        Њ.Ќ.‡агоскин. ђославлев, или русские в 1812 году

     --------------------
    Џо изданию: ‡агоскин Њ. Ќ. ђославлев, или русские в 1812 году. Њ.:
    •удожественнаЯ литература, 1980. €ллюстрации Ђ. Ќиколаева.
    Origin: проект Ћ. ‚. ЏолЯкова "1812 год" от 24 февралЯ 1998 года і http://www.museum.ru/museum/1812/Library/Zagoskin/index.htm
     --------------------

     ђоман


     ЏечатаЯ  мой  второй  исторический  роман,  Я  считаю  долгом  принести
чувствительнейшую  благодарность моим  соотечественникам  за  лестный прием,
сделанный ими  "ћрию Њилославскому". ЏредполагаЯ сочинить эти два  романа, Я
имел  в виду описать русских в две достопамЯтные исторические эпохи, сходные
меж  собою, но  разделенные двумЯ  столетиЯми; Я желал  доказать,  что  хотЯ
наружные  формы  и физиономиЯ  русской  нации совершенно  изменились, но  не
изменились   вместе  с  ними:   наша  непоколебимаЯ  верность  к   престолу,
привЯзанность к вере предков и любовь к родимой стороне.  Ќе знаю, достиг ли
Я  этой  цели, но,  во  всЯком  случае,  полагаю  необходимым  просить  моих
читателей о нижеследующем:

     1. Ќе досадовать на менЯ, что Я в этом современном романе не упоминаю о
всех достопамЯтных случаЯх, ознаменовавших незабвенный длЯ русских 1812 год.
     2. Ќе  забывать,  что  исторический роман  -  не  историЯ,  а  выдумка,
основаннаЯ на истинном происшествии.
     3. Ќе требовать от менЯ  отчета, почему  Я описываю именно то,  а не то
происшествие; или длЯ чего, упоминаЯ об одном историческом лице, Я не говорю
ни слова о другом. € наконец:
     4. ЏредоставлЯЯ полное право читателЯм обвинЯть  менЯ, если мои русские
не походЯт на  современных с нами русских 1812 года, Я прошу,  однако же, не
гневатьсЯ на менЯ за то, что они не все добры, умны и любезны, или наоборот:
не  смеЯтьсЯ над моим  патриотизмом,  если между моих русских найдетсЯ много
умных, любезных и даже истинно просвещенных людей.
     ’ем, которые  в  русском  молчаливом  офицере узнают  историческое лицо
тогдашнего времени  -  Я  признаюсь  заранее в  небольшом  анахронизме: этот
офицер действительно был, под  именем флорентийского купца, в „анциге, но не
в конце осады, а при начале оной.
     €нтрига моего  романа основана  на  истинном  происшествии - теперь оно
забыто; но  Я помню еще  времЯ, когда оно было предметом  общих разговоров и
когда проклЯтиЯ оскорбленных  россиЯн гремели над главою несчастной, которую
Я назвал Џолиною в моем романе.


         * —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ * 
     ѓ‹Ђ‚Ђ I


     "Џрирода  в  полном цвете; зеленеющие полЯ  обещают  богатую жатву. ‚се
наслаждаетсЯ жизнию. Ќе  знаю, отчего сердце мое отказываетсЯ участвовать  в
общей радости творениЯ. Ћно не смеет развернутьсЯ, подобно листьЯм и цветам.
ЌепонЯтное чувство, похожее на то, которое  смущает нас  пред сильною летнею
грозою,  сжимает  его.  Џредчувствие  какого-то  отдаленного  несчастиЯ менЯ
пугает!..  Ќедаром, говорЯт  простолюдины, недаром  прошлого года так  долго
ходила  в небесах невиданнаЯ звезда; недаром горели города, селы,  леса и во
многих местах землЯ выгорала. Ќе к добру это все! Ѓыть великой войне!"
     ’ак   говорит  красноречивый  сочинитель   "Џисем  русского   офицера",
приступаЯ  к описанию  отечественной войны 1812 года. Џривыкший считать себЯ
видимой судьбою народов,  представителем всех сил, всего могущества  …вропы,
император французов должен был ненавидеть ђоссию. Љазалось, она одна еще, не
отделеннаЯ ни  морем, ни безлюдными пустынЯми от земель, ему подвластных, не
трепетала  его  имени.  ‘ильный  любовию  подданных,  твердый  в  вере своих
державных  предков,  царь  русской  отвергал  все  честолюбивые  предложениЯ
Ќаполеона; переговоры  длились, и ничто, по-видимому, не нарушало еще общего
спокойствиЯ и тишины. Ћдни, не сомневаЯсь в могуществе ђоссии,  смотрели  на
эту  отдаленную  грозу с  равнодушием людей, уверенных, что  бурЯ  промчитсЯ
мимо. „ругие - и, к сожалению, также русские, - трепеща пред сей воплощенной
судьбою народов, желали мира, не думаЯ о гибельных его последствиЯх. ЉипЯщие
мужеством юноши ожидали с нетерпением войны.  ‘тарики покачивали сомнительно
головами  и   шепотом  поговаривали  о   бессмертном  ‘уворове.  Ќо  будущее
скрывалось  длЯ всех под каким-то  таинственным покровом.  Ќарод не толпилсЯ
еще  вокруг  храмов  господних; еще  не раздавались вопли несчастных  вдов и
сирот  и, несмотрЯ на турецкую  войну, котораЯ кипела в  Њолдавии, ничто  не
изменилось в  шумной  столице севера. Љак всегда, богатые веселились, бедные
работали, по Ќеве гремели народные русские песни, в театрах пели французские
водевилЯ, парижские модистки  продолжали обирать русских барынь; словом, все
шло  по-прежнему. Ќа  западе  ђоссии сбирались  грозные  тучи; но  гром  еще
молчал.
     ‚ один прекрасный летний день,  в конце  маЯ 1812 года, часу в  третьем
пополудни, длинный бульвар Ќевского проспекта, начинаЯ от Џолицейского моста
до  самой ”онтанки, был усыпан народом. Љак Яркой цветник, пестрелись  толпы
прекрасных женщин,  одетых  по последней парижской моде.  ‡ашитые  в  галуны
лакеи, несЯ за  ними их зонтики и  турецкие  шали,  посматривали спесиво  на
проходЯщих  простолюдинов,  которые,  пробираЯсь бочком  по  краЯм бульвара,
смиренно уступали им дорогу.  ‚ промежутках этих разноцветных групп мелькали
от   времени  до  времени  беленькие  щеголеватые  платьица   русских  швей,
образовавших свой вкус во французских магазинах, и тафтЯные капотцы красавиц
среднего состоЯниЯ, которые,  пообедав у  себЯ дома на Џетербургской стороне
или  в  €змайловском   полку,  пришли   погулЯть  по  Ќевскому  бульвару   и
полюбоватьсЯ большим светом.  Њолодые и старые щеголи, в уродливых  шлЯпах a
la  cendrillon  (в стиле золушки (фр.).),  с  сучковатыми палками,  обгонЯли
толпы гулЯющих дам, заглЯдывали им в лицо, любезничали и отпускали поминутно
ловкие  фразы   на   французском   Языке;   но   лучшее  украшение   гулЯний
петербургских, блестЯщаЯ гвардиЯ царЯ  русского  была  в  походе,  и  только
кой-где  среди круглых  шлЯп  мелькали  белые и  черные султаны  гвардейских
офицеров; но лица их были пасмурны; они завидовали участи своих  товарищей и
тосковали  о полках  своих, которые, может  быть,  готовились уже дратьсЯ  и
умереть за  отечество.  ‚ одной из боковых аллей  Ќевского бульвара сидел на
лавочке  молодой  человек  лет  двадцати  пЯти;  он  чертил  задумчиво своей
палочкой по песку, не  обращал никакого вниманиЯ на гулЯющих  и  не  подымал
головы  даже  и  тогда,  когда проходили  мимо его первостепенные  красавицы
петербургские, влеча  за собою  взоры и  сердца ветреной молодежи и вынуждаЯ
невольные восклицаниЯ пожилых обожателей прекрасного пола. Ќо  зато почти ни
одна дама не  проходила  мимо  без  того, чтоб Явно или украдкою  не бросить
любопытного взглЯда  на  этого  задумчивого  молодого человека.  ЃлагороднаЯ
наружность,  черные как  смоль  волосы,  длинные, опущенные  книзу  ресницы,
унылый, задумчивый вид -  все придавало какую-то  неизъЯснимую прелесть  его
смуглому, но прекрасному  и  выразительному лицу. €звестный роман "Њатильда,
или  Љрестовые  походы"  сводил тогда  с ума  всех русских дам.  Ћни бредили
Њалек-Ђделем, искали его везде и, находЯ что-то  сходное  с  своим идеалом в
лице задумчивого незнакомца,  глЯдели на  него с приметным участием. Џо  его
узкому, туго застегнутому фраку,  черному галстуку и небольшим усам нетрудно
было  догадатьсЯ, что  он служил в  кавалерии недавно  скинул  эполеты и  не
совсем еще отстал от некоторых военных привычек.
     -  ‡дравствуй, ђославлев!  -  сказал, подойдЯ  к  нему, видной  молодой
человек  в  однобортном гороховом  сюртуке,  с  румЯным  лицом  и  голубыми,
исполненными веселости глазами, - —то ты так задумалсЯ?
     -  Ђ, это ты, Ђлександр!  - отвечал  задумчивый  незнакомец, протЯнув к
нему ласково свою руку.
     - ‘лава богу, что  Я  встретил  тебЯ на бульваре, -  продолжал  молодой
человек. - Џойдем ходить вместе.
     - Ќет, ‡арецкой, не  хочу. џ  прошел раза  два, и  мне так  надоела эта
пестрота,  эта  куча  незнакомых  лиц,  эти беспрерывные  французские фразы,
эти...
     - Ќу,  ну!..  захандрил! Џолно,  братец,  пойдем!.. ‚он, кажетсЯ, опЯть
она... ’очно так!.. видишь ли вот  этот лиловый капотец?.. Ax, mon cher (мой
дорогой (фр.).), как хороша!.. прелесть!.. —то за глаза!.. ЉакаЯ-то приезжаЯ
из Њосквы... Ђ ножка, ножка!.. „а пойдем скорее.
     - Џовеса! когда ты остепенишьсЯ?.. Џодумай, ведь тебе скоро тридцать.
     - ’ак что  ж, сударь?.. Ќе  прикажете ли мне, потому что  Я несколькими
годами вас старее, не сметь любоватьсЯ ничем прекрасным?
     - „а ты только что любуешьсЯ; а тебе бы пора перестать любоватьсЯ всеми
женщинами, а полюбить одну.
     - € смотреть таким же  сентЯбрем, как  ты?  Ќет, душенька, спасибо!.. “
менЯ вовсе нет охоты сидеть повесив нос, когда Я чувствую, что могу еще быть
веселым и счастливым...
     - Ќо кто тебе сказал, что Я несчастлив? - перервал с улыбкою ђославлев.
     - Љто?..  да на что ты  походишь с  тех  пор,  как  съездил  в деревню,
влюбилсЯ,  помолвил и  собралсЯ женитьсЯ? €, братец! черт ли в этом счастии,
которое   сделало  тебЯ   из   веселого   малого   каким-то  сентиментальным
меланхоликом.
     - ’ак ты находишь, что Я в самом деле переменилсЯ?
     - “дивительно!.. Џомнишь ли, как мы воспитывались  с тобою в Њосковском
университетском пансионе?..
     - Љак не помнить! ’ы почти всегда был последним в классах.
     - Ђ  ты первым  в  шалостЯх. Ќикогда  не забуду, как однажды ты вздумал
передразнить одного из  наших учителей, вскарабкалсЯ на кафедру и начал: "Њы
говорили  до сего о  вавилонском столпотворении,  государи  мои;  теперь,  с
позволениЯ сказать, обратимсЯ к основанию Ђссирийской империи".
     - Ђх, мой друг! - перервал ђославлев, - тогда нас все забавлЯло!
     -  „а менЯ  и теперь забавлЯет, - продолжал  ‡арецкой. -  ‚ольно ж тебе
видеть все под каким-то черным крепом.
     - ’ы, верно, бы этого не сказал, Ђлександр, если б увидел менЯ вместе с
моею  Џолиною. Ђ  впрочем,  нет,  что толку! ты и  тогда  не понЯл  бы моего
счастиЯ, - чувство, которое делает менЯ блаженнейшим человеком в мире,  быть
может,  показалось  бы  тебе  смешным.  „а,  мой  друг! не прогневайсЯ!  оно
недоступно длЯ людей с твоим характером.
     -  Џокорно  благодарю!.. ’о  есть:  Я  не  способен любить,  Я  человек
бездушной... Ќе правда ли?..  Ќо дело не о том.  ’ы тоскуешь о своей Џолине.
Љто  ж тебе мешает лететь в ее страстные объЯтиЯ?.. “ж выпускают  ли тебЯ из
Џетербурга?  Ќе  задолжал  литы,  степенный  человек?..  ЊенЯ  этак  однажды
продержали  недельки две  лишних  в Њоскве...  Џослушай!  если  тебе надобно
тысЯчи две, три...
     - Ќет, мой друг! мне деньги не нужны.
     - ’ак о чем же ты грустишь?
     - Ќо  разве  ты  полагаешь, что влюбленный  человек не думает ни  о чем
другом, кроме любви своей? Ќет, ‡арецкой! Џрежде, чем  Я влюбилсЯ, Я был уже
русским...
     - ’ак что ж?
     - Љак, мой друг? Ђ бурЯ, котораЯ сбираетсЯ над нашим отечеством!
     - €, милой! это дождеваЯ туча: проглЯнет солнышко - и ее как не бывало.
     -  —тоб угодить будущей моей теще, Я  вышел в  отставку;  а может быть,
скоро вспыхнет ужаснаЯ война, может быть, всЯ …вропа...
     - Џожалует к нам в гости? Џустое, mon cher! ЏоговорЯт,  поговорЯт между
собою, постращают друг друга, да тем и дело кончитсЯ.
     - ’ы думаешь?
     - ђоссиЯ не €талиЯ, мой друг! € далеко и холодно; да и народ-то постоит
за себЯ. Ќе беспокойсЯ,  Ќаполеон умен;  поверь,  он  знает,  что  мы  народ
непросвещенный, северные  варвары и  терпеть  не  можем  незваных  гостей. Ђ
признаюсь, мне почти  досадно, что дело  обойдетсЯ  без  ссоры.  L'homme  du
Destin  (€збранник  судьбы  (фр.).)  и его великаЯ нациЯ так зазнались,  что
способа нет.  ‚от,  посмотри! ‚идишь ли этих двух господчиков? ќто лавочники
из одного французского магазина. Џосмотри, как важно они поглЯдывают на всех
с высоты своего величиЯ... ’ьфу,  черт  возьми! Ќи дать ни взЯть французские
маршалы!..  Ђ! вот  опЯть лиловый капотец...  Џослушай: если  ты  не  хочешь
гулЯть, так Я... Ђх,  боже мой!  она  сходит с бульвара.... села в карету...
ќх, mon cher! как досадно,  что Я с тобой заболталсЯ... Ќу, делать нечего...
„а, кстати!.. где ты сегоднЯ обедаешь?
     - џ хотел ехать к ђадугиной.
     - € полно, не езди; обедай со мною.
     - ЌельзЯ: мне надобно с ней проститьсЯ.
     - Ђ когда ты едешь отсюда
     - ‡автра непременно.
     - Ќу, вот  изволишь  видеть! Љогда мы с  тобой увидимсЯ? Џожалуйста топ
cher, обедаем вместе. ’ы можешь ехать к ђадугиной вечером.
     - ќх, Ђлександр! …сли б ты знал, как мне неприЯтно бывать  по вечерам у
ђадугиной!  ‚ечером,  почти  всЯкой  раз, Я  встречаю у  нее  кого-нибудь из
чиновников  французского посольства, а это  длЯ менЯ нож вострый! “ж это  не
лавочники из французского магазина; послушал  бы ты,  как они поговаривают о
ђоссии!.. Ќесколько  раз Я ошибалсЯ  и думал, что дело  идет не об отечестве
нашем, а о какой-нибудь  французской  провинции.  Ќу,  поверишь ли?  ‚от так
кровь и кипит в жилах - терпеньЯ нет! Ђ хозЯйка... Ѓоже мой!.. ’олько что не
креститсЯ при  имени Ќаполеона. ЉлЯнусь честию, если б не родственные свЯзи,
то нога бы моЯ не была в ее доме.
     - € ты  сердишьсЯ?  „а от этого  надобно умереть со смеху. ‚от  то-то и
беда, тыне умеешь ничем  заЯвлЯтьсЯ. …сли б  Я был на твоем месте, то подсел
бы к какому-нибудь советнику посольства, стал бы ему подличать и преуниженно
попросил  бы  наконец  поместить  менЯ  при  первой  вакансии  супрефектом в
’обольск или €ркутск. Ћн бы стал ломатьсЯ, и Я сделал бы из него  настоЯщего
†окриса!.. Ђ, кстати!.. ‚чера ’алон (Љомической актер тогдашней  французской
труппы в ‘.-Џетербурге. - Џрим. автора.)  был  как  ангел  в этой роле... ’ы
видел когда-нибудь французской водевиль "ЋтчаЯнье †окриса"?
     - Ќет! Я езжу только в русский театр.
     -  „а бишь виноват! ’ы  любишь чувствительные драмы. Ќу, что ж? обедаем
ли мы вместе?
     - …сли ты непременно хочешь...
     - Џослушай, мой милой, Я не  приглашаю тебЯ к себе:  ты знаешь, у  менЯ
нет и повара. Њы отобедаем в ресторации.
     - “ †искара?
     - € нет, mon cher! Ќадобно разнообразить свои удовольствиЯ. “ †искара и
’ардифа  мы  увидим все знакомые лица. Ћдно  да одно - это скучно. ‡наешь ли
что? Ћбедаем сегоднЯ у ”рензелЯ?
     - Џо мне все равно, где хочешь. Ђ что это за ”рензель?
     - ќто ресторациЯ, в  которой  платЯт за обед  по рублю  с человека. ’ам
увидим   мы   презабавные   физиономии:  прегордых  писцов  из  министерских
департаментов, глубокомысленных политиков в изорванных  сюртуках, художников
без работы,  учителей без  мест, а иногда и журналистов без подписчиков. —то
за разговоры мы услышим! ‚се обедают  за  общим столом; должность официантов
отправлЯют двe тoлcтыe служанки и,  когда  гости откушают суп,  у всех,  без
исключениЯ, отбирают серебрЯные ложки. “мора, да и только!
     - —то же тут смешного? ќто обидно.
     - € полно, mon cher! Џредставь себе, что и у нас так же отберут ложки -
длЯ того, чтоб  мы ошибкою не положили их в карман. ђазве это не забавно? Ќу
право,  Я  иногда  очень  люблю эту  милую простоту.  Ћднажды  в  Њоскве мне
вздумалось, из шалости,  пообедать  с  ‹енским в  одном русском  трактире, и
когда Я спросил, что возьмут с нас двоих за обед, то  трактирщик отвечал мне
преважно: "Џо тридцати копеек  с рыла!" ‘ рыла!! Њы оба с  ‹енским  чуть  не
умерли  со  смеху. Џойдем  к ”рензелю, мой милый. Ќе вечно же быть в хорошем
обществе; надобно иногда потолкатьсЯ и в народе.
     - —то с тобою делать, повеса!  -  сказал ђославлев, вставаЯ с скамьи. -
Џойдем в твою рублевую ресторацию.


        ѓ‹Ђ‚Ђ II


     Ќе  доходЯ  до Љазанского  моста, ‡арецкой  сошел с бульвара  и, пройдЯ
несколько шагов  вдоль левой стороны улицы,  повел  за собою  ђославлева, по
крутой лестнице, во второй этаж довольно опрЯтного дома. ‚ передней сидел за
дубовым прилавком толстый немец. Ћни отдали ему свои шлЯпы.
     -  ‚идишь ли, -  сказал  ‡арецкой, входЯ  с  приЯтелем  своим в  первую
комнату, - как здесь все обдуманно? Ќу как  уйдешь, не заплатЯ за обед? ‚едь
шлЯпа-то стоит дороже рублЯ.
     ‚  первой комнате  человек  пожилых  лет,  в  синем  поношенном  фраке,
разговаривал  с  двумЯ  молодыми  людьми,  которые  слушали  его  с  большим
вниманием.
     -  „а,  милостивые государи!  - говорил важным  голосом синий  фрак,  -
поверьте  мне, старику; Я делал  по сему предмету различные  опыты  и долгом
считаю  сообщить  вам,  что принЯтой способ  натирать  по  скобленому  месту
сандараком -  есть самый  удобнейший: никогда  не  расплыветсЯ.  џ сегоднЯ в
настольном  регистре целую  строку  выскоблил, и смею вас уверить, что самой
зоркой  столоначальник не заметит никак этой поскобки.  ‚се другие  способы,
как-то: насаленнаЯ бумажка, натирание сукном, лощение ногтем и прочие мелкие
средства никуда не годЯтсЯ. - ќто канцелЯрские чиновники! - сказал ‡арецкой.
- €х разговоры  вообще очень  поучительны, но  совсем не  забавны.  Џойдем в
залу; там что-то громко разговаривают.
     ‚ зале, во  всю длину которой был  накрыт узкой стол, человек двадцать,
разделЯсь на  разные  группы,  разговаривали  между  собою. ‚  одном  углу с
полдюжины студентов  Џедагогического института толковали о последней  лекции
профессора  словесных наук;  в другом - учитель-француз рассуждал  с дЯдькою
немцем  о трудностЯх их  званиЯ; у окна стоЯл,  оборотЯсь  ко  всем  спиною,
офицер в мундирном сюртуке с черным воротником. ‘ первого взглЯда можно было
подумать, что он смотрел на гулЯющих по бульвару; но стоило только заглЯнуть
ему  в  лицо,  чтоб  уверитьсЯ  в  противном.  ѓлаза  его,  устремленные  на
противоположную сторону улицы, выражали глубокую задумчивость; он постукивал
машинально  по стеклам пальцами, выбивал тревогу, сбор,  разные марши и  как
будто бы не видел и  не слышал  ничего. ќтот молчаливый офицер был  среднего
роста,  белокур,  круглолиц и вообще  приЯтной  наружности; но что-то дикое,
бесчувственное  и  даже  нечеловеческое  изображалось  в серых  глазах  его.
Љазалось,  ни  радость,  ни  горе  не   могли  одушевить  этот  неподвижный,
равнодушный взор; и  только  изредка  улыбка,  выражающаЯ  какое-то холодное
презрение, поЯвлЯлась на устах его.
     ‚ двух шагах от него краснощекой с багровым  носом толстЯк разговаривал
с худощавым стариком. ‡арецкой и ђославлев сели подле них.
     - Ќет, почтеннейший! -  говорил старик, покачиваЯ головою, - волЯ ваша,
Я не согласен с вами. Ќу рассудите милостиво: здесь берут по рублю с персоны
и подают только по четыре блюда; а в ресторации "Њыс „оброй Ќадежды"...
     -  ’ак, батюшка! - перервал толстый господин,  - что правда, то правда!
’ам подают  пЯть блюд,  а берут только по семидесЯти пЯти копеек с человека.
’ак-с! Ќо позвольте доложить: блюда блюдам розь. Љонечно, пЯть блюд - больше
четырех;  да не в счете дело: блюдца-то, сударь, там больно незатейливые.  -
Љто и говорит, батюшка! Љонечно, стол не ахти мне; но не погневайтесь: Я и в
здешнем  обеде  большого  деликатеса  не  вижу.  Ќет,  волЯ  ваша!  ”рензель
зазналсЯ. ђазве  не замечаете, что у  него с каждым днем  становитсЯ  меньше
посетителей? ‚от, например,  ‘тепан  Љондратьевич:  Я уж его  недели  две не
вижу.
     - ‚  самом  деле,  - подхватил толстЯк,  - он давно здесь  не обедал. Ђ
знаете ли, что без него скучно? —то за краснобай!.. как начнет рассказывать,
так есть  что послушать:  гусли, да  и только! Ђ новостей-то всегда принесет
новостей  -  господи боже  мой!.. Ќу что твои газеты... ќ!  да как  легок на
помине!.. вот и  он! ‡дравствуйте, батюшка ‘тепан Љондратьевич!  - продолжал
толстой  господин,  обращаЯсь находЯщему человеку  средних  лет,  в кофейном
фраке  и  зеленых  очках,   который  выступал,  прихрамываЯ  и  опираЯсь  на
лакированную трость с костЯным набалдашником.
     ЏоЯвление  этого нового  гостЯ, казалось, произвело  на "многих сильное
впечатление,  которое  удвоилось при  первом взглЯде на  его таинственную  и
нахмуренную физиономию. ЏоклонЯсь с рассеЯнным  видом на все четыре стороны,
он сел молча на стул, нахмурилсЯ еще более, наморщил лоб и, посвистываЯ себе
под  нос,  начал  преважно  протирать  свои  зеленые  очки.  ‚  одну  минуту
прекратились  почти все отдельные разговоры. “читель француз, дЯдька  немец,
студенты   и   большаЯ  часть  других   гостей  столпились   вокруг  ‘тепана
Љондратьевича, который, устремив глаза в потолок, продолжал протирать очки и
посвистывать  весьма значительным  образом. Ћдин  только молчаливой  офицер,
казалось, не заметил этого общего движениЯ и  продолжал по-прежнему смотреть
в окно.
     -  Ќу что,  почтеннейший! - сказал толстый господин, - что  скажете нам
новенького?
     - —то новенького?.. - повторил ‘тепан Љондратьевич, надеваЯ свои  очки,
- ѓм, гм!.. что новенького?.. € старенького довольно, государь мой!
     - ’ак-с!.. да старое-то мы знаем; не слышно ли чего-нибудь поновее?
     - Џоновее?.. ѓм,  гм! Њало ли что болтают, всего не переслушаешь; да  и
не  наше дело,  батюшка!.. ‚от,  изволите  видеть,  рассказывают,  будто  бы
турки... куда бойко стали дратьсЯ.
     - Џраво! - ѓоворЯт так, а впрочем,  не наше дело. ‘лух также идет,  что
будто б нас... то есть их побили под Ѓухарестом. ’ысЯч тридцать наших легло.
     - Љак? - вскричал ђославлев, - большаЯ часть молдавской армии?
     - ‚идно что так. ‚едь нашего войска и сорока тысЯч там не было.
     - €звините1 Њолдавской армии пЯтьдесЯт тысЯч под ружьем.
     ‘тепан  Љондратьевич взглЯнул  с насмешливый  улыбкою  на  ђославлева и
повторил сквозь зубы:
     - Џод  ружьем!..  гм,  гм!..  Њожет быть;  вы,  верно,  лучше моего это
знаете; да не о том дело. џ вам передаю то, что слышал: наших легло тридцать
тысЯч, а много ли осталось, об этом мне не сказывали.
     - Ћднако мы все-таки выиграли сражение? - спросил худощавый старик.
     - ђазумеетсЯ. Љогда ж  мы проигрываем, батюшка?  Њы,  изволите  видеть,
государь мой,  всегда побиваем других; а нас - боже сохрани! - нас никто  не
бьет!
     - ’ридцать тысЯч! - повторил краснощекой  толстЯк, - ЏроклЯтые турки! Ђ
не известно ли вам, как происходило сражение?
     - „а, смею доложить, - сказал важным тоном ‘тепан Љондратьевич, - Я вам
могу  сообщить  все подробности.  Џозвольте:  видите  ли  на  половице  этот
сучок?.. Џредставьте себе, что это Ѓухарест. - ’ак-с!
     - Ќу вот, изволите видеть, - продолжал  ‘тепан Љондратьевич, проводЯ по
полу черту своей тростию, - вот тут стоЯло наше войско.
     - ’ак-с, батюшка, то есть здесь, по левую сторону сучка?
     - €менно;  а  на этой  стороне расположен  был  турецкой  лагерь.  ‚от,
сударь, в  сумерки  или  перед рассветом - не  могу  вам  сказать наверное -
только втихомолку турки двинулись вперед.
     - ’ак-с!
     - ‚ыстроили против нашего центра маскированную батарею в двести пушек.
     - ‚ двести пушек?.. ’ак-с, батюшка, так-с...
     - Ќадобно вам сказать,  что  у них теперь артиллериЯ  отличнаЯ: ’ЯжелаЯ
действует  скорее нашей конной, а коннаЯ не  по-нашему, государь мой! всЯ на
верблюдах. €зволите видеть, как умно придумано?..
     - ’ак-с, так-с!
     -  Ќу  вот, сударь, наши и думать не  думают,  как  вдруг, батюшка, они
грЯнут  изо всех пушек! Џошла потеха.  € пехота, и конница,  и артиллериЯ, и
господи боже мой!.. ‚от Янычары заехали с флангу: алла! - да со всех четырех
ног на нашу кавалерию.
     - Џозвольте! - перервал один  из  студентов.  -  џнычары  не конное,  а
пехотное войско.
     - ќх, сударь! ’о прежние Янычары, а это нынешние.
     -  Љонечно, конечно! -  подхватил толстЯк, - у  них все  по-новому. Ќу,
сударь! џнычары ударили на нашу кавалерию?..
     - „а, батюшка; что делать?  Џехота не подоспела,  а  уж известное дело:
против их конницы - наша пас...
     - ’ак-с, так-с!
     - ѓлавнокомандующий генерал Љутузов, видЯ, что дело  идет  худо, выехал
сам  на  коне  и закричал:  "ђебЯта, не выдавай!" Ќаши солдаты ободрились, в
штыки, началась резнЯ - и турок попЯтили назад.
     - ‘лава богу!.. - вскричал худощавый старик.
     -  Џостойте, постойте! -  продолжал ‘тепан Љондратьевич. - ќтим дело не
кончилось.  ‚се  наше  войско   двинулось  вперед,  конница   бросилась   на
неприЯтельскую пехоту, и  что ж?..  Љак бы  вы думали?.. ’урки построились в
каре!.. ‘лышите ли, батюшка? в каре!.. —то, сударь, когда это бывало?
     - ’ак-с, так-с! “мны стали, проклЯтые!
     - ‚от, наши туда, сюда, и справа, и слева -  нет, сударь! ’урки стоЯт и
дерутсЯ,  как на  маневрах!..  Џодошли наши  резервы, к  ним  также подоспел
секурс (подмога (фр.).),  и, как  слышно, сражение продолжалось  беспрерывно
четверо суток; на пЯтые...
     - ‚ерно, всем захотелось поесть? - перервал ‡арецкой.
     - Џоесть? Ќет,  сударь, не  пойдет еда  на ум, когда с нашей стороны, -
как Я уже  имел честь вам  докладывать, - легло тридцать тысЯч и не осталось
ни  одного генерала:  кто  без  руки, кто без ноги. Ђ главнокомандующего,  -
прибавил ‘тепан Љондратьевич вполголоса, - перешибло пополам Ядром, вместе с
лошадью.
     - ѓер …зус!.. (ѓосподи  €сусе!..  (нем.))  -  вскричал немец дЯдька,  -
вместе с лошадью!
     -  Diable!  C'est  un  fier coup de canon! (—ерт! ‚от  славный пушечный
выстрел! (фр.)) - примолвил учитель француз.
     - ѓосподи  боже мой! - сказал худощавой старик, - какие  потери!  ‹егко
вымолвить - все генералы! тридцать тысЯч рЯдовых! „а ведь это целаЯ армиЯ!
     - Љонечно,  целаЯ армиЯ,  -  повторил ‘тепан Љондратьевич. -  ‚ старину
‘уворов и с двадцатью  тысЯчами бивал по сту тысЯч турок. „а то был ‘уворов!
Љогда под Љагулом он разбил визирЯ...
     - Ќе он, а ђумЯнцев, - перервал ђославлев.
     -  €, сударь! ђумЯнцев, ‘уворов - все едино: не тот, так другой; дело в
том,  что  тогда умели  бить  и  турок, и  полЯков.  Љонечно,  мы  и  теперь
пожаловатьсЯ не можем, - у нас есть и генералы и генерал-аншефы... гм, гм!..
‚прочем,  и  то  сказать, нынешние  турки  не  прежние  -  что  грех  таить!
“чители-то  у них  хороши! - примолвил  рассказчик, взглЯнув  значительно на
французского учителЯ, который улыбнулсЯ и гордо поправил свой галстук.
     - ѓоворЯт, - продолжал  ‘тепан  Љондратьевич, - что у турецкого султана
всЯ  гвардиЯ набрана из  французов, так дивитьсЯ нечему, если нас... то есть
если мы  терЯем  много  людей. ‘лышно также, что будто  бы  султан не больно
подаетсЯ  на мировую и требует от  нас Ћдессы... Љонечно,  не наше дело... а
жаль... город  торговой... портовой... и  чего  нам  стоила эта  скороспелка
Ћдесса! ‘колько посажено в нее  денег!..  „а делать нечего! Љак  не под силу
придет  барахтатьсЯ,  так  вспомнишь  поневоле  русскую пословицу: худой мир
лучше доброй брани.
     ’ут молчаливый офицер медленно повернулсЯ  и,  взглЯнув  пристально  на
рассказчика, сказал:
     - Џод Ѓухарестом не было сражениЯ; не мы, а турки просЯт мира. ”ранцузы
служат  своему   императору,  а  не   турецкому  султану,   и  одни  подлецы
предпочитают постыдный мир необходимой войне.
     ‚се взоры обратились на  незнакомого офицера. ‘тепан Љондратьевич хотел
что-то сказать, заикнулсЯ, выронил  из руки трость, нагнулсЯ ее  поднимать и
сронил с носа свои зеленые очки. ‘туденты засмеЯлись, и почти в то  же времЯ
одна из  служанок, внесЯ. в  залу  огромную миску  с  супом,  объЯвила,  что
кушанье готово. ‚се  сели  за  стол. Џротив  ‡арецкого  и ђославлева,  между
худощавым  стариком  и  толстым господином, поместилсЯ  присмиревший  ‘тепан
Љондратьевич;  прочие  гости  расселись  также рЯдом,  один  подле  другого,
выключаЯ офицера:  он сел  поодаль от  других  на  конце стола,  за  которым
оставалось  еще  много порожних  мест.  Џроворные  служанки  в  одну  минуту
разнесли  тарелки с  супом.  Ќаступила  глубокаЯ  тишина, и  только  изредка
восклицаниЯ: бутылку пива!.. кислых щей?.. белого хлеба!.. - прерывали общее
молчание.
     - „ушенька! - сказал ‡арецкой одной из служанок, - бутылку шампанского.
     Џри   сем   необычайном  требовании   все   головы,   опущенные  книзу,
приподнЯлись;  у  многих  ложки  выпали из  рук  от  удивлениЯ,  а  служанка
остолбенела и, перебираЯ одной рукой свой фартук, повторила  почти с ужасом:
- Ѓутылку шампанского!
     - „а, душенька.
     - ЌастоЯщего шампанского?
     - „а, душенька.
     - ’о есть французского, сударь?
     - „а, душенька.
     ‘лужанка вышла  вон и через минуту, воротЯсь  назад, сказала, что  вино
сейчас подадут.
     - ‚едь  оно стоит восемь  рублей, сударь! -  прибавила  она, поглЯдываЯ
недоверчиво на ‡арецкого.
     - ‡наю, миленькаЯ.
     …сли  б ‡арецкой  был  хорошим физиономистом, то без  труда бы заметил,
что,  выключаЯ офицера, все гости  смотрели  на  него  с каким-то  невольным
почтением. ’олстый господин, который только что успел прегордо и громогласно
прокричать: "Ѓутылку сантуринского!" - вдруг притих и почти шепотом повторил
свое требование. ‚ ту минуту, как ‡арецкой,  дождавшись наконец шампанского,
за  которым  хозЯин  бегал  в ближайший  погреб, наливал первый  бокал, чтоб
выпить за здоровье невесты своего приЯтелЯ, - вошел в  залу мужчина высокого
роста, с огромными черными бакенбардами, в  щеголеватом однобортном сюртуке,
в  одной петлице которого была продета ленточка Яркого пунцового цвета. ‹ицо
его  было  бы  довольно  приЯтно,  если  б  не   выражало  какую-то  дерзкую
самонадеЯнность, какое-то  бесстыдное  наЯнство, которые  при первом взглЯде
возбуждали  в  каждом   невольное  негодование.   ‚опреки  принЯтому  в  сей
ресторации  обычаю, он вошел в столовую, не снимаЯ шлЯпы, бросил  ее на окно
и,  не  удостоиваЯ никого  взглЯдом, сел  за стол подле ђославлева. Џодозвав
одну из  служанок, он сказал,  что не  хочет ничего  есть, кроме жаркого,  и
велел  себе подать  бутылку  шатолафиту. Џо иностранному его  выговору и  по
самой физиономии не трудно было отгадать, что он француз.
     Џри  поЯвлении этого,  нового  лица легкой  румЯнец  заиграл  на  щеках
молчаливого офицера; он устремил на француза  свой бесчувственный, леденелый
взор, и едва заметнаЯ, но исполненнаЯ неприЯзни и глубокого презрениЯ улыбка
одушевила на минуту его равнодушную и неподвижную физиономию.
     - †ареные рЯбчики!  - вскричал толстый господин, провожаЯ жадным взором
служанку,  котораЯ  на  большом  блюде  начала  разносить жаркое.  - Ќу вот,
почтеннейший,  - продолжал он, обращаЯсь к худощавому  старику, - не говорил
ли  Я  вам, что блюда блюдам розь. ‚  "Њысе  „оброй Ќадежды" и пЯть блюд, но
подают ли  там за общим  столом вот  это?  - примолвил он, подхватЯ на вилку
жареного рЯбчика.
     - —то правда, то правда, - отвечал старик, принимаЯсь за свою порцию. -
’ам из жареной телЯтины шагу не выступЯт.
     —рез  несколько минут обед кончилсЯ. Ћфицер закурил сигарку и сел опЯть
возле окна;  ‘тепан  Љондратьевич, поглЯдываЯ  на  него исподлобьЯ, вышел  в
другую  комнату; студенты  остались в столовой; а ‡арецкой,  предложив бокал
шампанского французу, который, в свою очередь, потчевал его лафитом, завел с
ним разговор о политике.
     - џ  слышал, - сказал ‡арецкой, - что ваши дела не так-то хорошо идут в
€спании? ”ранцуз улыбнулсЯ.
     - Ќе потому ли вы это думаете, - -отвечал он, - что ‚еллингтону удалось
взЯть обманом Ѓадаиос? Ќе беспокойтесь, он дорого за это заплатит.
     - Ћднако ж, верно,  не дороже того, что заплатили французы, когда брали
‘арагоссу, - возразил ђославлев.
     -  џ советую вам  спросить  об  этом  у сарагосских жителей,  - отвечал
француз, бросив гордый взглЯд  на ђославлева. - ‚прочем, - продолжал он, - Я
не знаю, почему  называют войною простую экзекуцию, посланную в €спанию  длЯ
усмирениЯ   бунтовщиков,   которых,  к  стыду   всех  просвещенных  народов,
английское правительство поддерживает единственно из своих торговых видов?
     -  Ѓунтовщиков!  - сказал ђославлев. - Ќо мне кажетсЯ,  что законный их
государь...
     - €осиф, брат императора французов, - по крайней мере до тех пор,  пока
€спаниЯ не названа еще французской провинцею.
     -  џ не думаю, - возразил ‡арецкой, - чтобы …вропа согласилась признать
это древнее государство французской провинциею.
     - …вропа! - повторил с презрительной улыбкою француз. - Ђ знаете  ли, в
каком тесном кругу заключаетсЯ теперь ваша …вропа?..  ќто небольшое местечко
недалеко от Џарижа; его называют ‘ен-Љлу.
     - Љак, сударь! и вы думаете, что все европейские государи...
     -  „а,  мы, французы,  привыкли  звать  их  всех  одним  общим  именем:
Ќаполеон. ќто гораздо короче.
     ‹ицо ђославлева покрылось Ярким румЯнцем; он  хотел что-то  сказать, но
‡арецкой предупредил его.
     - €так, вы полагаете, - сказал он французу, - что волЯ Ќаполеона должна
быть законом длЯ всей …вропы?
     - ќтот вопрос давно уже решен, - отвечал француз.
     - Ћднако ж если вы  считаете Ђнглию в числе европейских государств,  то
кажетсЯ... но,  впрочем,  может  быть, и англичане также  бунтуют? ’олько, Я
думаю, вам трудно будет послать к ним экзекуцию: длЯ этого нужен флот; а  по
милости бунтовщиков англичан у вас не осталось ни одной лодки.
     - ЂнглиЯ! - вскричал француз. - „а что такое ЂнглиЯ? € можно ли назвать
европейским  государством этот ничтожный  остров, населенный торгашами? ќтот
христианской  Ђлжир,  который  скоро  не  будет иметь никакого  сообщениЯ  с
…вропою.  Ќет, милостивый государь! ЂнглиЯ не в …вропе: она в Ђзии; но и там
владычество  ее скоро прекратитсЯ.  €ндиЯ  ждет своего освободителЯ,  и  при
первом поЯвлении французских орлов на берегах ѓангеса раздастсЯ крик свободы
на всем €ндийском полуострове.
     - Ќо ђоссиЯ, - сказал ђославлев, - ђоссиЯ, сударь?
     - Ћ! ђоссиЯ, верно, не захочет ссоритьсЯ с Ќаполеоном. Ќе трогаЯ нимало
вашей национальной гордости, можно сказать утвердительно,  что всЯкаЯ борьба
ђоссии с ”ранцией была бы совершенным безумием.
     - ‚ самом деле? - перервал ‡арецкой. - Ќу, а если мы, на беду, сойдем с
ума и вздумаем с вами поссоритьсЯ?
     - Ћт всей души желаю, -  сказал француз, - чтоб этого не было; но если,
к несчастию,  ваше  правительство, ослепленное минутным фанатизмом некоторых
беспокойных  людей  или обманутое происками  британского  кабинета,  решитсЯ
восстать против колосса ”ранции, то...
     - Ќу, сударь! —то ж тогда с нами будет? - спросил, улыбаЯсь, ‡арецкой.
     - —то  будет? ‡абавный вопрос!  ЉажетсЯ, не  нужно быть пророком, чтобы
отгадать последствиЯ этого необдуманного  поступка. џ  спрашиваю вас  самих:
что останетсЯ от ђоссии, если Џольша,  вециЯ, ’урциЯ и ЏерсиЯ возьмут назад
свои области, если все портовые города займутсЯ нашими войсками, если...
     -  ‚ы забыли, -  вскричал  ђославлев, вскочив со  своего места, - что в
ђоссии останутсЯ русские; что
     тридцать   миллионов   русского   народа,   говорЯщих   одним   Языком,
исповедающих одну  веру, могут легко истребить  многочисленные войска вашего
Ќаполеона, составленные из всех народов …вропы!
     -  Џомилуйте! да  что  такое  народ? ѓлупаЯ  толпа,  беззащитное стадо,
которое,  несмотрЯ  на  свою  многочисленность, не значит  ничего в  военном
отношении; и  боже вас  сохрани  от  народной  войны!  Ќаполеон  умеет  быть
великодушным  победителем; но горе той земле, где  народ мешаетсЯ не в  свое
дело! Џоловина €спании покрыта пеплом; та же участь может постигнуть  и ваше
отечество.  ‘олдат выполнЯет свою обЯзанность,  когда деретсЯ с неприЯтелем,
но мирной гражданин должен оставатьсЯ дома. ‚ противном случае он разбойник,
бунтовщик и не заслуживает никакой пощады.
     - ђазбойник!  - повторил ђославлев прерывающимсЯ от нетерпениЯ и досады
голосом.  -  €  вы  смеете называть  разбойником того, кто  защищает  своего
государЯ, отечество, свою семью...
     - —то ж  вы горЯчитесь? - перервал француз.  -  џ  не мешаю вам хвалить
образ  войны,  приличный  одним  варварам   и  отвратительный   длЯ  каждого
просвещенного человека; но позвольте и мне также остатьсЯ при моем мнении. џ
повторЯю вам,  что  народнаЯ  война  не спасла  б ђоссии,  а  ускорила  б ее
погибель.  Њы,  французы, любим пожить  весело, сыплем  деньгами,  мы щедры,
великодушны, и там,  где нас  принимают  с ласкою, никто  не  пожалуетсЯ  на
бедность,  но  если  мы  вынуждены  употреблЯть  меры  строгости,  то  целые
государства исчезают при нашем поЯвлении. ‚прочем, все  то, что мы говорили,
одно только предположение, и хотЯ мнение мое основано на здравом смысле...
     - € еще на кой-чем  другом, -  прибавил  молчаливый  офицер, подойдЯ  к
французу.  -  Џозвольте спросить, - продолжал он спокойным голосом, - дорого
ли  вам  платЯт  за то, чтоб проповедовать везде  безусловную  покорность  к
вашему великому Ќаполеону?
     -  —то  это  значит? -  спросил француз, вставаЯ  с своего стула.  -  €
надобно  вам отдать справедливость, - продолжал офицер, - вы исполнЯете вашу
не  слишком завидную  должность  во  всех  рублевых  трактирах  с  таким  же
похвальным  усердием,  с  каким  исполнЯют  ее  другие  в гостиных  комнатах
хорошего общества.
     - ѓосударь мой! Я вас не понимаю.
     - Ђ  кажетсЯ,  очень  понЯтно. џ вас давно уже  знаю,  вы  мне надоели.
‘кажите, зачем  у  вас  в  петлице  эта ленточка?  Ћрден  Џочетного  легиона
прилично носить храбрым французским воинам, а вы... ’ут офицер сказал что-то
на ухо французу.
     - Љак вы смеете? - вскричал он, отступив два шага назад.
     -  €звините!  Ќа  нашем варварском  Языке  этому  ремеслу  нет  другого
названиЯ. ‚прочем,  господин... как бы сказать повежливее,  господин  агент,
если  вам  это  не нравитсЯ, то... не угодно  ли  сюда к сторонке: нам  этак
ловчее будет познакомитьсЯ.
     - „а, сударь, Я хочу, Я требую!..
     - ’ише, не шумите, а не то Я  подумаю, что  вы трус и хотите отделатьсЯ
одним криком. Џослушайте!..
     Ћн  взЯл  за  руку француза  и, отойдЯ  к  окну, сказал  ему вполголоса
несколько слов. Ќа лице офицера не заметно было ни малейшей перемены;  можно
было  подумать, что он разговаривает с знакомым человеком  о хорошей  погоде
или  дожде.  Ќо  пылающие  щеки  защитника европейского  образа  войны,  его
беспокойный, хотЯ гордый и решительный вид - все доказывало, что дело идет о
назначении места и времени длЯ объЯснениЯ, в  котором красноречивые  фразы и
логика ни к чему не служат.
     -  ‚от как трудно  быть уверену в будущем, - сказал ђославлев, выходЯ с
своим приЯтелем из трактира. -  „умал  ли этот  офицер,  что  он  встретит в
рублевой ресторации человека, с которым, может быть, завтра должен резатьсЯ.
     - € полно, mon cher! дело обойдетсЯ без кровопролитиЯ. …сли  бы  каждаЯ
трактирнаЯ ссора кончалась поединком, то давно бы все рестораторы  померли с
голода. € кто деретсЯ за политические мнениЯ?
     - Ќо если это мнение обижает целую нацию?
     - „а разве нациЯ человек? ђазве ее можно обидеть? ”ранцузы и до сих пор
не  признают нас  за  европейцев и за нашу  хлеб-соль величают варварами;  а
отечество  наше, в котором  соединены  климаты  всей …вропы, называют землею
белых медведей и, что всего досаднее, говорЯт и печатают, что наши дамы пьют
водку  и любЯт, чтобы мужьЯ их били. ’ак что ж, сударь! не прикажете  ли  за
это вызывать  на дуэль каждого парижского лоскутника,  который  из насущного
хлеба пишет и печатает свои бредни? „а бог  с ними, на здоровье! Џускай себе
врут,  что им угодно. Њы  от их слов татарами не сделаемсЯ; в Љрыму не будет
холодно;  мужьЯ не  станут бить своих жен, и, верно,  наши дамы, в угодность
французским   воЯжерам  (путешественникам  (фр.)),  не  разрешат  на  водку,
которую, впрочем, мы могли бы называть ликером, точно так же, как называетсЯ
ресторациею харчевнЯ, в которой мы обедали.
     ЏоходЯ несколько времени по опустевшему бульвару,  наши молодые  друзьЯ
расстались.  ‡арецкой  обещал  чем свет  приехать  проститьсЯ с ђославлевым,
который спешил домой, чтоб отдохнуть и, переодевшись, отправитьсЯ на вечер к
кнЯгине ђадугиной.


        ѓ‹Ђ‚Ђ III


     ‚  девЯтом  часу  вечера   карета  ђославлева  остановилась  в  Ѓольшой
Њиллионной  у  подъезда  дома,  принадлежащего  кнЯгине  ђадугиной.  ‚ходЯ в
переднюю,  ђославлев,  с приметным  неудовольствием,  заметил в  числе  слуг
богато  одетого егерЯ,  который, развались на стуле, играл своей треугольной
шлЯпою с зеленым султаном и поглЯдывал свысока на других лакеев, сидевших от
него в почтенной дистанции и вполголоса  разговаривавших  меж  собою. ЏройдЯ
приемную  и  две гостиные  комнаты,  он  встречен  был официантом,  который,
растворЯ дверь в роскошную диванную, доложил о нем громогласно хозЯйке дома.
     ђодственница ђославлева, богатаЯ вдова, кнЯгинЯ ђадугина, могла служить
образцом  хорошего  тона  (к  счастию)  тогдашнего  времени.  Ћна   говорила
по-русски  дурно,  по-французски   прекрасно,  умирала   с  тоски,   живЯ  в
Џетербурге, презирала все  русское, жила  два  года  в Џариже,  два месЯца в
‹озанне и третий уже год сбиралась ехать в  €талию. ЋкруженнаЯ иностранцами,
она привыкла  слышать,  что  ђоссиЯ  и  ‹апландиЯ почти  одно и то  же;  что
отечество  наше  должно рабски подражать всему чужеземному и быть  сколком с
других наций, а особливо с  французской, длЯ  того чтоб быть чем-нибудь; что
нам не должно и нельзЯ  мыслить своей головою, говорить своим Языком, носить
изделье своих  фабрик,  иметь  свою словесность  и  жить  по-своему.  ЃеднаЯ
ђадугина  в  простоте  души  своей  была  уверена