о укладываЯ юношу на женское тело, то - наоборот,  чтобы
создать возбуждающий и роскошный контраст. Ќаконец, достаточно распалившись,
он приказал жене положить менЯ лицом вниз на кушетку будуара и направить его
орган в мое чрево, но прежде  заставил  ее  подготовить  Языком  мой  задний
проход. Љак вам известно, Ќуарсей  имеет  член  восемнадцать  сантиметров  в
обхвате и длиной около двадцати пЯти, поэтому не без мучительных - в  прЯмом
смысле - трудов Я смогла принЯть его,  однако  благодарЯ  его  несокрушимому
желанию и умелой помощи его жены он вошел  в  менЯ  по  самую  мошонку.  ’ем
временем члены его наперсников  поочередно  погружались  в  его  собственный
анус. ‡атем, положив жену рЯдом со мной в той же позе, в какой  была  Я,  он
дал знак юношам подвергнуть ее тем же сладострастным  упражнениЯм,  которыми
занималсЯ со мной. Ћдин из членов оставалсЯ без дела, и Ќуарсей схватил  его
и ввел в нежное отверстие своего юного помощника. Ѓыл недолгий момент, когда
мадам де Ќуарсей пыталась сопротивлЯтьсЯ, но своей  сильной  рукой  жестокий
супруг быстро призвал ее к порЯдку.
     —удесно, - так прокомментировал он завершение первой стадии. - —его еще
мне желать? Њой зад в деле, Я занЯт задом девственницы, и кто-то  сношает  в
зад мою жену. ЉлЯнусь честью, лучше и быть не может.
     - Ђх, сударь, - простонала в приступе стыдливости его жена,  -  значит,
вы наслаждаетесь моим безысходным отчаЯнием?
     - ‚ы правы, мадам, и притом даже очень. ‚ы знаете, что Я  откровенен  в
таких вещах, поэтому поверите, что мой экстаз был бы намного меньше, если бы
вы хоть чуточку разделЯли его.
     - Ѓессовестный негодЯй!
     -  —ерт  побери  мою   душу,   вы   правы:   бессовестный,   безбожный,
беспринципный, безнравственный и, добавлю, ужасный  негодЯй!  €  не  скрываю
этого.  Џродолжай,  продолжай,   моЯ   сладкоголосаЯ,   напевай   мне   свои
оскорблениЯ; если бы кто знал, как приЯтны женские стенаниЯ, они, словно  по
волшебству, делают мой  член  несгибаемым  и  приближают  оргазм.  †юльетта,
теперь приготовьсЯ ты: сожмись немного, Я кончаю...
     ‚ этот момент, насилуЯ менЯ, сам будучи объектом  насилиЯ  и  наблюдаЯ,
как насилуют его жену, этот удивительный человек поразил менЯ, будто  ударом
молнии, в самые недра моего чрева. Ћргазм был всеобщим, и сплетенный  клубок
участников забилсЯ в конвульсиЯх. Ћднако Ќуарсей, неутомимый Ќуарсей, вечный
тиран своей жены, Ќуарсей, который,  чтобы  заново  воспламенить  себЯ,  уже
почувствовал в себе потребность в новых мерзостЯх, этот бесподобный  Ќуарсей
произнес:
     - Њадам готова к следующему номеру программы?
     - Ќеужели есть какаЯ-то высшаЯ необходимость без  конца  повторЯть  эту
гнусность?
     - ‚от именно, мадам, самаЯ  высшаЯ  необходимость.  ќтого  требует  мое
самочувствие.
     € бесстыдный Ќуарсей, положив жену на кушетку, подозвал менЯ и заставил
сесть на нее и вылить в ее раскрытый рот всю плоть, которую перед этим  влил
мне  в  задний  проход.  Ќе  смеЯ  возразить,  Я  вытолкнула  из  себЯ   всю
находившуюсЯ во мне жидкость и, признатьсЯ,  не  без  трепетной  и  порочной
радости  смотрела  вниз  на  то,  как  жестоко  порок  унижает  добродетель.
ЌесчастнаЯ женщина, выпучив глаза, судорожно глотала сперму, и если  бы  она
уронила хоть одну каплю, мне кажетсЯ, супруг задушил бы ее.
     Џолюбовавшись на это надругательство, жестокий Ќуарсей совершил  немало
других. Њадам де Ќуарсей перевернули  на  живот,  и  три  члена  по  очереди
принЯлись терзать ее зад. Ќевозможно  представить,  в  каком  быстром  темпе
действовали трое содомитов - первый бросалсЯ  на  приступ,  пробивал  брешь,
отступал, тут же его сменЯл второй, в следующую минуту третий, и все  времЯ,
пока длилась осада, Ќуарсей Яростно тискал мое тело. Џосле этого, не спускаЯ
сузившихсЯ глаз с  изрЯдно  потрепанных  Ягодиц  супруги,  он  совершил  акт
содомии с каждым из юных своих помощников. Џока он совокуплЯлсЯ с одним,  мы
с другим усердно мЯли и месили роскошные полусферы его жены,  и  как  только
распутнику удавалось кончить, он мгновенно извлекал свой орган  и  опорожнЯл
его в рот несчастной супруги.
     Њежду тем атмосфера безумной оргии сгущалась  почти  осЯзаемо:  Ќуарсей
пообещал два луидора тому из нас троих, кто будет сильнее терзать и  унижать
нашу жертву, правила игры допускали удары кулаком, пинки,  укусы,  пощечины,
щипки  -  лучше  сказать,  что  правил  не  существовало   вовсе.   ЌегодЯй,
подбадриваЯ нас, мастурбировал в одиночестве  и  наблюдал  за  турниром.  Њы
испробовали  все  мыслимые  и   немыслимые   способы   причинЯть   страданиЯ
человеческому телу и только вошли во вкус, как  мадам  де  Ќуарсей  потерЯла
сознание. ’огда мы окружили дрожащего  от  вожделениЯ  хозЯина  и  принЯлись
тереть его почти дымЯщийсЯ член об истерзанное замученное  тело  неподвижной
женщины. ‚след за этим Ќуарсей передал менЯ своим  неутомимым  юным  слугам:
теперь один из них должен был содомировать менЯ, а  второму  Я  должна  была
сосать  член,  и  вот,  оказавшись  между  ними,  Я  в  какие-то   мгновениЯ
чувствовала, как их шпаги, отталкиваЯ друг друга, обе входЯт в мое влагалище
или одновременно проникают - одна в анус, а втораЯ - в вагину.
     ЋргиЯ была в самом разгаре, когда - Я  помню  это  отлично  -  Ќуарсей,
спохватившись, что одно из моих отверстий оказалось незанЯтым, втолкнул свой
член мне в рот и влил в него последний обильный зарЯд в то  времЯ,  как  мое
влагалище и задний проход заполнили плоды сладострастиЯ юных педерастов; все
четверо кончили в один момент, и клЯнусь Ѓогом, никогда до той минуты  Я  не
растворЯлась в столь восхитительных волнах наслаждениЯ.
     Њое рвение и  предрасположенность  к  пороку  поразили  ЌуарсеЯ,  и  он
предложил мне остатьсЯ отужинать вместе с обоими пажами. “жин был  обставлен
с изысканной роскошью, за  столом  прислуживала  только  мадам  де  Ќуарсей,
совершенно раздетаЯ, которой муж обещал устроить сцену, более  ужасную,  чем
предыдущаЯ,  если  она  будет  недостаточно  усердна  в  своих  обЯзанностЯх
служанки.
     ђазумеетсЯ, Ќуарсей - необыкновенный человек. ‚ы согласитесь, что  там,
где приходитсЯ подводить рациональный фундамент под иррациональные поступки,
человек - обычный человек - находит мало аргументов.  Њне  пришла  в  голову
мысль упрекнуть хозЯина за его отношение к своей жене, и Я начала так:
     - ќто поразительнаЯ, редкаЯ несправедливость, какой вы подвергаете вашу
бедную супругу...
     - ђедкаЯ? - прервал он  менЯ.  -  џ  так  не  думаю.  Ќо  что  касаетсЯ
несправедливости, ты совершенно права. ‚се, с чем ей приходитсЯ иметь  дело,
чертовски несправедливо, но лишь с ее точки зрениЯ. ‘ моей же, уверЯю  тебЯ,
нет ничего справедливее, и доказательством служит тот факт, что ничто так не
возбуждает менЯ, как издевательства, которым Я ее подвергаю. ‚сЯкаЯ страсть,
†юльетта, имеет две  стороны:  если  смотреть  со  стороны  жертвы,  которой
приходитсЯ терпеть, страсть кажетсЯ несправедливой, между тем как длЯ  того,
кто ее мучает, -  это  самаЯ  справедливаЯ  вещь  на  свете.  Љогда  говорЯт
страсти, как бы жестоко ни звучали их слова длЯ того, кому суждено страдать,
они говорЯт голосом самой Џрироды; ни от кого иного, кроме  Џрироды,  мы  не
получили эти страсти, ничто, кроме Џрироды, не вдохновлЯет нас на  них;  да,
они заставлЯют нас творить ужасные вещи, но эти ужасы  необходимы,  и  через
них законы Џрироды, чьи мотивы могут от нас  ускользать,  но  чьи  механизмы
легко доступны внимательному взглЯду,  обнажают  свое  порочное  содержание,
которое, по меньшей мере, равно  их  содержанию  добродетельному.  ’ем,  кто
лишен врожденной склонности к добродетели, не  остаетсЯ  ничего  иного,  как
слепо повиноватьсЯ властной деснице и при этом знать, что это рука Џрироды и
что именно их она выбрала длЯ того, чтобы  творить  зло  и  сохранЯть  таким
образом мировую гармонию.
     - Ћднако, - спросила  Я  сидевшего  передо  мной  распутника  с  черным
сердцем, - когда ваше опьЯнение проходит, разве вы  не  ощущаете  слабые  и,
быть  может,  смутные  порывы  добродетели,  которые,  послушайсЯ   вы   их,
непременно привели бы вас на путь добра?
     - „а, - процедил Ќуарсей, - Я действительно чувствую  в  себе  подобные
позывы. ЃурЯ страстей  клокочет,  потом  утихает,  и  в  наступившей  тишине
возникает такое ощущение. „а, это довольно странное чувство. Ћднако Я с  ним
справлЯюсь.
     џ помолчала, размышлЯЯ.  Њожет  быть,  и  вправду  во  мне  столкнулись
добродетель и порок? Ђ если это добродетель, должна  ли  Я  послушатьсЯ  ее?
—тобы решить этот вопрос и решить его окончательно,  Я  попыталась  привести
свой разум в состоЯние самого полного доступного  ему  покоЯ  с  тем,  чтобы
непредвзЯто рассудить борющиесЯ  стороны,  потом  спросила  себЯ:  что  есть
добродетель? …сли Я увижу, что она имеет какое-то реальное существование,  Я
буду ее анализировать, а если порочнаЯ жизнь мне покажетсЯ предпочтительнее,
Я приму ее, и мой выбор будет чистой случайностью. ђазмышлЯЯ так, Я пришла к
мысли, что под именем добродетели восхвалЯют самые разные виды  или  способы
бытиЯ, посредством которых человек,  отбросив  в  сторону  свои  собственные
удовольствиЯ и интересы, отдает себЯ в первую очередь  всеобщему  благу,  из
чего вытекает следующее: чтобы быть добродетельной, Я должна  отказатьсЯ  от
самой себЯ и от своего счастьЯ и думать исключительно о счастье других  -  и
все это во имЯ людей, которые навернЯка не стали  бы  делать  того  же  ради
менЯ; но даже если бы они и сделали это, разве поступок их будет достаточным
основанием, чтобы уподоблЯтьсЯ им, если Я чувствую,  что  все  мое  существо
восстает против этого? „опустим,  повторЯю,  допустим,  -  что  добродетелью
называют то, что полезно обществу, тогда, сужаЯ это понЯтие  до  чьих-нибудь
собственных интересов, мы увидим, что  индивидуальнаЯ  добродетель  зачастую
прЯмо противоположна общественной, так как интересы отдельной личности почти
всегда противостоЯт общественным; таким образом, в нашу дискуссию вторгаетсЯ
отрицательный момент, и добродетель,  будучи  чисто  произвольным  понЯтием,
перестает иметь положительный аспект. ‚озвращаЯсь  к  истокам  конфликта,  Я
чувствовала, что добродетели недостает реального существованиЯ, и однажды  с
удивительной Ясностью понЯла, что не порыв к добродетели заговорил во мне, а
тот слабый голосок, который то и дело  прорезываетсЯ  на  краткое  времЯ,  и
голос этот принадлежит воспитанию и предрассудкам. Џокончив с этим вопросом,
Я "принЯлась сравнивать удовольствиЯ, доставлЯемые пороком и добродетелью. џ
начала с добродетели: Я взвешивала, обмеривала, ощупывала ее со всех  сторон
- вдумчиво, тщательно, критически. Љак же она глупа и пресна показалась мне,
насколько безвкусна и мелочна! Ћна оставлЯла  менЯ  холодной,  безразличной,
наводила  скуку.  Џри  внимательном  рассмотрении   Я   увидела,   что   все
удовольствиЯ достаютсЯ тому, кому недалекие люди служат своей  добродетелью,
а. взамен, в виде вознаграждениЯ,  получают  лишь  нечто,  весьма  отдаленно
напоминающее благодарность. € Я подумала: неужели это и  есть  удовольствие?
ЉакаЯ огромнаЯ разница между этим  хилым  чувством,  от  которого  ничто  не
шевельнетсЯ в сердце, и мощным ощущением порока, от которого трепещут нервы,
пробуждаетсЯ тело и за спиной вырастают  крыльЯ!  ‘тоит  только  подумать  о
самом мелком преступлении, и - пожалуйста! - божественный  животворЯщий  сок
начинает бродить по моим жилам, Я всЯ  горю,  менЯ  бьет  озноб,  мысль  эта
приводит менЯ в экстаз, восхитительные манЯщие миражи возникают в этом мире,
который Я  собираюсь  покорить  при  помощи  зла;  в  моем  мозгу  рождаютсЯ
невероЯтные картины, и Я пьЯнею от них;  во  мне  зарождаетсЯ  новаЯ  жизнь,
новаЯ душа вырастает в моем теле; новаЯ душа поет от  восторга,  и  если  бы
теперь мне оставалось жить лишь несколько минут, Я  прожила  бы  их  в  этом
сладостном ожидании.
     - ‡наете, сударь, - обратилась Я к своему необыкновенному  собеседнику,
чьи речи, не скрою, чрезвычайно менЯ  взбудоражили,  и  Я  решила  возразить
затем  только,  чтобы  еще  раз  послушать  их.  -  Њне  кажетсЯ,   отказать
добродетели в существовании - значит, слишком поспешно отвернутьсЯ от нее и,
возможно, подвергнутьсЯ опасности сбитьсЯ с пути, если не обращать  вниманиЯ
на принципы, на эти путеводные вехи, которые должны неуклонно  вести  нас  к
добронравию.
     - Ќу что ж, -  ответил  Ќуарсей,  -  давай  порассуждаем  вместе.  ’вои
замечаниЯ говорЯт о том, что ты стремишьсЯ понЯть менЯ, и мне очень  приЯтно
беседовать с людьми такого рода.
     ‚о всех обстоЯтельствах нашей жизни, - продолжал он, - по крайней  мере
во всех, где мы имеем свободу выбора, мы испытываем  два  порыва  или,  если
угодно, два искушениЯ: одно зовет нас к тому, что люди  назвали  добром,  то
есть призывает быть добродетельными, второе склонЯет к  тому,  что  называют
злом, то есть к пороку. ’еперь обратимсЯ к этому конфликту: нам надо понЯть,
почему у нас поЯвлЯютсЯ два противоположных мнениЯ и почему  мы  колеблемсЯ.
Ќикаких сомнений не было бы, заЯвлЯют законопослушные граждане, если  бы  не
наши страсти: страсти сдерживают  порыв  к  добродетели,  которую  -  и  они
признают это - Џрирода посеЯла в наших сердцах,  другими  словами,  укротите
свои страсти, и сомнениЯ отпадут сами по себе. Ќо  откуда  они  взЯли,  эти,
считающие себЯ непогрешимыми люди,  что  страсти  суть  следствиЯ  искушениЯ
пороком и что  добродетель  всегда  вытекает  из  искушениЯ  добром?  Љакими
неопровержимыми доказательствами подтверждают они эту мысль? „лЯ того, чтобы
познать истину, чтобы понЯть, какому из двух  противоречивых  чувств  отдать
предпочтение, надо спросить свое сердце, и ты можешь быть уверена:  из  двух
голосов тот, что Я услышу первым, и будет самым властным, и Я пойду за ним и
приму его как естественный зов Џрироды, тогда как другой  голос  будет  лишь
искажать ее замысел.  „олжен  заметить,  что  Я  рассматриваю  при  этом  не
отдельные народы,  ибо  национальные  обычаи  привели  к  деградации  самого
понЯтиЯ добродетели, - нет, Я  рассматриваю  все  человечество  в  целом.  џ
изучил сердца людей, прежде всего дикарей, затем цивилизованных  существ,  и
из  этой  мудрой  книги  понЯл,  чему  отдать  предпочтение  -  пороку   или
добродетели и какой из двух призывов сильнее. ‚ самом начале исследований  Я
подверг  анализу  Явное  противоречие  между  своим  интересом  и  интересом
всеобщим  и  увидел,  что  если  человек  собственному  благу   предпочитает
общественное и, следовательно, хочет быть добродетельным, он  обрекает  себЯ
на несчастливейшую жизнь, но  если,  напротив,  человек  ценит  выше  личный
интерес, он будет счастлив при условии, конечно, что законы общества оставЯт
его в покое. Ћднако общественные законы не имеют ничего общего  с  Џриродой,
они чужды ей, значит, в нашем исследовании на них не стоит обращать никакого
вниманиЯ; тогда, исключив из анализа  эти  законы,  мы  неизбежно  придем  к
выводу,  что  человек   счастливее   в   пороке,   нежели   в   добродетели,
следовательно, мы докажем, что истинным будет более сильный порыв,  то  есть
порыв, ведущий к счастью, который и  есть  зов  Џрироды,  а  противоположный
порыв, ведущий  к  несчастьЯм,  должен  быть  с  той  же  долей  очевидности
неестественным. ’аким образом, мы видим, что добродетель,  как  человеческое
чувство, ни в коей мере не ЯвлЯетсЯ стихийной или  санкционированной  свыше,
скорее всего, это жертва, на которую человек  соглашаетсЯ  по  необходимости
жить в обществе - дьЯвольски великаЯ жертва, которую  он  приносит,  получаЯ
взамен жалкие крохи счастьЯ, в какой-то степени компенсирующие его  лишениЯ.
Џоэтому человек должен иметь право выбора: либо зов порока, который  Явно  и
недвусмысленно исходит от Џрироды, но который в рамках человеческих законов,
быть может, и не дает ему безмЯтежного счастьЯ, возможно,  вообще  даст  ему
намного меньше, чем он предполагает;  либо  призрачный  путь  добродетели  -
ложный  путь,  который,  вынуждаЯ  его  отказыватьсЯ  от  некоторых   вещей,
возможно, в чем-то вознаграждает его за жестокость, проЯвленную по отношению
к самому себе, когда в своем сердце  он  уничтожает  первый  порыв.  ‚  моих
глазах ценность добродетельного чувства падает еще ниже, когда Я  вспоминаю,
что это не первый и не естественный порыв, что, по  своему  определению,  он
ЯвлЯетсЯ низменным и пошлым чувством, отдающим коммерцией: Я что-то даю тебе
и взамен рассчитываю получить что-нибудь от тебЯ. ‘ледовательно, порок - это
наше врожденное чувство и всегда самое сильное, идущее от Џрироды, это  ключ
к ее промыслу, между тем как самаЯ высшаЯ из добродетелей  при  внимательном
рассмотрении оказываетсЯ законченным эгоизмом и, стало быть, пороком.  Ѓолее
того, Я утверждаю, что все порочно в человеке, только порок -  сущность  его
природы и его конституции. Џорочен человек, когда  превыше  чужих  интересов
ставит свой собственный, не менее порочен он, когда погружаетсЯ на самое дно
добродетели, поскольку эта добродетель, эта жертва и отказ от своих страстей
- не что иное в нем, как  уступка  своему  тщеславию  или,  скорее,  желание
выторговать длЯ себЯ глоток счастьЯ, наспех сваренного  зельЯ,  вместо  того
Ядреного опьЯнЯющего напитка, который пьют, шагаЯ  по  дороге  преступлений.
Ћднако волей-неволей, несмотрЯ  ни  на  что,  человек  вечно  ищет  счастьЯ,
никогда он не думает ни о чем другом, и  абсурдно  предполагать,  что  может
существовать такаЯ вещь как бескорыстнаЯ добродетель,  чьЯ  цель  -  творить
добро без всЯкого мотива, такаЯ добродетель иллюзорна. Њожешь быть  уверена,
что  человек  проповедует  добродетель   только   с   тайными   эгоистичными
намерениЯми и ждет за это награды или хотЯ бы благодарности, котораЯ сделает
другого человека его должником. џ и слышать не желаю лепета о  добродетелЯх,
заложенных  в  наши  души  как  часть  нашего  темперамента  или  характера:
некоторые происходЯт от самобичеваниЯ, другие - результат расчета, ибо  тот,
в ком они находЯт свое выражение, не имеет иного  достоинства,  кроме  того,
что отдает свое сердце  наиболее  дорогому  длЯ  него  чувству.  ‚нимательно
присмотрись к своим желаниЯм,  и  ты  увидишь,  что  за  ними  всегда  стоит
себЯлюбие. Џорочный человек стремитсЯ к той же цели, но менее  скрытно,  так
сказать, с большим бесстыдством, и за это, конечно же, заслуживает  большего
уважениЯ; он достигнет своей цели другим путем и  гораздо  вернее,  чем  его
ущербный соперник, если не помешает закон, но последний гнусен,  потому  что
постоЯнно вторгаетсЯ на территорию вероЯтного человеческого счастьЯ  во  имЯ
сохранениЯ счастьЯ  всеобщего  и  при  этом  отбирает  намного  больше,  чем
предлагает. Ћтсюда можно сделать вывод, что раз добродетель в человеке всего
лишь его вторичный и побочный порыв, а самое властное его желание - добитьсЯ
собственного счастьЯ за счет своего ближнего, человеческие желаниЯ,  которые
противоречат  и  идут  наперекор  страстЯм,  ничем  не  лучше   откровенного
стремлениЯ купить то же счастье подешевле, то есть с минимальными жертвами и
без риска быть вздернутым на виселице, следовательно,  хваленаЯ  добродетель
оказываетсЯ на деле слепым и рабским подчинением законам, которые, менЯЯсь в
зависимости от климата,  активно  отрицают  всЯкое  разумное  и  объективное
существование этой  самой  добродетели,  потому  что  она  заслуживает  лишь
абсолютного презрениЯ и исключительной ненависти, и самое разумное -  ни  за
что, ни при каких обстоЯтельствах, не следовать этому хваленому сверх всЯкой
меры образу жизни, ибо он обусловлен местными установлениЯми,  суевериЯми  и
нездоровым темпераментом, это презренный и коварный путь длЯ жалких людишек,
который ввергнет тебЯ в ужасные неминуемые несчастьЯ, тем  более,  что\  как
только человек ступит на эту стезю, у него уже не будет никакой  возможности
сойти с  нее.  ‚от  что  такое  добродетельнаЯ  жизнь!  ’олько  больной  или
умалишенный способен на подобную глупость - добровольно влезать в эту могилу
длЯ дистрофиков.
     џ знаю, какие аргументы иногда  выдвигают  в  защиту  добродетели.  Ћни
бывают настолько прекрасны, что даже порочные люди обманываютсЯ  их  внешней
привлекательностью и верЯт им. Ќо ты, †юльетта, не вздумай попастьсЯ на  эту
удочку софистики. …сли порочный человек и уважает  добродетель,  так  потому
лишь, что она служит ему, оказываетсЯ длЯ него  полезной.  ’олько  авторитет
законов вносит разлад в идеальные отношениЯ между злом и добром, потому  как
добродетель никогда  не  прибегает  к  физическому  насилию.  „обродетельный
человек никогда не противитсЯ страстЯм преступника, и  лишь  очень  порочный
человек может противостоЯть им, так как у преступника и у грешника одни и те
же интересы, сталкивающиесЯ между собой, в то  времЯ  как,  .  имеЯ  дело  с
добродетельной личностью, злодей такого  соперничества  не  ощущает.  ‚полне
возможно, что они не придут к согласию, что касаетсЯ  принципов,  однако  их
несогласие носит мирный характер; напротив того, страсти порочного  человека
требуют безусловного повиновениЯ окружающих и на меньшее не согласны, всегда
и всюду њни вступают в противоречие со страстЯми своего  двойника,  и  между
ними  идет  нескончаемаЯ  война.  “важение,  которое  оказывает  добродетели
злодей, опЯть-таки вызвано настоЯщим эгоизмом, ибо  чужаЯ  добродетель  дает
ему возможность наслаждатьсЯ мирно и спокойно,  что  очень  важно  длЯ  нас,
поклонников либертинажа. Њне могут  возразить,  что  поклонники  добродетели
черпают в  ней  неизъЯснимое  удовольствие,  однако  Я  сомневаюсь  в  этом:
сумасшествие в любом виде не может привести ни к чему путному; Я отрицаю  не
сам принцип удовольствиЯ -  просто  Я  считаю,  что  добродетель  доставлЯет
удовольствие не только порочное, как Я уже говорил, но и совсем мизерное,  и
если у менЯ есть выбор между  двумЯ  ощущениЯми,  почему  Я  должен  выбрать
наименьшее?
     ‘ущность удовольствиЯ заключаетсЯ в насилии.  —еловек  слабых  страстей
никогда не будет так же счастлив, как тот,  в  ком  они  бурлЯт.  ’еперь  ты
видишь, какаЯ большаЯ разница между двумЯ удовольствиЯми  -  добродетелью  и
пороком. ‚озьмем человека, утверждающего, что он очень счастлив при мысли  о
том, что завещал миллион своему наследнику, но можешь ли ты, положа руку  на
сердце, сказать, что испытанное им счастье хоть  в  чем-то  сравнимо  с  тем
удовольствием, которое познал наследник, промотавший этот миллион,  умертвив
своего благодетелЯ? Ќезависимо от того,  насколько  сильна  идеЯ  счастьЯ  в
нашем сознании, она воспламенЯет наше воображение только через реальность, и
как бы не  наслаждалсЯ  добронравный  человек  своими  добрыми  делами,  его
воображаемое счастье  никогда  не  даст  его  настоЯщему  "Я"  таких  острых
ощущений, какие он мог бы получить от многократно  повторЯющихсЯ  физических
наслаждений, проматываЯ миллион своей жертвы. € ни ограбление,  ни  убийство
ближнего не омрачат его счастье, ведь грабители и убийцы обладают Ясным умом
и глубокой философией, и их удовольствиЯм могут помешать разве что угрызениЯ
совести,  но  человек,  мыслЯщий  философски,  сильный  в  своих  принципах,
окончательно поборовший досадные и губительные пережитки прошлого и ни перед
чем не останавливающийсЯ, - такой человек будет  наслаждатьсЯ  незамутненным
счастьем, и разница между двумЯ  нашими  персонажами  состоит  в  следующем:
постоЯнно, всю  свою  жизнь,  первый  будет  терзатьсЯ  отчаЯнным  вопросом:
"Ќеужели это и есть все удовольствие, что дал мне этот миллион?"  Ђ  второму
ни разу не придет в голову спросить себЯ: "€ зачем  только  Я  это  сделал?"
’аким  образом,  добродетельный  поступок  -может  привести  к  сожалению  и
раскаЯнию, между тем как порочный человек избавлен от  них.  Љороче  говорЯ,
добродетель питаетсЯ призрачным и надуманным  счастьем,  ибо  нет  на  свете
иного счастьЯ, кроме личного, а добродетель  лишена  всЯких  чувств.  ‘кажи,
разве из добродетели проистекает наше положение,  слава,  почет,  богатство?
ђазве не видишь ты каждый день, как процветает порок и как добро  томитсЯ  в
цепЯх? € уж совсем нелепо ожидать, что  добродетель  будет  вознаграждена  в
другом мире! ’огда чего ради молитьсЯ фальшивому деспотичному,  себЯлюбивому
и постоЯнно злому божеству - Я повторЯю,  злому,  потому  что  знаю,  о  чем
говорю, которое ничего не дает тем, кто ему служит, и которое  лишь  обещает
невозможное или сомнительное вознаграждение в далеком-далеком будущем? Љроме
того, не  следует  забывать  об  опасности,  подстерегающей  нас,  когда  мы
стремимсЯ к добродетели в преклонном возрасте, когда человек  бессознательно
ищет одиночества, потому что уж лучше быть порочным по отношению  к  другим,
чем добрым к самому себе. "Ќастолько  велико  различие  между  тем,  как  мы
живем, и тем, как должны жить, что человек, с презрением отворачивающийсЯ от
реальной жизни и вздыхающий о жизни идеальной, - говорил Њакиавелли, -  ищет
скорее  погибели,  нежели  спасениЯ,  следовательно,  тот,  кто  проповедует
абсолютное добро среди тьмы злодеев, неминуемо  должен  погибнуть.  ‚стретив
добродетельного негодЯЯ и обнаружив  в  нем  это  качество,  не  обманитесь:
оказавшись на краю  пропасти,  он,  движимый  гордыней  и  отчаЯнием,  будет
неуемно восхвалЯть добродетель, и весь секрет в  том,  что  это  служит  ему
последним утешением".
     ‚о времЯ этих мудрых речей мадам де Ќуарсей  и  оба  ганимеда  заснули.
Ќуарсей мельком взглЯнул в их сторону.
     - Ћграниченные созданиЯ,  -  презрительно  заметил  он,  -  машины  длЯ
наслаждениЯ, очень удобные  длЯ  наших  целей,  но,  по  правде  говорЯ,  их
трогательнаЯ  бесчувственность  менЯ  удручает.  -  Џотом   его   взглЯд   в
задумчивости остановилсЯ на мне. -  Ђ  ты  с  твоим  тонким  умом  прекрасно
понимаешь менЯ и даже предвосхищаешь мои мысли, в общем,  Я  в  восторге  от
твоего общества. Љроме того, - добавил он,  прищурившись,  -  ты  не  можешь
скрыть, что влюблена в зло.
     џ вздрогнула.
     - „а, сударь, да. ‚ы совершенно правы. ‡ло ослеплЯет менЯ, оно...
     - ’ы далеко пойдешь, дитЯ мое. џ тебЯ люблю, поэтому мне хочетсЯ узнать
о тебе больше.
     - Њне лестно слышать это,  сударь,  и  Я  даже  осмелюсь  сказать,  что
заслуживаю этих комплиментов - настолько чувства мои совпадают с вашими... џ
получила недолгое воспитание, а  потом  в  монастыре  менЯ  просветила  одна
подруга. “вы, сударь,  Я  не  простого  происхождениЯ,  и  оно  должно  было
защитить менЯ от унижениЯ, в каком Я оказалась  теперь  в  силу  прискорбных
обстоЯтельств.
     € Я рассказала ему свою историю.
     - †юльетта, - покачал он головой, выслушав ее с величайшим вниманием, -
Я очень огорчен всем тем, что услышал.
     - Џочему?
     - Џочему? „а потому что Я знал  твоего  отца.  џ  и  есть  причина  его
банкротства: Я разорил его. Ѓыл момент,  когда  от  менЯ  зависело  все  его
состоЯние, и у менЯ был выбор: удвоить  богатство  твоего  отца  или  совсем
обобрать его; посоветовавшись со своими  принципами,  Я  обнаружил,  что  на
самом деле у менЯ выбора нет, и мне пришлось  предпочесть  свое  собственное
благополучие. Ћн умер в нищете, а Я имею доход триста тысЯч луидоров в  год.
Џосле всего, что ты мне рассказала, Я по идее должен возместить  тебе  урон,
поскольку ты пострадала из-за моих преступлений, но  такой  жест  попахивает
добродетелью. ‚идишь, как Я боюсь даже этого слова и никогда не позволил  бы
себе ничего подобного. Ќо больше боюсь того, что те давние событиЯ воздвигли
между нами непреодолимую стену; Я искренне сожалею об этом, но больше  всего
огорчен тем, что нашему приЯтному знакомству приходит конец.
     - “жасный вы человек! - вскричала Я. - •оть Я и жертва  ваших  пороков,
но без ума от них... џ обожаю ваши принципы...
     - џ все тебе объЯсню, †юльетта, - начал он. - ’вой отец и твоЯ мать...
     - Џродолжайте, прошу вас.
     - €х существование представлЯло длЯ менЯ  угрозу.  —тобы  предотвратить
вероломство с их стороны, мне пришлось  пожертвовать  ими.  €  они  друг  за
другом тихо сошли в могилу. ‚се дело в особенностЯх Яда...  Љак-то  раз  они
обедали в моем доме...
     џ не смогла сдержать  дрожь  -  Я  содрогнулась  до  глубины  души,  но
продолжала смотреть на ЌуарсеЯ флегматичным равнодушным  взглЯдом  порочного
существа, в тот момент Я еще не осознала, что одновременно с  этим  взглЯдом
Џрирода за один миг испепелила мое сердце и обратила его в камень.
     - —удовище, - повторила Я хриплым голосом и потом,  медленно  произносЯ
каждое слово, добавила: - ’вое ремесло ужасно, и Я люблю тебЯ.
     - ЊенЯ, убийцу твоих родителей?
     - Љакое мне до этого дело? џ смотрю на мир не глазами, а  чувствами,  и
ни одно из них ни разу не затронули те люди, от  которых  навсегда  избавило
менЯ ваше злодейство. “слышав вашу исповедь, Я возбудилась,  Я  всЯ  горю...
Ђх, кажетсЯ, Я сейчас сойду с ума...
     - Џрелестное создание, - улыбнулсЯ  Ќуарсей,  -  твоЯ  наивность,  твоЯ
чистаЯ душа, все в тебе противоречит моим принципам, но Я отступлю от них  и
удержу тебЯ, †юльетта. џ не , хочу расставатьсЯ с тобой. ’ы не  вернешьсЯ  к
„ювержье, Я и слышать об этом не желаю.
     - Ќо, - сударь, ваша жена...
     - Ћна будет твоей рабыней, ты будешь царить  в  моем  доме,  все  будут
подчинЯтьсЯ твоим приказаниЯм, тебе  останетсЯ  лить  отдавать  их  и  ждать
исполнениЯ. ќто правда, что злодейство имеет огромную власть надо мной: все,
что носит на себе печать зла, дорого  мне.  Џрирода  сделала  менЯ  таким  -
презираЯ добродетель, Я все ниже и ниже, даже помимо своей  воли,  склонЯюсь
перед злодейством и бесстыдством. Ђх, †юльетта, †юльетта,  подойди  сюда,  Я
готов: покажи свой прекрасный зад...  „ай  мне  твою  жопу,  шлюха,  Я  хочу
трахать ее... хочу испустить дух от блаженства, от того,  что  жертвой  моей
похоти будет плод моей алчности.
     џ приблизилась, и неожиданно во  мне  вспыхнула  непонЯтнаЯ  сладостнаЯ
Ярость.
     - „а, Ќуарсей, трахай менЯ, трахай! ’ы  -  скотина,  и  Я  с  восторгом
отдаюсь убийце своих родителей. „авай,  пронзи  мою  задницу,  прочисти  мое
влагалище, выжми из него все соки, потому что слез нет в  моих  глазах.  ЊоЯ
сперма - вот то единственное, что Я  могу  пролить  на  отвратительный  прах
своей семьи, которую ты уничтожил.
     Њы  быстро  разбудили  наших  помощников.  Ќуарсей  занималсЯ  со  мной
содомией, то же самое проделывал с ним его слуга. †ена  его  легла  на  менЯ
сверху, обратив к нему свои Ягодицы, он кусал и  жевал  их,  он  их  грыз  и
терзал, он осыпал их звонкими ударами и делал все это с таким остервенением,
что тело несчастной женщины истекло кровью прежде, чем Ќуарсей сбросил  свое
семЯ.
     Љак только Я обосновалась в его городском доме,  Ќуарсей  выразил  свое
неудовольствие по поводу моих выходов  на  улицу  и  даже  не  позволил  мне
забрать вещи, которые Я оставила у „ювержье; на следующее утро он представил
менЯ челЯди как свою ну, и с того днЯ  Я  вступила  в  управление  домашними
делами.
     Ћднако Я улучила момент и ненадолго забежала к своей бывшей  хозЯйке  -
хотЯ особого желаниЯ видеть  ее  у  менЯ  не  было,  Я  не  имела  намерениЯ
окончательно порвать с ней.
     - ЊилаЯ †юльетта, - обрадовалась „ювержье, увидев менЯ. -  Љак  хорошо,
что ты пришла. ‡аходи, заходи, мне так много надо рассказать тебе.
     Њы закрылись в ее комнате; она горЯчо расцеловала менЯ и  поздравила  с
тем, что мне удалось завоевать благосклонность такого  богатого  и  знатного
человека, как Ќуарсей.
     - Ђ теперь, - сказала она, - выслушай менЯ, моЯ милаЯ.
     џ не знаю, как ты оцениваешь свое  новое  положение,  но  мне  кажетсЯ,
будет большой ошибкой, если  ты  в  новом  качестве  содержанки  собираешьсЯ
хранить верность человеку, который менЯет каждый год семь или  восемь  сотен
женщин. Ќо как бы ни был богат мужчина, как бы хорошо к нам не относилсЯ, мы
ничем ему не обЯзаны - абсолютно ничем, потому что он делает это  ради  себЯ
самого, даже если осыплет нас всеми сокровищами €ндии. ‘кажем, он  ради  нас
швырЯет золото налево и направо, но почему? ‹ибо из-за  своего  тщеславиЯ  и
желаниЯ  единолично  пользоватьсЯ  нами,  либо   из-за   ревности,   котораЯ
заставлЯет его тратить  деньги,  чтобы  никто  не  посЯгал  на  предмет  его
страсти. Ќо скажи, †юльетта, разве  щедрость  мужчины  достаточнаЯ  причина,
чтобы потакать всем его безумствам? „опустим, что ему не понравитсЯ, если он
увидит нас в объЯтиЯх другого, но следует ли из этого, что мы не можем  себе
позволить такого удовольствиЯ? Џойдем дальше: даже если ты до безумиЯ любишь
мужчину, с которым живешь, даже если станешь его женой  или  самой  желанной
возлюбленной, будет полнейшим абсурдом  добровольно  приковать  себЯ  к  его
постели. Њожно в хвост и в гриву совокуплЯтьсЯ каждый день и обходитьсЯ  при
этом без сердечных привЯзанностей. ‘амаЯ простаЯ вещь в  мире  -  любить  до
потери сознаниЯ одного мужчину и до остервенениЯ сношатьсЯ с  другими:  ведь
не сердце же  ты  им  отдаешь,  а  только  тело.  ‘амый  невероЯтный,  самый
изощренный и не имеющий никакого отношениЯ к любви разврат нисколько тебЯ не
скомпрометирует. Њы ничем не оскорблЯем  мужчину,  когда  отдаемсЯ  другому.
‘огласись, что самое серьезное, о чем может идти речь в данном случае, - это
моральнаЯ травма, и что мешает тебе принЯть необходимые меры,  чтобы  он  не
обнаружил твою неверность, чтобы у него не было оснований длЯ подозрений?  ‚
самом деле, женщина безупречного  поведениЯ,  котораЯ  случайно  дала  повод
подозревать ее, неважно, будь то ее собственнаЯ неосторожность или  клевета,
да будь она сама свЯтость, - такаЯ женщина окажетсЯ во сто крат  виновнее  в
глазах любЯщего ее мужчины, чем та, что направо и налево отдает свое тело  и
трахаетсЯ до полусмерти с рассвета до заката, но достаточно умна,  чтобы  не
привлекать вниманиЯ к своим делам. Ќо и это еще не  все.  џ  утверждаю,  что
женщина, котораЯ, неважно, по каким причинам, дорожит своим любовником, даже
боготворит его, может отдать другому не только свое тело, но и свое  сердце;
любЯ одного, с таким же успехом  она  может  любить  и  другого,  с  кем  ей
довелось лечь в постель; по-моему, ветреность и непостоЯнство сильнее  всего
возбуждают  страсти.  …сть  два  способа  любить   мужчину:   умственный   и
физический. †енщина может делать из своего мужа  идола,  а  физически  и  на
краткое  времЯ  полюбить  молодого  бычка,  обхаживающего  ее;   она   может
выделывать с ним в постели самые невероЯтные курбеты и в то же  времЯ  ничем
не оскорблЯть свои умственные чувства  к  своему  кумиру,  представительницы
нашего пола, которые думают иначе,  -  просто  идиотки  и  курицы,  топающие
прЯмиком к гибели. Љак можно требовать, чтобы пылкаЯ, темпераментнаЯ женщина
удовлетворЯлась ласками только одного мужчины? ќто же немыслимо, это  плевок
в лицо Џрироде, котораЯ находитсЯ в вечном конфликте с  нашими  узаконенными
понЯтиЯми о верности и постоЯнстве. Ђ теперь ответь мне, если  сможешь,  как
смотрит здравомыслЯщий  мужчина  на  эти  вещи,  которые  Явно  противоречат
Џрироде. ‘мешно и глупо ведет себЯ тот, кто боитсЯ, что его женщина отдастсЯ
другому, кто не позволЯет своей  возлюбленной  или  жене  даже  пообедать  с
другим. ’акое поведение не только нелепо - оно деспотично: по  какому  праву
человек, не способный сам удовлетворить  женщину  в  полной  мере,  требует,
чтобы она страдала  от  этого  и  не  искала  утешениЯ  любым  доступным  ей
способом? ќто чистейшей  воды  эгоизм,  неслыханнаЯ  жестокость,  чудовищнаЯ
неблагодарность, и любаЯ женщина ежесекундно обнаруживает такие  качества  в
человеке, который клЯнетсЯ ей в вечной любви; уже одного  этого  достаточно,
чтобы вознаградить себЯ за ужасную долю, которую уготовил ей ее тюремщик. Ќо
если женщину привЯзывает к мужчине только материальный интерес,  у  нее  еще
больше оснований не обуздывать ни своих наклонностей, ни своих желаний;  она
ничем не обЯзана деспоту, разве тем только, что тот оплачивает ее услуги, но
и здесь она сдает ему свое тело внаем, временно, а когда  женщина  выполнила
свою часть обЯзательств, она свободна и остальное времЯ  вольна  делать  то,
что ей захочетсЯ; чтобы отдохнуть от коммерции, она имеет право наслаждатьсЯ
так, как  подскажет  ей  сердце.  ‚  самом  деле,  почему  бы  и  нет,  если
единственное ее обЯзательство  перед  своим  содержателем  имеет  физический
характер? ‹юбовник или муж должны понЯть, что они не вправе рассчитывать  на
ее сердечные чувства, которых купить нельзЯ, и господа эти достаточно  умны,
чтобы относитьсЯ к ней как к объекту сделки. Џоэтому, если женщину  содержат
двое, как это случаетсЯ  сплошь  и  рЯдом,  и  она  полностью  удовлетворЯет
желаниЯ обоих, они  не  могут  требовать  от  нее  большего.  ‘ледовательно,
мужчина ждет от женщины не добронравиЯ, а его видимости. Љогда  вернаЯ  жена
дает повод заподозрить ее в измене, она пропала. Ђ если она совокуплЯетсЯ  с
целой армией, но никто об этом не знает, - это совсем другое  дело!  ‚  этом
случае она - добропорЯдочнаЯ дама  {Ћсторожные,  богобоЯзненные  или  просто
робкие женщины, ни днем,  ни  ночью  не  забывайте  эта  советы,  ибо  автор
адресует их вам.  (Џрим.  автора)}.  Џримеров  тому  более  чем  достаточно,
†юльетта, и ты очень кстати пришла ко мне, потому что сегоднЯ удобный случай
просветить тебЯ. ‚ соседней комнате  находЯтсЯ  пЯтнадцать  женщин,  которым
предстоЯт веселые развлечениЯ нынче вечером. Џосмотри на них внимательно - у
каждой своЯ судьба. џ совершаю большую неосторожность, рассказываЯ о них, но
надеюсь на тебЯ и делаю это лишь длЯ твоего блага.
     ‘ этими словами „ювержье отодвинула незаметную шторку,  и  моим  глазам
предстала большаЯ комната, где пЯтнадцать женщин, очаровательных  на  вид  и
по-разному одетых, молча ожидали инструкций хозЯйки.
     - Џойдем справа налево, - сказала „ювержье, - начнем с  этой  роскошной
блондинки, котораЯ сидит  возле  камина.  ќто  герцогинЯ  де  ‘ен-”аль,  чьЯ
репутациЯ безупречна, но дело в том, что несмотрЯ на ее красоту - согласись,
она прекрасна - герцог ее терпеть не может. •отЯ ты видишь ее здесь,  о  ней
никто не скажет ни единого плохого слова, ее семьЯ очень  дорожит  фамильной
честью и постоЯнно держит ее в поле зрениЯ, так  что  если  о  ее  поведении
узнают за пределами этого дома, за ее жизнь Я не дам ни су.
     - Ћднако, - заметила Я, - эти женщины сильно рискуют, показываЯсь  друг
другу. ђазве нельзЯ  устраивать  встречи  в  другой  обстановке?  —ей-нибудь
длинный Язычок, маленькаЯ подлость и...
     - ‚о-первых, - прервала менЯ матрона, - они не знакомы друг  с  другом,
но если когда-нибудь им придетсЯ встретитьсЯ в другом месте, что  они  могут
рассказать  друг  о  дружке,  если  любое  слово  тут  же  обернетсЯ  против
обвинительницы? ‚се они озабочены одним и тем же, поэтому  свЯзаны  круговым
молчанием, так что никакой опасности здесь нет. џ занимаюсь делами этих дам,
или им подобных, много лет, и никогда не слышала о случаЯх предательства, да
они и сами не боЯтсЯ этого. ђазве у них такой уж скованный вид?
     ‚он та высокаЯ дама, что сидит рЯдом с герцогиней - ей  около  двадцати
лет, и у нее вид непорочной девственницы, - без ума от своего супруга и  тем
не менее, обладаЯ пылким темпераментом, она мне платит за то, что Я свожу ее
с юношами. ’ы, наверное, не поверишь, но она, несмотрЯ на  молодость,  такаЯ
бешенаЯ, что Я никак не могу отыскать такой член,  который  удовлетворил  бы
ее.
     ‚зглЯни на того другого ангела слева. …е отец -  член  парламента;  она
тоже не глупа и приходит сюда тайком в сопровождении гувернантки.  Џо-моему,
ей нет и четырнадцати, поэтому Я включаю  ее  только  в  общие  возбуждающие
сцены, где половое сношение исключено. “верЯю тебЯ, у  менЯ  есть  несколько
клиентов,  каждый  из  которых  готов  выложить  пЯтьсот  луидоров   за   ее
девственную  плеву,  но  Я  пока  не  решаюсь.  Ћна  сейчас  ожидает  одного
господина, который кончает, когда третсЯ лицом о ее седалище; он обещает мне
целую тысЯчу за право вставить в ее ножны свою шпагу, и Я потихоньку готовлю
ее к этому.
     Ђ той девочке только тринадцать лет:  маленькаЯ  мещаночка,  которую  Я
просто купила. Ћна собираетсЯ замуж и с восторгом думает об этом, но  у  нее
была примерно такаЯ же судьба, как у тебЯ. ‚чера  мы  с  Ќуарсеем  заключили
договор о купле-продаже ее девственности, разумеетсЯ, в содомитском  смысле,
завтра он опробует свое приобретение. Ђ сегоднЯ придет молодой  епископ,  он
заплатил за то, что немного потреплет ее в том же заднем месте,  но,  видишь
ли, его штучка настолько мала, что твой любовник-геркулес  даже  не  заметит
этого.
     ’еперь посмотри внимательно на ту женщину. џ  думаю,  ей  лет  двадцать
шесть. Ћна живет с человеком, который безраздельно доверЯет ей и ни в чем ей
не отказывает, они проделывают в постели невероЯтные вещи, но это не  мешает
маленькой шалунье случатьсЯ с каждым встречным мужчиной: она  любит  мужчин,
всех мужчин подрЯд, и доводит их до того, что они  едва  не  испускают  дух.
Љогда-то раньше ее любовник позволил ей слишком многое, и кроме себЯ  самого
ему некого попрекать ее за разврат, в котором она  купаетсЯ,  -  она  просто
извлекла уроки из примеров, которые  он  однажды  привел  ей  в  назидание,и
теперь, тайком от него, она распутничает среди бела днЯ по