тоже нежились в щедрых веселых лучах; целый день они ими упивались, а теперь
жаждали влаги.  Њосье ќманюель любил возитьсЯ в  саду;  он умел ухаживать за
растениЯми.  џ  считала,  что,  орудуЯ лопатой и  таскаЯ лейку с  водой,  он
отдыхает от волнений;  он нередко прибегал к такому отдыху;  вот и теперь он
оглЯдел  апельсинные деревьЯ,  герани,  пышные  кактусы и  решил  утолить их
жажду. ‚ зубах его меж тем торчала драгоценнаЯ сигара - первейший (длЯ него)
и  необходимейший предмет роскоши;  голубые кудерьки дыма  весьма  живописно
клубились среди  цветов.  Љ  ученицам и  наставнице он  более не  обращал ни
слова,  зато  очень  внимательно беседовал  с  миловидной  спаниелицей (если
позволительна такаЯ форма слова), Якобы принадлежащей всему дому, на деле же
только  его  избравшей своим  хозЯином.  €зЯщнаЯ,  шелковистаЯ,  ласковаЯ  и
хорошенькаЯ сучка трусила у  его ног и  преданно заглЯдывала ему в  лицо;  и
когда он нарочно ронЯл феску или платок, она тотчас усаживалась их караулить
с важностью льва, охранЯющего государственный флаг.
     ‘ад был велик,  любитель-садовник таскал воду из колодца своими руками,
и потому поливка отнЯла немалое времЯ.  ‘нова пробили большие школьные часы.
…ще час прошел.  Џоследние лучи солнца поблекли.  „ень угасал. џ понЯла, что
нынешний урок будет недолог;  однако апельсинные деревьЯ,  кактусы и  герани
свое уже получили. Љогда же придет моЯ очередь?
     “вы!  ‚  саду оставалось еще  кое за  чем приглЯдеть -  любимые розовые
кусты,   редкостные  цветы;   веселое   тЯвканье  ‘ильвии   понеслось  вслед
удалЯющемусЯ сюртучку.  џ  сложила  часть  книг;  они  мне  сегоднЯ  не  все
понадобЯтсЯ;  Я  сидела и  ждала и  невольно заклинала неотвратимые сумерки,
чтоб они подольше не наступали.
     ‘нова  показалась  весело  скачущаЯ  ‘ильвиЯ,  сопровождающаЯ сюртучок;
лейка  поставлена у  колодца;  она  на  сегоднЯ  отслужила свое;  как  же  Я
обрадовалась!  Њосье вымыл руки над  каменной чашей.  „лЯ урока не  осталось
времени;   вот-вот  прозвонит  колокол  к  вечерней  молитве;   но  мы  хоть
встретимсЯ;  мы  поговорим;  Я  смогу  в  глазах  его  прочесть разгадку его
уклончивости.  ‡акончив омовениЯ,  он медленно поправил манжеты, полюбовалсЯ
на  рожок молодого месЯца,  бледный на  светлом небе и  чуть мерцающий из-за
эркера €оанна ЉрестителЯ.  ‘ильвиЯ задумчиво наблюдала за  мосье  Џолем;  ее
раздражало его  молчание;  она  прыгала  и  скулила,  чтобы  вывести его  из
задумчивости. Ќаконец он взглЯнул на нее.
     - Petit exigeante*, - сказал он, - о тебе ни на минуту нельзЯ забыть.
     ______________
     * ‡десь: маленькаЯ надоеда (фр.).

     Ћн  нагнулсЯ,  взЯл ее  на руки и  пошел по двору чуть не рЯдом с  моим
окном; он брел медленно, прижимаЯ собачонку к груди и нашептываЯ ей ласковые
слова;  у главного входа он оглЯнулсЯ;  еще раз посмотрел на месЯц, на серый
собор,  на  дальние шпили  и  крыши,  тонущие в  синем море  ночного тумана;
вдохнул сладкий вечерний дух и заметил,  что цветы в саду закрылись на ночь;
его  живой  взор  окинул белый  фасад  классов,  скользнул по  окнам.  Њожет
статьсЯ, он и поклонилсЯ, не знаю; во всЯком случае, Я не успела ответить на
его  поклон.  Ћн  тотчас скрылсЯ;  одни лишь ступени главного входа остались
безмолвно белеть в лунном свете.
     ‘обрав все, что разложила на столе, Я водворила ненужную кипу на место.
‡азвонили к вечерней молитве; Я поспешила откликнутьсЯ на этот призыв.
     ‡автра на улице ”оссет его ожидать не следовало;  то был день,  всецело
посвЯщенный колледжу.  Љое-как  Я  одолела часы  классов;  Я  ждала вечера и
вооружилась против неизбежной вечерней тоски.  џ не знала, что томительней -
оставатьсЯ в кругу ближних или уединитьсЯ; и все же избрала последнее; никто
в этом доме не мог подарить развлечение моему уму и отраду сердцу; а за моим
бюро,  быть может,  менЯ и ждало утешение -  кто знает,  вдруг оно гнездитсЯ
где-то  между книжных страниц,  дрожит на  кончике пера,  прЯчетсЯ у  менЯ в
чернильнице.  ‘  тЯжелой душой поднЯла Я  крышку бюро  и  принЯлась скучливо
перебирать бумаги.
     Ћдин за другим перебирала Я  знакомые тома в привычных обложках и снова
клала на место:  они не привлекали менЯ, не могли утешить. „а, но это что за
лиловаЯ книжица, никак, новое что-то? џ ее прежде не видывала, а ведь только
сегоднЯ разбирала свои бумаги; верно, она поЯвилась здесь, пока Я ужинала.
     џ открыла книжицу. —то такое? Љ чему она мне?
     Ћказалось,  это не  рассказ,  не  стихи,  не  эссей и  не  историческаЯ
повесть;  нечто  не  длЯ  услады слуха,  не  длЯ  упражнениЯ ума  и  не  длЯ
пополнениЯ  знаний.  ’о  был  богословский  трактат,  и  назначалсЯ  он  длЯ
наставлениЯ и убеждениЯ.
     џ тотчас принЯлась за книжицу,  ибо маленькаЯ,  но не без обаЯниЯ,  она
сразу менЯ захватила.  ’о была прововедь католицизма; цель ее была обратить.
ѓолос  книжицы  был  голос  медовый;  она  вкрадчиво,  благостно  увещевала,
улещала.  Ќичто  в  ней  не  напоминало мощных католических громов,  грозных
проклЯтий. Џротестанту предлагалось обратитьсЯ в католичество не ради страха
перед адом,  ждущим неверных,  а  ради благих утешений,  предлагаемых свЯтой
церковью;  вовсе не в правилах ее грозить и принуждать; она призвана учить и
побеждать.  ‘вЯтаЯ  церковь -  и  вдруг  кого-то  преследовать,  наказывать?
Ќикогда! Ќи под каким видом!
     †иденькаЯ книжица вовсе не предназначалась суетным и  злым;  то не была
даже  простаЯ грубаЯ пища  длЯ  здорового желудка;  нет,  сладчайшее грудное
молочко,  нежнейшее излиЯние  материнской любви  на  слабого  младенца;  тут
царили   доводы   сердца,   не   рассудка;   нежных   побеждали   нежностью,
сострадательных -  состраданием;  сам  свЯтой  ‚енсен  де  Џоль{403} не  так
ласково беседовал с сиротками.
     ЏомнитсЯ,  в качестве одного из главных доводов в пользу отступничества
приводилось то соображение,  что католик,  утративший близких, может черпать
невыразимую отраду,  вымаливаЯ их душам выход из чистилища. Ђвтор не посЯгал
на безмЯтежный покой тех,  кто в чистилище вообще не верит;  но Я подумала о
них и нашла их взглЯды куда более утешительными.
     Љнижица   развлекла   и   нисколько   не   покоробила   менЯ.   ‹овкаЯ,
чувствительнаЯ,  неглубокаЯ книжица -  но отчего-то она развеЯла мою тоску и
вызвала  улыбку;   менЯ   позабавили  резвые   прыжки  неуклюжего  волчонка,
прЯчущегосЯ  в   овечьей  шкуре  и  подражающего  блеЯнию  невинного  агнца.
Љое-какие   пассажи  напомнили  мне   методистские  трактаты  последователей
“эсли{403},  читанные  мною  в  детстве;  они  отдавали  тем  же  ухищренным
подстрекательством к фанатизму.  Ќаписал эту книгу человек неплохой,  хоть в
нем  замечалсЯ опыт  лукавства (католицизм показывал свои  когти),  и  Я  не
спешила обвинЯть его  в  неискренности.  ‚ыводы его,  однако ж,  нуждались в
подпорках; они были шатки.
     џ  усмехнулась про  себЯ материнской нежности,  которую столь изобильно
расточала  дебелаЯ  стараЯ  дама  с  ‘еми  •олмов{403};   улыбнулась,  когда
подумала,  сколь Я  не  склонна,  а  быть  может,  и  неспособна достойно ее
воспринЯть. Џотом Я взглЯнула на титульный лист и обнаружила на нем имЯ отца
‘иласа. € тут же мелкими четкими буковками знакомой рукой было начертано "Ћт
Џ.Љ.„.ќ.  -  ‹...  и".  €  заметив эти буковки,  Я расхохоталась.  ‚се разом
переменилось. џ точно заново родилась на свет.
     ‚друг развеЯлись мрачные тучи;  загадка ‘финкса решилась сама собою;  в
сопоставлении двух имен -  отца ‘иласа и  ЏолЯ ќманюелЯ таилсЯ ответ на  все
вопросы.  ЉающийсЯ грешник побывал у  своего наставника;  ему ничего не дали
скрыть; заставили открыть душу без малейшей утайки; вырвали у него дословный
пересказ нашей последней беседы;  он поведал о братском договоре, о приемной
сестре.  Љак  могла  церковь  скрепить  подобный договор,  подобное родство!
Ѓратский союз с  заблудшей?  џ так и слышала голос отца ‘иласа,  отменЯющего
неправый союз,  остерегающего своего  духовного сына  от  опасностей,  какие
сулила ему такаЯ свЯзь;  разумеетсЯ,  он пустил в ход всевозможные средства,
уговаривал,  молил,  нет,  заклинал памЯтью всего, что было у мосье ќманюелЯ
дорогого и свЯтого, восстать против ереси, проникшей в мою плоть и кровь.
     ЉажетсЯ,  предположениЯ не  из  приЯтных;  однако  приЯтней  того,  что
представлЯлось раньше моему  воображению.  ‹учше  уж  призрак этого строгого
баламута, чем внезапнаЯ перемена в чувствах самого мосье ЏолЯ.
     ’еперь,  когда столько времени прошло,  Я  уже не  могу с  уверенностью
сказать,  созрели ли  эти  умозаключениЯ тотчас или еще ждали подтверждениЯ.
Ћно не замедлило ЯвитьсЯ.
     ‚ тот вечер не было Яркого заката;  запад и восток слились в одну серую
тучу; даль не сиЯла голубой дымкой, не светилась розовыми отблесками; липкий
туман поднЯлсЯ с болот и окутал ‚иллет.  Ќынче лейка могла спокойно отдыхать
подле колодца;  весь вечер сыпалсЯ дождичек,  и  теперь еще  скучно,  упорно
лило.  ‚  такую  погоду врЯд  ли  кому  придет охота  слонЯтьсЯ под  мокрыми
деревьЯми по мокрой траве;  поэтому тЯвканье ‘ильвии в саду - приветственное
тЯвканье -  менЯ удивило.  ђазумеетсЯ,  она бегала одна; но такой радостный,
бодрый лай она издавала обычно, лишь с кем-нибудь здороваЯсь.
     ‘квозь  стеклЯнную  дверь  и   berceau  мне  далеко  открывалась  allee
defendue:  туда-то,  Ярким  пЯтном  мелькаЯ в  седом  дожде,  и  устремилась
‘ильвиЯ.  Ћна бегала взад-вперед,  повизгивала, прыгала и вспугивала птиц на
кустах;  пЯть  минут  Я  смотрела на  нее,  за  ее  приветствиЯми ничего  не
последовало;  Я  вернулась к  своим книгам;  ‘ильвиЯ вдруг умолкла.  ‘нова Я
поднЯла глаза.  Ћна стоЯла совсем близко, изо всех сил махала пушистым белым
хвостиком  и  пристально  следила  за  неутомимой лопатой.  Њосье  ќманюель,
склонЯЯсь долу,  рыл  мокрую землю под  капающим кустом,  так истово,  будто
зарабатывал хлеб насущный в буквальном смысле слова в поте лица своего.
     ‡а этим Я угадала совершенное смЯтение.  ’ак он в самый холодный зимний
день  вскапывал  бы  снеговой  наст  под  влиЯнием  душевного  расстройства,
волнениЯ или печального недовольства самим собою. Ћн мог копать часами, сжав
зубы, наморща лоб, не поднимаЯ головы и даже взглЯда.
     ‘ильвиЯ следила за  работой,  пока  ей  не  надоело.  Џотом  она  снова
принЯлась скакать,  бегать, обнюхивать все кругом; вот она обнаружила менЯ в
классе.  ’отчас она принЯлась лаЯть под окном, призываЯ менЯ разделить то ли
ее  удовольствие,  то  ли труды хозЯина;  она видела,  как мы с  мосье Џолем
прогуливались по этой аллее,  и, верно, считала, что мой долг - выйти сейчас
к нему, несмотрЯ на сырость.
     Ћна  заливалась  таким  громким,  пронзительным лаем,  что  мосье  Џоль
наконец принужден был  поднЯть глаза  и  обнаружить,  к  кому  относились ее
убеждениЯ.  Ћн засвистел, подзываЯ ее к себе; она только громче залаЯла. Ћна
настаивала  на   том,   чтобы   стеклЯнную  дверь   отворили.   Ќаскучив  ее
назойливостью,  он отбросил,  наконец,  лопату,  подошел и  распахнул дверь.
‘ильвиЯ опрометью кинулась в  комнату,  вскочила ко  мне на колени,  в  одно
мгновение облизала мне нос,  глаза и щеки,  а пушистый хвостик так и колотил
по столу, разбрасываЯ мои книги и бумаги.
     Њосье ќманюель подошел,  чтобы унЯть ее и устранить беспорЯдок.  ‘обрав
книги,  он схватил ‘ильвию,  сунул к себе за пазуху,  и она тотчас затихла у
него под сюртучком,  высунув оттуда только мордочку.  Ћна была крошечнаЯ,  и
физиономиЯ у  нее была прехорошенькаЯ,  шелковые,  длинные уши и  прелестные
карие глаза -  красивейшаЯ сучка на свете.  ‚сЯкий раз,  как Я ее видела,  Я
вспоминала Џолину де Ѓассомпьер;  да простит мне читатель это сравнение,  но
ей богу же, оно не натЯнуто.
     Њосье Џоль  гладил ее  и  трепал по  шерстке;  она  привыкла к  ласкам;
красота ее и резвость нрава во всех вызывали нежность.
     Ћн ласкал собачку,  а глаза его так и рыскали по моим бумагам и книгам;
от  они остановились на религиозном трактате.  ѓубы мосье ЏолЯ шевельнулись;
на Языке у него, конечно, вертелсЯ вопрос, но он промолчал. —то такое? “ж не
дал  ли  он  обещание никогда более ко  мне не  обращатьсЯ?  …жели так,  он,
видимо, счел что сей обет "похвальнее нарушить, чем блюсти"{405}, ибо молчал
он недолго.
     - ‚ы покуда не прочитали эту книжку,  Я полагаю? - спросил он. - Ћна не
заинтересовала вас?
     џ отвечала, что ее прочла.
     Ћн,  кажетсЯ, выжидал, чтобы Я сама, без его расспросов, высказала свое
суждение. Ќо без расспросов мне не хотелось вообще ничего говорить. Џусть на
уступки и  компромиссы идет  верный  ученик отца  ‘иласа,  Я  же  к  ним  не
расположена.  Ћн  возвел на  менЯ ласковый взглЯд:  в  синих глазах его была
нежность,  искательность и даже немного душевной боли;  они отражали разные,
несколько противоречивые чувства  -  укоризну и  муки  совести.  ‚ерно,  ему
хотелось  бы  и  во  мне  заметить  душевное  волнение.  џ  решилась его  не
показывать.  —ерез минуту,  конечно,  смущение бы менЯ одолело, но Я вовремЯ
спохватилась, взЯла в руки гусиные перьЯ и принЯлась их чинить.
     џ  так  и  знала,  что  это  занЯтие мое тотчас придаст его мыслЯм иное
направление.  …му не нравилось,  как Я  чиню перьЯ;  ножик у  менЯ вечно был
тупой,  руки неловки;  перьЯ ломались и портились. ‘ейчас Я порезала палец -
отчасти нарочно.  Њне хотелось,  чтобы мосье Џоль пришел в  себЯ,  в обычное
свое расположение духа, чтобы он снова мог менЯ распекать.
     - Maladroit!*  -  наконец-то  закричал он.  -  ќдак она  все  руки себе
искромсает.
     ______________
     * ЌеуклюжаЯ! (фр.)

     Ћн спустил ‘ильвию на пол и определил ее караулить феску,  отнЯл у менЯ
ножик и перьЯ и сам принЯлсЯ их чинить,  вострить,  обтачивать с точностью и
проворством машины.
     - Џонравилась ли мне книга? - был его вопрос.
     џ подавила зевок и отвечала, что сама не знаю.
     - Ќо тронула ли она менЯ?
     - Џожалуй, скорее нагнала сон.
     Ћн помолчал немного, а потом началось:
     - Ќапрасно Я  избрала с ним эдакий тон.  Џри всех моих недостатках -  а
ему не  хотелось бы  их разом перечислЯть -  господь и  природа подарили мне
"trop de  sensibilite et  de  sympathie"*,  чтобы менЯ не  тронуло убеждение
столь доходчивое.
     ______________
     * ‘лишком много чувствительности и пониманиЯ (фр.).

     - Ѓудто бы!  -  отвечала Я,  поспешно поднимаЯсь с места.  -  Ќет,  оно
нисколько, ни на йоту не тронуло менЯ.
     €  в  подтверждение своих  слов  Я  вынула из  кармашка носовой платок,
совершенно сухой и аккуратно заглаженный. „алее последовало внушение, скорее
едкое, чем вежливое. џ слушала во все уши. Џосле двух дней нелепого молчаниЯ
воркотнЯ мосье ЏолЯ в обычном его тоне казалась мне слаще музыки.  џ слушала
его,  теша себЯ и  ‘ильвию шоколадными конфетами из бомбоньерки,  никогда не
иссЯкавшими благодарЯ заботам мосье ЏолЯ.  Ћн с  удовольствием заметил,  что
хоть какие-то его дары оценены по заслугам.  Ћн поглЯдел, как лакомимсЯ мы с
собачкой,  и  отложил ножик,  коснулсЯ моей  руки пучком отточенных перьев и
сказал:
     - Dites donc petite soeur*,  скажите откровенно,  что передумали вы обо
мне за последние два днЯ?
     ______________
     * ‘кажите же, сестренка (фр.).

     Ќо тут Я сделала вид,  будто не замечаю вопроса;  глаза мои наполнились
слезами.  џ  прилежно гладила ‘ильвию.  Њосье Џоль наклонилсЯ ко  мне  через
стол.
     - џ себЯ называл вашим братом,  - сказал он. - Ђ Я и сам не знаю, кто Я
вам -  брат,  друг... нет, не знаю. џ думаю о вас, Я желаю вам добра, но сам
же  себЯ останавливаю:  как  бы  вы  не  испугались.  ‹учшие друзьЯ мои чуют
опасность и предостерегают менЯ.
     - —то ж, слушайтесь ваших друзей. Ћстерегайтесь.
     - Ђ все ваша религиЯ,  ваша страннаЯ,  самонадеЯннаЯ,  неуЯзвимаЯ вера,
это она защищает вас проклЯтым, непробиваемым панцирем. ‚ы добры, отец ‘илас
считает вас  доброй и  вас  любит,  но  всЯ  беда в  ужасном вашем,  гордом,
суровом,  истом протестантстве.  Џорой Я так и вижу его в вашем взглЯде;  от
иного вашего жеста,  от  иной нотки в  вашем голосе у  менЯ мурашки бегут по
коже.  ‚ы сдержанны, и все же... вот хоть сейчас - как отозвались вы об этом
трактате. ѓосподи! џ думаю, сатана от души хохотал.
     - Ќу да, трактат мне не понравилсЯ, что же из этого?
     - Ќе  понравилсЯ?  Ќо  ведь в  нем  сама вера,  любовь,  милосердие!  џ
надеЯлсЯ,  что он вас тронет; Я надеЯлсЯ, что мЯгкость его хоть кого убедит.
џ  с  молитвой положил его вам на бюро.  Ќет,  верно,  Я  настоЯщий грешник:
небеса не  откликнулись на  горЯчие молениЯ моего сердца.  ‚ы насмеЯлись над
моим скромным подношением. Oh, cela me fait mal!*
     ______________
     * Ћ, мне больно! (фр.)

     - Њосье,  вовсе Я  не  насмеЯлась.  “ж  над вашим-то  подношением Я  не
насмеЯлась нисколько.  ‘Ядьте,  мосье;  выслушайте менЯ. џ не Язычница, Я не
жестокосердна, Я не нехристь, Я не опасна, как внушают вам; Я не смущу вашей
веры; вы веруете в господа, и во •риста, и в Џисание, и Я тоже.
     - Ќо вы-то разве веруете в Џисание? ‚ам-то разве Явлено богооткровение?
€  как  далеко заходЯт страна ваша  и  ваша  церковь в  своей  необузданной,
безоглЯдной дерзости? Ќамеки отца ‘иласа на этот счет мрачны.
     џ  от  него не  отстала,  покуда он не разъЯснил мне этих намеков;  они
оказались ловкой иезуитской клеветой.  ђазговор наш с  мосье Џолем был в тот
вечер серьезным и откровенным.  Ћн уговаривал менЯ,  он спорил. џ спорить не
умею  -  и  оно  к  счастью.  „уховник мосье ЏолЯ,  конечно,  рассчитывал на
логические,  стройные  возражениЯ и  заранее  вооружилсЯ против  них;  но  Я
говорила так,  как всегда говорю, а мосье Џоль к этому привык и понимал менЯ
с полуслова, додумывал недосказанное и прощал уже более не странные длЯ него
паузы и запинки.  Ќисколько его не стеснЯЯсь,  Я сумела защитить свою веру и
обычай своей страны;  Я  смЯгчила его предубеждение.  Ћн  ушел от  менЯ,  не
изменив своих мыслей и не успокоЯсь, пожалуй; однако он убедилсЯ вполне, что
протестанты вовсе не наглые Язычники,  как настаивал его духовник;  он понЯл
отчасти,  каким образом чтут они ‘вет и †изнь и ‘лово;  он почувствовал, что
они поклонЯютсЯ свЯтынЯм хоть и не так,  как предписывает католичество, но с
благоговением быть может и более глубоким.
     џ понЯла,  что отец ‘илас (сам,  повторЯю, человек не злой, но поборник
злых  целей)  беспощадно честил  протестантство вообще и  менЯ  в  частности
странными прозваниЯми,  обвинЯЯ в разных "измах".  Њосье ќманюель откровенно
поведал мне все это,  не  обинуЯсь и  без утайки,  глЯдЯ на  менЯ серьезным,
слегка испуганным взором,  словно боЯсь обнаружить,  что  в  обвинениЯх этих
есть  долЯ  правды.  Ћтец ‘илас,  оказываетсЯ,  пристально следил за  мной и
заметил,  что Я без разбора хожу по разным протестантским храма ‚иллета -  и
во французский,  и в английский,  и в немецкий, то есть и в лютеранский, и в
епископальный,  и в пресвитерианский. Џо мнению отца ‘иласа, такие вольности
доказывают глубокое безразличие -  ибо тот,  кто терпим ко всему,  ничему не
привержен.  Ђ  ведь  Я-то  как  раз  часто  размышлЯла о  несущественности и
мелочности различий между  тремЯ этими церквЯми,  о  единстве и  общности их
учениЯ,  думала о  том,  что ничто не препЯтствует им однажды слитьсЯ в один
великий свЯщенный союз,  Я их все уважала, хоть и находила повсюду кое-какие
несущественные недостатки.  ‘вои  мысли Я  честно высказала мосье ќманюелю и
призналась,  что учителем своим, вожатаем и прибежищем считаю одно Џисание и
заменить его  мне  не  может ни  одна  из  церквей,  независимо от  страны и
направлениЯ.
     Ћн  ушел от  менЯ утешенный,  но все еще в  тревоге,  высказав желание,
почти  мольбу,  чтобы  небеса  наставили  менЯ  на  истинный  путь,  если  Я
заблуждаюсь.  џ  слышала,  как  уже  на  пороге он  шепотом вознес молитву к
"Marie, Reine du Ciel"*, чтобы Я сама разделила его упованиЯ.
     ______________
     * "Њарии, царице небесной" (фр.).

     ‘транное дело!  “  менЯ  вовсе  не  ЯвлЯлось такого  пылкого стремлениЯ
отторгнуть его  от  веры  отцов.  Љатолицизм Я  почитала  золоченым глинЯным
идолом;  но этот католик,  казалось мне,  берег свою веру в такой невинности
сердца, какаЯ не могла не быть угодна богу.
     Ћписанный разговор произошел вечером,  между восьмым и девЯтым часом на
тихой улице ”оссет в классной комнате,  выходЯщей окнами в глухой сад.  ‚ то
же  приблизительно времЯ на  другой вечер он,  вероЯтно,  слово в  слово был
воспроизведен добросовестным исповедником под вековыми сводами храма ‚олхвов
длЯ чуткого уха духовника. ‚следствие этого отец ‘илас нанес визит мадам Ѓек
и,  движимый уж не знаю какими побуждениЯми,  убедил последнюю разрешить ему
занЯтьсЯ духовным воспитанием англичанки.
     ‡атем менЯ  принудили прочесть целую кипу книг;  правда,  Я  их  только
просматривала;  они были настолько не по мне,  что Я не могла внимательно их
читать,  запоминать,  ими проникатьсЯ.  Љ тому же под подушкой у менЯ лежала
книга, иные главы которой утолЯли мою духовную жажду, служили мне путеводной
звездой и  примером,  и  в  глубине души Я  считала,  что  прибавить тут уже
нечего.
     ‡атем отец ‘илас показал мне достоинства католицизма, его добрые дела и
советовал судить дерево по его плодам.
     ‚  ответ Я  заметила ему,  что дела эти вовсе не плоды католицизма,  но
лишь  цветочки,  лишь  обещание,  которое католицизм дает миру.  ‡авЯзь этих
цветов не отдает вкусом добродетели;  Ягодки же суть невежество,  унижение и
фанатизм. €з скорбей и страстей человеческих куютсЯ заклепки рабства. Ѓедных
кормЯт,   одевают  и  призирают,  чтобы  опутать  их  долгом  перед  "свЯтой
церковью"; сиротам дают опору и воспитание, чтобы они взросли в лоне "свЯтой
церкви";  за  больными ходЯт длЯ  того,  чтобы они  умерли по  всем правилам
"свЯтой  церкви";  и  мужчины  трудЯтсЯ в  поте  лица,  а  женщины  приносЯт
непосильные жертвы,  и все отвергаютсЯ мира, который сотворен господом людЯм
на  радость,  и  несут  тЯжкий,  непосильный крест в  угоду ђиму,  утверждаЯ
непогрешимость, и силу, и славу "свЯтой церкви".
     „лЯ блага человека делаетсЯ мало;  еще менее длЯ славы господней; всюду
смерть,  и плач, и голод; отворЯетсЯ кладезь бездны{409}, и землЯ поражаетсЯ
Язвою;  а длЯ чего? —тобы духовенство могло гордо шагать во славе и величии,
утверждаЯ владычество безжалостного Њолоха{409} - "свЯтой церкви".
     Ќо  нет,  ђим -  одно,  а  бог -  другое,  человек еще скорбит о  муках
распЯтого  •риста,   и   господь  печалитсЯ  о   жестокостЯх  и  властолюбии
католической  церкви,   как  некогда  печалилсЯ  он  о   грехах  и  горестЯх
несчастного €ерусалима!
     Ћ властолюбцы!  Ћ венчанные митрами охотники за земными благами!  € длЯ
вас пробьет час, когда сердца ваши, слабеЯ с каждым ударом, ощутЯт, что есть
„оброта выше человеческого состраданиЯ,  ‹юбовь сильнее непреклонной, даже и
длЯ  вас  неминуемой смерти,  Њилосердие больше всЯкого греха,  даже  вашего
греха, и †алость, котораЯ искупает мир и даже прощает свЯщенников.
     Џотом менЯ  подвергли третьему искушению -  менЯ  впечатлЯли роскошью и
величием  католицизма.   ЊенЯ   водили  в   храм  на   праздничные,   особые
богослужениЯ;  мне  показывали католические обрЯды и  церемонии.  џ  на  них
смотрела.
     Њногие  -   мужчины  и   женщины,   без  сомнениЯ  во  всех  отношениЯх
превосходЯщие менЯ,  попадали под обаЯние этого зрелища,  признавались,  что
оно пленЯет их воображение,  несмотрЯ на протестующие доводы рассудка.  џ же
сказать этого не могу. Ќи пышные процессии, ни сама служба, ни блеск свечей,
ни   взмахи  кадил,   ни  высокодуховные  головные  уборы,   ни  возвышенные
драгоценности ни на йоту не затронули моего воображениЯ.  ‚се, что видела Я,
поражало менЯ безвкусицей, а не величием; все казалось грубо вещественным, а
не поэтически вдохновенным.
     џ  не  признавалась в  своих впечатлениЯх отцу ‘иласу;  он  был человек
старый и,  кажетсЯ,  почтенный;  при всей неудаче его опытов,  при всех моих
разочарованиЯх,  сам он был добр ко мне,  и Я боЯлась оскорбить его чувства.
Ќо однажды вечером,  после того, как днем менЯ заставили смотреть с высокого
балкона  на  грандиозное шествие  военных  и  духовных  лиц  вперемежку,  на
свЯщенников с  наперсными крестами и  солдат с ружьЯми,  на грузного старого
архиепископа в  кружевах и  батисте,  который  почему-то  казалсЯ  сереньким
воробушком  в  оперении  райской  птицы,  и  на  стайку  девочек,  немыслимо
разодетых и изукрашенных -  тогда-то вечером Я не выдержала и высказала свое
мнение мосье Џолю.
     - Ќе понравилось мне все это,  - сказала Я ему. - џ не поклонница таких
церемоний. Ѓольше мне не хочетсЯ на них смотреть.
     €   облегчив  душу  откровенным  признанием,   Я  разговорилась  и,   с
красноречием,  неожиданным длЯ менЯ самой,  объЯснила ему, отчего Я останусь
преданной своей вере;  чем ближе Я наблюдала католичество, тем протестантизм
делалсЯ мне  дороже;  разумеетсЯ,  во  всЯком учении могут быть  ошибки;  но
сравнение помогло мне понЯть,  насколько моЯ вера строже и чище той, которую
мне навЯзывали.  џ объЯснила ему, что у нас куда меньше церковных обрЯдов и,
чтЯ господа,  мы  обходимсЯ,  верно,  лишь теми,  какие подсказывает обычный
здравый смысл.  џ сказала ему,  что не могу смотреть на цветы и позолоту, на
блеск свечей и парчи в те минуты и при таких обстоЯтельствах, когда духовный
взор наш должен возноситьсЯ к  тому,  чей дом -  Ѓесконечность и чье бытие -
‚ечность. € когда Я думаю о грехе и скорби, о людских пороках, о смертельной
порче,  о тЯжком земном бремени - мне не до рЯженых прелатов; и когда тЯготы
жизни и  ужас перед кончиной теснЯт мне грудь,  когда безграничнаЯ надежда и
безмерное сомнение в  будущем менЯ  обуревают -  тогда  всЯкаЯ премудрость и
даже молитва,  произносимаЯ на Языке ученом и мертвом, только мешают сердцу,
из которого рвутсЯ простые слова: "ѓосподи, помилуй менЯ, грешного!"
     €  когда Я все это ему высказала,  когда Я так резко провела между нами
границу - вот тут-то вдруг струны его души зазвучали в тон моим.
     - —то бы  ни  толковали свЯщеннослужители и  богословы,  -  пробормотал
мосье ќманюель,  -  господь добр  и  любит чистых сердцем.  ‚ерьте так,  как
можете;  но верьте,  если можете -  одна молитва,  во всЯком случае, общаЯ у
нас; Я тоже кричу: "Ћ Dieu, sois apaise epvers moi, qui suis pecheur!"*
     ______________
     * ѓосподи, помилуй менЯ, грешного! (фр.)

     Ћн склонилсЯ над моим стулом. Џодумав немного, он продолжал:
     - —то значат в глазах бога,  создавшего небосвод,  вдохнувшего жизнь во
все земное и  придавшего движение всем небесным телам,  -  что значат в  его
глазах  различиЯ  меж  людей?   Ќо  как  нет  длЯ  господа  ни  ‚ремени,  ни
Џространства,  так нет длЯ него ни Њеры,  ни ‘равнениЯ. Њы унижаемсЯ в своей
малости и  правильно делаем;  и все же постоЯнство одного сердца,  истинное,
честное служение одного ума свету, им указанному, значат длЯ него не меньше,
чем  движение спутников вокруг планет,  планет вокруг солнц  и  солнц вокруг
незримого  центра,   непостижимого,   недоступного  и   только  угадываемого
умственным усилием. „а поможет нам бог! Ѓлагослови вас бог, ‹юси!


                                ѓлава XXXVII

        џ‘ЌЂџ ‹Ђ‡“ђњ

     „обро было Џолине отклонЯть дальнейшие сношениЯ, покуда отец ее не даст
на все согласиЯ. „октор Ѓреттон попросту не мог жить в расстоЯнии одной лиги
от  улицы Љреси и  не  стремитьсЯ то  и  дело туда наведыватьсЯ.  ‘перва оба
любЯщих решили держатьсЯ отчужденно.  ‚нешне в  их  обращении друг с  другом
ничего и не менЯлось, но не таковы были их чувства.
     ‚се  лучшее в  ѓрэме  рвалось к  Џолине;  все  самое благородное в  нем
просыпалось и  росло в  ее  присутствии.  Џрежде,  когда он  вздыхал по мисс
”эншо,  ум  его,  Я  полагаю,  вовсе не  был затронут,  теперь же он работал
усиленно. ‚се силы его напрЯглись и требовали выхода.
     Ќе думаю,  чтобы Џолина намеренно наводила его на рассуждениЯ о книгах,
заставлЯла размышлЯть или  затеЯла  совершенствовать его,  думаю  даже,  она
считала,  что его и совершенствовать-то невозможно, столь он хорош. Ќет, сам
ѓрэм, сперва по чистой случайности, завел разговор о какой-то книге, недавно
его заинтересовавшей,  и,  найдЯ в  Џолине живой отклик и полное согласие со
своим  мнением,   разошелсЯ  и  говорил  лучше,  чем  ему  когда-нибудь  еще
приходилось говорить  о  подобных  предметах.  Ћна  ловила  каждое  слово  и
отвечала с увлечением. Љаждый ответ звучал длЯ уха ѓрэма как сладкаЯ музыка,
в  каждом отзыве он ловил тайный смысл и находил ключ к нежданным богатствам
собственного  ума  и,   что  гораздо  важнее,   к   неизведанным  сокровищам
собственного сердца. Ћн наслаждалсЯ, слушаЯ ее речи, как и она наслаждалась,
слушаЯ его,  их обоих тешила тонкаЯ острота всего услышанного,  они понимали
друг  друга с  полуслова и  часто удивлЯлись совпадению своих идей.  ѓрэм от
природы сверкал веселой живостью;  Џолина была скорей чужда ей и, если ее не
растормошить,  обычно погружалась в  молчаливую задумчивость.  ’еперь же она
щебетала словно пташка и  в  присутствии ѓрэма всЯ светилась.  € как она еще
похорошела от счастьЯ,  этого Я не могу даже описать.  Људа подевалсЯ тонкий
ледок сдержанности,  столь ей  свойственный прежде!  Ђх!  ѓрэм не  долго его
терпел и горЯчим напором чувства растопил искусственно возведенные ею робкие
преграды.
     ’еперь уже не избегали вспоминать о прежних деньках в Ѓреттоне, сначала
о  них  говорили с  тихой застенчивостью,  потом все  с  большей простотой и
открытостью. ѓрэм сам куда лучше справилсЯ с той задачей, которую хотел было
возложить на непокорную ‹юси.  Ћн сам заговорил о  "маленькой Џолли" и нашел
длЯ  нее  в  своем голосе такие нежные,  лишь ему свойственные нотки,  какие
решительно утратились бы в моей передаче.
     Ќе  раз,  когда мы оставались с  ней наедине,  Џолина радостно дивилась
тому,  как точно сохранились те времена в его памЯти,  как, глЯдЯ на нее, он
вдруг вспоминал,  казалось,  забытые подробности.  Ћн вспоминал, как однажды
она  обнЯла его  голову руками,  погладила по  львиной гриве и  воскликнула:
"ѓрэм, Я тебЯ люблю!" Ћн рассказывал, как она ставила возле него скамеечку и
с  ее  помощью взбиралась к  нему на  колени.  Ћн  запомнил -  он  говорил -
ощущение ее нежных ручонок, гладивших его по щекам и перебиравших его густые
волосы.  Ћн  помнил ее  крошечный пальчик на своем подбородке и  ее взглЯд и
шепоток:  "ох,  какаЯ Ямочка",  и ее удивление:  "какие у тебЯ пронзительные
глаза",  и  в  другой раз:  "у  тебЯ милое,  странное лицо,  гораздо милей и
удивительней, чем у твоей мамы или у ‹юси ‘ноу".
     - ЌепонЯтно,  -  говорила Џолина,  -  Я  была такаЯ маленькаЯ,  а такаЯ
смелаЯ.  ’еперь-то он длЯ менЯ неприкосновенен,  просто свЯтынЯ,  и, ‹юси, Я
чуть ли  не  со  страхом глЯжу на  его твердый мраморный подбородок,  на его
античное лицо.  ‹юси,  женщин называют красивыми, но он на женщину нисколько
не похож,  значит,  он не красивый,  но какой же он тогда? €нтересно, другие
смотрЯт на него теми же глазами? ‚от вы, например, восхищаетесь ли им?
     - џ скажу вам,  как Я на него смотрю, - ответила Я, наконец, однажды на
все ее настойчивые расспросы.  -  џ его вообще не вижу.  џ взглЯнула на него
раз-другой год назад,  прежде чем он узнал менЯ,  а  потом закрыла глаза.  €
потому,  если  б  он  ходил мимо менЯ ежедневно и  ежечасно,  от  восхода до
заката, Я бы и то уже не различала его черт.
     - ‹юси, что вы такое говорите? - спросила она пресекающимсЯ голосом.
     - џ говорю, что ценю свое зрение и боюсь ослепнуть.
     џ  решилась этим резким ответом пресечь нежные излиЯниЯ,  сладким медом
стекавшие с ее уст и расплавленным свинцом падавшие мне в уши. Ѓольше она со
мной про его красоту не говорила.
     Ќо  вообще  она  говорила про  него.  €ногда  робко,  тихими,  краткими
фразами,  иногда дрожавшим от нежности и  звеневшим,  как флейта,  голоском,
прелестным,  но длЯ менЯ мучительным;  и  Я смотрела на нее строго и даже ее
обрывала.  Ћднако безоблачное счастье затуманило ее от природы Ясный взор, и
она думала только - ах, какаЯ нервознаЯ эта ‹юси.
     - ‘партанка!  ѓордЯчка!  -  говорила она усмехаЯсь.  - Ќедаром ѓрэм вас
находит самой  своенравной из  всех  своих  знакомых.  Ќо  вы  удивительнаЯ,
чуднаЯ, мы оба так считаем.
     - ‘ами вы  не  знаете,  что считаете!  -  отозвалась Я.  -  Џоменьше бы
касались моей особы в беседах ваших и в мыслЯх - премного б одолжили! “ менЯ
своЯ жизнь, у вас - своЯ.
     - Ќо наша жизнь так прекрасна,  ‹юси,  или будет прекрасна. € вы должны
разделить с нами нашу будущность.
     - џ  ни  с  кем  не  хочу делить будущность в  том смысле,  как вы  это
понимаете.  џ надеюсь,  у менЯ есть мой собственный единственный друг,  но Я
еще не уверена. € покуда Я не уверена, Я предпочитаю жить сама по себе.
     - Ќо такаЯ жизнь печальна.
     - „а.  Џечальна.  Ќо  бывают печали более горькие.  Ќапример,  разбитое
сердце.
     - Ђх, ‹юси, найдетсЯ ли кто-нибудь, кто понЯл бы вас до конца...
     ‹юбовь  часто  ослеплЯет  людей  и  делает  их  ко  всему,  кроме  нее,
бесчувственными; им подавай свидетелЯ их счастью, а чего это стоит свидетелю
- не  важно.  Џолина  запретила писать письма,  однако же  доктор Ѓреттон их
писал.  €  сама она  на  них  отвечала,  несмотрЯ на  все свои решениЯ.  Ћна
показывала мне письма. ‘о своеволием избалованного дитЯти и повелительностью
наследницы она заставлЯла менЯ их читать.  —итаЯ посланиЯ ѓрэма,  Я понимала
ее  гордость и  желание поделитьсЯ -  то были дивные письма,  мужественные и
нежные,  скромные и  пылкие.  …е  же  письма должны были ему нравитьсЯ.  Ћна
писала их,  вовсе не  стремЯсь выказать свои таланты и  еще менее,  полагаю,
выказать свою любовь.  Ќапротив,  казалось,  она положила себе задачей таить
собственные чувства и  обуздывать жар своего обожателЯ.  Ќо  только могли ли
такие письма послужить ее цели?  ѓрэм ей стал дороже жизни; он притЯгивал ее
как магнит.  ‚се,  что писал он,  или говорил, или думал, было длЯ нее полно
невыразимого значениЯ. € строки ее горели этим невысказанным признанием. Ћно
согревало их от начала до конца, от обращениЯ до подписи.
     - …сли бы папа знал, хоть бы он узнал, - вдруг сказала она однажды. - џ
и  хочу этого и  боюсь.  Ќо Я  не удержу ѓрэма,  он ему скажет.  •оть бы все
поскорее уладилось,  по  правде-то  Я  ведь ничего так не хочу.  Ќо Я  боюсь
взрыва.  џ знаю,  уверена, папа сперва рассердитсЯ. Ћн даже возмутитсЯ мною,
сочтет менЯ дурной,  своенравной, он удивитсЯ, поразитсЯ, о, Я не знаю даже,
что с ним будет.
     ‚  самом деле,  отец  ее,  всегда спокойный,  начал нервничать,  всегда
ослепленный любовью к  дочери,  начал  вдруг  прозревать.  …й  он  ничего не
говорил,  но  когда она на  него не  смотрела,  Я  нередко перехватывала его
взглЯд, устремленный на нее в раздумье.
     Ћднажды вечером Џолина сидела у себЯ в гостиной и писала,  Я полагаю, к
ѓрэму.  ЊенЯ она оставила в библиотеке, и Я читала там, когда вошел мосье де
Ѓассомпьер.  Ћн сел.  џ хотела уйти, но он попросил менЯ остатьсЯ, мЯгко, но
настойчиво.  Ћн устроилсЯ подле окна,  поодаль от менЯ,  открыл бюро,  вынул
оттуда, по-видимому, записную книжку и долго изучал в ней какую-то страницу.
     - Њисс ‘ноу,  -  сказал он наконец,  -  знаете ли вы,  сколько лет моей
дочери?
     - Ћколо восемнадцати, да, сэр?
     - ‚ероЯтно,  так.  ќтот старый блокнот говорит мне,  что  она  родилась
пЯтого маЯ восемнадцать лет тому назад.  ‘транно;  Я  перестал осознавать ее
возраст.  Њне казалось, ей лет двенадцать, четырнадцать. Ћна ведь совсем еще
ребенок.
     - Ќет,  сэр, ей уже восемнадцать, - повторила Я. - Ћна взрослаЯ. Ѓольше
она не вырастет.
     - ‘окровище мое!  -  сказал мосье  де  Ѓассомпьер проникновенным тоном,
какой Я так знала у его дочери.
     € он глубоко задумалсЯ.
     - Ќе горюйте, сэр, - сказала Я. €бо Я без слов понЯла все его чувства.
     - ќто мой драгоценнейший перл,  -  сказал он.  -  Ђ  теперь кое-кто еще
распознал его ценность. Ќа него зарЯтсЯ.
     џ  не  ответила.  ѓрэм Ѓреттон обедал с  нами нынче.  Ћн блистал умом в
беседе, он блистал красотой. Ќе могу передать, как особенно сиЯл его взглЯд,
как прекрасно было каждое движение. ‚ерно, благаЯ надежда так окрылила его и
отметила все его поведение.  „умаю,  он  положил в  тот день открыть причины
своих усилий,  цель своих стремлений.  Њосье де Ѓассомпьеру пришлось наконец
понЯть,  что вдохновлЯет „жона.  Ќе  очень-то  наблюдательный,  он зато умел
мыслить логически;  стоило ему схватить нить, он уже без труда находил выход
из запутанного лабиринта.
     - ѓде она?
     - Ќаверху.
     - —то она делает?
     - Џишет.
     - Џишет? € она получает письма?
     - ‹ишь такие,  какие может мне показать.  € -  сэр...  она... они давно
хотели поговорить с вами.
     - Џолноте! Љакое дело им до старика отца! џ им просто мешаю.
     - Ђх, мосье де Ѓассомпьер, не надо, зачем вы так... ‚прочем, Џолина вам
сама все скажет, да и доктор Ѓреттон сумеет с вами объЯснитьсЯ.
     - Џоздно несколько, Я полагаю. ЉажетсЯ, дела у них уже идут на лад?
     - ‘эр,  они  ничего не  предпримут без вашего согласиЯ.  Ќо  только они
любЯт друг друга.
     - ’олько! - эхом отозвалсЯ он.
     ‚ыставленнаЯ судьбой на роль наперсницы и посредницы,  Я вынуждена была
продолжать:
     - „октор Ѓреттон сотни раз собиралсЯ обратитьсЯ к  вам,  сэр.  Ќо,  при
всей его смелости, он отчаЯнно вас боитсЯ.
     - Џусть...  пусть боитсЯ.  Ћн посЯгнул на мое сокровище.  …сли б  он не
помешал, она бы еще долгие годы оставалась ребенком. „а. Ћни помолвлены?
     - Џомолвка невозможна без вашего согласиЯ.
     - •орошо вам,  мисс ‘ноу, так говорить и думать! ‚ам вообще свойственна
правильность суждений. Ќо мне-то каково! —то у менЯ еще есть на свете, кроме
дочери!  Ћна единственнаЯ у менЯ дочь, и у менЯ нет сыновей. Ќеужели Ѓреттон
не  мог  где-нибудь еще поискать невесту?  …сть сотни богатых и  хорошеньких
женщин,  он  любой из  них мог бы  понравитьсЯ -  он  красив,  воспитан,  со
свЯзЯми. Џочему ему непременно понадобилась моЯ Џолли?
     - Ќе  встреть он  вашей Џолли,  ему бы  многие могли понравитьсЯ.  ‚аша
племЯнница мисс ”эншо, например.
     - Ђх! „жиневру Я отдал бы за него с легким сердцем! Ќо Џолли! Ќет, Я не
в силах с этим смиритьсЯ. Ћн ее не стоит, - решительно заключил он. - —ем он
ее заслужил?  Ћн ей неровнЯ.  ‚от говорЯт о  состоЯнии.  џ не стЯжатель и не
скрЯга, но приходитсЯ об этом думать, и Џолли будет богата.
     - „а,  это известно,  - сказала Я. - ‚есь ‚иллет знает, что она богатаЯ
наследница.
     - Ќеужели о моей девочке это говорЯт?
     - ѓоворЯт, сэр.
     Ћн глубоко задумалсЯ. џ отважилась спросить:
     - Ђ  кто достоин Џолины,  сэр?  Љого предпочли бы  вы доктору Ѓреттону?
ђазве богатство и  более высокое положение в обществе способны примирить вас
с будущим зЯтем?
     - Ђ ведь вы правы, - сказал он.
     - Џосмотрите на здешних аристократов -  хотели б вы в зЯтьЯ кого-нибудь
из них?
     - Ќикого, ни кнЯзЯ, ни барона, ни виконта.
     - Ђ мне говорили,  многие из них имеют на нее виды.  -  € Я продолжала,
ободреннаЯ его  вниманием:  -  …сли  вы  откажете доктору Ѓреттону,  сыщутсЯ
другие.  Људа бы  вы  ни  отправились,  повсюду найдетсЯ довольно охотников.
Ќезависимо от своего будущего богатства,  Џолина, по-моему, чарует всех, кто
ее видит.
     - Ќеужто? ЊоЯ дочь вовсе не красавица.
     - ‘эр, мисс де Ѓассомпьер очень хороша собой.
     - ѓлупости! Ђх, простите, мисс ‘ноу, но вы к ней, кажетсЯ, пристрастны.
Џолли мне нравитсЯ,  мне нравитсЯ в ней все,  но Я отец ее. € даже Я никогда
не считал ее красивой.  Ћна мила,  прелестна,  ну - забавна. Ќет, помилуйте,
разве можно ее назвать красавицей?
     - Ћна привлекает сердца,  сэр,  и  привлекала бы  их  без помощи вашего
богатства и положениЯ.
     - Њое богатство и  положение!  Ќеужто это приманка длЯ ѓрэма?  …сли б Я
думал так...
     - „октор  Ѓреттон  прекрасно  о  них  знает,   уверЯю  вас,   мосье  де
Ѓассомпьер, и ценит, как ценил бы всЯкий на его месте, как вы сами бы ценили
в подобных обстоЯтельствах, но они не приманка длЯ него. Ћн очень любит вашу
дочь. Ћн сознает ее высокие качества и находитсЯ под их обаЯнием.
     - Љак? “ моей ненаглЯдной дочки есть, оказываетсЯ, высокие качества?
     - Ђх,  сэр!  ђазве не видели вы ее в тот вечер,  когда столько ученых и
выдающихсЯ людей обедали здесь?
     - €  точно,  Я  удивлЯлсЯ тогда ее  поведению;  менЯ потешило,  что она
строит из себЯ взрослую.
     - Ђ заметили вы, как те образованные французы окружили ее в гостиной?
     - ‡аметил. Ќо Я думал, они просто хотели развлечьсЯ, позабавитьсЯ милым
ребенком.
     - ‘эр,  она  вела себЯ блистательно,  и  Я  слышала,  как  один француз
говорил,  что  она  petrie d'esprit et  de  graces*.  „октор Ѓреттон того же
мнениЯ.
     ______________
     * €сполнена ума и изЯщества (фр.).

     - Ћна  милое,  резвое дитЯ и,  думаю,  не  лишена характера.  ЏомнитсЯ,
болезнь приковала менЯ к постели,  и Џолли выхаживала менЯ, врачи боЯлись за
мою жизнь.  € чем хуже мне становилось, тем, помнитсЯ, мужественней и нежней
делалась моЯ дочь.  Ђ  когда Я  начал выздоравливать,  каким сиЯнием радости
озарЯла она  мою  комнату!  Џоистине,  она играла на  моем кресле беспечно и
бесшумно,  как солнечный луч.  € вот к ней сватаютсЯ!