ђэй Ѓрэдбери. —икагскаЯ бездна

Ћцените этот текст:
ђэй Ѓрэдбери. —икагскаЯ бездна

-----------------------------------------------------------------------
Ray Bradbury. To the Chicago Abyss. Џер. - ‚.Ђртемов
-----------------------------------------------------------------------

ќтот старик забрел в почти безлюдный парк под тусклым апрельским небом
в полдень, вместе с легким ветерком, тЯнувшим откуда-то из воспоминаний о
зиме. …го волочившиесЯ ноги были в покрытых желто-коричневыми пЯтнами
обмотках, волосы длинными седыми патлами торчали во все стороны, как и его
борода, в которой прЯталсЯ рот, казалось дрожавший от неистребимого
желаниЯ откровенничать.
Ћн медленно посмотрел назад, словно там, в сгрудившихсЯ руинах, в
беззубом силуэте города, потерЯл столько вещей, что никак не мог
сообразить, что именно. Ќичего не найдЯ, он побрел дальше, пока не нашел
скамьи, на которой в одиночестве сидела женщина. Ћкинув ее изучающим
взглЯдом, он качнул головой, присел на дальнем уголке скамьи и больше не
смотрел на нее.
’ри минуты он сидел с закрытыми глазами, рот его не переставал
шевелитьсЯ, голова двигалась, словно носом чертила в воздухе единственное
слово. „описав, он открыл рот и внЯтно, отчетливым голосом произнес его:
- Љофе.
ђот у женщины приоткрылсЯ, она оцепенела.
“зловатые пальцы старика запрыгали, разыгрываЯ пантомиму на невидимой
салфетке у него на коленЯх.
- Љлючиком - раз! џрко-краснаЯ банка с желтыми буквами! ‘жатый воздух -
с-с-с! Ђ теперь протыкаем фольгу - ш-ш-ш! Љак змеЯ!
‘ловно от пощечины, женщина мотнула головой и с ужасом, как
зачарованнаЯ, уставилась на двигающийсЯ Язык старика.
- ‡апах, аромат, благоухание. Ќалитые, темные, дивные бразильские
зерна, свежий помол!
‚скочив на ноги, шатаЯсь, как подстреленнаЯ, женщина нетвердо шагнула
прочь.
‘тарик широко раскрыл рот: "Ќет, Я..."
Ќо она уже побежала, и вот ее нет.
‘тарик вздохнул и поплелсЯ по парку, пока не подошел к скамье, на
которой сидел молодой человек, поглощенный заворачиванием сушеной травы в
маленький квадратик тонюсенькой бумаги. Ќежно, почти ритуально его тонкие
пальцы расправлЯли траву, он с дрожью свернул трубочку, сунул ее в рот и,
как загипнотизированный, прикурил. Ћн откинулсЯ назад, зажмурилсЯ от
вожделениЯ, вбираЯ ртом и легкими странный вонючий воздух.
‘тарик проследил за унесшимсЯ с полуденным ветерком дымком и произнес:
- "—естерфилд".
Њолодой человек изо всех сил стиснул коленки.
- "ђейлиз", - произнес старик. - "‹аки страйкс".
Њолодой человек уставилсЯ на него.
- "Љент". "Љул". "Њальборо", - произнес старик, не глЯдЯ на него. -
Ѓыли такие сигареты. Ѓелые, красные, Янтарные, цвета зеленой травы,
небесно-голубые, чистого золота, с красным поЯском из пленки наверху, с
треском срывали вместе с целлофаном, и синЯЯ марка госпошлины...
- ‡аткнись, - буркнул молодой человек.
- Џокупаем в аптеке, у газировщицы, в подземке...
- ‡аткнись...
- “спокойсЯ, - сказал старик. - ‡наешь, это Я от твоего дыма
задумалсЯ...
- Ќечего задумыватьсЯ, - молодой человек повернулсЯ так резко, что
самокрутка выпала и рассыпалась на его коленЯх. - ‘мотри, что из-за тебЯ
наделал!
- €звини. ’акой чудный день, такой дружеский.
- Ќикакой Я тебе не друг.
- Њы все теперь друзьЯ, иначе зачем же жить?
- „рузьЯ? - фыркнул молодой человек, бесцельно перебираЯ рассыпавшуюсЯ
траву и бумажку. - Њожет, и были "друзьЯ" тогда, в семидесЯтые, но
сейчас...
- ‘емидесЯтые. ’ы, наверное, еще малышом был. ’огда еще были "Ѓаттер
фингерз" в Ярко-желтой обертке. "Ѓейби руфс". "Љларк Ѓарз" в оранжевом
фантике. "Њилки уэйз" - будто все мироздание проглатываешь - звезды,
кометы, метеоры. ‚кусно.
- ‚овсе не было вкусно, - молодой человек вдруг поднЯлсЯ. - —то это с
тобой?
- џ помню грейпфруты и лимоны - вот что со мной. ’ы помнишь апельсины?
- —ерт побери, конечно. ЏроклЯтье, апельсины. •очешь сказать, Я врун?
•очешь обидеть? ’ы что, свихнулсЯ? Ќе знаешь, что ли, закона? Ђ Я ведь
могу тебЯ сдать, знаешь ты?
- ‡наю, знаю, - старик пожал плечами. - Џогода сбила с толку,
захотелось сравнить...
- ‘равнить слухи, вот что тебе скажут в полиции, спецполицейские, так и
скажут, слухи, из-за тебЯ, ублюдок, еще в историю влипнешь.
Ћн схватил старика за лацканы, они затрещали, пришлось вцепитьсЯ снова,
собрать их в кулак, и он заорал сверху вниз в лицо старику: "‘ каким бы
удовольствием Я вытрЯс из тебЯ душу! ’ак давно никому не врезал..."
Ћн трЯхнул старика. Ћт этого захотелось толкнуть, когда он его толкнул,
то, само собой, добавил кулаком, а там уж распалилсЯ и принЯлсЯ его
дубасить, и скоро на старика дождем посыпались удары, а он стоЯл, будто в
грозу под потоками ливнЯ, и только пальцами отводил удары, от которых его
щеки, плечи, бровь, шеЯ покрылись кровью, а молодой человек выкрикивал
марки сигарет, со стоном выдавливал названиЯ конфет, изрыгал имена сигар,
со слезами в голосе вопил о сластЯх, пока старик не рухнул на землю и,
содрогаЯсь, не покатилсЯ под ударами ног. Њолодой человек остановилсЯ и
заплакал. Џри этом звуке съежившийсЯ и стиснувший от боли зубы старик
отнЯл пальцы от расквашенного рта и с изумлением воззрилсЯ на своего
противника. Њолодой человек рыдал.
- Џожалуйста... - взмолилсЯ старик.
Њолодой человек зарыдал еще сильнее, он заливалсЯ слезами.
- Ќе плачь, - сказал старик. - Ќе вечно же мы будем голодать.
Џерестроим города. Џослушай, Я вовсе не хотел, чтобы ты расплакалсЯ, а
только чтобы ты задумалсЯ. Људа мы идем? —то делаем? —то наделали? ’ы не
менЯ бил. ’ы хотел побить кого-то другого, а Я тебе просто подвернулсЯ под
руку. ѓлЯди, Я уже сижу. ‘о мной все в порЯдке.
Њолодой человек перестал плакать и с высоты своего роста заморгал на
старика, и тот выдавил кровавую улыбку.
- ’ы... нельзЯ, чтобы ты повсюду болталсЯ, - сказал молодой человек, -
и сеЯл горе. џ на тебЯ наведу управу!
- Џогоди, - старик с трудом встал на колени. - Ќет.
Ќо молодой человек с воплем бросилсЯ из парка. Ћставшись один, старик,
не поднимаЯсь на ноги, стал ощупывать свои кости, подобрал среди гравиЯ
свои окровавленные зубы и с грустью перебирал их.
- ‚от дурак, - раздалсЯ голос.
‘тарик посмотрел назад и вверх. Ќеподалеку, прислонившись к дереву,
стоЯл худой человек лет сорока, на его длинном, бледном лице были написаны
усталость и любопытство.
- ‚от дурак, - повторил он.
‘тарик раскрыл рот:
- ‚ы стоЯли там все времЯ и ничего не делали?
- „ратьсЯ с одним дураком за другого? Ќу, нет уж. - Ќезнакомец помог
ему встать на ноги и отрЯхнул его. - џ дерусь, когда дело того стоит.
„авайте-ка, пошли ко мне домой.
‘тарик снова разинул рот:
- ‡ачем?
- Џарень в любой момент может вернутьсЯ с полицией. џ не хочу, чтобы
вас увели у менЯ из-под носа, вы слишком дорогой товар. џ слышал про вас,
много дней искал. €, нужно же, стоило вас найти, как вы снова беретесь за
свои знаменитые штучки. —то это вы брЯкнули тому парнишке, что он как с
цепи сорвалсЯ?
- џ говорил про апельсины и лимоны, конфеты, сигареты. џ было вспомнил
все надувные игрушки, вересковые трубки, палочки длЯ чесаниЯ спины, когда
он спустил на менЯ собак.
- Ђ Я его почти что и не виню. ЊенЯ и самого подмывало задать вам
трепку. „авайте, давайте-ка поживее. ‚он уже и сирена, быстрее!
€ они торопливо ушли в другую сторону, к выходу из парка.
Ћн пил домашнее вино, потому что это было легче. …да должна подождать,
пока голод возьмет верх над болью в разбитой губе. Ћн прихлебывал и кивал
головой.
- •орошо, большое спасибо, хорошо.
Ќезнакомец, который поспешна увел его из парка, сидел напротив него за
легким кухонным столиком, а жена незнакомца ставила на замызганную
скатерть разбитые и склеенные тарелки.
- ќта драка, - наконец произнес муж. - Љак это произошло?
Ћт этих слов жена почти выронила тарелку.
- “спокойсЯ, - сказал муж. - ‡а нами не следили. Џродолжайте, старик,
расскажите-ка, отчего это вы будто свЯтой, только что снЯтый с креста?
‡наете, а ведь вы знаменитость. ‚се о вас слышали. Њногим хотелось бы
встретитьсЯ с вами. џ сам первый, Я хочу знать, какаЯ сила толкает вас.
€так?
Ќо старик был весь поглощен одними овощами на выщербленной тарелке
перед ним. „вадцать шесть, нет, двадцать восемь горошин! Ћн насчитал
неслыханное количество! Ћн нагнулсЯ над невиданными овощами, словно
молЯщийсЯ над свЯтыми четками. „вадцать восемь восхитительных горошин плюс
несколько строчек полусырых спагетти гласили, что сегоднЯшний бизнес был
недурен. Ќо проглЯдывавшие из-под прЯдей макарон трещины на поверхности
тарелки свидетельствовали, что все эти годы бизнес был просто никуда.
‘тарик навис над тарелкой, считаЯ и пересчитываЯ, подобно огромной и
непонЯтной птице, с лету шлепнувшейсЯ, чтобы перевести дух в этой
промозглой квартире, и наконец сказал наблюдавшему за ним самаритЯнину:
- ќти двадцать восемь горошин напомнили мне кино, которое Я видел в
детстве. Љомик - знаете это слово? - смешной человек из этого фильма,
встретил сумасшедшего в ночном заведении...
Њуж с женой негромко рассмеЯлись.
- Ќет, это еще не шутка, простите, - извинилсЯ старик. - ‘умасшедший
посадил комика за пустой стол, никаких ножей, никаких вилок, никакой еды.
€ крикнул: "Ћбед подан!" ЃоЯсь, что он его убьет, комик решил подыграть.
"Џревосходно!" - воскликнул он, прикидываЯсь, будто жует бифштекс, овощи,
десерт. Ћн откусывал пустоту. "Ћтлично", - и глотал воздух. "“дивительно!"
ќ... теперь можете смеЯтьсЯ.
Ќо муж с женой, притихнув, лишь смотрели на небогатый набор
разбросанных по столу тарелок.
‘тарик потрЯс головой и продолжал:
- Љомику захотелось ублажить сумасшедшего, и он произнес:
"Ќу что за сочные персики! Ћтличные!" "Џерсики? - взвизгнул сумасшедший
и вытащил пистолет. - џ не подавал персиков! ’ы, наверное, ненормальный!"
€ выстрелил комику в спину!
‚ воцарившейсЯ затем тишине старик подцепил первую горошину и взвесил
чарующую массу на погнутой жестЯной вилке. Ћн уже было отправил ее в рот,
как...
‚ дверь требовательно постучали.
- ‘пецполициЯ! - донеслось из-за двери.
Ќи слова не говорЯ, дрожащаЯ, трЯсущаЯсЯ жена убрала лишнюю тарелку.
Њуж спокойно встал и подвел старика к стене, в которой со скрипом
сдвинулась панель, он вошел внутрь, панель со скрипом встала на место, и
его поглотила темнота, когда по ту сторону стены, невидимаЯ длЯ него,
открылась дверь в квартиру. ‚озбужденно забормотали голоса. ‘тарик
представил себе спецполицейского в темно-синей форме, с пистолетом в руке,
который входил, чтобы узреть только жалкую мебель, голые стены, липнувший
к ногам линолеум, забитые картоном окна без стекол, тот эфемерный
засаленный налет цивилизации, который осталсЯ на пустынном берегу после
накатившегосЯ штормового прилива войны.
- џ ищу старика, - властно произнес за стеной утомленный голос.
‘транно, подумал старик, сейчас даже слуги закона выбиваютсЯ из сил.
- ‚есь в заплатах...
Ќу, подумал старик, по-моему, у всех одежда в заплатах!
- ѓрЯзный. ‹ет около восьмидесЯти...
"Ќо разве не все грЯзные, не все состарились?" - сам себе заметил
старик.
- ‚ыдайте его, и получите вознаграждение, недельный паек, - сказал
полицейский голос. - Џлюс десЯть банок овощей, пЯть банок супа, в виде
премии.
ЌастоЯщие жестЯные банки с Яркими типографскими этикетками, подумал
старик. Ѓанки, как огненные метеоры, проносились в темноте над его веками.
‚от это вознаграждение! Ќе десЯть тысЯч долларов, не двадцать тысЯч
долларов, нет-нет, а пЯть сказочных банок не заменителЯ, а самого
настоЯщего супа и десЯть, сосчитай, десЯть блестЯщих, как в красочном
цирке, банок экзотических овощей, вроде горошка в стручках и
солнечно-желтой кукурузы! Џодумать только. Џодумать!
Џоследовала длиннаЯ пауза, за времЯ которой старику почудилось, что он
слышит, как неЯсно скулит его неспокойно ворочающийсЯ желудок, сейчас
погруженный в дрему, но упивающийсЯ видением обедов повкуснее комочков
кошмара старых иллюзий и политики, прокисшей в затЯнувшихсЯ после „“, „нЯ
уничтожениЯ, сумерках.
- ‘уп... овощи, - в последний раз повторил полицейский голос. - –елых
пЯтнадцать полновесных банок.
„верь хлопнула.
Ѓашмаки протопали через многоквартирный дом-развалюху, и тут же, словно
крышки гробов, застучали двери, пробуждаЯ в живых еще душах ‹азарЯ громкие
стенаниЯ по красочным банкам и настоЯщим супам. ’Яжелые шаги удалились. ‚
последний раз со стуком захлопнулась дверь.
Ќаконец потайнаЯ панель заскрипела и отворилась. Њуж с женой не глЯдели
в его сторону, когда он выходил. Ћн знал почему, и ему хотелось
притронутьсЯ к их локтЯм.
- „аже у менЯ, - чуть слышно промолвил он, - даже у менЯ самого
поЯвилось искушение выдать себЯ за вознаграждение, поесть супа.
Ћни все еще не глЯдели на него.
- Џочему? - спросил он. - Џочему вы менЯ не выдали? Џочему?
Њуж, словно ему внезапно что-то пришло в голову, кивнул жене. Ћна
подошла к двери, запнулась, муж нетерпеливо кивнул еще раз, и она
бесшумно, как комочек паутины, исчезла за дверью. Ћни слышали, как она
прошелестела по длинному коридору, тихонько поскребываЯ в двери, они
открывались, и оттуда доносились вздохи и приглушенное бормотание.
- —то это она? —то вы задумали? - поинтересовалсЯ старик.
- “знаете. ЏрисЯдьте-ка. „оешьте, - сказал муж. - ђасскажите мне,
почему вы такой дурак и почему делаете из нас дураков, которые ищут вас
повсюду и притаскивают сюда.
- Џочему Я такой дурак? - старик сел. ‘тарик жевал медленно и горошины,
которые ему вернули, брал по одной. - „а, Я дурак. ‘ чего же началось мое
дурачество? Њного лет назад Я взглЯнул на мир в развалинах, диктатуры,
опустошенные государства и страны и сказал: "—то Я могу сделать? џ,
старый, слабый человек, ну что? ‚осстановить разрушенное? •а!" Ќо однажды
ночью Я лежал в полусне на кровати и услышал в голове старую патефонную
пластинку. „ве сестрички по имени „ункан пели песенку моего детства,
называлась "‚оспоминание". "‚оспоминаниЯ - вот все, чем Я живу, ну что ж,
попробуй ими жить и ты". џ спел песенку, но это была не песенка, это был
образ жизни. —то есть у менЯ такого, что можно отдать людЯм, которые
забывают? ЏамЯть! Ќо как это поможет? ќто будет модель длЯ сравнениЯ.
ђассказывать молодым, что было когда-то, рассуждать о том, что утрачено.
Ћказалось, чем больше Я вспоминаю, тем больше могу вспомнить! ‚
зависимости от того, с кем сижу, Я вспоминал искусственные цветы, дисковые
телефоны, холодильники, казу (а вы когда-нибудь играли в казу?),
наперстки, велосипедные зажимы, не велосипеды, нет, а велосипедные зажимы
длЯ брюк. Ќу разве это не нелепо, не странно? Ђнтимаскара. ‚ы знаете, что
это такое? Ќу, да ничего. Ћдин человек попросил менЯ вспомнить приборы на
’орпедо "Љадиллака". џ все вспомнил. ђассказал до мельчайшей детали. Ћн
слушал. € по лицу у него катились крупные слезы. ‘лезы счастьЯ или печали?
‘казать не могу. џ только вспоминаю. Ќе литература, нет, моЯ голова не длЯ
пьес и стихов, они стираютсЯ, они умирают. —то до менЯ, так Я просто
вместилище длЯ хлама, так, посредственность, третьесортный хранитель
никчемных вещей, хромированных отбросов и утилЯ, оставшихсЯ от увлекшейсЯ
скачками цивилизации, котораЯ не смогла остановитьсЯ перед пропастью. ’ак
что все, что Я предлагаю, на самом деле сверкающий мусор, хронометры, по
которым все помирали, нелепые механизмы из нескончаемого потока роботов и
одержимых роботами хозЯев. € все равно так или иначе, но цивилизациЯ
должна вернутьсЯ на свою стезю. ’е, кто могут предложить изысканную
салонную поэзию, пусть вспоминают, пусть предлагают. ’е, кто могут ткать и
мастерить сачки длЯ бабочек, пусть ткут, пусть мастерЯт. Њой дар куда
скромнее и того, и другого и вообще, наверное, ничтожен с точки зрениЯ
длинного подъема, восхождениЯ, скачка к нашей старой, милой и глупой
вершине. Ќо Я-то должен видеть себЯ нужным. Џотому что вещи, глупые или
нет, если о них помнЯт, - это вещи, которые будут снова искать. —то же, Я
буду бередить их еле дышащие желаниЯ растравлЯющими укусами памЯти. €,
может статьсЯ, они снова соберут по винтику те ‚еликие часы, что и есть и
город, и государство, а там и весь мир. Џусть одному хочетсЯ вина, другому
мЯгких кресел, а третьему планера с крыльЯми, как у летучей мыши, чтобы
парить на мартовских ветрах и строить еще больших электроптеродактилей,
чтобы носитьсЯ в поисках еще более могучих ветров и брать с собой еще
больше народу. Љому-то хочетсЯ идиотских новогодних елок, а какой-то
мудрый человек собираетсЯ их рубить. ‘ложите все это вместе, колесиком к
желанию, желание к колесику, и Я тут как тут - смазать их, но ведь Я их и
так смазываю. •е, в свое времЯ Я бы вопил: "’олько лучшее - лучшее, только
качество - настоЯщее!" Ќо розы вырастают на кровавом навозе.
Џосредственности нужны, чтобы могло расцветать превосходное. Ќу что же, Я
буду самой лучшей посредственностью изо всех и буду дратьсЯ со всеми, кто
говорит: лезь под лавку, подай назад, сотрись в порошок, и пусть кусты
шумЯт над твоею живой могилой. џ буду против превращениЯ людей в бродЯчие
орды человекообезьЯн, овцечеловеков, жующих у краешка тучных лугов, на
которых наслаждаютсЯ феодальные помещики-волки, те, что прЯчутсЯ на
верхних этажах оставшихсЯ небоскребов и по уши завалились едой, про
которую народ уже позабыл. ќтих мерзавцев Я буду убивать консервным
ножиком и штопором. џ буду давить их призраками "бьюика", "киссель-кара" и
"муна", Я буду пороть их лакричным кнутом, пока они не взмолЯтсЯ о пощаде.
Њогу ли Я сделать все это? Њожно только попробовать.
‘ последними словами старик отправил в рот последнюю горошину, его
хозЯин- самаритЯнин просто добро глЯдел на него изумленными глазами, а по
всем концам дома двигались люди, со стуком открывались и закрывались
двери, и у дверей этой квартиры скопилсЯ народ, и тут муж сказал:
- € вы спрашиваете, почему мы не выдали вас? „а вы слышите, что там
творитсЯ?
- Џохоже, там весь дом.
- ‚есь. ‘тарик, старый дурень, помните вы... кинотеатры или, еще лучше,
кинотеатры длЯ автомобилистов?
‘тарик улыбнулсЯ:
- Ђ вы?
- Џочти. ѓлЯдите, слушайте, сегоднЯ, сейчас, уж если хотите быть
дураком, если хотите рисковать, то делайте это одним махом. ‡ачем тратить
силы на одного, или двух, или трех, если...
Њуж открыл дверь и кивнул стоЯщим за ней. Њолча, по одному и парами
вошли жильцы дома. ‚ошли в эту комнату, как входЯт в синагогу или церковь,
или в того рода церковь, которую называли кино, или в то кино, которое
было "длЯ автомобилистов", и день клонилсЯ к вечеру, солнце спускалось по
небу, и скоро в ранние вечерние часы, в темноте, комната будет тускло
освещена единственной лампочкой, и голос старика будет рассказывать, а они
- слушать и держатьсЯ за руки, и это будет, как в давние времена, с
балконами и темнотой или с автомобилЯми и темнотой, и будут только
воспоминаниЯ, слова о попкорне и слова, обозначающие жевательную резинку,
и лимонад, и конфеты, но слова, все равно слова...
€ пока люди входили и устраивались на полу и старик наблюдал за ними,
не верЯ, что он собрал их здесь, сам того не ведаЯ, муж сказал:
- Ќу, разве не лучше так, чем рисковать на улице?
- „а. ‘транно. џ боюсь боли. Ѓоюсь, что менЯ ударЯт или будут за мной
гнатьсЯ. Ќо Язык мой двигаетсЯ. џ должен слышать, что он хочет сказать.
ќто намного лучше.
- •орошо. - Њуж втиснул ему в ладонь красный билетик. - Љогда все
закончитсЯ, где-то через час, вот билет от моего друга из транспортного
ведомства. Љаждую неделю один поезд пересекает страну. Љаждую неделю Я
получаю билет длЯ какого- нибудь идиота. Ќа этой неделе это вы.
‘тарик прочитал на сложенной красной бумажке станцию назначениЯ -
—икагскаЯ бездна, и добавил:
- Ђ что, она еще существует?
- ‚ это же времЯ в будущем году озеро Њичиган может прорватьсЯ через
последний пласт, и на месте Ямы, где в свое времЯ был город, образуетсЯ
новое озеро. Џо краю кратера еще теплитсЯ кое-какаЯ жизнь, и есть ветка,
по которой раз в месЯц ходит поезд на ‡апад. Љак только уедете отсюда,
двигайтесь, не переставаЯ, забудьте, что встречались с нами или знали нас.
џ дам вам списочек людей вроде нас. Љогда пройдет много времени, поищите
их, так, среди массы. Ќо, ради Ѓога, на улице - ни с кем, целый год,
объЯвите мораторий. Ќе раскрывайте свой удивительный рот. Ђ здесь... - Њуж
подал ему желтую карточку. - Њой знакомый зубной врач. ‘кажите ему, чтобы
вставил вам новые зубы и чтобы рот открывалсЯ только длЯ еды.
Ќесколько человек, слышавших это, рассмеЯлись, и старик тихо
рассмеЯлсЯ, и все уже собрались, десЯтки людей, и час был поздний, и муж с
женой прикрыли дверь, встали подле нее, повернувшись к нему в ожидании
особого последнего раза, когда старик мог открыть рот.
‘тарик встал.
…го слушатели затихли.
‚ полночь поезд, ржавый и шумный, подошел к неожиданно погрузившейсЯ в
снег станции. Џод безжалостной белой пылью плохо умытые люди набились в
повидавшие виды вагоны и повлекли старика по коридору, пока его не занесло
в пустое купе, служившее когда-то уборной. ‘коро пол превратилсЯ в плотную
массу сплошной постели, на которой извивались и ворочались в темноте
шестнадцать человек, пытаЯсь во что бы то ни стало уснуть.
Џоезд рванулсЯ в белую пустоту.
‘тарик, говорЯ про себЯ: "’ихо, молчать, нет, не говори, ничего, нет,
стой спокойно, думай, осторожно, прекрати!" - попыталсЯ в полусогнутом
состоЯнии приткнутьсЯ к стенке и почувствовал, как его закачало, затрЯсло,
начало бросать из стороны в сторону. ‚ полуметре от него, так же, как и
он, притиснутый к стенке, сидел восьмилетний мальчик, его щеки источали
резко выделЯвшуюсЯ болезненную бледность. ‘на ни в одном глазу, блестЯщими
глазами он, казалось, наблюдал - да, наблюдал - за ртом старика. Њальчишка
уставилсЯ на него, потому что он обЯзан. Џоезд гудел, ревел, шаталсЯ,
скрежетал и нессЯ вперед.
‚ пронзающем ночь громыхании под затЯнутой снегом луной прошло полчаса,
а рот старика был закупорен, как заколоченный. Џрошел час - он был
по-прежнему как окостенелый. …ще час, и мускулы на его щеках начали
размЯкать. Ћдним часом больше, и губы раздвинулись, чтобы облизнутьсЯ.
Њальчик по-прежнему не спал. Њальчик видел. Њальчик ждал. Џоезд мчалсЯ,
как снежнаЯ лавина, и за ним в образовавшийсЯ туннель ночной воздух
втЯгивал провалы тишины. Џассажиры, все еще скованные привитым страхом,
одуревшие от путешествиЯ, спали, и ни до кого им не было дела, но мальчик
не сводил с него глаз, и старик в конце концов наклонилсЯ вперед, самую
малость.
- -ш-ш. Њальчик. Љак тебЯ звать?
- „жозеф.
Џоезд тоже летел во сне, и его бросало, и он тЯжело вздыхал, это
чудовище, с трудом пробивавшеесЯ сквозь темь без времени к завтрашнему
утру, представить которое было невозможно.
- „жозеф, - старик наслаждалсЯ этим словом, он перегнулсЯ вперед,
сверкающие глаза смотрели добро. ‹ицо засветилось привлекательной
бледностью. ѓлаза раскрывались все шире, пока не стали казатьсЯ незрЯчими.
Ћн вглЯдывалсЯ в далекую, невидимую длЯ других вещь.
Ћсторожно-преосторожно прочистил горло:
"ѓх..."
Џоезд заревел на повороте. ‹юди качнулись в заснеженном сне.
- ’ак вот, „жозеф, - прошептал старик. Ћн медленно поднЯл палец вверх.
- †или- были...
Last-modified: Thu, 10 Oct 2002 08:25:10 GMT
Ћцените этот текст: