сЯч человек и  рассчитывать на  завоевание Њоноэмуги.  Њы прочтем роман на
досуге.  Џосмотрим же теперь,  что это за речь, а главное, что там говоритсЯ
про менЯ.
     ђикарик пробежал глазами речь и напал на такое место:
     "Џредки нашего августейшего владыки,  без  сомнениЯ,  обессмертили свои
имена.  Ќо превзошедший их Њангогул своими необыкновенными деЯниЯми заставит
дивитьсЯ грЯдущие века.  —то говорю Я - дивитьсЯ! ‚ыразимсЯ точнее: заставит
усомнитьсЯ. …сли наши предки имели основаниЯ утверждать, что потомство будет
считать баснЯми чудеса  царствованиЯ Љаноглу,  -  то  не  больше  ли  у  нас
оснований  думать,  что  наши  внуки  откажутсЯ верить  чудесам  мудрости  и
доблести, свидетелЯми которых мы ЯвлЯемсЯ?"
     - Ѓедный господин ‹амбадаго,  -  сказал султан,  -  вы пустой фразер. џ
имею  основаниЯ думать,  что  ваши преемники однажды заставЯт померкнуть мою
славу  перед славой моего сына,  подобно тому  как  вы  хотите затмить славу
моего отца -  моей собственной;  и  так будет продолжатьсЯ до тех пор,  пока
будут существовать академики. Љак вы на это смотрите, господин ђикарик?
     - ѓосударь,  единственно,  что  Я  могу вам  сказать,  это  что пассаж,
который Я только что прочел вашему высочеству, был весьма одобрен публикой.
     - ’ем хуже,  -  возразил Њангогул.  -  ‡начит,  в Љонго утратили вкус к
подлинному  красноречию.  ђазве  так  великолепный ѓомилого  воздавал  хвалу
великому Ђбену?
     - ѓосударь, - заметил ђикарик, - подлинное красноречие не что иное, как
искусство  говорить  одновременно  благородным,   приЯтным  и   убедительным
образом.
     - Џрибавьте -  и разумным,  - продолжал султан, - и с этой точки зрениЯ
судите о  вашем приЯтеле ‹амбадаго.  Џри  всем моем уважении к  современному
красноречию, Я должен признать его фальшивым декламатором.
     - Ќо,  государь,  - возразил было ђикарик, - со всем почтением к вашему
высочеству прошу разрешить мне...
     - џ вам разрешаю,  -  перебил его Њангогул, - ценить здравый смысл выше
моей особы и  сказать мне напрЯмик,  может ли красноречивый человек обойтись
без него?
     - Ќет, государь, - отвечал ђикарик.
     Ћн  уже  собиралсЯ  начать  длинную  тираду,  уснащенную  авторитетами,
цитировать всех риторов африканских,  арабских и  китайских,  чтобы доказать
самую очевидную вещь на свете, - но его прервал ‘елим.
     - ‚се  авторы  вместе  взЯтые,  -  заговорил придворный,  -  никогда не
докажут,  что ‹амбадаго искусный и  достойный уважениЯ оратор.  Џростите мне
эту резкость,  господин ђикарик,  - прибавил он. - џ к вам питаю незаурЯдное
почтение,   но,   честное  слово,   отложив  в  сторону  ваши  корпоративные
предрассудки,  неужели вы  не  согласитесь с  нами,  что царствующий султан,
справедливый,  любезный,  благодетель народа и  великий завоеватель,  и  без
мишуры ваших риторов так же велик,  как его предки,  и  что принц,  в глазах
которого воспитатели стараютсЯ умалить значение отца и деда,  был бы смешным
глупцом,  если бы  не  понимал,  что,  украшаЯ его  одной рукой,  другой его
обезображивают?  Ќеужели длЯ того,  чтобы доказать, что Њангогул больше всех
своих предшественников, надо сносить головы статуЯм ќргебзеда и Љаноглу?
     - ѓосподин ђикарик,  -  сказала Њирзоза,  - ‘елим прав. Ћставим каждому
свое,  и пусть никто не подумает,  что наши похвалы обкрадывают славу отцов;
сообщите об этом от моего имени академикам на ближайшем заседании.
     - Ћни усвоили этот тон слишком давно,  -  заметил ‘елим,  - чтобы можно
было надеЯтьсЯ, что ваш совет даст какие-нибудь результаты.
     - џ думаю,  сударь,  что вы ошибаетесь, - обратилсЯ ђикарик к ‘елиму. -
ЂкадемиЯ и поныне ЯвлЯетсЯ сокровищницей хорошего вкуса,  и даже в период ее
высшего расцвета не было таких философов и поэтов,  которым мы не могли бы в
настоЯщее времЯ  противопоставить равноценные имена.  Ќаш  театр  считалсЯ и
продолжает считатьсЯ первым  театром в  Ђфрике.  —то  за  прекрасный труд  -
"’амерлан" ’юксиграфа?  ‚  нем пафос ќвризопа и  возвышенность Ђзофа.  ‚ нем
чистый дух античности.
     - џ была,  - сказала фаворитка, - на первом представлении "’амерлана" и
нахожу,  подобно вам,  что  произведение хорошо построено,  диалоги изЯщны и
характеры правдоподобны.
     - Љак отличаетсЯ,  мадам,  -  прервал ее  ђикарик,  -  автор,  подобный
’юксиграфу,  воспитанный  на  чтении  древних,  от  большинства  современных
писателей.
     - Ќо эти современные авторы,  -  возразил ‘елим, - которых вы поносите,
не  так уж  достойны презрениЯ,  как вы думаете.  Љак,  неужели же мы станем
отрицать у них талант,  изобретательность,  вдохновение,  точность описаний,
верность характеров,  красоту периодов?  Љакое мне дело до правил, - лишь бы
мне нравилось.  € само собой разумеетсЯ, не рассуждениЯ премудрого Ђльмудира
или высокоученого Ђбальдока и не поэтика компетентного ”окардена,  которой Я
никогда не  читал,  заставлЯют менЯ  восхищатьсЯ произведениЯми Ђбульказема,
Њубардара, Ђльбабукра и многих других сарацинов. ‘уществуют ли иные правила,
кроме подражаниЯ природе? € разве у нас не те же глаза, что у людей, которые
ее изучали?
     - Џрирода,  -  возразил  ђикарик,  -  ежеминутно  поворачиваетсЯ к  нам
разными ликами.  ‚се они истинны,  но не все в равной мере прекрасны.  € вот
именно в этих трудах,  которые вы,  как кажетсЯ,  не слишком высоко ставите,
можно научитьсЯ ценить прекрасное.  ’ам  собраны воедино опыты,  проделанные
нашими учеными,  а  также и  те,  которые были произведены до  них.  Љак  бы
человек ни  был  умен,  он  может воспринимать вещи лишь в  свЯзи с  другими
вещами;  и никто не может похвалитьсЯ, что на кратком протЯжении своей жизни
видел все, что было открыто человечеством в минувшие века. €наче пришлось бы
признать,  что какаЯ-нибудь из наук может быть обЯзана своим возникновением,
развитием и усовершенствованием одному ученому, что противоречит опыту.
     - ѓосподин ђикарик,  -  возразил ‘елим, - из вашего рассуждениЯ следует
только один вывод,  а  именно,  что  современные люди,  обладаЯ сокровищами,
накопленными в прежние века,  должны быть богаче древних,  или,  если вам не
нравитсЯ это  сравнение,  -  возьмем  другое:  стоЯ  на  плечах  у  колоссов
древности,  они должны видеть дальше последних.  ‚ самом деле,  что такое их
физика,  астрономиЯ, навигациЯ, механика и математика по сравнению с нашими?
Џочему бы и нашему ораторскому искусству и поэзии также не стоЯть выше,  чем
у них?
     - ‘елим, - отвечала султанша, - ђикарик когда-нибудь докажет вам, какие
есть  основаниЯ проводить между ними различие.  Ћн  скажет вам,  почему наши
трагедии ниже античных. —то касаетсЯ менЯ, Я охотно взЯлась бы вам показать,
что дело обстоит именно так.  џ не стану вас обвинЯть, - продолжала она, - в
том, что вы не читали древних. ‚ы обладаете слишком просвещенным умом, чтобы
не  знать  их  театра.  €так,  оставим  в  стороне  соображениЯ относительно
некоторых обычаев,  нравов  и  религии  древних,  которые шокируют нас  лишь
потому, что изменились условиЯ жизни, и согласитесь, что темы их благородны,
удачно выбраны,  интересны,  что действие развиваетсЯ как бы само собой, что
разговорнаЯ речь проста и  очень естественна,  что развЯзка не  притЯнута за
волосы,  что интерес не  раздроблЯетсЯ и  действие не перегружено эпизодами.
Џеренеситесь  мысленно  на   остров  Ђлиндалу;   наблюдайте  все,   что  там
происходит;  слушайте все, что говорЯт с момента, когда молодой €брагим{522}
и  хитроумный  ”орфанти{522} высаживаютсЯ  на  остров;  подойдите  к  пещере
злосчастного Џолипсила{522},  не  пророните ни слова из его жалоб и  скажите
мне,  разбивает ли что-нибудь вашу иллюзию?  Ќазовите мне современную пьесу,
котораЯ смогла бы  выдержать такой  же  экзамен и  претендовать на  такую же
степень совершенства, - и Я признаю себЯ побежденной.
     - ЉлЯнусь Ѓрамой,  -  воскликнул султан,  зеваЯ,  - сударынЯ произнесла
поистине академическую речь.
     - џ не знаю правил, - продолжала фаворитка, - и еще того менее - ученых
слов, в какие их облекают, но Я знаю, что нравитьсЯ и умилЯть нас может одна
лишь правда.  џ  знаю также,  что совершенство спектаклЯ заключаетсЯ в столь
точном  воспроизведении какого-нибудь  действиЯ,  что  зритель,  пребываЯ  в
некоем обмане,  воображает,  будто присутствует при  самом этом действии.  Ђ
есть ли что-либо подобное в трагедиЯх, которые вы так нам расхваливаете?
     ‚ы восхищаетесь развитием действиЯ?  Ќо оно обычно так сложно, что было
бы чудом, если бы столько событий совершалось в такой краткий срок. Љрушение
или  спасение государства,  свадьба принцессы,  гибель  государЯ -  все  это
совершаетсЯ как по мановению волшебного жезла. …сли речь идет о заговоре, он
намечаетсЯ в  первом акте,  завЯзываетсЯ и  укреплЯетсЯ во втором;  все меры
будут  принЯты,  все  препоны преодолены,  все  заговорщики на  местах  -  в
третьем;  беспрерывно будут следовать друг за другом восстаниЯ,  сражениЯ, а
может быть,  и форменные битвы. € вы скажете, что это развитие действиЯ, что
это интересно,  темпераментно,  правдоподобно? џ вам никогда этого не прощу,
ибо  вы  отлично знаете,  чего стоит иной раз довести до  конца какую-нибудь
жалкую интригу,  и сколько времени потребно на всЯкого рода шаги, переговоры
и  обсуждениЯ,  чтобы  могло осуществитьсЯ самое незначительное политическое
событие.
     - ‘овершенно верно,  мадам,  -  отвечал ‘елим,  -  наши пьесы несколько
перегружены событиЯми,  но это неизбежное зло; зрители остыли бы, если бы их
не подогревали эпизодами.
     - ‚ы хотите сказать,  что длЯ живого изображениЯ событиЯ не надо давать
его ни таким,  каково оно есть,  ни таким,  каким должно быть?  ќто в высшей
степени нелепо, подобно тому как было бы сущим абсурдом заставлЯть скрипачей
исполнЯть веселенькие арии и  марши в  то  времЯ,  как зрители ожидают,  что
государь вот-вот должен лишитьсЯ своей возлюбленной, трона и жизни.
     - ‘ударынЯ, вы правы, - сказал Њангогул, - в такой момент нужны мрачные
мотивы, и Я сейчас их закажу.
     Њангогул встал и вышел. ђазговор продолжалсЯ между ‘елимом, ђикариком и
фавориткой.
     - Ќадеюсь,  сударынЯ, - снова заговорил ‘елим, - вы не будете отрицать,
что  если  неестественность  эпизодов  нарушает  иллюзию,   то   диалоги  ее
восстанавливают.  Ќе знаю,  кто бы мог справитьсЯ с  диалогом так,  как наши
трагики.
     - ‡начит,  никто не может с  этим справитьсЯ,  -  возразила Њирзоза.  -
–арЯщие в современных трагедиЯх пафос, мудрствование и мишурный блеск уводЯт
нас за тысЯчу лье от действительности.  Ќапрасно автор хочет спрЯтатьсЯ: мой
взглЯд проникает насквозь, и Я вижу его то и дело за его персонажами. –инна,
‘ерторий,  Њаксим,  ќмиль -  лишь рупор ЉорнелЯ.  “  наших древних сарацинов
разговор  ведетсЯ  совсем  по-иному.  ѓосподин ђикарик  переведет вам,  если
угодно,  несколько мест,  и  вы  услышите,  как  устами  героев  гласит сама
природа.  џ охотно сказала бы современным писателЯм:  "ѓоспода, вместо того,
чтобы наделЯть по  всЯкому поводу ваши персонажи умом,  поставьте лучше их в
такое положение, где они необходимо должны быть умными".
     - Џосле всего, что вы, мадам, высказали относительно действиЯ и диалога
в наших драмах, нельзЯ думать, - сказал ‘елим, - что вы пощадите развЯзку.
     - Љонечно,  нет,  -  продолжала фаворитка,  -  на одну удачную развЯзку
приходитсЯ  сто   плохих.   Ћдна   не   мотивирована,   другаЯ   оказываетсЯ
чудодейственной.  …сли автору в  тЯгость персонаж,  которого он  протащил по
всем  сценам через пЯть  актов,  -  он  отправлЯет его  на  тот  свет ударом
кинжала, - все принимаютсЯ плакать, а Я смеюсь, как безумнаЯ. € потом, разве
разговорнаЯ речь  похожа на  нашу  декламацию?  ђазве принцы и  короли ходЯт
иначе,  чем всЯкий нормальный человек? ђазве они когда-нибудь жестикулируют,
как   одержимые  или   бешеные?   ђазве  принцессы  издают  во   времЯ  речи
пронзительные визги?  ѓоворЯт,  что трагедиЯ достигла у  нас высокой степени
совершенства, а Я считаю почти установленным, что из всех жанров литературы,
которыми африканцы занимались последние века, - это наименее совершенный.
     ќтот  выпад  фаворитки против  театральных пьес  совпал с  возвращением
Њангогула.
     - ‘ударынЯ,  -  сказал он, - соблаговолите продолжать. “ менЯ есть, как
вы видите,  средство сократить трактат о поэтике, когда Я нахожу его слишком
пространным.
     - Џредположим,   -   продолжала  фаворитка,   -   к  нам  прибыл  морем
путешественник из Ђнготы,  никогда не слыхавший о спектаклЯх, но не лишенный
разума  и  опыта,  знакомый с  дворами монархов,  с  уловками придворных,  с
интригами министров и дрЯзгами женщин;  допустим,  далее, что Я скажу ему по
секрету:  "Њилый друг, в серале - ужасные волнениЯ. ѓосударь недоволен своим
сыном и  подозревает в нем страсть в Њанимонбанде;  он способен отомстить им
обоим  жесточайшим образом,  -  это  событие  повлечет  за  собой,  по  всем
вероЯтиЯм,  печальные последствиЯ.  …сли угодно,  Я дам вам возможность быть
свидетелем всего,  что произойдет".  Ћн принимает мое предложение,  и Я веду
его в ложу,  закрытую решеткой, откуда ему видна сцена, которую он принимает
за  покой дворца султана.  Ќеужели вы  думаете,  что,  невзираЯ на  всю  мою
деланную серьезность, иллюзиЯ у этого человека будет длитьсЯ хоть минуту? Ќе
согласитесь ли вы, наоборот, что натЯнутаЯ поступь актеров, причудливость их
костюмов,  экстравагантность их  жестов,  напыщенность их  речи,  необычной,
рифмованной и размеренной, и тысЯчи других диссонансов, которые его поразЯт,
заставЯт его расхохотатьсЯ мне в  лицо уже во  времЯ первой сцены и  заЯвить
мне,  что  или  Я  потешаюсь над  ним,  или  же  государь и  весь  его  двор
помешались.
     - Џризнаюсь,  -  сказал ‘елим, - ваша аналогиЯ менЯ поразила; но нельзЯ
ли  вам  возразить,  что  на  спектакль идут,  знаЯ заранее,  что увидЯт там
воспроизведение событиЯ, а не само событие?
     - ђазве должна эта предпосылка,  - возразила Њирзоза, - помешать самому
естественному изображению событиЯ.
     - џ  вижу,  сударынЯ,  -  прервал ее  Њангогул,  -  что вы  -  во главе
фрондеров.
     - …сли вам поверить,  -  заметил ‘елим, - то нам угрожает упадок вкуса,
возвращение  варварства,  и  мы  вернемсЯ  к  невежеству  времен  Њамурры  и
Ћрондадо.
     - ‘ударь,  не  опасайтесь ничего  подобного.  џ  ненавижу пессимистов и
никогда не  присоединЯюсь к  ним.  Љ  тому  же  Я  слишком дорожу славой его
высочества,  чтобы пытатьсЯ омрачить блеск его царствованиЯ. Ќо согласитесь,
господин ђикарик,  если бы  прислушивались к  нашим советам,  то  литература
достигла бы еще более пышного расцвета, - не так ли?
     - Љак!  -  воскликнул Њангогул. - Ќеужели вы собираетесь представить на
этот счет доклад моему сенешалу?
     - Ќет,  государь, - отвечал ђикарик. - Ќо, поблагодарив ваше высочество
от имени всех литераторов за нового инспектора, назначенного вами, Я со всем
смирением  поставлю  на  вид  сенешалу,  что  выбор  ученых  длЯ  пересмотра
рукописей -  дело весьма ответственное;  что эти обЯзанности поручают людЯм,
которые,  как мне кажетсЯ, не на высоте положениЯ, отчего мы имеем множество
таких плохих последствий, как искажение прекрасных трудов, подавление лучших
талантов,  которые,  не  имеЯ возможности писать,  как им хочетсЯ,  не пишут
вовсе  или  же  переправлЯют  свои  труды  за  границу,  наносЯ  им  большой
материальный ущерб;  прививку дурного мнениЯ о предметах,  которые запрещают
затрагивать,  -  и  тысЯчи других неприЯтностей,  перечислить которые вашему
высочеству было бы  слишком долго.  џ  посоветовал бы  сократить пенсии иным
литературным пиЯвкам,  которые без  толку  и  без  умолку попрошайничают;  Я
говорю о глоссаторах,  знатоках античности,  комментаторах и других в том же
роде,  которые были бы весьма полезны,  если бы хорошо делали свое дело,  но
которые имеют  печальную привычку обходить темные места  и  объЯснЯть и  без
того понЯтные вещи.  Њне хотелось бы,  чтобы добились упразднениЯ почти всех
посмертных трудов и  чтобы  не  допускали поруганиЯ памЯти великого писателЯ
из-за алчности издателЯ,  собирающего и выпускающего в свет, через много лет
после смерти человека, произведениЯ, которые он при жизни обрек забвению.
     - Ђ Я,  -  заметила фаворитка, - назову ему несколько выдающихсЯ людей,
подобных господину ђикарику,  которых  вы  могли  бы  осыпать милостЯми.  Ќе
удивительно ли,  что у бедного малого нет ни гроша,  между тем как почтенный
хиромант Њанимонбанды получает тысЯчу цехинов в год из вашей казны?
     - Ќу,  хорошо,  мадам,  - отвечал Њангогул, - Я назначаю такую же сумму
ђикарику из моих личных средств, принимаЯ во внимание чудеса, которые вы мне
про него рассказали.
     - ѓосподин ђикарик,  -  сказала фаворитка,  - Я тоже должна сделать длЯ
вас кое-что:  Я  жертвую в  вашу пользу маленьким уколом своего самолюбиЯ и,
ради  той  награды,  которую вам  пожаловал по  заслугам Њангогул,  согласна
забыть нанесенную мне обиду.
     - ђазрешите спросить у  вас,  мадам,  что это за обида,  -  осведомилсЯ
Њангогул.
     - „а,  государь,  вы сейчас узнаете.  ‚ы сами вовлекли нас в разговор о
литературе,  вы начали с чтениЯ образчика современного красноречиЯ,  который
отнюдь не был прекрасен,  и  когда,  чтобы вам угодить,  мы начали развивать
печальную мысль,  брошенную вами,  -  на  вас  нападают скука и  зевота,  вы
вертитесь в  своем кресле;  вы  сто раз менЯете положение,  никак не  находЯ
удобного,   наконец,  устав  от  такого  скверного  времЯпрепровождениЯ,  вы
внезапно принимаете какое-то  решение,  встаете и  исчезаете.  €  куда же вы
направились? Њожет быть, слушать еще одно сокровище?
     - ‚се это так,  мадам, но Я не вижу в этом ничего оскорбительного. …сли
человеку случаетсЯ скучать,  слушаЯ прекрасные вещи,  и забавлЯтьсЯ,  слушаЯ
дурные,  -  тем  хуже  длЯ  него.  …ю  несправедливое предпочтение ничуть не
обесценивает того,  чем  он  пренебрег;  он  только  доказывает себЯ  плохим
судьей. Њогу еще к этому прибавить, мадам, что пока вы были занЯты беседой с
‘елимом,  Я  почти столь же безрезультатно пыталсЯ доставить вам возможность
получить дворец.  €  вот  раз  уж  выходит,  что  Я  провинилсЯ,  а  вы  это
утверждаете, - заЯвлЯю вам, что вы отомщены.
     - Љаким же образом? - спросила фаворитка.
     - Ђ  вот  как,  -  отвечал  султан.  -  —тобы  немного развлечьсЯ после
академического заседаниЯ,  которое  мне  пришлось  вытерпеть,  Я  отправилсЯ
допрашивать кое-какие сокровища.
     - Ќу, что же, государь?
     - Ќу,  что же?  Њне еще не приходилось встречать таких нелюдимых, какие
мне сегоднЯ попались.
     - ќто чрезвычайно радует менЯ, - заЯвила фаворитка.
     - Ћни оба принЯлись болтать на каком-то непонЯтном Языке,  Я  прекрасно
запомнил все,  что  они  говорили,  но  пусть  Я  умру,  если  Я  понЯл хоть
что-нибудь.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ€„–Ђ’њ „…‚џ’Ђџ

        ‚Ћ‘…ЊЌЂ„–Ђ’Ђџ € „…‚џ’ЌЂ„–Ђ’Ђџ ЏђЋЃ› ЉЋ‹њ–Ђ.
             ‘Џ‹ћ™…ЌЌ›‰ ‘”…ђЋ€„ € Џ“’ЂЌЂџ ЃЋ‹’Ћ‚Ќџ †€ђ†€ђЋ.
                          ђЂ‡“Њ…‰, Љ’Ћ ЊЋ†…’

     - ‘транное дело,  -  продолжала фаворитка,  -  до сих пор Я думала, что
если можно в чем-нибудь упрекнуть сокровища,  так это в слишком Ясной манере
говорить.
     - —ерт возьми!  -  заметил Њангогул,  -  эти два сокровища не похожи на
прочие; попробуйте-ка их понЯть.
     ‡наете ли вы эту маленькую кругленькую женщину, у которой голова словно
растет из  самых плеч  и  едва  можно разглЯдеть руки;  у  которой ноги  так
коротки и живот так отвис, что ее можно принЯть за китайского болванчика или
за огромный уродливый эмбрион;  ее прозвали ‘плющенным ‘фероидом;  она вбила
себе в  голову,  что Ѓрама призвал ее к  изучению геометрии,  потому что она
создана им в  форме шара;  впрочем,  она вполне могла бы избрать артиллерию,
ибо благодарЯ присущей ей  форме должна была выйти из  чрева матери природы,
как Ядро вылетает из жерла пушки.
     Њне  захотелось  узнать  новости  о   ее  сокровище,   и   Я  стал  его
расспрашивать;  но  этот  новоЯвленный вихревик  стал  изъЯснЯтьсЯ  в  таких
специальных геометрических терминах, что Я ничего не понЯл и подозреваю, что
оратор и сам себЯ не понимает.  ђечь все времЯ шла о прЯмых линиЯх, вогнутых
поверхностЯх,  данных  величинах,  длине,  ширине,  глубине,  твердых телах,
действующей  и  потенциальной  энергии,   конусах,   цилиндрах,   конических
сечениЯх, кривых, эластических кривых, замкнутой кривой с центром приложениЯ
силы...
     - „овольно!  Џощадите менЯ,  ваше  высочество!  -  горестно воскликнула
фаворитка, - у вас безжалостнаЯ памЯть. ‚ы можете уморить человека. ’еперь у
менЯ обеспечена мигрень на добрую неделю.  ‘кажите,  между прочим, неужели и
второе сокровище так же забавно?
     - ЏредоставлЯю вам самим судить,  - отвечал Њангогул. - ЉлЯнусь большим
пальцем Ѓрамы,  Я  совершил прЯмо-таки чудо.  џ  запомнил весь этот вздор от
слова до слова,  хотЯ там не было ни тени смысла и ни капли Ясности;  и если
вы   мне   дадите   тонкое   критическое  истолкование,   вы   сделаете  мне
очаровательный подарок, сударынЯ.
     - Љак вы сказали,  государь?!  -  воскликнула Њирзоза.  - Џусть Я умру,
если вы не похитили у кого-то эту фразу!
     - Ќе  знаю,  как это случилось,  -  отвечал Њангогул,  -  ибо сегоднЯ Я
никому не  давал  аудиенции,  кроме этих  двух  сокровищ.  Љогда Я  направил
перстень на последнее из них,  оно помолчало с  минуту,  а затем заговорило,
как бы обращаЯсь к какому-то собранию:
     "ѓоспода!
     џ  не стану выискивать,  пренебрегаЯ моим собственным разумом,  образцы
мышлениЯ и  выражений.  € если мне удастсЯ высказать нечто новое,  в этом не
будет  никакой аффектации;  оно  ЯвитсЯ  следствием моей  темы;  если  бы  Я
повторЯло то,  что уже высказывалось по этому поводу,  это значило бы, что Я
мыслю, как другие.
     Џусть не вздумают иронизировать над моим вступлением и  обвинЯть менЯ в
том,  что Я ничего не читало или же читало без толку,  - сокровище, подобное
мне, не создано ни длЯ чтениЯ, ни длЯ того, чтобы употреблЯть его на пользу,
ни  длЯ  того,  чтобы  предвидеть возражениЯ,  ни  длЯ  того,  чтобы на  них
отвечать.
     џ   не   могу   отказатьсЯ  от   замечаний   и   словесных   украшений,
соответствующих моей теме,  тем  более,  что  сама по  себе она  чрезвычайно
скромна и  не разрешит мне напыщенного многословиЯ;  но Я  не стану касатьсЯ
мелких, ничтожных подробностей, которые ЯвлЯютсЯ достоЯнием пустого болтуна;
Я было бы в отчаЯнии, если бы менЯ заподозрили в пустословии.
     ’еперь, когда Я сообщило вам, господа, о том, чего вы должны ожидать от
моих открытий и от моей риторики,  будет достаточно нескольких ударов кисти,
чтобы обрисовать мой характер.
     ‚ы знаете не хуже менЯ, господа, что существует две категории сокровищ:
сокровища гордые и  сокровища скромные;  первые хотЯт всегда быть  впереди и
занимать  высшее  положение;  вторые,  напротив,  на  все  согласны и  имеют
покорный вид. ќти противоположные наклонности обнаруживаютсЯ в их замыслах и
заставлЯют тех и других действовать согласно руководЯщему ими духу.
     џ считаю,  будучи во власти предрассудков,  внушенных мне воспитанием в
юности,  что обеспечу себе более прочную,  легкую и  приЯтную карьеру,  если
возьму на себЯ роль смиренницы;  и  Я отдавалось с ребЯческой стыдливостью и
кроткими мольбами всем тем, кого имело счастье встретить.
     Ќо какие ужасные времена!  Њои услуги были принЯты лишь после того, как
Я выслушало множество всЯких "но",  "если" и "как", которые могли бы вывести
из терпениЯ самое праздное из сокровищ.
     “вы!  ‘частье было непродолжительно.  Њой первый обладатель, стремЯсь к
новой, льстившей его самолюбию победе, бросил менЯ, и Я снова оказалось не у
дел.
     џ  потерЯло  драгоценность и  не  льстило  себЯ  надеждой,  что  судьба
вознаградит менЯ за эту потерю;  в  самом деле,  вакантное место вскоре было
занЯто,  но не все целиком,  одним шестидесЯтилетним старцем,  страдавшим не
столько недостатком доброй воли, сколько отсутствием данных.
     ‘тарик  изо  всех  сил  старалсЯ  заставить менЯ  позабыть прошлое.  Ћн
обращалсЯ со  мной со  всей учтивостью и  обходительностью,  какие принЯты в
нашем кругу,  но,  несмотрЯ на все усилиЯ,  не мог устранить мои сожалениЯ о
потерЯнном.
     Џравда, искусство, которое ни перед чем не останавливаетсЯ, открыло ему
в  сокровищнице даров природы некоторые средства смЯгчить мою печаль,  -  но
эта  компенсациЯ показалась  мне  недостаточной;  и  мое  воображение тщетно
пыталось  найти  новые  формы  отношений  и   даже  создать  фантастические.
Џреимущество первенства так  велико,  что  оно  овладевает мыслью  и  ставит
преграды всему,  что  впоследствии пытаетсЯ предстать перед  нами  в  других
формах; и так велика неблагодарность сокровищ, - скажу это к нашему стыду, -
что длЯ них добраЯ волЯ никогда не заменЯет факта.
     ќто замечание кажетсЯ мне столь справедливым, что, - хотЯ Я и никому не
обЯзано этой мыслью,  - Я полагаю, что она приходила в голову не мне одному;
но если она поражала кого-нибудь и до менЯ,  тем не менее, господа, Я первое
решаюсь высказать ее вслух и тем самым дать вам оценить все ее значение.
     “ менЯ нет ни малейшей склонности вменЯть в вину говорившим до менЯ тот
факт,  что они опустили столь важное обстоЯтельство,  и мое самолюбие вполне
удовлетворено тем,  что  мне  удалось после стольких ораторов предложить вам
мое наблюдение как нечто совершенно новое"...
     - Ђх,  государь,  -  воскликнула Њирзоза,  -  мне кажетсЯ,  что Я слышу
хироманта Њанимонбанды.  Ћбратитесь к этому человеку,  и вы получите от него
тонкое критическое истолкование,  приЯтный дар,  за которым вы тщетно будете
обращатьсЯ ко всЯкому другому.
     Ђфриканский  автор  сообщает,   что  Њангогул  улыбнулсЯ  и   продолжал
говорить.  "Ќо Я  остерегаюсь,  -  прибавлЯет он,  -  приводить остаток речи
сокровища.  €бо если ее начало не было так занимательно, как первые страницы
повести о  фее ’оп,  то продолжение ее еще скучнее последних страниц истории
феи Њусташ"{529}.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‘ЋђЋЉЋ‚Ђџ

        ‘ЋЌ Њ€ђ‡Ћ‡›

     Љогда  Њангогул окончил  пересказ академической речи  путаника †иржиро,
было уже поздно, и все легли спать.
     ‚ эту ночь фаворитка могла ожидать,  что крепко уснет,  но во времЯ сна
ей  припомнилсЯ  вчерашний  разговор,  вызванные  им  мысли  перемешались  с
другими,  и  ее  мучил причудливый сон,  который она не преминула рассказать
султану.
     - џ  только что  заснула,  -  говорила она,  -  как  почувствовала себЯ
перенесенной в огромную галерею,  всю уставленную книгами. Ќе скажу вам, что
это были за книги;  Я отнеслась к ним так,  как относЯтсЯ многие наЯву: Я не
прочла ни одного названиЯ, моим вниманием завладело нечто более интересное.
     Ќа некотором расстоЯнии друг от друга,  между книжными шкафами,  стоЯли
на  пьедесталах прекрасные мраморные  и  бронзовые бюсты.  ЃезжалостнаЯ рука
времени пощадила их,  и,  если не считать кое-каких мелких повреждений,  они
были в полной сохранности;  на них лежал отпечаток благородства и изЯщества,
какие античность умела придавать своим творениЯм; у большинства была длиннаЯ
борода, высокий лоб, подобный вашему, и значительное выражение лица.
     Њне  захотелось узнать их  имена и  заслуги,  и  вот некаЯ женщина{530}
вышла из амбразуры окна и  приблизилась ко мне;  у  нее был прекрасный рост,
величаваЯ поступь и благороднаЯ осанка; ее взглЯд был кроток и в то же времЯ
горделив,   а  голос  обладал  проникающим  в  душу  очарованием;  нарЯд  ее
составлЯли шлем, бронЯ и развевающаЯсЯ юбка из белого атласа.
     "џ вижу ваше недоумение, - сказала она мне, - и сейчас удовлетворю ваше
любопытство.   ‹юди,  изображениЯ  которых  так  вас  поразили,  были  моими
любимцами;  они  посвЯщали дни  и  ночи усовершенствованию изЯщных искусств,
изобретательницей которых Я  ЯвлЯюсь.  Ћни жили в самых просвещенных странах
мира,  и  их  сочинениЯ,  доставлЯвшие наслаждение  современникам,  вызывают
восхищение и поныне.  Џодойдите поближе,  и вы увидите на пьедесталах бюстов
барельефные изображениЯ на  различные интересные темы;  из них вы почерпнете
указаниЯ относительно характера произведений".
     Џервый  бюст,  который  Я  стала  рассматривать,  изображал  величавого
старца,  показавшегосЯ мне слепым{530};  по  всей вероЯтности,  он  воспевал
битвы, так как они были изображены по бокам пьедестала; переднюю сторону его
занимала одна фигура,  -  это был молодой герой;  он положил руку на рукоЯть
меча,  и  видна была женскаЯ рука,  котораЯ схватила его за  волосы,  как бы
обуздываЯ его гнев.
     Џротив  этого  бюста  стоЯл  бюст   молодого  человека{530};   он   был
воплощением скромности;  его глаза внимательно смотрели на старца;  он также
воспевал войну и сражениЯ;  но это не было единственным предметом его песен,
ибо на боковых барельефах были изображены с одной стороны пахари,  согбенные
над плугами и обрабатывающие землю, а с другой - пастухи, лежащие на траве и
играющие на свирели посреди баранов и собак.
     Ќесколько поодаль от бюста старца находилсЯ бюст, изображавший человека
со  смЯтенным  взглЯдом{531}:   казалось,  он  следил  глазами  за  каким-то
удалЯющимсЯ предметом,  внизу  были  изображены брошеннаЯ лира,  рассыпанные
лавры, разбитые колесницы и бешеные кони, несущиесЯ по широкой равнине.
     Ќапротив этого бюста стоЯл другой,  сильно менЯ  заинтересовавший;  мне
кажетсЯ,  Я и сейчас еще вижу его; у него было хитрое выражение лица, острый
огромный  нос,   внимательный  взглЯд  и  лукаваЯ  усмешка{531}.  Ѓарельефы,
украшавшие пьедестал, изобиловали фигурами, и вздумай Я вам их описать, Я бы
никогда не кончила.
     ђассмотрев  еще  несколько  бюстов,   Я   принЯлась  расспрашивать  мою
водительницу.
     "Љто  этот  человек,  -  спросила Я,  -  у  которого на  устах написана
правдивость и в чертах - честность?"
     "Ћн был,  -  отвечала она,  - другом и жертвой обеих этих добродетелей.
‚сю свою жизнь он  старалсЯ просветить своих соотечественников и  сделать их
добродетельными; а они, неблагодарные, лишили его жизни{531}".
     "Ђ этот бюст, стоЯщий ниже?"
     "Љакой?  ’от, который словно поддерживают грации, изображенные по бокам
пьедестала?"
     "„а, именно этот".
     "ќто   ученик,   унаследовавший  мудрость   и   принципы   злополучного
добродетельного мужа{531}, о котором Я вам говорила".
     "Ђ этот толстощекий, увенчанный виноградом и миртами?"
     "ќто  веселый  философ,  единственным занЯтием  которого было  пение  и
наслаждение. Ћн умер в объЯтиЯх сладострастиЯ{531}".
     "Ђ этот слепец?"
     "ќто..." - начала она отвечать.
     Ќо  Я  не  стала ждать ее  ответа.  Њне  показалось,  что Я  нахожусь в
знакомой мне стране,  и Я поспешно подошла к бюсту, стоЯвшему напротив{531}.
Ќа  его  пьедестале были  изображены трофеи  -  различные  атрибуты  наук  и
искусств. Ќа одной стороне пьедестала среди этих трофеев резвились амуры. Ќа
другой  стороне изображены были  гении  политики,  истории и  философии.  Ќа
третьей -  две  армии  в  боевом порЯдке,  на  лицах у  воинов написаны были
изумление и ужас, а также можно было прочесть восхищение и благоговение. ќти
чувства были,  по-видимому,  внушены зрелищем, к которому были прикованы все
взглЯды.  ќто  был  умирающий молодой человек и,  рЯдом с  ним,  воин  более
зрелого возраста,  обращавший оружие против самого себЯ.  ‚се в этих фигурах
было  необычайно  прекрасно:   и  отчаЯние  одного,   и  оцепенение  смерти,
овладевшее  членами  другого.   Џриблизившись,  Я  прочла  наверху  надпись,
начертанную золотыми буквами:
     "“вы! ’о сын его!"{532}
     ‚  другом месте  был  изображен египетский султан,  в  Ярости вонзавший
кинжал в  грудь молодой женщины в  присутствии толпы народа.  Ћдни отвращали
взоры, другие плакали. ‚округ изображениЯ были выгравированы такие слова:
     "Ќе вы ли это, Ќерестан?.."{532}
     џ  хотела перейти к  другим бюстам,  когда внезапный шум  заставил менЯ
обернутьсЯ.   …го  производила  толпа  людей  в   длинных  черных  одеЯниЯх,
устремившаЯсЯ в  галерею.  “  одних в  руках были кадила,  откуда вырывались
клубы  густого дыма,  у  других  -  гирлЯнды из  бархатных гвоздик и  других
цветов, сорванных без разбора и безвкусно подобранных. Ћни сгрудились вокруг
бюстов и стали на них кадить, распеваЯ гимны на непонЯтных мне Языках. Љлубы
дыма цеплЯлись за  бюсты,  которым украсившие их  гирлЯнды придавали нелепый
вид.  Ќо  вскоре античные бюсты обрели прежний вид;  на моих глазах гирлЯнды
увЯли  и  осыпались  на  пол  сухими  лепестками.  ‘реди  варваров  поднЯлсЯ
спор{532} о том, почему некоторые из них не преклонЯлись достаточно низко, в
угоду другим,  и дело,  казалось, было готово дойти до рукопашной, когда моЯ
водительница рассеЯла  их  одним  взглЯдом  и  восстановила тишину  в  своей
обители.
     Ќе  успели они  исчезнуть,  как из  противоположной двери вошла длиннаЯ
вереница пигмеев; эти человечки не достигали и двух локтей в вышину, но зато
у них были весьма острые зубы и длинные ногти{532}.  ђазбившись на несколько
групп, они окружили бюсты. Ћдни старались поцарапать барельефы, и паркет был
усеЯн обломками их  ногтей,  другие,  еще  более наглые,  взгромоздившись на
плечи товарищей до  уровнЯ голов бюстов,  давали им  щелчки.  Ќо менЯ весьма
забавлЯло,  что щелчки,  даже не коснувшись носа статуй,  обращались на носы
пигмеев. ђассмотрев пигмеев вблизи, Я обнаружила, что они почти все курносы.
     "‚ы  видите,  -  сказала мне моЯ водительница,  -  какова наглость этих
пигмеев и постигающаЯ их кара.  “же давно длитсЯ эта война, и всегда она длЯ
них неудачна.  џ  обхожусь с ними не так строго,  как с черными одеждами,  -
ладан последних может повредить бюстам, стараниЯ же первых почти всегда лишь
усиливают блеск их красоты.  Ќо так как вам осталось провести здесь лишь час
или два, советую вам перейти к другим предметам".
     ’отчас же  распахнулсЯ большой занавес,  и  Я  увидела мастерскую,  где
работали другого рода пигмеи; у них не было ни зубов, ни ногтей, но зато они
были  вооружены бритвами и  ножницами{532}.  Ћни  держали  в  руках  головы,
казавшиесЯ живыми,  и занимались тем,  что у одной обрезали волосы, у другой
нос и уши,  у третьей выкалывали правый глаз, у четвертой - левый, затем они
рассекали на  части почти все  головы.  Џосле этой операции они  начинали их
разглЯдывать и  улыбатьсЯ,  как  будто  находили их  прекраснейшими в  мире.
Ќапрасно бедные головы испускали громкие крики,  -  их  почти не удостаивали
ответом. џ слышала, как одна из них требовала обратно свой нос и доказывала,
что ей невозможно никуда показатьсЯ без этой части лица.
     "ќ,  милейшаЯ голова,  -  отвечал ей пигмей,  - да ты с ума сошла! ќтот
нос,  о  котором ты  так  сожалеешь,  уродовал тебЯ.  Ћн  был такой длинный,
длинный...  ‘  ним бы  ты никогда не добилась успеха.  Ќо теперь,  когда его
отрезали, ты стала очаровательной, и все будут искать с тобой знакомства".
     џ сожалела об участи этих голов,  когда заметила других пигмеев,  более
милосердных, которые ползали по земле, вооруженные очками. Ћни собирали носы
и  уши{532} и  прилаживали их  к  каким-то старым головам,  утратившим их от
времени.
     Ќекоторым  из  них,   правда,   немногим,   это  удавалось,  другие  же
приставлЯли нос  на  место уха  или  же  ухо  на  место носа,  отчего головы
становились еще более безобразными.
     Њне не терпелось узнать,  что означали все эти вещи, Я спросила об этом
мою  водительницу,  и  она  уже  открыла уста,  чтобы мне ответить,  когда Я
внезапно проснулась.
     - ЉакаЯ досада! - заметил Њангогул. - ќта женщина открыла бы вам начало
тайн. Ќо за отсутствием ее мы обратимсЯ к моему фокуснику Ѓлокулокусу.
     - Љак!  -  воскликнула фаворитка?  -  Љ  этому простофиле,  которому вы
даровали привилегию показывать при вашем дворе волшебный фонарь?
     - „а, именно к нему, - отвечал султан. - ‚аш сон объЯснит либо он, либо
никто.
     - Џусть позовут Ѓлокулокуса, - приказал Њангогул.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‘ЋђЋЉ Џ…ђ‚Ђџ

        „‚Ђ„–Ђ’њ Џ…ђ‚Ђџ € „‚Ђ„–Ђ’њ ‚’ЋђЂџ ЏђЋЃ› ЉЋ‹њ–Ђ.
                           ”ђ€ЉЂЊЋЌЂ € ЉЂ‹€Џ€ѓЂ

     Ђфриканский автор  ничего  не  говорит  о  том,  что  делал  Њангогул в
ожидании  Ѓлокулокуса.  Џо-видимому,  он  отправилсЯ расспрашивать кое-какие
сокровища и,  удовлетворенный тем, что узнал, вернулсЯ к фаворитке, испускаЯ
крики радости, которыми и начинаетсЯ эта глава.
     - Џобеда!  Џобеда! - восклицал он. - ‚ы можете торжествовать, сударынЯ;
и дворец, и фарфор, и маленькаЯ обезьЯнка - ваши!
     - ќто, конечно, ќгле? - спросила фаворитка.
     - Ќет, сударынЯ, не ќгле, - отвечал султан, - это другаЯ.
     - Ћ  государь,  -  сказала  фаворитка,  -  не  томите  менЯ  ожиданием,
сообщите, кто этот феникс...
     - Ќу, хорошо. ќто... Љто бы мог думать?
     - ќто?.. - спросила фаворитка.
     - ”рикамона, - отвечал султан.
     - ”рикамона!   -   повторила  Њирзоза.  -  џ  в  этом  не  вижу  ничего
невозможного.  ќта женщина провела в монастыре большую часть своей юности и,
с  тех пор как вышла оттуда,  ведет самую примерную и  уединенную жизнь.  Ќи
один мужчина не  входил к  ней,  она сделалась как бы  аббатисой и  стоит во
главе  целой паствы молодых богомолок,  которых она  ведет к  совершенству и
которыми полон  ее  дом.  ‚ам,  мужчинам,  там  нечего делать,  -  прибавила
фаворитка, улыбаЯсь и покачиваЯ головой.
     - Њадам,  вы  правы,  -  сказал Њангогул.  -  џ  стал  расспрашивать ее
сокровище.  Ћтвета не  было.  џ  удвоил силу  моего перстнЯ путем повторного
трениЯ,  -  по-прежнему ничего. "‚ероЯтно, это сокровище глухо", - говорил Я
себе.  € Я собиралсЯ оставить ”рикамону на кушетке, где ее застал, когда она
вдруг заговорила, разумеетсЯ, ртом.
     "„орогаЯ Ђкарис,  -  воскликнула она, - как Я счастлива в минуты, когда
убегаю от неотвЯзных дел,  чтобы отдатьсЯ тебе!  Џосле тех минут,  которые Я
провожу в  твоих объЯтиЯх,  это самые сладкие минуты в  моей жизни...  Ќичто
менЯ не развлекает;  кругом царит молчание,  полуоткрытые занавески впускают
немного света,  достаточного длЯ того, чтобы мне с умилением созерцать тебЯ.
џ приказываю воображению,  оно вызывает твой образ, и вот Я уже вижу тебЯ...
ЊилаЯ Ђкарис!  Љак ты прекрасна!..  „а,  вот твои глаза,  твоЯ улыбка,  твои
уста...  Ќе прЯчь от менЯ твою юную грудь. „ай мне ее поцеловать... џ еще не
наглЯделась на нее...  …ще разок ее поцелую...  Ћ, дай мне умереть на ней!..
ЉакаЯ страсть менЯ охватывает!  Ђкарис!  ЊилаЯ Ђкарис,  где ты...  Џриди же,
милаЯ Ђкарис...  Ћ дорогаЯ и нежнаЯ подруга, клЯнусь тебе, неведомые чувства
овладели моей душой!  Ћна  переполнена ими,  она стала им  дивитьсЯ,  она не
может  их  выдержать...   ‹ейтесь,   сладостные  слезы,  лейтесь  и  утолите
пожирающий менЯ жар!.. Ќет, милаЯ Ђкарис, нет, этот Ђлизали, которого ты мне
предпочитаешь,  не любит тебЯ так,  как Я...  Ќо Я слышу какой-то шум... Ђх,
это, без сомнениЯ, Ђкарис... Џриди, милаЯ подруга, приди"...
     - ”рикамона не ошиблась, - продолжал Њангогул, - это была действительно
Ђкарис.  џ  оставил их беседовать вдвоем и,  глубоко убежденный в  том,  что
сокровище ”рикамоны останетсЯ скромным,  прибежал сообщить вам, что проиграл
пари.
     - Ќо, - сказала султанша, - Я не понимаю эту ”рикамону, она или сошла с
ума,  или у нее истерический припадок.  Ќет,  государь,  нет,  у менЯ больше
совести,  чем  вы  предполагаете.  џ  ничего не  могу возразить против этого
испытаниЯ, но чувствую, что здесь есть что-то, что не позволЯет мне признать
за собой победу.  Ќет,  Я  не считаю себЯ победительницей,  уверЯю вас.  Њне
совсем  не  нужно  вашего  дворца  и   фарфора,   или  же  Я  получу  их  по
справедливости.
     - ‘ударынЯ,  -  сказал Њангогул,  -  Я,  право,  вас не понимаю. Ќа вас
находЯт  удивительные причуды.  ‚ероЯтно,  вы  не  рассмотрели  как  следует
маленькую обезьЯнку.
     - ѓосударь,  Я отлично ее рассмотрела,  -  возразила Њирзоза. - џ знаю,
она очаровательна.  Ќо Я  подозреваю,  что случай с  ”рикамоной совсем не на
руку мне.  …сли вы захотите,  чтобы обезьЯнка когда-нибудь мне принадлежала,
спросите других.
     - —естное слово,  сударынЯ,  -  сказал Њангогул, - после основательного
размышлениЯ Я  думаю,  что  выигрыш вам  может  доставить лишь  возлюбленнаЯ
Њироло.
     - Ћ государь,  вы бредите!  -  отвечала фаворитка.  -  џ не знаю вашего
Њироло, но кто бы он ни был, раз у него есть возлюбленнаЯ, этим все сказано.
     - ‚ самом деле,  вы правы,  -  сказал Њангогул.  -  Ќо все-таки Я готов
битьсЯ о заклад, что сокровище Љалипиги не знает решительно ничего.
     - ‘огласитесь же, - продолжала фаворитка, - что здесь одно из двух: или
сокровище Љалипиги... Ќо Я хотела ударитьсЯ в смешные рассуждениЯ... „елайте
же,  государь,  все, что вам будет угодно. ‘просите сокровище Љалипиги; если
оно будет молчать, тем хуже длЯ Њироло и тем лучше длЯ менЯ.
     Њангогул вышел и  в одно мгновение очутилсЯ возле вышитой серебром софы
цвета  нарцисса,  где  покоилась Љалипига.  Ќе  успел  он  направить на  нее
перстень, как услыхал глухой голос, бормотавший такие слова:
     - Ћ чем вы менЯ спрашиваете?  џ ничего не понимаю в ваших вопросах. Ћбо
мне даже не знают.  Ђ между тем мне кажетсЯ,  что Я не хуже других.  Џравда,
Њироло часто заглЯдывает ко мне, но...
     ‚  этом  месте в  рукописи значительный пропуск.  “ченые круги были  бы
весьма признательны тому,  кто  мог  бы  во