 Ќет,  Я не хочу с ней
расставатьсЯ, - сказал он и застонал.
     - ‚ы так давно знакомы с доктором и с миссис Ѓреттон,  -  решилась Я, -
и, отдаваЯ ее ему, вы словно с ней и не расстанетесь.
     Ќесколько минут он печально раздумывал.
     - ‚ерно,  -  пробормотал он наконец. - ‹уизу Ѓреттон Я давно знаю. Њы с
ней старые,  старые друзьЯ;  до  чего мила была она в  юности.  ‚ы  говорите
"красота",  мисс ‘ноу.  ‚от кто был красив - высокаЯ, стройнаЯ, цветущаЯ, не
то  что  моЯ  Џолли,  всего лишь эльф или  дитЯ.  ‚  восемнадцать лет  ‹уиза
выглЯдела настоЯщей принцессой. ’еперь она прекраснаЯ, добраЯ женщина. Њалый
пошел в  нее,  Я всегда к нему хорошо относилсЯ и желал ему добра.  Ђ он чем
мне  отплатил?  Љаким разбойным помыслом!  ЊоЯ девочка так менЯ любила!  Њое
единственное сокровище! € теперь все кончено. џ лишь досаднаЯ помеха.
     ’ут дверь отворилась,  впускаЯ "единственное сокровище". Ћна вошла, так
сказать, в уборе вечерней красы. “гасший день покрыл румЯнцем ее щеки, зажег
искры  в  глазах,  локоны  свободно падали  на  нежную шею,  а  лицо  успело
покрытьсЯ тонким загаром.  Ќа  ней  было  легкое белое  платье.  Ћна  думала
застать менЯ одну и  принесла мне только что написанное,  но  незапечатанное
письмо.  Ћна хотела,  чтобы Я его прочитала.  “видев отца,  она запнулась на
пороге, застыла, и розовость, расплывшись со щек, залила все ее лицо.
     - Џолли,  - тихо сказал мосье де Ѓассомпьер, грустно улыбаЯсь, - почему
ты краснеешь при виде отца? ќто что-то новое.
     - џ не краснею. ‚овсе Я не краснею, - заЯвила она, совершенно заливаЯсь
краской. - Ќо Я думала, вы в столовой, а мне нужна ‹юси.
     - ’ы,  верно,  думала,  что Я  сижу с  „жоном ѓрэмом Ѓреттоном?  Ќо его
вызвали.  Ћн  скоро вернетсЯ,  Џолли.  Ћн может отправить твое письмо и  тем
избавить Њэтью от "работы", как он это величает.
     - џ не отправлЯю писем, - ответила она довольно дерзко.
     - ’ак что же ты с ними делаешь? Ќу-ка поди сюда, расскажи.
     Њгновенье она колебалась, потом подошла к отцу.
     - „авно ли ты занЯлась сочинением писем, Џолли? ЉажетсЯ, ты вчера еще и
писать-то выучилась!
     - Џапа, Я писем моих не шлю по почте. џ их передаю из рук в руки одному
лицу.
     - ‹ицу! Њисс ‘ноу, иными словами?
     - Ќет, папа. Ќе ей.
     - Љому же? “ж не миссис ли Ѓреттон?
     - Ќет, и не ей, папа.
     - Ќо кому же, дочка? ‘кажи правду своему отцу.
     - Ђх, папа! - произнесла она с большой серьезностью. - ‘ейчас, сейчас Я
все скажу. џ давно хотела сказать, хоть Я дрожу от страха.
     Ћна,  в  самом деле,  дрожала от  растущего волнениЯ,  всЯ трепетала от
желаниЯ его побороть.
     - Ќе  люблю ничего от  вас скрывать,  папа.  ‚ы и  любовь ваша длЯ менЯ
превыше всего, кроме бога. —итайте же. Ќо сперва взглЯните на адрес.
     Ћна положила письмо к нему на колени. Ћн взЯл его и тотчас прочел. ђуки
у него дрожали, глаза блестели.
     Џотом,  сложив письмо,  он  принЯлсЯ разглЯдывать его сочинительницу со
странным, нежным, грустным недоумением.
     - Ќеужто это она -  девчонка,  еще вчера сидевшаЯ у менЯ на коленЯх,  -
могла написать такое, почувствовать такое?
     - ‚ам не понравилось? ‚ы огорчились?
     - Ќет,  отчего же  не  понравилось,  милаЯ  моЯ,  невиннаЯ Њэри;  но  Я
огорчилсЯ.
     - Ќо,  папа, выслушайте менЯ. ‚ам незачем огорчатьсЯ! џ все бы отдала -
почти все (поправилась она),  Я  бы лучше умерла,  только б не огорчать вас!
Ђх, как это ужасно!
     Ћна побледнела.
     - Џисьмо вам не по душе?  Ќе отправлЯть его?  Џорвать? џ порву, коли вы
прикажете.
     - џ ничего не стану приказывать.
     - Ќет,  вы прикажите мне, папа. ‚ыскажите вашу волю. ’олько не обижайте
ѓрэма.  џ этого не вынесу.  Џапа, Я вас люблю. Ќо ѓрэма Я тоже люблю, потому
что... потому что... Я не могу не любить его.
     - ќтот твой великолепный ѓрэм -  просто негодЯй, только и всего, Џолли.
’ебЯ удивлЯет мое  мнение?  Ќо  Я  ничуть его не  люблю.  „авным-давно еще Я
заприметил в глазах у мальчишки что-то непонЯтное -  у его матери этого нет,
- что-то опасное, какие-то глубины, куда лучше не соватьсЯ. € вот Я попалсЯ,
Я тону.
     - ‚овсе нет, папа, вы в совершенной безопасности. „елайте что хотите. ‚
вашей власти завтра же услать менЯ в монастырь и разбить ѓрэму сердце,  если
вам угодно поступать так жестоко. Ќу что, деспот, тиран, - сделаете вы это?
     - Ђх,  за ним хоть в ‘ибирь!  ‡наю,  знаю. Ќе люблю Я, Џолли, эти рыжие
усы и не понимаю, что ты в нем нашла?
     - Џапа, - сказала она, - ну как вы можете говорить так зло? Ќикогда еще
Я  вас не видела таким мстительным и  несправедливым.  “ вас лицо даже стало
совсем чужое, не ваше.
     - ѓнать его! - продолжал мистер •оум, в самом деле злой и раздраженный,
- да только вот,  если он уйдет,  моЯ Џолли сложит пожитки и кинетсЯ за ним.
…е сердце покорено, да, и отлучено от старика отца.
     - Џапа,  перестаньте же,  не надо, грех вам так говорить. Ќикто менЯ от
вас не отлучал и никто никогда отлучить не сможет.
     - ‚ыходи замуж, Џолли! ‚ыходи за рыжие усы! „овольно тебе быть дочерью.
Џора стать женою!
     - ђыжие!  Џомилуйте,  папа!  „а  какие же  они рыжие?  ‚от вы  мне сами
говорили, что все шотландцы пристрастны. ’о-то и видно сразу шотландца. Ќадо
быть пристрастным, чтоб не отличить каштановое от рыжего.
     - Ќу и брось старого пристрастного шотландца. “ходи.
     ‘  минуту она  молча смотрела на  него.  Ћна хотела выказать твердость,
презрение к  колкостЯм.  ‡наЯ отцовский характер,  его  слабые струнки,  она
заранее ожидала этой сцены,  была к  ней подготовлена и хотела провести ее с
достоинством.  Ћднако она не выдержала.  ‘лезы выступили ей на глаза,  и она
кинулась к отцу на шею.
     - џ  не оставлю вас,  папа,  никогда не оставлю,  не огорчу,  не обижу,
никогда, - причитала она.
     - ‘окровище мое!  -  пробормотал потрЯсенный отец.  Ѓольше он ничего не
мог выговорить, да и эти два слова произнес совершенно осипшим голосом.
     Њеж тем начало темнеть. џ услышала за дверью шаги. ђешив, что это слуга
несет свечи,  Я подошла к двери,  чтоб встретить его и предотвратить помеху.
Ћднако в  прихожей стоЯл не слуга:  высокий господин положил на стол шлЯпу и
медленно стЯгивал перчатки - словно колеблЯсь и выжидаЯ. Ћн не приветствовал
менЯ ни словом,  ни жестом, только глаза его сказали: "Џодойдите, ‹юси", и Я
к нему подошла.
     Ќа  лице  его  играла  усмешка;  только он,  и  больше никто,  мог  так
усмехатьсЯ при всем Явственно сжигавшем его волнении.
     - Њосье де  Ѓассомпьер тут,  ведь  правда?  -  спросил он,  указываЯ на
библиотеку.
     - „а.
     - Ћн видел менЯ за обедом? Ћн понЯл?
     - „а, ѓрэм.
     - ‡начит, менЯ призвали к суду и ее тоже?
     - Њистер •оум (мы  с  ѓрэмом по-прежнему часто так  называли его  между
собой) разговаривает с дочерью.
     - Ћх, это страшные минуты, ‹юси!
     Ћн  был  ужасно  взволнован;  рука  дрожала;  от  предельного (чуть  не
написала "смертельного", но очень уж такое слово не подходит к тому, кто так
полон жизни),  от предельного напрЯжениЯ он то ускоренно дышал, то дыхание у
него пресекалось. Ќо, несмотрЯ ни на что, улыбка играла на его губах.
     - Ћн очень сердитсЯ, ‹юси?
     - Ћна очень предана вам, ѓрэм.
     - —то он со мною сделает?
     - ѓрэм, верьте в свою счастливую звезду.
     - ‚ерить ли? „обрый пророк! Љак вы менЯ приободрили! „умаю, все женщины
- преданные существа,  ‹юси.  €х надобно любить,  Я их и люблю,  ‹юси.  Њама
добра.  Ћна - божественна. Ќу, а вы тверды в своей верности, как сталь. ‚едь
правда, ‹юси?
     - Џравда, ѓрэм.
     - ’ак дайте же  руку,  крестнаЯ сестричка,  дайте вашу добрую дружескую
руку. €, господи, помоги правому делу! ‹юси, скажите "аминь".
     Ћн оглЯнулсЯ и ждал,  чтоб Я сказала "аминь", и Я сказала это, ради его
удовольствиЯ:  Я  вдруг замерла от  радости,  исполнЯЯ его просьбу,  на  миг
вернулась прежнЯЯ моЯ подвластность ему.  џ пожелала ему удачи, Я знала, что
удача его  не  оставит.  Ћн  был  рожден победителем,  как  иные рождены длЯ
поражений.
     - €демте, - сказал он, и Я последовала за ним.
     Џредстав перед мистером •оумом, ѓрэм спросил:
     - ‘эр, каков мой приговор?
     Ћтец смотрел ему в лицо, дочь прЯтала взглЯд.
     - ’ак-то,  Ѓреттон,  - сказал мистер •оум, - так-то вы отплатили мне за
гостеприимство.  џ развлекал вас -  вы отнЯли у менЯ самое дорогое. џ всегда
радовалсЯ вам -  вас радовало мое единственное сокровище. ‚ы приЯтно со мной
беседовали, а тем временем, не скажу - ограбили, но лишили менЯ всего, и то,
что Я утратил, вы приобрели, кажетсЯ.
     - ‘эр, в этом Я не могу раскаиватьсЯ.
     - ђаскаиватьсЯ?  ‚ы?  Ћ,  вы,  без сомнениЯ, торжествуете. „жон ѓрэм, в
ваших  жилах  недаром  течет  кровь  шотландских  горцев  и   кельтов,   она
сказываетсЯ и во внешности вашей,  и в речах,  и в мыслЯх.  џ узнаю в вас их
коварство и чары.  ђыжие (ах, прости, Џолли, белокурые) волосы, лукавые уста
и хитрый ум - все это вы получили в наследство.
     - ‘эр,  но  чувства мои честны,  -  сказал ѓрэм,  и  истинно британский
румЯнец смущеньЯ залил его щеки, красноречиво свидетельствуЯ об искренности.
- •отЯ, - добавил он, - не стану отрицать, кое в чем вы правы. ‚ присутствии
вашем менЯ всегда посещала мысль,  которую Я не осмеливалсЯ вам открыть. џ и
впрЯмь  всегда считал вас  обладателем всего,  что  есть  длЯ  менЯ  в  мире
драгоценного,  самого главного сокровища. џ его желал, Я его добивалсЯ. ‘эр,
теперь Я его прошу.
     - Њногого просите, „жон.
     - Ћчень многого,  сэр. Ћт вашей щедрости Я жду тороватого подарка, и от
вашей справедливости Я жду награды. ђазумеетсЯ, Я их не стою.
     - ‘лыхали? ђечи коварного горца, - воскликнул мистер •оум. - —то же ты,
Џолли? Ћтветь-ка смелому женишку. ѓони его взашей!
     Ћна поднЯла глаза.  €  робко взглЯнула на своего прекрасного и  пылкого
друга. Ђ потом устремила нежный взор на разгневанного родителЯ.
     - Џапа,  Я  вас обоих люблю,  -  сказала она.  -  џ  об  вас обоих буду
заботитьсЯ.  ‡ачем мне гнать ѓрэма? Џусть останетсЯ. Ћн нас не обеспокоит, -
добавила она с той простотой,  котораЯ временами вызывала улыбки и у ѓрэма и
у ее отца. ‘ейчас улыбнулись оба.
     - ЊенЯ-то он даже очень обеспокоит,  -  артачилсЯ мистер •оум. - Ћн мне
не  нужен,  Џолли,  слишком уж он высокий,  он мне мешает.  ‘кажи ему,  чтоб
уходил.
     - ‚ы  привыкнете к  нему,  папа.  Ћн  мне самой сперва казалсЯ чересчур
высоким - как башнЯ. Ђ теперь мне уже кажетсЯ, что только таким и надо быть.
     - џ вообще никого не хочу, Џолли. Њне вообще не нужно никакого зЯтЯ. „а
будь он и лучшим человеком на всей земле -  и то Я не стал бы его приглашать
на такую роль. Ћтсылай-ка его, дочка.
     - Ќо он так давно знает вас, папа, и он вам так подходит!
     - Њне!  Џодходит!  Ћ  господи!  ’о-то  он  пыталсЯ  подсунуть мне  свои
собственные суждениЯ и  вкусы.  Ћн  недаром ко  мне  подольщалсЯ!  Џо-моему,
Џолли, нам пора пожелать ему всего доброго.
     - ’олько до завтра. Џапа, подайте ѓрэму руку.
     - Ќет. € не подумаю. Ћн мне не друг. € не старайтесь менЯ уломать.
     - „а нет же,  он друг ваш. „айте-ка руку, ѓрэм. Џапа, протЯните вашу. Ђ
теперь - пожмите ему руку. „а нет, папа, не так! Ќу, не упрЯмьтесь, папа. Ќо
Я просила вас ее пожать,  а не стукнуть по ней...  Ћй,  нет,  папа, вы же ее
раздавите, ему же больно!
     ѓрэму,  верно,  и  в  самом деле  стало больно,  потому что  брильЯнты,
усыпавшие массивный перстень мосье  де  Ѓассомпьера,  впились ему  в  пальцы
острыми гранЯми и поранили до крови. Ћднако „жон только рассмеЯлсЯ.
     - Џойдемте ко мне в кабинет,  -  наконец сказал мистер •оум доктору.  €
они  ушли.   ‘видание  было  недолгое,  но,  очевидно,  решительное.  †ениха
подвергли допросу с пристрастием.  Љак бы ни были порою коварны речи и взоры
ѓрэма,  под ними крылась честнаЯ натура. Љак Я потом узнала, он отвечал умно
и  искренне.  Ћн  справилсЯ со всеми трудностЯми,  дела его поправились,  он
доказал, что может быть супругом.
     ‘нова жених и отец поЯвились в библиотеке.  Њосье де Ѓассомпьер прикрыл
дверь и показал на свою дочь.
     - Ѓери ее,  -  сказал он.  -  Ѓери ее,  „жон Ѓреттон, и пусть господь с
тобой обращаетсЯ так же, как ты будешь с нею обращатьсЯ.


     ‚скоре после этого,  недели через две,  кажетсЯ, Я увидела всех троих -
графа де Ѓассомпьера,  его дочь и  доктора ѓрэма Ѓреттона -  на скамейке под
тенью раскидистого вЯза недалеко от дворца в  Vois l'Etang.  Ћни пришли сюда
насладитьсЯ летним вечером; за великолепными воротами ждала их карета, рЯдом
расстилалсЯ   прохладный   дерн,    вдали   высилсЯ   дворец,   белый,   как
Џентеликон{422},  над  ним  сиЯла  вечернЯЯ  звезда,  от  кустов  поднималсЯ
ароматный дух свежести, все замерло, никого, кроме них, не было вокруг.
     Џолина сидела между двух господ,  они беседовали, а она что-то проворно
делала руками,  сперва мне показалось, что она плетет венок, но нет. Ќожницы
блестели у  нее на коленЯх,  и  с  помощью этих ножниц она похитила по прЯди
волос с  двух дорогих голов и теперь сплетала седой локон с золотым.  ‘плетЯ
косицу, она, за неимением шелковой нитки, заменила ее собственными волосами,
закрепила косицу, а потом положила ее в медальон и спрЯтала у себЯ на груди.
     - Ќу вот,  -  сказала она,  -  теперь у менЯ есть амулет, и он сохранит
вашу дружбу. Џока Я его ношу, вы не можете рассоритьсЯ.
     ‚  самом деле,  ее амулет отгонЯл злых духов.  Џолли стала свЯзью между
этими двоими, источником их согласиЯ. Ћба дали ей счастье, и она постаралась
им за это отплатить.
     "Ѓывает ли на земле такое счастье?" - спрашивала Я себЯ, глЯдЯ на отца,
дочь и будущего мужа - любЯщих, блаженных.
     „а,  бывает. ’о не романтические бредни, не сладкий вымысел сочинителЯ.
€ную  жизнь  -  в  иные  дни  и  годы  -  вдруг озарит предчувствие небесной
благодати,  и  если добрый человек ощутит это совершенное счастье (к дурному
оно никогда не  придет),  он  уже никогда его не забудет.  Љакие бы потом ни
свалились на него испытаниЯ,  каким бы ни подвергсЯ он напастЯм,  болезнЯм и
бедам, как бы ни омрачили его смертные тени, сквозь них сиЯет былаЯ радость,
пронизывает самые черные тучи, смЯгчает самую горькую скорбь.
     ‘кажу больше.  џ верю -  есть люди, которые так рождены и взращены, так
проходЯт весь свой путь от мЯгкой колыбели до мирной,  поздней кончины,  что
никакое чрезмерное страдание не  вторгаетсЯ в  их  судьбу,  никакие бури  не
сбивают с дороги.  € часто это не себЯлюбивые, кичливые созданиЯ, но любимцы
природы,   гармонические  и   прекрасные  мужчины  и   женщины,   наделенные
великодушием, живые свидетели милости господней.
     Ќо  не  буду  более  томить читателЯ и  поведаю радостную правду.  ѓрэм
Ѓреттон и  Џолина де Ѓассомпьер поженились,  и доктор Ѓреттон оказалсЯ одним
из  таких  свидетелей.  ‚ремЯ  не  омрачило  его,  недостатки его  стерлись,
расцвели достоинства, ум его отточилсЯ, стала глубже душа, осадок отстоЯлсЯ,
и  еще  Ярче  заблистало драгоценное вино.  ‘толь же  прекрасна была  судьба
нежной  его  жены.  Ћна  всегда  пользовалась горЯчей любовью мужа  и  стала
краеугольным камнем в прочном здании его счастьЯ.
     Њирно  текли их  дни,  но  благополучие не  очерствило их  сердец,  они
помогали другим великодушно и  разумно.  Љонечно,  и  они  узнали огорчениЯ,
разочарованиЯ и  тЯготы,  но  умели  их  одолевать.  Ќе  раз  приходилось им
смотреть в лицо той,  котораЯ так пугает смертного, покуда он дышит. „а, они
заплатили свою дань курносой.  „остигнув полноты лет,  ушел от  них мосье де
Ѓассомпьер. „ожив до старости, покинула их и ‹уиза Ѓреттон. Ћднажды раздалсЯ
под их кровом и плач ђахили по детЯм.  Ќо другие дети,  здоровые и цветущие,
восполнили утрату.  „октор Ѓреттон вновь узнавал себЯ в сыне, унаследовавшем
его нрав и наружность;  были у него и стройные дочери, тоже в него. „етей он
воспитывал бережно, но строго, и они выросли достойным потомством.
     ‘ловом,  Я  не  преувеличиваю,  когда утверждаю,  что на  жизнь ѓрэма с
Џолиной пало высшее благоволение,  и,  подобно любимому сыну €акова, господь
благословил  их  "благословениЯми небесными  свыше,  благословениЯми бездны,
лежащей долу". ’ак это было, и бог видел, что это "хорошо весьма".


                               ѓлава XXXVIII

        ’“—Ђ

     Ќо не длЯ всех так бывает.  —то ж! „а будет волЯ его, котораЯ, впрочем,
и  осуществлЯетсЯ всегда независимо от  того,  склонЯемсЯ ли  мы перед нею в
смиренной покорности.  ‘ами законы творениЯ ей способствуют; силы, видимые и
невидимые,  занЯты ее исполнением.  ‡нак будущей жизни нам даетсЯ.  Љровью и
огнем,  когда надобно,  начертан бывает этот знак.  ‚  крови и  огне мы  его
постигаем.  Љровью и  огнем окрашиваетсЯ наш  опыт.  ‘традалец,  не  лишайсЯ
чувств от ужаса при виде огнЯ и крови. “сталый путник, препоЯшь свои чресла;
глЯди вверх,  ступай вперед.  Џаломники и  скорбЯщие,  идите рЯдом и дружно.
’емный пролег длЯ  многих путь посреди житейской пустыни;  да  будет поступь
наша тверда, да будет наш крест нашим знаменем. Џосох наш - обетованиЯ того,
чье  "слово  право  и  дела  верны",  упованье  наше  -  промысл  того,  кто
"благоволением,  как щитом,  венчает нас",  обитель наша -  на лоне его, чьЯ
"милость до небес и  истина до облаков";  и  высшаЯ наша награда -  царствие
небесное,  вечное и бесконечное.  Џретерпим же все, что нам отпущено; снесем
все тЯготы, как честные солдаты; пройдем до конца наш путь, и да не иссЯкает
в нас вера,  ибо нам уготована участь славнейшаЯ, нежели участь победителей:
"Ќо не ты ли издревле господь бог мой, ‘вЯтый мой? Њы не умрем".
     ‚ четверг утром мы все собрались в классе, ожидаЯ урока литературы. —ас
пробил; мы ждали учителЯ.
     “ченицы старшего класса  сидели  совсем  тихо;  перебеленные сочинениЯ,
приготовленные к уроку,  аккуратно перевЯзанные ленточками,  ждали, когда же
их соберет быстраЯ рука профессора.  ‘тоЯл июль, утро было Ясное, стеклЯнную
дверь приотворили,  и  в  нее врывалсЯ свежий ветерок,  а  увивавший ее плющ
колыхалсЯ, заглЯдывал в комнату и словно нашептывал новости.
     Њосье  ќманюель  не  отличалсЯ точностью;  мы  не  удивлЯлись,  что  он
запаздывает,  но  каково же было наше удивление,  когда дверь распахнулась и
вместо стремительного мосье ЏолЯ на пороге показалась степеннаЯ мадам Ѓек.
     Ћна подошла к  столу мосье ЏолЯ,  остановилась,  поплотней закуталась в
свою  Яркую шаль  и  произнесла твердым,  тихим голосом,  не  спускаЯ с  нас
пронзительного взглЯда:
     - ‘егоднЯ урока литературы не будет.
     Ћна помолчала минуты две и лишь затем продолжила:
     - ‚озможно,  у  вас целую неделю не будет уроков.  Њне она понадобитсЯ,
чтобы  найти  достойную замену  мосье  ќманюелю.  Ђ  пока  надо  постаратьсЯ
заполнЯть  освободившеесЯ времЯ  полезными  занЯтиЯми.  ‚аш  профессор,  мои
милые,  намереваетсЯ,  если  удастсЯ,  сам  как  следует с  вами проститьсЯ.
Џокамест у  него  нет  досуга длЯ  этой церемонии.  Ћн  готовитсЯ к  долгому
путешествию.  ‚незапный и неотступный долг призывает его в дальний путь.  Ћн
решилсЯ надолго покинуть …вропу. ‚озможно, сам он еще расскажет вам обо всем
подробнее.  ‘егоднЯ,  мои  милые,  вместо обычного урока  мосье  ќманюелЯ вы
займетесь английским чтением с мисс ‹юси.
     Ћна  величаво склонила голову,  поправила на  плечах шаль и  выплыла из
класса.
     ‚се  притихли;  потом по  комнате прокатилсЯ рокот;  кое-кто,  кажетсЯ,
плакал.
     ‚ремЯ шло.  ум,  шепот,  всхлипываниЯ делались все громче.  „исциплина
разлаживалась, начиналсЯ беспорЯдок, девицы словно почувствовали, что надзор
ослаблен и  они остались без присмотра.  Џривычка и  чувство долга заставили
менЯ быстро собратьсЯ с силами, поднЯтьсЯ как ни в чем не бывало, заговорить
обычным голосом, потребовать и наконец добитьсЯ тишины. Њы долго и тщательно
разбирали английский текст.  ‚се утро Я  их этим занимала.  Џомню,  рыдающие
ученицы вызвали во мне досаду.  ‚ самом деле,  чувствительность их немногого
стоила -  просто истерика.  џ  это не  обинуЯсь им  объЯвила.  џ  их чуть не
поднЯла на  смех.  џ  была сурова.  Џо правде же,  менЯ мучили их слезы,  их
рыданиЯ;  Я не могла их вынести.  Ћдна глуповатаЯ, унылаЯ ученица продолжала
всхлипывать,  когда  все  другие  уже  умолкли;  безжалостнаЯ  необходимость
заставила менЯ и помогла мне так с ней обойтись,  что ей пришлось проглотить
слезы.
     „евочка эта вправе была бы  менЯ возненавидеть,  но после урока,  когда
все  стали  расходитьсЯ,  Я  задержала ее,  подозвала и  -  чего  никогда не
случалось со мною прежде -  прижала к  своей груди и поцеловала в щеку.  Ќо,
поддавшись этому невольному порыву,  потом Я  тотчас вытолкала ее  за дверь,
потому что, не выдержав моей ласки, она залилась совсем уже в три ручьЯ.
     ‚есь  день  Я  трудилась не  покладаЯ рук,  а  ночью вовсе не  стала бы
ложитьсЯ,  если  б  можно было  жечь свечу до  утра.  Ќочь,  однако,  прошла
мучительно и плохо подготовила менЯ к предстоЯвшему на другой день испытанию
- необходимости выслушивать сплетни.  Ќовость обсуждали все  кому  не  лень.
‹ишь  сперва все  от  удивлениЯ попридержали Языки;  эта  сдержанность скоро
прошла;  Языки развЯзались; у учительниц, учениц, даже у служанок не сходило
с уст имЯ "ќманюель". Љак, служить в школе с самого начала и вдруг уйти! ‚се
находили это странным.
     ѓоворили о нем так много,  так долго, так часто, что из всей этой груды
слов в  конце концов кое-что  выЯснЯлось.  Ќа  третий день,  кажетсЯ,  Я  от
кого-то узнала,  что он едет через неделю; потом услышала, что он собираетсЯ
в ‚ест-€ндию. џ заглЯдывала в глаза мадам Ѓек, отыскиваЯ в них подтверждениЯ
либо опровержениЯ этих сведений,  но не выудила из нее ничего, кроме обычных
пошлостей.
     Ћна  сообщила,  что  этот уход длЯ  нее  большаЯ потерЯ.  Ћна просто не
знает,  кем заменить мосье ЏолЯ.  Ћна так привыкла к своему родственнику, он
стал ее правой рукой;  как ей без него обойтись? Ћна старалась удержать его,
но мосье Џоль заЯвил, что его призывает долг.
     ‚се это она объЯвлЯла во всеуслышание,  в  классах,  за обедом,  громко
обращаЯсь к ‡ели ‘ен-Џьер.
     "Љакой долг его  призывает?"  -  хотелось мне у  нее спросить.  €ногда,
когда она спокойно проплывала мимо менЯ в  классе,  мне хотелось броситьсЯ к
ней,  схватить ее за полу и сказать:  "Џостойте-ка. ЋбъЯсните-ка что к чему.
Џочему  долг  призывает  его  в  изгнание?"  Ќо  мадам  обращалась всегда  к
кому-нибудь еще,  а на менЯ даже не глЯдела, словно и не предполагала во мне
интереса к отъезду мосье ЏолЯ.
     ЌеделЯ шла к концу.  Ѓольше нам не говорили о предполагавшемсЯ прощании
с  мосье Џолем;  никто не  спрашивал,  придет он  или нет;  никто не выражал
опасений, как бы он не уехал, не повидавшись с нами, не сказав нам ни слова;
говорили о нем по-прежнему беспрестанно,  но никого, кажетсЯ, не мучил такой
неотвЯзный  вопрос.   Њадам-то  сама,   разумеетсЯ,   его  видела  и   могла
наговоритьсЯ с ним вдоволь. € что ей за дело, ЯвитсЯ он в школу или нет?
     ЌеделЯ миновала.  Ќам сообщили назначенный день отъезда и сказали,  что
едет он "на остров Ѓас-’ер в  ѓваделупе":  призывают его туда не собственные
интересы, но интересы друга; разумеетсЯ, так Я и думала.
     "Ѓас-’ер  в  ѓваделупе"...  џ  тогда плохо спала,  но  лишь только менЯ
одолевала дремота,  Я тотчас просыпалась, будто кто произнес слова "Ѓас-’ер"
и  "ѓваделупа" над  самой моей  подушкой,  а  то  вдруг они  мерещились мне,
начертанные огненными буквами во тьме.
     џ не могла с этим сладить, да и как сладишь с чувствами? Њосье ќманюель
был в  последнее времЯ так добр ко мне;  он час от часу делалсЯ все добрее и
лучше.  Џрошел уже  месЯц  с  тех  пор,  как  мы  уладили наши  богословские
разногласиЯ,  и с тех пор мы с ним ни разу не повздорили. Њир этот не ЯвилсЯ
холодным плодом отдалениЯ;  напротив,  мы  сблизились;  он  стал чаще ко мне
приходить,  он говорил со мной больше,  чем прежде;  он оставалсЯ подле менЯ
часами,  спокойный,  довольный,  непринужденный,  мЯгкий. Ћ чем только мы не
переговорили.  Ћн расспрашивал менЯ о моих планах, и Я ими поделилась; мысль
моЯ  о  собственной школе пришлась ему по  душе;  он  заставлЯл менЯ снова и
снова развивать ее перед ним в подробностЯх,  хоть самое идею называл мечтою
Ђльфашара{427}.  ‚се несогласиЯ кончились,  крепло и росло понимание; мы оба
ощущали родство и надежду;  привЯзанность,  уважение и пробудившеесЯ доверие
все вернее свЯзывали нас.
     Љак  спокойно проходили мои  уроки!  Људа подевались насмешки над  моим
умом  и  вечные  угрозы  публичного  экзамена!   Љак  безвозвратно  ревнивые
филиппики и  еще более ревнивые,  страстные панегирики уступили место тихой,
терпеливой помощи, нежному руководству и ласковой снисходительности, котораЯ
не превозносила,  но прощала.  Ѓывало, он просто сидел возле менЯ, несколько
минут  крЯду не  произносЯ ни  слова;  и  когда сумерки или  дела,  наконец,
предписывали наше разлученье, он говорил прощаЯсь:
     - Il est doux, le repos! Il ect precieux, le calme bonheur!*
     ______________
     * Љак сладок отдых! —то может быть лучше тихого счастьЯ! (фр.)

     Ћднажды вечером -  с тех пор не прошло и десЯти дней - он встретил менЯ
в моей аллее. Ћн взЯл менЯ за руку. џ взглЯнула ему в лицо. џ решила, что он
просто собираетсЯ мне что-то сказать.
     - Vonne petite amie. - проговорил он ласково, - douce consolatrice!*
     ______________
     * Њилый дружок, нежнаЯ утешительница! (фр.)

     Ќо  его прикосновение и  звук голоса навели менЯ на странные мысли.  Ќе
стал ли  он  мне больше чем братом и  другом?  Ќе светитсЯ ли во взглЯде его
нежность больше дружеской и братской?
     Љрасноречивый взглЯд его обещал дальнейшие признаниЯ,  он притЯнул менЯ
к себе,  губы его дрогнули. Ќо нет. Ќе теперь. ‚ сумраке аллеи мелькнули две
зловещие фигуры,  они грозно надвигались на нас -  одна фигура была женскаЯ,
рЯдом шел свЯщенник; то были мадам Ѓек и отец ‘илас.
     Ќикогда не  забуду лица последнего в  ту  минуту.  ‘перва оно  выразило
тонкую чувствительность †ан-†ака,  невольно спугнувшего чужую  нежность;  но
тотчас омрачилось желчным высокодуховным осуждением.  Ћн елейно обратилсЯ ко
мне.  “ченика своего он окинул взором неодобрениЯ.  —то же касаетсЯ до мадам
Ѓек,  то  она,  как водитсЯ,  ничего,  решительно ничего не  заметила,  хотЯ
родственник ее, не в силах выпустить пальцы иноверки, лишь сильнее сжимал их
в своей руке.
     ‹егко понЯть поэтому, что Я сначала просто не поверила столь внезапному
объЯвлению об  отъезде.  ‹ишь  выслушав новость  сто  раз  со  всех  сторон,
повторенную сотней уст,  Я  вынуждена была  отнестись к  ней  серьезно.  Љак
прошла неделЯ ожиданиЯ, как тЯнулись пустые, мучительные дни, не приносившие
от него ни слова объЯснениЯ, - Я помню, но описать не могу.
     €  вот обещанный день настал.  Њы  ждали мосье ЏолЯ.  ‹ибо он  придет и
попрощаетсЯ с нами, либо так и исчезнет без слов навсегда.
     Ќо в такое, кажетсЯ, не верила ни одна живаЯ душа во всей школе. ‚стали
мы в обычный час;  позавтракали,  как обычно; не поминаЯ и словно бы позабыв
своего профессора, лениво принЯлись за обычные дела.
     ‚  доме стоЯла дремотнаЯ тишина,  все были вышколены и покорны -  а мне
было  трудно  дышать в  этом  затхлом,  застойном воздухе.  Ќеужто никто  не
заговорит со  мной?  Ќе обратитсЯ ко мне со словом,  желанием,  с  молитвой,
которую бы Я могла заключить аминем?
     џ видывала не раз,  как их сплачивали пустЯки, как дружно требовали они
развлечениЯ,  отдыха, роспуска с уроков; и вот они даже не собирались сообща
осаждать мадам Ѓек и  настаивать на последнем свидании с учителем,  которого
они,  конечно,  любили (те из них,  кто может вообще любить),  -  да, но что
такое длЯ большинства людей любовь!
     џ знала,  где он живет; Я знала, где наводить о нем справки, где искать
с  ним встречи;  до  него было рукой подать;  но прЯчьсЯ он хоть в  соседней
комнате,  Я по своей воле не Явилась бы к нему. Џреследовать, искать, звать,
напоминать о себе - длЯ этого Я плохо приспособлена.
     Џусть мосье ќманюель где-то рЯдом. Ќо раз он сам молчит, Я ни за что не
нарушу перваЯ его молчаниЯ.
     “тро кое-как  прошло.  ЃлизилсЯ вечер,  и  Я  решила,  что все кончено.
‘ердце  во  мне  переворачивалось.   Љровь  стучала  в   висках.   џ  совсем
расхворалась и не знала,  как справлюсь с работой.  Ђ вокруг менЯ равнодушно
кипела жизнь;  все казались безмЯтежными, невозмутимыми, спокойными; даже те
ученицы, которые неделю назад заливались слезами, услышав новость об отъезде
мосье ЏолЯ, теперь словно вовсе забыли и о нем и о своих чувствах.
     Ќезадолго до  пЯти часов,  перед концом классов,  мадам Ѓек  послала за
мной,  чтобы Я прочла ей какое-то английское письмо, перевела его и написала
длЯ  нее ответ.  џ  заметила,  что она тщательно прикрыла за  мной обе двери
своей спальни;  она  и  окно закрыла,  хоть день был жаркий и  обычно она не
терпела духоты.  Љ  чему эти  предосторожности?  ‚о  мне шевельнулось острое
чувство недовериЯ. ‚ерно, она хочет приглушить звуки. Ќо какие?
     џ вслушивалась чутко,  как никогда; Я вслушивалась в тишину, как зимний
волк,  рыскающий по  снегу  и  чующий добычу,  вслушиваетсЯ в  звуки дальних
бубенцов.  џ  слушала,  а  сама  писала.  Џосреди письма -  перо мое  так  и
запнулось на бумаге - Я услыхала в вестибюле шаги. Љолокольчик не прозвенел;
ђозина  -  безусловно,  повинуЯсь  приказаниЯм  -  предупредила  его.  Њадам
заметила мою заминку.  Ћна кашлЯнула,  поерзала на  стуле,  возвысила голос.
аги прошли к классам.
     - Џродолжайте же,  - сказала мадам; но рука менЯ не слушалась, слух мой
напрЯгсЯ, мысли мои путались.
     Љлассы  располагались в  другом крыле;  вестибюль отделЯл их  от  жилой
части дома; несмотрЯ на расстоЯние, Я услышала шум, стук, грохот - все разом
вскочили.
     - ќто они уходить собираютсЯ,  - сказала мадам. ‚ самом деле, пора было
расходитьсЯ - но отчего же они вдруг, так же разом, стихли, замерли?
     - Џодождите менЯ, мадам, Я пойду взглЯну, что там такое.
     €  Я  положила перо и  ушла от  нее.  “шла?  Ќе тут-то было.  Ћт нее не
уйдешь:  будучи не в  силах менЯ удержать,  она тоже встала и последовала за
мной неотвЯзно, как тень. Ќа последней ступеньке Я оглЯнулась.
     - ‚ы тоже идете? - спросила Я.
     - „а,  -  подтвердила она,  отвечаЯ на  мой  взглЯд странным взглЯдом -
туманным, но решительным.
     € дальше она пошла за мной по пЯтам.
     Ћн ЯвилсЯ.  џ  открыла дверь старшего класса и  увидела его.  џ еще раз
увидела знакомые черты.  “верена,  его  приход хотели предотвратить,  но  он
все-таки ЯвилсЯ.
     „евочки сошлись вокруг него полукругом;  он  обошел всех,  каждой пожал
руку,  каждой  приложилсЯ к  щеке.  €ностранный обычай  допускал в  подобных
случаЯх такую церемонию: она затЯнулась и выглЯдела весьма торжественно.
     ЊенЯ  мучила  неотвЯзность мадам  Ѓек;  она  не  отходила от  менЯ,  не
спускала с менЯ глаз,  она дышала прЯмо мне в шею,  и у менЯ от этого бежали
по коже мурашки; она ужасно раздражала менЯ.
     Ћн был уже совсем близко;  он обошел уже почти всех; вот он приблизилсЯ
к последней ученице;  он оглЯнулсЯ.  Ќо мадам Ѓек заслонила менЯ; она быстро
выступила вперед;  она  будто всЯ  расширилась и  выросла усилием воли;  она
спрЯтала менЯ;  Я  стала невидима.  Ћна знала мои слабости и несовершенства;
она  верно рассудила,  что  менЯ охватит столбнЯк.  Ћна  поспешила к  своему
родственнику,  обрушила  на  него  поток  речей,  завладела его  вниманием и
увлекла его к  двери -  стеклЯнной двери,  отворЯвшейсЯ в сад.  ЉажетсЯ,  он
озиралсЯ;  когда бы  мне удалось поймать его взглЯд,  надежда придала бы мне
сил и смелости;  Я бы бросилась к нему; но в комнате уже поднЯлась суматоха,
полукруг разбилсЯ на  группы,  и  Я  потерЯлась среди тридцати других,  куда
более шумных. Њадам своего добилась; она увела его, и он менЯ не заметил; он
решил,  что  Я  не  пришла.  Џробило пЯть  часов,  громко  прозвенел звонок,
возвестивший конец классов, комната опустела.
     Џотом,  помнитсЯ,  наступили  совершенно черные  одинокие  минуты  -  Я
испытывала нестерпимую печаль невосполнимой утраты.  —то было делать? Ћ, что
делать, когда у твоего поруганного сердца отнЯли упование всей жизни?
     “ж  не  знаю сама,  что стала бы Я  делать,  но тут маленькаЯ девочка -
самаЯ маленькаЯ во  всей школе -  невольно и  просто прервала мои  отчаЯнные
мысли.
     - Њадемуазель,  - пролопотала она, - вот, это вам. Њосье Џоль велел мне
вас искать по  всему дому,  от  подвала до  чердака,  а  когда Я  вас найду,
передать вам это.
     €  она  протЯнула мне  записку;  голубок вспорхнул ко  мне на  колени и
выронил из клюва свежий масличный листок.  ‡аписка была без имени и адреса и
содержала следующее:
     "џ  не  мыслил проститьсЯ с  ‚ами,  расставаЯсь со  всеми  прочими,  но
надеЯлсЯ найти  и  ‚ас  в  классе.  ЊенЯ  ждало разочарование.  ‚стреча наша
откладываетсЯ.  Ѓудьте к ней готовы.  Џрежде чем ступлю на корабль, Я должен
видеть ‚ас наедине и долго говорить с ‚ами. Ѓудьте готовы, минуты мои все на
счету и  принадлежат не  мне;  к  тому же  мне надлежит исполнить одно дело,
которого Я не могу никому ни перепоручить, ни поведать, даже ‚ам. Џоль".
     Ѓудьте готовы?  Љогда же?  ‘егоднЯ же вечером? ‚едь завтра он едет. „а;
это Я знала наверное.  џ знала,  когда назначено отплытие парохода.  Ћ! џ-то
буду готова,  но состоитсЯ ли наше долгожданное свидание? ‚ремени оставалось
так  мало,  недруги действовали так  изобретательно и  неотступно;  меж нами
пролегло  препЯтствие,   неодолимое,   как  узкаЯ  расщелина,  как  глубокаЯ
пропасть;  и  над  пропастью сам  ангел  бездны Ђваддон уже  дышит пламенем.
Ћдолеет ли ее великодушный друг? Џерейдет ли ко мне мой вожатый?
     Љто  знает?  Ќо  мне уже стало немного легче,  Я  немного утешилась,  Я
словно почувствовала,  как  сердце его  бьетсЯ в  лад  моему,  и  Я  немного
успокоилась.
     џ  ждала защитника.  ЌадвигалсЯ Ђваддон и  влек  за  собой свое  адское
воинство.  џ  думаю,  грешники в  аду  вовсе не  горЯт на  вечном огне и  не
отчаЯние - самаЯ страшнаЯ пытка. Ќаверное, в чреде безначальных и незакатных
дней  настал длЯ  них  такой,  когда  ангел  сошел в  ѓадес{431} -  осиЯл их
улыбкой,  поманил обещанием,  что прощение возможно,  что и длЯ них настанет
день весельЯ,  но не теперь еще, а неизвестно когда, и, глЯдЯ на собственное
его величие и радость,  они понЯли, как сладостны эти посулы, а он вознессЯ,
стал звездой и  исчез в  дальних небесах.  € оставил им в наследство тревогу
ожиданиЯ, котораЯ хуже отчаЯниЯ.
     ‚есь вечер Я ждала,  доверЯсь масличному листку{431} в голубином клюве,
а  сама отчаЯнно тревожилась.  ‘трах давил мне  на  сердце.  ’акой холодный,
сжимающий страх  -  признак дурных предвестий.  Џервые часы  едва  влеклись;
последние неслись, как снежные хлопьЯ, как прах, разметаемый бурей.
     Ќо вот миновали и они.  „олгий жаркий летний день сгорел, как свЯточное
полено{431};  истлела последнЯЯ зола;  мне осталсЯ голубой,  холодный пепел;
настала ночь.
     Њолитвы были прочитаны;  пора ложитьсЯ;  все ушли спать.  џ  осталась в
темном  старшем  классе,  пренебрегши правилами,  которыми  никогда  еще  не
пренебрегала.
     Ќе знаю, сколько часов подрЯд Я мерила шагами класс. џ пробыла на ногах
очень долго;  Я бродила взад-вперед по проходу между партами. ’ак бродила Я,
пока не понЯла,  что все спЯт и ни одна живаЯ душа менЯ не услышит;  и тогда
Я,  наконец, расплакалась. ЏолагаЯсь на укрытие Ќочи и защиту Ћдиночества, Я
более не  сдерживала слез,  не  глотала рыданий;  они переполнЯли менЯ,  они
вырвались наружу. Љакое горе могут уважать и щадить в этом доме?
     ‚скоре после одиннадцати -  а  длЯ улицы ”оссет это час очень поздний -
дверь отворили - тихонько, но не украдкой; сиЯние лампы затмило лунный свет;
мадам Ѓек вошла с обычным своим невозмутимым видом,  как ни в чем не бывало.
‘ловно не  заметив менЯ,  она  прошла прЯмо  к  своему бюро,  взЯла  ключи и
принЯлась как  будто что-то  искать;  долго занималась она этими притворными
поисками,  очень долго.  Ћна была спокойна,  слишком спокойна;  Я  с  трудом
сносила ее кривлЯнье;  последние два часа изменили менЯ, от менЯ трудно было
добитьсЯ обычных  знаков  почтениЯ и  обычного трепета.  ‚сегда  послушнаЯ и
кроткаЯ, Я вдруг сбросила хомут, прокусила узду.
     - „авно пора  спать,  -  сказала мадам.  -  ‚ы  давно нарушаете правила
заведениЯ.
     Ћтвета  не  последовало;  Я  продолжала бродить по  классу;  когда  она
преградила мне путь, Я отстранила ее.
     - Џозвольте успокоить вас, мисс; дайте-ка Я провожу вас в вашу комнату,
- сказала она, стараЯсь придать своему голосу всю возможную мЯгкость.
     - Ќет,  -  отвечала Я.  -  Ќи вы,  ни кто другой менЯ не успокоит и  не
проводит.
     - Ќадо согреть вашу постель. ѓотон еще не легла. Ћна о вас позаботитсЯ;
она даст вам снотворное.
     - Њадам,   -   перебила  Я  ее.  -  ‚ы  сластолюбивы.  Џри  всей  вашей
безмЯтежности,  важности и спокойствии -  вы сластолюбивы,  как никто. Џусть
вам самой греют постель;  сами принимайте снотворное, ешьте и пейте всласть,
на здоровье. …сли что-то беспокоит и тревожит вас - а может быть - да нет, Я
знаю,  вас,  конечно, кое-что тревожит, - принимайте пилюли и исцелЯйтесь, а
менЯ оставьте в покое. ‘лышите - оставьте менЯ в покое!
     - џ пошлю кого-нибудь приглЯдеть за вами, мисс; Я пошлю ѓотон.
     - Ќе смейте. Ћставьте менЯ в покое. Ќе трогайте менЯ. Љакое вам дело до
моей жизни, до моих печалей. Ћ мадам! ‚ вашей руке холод и Яд. ‚ы отравлЯете
и морозите сразу.
     - —то Я  вам сделала,  мисс?  ‚ы  не можете выйти за ЏолЯ.  Ћн не может
женитьсЯ.
     - ‘обака на сене!  -  сказала Я; ведь Я-то знала, что втайне она хотела
за  него  замуж,  всегда  хотела.  Ћна  называла его  "невыносимым",  ругала
"ханжою";  она не любила его,  но замуж за него она хотела,  чтобы выжать из
него все соки.  џ проникла в тайну мадам, удивительно, но Я проникла в нее -
чутьем ли,  или озарением, - сама не знаю. Џрожив с ней рЯдом немало дней, Я
постепенно понЯла к тому же,  что враждовать она может только с низшим.  Ћна
враждовала со  мной,  хоть  и  тайно,  прикрываЯ свои чувства самой ласковой
личиной, и ни одна живаЯ душа этого не замечала, кроме нее самой и менЯ.
     „ве минуты Я  смотрела ей в  лицо,  понимаЯ,  что она совершенно в моей
власти,  ибо в иных обстоЯтельствах, например, когда ее видели насквозь, вот
как  теперь  Я,  -  ее  маскарадный костюм,  маска  и  домино,  обращалсЯ  в
совершенную ветошь, всю в дырьЯх; и сквозь дыры обнаруживалось бессердечное,
самовлюбленное и низкое существо. Ћна спокойно отступила; мЯгко и сдержанно,
правда,  весьма неловко,  она сказала, что "если Я никак не соглашаюсь лечь,
ей придетсЯ менЯ оставить".
     €  с этими словами она без промедлениЯ удалилась,  наверное,  не меньше
радуЯсь концу нашей беседы, нежели Я сама.
     ’о был у  менЯ единственный честный,  беспощадный разговор с мадам Ѓек;
никогда  более  такое  не   повторЯлось.   …е   обращение  со   мной   после
знаменательной ночной встречи не переменилось ни на йоту. Ќе заметила, чтобы
ненависть ее усилилась из-за моей горькой откровенности; не знаю, затаила ли
она планы мести. „умаю, она укрепила себЯ рассуждениЯми о силе своего духа и
почла за  благо забыть то,  что  неприЯтно вспоминать.  Ћдно  могу сказать с
определенностью -  во все продолжение нашей совместной жизни мы не повторЯли
и не вспоминали рокового столкновениЯ.
     ’а  ночь  прошла;  всЯкой ночи,  даже  беззвездной ночи  нашей кончины,
суждено кончитьсЯ.  Ћколо шести -  в час,  когда дом просыпалсЯ,  Я вышла во
двор и умылась холодной свежей водой из колодца.  ‚ зеркальце, вправленном в
дубовую стену беседки,  Я  увидела себЯ.  џ изменилась за эту ночь -  щеки и
губы были у менЯ бледные,  как у утопленницы,  глаза смотрели мертво, а веки
распухли и покраснели.
     ‚се разглЯдывали менЯ - Я решила, что тайна моего сердца разоблачилась;
Я решила, что себЯ выдала. „аже самаЯ маленькаЯ, конечно, понимала, по ком Я
убиваюсь.
     €забелла -  девочка,  которую Я когда-то выхаживала во времЯ болезни, -
подошла ко мне. Ќеужто и она вздумала смеЯтьсЯ надо мной?
     - Que  vous  etes pale!  Vous etes donc bien malade,  Mademoiselle!*  -
произнесла она,  держа пальчик во  рту и  глЯдЯ на  менЯ с  тоскливым глупым
недоумением,  которое в  ту  минуту показалось мне  прекрасней самой  тонкой
проницательности.
     ______________
     * ЉакаЯ вы бледнаЯ! ‚ы совсем заболели, мадемуазель! (фр.)

     €забелла не единственнаЯ хранила полное неведение на мой счет;  скоро Я
с благодарностью понЯла,  что никто ничего не заметил.  “ большинства всегда
находЯтсЯ другие заботы, кроме чтениЯ в чужих сердцах и разгадки недомолвок.
Џри желании секрет сохранить легко.  ‚ течение днЯ Я одно за другим получала
доказательства тому,  что  не  только никто не  догадываетсЯ о  причине моей
печали,  но  и  всЯ  моЯ душевнаЯ жизнь последнего полугода осталась всецело
моим достоЯнием.  Ќикто не дозналсЯ,  никто не заметил, как среди всех людей
мне  стал  дорог один.  ‘плетни менЯ миновали;  ничье любопытство не  задело
менЯ;  оба этих чутких духа,  порхаЯ вокруг,  менЯ попросту не замечали. ’ак
иной будет жить в  больнице,  охваченной тифозной горЯчкой,  и  не  подцепит
заразу.  Њосье ќманюель наведывалсЯ то  и  дело,  он  спрашивал обо мне;  мы
занимались вместе;  когда б