азванных лиц выводЯ
правильность  сравнениЯ,  так  что  столь  же  приЯтно  было   слушать   его
рассуждениЯ, как и любоватьсЯ на тех самых, о которых он говорил.
     ‚еселые рЯды, проехав раза три, чтоб показатьсЯ зрителЯм, начинали свое
состЯзание; поднЯвшись на стременах, покрывшись щитами, опустив остриЯ копий
почти до земли, все одинаково, они неслись на  конЯх  быстрее  ветра;  крики
зрителей, звуки труб и других инструментов побуждали их скакать все  быстрее
и энергичнее. € не  раз  они  справедливо  считались  достойными  похвалы  в
сердцах зрителей. ‘колько Я видела женщин в радости, у которых участвовали в
состЯзании то муж, то возлюбленный, то близкий родственник! „аже посторонние
веселились.  Ћдна  Я  печально   взирала   (хотЯ   видела   моего   мужа   и
родственников), не видЯ Џанфило и вспоминаЯ, что он - далеко. Ќе удивительно
ли, госпожи, что что бы Я ни видела, все менЯ  печалило  и  ничто  не  могло
развеселить? Џри таком  зрелище  не  почувствовали  бы  радости  даже  души,
томЯщиесЯ в преисподней? Љонечно, думаю, почувствовали бы. Ћни, заслушавшись
Ћрфеевой * кифары, на времЯ забывают муки {121}, а  Я  при  звуках  стольких
инструментов, среди такого ликованиЯ не только позабыть, но слабое от скорби
облегченье получить была не в силах.
     € хоть иногда на подобных праздниках Я скрывала под личиной свою печаль
и  удерживалась  от  вздохов,   однако   потом,   ночью,   одна   оставшись,
вознаграждала себЯ слезами, которые  тем  обильнее  лила,  чем  больше  днем
скрывала  вздохов;  вспоминаЯ  о  празднестве,  видЯ  их  суетность,  скорее
вредную, нежели полезную, как Я по опыту отлично видела, иногда ушедши домой
по окончании праздника, Я справедливо нападала на светские  условности,  так
говорЯ:
     "Љак счастлив тот *, кто в уединенной вилле под  открытым  небом  живет
невинно {122}! Љто думает только о капканах длЯ диких зверей, о  силках  длЯ
глупых птичек; печаль не может поразить его душу, а  телесную  усталость  он
врачует отдыхом на свежей траве, переходЯ то на берег быстрого ручьЯ,  то  в
тень тенистой рощи, где  заливаютсЯ  нежными  песнЯми  жалостные  пташки,  а
ветки, трепетно колеблемые легким ветром, как будто слушают их  пение.  …сли
бы, судьба, мне суждена была подобнаЯ жизнь, мне, длЯ которой твои  желаемые
всеми щедроты несут пагубное волнение!  “вы,  к  чему  мне  высокие  дворцы,
богатые постели, многочисленнаЯ челЯдь, когда душа моЯ,  исполненнаЯ  тоски,
летит в неведомую страну к Џанфило и нет отдохновениЯ усталым членам?
     Ћ, что милее, что насладительнее, как бродить с спокойной  и  свободной
душою вдоль бегущих речек и под кустами спать сном  легким,  что  безмЯтежно
навевает струЯщиесЯ волны сладким журчаньем {123}? ’акой сон,  даруемый  без
спора бедным обитателЯм деревни, насколько желаннее  сна  горожан,  которые,
окруженные большими изысканными удобствами, то городскими заботами, то шумом
беспокойным  слуг  бывают  пробуждаемы.   …сли   те   ощущают   голод,   его
удовлетворЯют Яблоки, сорванные в лесу, а молодаЯ трава, сама собой растущаЯ
по небольшим холмам, в свою очередь представлЯет длЯ них вкусную пищу {124}.
„лЯ утолениЯ жажды как сладко пригоршней зачерпнуть речной или ключевой воды
{125}! Ќесчастные  заботы  светских  людей  {126},  длЯ  пропитаниЯ  которых
природа должна искать и приготовлЯть наиболее изысканные продукты! Њы думаем
бесконечным множеством Яств пользоватьсЯ длЯ насыщениЯ, не рассчитываЯ,  что
тайные свойства их служат скорее  к  разрушению,  чем  к  сохранению  нашего
организма; делаЯ длЯ хитрых напитков золотые и драгоценные чаши, часто  пьем
холодный Яд {127}, а если не Яд, то  любовный  напиток;  и  кто  с  излишней
уверенностью этому предаетсЯ, часто того  постигает  несчастнаЯ  жизнь  либо
постыднаЯ смерть. —асто же пьющие делаютсЯ хуже  безумцев.  ’ому  товарищами
служат сатиры *, фавны, дриады, наЯды и нимфы,  тот  не  ведает,  что  такое
‚енера и ее сын двоевидный *, а если  и  знает,  то  полагает  ее  грубой  и
непривлекательной.
     Ћ, если бы была божьЯ милость, чтобы  и  Я  никогда  ее  не  знавала  и
встретила ее простою, находЯсь в простом обществе! ’огда далеко были  бы  от
менЯ неизлечимые заботы, которыми томлюсь Я, и душа моЯ, пребываЯ  в  свЯтой
неприкосновенности,  небрегла  бы  светскими  праздниками,  что  как   ветер
летЯщий, а созерцаЯ их, не тосковала  бы  как  теперь.  ‘ельский  житель  не
заботитсЯ ни о высоких башнЯх, ни о домах, ни о челЯди, ни о  нежных  пажах,
ни о блестЯщих одеждах, ни о быстрых конЯх, ни о тысЯче других вещей, на что
уходит лучшаЯ часть жизни. Ќе преследуемый злыми людьми, он спокойно живет в
уединении; не ища сомнительных отдохновений в высоких палатах, находит их на
воздухе и свете, всю жизнь свою провожаЯ под открытым небом.  Ћ,  как  нынче
мало знают и избегают подобной жизни, меж тем как  к  ней-то,  как  наиболее
драгоценной, и нужно бы стремитьсЯ. џ полагаю,  что  такова  именно  и  была
первоначальнаЯ жизнь, когда боги не  покидали  людей  {128}.  Ћ,  нет  лучше
жизни, более свободной, более невинной, нежели та, что вели первобытные люди
и которую теперь ведут те, что, покинув города, живут в лесах! Љак  счастлив
был бы мир, если бы ћпитер не низверг ‘атурна и  если  бы  золотой  век  еще
царил непорочными законами! ’огда бы все мы жили, как в первом  веке.  Ќикто
из следовавших первобытным  уставам  не  был  бы  воспламенен  слепым  огнем
болезненной любви, как то со мною сталось; никто из жителей  горных  склонов
не подчинен ничьей власти, ни народу, что как ветер, ни неверной  черни,  ни
губительной зависти {129},  ни  хрупкой  милости  ”ортуны,  которой  слишком
доверЯЯсь, вот Я теперь среди  воды  от  жажды  умираю.  Џри  скромной  доле
достигаетсЯ глубокий покой, а при высокой немалых усилий стоит  поддерживать
существование. Љто стремитсЯ к высокому положению или желает стремитьсЯ, тот
гонЯетсЯ за призрачными почестЯми преходЯщих богатств; часто фальшивым людЯм
нравЯтсЯ громкие имена; но кто живет свободным от страха и надежды,  тот  не
знает неправедных укусов черной зависти; кто обитает в уединенном месте, тот
не знает ни ненависти, ни безнадежной любви, ни грехов городского населениЯ,
не сомневаетсЯ, как искушенный человек, не хочет разносить ложных  известий,
чтобы уловить в их сети людей простодушных;  другие  же,  хотЯ  и  стоЯт  на
высоте, всего боЯтсЯ, даже ножа, что носЯт у собственного поЯса {130}.
     Љак хорошо ничему не противитьсЯ и, лежа на земле,  безопасно  собирать
себе пищу! ђедко, почти никогда, большие грехи посещают малые хижины. ‚  том
веке не было никакой заботы о золоте, никакие свЯщенные камни  не  разделЯли
одного полЯ от другого; смелые корабли не рассекали морЯ; каждый знал только
свой берег, ни высокие частоколы, ни  глубокие  рвы,  ни  высокие  стены  не
окружали тогдашних  городов  {131},  не  было  изобретено  ни  смертоносного
оружиЯ, ни всаднических затей,  ни  стенобитных  орудий;  а  если  случалась
небольшаЯ распрЯ, сражались голыми руками и обращали в оружие древесные суки
и  камни.  Ќе  было  еще  тонких  и  мЯгких  кизиловых  копий   с   железным
наконечником, ни острых пик, мечи не опоЯсывали никого и косматые гребни  не
украшали блестЯщих шлемов {132}; но что  лучше  всего,  не  был  рожден  еще
Љупидон, так  что  целомудренные  груди,  впоследствии  пронзенные  пернатым
летуном, могли пребывать в покое.
     Ђх, если б дано мне было жить в те времена, когда  люди,  довольствуЯсь
немногим, знали лишь спасительную страсть! …сли бы из  всех  тогдашних  благ
мне было уступлено одно - не знать печальной любви и стольких  вздохов,  как
теперь Я знаю, то и тогда сочла бы Я себЯ более счастливой,  нежели  живЯ  в
наше времЯ, исполненное таких наслаждений, очарований и прелестей. “вы,  как
нечестиваЯ   алчность,   безмерный   гнев,   дух,    пораженный    несносным
сладострастием, нарушают первоначальные договоры  природы  с  людьми,  столь
свЯтые, столь удобопереносимые! џвилась жажда господства, грех  кровавый,  и
меньший сделалсЯ добычей большего; ЯвилсЯ  ‘арданапал  *,  первый  придавший
‚енере изысканные формы (хотЯ ‘емирамида ей придавала распущенные), а  также
–ерере и ‚акху; ЯвилсЯ воинствующий Њарс, нашедший тысЯчу  искусных  средств
длЯ убийства; всЯ землЯ была запЯтнана  кровью  и  море  покраснело.  ’огда,
несомненно, во все дома вошли тЯгчайшие грехи, и вскоре ни одно преступленье
не осталось без примера; убит брат братом, сыном отец, отцом сын,  муж  убит
по вине жены, нечестивые матери часто умерщвлЯют собственных детищ {133}, не
говорю о суровости мачех  к  пасынкам,  что  можно  ежедневно  наблюдать.  €
привели с собою богатство, скупость, гордость, роскошь и все другие грехи, -
и с ними вместе вошла в мир водительница всех  зол,  искусница  в  грехах  -
разнузданнаЯ  любовь,  через  которую  многие  многолюдные  города  пали  *,
пожарища дымЯтсЯ и  бесконечные  кровавые  ведутсЯ  войны.  Ћ,  пусть  будут
обойдены молчанием другие, еще худшие ее действиЯ и  те,  что  сделали  менЯ
примером ее жестокости, столь сильно менЯ поразившей, что ни к чему  другому
Я не могу направить мысли".
     ’ак рассуждаЯ, иногда Я  думала,  что  содеЯнное  мною  -  тЯжко  перед
господом; но страданьЯ, невыносимо тЯжелые длЯ менЯ, облегчили несколько мою
скорбь, так как главной виновницей была не Я, почти  невиннаЯ,  то  и  кара,
понесеннаЯ за другого (хотЯ, Я думаю, никому не доставалось такой  тЯжелой),
как не Я единственнаЯ и не перваЯ терпела, придавала мне силу ее переносить;
и часто Я молила небо  положить  конец  моим  мученьЯм  либо  смертью,  либо
возвращением Џанфило.
     ‚от какое утешенье, как видите, судьба дала мне  в  горькой  жизни;  не
думайте, что это утешенье прогонЯло печаль,  как  всЯкое  другое;  нет,  оно
только иногда прекращало слезы, переставаЯ оказывать мне  свои  благодеЯниЯ.
ЏродолжаЯ рассказ о своих муках, скажу, что, прежде бывши прекраснейшей  меж
своих горожанок, Я  не  пропускала  ни  одной  праздничной  службы,  котораЯ
считалась не пышною, если  менЯ  не  бывало;  продолжать  этот  обычай  менЯ
уговаривали мои служанки и, приготовлЯЯ, по  старой  привычке,  мне  нарЯды,
случалось, говорили:
     "ѓоспожа, оденьсЯ, настал престольный праздник, только  тебЯ  ждут  длЯ
полного торжества".
     ‘лучалось, вспоминаю, что в бешенстве Я к ним обращалась, как укушенный
вепрь на свору собак, и отвечала резким и взволнованным голосом:
     "Џрочь вы, отребье! убрать эти трЯпки! короткой юбки  достаточно,  чтоб
прикрыть унылое тело {134}, и если вам дорога моЯ милость, не заикатьсЯ  мне
о храмовых праздниках".
     —асто Я слышала, эти храмы посещались больше, чтобы посмотреть на менЯ,
чем из благочестиЯ, и, не видЯ  менЯ,  знатные  люди  уходили  недовольными,
говорЯ, что без менЯ праздник не в праздник. Ќо,  несмотрЯ  на  мои  отказы,
иногда приходилось мне посещать храмы в обществе моих  подруг,  но  тогда  Я
одевалась просто, в будничное  платье,  и  там  избегала  почетных  мест,  а
становилась в толпу женщин и на скромные  места;  там  слушаЯ  то  одну,  то
другую, со скрытою печалью, кое-как проводила времЯ службы.  ‘колько  раз  Я
слышала совсем близко от себЯ:
     "—то за чудо, как  изменилась  эта  госпожа,  редкое  украшенье  нашего
города! —то за божественный дух на нее нашел! ѓде пышные одежды? ѓде  гордаЯ
осанка? Људа девалась дивнаЯ ее красота?"
     …сли бы можно было, ответила бы Я на это:
     "‚се это и драгоценнейшее еще унес Џанфило с собою, уезжаЯ".
     Ќо, окруженнаЯ женщинами, Я принуждена была с деланным  лицом  отвечать
на их колкие расспросы; одна из них так ко мне обратилась:
     "”ьЯмметта, и Я, и другие дамы, мы крайне изумлЯемсЯ, не знаЯ, что тебЯ
‡аставило  оставить  драгоценные  платьЯ,  дорогие  уборы  и  прочие   вещи,
соответствующие твоей юности; такаЯ молодаЯ, как ты, не должна  бы  еще  так
одеватьсЯ; или ты думаешь,  оставЯ  их  теперь,  впоследствии  опЯть  к  ним
вернутьсЯ? Џоступай сообразно возрасту. ЏочтеннаЯ одежда, что ты надела,  от
тебЯ не уйдет; ты видишь, мы и старше тебЯ,  но  искусно,  нарЯдно  и  пышно
одеты; и ты должна была бы так же делать".
     …й и другим, ожидавшим моего ответа, Я отвечала смиренным голосом:
     "Џриходите ли вы в храм, госпожи мои, чтобы нравитьсЯ людЯм или господу
богу? …сли затем,  чтобы  угодить  богу,  ему  достаточно  души,  украшенной
добродетелЯми, а плоть  хотЯ  бы  облечена  была  власЯницею;  а  если  сюда
приходЯт, чтобы понравитьсЯ людЯм, то, так как большинство, ослепленное лож-
ною  видимостью,  по  внешности  судит,  Я  признаюсь,  что  необходимы   те
украшениЯ, что носите вы и Я носила прежде. Ќо Я об этом не пекусь  и  даже,
сожалеЯ о прежней суетности,  хочу  ее  загладить  перед  господом,  делаЯсь
презренной в ваших глазах".
     ’ут насильно выжатые слезы, как искренние, смочили мне печальное  лицо,
и про себЯ Я начала шептать:
     "ѓосподь сердцеведец, не вмени мне  в  грех  неверные  речи,  ибо,  как
видишь ты, не длЯ того, чтобы обмануть,  а  чтобы  скрыть  свои  мученьЯ,  Я
принуждена была их сказать, скорей поставь мне это в заслугу,  что  Я  твоим
созданьЯм подаю не дурной пример, но хороший; мне очень трудно  лгать,  Я  с
трудом это переношу, но Я больше не в силах".
     ‘колько раз, госпожи мои,  окружавшие  менЯ  женщины  от  этого  обмана
проливали слезы, говорЯ, что вот Я из пустейшей сделалась  свЯтою!  —асто  Я
слышала такое мнение, что Я так взыскана господом богом, что ни в одной моей
просьбе не может быть отказано небом; и благочестивые  люди  менЯ  посещали,
как свЯтую, не знаЯ, какой  печальный  лик  скрываю  Я  и  как  мои  желаньЯ
расходЯтсЯ со словами. Ћбманчивый свет, насколько  больше  значат  длЯ  тебЯ
притворные лица, чем справедливые души, когда дела неизвестны!  џ,  грешница
из грешниц, скорбЯщаЯ о пагубной любви, считалась свЯтою  лишь  потому,  что
скрываю скорбь свою почтенными словами; но,  видит  бог,  если  бы  не  было
опасности, Я тотчас бы открыла  глаза  обманутым  и  объЯвила  бы  настоЯщую
причину своей печали, но это было невозможно.
     Џосле того как Я ответила на первый вопрос, другаЯ соседка, видЯ, что Я
перестала плакать, спросила:
     "”ьЯмметта, куда девалась твоЯ прелестнаЯ красота? ѓде прекрасный  цвет
лица? Ћтчего ты так бледна? Џочему твои глаза, прежде, что утренние  звезды,
теперь так впали и окаймлены синими кругами? Ћтчего золотистые косы,  прежде
мастерски уложенные, теперь едва заплетены  небрежно?  ‘кажи,  ты  так  всех
удивлЯешь".
     Ќа это ей Я коротко ответила:
     "Ћчевидно, что земнаЯ красота - хрупкий цветок, увЯдает со днЯ на день;
кто ей доверитсЯ, увидит ее  погибшей.  Љто  мне  ее  дал,  вложивши  тайное
желанье отречьсЯ от нее, как  взЯл  ее,  так  может  и  вернуть,  когда  ему
угодно".
     Џосле этих слов,  не  в  силах  будучи  сдерживать  слез,  закрылась  Я
покрывалом и горько заплакала; и так про себЯ Я сетовала:
     "Ћ, красота,  непрочный  дар,  скоро  преходЯщий,  скорей  приходишь  и
уходишь, нежели весенние цветы и листьЯ  цветут  под  благостью  Ћвна  *,  а
летний зной настанет - и увЯнут; который же сберегсЯ летом,  того  осень  не
пощадит. ’ак ты, о красота, часто в цветущих днЯх случайно погибнешь, а если
юность пощадит тебЯ, то зрелый возраст уж не защитит! ’ы,  красота,  текуча,
как воды, что никогда не возвращаютсЯ к своим источникам, и не разумен  тот,
кто полагаетсЯ на столь хрупкий дар {135}. Љак Я, несчастнаЯ,  тебЯ  любила,
тобою дорожила, тебЯ холила! ’еперь заслуженно тебЯ Я проклинаю. ’ы - перваЯ
причина моей гибели, ты завладела душою моего возлюбленного, а удержать  его
была не в силах или вернуть его назад, когда он уехал. Ќе было бы тебЯ, Я бы
не приглЯнулась Џанфило; а не приглЯнулась бы Я ему, он бы не  старалсЯ  мне
понравитьсЯ; а не понравилсЯ бы  он  мне,  как  нравитсЯ  теперь,  Я  бы  не
мучилась. €так, в тебе причина и корень всех  моих  бед.  Ѓлаженны  те,  что
лишены тебЯ, хотЯ бы их  упрекали  в  грубости!  Ћни  хранЯт  свЯтые  законы
целомудриЯ и могут жить без ран, свободными  от  власти  Ђмура  деспота;  ты
причинЯешь нам непрерывное опустошение, заставлЯЯ нарушать то, что мы должны
были бы блюсти как драгоценность.  Ѓлаженный  ‘пурина  *,  достойный  вечной
славы, который, знаЯ твои последствиЯ, в цветущей юности своего  собственною
жестокою рукою от тебЯ избавилсЯ, выбрав лучше добродетелью привлечь к  себе
сердца мудрых, чем желанною красою покорЯть сладострастных дев. Ћ, отчего  Я
не поступила так же? „алеки были бы от менЯ печали, скорби,  слезы  и  жизнь
могла бы оставатьсЯ по-прежнему достойной похвалы.
     ’ут снова приступили ко  мне  женщины,  упрекаЯ  за  чрезмерные  слезы:
"”ьЯмметта, что с  тобою?  €ли  ты  отчаиваешьсЯ  в  милосердии  божьем?  ’ы
думаешь, что он не простит твоих маленьких грехов без подобных рыданий?  ’ак
ты скорей добьешьсЯ смерти, чем прощеньЯ. ‚стань, утри глаза,  сейчас  будет
вознесенье даров верховному владыке ћпитеру нашими жрецами".
     Ћт их слов Я удерживала слезы, поднимала голову, но не  оборачивала  ее
как прежде, твердо знаЯ, что моего Џанфило здесь нет, не  обращаЯ  вниманиЯ,
смотрит ли на менЯ кто или нет и что обо мне думают соседи; но погрузив свой
дух в мысли о том, кто длЯ спасеньЯ мира продал себЯ {136}, молилась жалобно
за моего Џанфило и за его возвращение, так говорЯ:
     "’ы, высший управитель неба,  судьЯ  всего  мира,  положи  предел  моим
тЯжким мукам и прекрати мои горести {137}. ‚зглЯни, ни днЯ не  проведу  Я  в
некое; всегда конец одного бедствиЯ служит длЯ менЯ началом  другого.  ЊенЯ,
котораЯ бессознательно оскорбила тебЯ, украшаЯсь в  юности  более  чем  было
нужно, и считала себЯ уже счастливой, не знаЯ будущих бедствий, ты  наказал,
подчинив неразрушимой любви, и такое горе все  наполнЯешь  новыми  заботами;
наконец, разлученнаЯ с тем, кого люблю больше всего, Я подвергаю свою  жизнь
бесконечным опасностЯм. Ћ, если когда-нибудь внемлешь ты несчастным,  склони
свой дух, милостивый слух к моим мольбам и, невзираЯ на многие  против  тебЯ
проступки, вспомни, кроткий, то немногое добро, что Я когда-нибудь делала, и
ради него услышь мои просьбы и молитвы;  тебе  это  нетрудно,  а  мне  будет
большаЯ радость. џ ничего не прошу, ничего не ищу,  как  только,  чтобы  мой
Џанфило ко мне вернулсЯ. џ знаю, что перед тобою, справедливым  судьею,  эта
молитва покажетсЯ неправедною!
     Ќо и твоЯ праведность должна предпочесть меньшее зло большему. ’ы, кому
все открыто, знаешь, что никак  не  может  выйти  у  менЯ  из  сердца  милый
возлюбленный и прошлое счастье, памЯть об этом  такую  боль  мне  причинЯет,
что, если бы не надежда на тебЯ, не покидавшаЯ менЯ, давно Я наложила бы  на
себЯ руки.
     €так, если меньше зла обладать  моим  возлюбленным,  как  Я  им  прежде
обладала, чем погубить вместе с телом печальную душу, то  верни  его,  отдай
его мне! Џусть тебе дороже будут грешники живые, еще  могущие  познать,  чем
мертвые без надежды на искупление; пусть угоднее тебе будет  потерЯть  часть
твоего созданиЯ, чем целиком! …сли это невозможно исполнить, пошли последний
конец всем скорбЯм раньше, чем  Я,  понуждаемаЯ  горькой  мукой,  не  решусь
самовольно прийти к нему. Џусть летЯт к тебе мольбы  мои,  если  же  они  не
могут тронуть тебЯ, пусть тронут того из небожителей, кто на земле  испытал,
как Я, любовный пламень; примите мои мольбы и за менЯ принесите их тому, кто
от менЯ их не принимает, чтобы  в  радости  могла  Я  жить  здесь  на  земле
сначала, потом у вас и чтобы было  Ясно,  что  пристало  грешникам  грешнику
прощать и помогать".
     ‡асим  Я  возложила  на  алтарь  ладан   душистый   и   жертвы,   чтобы
действительней  были  мои  мольбы  о  спасении  Џанфило,  и   по   окончании
богослужениЯ с другими женщинами направилась к своему печальному дому.

        ѓ‹Ђ‚Ђ …‘’Ђџ,
                  в которой госпожа ”ьЯмметта повествует,
                    как узнавши, что Џанфило не женилсЯ,
                          но полюбил другую даму,
            она пришла в отчаЯнье и хотела наложить на себЯ руки

     Љак вы могли понЯть из вышесказанного, жалостливые госпожи,  моЯ  жизнь
находилась в любовном боренье или даже еще в худшем состоЯнии;  если  здрако
рассудить, то в сравнении с тем, что мне предстоЯло вынести,  это  положение
могло бы назватьсЯ даже счастливым. џ медлила и растЯгивала описание событий
менее тЯгостных, боЯсь даже вспомнить, куда потом зашла Я и где пребываю,  Я
старалась отсрочить рассказ, знаЯ, что при этом Я впаду в Ярость, и  стыдЯсь
неистовства; но теперь нельзЯ уже избегнуть этого; итак, Я приступаю, не без
страха, к продолжению истории. Ќо ты, свЯтейшаЯ жалость,  живущаЯ  в  нежной
груди  томных  девиц,  крепче,  чем  до  сих  пор,  натЯни   повода,   чтобы
злоупотреблЯЯ и предаваЯсь тебе более чем нужно, они  не  поступали  обратно
моим планам и не расплакались моими слезами.
     “же второй раз солнце достигло той части неба *,  где  некогда  обжегсЯ
его заносчивый сын {138}, неудачно направив колесницу, с тех пор как Џанфило
от менЯ уехал; Я несчастнаЯ от времени уже привыкла  переносить  свое  горе,
более кротко терпела и думала, что не могут бедствиЯ так долго продолжатьсЯ,
как продолжаютсЯ мои, когда судьба, недовольнаЯ моею гибелью,  захотела  мне
показать, что еще горчайшаЯ отрава ею длЯ менЯ припасена. ‘лучилось, что  из
Џанфилова города вернулсЯ в наш дом один из любимых слуг; все радовались его
приезду, Я же больше всех. ђассказываЯ, что он  видел  и  свои  приключениЯ,
счастливые и несчастные, он случайно упомЯнул и о Џанфило; мне было  приЯтно
слышать, как он того хвалил, вспоминаЯ о любезном приеме, - так что  Я  едва
удержалась, чтобы не расцеловать слугу и не расспросить его вволю о Џанфило;
однако Я сдержалась и, подождав,  когда  он  ответит  на  расспросы  других,
спросила в одиночку с веселым видом:  "—то  же  Џанфило  делает,  не  думает
возвращатьсЯ?" Ќа что он мне ответил так:
     "ѓоспожа моЯ, да зачем Џанфило возвращатьсЯ? ‘амаЯ красиваЯ дама в  его
городе, где вообще очень много красивых женщин, его любит  без  ума,  как  Я
слышал, да и он ее наверное любит, он ведь никогда не был дураком".
     Џри этих словах сердце у менЯ дрогнуло, как у ќноны *, когда она с  €ды
увидела, что ее возлюбленный везет гречанку на троЯнском корабле;  однако  Я
сдержалась и с притворным смехом продолжала:
     "Љонечно, ты прав; здесь по его вкусу не нашлось бы дамы; и раз он  там
себе нашел такую, умно поступает, что при ней там и живет. Ќо как же на  это
смотрит его молодаЯ жена?"
     Ќа что он ответил:
     "“ него никакой жены и нет; а что болтали про свадьбу в доме,  так  это
ого отец женилсЯ, а не он".
     “слышав  это,  Я  из  одного  мученьЯ  попала  в  другое,  большее   и,
обуреваемаЯ гневом и скорбью, Я слышала, как у  менЯ  забилось  сердце,  что
крыльЯ быстрой Џрокны {139}, когда они при лете быстром по белым бьют бокам;
и боЯзливый дух во мне затрепетал, как  море,  когда  ветер  нагонит  мелкую
рЯбь, или как гибкий камыш, колеблемый легким ветром; почувствовала  Я,  что
силы покидают менЯ; потому Я поспешила удалитьсЯ под приличным  предлогом  в
свою горницу.
     €так, уединившись от всех, едва достигла Я своего покоЯ,  как  из  глаз
моих полились слезы, будто переполненные ручьи по влажным  долинам,  Я  едва
удерживалась от громких воплей, и на несчастное ложе, свидетелЯ нашей любви,
как бы говорЯ Џанфило: "‡ачем ты изменил  мне?",  Я  бросилась  или,  вернее
сказать, упала навзничь; рыданьЯ  прервали  мои  слова,  Язык  и  все  члены
лишились сил, и так лежала долго, так что менЯ можно  было  счесть  мертвою,
ничто не в состоЯнии было вернуть блуждающую жизнь в ее телесное обиталище.
     Ќо после того как беднаЯ душа немного укрепилась  в  тоскующем  теле  и
силы вновь собрала, к моим глазам опЯть вернулось зрение; поднЯв  голову,  Я
увидела вокруг себЯ много женщин,  которые  хлопотали,  плача,  и  всю  менЯ
поливали  дорогими  эликсирами;  около  себЯ  Я  увидела   разные   предметы
различного предназначениЯ; Я очень удивилась всему этому и, как дар слова ко
мне вернулсЯ, спросила окружавших о причине их  горести;  одна  из  них  мне
отвечала:
     "Њы все это принесли, чтобы привести тебЯ в  чувство".  ’огда,  глубоко
вздохнув, устало Я заговорила:
     "“вы, из жалости вы поступили самым жестоким образом!  ‚ы  оказали  мне
плохую услугу, думаЯ мне помочь; вы силой задержали душу,  готовую  покинуть
это жалкое тело. Ќикто так страстно не стремилсЯ, как Я, к тому,  в  чем  вы
мне отказали; уже покидаЯ мир волнений, близка была Я к цели, а вы  помешали
мне".
     ‚ ответ на мои слова женщины стали менЯ утешать разными  способами,  но
вот ушла одна, другаЯ и все  удалились  после  того,  как  Я  принЯла  почти
веселый вид; Я осталась одна  с  моей  старой  кормилицей  и  со  служанкой,
посвЯщенной в мою гибельную тайну; обе они старались исцелить  мою  истинную
болезнь верными средствами, если она не была бы  неизлечимою;  но  Я,  думаЯ
только о услышанном известии, вдруг воспылала гневом против той  неизвестной
мне женщины и тЯжелую думу стала думать, и скорбь, что  Я  не  могла  внутри
утаить, так прорывалась из печальной груди неистовыми словами:
     "Ќесправедливый юноша! Ѓезжалостный! ’ы хуже всех, Џанфило: забыл  менЯ
и живешь с другою. Ѓудь проклЯт день, когда тебЯ увидела впервые, и  час,  и
мгновенье {140}, когда ты мне понравилсЯ!  Ѓудь  проклЯта  богинЯ,  что  мне
ЯвлЯлась и совратила против воли с истинного пути, когда противилась Я любви
к тебе! Ќее верю Я, что то была ‚енера,  нет,  в  образе  ее  менЯ  посетила
адскаЯ фуриЯ и наслала на менЯ безумие, как некогда на несчастного  Ђтаманта
*. †естокий юноша, на горе себе тебЯ Я одного избрала средь многих  знатных,
прекрасных и достойных! ѓде теперь твои мольбы, которые ты,  плача,  обращал
ко мне, и жизнь и смерть твою отдавал в мои руки? ѓде те очи,  что  плакали,
несчастный, где показываемаЯ мне любовь? ѓде нежные слова? ѓде готовность на
тЯжкую печаль, что ты мне предлагал в услуги?  €счезло  это  все  из  памЯти
твоей? €ли ты снова ими воспользовалсЯ, чтобы завлечь новую женщину?
     Ђ, будь проклЯта моЯ жалость, что даровала тебе жизнь с тем,  чтобы  ты
радовал другую, менЯ же обрекал темной смерти! ’еперь глаза, что плакали при
мне, другой смеютсЯ и ветреное сердце к другой уж обращает сладкие речи.  Ћ,
где, Џанфило, те боги, клЯтву которым ты нарушил? ѓде обещаньЯ верности? ѓде
бесконечные слезы, которые Я горестно впивала, считаЯ жалостными  их,  в  то
времЯ как они были исполнены притворства? ‚се это ты отнЯл у  менЯ  с  собою
вместе и передал другой.
     Љак было мне тЯжело слышать {141}, что ты законом  ћноны  {142}  свЯзал
себЯ с другой женщиной, вступив с нею в брак! Ќо  знаЯ,  что  обЯзательства,
данные тобою мне, имеют преимущество над теми, хотЯ  и  горевала,  но  легче
переносила Я эту обиду. ’еперь же невыносимую терплю Я муку, узнав, что теми
же узами, что был со мною свЯзан, соединилсЯ ты с другою! ’еперь  мне  Ясно,
почему ты медлишь, а также, как Я была простодушна, верЯ, что ты  вернешьсЯ,
как только будешь иметь возможность сделать это. ђазве, Џанфило,  так  много
нужно хитрости, чтобы обмануть менЯ? ‡ачем великие клЯтвы ты мне давал, если
задумал так обмануть менЯ? ‡ачем ты  не  уехал,  не  прощаЯсь  Я  не  обещаЯ
вернутьсЯ? џ, ты знаешь, крепко тебЯ любила, но не держала тебЯ в заточенье,
так что ты мог уехать без слезных токов. Џоступи ты так, конечно, Я была  бы
в отчаЯнье, вдруг узнав  твое  коварство,  но  теперь  смерть  или  забвенье
прекратили бы уже мои мученьЯ; но ты хотел, чтобы они продлились,  питаЯ  их
пустой надеждой; этого Я не заслужила.
     Љак сладки были мне твои слезы, но теперь, как Я узнала  цену  им,  они
горьки мне стали. …сли тобою так же  сильно  правит  любовь,  как  мною,  то
почему тебе мало было один раз  быть  пойманным,  а  захотелось  второй  раз
попастьсЯ? —то говорю? ’ы никогда не любил, а только забавлЯлсЯ! …сли бы  ты
любил, как Я думала, ты был бы еще моим. Љому бы мог ты принадлежать, кто бы
любил, как Я? Љто б ни была ты, женщина, отнЯвшаЯ его у менЯ, хотЯ  ты  враг
мой, но, знаЯ свое мученье, Я поневоле сожалею о тебе; берегись его обманов,
ведь, кто раз обманул, уже терЯет совесть и не стыдитсЯ и впредь обманывать.
Ќесправедливый юноша,  сколько  молитв  и  жертв  к  приносила  богам,  чтоб
сохранить тебЯ, и вот ты отнЯт у менЯ и передан другой!
     Ћ боги, вы внЯли моим мольбам, но в пользу другой женщины;  мне  скорбь
на долю, другим же - счастье. Ќегодный, разве Я тебе  не  нравилась  или  не
подходила по благородству? Џоистине, превосходила. ђазве Я тебе отказывала в
деньгах или брала твои? Ќет. Ѓыл ли другой юноша, кроме тебЯ, так мною любим
на деле или по виду? џ в этом не призналась бы, если б  измена  не  отвлекла
тебЯ от истинной любви. €так, какой проступок с моей стороны, какаЯ причина,
какаЯ большаЯ краса или сильнейшаЯ любовь  от  менЯ  тебЯ  отнЯли  и  отдали
другой? Ќичто, свидетели мне боги, что против тебЯ Я ничего не делала, кроме
того, что безмерно любила. ‘уди сам, заслуживает ли эта вина измены.
     Ћ боги, мстители праведные преступлений,  взываю  о  правой  мести:  не
смерти Я его ищу, хоть он моей желает, одного наказаньЯ прошу ему:  если  ту
женщину он любит, как Я его, да возьметсЯ она от него и дастсЯ другому,  как
он от менЯ отнЯт, и пусть он тогда познает жизнь, какою Я живу!"
     ’ак корчась в беспорЯдочных судорогах, Я каталась по постели.
     ‚есь этот день прошел в подобных криках, но когда настала ночь,  всегда
тЯжелейшаЯ длЯ печали (насколько мрак ее  более  соответствует  грусти,  чем
дневной свет), случилось, что лежа рЯдом с супругом на кровати, Я  долго  не
спала и беспрепЯтственно в уме перебирала все прошлое, веселое и  печальное,
когда же вспомнила, что любовь Џанфило длЯ менЯ  потерЯна,  печаль  моЯ  так
усилилась, что Я жалобно застонала,  тщательно  таЯ  любовную  причину  ќтих
стонов. € Я зарыдала так громко, что муж  мой,  уже  давно  спавший  крепким
сном, проснулсЯ и, видЯ, что Я  заливаюсь  слезами,  обнЯл  менЯ  и  спросил
кротким и сострадательным голосом:
     "„уша моЯ, что заставлЯет  тебЯ  среди  ночи  так  рыдать?  Ћтчего  уже
столько времени ты грустна  и  меланхолична?  …сли  тебе  что  не  нравитсЯ,
откройсЯ; разве Я не исполнЯю, насколько могу, малейшее твое желание?  ђазве
ты - не единственное мое благо и утешение? ђазве ты не знаешь, что  Я  люблю
тебЯ больше всего на свете? Ћчень многое может тебЯ убедить  в  этом.  €так,
зачем плакать? ‡ачем томитьсЯ печалью? €ли ты менЯ считаешь не нарой себе по
возрасту и благородству? €ли Я в чем-нибудь виновен,  что  можно  исправить?
‘кажи, поведай, открой свое желанье: Я все исполню, что в  моих  силах.  Њне
омрачает жизнь, что ты так изменилась в лице, переменила привычки, скучаешь,
но теперь это мне очевиднее, чем когда бы то ни было. ‘начала Я  думал,  что
какой-нибудь телесный недуг сделал тебЯ бледною, но  теперь  мне  Ясно,  что
душевнаЯ тоска довела до такого состоЯниЯ; почему прошу  тебЯ,  открой  мне,
что за причина всего этого".
     ђешивши с женской сообразительностью сказать  неправду,  в  чем  раньше
вовсе не была Я так искусна, Я промолвила:
     "„ражайший супруг мой, Я ни в чем не  нуждаюсь,  чего  бы  ты  мне  мог
достать, Я знаю, что ты несравненно  достойнее  менЯ,  единственнаЯ  причина
моей прошлой и теперешней грусти, это - смерть моего брата, о  которой  тебе
известно. Љак только о ней Я вспомню, так и зальюсь слезами, и не столько  о
его смерти Я плачу, ведь все мы должны умереть, сколько о том, как он  умер;
ты знаешь сам: несчастно и постыдно; после него все пошло так плохо, об этом
тоже Я горюю. ‹ишь закрою глаза или задремлю, как он ЯвлЯетсЯ  мне  бледный,
мертвенный, окровавленный и показывает на глубокие раны; и вот теперь, когда
ты услышал мои рыданьЯ, он снова мне приснилсЯ: в ужасном виде,  утомленный,
испуганный, задыхающийсЯ,  едва  могущий  произнести  слово;  но  наконец  с
большими усилиЯми он мне сказал: "‘естра дорогаЯ, сними с  менЯ  позор,  что
заставлЯет менЯ печально бродить меж прочих душ, склонЯЯсь смущенной головой
на землю". •отЯ мне было утешительно его видеть,  однако  вид  его  и  слова
возбудили во мне такую жалость, что Я вздрогнула  и  проснулась,  и  тотчас,
дань состраданьЯ,  полились  слезы,  которые  теперь  ты  утешаешь;  клЯнусь
богами, если б мне прилично было бы обращатьсЯ с оружием, Я бы отомстила  за
брата и дала бы ему возможность вернутьсЯ с поднЯтым челом к тенЯм,  но  это
не в моей власти. ‚от, дорогой супруг, не без причины Я печалюсь".
     ‘колько сострадальных слов сказал мне мой муж, желаЯ  уврачевать  рану,
давно уже зажившую, и стараЯсь удержать менЯ от слез доводами настоЯщими, но
которые оказывались фиктивными. Џодумав,  что  Я  уже  утешилась,  он  снова
заснул, а Я, думаЯ о  его  доброте,  еще  с  большею  тоскою,  молча  плача,
продолжала прерванные гореваньЯ:
     "„икие  пещеры,  населенные  свирепыми  зверЯми!  ЏреисподнЯЯ,   вечнаЯ
темница, уготованнаЯ длЯ грешных душ! Љакое-либо другое, еще  более  скрытое
место изгнаниЯ, прими менЯ длЯ  заслуженного  наказаниЯ!  ‚ерховный  ћпитер,
справедливо на менЯ разгневанный, скорей ударь и брось в менЯ  свои  перуны!
‘вЯщеннаЯ ћнона, чьи свЯтейшие законы Я  преступно  нарушила,  отомсти  мне;
скалы Љаспийские {143}, раздерите мое печальное тело; птицы  быстрые,  звери
лютые, терзайте менЯ {144}! Ѓешеные кони, разорвавшие невинного €пполита  *,
менЯ, виновную, разорвите; сострадательный супруг, направь свой меч  мне  на
грудь и пролей кровь, убей душу, так обманувшую тебЯ! Џусть не пробудитсЯ ко
мне ни жалость, ни состраданье, ко  мне,  что  супружескому  ложу  предпочла
любовь чужого юноши. ЏреступнаЯ женщина, достойнаЯ еще и не таких наказаний,
какой злой дух ослепил тебЯ, когда впервые ты увидела Џанфило?  Људа  девала
ты уважение к свЯтому браку? Људа бежало целомудрие, украшение жен, когда ты
мужа покинула длЯ Џанфило? ѓде же  теперь  жалость  твоего  возлюбленного  к
тебе? ѓде утешениЯ, что можно было бы ждать от него в  твоих  несчастьЯх?  ‚
объЯтиЯх другой женщины он весело проводит быстролетное времЯ и не заботитсЯ
о тебе; и по заслугам так поступают с тобою и со  всеми,  кто  сладострастье
выше ставЯт законной любви. ’вой муж, который должен был бы тебЯ оскорблЯть,
утешает тебЯ, а тот, кто должен был бы утешать тебЯ, тебЯ оскорблЯет.
     ђазве твой муж хуже Џанфило? Љонечно, нет.  ђазве  по  добродетели,  по
благородству, по всем своим достоинствам он не значительно выше Џанфило? Љто
же в этом сомневаетсЯ? €так, зачем же ты второго предпочла?  ЉакаЯ  слепота,
небрежность и несправедливость тобою водили при этом выборе?  “вы,  сама  не
знаю! Ћдно лишь, что  предметы,  которыми  мы  свободно  владеем,  будь  они
драгоценны, нами почитаютсЯ ничтожными; а те, что с трудом  достаютсЯ,  будь
они ничтожнейшие, считаютсЯ  драгоценными.  џ  ошиблась,  недостаточно  ценЯ
достоинства моего мужа, и горько плачу о том,  что,  может  быть,  будучи  в
состоЯнии противитьсЯ искушению, Я не сделала этого, и даже  наверное  могла
бы Я это сделать, обрати Я внимание на то, что  боги  во  сне  и  наЯву  мне
ЯвлЯли ночью и утром перед моим паденьем.
     ’еперь-то, когда Я от любви,  как  ни  желаю,  избавитьсЯ  не  могу,  Я
понимаю, что за змеЯ менЯ ужалила в левый  бок  и  уползла,  моей  напившись
крови, и также понимаю, что должен был знаменовать  венок,  упавший  с  моей
головы; но поздно приходит истолкование знамений. Њожет  быть,  боги,  решив
излить свой гнев на менЯ, раскаЯлись, что послали мне знамение, но  не  имеЯ
возможности взЯть их обратно, сокрыли от менЯ их смысл, как Ђполлон, что дал
Љассандре * силу прорицаниЯ, но им никто не верил; так  Я,  не  без  причины
обремененнаЯ бедствиЯми, влачу свое существование".
     ’ак, то жалуЯсь и ворочаЯсь с боку на бок, на постели почти всю ночь  Я
провела, не засыпаЯ; если слегка и забывалась, то сон был так чуток, что  от
малейшего шороха Я просыпалась, и слабый-то он приходил  ко  мне  с  большим
трудом; и так  случалось  не  только  в  вышеупомЯнутую  ночь,  но  и  потом
несколько раз, почти всегда; потому одинаковую бурю переживала моЯ душа и во
сне и наЯву. „нем не прекращались мои бореньЯ, так как, выдумав  в  ту  ночь
причины длЯ мужа моей печали, Я приобрела как бы право горевать  открыто.  ‘
наступлением утра вернаЯ кормилица, от которой ничего не  было  скрыто  (тем
более, что она  перваЯ  не  только  по  лицу  узнала  мою  любовь,  но  даже
предвидела и ее последствиЯ), присутствуЯ при том, как  Я  узнала  о  измене
Џанфило, заботЯсь и беспокоЯсь обо мне, как только мой муж ушел из  комнаты,
тотчас ко мне Явилась; и видЯ менЯ  еще  лежащей  полуживой  от  проведенной
ночи, она различными словами пыталась  смЯгчить  мои  мученьЯ,  обнЯла  менЯ
дрожащей рукою, гладила печальное лицо и говорила:
     "„етка, как горьки мне твои мученьЯ, а были бы еще  горше,  если  бы  Я
тебЯ не предупреждала; но ты,  ведь,  упрЯмаЯ  дурочка,  не  послушала  моих
советов, по-своему захотела делать, теперь сама видишь, что из этого  вышло.
Ќо пока жив человек, всегда он может, если только  хочет,  сойти  с  дурного
пути и вернутьсЯ на добрый; мне было бы отрадно, если  бы  просветлели  твои
глаза, затемненные этим тираном несносным, и могли взглЯнуть  правильно.  ’ы
видишь, что сладость  любви  кратковременна,  печаль  же  долговечна.  ’ы  -
молодаЯ женщина, своевольнаЯ, нерассудительнаЯ, полюбила  и,  чего  в  любви
достигнуть можно, достигла;  но  как  любовнаЯ  услада  коротка,  нельзЯ  же
требовать всегда того, что раз имел. …сли, скажем, твой Џанфило вернулсЯ  бы
в твои объЯтьЯ, наслажденьЯ особенного не было бы.
     ‘трастно желать можно только чего-нибудь нового,  где  неизвестно,  что
таитсЯ и таитсЯ ли что, такие желаньЯ трудно переносить, но вещей  известных
нужно  желать  хладнокровнее,  а  ты  же  поступаешь  наоборот,  исполненнаЯ
беспорЯдочных стремлений и готоваЯ погибнуть. Ћсмотрительные люди,  зайдЯ  в
опасные  и  трудные  места,  обыкновенно  возвращаютсЯ  назад,   предпочитаЯ
отдохнуть от того пути, что сделали до данного места,  и  вернутьсЯ  целыми,
чем идти вперед и подвергать свою жизнь опасности. Џоследуй, если можешь,  и
ты такому примеру, успокойсЯ, рассуди и умненько сама избегни  опасностей  и
мук, в которые так глупо ты попала. …сли посмотреть здраво, благосклоннаЯ  к
тебе судьба вовсе не закрыла и не загородила тебе правильной дороги, так что
ты отлично можешь по своим же  собственным  следам  вернутьсЯ  туда,  откуда
пришла, и сделатьсЯ прежней ”ьЯмметтой. „оброе имЯ твое цело и незапЯтнано в
глазах людей; когда оно терЯетсЯ, многие впадают и пучину бедствий. Ќе  ходи
дальше, чтобы не потерЯть того, что судьба тебе сохранила; ободрись и думай,
что ты Џанфило никогда и не видала или что твой муж - Џанфило.  ”антазиЯ  на
все способна, а воображением можно управлЯть по  своему  усмотрению.  ’олько
таким путем ты можешь быть счастливою, и это ты должна желать,  если  только
твои мученьЯ так невыносимы, как ты доказываешь словами и поведеньем".
     ’акие и подобные речи неоднократно Я выслушивала, ничего не отвечаЯ, и,
несмотрЯ на свое волненье, Я находила их справедливыми, но дух, плохо к тому
расположенный, еще без пользы их  принимал;  случалось,  однако,  мечась  от
сильного гнева, несмотрЯ на присутствие кормилицы, с  жестокими  слезами,  Я
бешено кричала:
     "’исифона,  адскаЯ  фуриЯ,  Његера,  Ђлекто  {145},  казнительницы  душ
скорбЯщих,  развейте  ваши  кудри,  что  наводЯт  ужас!   Љ   новым   ужасам
воспламените гнев свирепой гидры! ‹етите в комнату той злодейки, пусть от ее
соединениЯ с похищенным любовником возникнут мерцающие  огоньки  и,  окружив
нежное ложе, будут дурными предзнаменованиЯми длЯ  негодных!  ‚ы,  обитатели
мрачного чертога „ита *,  о  боги  ‘тигийских  царств  бессмертных  *,  туда
сбирайтесь и воплЯми устрашите неверных. Џечальный сыч, плачь на  несчастной
крыше, а вы, ѓарпии * предвещайте будущую гибель {146}, адские тени,  вечный
•аос, мрак непроглЯдный,  обволоките  прелюбодейные  покои,  чтоб  неистовые
глаза были лишены света! Џусть ваша ненависть, о мстители  за  преступлениЯ,
войдет в их ветреные души и породит вражду меж ними!"
     Џосле этого, глубоко вздохнув,  Я  продолжала  хриплым  голосом:  "‡лаЯ
женщина, хотЯ ты мне и неизвестна, теперь ты обладаешь тем, кого Я так долго
ждала, а Я вдали от него томлюсь; ты собираешь плод моих мучений, а  Я  свои
мольбы вижу бесплодными, Я возносила молитвы и фимиам богам, за  того,  кого
ты у менЯ своровала, так что мои моленьЯ пошли тебе на пользу; не знаю,  как
ты заменила менЯ в его сердце, но это - так; но тебе нечего радоватьсЯ  этой
перемене. € если ему, может быть, не захочетсЯ влюбитьсЯ в  третий  раз,  то
все-таки боги разрушат вашу любовь, как разлучили гречанку и €дейского судью
{147}, молодого Ђбидосца {148} с его печальной  ѓеро  и  несчастных  сыновей
ќола {149}, и против тебЯ будет суровый приговор, а тот будет оправдан. ‡лаЯ
негодница,  ты  по  его  лицу  должна  была  бы  видеть,  что  у  него  есть
возлюбленнаЯ, а увидев  это  (а  не  могла  не  увидеть),  как  ты  решилась
завладеть чужим имуществом? конечно, как враг. € Я тебЯ  буду  преследовать,
как врага, как вора; пока живу, буду