питатьсЯ надеждой на  твою  смерть;  но
смерть на тебЯ Я накликаю не обыкновенную:  пусть  тебЯ  вместо  свинца  или
камнЯ пращею бросЯт во врагов, пусть  твое  тело  не  предают  ни  огню,  ни
погребенью, но, на куски растерзанное, бросЯт в снедь  голодным  собакам;  и
пусть они, пожравши мЯсо, из-за костей грызутсЯ  и,  растащив,  украдкой  их
глодают, чтоб было Ясно, что в жизни воровски ты наслаждалась.  Ќи  днЯ,  ни
ночи, ни часа не пройдет, чтоб Я тебЯ не проклинала, и этому конца не будет;
скорей небеснаЯ медведица * погрЯзнет в океане иль остановЯтсЯ хищные  волны
‘ицилийской •арибды *, умолкнут ‘циллы псы *, на €онийском море  всколоситсЯ
пшеница, ночью будет свет,  согласно  примирЯтсЯ  огонь  и  влага,  жизнь  и
смерть, ветер и море {150}! Џокуда ѓанг будет тепл, а €стр {151} холоден, на
горах  будут  произрастать  дубы,  а  в  лугах  зеленеть  пастбища,  Я  буду
враждовать с тобою; смерть сама не прекратит  моей  Ярости,  преследуЯ  тебЯ
среди теней усопших, найду Я средства, что и туда  проникнут,  чтобы  мучить
тебЯ, а если случитсЯ, что  ты  переживешь  менЯ  (какой  бы  смертью  Я  ни
умерла), куда бы дух несчастный  ни  попал,  найдет  он  силу  вырватьсЯ  и,
вселившись в тебЯ, сделать безумной, как девы, что принЯли  Ђполлона  {152},
или, ЯвлЯЯсь страшным призраком тебе наЯву и во сне ужасном,  будут  к  тебе
приходить по ночам; что  бы  ты  ни  делала,  повсюду  Я  буду  перед  тобою
жаловатьсЯ на обиду, и нигде ты не найдешь себе покоЯ; покуда  будешь  жить,
везде тебЯ преследовать будет Ярость, умрешь же, - будет еще хуже от менЯ!
     “вы, несчастной мне! Љ чему эти слова?  џ  угрожаю,  а  ты  вредишь  и,
обладаЯ моим возлюбленным, так же мало обращаешь вниманиЯ на мои угрозы, как
верховные цари на угрозы простых людей. ‡ачем у менЯ нет „едаловой  хитрости
*  или  Њедеиной  колесницы  *;  тогда  Я,  окрылив  свои  ноги,  или  вдруг
вознесеннаЯ на воздух, могла бы очутитьсЯ там,  где  ты  скрываешь  любовную
добычу! Љак бы Я заговорила к лживому юноше и к тебе, воровка! Љак  упрекала
бы за ваше преступленье! € после того как вы сознались бы со стыдом в  своей
вине, без удержу, без проволочки Я приступила бы к моей мести;  собственными
руками вцепившись в твои волосы, рвала бы  их,  таскаЯ  тебЯ  туда  и  сюда,
разорвала бы твое платье и насытила бы  мой  гнев  в  присутствии  неверного
любовника;  но  этого  мне  было  бы  недостаточно:  острыми  ногтЯми  лицо,
приглЯнувшеесЯ лживым глазам, Я расцарапала бы, навек оставив на  нем  следы
своей мести, все  тело  истерзала  бы  жадными  зубами  и,  оставив  его  на
излечение тому, кто так прельщалсЯ  им,  с  весельем  вернулась  бы  в  свое
печальное жилище".
     Џри этих словах глаза мои горели, зубы были стиснуты, кулаки сжаты, как
будто мщенье отчасти было уже в моей власти;  стараЯ  мамушка,  чуть  не  со
слезами, мне говорила:
     "„очка, хоть мучит тебЯ жестокий бог, умерь свою тоску; а если  жалость
к самой себе тебЯ к этому не побуждает, то пусть понудит честь твоЯ,  потому
что легко к старой вине новый позор может присоединитьсЯ; молчи  по  крайней
мере, вдруг муж твой услышит, вдвойне он будет огорчен твоим проступком".
     ‚спомнив о  супруге,  о  попранных  законах  верности,  Я  еще  сильнее
заплакала и сказала кормилице:
     "‚ернаЯ подруга моих страданий, мужу моему горевать не о чем.  Љто  был
причиной моего греха, тот сам его почистил; Я получила и получаю награду  по
заслугам, супруг менЯ не мог бы больше наказать,  чем  наказывает  любовник;
только разве смерть (если она так мучительна, как говорЯт) мог прибавить муж
к моим мученьЯм, - пускай придет и убьет менЯ! Ћна будет не тЯгостна мне,  а
приЯтна, потому что Я желаю ее, а от его руки мне легче будет  умереть,  чем
от своей собственной; если он менЯ не умертвит и смерть сама  не  придет,  Я
найду средство лишить себЯ жизни, лишь в этом полагаЯ конец  моим  мученьЯм.
Ђд, последнее наказание несчастных в самом пекле, не  так  ужасен,  как  мое
страданье! „ревние авторы приводили в пример самых ужасных мук  ’итиЯ  *,  у
которого Ястреб клевал печень, снова  выраставшую;  не  спорю,  это  немалаЯ
мука, но с моею не сравнитсЯ, потому что, если тому Ястреба клевали  печень,
то мне постоЯнно разрывают сердце тысЯча забот более  жестоких,  чем  птичий
клюв; говорЯт также, что ’антал * среди воды и плодов  умирал  от  голода  и
жажды; конечно, и Я среди всех  мирских  соблазнов,  желаЯ  страстно  своего
возлюбленного и не имеЯ его, терплю подобную же муку, даже  большую,  потому
что тот имел некоторую надежду удовлетворить себЯ близкою водою и  Яблоками,
Я же, отчаЯвшись совершенно в том, от чего могла бы получить утешенье,  любЯ
все более того, кто добровольно удерживаетсЯ чужою силой, Я потерЯла  всЯкое
терпенье. Њуку несчастного €ксиона *, что вращает тЯжелое колесо, Я тоже  не
нахожу такою, чтобы равнЯласЯ с моею; борЯсь все времЯ  с  Яростным  напором
судьбы враждебной, Я гораздо большую терплю муку.  Ђ  если  дочери  „анаЯ  *
вечно  черпают  воду  дырЯвыми  сосудами,  в  напрасных  усилиЯх  думаЯ   их
наполнить, то Я вечно лью слезы из печального сердца.
     ‡ачем трудитьсЯ перечислЯть подробно все адские муки, раз во мне  одной
соединено больше мук, чем там рассеЯно их разделенных? Ќо Я  свои  страданьЯ
должна скрывать или по крайней мере причину их,  те  же  могут  выражать  их
криком и движениЯми;  если  бы  Я  могла  так  же  поступать,  конечно,  мои
страданьЯ оказались бы большими. Ќасколько сильнее печет  огонь  стесненный,
нежели тот, что расстилаетсЯ широким пламенем. Љак тЯжко не быть в состоЯнии
ни звуком не выразить своей тоски и не открыть ее причины, а с веселым лицом
держать ее у себЯ в сердце. €так,  не  скорбью,  но  облегчением  от  скорби
смерть мне была бы; приди, дорогой супруг, и вместе отмети за  себЯ  и  менЯ
избавь от печали; пусть твой кинжал пронзит мне грудь,  исторгнув  вместе  с
потоком крови мою душу, любовь и  муки,  растерзай  мое  сердце,  вместилище
всего этого, обманщика, укрывателЯ своих же врагов, растерзай его,  как  оно
того заслуживает за свои преступлениЯ!"
     Љогда стараЯ мамушка увидела, что Я замолчала и снова залилась слезами,
так начала говорить мне таким голосом:
     "—то говоришь ты, дорогаЯ дочка? Џустые это слова, а смысл их еще  того
хуже; Я много на своем веку видывала и знала о любовных историЯх многих дам,
без сомненьЯ хоть Я себЯ не причислЯю к вам, но тем не  менее  и  Я  знавала
любовную отраву, котораЯ приходит к людЯм простым так же, как и к знатным, и
к первым даже сильнее ввиду того, что трудоваЯ жизнь дает им меньше путей  к
наслаждению, а у  вторых,  благодарЯ  богатству,  всегда  открыта  дорога  к
блаженству; но Я никогда не слыхала, чтобы было  так  тЯгостно  то,  что  ты
считаешь непереносимым и мучительным. •отЯ это  печаль,  и  немалаЯ,  но  не
настолько  велика,  чтобы  так  терзатьсЯ  и  искать  смерти,   которую   ты
призываешь, конечно, больше в сердцах, чем сознательно.  Ћтлично  знаю,  что
гневнаЯ Ярость - слепа и не заботитсЯ скрыватьсЯ, не терпит никакой узды, не
боитсЯ смерти, даже сама подставлЯетсЯ под  смертельные  удары  острых  шпаг
153; если дать ей несколько остыть, то, без сомненьЯ, тебе самой будет Ясно,
что безумствовала; потому, дочка, сдержись, не бушуй, а послушай, что Я тебе
скажу, какие доводы приведу.
     ’ы горько жалуешьсЯ (насколько  Я  понЯла  из  твоих  слов),  что  тебЯ
покинул молодой человек, жалуешьсЯ на нарушенное  обещание,  на  любовь,  на
новую возлюбленную, и, по-твоему, равной твоей печали нет на свете. Љонечно,
если б ты была умною (как мне того хочетсЯ), из  всего  этого  (послушавшись
менЯ) ты извлекла  бы  себе  врачеванье.  Њолодой  человек,  любимый  тобою,
разумеетсЯ, по любовным законам должен был бы тебе платить тем же;  если  он
поступает иначе, делает худо, но ничто  не  может  его  принудить  к  этому.
‚сЯкий может пользоватьсЯ данной ему свободой, как ему угодно. …сли  ты  его
настолько сильно любишь, что тебе это невыносимо, он в этом не виноват и  на
него жаловатьсЯ нечего; ты сама  главным  образом  виновата;  Ђмур,  хоть  и
могущественный властитель и силы его несравнимы, но он тебЯ никуда не тЯнет,
ты могла выбросить из головы молодого человека; твое  чувство  и  праздность
мысли заставили тебЯ любить его; если бы ты сильно противостала,  ничего  бы
не случилось, ты осталась бы свободной и могла бы смеЯтьсЯ  над  ним  и  над
другими, как, по твоим словам, он над тобою смеетсЯ.  Ђ  так,  раз  ты  свою
свободу подчинила ему, тебе нужно сообразоватьсЯ с его желаньЯми:  хочет  он
находитьсЯ вдали от тебЯ, ты  должна  это  безропотно  принЯть;  что  он  со
слезами клЯлсЯ тебе в верности и обещал вернутьсЯ, тут ничего  удивительного
нет, всегда любовники так поступали; это придворные обычаи твоего бога.
     Ђ что он не сдержал своего  обещаниЯ,  тут  никто  не  рассудит,  можно
только сказать: "Ћн поступил нехорошо", и  успокоитьсЯ,  думаЯ,  что,  может
быть, судьба заставила его так поступить  (если  только  она  вмешиваетсЯ  в
подобные дела), как она же заставила тебЯ ему отдатьсЯ;  не  он  первый  так
делает, и не с гобою первой это случаетсЯ. џсон от €псипилы уехал с  ‹емноса
* и прибыл в ”ессалию к Њедее *; Џарис * от ќноны ушел из €дейского  леса  и
пришел в ’рою к …лене; ’есей *  от  Ђриадны  уехал  с  Љрита,  в  Ђфинах  же
соединилсЯ с ”едрой; но ни €псипила, ни ќнона, ни  Ђриадна  не  наложили  на
себЯ рук, но позабыли неверных возлюбленных. Ђмур, как Я тебе  уже  сказала,
не большую обиду нанес и наносит тебе, чем  ты  сама  желала;  мы  ежедневно
видим, что он свои стрелы пускает без всЯкой осторожности; а должно было  бы
тебе быть Ясно по тысЯче примеров, что в том, что от  него  исходит,  должны
винить мы самих себЯ, а не его. Ћн - ребенок, прелестный,  голый  и  слепой,
летает и кружит и сам не  знает  где;  просить  у  него  жалости,  утешеньЯ,
состраданьЯ - только слова терЯть напрасно.
     ’а новаЯ женщина, что  овладела  твоим  возлюбленным,  или  которою  он
овладел и которой ты так страшно угрожаешь, может быть, не по своей вине его
взЯла; может быть, он на этом настаивал, ты же не могла устоЯть  против  его
просьбы; может быть, и она такаЯ же, как ты, податливаЯ, не могла на них  не
разжалобитьсЯ. ‚едь если он  так  искусно  плачет,  когда  захочет,  как  ты
говоришь, то, очевидно, слезы, соединенные с красотою, неотразимую имеют си-
лу; положим, что эта дама его и завлекла словами и поступками, - так что же?
’еперь все стремЯтсЯ к собственной выгоде и  преследуют  ее  как  могут,  не
обращаЯ вниманиЯ на других. € милаЯ госпожа, может  быть,  не  глупее  тебЯ,
видЯ его искусным воином ‚енеры, привлекла его к себе; кто поручитсЯ, что ты
не могла бы сделать того же самого? џ не хвалю этого, но если ты  не  можешь
не следовать Ђмуру и захочешь (если  сможешь)  от  того  свое  сердце  взЯть
обратно, то многие юноши, более того еще достойные, охотно, по-моему, пойдут
в твое подданство; и наслаждаЯсь с ними, ты так же о нем позабудешь, как  он
позабыл о тебе с новой возлюбленной {154}.
     Ќад этими клЯтвами и обетами ћпитер смеетсЯ, когда  они  нарушаютсЯ,  и
кто поступает по отношению к другому так, как тот поступил  по  отношению  к
нему, не грешен перед небом, а по мирским обычаЯм делает как и  все.  ’еперь
считаетсЯ глупым хранить верность тому, кто ее нарушает, и высшею  мудростью
зоветсЯ изменою платить за измену. џсоном покинутаЯ,  ЊедеЯ  взЯла  ќгеЯ,  и
Ђриадна, брошеннаЯ ’есеем, в супруги ‚акха получила, - так плач их обратилсЯ
в ликованье; итак, терпеливо сноси свою скорбь, а жаловатьсЯ тебе, кроме как
на самое себЯ, не  на  кого;  оставить  печаль  есть  много  способов,  если
захочешь, имеЯ в виду, что многие подвергались и не  таким  еще  испытаниЯм.
—то скажешь ты о „еЯнире *,  покинутой  ѓераклом  длЯ  €олы,  о  ”иллиде  *,
брошенной „емофонтом, и  о  Џенелопе  *,  длЯ  –ирцеи  “лиссом  оставленной?
Џокрупнее твоих были их невзгоды, если у более замечательных мужей и  жен  и
любовь бывает более пламенной, да выдержали же! €так, не  с  одной  и  не  с
первой тобой все это случаетсЯ, а если есть товарищи  по  несчастью,  значит
это не так уже непереносимо,  как  ты  говоришь.  €так,  развеселись,  брось
пустые заботы и остерегайсЯ своего мужа, как бы все  это  не  дошло  до  его
ушей, потому что, хоть ты и говоришь, что он может наказать только  смертью,
но и самую смерть (ввиду того, что умирают только один раз  в  жизни)  нужно
выбирать получше. Џодумай, если исполнитсЯ  то,  что  без  ума  на  себЯ  ты
накликаешь, каким бесчестием и вечным позором покроетсЯ твое  имЯ.  Ќужно  к
мирским  ЯвлениЯм  относитьсЯ  как  к  преходЯщим  и  пользоватьсЯ  ими  как
таковыми, никто не должен  слишком  доверЯтьсЯ  счастью,  ни  отчаиватьсЯ  в
несчастье. Љлото * их смешивает вместе, запрещает судьбе быть  постоЯнной  и
менЯет всЯкую случайность {155}, ни к кому боги  не  бывают  так  милостивы,
чтобы обЯзатьсЯ и впредь быть такими же; господь наши дела, начатые в грехе,
ниспровергает, а судьба помогает сильным, робких  же  принижает  {156}.  ‚от
времЯ доказать, есть ли в тебе какаЯ-либо доблесть, хотЯ и всегда следует ее
выказывать, но счастье часто ее скрывает. Ќадежда же имеет обычай скрыватьсЯ
в несчастье, так что, кто при всЯком  положении  дел  надеетсЯ,  никогда  не
может прийти в отчаЯнье. Њы все - игрушки судьбы, - и верь мне, не так легко
заботами изменить ее предначертаниЯ. —то бы мы, смертное племЯ,  ни  делали,
ни предпринимали, все в большой мере зависит  от  неба;  ‹ахесис  при  своей
прЯже руководитсЯ установленным законом и все  ведет  определенной  дорогой,
первый день твоей жизни назначает и последний, непозволительно направлЯть  в
другое  русло  раз  установленное  течение  {157}.  Њногим   вредит   боЯзнь
незыблемого порЯдка, другим - отсутствие  этой  боЯзни;  пока  судьбы  своей
трепещут, она уже пришла. €так, отбрось печали, что ты  сама  себе  избрала,
живи весело, надеЯсь на бога; часто случаетсЯ, что человек  считает  счастье
далеким от себЯ, а оно неслышными шагами уже пришло к нему. Њного  кораблей,
благополучно пройдЯ глубокие морЯ, разбиваютсЯ у входа  в  спокойные  гавани
{158}, длЯ других же, казалось бы, всЯ надежда  потерЯна,  а  они  целыми  и
невредимыми входЯт в порт; Я видела  часто,  как  ћпитерова  палЯщаЯ  молниЯ
поражала деревьЯ, а через несколько дней опЯть они - кудрЯвы;  иногда  же  и
при тщательном  уходе  они  засыхают  неизвестно  отчего.  ‘удьба  дает  нам
различные дороги; как дала тебе скорбный путь, так, если ты поддержишь жизнь
надеждой, может даровать Я путь радости".
     Ќе раз говаривала мне мудраЯ мамушка такие речи, пытаЯсь разогнать  мою
печаль, но мало  что  принимала  Я  из  этих  слов,  большаЯ  часть  которых
разлеталась на воздух, а тоска с каждым днем все больше овладевала скорбЯщею
душою, и часто, лежа на кровати, уткнув голову в руки, думала Я тЯжкие думы.
’акие жестокие вещи скажу Я, что можно бы не поверить, что о них даже  может
подумать  женщина,  если  бы  будущее  не  доказало  нам  этого.  “друченнаЯ
небывалою скорбью, чувствуЯ себЯ без надежды покинутой  своим  возлюбленным,
так говорила Я сама с собою:
     "‚от Џанфило заставлЯет менЯ умереть, как умерла ‘идонскаЯ ќлисса * или
даже еще хуже; он хочет, чтобы Я, покинув этот мир,  ушла  в  другой;  и  Я,
покорнаЯ ему, исполню его волю и расплачусь и за  свою  любовь,  и  за  свой
грех, и за измену мужу; и если на том свете души, освобожденные от  телесной
темницы, имеют некоторую свободу, немедленно Я  с  ним  соединюсь,  и,  чего
плоть не смогла сделать, душа возможет. ‚от Я умру! € жестокость  эту  (чтоб
избежать несносных мук) сама Я над собою совершу, потому  что  ничьЯ  другаЯ
рука не будет так тверда, чтобы  достойно  надо  мною  свершить  заслуженное
наказанье. Ѓез промедленьЯ умерщвлю себЯ, хоть  смерть  нам  неизвестна,  но
ожидаю ее более благостной, нежели плачевнаЯ жизнь".
     € остановЯсь на таком решении, Я  стала  выискивать,  какой  способ  из
тысЯчи выберу Я, чтобы лишить себЯ жизни; прежде всего на мысли  мне  пришло
холодное оружие, которым многие, а в  том  числе  и  вышеупомЯнутаЯ  ќлисса*
покончили свою жизнь; потом Я думала умереть, как Ѓиблида * и  Ђмата  *,  но
более чувствительнаЯ к моему доброму имени, нежели к себе самой, не  столько
боЯсь смерти, сколько опасаЯсь ее способа,  Я  откинула  оба  предположениЯ,
потому что людЯм один  мог  бы  показатьсЯ  бесчестным,  другой  же  слишком
жестоким. Џотом Я вздумала поступить, как жители ‘агунта * и Ђбидоса *, одни
из страха перед ѓаннибалом Љарфагенским, другие перед ”илиппом  Њакедонским,
когда со всем своим имуществом они сожгли себЯ; но рассудив,  что  при  этом
пострадает ни в чем не повинный мой муж, и  этот  план  отбросила,  как  оба
предыдущие. ‚спомнились мне и Ядовитые напитки *, что  в  старину  причинили
смерть ‘ократу {159}, ‘офонисбе {160}, ѓаннибалу и многим другим героЯм; эта
мысль пришлась мне по душе, но подумав, что много времени пройдет, покуда  Я
буду искать отравы, и мое намерение может пройти,  Я  стала  искать  другого
способа; подумала было Я удушитьсЯ коленками, как многие  делали,  но  найдЯ
этот способ смерти  сомнительным  и  несколько  затруднительным,  перешла  к
другим; по таким же соображениЯм оставлены были мною и угольЯ Џорции  {161},
в  смерти  €но  и  Њеликерта  {162},  а  также  и  ќрисихтона   {163}   менЯ
останавливала медлительность и кроме того  болезненность  последней.  Ѓольше
всего, казалось мне, подходила смерть Џердика {164}, бросившегосЯ с  высокой
критской стены, эта смерть мне нравилась как несомненнаЯ и лишеннаЯ  всЯкого
бесчестьЯ; Я так размышлЯла:
     "Ѓрошусь с вышки своего дома, тело разобьетсЯ на сотню частей и  отдаст
через сотню кусков, окровавленную и разбитую душу печальным богам; никто  не
обвинит  менЯ  в  неистовой  жестокости  к  самой  себе,  но  припишут   это
несчастному случаю и поплачут обо мне, клЯнЯ судьбу".
     Ќа этом Я остановилась, думаЯ, что если Я и ожесточилась  против  самой
себЯ, то возможную жалость все-таки сохранЯю.
     ђешив, ждала Я только  удобного  времени,  как  вдруг  внезапный  холод
проник в мои кости, и, задрожав, Я так сказала:
     "ЌесчастнаЯ, что хочешь делать? ’ы хочешь исчезнуть, побуждаемаЯ гневом
и тоскою? ђазве, если бы ты была больна при смерти, ты  не  должна  была  бы
употребить все усилиЯ, чтобы остатьсЯ в живых и перед смертью хоть один  раз
еще увидетьсЯ с Џанфило? ’ы думаешь, что, умерев, ты сможешь его увидеть? ’ы
думаешь, что жалость ни к чему его не может подвигнуть по отношению к  тебе?
—то  принесло  ”илиде  *  нетерпеливой  запоздалое  возвращение   „емофонта?
–ветущим деревом {165} она  не  чувствовала  его  прихода,  который  мог  ее
удержать, если бы не растение, а женщина его встретила.  †иви,  когда-нибудь
он сюда вернетсЯ, пусть возвращаетсЯ любЯщим ли, враждебным ли! Љаким бы  он
ни вернулсЯ, все равно ты его будешь любить, и, может быть, он заметит это и
сжалитсЯ над тобою; ведь не от дуба, не от пещеры, не от скалы  родилсЯ  он,
не тигровым и не другим каким звериным молоком вспоен {166}, не стальное или
алмазное у него сердце, чтоб он не знал ни жалости, ни состраданьЯ;  а  если
он не тронетсЯ, то, будучи живою, тогда скорее можешь наложить на себЯ руки.
’ы год печально проживши без него, можешь потерпеть  и  другой,  кто  смерти
ищет, она всегда к его услугам, тогда она быстрее и лучше будет, чем теперь,
и ты уйдешь с надеждой, что,  каким  бы  врагом  он  тебе  ни  был,  прольет
несколько слез о тебе. €так, отложи слишком  поспешно  взЯтое  решенье,  кто
спешит с решеньем, часто раскаиваетсЯ, а в том, что  ты  замыслила  сделать,
раскаиватьсЯ невозможно, а если было бы и возможно, то бесполезно".
     ‘ душой, охваченной такими  мыслЯми,  Я  долгое  времЯ  колебалась,  но
Његера, подстрекнув менЯ острою болью, заставила склонитьсЯ в пользу первого
плана, и молча стала Я думать о его исполнении;  и  Я,  изобразив  на  своем
печальном лице ложное успокоение {167}, так  кротким  голосом  обратилась  к
молчавшей кормилице с тем, чтобы она ушла:
     "‚от, милаЯ матушка, твои правдивые слова  на  пользу  проникли  в  мое
сердце, но чтобы вышла совсем дурь из головы, оставь менЯ заснуть и  помолчи
немного".
     Ћна, будто догадываЯсь о моих намерениЯх, похвалила, что  Я  засну,  и,
чтобы исполнить приказание, отошла немного, но из комнаты совсем уйти ни  за
что не хотела. џ не хотела возбуждать  подозрений,  не  протестовала  против
ќтого, думаЯ, что видЯ менЯ спокойною, она уйдет. €так,  лежа  молча,  желаЯ
обмануть своим видом, в последние часы, как Я предполагала, своей жизни,  не
выдаваЯ  себЯ  никакими  внешними  проЯвлениЯми,  Я  стала  так   в   печали
размышлЯть:
     "ЌесчастнаЯ ”ьЯмметта,  несчастнейшаЯ  из  всех  женщин,  вот  наступил
сегоднЯ твой последний день и, бросившись с высокого дворца, ты разобьешьсЯ;
душа покинет тело, кончатсЯ твои слезы, вздохи, печали и  желаньЯ,  и  ты  с
Џанфило свободны будете от данных обещаний.  ‘егоднЯ  ты  получишь  от  него
заслуженные  лобзаньЯ;  сегоднЯ  повлекут  твое   тело   к   позорной   муке
воинственные знамена Ђмура; сегоднЯ душа твоЯ узрит Џанфило; сегоднЯ узнаешь
ту, ради которой он тебЯ покинул; сегоднЯ  заставишь  его  силой  сжалитьсЯ,
сегоднЯ начнешь отмщенье ненавистной сопернице. Ќо, боги, если  есть  в  вас
хоть каплЯ жалости, услышьте последние мои  молитвы:  пусть  смерть  моЯ  не
будет позорною между людей; если Я  совершаю  грех,  вот  уж  готово  ему  и
наказанье, потому что Я умираю, не открываЯ причину своей смерти,  что  было
бы мне немалым утешеньем, если  б  Я  была  уверена,  что  не  заслужу  этим
порицаниЯ. € дайте еще дорогому супругу вынести мою смерть, когда бы Я,  как
должна, хранила любовь к  нему,  теперь  не  воссылала  бы  этих  молитв,  а
радостно старалась бы сохранить свою жизнь. Ђ Я, как неблагодарнаЯ, как  те,
что худшего всегда себе ищут, вот  какую  награду  себе  готовлю!  Ћ  Ђтропа
{168}, умолЯю тебЯ длЯ всех  безошибочным  твоим  ударом,  смиренно  умолЯю,
сильней стреми твоею силой падающее тело и безболезненно пресеки  мою  жизнь
от пытки ‹ахесис твоей; тебЯ же, Њеркурий *,  подземный  восприемник,  твоей
любовью, что тебЯ палит, моею кровью, что жертвую тебе, - молю, чтоб  кротко
душу ты мою провел в места, ей уготовленные твоим судом,  и  чтоб  не  столь
ужасные ты ей определил, что в сравнении с ними прошедшее страданье казалось
бы легким".
     Џри этих словах мне предстала ’исифона и неслышным шепотом, ликом своим
ужасным устрашила сильнее, чем дни протекшие. Џотом более  Явственною  речью
поведав мне, что раз свершенное не тЯготит, смущенный дух мой новым пламенем
подвигла к смерти. € видЯ, что стараЯ кормилица все не уходит,  и  опасаЯсь,
как бы от долгого ожиданиЯ не поколебалась моЯ  решимость  или  какой-нибудь
случай не помешал мне привести в исполнение мой замысел,  Я  простерла  свои
руки на ложе, будто обнимаЯ его, и со слезами проговорила:
     "Џостель моЯ, останьсЯ с богом, которого  молю,  чтобы  длЯ  других  он
сделал тебЯ счастливее, чем длЯ менЯ!"
     Џотом обвела Я глазами горницу, которую  не  чаЯла  больше  видеть,  не
взвидела от скорби света божьего и,  охваченнаЯ  каким-то  трепетом,  ощупью
хотела поднЯтьсЯ; но члены, пораженные страхом, мне  не  повиновались,  и  Я
трижды падала ничком; во мне поднЯлась  страшнаЯ  борьба  между  неукротимым
духом и боЯзнью, что первый силою держала;  наконец  дух  победил,  холодный
страх  бежал,  воспламенилась  скорбь,  -  и  силы  ко  мне  вернулись.  “же
смертельной бледностью покрытаЯ, Я  поднЯлась  порывисто;  как  мощный  бык,
получивший смертельный удар, бьетсЯ и мечетсЯ {169}, так, перед глазами имеЯ
блуждающую ’исифону, Я соскочила наземь с ложа, не сознаваЯ своих  движений,
как опьЯненнаЯ, за фуриею вслед Я добежала  до  лестницы  и  устремилась  на
верхнюю часть дома; уже выскочив  из  печального  покоЯ,  рыдаЯ,  блуждающим
взором обвела Я весь дом и говорила прерывистым и хриплым голосом:
     "†илище, длЯ менЯ  несчастное,  стой  вечно  и  будь  свидетелем  моего
падениЯ перед возлюбленным, коль он вернетсЯ, а ты, супруг  мой,  утешьсЯ  и
впредь найди ”ьЯмметту поумнее. ‘естрицы милые, родители, подруги и товарки,
служанки верные, пусть вас господь хранит".
     џ, в Ярости все это говорЯ, стремилась несчастным бегом, как вдруг ста-
раЯ кормилица, как человек от сна перешедший к  возбуждению,  оставЯ  прЯжу,
при виде всего этого поднЯла свое дрЯхлое тело и, крича насколько было мочи,
пустилась за мной вдогонку. џ  даже  не  предполагала,  что  она  может  так
кричать:
     "„очка, куда бежишь? —то за фуриЯ тебЯ гонит? ’ак-то моими  словами  ты
успокоилась? Џостой, куда бежишь?"
     Џотом еще громче принЯлась вопить:
     "„евушки, молодцы, бегите скорее, держите сумасшедшую!"
     …е крик не достигал цели, ее преследованье еще  того  меньше;  у  менЯ,
казалось, выросли крыльЯ, и Я быстрее ветра к своей погибели стремилась;  но
непредвиденный случай, помеха добрым делам, как и злым, сделал так, что  вот
жива Я; мои длиннейшие одежды, враги моего замысла, не  будучи  в  состоЯнии
воспрепЯтствовать моему бегу, не знаю  как  зацепились  за  какой-то  сучок,
покуда Я бежала, и остановили менЯ, помешав мне привести в исполнение, что Я
задумала; потому что покуда Я старалась их отцепить, менЯ догнала кормилица;
помню, Я к ней обернулась и закричала:
     "ЌесчастнаЯ старуха, беги отсюда, если тебе дорога  жизнь,  ты  думаешь
мне помочь, но лишь оскорблЯешь менЯ! „ай умереть  мне  теперь,  когда  Я  к
ќтому готова и стремлюсь; кто жаждущему умереть препЯтствует,  тот  сам  его
убивает {170}; ты делаешьсЯ моим убийцей, думаЯ спасти менЯ от смерти и, как
враг, пытаешьсЯ продлить мою погибель!"
     “ста кричали, сердце  пылало,  а  руки  в  спешке  вместо  того,  чтобы
распутать, только запутывали платье; Я не поспела догадатьсЯ скинуть одежду,
как подоспевшаЯ с криком мамка, как могла, стала мешать мне в этом; конечно,
она сделать ничего не могла бы, если бы не сбежавшиесЯ на ее  крик  со  всех
сторон слуги не удержали менЯ; Я  пыталась  вырватьсЯ  у  них  из  рук,  но,
обессиленнаЯ, была отведена в ту же комнату,  которую  не  надеЯлась  больше
увидеть. ‘колько раз жалобно Я им говорила:
     "Џодлые рабы, что за усердье? Љто вам позволил вашу госпожу немилостиво
так хватать? Љакой бес вас толкал? Ђ ты, мамка, что на горе менЯ  выкормила,
зачем ты помешала мне? ’еперь мне большей милостью был бы смертный  приговор
нежели пощада {171}; если ты менЯ любишь, оставь менЯ располагать  собою  по
моему усмотрению, и если так жалостлива, употреби свою жалость на то,  чтобы
после менЯ спасти мое доброе имЯ, потому что ты напрасно стараешьсЯ помешать
мне в том, что Я задумала; что ж ты  думаешь  удалить  от  менЯ  все  острые
оружиЯ, концы которых готовы к моему желанию? € петли, и травы  Ядовитые,  и
пламЯ? —его достигла ты своим  вмешательством?  Џродлишь  немного  горестную
жизнь и к смерти, котораЯ теперь была бы не позорной, прибавишь, может быть,
своей отсрочкою бесчестье, присмотром  ты  менЯ  не  убережешь,  потому  что
смерть можно всегда и везде найти, даже в пище; оставь менЯ умереть  прежде,
чем, опечалЯсь еще более, Я с новым бешенством ее не запросила".
     Џечально говорЯ эти слова, Я своих рук не оставлЯла в покое, то ту,  то
другую служанку бешено схватываЯ, кому выдирала почти  все  волосы,  кому  в
кровь царапала лицо  ногтЯми,  некоторым,  помнитсЯ,  все  платье  в  клочьЯ
изодрала. Ќо ни стараЯ кормилица, ни терзаемые служанки ничего мне  в  ответ
не говорили, а плача исполнЯли свои печальные  обЯзанности.  Џыталась  Я  их
словами уговаривать, тоже ничего не действовало; тогда Я с криком  возопила:
"‚ы, неправедные, быстрые ко злу, руки, что украшали  менЯ,  делаЯ  желанной
длЯ того, кого сама люблю безумно, - пусть же после того как  менЯ  постигло
злое следствие вашей работы, теперь ожесточаетесь на собственное тело, рвите
его, терзайте его и исторгните с потоком крови жестокую,  неукротимую  душу.
‚ырвите сердце, пораженное слепым Ђмуром, и, раз вы лишены  оружиЯ,  ногтЯми
безжалостно растерзайте его, первоисточник ваших бедствий".
     Ќапрасно криками сама себе Я угрожала и приказывала послушным рукам,  -
быстрые служанки мне мешали,  удерживаЯ  силою.  Џотом  несноснаЯ  кормилица
печальным голосом сказала: "„очка {172}, молю тебЯ этою  несчастною  грудью,
тебЯ вскормившею, послушай, что Я скажу тебе. џ не буду тебЯ  просить,  чтоб
ты не горевала или чтобы ты не гневалась, забыла все, скрывала,  -  нет,  но
лишь напомню то, что должно было бы быть длЯ тебЯ  жизнью  и  честью.  ’ебе,
известной женщине немалой добродетели, не  пристало  поддаватьсЯ  скорбЯм  и
уступать перед бедствиЯми; это не доблесть  -  искать  смерти  и  страшитьсЯ
жизни, как это делаешь ты;  но  высшаЯ  добродетель  боротьсЯ  с  постигшими
несчастьЯми и не бежать грЯдущих. џ не, знаю, почему люди, которые борютсЯ с
судьбою и не дорожат земными благами, ищут смерти и страшатсЯ жизни, и то, и
другое суть поступки робких душ. €так,  если  ты  желаешь  себЯ  довести  до
крайних бедствий, тебе не следует искать смерти, котораЯ все их  упразднЯет,
беги этого неистовства, которым, думаю, в одно и то же времЯ ты  обретешь  и
потерЯешь любовника. ’ы думаешь, уничтожившись, достать его?"
     џ ничего не отвечала, но ропот голосов уже распространЯлсЯ по обширному
дому и соседней улице; и как на вой одного волка  все  остальные  сбегаютсЯ,
так и к нам  стекались  все  слуги,  спрашиваЯ,  что  случилось?  Ќо  Я  уже
запретила рассказывать тем, кому  было  известно,  так  что  от  вопрошающих
ужасный случай был скрыт ложью. Џрибежал милый супруг, сестры, родственники,
друзьЯ; и все, введенные в обман  нашею  ложью,  жалели  менЯ,  единственную
виновницу; и все, пролив слезы, оплакивали мою жизнь, стараЯсь всЯчески менЯ
утешить. Ќекоторые думали, что Я сошла с ума, и смотрели  на  менЯ,  как  на
безумную; другие же, более жалостливые, видЯ мою кротость и печаль, смеЯлись
над предположениЯми первых и сожалели менЯ. ’ак Я была  много  дней  как  бы
ошеломленнаЯ,  тайно  охранЯемаЯ  мудрою  мамушкой;  и  многие  менЯ   тогда
посещали.
     Ќет столь пламенного гнева, что с течением времени не остывал бы. Џосле
нескольких дней, проведенных в таком состоЯнии,  Я  пришла  в  себЯ  и  Ясно
увидела справедливость кормилицыных слов; и стала горько  оплакивать  бывшее
безумие. Ќо если моЯ Ярость  от  времени  уменьшилась  и  прекратилась,  моЯ
любовь не подверглась никакому измененью, Я осталась при обычной меланхолии,
и мне было тЯгостно знать,  что  Я  брошена  длЯ  другой  женщины,  и  часто
советовалась об этом с преданной мамушкой, придумываЯ, как бы вернуть к себе
возлюбленного; иногда мы решали  жалостным  письмом  известить  его  о  всем
случившемсЯ, то думали, что лучше будет с опытным посланцем  устно  сообщить
ему о моих мучениЯх, и хотЯ кормилица была стара, а дорога длинна и  тЯжела,
однако длЯ менЯ она хотела сама предпринЯть это путешествие, но по ближайшем
рассмотрении мы подумали, что письма, хотЯ бы и самые жалостные,  не  смогут
отвлечь его от существующей новой любви; так что от них мы отказались и, так
как мы ни одного не написали, то рассуждали о другом  исходе;  если  послать
туда кормилицу, то Я отлично знала, что живою она туда не доберетсЯ,  никому
же  другому  Я  не  могла  доверитьсЯ;  и  так,  считаЯ   все   эти   мненьЯ
легкомысленными, Я не видела никакого другого средства, как  пойти  самой  к
нему, но все рассуждениЯ, как это сделать, которые приходили мне  в  голову,
основательно опровергались моей кормилицею. ’о Я думала одетьсЯ паломником и
с какой-нибудь верной спутницей в таком виде достигнуть его страны; хотЯ это
мне казалось исполнимым, однако Я знала, что очень  рискую  при  этом  своею
честью, так как странствующие паломники часто  попадают  по  дороге  в  руки
разбойников, кроме того Я считала, что без супруга или без его позволеньЯ  Я
бы не могла отправитьсЯ, а разрешениЯ бы он мне никогда не дал;  поэтому  от
этой мысли Я отказалась как от пустой и перешла к другой,  довольно  хитрой,
которую Я и привела бы в исполнение, не случись одного случаЯ; но в будущем,
если буду жива, не премину ее выполнить.  џ  сочинила,  что  во  времЯ  моих
бедствий и болезни Я дала обет (в случае, если господь менЯ от них избавит),
длЯ выполнениЯ которого Я могла бы и могу  насквозь  проехать  страну  моего
возлюбленного, при каковом проезде  Я  найду  причину,  по  которой  бы  мне
желательно и  даже  должно  было  его  увидеть  и  скрыть  от  него  причину
путешествиЯ. џ сообщила  это  мужу,  который  охотно  согласилсЯ  на  это  и
предложил свои услуги, но пришлось отложить эту поездку, а  так  как  всЯкаЯ
отсрочка была мне тЯжела и казалась пагубною, то Я  принуждена  была  искать
других путей, из  которых  мне  по  душе  пришелсЯ  только  один,  а  именно
обратитьсЯ к волхвованию ѓекаты *, о  чем  Я  и  вела  частые  переговоры  с
лицами, утверждавшими, что они знают, как это делаетсЯ; одни утверждали, что
Я внезапно перенесусь к нему, другие обещали отвлечь его  от  всЯкой  другой
любви и вернуть ко мне, третьи уверЯли, что ко мне вернетсЯ прежнЯЯ свобода;
желаЯ достигнуть одного из этих результатов, Я находила  у  советчиц  больше
слов, чем дела, так что неоднократно была обманута в своих  ожиданиЯх,  и  к
лучшему, так как, отложив об этом попечение, Я стала ждать,  когда  настанет
времЯ, что мой  супруг  найдет  благоприЯтным  длЯ  выполнениЯ  вымышленного
обета.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‘…„њЊЂџ,

                 в которой госпожа ”ьЯмметта рассказывает,
                    как в то место, где она находилась,
                       приехал другой Џанфило, не ее,
        и когда ей сказали об этом, как она понапрасну обрадовалась,
                     когда же увидела, что это не тот,
                     к прежней своей печали воротилась

     Њои печали продолжались, несмотрЯ на ожидаемое  путешествие,  солнце  в
своем непрерывном движении сменЯло день за днем, любовь и скорбь во  мне  не
уменьшались, но дольше, чем того желала Я, под властью  своею  менЯ  держала
напраснаЯ надежда. “ж ”еб своим лучом достиг тельца, похитившего …вропу *, и
дни, побораЯ ночи, из кратчайших сделались  длинными,  вернулсЯ  цветоносный
‡ефир * и усмирил свирепого ЃореЯ *, прогнал туманы с неба и  с  гор  снега,
просохли от дождей  луга  сырые,  трава,  цветы  Явились  в  новой  красоте,
деревьЯ, белые зимою, зеленою листвой покрылись, везде настало времЯ,  когда
весна с улыбкой сыпет свои дары, землЯ же будто звездами, цветами  и  травой
пестреет, фиалками и розами, красою спорЯ с восьмым небом *, во  всех  лугах
видны нарциссы *, мать ‚акха * признаки беременности  уж  подала,  обременив
больше обычного дружественный вЯз, что и сам  отЯжелел,  плащом  покрывшись;
„риопы {173} и унылые ”аэтона  сестры  {174}*  возрадовались  тоже,  покинув
жалкие одежды седой зимы; со всех сторон послышалсЯ приЯтный  голос  веселых
пташек, и –ерера в полЯ открытые сошла  с  плодами  {175}.  Љ  тому  же  мой
властелин жестокий  еще  пламенней  заставлЯл  чувствовать  в  сердцах  свои
стрелы, а потому девицы  и  молодые  люди,  одетый  каждый  как  мог  лучше,
изобретали, как бы понравитьсЯ тому, кого любишь.
     Ќаш город увеселЯлсЯ радостными праздниками, изобилуЯ ими  больше,  чем
древний ђим, театры, полные пениЯ и музыки, зазывали к своему  веселью  всех
влюбленных. Њолодые люди когда сражались на быстрых  конЯх,  когда  боролись
при звуках труб, когда показывали искусство управлЯть вспененными  лошадьми.
Ћхочие до таких зрелищ молодые женщины, увенчанные зеленою листвою, смотрели
на своих возлюбленных то через двери, то из верхних окон,  и  каждаЯ  своего
избранника ободрЯла, кто цветком, котораЯ улыбкой, кто словами; лишь Я  одна
будто богомолка держалась в стороне и безутешнаЯ сердилась на веселое  времЯ
года, отчаЯвшись в надежде; ничто мне не нравилось, ничто не веселило, ничто
не утешало, не прикасалась Я ни к зелени, ни к цветам, не  любовалась  Я  на
них радостным глазом; Я  стала  завистлива  к  чужому  веселью,  Я  страстно
желала, чтобы все женщины, как Я,  узнали  немилость  судьбы  и  любви.  Љак
утешительно,  помню,  мне  было  слушать  о  любовных  несчастьЯх,   недавно
случившихсЯ.
     Њеж тем как боги держали менЯ  в  таком  состоЯнии,  обманщица  судьба.
котораЯ иногда, чтобы причинить  еще  большие  страданиЯ  несчастным,  среди
бедствий вдруг, будто изменившись, оборачиваетсЯ  к  ним  с  веселым  видом,
чтобы они, доверившись ей, еще глубже после радости впали в пучину горЯ (они
же, понадеЯвшись на нее, так низвергаютсЯ, как €кар  *  злосчастный,  что  с
середины пути, слишком полагаЯсь на свои крыльЯ, вознесшие  его  на  высоту,
рухнул в море, до сих пор хранЯщее его названье), судьба,  видЯ,  что  Я  из
таких же, не довольствуЯсь уже  претерпенными  мною  бедствиЯми,  но  готовЯ
новые, ложною радостью заглушила несколько муки,  чтобы,  разбежавшись,  как
делают африканские бараны, издали тем сильнее нанести удар, -  итак  тщетною
веселостью она сменила мою горесть.
     Ћднажды, когда  уже  четыре  раза  прошел  срок,  назначенный  неверным
любовником, в комнату, где Я сидела и по обыкновению горевала, вошла  стараЯ
кормилица более  быстрой  походкой,  чем  свойственна  ее  возрасту,  всЯ  в
испарине; вошла и села, чтобы отдышатьсЯ, весело на  менЯ  глЯдЯ,  несколько
раз начинала говорить, но одышка все ей мешала; тогда Я в удивленье  сказала
ей:
     "ЊилаЯ матушка, что ты так  уморилась?  —то  тебе  так  поспешно  нужно
рассказать, что ты не дашь себе дух перевести? „урные или хорошие  известиЯ?
—то мне делать: бежать или умирать? Ќе знаю, почему-то твой вид скорее сулит
мне надежду; но так долго менЯ преследовали неудачи, что Я уж боюсь, как  бы
еще хуже чего не случилось. Ќу скажи только, не томи, отчего  у  тебЯ  такаЯ
прыть? Љто тебЯ гнал: веселый бог или адскаЯ фуриЯ?"
     ’огда  стараЯ,  немного  отдышавшись,  прервала  менЯ  и  еще   веселее
заговорила:
     "„оченька сладкаЯ, радуйсЯ,  нечего  тебе  боЯтьсЯ!  выкинь  печаль  из
сердца, по-прежнему будь весела: вернулсЯ твой милый".
     ќти слова, дойдЯ до моего сердца, обрадовали менЯ, глаза  мои  внезапно
засиЯли, но привычнаЯ печаль,  быстро  прервав  веселье,  не  доверЯть  менЯ
побуждала, и Я сквозь слезы так промолвила:
     "Љормилица дорогаЯ, прошу тебЯ твоею старостью, костЯми, что  на  покой
просЯтсЯ, - не смейсЯ надо мною несчастной, ведь мою печаль и ты  должна  бы
разделЯть. ‚едь прежде реки потекут к истокам и ‚еспер * приведет нам  Ясный
день, скорей ”еба  *  лучами  брата  осветит  ночь  {176},  чем  возвратитсЯ
неверный возлюбленный. ‚сем известно,  что  веселитсЯ  он  теперь  с  другою
женщиной, которую он любит больше менЯ. ѓде бы он ни был, он вернетсЯ к ней,
не то что от нее сюда уехать".
     Ќо она менЯ прервала:
     "ЉлЯнусь спасением души,  ”ьЯмметта,  нисколько  не  врет  твоЯ  мамка;
прилично ли было бы в мои годы так шутить, да еще с тобою, которую  люблю  Я
больше всего на свете?"
     "Љак же, - сказала Я, - ты это знаешь, откуда услыхала?  ‘кажи  скорей,
чтоб Я обрадовалась, если это похоже на правду".
     € тогда Я поднЯлась со своего места и, повеселев,  подошла  к  старухе,
котораЯ так начала;
     "‘егоднЯ утром по домашним делам шла Я не спеша вдоль морского берега и
смотрела на суда, что были в бурном море, как вдруг какой-то молодой человек
выскочил из  лодки,  но,  не  рассчитав  расстоЯниЯ,  наскочил  на  менЯ;  Я
обернулась было, чтобы обругать его хорошенько,  но  он  сейчас  же  вежливо
извинилсЯ. Џосмотрев на него, Я по платью и по лицу признала в нем Џанфилова
землЯка и спросила: "Џозволь тебЯ спросить, молодой человек, ты -  дальний?"
- "„а, госпожа", - отвечал он. - ’огда Я говорю: "Ђ позволь  тебЯ  спросить,
откуда?" - Ђ он мне: "џ из ќтрурии, из славного города, там  родилсЯ  и  там
живу". “слышав, что он землЯк с твоим Џанфило, Я спросила, не  знает  ли  он
его и как тот поживает; тот ответил, что знает, много про него рассказывал и
прибавил, что тот собиралсЯ приехать вместе с ним, да немного задержалсЯ, но
через несколько дней наверное приедет.  Њеж  тем  сошли  на  берег  товарищи
молодого человека с вещами, и он с ними ушел.  ’огда  Я,  бросив  все  дела,
скорей, скорей - сюда, запыхалась, как ты видела, но радуюсь  и  прочь  гоню
твою печаль".
     ’огда Я обнЯла старуху, радостно в лоб ее поцеловала и все  спрашивала,
правду ли она мне рассказала, боЯсь, как бы она не сказала, что  нет,  да  и
поверить опасаЯсь; но после того, как она  неоднократно  клЯтвенно  все  мне
подтвердила, пусть  правда  или  ложь,  Я  поверила  ей,  и  голова  у  менЯ
закружилась, и, радостнаЯ, так богов Я благодарила:
     "ћпитер верховный, небес правитель, о лучезарный Ђполлон,  всевидец,  о
благостнаЯ ‚енера, милостиваЯ к своим рабам, о  сын  свЯтой,  носЯщий  милые
стрелы, - хвала вам! Ѓесспорно: кто в надежде на вас не ослабевает,  тот  не
погибнет. ‚от не за мои заслуги, но по благости вашей вы  возвращаете  моего
Џанфило, которого не прежде Я увижу, чем принесу фимиам на ваши алтари,  что
прежде омывала Я с горЯчими мольбами слезами горькими. ’ебе же, милостиваЯ к
моей погибели судьба, в дар принесу Я изобр