ‚ мое времЯ так говорили о дурнушках, но вот что  их  объединЯет:
их обоих грызет треклЯтаЯ и богомерзкаЯ зависть; злобно терзаЯ приютивший ее
дух, зависть растлевает его и побуждает творить немыслимые злодейства.
     џ недолго жил, порок, о котором Я сейчас рассказал, вытЯнул из менЯ все
соки и свел в могилу. Њинос объЯвил мне, что  длЯ  ќлизиума  Я  дурен  сверх
всЯкой меры, а что касаетсЯ другого места, то будто бы дьЯвол поклЯлсЯ после
ЋрфеЯ не допускать к себе поэтов; и мне снова  пришлось  возвращатьсЯ  туда,
откуда Я пришел.


                                 ѓлава XXV
              ћлиан выступает в ролЯх рыцарЯ и учителЯ танцев

     ’еперь Я ЯвилсЯ на сцену в  ‘ицилии,  стал  храмовником;  впрочем,  мои
рыцарские приключениЯ очень  мало  отличаютсЯ  от  солдатских,  которые  вам
известны, и Я не стану докучать повторением. ‚ самом деле, солдат и командир
столь мало отличаютсЯ один от другого, что нужна  немалаЯ  проницательность,
чтобы распознать их; командир получше одеваетсЯ и в счастливую полосу  жизни
может себЯ побаловать, а в остальном они два сапога пара.
     Њой следующий выход был во ”ранции: судьба доверила  мне  роль  учителЯ
танцев. џ настолько хорошо знал свое дело, что менЯ юношей взЯли ко двору  и
поручили моим заботам пЯтки ”илиппа де  ‚алуа,  впоследствии  сменившего  на
троне Љарла Љрасивого.
     Ќе припомню другой роли из доставшихсЯ мне на земле, в которой Я держал
бы себЯ с большим достоинством и был преисполнен такого сознаниЯ собственной
значительности. ‚ моих глазах искусство танца  было  высочайшим  достижением
человеческой природы, а сам  Я  -  его  высочайшим  авторитетом.  ’акого  же
мнениЯ, похоже, держалсЯ и двор: Я был главным наставником юношества, о чьем
развитии судили главным образом по успехам в искусстве,  в  котором  Я  имел
честь наставлЯть  их.  ‘ам  же  Я  настолько  уверовал  в  эту  истину,  что
пренебрегал людьми, не умевшими танцевать, презирал их, и  высшего  балла  у
менЯ заслуживал человек, изЯщно отвесивший поклон; неспособных же  на  такой
подвиг -  ученых  мужей,  иногда  армейских  офицеров  и  даже  кое-кого  из
придворных, - таких Я просто не считал за людей.
     €збежав в юности увлечениЯ  так  называемой  литературой  и  едва  умеЯ
писать и читать, Я, однако  же,  сочинил  трактат  о  воспитании,  начальное
основание которого видел в том, чтобы  ребенок  овладел  искусством  красиво
поЯвлЯтьсЯ в комнате. ‚  трактате  Я  исправил  многочисленные  ошибки  моих
предшественников, в  частности,  предостерегал  от  спешки:  лишь  превзойдЯ
высшие премудрости танца, ребенок сможет пристойно расшаркатьсЯ.
     ‘ейчас Я уже не того высокого мнениЯ о своей профессии, какого держалсЯ
тогда,  и  поэтому  не  стану  забавлЯть  вас  длинным  рассказом  о  жизни,
посвЯщенной бурре и купе. „остаточно сказать, что  Я  дожил  до  преклонного
возраста и занималсЯ своим  делом,  покуда  носили  ноги.  Ќаконец  Я  снова
посетил своего старинного приЯтелЯ Њиноса, который обошелсЯ  со  мной  очень
неучтиво и велел плЯсом отправлЯтьсЯ на землю.
     џ покорилсЯ и в очередной раз родилсЯ в Ђнглии, принЯл духовный сан и в
свой срок стал епископом.
     ‚ этой должности достойно вниманиЯ, что Я все  времЯ  налагал  на  себЯ
обеты {„альше утрачен целый кусок рукописи,  и  весьма  значительный  кусок,
судЯ по номерам книги и  главы,  содержащей  историю  Ђнны  Ѓолейн;  покрыто
полным мраком, как всплыла эта историЯ и  кому  она  рассказываетсЯ.  ‡амечу
только, что в оригинале эта глава написана  женской  рукой,  и  притом,  что
высказываютсЯ в ней столь же  превосходные  мысли,  что  и  во  всей  книге,
все-таки есть в ее стиле что-то отличное от  предыдущих  глав,  и  поскольку
рассказываетсЯ здесь о женщине, Я склонен думать,  что  автором  этой  главы
была женщина. (Џримеч. автора.)}.


                            Љнига девЯтнадцатаЯ

                                 ѓлава VII,
           в которой Ђнна Ѓолейн рассказывает историю своей жизни

     џ намерена правдиво поведать о жизни, котораЯ  с  самого  ее  скончаниЯ
распалЯет страсти враждующих партий: длЯ одних Я только что не исчадие  ада,
у других слыву столь же чистой и безгрешной, как обитатели этого  блаженного
краЯ; пелена предубеждений застилает им глаза, и  вещи  видЯтсЯ  им  такими,
какими они более всего желают их видеть.
     Њое детство протекло в родительском доме среди  невинных  забав,  какие
приличны нежному возрасту, и то  была,  наверное,  счастливейшаЯ  пора  моей
жизни, поскольку родители мои были не из тех многих,  кто  навЯзывают  детЯм
свою волю, но видели во мне залог добродетельной любви и,  во  всем  потакаЯ
мне, безмерно радовались моим малым  утехам.  ‘еми  лет  менЯ  отправили  во
”ранцию с сестрой королЯ, котораЯ вышла замуж за  французского  государЯ,  и
там Я жила у одной знатной дамы, приЯтельницы моего отца. „ни Я проводила  в
занЯтиЯх,  должных  обеспечить  светской  молодежи  изЯщное  воспитание,  не
творила ни добра, ни худа, и времЯ протекало в приЯтном однообразии, но  вот
мне исполнилось четырнадцать лет, и  в  моей  душе  поселилось  смЯтение,  Я
отдалась суетным чувствам, мое сердце радостно трепетало всЯкий  раз,  когда
льстили моей красоте, похвалы же моей юности и обаЯнию не утихали, поскольку
хозЯйка,  имеЯ  веселый  и  общительный  нрав,  держала  открытый  дом.  Њое
упоительное торжество, понЯтное всЯкой женщине, когда та совершенно довольна
собой и отношением к себе окружающих, длилось недолго: совсем юной девицей Я
была сделана фрейлиной ее величества.  Џри  дворе  часто  поЯвлЯлсЯ  молодой
дворЯнин, чьЯ красота стала притчей во Языцех  во  всех  дамских  собраниЯх.
ЏригожаЯ внешность вместе с необычайной любезностью обхождениЯ сообщали  его
словам и поступкам столько приЯтности, что всЯкаЯ,  с  кем  он  перемолвилсЯ
словом, мнила себЯ избранницей его сердца. ‚ свою очередь  и  Я,  тщеславЯсь
своими прелестЯми, вознамеривалась завоевать того, по ком вздыхал весь свет;
ничто другое не казалось мне стоЯщим вниманиЯ, и единственную сладость моего
замысла Я полагала в том, чтобы покорить сердце, которым, скажу не обинуЯсь,
были бы счастливы владеть знатнейшие и прекраснейшие особы. Џо  молодости  Я
была весьма неопытна, однако природа и без уловок раскроет дамскому угоднику
желание женщины понравитьсЯ ему, все равно, чем оно диктуетсЯ,  -  влечением
сердца либо суетными желаниЯми. ’ак и  он  скоро  угадал  мои  помышлениЯ  и
удовлетворил самые невозможные надежды, постоЯнно оказываЯ мне  предпочтение
перед другими и всЯчески  мне  угождаЯ,  дабы  сохранить  мое  расположение.
Ќеожиданное счастье, выше которого Я в ту пору ничего не мыслила, выказывало
себЯ во всех моих действиЯх, мне прибавилось столько веселости и  оживлениЯ,
что моЯ внешность расцвела еще более Яркими красками, к притворному восторгу
приЯтельниц, и Я, с моей неопытностью, Ясно видела их притворство,  ибо  как
они ни сдерживали  себЯ,  но  частые  коварные  обмолвки  и  кривые  ухмылки
обличали их зависть, всЯкий раз подтверждаЯ мое  торжество  и  даваЯ  случай
уколоть их побольнее, чего Я никогда не упускала сделать,  ибо  мое  женское
сердце впервые вкусило злорадного удовольствиЯ от  обладаниЯ  тем,  по  чему
другие томЯтсЯ. џ пребывала на вершине счастьЯ, а между тем королеву  постиг
тЯгостный недуг,  потребовавший  от  нее  перемены  обстановки  на  сельское
уединение; мое звание обЯзывало сопровождать ее, и неведомым мне образом мой
юный герой сумел войти в  небольшую  свиту  моей  повелительницы,  выехавшей
только с самыми близкими. Џрежде мы встречались на  людЯх,  и  он  привлекал
менЯ постольку, поскольку питал мою гордыню, желавшую  единственно  показать
всем мое  могущество;  теперь  положение  изменилось.  Њои  завистницы  были
далеко; место, куда мы прибыли, было настолько  прелестно,  насколько  могут
произвести  пленительнаЯ  природа  и  содействующее  ей  великое  искусство;
заманчивые  одинокие  прогулки,  пенье  птиц,  романтические  уголки,  коими
изобилен тот восхитительный край, дали совсем иное направление моим  мыслЯм,
все мое существо смЯгчилось,  суетность  менЯ  покинула.  Њой  любезный  был
слишком искушен в  подобных  делах  и  не  мог  не  почувствовать  перемены.
Џоначалу его бурное ликование уверило менЯ, что он безраздельно  принадлежит
мне, и эта уверенность наполнила мое сердце  таким  счастьем,  длЯ  которого
невозможно подобрать слова, о нем ведают лишь те, кто сами его пережили.  Ќо
длилось это недолго, ибо вскоре Я понЯла, что такие, как  он,  волочатсЯ  за
женщиной с единственной целью: сделать ее жертвой своего ненасытного желаниЯ
нравитьсЯ. ‡амысел его удалсЯ, и он с каждым днем все  больше  охладевал,  а
мое чувство, как наваждение, только разгоралось; и как Я ни зарекалась,  как
ни старалась сдерживать себЯ, но, обманутаЯ  любовником  и  гордыней,  не  в
силах одолеть чувство, поселившеесЯ в моем сердце, Я задыхалась от  гнева  и
не управлЯла собою -  таково  непременное  последствие  неистовых  страстей.
‘ейчас  Я  упрекала  его,  в  следующую  минуту  умилЯлась  и  корила  себЯ,
увереннаЯ, что думала о нем превратно; он видел мои терзаниЯ и упивалсЯ ими,
но длЯ полного торжества ему не хватало свидетелей; он заскучал по столице и
вернулсЯ в Џариж, оставив менЯ в состоЯнии, длЯ  которого  невозможно  найти
слова. Њой дух полыхал, как мЯтежный город, и всЯкаЯ новаЯ мысль примыкала к
возмутителЯм  спокойствиЯ.  џ  потерЯла  сон  и  от  переживаний  слегла   в
лихорадке, едва не стоившей мне жизни. ЊенЯ с трудом выходили,  однако  злаЯ
напасть оставила менЯ настолько немощной, что утихомирилась и смЯтеннаЯ  моЯ
душа и Я уже находила утешение в мысли о  том,  что  самовлюбленность  этого
господина была моим единственным спасением, поскольку опасным длЯ  менЯ  был
этот единственный мужчина. џ  поправлЯлась,  мы  возвращались  в  Џариж,  и,
признаюсь, Я желала и страшилась встречи с виновником моих  невзгод,  уповаЯ
на то, что горькаЯ обида вооружит менЯ на этот случай  равнодушием  к  нему.
ќти мысли не отпускали менЯ весь обратный путь. Ќа  следующий  день  двор  в
полном сборе пришел поздравить королеву с  выздоровлением,  и  среди  прочих
ЯвилсЯ мой возлюбленный, нарЯдный и красивый и как бы во всеоружии длЯ новой
победы.  Ќе  смущаЯсь  женщины,  отвергнутой  им,  он  подошел  ко   мне   с
самоуверенностью записного фата. ‚ ту же минуту Я увидела себЯ в  кругу  тех
самых особ, что по его милости стали  моими  злейшими  врагами  и  теперь  в
отместку предвкушали мой позор. ’акаЯ обстановка  окончательно  спутала  мои
мысли, и когда, приблизившись, он готовилсЯ заговорить, Я  сомлела  и  упала
ему на руки. ‡адумай Я доставить ему удовольствие, лучшего  способа  нарочно
не придумаешь. Џринесли нюхательную соль, стали приводить менЯ в  чувство  и
новообретеннаЯ жизнь встретила менЯ шпильками, какие подпускает  распаленнаЯ
женскаЯ зависть.
     - ЋказываетсЯ, - кричала одна,  -  в  наружности  милорда  есть  что-то
зловещее либо  такаЯ  у  него  повадка,  что,  завидев  его,  девицы  падают
замертво. - Ќеправда, - говорила другаЯ, - просто на чувства  некоторых  дам
красота действует убийственнее, чем безобразие. - € еще много  в  этом  роде
столько же злобного, сколько неостроумного. Ќе в силах выносить это, дрожа и
едва передвигаЯ ноги, Я доплелась до кареты и поспешила домой.  ЏереживаЯ  в
одиночестве  случившеесЯ  на  глазах  у  всего  двора,  Я  сперва  впала   в
безнадежное отчаЯние, но,  поразмыслив,  заключила,  что  сей  казус  вернее
всЯкого  другого  средства  исцелит  менЯ  от  моей  страсти.  …динственное,
думалось мне, чем можно пронЯть человека, который столь  варварски  обошелсЯ
со мной, и отомстить моим недоброжелательницам, это вернуть мою  красоту,  к
тому времени поблекшую, и пусть видЯт, что у менЯ  еще  достанет  очарованиЯ
иметь столько поклонников, сколько Я пожелаю, и  посоперничать  с  жестокими
обидчицами. ќти сладостные надежды ободрили  мой  упавший  дух  и  произвели
более благотворное действие, нежели это могли  сделать  философиЯ  и  советы
мудрейших мужей. ‚се свое времЯ и внимание Я теперь посвЯтила своей особе  и
отысканию вернейших средств  располагать  к  себе  других,  самой  оставаЯсь
равнодушной к ним, и случись в будущем закрастьсЯ в мое сердце  нежности,  Я
твердо решила бежать от ее виновника, а его образ вытеснить новыми победами.
Љаждое утро Я держала совет с зеркалом и научилась в такой  степени  владеть
лицом, что могла сообщить ему выражение, любезное  сегоднЯшнему  поклоннику,
ибо всЯкий из них требует своего подхода, в чем Я скоро убедилась,  несмотрЯ
на молодость - ведь мне было всего  семнадцать  лет,  -  постоЯнно  бываЯ  в
обществе и  соприкасаЯсь  с  мужчинами  и,  при  тогдашнем  моем  стремлении
нравитьсЯ им, особо примечаЯ их  слова  и  поступки.  ‡начительнейшаЯ  часть
мужчин, заключила Я,  любит  в  женщине  своего  антипода,  и  потому  перед
человеком основательным и положительным Я выказывала себЯ живой  и  веселой,
остроумцу и забавнику представала томной и нежной,  влюбчивый  поклонник  (с
ними всего меньше хлопот) встречал во мне холодную  сдержанность,  робкий  и
застенчивый  удостаивалсЯ  пылкого  отклика.  —то  до   франтов   и   прочих
потворщиков своему тщеславию, то, памЯтуЯ мой печальный опыт, Я почитала  их
заслуживающими только осмеЯниЯ, и пусть их славное мнение о самих себе  одно
питает их надежды. Џока у менЯ будут другие поклонники, за этих Я  могла  не
тревожитьсЯ, ибо в одном они  были  скромны:  не  полагаЯсь  на  собственное
разумение, они  прислушивались  к  мнению  большинства.  ‚ооруженнаЯ  такими
правилами и умудреннаЯ  ошибками,  Я  в  определенном  смысле  начала  жизнь
заново: в собраниЯх Я блистала красотой и одушевлением, поражаЯ всех знавших
о моих отношениЯх с милордом. Ћн сам дивилсЯ и досадовал нечаЯнной перемене,
не умеЯ объЯснить, как мне удалось сбросить  цепи,  которыми,  казалось,  он
опутал менЯ  навеки,  и  не  желаЯ  выпускать  из  рук  свою  победу.  ‚семи
возможными средствами он пыталсЯ вновь склонить менЯ к любовным  признаниЯм,
но Я  твердо  держалась  принЯтого  решениЯ  (ежедневные  толпы  вздыхателей
чрезвычайно помогли мне в этом): никоим образом не дать ему  оправдатьсЯ,  и
дело здесь не только в моей гордости, но и в том еще, что  перваЯ  сердечнаЯ
рана - в этом Я убедилась - глубочайшаЯ и нужно  неусыпно  следить  за  тем,
чтобы она не открылась вновь. ’ри года Я вела рассеЯнную жизнь, и при  дворе
стар и млад, знатен или худого рода - все творили из  менЯ  кумира.  “  менЯ
были хорошие партии,  но  Я  их  сочла  неровней  себе,  и  величайшим  моим
наслаждением было видеть, как мнимые мои соперницы счастливы выйти замуж  за
тех, кого Я отвергала. Џри том что все мои  планы  сбывались,  Я  не  решусь
сказать, что  была  счастлива,  ибо  всЯкаЯ  женщина,  безразличнаЯ  к  моим
проискам, и всЯкий нечувствительный  к  ним  мужчина  одним  разом  похищали
радость всех побед; случалось и так, что мелкие интриги, как Я ни береглась,
сводили на нет мои стараниЯ. € Я порЯдком устала от такой жизни,  когда  мой
отец, исполнив посольские обЯзанности во ”ранции, забрал менЯ домой и  отвез
в прелестный сельский дом, где вместо пышности и блеска были  только  уют  и
нега. џ жила там совершенной отшельницей. Џоначалу  времЯ  еле  тЯнулось,  Я
изнывала от праздности, хандрила из-за того только, что  не  знала,  к  чему
себЯ определить. Ќо когда Я чуть обжилась, то почувствовала  такой  душевный
покой и отрешенность от треволнений двора,  что  сама  пристала  к  здешнему
мирному обиходу. џ занЯлась  вышиванием,  ухаживала  за  цветниками,  полной
мерой вкушала невинные  сельские  радости,  и  пусть  они  не  сулЯт  особых
восторгов, но они проливают в душу умиротворение, а это поистине драгоценный
дар отзывчивой натуре. џ порешила остатьсЯ здесь до конца своих  дней  -  да
минет менЯ соблазн покинуть это сладостное уединение и вновь  ввергнутьсЯ  в
круговорот бурных страстей. ’аким было мое расположение духа, когда  в  миле
от дома отец встретил старшего  сына  графа  Ќортумберленда  милорда  Џерси,
который там лисовал  и  заблудилсЯ;  милорд  завернул  к  нам,  согласившись
отобедать,  и  до  такой  степени  увлексЯ  мною,  что  прогостил  три  днЯ.
€скушеннаЯ в сердечных делах,  Я  тотчас  угадала,  что  произвела  на  него
впечатление, однако в ту пору Я была настолько чужда  честолюбиЯ,  что  даже
возможность стать графиней не смутила менЯ, равно как, мнилось мне,  никакие
иные посулы не вынудЯт менЯ переменить мой образ жизни. Ќе в силах совладать
с влечением и превозмочь разлуку, молодой цветущий лорд нагрЯнул  уже  через
неделю и, истощаЯ свои таланты,  пыталсЯ  склонить  менЯ  к  взаимности.  Ћн
обходилсЯ со мной с  той  ласковостью  и  уважением,  какие  всЯкой  женщине
свидетельствуют об истинной любви, и  часто  повторЯл,  что  будет  счастлив
прилежностью и вниманием привЯзать менЯ к себе, притом что мой отец, он  был
уверен, с радостью примет любое его предложение, но если его счастье хотЯ бы
в малейшей степени будет мне неугодно, он примет самую горькую муку,  навеки
разлучившись со мной. ’акое поведение заключало в себе столько  благородства
и великодушиЯ, что мало-помалу пробудило во мне чувство, которое  не  берусь
обрисовать и даже название ему не подыщу, только оно не имело ничего  общего
с прежней страстью, ибо безрассудства и тревожные ночи ему не сопутствовали,
но все мои невинные благодеЯниЯ  милорду  были  в  моих  глазах  заслуженным
воздаЯнием его искренности и любви, благодарной потребностью,  нежели  каким
иным побуждением. Љогда Я  вернулась  в  Ђнглию,  отец  не  однажды  заводил
разговор о высокородной молодежи, и добраЯ слава милорда внушила мне  мысль,
что,  доведись  мне  сделатьсЯ  его  женой,  моим  приЯтным  жребием   будет
выслушивать одобрение умнейшими людьми всех его поступков;  теперь  отпадали
последние сомнениЯ, и мне единственно было жаль покинуть мой тихий уголок  и
снова вверитьсЯ обществу, однако  его  неустаннаЯ  заботливость  и  смирение
устранили и это препЯтствие, и  Я  предоставила  ему  самому  решать,  когда
сообщить новость моему отцу, чьим согласием он вскоре и заручилсЯ, ибо таким
сватовством не принЯто гнушатьсЯ. „ело оставалось  за  тем,  чтобы  склонить
графа Ќортумберленда уступить страстному желанию сына; с этой  целью  милорд
немедлЯ отправилсЯ в ‹ондон, как о великой милости  просЯ  менЯ  приехать  с
отцом, которого через неделю призывали туда дела. џ не посмела  отказать,  и
сразу по нашем приезде он поЯвилсЯ у нас, пылаЯ восторгом и спеша  объЯвить,
что его отец, дорожащий счастьем  сына,  милостиво  предоставил  ему  полную
свободу поступать, как ему пожелаетсЯ, и, стало быть, никаких помех длЯ него
более не существует. Ѓыло начало зимы, свадьбу  назначили  на  конец  марта;
после сговора он мог посещать менЯ сколь угодно часто, и наши свиданиЯ  были
чисты и радостны. …го привЯзанность ко мне была так  сильна,  что  он  всеми
способами старалсЯ не выпускать менЯ из виду; как-то утром  он  сказал,  что
отец велел сопутствовать ему вечером во дворец, а  посему  он  умолЯет  менЯ
увидетьсЯ с ним там. џ уже  привыкла  его  слушатьсЯ,  и  удовлетворить  его
желание мне не составило труда. „вумЯ днЯми позже менЯ поразили его грустный
вид  и  переменившеесЯ  обращение,  чему  Я  не   видела   никаких   причин;
настойчивыми расспросами Я вытЯнула из него,  что,  по  непонЯтным  мотивам,
кардинал ‚улси категорически велел ему выбросить менЯ из головы; когда же он
возразил, что его отец не имеет ничего  против  нашего  союза,  то  кардинал
надменно обещал высказать самому отцу убедительные причины, по  которым  эта
блажь чревата бедой, и отец-де  с  ним  непременно  согласитсЯ.  Ћн  оборвал
разговор, не дав милорду ответить.  џ  терЯлась  в  догадках,  какой  расчет
кардиналу расстраивать наш брак, но еще более менЯ поразило то, что мой отец
стал холоднее относитьсЯ к милорду Џерси; милорд то