брое  мнение о
тебе,   а   ведь  так  утомительно  изображать  из  себЯ  паиньку  и   вести
рассудительные беседы -  он-то думает, Я и в самом деле ужасно благоразумна.
џ  чувствую  себЯ  гораздо  свободнее с  вами,  старушка,  с  вами,  дорогаЯ
ворчуньЯ,  потому что  вы  принимаете менЯ  какаЯ Я  есть -  знаете,  что  Я
кокетлива,  невежественна, легкомысленна, непостоЯнна, неразумна, эгоистична
и  обладаю множеством других подобных достоинств,  которые,  как мы  с  вами
признали, неотделимы от моей натуры.
     - ‚се это прекрасно,  -  объЯвила Я, изо всех сил стараЯсь сохранить на
лице серьезное и  строгое выражение,  которое чуть было не согнал этот поток
причудливой откровенности,  -  но ведь ничего все равно не менЯетсЯ в  вашей
злополучной истории с  подарками.  „жиневра,  будьте  хорошей и  благородной
девочкой - упакуйте их и отошлите обратно.
     - € не подумаю, - решительно ответила она.
     - ‡начит,  вы  обманываете господина €сидора.  ‚едь,  принимаЯ от  него
подарки, вы даете ему понЯть, что в будущем воздадите ему...
     - Ќикогда,  -  перебила она менЯ,  - он сейчас уже вознагражден - он же
получает удовольствие,  видЯ, как Я ношу эти украшениЯ, - и хватит с него, в
конце концов, он не аристократ.
     ќти  полные  жестокого  высокомериЯ слова  мгновенно излечили  менЯ  от
слабодушиЯ, которое смЯгчало мой тон в разговоре с „жиневрой и мое отношение
к ней. Ћна же продолжала:
     - Џока Я  хочу наслаждатьсЯ молодостью,  а не свЯзывать себЯ обещаниЯми
или клЯтвами.  Љогда Я впервые встретилась с €сидором,  Я надеЯлась,  что он
будет  веселитьсЯ  вместе  со  мною.   џ  думала,  его  будет  радовать  моЯ
миловидность и  мы  будем встречатьсЯ,  расставатьсЯ и  порхать,  словно два
счастливых мотылька.  Ќо, увы! Ћн то серьезен, как судьЯ, то погружен в свои
чувства и  размышлениЯ.  ‚от  еще!  Les  penseurs,  les  hommes  profonds et
passionnes ne sont pas a  mon gout.  Le colonel Alfred de Hamal подходит мне
гораздо больше.  Va pour les beaux fats et les jolis fripons! Vive les joies
et les plaisirs! A bas les grandes passions et les severes vertus!*
     ______________
     * Њыслители, люди глубокомысленные и пылкие, мне не по вкусу. Џолковник
Ђльфред  де  Ђмаль...   ‹учше  уж  красивые  повесы  и  милые  плутишки!  „а
здравствуют  радости  и  удовольствиЯ!   „олой  сильные  страсти  и  строгие
добродетели! (фр.)

     Ћна замолкла в  ожидании отклика на  ее тираду,  но Я  не произнесла ни
слова.
     - J'aime mon bon colonel,  -  продолжала она, - je n'aimerai jamais son
rival. Je ne serai jamais femme de bourgeois, moi!*
     ______________
     *  џ  люблю  моего  красивого полковника...  Я  никогда не  полюблю его
соперника. џ никогда не стану женой буржуа! (фр.)

     џ всем своим видом дала ей понЯть,  что хочу незамедлительно избавитьсЯ
от ее присутствиЯ, - и она со смехом упорхнула.


                                  ѓлава X

        „ЋЉ’Ћђ „†ЋЌ

     Њадам Ѓек  была человеком чрезвычайно последовательным:  она  проЯвлЯла
сдержанность ко всем,  но мЯгкость -  ни к  кому.  „алее собственные дети не
могли вывести ее  из  состоЯниЯ уравновешенности и  стоического спокойствиЯ.
Ћна  заботилась о  своей  семье,  охранЯла интересы детей  и  следила за  их
здоровьем, но, по-видимому, никогда не испытывала желаниЯ посадить малышей к
себе на колени, поцеловать в розовые губки, ласково обнЯть или наговорить им
нежных, добрых слов.
     Њне иногда случалось наблюдать,  как она, сидЯ в саду, смотрит на своих
детей,  гулЯющих по дальней аллее с ’ринеттой,  их бонной,  -  на лице у нее
всегда были написаны осторожность и  благоразумие.  џ знаю,  что она часто и
напрЯженно размышлЯла о "leur avenir"*,  как она выражалась, но если младшаЯ
девочка -  болезненный,  хрупкий и вместе обаЯтельный ребенок, - заметив ее,
вырывалась от  нЯни и,  смеЯсь и  задыхаЯсь,  ковылЯла по дорожке к  матери,
чтобы ухватитьсЯ за ее юбки,  мадам тут же предостерегающе выставлЯла вперед
руку,  дабы  сдержать  движение  ребенка,  бесстрастно произносила:  "Prends
garde,  mon  enfant!"**,  разрешала девочке  постоЯть около  себЯ  несколько
мгновений,  а  затем,  не  улыбнувшись,  без  поцелуЯ  или  ласкового слова,
вставала и отводила ее обратно к ’ринетте.
     ______________
     * €х будущем (фр.).
     ** Ћсторожно, дитЯ мое! (фр.)

     Џо отношению к  старшей дочери мадам вела себЯ по-другому,  но столь же
длЯ нее характерно.  ќто была злаЯ девочка. "Quelle peste que cette Desiree!
Quel poison que cet enfant-la!"* -  так говорили о  ней и слуги и соученицы.
‘реди прочих талантов она  обладала тончайшим даром вероломства,  доводившим
слуг и  бонну чуть не  до  исступлениЯ.  Ћна пробиралась к  ним в  мансарду,
открывала Ящики и сундуки,  рвала лучшие чепцы и пачкала нарЯдные шали;  она
подстерегала  любую  возможность  проникнуть  в   столовую  к  буфету,   где
превращала в  осколки фарфор и  стекло,  или  -  в  кладовую,  где  воровала
варенье, пила сладкое вино, разбивала банки и бутылки, после чего ухитрЯлась
бросить тень подозрениЯ на кухарку или судомойку.  Њадам,  удостоверившись в
этом  лично или  выслушав чью-нибудь жалобу,  с  бесподобной невозмутимостью
произносила обычно одну  фразу:  "Desiree a  besoin d'une surveillance toute
particuliere"**. ‚ соответствии с этим убеждением мадам нередко предпочитала
держать  многообещающее  чадо  поближе  к  себе.   Џо-моему,  мать  ни  разу
откровенно не говорила с девочкой о ее недостатках,  не объЯснЯла,  как худо
она поступает и каковы могут быть последствиЯ. Ќадо только хорошенько за ней
присматривать - так, видимо, полагала мадам. €з этого, разумеетсЯ, ничего не
получалось.  Џоскольку „езире в  какой-то  мере была отстранена от прислуги,
она донимала и  обкрадывала мать.  Ћна тащила с  рабочего столика и  туалета
мадам  и  прЯтала  все,   что  попадало  под  руку.  Њадам  это  видела,  но
притворЯлась, будто ничего не замечает, ибо ей не хватало душевной честности
признать пороки своего ребенка. Љогда пропадал предмет ценный, который нужно
было непременно разыскать,  мадам открыто заЯвлЯла,  что  „езире,  вероЯтно,
играЯ,  взЯла его,  и просила девочку его вернуть. Ќо „езире невозможно было
провести таким способом,  ибо она умела призывать ложь на помощь воровству и
заЯвлЯла, что и в глаза не видела пропавшей вещи - броши, кольца или ножниц.
ЏродолжаЯ притворЯтьсЯ,  мать делала вид,  будто верит ей,  а потом неусыпно
следила за ней, пока не удавалось обнаружить тайник - какую-нибудь трещину в
садовой ограде или  щель на  чердаке или  во  флигеле.  ’огда мадам отсылала
„езире погулЯть с бонной и,  пользуЯсь ее отсутствием, обворовывала воровку.
„езире,  как  достойнаЯ дочь  коварной матери,  обнаружив пропажу,  ничем не
выдавала огорчениЯ.
     ______________
     * „о чего же вреднаЯ эта „езире! Љакой это ужасный ребенок! (фр.)
     ** ‡а „езире нужен глаз да глаз (фр.).

     Ћ  второй  дочери  мадам  Ѓек,  ”ифине,  говорили,  что  она  похожа на
покойного отца.  •отЯ  девочка  унаследовала от  матери  цветущее  здоровье,
голубые  глаза  и  румЯные  щеки,  нравственными качествами  она  совершенно
очевидно  пошла  не  в  нее.   ќта  искреннЯЯ,  веселаЯ  девчушка,  горЯчаЯ,
вспыльчиваЯ и  подвижнаЯ,  нередко попадала в  опасные и  трудные положениЯ.
Ћднажды она надумала скатитьсЯ с  лестницы,  упала и проехала до самого низа
по  крутым каменным ступенЯм.  Њадам,  услышав шум (а она всегда ЯвлЯлась на
любой шум), вышла из столовой, поднЯла ребенка и спокойно объЯвила: "„евочка
сломала руку".
     ‘начала мы подумали, что она ошиблась, но вскоре убедились, что так оно
и есть: одна пухлаЯ ручка бессильно повисла.
     - Џусть миис, - распорЯдилась мадам, имеЯ в виду менЯ, - возьмет ее, et
qu'on aille tout de suite chercher un fiacre!*
     ______________
     * € нужно немедленно найти фиакр! (фр.)

     ‘  удивительным спокойствием и  самообладанием,  но без промедлениЯ она
села в фиакр и отправилась за врачом.
     €х домашнего врача не оказалось на месте, но это ее не смутило - она, в
конце концов,  отыскала ему  замену и  привезла другого доктора.  Ђ  Я  пока
разрезала на девочке рукав, раздела ее и уложила в постель.
     Њы все (т.е.  бонна, кухарка, привратница и Я, собравшиесЯ в маленькой,
жарко натопленной комнате) не  стали рассматривать нового доктора,  когда он
вошел;  во всЯком случае,  Я  в тот момент пыталась успокоить ”ифину,  крики
которой  (у  нее  были  отличные  легкие)  буквально оглушали,  а  уж  когда
незнакомец подошел к постели,  стали совсем невыносимыми. Ћн попробовал было
приподнЯть ее,  но она завопила на ломаном английском (как говорили и другие
дети): "Џускай менЯ! џ не хочет вас, Я хочет доктор Џилюль!"
     - „октор Џилюль -  мой добрый друг,  - последовал ответ на превосходном
английском Языке, - но он сейчас занЯт, он далеко отсюда, и Я приехал вместо
него.  ‘ейчас мы успокоимсЯ и займемсЯ делом: быстро перевЯжем бедную ручку,
и все будет в порЯдке.
     Ћн попросил принести стакан eau sucree*,  дал ей несколько чайных ложек
этой сладкой жидкости (”ифина была ненасытной лакомкой,  любой мог завоевать
ее  расположение,   угостив  вкусными  вещами),  пообещал  дать  еще,  когда
закончитсЯ лечебнаЯ процедура,  и  принЯлсЯ за работу.  Ћн попросил кухарку,
крепкую женщину с сильными руками,  оказать ему необходимую помощь,  но она,
привратница и бонна немедленно исчезли.  Њне очень не хотелось дотрагиватьсЯ
до  маленькой наболевшей ручки,  однако,  понимаЯ,  что иного выхода нет,  Я
наклонилась,  чтобы  сделать необходимое,  но  менЯ  опередили -  мадам  Ѓек
протЯнула руку, котораЯ, в отличие от моей, не дрожала.
     ______________
     * Џодсахаренной воды (фр.).

     - Ca vaudra mieux*, - сказал доктор, отвернувшись от менЯ.
     ______________
     * ‚от так-то лучше (фр.).

     Ћн сделал удачный выбор:  мой стоицизм был бы вынужденным,  притворным,
ее - естественным и неподдельным.
     - Merci,  madame;  tres bien,  fort bien!*  -  сказал хирург,  закончив
работу.  -  Voila un  sang-froid bien opportun,  et  qui vaut mille elans de
sensibilite deplacee**.
     ______________
     * ‘пасибо, мадам, очень хорошо, отлично! (фр.)
     ** ‚от пример столь необходимого хладнокровиЯ, которое неизмеримо более
ценно, чем неуместнаЯ чувствительность (фр.).

     Ћн  был доволен ее выдержкой,  она -  его комплиментом.  …го внешность,
голос,  выражение  лица  и  осанка  производили  благоприЯтное  впечатление,
которое  усилилось,   когда  в  комнату,  где  уже  темнело,  внесли  лампу,
осветившую его,  -  и  уж теперь такаЯ женщина,  как мадам Ѓек,  не могла не
заметить  этого.  “  молодого  человека (а  он  был  очень  молод)  вид  был
действительно незаурЯдный.  ‚ысокий  рост  казалсЯ  особенно  внушительным в
маленькой  комнатке  на  фоне  коренастых,  скроенных  на  голландский манер
женщин;  у него был четкий,  изЯщный и выразительный профиль;  он,  пожалуй,
слишком быстро и  часто переводил взглЯд с  одного лица на другое,  но и это
получалось  очень  мило;   красивый  рот  и  полный,   греческий,  идеальный
подбородок с  Ямочкой  дополнЯли портрет.  „лЯ  описаниЯ его  улыбки  трудно
второпЯх найти подходЯщий эпитет:  что-то  в  ней  было приЯтное,  а  что-то
наводило  на  мысль  о  наших  слабостЯх и  недостатках,  над  которыми  он,
казалось,  может  посмеЯтьсЯ.  Ћднако  ”ифине  нравилась  эта  двусмысленнаЯ
улыбка,  а  сам доктор показалсЯ ей  добрым,  хотЯ он причинил ей боль,  она
протЯнула ручку и  дружески попрощалась с  ним на  ночь.  Ћн  нежно погладил
ручку и вышел вместе с мадам. Љогда они спускались с лестницы, она в крайнем
оживлении говорила возбужденно и  многословно,  а  он  слушал  с  выражением
добродушной любезности,  смешанной с  лукавой усмешкой,  которое мне  трудно
точно описать.
     џ заметила,  что,  хотЯ он по-французски говорит хорошо, его английскаЯ
речь звучит гораздо лучше,  да и цвет лица, глаза и осанка были у него чисто
английскими.  ‡аметила Я  еще  и  другое.  Љогда  он  выходил  из  комнаты и
повернулсЯ на  мгновение к  мадам,  мы с  ним оказались лицом к  лицу,  и  Я
невольно взглЯнула на него - вот тут-то и стало Ясно, почему с того момента,
как Я услышала его голос,  менЯ мучило чувство, что Я уже с ним встречалась.
ќто  был  тот  самый джентльмен,  с  которым Я  разговаривала у  станционной
конторы, который помог мне распутать недоразумение с багажом и проводил менЯ
по темной, залитой дождем дороге. џ узнала его походку, услышав, как он идет
по  длинному вестибюлю:  те  же  твердые и  равномерные шаги,  за которыми Я
следовала под сенью деревьев, ронЯвших капли дождЯ.


     ‘ледовало ожидать, что первый визит этого врача на улицу ”оссет будет и
последним.  Џочтенный доктор Џилюль должен был  на  следующий день вернутьсЯ
домой,  и  его  временному заместителю вовсе незачем было вновь поЯвлЯтьсЯ у
нас. Ќо судьба распорЯдилась иначе.
     „октора ЏилюлЯ вызвали к богатому старику,  страдавшему ипохондрией,  в
старинный университетский город Ѓукен-Њуази,  и, когда он предписал больному
перемену  обстановки,  его  попросили  сопровождать беспомощного пациента  в
поездке,  рассчитанной на  несколько недель.  Џоэтому новому врачу  пришлось
посещать улицу ”оссет.
     Њы часто встречались с ним: мадам не доверЯла маленькую больную бонне и
требовала, чтобы Я оставалась в детской подольше. Њне думаетсЯ, д-р „жон был
искусным врачом.  ”ифина быстро поправлЯлась,  благодарЯ его попечению,  но,
несмотрЯ на ее выздоровление, от его услуг не отказались. ‘удьба и мадам Ѓек
словно  заключили союз  и  порешили,  что  ему  следует  досконально изучить
вестибюль, внутреннюю лестницу и верхние комнаты дома на улице ”оссет.
     Ќе  успела ”ифина выйти из-под  его  опеки,  как  объЯвила себЯ больной
„езире.  ќта  испорченнаЯ девчонка обладала необычайным даром притворства и,
заметив,  как снисходительно и бережно относЯтсЯ к больной сестре,  пришла к
заключению, что ей выгодно оказатьсЯ на одре болезни, и тотчас объЯвила, что
нездорова.  ђоль свою она исполнЯла хорошо,  а ее мать еще лучше. •отЯ мадам
Ѓек  ни  минуты не  сомневалась,  что  дочь хитрит,  она  весьма убедительно
изображала озабоченность и полное доверие.
     ЊенЯ  поразило,  что  доктор  „жон  (молодой  англичанин научил  ”ифину
называть его таким образом, и мы вслед за ней тоже привыкли так обращатьсЯ к
нему,  а  вскоре и  все обитатели дома на  улице ”оссет стали звать его этим
именем) беспрекословно поддержал тактику мадам Ѓек и  согласилсЯ участвовать
в ее хитросплетениЯх.  ‘начала он очень смешно делал вид,  будто колеблетсЯ,
бросал  быстрые  взглЯды  то  на  ребенка,  то  на  мать  и  глубокомысленно
задумывалсЯ,  но  в  конце концов прикинулсЯ побежденным и  начал с  большим
искусством исполнЯть роль  в  этом фарсе.  „езире ела  с  волчьим аппетитом,
целыми днЯми проказничала,  воздвигаЯ в  постели шатры из одеЯл и  простынь,
возлежала,  как турецкий паша,  на валиках и подушках,  развлекалась, швырЯЯ
туфли в бонну и корча рожи сестрам,  -  короче говорЯ, в ней било через край
незаслуженно дарованное крепкое здоровье и бушевал дух зла; но когда ее мать
и доктор наносили ей ежедневный визит, она принимала томный вид. џ понимала,
что  мадам Ѓек готова любой ценой подольше держать дочь в  постели,  лишь бы
помешать ее дурным проделкам, но менЯ удивлЯло терпение доктора „жона.
     ЏользуЯсь этим сомнительным предлогом,  он ежедневно поЯвлЯлсЯ у  нас в
точно  назначенное  времЯ.   Њадам  всегда  принимала  его  с   подчеркнутой
любезностью,  с  радостной улыбкой  и  лицемерным,  но  искусно изображаемым
беспокойством о здоровье ребенка. „октор „жон выписывал пациентке безвредные
снадобьЯ,  лукаво  посматриваЯ на  мать.  Њадам  не  сердилась  на  него  за
насмешливое выражение  лица  -  длЯ  этого  она  была  слишком  умна.  Љаким
сговорчивым ни  казалсЯ  юный  доктор,  к  нему  нельзЯ  было  относитьсЯ  с
перенебрежением, ибо уступчивость не превращалась у него в заискивание перед
теми,  кому он служит; хотЯ ему нравилось работать в пансионе и он почему-то
подолгу задерживалсЯ на улице ”оссет, вел он себЯ независимо, даже несколько
небрежно, правда, при этом у него часто бывал задумчивый и озабоченный вид.
     ‚ероЯтно, не мое это было дело - следить за его таинственным поведением
или  выискивать причины и  цели его  поступков,  но  на  моем месте никто не
избежал бы этого. ‚едь Я имела возможность наблюдать за ним беспрепЯтственно
потому,  что внешность моЯ обычно привлекает к себе не больше вниманиЯ,  чем
любой незатейливый предмет обстановки,  простой стул  или  ковер с  нехитрым
рисунком.  ЋжидаЯ мадам,  он  нередко вел  себЯ  так,  словно был  в  полном
одиночестве:  задумывалсЯ,  улыбалсЯ,  следил за чем-то глазами,  к  чему-то
прислушивалсЯ.  џ  же могла без помех наблюдать за его жестами и  выражением
лица и  размышлЯть,  как  объЯснить его особенный интерес и  привЯзанность к
нашему спрЯтавшемусЯ в  застроенном центре столицы полумонастырю,  куда  его
словно толкала некаЯ  колдовскаЯ сила,  хотЯ  многое там  было  ему  чуждо и
внушало недоверие.  Ћн,  наверное,  и  не предполагал,  что Я  тоже наделена
зрением и разумом.
     Ћн  этого и  не обнаружил бы,  если бы однажды не случилось вот что:  Я
наблюдала,  как под лучами солнца у него менЯетсЯ цвет волос,  усов и лица -
все словно запылало золотым огнем (помнитсЯ, Я невольно сравнила его сиЯющую
голову   с   головой   "золотого   истукана",   воздвигнутого   по   приказу
Ќавуходоносора),  и  вдруг у менЯ в мозгу блеснула ошеломлЯющаЯ мысль...  „о
сих пор не  знаю,  какое выражение поЯвилось у  менЯ на  лице -  изумление и
уверенность в  правильности догадки лишили менЯ самообладаниЯ,  и пришла Я в
себЯ,  лишь когда обнаружила,  что  доктор „жон следит за  моим отражением в
овальном зеркальце,  висевшем на боковой стенке оконной ниши,  которое мадам
часто использовала длЯ тайных наблюдений за  гулЯющими в  саду.  •отЯ доктор
обладал пылким темпераментом,  он  не  был лишен тонкой чувствительности,  и
устремленный на него пристальный взглЯд привел его в смущение. џ испугалась,
а он отвернулсЯ от зеркала и проговорил хотЯ и вежливо,  но достаточно сухо,
подчеркнув этим досаду и придав своим словам оттенок порицаниЯ:
     - Њадемуазель не  оставлЯет менЯ вниманием,  но Я  не столь самоуверен,
чтобы  рассчитывать  на  интерес  к  моим  достоинствам,  следовательно,  ее
занимают мои недостатки. ‘мею ли Я спросить какие?
     ќтот упрек, как догадаетсЯ читатель, смутил менЯ, но не слишком сильно,
ибо   Я   сознавала,   что  не   беспечным  восхищением  или  беззастенчивым
любопытством заслужила  его.  Њне  следовало  сразу  объЯснитьсЯ,  но  Я  не
произнесла ни  слова.  џ  вообще  не  имела  обыкновениЯ обращатьсЯ к  нему.
Џредоставив доктору возможность думать обо мне, что ему заблагорассудитсЯ, и
в  чем угодно обвинЯть менЯ,  Я склонилась над отодвинутым было рукоделием и
не поднЯла головы,  пока он оставалсЯ в  комнате.  €ногда мы бываем в  столь
причудливом настроении,  что  нас  не  раздражают,  а  скорее тешат ошибки и
недоразумениЯ; мы, так мне думаетсЯ, получаем удовольствие, если в обществе,
где  нас не  могут понЯть,  остаемсЯ незамеченными.  ‚едь честного человека,
которого  случайно  принЯли  за  грабителЯ,  скорее  веселит,  чем  огорчает
подобнаЯ несуразица, не правда ли?


                                  ѓлава XI

        ЉЋЊЌЂ’Ђ ЉЋЌ‘њ…ђ†Љ€

     ‘тоЯло  жаркое  лето.  †оржетта,  младшаЯ дочка  мадам  Ѓек,  слегла  в
горЯчке,  а „езире,  внезапно излечившуюсЯ от всех недугов, вместе с ”ифиной
отправили в деревню к крестной, чтобы они не заразились. ’еперь помощь врача
стала действительно необходимой, и мадам остановила свой выбор не на докторе
Џилюле,  который уж  с  неделю  как  вернулсЯ домой,  а  на  его  английском
сопернике,  его  она  и  пригласила посетить  больную.  „ве-три  пансионерки
жаловались на головную боль и легкие признаки лихорадки. "’еперь, - подумала
Я,  - придетсЯ наконец обратитьсЯ к доктору Џилюлю: благоразумнаЯ директриса
не осмелитсЯ допустить, чтобы ее учениц лечил такой молодой мужчина".
     Ќаша директриса была весьма благоразумна,  но отличалась и способностью
совершать чрезвычайно рискованные поступки.  Ћна  без  колебаний представила
доктора „жона  всем  учителЯм и  наставницам и  поручила ему  опекать гордую
красавицу Ѓланш де  Њельси и  ее подругу,  тщеславную кокетку Ђнжелику.  Њне
почудилось,  что  доктор  „жон  даже  испытал  известное  удовлетворение  от
подобного довериЯ и несомненно оправдал бы его,  если бы такой шаг мадам Ѓек
был воспринЯт как разумный поступок, но в этом крае монастырей и исповедален
присутствие  молодого  человека  в  "pensionnat  de  demoiselles"* не  могло
остатьсЯ безнаказанным.  ‚ классах бурлили сплетни,  в кухне злословили,  по
городу поползли слухи,  родители писали письма и  даже приходили в  пансион,
чтобы выразить неудовольствие.  Ѓудь мадам слабее духом,  она  бы  потерпела
поражение:  ведь добрый десЯток конкурирующих учебных заведений был не прочь
исправить этот ложный (если таковым его можно считать) шаг и разорить ее. Ќо
мадам обладала сильным духом,  и,  какой бы мелкой иезуиткой она ни была,  Я
мысленно аплодировала ей и кричала "браво", наблюдаЯ, как умно она держитсЯ,
как  искусно улаживает неприЯтности и  с  каким  хладнокровием и  твердостью
ведет себЯ в столь трудном положении.
     ______________
     * Џансионе длЯ девиц (фр.).

     Ћна  принимала  встревоженных  родителей  с   добродушной  и  спокойной
любезностью,  ибо не  было ей  равных в  умении выказывать или,  может быть,
изображать "rondeur et  franchice de  bonne femme"*,  при помощи которых она
быстро и  с  полным успехом достигала поставленной цели,  когда строгостью и
глубокомысленными доводами, вероЯтно, ничего не удалось бы добитьсЯ.
     ______________
     * ЊЯгкость и искренность (фр.).

     "Ce pauvre docteur Jean!  - говорила она, посмеиваЯсь и с веселым видом
потираЯ белые  ручки.  -  Ce  cher  jeune  homme!  La  meilleure creature du
monde!"* -  €  начинала рассказывать,  как пригласила его лечить собственных
детей и  те  так полюбили его,  что рыдали до  исступлениЯ от  одной мысли о
другом докторе. ‡атем она объЯснЯла, что поскольку доверила ему своих детей,
то сочла естественным поручить ему заботу и об остальных,  да и то, впрочем,
лишь  в  единственном случае -  просто Ѓланш и  Ђнжелику одолела мигрень,  и
доктор „жон прописал им лекарство, voila tout!**
     ______________
     * Ѓедный доктор †ан! Њилый юноша! „обрейшее существо! (фр.)
     ** ‚от и все! (фр.)

     ђодители  умолкали,  а  Ѓланш  и  Ђнжелика избавлЯли ее  от  дальнейших
неприЯтностей,  дуэтом превозносЯ доктора до небес,  и  все прочие ученицы в
один голос заЯвлЯли,  что не допустЯт к  себе никакого врача,  кроме доктора
„жона.  Њадам смеЯлась,  и ее примеру следовали родители.  †ители ‹абаскура,
видимо,  отличаютсЯ необычайным чадолюбием;  во всЯком случае,  потворствуют
они  своим  отпрыскам безгранично,  в  большинстве семей  желание  ребенка -
закон.   Њадам  теперь  снискала  всеобщее  уважение,  проЯвив  в  описанных
обстоЯтельствах материнскую преданность пансионеркам, - из всей этой истории
она вышла с поднЯтыми знаменами,  а родители стали о ней,  как о наставнице,
еще более высокого мнениЯ.
     џ  так  до  сих  пор и  не  могу понЯть,  почему она ради доктора „жона
рисковала своим авторитетом.  „о  менЯ,  разумеетсЯ,  дошло,  о  чем говорЯт
окружающие по этому поводу:  все обитатели дома -  ученицы,  учителЯ и  даже
слуги -  твердили,  что она намерена выйти за него замуж. ’ак уж они решили;
разница в возрасте,  очевидно, по их мнению, препЯтствием не ЯвлЯетсЯ, и все
должно свершитьсЯ согласно их предсказаниЯм.
     ‘ледует  признать,   что   факты  в   какой-то   мере  подтверждали  их
предположение:  мадам  Явно  предпочла пользоватьсЯ только  услугами доктора
„жона,  предав полному забвению своего бывшего любимца доктора ЏилюлЯ. Ѓолее
того,  она  всегда лично  сопровождала доктора „жона во  времЯ его  визитов,
неизменно сохранЯЯ с ним ласковый и веселый тон.  Ћна стала обращать сугубое
внимание на туалеты, решительно отвергнув утреннее дезабилье, ночной чепец и
шаль;  как бы  рано ни приходил доктор „жон,  она встречала его непременно в
изЯщной прическе,  тщательно уложив рыжеватые косы,  в элегантном платье,  в
модных высоких ботинках на шнурках вместо домашних туфель - короче говорЯ, в
нарЯде столь совершенном,  что он  мог бы  служить моделью,  и  свежем,  как
цветок. Ћднако Я полагаю, ее намерениЯ ограничивались лишь желанием доказать
красивому мужчине,  что  и  она  недурна собой,  и  действительно,  она была
привлекательна.  •отЯ черты лица и фигура не были у нее идеальными, смотреть
на  нее  было  приЯтно и,  невзираЯ на  то  что  она  уже  утратила ликующее
очарование юности, вид ее радовал окружающих. …ю хотелось любоватьсЯ, потому
что  она  не  бывала  однообразной,   вЯлой,   бесцветной  или  скучной.  …е
глЯнцевитые волосы,  светЯщиесЯ спокойным голубым  сиЯнием  глаза,  здоровый
румЯнец,  придающий  ее  щекам  вид  персика,  -  все  это  доставлЯло пусть
скромное, но неизменное удовольствие.
     Њожет быть,  она в  самом деле лелеЯла зыбкую мечту взЯть себе в  мужьЯ
доктора „жона,  ввести его в  свой хорошо обставленный дом,  разделить с ним
свои сбережениЯ,  составлЯвшие,  по слухам, изрЯдную сумму, и обеспечить ему
безбедное существование на весь остаток дней? Џодозревал ли доктор „жон, что
пред  нею  встают подобные видениЯ?  џ  несколько раз  замечала,  что  после
расставаниЯ с  ней у  него на лице играла легкаЯ лукаваЯ улыбка,  а в глазах
светилось польщенное мужское самолюбие.  Ћднако при всей своей красоте и при
всем добродушии совершенством и  он  не  был.  Ћн,  вероЯтно,  был далеко не
безупречен,  раз  легкомысленно поддерживал в  ней  тщетные,  как  он  знал,
надежды. Ђ вправду ли он не собиралсЯ претворить их в жизнь? ѓоворили, что у
него нет никакого состоЯниЯ и живет он только на свои заработки. Њадам, хотЯ
и  была лет на  четырнадцать старше него,  принадлежала к  категории женщин,
которые словно бы не стареют, не вЯнут, не терЯют самообладаниЯ. ЋтношениЯ у
них с доктором „жоном несомненно сложились превосходные. Ћн, по-видимому, не
был  влюблен в  нее,  но  разве  так  уж  много  людей  в  этом  мире  любЯт
по-настоЯщему или женЯтсЯ по любви? Њы все с интересом ждали развЯзки.
     Ќе  знаю,  чего он  ждал и  что  подстерегал,  но  странное поведение и
настороженный,  сосредоточенный, напрЯженный вид не только не оставлЯли его,
но,  скорее,  усугублЯлись.  Њне всегда было трудно постичь его, а теперь он
все дальше выходил за пределы моего пониманиЯ.
     Ћднажды  утром  у  маленькой  †оржетты  усилилась  лихорадка.  „евочка,
разумеетсЯ,  стала капризничать,  плакать, и успокоить ее было невозможно. џ
заподозрила,  что  ей  повредило новое лекарство,  и  сомневалась,  стоит ли
давать его  ребенку дальше,  поэтому Я  с  нетерпением ждала  прихода врача,
чтобы с ним посоветоватьсЯ.
     ‡азвенел дверной колокольчик,  и внизу послышалсЯ его голос - он сказал
что-то консьержке.  Ћбычно он сразу поднималсЯ в детскую, перепрыгиваЯ через
три ступеньки,  и его поЯвление всегда казалось нам приЯтной неожиданностью.
Ќо  на этот раз прошло пЯть минут,  десЯть,  а  его нет как нет.  —то он там
делает?  Њожет быть,  ждет  чего-то  в  нижнем коридоре?  ЊаленькаЯ †оржетта
продолжала жалобно всхлипывать, взываЯ ко мне: "Њинни, Њинни (так она обычно
менЯ  называла),  Я  очень плохо",  -  отчего у  менЯ разрывалось сердце.  џ
спустилась вниз выЯснить,  почему он не идет в детскую. ‚ коридоре никого не
было.  Људа же он исчез?  Ќе беседует ли он с  мадам в salle a manger?* Ќет,
этого быть не может,  ведь Я совсем недавно с ней рассталась - она одевалась
у  себЯ в комнате.  џ прислушалась.  ‚ трех ближайших комнатах -  столовой и
большой и малой гостиных -  три ученицы усердно разыгрывали экзерсисы, между
коридором  и   этими   комнатами  находилась  лишь   комнатка   привратницы,
сообщающаЯсЯ  с   приемной,   первоначально  предназначеннаЯ  длЯ   будуара.
Џодальше,  в зале длЯ молитв,  вокруг четвертого инструмента,  целый класс -
двенадцать-пЯтнадцать пансионерок -  занималсЯ пением и как раз в тот момент
запел "баркаролу" (так,  кажетсЯ,  это называетсЯ),  из которой Я до сих пор
помню слова:  "fraiche brise,  Venise"**.  —то  Я  могла расслышать в  таких
условиЯх? Ќесомненно, многое, но не то, что мне было нужно.
     ______________
     * ‘толовой (фр.).
     ** ‘вежий ветерок, ‚енециЯ (фр.).

     €так,  из  вышеупомЯнутой комнатки,  около полуоткрытой двери которой Я
стоЯла,  до менЯ донессЯ звонкий беспечный смех,  потом мужской голос, тихо,
мЯгко и  просительно произнесший несколько слов,  из коих Я разобрала только
умолЯющее "ђади бога!",  и  почти тотчас же  в  дверЯх поЯвилсЯ доктор „жон.
ѓлаза  его  сверкали,  но  не  радостью или  торжеством;  белокожее,  как  у
большинства англичан,  лицо  раскраснелось и  выражало разочарование,  муку,
тревогу и вместе нежность.
     ‡а дверью менЯ не было видно, но думаю, что если бы Я столкнулась с ним
лицом к  лицу,  он  бы прошел мимо,  не заметив менЯ.  …го душу Явно терзали
обида и горькое разочарование,  а если передать точнее впечатление,  которое
он  произвел  на  менЯ  тогда,   им  владели  печаль  и   чувство  пережитой
несправедливости.  Њне казалось, что страдает он не от униженной гордости, а
оттого,  что  его  нежным чувствам нанесена жестокаЯ рана.  Ќо  кто  же  эта
мучительница?  Љто из обитательниц дома имеет над ним такую власть? џ знала,
что мадам у  себЯ в  спальне,  а комнаткой,  из которой он вышел,  полностью
распорЯжаетсЯ консьержка  ђозина  Њату  -  распущеннаЯ,  хотЯ  и  миловиднаЯ
гризетка,  ветренаЯ, легкомысленнаЯ модница, пустаЯ и корыстолюбиваЯ, - ведь
не  она  же  подвергла  его  тому  тЯжкому  испытанию,   через  которое  он,
по-видимому, прошел?
     Ќо  мои  размышлениЯ прервал ее  чистый,  хотЯ  несколько резкий голос,
проникший через открытую дверь, - она запела веселую французскую песенку; не
верЯ своим ушам,  Я заглЯнула внутрь:  да,  за столом сидела она в платье из
"jaconas  rose"*  и  отделывала кружевами маленькую шлЯпку;  помимо  нее,  в
комнате не  было никого и  ничего,  если не считать пестрых рыбок в  круглом
аквариуме, цветов в горшках и широкого луча июльского солнца.
     ______________
     * ђозового муслина (фр.).

     ‚от  эта  загадка!  Ќо  мне пора было поднЯтьсЯ наверх и  узнать насчет
лекарства.
     „октор „жон сидел в  кресле у  постели †оржетты,  а  мадам стоЯла перед
ним. „евочку уже осмотрели и успокоили, и она мирно лежала в кроватке. Љогда
Я вошла, мадам Ѓек вела разговор о здоровье самого доктора, отмечаЯ истинные
или воображаемые перемены в его внешности, доказываЯ, что он переутомлЯетсЯ,
и  советуЯ ему отдохнуть или переменить обстановку.  Ћн слушал ее с кротким,
но вместе и насмешливо-равнодушным видом и отвечал, что она "trop bonne"*, а
он чувствует себЯ превосходно.  Њадам обратилась ко мне, и тогда доктор „жон
бросил на менЯ взглЯд,  в котором мелькнуло удивление,  вероЯтно,  по поводу
того, что она уделЯет внимание столь незначительной личности.
     ______________
     * —ересчур добра (фр.).

     - Ђ как вам кажетсЯ,  мисс ‹юси?  -  спросила мадам.  - ‚едь правда, он
побледнел и похудел?
     Ћбычно  в  присутствии  доктора  „жона  Я  ограничивалась  односложными
ответами;  Я  вообще  предпочла бы,  вероЯтно,  остатьсЯ в  его  глазах  той
безучастной и вЯлой особой,  какой он менЯ считал. Ћднако на сей раз Я взЯла
на  себЯ смелость произнести целое предложение,  которое постаралась сделать
многозначительным:
     - „а,  сейчас у доктора „жона нездоровый вид, но, возможно, это вызвано
причиной временной: может быть, он огорчен или встревожен.
     Ќе знаю,  как он воспринЯл мои слова,  потому что,  произносЯ их,  Я ни
разу  не  взглЯнула на  него.  †оржетта спросила у  менЯ  на  своем  ломаном
английском,   можно  ли  ей  выпить  стакан  eau  sucree.   џ   ответила  ей
по-английски. Џолагаю, он впервые заметил, что Я говорю на его родном Языке,
до  тех пор он  принимал менЯ за иностранку,  называл "мадемуазель" и  давал
распорЯжениЯ относительно лечениЯ детей по-французски.  Ћн хотел было что-то
сказать, но спохватилсЯ и промолчал.
     Њадам  вновь  начала донимать его  советами,  он  же,  смеЯсь,  покачал
головой,  встал и попрощалсЯ с ней вежливо,  но с несколько рассеЯнным видом
человека, которому докучает чрезмерное и непрошеное внимание.
     Љак только он  вышел,  мадам упала в  кресло,  где он  раньше сидел,  и
оперлась подбородком о согнутую руку. Ћживление и добродушие исчезли у нее с
лица,  и  на нем поЯвилось холодное,  суровое,  почти оскорбленное и мрачное
выражение. €з груди ее вырвалсЯ всего один, но очень глубокий вздох. ѓромкий
звук колокола оповестил о  начале утренних занЯтий.  Ћна встала с  кресла и,
проходЯ мимо туалетного столика,  взглЯнула на свое отражение в  зеркале.  ‘
содроганием  она  выдернула  один-единственный  седой  волос,  блеснувший  в
каштановых локонах.  ‚  солнечном свете летнего днЯ  было  особенно заметно,
что,  несмотрЯ на румЯнец,  лицо ее утерЯло и юношескую свежесть, и четкость
линий.  Ђх,  мадам!  как ни исполнены вы мудрости, слабости ведомы даже вам.
ђаньше мадам не  вызывала во  мне  чувства жалости,  но  когда она  печально
отвернулась от зеркала,  сердце мое сжалось от состраданиЯ. Ќа нее свалилась
беда. Ћтвратительное чудовище по имени ђазочарование приветствовало ее своим
страшным "‡дравствуй!", а душа ее отвергала это знакомство.
     Ќо неужели ђозина?  ЌельзЯ описать,  как Я была озадачена. ‚ тот день Я
пЯть раз воспользовалась разными предлогами,  чтобы пройти мимо ее комнатки,
преследуЯ при  этом  цель попристальнее рассмотреть ее  прелести и  раскрыть
тайну их могущества. Ћна была хороша собой, молода и со вкусом одета. „умаю,
что  во  зрелом  размышлении каждый  признает,  что  подобные качества могут
вызвать в душе такого юного человека, как доктор „жон, страданиЯ и смЯтение.
€  все  же  во  мне  невольно  пробудилось  смутное  желание  -   хорошо  бы
вышеупомЯнутый доктор был моим братом,  или, по крайней мере, имел бы сестру
или  мать,  которые бы  мЯгко  пожурили его.  ЏовторЯю,  смутное желание:  Я
преодолела его  прежде,  чем  оно  стало  отчетливым,  вовремЯ  уловив,  как
беспредельно оно глупо.  "‹юбой,  -  рассуждала Я  сама с  собой,  -  мог бы
пожурить  и  мадам  за  ее  отношение к  молодому доктору,  и  что  было  бы
хорошего?"
     Џолагаю, что мадам сама наставлЯла себЯ. ‚ ее поведении не было заметно
ни душевной слабости,  ни странностей.  Џравда, ей не пришлось преодолевать,
заглушать в  себе истинную страсть или испытывать боль от  неудовлетворенной
нежности. Џравда и то, что настоЯщее призвание и серьезное дело заполнЯли ее
времЯ,  привлекали к себе мысли и требовали вниманиЯ. Ћсобенно же важно, что
она  обладала таким  полноценным здравым смыслом,  который присущ  отнюдь не
всем женщинам и  не всем мужчинам.  ЃлагодарЯ сочетанию всех этих достоинств
она вела себЯ мудро -  превосходно вела себЯ.  Ѓраво!  …ще раз браво,  мадам
Ѓек!  џ  видела,  как вы померЯлись силами с демоном соблазна,  -  вы храбро
сражались и победили!


                                 ѓлава XII

        ‹Ђђ—€Љ

     ‡а нашим домом на улице ”оссет был сад -  длЯ городского центра большой
и,  по  моим  воспоминаниЯм,  тенистый;  однако  времЯ,  как  и  расстоЯние,
приукрашивает картины прошлого,  да  к  тому еще сколь пленительными кажутсЯ
одинокий куст и заросший зеленью кусочек земли меж каменных домов,  у глухой
стены, на разогретой солнцем мостовой!
     Џо  преданию,  дом  мадам Ѓек  в  незапамЯтные времена был  монастырем.
ѓоворили,  что в  далеком прошлом -  как давно,  не могу сказать,  но думаю,
несколько веков  назад,  -  до  того,  как  город включил эти  места в  свои
границы,  когда  кругом еще  расстилались пересеченные дорогами пашни,  а  в
окруженном  деревьЯми  приюте  уединениЯ  укрывалась свЯтаЯ  обитель,  здесь
произошло какое-то страшное событие,  от которого кровь леденеет в жилах;  с
тех  пор  идет молва о  том,  что  в  этом месте водитсЯ привидение.  •одили
туманные слухи,  что  где-то  в  окрестностЯх дома один или  несколько раз в
году,  ночью,  поЯвлЯетсЯ монахинЯ в черно-белом одеЯнии. Џривидение, должно
быть, выдворили из этих мест еще несколько столетий тому назад, и теперь всЯ
округа  застроена  домами,  но  кое-что  напоминает о  монастыре,  например,
древние громадные фруктовые деревьЯ,  которые до сих пор освЯщают эти места.
Ћткинув  слой  покрытой мхом  земли  под  прожившей мафусаилов век  высохшей
грушей  -  лишь  несколько  живых  веток  добросовестно  покрывались  весной
ароматными белоснежными цветами,  -  вы  могли  увидеть  меж  полуобнаженных
корней  кусочек гладкой черной каменной плиты.  Џо  слухам,  недостоверным и
неподтвержденным,  но  передаваемым из  поколениЯ  в  поколение,  эта  плита
закрывала вход в склеп,  где глубоко под землей,  покрытой травой и цветами,
покоЯтсЯ останки девушки, которую в мрачную эпоху средневековьЯ по приговору
церковного суда  заживо похоронили за  нарушение монашеского обета.  ‚от  ее
призрака и  боЯлись трусы на  протЯжении многих веков,  когда страдалица уже
превратилась в  прах;  робкие пугливые души  принимали игру  лунного света в
колышущихсЯ на  ветру  густых  зарослЯх сада  за  черное монашеское платье и
белый шарф.
     Ќо независимо от романтических бредней старый сад был полон очарованиЯ.
‹етом  Я  обычно  вставала  пораньше,  чтобы  в  одиночестве насладитьсЯ его
красотой, а вечерами любила бродить одна, встречать восходЯщую луну, ощущать
поцелуи вечернего ветерка или  скорее воображать,  чем  чувствовать свежесть
выпадающей росы.  ‡еленел дерн,  белели посыпанные гравием дорожки, а Яркие,
как солнце,  настурции живописно теснились около корней гигантских фруктовых
деревьев,  обросших повиликой.  ‚  тени акации прЯталась большаЯ беседка,  а
другаЯ,  поменьше, стоЯла более уединенно среди вьющегосЯ винограда, который
покрывал всю  высокую серую  стену  и,  кудрЯвЯсь,  щедро свешивал гроздьЯ к
потаенному месту, где с ними венчались жасмин и плющ.
     Љонечно,   при   Ярком,   лишенном  таинственности  свете  днЯ,   когда
многочисленные питомцы мадам Ѓек -  приходЯщие и пансионерки - вырывались на
волю  и  разбегались по  саду,  стараЯсь  перещеголЯть в  криках  и  прыжках
обитателей расположенного рЯдом мужского коллежа, сад превращалсЯ в довольно
скучное,  истоптанное место. Ќо зато как приЯтно было прогуливатьсЯ по тихим
аллеЯм и слушать мелодичный, нежный, величественный звон колоколов на соборе
€оанна ЉрестителЯ в час прощаниЯ с заходЯщим солнцем.
     Љак-то вечером Я совершала подобную прогулку, и мирнаЯ тишина, ласковаЯ
прохлада,  ароматное дыхание цветов,  которые охотнее отдавали его росе, чем
горЯчему солнцу,  -  все  это  задержало менЯ в  саду позднее обычного -  до
глубоких сумерек.  ‚  окне  молельни зажегсЯ свет,  это  означало,  что  все
обитатели дома -  католики -  собрались длЯ  вечерней молитвы,  ритуала,  от
которого Я, как протестантка, времЯ от времени уклонЯлась.
     "Џодожди еще мгновение, - шептали мне уединение и летнЯЯ луна, - побудь
с  нами;  все  тихо  кругом;  целую четверть часа твоего отсутствиЯ никто не
заметит;  дневнаЯ жара и  суета утомили тебЯ -  наслаждайсЯ этими бесценными
минутами".
     Ќа глухие задние фасады домов,  стоЯщих в саду, с одной стороны выходил
длинный рЯд строений, где располагались жилые комнаты соседнего коллежа. ќти
каменные стены  тоже  были  глухими,  лишь  на  самом верху виднелись окошки
комнат длЯ женской прислуги,  находившихсЯ в мансарде, да еще в нижнем этаже
было прорублено окно,  за  которым,  по  слухам,  была не то спальнЯ,  не то
кабинет одного из учителей.  •отЯ это место было,  таким образом, совершенно
безопасным,  ученицам  запрещалось  ходить  в  этой  части  сада  по  аллее,
тЯнувшейсЯ  параллельно  очень   высокой  стене.   Ђллею  называли  "l'allee
defendue"*,  и  девочке,  осмелившейсЯ ступить  сюда  ногой,  грозило  самое
строгое  наказание,  какое  только  допускалось мЯгкими  правилами заведениЯ
мадам Ѓек.  “чителЯ посещали это место безнаказанно,  но,  поскольку дорожка
была очень узкой,  а  неухоженные кусты разрослись по обе стороны так густо,
что  образовали крышу  из  ветвей и  листьев,  через  которую проникали лишь
солнечные блики, мало кто посещал аллею даже днем, а уж в темноте ее и вовсе
избегали.
     ______________
     * ‡апретнаЯ аллеЯ (фр.).

     ‘  самого  начала  мне  захотелось  нарушить  этот  обычай,   ибо  менЯ
привлекали уединенность и  царивший  здесь  мрак.  „олгое  времЯ  Я  боЯлась
показатьсЯ странной,  но по мере того, как окружающие привыкали ко мне, моим
особенностЯм и  чертам характера,  -  а  они не  были ни столь поразительны,
чтобы привлекать внимание, ни столь неприемлемы, чтобы вызывать раздражение,
а  просто родились вместе со мной и  расстатьсЯ с  ними означало бы потерЯть
самое себЯ,  - Я постепенно стала частой посетительницей этой заросшей узкой
тропинки.  џ  принЯлась ухаживать за  бледными цветочками,  пробившимисЯ меж
густых  кустов,  очистила  от  собравшихсЯ  за  много  лет  осенних