азачки
молитьсЯ, и потому перед пленником не редела толпа любопытных зевак...
     "Ќеужто же нет среди них никого,  кто слово доброе молвил бы!  -  думал
‘тепан. - Ќе одни домовитые сходЯтсЯ тут. Ђли всех устрашил Љорнила?"
     ’ак вот длЯ чего было нужно объЯвить его колдуном!
     ‘тепан вспомнил "старицу Ђлену" из ’емников, атаманшу, сложившую ватагу
в семь тысЯч крестьЯн.  ‚ самое тЯжкое времЯ, когда уже сам он был ранен и в
Ђрзамасе свирепствовал „олгорукий,  Ђлена  бесстрашно била  боЯрское войско,
спасаЯ народ от  воеводской расправы.  ђазин с  ней  говорил только раз.  Ќо
крестьЯне рассказывали о  ней,  что она не  знала ни  страха,  ни  жалости к
врагам,  убиваЯ дворЯн и  пускаЯ на  дым помещичьи гнезда.  Љогда ее наконец
одолели,  ее объЯвили колдуньей и сожгли живьем в срубе.  Ћна и тут не Явила
страха и,  плюнув на „олгорукого, спокойно легла на костер... "Ђ сердечко-то
бабье!" -  припомнил ‘тепан ее слова и Ямочки на щеках от улыбки...  Ћн даже
чуть-чуть улыбнулсЯ сам...
     "Ћт  срама и  страха творЯт они  нас колдунами,  чтобы народ не  дерзал
восставать.  ‚нушают,  что не  людскою народной силой биты дворЯне и  всЯкие
ратные люди,  колдовским ухищреньем,  -  понЯл ‘тепан. - „а поздно уж нынче,
боЯре  и  воеводы!  ‚идал народ ваши  пЯтки,  ведает он,  что  бежали вы  от
простого дубьЯ.  ‚идел народ и трепет ваш перед плахой, слезы ваши да кровь,
простую,  как наша...  Џрозрел ныне народ на ђуси.  Ќе улЯжетсЯ,  нет! ЋпЯть
будет трЯсти вас,  как груши...  Ћтсеют хлеба мужики -  и  опЯть соберутсЯ в
ватаги!.."
     •отЯ был еще пост,  но с  каждым днем становилось теплее.  Љ церкви уже
привезли целый воз нарезанных по донским берегам краснокожих гибких вербинок
с нежными, пушистыми "котЯтами"
     ‚  вербную всенощную,  бывало,  на  площади в  городе  закипала игра  в
"верба-хлест, бей до слез" и молодежь хлестала друг друга вербными прутьЯми.
Џопы бранились за эту Языческую забаву, однако унЯть ее не могли.
     Ќа  этот  раз  молодые казаки  и  казачки,  словно  охваченные какою-то
робостью,  тихо шли  ото всенощной,  и  никто не  затеЯл веками жившей игры.
’олько где-то, уже далеко от церкви, услышал ‘тепан взрывы смеха и вскрики и
визг вспугнутых девчонок...
     "Ђ болит у  них сердце,  болит!  -  думал ђазин.  -  ‘коль ни старайсЯ,
Љорней,  не поднЯть тебе злобы их против менЯ:  знают,  что Я  длЯ народа за
правду билсЯ, и скажут еще они свое слово!"
     —ерез  день  поутру,  тотчас после  обедни,  когда толпа собравшихсЯ не
вмещалась в маленькой церкви,  поп в облачении,  с зажженной свечою вышел на
площадь.
     Џетруха •однев  помогал мелкорослому,  щупленькому,  как  сухое  Яблоко
сморщенному псаломщику с  седоватой косицей  вытащить  из  церкви  пузастый,
тЯжелый аналой, обшитый черным сукном.
     „омовитые казаки,  всЯ знать, со строгими, великопостными лицами, важно
расположились вокруг  аналоЯ.  ’аинственно перешептывались.  Џростые  казаки
почуЯли что-то необычайное,  напрЯглись любопытством.  Џоп развернул длинный
свиток  и  торжественно огласил  послание патриарха,  которое сообщало,  что
великим постом, в неделю православиЯ, в Њоскве, в “спенском соборе, патриарх
€оасаф  отлучил  от  церкви,  проклЯл и  предал  анафеме "вора,  безбожника,
клЯтвопреступника,  сатанинского сына,  изверга и  убийцу,  пролившего кровь
невинных", казака ‡имовейской станицы ‘теньку ђазина.
     ‚сЯ собравшаЯсЯ на  площадь у  церкви толпа гулко охнула одним вздохом,
как вершины деревьев в  лесу при внезапном порыве ветра,  глухим шумом вдруг
охватило площадь,  но  все тотчас же смолкли,  когда поп взЯл из рук дьЯкона
сразу целый пук зажженных свечей. ‚се с любопытством уставились на небывалый
факел в поповских руках.
     - ’рижды анафема,  проклЯт безбожник,  враг церкви •ристовой ‘тенька, -
возгласил поп с  каким-то  озлобленным торжеством.  -  Џредан навек сатане и
отвергнут от бога!  ‚о ад,  в геенну огненную,  на веки веков предаетсЯ душа
его ‚ельзевулу.  „а  никто не спознаетсЯ с  ним.  „а никто же любит его,  да
никто  же  молитсЯ за  него,  безбожника-убийцу.  ’рижды анафема проклЯт!  -
воскликнул поп и повернул зажженные свечи,  которые держал в руке,  горЯщими
концами вниз. Ќекоторые из них погасли и зачадили.
     ‘тепан словно и не слышал попа, словно не видел толпы казаков и стоЯщей
впереди всей старшины.  Ћн сидел,  опустив голову, отламываЯ хлеб от краюхи,
лежавшей рЯдом с  ним  на  полу  притвора,  и  бессознательно медленно жевал
подгорелую корку.
     - ’рижды анафема ‘тенька проклЯт! - повторил на всю площадь поп и снова
огнем вниз поставил свечи.
     Ќа площади в задних рЯдах толпы в это времЯ поднЯлась суматоха,  словно
кто-то   проталкивалсЯ,   рвалсЯ   сквозь   людское   скопище,   послышались
приглушенные возгласы,  восклицаниЯ.  Њногие  головы  повернулись в  сторону
шума.
     ‚ойсковаЯ  старшина,  опасаЯсь  Явить  страх  и  утратить  достоинство,
беспокойно косилась на окружавших...
     - ’рижды  проклЯт  безбожник,   враг  церкви  •ристовой,  убийца,  вор,
клЯтвопреступник,  анафема ‘тенька! - выкрикнул поп и в третий раз опрокинул
свечи. ЏламЯ затрепетало, и фитили потухли, распространЯЯ чад.
     ’олпа  раздалась,   пропускаЯ  к  церкви  неприбранную,  с  измученными
глазами, запыхавшуюсЯ от долгой и быстрой ходьбы Ђлену.
     ‚ырвавшись наконец из людского скопища,  Ђлена остановилась,  взглЯнула
на скованного цепЯми мужа,  грЯзного, со всклокоченной поседевшей бородой, в
растерзанном дорогом кафтане и об одном сапоге, глЯдевшего в пол, где лежала
краюха.
     „омовитые успокоенно переглЯнулись и отвели от несчастной глаза.
     Ђлена всплеснула руками,  ноги ее  подкосились,  и  молча она  упала на
колени там,  где стоЯла. ѓлаза ее помутились, но слезы не лились по щекам, а
как-то странно держались, дрожа между густыми ресницами. Ћна всЯ была в этих
покрытых трепетной влагой синих глазах, затаивших отчаЯние и муку.
     - ’ак  да  погаснет в  душах  людских  любовь  к  анафеме ‘теньке.  ’ак
потухнет бесовскаЯ сила  его,  как  погас длЯ  него  свет  любви и  прощеньЯ
божьего! - возгласил поп, глЯдЯ на тающий чад от погасших свечей.
     - Ђминь! - откликнулись дьЯкон, псаломщик и с ними Џетруха.
     ‘тоЯвшаЯ рЯдом старшина с поспешностью начала расходитьсЯ.
     - ‘тепанушка!  -  закричала Ђлена,  протЯнув к мужу руки, но не в силах
поднЯтьсЯ.  -  „а  что же злодеи с  тобой сотворили?!  -  вскричала она,  не
вставаЯ с колен.
     ‘тепан только тут, только вблизи, узнал ее и ласково посмотрел на нее.
     - ‚стань, Ђлеша, - глухо сказал он. - †ива! Ђ ѓришатка?
     €  слезы теперь сорвались у  нее с  ресниц и  потекли по  щекам.  Ђлена
вскочила,  метнулась к  нему,  но казаки охраны скрестили меж ней и ‘тепаном
две пики.
     - Ќазад! Људы к сатане полезла!
     Ћна  не  слыхала окрика.  ‘хватившись за  пики руками,  как за  ограду,
котораЯ отделЯла ее от ‘тепана, она видела и слышала только его одного.
     - ѓришатка не ведаю где,  -  говорила она.  -  ’огда же вослед за тобой
увели.  Ђ Я-то сомлела...  ЊенЯ Њашута да ЉатЯ с Џарашенькой взЯли, держали,
никак не  пускали,  насилу-то Я  убегла...  Ђ  ныне сказали народ,  что тебЯ
показнЯт... уж как Я бежала.
     Џо щекам Ђлены,  оставлЯЯ мокрый след, текли слезы, мокраЯ прЯдка волос
прилипла к потному лбу.
     - Ђ  как атаманы?  -  нетерпеливо спросил ‘тепан.  -  ’езка где?  ”едор
Љаторжный, дедко Џанас?..
     - Ќе ведаю ведь сама ничего, ‘тепан ’имофеич...
     ЏробираЯсь в толпе,  она не слышала слов проклЯтьЯ и не думала ни о чем
теперь, кроме того, что перед нею закованный в цепи ее муж, ее жизнь...
     ‘тепан тоже глЯдел на нее,  позабыв о  толпе,  окружавшей церковь,  как
будто их было здесь только двое...
     - Ќеужто тебЯ  казнЯт?..  -  опЯть  прорвалась рыданьем Ђлена  и  снова
метнулась к нему. - Џойду лЯгу вместе с тобою на плаху! - вскричала она.
     Ќо пики скрестились выше и крепче.
     - Ќаза-ад! - зарычал караульный.
     Ђлена вдруг возмутилась.
     - „а  что  ты,  взбесилсЯ?!  Љого не  пускаешь,  ирод?  †ена Я  ему!  -
закричала Ђлена, с неожиданной силой встрЯхнув обе пики.
     - †енщина!  ‘той,  раба божьЯ! - громко сказал поп, выходЯ из церкви. -
Ќе  муж он  тебе,  и  ты ему не жена.  “ймись!  –ерковь тебЯ с  ним венчала,
церковь отторгла тебЯ от него. ЏроклЯт он...
     - ѓосподи! Ѓоже! - воскликнула она, в страхе крестЯсь.
     - Ќе греши?  - остановил ее поп. - Љраше тебе молитьсЯ за нехристЯ, чем
за него: ангел-хранитель покинул его в слезах... ‘ам патриарх его проклЯл...
     - ѓос-по-ди-и!  -  вскричала Ђлена,  только тут и  понЯв,  что постигло
‘тепана.  -  Ѓоже мой,  да за что мне одной, окаЯнной, сдалосЯ такое!.. ‘ына
малого отнЯли, вот казака проклинают!.. „а что ж Я наделала?! —ем виновата у
бога?!
     Ђлена вцепилась пальцами в косы, дернула клочьЯ волос и упала на землю.
     ЉакаЯ-то  женщина из  толпы,  глЯдЯ на  муки  ее,  не  сдержала слез  и
вскрикнула.
     - Њуж мо-ой! - вопила Ђлена.
     - “ймись, неразумнаЯ, - неумолимо твердил ей поп. - Ќет у него ни жены,
ни детей,  ни брата.  ‘атана и нечистые -  то ему всЯ роднЯ.  ’окмо молитвою
перед богом...
     - ‚стань,  Ђлешка!  -  твердо и повелительно перебил ‘тепан.  - Џродали
нашего бога боЯрам за тридцать алтын... Ќет больше бога!..
     - “нЯть колдуна! Ќа бога хулу шумит! - взвизгнул Џетруха.
     - ЉамнЯми побить колдуна! - подхватил другой молодой казак.
     - Ђнафема про-оклЯт? Ђна-фема про-оклЯт!.. - закричал нараспев какой-то
нарЯдный подросток.  Ћн  выбрал камушек на земле и,  запустив им в  ‘тепана,
попал в висок.
     €з рассеченного виска на лицо потекла кровь.
     - Љолдун,  колдун,  заколдуй!  Љолдун,  колдун,  заколдуй! - подхватили
другие ребЯта, дети домовитого казачьЯ, меча мелкие камушки в ђазина.
     - Џошли, собачата! - несмело турнул их кто-то, но ребЯта не унЯлись.
     Ђлена,  недвижно лежавшаЯ на земле ничком, поднЯла голову, взглЯнула на
них,  вскочила и,  как  мать,  защищаЯ детеныша,  разъЯреннаЯ,  бросилась на
ребЯт.
     - Њучители,  нехристи!  €родо племЯ!  - голосила она, стараЯсь схватить
испугавшихсЯ не на шутку подростков...
     - ђастер-за-а-и-ит! ‘пасайте де-те-ей! - тонко, пронзительно заголосила
тучнаЯ „емьЯниха, мать одного из ребЯт, кидаЯсь вослед за Ђленой.
     - €шь,  ощерилась,  ведьма!  Љогтищи железные на  ребЯт...  •ватай  ее,
ведьму!.. - крикнул Џетруха.
     - ‘аму-то камнЯми,  камнЯми!..  -  подхватили за „емьЯнихой старшинские
жены, из любопытства не ушедшие за мужьЯми с площади.
     - Ћй,   матынька,   матка-а!..   -  откуда-то  издали  заорал  один  из
подростков.
     ЋзверевшаЯ и  жирнаЯ  „емьЯниха с  диким  визгом рванулась туда  сквозь
толпу. Љто-то подставил ей ногу, она растЯнулась и завизжала пуще...
     Џетруха  •однев,   Њикола  ‚едерников,  ‚анька  ‘еменов  -  старшинскаЯ
молодежь - с плетЯми кинулись на толпу.
     Ќикто  не  противилсЯ им,  не  вступил с  ними  в  драку.  ’олпа  молча
пЯтилась,  отползала от церкви. Ћткуда-то издали доносились еще возбужденные
голоса,  но постепенно они умолкли,  и возле церкви остались лишь караульные
казаки.
     ‘тепан  сидел  неподвижно  в  притворе,  уставЯсь  глазами  в  грЯзный,
заплеванный и  зашарканный пол,  не  замечаЯ,  что  из  виска  его  все  еще
продолжает сочитьсЯ кровь...
     ’еперь он осталсЯ один. ђЯдом с ним жил —еркасск. Џроходили и проезжали
на торг, уходили с торга, на ночь гасили огни. ‚ церкви шли службы страстной
недели,  приходили казачки  и  казаки  молитьсЯ;  мимо  него  протискивались
пугливо,  не глЯдЯ ему в глаза,  словно чувствуЯ за собою вину или и вправду
страшась от него колдовской "порчи"...

     Њиновала и  пасха.  Љогда  вскрылсЯ „он,  ‘тепан  радостно слушал,  как
трескалсЯ зимний лед.  …му казалось,  что вслед за  рекой и  он сам разобьет
оковы. "„он взломалсЯ, знать, ‚олга крушит свои льды, - думал он, - и ударЯт
сюда, астраханцы всем войском! —ую, что тут мне еще не конец!.."
     Ќо  все  было  тихо.  Ќикто  не  давал никаких вестей,  не  слышно было
смЯтениЯ,  шума.  ‘ытые  и  довольные лица  домовитых не  отражали  ни  тени
тревоги.  ‘тепана охватывало нетерпение.  ѓде же  выручка?  Ќе  всех же  его
атаманов побили тогда,  в  кагальницком бою!  Љак же  так:  он сидит на цепи
собакой,  и  никто не  идет выручать,  будто так все и  надо...  Ѓудто он не
‘тепан  ’имофеевич ђазин,  единым  словом своим  подымавший на  смерть и  на
подвиг бессчетные толпы...  Ќе может быть!  Ќет!  Џридут еще атаманы. Џридут
выручать, спустЯт на дым черкасских хозЯев - и пепел по ветру!..
     Ќо  как-то раз на рассвете на черкасскую площадь подъехали две телеги с
бревнами  и  досками,  за  ними  пришли  работные  люди,  ударили  топоры...
‘леповатыми глазами ђазин всматривалсЯ в постройку. —то они ладЯт! ‘руб - не
сруб, избу - не избу... € вдруг понЯл: помост длЯ казни...
     ђазин знал,  что Љорнила послал гонца в Њоскву с вестью о том,  что его
схватили и заковали,  знал,  что ждут от царЯ указ,  казнить его или везти в
Њоскву.
     "“страшились везти по станицам и городам. “страшились народа. Ќе смеют.
’ут кончить велели!" - подумал ‘тепан.
     Њысль о том,  что его казнЯт, может быть, нынче же в полдень, вселила в
него тревогу...
     Њожет быть,  слух долетел, что идут из верховьев казаки ему на выручку,
и старшина торопитсЯ, чтобы никто не успел прийти. "Ќаумыч, да ”едор, да дед
—еревик как ударЯт!  -  радостно рисовалось ‘тепану. - “дарЯт, да поздно: не
станет менЯ уж на свете, не поглЯжу на их праздник!.."
     € вот уж к утру возвышалсЯ почти готовый помост.  ЏроходЯ через площадь
к торгу,  казаки и казачки останавливались в стороне от него, молча глЯдели,
шептались о  чем-то между собою и  дальше шли сумрачно,  задумчиво покачиваЯ
головами...
     Џотом  ребЯтишки  сбежались стайкой  смотреть  на  постройку.  Џлотники
отгонЯли их...
     Ћт  войсковой избы прискакали двое подъесаулов,  со  всех сторон обошли
помост, ускакали, и тотчас вышел красильщик с кистью и деревЯнной бадейкой и
начал мазать помост.  ‘олнце грело, и легкий весенний ветер донес до ‘тепана
запах смолы, которой чернил казак свежие доски...
     ‚  церкви пели обычный молебен.  Џоп бормотал заклЯтие:  "„а воскреснет
бог".  Љак каждый день,  поп окропил "свЯтой" водой круг возле ђазина, круг,
через который "колдун" не мог бы уйти...  Ќо ‘тепан уже видел, что и сам поп
не верит в его колдовство...
     €  вот  потекли на  площадь со  всех сторон люди -  прежде всех значные
казаки,  домовитые хозЯева понизовьев,  старшинство... Ћни обступили помост.
Њолодежь -  с мушкетами за плечами.  Џотом - простое казачество из станиц...
Џодъезжали конные с  пиками у  стремЯн,  становились позади толпы,  чтобы не
застить пешим зрелище казни.
     ‘тепана никто не расковывал,  ему в  этот день даже не принесли с  утра
его  постоЯнную  пищу  -  хлеб  и  квас.  ќто  было  против  обычаЯ:  всегда
обреченного казни в  канун ее  и  поутру заведено было  сытно кормить,  даже
давать вино...
     Љаждый день смотреть на ‘тепана сходились кучки людей.  Љазалось бы,  в
этот  последний день  должно быть  зевак  больше всегдашнего,  но  никто  не
смотрел - всем было не до него. Ћ нем позабыли...
     Ќарод   зашумел  на   площади.   ‚зоры   всех   обратились  куда-то   в
противоположную сторону.
     - ‚едут! - крикнул кто-то.
     €  вслед за  тем с  колокольни пронессЯ одинокий нежный,  плачущий удар
колокола.
     Џока он звенел и таЯл,  ‘тепан догадалсЯ...  Ћ чем? Ћн и сам не решалсЯ
себе признатьсЯ: это было страшнее, чем казнь...
     ‚торой удар в колокол большей величины,  такой же протЯжный и одинокий,
рванул его за сердце.  ќто был похоронный звон по тому,  кого где-то там, за
толпой, подводили к помосту...
     Ќа помост поднЯлсЯ палач -  пленный турок с двумЯ помощниками. ЌесмотрЯ
на свою слепоту, ‘тепан их узнал по красным рубахам...
     „ружный  звук  нескольких колоколов  раздалсЯ  над  площадью,  медленно
таЯл... Џоп в черной рЯсе торопливо вышел из церкви, держа в руке крест.
     - Џалач,   кого  казнить  спешишь?  -  спросил  его  ђазин,  когда  поп
поравнЯлсЯ с ним.
     …ще поспешнее,  не оглЯнувшись, поп сбежал с паперти и зашагал к толпе,
окружавшей помост...
     ’Ягучий похоронный перезвон продолжал звучать над —еркасском...
     Љонные казаки оттеснЯли толпу от церкви, когда она слишком приближалась
сюда.
     "‘трашатсЯ ко мне допускать людей!" - мелькнуло в уме ђазина.
     ђана на  голове загудела ударами,  словно по ней били молотом,  в  ушах
стоЯл  звон,  в  глазах  замелькали слепЯщие черные пЯтна  и  золотые искры,
сквозь которые было почти ничего не видно.
     Џетруха  •однев  с  конными  казаками гнал  на  площадь  толпу  пленных
разинцев, взЯтых на острове и выловленных поодиночке в степЯх после боЯ.
     Љорнила  с  седла  в  тревоге  взглЯнул на  огромное шествие  свЯзанных
пленников.
     - —то ты, сбесилсЯ?! Људы столь пригнал! - рыкнул он на Џетруху - Ќарод
во смущенье приводишь... Џошто ты их всех?..
     - Ќе беда,  пусть страшатсЯ!  -  ответил Џетруха. - „ва десЯтка чертей,
которые лезли из Џаншина в город ‘тепана спасать, те первыми лЯгут на плаху.
Џусть ведают все,  что не будет спасеньЯ,  кто злодеев пойдет выручать Џотом
атаманов и  ближних людей палачам под  топор,  а  там  ты,  коли хочешь,  им
милость объЯвишь, - тебе же хвалу воздадут!
     - "...клЯтвопреступника,   вора,   злодеЯ,  анафему  ‘теньку спасти  из
неволи да длЯ того пробратьсЯ в  черкасские стены,  пожогом пожечь войсковую
избу,  затеЯть смЯтенье и расковать своего атамана.  ‡а то войсковой судьЯ и
всЯ войсковаЯ старшина тех казаков обрекли принародному отсечению головы, да
кто впредь помыслит вора,  безбожника и  убийцу ‘теньку ђазина вызволЯть,  с
теми  будет содеЯно против того  же..."  -  читал войсковой подьЯчий с  угла
помоста...
     ‘тепан видал,  как ввели на помост казака. ’от молча взошел, поклонилсЯ
народу, перекрестилсЯ и лег.
     "Љого же казнЯт? Љого?" - думал ‘тепан.
     Љазнь  прошла  в  молчанье.  ’олько  глухой  удар  топора  отдалсЯ  над
площадью, и тотчас же вслед за ним раздалсЯ удар похоронного перезвона...
     ‚зор ‘тепана туманилсЯ блеском солнца и охватившим его волнением. Ћн не
узнал казака,  не расслышал названного подьЯчим имени. ‚тораЯ безвестнаЯ длЯ
‘тепана казацкаЯ голова пала с плахи... ’ретьЯ...
     Љто же послал их из Џаншина?  Љто у них там атаманом?  Ќаумов? Ќе кинет
тезка.  „ругих  уж  пошлет  не  двадцать -  два  ста  казаков и  две  тысЯчи
наберет... ‚ойсковую избу сберегли от пожога, так весь —еркасск погорит...
     ђазин по-прежнему не мог разглЯдеть тех, кого подводили на казнь.
     - ќй,  друже,  казак,  кто  там  в  Џаншине атаманом?  Љто посылал менЯ
выручать? - громко спросил ‘тепан.
     Љазак на помосте хотел перед смертью перекреститьсЯ, поднЯл руку да так
и застыл.
     - ’ы тут еще,  батька?  -  выкрикнул он.  -  ‘пасибо,  что голос подал.
’еперь помирать-то мне легче!.. Њы сами шли, батька. Џобиты ведь атаманы...
     Џалачи повалили его  на  плаху,  и  казак  не  успел крикнуть больше ни
слова. Ќо поднЯлсЯ новый казак.
     - ‘тепан ’имофеич! Ќас …жа вел! - крикнул он.
     - џ,  батька,  вел!..  џ,  …жа, вел!.. Џомнишь, менЯ ты простил и казни
избавил... ’ебе, батька, моЯ голова! - крикнул …жа с площади...
     Џалачи заспешили казнить казаков.  ’еперь их  кидали на плаху одного за
другим, не даваЯ вымолвить слова.
     ‘тепану казалось,  что он  узнал очертаниЯ коренастого и  широкого …жи,
которого палачи повалили...
     - Ѓатька, прощай! - крикнул …жа.
     Ќо топор палача ударил прежде, чем ђазин ответно крикнул ему "прощай".
     - Ќе  бойсь,  держись,  батька!  ’ам больше теперь накопилось наших!  -
крикнул еще казак.
     - …сть слух, астраханские на „он идут!..
     - Џрощай, ‘тепан ’имофеич!..
     Љазацкие головы падали на помост.
     •орошо умирали разинцы.  Ќи  один не  взмолилсЯ у  плахи,  не  просил о
прощенье и милости.
     - ‘кажи,  батька, мне напослед: будет все-таки правда на русской земле?
- жадно спросил один обреченный.
     - Ѓудет правда народу! - крикнул ему ‘тепан.
     "’ак что же Я такое,  что они вопрошают менЯ?  Ќа плаху идут. Ћ себе бы
им мыслить,  страшитьсЯ, ан нет - о правде пытают... Љого? „а менЯ же... Ђ Я
тут и сам в цепи!"
     Ћн сбилсЯ со счета: сколько их пало?..
     € снова подьЯчий читал приговор. Љому?
     - "...‚сюду  со  ‘тенькой, безбожником, вором, были в походах... дворЯн
и  воевод  разбивали...  страха божьего не  ведаЯ...  город  Ђстрахань...  -
доносились обрывки слов  до  слуха  ‘тепана -  ...посылал воровские дозоры и
стены берег...  во  всем за  воров стоЯл и  с  войском дерзал под черкасские
стены...  да и  с  ‚олги донским Љазачеством,  против его величества царских
указов,  за ‘теньку,  проклЯтого вора, еретика и безбожника... многих верных
его  величеству ратных людей  стрельцов,  рейтаров,  дворЯн,  казаков в  тех
битвах побито..."
     Љого  же  они  еще  казнЯт,  изверги?  ‘ердце  стучало,  заглушаЯ слова
приговора. ‘тепан держал цепь, чтобы звон ее не мешал ему слушать. Ќасколько
позволЯла цепь, приблизившись к выходу, он неотрывно смотрел на помост.
     Ќебольшое облако набежало на  солнце,  свет его больше не резал зрачки,
все стало Яснее взору, и ‘тепан разглЯдел на помосте деда Џанаса...
     - —уешь, ‘тенько, помыраю за правду. ‡а одне мени журба, що не взЯл Я в
ту ничь черкасские стины!.. ’оди б мы им показали, де ракы...
     Џалачи повалили Џанаса.
     - Џрощай,  ‘тенько!  -  выкрикнул —еревик так, словно, вскочив в седло,
собралсЯ куда-то поехать.
     - Џрощай, диду! - хрипло ответил ‘тепан.
     ѓорло его сжималось.
     „ело его казнили, душу его казнили на этой плахе.
     ‡а дедом взошел на помост „рон —упрыгин.
     - —то ж вы глазеете молча,  казаки, как домовитые головы нам секут? Ђли
руки ослабли за сабли взЯтьсЯ? - спросил он у всей толпы...
     - Љончать его! - крикнул ‘амаренин.
     - ‚се помнишь,  как Я  тебЯ плеткой по  морде?  -  спросил его „рон.  -
Џрощай, ‘тепан ’имофеич! - крикнул он.
     - „а что ж вы стоите, народ?! - прорвалсЯ ‘тепан. - € вас так же завтра
порубЯт. •ватайте!.. ‚алите на плаху Љорнилу...
     - Љолдуй,  колдуй!  Ќе  возьмешь теперь  больше!  -  в  общем  молчанье
послышалсЯ голос Џетрухи.
     - Ѓатько!  Ѓисов  поп  настращал  казаков  проклЯтием!  ‡лЯкалысь!..  -
крикнул с помоста Њаксим ‡абийворота.
     - Ђ  хай  нас  клЯне  патриарх!  Ќе  дадим  губыть кращих товарищив!  -
неожиданно грЯнул  старый …рема  Љлин,  сидевший в  седле  рЯдом  с  донскою
старшиной. - ђубай домовитых!
     Ћн выхватил саблю,  но сзади его схватили сразу несколько рук,  вырвали
саблю, сорвали его с седла и потащили смелого старика к помосту.
     - ђуби ему руки и ноги! - приказал палачам Џетруха.
     - ‡нать,  ‘тенька,  крепко ты проклЯт. Ќет нашей силы, - громко признал
…рема.
     …рему мучили долго.
     "•отЯт устрашить народ,  - думал ‘тепан. - ќх, каб сила, не так бы Я их
самих  устрашил!..  Ђ  мы-то  жалели казацкой крови.  ’езка  сколь говорил -
показнить к сатане все старшинство...  Љаб жив был Ќаумыч, не допустил бы он
казни такой.  ‚ойско целое поднЯл бы  на  старшину,  нашел бы людей.  ‡нать,
убили его..."
     - ’имофеич! - внезапно услышал он голос Ќаумова.
     "’езка!  †ив!  Ќе  убит!"  -  безотчетной радостью  промелькнуло в  уме
‘тепана,  прежде чем  понЯл он,  что Ќаумов стоит на  помосте среди палачей.
‘тепан отрезвилсЯ.
     - Ќаумыч!
     - Ќас показнЯт,  а тебЯ не посмеют, ‘тепан! —ую, что ты еще полетишь!..
Ќаберешь есаулов...  не хуже...  -  Ќаумов уже барахталсЯ,  вырываЯсь из рук
палачей, чтобы успеть сказать другу последнее слово: - Ќе хуже, чем мы!..
     ‘валка  шла  на  помосте.  Џомощники палача отлетели прочь.  Џалач  сам
подходил к Ќаумову, но тот успел ткнуть его ногою в живот...
     - Љазни  тогда,  ’имофеич,  всех...  домовитых!..  -  кричал Ќаумов.  -
Џомстись... за своих... казаков...
     Џалачи одолели Ќаумова, повалили.
     - Џрощай! - крикнул он.
     - Ќаумыч!..  Ќаумыч!..  -  воскликнул ђазин.  ѓоре его опьЯнило... “дар
топора в этот раз прозвучал у него в ушах, как выстрел из пушки.
     - ЏроклЯты вы, сучье племЯ! ЃоЯрские потаскухи! - со всей прежней мощью
грЯнул ‘тепан.  -  ђаспроклЯт весь город —еркасск! Џусть огнем погорит он за
нашу казацкую кровь!.. Џусть ваши дети подохнут... ЏроклЯтые бабы ваши пусть
преют и смрадом смердЯт вам в постелЯх!..
     ’олпа замерла.
     ђазин  рванулсЯ вперед,  громыхнув железом.  Ћн  дернул цепь  так,  что
шатнулсЯ бревенчатый сруб  церковного притвора и  железный пробой  сломалсЯ.
‘тепан стал в дверЯх, потрЯсаЯ оборванной цепью на истекающих кровью руках.
     ѓромовой голос,  страшный блеск его глаз, зловещее громыханье вырванной
из стены цепи оледенили сердца толпы страхом.
     - ђасковалсЯ, колдун, - взвизгнул кто-то.
     - ЏроклЯнет нас...
     - Ѓежим!
     €  вдруг,  обуЯнные страхом,  люди  бросились врассыпную с  площади  по
дворам.
     - “страшились?!  -  рычал на всю площадь ‘тепан, размахиваЯ концом цепи
и,  в  припадке отчаЯнной Ярости,  сам  уже  верЯ  в  неодолимую силу  своих
проклЯтий.
     Ћн находил их,  одно страшнее другого, призываЯ на головы домовитых все
беды мира:  небесный гром и болезни,  безумье и нищету,  слепоту и уродство,
трусость, позор и бесчестье...
     Џетруха •однев опомнилсЯ первым.  ‘  десЯтком таких же лихих казаков он
кинулсЯ усмирЯть ‘тепана.  Ћни  плескали ему  в  лицо ведрами холодную воду,
били его по чему попало древками длинных пик,  загонЯЯ на место в  церковный
притвор.  Ќо,  весь в крови, встрепанный и пылающий, он продолжал клокотать,
извергаЯ проклЯтиЯ.
     - Ѓуде казнить... Ћстальных гони в Яму, - смЯтенно пробормотал Љорнила,
прЯча в широкой ладони дрожащий седой ус.
     Љазаки  окружили толпу  оставшихсЯ пленников и  погнали  ударами пик  и
плетей с площади.
     ‚  это времЯ кто-то  из молодых атаманских сынков сунул на пике горЯщий
факел в лицо продолжавшего метатьсЯ ‘тепана.
     - Ѓа-а-тЯ-а! Ѓа-тЯ-а-анЯ! - услышал ‘тепан пронзительный возглас ѓришки
из толпы угонЯемых с площади разинцев.
     ‘тепан хотел ему крикнуть ответно, но вдруг поперхнулсЯ и не мог больше
выдавить ни единого звука из горла...
     Ћкровавленные цепЯми большие,  сильные руки повисли,  и молча, без сил,
опустилсЯ он на землю.  ’отчас же шею его охватила веревочнаЯ петлЯ,  и  его
повалили.
     - Љузнеца!  Љузнеца давай живо!  ‡а шею его приковать...  ќк,  медведь,
чуть всю церковь не своротил! - голосил Џетруха.
     ђазину заклепывали железный ошейник.  ’еперь его приковали к стене так,
что он не мог отойти даже на три шага и не мог во весь рост поднЯтьсЯ...
     –елых пЯть дней ‘тепан сидел неподвижно и  молча,  в  тЯжком задумчивом
оцепенении. ‹ишь на шестой день спросил он у звонарЯ, принесшего воду, что с
ѓришкой.
     - “шел он из Ямы, ‘тепан ’имофеич. €скали - не сыщет никто. Људы делсЯ?
- таинственно прошептал звонарь.
     "‘ам ли ушел,  домовитые ли украли его да задавили тайно, чтобы дитЯ не
казнить принародно?" - думал ‘тепан.
     ‘тарый звонарь был единственным человеком, который каждый день подходил
к  нему,  приносЯ хлеб и квас.  ‚ремЯ от времени он сообщал ‘тепану короткую
весточку о  том,  что творитсЯ.  €  вдруг он  передал от  кого-то мЯсо,  кус
пирога...  Џодмигнул.  ‘тепан пыталсЯ спросить его,  от  кого он принес,  но
звонарь отмолчалсЯ.
     - ‚сЯко даЯние благо. Њолчи знай да силу копи, - сказал он.
     € невнЯтные слова старика вдруг бросили ђазина в жар...
     "‘илу копи!  Ќе конец!  -  думал он. - Џридет еще времЯ!.. Џридет!" € с
этого днЯ ђазин стал крепнуть духом...
     Ћн сам чувствовал с  каждым днем,  как нарастает в нем,  как наливаетсЯ
сила...  “же через несколько дней ее  было столько,  сколько не  ощущал он в
себе никогда.  Љ тому же теперь он так Ясно видел,  так многое понимал,  что
ему казалось: только бы снова поднЯтьсЯ - и уж тогда никто его не осилит...
     - ѓонец из  Њосквы,  ’имофеич,  -  шепнул звонарь.  -  —елны смолЯт,  -
говорЯт, что тебЯ везти... ”едор Љаторжный...
     ‘тарик хотел сказать что-то  еще,  но  стража стоЯла близко.  Ћн  подал
обычный кувшин с квасом и ушел, гремЯ костылем...
     ‘  утра  закипели сборы.  Ќе  стеснЯЯсь ‘тепана,  между  собой говорили
казаки о походе, о том, что Џетруха расплавил нательный крест и слил из него
пулю на колдуна,  говорили,  что тем,  кто назначен в Њоскву,  Љорнила велел
выдать  из  войсковой казны  серебрЯных денег  длЯ  зарЯдки мушкетов,  чтобы
колдовскаЯ сила была бессильна против их выстрелов...
     Ќо ‘тепан их не слушал. Ћн ждал старика звонарЯ.
     Ћн  ждал  прихода  его  с  тЯжко  бьющимсЯ сердцем.  Ћт  нетерпеньЯ ему
казалось,  что кровь закипела и вспенилась в жилах.  € вот дождалсЯ.  ‘пустЯ
почти целые сутки звонарь досказал:
     - ”едор Љаторжный по  Њедведице и  с  •опра наскликал казаков...  возле
Џаншина ждут...
     Ќочи были темные, звездные, ђазин не мог больше спать. Ћн ждал и горел.
‚олЯ, казалось, летела к нему на широких крыльЯх из этого звездного неба...
     "Ќет,  не так Я теперь поверну. ‚орочусь в —еркасск - по завету Ќаумыча
всех домовитых порежу под корень..."
     Ќа  площади  вечером,  только  стемнело,  мелькнули  зажженные  факелы,
застучали копыта, брЯкнули сабли, кто-то тпрукал коней...
     "Ќе за мной ли?" - мелькнула мысль, но всадники на конЯх промчались.
     ’огда подошли к ђазину кузнецы,  расковали,  присвечиваЯ свечами, тесно
сковали руки цепЯми,  ноги забили в  колоду,  свезли в  челн под  палубку...
ђазин заметил у  берега много готовых к  отплытию челнов с  казаками.  Ќо  в
темной  плавучей каморке,  с  клЯпом во  рту,  с  колодою на  ногах,  ‘тепан
ликовал:  "‚езде менЯ сыщут мои-то соколики. € под землею от них не упрЯчете
батьку!  Ѓрехал поп о  том,  что не станут менЯ любить...  €шь караван целый
выслали длЯ одного человека".
     ‚есла ударили по воде. ‘лышалсЯ голос Џетрухи.
     ђазин думал свое:
     "„он,  родной мой, казацкаЯ сила, неси поскорее! —уешь, кого ты несешь?
—уй, донскаЯ вода, выноси менЯ к воле!.."
     Љаждый удар  весла был  сладок и  радостен атаману.  Ћн  слушал донскую
ночь.  Џо шелесту камышей о борта понимал, что идут вблизи берега. "Ћстровов
опасаютсЯ, - понЯл ‘тепан. - ‡нать, не все-то мои казаки попались!"
     ‘  берега слева  вдруг долетел какой-то  условленный посвист.  ‘  челна
отозвались.
     "„озоры по берегу шлют. ‘тало, все же и сами страшатсЯ народа, собаки!"
- подумал ‘тепан.
     Љамыши сильнее царапнули дно. —елн ткнулсЯ в берег. Џристали... ‡ачем?
     …го потащили на палубу.
     "Ђли хотЯт утопить?  -  с внезапным испугом подумал ђазин.  -  Ќе смеют
перед народом казнить. Љак щенка, хотЯт тайно, в неведомом месте".
     …го втащили на берег.  ‚ темноте звездной ночи заметил ‘тепан лошадей и
телегу...
     - Ћтваливай! - крикнул кто-то.
     ‚есла  всплеснули,  коротко прошелестел камыш...  —елн  опЯть  пошел на
реку...
     ђазина положили в телегу,  запрЯженную парой, привЯзали веревками и что
есть мочи погнали по берегу. ‚округ телеги скакали казаки на лошадЯх...
     ‘тепан понЯл все,  что случилось:  опасаЯсь –арицына и  Џаншина,  боЯсь
нападениЯ с  ‚олги и  с  верхних станиц,  атаманы пустили по  „ону  обманный
пустой караван челнов, а его повезли прЯмо степью на ЉоротоЯк и ‚оронеж...
     Ќапрасно теперь  будет  ждать  ”едька Љаторжный,  верный из  верных его
есаулов, бесшабашнаЯ голова...
     ‘тепан не заметил рассвета. …му было все равно, день или ночь на земле.
’емнаЯ, беззвезднаЯ осеннЯЯ ночь была в сердце...
     "Ќеужто конец?! Џерехитрили проклЯтые! Ћбманули..."
     ‘тепана везли в Њоскву.  Ѓольшой отрЯд понизовых казаков охранЯл его по
пути, но, не доверЯЯ простым казакам, Љорнила •однев, ‹огин ‘еменов, Њихайла
‘амаренин и  ближние их друзьЯ окружали сами ђазина,  закованного в те самые
цепи,  в  которые в течение долгих недель до этого был он прикован к стене в
церковном притворе в —еркасске. ‘отнЯ стрельцов ехала с ними.
     Ќо сердце не верило,  что конец.  Ќо бурлившаЯ сила не позволЯла унынью
вселитьсЯ в душу.
     "‚се равно слух пройдет по ђуси, что везут ‘тепана! ‚езде есть народ, а
где народ - там и сила наша!"
     „ни  за  днЯми тЯнулсЯ однообразный путь  по  безлюдью.  ‘  каждым днем
согревало все  жарче весеннее солнце,  расцветала степь,  и,  вдыхаЯ влажную
свежесть душистого ветра, ђазин ожил.
     "Ќе  может  так  статьсЯ,  -  думал ‘тепан,  -  чтобы сверчок запечный,
червивый опенок Џрокошка весь русский народ задавил поганой продажей,  когда
боЯре и воеводы его задавить не умели!  ‚ерно, побили хороших моих атаманов.
„а всех не побьешь: атаманы не родЯтсЯ. €х народ из простых казаков по нужде
обирает.  ѓлЯди,  ‘тепан, лето идет! ‘нова встанет народ на боЯр. Ђ когда уж
подниметсЯ,  то  атаманов найдет!  €  Ќаумыч сказал,  что  найдутсЯ иные  не
хуже... € те мои были не тертые калачи, а ржаные - простого казацкого теста,
как Я же!"
     €  его атаманы ЯвлЯлись перед глазами ‘тепана как живые,  в  знакомых и
близких обликах,  какими их знал и любил,  с какими шел вместе к победам,  к
славе и гибели.
     Љогда,  случалось,  он мысленно говорил с  кем-нибудь из своих есаулов,
как  с  живыми,  и  вгорЯчах,  бывало,  срывались вслух те  или  иные слова,
ходневскаЯ стража пугливо косилась в  его сторону и  шепталась между собою о
том, что он говорит с нечистою силою.
     "‚зЯть хоть тебЯ,  ”рол Њинаич,  каб ныне тебЯ не побили, небось осилил
бы ты ‘лободскую “краину поднЯть,  сумел бы и с запорожцами сговор наладить,
и  в  ’улу дерзнул бы...  глЯдишь,  и  в  Њоскву бы дошел.  Ђ уж хвастал бы,
хвастал!..  -  тепло усмехнулсЯ ђазин.  -  Ќе в обиду тебе, атаман, любил ты
собой любоватьсЯ, любил ты себЯ, хоть и стоил того, чтоб тебЯ любить: сердце
в  тебе было Ясно,  ничем ты  его не пачкал...  Ђ  нравом был дюже уж весел,
беспечный ты  был,  Њинаич!..  ’ебе бы Ќаумыча дать во товарищи -  то был бы
лад!..
     Ђли ‘ерега... ’ы тоже, ‘ергей, был не прост атаман-то, разгульный! …сли
бы  на  “краине тогда довелось мне загинуть,  не Я  -  ты бы поднЯл народ на
боЯр,  не в обиду сказать ‹авреичу. „он распахал бы по-мужицки, сплеча, хлеб
загреб бы лопатой да стал бы таким атаманом,  что равного не нашлось бы тебе
на „ону!.."
     ‘коро они въехали на царские земли.  Џо сторонам дороги вдруг поЯвились
широкие полосы хлебных полей. Ћзимь уже поднЯлась, высокаЯ и густаЯ.
     "‚от рЯдом с казачьей землею рожает землЯ,  а наша бесплодна. Џотому-то
и  давЯт боЯре нас  хлебом...  Ќет,  отныне пахать,  братцы,  земли донские!
Џахать!  -  говорил с  собою ‘тепан,  словно стоЯл на казацком кругу,  среди
площади. - Џрав был ты, братец ‘ергей Ќикитич, пахать их!.. Џонапрасну велел
Я  тогда разорить твои кузни.  “ж тут Я...  признаюсь,  ‘ерега:  тут Я тебе,
друг, виноват! ’ут ты далее видел!.."

     ќта  мысль  показалась ‘тепану  такой  простой  и  бесспорной,  что  он
удивилсЯ и  сам,  как он раньше не мог до нее додуматьсЯ.  "„еды,  вишь,  не
пахали.  „а мало ли что там у  дедов бывало!..  —его Я тогда страшилсЯ?  —то
донские помещики народЯтсЯ.  Ђн  чтобы дворЯн между казаками не  заводилось,
пахать нам не каждый себе,  а  на войско,  да в  войсковые житницы и ссыпать
зерно длЯ хлебного жалованьЯ, и не надо тогда нам царского хлеба".
     ЌоваЯ дума захватила ‘тепана. ‚есь день он только об этом и думал. ‚едь
вместе с  пашней должны были стать на „ону и во всем другие порЯдки,  другой
уклад жизни...
     "Ќа пашню станицами выходить казакам,  как в  ратное дело,  а  кто себе
лишнего хлеба потЯнет,  того на майдане плетЯми,  да все его животы брать на
войско",  - обдумывал ђазин. Ћн спохватилсЯ, что начались людные места, чаще
пошли деревни. Ђ вот впереди и город... Љаков же тут город?
     ‘тепану казалось уже,  что  каждый  из  встречных может  быть  свЯзан с
людьми,  которые ждут только знака, чтобы напасть на казачий отрЯд и вернуть
ему волю.
     €  вот  перед ними стоЯл Ћстрогожск,  где был повешен старый приЯтель и
друг ‘тепана полковник €ван „зиньковский с  женой и  друзьЯми.  “  городских
ворот еще  высилось несколько виселиц и  возвышалсЯ облитый кровью помост...
‹юди угрюмо встречали на улицах города казаков,  опускали взоры.  ‚  прошлом
году в  одних их  глазах было бы  довольно огнЯ,  чтобы расплавить железо на
руках и ногах ‘тепана. ’еперь потухли их взоры, потухли сердца.
     "Ќеужто все миновалось и нет никого,  чтобы встать на боЯр?!  Ќеужто же
так и в Њоскву довезут, в железах, в колоде и с клЯпом?.. Ќеужто конец?!
     ‚от так-то  по  скольким теперь городам стоЯт виселицы,  помосты...  да
острые кольЯ набиты в  землю,  чтобы мучить бедных людей.  Ђ  что застенков,
козлов,  сколь кнутов и  плетей истрепали небось о людские спины!  –елый лес
батожьЯ извели, сколь тюрем наполнили, осиротили детей, повдовили жен... „а,
они не злодеи! ђазин - изверг, и вор, и безбожник, убийца, злодей - он рубил
воевод,  он дворЯнскую кровь проливал!  Ђ которые кровью народной всю землю,
как тесто, месЯт, те не разбойники - добрые царские слуги. Ћт царЯ им почет,
и хвала, и богатое жалованье".
     Ћни  миновали другое место  воеводских расправ -  ЉоротоЯк,  который из
страха, без боЯ, покинул ”ролка. € здесь стоЯл тоже рЯд виселиц. Џовернули к
Љурску...
     ”ролку везли в  Њоскву заодно с братом,  но за весь длинный путь ‘тепан
не сказал ему слова. Ћ чем говорить?! Ќе друг, не товарищ... Ќе брат... €ван
вот был брат! Љабы дожил, был бы он добрый товарищ во всех делах...
     "Ђ  может,  не спас бы Я  „олгорукого в  битве -  и  был бы €ван живой.
‚месте стали бы с ним на дворЯн... ‘тать нам было бы так: Я - по ‚олге, €ван
- по „ону через ‚оронеж в ђЯзань,  а Њинаич -  как теперь и менЯ везут -  на
’улу и ‘ерпухов. Љак с трех бы сторон понаперли, куды там боЯрскаЯ рать!..
     ‘оветов Я мало держал,  все своей головою мыслил. Ђ были менЯ не глупей
атаманы... Љаб снова теперь..."
     € вспомнил ‘тепан беломорского рыбака...  "’ак и звал его дедом,  а имЯ
не ведал. Љак он говорил-то: мол, смолоду глуп, а состарилсЯ - хоть поумнел,
да второй раз на свете пожить не пустЯт!..  Ќе пустЯт тебЯ, ‘тепан ’имофеич.
‚идать,  что уж дело к  концу!  ‡адавили кого воеводы,  кого и попы,  а кого
изменою взЯли...  € как же Я их не узнал?! Њинаич тогда говорил, и Ђлешка...
его не любила... Ђ Я поддалсЯ. …ще и Њинаича посрамил за нелюбье к уродам...
‚от  кабы быть колдуном да  в  сердцах у  людей все  видеть!..  Ђ  то  срам:
говорЯт,  весь народ колдовством подымал,  города колдовством покорЯл,  боЯр
побивал,  а  брошку за пазухой угадать не сдюжил!..  Љолду-ун!"  -  ‘тепан с
горечью усмехнулсЯ.
     "‚от ведь ждали и звали: скорей бы, мол, в наши-то земли пришли! "Љогда
же ты,  батька,  дойдешь до тульских земель?"  Џриехал...  ‘тречайте.  ‚от и
тульские земли.  Ђ  где же народ встает ратью?!"  -  сам над собой издевалсЯ
‘тепан. Ќо все еще вера в себЯ не могла в нем угаснуть.
     "Ђ что ж,  - возразил он себе. - Љабы кликнул Я клич из ’улы, небось бы
сошлось... Ќедели, глЯдишь, не прошло бы, к царю бы ЯвилсЯ с народом!.."
     "‡нать, и вправду пришло повидатьсЯ с царем, да не так, как задумал!" -
сказал он себе, терЯЯ надежду на то, что снова будет свободен.
     "Ђ все же увижу -  скажу ему все. Џусть спросит, зачем присЯгу нарушил,
зачем города воевал и народ возметал, - уж Я расскажу!"
     € вместе с утратой веры в то, что найдутсЯ еще атаманы, которые нападут
по пути и отнимут его у врагов,  ‘тепаном овладело страстное желанье увидеть
царЯ и сказать ему правду о русской земле и о народе.
     –елыми днЯми теперь он был занЯт только беседой с царем.  Ћн думал, что
спросит царь и  как он ему ответит Ћн находил такие слова,  от жара которых,
казалось ему,  даже камень был должен облитьсЯ слезами и  кровью,  а царское
сердце ведь все-таки - сердце, не камень...
     “влеченный своими мыслЯми,  он не заметил пути.  Ќа стоЯнке вдруг стали
снимать с него казацкое платье и натЯнули ему лохмотьЯ.
     "—его-то  они  творЯт надо мною,  собачьи дети?  „олжно,  уж  Њосква на
носу...  Џошто же  менЯ так  приодели,  как  нищего к  пасхе?  Ќеужто мне не
увидеть царЯ?!  Ќе покажут!  -  вдруг понЯл он.  - “страшились, что Я доведу
государю про  все  их  дела,  что царь их  самих велит на  расправу народную
выдать... Ђх, черти!.. Ќебось ведь и с братом €ваном так было. ЏрощалсЯ он с
нами,  сказал: "Џоймет русский царь казацкое русское сердце!" Ќа всю жизнь Я
упомнил его слова.  Ђ Я-то царЯ попрекал:  чего же,  мол, царь не понЯл?! Ђн
вон они как творЯт: казацкое платье долой, на плечи лохмотьЯ. ’аким-то дуром
повезут, что и царь не узнает, да и народу не знать. ђазин ходит богато, как
кнЯзь,  говорЯт,  а тут побродЯга какой-то,  страшило страшилом,  хуже,  чем
пугало у  попа в  огороде!..  Ђ  мы-то с  ‘ерегой тогда говорили:  к царю на
Њоскву казакам непригоже пеше! ‚от те черкасско седельце да алый кафтан!.."
     ‘тепана поставили на высокую телегу, на которой была устроена виселица.
‚  разные стороны растЯнули цепЯми и  приковали к  ее  столбам руки и  ноги.
‘зади него,  за ошейник прикованный цепью к  телеге,  как пес,  бежал теперь
”ролка в  таких  же  лохмотьЯх.  Ћн  задыхалсЯ,  кашлЯл,  молил потише гнать
лошадь... ‘тепан ничего не слыхал. Ћн узнавал Њоскву.
     ‚от  тут  он  пил квас,  когда по  пути в  ‘