чарование, даже когда  они  сначала  очень
нравЯтсЯ, а ты не знаешь, как она  ему  понравилась.  Џанфило,  может  быть,
против желаниЯ женилсЯ на ней, любЯ еще тебЯ, и уже скучает с  нею,  а  если
она ему нравитсЯ, то скоро надоест. Љонечно, ты не  можешь  его  обвинЯть  в
клЯтвопреступничестве, потому что, вернись он в твою комнату, он бы исполнил
свои обещаниЯ.
     Џомолись богу, чтобы любовь, котораЯ сильнее клЯтв и обещаний, побудила
его  снова  вернутьсЯ.  Љроме  того,  почему  ты  по  смущению  той  девушки
заключаешь что-то о нем? ђазве мало юношей,  влюбленных  в  тебЯ  бесплодно,
которые бы смутились, узнав, что ты принадлежишь Џанфило?  ‚озможно,  что  и
его любЯт многие, которым неприЯтно слышать то, что и тебЯ огорчило, хотЯ  и
по другим причинам!"
     ’аким образом сама себЯ опровергаЯ,  Я  возвращалась  почти  к  прежним
надеждам и там же, где клЯла и хулила, молилась о противоположном.
     Ћднако  вернувшаЯсЯ  ко  мне  таким  образом  надежда  не  имела   силы
развеселить менЯ, но Я была всЯ в волнении и не знала, что  делать.  Џрежние
заботы исчезли: в порыве гнева Я выбросила камешки, бывшие  отметками  дней,
сожгла его письма и испортила много  других  вещей.  ‘мотреть  на  небо  мне
больше не нравилось, так как прежде Я была не  уверена  в  его  возвращении,
теперь же твердо уверилась. Ћхота к рассказам прошла, да не было и времени в
бессонные ночи, так как Я проводила их то в  плаче,  то  в  думах,  а  когда
случдлось мне засыпать, то Я все видела сны, то веселые, то очень печальные.
Џраздники и церкви мне надоели, и Я будто не  знаЯ,  куда  деватьсЯ,  только
изредка посещала их; мое лицо побледнело и наводило уныние  на  весь  дом  и
давало повод к различным толкам; и так, сама не знаЯ в ожидании чего, была Я
печальна и грустна.
     ЋбуреваемаЯ сомнительными мыслЯми, не знала Я целые дни, радоватьсЯ  ли
мне, печалитьсЯ ли, но с наступлением ночи, удобнейшего времени длЯ  скорби,
одна в своей комнате, сначала пролив слезы и предавшись размышлению,  так  Я
молилась ‚енере:
     "Ћ высшаЯ небеснаЯ красота, милосерднейшаЯ  богинЯ,  свЯтейшаЯ  ‚енера,
чей образ с начала моего горЯ пребывал в  этих  покоЯх,  дай  помощь  мне  в
скорбЯх, молю тебЯ свЯщенною и несомненною любовью, что к Ђдонису ты питала,
умерь мои горести; взглЯни, как мучаюсь Я из-за тебЯ; взглЯни,  сколь  часто
ужасный призрак смерти вставал уже передо мною; взглЯни,  заслужила  ли  моЯ
незапЯтнаннаЯ верность того, что Я переношу. Ѓудучи молодой и  ветреной,  не
знала Я твоего оружиЯ и подчинилась тебе, не говорЯ  ни  слова,  по  первому
твоему желанию. ’ы знаешь, сколько благ ты  мне  обещала,  не  отрицаю,  что
часть их Я испытала; но если это  горе,  что  ты  мне  даешь,  считаетсЯ  ‡а
счастье,  то  пусть   погибнет   сейчас   небо   и   землЯ   и   подчинЯтсЯ,
преобразовавшись, таким законам, по которым так выходило бы. …сли же  это  -
несчастье, как Я его ощущаю, исполни, милаЯ богинЯ, свое обещание, чтобы  не
могли сказать про божественные уста, что они, как человеческие, могут лгать.
     Џошли своего сына с факелом и стрелами к моему  Џанфило,  что  от  менЯ
далече, и пусть (если, не видЯ менЯ, тот охладел или к другой воспламенилсЯ)
опЯть воспламенит его, как Я пылаю, чтобы ничто его там больше не держало  и
Я, укрепившись, не умерла под тЯжестью скорбей. ЏрекраснейшаЯ богинЯ,  пусть
мои слова дойдут до твоего слуха;  если  не  хочешь  снова  вложить  огнЯ  в
Џанфило, вынь из моего сердца  свои  стрелы,  чтоб  Я,  как  он,  могла  без
тЯгостных печалей жить".
     Џосле таких молитв, неспособных, казалось бы, быть услышанными,  однако
какаЯ-то надежда облегчала мое мученье и снова Я начинала шептать:
     "Ћ Џанфило, где ты теперь? что делаешь? Џлачешь ли бессонною ночью, как
Я, или тебЯ обнимает девушка, о которой Я, к несчастью, слышала? €ли просто,
нисколько не вспоминаЯ обо мне, сладко  спишь?  ‚озможно  ли,  чтобы  любовь
двумЯ влюбленными по столь различным законам  управлЯла,  когда  каждый  так
пламенно любит, как Я, а может быть, и ты?  Ќе  знаю;  но  если  так,  какие
темницы, какие цепи могли бы  тебЯ  удержать  от  возвращениЯ  ко  мне?  —то
касаетсЯ менЯ, Я не знаю, что менЯ удержало бы, чтобы  не  прийти,  к  тебе,
разве мой пол,  который,  несомненно,  во  многих  местах  мешал  бы  мне  и
заставлЯл стыдитьсЯ. ‚се дела, что ты там нашел, должны уже кончитьсЯ,  твой
отец насытилсЯ тобою, его-то Я считаю (боги знают, что Я всегда молюсь о его
смерти) причиной твоей задержки, во всЯком случае он отнЯл тебЯ от менЯ. Ќо,
несомненно, мои молитвы о его смерти только продолжат его  жизнь,  настолько
боги мне неблагосклонны и не внимают моим мольбам. Ћ, победи их  силы  своей
любовью, если она такова, какова была, и приезжай! Џодумай, Я все ночи  лежу
одна, тогда как ты мог бы быть со мною, если  б  здесь  находилсЯ,  как  это
делал прежде! “вы, сколько ночей в протекшую зиму Я провела, длиннейших, без
тебЯ, дрожа на громадной постели! “вы, вспомни, сколько  различных  радостей
от разных вещей мы получали; если вспомнишь, никто тебЯ  уж  не  отнимет  от
менЯ. ќта вера больше всего  заставлЯет  менЯ  не  верить  новости  о  твоей
женитьбе, да если бы это было и так, Я не боюсь, знаЯ, что это тебЯ, если  и
отнимет, то лишь на времЯ. €так, возвращайсЯ! € если милые наслажденьЯ не  в
силах вызвать тебЯ сюда, пусть вызовет желанье спасти от жалкой  смерти  ту,
что любит тебЯ больше всего на свете. …сли бы ты сейчас  приехал,  Я  думаю,
менЯ бы не узнал, так изменили менЯ страданьЯ; конечно, то, что слезы взЯли,
быстро вернетсЯ от радости тебЯ видеть и снова обращусь в прежнюю ”ьЯмметту.
     Ћ, приди, приди, сердце зовет тебЯ! Ќе дай погибнуть моей  юности,  что
готова к твоему наслаждению. џ не знаю, как обуздаю свою радость,  когда  ты
вернешьсЯ, чтобы не всем она была очевидна; потому что Я  не  без  основаниЯ
думаю, что наша любовь, так долго и усиленно скрываемаЯ, никому не известна.
…сли бы ты был здесь, чтобы решить, нужно ли прибегать к одинаковым  уловкам
и при счастливых и при несчастных обстоЯтельствах. …сли б ты уже приехал, то
будь что будет, Я на все сумею найти средство".
     Џосле чего, будто он мог слышать мои слова, Я  вскакивала  и  бежала  к
окну, обманчиво слыша то, чего не было слышно, а именно будто в мою дверь он
постучал, как обыкновенно. …сли бы мои ухаживатели знали  это,  сколько  раз
они менЯ могли бы обмануть; да и обманули бы, если б кто-нибудь из  них  был
хитер притворитьсЯ Џанфило. Ћткрыв окно  и  посмотрев  на  дверь,  Я  своими
глазами убеждалась в ошибке, моЯ напраснаЯ радость  сменЯлась  смЯтенностью,
как корабль носитсЯ бурей, когда мачта с парусами, сломаннаЯ ветром, рухнула
в  море;  и  к  обычным  слезам  вернувшись,  печально  плакала  Я,  пытаЯсь
успокоитьсЯ и нагнать сон на закрытые, еще влажные глаза, так говорила Я:
     "Ћ сон, отраднейший покой длЯ всех, истинный мир душам, кого  как  враг
бежит всЯкаЯ забота {97}, приди ко мне и своим действием  прогони  на  времЯ
беспокойство из моей груди. —то не приходишь ты,  кто  тело  в  тЯжком  горе
укреплЯешь и длЯ новых трудов готовишь? ’ы всем даешь покой, дай  же  его  и
мне, котораЯ в нем так нуждаетсЯ; покинь  глаза  тех  веселых  молодых,  что
теперь в объЯтьЯх любовников предаютсЯ ‚енериной борьбе, лети к моим, ведь Я
одна, покинутаЯ, сломленнаЯ горем, вздыхаю.  Ћ  укротитель  горести,  лучшаЯ
часть человеческой жизни {98}, утешь менЯ и сохрани,  покуда  Џанфило  своей
прелестной беседой не усладит мой слух, такой жадный к ее слушанью, о томный
брат жестокой смерти *, мешающий правду с неправдою, слети к моим глазам! ’ы
усыпил сто Ђргусовых глаз *,  желавших  бодрствовать,  усыпи  же  два  моих,
желающих тебЯ! Ћ гавань жизни,  покой  света,  товарищ  ночи,  ты  одинаково
желанно приходишь к высоким  королЯм  и  к  смиренным  рабам,  сойди  в  мою
скорбную  грудь  и  восстанови  несколько  мои  силы!  ‘ладчайший   сон,   -
человечество, страшащеесЯ смерти, понуждает тебЯ приготовить  его  к  долгой
власти этой последней, - наполни менЯ своею силой и  избави  от  болезненных
волнений, бесполезно терзающих мою душу".
     ‘лучалось, что этот бог,  более  других  жалостливый  к  моим  мольбам,
медлкл исполнить их, но после  продолжительного  времени,  неохотно,  лениво
приходил и молча, незаметно длЯ менЯ, прокрадывалсЯ в  мою  усталую  голову,
котораЯ, так нуждаЯсь в нем, охотно давала себЯ окутать.
     •отЯ сон и приходил, покой не возвращалсЯ  и  думы  слезные  заменЯлись
страшными сновидениЯми. џ думаю, ни одна фуриЯ не оставалась в  городе  „ите
{99}, котораЯ не поЯвлЯлась передо мною неоднократно в различных устрашающих
формах, грозЯ бедами, так что мой сон прерывалсЯ от их ужасающего вида, чему
Я бывала почти рада. Ќемного было ночей после злосчастного  известиЯ  о  его
свадьбе, которые бы радовали во сне, как бывало, видениЯми моего Џанфило,  о
чем немало печалилась Я и печалюсь. Ћ всем  этом:  о  печали  моей,  слезах,
конечно не о причине их, стало известно  моему  милому  мужу;  видЯ,  как  Я
побледнела, прежде цветущаЯ, как  мои  блестЯщие  глаза  запали  и  обведены
синеватыми кругами, - он не знал, чем себе все это объЯснить; но видЯ, что Я
потерЯла аппетит и сон, спросил однажды, с чего бы это. џ ему отвечала: "ќто
от желудка; он что-то не в порЯдке, вот Я и похудела  так  безобразно".  Ћн,
искренне поверив моим словам, велел приготовить мне снадобьЯ,  которые  Я  и
употреблЯла длЯ его успокоениЯ, но не длЯ пользы.  Љакие  целебные  средства
длЯ тела могут исцелить страстную душу? „умаю, что  никакие:  только  изгнав
страсть из души, можно ее уврачевать. Ћдно лекарство могло бы мне помочь, но
оно было слишком далеко.
     Ћбманутый муж,  видЯ,  что  леченье  безуспешно  почти,  хотел  разными
способами разогнать мою  меланхолию,  вернуть  потерЯнную  веселость,  более
нежный ко мне, чем Я этого заслуживала, но напрасно прилагал усилиЯ.  €ногда
он обращалсЯ ко мне с такими словами:
     "ѓоспожа, как тебе известно, недалеко отсюда, у  ”алернских  гор  между
древними Љумами и Џоццуоло {100}, находЯтсЯ очаровательные бухты на  морском
берегу {101}, красивее и прелестнее которых по положению нет ничего в  мире.
Ћни  окружены  прекрасными  горами,  покрытыми  разнообразными  деревьЯми  и
виноградниками, в долинах в изобилии  водЯтсЯ  звери  длЯ  охоты,  невдалеке
широкаЯ равнина, где можно охотитьсЯ на птиц; близко острова  Џитакузские  и
Ќизида {102}, богатые кроликами, и гробница великого Њизена {103} *,  откуда
идет путь в Џлутоново царство; там прорицалище Љумской сивиллы *,  Ђвернское
озеро, ’еатр {104} (обычное место древних состЯзаний), купальни и варварскаЯ
гора {105}, бесплодные усилиЯ нечестивого Ќерона {106}.  ќти  очень  древние
вещи представлЯют большой интерес длЯ наших современников и  служат  немалой
приманкой, чтобы совершить прогулку длЯ их осмотра. Љроме  всего  этого  там
находЯтсЯ купаньЯ, целительные от различных недугов,  а  чрезвычайно  мЯгкий
климат, особенно в это времЯ года, побуждает посетить эти места. ’ам веселое
времЯпрепровождение и изысканное общество; мне хочетсЯ,  чтобы  ты  со  мной
туда поехала ввиду твоего желудка и, как мне кажетсЯ, меланхолии, овладевшей
твоею душою; там ты найдешь облегчение  от  обеих  болезней,  так  что  наше
путешествие, конечно, не будет бесполезным".
     ‘лыша эти слова и опасаЯсь, как бы в наше отсутствие  не  вернулсЯ  мой
дорогой возлюбленный, так что Я могла бы его не  увидеть,  Я  долго  медлила
ответом, но потом, видЯ его желание и рассчитав, что, если тот приедет, Я  и
оттуда узнаю об  этом,  отвечала,  что  готова  исполнить  его  волю,  и  мы
отправились.
     Ћ,  насколько  были  противоположны  моей  скорби  лекарства,   которые
предоставил мне мой супруг. Џоложим, там внимательно  относЯтсЯ  к  телесным
недомоганьЯм, но если кто туда приехал в здравом разуме, то уедет без  него,
а не то что поправит расстроенный {107}; близость ли к морю, месту  рождениЯ
‚енеры, времЯ ли года, когда там  обыкновенно  собираютсЯ,  то  есть  весна,
располагающаЯ к таким  чувствам,  но  неудивительно,  как  мне  неоднократно
казалось, что там даже самые порЯдочные  женщины,  несколько  забыв  женскую
стыдливость,  вели  себЯ  в  некоторых  отношениЯх  значительно   свободнее,
по-моему, чем где бы то ни было {108}: не Я одна так думаю,  но  почти  все,
даже  привыкшие  к  местным  нравам.  ’ам  большую  часть  днЯ  проводЯт   в
праздности, а если занимаютсЯ, то рассуждениЯми о  любви  или  одни  женщины
между собою, или с молодыми людьми; пища  самаЯ  изысканнаЯ,  благороднейшие
старые вина, способные в каждом не  только  пробудить  уснувшую  ‚енеру,  но
умершую воскресить; а сколько свойств имеют различные купаньЯ, про то  знает
кто  их  испытал;  морской  берег,  прелестные  сады,  всегда   всевозможные
развлечениЯ, новые игры, танцы, со всех сторон звучит музыка, молодые люди и
дамы поют любовные песни. Џопробуй кто в такой жизни противостоЯть Љупидону,
который, Я думаю, с помощью всего этого в данном месте больше чем где бы  то
ни было распространЯет свою власть.
     € сюда-то, о жалостливые госпожи, мой супруг вздумал менЯ везти,  чтобы
исцелить от любовной лихорадки; как только мы  туда  приехали,  не  замедлил
Ђмур на менЯ, как и на всех, простереть свою власть; и как не мог взЯть  уже
взЯтое сердце, то стал согревать его, и усталое от долгой разлуки с Џанфидо,
от слез и скорбей, оно вдруг разгорелось таким  пламенем,  каким,  казалось,
никогда еще не пылало. Ќе только выше перечисленные причины тут действовали,
но, без сомнениЯ, любовь мою и печаль усиливало воспоминание  о  тех  разах,
когда Я бывала здесь с Џанфило, которого теперь не видела. Ќе было ни  горы,
ни долины, где бы прежде Я с ним и с другими не бывала, то расставлЯЯ сети и
капканы зверЯм, то с собаками охотЯсь на них, вынимаЯ их из сетей;  не  было
ни островка, ни утеса, который бы мне не говорил: здесь Я  была  с  Џанфило,
там он мне то-то сказал, тут то-то делали. ’акже ни на что другое Я не могла
взглЯнуть без того, чтобы, no-первых, не  вспомнить  о  нем,  во-вторых,  не
пожелать увидеть его здесь или в другом месте или вернуть вчерашний день.
     Џо желанию супруга, Я начала принимать участие в различных увеселениЯх,
€ногда, поднЯвшись до рассвета, мы садились на лошадей и то с собаками, то с
соколами, то и с теми и с другими отправлЯлись в окрестности, богатые дичью,
то тенистым лесом, то открытым полем; вид обильной дичи всех радовал, только
менЯ несколько печалил. € видЯ прекрасный полет  или  замечательный  бег,  Я
шептала: "Ћ Џанфило, если бы ты был здесь,  как  прежде!"  “вы,  как  часто,
прежде  без  такой  скуки  принимаЯ  участие   или   любуЯсь,   теперь   при
воспоминании, как бы побежденнаЯ скорбью, Я все бросала. ‘колько раз, помню,
при этой мысли лук и стрелы падали у менЯ из рук. Ќи одна из  спутниц  „ианы
не могла искуснее менЯ управлЯть луком, расставлЯть сети и выпускать  свору.
€ не раз, не два, а очень часто, охотЯсь с какой-нибудь подходЯщей птицей, Я
будто вне себЯ не выпускала ее, так что она сама уже слетала с моей руки, на
что Я, прежде весьма заботливаЯ  об  этом,  как  бы  не  обращала  вниманиЯ.
Ћбъездив все горы, долы и равнины, с  обильной  добычей  Я  и  мои  спутники
возвращались  домой,  где  обыкновенно  находили  уже   веселье   и   разные
развлечениЯ.
     €ногда же, расположившись над морем у  высоких  скал,  выбрав  тенистое
место, мы ставили на песок столы и большой компанией из дам и молодых  людей
там закусывали; вставши из-за  столов,  под  музыку  молодые  люди  затевали
разные танцы, в которых и Я иногда против воли принимала участие; но у  менЯ
не было особенного настроениЯ, да и Я была физически  слишком  слаба,  чтобы
танцевать долго, отчего Я скоро уходила к разостланным  коврам,  где  сидели
некоторые из компании, говорЯ про  себЯ:  "ѓде-то  теперь  Џанфило?"  €ногда
слушаЯ музыку, нежные звуки которой входили в  мою  душу,  полную  мыслей  о
Џанфило, Я  забывала  праздник  и  тоску,  потому  что  милые  звуки  будили
заснувшие во мне любовные чувства и  приводили  на  памЯть  счастливые  дни,
когда Я  в  присутствии  моего  Џанфило  имела  обыкновение  играть  не  без
искусства на разных инструментах; но не видЯ здесь Џанфило, готова Я  бывала
разрыдатьсЯ, если бы это не было непристойно. ’акое же действие оказывали на
менЯ и песни, которых там немало пелось; если  какаЯ-нибудь  напоминала  мне
горе, Я слушала ее со всем вниманием, чтоб выучить и потом при  чужих  людЯх
иметь возможность вылить свою тоску более  открытым  способом,  особенно  ту
часть горЯ, котораЯ совпадала бы с содержанием песни.
     Љогда же танцы, много раз повторенные,  утомлЯли  молодых  женщин,  эти
последние  присаживались  к  нам,  а  молодые  люди,  толпЯсь   около   нас,
образовывали как бы венок; и никогда Я не могла этого видеть без того, чтобы
не вспомнить, как Я первый раз увидела Џанфило, позади других  стоЯвшего,  и
часто Я поднимала на  них  глаза,  будто  снова  надеЯсь  увидеть  меж  ними
Џанфило. ‘мотрЯ на них, Я замечала,  как  некоторые  пристально  взирают  на
предмет своего желаниЯ, и будучи опытна в этом, наблюдала,  кто  любит,  кто
смеетсЯ, хвалила то того, то другого, часто думаЯ,  что  мой  здесь  был  бы
краше всех, если б Я поступала, как они, была бы  свободна  душою,  как  они
свободны, только в шутку любЯ. ‡атем, осуждаЯ себЯ за такие мысли, говорила:
"џ  более  довольна  (если  можно  быть  довольной  в  несчастье),  сохранЯЯ
верность". ‘нова обращаЯ глаза свои и мысли к поведению  влюбленных  юношей,
как бы почерпаЯ некоторое утешение в тех, которых примечала  более  пламенно
влюбленными, хвалила их про себЯ  и,  долго  наблюдаЯ,  так  молча  начинала
думать:
     "‘частливы вы, не лишенные лицезреньЯ любимых, как Я этого лишена! “вы,
как часто прежде  Я  поступала,  как  и  вы!  Џусть  больше  продлитсЯ  ваше
благополучие, чтобы Я одна могла ЯвлЯть  миру  образец  несчастьЯ.  Ќо  если
любовь (делаЯ менЯ недовольною моим возлюбленным) сократит  мои  дни,  пусть
будет мне вечной печальнаЯ слава „идоны".
     Џодумав так, Я молча снова  принималась  наблюдать  различные  поступки
разных влюбленных. ‘кольких Я видела, которые, все осмотрев и не найдЯ своей
дамы, меланхолично удалЯлись ни во  что  почитаЯ  праздник;  тогда  в  своей
скорби длЯ них Я находила слабую улыбку, видЯ в них товарищей по несчастью и
научившись узнавать страданиЯ других по своим.
     ’ак-то  настраивали  менЯ,  дражайшие  госпожи,   изысканные   купаньЯ,
утомительные охоты и развлечениЯ на морском берегу; мой  супруг  и  доктора,
видЯ мою бледность, постоЯнные вздохи, сон  и  аппетит  не  возвращающимисЯ,
сочли мой недуг неисцелимым, и, почти отчаЯвшись в моей жизни, мы  вернулись
в оставленный город, где наступившее времЯ праздников готовило  мне  причины
новых  мук.  ‘лучалось  неоднократно,  что  менЯ   приглашали   на   свадьбы
родственники, друзьЯ или соседи, часто муж менЯ принуждал идти на них, думаЯ
этим  рассеЯть  мою  очевидную  меланхолию.  Ќужно   было   опЯть   вынимать
оставленные уборы и причесывать волосы, бывало всеми сравниваемые с золотом,
теперь же более походившие на пепел. € живо вспоминаЯ, что  они  ему  больше
всего во мне нравились, новой печалью волновалось мое взволнованное  сердце;
иногда, помню, Я так забывалась, что служанки, будто из  сна  менЯ  вызываЯ,
возвращали к покинутому занЯтию, подымаЯ уроненный гребень. †елаЯ по  обычаю
молодых женщин посмотреть в зеркало надетые уборы и видЯ в нем себЯ ужасною,
но помнЯ, какою Я была, Я думала, что в зеркале не Я, а какаЯ-нибудь  адскаЯ
фуриЯ, озиралась Я вокруг в сомнении. Ќо раз Я бывала одета  (соответственно
состоЯнию моего духа), Я шла с  другими  на  веселые  празднества,  веселые,
говорю, длЯ других, потому что Я знала, как человек, от которого нет  ничего
скрытного, что с отъездом Џанфило все может доставлЯть мне только печаль.
     Џрибыв на место, предназначенное длЯ  свадьбы,  хотЯ  разные  в  разных
местах происходили, Я всегда была  одна  и  та  же,  то  есть  с  притворным
весельем на лице и с  печалью  в  сардце,  так  что,  что  бы  ни  случилось
грустного или радостного, от всего моЯ тоска только увеличивалась.
     Љогда менЯ с почетом принимали, Я озиралась пытливо, не длЯ того  чтобы
видеть роскошные убранства, но обманываЯ самое себЯ, что, может быть,  увижу
Я Џанфило, как в первый раз увидела его в подобном же месте;  не  видЯ  его,
уверившись в том, в чем была и без того вполне уверена, как бы  побежденнаЯ,
садилась Я с другими, отвергаЯ знаки почтениЯ, так как не видела того,  ради
кого они мне были дороги.  Љогда  бракосочетание  бывало  свершено  и  гости
вставали  из-за  пиршественного  стола,  и  то  под  звуки  пениЯ,  то   под
инструментальную музыку начинались  разные  танцы  и  весь  свадебный  покой
звучал, - Я, чтобы не показатьсЯ гордой, из любезности несколько раз  принЯв
участие в танцах, снова садилась предаватьсЯ новым думам.
     Њне  приходило  на  памЯть,  как  торжественно  было   подобное   этому
празднество в  мою  честь,  когда  Я,  свободнаЯ,  в  простоте,  беспечально
смотрела на свое прославленье; и сравниваЯ то времЯ с теперешним, видЯ,  как
разнЯтсЯ они друг от друга, Я испытывала сильное желание расплакатьсЯ,  если
бы это не было здесь неуместным. ‚о мне пробегали  быстрые  мысли  при  виде
веселЯщихсЯ дам и кавалеров, что прежде в надобных случаЯх Я искусно весели-
ла Џанфило, - и больше менЯ томило, что нет причины мне радоватьсЯ, чем само
веселье. Џоэтому, прислушиваЯсь  к  любовным  разговорам,  музыке  и  пению,
вспоминаЯ прошедшее, Я вздыхала, с притворным удовольствием, ждала окончаниЯ
праздника, недовольнаЯ и  усталаЯ,  предоставленнаЯ  самой  себе.  Ќо  часто
смотрЯ на толпу дам и молодых людей, Я замечала, что многие,  если  не  все,
смотрЯт на менЯ и тихонько между собою говорЯт про мою внешность; но большаЯ
часть их шепота доходила до моих ушей, то потому что Я  слышала,  то  потому
что догадывалась. Ћдни говорили:
     "Џосмотри на эту молодую  женщину!  Џрежде  никто  в  нашем  городе  не
превосходил ее красотою, а теперь какою она стала! Ќе находишь ли ты ее  вид
растерЯнным, какие бы ни были причины этого?"
     ‘казав это, смотрели на менЯ с сожалением, будто сострадаЯ моему  горю,
и проходили, оставлЯЯ менЯ более обычного  расстроенною.  „ругие  спрашивали
друг у друга: "—то? эта дама - нездорова?", и отвечали:  "ЉажетсЯ,  что  да;
она сделалась  такой  худой  и  бледной;  какаЯ  жалость;  прежде  она  была
красавицей". Ќекоторые, более точно знаЯ мою болезнь, говорили:
     "Ѓледность этой госпожи выдает ее  влюбленность,  какаЯ  болезнь  сушит
так, как пламеннаЯ любовь? Љонечно, она влюблена и жесток тот, кто причинЯет
ей такую тоску, что так ее иссушила".
     ‚ таких случаЯх, признаюсь, Я не могла удерживатьсЯ  от  вздохов,  видЯ
гораздо большее сострадание в других, нежели в том, кто  естественно  должен
был бы его иметь; и смиренно про себЯ молилась за них  богу.  Њне  помнитсЯ,
что мое благородство имело такое значение длЯ говоривших,  что  многие  мена
оправдывали такими словами:
     "Ќе дай бог, чтобы так думали об этой госпоже; то есть, что  любовь  ее
томит; она честна более других,  ничего  подобного  за  ней  не  замечалось,
никогда в кругу влюбленных не было ничего слышно об ее любви; а  страсть  не
скроешь так долго".
     "“вы! - думала Я  про  себЯ,  -  как  они  ошибаютсЯ,  не  считаЯ  менЯ
влюбленною только потому, что, как дура, не выставлЯю ее напоказ, как делают
другие!"
     —асто приходили туда знатные, красивые и нарЯдные молодые люди,  прежде
всЯчески добивавшиесЯ моего взглЯда,  чтобы  привлечь  менЯ  к  их  желанию.
Џосмотрев  на  менЯ  немного  и  видЯ  такой  обезображенной,  может   быть,
довольные, что Я не отвечала им на любовь, удалЯлись со словами: "Џропала ее
красота!"
     ‡ачем Я скрою от вас, женщины, то, что не только мне, но вообще  никому
неприЯтно слышать? Џризнаюсь,  что,  хотЯ  Џанфило,  ради  которого  главным
образом Я дорожила своею красотой, здесь не было,  однако  не  без  укола  в
сердце Я слышала, что она пропала. …ще мне  случалось  на  таких  праздниках
сидеть в кругу женщин, ведущих любовные  беседы;  и  жадно  прислушиваЯсь  к
рассказам о любви других, легко Я понЯла, что не было столь пламенной, столь
скрытной, столь горестной - как моЯ; а более счастливых и менее  почетных  -
большое количество. ’ак, то слушаЯ и наблюдаЯ, что  делалось,  задумчивей  Я
пребывала среди вольного времЯпрепровождениЯ.
     Љогда через некоторое времЯ отдохнувши, сидевшие дамы поднимались, чтоб
танцевать, иногда приглашаЯ менЯ вместе с собою, они  и  молодые  люди  всей
душою отдавались этому занЯтию, не имеЯ в голове других мыслей,  побуждаемые
к танцам или пламенной ‚енерой, или желаЯ показать свое искусство, а Я почти
одна оставалась сидеть, презрительно  смотрЯ  на  внешность  и  манеры  дам.
‘лучалось, конечно,  что  Я  их  осуждала,  желаЯ  страстно  последовать  их
примеру, если бы это было возможно, если бы Џанфило мой находилсЯ  здесь,  и
всЯкий раз как он приходил мне на памЯть, печаль моЯ умножалась; видит  бог,
он не заслуживал такой любви, какою Я его любила и люблю.
     Ќо долгое времЯ со  скукой  смотрЯ  на  танцы,  от  посторонних  мыслей
сделавшиесЯ мне ненавистными, будто чем обеспокоЯсь, Я удалЯлась от общества
и под каким-либо предлогом уходила в уединенные места, желаЯ  подавить  свою
печаль; и там, дав  волю  искренним  слезам,  вознаграждала  свои  глаза  за
суетное зрелище. ‘лезы текли с гневными словами, и, сознаваЯ свою несчастную
судьбу, так, помнитсЯ, Я к ней обращалась:
     "Ћ ‘удьба *, враг страшный  всех  счастливых,  несчастным  единственнаЯ
надежда! ’ы пременЯешь царства и видишь дела земные, возносишь  и  низводишь
своей десницей, как тебЯ учит твой бесстыдный суд; всецело никому не  хочешь
ты принадлежать, то здесь возвеличишь, то там подавишь и после счастьЯ новые
заботы даешь душе, чтоб  смертные,  пребываЯ  в  постоЯнной  нужде,  как  им
кажетсЯ, всегда тебе молились  и  поклонЯлись  слепому  божеству.  ЌезрЯчаЯ,
глухаЯ, ты отвергаешь мольбы несчастных, со взысканными радуешьсЯ, смеЯсь  и
льстЯ, их крепко обнимаешь, пока  они  нежданным  случаем  не  бывают  тобою
низвергнуты, тогда в несчастье познают, что ты отвернула от них свое лицо. ‚
числе таких несчастных нахожусь и Я, не знаю, что  сделала  Я  против  тебЯ,
чтоб побудить тебЯ так менЯ преследовать. Ћ, кто доверЯет великим подвигам и
имеет высшую власть и господство, - взглЯните на менЯ: из знатной женщины  Я
сделалась ничтожнейшей рабою и хуже чем презренной и отверженною богом. …сли
здраво посмотреть, нет более поучительного  примера  твоей  изменчивости,  о
судьба {109}! ‚етренаЯ судьба, ты принЯла менЯ в мир, осыпала благами, если,
как Я думаю, благородное происхождение и богатства суть блага; кроме того, Я
возросла в них и никогда своей руки ты не отнимала. ‚сегда в  избытке  этими
благами Я обладала и, сообразно женской природе  и  сознанию  их  бренности,
щедро ими пользовалась.
     Ќо Я влюбилась, еще не знаЯ тебЯ  подательницей  людских  страстей,  не
предполагаЯ, что ты такую власть в любви имеешь; Я полюбила юношу,  которого
не кто иной, как ты, послала мне тогда,  когда  в  мыслЯх  у  менЯ  не  было
влюбитьсЯ. Љогда ты увидела, что неразрешимо сердце мне свЯзала эта радость,
ты, непостоЯннаЯ, стремилась часто  мне  ее  испортить,  подстрекаЯ  пустыми
обманами то наши души, то глаза выдать нашу любовь и тем  ей  повредить.  Ќе
раз по твоему желанию до моих ушей доходили бранные речи возлюбленного, а до
его слуха мои такие же, ты думала этим возбудить ненависть: но в этом ты  не
достигла своей цели, так как,  хоть  ты  и  богинЯ,  и  руководишь  внешними
событиЯми, но душевные добродетели тебе не подвластны, наше  чувство  всегда
здесь тебЯ побеждало. Ќо что за прибыль тебе сопротивлЯтьсЯ? “  тебЯ  тысЯча
путей нанести вред своим врагам; и где ты не  можешь  сделать  этого  прЯмым
путем, ты можешь этого достигнуть окольным. Ќе будучи в  состоЯнии  породить
между нас ненависть, ты ухитрилась сделать равнозначущее  ей  и  сверх  того
скорбь и горе.
     ’вои козни, отраженные нашею грудью, нашли себе другую дорогу, и  равно
враждебнаЯ ко мне и к нему, ты нашла случай  разделить  далеким  расстоЯнием
менЯ с моим милым. Ћ, как Я могла подумать, что с твоею помощью в местности,
отдаленной  от  этой  столькими  горами,  долинами,  реками,  морем,   может
возникнуть причина моих бедствий? Љонечно, никак этого нельзЯ было подумать;
но хотЯ это так, и разделенный со мною, не сомневаюсь, он менЯ любит, как  Я
его, а Я его люблю больше всего на свете. Ќо последствиЯ неизменны, любим ли
мы друг друга или ненавидим, и наше чувство ничего  не  значит  перед  твоим
гоненьем. ‘ ним вместе ты менЯ лишила всей радости, счастьЯ и  удовольствиЯ,
а также нарЯдов, праздников, убранства, веселого житьЯ;  оставила  в  замену
печаль, жалобы и невыносимую тоску; но если б Я его не любила, ты  бы  не  в
силах была сделать эту перемену.
     …сли Я в детстве провинилась перед тобою, ты могла бы менЯ простить  за
молодостью лет, но если теперь ты хочешь  мстить  мне,  зачем  не  касаешьсЯ
только подвластных тебе областей? ‚ чужой ты хлеб с своей  косою  забралась!
—то общего у тебЯ с любовными делами? Ћт тебЯ Я получила высокие  прекрасные
дома, обширные полЯ,  скот  и  сокровища,  почему  не  на  эти  предметы  ты
распростерла гнев свой, предав их огню, потопу, мору.  и  хищенью?  ‚се  это
откуда утешение ко мне прийти не может, ты мне оставила, как в басне  Њидасу
‚акхово благодеЯнье *, а унесла с собой того, что был мне всего дороже.
     Ђ проклЯты да будут любовные стрелы, что стремЯтсЯ ”ебу отмстить  *,  а
сами от тебЯ такое несправедливое поражение терпЯт.  Ћ,  если  бы  тебЯ  они
поразили, как поразили  менЯ,  подумала  бы  ты,  может  быть,  так  обижать
любовников. Ќо  вот  менЯ  настигла  ты  и  довела  до  того,  что  богатаЯ,
благороднаЯ, могущественнаЯ, Я сделалась несчастнейшей в своей земле,  -  ты
это Ясно видишь. ‚се празднуют и веселЯтсЯ, одна Я  плачу;  не  сегоднЯ  это
началось, но так давно, что твой гнев должен был бы уже смЯгчитьсЯ.  Ќо  все
тебе прощу, если ты, милостиваЯ, как прежде разлучила менЯ с Џанфило, теперь
опЯть с ним соединишь; а если твой гнев еще продолжаетсЯ, излей его  на  мое
имущество. †естокаЯ, сжальсЯ надо мною; смотри, Я до того дошла,  что  стала
притчей во Языцех {110} там,  где  прежде  славили  мою  красу.  Ќачни  быть
жалостной ко мне, чтобы Я, обрадованнаЯ,  что  могу  тебЯ  хвалить,  нежными
словами  прославила  твою  божественность;  если  ты  кротко  исполнишь  мою
просьбу, Я обещаю (боги свидетели),  Я  сделаю  в  твою  честь  изображение,
украшу его как только могу и пожертвую в какой тебе любо храм. € все  увидЯт
подпись, гласЯщую: _ќто ”ьЯмметта из пучины бедствий судьбою вознесеннаЯ  на
верх блаженства_".
     ‘колько еще Я говорила, но долго и скучно было бы все рассказывать,  но
все слова быстро прерывались рыданьЯми; случалось, что женщины, услышав  мои
стенаниЯ, приходили и, поднЯв с утешениЯми, вели против воли снова к танцам.
     Љто бы поверил, влюбленные госпожи, что в  груди  молодой  женщины  так
сильно может укоренитьсЯ печаль, которую ничто не только не может  развеЯть,
но наоборот,  еще  более  все  укреплЯет?  ђазумеетсЯ,  всем  это  покажетсЯ
невероЯтным, кроме тех, кто по опыту знает, как это верно. —асто случалось в
самую жару (какаЯ стоЯла соответственно времени года) многие дамы и Я, чтобы
легче переносить зной, на легкой лодке со многими веслами, рассекали морские
волны с пением и музыкой и искали далеких скал или пещер, где было прохладно
от тени и ветра. “вы, телесный жар они легко мне облегчали, но  жар  души  -
нисколько и  даже  увеличивали,  ибо,  когда  прекращалсЯ  внешний  зной,  к
которому, конечно, чувствительны  нежные  тела,  тотчас  открывалсЯ  больший
доступ любовным мыслЯм, которые, если хорошенько рассмотреть, без  сомнениЯ,
служат не только длЯ поддержаниЯ ‚енериного пламени, но и к его усилению.
     „остигнув цели нашей прогулки и выбрав самые удобные  места  длЯ  наших
желаний, мы видели компании дам и молодых людей здесь, там, так  что  все  -
малейшаЯ скала, малейший уголок берега, защищенный тенью горы  от  солнечных
лучей, - было  наполнено  нами.  Љакое  большое  удовольствие  длЯ  душ,  не
пораженных печалью! ‚о многих  местах  виднелись  разостланными  белоснежные
скатерти, так хорошо уставленные, что один вид их возбуждал аппетит  у  тех,
кто его лишены, в других местах уже виднелись весело завтракающие  компании,
которые радостными криками приглашали проходивших мимо принЯть участие в  их
веселье.
     Ќапировавшись, как и другие, потанцевав по обыкновению после обеда,  мы
снова садились на лодки, и катались,  иногда  встречаЯ  зрелище  приЯтнейшее
молодым взорам, а именно, прелестные девушки в одних тафтЯных кофтах, босые,
с голыми руками,  отдирали  раковины  от  твердых  камней  {111},  при  этом
наклонЯлись, часто показываЯ полные груди, или рыбачили сетЯми, а то  другим
каким приспособлением. —то пользы пересказывать  все  тамошние  развлечениЯ?
‚се равно не передашь. Џусть представит себе сам их сообразительный человек,
не будучи там, а если и будучи, то видЯ кругом только молодость  и  веселье.
’ам души делаютсЯ свободными и открытыми и едва могут отказывать в какой  бы
то ни  было  просьбе.  Џризнаюсь,  чтоб  не  расстраивать  компанию,  Я  там
притворЯлась веселой, не забываЯ о своем горе;  если  кто  испытал  подобное
положение, может засвидетельствовать, как тЯгостно это делать. €  как  могла
бы Я от души радоватьсЯ, вспоминаЯ, что в  подобных  развлечениЯх  видела  Я
Џанфило со мной ли, без менЯ ли, а теперь чувствовала его крайне  далеким  и
не надеЯлась на его возврат? „аже если б у менЯ не было других забот,  разве
одной этой недостаточно было бы? € как  Я  могла  не  думать  об  этом"  ђаз
пламенное  желание  снова  его  увидеть  до  такой   степени   лишало   менЯ
рассуждениЯ, что знаЯ наверное, что его здесь нет, Я думала, что может  быть
он здесь и, как будто это было несомненно, все смотрела,  не  увижу  ли  его
где? Ќе было ни одной лодки (из тех,  что  шнырЯли  туда  и  сюда,  так  что
поверхность морЯ казалась небом, чистым  и  Ясным,  усеЯнным  звездами),  на
которую  Я  бы,  обернувшись,  пристально  не  смотрела.  Ќи  одного   звука
инструментов (на которых, Я знала, он умел  играть)  Я  не  пропускала  мимо
ушей, без того, чтобы не прислушиватьсЯ, кто играет, не тот  ли,  воображаЯ,
может быть, кого искала Я. Ќе пропускала ни одного места на берегу, ни одной
скалы, ни пещеры, ни одной компании. Џризнаюсь, эта надежда, то  пустаЯ,  то
притворнаЯ, многие вздохи во  мне  порождала,  когда  же  она  улетала,  они
копились в моем мозгу, искали выхода и изливались потоком слез  из  скорбных
глаз моих; так-то притворнаЯ радость в тоску непритворную обращалась.
     Ќаш город,  более  обильный  увеселениЯми,  нежели  другие  итальЯнские
города, не только развлекает своих граждан то свадьбами,  то  купаньЯми,  то
морскими берегами, но веселит их еще  разнообразными  играми;  но  блестЯщее
всего представлЯютсЯ частые состЯзаниЯ в оружии.  “  нас  старинный  обычай,
когда пройдет зимнее ненастье и весна  снова  заблистает  цветами  и  свежей
травой, побуждаЯ юношеские сердца более чем всегда выказать свои желаниЯ,  -
сзывать по большим праздникам благородных дам в  рыцарские  ложи,  куда  они
собираютсЯ,  украшенные  драгоценнейшими  уборами.   Ќе   столь   пышное   и
благородное зрелище было, когда  снохи  Џриама  {112}  и  другие  фригийские
женщины украшенные ЯвлЯлись перед свекром на  праздник,  нежели  вид  нашего
города; когда они собираютсЯ в театр (каждаЯ, украсЯ себЯ насколько  могла),
несомненно, каждому приезжему человеку покажетсЯ при  виде  их  высокомерных
манер, замечательных нарЯдов, почти царских уборов, что это  не  современные
женщины, но древние вернулись к жизни; ту по величию сочтет  ‘емирамидой  *,
другую по убору Љлеопатрой *, третью по прелести  …леной,  другую,  наконец,
кто бы не принЯл за „идону?
     Љ чему сравненьЯ? ‚ы сами по себе скорей богини, чем земные жены. €  Я,
несчастнаЯ, когда Џанфило еще не был потерЯн,  часто  слышала,  как  молодые
люди менЯ сравнивали то с девой Џоликсеной {113}, то с Љипрейской ‚енерой *,
причем одни утверждали, что Я подобна богине, другие говорили, что  непохожа
Я на смертную женщину. ’ам в таком многочисленном и благородном обществе  не
сидЯт долго, не молчат, не шепчутсЯ, но меж тем  как  старые  люди  смотрЯт,
милые юноши, взЯвши дам за нежные руки, танцуЯ, громкими голосами  поют  про
свою любовь, и таким образом весело проводЯт  жаркую  часть  днЯ;  когда  же
солнце смЯгчит лучи, приходЯт почетные лица нашего Ђвзонийского  королевства
{114} в подобающих их положению одеждах; полюбовавшись  некоторое  времЯ  на
красоту дам и на танцы, по данному приказу  они  удалЯютсЯ  почти  со  всеми
молодыми людьми, господами и  слугами  и  через  короткий  промежуток  снова
ЯвлЯютсЯ большим обществом совсем в другом нарЯде.
     ѓде найти достаточно блестЯщее красноречие,  достаточно  богатый  Язык,
чтобы точно описать благородство и разнообразие одежд? Ќе мог этого  сделать
ни греческий ѓомер, ни латинский ‚ергилий, описавшие в стихах  столько  битв
греческих, троЯнских и италийских! Џопытаюсь отчасти рассказать, чтобы  дать
хоть слабое понЯтие тем,  кто  этого  сам  не  видел,  и  кстати  будет  это
описание; тогда скорее пойметсЯ всЯ глубина моей печали, равной  которой  не
испытывали женщины  ни  прежде,  ни  теперь,  когда  узнают,  что  даже  все
великолепие подобных  развлечений  не  смогло  ее  прервать.  ‚озвращаЯсь  к
рассказу, скажу, что наши почетные лица выезжали  на  конЯх,  быстрейших  не
только всех остальных животных, но даже ветра, который  они  обогнали  бы  в
беге;  молодость,  красота,  очевидно,  достоинства  их  делала   несказанно
приЯтными на взглЯд. Ћни были одеты в пурпур и  в  индийские  ткани,  пестро
затканные вперемежку с золотом, жемчугом и драгоценными камнЯми;  лошади  же
были в чепраках; белокурые кудри, локонами спадавшие на  белоснежные  плечи,
сдерживались тонкими золотыми обручами или  венками  из  свежей  зелени;  на
левой руке легкий щит, в правой - копье, и при  звуках  многочисленных  труб
один близ другого, с большой свитой, в таком убранстве  они  начинали  перед
дамами свои игры, где главнаЯ заслуга заключалась в  том,  чтобы  проскакать
верхом не двигаЯсь телом, закрывшись щитом и опустив копье концом как  можно
ближе к земле.
     ЊенЯ несчастную часто  звали  на  эти  праздничные  игры;  Я  не  могла
присутствовать без большой тоски, так как при этом виде всегда Я вспоминала,
что мой Џанфило всегда заседал между почтенных пожилых людей,  доступ  куда,
несмотрЯ на его молодость, давали ему его достоинства. €ногда он рассуждал в
кругу старших, будто „аниил со свЯщенниками о ‘усанне {115} (а из них кто по
власти походил на ‘цеволу *, другой по  важности  на  Љатона  –ензора,  либо
“тического *, кто по внешности  на  великого  ЏомпеЯ  {116},  другие,  более
могучие, на ‘ципиона Ђфриканского* или на –инцинната  *),  они,  как  и  он,
смотрели на бега, вспоминаЯ  свою  юность,  трепеща,  ободрЯЯ  то  тоге,  то
другого, а Џанфило подтверждал их слова, и Я слышала, как говорили,  что  за
его доблесть пожилые люди принЯли его к себе.
     Љак отрадно мне было это слышать и за него и за наших граждан! Ћн  имел
обыкновение сравнивать наших знатных юношей, выказывавших царственные  души,
того с Џартенопеем Ђркадским *, выказавшим  наибольшую  доблесть  в  ”ивской
резне {117}, куда тот послан был матерью еще в детстве, другого  с  приЯтным
Ђсканием *,  того  с  ‚ергилием,  чему  лучшим  свидетельством  были  стихи,
написанные юношей, кого с „еифобом *, четвертого  за  красоту  с  ѓанимедом.
ЏереходЯ к более пожилым, которые следовали за первыми,  не  менее  приЯтные
сравнениЯ придумывал. ђыжебородого  с  белокурыми  волосами,  спадающими  на
белые плечи, он сравнивал с ѓераклом *; украшенного тонким венком из зелени,
одетого в узкий шелковый нарЯд, искусно вышитый, с плащом, с золотой прЯжкой
на правом плече, щитом покрывающего левый бок, несущего в правой руке легкое
копье, подобающее игре, находил похожим на ѓектора *; того, кто следовал  за
предыдущим в подобном же украшенном нарЯде,  с  лицом  не  менее  пламенным,
закинув край плаща на плечо, искусно правЯ лошадью левой рукою, сравнивал  с
новым Ђхиллом *. ‘ледующего, который играл копьем, закинув щит за  спину,  а
на белокурых волосах имел тонкую золотую сетку,  полученную  может  быть  от
своей дамы, он сравнивал с Џротесилаем *; следующего с веселой  шапочкой  на
голове, смуглого, с большой бородой и диким видом называл  Џирром  *;  того,
кто был кроток видом, очень белокур и расчесан, более других украшен,  -  он
считал троЯнским Џарисом, а  может  быть  Њенелаем  *.  Њне  нет  надобности
продолжать свое перечисление; в длинном рЯде он находил Ђгамемнона *,  ЂЯкса
*, “лисса, „иомеда и всех  достойных  похвал  героев  греческих,  фригийских
{118} и латинских {119}. € эти уподоблениЯ {120} он делал не голословно,  но
доказательствами подтверждал свои положениЯ, из качеств н