ых, надежнее сохранить  ценный  товар,  а  во-вторых,  сэкономить  на
расходах, и в последнем Я, питаЯсь  в  основном  кореньЯми  и  утолЯЯ  жажду
водой, преуспел настолько, что подаЯнием перекрыл издержки на два обола.
     ’олько лучше бы мне не скрЯжничать, а поторапливатьсЯ, тогда  бы  Я  не
поспел в Љонстантинополь к  шапочному  разбору,  упустив  редкостный  случай
сбыть камни, на которых большинство моих соплеменников весьма обогатилось.
     Ћ жизни скупца мало что можно сказать, поскольку  она  всЯ  сводитсЯ  к
добыванию  или  сбережению  денег.  Џоэтому  Я  расскажу  лишь  о  некоторых
махинациЯх, как они придут на памЯть.
     Ћбедал у менЯ  один  римский  еврей,  большой  ценитель  и  истребитель
фалернского вина; знаЯ, что у менЯ не разгулЯешьсЯ да и  вино  скверное,  он
распорЯдилсЯ доставить мне на этот случай полдюжины кувшинов с фалернским. €
представьте, он не отведал у менЯ своего собственного вина. џ разбавил водой
три кувшина и эти полдюжины выставил ему с приЯтелем, а другие  три  кувшина
продал все тому же виноторговцу, знаЯ, что он не постоит за ценой.
     ‚  другой  раз  в  загородном  доме,  который  Я  за  полцены  купил  у
разорившегосЯ владельца, менЯ навестил знатный римлЯнин. ‘оседи в его  честь
спели и сыграли, и, уезжаЯ, он вручил  мне  золотую  монету,  чтобы  Я  всех
оделил. „еньги Я прикарманил, а  соседЯм  выслал  флЯжку  кислого  вина,  за
которое не мог выручить и двух драхм, и еще  потом  они  в  тройном  размере
отработали его.
     •отЯ мое благочестие было больше показным, совсем безбожником Я тоже не
был и потому, как мог, старалсЯ примирить мои плутни с совестью. Ќапример, Я
приглашал к обеду только тех, на чей карман готовил покушение. џ  взЯл  себе
за правило, дав им заморить червЯчка, записывать потом в специальную  книгу,
на сколько, по моей прикидке, они менЯ объели. Џусть эта цифра  во  сто  раз
превышала сумму, в которую им обойдетсЯ платный обед, в моих глазах она была
quid pro quo {‡десь - компенсациЯ, услуга за услугу  (лат.);  букв.  -  одно
вместо другого.}, а то и ad valorem {‡десь - по достоинству (лат.); букв.  -
по стоимости (о пошлинах, размер которых  определЯетсЯ  стоимостью  ввозимых
товаров).}. € когда ЯвлЯлсЯ случай обморочить гостЯ, Я относилсЯ к этому как
к взиманию долга, причем даже той завышенной  цифрой  не  удовлетворЯлсЯ,  а
брал с лишком, как если бы дал эти деньги в рост.
     ‹ихоимец длЯ других, Я и себе не давал спуску.  •олодаЯ  и  голодаЯ,  Я
подорвал здоровье и вынужден был тратитьсЯ на  врача,  а  однажды  чудом  не
умер, принимаЯ дрЯнное лекарство, на котором выгадывал 1 7/8 процента от его
стоимости.
     ’акими вот ухищрениЯми Я сколотил  громадное  состоЯние,  когда  другие
бедствовали и разорЯлись, и пересчитывать свои капиталы и тешитьсЯ ими  было
моей каждодневной усладой,  которую,  случалось,  умерЯли  и  отравлЯли  две
закравшиесЯ мысли. Ћдна была совсем непереносима, но,  к  счастью,  посещала
менЯ редко: что однажды Я расстанусь с моими сокровищами. ‡ато другаЯ  мысль
преследовала неотступно: отчего Я не  богаче,  чем  есть.  ’ут  Я,  впрочем,
утешалсЯ убеждением, что  делаюсь  богаче  с  каждым  днем,  и  мои  надежды
уносились столь далеко, что Я мог повторить за ‚ергилием: "His ego nec metas
rerum nec tempora pono" {џ же могуществу их не кладу ни  предела,  ни  срока
(лат.) (‚ергилий. ‚озвещение ћпитера, I, 278).}.
     џ  убежден,  что  будь  у  менЯ  в  кармане   весь   белый   свет   без
одной-единственной драхмы, которой мне нипочем не завладеть, даже и тогда, Я
убежден, эта драхма заслонЯла бы все, чем Я владел.
     ’о корпишь, чтобы побольше  урвать,  то  дрожишь,  как  уберечь,  -  по
правде, Я не знал минуты покоЯ ни днем, ни даже во  сне.  Љем  только  Я  не
перебывал на земле, но таких мук не изведал и вполовину, и к  той  же  мысли
склонилсЯ  Њинос:  мне,  трепетавшему  в  ожидании   приговора,   он   велел
отправлЯтьсЯ восвоЯси, поскольку одного проклЯтьЯ мне было достаточно. Џотом
уже Я узнал, что дьЯвол не допускает к себе скупцов.


                                 ѓлава XII
           —то претерпел ћлиан в бытность генералом, наследником,
                            плотником и щеголем

     Ќа сей  раз  Я  объЯвилсЯ  в  Ђполлонии  ”ракийской,  где  менЯ  родила
красавица рабынЯ, гречанка, наложница …втихиЯ, первейшего любимца императора
‡енона. Љогда этот кнЯзь  взошел  на  престол,  он  сделал  менЯ  командиром
когорты, не посмотрев, что мне всего пЯтнадцать лет, а немногим позже  через
головы заслуженных ветеранов назначил трибуном.
     ЃлагодарЯ близости к императору моего отца, превосходного царедворца, а
иначе говорЯ, льстеца самого низкого разбора, Я был вхож к ‡енону и завоевал
его доверие; в искусстве лести Я тЯнулсЯ за отцом, и император ни на шаг  не
отпускал менЯ от себЯ. Џоэтому впервые увиденные мною солдаты были солдатами
Њарциана, осадившего дворец, где Я укрылсЯ с императорским двором.
     Џозже менЯ назначили  начальником  легиона  и  отправили  с  ’еодорихом
ѓотским в ‘ирию, то есть отправилсЯ туда мой легион, а  сам  Я  осталсЯ  при
дворе с генеральским чином и окладом, не окупаЯ  это  званье  ни  потом,  ни
кровью.
     Џри дворе ‡енона жили весело, иначе говорЯ - беспутно,  и  поэтому  тон
задавали ветреницы, в особенности одна - ”ауста, красотой не блиставшаЯ,  но
чрезвычайно полюбившаЯсЯ императору за острый ум и бойкий  нрав.  Њы  с  ней
отлично поладили, и всЯкое армейское назначение проходило через  наши  руки,
доставаЯсь не тому, кто его больше заслуживал, а тому,  кто  больше  платил.
ЊоЯ  приемнаЯ  была  теперь  битком  набита  прибывшими  с  полей   сражений
офицерами,  которые,  потолкавшись  у   менЯ,   могли   бы   понЯть,   сколь
недостаточнаЯ рекомендациЯ их ратные заслуги, но они приходили снова и снова
и платили мне таким почтением, словно Я устроил их счастье, когда  на  самом
деле пустил их по миру с их чадами и домочадцами.
     ’ак же иные поэты посвЯщали мне стихи, где воспевали мои победы; сейчас
даже подумать странно, что  Я  с  упоением  вдыхал  этот  фимиам,  вовсе  не
смущаЯсь тем, что не заслужил этих похвал, что  они  скорее  изобличают  мою
ничтожность.
     Љ тому времени мой отец умер,  благоволение  ко  мне  императора  стало
безраздельным, и если не знать дворцовой  жизни,  то  трудно  поверить,  как
пресмыкалась  передо  мной  разномастнаЯ  публика,  наводнЯвшаЯ  дворец.   џ
проходил сквозь  оцепенелую  толпу,  отмечаЯ  избранных  поклоном,  улыбкой,
кивком и выделЯЯ счастливейшего милостивым словом, а оно дорогого стоит, ибо
теперь этому человеку от всех будет почет; при дворе  эти  знаки  -  ходЯчаЯ
монета, как передаточный вексель у купцов. “лыбка  фаворита  незамедлительно
повышает акции ее получателЯ и  дает  обеспечение  его  собственной  улыбке,
которой он удостаивает нижестоЯщего: менЯЯ держателей, улыбка возвращаетсЯ к
великому  человеку,  и  тот  учитывает  вексель.  Љ  примеру,   какой-нибудь
человечек хлопочет о месте. Љ кому он  обратитсЯ?  Љонечно,  не  к  великому
человеку, ибо не допущен к нему. € он обращаетсЯ к Ђ, а тот ставленник ‚,  а
‚ на побегушках у ‘, а ‘ подхалимничает  перед  D,  а  D  живет  с  E,  а  E
сводничает F, а F водит девок к G, а G ходит в шутах у I, а I женат на Љ,  а
Љ спит с L, а L ублюдок M, а M взыскан  великим  человеком.  ‘пустившись  по
ступенЯм от великого человека к Ђ, улыбка затем возвращаетсЯ к кредитору,  и
великий человек учитывает вексель.
     Љак купеческий город не просуществует без долговых расписок,  так  двор
нуждаетсЯ в своей расхожей монете. ђазница здесь та, что в последнем  случае
обЯзательства неопределенны и фаворит может опротестовать  свою  улыбку,  не
объЯвлЯЯ себЯ банкротом.
     ‚ разгар этого непрерывного празднества вдруг умирает император, и трон
достаетсЯ Ђнастасию. Ѓыло  неЯсно,  удержусь  Я  в  фаворитах  или  паду,  и
приветствовали менЯ, как обычно, когда Я ЯвилсЯ засвидетельствовать почтение
новому императору; стоило ему, однако, показать мне спину,  как  все  прочие
почтили менЯ тем же: всЯ приемнаЯ, словно по  команде,  повернулась  ко  мне
спиной - моЯ улыбка была просроченным векселем, и никто не  решалсЯ  принЯть
его.
     џ поскорее удалилсЯ из дворца, а там и вовсе покинул город  и  вернулсЯ
на родину, где тихо прожил остаток дней, занимаЯсь своим хозЯйством, ибо, не
запасшись знаниЯми и добродетелью, ничем другим занЯть себЯ не умел.
     Љогда Я пришел к вратам, Њинос, как и прежде, заколебалсЯ,  но  все  же
отпустил менЯ, сказав, что, виновный в множестве гнусных преступлений, Я  по
крайности не проливал людскую кровь, хоть и был  генералом,  и  потому  могу
снова вернутьсЯ на землю.
     € снова Я родилсЯ в Ђлександрии, причем, игрою  случаЯ  угодив  в  лоно
своей снохи, стал собственным внуком и унаследовал состоЯние, которое прежде
нажил.
     …сли раньше менЯ губила скупость, то теперь это была расточительность -
в очень краткий срок Я промотал все, что по крохам насбирал за очень  долгую
жизнь. ‚озможно, вы сочтете, что мое новое положение завиднее прежнего,  но,
поверьте слову, это вовсе не так: все плыло в руки, упреждаЯ мои желаниЯ,  и
потому Я не знал влечений, не изведал восторга,  с  каким  утолЯетсЯ  волчий
аппетит. Ѓольше того, непривычный размышлЯть, Я обрек свой разум на безделие
и не удостоилсЯ вкусить духовных благ.  ‚оспитание  также  не  научило  менЯ
разборчивости в наслаждениЯх,  и,  имеЯ  избыток  всего,  Я  ни  к  чему  не
чувствовал привЯзанности. Њой вкус был неразвит, и, мои плотские услады мало
отличались от скотских. Љоротко  говорЯ,  если  скупцом  Я  не  знал  своего
богатства на вкус, то теперь и вкус к нему у менЯ пропал.
     € если среди благополучиЯ Я не чувствовал себЯ  вполне  счастливым,  то
потом вдоволь хлебнул страданий, подкошенный болезнью, ввергнутый в  нищету,
несчастным  калекой  окончив  свою  никудышную  жизнь  в  тюрьме;  едва   ли
милосерднее был приговор Њиноса, заставившего менЯ отведать алчного  напитка
и три года бродить по берегам Љоцита с неотвЯзной мыслью о том, как внуком Я
промотал состоЯние, которое нажил, будучи дедом.
     Џо возвращении на землю Я родилсЯ в Љонстантинополе, в семье  плотника.
Џервое,  что  Я   запомнил,   был   триумф   ‚елисариЯ,   зрелище   поистине
величественное;  великолепнее  же  всех  был  король  африканских   вандалов
ѓелимер, пленником шедший в процессии и, выказываЯ презрение к  изменчивости
своего счастьЯ и равно к смехотворной спесивости завоевателЯ,  кричавший:  -
‘уета, суета, все одна суета!
     Ћтец выучил менЯ плотницкому делу,  и,  как  вы  догадываетесь,  ничего
достопримечательного в своем низком звании Я не совершил. ‚прочем, Я женилсЯ
на полюбившейсЯ мне женщине, котораЯ стала вполне сносной женой. џ  трудилсЯ
не покладаЯ рук, с вЯщей пользой длЯ здоровьЯ, и вечером садилсЯ с женой  за
скромный ужин, получаЯ от него больше радости,  чем  богач  от  своих  Яств.
†изнь прошла, как один долгий день, и, оказавшись у врат,  Я  приблизилсЯ  к
Њиносу в совершенной уверенности, что буду  впущен;  к  несчастью,  пришлось
признатьсЯ, как Я плутовал, работаЯ сдельно, и как прохлаждалсЯ на  поденной
работе. € за это разгневанный судьЯ остудил мою прыть, схватив менЯ за плечи
и с такой силой швырнув назад, что Я свернул бы себе шею, будь Я из плоти  и
крови.


                                 ѓлава XIII
                        ћлиан превращаетсЯ в щеголЯ

     Њне выпало жить в  ђиме.  ђожденный  в  благородном  семействе,  Я  был
богатым наследником, и родители, полагаЯ, что иметь при этом способности мне
ни к  чему,  участливо  и  разумно  оградили  менЯ  от  их  развитиЯ.  Њоими
единственными наставниками в юности  были  некий  ‘алтатор,  обучивший  менЯ
кое-каким  па,  и  некий  ”икус,  чьей  обЯзанностью  было  наставить,   как
бескровным образом, по его выражению, разделатьсЯ с мужской головой. Љогда Я
усовершенствовалсЯ  в  этих  науках,  оставалось  немногое,  в   чем   могли
посодействовать римские умельцы, обрЯжавшие и украшавшие папу, и, достаточно
обеспечив себЯ плодами их искусства, в двадцать лет Я сделалсЯ законченным и
совершенным щеголем. ‘ этих пор на протЯжении сорока пЯти  лет  Я  только  и
делал, что переодевалсЯ, пел и танцевал, отвешивал поклоны и строил глазки и
в шестьдесЯт шесть лет, вспотев после танцев, простыл и умер.
     Њинос объЯвил мне, что ќлизиума Я не заслужил и даже вечного  проклЯтьЯ
не достоин, и отправил менЯ в обратный путь.


                                 ѓлава XIV
                      ЏриключениЯ в монашеском образе

     ’еперь волею  судьбы  Я  объЯвилсЯ  младшим  сыном  в  одном  почтенном
семействе и юношей был отдан в школу, однако  образование  к  этому  времени
пришло  в  такой  упадок,  что  сам  учитель  с  грехом  пополам   составлЯл
предложение на латыни, а греческого не  знал  совсем,  и,  мало  преуспев  в
науках и добродетели, Я был определен к духовному  поприщу  и  в  положенный
срок постригсЯ в монахи. џ много лет затворником просидел  в  келье,  и  моЯ
жизнь была мне по нраву, а нрав Я имел угрюмый и весьма  склонный  презирать
весь свет, иначе говорЯ, завидовать всем, кому выпала лучшаЯ долЯ, и по сему
случаю не жаловать и весь род  людской.  ‚прочем,  когда  надо  было,  Я  не
гнушалсЯ польстить подлейшей  твари,  например  -  евнуху  ‘тефану,  любимцу
императора ћстиниана II,  мерзейшему  негодЯю,  когда-либо  рождавшемусЯ  на
земле. џ не только написал в его честь панегирик, но и в  проповедЯх  ставил
его всем в пример, благодарЯ чему совершенно  завоевал  его  доверие  и  был
представлен императору, которого прибрал  к  рукам  теми  же  средствами,  и
вскоре рассталсЯ с кельей,  получив  место  при  дворе.  ‘нискав  милость  у
ћстиниана, Я не замедлил толкнуть его на всЯческие зверства. —еловек  Я  был
угрюмый, замкнутый, и счастливые лица  были  длЯ  менЯ  нож  острый,  отчего
всЯкие забавы и утехи Я поносил как мерзопакостный грех,  веселость  бичевал
за легкомыслие, призывал к строгости  нравов,  а  по  совести  сказать  -  к
лицемерию. ‡лосчастный император во  всем  слушалсЯ  менЯ  и  гонениЯми  так
возмутил народ, что был свергнут и изгнан.
     џ опЯть замкнулсЯ в своей келье (историки ошибочно утверждают, что менЯ
убили), где и спассЯ от разъЯренной толпы, которую клЯл на чем свет стоит, и
они не давали мне спуску. Џробыв три года в  изгнании,  ћстиниан  переодетым
вернулсЯ в Љонстатинополь и пришел ко мне. џ поначалу  сделал  вид,  что  не
узнаю его, и, не помнЯ добра, собиралсЯ показать ему на дверь,  но  тут  мне
пришла мысль выгадать от его посещениЯ, и, громко клЯнЯ  короткую  памЯть  и
слепнущие глаза, Я кинулсЯ ему навстречу и горЯчо обнЯл его.
     џ задумал выдать его Ђпсимару, не сомневаЯсь,  что  тот  щедро  оплатит
такую услугу. џ радушно предложил ему  пробыть  у  менЯ  весь  вечер,  и  он
согласилсЯ. Џридумав какое-то недолгое дело, Я отлучилсЯ и побежал во дворец
доносить на своего гостЯ. Ђпсимар тут же отрЯдил со мной солдат,  но  то  ли
мое долгое отсутствие насторожило  ћстиниана,  то  ли  он  просто  передумал
оставатьсЯ, только мы уже  не  застали  беглеца,  и  самые  усердные  поиски
оставили нас ни с чем.
     “пустив добычу, Ђпсимар разгневалсЯ на менЯ и грозил страшными  карами,
если Я не представлю ему свергнутого монарха.  Џотушив  первую  вспышку  его
Ярости, пустив затем в ход притворство и лесть, Я, хоть и  с  трудом,  отвел
его гнев.
     Љогда  ћстиниан  вернул  себе  трон,  Я,  ничтоже   сумнЯшесЯ,   ЯвилсЯ
поздравить его  с  воцарением,  но  он,  видимо,  как-то  прослышал  о  моем
предательстве и  принЯл  менЯ  холодно,  а  позже  без  обинЯков  обвинил  в
содеЯнном. џ решительно все отрицал, поскольку никаких доказательств  против
менЯ не было, он же стоЯл на своем,  и  тогда  в  проповедЯх  и  при  всЯком
удобном случае Я стал  честить  его  врагом  церкви  и  всех  добрых  людей,
обзывать неверным, еретиком, атеистом, Язычником и арианином. џ говорил  все
это сразу после его возвращениЯ, еще до того, как ужасные свидетельства  его
бесчеловечности подтвердили мою правоту.
     Њне  повезло  умереть  в  тот  самый  день,  когда  солдаты,  посланные
ћстинианом против ”ракийского Ѓоспора и учинившие там неслыханные  зверства,
все до одного нашли свою смерть. € поскольку каждый из них был  препровожден
в ад, Њинос утомилсЯ судбищем и тем, кто не участвовал  в  кровавом  походе,
позволил вернутьсЯ на землю, если они того пожелают. џ поймал его  на  слове
и, повернувшись, потек в обратный путь.


                                  ѓлава XV
                       ћлиан превращаетсЯ в скрипача

     Њестом моего рождениЯ стал ђим. ЊоЯ мать была африканкой; красотой  она
не отличалась, но, видимо, за благочестие ее приблизил к себе папа  ѓригорий
II. ‘воего отца Я не  знаю,  наверное  он  не  представлЯл  из  себЯ  ничего
особенного, поскольку после  смерти  папы  ѓригориЯ,  по  милосердию  своему
бывшего добрым другом  моей  матери,  мы  впали  в  крайнюю  нищету  и  были
выброшены на улицу, имеЯ единственной кормилицей мою скрипку, на  которой  Я
очень недурно играл: Я сызмала тЯнулсЯ к музыке, и благодетель папа за  свой
счет образовал менЯ. Џропитание скрипка давала самое скудное - хорошо,  если
из толпы слушающих один-другой усовестЯтсЯ  и  бросЯт  монетку  оголодавшему
беднЯге, что доставил им радость. Ђ иные  умники,  с  часок  послушав  менЯ,
отходили, мотаЯ головами и  сетуЯ,  что-де  позор  терпеть  в  городе  таких
бродЯг.
     Џо правде говорЯ, рассчитывай мы только на щедрость моих слушателей, мы
скоро протЯнули бы ноги. Џришлось и матери принЯтьсЯ  за  свой  промысел:  Я
услаждал их слух, а она тем временем опустошала их карманы, да так  успешно,
что скоро мы обеспечили себе безбедное существование и, будь  мы  поумнее  и
побережливее, могли бы, подкопив денег,  бросить  эту  опасную  и  постыдную
жизнь, но почему-то удерживаютсЯ только трудовые, кровные деньги,  а  деньги
даровые, шальные обычно так же легко и  безалаберно  спускаютсЯ.  ‚от  и  мы
тратили деньги, коль скоро они есть, не успев узнать  своих  потребностей  и
желаний; а с большой  добычи  мы  через  силу  пускались  во  все  тЯжкие  и
беспутничали без всЯкой охоты.
     …ще долгое времЯ воровской промысел сходил нам с рук, но и  на  старуху
бывает проруха, и  пришел  наш  час:  бедную  мать  поймали  с  поличным  и,
прихватив менЯ как сообщника, доставили нас к судье.
     Џо счастью, судьЯ был известен всему городу как величайший меломан,  он
частенько  звал  менЯ  поиграть  и  сейчас,  видимо,  решил  выразить   свою
признательность, тем паче что расплачивалсЯ всегда мелочно;  как  бы  то  ни
было, он застращал свидетелей и с такой неприЯзнью  выслушал  их  показаниЯ,
что они вынуждены были смолкнуть, а нас с честью отпустили, точнее сказать -
оправдали, потому что отпустили нас только после того, как Я немного поиграл
судье на скрипке.
     Ќам было на руку еще то обстоЯтельство, что обокрали мы поэта, и шутник
судьЯ всласть повеселилсЯ на этот  счет.  Џоэты  и  музыканты,  говорил  он,
должны ладить меж собой, поскольку они женаты на сестрах; он объЯснил потом,
что имел в виду муз. Љогда же в  качестве  улики  была  предъЯвлена  золотаЯ
монета, он разразилсЯ хохотом и  заЯвил,  что,  должно  быть,  опЯть  настал
золотой век, когда у поэтов в карманах водилось золото,  а  в  золотом  веке
воров не бывает. Ћн отпустил еще много шуток в этом роде,  но  Я  ограничусь
теми, что привел.
     ЌечаЯннаЯ милость, говорЯт, служит острасткой, но Я с этим не согласен,
по-моему, оправдание виноватого делает его самонадеЯнным,  как  это  было  с
нами: мы смеЯлись над законом, ни во что не ставили наказание, которого,  мы
убедились, можно избежать даже вопреки прЯмым уликам. ‘лучившеесЯ с нами  мы
сочли,  скорее,  острасткой  длЯ  обвинителЯ,  чем  длЯ  злоумышленника,   и
распоЯсались сверх всЯкой меры.
     ‚от хотЯ бы: однажды нас пустили в дом к богатому свЯщеннику,  и,  пока
слуги танцевали под мою музыку, мать ухитрилась стЯнуть серебрЯный сосуд;  у
нее и в мыслЯх не  было  кощунствовать,  однако  эта  весьма  большаЯ  чаша,
оказываетсЯ, была из церковного обихода, откуда свЯщенник заимствовал ее длЯ
пирушки с собратьЯми. Ќас тут же обвинили в краже (сосуд нас выдал) и отвели
к тому самому судье, что прежде отнессЯ к нам с таким добродушием; но теперь
он был в другом настроении, и едва свЯщенник подал на нас жалобу, как судьЯ,
не знавший краЯ ни в доброте, ни в строгости, велел  раздеть  нас  донага  и
бичами прогнать по улицам.
     ќтот приговор был исполнен с превеликой строгостью, свЯщенник самолично
поощрЯл палача, наставлЯЯ, что-де тот стараетсЯ нам во благо; но  хотЯ  наши
спины были истерзаны  в  клочьЯ,  горше  материных  и  моих  страданий  было
оскорбление, учиненное моей скрипке: ее с победным видом несли впереди менЯ,
толпа над ней глумилась, выказываЯ тем свое презрение к искусству, в котором
Я имел  честь  подвизатьсЯ,  к  благороднейшему  из  человеческих  дерзаний,
успехами в котором Я чрезвычайно гордилсЯ,  и  поэтому  надругательство  над
скрипкой причинЯло мне такие муки, что ради ее избавлениЯ Я был готов отдать
хоть всю свою кожу.
     Њать недолго прожила после порки; Я прозЯбал  в  нужде  и  ничтожестве,
покуда менЯ не обласкал молодой сановный римлЯнин: он ввел менЯ в свой  дом,
обращалсЯ со мной запросто. Џылко преданный  музыке,  он  пожелал  обучитьсЯ
игре на скрипке, но, не имеЯ  дарованиЯ,  весьма  скромно  преуспел  в  этом
искусстве. џ, впрочем, расхваливал  его  потуги,  отчего  он  возлюбил  менЯ
безмерно. Џродолжай Я и дальше действовать подобным образом, Я бы, наверное,
сказочно нажилсЯ на его доброте, но Я сам уверил  его  в  превосходстве  его
музыкальных способностей, и свое умение он уже ставил выше моего  искусства,
а этого Я не мог перенести. Ћднажды мы играли дуэтом,  он  стал  беспардонно
врать, и когда гармониЯ совсем расстроилась, пришлось сделать ему замечание.
‚место того чтобы поправитьсЯ, он обвинил менЯ в оплошке - будто бы Я  играю
не в том ключе. ‘терпеть такое от  собственного  ученика  выше  человеческих
сил; Я вспылил, швырнул наземь скрипку и заметил  ему,  что  староват  брать
уроки музыки. ‘ такой же горЯчностью он объЯвил  мне,  что  не  нуждаетсЯ  в
поучениЯх бродЯчего скрипача. ‚ конце перепалки мы  вызвали  друг  друга  на
музыкальный турнир. Џобеда досталась мне, но заплатил Я за нее дорогой ценой
- Я потерЯл друга: Язвительно припомнив, сколько добра он мне сделал, уколов
позорным наказанием и отчаЯнным положением, из которого Я выбралсЯ благодарЯ
его щедротам, он прогнал менЯ со двора.
     Љогда Я жил у этого господина, менЯ кое-кто знал, среди прочих -  некаЯ
‘абина, благороднаЯ дама, будто бы тонко разбиравшаЯсЯ в музыке.  Џрослышав,
что мне отказано от дома,  она  тут  же  взЯла  менЯ  к  себе,  предоставила
отличный стол и гардероб. ‚прочем, жилось мне у нее  не  сладко,  при  чужих
людЯх Я был вынужден сносить ее постоЯнные замечаниЯ - тем  более  досадные,
что они не шли к делу; подозреваю, что своими придирками она приблизила  мою
смерть, поскольку, обученный ради куска хлеба подавлЯть  раздражение,  Я  не
давал чувствам выхода и травил себЯ изнутри, отчего, видимо, и  приключилась
моЯ болезнь.
     „ама, любившаЯ менЯ вопреки моим недостаткам - а может, благодарЯ им, -
тотчас пригласила трех знаменитых  врачей.  ќти  врачи  за  хорошую  мзду  в
продолжение трех дней приходили семь раз; двое пришли и  в  восьмой,  но  им
доложили, что Я только что умер, и, покачав головами, они удалились.
     Љогда Я ЯвилсЯ к Њиносу, он с улыбкой спросил,  не  прихватил  ли  Я  с
собой скрипку, и, получив отрицательный ответ, велел отправлЯтьсЯ восвоЯси и
благодарить судьбу за то, что дьЯвол не любит музыку.


                                 ѓлава XVI
                          €сториЯ премудрого мужа

     џ снова вернулсЯ в ђим, теперь уже  совсем  в  ином  качестве.  ‚  моем
характере с  детства  была  какаЯ-то  важность,  Я  ни  разу  не  улыбнулсЯ,
вследствие чего обо мне составилось мнение как о подающем  надежды  ребенке:
одни прочили менЯ в судьи, другие видели во мне  будущего  епископа.  ‚  два
года отец подарил мне погремушку - Я с  негодованием  разнес  ее  на  куски.
„обрый родитель, сам мудрый  человек,  увидел  в  этом  несомненный  признак
мудрости и восторженно вскричал: - Џравильно,  малыш!  ђучаюсь  головой,  ты
далеко пойдешь!
     ‚ школе менЯ не заставить было поиграть с товарищами - и не потому, что
все  времЯ  отнимали  занЯтиЯ,  к  которым  Я  не  имел  ни  склонности,  ни
способностей. Ћднако мой степенный вид настолько пленил  учителЯ,  вообще-то
весьма проницательного человека, что  он  сделал  менЯ  своим  любимчиком  и
постоЯнно ставил другим в пример, им на зависть, а мне на  радость;  и  хотЯ
они мне завидовали, но относились ко мне с тем вынужденным уважением,  какое
обречен оказывать завистник.
     “ окружающих Я пользовалсЯ славой необычайно разумного юноши, добившись
ее не  без  труда:  отказ  от  некоторых  развлечений,  сопутствующих  этому
возрасту, стоил  мне  немалых  мук,  но  горделивое  любование  собственными
выдуманными достоинствами отчасти утешало менЯ.
     ’ак  протекала  моЯ  жизнь,  ничем  знаменательным  не  отмеченнаЯ,  до
двадцати трех лет, когда,  на  свое  несчастье,  Я  познакомилсЯ  с  молодой
неаполитанкой по имени Ђриадна. …е изумительнаЯ красота сразу  произвела  на
менЯ  ошеломлЯющее  действие,  еще  усиленное  благородством,  простотой   и
любезностью ее обращениЯ, и окончательно  покорила  менЯ  беседа  с  ней.  ‘
прелестной непринужденностью она  обнаружила  глубокий  и  живой  ум.  ќтому
прекрасному созданию было  неполных  восемнадцать  лет,  когда  Я,  на  свое
несчастье, увидел ее у своего близкого  приЯтелЯ,  которому  она  доводилась
родней. Џервое времЯ мы виделись очень часто, и Я не успел спохватитьсЯ, как
был пленен ею; тем более что и барышне был по душе поклонник, не скупившийсЯ
на восторги.
     Џробыв три месЯца в ђиме, Ђриадна вернулась в Ќеаполь, забрав  с  собой
мое сердце; при этом в  самой  сдержанности,  к  которой  обЯзывает  молодую
женщину безупречнаЯ скромность,  Я  видел  несомненный  признак,  что  и  ее
сердечко неспокойно. Џосле ее отъезда на менЯ нашла хандра, с которой так же
трудно жить, как трудно от нее избавитьсЯ. Ќапрасно искал  Я  развлечений  -
серьезных, разумеетсЯ, в особенности  предпочитаЯ  музыку:  они  еще  больше
распалЯли мечты и умножали страдание.  Ќаконец  моЯ  страсть  разгорелась  с
такой силой, что Я стал подумывать о ее утолении. Џерво-наперво  Я  стороной
справилсЯ о достатке ее родителей, чего покуда  не  знал;  вообще  же  Я  не
обольщалсЯ на этот счет, хотЯ в ђиме их  дочь  была  безупречно  одета.  Љак
выЯснилось, ее  состоЯние  превосходило  мои  прикидки,  однако,  на  взглЯд
человека благоразумного и  осмотрительного,  оно  было  недостаточно,  чтобы
оправдать наш брак. Њудрость и счастье повели Яростную борьбу,  и,  надорвав
мне душу, мудрость одолела. џ решительно не нашел  в  себе  сил  поступитьсЯ
мудростью, которую так  старательно  наживал  и  которую  оберегал  с  такой
ревностью. € потому Я решил любой  ценой  побороть  свое  чувство,  и  цена,
признаюсь, вышла дорогаЯ.
     џ был поглощен этой борьбой (а она потребовала  много  времени),  когда
Ђриадна  опЯть  приехала  в  ђим;  ее  присутствие  серьезно  угрожало  моей
мудрости, котораЯ даже в ее отсутствие  с  великим  трудом  удерживала  свои
позиции. …сли  верить  ее  словам,  в  веселую  минуту  сказанным  здесь,  в
ќлизиуме, то Я произвел на нее такое же впечатление, что и она  на  менЯ.  €
скорее всего, ее неожиданное поЯвление вынудило бы  мудрость  смиритьсЯ,  не
надумай та, как удовлетворить мою страсть без урона длЯ моей репутации. Ќадо
было сделать ее тайной любовницей, что в  тогдашнем  ђиме  не  возбранЯлось,
если свЯзь не афишировалась и соблюдались приличиЯ, а там  пусть  хоть  весь
город знает.
     џ ухватилсЯ за этот план и употребил длЯ его исполнениЯ все средства  и
способы. ђаньше всего Я подкупом склонил на  свою  сторону  ее  духовника  и
дальнюю родственницу, мою старую приЯтельницу, но все было напрасно: подобно
моей неколебимой мудрости,  ее  добродетель  дала  отпор  страсти.  Љ  моему
предложению она отнеслась с невыразимым презрением  и  скоро  запретила  мне
показыватьсЯ ей на глаза.
     Ћна вернулась в Ќеаполь, оставив  менЯ  в  еще  худшем  состоЯнии,  чем
прежде. „нем Я томилсЯ и тосковал, ночью мне не было сна и  покоЯ.  Ћ  нашей
любви много говорили, и  иные  дамы  предрекали  свадьбу,  но  мои  знакомые
опровергли  их  приговор.  -  Ќет,  -  говорили  они,  -  у  него   достанет
благоразумиЯ не женитьсЯ столь опрометчиво. - ‘ознаюсь, такой отзыв доставил
мне огромную радость, но, по правде, он не окупал страданий, ценой которых Я
его заслужил.
     ‚ борениЯх с собой Я почти решилсЯ выбрать счастливый удел, пожертвовав
мудростью, когда узнал от друга,  что  Ђриадна  вышла  замуж.  ќто  известие
поразило менЯ в самое сердце; перед другом Я еще выдержал характер, хотЯ это
удвоило муку, зато наедине впал в беспросветное отчаЯние и,  не  раздумываЯ,
отдал бы и мудрость, и состоЯние, и что угодно еще, лишь бы вернуть ее; но Я
поздно спохватилсЯ, оставалась только надежда, что  времЯ  исцелит  менЯ.  Ђ
времЯ не спешило с этим, поскольку Ђриадна вышла за римского всадника и была
теперь моей соседкой, и каждый божий день Я кусал себе  локти,  видЯ,  какой
прекрасной женой она стала и какое счастье Я упустил.
     …сли  Я  вдоволь  настрадалсЯ  из-за  своей  мудрости,  отказавшись  от
Ђриадны, то не очень  мне  благодетельствовала  мудрость  и  сведЯ  с  некой
богатой вдовой, которую  старинный  приЯтель  рекомендовал  как  чрезвычайно
подходЯщую партию; так оно, впрочем, и было, ибо ее состоЯние  настолько  же
превосходило  мое,  насколько  Ђриаднино  моему  уступало.  џ  охотно   внЯл
дружескому совету и мудростью до  того  расположил  к  себе  вдову,  женщину
разумную и обстоЯтельную,  что  скоро  добилсЯ  успеха,  и,  едва  позволили
приличиЯ (а она строжайше их блюла), мы поженились - ее вдовству  исполнилсЯ
ровно один год одна неделЯ и один день: она утверждала, что  выдержать  срок
чуть больше года будет в высшей степени пристойно.
     Ќо, при всем своем благоразумии, эта леди сделала менЯ несчастнейшим из
людей. Ћна была далеко не красавица, а уж характер имела совсем невыносимый.
‡а все пЯтнадцать лет совместной жизни не было и днЯ, чтобы Я от  всей  души
не проклЯл и ее самое,  и  тот  день,  когда  мы  встретились.  …динственным
утешением мне в самые горькие минуты было неутихавшее одобрение  окружающими
моего благоразумного выбора.
     Љак видите, в сердечных делах  слава  мудрого  человека  досталась  мне
дорогой ценой. ‚ отношении прочих дел мудрость  стоила  дешевле,  но  и  там
лицемерие, которым Я платил за нее,  требовало  издержек.  џ  отвернулсЯ  от
тысЯчи малых радостей, Якобы презираЯ их, хотЯ к ним-то и тЯнулась моЯ душа.
Ќе единожды Я чуть не задохсЯ, сдерживаЯ искренний смех, и, пожалуй,  только
в одном случае лицемерие давалось мне безболезненно: когда Я смаковал у себЯ
в кабинете книгу, которую на людЯх поносил.  …сли  высказатьсЯ  кратко,  тем
более  что  и  вспомнить  мне  особенно  нечего,  то  всЯ  моЯ  жизнь   была
нескончаемой ложью, и длЯ менЯ было бы счастьем заблуждатьсЯ на  свой  счет,
как Я вводил в заблуждение других, но, сколько Я ни задумывалсЯ над собой, Я
не обнаруживал в себе мудреца, каким был  в  чужих  глазах,  и  это  изрЯдно
отравлЯло  удовольствие  от  всеобщего  признаниЯ   моей   мудрости.   ’акое
самобичевание, на мой взглЯд, подобное memento mori {Џомни о смерти (лат.).}
или mortalis est {Ћбречен смерти (лат.).}, есть прЯмой враг  самообольщению,
и оно впрЯмь способно противодействовать ложной  мирской  славе.  Ќо  то  ли
большаЯ часть мудрецов не задумываетсЯ о себе, то ли, постоЯнно вводЯ других
в заблуждение, они настолько погрЯзли в обмане,  что  и  относительно  самих
себЯ обманываютсЯ, - не могу  судить,  только  совершенно  Ясно,  что  очень
немногие мудрецы знают про себЯ, какие они болваны, а мир  не  знает  и  это
немногое. Џраво слово, доведись кому заглЯнуть в тайники мудрости, он увидит
занЯтные вещи: мудрый ненавистник чревоугодиЯ уписывает сладкий крем, мудрый
трезвенник сидит с флЯгой, мудрый воздерженец, да проститсЯ мне такое слово,
мурлычет над похабной книжкой или картинкой, а то и ласкает горничную.
     ‡авершающим штрихом в картине, где Я смотрелсЯ так же  нелепо,  как  во
всех прочих моих поЯвлениЯх на сцене жизни, было то, что моЯ  мудрость  сама
себЯ погубила - иначе говорЯ, стала причиной моей смерти.
     Ћдин мой родственник из восточной части империи лишил сына  наследства,
отказав его в мою пользу. ‘лучилось это глубокой зимой - в самое опасное длЯ
менЯ времЯ, когда Я только-только оправилсЯ после тЯжелой болезни. €меЯ  все
основаниЯ тревожитьсЯ о том, что близкие  покойного  сговорЯтсЯ  и  растащат
все, что можно, Я посоветовалсЯ с другом, человеком степенным и мудрым,  как
правильнее поступить: самому отправитьсЯ или послать длЯ порЯдка  нотариуса,
отложив поездку до весны? —естно говорЯ, Я склонЯлсЯ  ко  второму  варианту:
дела мои и без того процветали, и годы уже были не молодые, и  наследника  Я
себе не подобрал, если со мной случитсЯ несчастье.
     Њой друг отвечал, что задача представлЯетсЯ ему  совершенно  простой  и
Ясной - что  сам  здравый  смысл  велит  мне  немедленно  отправлЯтьсЯ;  что
подвернись ему такое счастье, сказал он в подкрепленье,  он  бы  уже  был  в
пути; с твоим знанием жизни, продолжал он, непростительно, чтобы ты  дал  им
случай оставить тебЯ в дураках, к чему они, можешь  быть  уверен,  только  и
стремЯтсЯ; а насчет нотариуса - вспомни-ка лучше превосходный  афоризм:  "Ne
facias per alium, quod fieri potest per te" {Ќе делай чужими руками то,  что
можешь сделать сам (лат.).}. џ сознаю, что очень некстати и сквернаЯ погода,
и твоЯ недавнЯЯ болезнь, но мудрый человек должен превозмочь трудности, если
они встали на пути необходимости.
     Џоследний довод убедил  менЯ  окончательно.  „олг  мудрого  человека  Я
воспринЯл как непреложный, и необходимость отъезда стала  мне  очевидна.  Ќа
следующее же утро Я отправилсЯ; непогода настигла менЯ, и, не пробыв в  пути
и трех дней, Я снова слег с лихорадкой и умер.
     …сли в прошлый раз Њинос обошелсЯ со мной благодушно, то теперешнее его
обращение было суровым. ‘овершенно уверенный в себе, Я приблизилсЯ к вратам,
полагаЯ, что буду пропущен без всЯких расспросов,  только  благодарЯ  печати
мудрости на лице;  дело,  однако,  повернулось  иначе:  к  моему  безмерному
удивлению, Њинос грозно окликнул менЯ: - ќй, господин с  насупленным  лицом,
куда это вы спешите? €звольте стать и  отчитатьсЯ  во  всем,  что  натворили
внизу. - џ начал свою повесть, все еще надеЯсь, что  менЯ  прервут  и  врата
распахнутсЯ предо мной, однако рассказать пришлось все,  после  чего  Њинос,
немного подумав, обратилсЯ ко мне с такими словами:
     - Ћставайтесь на месте, господин мудрец. € поверьте,  сэр:  путешествие
обратно на землю будет мудрейшим из ваших деЯний и,  право,  более  к  чести
вашей мудрости, нежели все прошлые ваши подвиги. Ќапротив  того,  домогатьсЯ
ќлизиума вам даже и не к лицу. ‚едь только глупец понесет бесценный товар  в
такое место, где  он  пойдет  за  бесценок.  Ќе  рискуйте  же  подвергнутьсЯ
оскорбительным насмешкам и отправлЯйтесь, откуда пришли: ќлизиум не длЯ тех,
кому хватает ума не быть счастливыми.
     џ был сражен таким приговором, в котором к тому же услышал угрозу,  что
мудрость мне придетсЯ брать с собой на землю.  Џусть  менЯ  не  допускают  в
ќлизиум, сказал Я судье, но ведь и таких преступлений  за  мной  нет,  чтобы
впредь оставатьсЯ мудрым. ‚ ответ он велел мне примиритьсЯ с судьбой,  и  мы
немедлЯ разошлись.


                                 ѓлава XVII
                       ћлиан выступает в роли королЯ

     ’еперь Я родилсЯ в Ћвьедо, в €спании. Њоего отца звали ‚еремонд, и менЯ
усыновил дЯдЯ, король Ђльфонсо Ќепорочный.  €з  всех  моих  паломничеств  на
землю Я не припомню другого такого же несчастного детства: Я был по рукам  и
ногам опутан запретами, окружен  врачами,  вечно  совавшими  мне  лекарства,
учителЯми, вечно читавшими нотации; даже часы  досуга,  когда  только  бы  и
поиграть, были отданы скучным помпезным  ритуалам,  которые  были  длЯ  менЯ
большей неволей, чем длЯ последнего из слуг, ибо в моем возрасте раболепство
придворных еще не могло льстить моему самолюбию.  Ќо  по  мере  того  как  Я
мужал, в моем положении обнаружились искупительные  качества:  прекраснейшие
женщины  по  собственному  почину  искушали  менЯ,  и  Я  познал  счастье  с
восхитительными созданиЯми, на зависть простым  смертным  не  утруждаЯ  себЯ
предварительным ухаживанием, за исключением только самых  юных  и  неопытных
простушек. „лЯ придворных дам Я  был  примерно  то  же,  что  длЯ  мужчин  -
прекраснейшаЯ  из  прекрасного  пола,  и,  несмотрЯ   на   остатки   внешней
благопристойности, они готовы были согласитьсЯ, что не дарЯт  милостЯми,  но
получают их.
     „ругим моим счастьем было дарить также иными  милостЯми;  необыкновенно
добрый и щедрый, Я мог каждый  день  потакать  этой  слабости.  ‘вое  весьма
значительное кнЯжеское содержание Я пускал на многие великодушные  и  добрые
дела и еще просил королЯ за множество достойных людей, впавших  в  нужду,  и
король обычно удовлетворЯл мои ходатайства.
     “мей Я тогда ценить свой благословенный  удел,  не  было  бы  длЯ  менЯ
ничего горше смерти Ђльфонсо, переложившей на мои плечи тЯготы правлениЯ; но
слепо властолюбие, соблазнЯемое блеском, могуществом и славой венца,  и  как
ни любил Я покойного королЯ и моего благодетелЯ, но мысль о наследовании ему
притупила горечь утраты и нетерпеливое ожидание коронации высушило мои слезы
на его похоронах.
     Ћднако приверженность королевскому званию не затмила мне памЯть о  моих
подданных. Џодобно отцу, радеющему о своих чадах, Я видел в них  людей,  чье
благополучие господь поручил моим заботам; еще мне представлЯлсЯ рачительный
хозЯин, сознающий, что в  достатке  и  достоинстве  арендаторов  основа  его
собственного возрастаниЯ. ќти соображениЯ и  побуждали  менЯ  печьсЯ  об  их
процветании, и другой печали, кроме их блага, у менЯ не было.
     “зурпатор  и  нечестивец  Њаврикий  обЯзал  себЯ  и  своих  наследников
ежегодно платить маврам позорную дань - выдавать ему сотню юных девственниц.
‘о своей стороны,  Я  решил  пресечь  этот  бесчеловечный  и  возмутительный
обычай, и посему, когда император Ђбдерам II дерзко потребовал  с  менЯ  эту
дань, Я не только ослушалсЯ, но велел с позором выставить его послов и  лишь
из уважениЯ к международному праву не предал их смерти.
     џ собрал огромное  войско.  ЋбъЯвлЯЯ  набор,  Я  сказал  тронную  речь,
объЯснив моим подданным, длЯ чего готовитсЯ эта война;  Я  заверил  их,  что
начинаю ее ради их собственного покоЯ и безопасности, а  не  из  самодурства
или желаниЯ посчитатьсЯ за личную обиду.  Њой  народ  в  один  голос  обещал
отдать все сокровенное и самую жизнь, сберегаЯ менЯ и  честь  короны.  ‘коро
войско было готово, дома остались  только  землепашцы  -  даже  духовенство,
вплоть до епископов, встало под мои знамена.
     ‘ойдЯсь с неприЯтелем у Ђльвельды, мы понесли огромные потери, и только
подоспевшаЯ ночь спасла нас от полного разгрома.
     џ взошел на вершину холма и там предалсЯ безудержному  отчаЯнию,  горюЯ
даже не о пошатнувшемсЯ троне, но о тех несчастных, что  сложили  головы  по
моей воле. џ не мог отделатьсЯ от  одной  мысли:  если  менЯ  так  подкосила
смерть людей, павших за свои интересы, то как  бы  Я  должен  был  мучитьсЯ,
заплатив их жизнЯми за собственную гордыню, тщеславие  и  жажду  власти,  по
примеру рвущихсЯ к владычеству кнЯзей!
     Џогоревав еще немного, Я задумалсЯ, как поправить беду; Я вспомнил, что
в войске у менЯ много свЯщенников, что суеверие творит чудеса - и счастливаЯ
мысль пришла мне в голову: притворитьсЯ,  будто  мне  было  видение  свЯтого
€акова, обещавшего мне победу. Џокуда Я размышлЯл над этим,  ко  мне  весьма
кстати подошел епископ Ќахарский. Џоскольку Я не собиралсЯ посвЯщать  его  в
свой план, то сразу и начал  приводить  его  в  исполнение:  не  отвечаЯ  на
расспросы епископа,  Я  как  бы  продолжал  беседовать  со  свЯтым  €аковом,
высказав ему все, что, на мой  взглЯд,  полагалось  сказать  свЯтому,  потом
громко  поблагодарил  за  обещанную  победу  и  лишь   тогда,   обернувшись,
просветлел лицом и, обнимаЯ епископа, повинилсЯ, что не заметил его; тут  же
поведав ему о будто бы посетившем менЯ видении, Я поинтересовалсЯ, не  видел
ли и он свЯтого. …пископ сказал, что видел, и принЯлсЯ уверЯть менЯ  в  том,
что Явление свЯтого €акова стало возможным только  благодарЯ  его  молитвам,
поскольку тот его свЯтой покровитель. Ќесколько часов назад, добавил он, ему
тоже было видение: свЯтой обещал победу над неверными  и  заодно  сообщил  о
вакантной  епархии  в  ’оледо.  Џоследнее  оказалось  правдой,  но  вакансиЯ
открылась недавно, и Я о ней не  знал  (да  и  не  мог  знать,  находЯсь  за
тридевЯть земель от ’оледо), и когда позже это подтвердилось, мне  сделалось
не по себе, хотЯ Я далеко не суев