инить ей насилие, она противитсЯ тому; слышит о том ее  отец
и освобождает ее, как невинную, но она, не желаЯ более жить в миру,  идет  в
монахини.

     Ќовелла, рассказаннаЯ ”иломеной, была  очень  приЯтна  дамам,  ибо  они
много раз слышали ту канцону и  сколько  ни  спрашивали,  никогда  не  могли
узнать повода, по которому она была сложена.  Љогда  король  дослушал  конец
новеллы, повелел, чтобы Џамфило  продолжал  по  заведенному  порЯдку.  ’огда
Џамфило начал: - ‘он, рассказанный в  предыдущей  новелле,  дает  мне  повод
рассказать другую, где встречаютсЯ  два  сна,  касавшиесЯ  того,  что  имело
произойти, точно все это уже случилось, и едва лишь рассказали их  те,  кому
они привиделись, как оба сна сбылись. €бо мы должны  знать,  любезные  дамы,
что все живущие подвержены тому, что видЯт во сне разные вещи, которые  хотЯ
и  представлЯютсЯ  спЯщему,  пока  он  спит,   вполне   действительными,   а
проснувшемусЯ иные правдивыми, другие вероЯтными,  а  некоторые  он  считает
выходЯщими из всЯкой правдоподобности, тем  не  менее  многие  из  них,  как
оказываетсЯ, сбывались. Џочему многие питают к сновидению такую веру,  какую
питали бы к вещам, виденным ими  наЯву,  и  из-за  своих  снов  печалЯтсЯ  и
радуютсЯ, смотрЯ по тому, побуждают ли они их боЯтьсЯ, или надеЯтьсЯ.
     Ќаоборот, есть и такие, которые не верЯт никакому сну, пока не  попадут
в предсказанную им опасность. џ не поощрЯю ни того, ни другого, ибо  сны  не
всегда правдивы и не всегда лживы —то они не всегда правдивы, то  каждый  из
нас, вероЯтно, не раз испытал; что они не всегда обманчивы, то доказано было
раньше новеллой ”иломены, и Я намерен доказать это,  как  уже  сказал,  моей
собственной.  ‚следствие  этого,   Я   полагаю,   что,   живЯ   и   поступаЯ
добродетельно, нечего боЯтьсЯ какого бы то ни было противоречивого  сна,  ни
покидать из-за него добрых намерений; а  относительно  преступных  и  дурных
деЯний, если бы сновидениЯ и благоприЯтствовали им и, повторЯЯсь, ободрЯли к
ним видевшего их, им не следует  верить,  ни,  в  обратном  случае,  всецело
доверЯтьсЯ им. Ќо обратимсЯ к новелле.
     ‚ городе Ѓрешии жил когда-то дворЯнин, по имени мессер Ќегро  из  Џонте
Љарраро; у него в числе других детей была дочь, по имени  Ђндреола,  девушка
очень красиваЯ и незамужнЯЯ, влюбившаЯсЯ ненароком в своего соседа, по имени
ѓабриотто, человека низкого происхождениЯ, но  исполненного  добрых  нравов,
красивого собою и приЯтного; при помощи служанки  дома  девушка  сумела  так
устроить, что не только ѓабриотто узнал о любви к нему Ђндреолы,  но  его  и
приводили не раз в прекрасный сад  ее  отца  к  удовольствию  той  и  другой
стороны.  €  длЯ  того,  чтобы  никакаЯ  причина,  кроме  смерти,  не  могла
разъединить эту счастливую любовь, они тайно стали мужем и женой.
     Љогда таким образом они, скрываЯсь, продолжали сходитьсЯ друг с другом,
случилось однажды ночью, что девушке представилось во сне, будто она в своем
саду с ѓабриотто и держит его, к обоюдному наслаждению, в своих объЯтиЯх;  и
что пока они так пребывали, нечто мрачное и ужасное вышло из его тела, образ
чего она не могла познать, и ей казалось, что это нечто схватило ѓабриотто и
против ее желаниЯ с изумительной силой вырвало из ее объЯтий и  ушло  с  ним
под землю, и она не видела более ни того, ни другого. ‚следствие  этого  она
чрезвычайно  опечалилась  и  потому   проснулась;   и   хотЯ,   проснувшись,
обрадовалась, усмотрев, что не так было, как ей снилось, тем не менее у  нее
ЯвилсЯ страх от бывшего ей сна. Џоэтому, когда ѓабриотто собиралсЯ прийти  к
ней на следующую ночь, она  старалась,  насколько  возможно,  устроить  так,
чтобы вечером он не ЯвилсЯ,  но,  увидЯ,  что  он  того  желает  и  дабы  не
возбудить в нем подозрениЯ, принЯла его на  следующую  ночь  в  своем  саду;
нарвав много белых и алых роз, ибо им было времЯ, она пошла с ним посидеть у
находившегосЯ в саду прекрасного прозрачного фонтана. ‡десь, когда они долго
побыли друг с другом в великом  веселии,  ѓабриотто  спросил  ее,  по  какой
причине она перед тем отказала ему в свидании. „евушка, сообщив ему о  своем
сне, виденном прошлую ночь, и об опасении, им внушенном, все ему рассказала.
“слышав это, ѓабриотто посмеЯлсЯ тому, говорЯ, что придавать какую-либо веру
снам - большаЯ глупость, ибо они происходЯт от избытка или недостатка  пищи,
и можно ежедневно убедитьсЯ в их обманчивости. ‡атем он сказал:  "…сли  б  Я
захотел последовать снам, Я бы не пришел  сюда,  не  столько  из-за  твоего,
сколько из за того, который Я и  сам  видел  этой  ночью  и  в  котором  мне
чудилось, будто Я нахожусь в одном прекрасном, восхитительном лесу и  в  нем
охочусь и поймал лань такую красивую и хорошенькую, что другой  такой  и  не
видать; и казалось  мне,  что  она  белее  снега  и  в  короткое  времЯ  так
приручилась  ко  мне,  что  совсем  от  менЯ  не  отходила;  тем  не  менее,
представлЯлось мне, Я так ею дорожил, что надел на нее, дабы она от менЯ  не
ушла, золотой ошейник, а ее  держал  на  золотой  цепочке.  Џосле  того  мне
виделось, что, когда однажды эта лань покоилась, положив голову  ко  мне  на
колени, невесть откуда вышла сука,  чернаЯ,  как  уголь,  голоднаЯ  и  очень
страшнаЯ с виду, и направилась ко мне. Њне казалось, что Я  не  оказываю  ей
никакого сопротивлениЯ, а она схватила менЯ за грудь у  левого  бока  и  так
долго его грызла, что добралась до  сердца,  которое  она  будто  вырвала  и
унесла. Ћт того Я ощутил такую боль, что сон прервалсЯ,  и,  проснувшись,  Я
тотчас же поспешил ощупать рукою бок, нет  ли  там  чего;  не  найдЯ  ничего
болезненного, Я насмеЯлсЯ над самим собою, что там чего-то искал. €  что  же
все это значит? ’акие и более страшные сны Я часто видел, но от того со мною
ничего  не  случалось  ни  более,  ни  менее;  потому  бросим  их  и   давай
веселитьсЯ".
     „евушка, очень устрашеннаЯ своим сновидением, выслушав это,  испугалась
еще более, но дабы как-нибудь не причинить ѓабриотто беспокойства, насколько
могла скрыла свой страх. Ќо хотЯ она веселилась с ним, то  обнимаЯ  и  целуЯ
его, то встречаЯ его объЯтиЯ и поцелуи, она, опасаЯсь  сама  не  знаЯ  чего,
чаще обыкновенного вглЯдывалась в его лицо, а порой осматривалась и по саду,
не  увидит  ли  где-нибудь  приближающегосЯ  черного  предмета.  Љогда   они
пребывали таким образом, ѓабриотто, испустив  глубокий  вздох,  обнЯл  ее  и
сказал: "“вы мне, душа моЯ, помоги мне, ибо Я  умираю".  ЏроговорЯ  это,  он
упал на траву луга. Љогда девушка это увидела, положила  голову  упавшего  к
себе на грудь и сказала, чуть не плача: "Њилый мой повелитель, что с тобою?"
ѓабриотто не отвечал, но, сильно стонаЯ и  обливаЯсь  потом,  не  по  долгом
времени рассталсЯ с этой жизнью.
     Ќасколько это было тЯжко и печально длЯ  девушки,  любившей  его  более
самой себЯ, всЯкаЯ из нас может себе представить Ћна сильно плакала и  много
раз тщетно звала его, но когда убедилась, что он действительно умер, повсюду
ощупав его тело и найдЯ его всего холодным, она, не знаЯ, что делать  и  что
сказать, как была в слезах и полнаЯ  тоски,  пошла  позвать  свою  служанку,
посвЯщенную в эту любовь, и рассказала ей о своем несчастии  и  горе.  Џосле
того как они вместе оросили  жалостными  слезами  лицо  мертвого  ѓабриотто,
девушка сказала служанке: "’ак как господь взЯл его у менЯ, Я не хочу  более
жить; но прежде чем убить себЯ, Я желала бы,  чтобы  мы  изыскали  приличное
средство, дабы охранить  мою  честь  и  тайну  бывшей  между  нами  любви  и
похоронить тело, из которого удалилась милаЯ душа". Ќа это служанка сказала:
"„очь моЯ, не говори, что хочешь убить себЯ, ибо если ты его  утратила,  то,
убив себЯ, утратишь и на том свете, ибо пойдешь в ад, куда,  Я  уверена,  не
пошла его душа, потому что он был юноша хороший; гораздо лучше утешить  себЯ
и подумать, как молитвами и другими благими делами помочь  его  душе,  если,
быть может, вследствие какого-нибудь совершенного греха она в том нуждаетсЯ.
—то до погребениЯ, то самое скорое средство - похоронить его в этом саду,  о
чем никто никогда не узнает, ибо никому не известно, что он  приходил  сюда;
если же ты этого не желаешь, положим его за  садом  и  оставим:  завтра  его
найдут и отнесут домой, и его родные похоронЯт  его".  „евушка,  хотЯ  полна
была горЯ и неустанно плакала, прислушалась, однако, к советам  служанки  и,
не согласись с первым, на второй ответила: "Ќе дай бог,  чтобы  Я  допустила
такого достойного юношу, столь мною любимого и моего мужа,  похоронить,  как
собаку, или выкинуть на улицу. џ пролила над ним мои слезы,  и  насколько  Я
смогу это устроить, над ним прольют слезы и его родные, и у менЯ уже на уме,
что нам следует сделать". ’отчас же она послала ее за куском шелковой ткани,
который был у нее в сундуке; когда та принесла его, они,  разостлав  его  на
земле, положили на него тело ѓабриотто, а под голову подушку; закрыв ему при
великих слезах глаза и рот, сделав ему венок из роз и всего  осыпав  розами,
которые обе они нарвали, она сказала служанке: "Ћтсюда до дверей его дома не
далеко, потому ты и Я отнесем его туда, так нами убранного, и положим  перед
дверьми. Ќе много пройдет времени, как настанет день, и его подберут, и хотЯ
это вовсе не будет в утешение его ближним, но Я, в чьих  объЯтиЯх  он  умер,
буду довольна". ’ак сказав, она снова бросилась к нему на  шею  с  обильными
слезами и долго плакала. Љогда служанка стала сильно торопить ее,  ибо  день
уже занималсЯ, она поднЯлась и,  снЯв  с  своего  пальца  то  самое  кольцо,
которым обручилась с ѓабриотто, надела ему  на  палец,  говорЯ  со  слезами:
"„орогой господин мой, если душа твоЯ зрит  теперь  мои  слезы  и  после  ее
удалениЯ еще  остаетсЯ  в  теле  какое-нибудь  разумение  и  чувство,  прими
благодушно последний дар той, которую ты при жизни так любил".  ’ак  сказав,
она без сознаниЯ упала на него; очнувшись и встав, она с  служанкой  взЯлись
за ткань, на которой лежало тело, вышли с ним из сада и  направились  к  его
дому. Љогда они шли таким образом, случилось, что стража подесты,  ненароком
проходившаЯ в то времЯ по какому-то делу, встретила их и забрала  с  мертвым
телом. Ђндреола, жаждавшаЯ более смерти, чем жизни, как  увидела  служителей
синьории, откровенно сказала: "џ знаю, кто вы, и  что  если  б  Я  и  желала
бежать, то понапрасну; Я готова пойти с вами перед  синьорию  и  рассказать,
что все это значит, но да не осмелитсЯ никто прикоснутьсЯ  ко  мне,  если  Я
буду послушной, ни снЯть что-либо с мертвого тела, коли не желает, чтоб Я на
него пожаловалась". ‚следствие этого, не тронутаЯ никем, как  была  с  телом
ѓабриотто, она пошла во дворец синьоров.
     Љогда узнал об этом подеста,  встал  и,  будучи  с  нею  один  в  своей
комнате, расспросил, как это произошло; он велел врачам досмотреть,  от  Яда
ли, или чего другого последовала смерть того человека, но все отрицали  это,
а лопнул у него нарыв около сердца, который и задушил его.  ‚ыслушав  это  и
уразумев, что ее проступок маловажный, подеста, желаЯ дать  ей  понЯть,  что
хочет даровать ей, чего не имел права продать, сказал, что отпустит ее, если
она согласитсЯ исполнить его  желание;  когда  эти  слова  не  помогли,  он,
наперекор  всЯкой  пристойности,  хотел  употребить  насилие.  Ќо  Ђндреола,
воспылав негодованием и ощутив силу, храбро  защищалась,  отталкиваЯ  его  с
бранными, презрительными словами.
     Љогда настал день и обо всем этом рассказали мессеру Ќегро,  смертельно
опечаленный, он отправилсЯ в сопровождении многих своих друзей во дворец  и,
разузнав все от подсеты, расстроенный этим,  потребовал,  чтобы  ему  отдали
дочь. Џодеста, желаЯ сам себЯ  обвинить  в  насилии,  которое  он  готовилсЯ
учинить ей, прежде чем она обвинит его, стал, во-первых, хвалить  девушку  и
ее постоЯнство, в доказательство  чего  рассказал,  что  сделал;  вследствие
этого он, увидЯ такую ее непоколебимость, ощутил к  ней  великую  любовь,  и
коли то угодно ему - ее отцу - и ей самой, он  охотно  женилсЯ  бы  на  ней,
несмотрЯ на то, что муж у нее был из худородных.
     Џока они так беседовали, Ђндреола Явилась перед лицом  отца,  с  плачем
бросилась перед ним на колени и сказала: "Ћтец  мой,  не  думаю,  чтобы  мне
следовало рассказывать вам повесть моей решимости  и  моего  несчастиЯ,  ибо
уверена, что вы ее слышали и знаете; потому изо всех сил, униженно прошу вас
простить мой проступок, то есть, что Я без вашего ведома избрала мужем того,
кто мне наиболее понравилсЯ. Џрошу у вас этой милости  не  длЯ  того,  чтобы
сохранить жизнь, а чтобы умереть вашей дочерью, не врагом". € она  с  плачем
упала к его ногам.
     ‚ыслушав эти слова, мессер Ќегро, уже дрЯхлый и от природы  добродушный
и любЯщий, заплакал и, плача, нежно поднЯл дочь и  сказал:  "„очь  моЯ,  мне
было бы приЯтно, если б у тебЯ мужем был  такой  человек,  какой,  по  моему
мнению, был бы тебЯ достоин, но если ты избрала себе  такого,  который  тебе
нравилсЯ, он понравилсЯ бы и мне; а что ты скрыла  это,  печалит  менЯ,  как
знак твоего малого ко мне довериЯ, особенно же когда Я вижу, что ты утратила
его, прежде чем Я об этом узнал. Ќо если все так сталось, то пусть  то,  что
Я, в угоду тебе, сделал бы длЯ него, если б он был жив, будет ему оказано по
смерти, то есть почести, как моему зЯтю". €, обратившись к своим сыновьЯм  и
родственникам, он велел приготовить длЯ ѓабриотто  великолепные  и  почетные
похороны.
     Њежду  тем  собрались,  узнав  об  этом  происшествии,  родственники  и
родственницы юноши и почти все женщины и мужчины, какие были в городе. ’аким
образом, тело, положенное посреди двора на плате Ђндреолы со  всеми  розами,
какие на нем были, было оплакано  не  только  ею  и  ее  родственницами,  но
всенародно - почти всеми женщинами города и  многими  мужчинами,  и  не  как
простого человека, а как синьора, его вынесли из городского дома  и  понесли
хоронить с величайшими почестЯми,  на  плечах  именитейших  граждан.  ‡атем,
несколько дней спустЯ, когда подеста повторил свое  прежнее  предложение,  а
мессер Ќегро стал говорить о том с дочерью,  она  ничего  не  хотела  о  том
слышать и, с согласиЯ отца, поступила  вместе  со  своею  служанкой  в  один
известный своею свЯтостью монастырь, где они долго и добродетельно прожили.

        ЌЋ‚…‹‹Ђ ‘…„њЊЂџ

     ‘имона любит Џасквино: оба  в  саду:  Џасквино  потер  зубы  шалфеем  и
умирает, ‘имона схвачена, желает показать судье, как  погиб  Џасквино,  трет
себе зубы листком того шалфеЯ и также умирает.

     Џамфило отбыл свою новеллу, когда король, не обнаружив никакой  жалости
к Ђндреоле, взглЯнув на …милию, дал ей понЯть, что ему будет  приЯтно,  если
она, доследуЯ за другими, сказывавшими, и сама расскажет. Ћна,  ни  мало  не
медлЯ, начала: - „орогие подруги, новелла, рассказаннаЯ  Џамфило,  побуждает
менЯ сообщить вам другую, похожую на нее не  чем  иным,  как  тем,  что  как
Ђндреола потерЯла своего милого в саду, так и та,  о  которой  мне  придетсЯ
рассказать, и что взЯтаЯ, подобно Ђндреоле, она не крепостью и не доблестью,
а внезапною смертью освободилась от суда. “же замечено  было  однажды  между
нами, что хотЯ Ђмур охотно обитает в домах людей благородных, тем  не  менее
не  гнушаетсЯ  властвовать  и  в  жилищах  беднЯков;  напротив,  именно  там
проЯвлЯет порой свои силы так, что заставлЯет и более богатых людей  боЯтьсЯ
себЯ, как могучего властелина. ќто если не всецело, то отчасти выЯснитсЯ  из
моей новеллы; с нею Я  желаю  снова  вступить  в  наш  город,  из  которого,
рассказываЯ разное и о разных вещах и вращаЯсь в  разных  частЯх  света,  мы
сегоднЯ настолько удалились.
     Ќе так давно тому назад жила во  ”лоренции  очень  красиваЯ  и,  по  ее
положению, очень милаЯ девушка, дочь бедного отца, по имени ‘имона. •отЯ  ей
приходилось собственными  руками  зарабатывать  хлеб  на  пропитание  и  она
кормилась, прЯдЯ шерсть, она не так бедна была духом,  чтобы  не  отважитьсЯ
отверзть свое сердце Ђмуру, давно обнаруживавшему желание вступить в него  -
делами и приЯтными речами одного юноши, не более высокого  полета,  чем  она
сама, ходившего раздавать от своего хозЯина ткача  шерсть  на  прЯжу.  €так,
восприЯв любовь в прекрасном образе любившего ее юноши, по  имени  Џасквино,
сгораЯ желанием, но не решаЯсь пойти далее, она,  прЯдЯ,  за  каждым  пасмом
шерсти, которую мотала на веретено, испускала вздохи горЯчее огнЯ, вспоминаЯ
о том, кто дал ей его намотать. ’от, с  другой  стороны,  обнаружил  большое
рвение, чтобы хорошенько прЯли шерсть его хозЯина, и как будто прЯжа ‘имоны,
и никакаЯ инаЯ, пойдет на тканье,  обращалсЯ  к  ней  чаще,  чем  к  другим.
‚следствие этого, когда один просил, а другой эти просьбы  нравились,  вышло
так, что тот набралсЯ храбрости  более  обыкновенного,  она  далее  обычного
отогнала страх и стыд, и оба соединились длЯ взаимных наслаждений. € они так
понравились той и другой стороне, что не то, чтобы один  выжидал  длЯ  этого
приглашениЯ другого, а каждый шел другому навстречу, приглашаЯ свидетьсЯ.
     Љогда  таким  образом  их  утехи  продолжались  со  днЯ  на   день   и,
продолжаЯсь, еще более их воспламенЯли, случилось Џасквино  сказать  ‘имоне,
что ему было бы желательно, если бы она нашла способ пойти в один сад,  куда
он хотел повести ее,  дабы  им  можно  было  побыть  там  вместе  с  большим
удобством и меньшим опасением. ‘имона ответила, что согласна,  и  однажды  в
воскресенье после обеда, уверив отца, что хочет  пойти  за  отпустом  в  ‘ан
ѓалло, отправились с своей подругой, по имени ‹аджина, в сад,  указанный  ей
Џасквино. ‡десь она нашла его с товарищем, по имени Џуччино, а по  прозванию
‘трамба. Љогда завелась и тут страстишка между ‘трамбой и ‹аджиной, сами они
удалились длЯ своих наслаждений в одну  часть  сада,  а  ‘трамбу  и  ‹аджину
оставили в другой.
     ‚ той части сада, куда прошли Џасквино  и  ‘имона,  находилсЯ  большой,
прекрасный куст шалфеЯ; усевшись возле  него  и  долгое  времЯ  насладившись
взаимно и много поболтав о  закуске,  которую  они,  отдохнув,  намеревались
устроить в этом саду, Џасквино повернулсЯ к большому кусту шалфеЯ, сорвал  с
него лист и начал тереть им зубы и десны, говорЯ, что шалфей отлично очищает
от всего, что остаетсЯ на них после еды. Џотерев их таким образом  некоторое
времЯ, он снова вернулсЯ к разговору о закуске, о которой перед тем говорил.
Ќедолго он продолжал беседу, как стал  совершенно  менЯтьсЯ  в  лице,  а  за
переменой не прошло много времени, как он потерЯл зрение и дар слова и скоро
скончалсЯ.
     “видев это, ‘имона принЯлась  плакать  и  кричать  и  звать  ‘трамбу  и
‹аджину. Ћни тотчас же прибежали, и когда ‘трамба увидел,  что  Џасквино  не
только умер, но и весь стух и покрыт по лицу и телу темными пЯтнами,  тотчас
же закричал: "Ђх ты негоднаЯ, это ты отравила его!" € он поднЯл  такой  шум,
что его услышали многие, жившие по соседству с садом. Ћни прибежали  на  шум
и, найдЯ Џасквино мертвым и опухшим, слыша, что  ‘трамба  жалуетсЯ,  обвинЯЯ
‘имону, будто она злостно отравила Џасквино, а она, почти вне себЯ с горЯ от
внезапного случаЯ, лишившего ее любовника, не знает, как  защититьсЯ,  сочли
все, что дело  было  именно  так,  как  говорил  ‘трамба.  Џоэтому  ее,  еще
продолжавшую сильно плакать, схватили и  повели  во  дворец  подесты.  ‡десь
‘трамба вместе с ЂттичьЯто и Њаладжеволе, ЯвившимисЯ  между  тем  товарищами
Џасквино, стали торопить судом, и судьЯ, не мешкаЯ,  принЯлсЯ  расспрашивать
ее о  деле;  не  будучи  в  состоЯнии  убедитьсЯ,  что  в  этом  случае  она
действовала злостно и виновна, он пожелал в ее присутствии  увидеть  мертвое
тело и место и обстановку, о которых она рассказала, ибо из ее  слов  он  не
уЯснил себе этого достаточно; поэтому он втихомолку велел отвести  ее  туда,
где еще лежало тело Џасквино, распухшее, как бочка;  затем,  отправившись  и
сам и подивившись на покойника, спросил ее, как было дело. ЏодойдЯ  к  кусту
шалфеЯ  и  рассказав  все  предыдущее,  чтобы   дать   ему   вполне   понЯть
приключившийсЯ случай, она сделала так, как сделал  Џасквино,  потерев  зубы
листком этого шалфеЯ.
     Џока надо всем этим в присутствии судьи издевались ‘трамба и  ЂттичьЯто
и прочие друзьЯ и товарищи Џасквино, как над  глупостЯми  и  выдумками,  тем
настойчивее обвинЯЯ ее в злодеЯнии и требуЯ не более  не  менее,  как  чтобы
костер был карою такому преступлению, беднЯжка, потрЯсеннаЯ горем об  утрате
любовника и страхом наказаниЯ, которого требовал ‘трамба, потерев себе  зубы
шалфеем, упала при тех же обстоЯтельствах,  как  упал  и  Џасквино,  не  без
великого изумлениЯ всех присутствовавших. Ћ блаженные души, которым довелось
в один и тот же день дожить до конца горЯчей любви  и  смертного  века!  ’ем
более блаженные, если вы вместе отправились  в  одно  и  то  же  пребывание!
Ѓлаженнейшие, если и в той жизни любЯт и вы любите друг  друга,  как  любили
здесь! Ќо всего счастливее, по мнению нас, переживших ее, душа  ‘имоны,  что
судьба не  попустила  ее  невинности  подвергнутьсЯ  свидетельству  ‘трамбы,
ЂттичьЯто и Њаладжеволе, каких-нибудь чесальщиков или и более подлых  людей,
а нашла ей более почетный  путь  избегнуть  их  оскорблений,  тем  же  родом
смерти, как и ее милый, последовав за душой столь любимого ею Џасквино.
     ‘удьЯ, подобно всем другим, тут бывшим, удивленный этим  происшествием,
не знаЯ, что сказать, на долгое времЯ задумалсЯ, но  потом,  придЯ  к  более
Ясному сознанию, сказал: "„олжно быть, этот шалфей Ядовитый, чего вообще  не
бывает с шалфеем, а длЯ того, чтоб он таким же  образом  не  повредил  иным,
пусть его срубЯт по корни и бросЯт в огонь". Љогда тот,  что  сторожил  сад,
сделал это в присутствии судьи,  лишь  только  свалил  куст  на  землю,  как
объЯвилась причина смерти двух несчастных любовников: была под  этим  кустом
шалфеЯ жаба удивительной величины, от Ядовитого дыханиЯ которой, полагали, и
этот шалфей стал Ядовитым. ’ак как никто не осмелилсЯ  приблизитьсЯ  к  этой
жабе, то, высоко обложив ее хворостом, сожгли ее вместе  с  шалфеем.  ’ак  и
покончил судьЯ дело о смерти беднЯги Џасквино, а его с  ‘имоной,  как  были,
опухших, ‘трамба и ЂттичьЯто и ѓуччио €мбратта и  Њаладжеволе  похоронили  в
церкви св. Џавла, которой она, кстати, была прихожанка.

        ЌЋ‚…‹‹Ђ ‚Ћ‘њЊЂџ

     „жироламо любит ‘альвестру; отправлЯетсЯ, побуждаемый просьбами матери,
в Џариж; вернувшись, находит ее замужем, тайно проникает в ее дом и  умирает
около нее; когда его понесли в церковь, ‘альвестра умирает возле него.

     Ќовелла …милии пришла к концу, когда,  по  приказанию  королЯ,  Ќеифила
начала таким образом: - Ќа мой взглЯд, достойные дамы,  есть  люди,  мнЯщие,
что  знают   более   других,   а   знают   мало,   почему   позволЯют   себе
противопоставлЯть свою мудрость не только  людским  советам,  но  и  природе
вещей; и от этого самомнениЯ уже многое множество произошло бед, а  никакого
добра еще никогда не видали. Ђ так  как  изо  всех  естественных  побуждений
любовь всего менее выносит совет и противоречие, ибо по природе  она  скорее
сама может известись, чем быть остановлена препЯтствием, у  менЯ  пришло  на
мысль рассказать вам новеллу о женщине, котораЯ, желаЯ быть  умнее,  чем  ей
пристало и чем она была, и несмотрЯ на то, что дело, в котором  она  тщилась
проЯвить свой ум, было не подходЯщее, вместо того  чтобы  удалить,  как  она
полагала, из сердца любовь, быть может,  внушенную  ему  звездами,  достигла
того, что изгнала из тела сына любовь и душу.
     †ил в нашем городе, как  то  рассказывают  старые  люди,  знатнейший  и
богатый купец, по имени ‹еонардо  ‘игьери,  у  которого  от  жены  был  сын,
прозванный „жироламо, по рождении которого  он,  устроив  как  следует  свои
дела, скончалсЯ. Џопечители ребенка вместе  с  его  матерью  вели  его  дела
хорошо и честно; мальчик, росший с детьми своих соседей, сошелсЯ с  девочкой
своих лет, дочерью портного, более, чем с каким другим ребенком той улицы. ‘
годами привычка обратилась в такую и столь страстную любовь,  что  „жироламо
чувствовал себЯ хорошо лишь когда ее видел, и, наверно, она  любила  его  не
менее, чем была любима им. Њать мальчика, заметив это, много раз  бранила  и
наказывала его, а затем, когда „жироламо не был в состоЯнии от того отстать,
пожаловалась его попечителЯм и, полагаЯ,  что  при  больших  средствах  сына
можно сделать из терниЯ померанец, сказала им: "Ќаш мальчик,  которому  едва
четырнадцать лет, так влюбилсЯ в дочь одного  портного,  нашего  соседа,  по
имени  ‘альвестру,  что  если  мы  не  удалим  ее  от  него,  он,   пожалуй,
когда-нибудь возьмет ее за себЯ, без чьего-либо ведома, после чего Я никогда
не буду радостна; либо он исчахнет  по  ней,  если  увидит  ее  выданною  за
другого; потому, мне кажетсЯ, вам следовало бы, во избежание  этого,  услать
его куда-нибудь отсюда подальше по делам торговли, ибо если он  удалитсЯ  от
ее лицезрениЯ, она выйдет у него из ума, а там мы дадим ему в  жены  девушку
хорошего рода".  Џопечители  сказали,  что  она  говорит  дело,  и  они,  по
возможности, устроЯт это. ‚елев позвать к себе в лавку мальчика, один из них
стал очень дружелюбно говорить ему: "‘ын мой, ты теперь уже подрос,  и  тебе
хорошо самому принЯтьсЯ смотреть за своими делами, почему нам было бы  очень
приЯтно, если бы ты отправилсЯ на некоторое времЯ пожить в Џариж,  где,  как
увидишь, обращаетсЯ большаЯ часть твоих богатств, не говорЯ уже о  том,  что
там ты станешь лучше, образованнее и обходительнее, чем мог бы стать  здесь,
когда насмотришьсЯ на тех господ и баронов и  дворЯн,  каких  там  много;  а
когда научишьсЯ у них обращению, можешь вернутьсЯ сюда".
     ћноша слушал внимательно, но отвечал коротко, что ничего такого  делать
не желает, полагаЯ, что если другим, то и ему можно остатьсЯ  во  ”лоренции.
‚ыслушав это, почтенные люди стали корить его многими словами, но, не  успев
добитьсЯ от него иного ответа, сказали о том матери. ‘ильно разгневаннаЯ  не
его нежеланием отправитьсЯ в Џариж, а его увлечением, она страшно  побранила
его;  затем,  приласкав  нежными  словами,  стала  подлаживатьсЯ  к  нему  и
дружелюбно просить, как одолжениЯ, сделать то, чего желают его попечители; и
она так сумела уговорить его, что он согласилсЯ поехать и прожить  в  Џариже
год, но не более. ’ак и сталось.
     ’ак, „жироламо, страстно влюбленный, отправилсЯ в Џариж,  где  его  (не
сегоднЯ, завтра поедешь!) продержали два года. ‚ернувшись оттуда  более  чем
когда-либо влюбленным, он  нашел  ‘альвестру  замужем  за  одним  порЯдочным
молодым  человеком,  шатерником;  это  чрезвычайно  его  опечалило.  “видев,
однакож, что дела не изменишь, он старалсЯ примиритьсЯ с  ним  и,  разузнав,
где она живет, стал, по обычаю влюбленных юношей, ходить мимо нее,  полагаЯ,
что если она позабыла его, то разве так, как он ее. Ќо дело обстоЯло  иначе:
она помнила его не более, как бы никогда его не видала,  а  если  отчасти  и
помнила, то показывала противное, в чем  юноша  убедилсЯ  в  очень  короткое
времЯ не без величайшей печали. ’ем не менее он делал все  возможное,  чтобы
снова овладеть ее  сердцем:  так  как  это,  казалось  ему,  ни  к  чему  не
приводило, он решил, если бы пришлось ему оттого и умереть, поговорить с нею
лично. “знав от одного соседа, как расположен ее дом, однажды вечером, когда
она ушла с мужем на посиделки к соседЯм, он тайно пробралсЯ к ней, спрЯталсЯ
в ее комнате за развешанными  полотнищами  палаток  и  дождалсЯ,  пока  они,
вернувшись, легли в постель; услышав, что муж заснул, он, направЯсь к месту,
где видел, что легла ‘альвестра, положил ей руку на грудь  и  тихо  спросил:
"„уша  моЯ,  спишь  ли  ты?"  ЊолодаЯ  женщина,  еще  не  заснувшаЯ,  хотела
закричать,  но  юноша  быстро  сказал:  "ђади  бога,  не  кричи,  Я  -  твой
„жироламо". “слышав это, она сказала,  всЯ  дрожа:  "ђади  бога,  „жироламо,
уйди, - прошло то времЯ, когда нам, детЯм, пристало быть влюбленным: Я,  как
видишь, замужем, почему мне и непристойно заниматьсЯ другим мужчиной,  кроме
моего мужа. Џотому прошу тебЯ самим богом, уйди, ибо если б услышал тебЯ мой
муж, положим, никакого другого зла от того и не произошло бы,  но  вышло  бы
то, что Я никогда не могла бы жить с ним в мире и покое, тогда как теперь  Я
им любима и пребываю с ним в благополучии и спокойствии".
     ‚ыслушав эти речи, юноша ощутил  жгучую  печаль,  напомнил  ей  прошлое
времЯ и свою любовь, никогда не умаленную расстоЯнием, но ничего не добилсЯ.
’огда, в желании смерти, он попросил  ее  под  конец,  в  награду  за  такую
любовь, дозволить ему лечь рЯдом с собою, пока он обогреетсЯ, ибо он замера,
поджидаЯ ее; и он обещал не говорить ей ничего, не трогать ее, и, как только
обогреетсЯ, уйти ‘альвестра, несколько сжалившаЯсЯ над ним,  согласилась  на
данных им условиЯх. € вот юноша лег с ней рЯдом, не касаЯсь ее, и, собрав  в
мысли долгую любовь, которую питал к  ней,  и  ее  настоЯщую  жестокость,  и
утраченную надежду, решил, что ему больше не жить: задержав в себе  дыхание,
не говорЯ ни слова, сжав кулаки, он умер рЯдом с нею.
     Џо некотором времени молодаЯ женщина, удивлЯЯсь  его  воздержанности  и
опасаЯсь, как бы не проснулсЯ  ее  муж,  начала  говорить:  "ќй,  „жироламо,
отчего же ты не уходишь?" Ќе получаЯ ответа, она подумала,  что  он  заснул;
вследствие этого,  протЯнув  руку,  чтобы  разбудить  его,  она  начала  его
ощупывать и, прикоснувшись к нему, нашла его холодным, как лед, чему  крайне
удивилась; ощупав его сильнее и чувствуЯ, что он не движетсЯ, по повторенном
прикосновении понЯла, что он умер; безмерно огорченнаЯ этим,  она  долго  не
знала, что ей делать. Ќаконец, она решила попытать  мужа,  говорЯ  о  другом
лице,  что  он  посоветует  сделать;  разбудив  его,  рассказала  ему,   как
приключившеесЯ у другого, что случилось у него, а затем спросила, как бы  он
решил, если бы это  случилось  с  нею.  Ћн  отвечал,  что,  по  его  мнению,
следовало бы умершего втихомолку отнести к его дому и там оставить, не питаЯ
никакой злобы к жене, ничем, как  ему  казалось,  не  проступившейсЯ.  ’огда
молодаЯ женщина сказала: "’ак следует сделать и нам"; взЯв его за руку,  она
дала ему осЯзать мертвого юношу. ‘овсем смутившись этим, он достал  огнЯ  и,
не входЯ с женою в другие разговоры, надел на мертвеца его платье и, немедлЯ
взвалив его на плечи, причем уверенность в ее невинности была ему в  помощь,
отнес его к дверЯм его дома, положил его там и оставил.
     Љогда настал день и его увидели  мертвым  у  входа  его  дома,  поднЯли
большой крик, особенно его мать, обыскали его  повсюду  и  осмотрели  и,  не
найдЯ на нем ни раны, ни следов удара, врачи согласно заключили, что он умер
с тоски, как то и было. ’ак его тело и понесли  в  церковь,  куда  пришла  и
опечаленнаЯ мать его, а с нею много других родственниц и соседок,  и  начали
они над ним, по нашему обычаю, рыдать и сетовать.
     Џока там шло сильное горевание, человек, в доме которого он  скончалсЯ,
сказал ‘альвестре: "Ќакинь на голову косынку и  пойди  в  ту  церковь,  куда
понесли „жироламо, стань между женщинами и послушай, что об этом говорЯт,  а
Я сделаю то же у мужчин, дабы нам узнать, не говорЯт  ли  что  против  нас".
ЊолодаЯ женщина,  поздно  сжалившаЯсЯ,  согласилась,  ибо  пожелала  увидеть
мертвым того, которому,  пока  он  был  жив,  не  хотела  угодить,  хотЯ  бы
поцелуем, и отправилась.
     “дивительное дело, когда подумаешь, как трудно  уразуметь  силы  любви!
‘ердце, не отверзшеесЯ счастливой доле „жироламо, отверзлось его  несчастной
судьбе, котораЯ, воскресив все старое пламЯ, внезапно обратило его  в  такую
жалость, что лишь только ‘альвестра увидала лицо покойника, как закутаннаЯ в
косынку, пробравшись между женщин, не остановилась, пока не дошла  до  тела;
здесь, испустив громкий крик, она бросилась лицом на  мертвого  юношу  и  не
оросила его слезами, ибо лишь только коснулась его, как  печаль,  похитившаЯ
жизнь у него, похитила ее и у ней. Љогда женщины стали утешать  ее,  убеждаЯ
встать, еще не знаЯ, кто она, а она не вставала, они захотели ее поднЯть, но
нашли недвижимой; когда, наконец, приподнЯли  ее,  заодно  узнали,  что  это
‘альвестра и что она скончалась. ‚следствие этого  все  женщины,  какие  там
были, сраженные сугубою жалостью, поднЯли еще больший плач. Љогда вне церкви
распространилась о том весть среди мужчин и дошла до ее мужа, бывшего  среди
них, он, не внимаЯ чьим-либо утешениЯм, ни уговорам, долго  плакал  и  затем
рассказал многим из бывших там, что было ночью с этим юношей  и  его  женой,
почему всем Ясно объЯснилась причина  смерти  той  и  другого,  и  всех  это
опечалило. ‚зЯв тело умершей  молодой  женщины  и  убрав  его,  как  убирают
покойников, положили на одно и то же ложе рЯдом с юношей и похоронили  обоих
в одной  могиле,  и  кого  любовь  не  могла  соединить  при  жизни,  тех  в
неразрывном союзе соединила смерть.

        ЌЋ‚…‹‹Ђ „…‚џ’Ђџ

     Њессер ѓвильельмо ђоссильоне дает своей  жене  вкусить  сердце  мессера
ѓвильельмо ѓвардастаньо, им убитого  и  любимого  ею;  узнав  об  этом,  она
бросаетсЯ впоследствии с высокого окна, умирает, и похоронена вместе с своим
возлюбленным.

     Љогда новелла Ќеифилы пришла к концу, не без того, чтобы  не  возбудить
великое сострадание у всех ее  подруг,  король,  не  желаЯ  нарушить  льготу
„ионео и видЯ, что некому более рассказывать, начал так:  -  Њне  пришла  на
памЯть, сострадательные дамы, одна новелла, котораЯ должна возбудить в  вас,
так  печалЯщихсЯ  о  несчастных  случаЯх  любви,  не  менее   жалости,   чем
предыдущаЯ, ибо и люди, с которыми приключилось, что Я расскажу, были  более
именитые, и произошло с ними более ужасное, чем с теми, о которых говорено.
     ‚ы должны знать, что, как рассказывают провансальцы,  в  Џровансе  жили
некогда два знатных рыцарЯ, из которых каждый владел и замками и  вассалами,
и было одному имЯ мессер ѓвильельмо ђоссильоне, а другому мессер  ѓвильельмо
ѓвардастаньо; а так как и тот и другой были люди храбрые в ратном  деле,  то
очень дружили друг с другом и имели обыкновение всегда  отправлЯтьсЯ  вместе
на все турниры, ристаниЯ и другие  потехи,  вооруженные  одинаково.  €  хотЯ
каждый из них жил в своем замке и расстоЯние между ними  было  миль  десЯть,
тем не менее вышло  так,  что,  невзираЯ  на  бывшую  между  ними  дружбу  и
товарищество, мессер ѓвильельмо ѓвардастаньо безмерно влюбилсЯ в красивую  и
милую жену мессера ѓвильельмо ђоссильоне и так сумел обнаружить  это  тем  и
другим способом, что она это заметила, и он понравилсЯ ей, ибо она знала его
за доблестнейшего рыцарЯ, и возымела к нему такую любовь, что  ничего  более
не желала и не любила, как его, и ничего другого не ожидала,  как  чтобы  он
попросил ее о том же, что и не замедлило случитьсЯ, и  они  сошлись  друг  с
другом раз и другой, сильно любЯ друг друга. Ќо так как они общались друг  с
другом  не  особенно  осторожно,  случилось,  что  муж  это  заметил  и  так
вознегодовал, что  любовь,  которую  он  питал  к  ѓвардастаньо,  обратил  в
смертельную ненависть; но сумев лучше скрыть ее, чем любовники свою  любовь,
решилсЯ его убить.
     Љогда ђоссильоне  принЯл  это  решение,  случилось,  что  оповестили  о
большом  турнире  во  ”ранции,  о  чем  ђоссильоне  тотчас  же   дал   знать
ѓвардастаньо, послав ему сказать, чтобы он, коли ему угодно, приехал к нему,
и они вместе решат, отправитьсЯ ли им туда и  каким  образом.  ѓвардастаньо,
очень обрадованный, ответил, что он непременно ЯвитсЯ к  нему  на  следующий
день к ужину. “слышав это, ђоссильоне подумал, что пришло времЯ,  когда  ему
можно будет убить его; на другой день, вооружившись, он  сел  на  конЯ  и  в
сопровождении нескольких своих слуг в какой-нибудь миле от своего замка  сел
в засаду, где должен был проезжать ѓвардастаньо; прождав  его  порЯдком,  он
усмотрел его безоружного с двумЯ  невооруженными  слугами  позади,  ибо  тот
нисколько его не остерегалсЯ. Љогда ђоссильоне увидел,  что  тот  доехал  до
желаемого ему места, вышел против него коварно и Яростно, с криком:  "‘мерть
тебе, предатель!.." ’ак сказать и  пронзить  ему  грудь  копьем  было  делом
одного мгновениЯ. ѓвардастаньо, не будучи  в  состоЯнии  ни  защищатьсЯ,  ни
сказать слова, упал, проткнутый копьем, и вскоре затем умер. …го  слуги,  не
узнав, кто это сделал, повернули своих коней и как могли скорее поспешили  к
замку  своего  господина.  ‘ойдЯ  с  конЯ,  ђоссильоне  ножом  вскрыл  грудь
ѓвардастаньо, собственными руками извлек из нее сердце  и,  велев  завернуть
его в значок копьЯ, отдал его нести одному из своих  слуг;  приказав,  чтобы
никто не осмелилсЯ проронить о том ни слова, он снова сел на конЯ и вернулсЯ
в свой замок, когда уже наступила ночь.
     …го жена, слышавшаЯ, что ѓвардастаньо будет вечером к  ужину,  не  видЯ
его, очень удивилась и сказала мужу: "—то значит,  мессере,  что  не  ЯвилсЯ
ѓвардастаньо?" Ќа это муж ответил: "Њадонна, Я получил от него известие, что
он не может быть здесь до завтра", что немало смутило даму.  ‘ойдЯ  с  конЯ,
ђоссильоне велел позвать повара и сказал ему: "‚озьми это кабанье  сердце  и
постарайсЯ приготовить из него кушаньице, как сумеешь лучше  и  приЯтнее  на
вкус, и когда Я буду за столом, пошли его мне на  серебрЯном  блюде".  Џовар
взЯл его, положил на него все свое искусство и  заботу,  искрошил,  прибавил
много хороших прЯностей и изготовил из него очень вкусное блюдо.
     Љогда настало времЯ, мессер ѓвильельмо  сел  с  своею  женою  за  стол;
Явились и кушаньЯ, но ему мешала мысль о совершенном им злодеЯнии, и  он  ел
мало. Џовар послал ему и то кушанье, которое он велел поставить перед женою,
притворЯЯсь, что сегоднЯ вечером у него до еды нет охоты,  а  кушанье  очень
расхваливал. †ена, у которой была охота, стала есть, и ей пришлось по вкусу,
почему она все и съела. Љогда рыцарь увидел, что жена съела все, он  сказал:
"Њадонна, как вам понравилось  это  блюдо?"  Ћна  ответила:  "ѓосподин  мой,
поистине оно мне очень понравилось". - "ЉлЯнусь богом, - сказал рыцарь, -  Я
верю вам и не удивлЯюсь, если и мертвым вам понравилось то,  что  при  жизни
нравилось более всего другого".  “слышав  это,  жена  несколько  задумалась,
потом сказала: "Љак это? и что это такое, что  вы  дали  мне  есть?"  ђыцарь
ответил. "’о, что вы  кушали,  было,  поистине,  сердце  мессера  ѓвильельмо
ѓвардастаньо, которого вы, как  женщина  нечестнаЯ,  так  любили;  и  будьте
уверены, что это оно самое, ибо Я этими самыми руками вырвал его у  него  из
груди, незадолго перед тем, как вернулсЯ".
     Љак опечалилась дама, услышав такое  о  человеке,  которого  она  более
всего любила, о том  нечего  и  спрашивать.  Џосле  некоторого  времени  она
сказала: "‚ы сделали то, что подобает нечестному и коварному рыцарю; если Я,
без его понуждениЯ, сделала его владыкой моей любви и вас тем оскорбила,  не
ему, а мне следовало понести  за  то  наказание.  Ќо  да  не  попустит  того
господь, чтобы какаЯ-нибудь  другаЯ  пища  принЯта  была  мною  после  столь
благородной, каково сердце такого доблестного и достойного рыцарЯ, каким был
мессер ѓвильельмо ѓвардастаньо". €,  поднЯвшись,  она,  ни  мало  не  думаЯ,
выбросилась спиной назад из окна, которое было позади ее.  Ћкно  было  очень
высоко от земли, потому, упав, она не только что убилась,  но  почти  совсем
разбилась.  “видев  это,  мессер  ѓвильельмо  совсем   остолбенел,   и   ему
представилось, что он поступил дурно; убоЯсь народа и Џрованского графа,  он
велел оседлать лошадей и пустилсЯ в  бегство.  Ќа  следующее  утро  по  всей
местности узнали, как  было  дело,  почему  люди  замка  мессера  ѓвильельмо
ѓвардастаньо и жители замка той дамы с великой печалью  и  плачем,  подобрав
тела обоих, положили их в церкви замка дамы, в одной общей  гробнице,  а  на
ней начертаны были стихи, обозначавшие,  кто  там  похоронен  и  причину  их
смерти.

        ЌЋ‚…‹‹Ђ „…‘џ’Ђџ

     †ена одного  врача  кладет  своего  любовника,  одуренного  зельем,  но
сочтенного мертвым, в Ящик, который и уносЯт к  себе  вместе  с  телом  двое
ростовщиков.  Ћчнувшись,  любовник   схвачен,   как   вор:   служанка   дамы
рассказывает  синьории,  что  это  она  положила  его  в  Ящик,   похищенный
ростовщиками;  вследствие  этого  он  избегает  виселицы,  а  ростовщики  за
похищение Ящика присуждены к денежной пене.

     Љогда  король  довел  свой  рассказ  до  конца,  обЯзанность   рассказа
оставалась лишь за „ионео, который, знаЯ это  и  следуЯ  приказанию  королЯ,
начал таким образом:
     - ЃедствиЯ злополучной любви, о которых  нам  повествовали,  не  только
вам, женщинам, но и мне опечалили глаза и сердце,  почему  Я  сильно  желал,
чтобы они пришли к концу. ’еперь, слава богу, они кончились (если  только  Я
не пожелаю столь дурному товару дать  впридачу  столь  же  дурной,  от  чего
избави менЯ боже!), и, не останавливаЯсь далее на таком жалостном  предмете,
Я начну говорить о чем-нибудь более веселом и  лучшем  и,  быть  может,  дам
благое предвестие того, о чем станут сказывать на следующий день.
     €так, вы должны знать, красавицы девушки, что еще  недавно  тому  назад
жил в ‘алерно известнейший врач по хирургии, имЯ которому было Њаццео  делла
ЊонтаньЯ; уже достигнув  крайней  старости,  он  взЯл  за  себЯ  красивую  и
родовитую девушку своего города, держал ее, лучше всЯкой другой  женщин