се
возможности: милосердие, доброту, любовь... “ менЯ нет больше сил.  ЋстаетсЯ
последнее средство длЯ достижениЯ победы - хитрость  и  терпение,  благодарЯ
которым птицелову удаетсЯ в конце концов изловить самых недоверчивых,  самых
проворных, причудливых и редкостных птиц. Њорис, когда де ѓранвиль  допустил
вполне простительную нескромность и вам открылась тайна моей жизни, Я увидел
в этой случайности веление судьбы,  одно  из  тех  указаний  свыше,  которым
повинуютсЯ и которых вымаливают игроки в разгар азартной игры...  „остаточно
ли вы ко мне привЯзаны, чтобы романтически пожертвовать собой ради менЯ?..
     - џ догадываюсь, что вы хотите сказать, граф, -  ответил  Я,  перебиваЯ
его, - Я вижу ваши намерениЯ.  ‚аш  первый  секретарь  хотел  взломать  вашу
шкатулку; у второго слишком пылкое сердце, - он может влюбитьсЯ в вашу жену.
Ќеужели вы хотите обречь его на гибель, послав прЯмо в огонь? ‘унуть руку  в
костер и не обжечьсЯ, да разве это возможно?
     - ‚ы ребенок, - возразил граф, - Я отправлю вас туда  в  перчатках!  Ќа
улице ‘ен-Њор, в домике огородника, который Я освобожу длЯ вас, поселитсЯ не
секретарь мой, а мой двоюродный племЯнник,  барон  д'Ћсталь,  докладчик  дел
ѓосударственного совета...
     Ќе успел Я прийти в себЯ от изумлениЯ, как услышал звон колокольчика, и
какаЯ-то колЯска подкатила к самому подъезду. ‚скоре лакей доложил о госпоже
де Љуртвиль с дочерью. “ графа Ћктава была многочисленнаЯ роднЯ  со  стороны
матери. ѓоспожа де Љуртвиль, его кузина,  была  вдовой  судьи  округа  ‘ены,
который оставил ее и единственную дочь свою  без  всЯкого  состоЯниЯ.  ђазве
увЯдающаЯ женщина двадцати девЯти  лет  могла  сравнитьсЯ  с  двадцатилетней
девушкой, одаренной красотой, какой может  наделить  идеальную  возлюбленную
лишь самое пылкое воображение?
     - ’итул барона, должность докладчика дел и чиновника  особых  поручений
при министре юстиции, в ожидании лучшего, да этот старый особнЯк в приданое,
- разве не достаточно причин, чтобы не влюбитьсЯ в графиню? - шепнул он  мне
и, взЯв менЯ под руку, представил госпоже де Љуртвиль и ее дочери.
     џ был ослеплен не столько блестЯщими надеждами на  будущее,  о  которых
прежде не посмел бы и мечтать, сколько Ђмелией де Љуртвиль, прелесть которой
была умело оттенена искусным туалетом, - матери всЯчески  украшают  дочерей,
когда пора выдавать их замуж...
     - Ќо не стоит  говорить  обо  мне,  -  заметил  консул,  прерываЯ  свой
рассказ.
     Ќедели через три, - продолжал  он,  -  Я  переехал  в  дом  огородника,
приведенный в порЯдок, убранный и  обставленный  с  той  быстротой,  котораЯ
объЯснЯетсЯ тремЯ словами: Џариж!  ”ранцузский  мастеровой!  „еньги!  џ  так
влюбилсЯ в Ђмелию, что граф длЯ своего спокойствиЯ не мог большего и желать.
Ќо достаточно ли Я был благоразумен н свои  двадцать  пЯть  лет  длЯ  хитрых
замыслов, которые мне предстоЯло осуществить и от которых  зависело  счастье
моего друга? Џризнаюсь, что в разрешении этой задачи Я сильно рассчитывал на
помощь дЯди, - граф Ћктав дал мне право посвЯтить  его  в  тайну,  если  его
вмешательство представитсЯ мне необходимым. џ  нанЯл  садовника  и  сделалсЯ
страстным садоводом, чуть ли не  маньЯком;  с  неистовым  увлечением,  Якобы
всецело захватившим менЯ, Я занималсЯ распашкой пустырЯ, обработкой почвы  и
разведением цветов. Џодобно маньЯкам ѓолландии и Ђнглии, Я выдавал  себЯ  за
любителЯ лишь одного сорта цветов, - Я выращивал только георгины  и  собирал
все их  разновидности.  ‚ы  догадываетесь,  что  мое  поведение,  вплоть  до
мельчайших подробностей, было намечено самим графом; все силы его ума и души
были направлены на тщательную подготовку трагикомедии, котораЯ  должна  была
разыгратьсЯ на улице ‘ен-Њор.  Џочти  каждый  вечер,  между  одиннадцатью  и
двенадцатью, как только графинЯ ложилась спать, Ћктав,  тетушка  ѓобен  и  Я
держали совет. ‘таруха при мне давала Ћктаву пространный отчет  о  том,  как
провела день его жена; он осведомлЯлсЯ о кушаньЯх,  которые  ей  подавали  к
столу, о ее занЯтиЯх, расположении духа, о блюдах,  заказанных  к  обеду  на
завтрашний день, о цветах, которые она собиралась делать џ понЯл, что  такое
любовь, доведеннаЯ до отчаЯниЯ,  тройнаЯ  любовь,  идущаЯ  от  рассудка,  от
сердца и от страстного влечениЯ. Ћктав жил только одним этим часом.  ‡а  два
месЯца, пока длились садовые работы, Я и взглЯда не кинул  на  флигель,  где
жила моЯ соседка џ даже не спрашивал, есть  ли  у  менЯ  соседка,  хотЯ  сад
графини был отделен от моего лишь низкой  изгородью,  вдоль  которой  по  ее
распорЯжению были посажены кипарисы, уже достигшие четырех футов  высоты.  ‚
одно прекрасное утро тетушка ѓобен сообщила своей хозЯйке о нежданной  беде:
какой-то чудак, поселившийсЯ по соседству, собираетсЯ  разгородить  к  концу
года оба сада стеною. Ќечего и говорить,  какое  любопытство  снедало  менЯ.
“видеть графиню!.. Ћт этого желаниЯ тускнела даже моЯ зарождавшаЯсЯ любовь к
Ђмелии де Љуртвиль. Џостройка стены  была  страшной  угрозой  длЯ  соседнего
владениЯ. ќто лишало его притока воздуха, так  как  садик  Ћнорины  стал  бы
чем-то вроде узкой полосы, стиснутой между  стеной  и  ее  флигелем  ”лигель
этот,  некогда  приют  утех  и  развлечений  какого-то  вельможи,  напоминал
карточный домик; в ширину было в нем футов тридцать, а в длину - около  ста.
”асад, расписанный в немецкой манере и  увитый  цветами  до  второго  этажа,
представлЯл собою прелестный образчик стилЯ помпадур, так удачно  названного
"рококо". Љ нему вела длиннаЯ липоваЯ аллеЯ. ‘ад около флигелЯ и мой пустырь
были расположены в виде топора, рукоЯткой которого  и  ЯвлЯлась  эта  аллеЯ.
‘тена урезала бы топор на три четверти. ѓрафинЯ пришла в отчаЯние и спросила
в полном расстройстве:
     - ѓобен, милаЯ, а кто он такой, этот цветовод?
     - “ж, право, не знаю, удастсЯ ли его приручить, -  сказала  старуха,  -
кажетсЯ, он терпеть  не  может  женщин.  Ћн  приходитсЯ  племЯнником  одному
парижскому свЯщеннику. „Ядюшку-то Я разок видела, такой славный  старик  лет
семидесЯти пЯти, лицом  неказистый,  зато  обходительный.  ‹юди-то  говорЯт,
будто  он  нарочно  потакает  своему  племЯннику,  пусть,  мол,  забавлЯетсЯ
цветами, чтобы не стрЯслась с ним беда...
     - ЉакаЯ же беда?
     -  „а,  знаете,  свихнулсЯ  ваш  сосед...  -  объЯвила  старуха  ѓобен,
выразительно постучав пальцем по лбу.
     ’ихие сумасшедшие - единственные из мужчин, которых  женщины  нисколько
не остерегаютсЯ. ‚ы  увидите  впоследствии,  насколько  граф  верно  угадал,
избрав длЯ менЯ эту роль.
     - „а что с ним такое? - спросила графинЯ.
     - ‡аучилсЯ, говорЯт, - отвечала тетушка ѓобен, - вот и одичал.  „а  еще
какое-то горе у него было, - недаром он женщин возненавидел... ‚от вам, коли
уж вы хотите знать, о чем у нас тут болтают.
     - Ќу что же, - сказала Ћнорина, - помешанные страшат менЯ  меньше,  чем
люди в здравом уме; Я сама с ним  поговорю.  ‘кажи  ему,  что  Я  прошу  его
прийти. …сли Я ничего не добьюсь, то поговорю с его дЯдей Ќа следующий  день
после этого разговора, прогуливаЯсь по дорожкам, разбитым на моем участке, Я
заметил, что из  окна  соседнего  флигелЯ  сквозь  раздвинутые  занавески  с
любопытством выглЯдывает женское лицо. Љо мне подошла тетка ѓобен.  ‚  ответ
на ее слова Я быстро оглЯнулсЯ на флигель  и  резко  махнул  рукой,  как  бы
говорЯ: "Ђ наплевать мне на вашу хозЯйку!"
     - ‘ударынЯ, - сказала тетка ѓобен, даваЯ отчет  графине,  -  помешанный
просит оставить его в покое. ‚сЯк, говорит, у себЯ в доме  хозЯин,  особенно
если человек не женат.
     - Ћн вдвойне прав, - отвечала графинЯ.
     - Ќо под конец он сказал: "‹адно, приду!"  -  услышав,  что  его  отказ
обидит бедную даму, котораЯ удалилась от мира и находит превеликое  утешение
в разведении цветов.
     Ќаутро тетка  ѓобен  дала  мне  знать,  что  моего  визита  ждут  Џосле
завтрака, когда графинЯ прогуливалась перед флигелем, Я разломал изгородь  и
направилсЯ прЯмо к ней. Ћдет Я был по-деревенски:  в  старых  панталонах  из
серого мольтона, в деревЯнных башмаках, в старой охотничьей куртке, в старом
картузе; вокруг шеи был обмотан дешевый платок, а  в  руках,  выпачканных  в
земле, Я держал колышек.
     - ‘ударынЯ, это тот самый господин, что живет по соседству! -  крикнула
старуха ѓобен.
     ѓрафинЯ нисколько не  испугалась.  Ќаконец-то  Я  увидел  эту  женщину,
котораЯ после исповеди графа  вызывала  у  менЯ  такое  жгучее  любопытство.
‘тоЯли первые дни маЯ. —истый воздух, голубое небо, свежесть первой  зелени,
благоухание весны служили прекрасной рамкой длЯ этого несчастного  созданиЯ.
“видев Ћнорину, Я понЯл страсть Ћктава и верность выражениЯ:
     "цветок небесный".  Џрежде  всего  менЯ  поразил  какой-то  необычайный
оттенок белизны ее  лица,  -  ведь  у  белого  цвета  столько  же  различных
оттенков, сколько у красного или синего. Љогда Я  смотрел  на  графиню,  мне
чудилось, будто взор мой касалсЯ ее нежной кожи,  сквозь  которую  виднелись
голубые жилки. Џри малейшем волнении кровь разливалась  под  кожной  тканью,
просвечиваЯ, словно розоваЯ зарЯ сквозь дымку тумана. Љогда мы  встретились,
солнечные лучи,  пронизываЯ  легкую  листву  акаций,  окружали  Ћнорину  тем
золотистым и зыбким сиЯнием, какое только  ђафаэль  и  ’ициан,  единственные
художники в мире, умели изображать  вокруг  мадонны.  Љарие  глаза  выражали
кроткую веселость; они блестели из-под длинных опущенных ресниц  и  освещали
все лицо. Ћдним движением своих шелковистых ресниц Ћнорина приводила  вас  в
трепет, столько было чувства, величиЯ, скорби, презрениЯ в самой  ее  манере
подымать и опускать эту завесу души. Ћна могла уничтожить  или  оживить  вас
одним взглЯдом. Џепельные волосы, небрежно заколотые на  затылке,  обрамлЯли
широкий, прекрасный, мечтательный лоб поэта. —то-то страстное и нежное  было
в очертании ее рта. Ќаконец, редкий во ”ранции и распространенный  в  €талии
дар природы - все линии ее стана, черты лица, посадка головы  носили  печать
благородства,  которое  не  увЯдает  с  годами.  Ћна  была  стройна,  но  не
производила впечатлениЯ худощавой,  и  ее  пленительнаЯ  красота,  казалось,
могла всегда возродить угасший пламень. Љ ней подходило  название  "крошка",
ибо она принадлежала к тому типу маленьких, хрупких женщин, которых  хочетсЯ
взЯть на руки,  приласкать,  бросить  и  снова  схватить  в  объЯтиЯ,  точно
кошечку. …е маленькие ножки еле слышно ступали по песку, и  легкий  звук  ее
шагов, сливаЯсь с шелестом платьЯ, казалсЯ нежной музыкой, запечатлевалсЯ  в
сердце, - ее можно было узнать по походке среди тысЯчи женщин. ‚  ее  осанке
сказывалось знатное происхождение, и столько в ней было  горделивой  грации,
что в толпе самые дерзкие уступали ей дорогу. ‚еселаЯ  и  нежнаЯ,  гордаЯ  и
величественнаЯ,  она  сочетала  в  себе  самые  противоречивые  качества  и,
несмотрЯ  ни  на  что,   оставалась   ребенком.   Ќо   ребенок   мог   стать
могущественным, как ангел,  и  неумолимым,  подобно  ангелу,  если  наносили
оскорбление ее чувствам. ‘уровость на ее лице, вероЯтно, была губительна длЯ
тех, кому ее глаза когда-то улыбались, длЯ кого  раскрывались  в  улыбке  ее
уста, кто слышал мелодию этого певучего голоса, произносившего слова  как-то
особенно поэтично. ‚дыхаЯ запах фиалки, исходивший от нее, Я понЯл,  почему,
вспоминаЯ эту женщину, граф не мог войти в притон разврата, и почему  нельзЯ
было  забыть  ее,  -  она  действительно  казалась  цветком,  созданным  длЯ
прикосновений,  цветком,  созданным  длЯ  взоров,  цветком,  созданным   длЯ
обонЯниЯ, небесным цветком длЯ души... Ћнорина внушала чувство  преданности,
преданности рыцарской  и  бескорыстной;  каждому,  кто  видел  ее,  хотелось
сказать: "Џожелайте - Я угадаю;  прикажите  -  Я  исполню.  …сли  Я  погибну
мучительной смертью и это доставит вам хоть один счастливый  день,  возьмите
мою жизнь: Я буду улыбатьсЯ, как улыбались мученики на костре,  ибо  принесу
этот день в дар богу, как залог, свЯщенный длЯ отца, который  благодарен  за
радость, доставленную его ребенку!" Њногие женщины умело носЯт маску и путем
искусственных ухищрений достигают очарованиЯ, подобно очарованию графини; но
у нее все порождалось  пленительной  естественностью,  и  эта  неподражаемаЯ
простота доходила до сердца. џ говорю так подробно потому, что  дальше  речь
пойдет исключительно о ее душе, мыслЯх, сокровищах ее сердца; и тогда вы уже
не упрекнете менЯ в том, что Я не набросал вам ее портрета. ѓлЯдЯ на нее,  Я
чуть было не забыл своей роли помешанного, грубого и нелюбезного человека.
     - Њне сказали, сударынЯ, что вы любите цветы.
     - џ цветочница по ремеслу, сударь, - отвечала она. - џ выращиваю цветы,
и Я же их воспроизвожу, подобно матери-художнице,  котораЯ  с  удовольствием
пишет портреты своих детей. Ќет надобности говорить, что  Я  бедна  и  не  в
состоЯнии уплатить за услугу, о которой хочу просить вас.
     - Џогодите, - прервал Я ее с важным видом судьи.  -  Љаким  же  образом
такаЯ изысканнаЯ на вид особа, как вы, дошла до такого положениЯ? €ли у вас,
как и у менЯ, есть причины занимать работой руки,  чтобы  не  давать  думать
голове?
     - Ќе будем уклонЯтьсЯ от стены, - ответила она, улыбаЯсь.
     - Ќо мы как раз у самого ее подножиЯ, - возразил Я. - ђазве Я не должен
знать, с чьими страданиЯми надо больше считатьсЯ или, если хотите, какаЯ  из
наших с вами маний должна  уступить  другой?..  Ѓоже,  какой  чудесный  куст
нарциссов! Ћни свежи, как это утро!..
     Њогу вас уверить,  что  она  вырастила  богатейшее  собрание  цветов  и
декоративных кустарников, настоЯщий музей, куда проникало одно лишь  солнце;
ее сад, созданный с художественным чутьем, привел  бы  в  восхищение  самого
бесчувственного человека. Њоре цветов, рассаженных  с  искусством  садовника
или разбитых на клумбы, производило  пленительное  впечатление  ќтот  тихий,
уединенный цветник источал благостные ароматы и внушал успокоительные мысли,
грезы, полные очарованиЯ и томной неги. Ќа  всем  чувствовалсЯ  неизъЯснимый
отпечаток, который оставлЯет на вещах  подлинный  характер  человека,  когда
ничто не заставлЯет его лицемерить, подчинЯЯсь требованиЯм света. џ  смотрел
поочередно то на куст нарциссов,  то  на  графиню  и,  не  выходЯ  из  роли,
прикидывалсЯ более очарованным цветами, чем ею - џ  вижу,  вы  очень  любите
цветы! - сказала она.
     - ќто единственные созданиЯ, которые нас не обманывают, - ответил Я,  -
только они достойны нашей привЯзанности и забот.
     €  тут  Я  произнес  такую  страстную  речь,  проводЯ  параллель  между
растениЯми и людьми, что  мы  очутились  за  тысЯчу  верст  от  темы  стены,
разделЯющей наши участки, а графинЯ, вероЯтно, сочла менЯ человеком больным,
страдающим, достойным жалости.  ’ем  не  менее  через  полчаса  соседка  моЯ
незаметно заставила менЯ вернутьсЯ к вопросу о стене,  ведь  женщины,  когда
они не влюблены, обладают хладнокровием старого стрЯпчего  -  …сли  оставить
низкую изгородь, - заЯвил Я, - вы откроете все секреты садоводства,  которые
Я хочу узнать. џ стараюсь вырастить голубой георгин, голубую розу; Я помешан
на голубых оттенках. ‚едь голубое - любимый цвет избранных  душ.  ‘ейчас  мы
оба не дома; если  хотите,  можно  устроить  в  стене  маленькую  решетчатую
калитку, котораЯ соединит наши сады... ‚ы  любите  цветы,  вы  приходили  бы
смотреть на мой цветник, а Я смотрел бы на ваш. ‚ы никого не принимаете,  да
и менЯ навещает только мой дЯдЯ, свЯщенник.
     - Ќет, - возразила она, - Я никому не хочу давать права входить ко  мне
в сад или в дом в любое времЯ. ‚ы всегда будете желанным гостем, потому  что
вы сосед, с которым Я хочу жить в добрых отношениЯх;  но  Я  слишком  дорожу
одиночеством, чтобы свЯзывать себЯ какой-либо зависимостью.
     - Љак вам  угодно!  -  сказал  Я.  €  одним  прыжком  перескочил  через
изгородь.
     - ‡ачем нужны калитки? - крикнул Я графине со своего участка, кривлЯЯсь
и гримасничаЯ, как помешанный.
     „ве недели Я притворЯлсЯ, будто и думать забыл о своей соседке. Ћднажды
вечером, в конце маЯ,  случилось,  так,  что,  медленно  прогуливаЯсь  вдоль
изгороди, мы оказались рЯдом. Љогда  мы  дошли  до  поворота,  нам  поневоле
пришлось  из  вежливости  обменЯтьсЯ  несколькими  фразами;  увидев,  как  Я
печален, задумчив, удручен, Ћнорина ласково заговорила со мной, и голос  ее,
произносивший слова утешениЯ и  надежды,  напоминал  звуки  песен,  которыми
кормилицы убаюкивают детей. ’огда Я перескочил через изгородь  и  во  второй
раз очутилсЯ рЯдом с нею. ѓрафинЯ повела менЯ в дом,  надеЯсь  рассеЯть  мою
тоску. €так, Я проник наконец в свЯтилище,  где  все  гармонировало  с  этой
женщиной, которую Я попыталсЯ вам описать.
     ’ам господствовала изысканнаЯ простота. ‚нутри  флигель  был  настоЯщей
бонбоньеркой, созданной искусством XVIII века длЯ изЯщных  кутежей  знатного
вельможи. ‘толоваЯ, находившаЯсЯ в нижнем этаже, была  украшена  фресками  в
виде цветочных гирлЯнд, исполненных с  тонким  мастерством.  ‚доль  лестницы
тЯнулась очаровательнаЯ роспись.  ‘тены  маленькой  гостиной,  расположенной
напротив столовой, выцвели, но графинЯ завесила их причудливыми вышивками со
старинных ширм. Љ  гостиной  примыкала  ваннаЯ.  Ќаверху  помещалась  только
спальнЯ с туалетной комнатой и библиотека, превращеннаЯ в мастерскую.  ЉухнЯ
была скрыта в подвале; во  флигель  вело  крыльцо  с  лесенкой  в  несколько
ступенек. Ѓалюстрада и лепные гирлЯнды цветов в  стиле  помпадур  совершенно
скрывали кровлю,  виднелись  только  свисающие  желоба.  ‚  этом  домике  вы
чувствовали себЯ за сто миль от Џарижа. …сли бы не горькаЯ усмешка, игравшаЯ
порою на прекрасных алых губах этой бледной женщины, можно было бы поверить,
что Ћнорина вполне счастлива в своем уединенном  уголке,  среди  разросшихсЯ
цветов. ‡а несколько дней Я добилсЯ ее дружеского довериЯ благодарЯ близкому
соседству; графинЯ была убеждена в моем  полнейшем  равнодушии  к  женщинам.
Ћдин взглЯд мог бы выдать все, и ни разу в глазах моих не отразилась ни одна
мысль о ней! Ћнорина относилась ко мне, как к старому другу. ‚ ее  обращении
со мной сквозило сострадание. ‚ ее взглЯдах, голосе,  задушевной  беседе  не
было ни тени кокетства, которое  женщина  самых  строгих  правил,  вероЯтно,
разрешила бы себе на ее месте. ‚скоре  Я  получил  право  входить  в  уютную
мастерскую, где  она  изготовлЯла  цветы,  убежище,  заполненное  книгами  и
безделушками, убранное, точно будуар, в котором изЯщество скрашивало  грубую
простоту рабочих инструментов цветочницы. ‡а эти годы графинЯ сумела придать
поэтичность тому, что ЯвлЯетсЯ антиподом поэзии, - ремеслу. Џожалуй, из всех
работ, доступных женщинам,  выделка  искусственных  цветов  есть  именно  та
работа, котораЯ дает  им  возможность  проЯвить  свое  очарование.  †енщина,
работающаЯ над разрисовкой вееров, принуждена сидеть, согнувшись над столом,
и с напрЯженным вниманием отдаватьсЯ своему делу. ‚ышивание по  канве,  если
заниматьсЯ   им   всерьез,   ради    куска    хлеба,    как    это    делают
мастерицы-вышивальщицы,  вызывает  легочные  заболеваниЯ   или   искривление
позвоночника ‘амым же мучительным ремеслом ЯвлЯетсЯ  гравирование  нот,  ибо
оно кропотливо и к нему надо прилагать  много  стараниЯ  и  умениЯ.  итьем,
рукоделием можно заработать не больше тридцати су в  день.  Ќо  изготовление
искусственных цветов и модных украшений требует легких, проворных  движений,
вкуса, изобретательности, и тут хорошенькаЯ женщина как бы не покидает своей
сферы; она остаетсЯ самой собою,  она  может  болтать,  смеЯтьсЯ,  петь  или
мечтать ‚ том, как графинЯ располагала на  длинном  еловом  столе  несметное
множество цветных лепестков, составлЯЯ из  них  задуманные  ею  цветы,  было
настоЯщее искусство. Ѓелые фарфоровые чашечки с красками были всегда чисты и
расставлены таким образом, чтобы глаз сразу мог отыскать нужный тон в  гамме
цветов.  ’ак  художница  экономила   времЯ.   ‚   хорошенькой   венецианской
шифоньерке, черного дерева, инкрустированной слоновой костью, со  множеством
Ящичков, хранились  стальные  трафареты,  которыми  она  набивала  узоры  на
листьЯх и лепестках. ‚еликолепнаЯ ЯпонскаЯ ваза всегда была наполнена свежим
клеем; Ћнорина приладила к ней крышку на шарнире, таком легком и  подвижном,
что без труда откидывала ее кончиком пальца Џроволока и медные струны лежали
под рукой, в Ящике рабочего стола. Џеред ее глазами в  бокале  венецианского
стекла распускалась на стебле чашечка благоуханного цветка - живаЯ модель, с
которой  она  пыталась   соперничать.   Ћна   страстно   желала   достигнуть
совершенства и бралась за самые трудные задачи: создавала  грозди,  веточки,
тончайшие венчики и лепестки самых прихотливых оттенков. ђуки ее,  легкие  и
быстрые,  летали  от  стола  к  цветку,  точно  руки  виртуоза  по  клавишам
фортепьЯно. …е пальцы казались феЯми, по выражению Џерро, - столько  силы  и
ловкости открывалось в их грациозных и проворных движениЯх при  скручивании,
аппликации, надавливании, с  таким  исключительным  чутьем  каждое  движение
соразмерЯлось с целью, которую надо было достигнуть. џ без устали  любовалсЯ
тем, как искусно она лепила  цветок,  разложив  его  составные  части  перед
собою, как расправлЯла его, сгибала стебельки и прикреплЯла листьЯ. ‚  своих
смелых  дерзаниЯх  она  проЯвлЯла  настоЯщий   талант   художника,   она   в
совершенстве воспроизводила поблекшие лепестки, пожелтевшие  листьЯ  и  даже
полевые цветы, такие бесхитростные и такие сложные в своей простоте.
     - ќто искусство у нас еще не развито, - говорила она  мне.  -  …сли  бы
парижанки, украшаЯ голову цветами, обладали хоть долей того  таланта,  какой
развивает у восточных женщин заточение в гареме, они бы создали богатый Язык
цветов. ‘мотрите, вчера длЯ  самой  себЯ  Я  смастерила  поблекшие  цветы  с
листьЯми окраски флорентийской бронзы, - они встречаютсЯ  поздней  осенью  и
ранней весной... ђазве не поэтичен был бы такой  венок  на  голове  женщины,
разочарованной в жизни или терзаемой тайной печалью? ‘колько смысла могла бы
придать женщина своим головным уборам! ђазве нельзЯ подобрать  Яркого  венка
длЯ опьЯненной вакханки,  бледных  цветов  длЯ  угрюмой  свЯтоши,  печальных
цветов длЯ тоскующих женщин? џзык растений может выразить, как мне  кажетсЯ,
все оттенки чувства, все, даже самые тонкие душевные переживаниЯ!
     Ћна поручала мне расправлЯть лепестки, вырезывать бумагу,  приготовлЯть
железную проволоку длЯ стебельков. ЊоЯ мнимаЯ жажда рассеЯтьсЯ  помогла  мне
сделать быстрые успехи. ‡а работой мы  беседовали.  Љогда  мне  нечего  было
делать, Я читал ей вслух новые книжки, не упускаЯ  из  виду  своей  роли,  и
разыгрывал человека усталого от жизни, истомленного  страданиЯми,  угрюмого,
недоверчивого, Язвительного. Ћна ласково подшучивала  надо  мной,  над  моим
внешним сходством с Ѓайроном, говорЯ, что мне не хватает только хромоты.  Њы
согласились на том, что  ее  горести,  о  которых  ей  угодно  было  хранить
молчание, затмевали мои, хотЯ причины моей мизантропии были  бы  уже  вполне
достаточны длЯ ћнга и €ова. Ќе стану  говорить,  как  Я  мучилсЯ  от  стыда,
стараЯсь  разжалобить  эту  обворожительную  женщину  фальшивыми  сердечными
ранами, точно нищий на улице - поддельными Язвами. ‘коро Я понЯл всю глубину
своей  преданности  графу,  испытав  всю  низость  ремесла   шпиона.   ‡наки
сочувствиЯ, полученные мной в то времЯ, могли бы утешить самого  несчастного
страдальца. ЏрелестнаЯ женщина, лишеннаЯ  общества,  жившаЯ  столько  лет  в
одиночестве,  никого  не  любившаЯ,  наделеннаЯ  неистраченными  сокровищами
дружбы и привЯзанности, принесла их  мне  с  детской  горЯчностью,  с  таким
состраданием, что повеса,  который  вздумал  бы  влюбитьсЯ  в  нее,  был  бы
совершенно обескуражен, ибо - увы!  -  в  ней  говорило  только  милосердие,
только участие. …е отречение от любви, ее отвращение к  тому,  что  называют
семейным счастьем, проЯвлЯлось столь же бурно, как и наивно.  ’е  счастливые
дни доказали мне, что женщины в дружбе неизмеримо выше, чем в любви.  Џрежде
чем позволить ей вырвать  у  менЯ  признаниЯ  в  моих  несчастьЯх,  Я  долго
ломалсЯ, как ломаютсЯ девицы, когда их упрашивают сесть за фортепьЯно, - они
сознают, какаЯ за этим воспоследует скука Љак вы  сами  угадываете,  графине
пришлось пойти на более  тесные  дружеские  отношениЯ,  чтобы  побороть  мое
упорное молчание; но ей казалось, что она нашла  единомышленника,  питающего
ненависть к любви, и она была рада случаю, пославшему к ней  на  необитаемый
остров нечто вроде ЏЯтницы. „олжно быть, одиночество начинало  уже  тЯготить
ее. Ќо в ней не замечалось ни  тени  женского  кокетства,  никакого  желаниЯ
покорЯть и пленЯть; Ћнорина, по  ее  словам,  вспоминала,  что  у  нее  есть
сердце, лишь в том идеальном мире, куда она укрылась  Ќевольно  Я  сравнивал
две эти  жизни:  жизнь  графа  -  полную  деЯтельности,  движениЯ,  душевных
волнений,  и  жизнь  графини   -   образец   пассивности,   бездеЯтельности,
неподвижности. € женщина и мужчина были послушны своей природе.  ЊоЯ  мнимаЯ
мизантропиЯ давала мне право на циничные выпады против мужчин и женщин, и  Я
позволЯл себе грубые сарказмы, надеЯсь вызвать Ћнорину на путь признаний; но
она не  попадалась  ни  в  одну  ловушку,  и  Я  начинал  постигать,  в  чем
заключаетсЯ ее "ослиное упрЯмство", гораздо более свойственное женщинам, чем
обычно полагают.
     - †ители ‚остока совершенно правы, что держат женщин взаперти и смотрЯт
на них просто как на орудие наслаждениЯ, - сказал Я ей  однажды  вечером.  -
…вропа жестоко наказана за то, что допустила женщину в общество и принЯла ее
туда на равных началах. Џо-моему, женщина - самое коварное,  подлое,  хитрое
существо на свете. Ћтсюда, кстати сказать, и проистекает все их  очарование:
разве интересно охотитьсЯ за ручным животным? …сли женщина  внушила  страсть
мужчине,  она  свЯщенна  длЯ  него  навеки;  в  его  глазах   она   наделена
неотъемлемыми  совершенствами.  Ѓлагодарность  мужчины  за  прошлое  счастье
длитсЯ до самой смерти. …сли он  встречает  свою  прежнюю  любовницу,  пусть
состарившуюсЯ или недостойную его, она всегда сохранЯет права на его сердце;
а длЯ вашей женской породы человек, которого вы  разлюбили,  не  существует;
более того, вы не можете простить ему такого страшного  греха,  что  он  еще
продолжает жить! ‚ы не смеете  признатьсЯ  в  этом,  но  всех  вас  тревожит
затаеннаЯ мысль, которую людскаЯ клевета или  легенда  приписывает  даме  из
Ќельской башни:  "Љак  жаль,  что  нельзЯ  питатьсЯ  любовью,  как  питаютсЯ
фруктами!  •орошо  бы,  чтобы  от  ужина  оставалось  только  одно:  чувство
наслаждениЯ!.."
     - ѓосподь, вероЯтно, приберег это идеальное счастье длЯ раЯ! - заметила
она. - Ћднако хоть ваши доводы и кажутсЯ вам остроумными, всЯ  беда  в  том,
что они ошибочны. ѓде вы встречали  женщин,  которые  любили  много  раз?  -
спросила она, глЯдЯ на менЯ, как пресвЯтаЯ дева на картине ќнгра смотрит  на
‹юдовика XIII, вручаЯ ему корону.
     - ‚ы просто комедиантка, - ответил Я.  -  ‚ы  сейчас  бросили  на  менЯ
взглЯд, который сделал бы честь любой актрисе. Ќу,  а  вы,  например,  такаЯ
красиваЯ женщина, вы ведь, конечно, любили; значит, вы забывчивы.
     - —то говорить обо мне, - отвечала она со смехом, уклонЯЯсь от вопроса,
- Я не женщина, Я старуха-монахинЯ, мне семьдесЯт два года.
     - ’огда как же вы смеете  своевольно  утверждать,  что  ваши  страданиЯ
глубже моих? ‚се несчастьЯ женщин сводЯтсЯ к одному: они считают горем  лишь
разочарование в любви.
     Ћна кротко взглЯнула на менЯ и поступила,  как  все  женщины,  когда  в
споре их припирают к стене или когда они видЯт, что не  правы,  но  все-таки
упорствуют в своем мнении; она сказала:
     - џ монахинЯ, а вы говорите мне о свете, где больше ноги моей не будет.
     - „аже в мечтах? - спросил Я.
     - ђазве свет достоин сожалений? - возразила она. - Ћ, когда Я даю  волю
мечтам, то они уносЯтсЯ выше... Ђнгел совершенства, прекрасный ѓавриил, поет
порою в моей душе. Ѓудь Я богата, Я работала бы не меньше, чтобы не  улетать
так часто на радужных крылах ангела и не блуждать в царстве фантазии. Ѓывают
минуты созерцаниЯ, которые губЯт нас, женщин. Њиром и спокойствием Я обЯзана
только цветам, хотЯ мне не всегда удаетсЯ  сосредоточить  на  них  внимание,
€ной раз душа моЯ переполнЯетсЯ непонЯтным ожиданием:  Я  не  могу  отогнать
одной странной мысли, она  преследует  менЯ,  и  пальцы  мои  цепенеют.  Њне
чудитсЯ, что  должно  произойти  какое-то  важное  событие,  что  жизнь  моЯ
изменитсЯ; Я прислушиваюсь к смутным голосам, вглЯдываюсь в темноту, Я терЯю
вкус   к   работе   и   лишь   с   бесконечными   усилиЯми   возвращаюсь   к
действительности.., к обыденной жизни. Ќе  предчувствие  ли  это,  посланное
небом? ‚от о чем Я спрашиваю себЯ...
     Џосле трех месЯцев борьбы между двумЯ дипломатами, скрытыми под личиной
меланхоличного юноши и разочарованной женщины, неуЯзвимой в своем отвращении
к жизни, Я объЯвил  графу,  что  заставить  черепаху  выйти  из  ее  панцирЯ
невозможно, что придетсЯ разбить броню. Ќакануне во времЯ  дружеского  спора
графинЯ воскликнула:
     - ‹укрециЯ кинжалом и кровью начертала  первое  слово  женской  хартии:
‘вобода!
     ‘ этой минуты граф предоставил мне полную свободу действий.
     - џ продала на сто франков цветов и шлЯпок, сработанных за эту  неделю!
- радостно объЯвила Ћнорина в субботу вечером, когда Я пришел навестить  ее.
Ћна принЯла менЯ в маленькой гостиной нижнего этажа, где мнимый домовладелец
подновил всю позолоту.
     Ѓыло десЯть часов вечера, июльского  вечера;  лунные  лучи,  пронизываЯ
сумрак, заливали комнату неЯсным сиЯнием. ‚олны сладостных ароматов  ласкали
душу; в руке графини  позвЯкивали  пЯть  золотых  монет,  полученных  ею  от
подставного  торговца  модными  украшениЯми,  другого  соучастника   Ћктава,
которого подыскал ему один судейский, господин Џопино.
     - ‡арабатывать на жизнь шутЯ, - говорила она, - быть  свободной,  когда
мужчины, вооружась законами, стремЯтсЯ обратить нас в рабынь! Љаждую субботу
Я чувствую прилив гордости. Џраво,  Я  люблю  золотые  монеты  ѓодиссара  не
меньше, чем лорд Ѓайрон, ваш двойник, любил золото ЊэрреЯ.
     - ќто вовсе не женское дело, - возразил Я.
     - „а разве Я женщина? џ -  молодой  человек,  одаренный  чувствительной
душой, вот и все; молодой человек, которого не  может  взволновать  ни  одна
женщина...
     - ‚аша жизнь - это отрицание всего вашего существа, - отвечал Я. - Љак!
‚ы, на кого бог потратил  лучшие  сокровища  любви  и  красоты,  неужели  вы
никогда не мечтаете?..
     - Ћ чем?  -  проговорила  она,  несколько  встревоженнаЯ  этой  фразой,
впервые изобличавшей мою роль.
     - Ћ прелестном кудрЯвом ребенке, который играл бы среди этих цветов как
истинный цветок жизни и любви и звал бы вас: "Њама!.."
     џ ожидал  ответа.  ‘лишком  долгое  молчание  в  сгустившихсЯ  сумерках
заставило менЯ понЯть, какое ужасное действие произвели мои  слова.  ѓрафинЯ
склонилась на диван, почти без сознаниЯ, всЯ похолодев от г нервного удушьЯ,
первый легкий приступ которого вызвал у нее, как она говорила позднее, такое
ощущение, словно ее отравили. џ позвал тетушку ѓобен, та прибежала  и  увела
свою хозЯйку, уложила на постель, расшнуровала, раздела и вернула ее если не
к жизни, то к ужасным страданиЯм. џ ходил взад и вперед по аллее,  огибавшей
флигель, и рыдал, сомневаЯсь в благополучном исходе. џ чуть  было  не  решил
отказатьсЯ от роли птицелова, так необдуманно взЯтой на себЯ. ’етушка ѓобен,
спустившись в сад и увидев, что Я весь в слезах, поспешила к графине.
     - ‘ударынЯ, что случилось?  ѓосподин  Њорис  плачет  горючими  слезами,
точно малый ребенок.
     ЋбеспокоеннаЯ тем неблаговидным впечатлением,  какое  могла  произвести
эта сцена, Ћнорина собрала все силы, накинула пеньюар, спустилась в гостиную
и подошла ко мне.
     - ‚ы вовсе не виноваты в этом припадке, - сказала она, - у менЯ  бывает
иногда что-то вроде сердечных спазм...
     - ‚ы хотите утаить от менЯ свое горе? - воскликнул Я, отираЯ  слезы,  с
непритворным волнением в голосе. - ђазве вы не Ясно сказали мне сейчас,  что
были матерью, что вас постигло несчастье - утрата ребенка?
     - Њари! - неожиданно крикнула она и позвонила.
     ’етка ѓобен Явилась на зов.
     - ЋгнЯ  и  чаю,  -  приказала  она  с  хладнокровием  английской  леди,
вымуштрованной воспитанием и закованной в броню высокомериЯ.
     Љогда тетушка ѓобен зажгла свечи и затворила ставни,  графинЯ  обратила
ко мне непроницаемое лицо; неукротимаЯ гордость и  суровость  нелюдимки  уже
вновь обрели над ней власть; она сказала:
     - ‡наете, за что Я так люблю лорда Ѓайрона?..  Ћн  страдал  молча,  как
страдают звери. Љ чему жалобы,  если  только  это  не  элегиЯ  Њанфреда,  не
горькаЯ насмешка „он-†уана, не задумчивость —айльд-ѓарольда? Ћбо  мне  никто
ничего не узнает!.. Њое сердце - поэма, Я посвЯщу ее одному богу!
     - …сли бы Я только захотел... - сказал Я.
     - …сли бы? - повторила она. - ЊенЯ ничто не интересует, - ответил Я,  -
Я не любопытен, но стоит мне захотеть, и Я завтра же узнаю все ваши тайны.
     - Џопытайтесь, Я разрешаю! - воскликнула она с плохо скрытой тревогой.
     - ‚ы говорите серьезно?
     - - ђазумеетсЯ, - сказала  она,  кивнув  головой.  -  џ  должна  знать,
возможно ли такое преступление.
     - Џрежде всего, сударынЯ, - отвечал Я, указываЯ на ее руки, - разве эти
изЯщные пальцы, непохожие на пальцы модистки, созданы длЯ работы? ‡атем,  вы
называете себЯ госпожой ѓобен, а между тем на днЯх, получив при мне  письмо,
вы сказали: "Њари, это тебе!" Њари и есть настоЯщаЯ госпожа  ѓобен.  ‡начит,
вы скрываетесь под именем вашей домоправительницы. ‘ударынЯ! ЊенЯ вам нечего
опасатьсЯ, Я самый преданный друг, какого вы когда-либо встретите...  €менно
друг, понимаете? џ придаю этому слову его свЯщенный  и  трогательный  смысл,
столь опошленный во ”ранции, где словом "друг"  мы  часто  называем  врагов;
этот искренний друг готов защитить вас  и  желает  вам  всЯческого  счастьЯ,
какого только достойна женщина, подобнаЯ вам. Љак знать, не  поступил  ли  Я
сознательно, невольно причинив вам боль.
     - •орошо, - сказала она, и в голосе  ее  звучал  вызов.  -  „айте  волю
своему любопытству и сообщите мне все, что вам удастсЯ разузнать про менЯ. џ
требую этого. Ќо... - добавила она,  погрозив  пальцем,  -  вы  скажете  мне
также, откуда вы получите эти  сведениЯ.  ’о  скромное  счастье,  которым  Я
наслаждаюсь здесь, зависит от успеха ваших попыток.
     - ‚ы хотите сказать, что тотчас убежите отсюда...
     - Ќемедленно! - воскликнула она. - € на край света!..
     - Ќо вы везде окажетесь беззащитной против грубых страстей, -  возразил
Я, перебиваЯ  ее.  -  ђазве  красоте  и  таланту  не  свойственно  блистать,
привлекать взоры, возбуждать вожделениЯ  и  Ярость?  Џариж  -  это  пустынЯ,
только без бедуинов; Џариж - единственное место в мире, где можно  скрытьсЯ,
когда приходитсЯ жить своим трудом. —его вы опасаетесь? Љто Я такой?  Џросто
ваш новый слуга, Я дЯдЯ ѓобен, вот и все. …сли вам предстоит  поединок,  вам
может пригодитьсЯ секундант.
     - ‚се равно, узнайте, кто Я такаЯ. џ уже сказала: Я требую, а теперь  Я
прошу вас об этом, - продолжала она с тем неотразимым очарованием, каким вы,
женщины, так хорошо умеете пользоватьсЯ, - добавил консул,  кинув  взглЯд  в
сторону дам.
     - Ќу, так завтра в этот же  час  Я  скажу  вам  все,  что  мне  удастсЯ
открыть, - отвечал Я. - Ђ вы менЯ не возненавидите?  Ќеужели  вы  поступите,
как другие женщины?
     - Ђ как поступают другие женщины?
     - Ћни требуют от нас непосильных жертв, а когда мы  все  исполним,  они
начинают упрекать нас, как будто мы нанесли им оскорбление.
     - †енщины правы, если их просьба показалась вам непосильной  жертвой...
- возразила она лукаво.
     - ‡амените слово "жертва" словом "усилие", Я тогда...
     - ’огда это будет дерзость, - докончила она.
     - €звините менЯ,  -  сказал  Я,  -  Я  и  забыл,  что  женщина  и  папа
непогрешимы.
     - Ѓоже мой! - молвила она после долгого молчаниЯ. - Ќеужели  одно  лишь
слово может нарушить покой, купленный такой дорогой ценою, покой, которым  Я
наслаждаюсь украдкой, как вор?
     Ћна поднЯлась, заломив руки, и продолжала, не обращаЯ на менЯ вниманиЯ:
     - Људа  идти?  —то  делать?..  Ќеужели  придетсЯ  покинуть  это  мирное
убежище, где Я надеЯлась провести остаток дней своих?
     - Џровести здесь остаток дней! - воскликнул Я с нескрываемым ужасом.  -
ђазве вы никогда не думали, что со временем у вас не будет сил работать, или
что цены на цветы понизЯтсЯ из-за конкуренции?..
     - џ уже скопила тысЯчу экю, - сказала она.
     - Ѓоже мой! Ћ каких лишениЯх говорит эта сумма! - воскликнул Я.
     - „о завтра, - сказала она. - Ћставьте менЯ! Ќынче вечером  Я  сама  не
своЯ, Я хочу побыть в одиночестве. Њне надо собратьсЯ  с  силами  на  случай
несчастьЯ. ‚едь если вы что-то знаете да еще услышите  от  других,  тогда...
Џрощайте, - прибавила она резко, с повелительным жестом.
     - Ќазавтра бой, - ответил Я,  улыбаЯсь  с  беззаботным  видом,  который
старалсЯ сохранЯть во времЯ этой сцены.
     €, шагаЯ по длинной аллее, Я повторЯл;
     - Ќазавтра бой!
     ѓраф, с которым Я, как обычно, встретилсЯ поздним вечером на  бульваре,
тоже воскликнул:
     - Ќазавтра бой!
     ’ревога Ћктава не уступала тревоге Ћнорины. Њы с графом до  двух  часов
ночи  прогуливались  вдоль  рвов  Ѓастилии,  словно  два  генерала  накануне
сражениЯ, которые взвешивают все возможности, изучают  условиЯ  местности  и
приходЯт к выводу, что во времЯ битвы победа  зависит  от  случайной  удачи.
Ћбоим этим существам, разлученным судьбою, предстоЯла бессоннаЯ  ночь;  один
жаждал,  другой  страшилсЯ  встречи.  †изненные  трагедии  зависЯт   не   от
обстоЯтельств, а от чувств, они разыгрываютсЯ в сердцах или, если хотите,  в
том необъЯтном мире, который  мы  можем  назвать  миром  духовным.  Ћктав  и
Ћнорина жили и  действовали  исключительно  в  этой  сфере,  доступной  лишь
возвышенным натурам.
     џ был точен. ђовно в десЯть  часов  вечера  менЯ  впервые  допустили  в
очаровательную спальню, белую с голубым, гнездышко раненой голубки.  Ћнорина
взглЯнула на менЯ, хотела заговорить и замерла, пораженнаЯ моим почтительным
видом.
     - ѓрафинЯ!  -  произнес  Я,  сдержанно  улыбаЯсь.  ЌесчастнаЯ  женщина,
приподнЯвшись было, вновь упала в кресло и поникла  в  страдальческой  позе,
достойной кисти великого художника.
     - ‚ы замужем, - продолжал Я, - за самым благородным, самым достойным из
людей. ‚се считают его человеком великодушным, но никто не знает,  до  какой
степени он самоотвержен по отношению к вам. ‚ы оба - сильные характеры.  ѓде
вы находитесь, по-вашему?
     - “ себЯ  дома,  -  отвечала  она,  пристально  глЯдЯ  на  менЯ  широко
раскрытыми глазами.
     - “ графа Ћктава! - возразил Я. - Ќас с вами разыграли. ‘удейский писец
‹енорман вовсе не владелец этого дома, а подставное лицо,  посредник  вашего
мужа. ЃезмЯтежный покой, которым  вы  наслаждаетесь  здесь,  создан  графом,
заработанные вами деньги исходЯт от графа, он заботитсЯ о всех мелочах вашей
жизни. Њуж уберег вас от злословиЯ света, придумав правдоподобное объЯснение
вашему отсутствию: по его словам, вы отплыли в ѓавану на корабле  "–ецилиЯ",
чтобы получить наследство  от  старой  тетки,  и  граф  повсюду  высказывает
надежду, что вам удалось спастись при кораблекрушении; вы Якобы  отправились
туда в сопровождении двух его родственниц и старого управлЯющего. ‚аш супруг
рассказывает, что разослал людей искать вас и получил от  них  благоприЯтные
сообщениЯ... Ћн принимает столько же предосторожностей, чтобы скрыть вас  от
людских взоров, как и вы сами... Ќаконец он повинуетсЯ вашей воле...
     - „овольно, - перебила она. - џ ничего  больше  не  хочу  знать,  кроме
одного кто сообщил вам эти сведениЯ?
     - Ђх, боже  мой,  сударынЯ,  мой  дЯдЯ  устроил  одного  бедного  юношу
секретарем к полицейскому комиссару вашего квартала.  ќтот  молодой  человек
мне все рассказал. …сли вы тайно покинете этот флигель  сегоднЯ  ночью,  ваш
муж  узнает,  куда  вы  направитесь,  и  вам  нигде  не  укрытьсЯ   от   его
покровительства. Љак вы, такаЯ умнаЯ женщина, могли поверить,  что  торговцы
платЯт мастерицам за цветы и чепчики такую же дорогую цену, как в магазинах?
Ќазначьте тысЯчу экю за букет, и вы их получите! Ќи одна нежнаЯ мать не была
так изобретательна в заботах о ребенке, как ваш муж в заботах о вас. џ узнал
от привратника, что бедный граф часто приходит  сюда  по  ночам,  когда  все
спЯт, чтобы постоЯть под окнами и взглЯнуть издали на огонек вашей  лампады!
‚аша кашемироваЯ шаль стоит шесть тысЯч франков... Џерекупщица  продает  вам
не старье, а новенькие изделиЯ лучших фабрик... Ћдним словом, вы здесь точно
‚енера, опутаннаЯ сетью ‚улкана, только вы пойманы в сеть одна, вы в плену у
великодушного человека, который самоотверженно заботитсЯ о  вас  целых  семь
лет.
     ѓрафинЯ трепетала, как пойманнаЯ ласточка, зажатаЯ  в  кулаке,  котораЯ
вытЯгивает шейку и с ужасом озираетсЯ вокруг, ее трЯсла нервнаЯ дрожь, и она
недоверчиво смотрела на менЯ. …е сухие глаза блестели жгучим огнем.  Ќо  она
была женщиной.., пришла минута, и потекли слезы, она расплакалась, не потому
что была растрога