рить, вам доверитьсЯ. ‚ыслушайте же менЯ, ‹юси.
     €  она устроилась рЯдышком со  мною,  опершись на мое плечо,  легонько,
вовсе не налегаЯ на менЯ всей тЯжестью,  как сделала бы на ее месте „жиневра
”эншо.
     - ‚ы  только что спрашивали,  получали ли мы известиЯ от ѓрэма во времЯ
нашего отсутствиЯ,  и Я сказала вам, что он прислал папе два деловых письма.
џ не солгала, но Я не все вам сказала.
     - ‚ы уклонились от истины?
     - џ схитрила,  увернулась, знаете ли. Ќо теперь Я вам все расскажу; уже
стемнело,  в  темноте говорить легче.  Ќу  вот.  Џапа часто дает мне  первой
разбирать почту.  €  однажды утром,  недели три  назад,  Я  очень удивилась,
обнаружив среди доброй дюжины писем, адресованных мосье де Ѓассомпьеру, одно
письмо к  мисс де Ѓассомпьер.  Ћно тотчас кинулось мне в  глаза,  почерк был
знакомый,  Я сразу его заприметила.  џ чуть было не сказала:  "Џапа, вот еще
письмо от доктора Ѓреттона", но прочитала это "мисс" и осеклась. Ќикогда еще
никто,  кроме подруг,  не  посылал мне  писем.  Ќаверное,  Я  должна была бы
показать письмо папе, чтоб он его открыл и первым прочитал? ‹юси, Я этого не
сделала.  џ же знаю,  что папа про менЯ думает;  он забывает мой возраст; он
думает,  Я еще маленькаЯ; он не понимает, что другие видЯт, как Я выросла, и
больше мне уже ни вершка не прибавитсЯ росту.  €, ругаЯ себЯ, но и гордЯсь и
радуЯсь,  так что даже нельзЯ описать,  Я  отдала папе его двенадцать писем,
его законное достоЯнье, а свое единственное сокровище оставила себе. Џока мы
завтракали,  оно лежало у  менЯ на коленЯх и будто подмигивало мне,  и Я все
времЯ помнила, что длЯ папы Я ребенок, а сама-то знаю, что Я взрослаЯ. Џосле
завтрака Я  понесла письмо наверх и  заперлась у  себЯ  в  комнате со  своим
кладом. Ќесколько минут Я разглЯдывала его и только потом решилась вскрыть и
справилась с  печатью.  ’акую  крепость не  возьмешь штурмом;  говорЯ Языком
войны, ее надо "обложить". Џочерк у ѓрэма, как сам он, ‹юси, и такова же его
печать -  не  грЯзные брызги воска,  но  полный,  прочный круг,  не крючки и
закорючки,  раздражающие глаз, но Ясные, легкие, быстрые строки, одним своим
видом доставлЯющие радость.  Џочерк у него так же четок,  как его черты.  ‚ы
знаете его?
     - џ видела его почерк, но продолжайте.
     - Џечать была  такаЯ красиваЯ,  что  мне  жаль  стало ее  ломать,  и  Я
вырезала ее ножницами. € вот, уже собравшись читать письмо, Я еще помедлила,
оттЯгиваЯ минуту радости.  Џотом вдруг Я вспомнила, что не помолилась утром;
Я услышала,  как папа спустилсЯ завтракать чуть пораньше обычного,  и,  едва
одевшись, тотчас сошла вниз, отложив молитвы на после и не сочтЯ это большим
прегрешеньем (кое-кто скажет,  наверное,  что прежде надобно служить богу, а
уж  потом человеку;  быть может,  Я  верую неправильно,  но  врЯд ли небесам
вздумаетсЯ ревновать менЯ к папе).  џ, кажетсЯ, суеверна. ’еперь же какой-то
голос   будто  сказал  мне,   что   бывают  чувства  иные,   кроме  дочерней
привЯзанности,  и  что,  прежде чем Я  осмелюсь читать заветное письмо,  мне
следует вспомнить о  своем долге.  ‘о мной такое бывало и раньше,  сколько Я
себЯ помню.  џ отложила письмо, помолилась и в конце вознесла к богу мольбу,
чтоб не попустил менЯ никогда обидеть папу, причинить ему горе своей любовью
к кому-нибудь другому.  Ћт одной мысли о такой возможности Я расплакалась. €
все же, ‹юси, Я понЯла, что придетсЯ открыть папе правду, уговорить его, все
ему объЯснить.
     џ  прочитала письмо.  ‹юси,  говорЯт,  жизнь полна разочарований.  џ не
разочаровалась.  Љогда Я начала читать,  пока Я читала, сердце мое не просто
прыгало,  оно чуть не  выскочило у  менЯ из груди,  оно дрожало,  как дрожит
зверь,   когда,   изныв  от  жажды,  припадает  наконец  к  ручью,  чистому,
прозрачному и  щедрому.  ‚  струЯх моего ручьЯ играло солнце и  не  было  ни
пылинки,  ‹юси,  ни водорослей,  ни букашек, ничто не мрачило его сверкающих
вод.  ѓоворЯт,  -  продолжала она, - жизнь длЯ иных полна муки. џ читала про
несчастных,  путь которых ведет от одной горести к другой, надежда манит их,
но только дразнит,  не даетсЯ в руки.  џ читала про тех, кто сеет доброе, но
ничего доброго не пожинает,  урожай губит порча или вдруг налетевший ураган;
и зиму встречают они с пустым амбаром и умирают от горькой нужды, в холоде и
тоске.
     - €х ли то вина, Џолина, что они умирают так?
     - Ќе всегда это их вина.  Њногие из них люди добрые и  работЯщие.  џ не
работЯщаЯ и  не  очень  добраЯ,  но  господь  судил  мне  расти  под  теплым
солнышком,  под крылышком любЯщего,  заботливого,  умного отца.  Ђ  сейчас -
сейчас ему на смену ЯвлЯетсЯ другой. ѓрэм менЯ любит.
     Ќесколько минут после ее признаньЯ мы обе молчали.
     - ‚аш отец знает? - тихо выговорила Я наконец.
     - ѓрэм писал о папе с глубоким почтением, но дал мне понЯть, что покуда
не задевал с ним эту тему;  сперва он хочет доказать,  чего он сам стоит;  и
еще он добавил,  что должен убедитьсЯ в  ответных моих чувствах,  прежде чем
решитьсЯ на какой-нибудь шаг.
     - Љак же вы ему ответили?
     - џ ответила коротко,  но Я его не отвергла.  Џравда, Я ужасно боЯлась,
как  бы  ответ мой не  вышел чересчур сердечным:  у  ѓрэма такой прихотливый
вкус! џ три раза переписывала письмо, вымарывала, сокращала строки и, только
уподобив  свое  посланье  льдышке,  чуть  сдобренной  подслащенным фруктовым
соком, Я решилась запечатать его и отправить.
     - Џревосходно,  Џолина!  “  вас  тонкое  чутье.  ‚ы  раскусили  доктора
Ѓреттона.
     - Ќо как мне уладить дело с папой? ‚от что менЯ мучает.
     - Ђ вы ничего не улаживайте.  Ћбождите.  € не поддерживайте сообщений с
ѓрэмом, покуда отец ваш все не узнает и не даст своего согласьЯ.
     - Ђ он его даст?
     - ‚ремЯ покажет. Ћбождите.
     - „октор Ѓреттон писал ко мне опЯть, рассыпаЯсь в благодарностЯх за мою
коротенькую,   сдержанную  записку;  Я  же,  в  предвиденье  вашего  совета,
объЯвила, что больше не буду писать без отцовского ведома.
     - € куда как правильно сделали.  „октор Ѓреттон это оценит,  станет еще
больше вами  гордитьсЯ,  еще  больше любить вас,  если  только то  и  другое
возможно.  Џолина,  ваш холодок,  хранЯщий пламЯ в глубине,  - бесценный дар
природы.
     - ‚идите, Я понимаю склонности ѓрэма, - сказала она. - џ понимаю, что с
его чувствами надо обращатьсЯ очень осторожно.
     - Ћ, вы его понимаете, вы это доказали. Ќо каковы бы ни были склонности
ѓрэма, с отцом вашим вы должны вести себЯ честно, открыто и бережно.
     - ‹юси,  Я  всегда буду себЯ так  вести.  Љак  мне  жаль будить папу от
сладкого сна и объЯвлЯть ему, что Я уже не ребенок!
     - Ђ вы и не торопитесь,  Џолина. Џоложитесь на ‚ремЯ и благую ‘удьбу. џ
вижу,  как  нежно она вас ласкает;  не  бойтесь,  она сама о  вас порадеет и
назначит верный час. Џравда. џ тоже размышлЯла о вашей жизни, как и вы о ней
раздумывали;  мне на ум приходили те же сравненьЯ. Ѓудущее от нас скрыто, но
прошлое сулит счастливое продолжение.  Љогда вы были ребенком,  Я боЯлась за
вас;  ничто  живое не  могло сравнитьсЯ с  вами  по  впечатлительности.  Џри
небрежном уходе вы не стали бы тем, что ЯвлЯете сейчас, и внутренний мир ваш
и внешний облик были бы иными.  ѓоре,  страх,  забота исказили бы и замутили
ваши черты, нарушили бы их четкость, перенапрЯгли бы ваши нервы; вы утратили
бы здоровье,  веселость,  приветливость и прелесть. Џровидение вас хранило и
холило,  Я думаю,  не только ради вас самой, но и длЯ ѓрэма. Ћн тоже родилсЯ
под счастливой звездой;  чтобы полностью развить свои способности, ему нужна
такаЯ, как вы, подруга. € вот вы вошли в его жизнь. ‚ы должны соединитьсЯ. џ
понЯла это, как только увидела вас вдвоем, на "’еррасе". ‚ы созданы друг длЯ
друга,  вы  друг друга дополнЯете.  Ќе  думаю,  что блаженнаЯ юность обоих -
предвестник грЯдущих невзгод.  џ думаю,  вам суждены тихие, счастливые дни -
не за гробом,  а здесь, - удел немногих смертных. Ќа иных судьбах есть такое
благословенье;  такова волЯ божьЯ. ќто след и свидетельство утраченного раЯ.
„ругим  суждены иные  тропы.  „ругих путников встречает переменчиваЯ,  злаЯ,
лихаЯ  погода,  грудью  прокладывают они  себе  путь  против  ветра,  но  их
застигает в  поле  суроваЯ зимнЯЯ  ночь.  Ќи  то,  ни  другое невозможно без
произволеньЯ  господнЯ.  €  Я  знаю:  где-то  кроетсЯ  тайна  его  последней
справедливости.  Ќа  всех  сокровищах его  стоит  проба,  и  это  обетование
милости.


                                ѓлава XXXIII

        ЊЋ‘њ… ЏЋ‹њ €‘ЏЋ‹Ќџ…’ ‘‚ЋЏ ЋЃ…™ЂЌ€…

     Џервого  маЯ   всем   нам,   т.е.   двадцати  пансионеркам  и   четырем
учительницам,  было велено поднЯтьсЯ в  пЯть часов утра,  а к шести одетьсЯ,
приготовитьсЯ и  предоставить себЯ в распорЯжение мосье профессора ќманюелЯ,
дабы он вывел наши сомкнутые рЯды из ‚иллета, ибо в этот день нам был обещан
завтрак на лоне природы.  Џравда, Я, как, верно, помнит читатель, сначала не
удостоилась чести приглашениЯ;  скорей наоборот;  однако,  когда Я намекнула
теперь на  это обстоЯтельство и  пожелала узнать,  как же мне все-таки быть,
ухо  мое  претерпело такой щипок,  что Я  не  отважилась,  вновь подвергаЯсь
опасности, чересчур рьЯно допытыватьсЯ совета.
     - Je  vous  conseille de  vous faire prier*,  -  сказал мосье ќманюель,
властно угрожаЯ другому моему уху.  Ќаполеоновский прием оказал на менЯ свое
действие, и Я решилась отправитьсЯ со всеми.
     ______________
     * ‘оветую вам принЯть приглашение (фр.).

     “тро было спокойное и Ясное, птицы пели в саду, а легкий росистый туман
предвещал зной.  ‚се  сочли,  что будет жарко,  с  радостью отложили тЯжелые
одежды и  оделись под стать солнечной погоде.  Ќа  всех были свежие ситцевые
платьица и  соломенные шлЯпки,  изготовленные ловкими,  несравненными руками
француженок,  умеющих сочетать предельную простоту с совершенным изЯществом.
Ќикто не красовалсЯ в блеклых шелках; никто не блистал убогой роскошью.
     ‚ шесть часов радостно прозвенел колокольчик, и мы высыпали на лестницу
и  спустились в  вестибюль.  ’ам нас уже ждал наш профессор,  но не в  диком
своем всегдашнем сюртучке и феске,  а в молодЯщей подпоЯсанной блузе и лихой
соломенной шлЯпе.  Ћн припас нам приветливейшее "с добрым утром" и  в  ответ
получил почти от всех благодарственные улыбки.  Ќас построили и торжественно
вывели.
     “лицы еще не проснулись,  а бульвары тЯнулись тихие и свежие, как полЯ.
ЉажетсЯ,  всем нам было очень весело по  ним шагать.  Ќаш предводитель умел,
когда хотел, вызвать счастливое настроение; зато, будучи не в духе, он точно
так же умел внушить тоскливый страх.
     Ћн  не возглавлЯл и  не замыкал шествиЯ,  но шел с  нами рЯдом,  каждой
дарил словечко,  больше болтал с  любимицами,  но не забывал и  опальных.  џ
решила -  и  не без причины -  держатьсЯ подальше от его глаз и шла в паре с
„жиневрой ”эншо, предоставив этому отнюдь не бесплотному ангелу повиснуть на
моей руке („жиневра пребывала в отличной форме, и смею уверить читателЯ, мне
было не  так-то  легко влачить бремЯ ее  прелестей;  не  раз  в  продолжение
жаркого днЯ мне отчаЯнно хотелось, чтобы вместилище ее чар весило поменьше),
но идЯ,  как Я уже сказала, с нею в паре, Я норовила извлечь из нее пользу и
то и дело подсовывала ее мосье Џолю, как только слышала его шаги справа либо
слева от  менЯ.  ’айной причиной таких маневров ЯвлЯлось мое  новое ситцевое
платьице,   пронзительно  розовый  цвет  которого,  из-за  характера  нашего
конвойного,  ставил менЯ  сейчас приблизительно в  такое же  положение,  как
тогда,  когда мне  пришлось в  шали с  красной каймою пересечь луг под самой
мордой у быка.
     ‘перва с помощью ловких перемещений и черного шелкового шарфа Я успешно
достигала своей цели;  но вот мосье Џоль обнаружил,  что, как ни подойди, он
неизменно оказываетсЯ рЯдом с  мисс ”эншо.  ‚заимоотношениЯ их  не сложились
столь благоприЯтно,  чтобы победить отвращенье профессора к  ее  английскому
акценту.  Ћни  вечно вздорили;  стоило им  сойтись на  минутку,  они  тотчас
сердили друг друга; он считал ее пустой и жеманницей, она его - неотесанным,
докучливым, несносным.
     Ќаконец,  переместившись в  шестой  раз  и  с  тем  же  неблагоприЯтным
результатом, он вытЯнул шею, заглЯнул мне в глаза и спросил рассерженно:
     - Qu'est ce que c'est? Vous me jouez de tours?*
     ______________
     * —то это еще такое? ‚ы шутки со мною шутите? (фр.)

     Ќе  успел  он  произнесть эти  слова,  как  с  обычной своей  быстротой
соображениЯ уже  понЯл мои побудительные причины -  напрасно Я  изо всех сил
натЯгивала на себЯ шарф.
     - Ђх! C'est la robe rose!* - слетело с его уст и коснулось моего слуха,
словно гневное мычанье некоего повелителЯ лугов.
     ______________
     * ќто розовое платье! (фр.)

     - „а это же ситец, - взмолилась Я, - он дешевый, и цвет это не маркий!
     - Et Mademoiselle Lucie est coquette comme dix Parisiennes,  - возразил
он.  -  A-t-on jamais vu une Anglaise pareille? Regardez plutot son chapeau,
et ses gants, et ses brodequins!*
     ______________
     * Ђ мадемуазель ‹юси кокетлива,  как десЯть парижанок.  ‚иданы ли такие
англичанки? ЏоглЯдите-ка, какаЯ у нее шлЯпка! Ђ перчатки, а башмачки! (фр.)

     Ќа  самом деле все  это  у  менЯ было ничуть не  нарЯдней,  чем у  моих
товарок,  а даже куда проще,  чем у большинства из них,  но мосье уже сел на
своего конька,  и Я заранее злилась в ожидании проповеди.  ѓрозу,  однако ж,
пронесло, как и подобало в такой Ясный день. Ћбошлось лишь вспышкой молнии -
то есть насмешливо сверкнули его глаза, - и он тотчас сказал:
     - Courage!  -  a vrai dire je ne suis pas fache,  peutetre meme suis-je
content qu'on c'est fait si belle pour ma petite fete.
     - Mais ma robe n'est pas belle, Monsieur - elle n'est que propre.
     - J'aime la proprete*, - возразил он. Џоложительно, его сегоднЯ было не
сбить с веселого тона; на нынешнем благом небе сиЯло солнце безмЯтежности, и
если на него набегали легкие тучки, оно тотчас их поглощало.
     ______________
     * - ‘мелей! —естно говорЯ, Я нисколько не сержусь, может быть, мне даже
приЯтно, что длЯ моего маленького праздника так вырЯдились.
     - Ќо платье мое ничуть не нарЯдное, мосье, оно только что опрЯтное.
     - џ люблю опрЯтность (фр.).

     Ќо вот мы уже добрались до лона природы,  что называетсЯ,  "les bois et
les  petits  sentiers"*.  ‹есам  этим  и  тропкам через  месЯц  суждено было
запылитьсЯ и выцвесть,  но теперь,  в мае,  они сиЯли Яркой зеленью и сулили
приЯтный отдых.
     ______________
     * ‹есов и тропок (фр.).

     Њы  дошли  до  источника,  обсаженного во  вкусе  ‹абаскура  аккуратным
кружком  лип;  здесь  был  объЯвлен  привал;  нам  приказали приземлитьсЯ на
зеленом  валу,   окружавшем  источник,   мосье  сел  посередке  и  милостиво
предоставил нам обсесть его со всех сторон.  ’е,  что любили его больше, чем
боЯлись,  сели поближе,  это  были самые маленькие ученицы;  те,  что больше
боЯлись его,  чем любили,  остались в сторонке,  те же,  в ком привЯзанность
сообщала даже остаткам страха приЯтное волненье, держались дальше всех.
     Ћн начал рассказывать. ђассказывать он умел хорошо, тем Языком, который
любЯт дети и  так  стремЯтсЯ превзойти ученые мужи,  Языком простым в  своей
выразительности и  выразительным  в  своей  простоте.  ‚  его  повести  были
прекрасные находки,  нежные проблески чувства и штрихи в описаниЯх, запавшие
мне в  памЯть,  да  так из нее и  не изгладившиесЯ.  Ћн набросал,  например,
картину сумерек,  -  Я  все ее помню и  таких красок не видывала ни у одного
художника.
     џ уже говорила,  что сама обделена даром сочинЯть на ходу;  быть может,
мой  недостаток особенно  побуждал менЯ  восхищатьсЯ тем,  кто  владел  этой
способностью в совершенстве. Њосье ќманюель не писал книг; но Я слышала, как
он  с  беспечной щедростью расточал такие духовные богатства,  какими редкаЯ
книга может похвастатьсЯ;  его ум служил мне библиотекой, доставлЯвшей много
радости.  Џри  недостаточной  образованности Я  мало  читала,  толстые  томы
нагонЯли на менЯ тоску,  частенько усыплЯли менЯ -  но эти фолианты изустных
мыслей были глазными каплЯми длЯ  внутреннего зреньЯ;  ими оно усиливалось и
проЯснЯлось.  џ  подумывала о  том,  с  каким бы  счастьем кто-то,  движимый
любовью  к  нему  (которой самому  ему  не  хватало),  мог  собрать все  эти
разбрасываемые по ветру золотые россыпи.
     Ћкончив  рассказ,  он  подошел  к  холмику,  на  котором  сидели  мы  с
„жиневрой.  Џо  обычаю своему не  дождавшись,  пока ему добровольно выскажут
сужденье, он спросил:
     - ‚ам было интересно?
     џ, как всегда не ломаЯсь, ответила:
     - „а.
     - •орошаЯ историЯ?
     - Ћчень хорошаЯ.
     - Ђ вот не могу ее записать, - сказал он.
     - Ћтчего же, мосье?
     - џ  ненавижу физический труд.  ‘идеть,  гнутьсЯ над бумагой...  џ бы с
удовольствием диктовал переписчику.  ‘огласились бы вы, мисс ‹юси, послужить
мне в этой роли?
     - Ѓоюсь,  вы станете торопитьсЯ, понукать менЯ и бранить, если мое перо
не угонитсЯ за вашим Языком.
     - Љак-нибудь попробуем.  Џосмотрим,  каким  чудищем сделаюсь Я  в  этих
обстоЯтельствах.  Ќо теперь не о  диктовке речь;  Я хочу от вас иной услуги.
‚идите вон тот дом?
     - ‘реди деревьев? ‚ижу.
     - ’ам мы и  позавтракаем;  и  покуда добраЯ фермерша будет готовить нам
кофе с молоком,  вы и еще пЯтеро,  которых Я выберу,  должны намазать маслом
полсотни булочек.
     € снова выстроив нас сомкнутыми рЯдами,  он повел нас к ферме, котораЯ,
при виде наших сил, тотчас сдалась без боЯ.
     ‚ наше распорЯжение предоставили чистые ножи и тарелки, и мы, по выбору
нашего  профессора,  вшестером принЯлись мазать к  завтраку огромную корзину
булочек,  которые хозЯин заранее заказал булочнику, предвидЯ наше вторженье.
“же  согрели кофий и  шоколад;  пир дополнили сливки и  свежеснесенные Яйца.
™едрый мосье ќманюель хотел было  вдобавок заказать "jambon u  confitures"*,
но  многие дерзко восстали против такой  бессмысленной траты  продуктов.  Ћн
обрушил на  нас град обвинений,  называл "menageres avares"**,  мы с  ним не
спорили, однако ж распорЯдились по-своему.
     ______________
     * ‚етчину и варенье (фр.).
     ** ‘купыми хозЯйками (фр.).

     Љакое доброе было  у  него  лицо,  когда он  стоЯл у  кухонной плиты на
ферме!  Ћн принадлежал к числу тех людей, которые радуютсЯ, доставлЯЯ другим
радость.  Ћживленье,  веселье  вокруг  заражали его.  Њы  спросили,  где  он
намереваетсЯ сесть.  Ћн отвечал,  что он раб наш, а мы его повелительницы, и
он не осмеливаетсЯ сам выбрать себе место.  € тогда мы его усадили в большое
кресло хозЯина во главе стола.
     „о чего же мило он порой себЯ вел,  при всей необузданной вспыльчивости
своего характера,  каким умел быть кротким,  послушным! Ќесносен же он бывал
не  из-за дурного нрава,  а  из-за раздражительности нервов.  “спокоить его,
понЯть, утешить, - и он становилсЯ овцой; такой мухи не обидит. ’олько самым
глупым, испорченным, черствым натурам следовало опасатьсЯ мосье ЏолЯ.
     ‚сегда  помнЯ  о  вере,  он  велел  самым  маленьким  помолитьсЯ  перед
завтраком и истово,  как женщина, перекрестилсЯ. ђаньше Я никогда не видела,
чтоб он крестилсЯ или молилсЯ. †ест его был полон такой простодушной детской
веры,  что, глЯдЯ на него, Я не удержалась от ласковой улыбки; он перехватил
ее взглЯдом и тотчас протЯнул ко мне руку со словами:
     - Donnez moi la  main!*  џ  вижу,  при разнице обрЯдов,  мы поклонЯемсЯ
одному богу.
     ______________
     * „айте руку! (фр.)

     ‚  отличие от мосье ќманюелЯ учительскаЯ братиЯ обычно воспитана в духе
свободомыслиЯ и безвериЯ;  и у многих жизнь небезупречна;  он же, старомодно
религиозный,  не давал никакой пищи придирчивой молве. „оверчивому детству и
прекрасной юности было покойно под его крылышком. Џылкий и увлекающийсЯ, он,
благодарЯ чувству чести и набожности, успешно разгонЯл всех злых духов.
     ‡автрак прошел весело,  но не в  одной пустой болтовне.  Ћбщим весельем
руководил и  управлЯл  мосье  Џоль.  Ќикогда  еще  не  видела  Я  его  таким
непринужденным.  ‘реди детей и  женщин он  чувствовал себЯ как рыба в  воде.
Ќичто не раздражало его и ему не мешало.
     Ћтзавтракав,  все разбежались по  лугам,  только кое-кто осталсЯ помочь
жене фермера убрать со стола,  и  Я  в том числе.  ‘коро мосье Џоль подозвал
менЯ и  попросил ему почитать.  Ћн устроилсЯ под деревом,  откуда ему хорошо
были видны резвЯщиесЯ в траве девчонки.  Ћн сидел на лавочке, а Я села прЯмо
на  корни.  Џокуда Я  читала (карманное издание ЉорнелЯ,  мне  он  вовсе  не
понравилсЯ,  зато нравилсЯ профессору,  который находил в  нем красоты,  мне
решительно незаметные),  он  слушал  спокойно  и  блаженно и  всЯ  поза  его
говорила о состоЯнии,  совершенно отличном от обычной порывистости,  в синих
глазах сиЯла радость,  высокий лоб  разгладилсЯ.  Њне  тоже  было радостно -
оттого что день так хорош,  оттого что мосье Џоль рЯдом,  оттого что он  так
мил со мною.
     Џотом он спросил,  отчего Я не бегу к своим товаркам.  џ отвечала,  что
мне нравитсЯ быть с ним рЯдом.  Ћн спросил менЯ, сидела ли бы Я с ним часто,
будь Я его сестрой?  џ отвечала,  что, верно, сидела бы с таким братцем. € Я
сказала правду.  Џотом он спросил, огорчусь ли Я, если ему придетсЯ покинуть
‚иллет. € тут Я уронила ЉорнелЯ и ничего не ответила.
     - Petite soeur*,  -  сказал он, - долго ль будете вы помнить менЯ, если
мы расстанемсЯ?
     ______________
     * ‘естричка (фр.).

     - ќтого Я  не  могу сказать,  мосье,  оттого что не знаю,  долго ль мне
суждено еще помнить все земное.
     - …сли Я уеду за море на два-три,  на пЯть лет, обрадуетесь ли вы моему
возвращенью?
     - Ќо как же, мосье, мне жить в промежутке?
     - Pourtant j'aiete pour vous bien dur, bien exigeant*.
     ______________
     * џ ведь был с вами требователен и груб (фр.).

     џ  спрЯтала лицо за  книгой,  чтоб он не видел моих слез.  џ  спросила,
зачем он  так говорит.  €  он обещал,  что больше так говорить не станет,  и
постаралсЯ менЯ ласково ободрить.  Ћднако доброта,  с  какою он обращалсЯ ко
мне потом в  продолжение всего днЯ,  давила мне на сердце.  Ћна была слишком
нежной.  Ћна менЯ печалила.  “ж лучше б он был резок,  капризен и Язвителен,
каким Я привыкла его видеть.
     ‘  наступленьем жаркого  полуднЯ -  ибо  день  выдалсЯ,  согласно нашим
ожиданьЯм, знойный, как в июне, - пастырь наш созвал с пастбища своих овец и
вознамерилсЯ вести их  в  обратный путь.  Ќо  нам  предстоЯло отмахать целую
лигу,  потому что ферма, на которой мы завтракали, стоЯла далеко от ‚иллета;
дети устали от игр;  многие пали духом при мысли о кремнистой, раскаленной и
пыльной дороге. Ќо профессор это предвидел. ‘разу же за фермой нас ждали два
поместительных  экипажа,   из  тех,   какие  обычно  нанимают  длЯ  школьных
экскурсий;  всем нашлось место, и час спустЯ мосье Џоль в полной сохранности
доставил своих подопечных на  улицу ”оссет.  „ень прошел приЯтно;  он был бы
еще приЯтней, если б не легкаЯ тучка, на минуту омрачившаЯ его Ясную лазурь.
     ‚ечером эта лазурь снова замутилась.
     Ќа  закате Я  увидела,  как  мосье  ќманюель вышел через парадную дверь
вместе с мадам Ѓек. —уть не битый час они бродили по главной аллее, серьезно
беседуЯ.  Ћн  казалсЯ расстроенным,  но на чем-то настаивал,  она возражала,
убеждала, не соглашалась.
     џ  подивилась,  о  чем бы мог идти спор;  и  когда стемнело и мадам Ѓек
вернулась в  комнаты,  оставЯ своего родича ЏолЯ бродить по саду,  Я сказала
себе:  "Ћн назвал менЯ утром "petite soeur".  …сли б  и  вправду он был моим
братом,  неужто Я не побежала б сейчас к нему спросить, какаЯ у него на душе
забота?  Ѓедный!  Љак  печально  прислонилсЯ он  к  дереву!  Ћн  нуждаетсЯ в
утешении,  Я знаю.  Њадам не может утешить,  она умеет только пенЯть. —то же
мне делать?"
     Њосье Џоль  недолго оставалсЯ неподвижным.  ‚от  он  снова выпрЯмилсЯ и
зашагал по саду.  „вери carre были открыты;  Я  подумала,  что он хочет,  по
своему обыкновению,  полить апельсинные деревца в кадках.  Ћднако,  дойдЯ до
самого входа,  он  резко повернул и  направилсЯ к  стеклЯнной двери старшего
класса.  ’ам-то,  в  старшем классе,  и  сидела Я,  наблюдаЯ за ним,  но мне
недостало  смелости  спокойно  дождатьсЯ,  когда  он  переступит  порог.  Ћн
повернул так внезапно,  так быстры были его шаги,  весь вид его так странен.
’русливаЯ часть моего существа одержала верх,  и,  услышав,  как хрустит под
его ногами гравий и как шуршат при его приближении кусты,  -  Я выскочила из
класса и метнулась прочь что было духу.
     Ћстановилась Я,  лишь найдЯ прибежище в часовне, пустой в этот час. ’ам
Я  стоЯла одна и  с безотчетным замиранием сердца слушала,  как он прошел по
классам, изо всех сил хлопаЯ дверьми. џ слышала, как он ворвалсЯ в столовую,
где учениц томили сейчас lecture pieuse*. џ слышала, как он произнес:
     ______________
     * Ѓлагочестивым чтением (фр.).

     - Ou est Mademoiselle Lucie?*
     ______________
     * ѓде мадемуазель ‹юси? (фр.)

     €  в  тот  самый момент,  когда Я  собрала всю свою смелость,  готовЯсь
спуститьсЯ и,  наконец,  осуществить свое  самое горЯчее желание -  то  есть
увидеть его,  подойти к  нему и  заговорить,  -  фальшивый голос мадемуазель
‘ен-Џьер как ни в чем не бывало ответил:
     - Elle est au lit*.
     ______________
     * Ћна в постели (фр.).

     €  раздраженно топнув ногой,  он выскочил в коридор.  ’ам встретила его
мадам  Ѓек,  завладела им,  распекла,  довела  до  входной двери  и  наконец
отпустила.
     ’олько когда входнаЯ дверь хлопнула,  менЯ  вдруг поразила несуразность
собственного моего поведениЯ.  џ  же сразу понЯла,  что именно менЯ он ищет,
что Я нужна ему. Ђ мне - разве не был он нужен? Ћтчего Я убежала? —то унесло
менЯ с его пути? Ћн собиралсЯ мне что-то сказать, он шел ко мне это сказать,
Я рвалась его выслушать,  и вот -  уклонилась от его откровенности. ‘тремЯсь
выслушать  и  утешить,  Я  считала  свое  желание  неосуществимым,  а  когда
возможность вдруг представилась,  Я  бросилась от нее прочь,  как от горного
обвала.
     ѓлупость моЯ была достойно наказана.  ‚место утешениЯ, радости, какие Я
получила  бы  в  награду,  сумей  Я  победить  нелепое  смЯтенье и  спокойно
подождать  две   минуты,   Я   обрела  лишь  мрачные  сомнениЯ  и   терзаниЯ
неизвестности.
     ќто горькое достоЯние Я подсчитывала всю ночь.


                                ѓлава XXXIV

        ЊЂ‹…‚Ћ‹€џ

     ‚ четверг днем мадам Ѓек послала за мной и спросила, свободна ли Я и не
смогла ли бы Я пойти в город за кое-какими покупками.
     Ќичто не  препЯтствовало мне  ответить согласием,  менЯ тотчас снабдили
списком разных мелочей -  шелковых,  шерстЯных ниток и прочего,  - потребных
ученицам  длЯ  вышиваниЯ,  и,  облачившись соответственно пасмурной  погоде,
котораЯ грозила дождем,  Я  взЯлась уже за дверную ручку,  когда голос мадам
вновь призвал менЯ в столовую.
     - Ђх,  простите  ми-и-ис  ‹юси!  -  вскричала  она,  будто  ее  осенила
внезапнаЯ идеЯ,  - Я кое-что еще вспомнила, но, боюсь, не злоупотреблЯю ли Я
вашим великодушием?
     џ,  разумеетсЯ,  уверила ее  в  противном,  и  мадам,  забежав в  малую
гостиную,  вынесла  оттуда  хорошенькую корзиночку,  наполненную прекрасными
парниковыми  плодами,   розовыми,   сочными,  соблазнительно  уложенными  на
зеленых, будто восковых, листьЯх и бледно-желтых цветах какого-то неведомого
мне растениЯ.
     - ‚от,  -  сказала она, - корзинка не тЯжелаЯ, да и вид у нее премилый,
под стать вашему туалету,  не  то что грЯзнаЯ какаЯ-нибудь поклажа.  Ћкажите
милость,  оставьте эти фрукты в  доме у  мадам “олревенс и  поздравьте ее от
менЯ с  днем ангела.  Ћна живет в  ‘таром городе,  в нумере третьем по улице
‚олхвов.  Ѓоюсь,  вам  это покажетсЯ далеко,  но  в  вашем распорЯжении весь
вечер, так что спешить некуда. …сли не поспеете к ужину, Я велю оставить длЯ
вас еду,  а не то ѓотонша сама длЯ вас расстараетсЯ, ведь вы же ее любимица.
‚ас  не  забудут,  моЯ  милаЯ.  „а!  …ще  одно  (она  снова менЯ задержала):
непременно отдайте корзину мадам  “олревенс в  собственные руки,  только ей,
смотрите  же,  и  чтобы  не  вышло  какой  ошибки,  она,  знаете  ли,  такаЯ
щепетильнаЯ. Adieu! Au revoir!
     € Я наконец вышла.  Ќа покупки ушло немало времени, подбирать шерстЯные
и шелковые нитки всегда ужаснаЯ тоска, но наконец Я справилась с заданием. џ
выбрала  образцы  вышивок  длЯ  туфель,   выбрала  закладки,  и  шнурки  длЯ
колокольчиков,  и  кисточки длЯ кисетов.  Џокончив со  всей этой чепухой,  Я
выбросила ее из головы, и мне осталось только доставить фрукты имениннице.
     ЊенЯ  даже  радовала долгаЯ  прогулка по  унылым  старым улицам Ќижнего
города и нисколько не обескураживало, что на вечернем небе проступила чернаЯ
туча, покраснела по краЯм и стала постепенно наливатьсЯ пламенем.
     џ боюсь сильного ветра,  ибо порывы бури вызывают необходимость усилиЯ,
напрЯжениЯ сил,  и  Я всегда подчинЯюсь ей с неохотой;  ливень же и снегопад
или град требуют только покорности -  терпи и  жди,  пока промокнет до нитки
твое  платье.  ‡ато  перед  тобой расстилаютсЯ чистые,  пустынные проспекты,
расступаютсЯ тихие,  широкие улицы;  город цепенеет, застывает, как по манию
волшебной палочки.  ‚иллет превращаетсЯ в ”адмор{379}.  ’ак пускай же хлынут
ливни и разольютсЯ реки - лишь бы мне сперва отделатьсЯ от своей корзинки.
     Ќеведомые часы на  неведомой башне (ибо голос €оанна ЉрестителЯ не  мог
донестись в  такую  даль)  пробили  без  четверти шесть,  когда  Я  достигла
указанного мне  начальницей дома.  ќто была даже и  не  улица;  скорее нечто
вроде  бульвара.  ‡десь  царила тишина,  между  широких серых плит  проросла
трава,  дома были большие, очень старые с виду, а над крышами виднелись купы
деревьев,  означаЯ,  что  позади  раскинулись сады.  „ремлющаЯ тут  старина,
очевидно, изгнала отсюда все деловое и бойкое.
     Ќекогда здесь жили богачи,  и  еще  сохранились остатки былого величиЯ.
–ерковь,  темные обветшалые башни которой высились над округой, была славным
и некогда процветающим храмом ‚олхвов. Ќо богатство и слава давно расправили
золоченые крыла и  улетели прочь,  предоставЯ древнему гнездовью либо  стать
приютом Ѓедности, либо уныло, пусто и одиноко влачить бремЯ грЯдущих зим.
     ЏройдЯ  по  пустынной  "площади",  где  на  плитах  уже  темнели  капли
величиной чуть  не  с  пЯтифранковые монеты,  Я  нигде  не  заметила никаких
признаков жизни,  исключаЯ увечного и согбенного старика свЯщенника, который
проковылЯл мимо менЯ, опираЯсь на посох и олицетворЯЯ упадок и старость.
     Ћн вышел из того самого дома,  куда Я  направлЯлась,  и  когда Я встала
перед только что захлопнувшейсЯ за  ним дверью и  позвонила,  он оглЯнулсЯ и
посмотрел на  менЯ.  Ћн  нескоро отвел взглЯд;  быть  может,  облик мой,  не
облагороженный преклонными годами,  и  моЯ  корзинка  показались  ему  здесь
неуместными.  џ и сама,  признатьсЯ, немало бы удивилась, случись мне сейчас
увидеть на  пороге круглолицую,  розовую горничную;  но  мне отворила совсем
старенькаЯ старушка  в  допотопном крестьЯнском уборе,  равно  безобразном и
пышном,  с длинными рюшами кружев ручной работы и в сабо,  скорее похожих на
какие-то утлые ладьи, чем на обувь, - и Я совершенно успокоилась.
     ‚ыражение лица ее было менее успокаивающим, нежели покрой платьЯ. ђедко
случалось мне  встречать более  брюзгливый вид.  Ћна  едва  ответила на  мои
расспросы о  мадам “олревенс.  ЉажетсЯ,  она так и  вырвала бы у менЯ из рук
корзинку, не подоспей к нам свЯщенник, услужливо подставивший мне ухо.
     €з-за очевидной его глухоты Я не сразу сумела растолковать ему, что мне
надобно увидеть самое  мадам “олревенс и  передать ей  фрукты в  собственные
руки.  ‚ конце концов, он понЯл, однако, в чем суть моего поручениЯ, которое
долг  предписывал  мне  неукоснительно  выполнить.  ЋбратЯсь  к  престарелой
горничной не  по-французски,  но  на  особом  наречии граждан ‹абаскура,  он
убедил ее  впустить менЯ на негостеприимный порог,  сам препроводил наверх в
некое подобие гостиной и там оставил.
     Љомната была  просторнаЯ,  с  высоким потолком и  цветными,  почти  как
церковными, окнами, но она казалась унылой и странно покинутой в сером свете
близЯщейсЯ  грозы.  „алее  открывалсЯ проход  в  другую  комнату,  поменьше;
единственное окно ее прикрывали ставни,  и  в  сумраке смутно вырисовывались
очертаниЯ скудной мебели;  то,  что глазу моему удалось различить,  поразило
менЯ, особенно портрет на стене.
     ‚от  портрет,  к  моему изумленью,  дрогнул,  качнулсЯ,  свернулсЯ -  и
обратилсЯ в  ничто и,  исчезнув,  открыл арку,  а  за ней сводчатый проход и
дальше таинственную винтовую лестницу,  каменную,  холодную, некрашеную и не
покрытую ковром.  Ќа этой лестнице,  мрачной,  как в застенке, раздалсЯ стук
тросточки - тук-тук-тук - и потом на ступени легла тень, а затем Я увидела и
некий образ.
     Ќо  было ли  то подлинно человеческое существо?  Љо мне,  затенЯЯ арку,
двигалось странное виденье.
     Ћно  приблизилось,  и  Я  его  разглЯдела.  џ  начала понимать,  где  Я
нахожусь.  Ќедаром  это  место  называетсЯ  улицей  ‚олхвов;  верно,  башни,
высЯщиесЯ  над  округой,   перенЯли  у  крестных  своих,  трех  таинственных
мудрецов,  их темное и древнее колдовское искусство.  ‡десь царЯт чары седой
старины;  колдовские силы  перенесли менЯ  в  очарованную темницу,  и  вдруг
исчезнувший портрет,  и арка,  и сводчатый переход, и каменные ступени - все
только подробности волшебной сказки.  €  еще  отчетливее декораций стоЯло на
сцене  главное действующее лицо  -  Љунигунда,  колдуньЯ!  ЊалеволиЯ -  злаЯ
волшебница!
     ђосту в ней было фута три,  при совершенной бесформенности, худые руки,
одна  на  другой,  сжимали  золотой  набалдашник посоха  из  слоновой кости,
похожего на  скипетр.  ирокое лицо не  возвышалось над плечами,  но торчало
перед грудью,  а  шеи  не  было вовсе.  Ќа  черты ее  легла печать столетней
старости,  а еще старше казались ее глаза -  злые, настороженные, под седыми
густыми бровЯми и  синеватыми веками.  Љак сурово она на  менЯ поглЯдела,  с
каким угрюмым недоброжелательством!
     …е укрывало платье из Ярко-голубой парчи,  затканной крупными шелковыми
листьЯми,  а  поверх  него  -  шаль  с  пышной каймою,  такаЯ  большаЯ,  что
разноцветнаЯ опушка  волочилась по  полу.  Ќо  особенно  поражали взглЯд  ее
драгоценности -  в  ушах ослепительно сверкали длинные серьги,  конечно,  не
фальшивые и  не  взЯтые напрокат,  а  на  тощих  пальцах красовались толстые
золотые кольца с  жемчугами,  изумрудами и  рубинами.  ѓорбатаЯ карлица была
разодета, словно ЯзыческаЯ царица.
     - Que  me  voulez-vous?*  -  прохрипела она  скорей  стариковским,  чем
старушечьим голосом;  и  то сказать -  на подбородке у нее пробивались седые
волоски.
     ______________
     * —его вам от менЯ надо? (фр.)

     џ вручила ей корзину и передала поздравленье.
     - € это все? - спросила она.
     - ‚се, - отвечала она.
     - ‚от уж стоило труда,  -  проворчала она.  - ‚ерните это мадам Ѓек, да
скажите, что Я сама могу купить себе фруктов, коли мне захочетсЯ, et quant a
ses felicitations,  je  m'en moque!*  -  €  сиЯ любезнаЯ дама поворотила мне
спину.
     ______________
     * Ђ что до поздравлений ее, так мне на них плевать! (фр.)

     Ќе успела она отвернутьсЯ,  грЯнул гром и вспышка молнии озарила будуар
и гостиную.  ‚се, казалось, разыгрывалось по всем правилам волшебной сказки.
Џутник,  попавший в  очарованный замок,  услышал за  окном грохот колдовской
бури.
     Ќо что прикажете думать о  мадам Ѓек?  ‚ыбор знакомств ее показалсЯ мне
странен. Ћна складывала свои дары к непонЯтной свЯтыне, а злобные повадки ее
идола не  предвещали добра.  Њеж  тем мрачнаЯ ‘идониЯ,  дрожа как паралитик,
стуча драгоценным посохом по мозаике паркета и глухо ворча, удалилась.
     •лынул дождь,  ниже  надвинулсЯ небесный полог;  тучи,  еще  только что
такие  красные,  вдруг смертельно побледнели,  словно от  ужаса.  •оть  Я  и
похвалЯлась выше своим бесстрашием,  мне  вовсе не  хотелось теперь выходить
под ливень и  мокнуть.  Љ тому же молниЯ сверкала ослепительно,  гром гремел
совсем рЯдом;  над  ‚иллетом разразилась ужаснаЯ гроза.  ђасщепленные стрелы
пронзали обрушивавшуюсЯ стеной  водную лавину,  красные зигзаги прочерчивали
весь свод, белый, как сталь, и лило, лило, словно разверзлись вышние хлЯби.
     Џокинув  хмурую  гостиную мадам  “олревенс,  Я  направилась к  холодной
лестнице. Ќа площадке стоЯла скамьЯ, и Я на нее опустилась. Љто-то скользнул
по верхней галерее; это оказалсЯ старый свЯщенник.
     - Њадемуазель,   вам  не  следует  тут  сидеть,  -  сказал  он,  -  наш
благодетель  опечалитсЯ,   если  узнает,  какой  прием  оказали  незнакомому
пришельцу у него в доме.
     €  он столь истово принЯлсЯ менЯ уговаривать вернутьсЯ в гостиную,  что
мне оставалось лишь подчинитьсЯ,  чтобы не обидеть его.  ‡аднЯЯ комната была
уютней и лучше обставлена,  чем переднЯЯ,  большаЯ комната,  и старик провел
менЯ  прЯмо  туда.  Ћн  приоткрыл ставни,  и  Я  увидела строгую комнатушку,
похожую скорей на  часовню,  чем  на  будуар,  и  словно предназначенную длЯ
воспоминаний и  сосредоточенных раздумий,  а  не  длЯ  приЯтностей отдыха  и
праздных развлечений досуга.
     ‘вЯтой  отец   сел,   будто  собиралсЯ  занЯть  менЯ  беседой,   однако
разговаривать не стал,  а вместо этого открыл какую-то книгу,  упер взглЯд в
страницу и  зашептал не  то  литанию,  не то молитву.  †елтые вспышки молний
золотили его лысину,  а весь он оставалсЯ в глубокой, лиловой тени. Ћн сидел
как  изваЯнье.  Љазалось,  за  своими молитвами он  совсем позабыл обо мне и
поднимал глаза лишь тогда, когда особенно Яркий разрЯд либо особенно громкий
удар грома возвещали об  опасности.  „а  и  тогда во взоре его угадывалсЯ не
испуг,  но благоговейный страх.  џ тоже испытывала благоговейный ужас, но не
так ему предавалась, и мысли мои свободно блуждали.
     Њне сдавалось, по правде говорЯ, что Я узнаю отца ‘иласа, перед которым
склонЯла колени в храме Ѓегинок. џ не могла решить этого с уверенностью, ибо
видела тогда отца ‘иласа в  сумраке и сбоку,  однако сходство Я находила без
сомненьЯ,  мне  сдавалось,  что и  голос похож.  Ќеожиданно вскинув на  менЯ
глазами,  он дал мне понЯть,  что заметил мой интерес к  его особе.  ’огда Я
принЯлась   разглЯдывать   комнату,   тоже   необъЯснимо   затронувшую   мое
воображенье.
     Џодле  распЯтиЯ  из  старой  слоновой  кости,  украшенного  причудливой
резьбой,  на  темно-красном  налойчике,  как  водитсЯ,  помещались  роскошно
переплетенный требник и  эбеновые четки,  а повыше висел портрет,  который Я
уже и прежде заметила,  тот самый,  что дрогнул,  сдвинулсЯ и исчез, впускаЯ
духов.  ’огда,  не  разглЯдев,  Я  принЯла было его за  образ божьей матери,
теперь же,  на свету,  Я  увидела,  что это женщина в  монашеском облаченье.
‹ицо,  хоть и некрасивое,  было прелестно,  бледное,  юное лицо,  затененное
печалью или  болезнью.  џ  уже  сказала,  что  красивым оно не  было,  да  и
прелестно оно было скорей беззащитностью и  томной своей покорностью.  Ќо  Я
долго вглЯдывалась в эти черты и не могла отвести взглЯд.
     ‘тарик  свЯщенник,  сперва показавшийсЯ мне  столь  глухим и  разбитым,
оказываетсЯ,  еще  вполне  владел своими органами чувств,  ибо,  поглощенный
книгой,  не поднимаЯ глаз и даже, насколько Я могла заметить, не поворачиваЯ
головы,   он  заметил,  куда  направлено  мое  внимание,  и,  четко  и  тихо
выговариваЯ слова, уронил следующие четыре замечаниЯ:
     - Ћна была горЯчо любима.
     - Ћна посвЯтила себЯ господу.
     - Ћна умерла молодой.
     - …е все еще помнЯт, ее оплакивают.
     - Љто оплакивает?  ќта старушка,  мадам “олревенс? - спросила Я, тотчас
вообразив,  что  в  безутешном  горе  кроетсЯ  причина  неприветливости  сей
почтенной особы.
     ‘мутно улыбнувшись, свЯтой отец покачал головою.
     - Ќет,  какое,  - отвечал он. - Љак бы ни любила досточтимаЯ дама своих
внуков, как бы ни горевала об утрате, но тЯжко оплакивает †юстин Њари до сих
пор  не  кто иной,  а  суженый ее,  которому ‘удьба,  ‚ера и  ‘мерть втройне
отказали в блаженстве союза.
     Њне показалось,  что он ждет от менЯ расспросов, а потому Я и спросила,
кто же это оплакивает †юстин Њари.  ‚  ответ Я  услышала целую романтическую
повесть,  рассказанную  довольно  впечатлЯюще  под  рокот  стихающей  грозы.
Џравда,  признаюсь,  она бы менЯ еще более впечатлила,  будь в  ней поменьше
французских  красот,   воздыханий  в   духе  †ан-†ака  ђуссо  и   смакованиЯ
частностей,  зато  побольше простоты и  безыскусственности.  Ќо  преподобный
отец,  очевидный француз по рождению и  воспитанию (Я все более убеждалась в
сходстве его  с  моим духовником),  был истинный католик;  поднЯв глаза,  он
вдруг взглЯнул на менЯ с  коварством,  какого едва ли приходилось ожидать от
такого старика. € все же, думаю, у него было доброе сердце.
     ѓерой  его  повести,  прежний его  ученик,  которого именовал он  своим
благодетелем,  любил,  оказываетсЯ,  эту  бледную †юстин Њари,  дочь богатых
родителей, во времена, когда собственные его виды позволЯли выбирать невесту
в обеспеченной среде.  Ќо отец его, богатый банкир, разорилсЯ и умер, оставЯ
в  наследство сыну  лишь долги и  позор.  Ћ  Њари ему  теперь и