лое небо над краем земли.
     ’огда набросил ‘олнцеликий золотое узорное покрывало на тело Ђпи-богини
и  слушал,  как  глубоко  и  освобожденно задышала усталаЯ  землЯ, и ласково
смотрел на нее затуманенными огненными очами, пока не закрыла их ночь.
     ‚  наступившей  темной  тишине только  полноводный  Ѓорисфен  ворчал  и
пенилсЯ, круша и размываЯ родные  берега и уносЯ степную нашу землю к черным
волнам далекого  ќвксинского  понта  [ќвксинский  понт  -  древнее  название
—ерного морЯ.].
     ЂгниЯ приехала  к деду Њаю  незадолго до темноты. …е сопровождал черный
Ќубиец.  –арица,  нарушив обычай, пожелала сделать чужеземца,  да к  тому же
раба, своим телохранителем. ’еперь, облаченный  в грубые кожаные доспехи,  с
тЯжелым копьем  в руках, он стерег вход в  царский шатер.  ‚ первые  дни его
стражи  люди постоЯнно толклись  перед шатром, разглЯдываЯ и обсуждаЯ раба с
испуганным  удивлением и насмешливым любопытством. „ва подгулЯвших ветерана,
побившись об  заклад почти со всеми мужчинами племени, попытались  пройти за
полог шатра, пренебрегаЯ присутствием вооруженного раба.
     Ћдного Ќубиец сразу оглушил ударом древка, а другого легко обезоружил и
прогнал с позором под хохот и улюлюканье всего становища.
     –арица,  узнав о  происшедшем, пожелала заплатить проигрыш  неудачников
баранами  из  своих  стад,  загасив  вспыхнувшую  было  к  ее  телохранителю
ненависть ветеранов, и, дорого выкупив у обезоруженного потерЯнный в схватке
меч,  одарила  им  верного  своего  телохранителЯ.  ђешительными  и  умелыми
действиЯми Ќубиец снискал недоуменное уважение воинов, и его вскоре оставили
в покое.
     Џодставив крутое плечо под ступню царицы, черный раб помогал ей сойти с
конЯ. „ед  Њай вышел навстречу прекрасной гостье своей и, отогнав собак, сам
снЯл чепраки [—епрак - покрывало. ‘едел и стремЯн в то времЯ, не знали, конЯ
покрывали  кожаным  или  войлочным  чепраком.]  с  лошадей.  Љонские  спины,
высвеченные  низкими лучами заходЯщего солнца, дымились во  влажном воздухе.
ђазбираЯ поводьЯ, старик украдкой поглЯдывал на царицу и ее спутника.
     ЂгниЯ,  закинув локти  и упруго  наклонив голову,  поднимала  к затылку
тЯжелые, мокрые от дождЯ прЯди рыжих своих волос, скручивала их и собиралась
заколоть пучок длинной бронзовой булавкой,  которую она пока держала, сжимаЯ
губами.
     —ерный гигант  высилсЯ у нее за спиной. €з-под  опущенных век он  сонно
смотрел  на суетЯщиесЯ белые пальцы царицы, тугие  медные  завитки  волос на
напрЯженно  выгнутой  шее,  на  тЯжелый  пучок, казавшийсЯ  медно-красным  в
закатном луче.
     ЂгниЯ  несколько  раз  торопливо  ткнула  булавкой в  скрученные прЯди,
пытаЯсь  крепко  и  сразу закрепить прическу.  Ќеожиданно Ќубиец,  как будто
очнувшись  от сна, выбросил вперед черную руку. …го длиннаЯ ладонь поймала и
накрыла пальцы Ђгнии. †ало булавки скрылось в волосах. ђаб отпрЯнул. Љруглое
навершье заколки блеснуло в скрепленном пучке.
     ЂгниЯ не обернулась, не взглЯнула на дерзкого раба. Ќе поднимаЯ головы,
смущенно, исподлобьЯ она взглЯдом поискала, где старый кузнец.
     „ед  Њай проворно присел  за спины лошадей и  сделал вид, что разбирает
спутанные поводьЯ и ничего, кроме поводьев, не замечает.
     -  Ђга,  - сказал  он, подмигнув  сам себе. Џотом, не спеша  привЯзываЯ
лошадей у  коновЯзи, еще раз серьезно обдумал  замеченное и  тихонько сказал
лошадЯм: - Ђга!
     Џрисев к  очагу, царица начала издалека.  Ћна знает, что  никому,  даже
царЯм, не дано проникнуть за завесу тайны, хранимой богами.
     ’олько посвЯщенным, кому даровано подземными силами чудесное мастерство
кузнецов, дозволено понимать дух ЋгнЯ, не боЯсь  его мести.  Ќо  от рождениЯ
наречена она огненным именем. €мЯ ее,  может быть, позволит  ей прибегнуть к
божественной силе самого Ђгни.
     Џусть  кузнец спросит у  бога ЋгнЯ, какаЯ жертва  угодна  ему. ЂгниЯ ни
перед чем  не остановитсЯ, принесет любую жертву, чтобы задобрить богов. Ћна
хочет, она должна знать судьбу, ей предназначенную.
     Џочему кузнец не отвечает? –арица она в конце концов или не царица?
     „ед Њай молчал, опустив глаза, что-то обдумываЯ.
     - Ђримас, - строго позвал он.
     Њальчик торопливо  выбралсЯ  из-под  вороха  теплых  шкур  и,  смущенно
бормоча: "Њир тебе, царица", - выскользнул из кибитки.
     - Џрикажи и твоему рабу оставить нас.
     Ќубиец  шагнул в темноту вслед за мальчиком. Џока не упал откинутый его
рукой  полог, Ђримас видел  мертвенно-бледное,  даже в  свете пламени,  лицо
царицы и будто тень черных крыльев, взметнувшихсЯ у нее за спиной.
     ‘наружи влажнаЯ темнота  ночи была  напоена  тЯжелым  и  прЯным запахом
трав.  ‚етер  улегсЯ.  ‘тоЯла  настороженнаЯ  тишина,  и  слышно  было,  как
потрескивают угли за войлоками кибитки.
     ‚друг столб огнЯ,  разбрасываЯ  искры,  вырвалсЯ  в  черное небо  через
круглое  отверстие над очагом, багрово подсветив рваные краЯ низкой  тучи. €
сразу же сильный, странно незнакомый голос  запел дико и протЯжно,  как поет
разбушевавшеесЯ пламЯ. Ђ может, это пел  вовсе не старый  кузнец,  а сам дух
ЋгнЯ,  всесильный  бог Ђгни  ЯвилсЯ перед людьми,  разгневанный  настойчивой
просьбой молодой царицы.
     Џсы, подвываЯ по-волчьи, метнулись прочь  от кибитки и унеслись куда-то
во тьму.
     Ћхваченный  ужасом,  мальчик   прижалсЯ  к   недвижно   стоЯщему  рабу,
расцарапав нос и  щеку о жесткую кожу воинских доспехов. Ќубиец  опустил ему
на плечи тЯжелые свои ладони, и Ђримас почувствовал, что пальцы раба дрожат.
     ’ак стоЯли  они,  обнЯвшись,  а голос огненного бога пел,  то  стонущим
визгом взлетаЯ к небу, то падал в темные травы, рыча низко и хрипло, пока не
заполнил  собой  степь и  небо над ней,  и ничего уже не было  вокруг, кроме
трепещущего пламени в непроглЯдной  тьме над  кибиткой, и это пламЯ казалось
Языком, дрожащим в темной пасти поющего бога.
     ’ишина  настала внезапно.  ЏламЯ  упало. ’емный горб кибитки  торчал  в
посветлевшем небе. € в наступившей тишине раздалсЯ такой человеческий, такой
страдающий голос женщины.
     - Ќет! Ќикогда!  - крикнула царица. Ћтшвырнув Ђримаса,  Ќубиец рванулсЯ
навстречу этому голосу за полог кибитки.
     „ед  Њай хохотал, как помешанный. Ћн  задыхалсЯ от хохота,  кашлЯл, бил
себЯ кулаком по колену и  опЯть  хохотал,  размазываЯ по лицу слезы. Ќубиец,
Ђримас  и  царица  сначала  недоуменно  смотрели  на  него,  но  самих  тоже
разобрало.  €х смех почему-то совершенно доконал старика. Ћн повалилсЯ боком
на шкуры у очага и только  выкрикивал: "•а! ха! ха!" - как  бы отталкиваЯ от
себЯ  что-то, его смешившее. —ерный раб гудел басом, будто катил перед собой
пустую бочку, Ђримас взвизгивал и хрюкал,  как  поросенок, а царица, закинув
голову, звенела чисто и непрерывно, словно ручей по камнЯм.
     Ђ потом царица вдруг заплакала.
     „ед  Њай сразу  перестал  смеЯтьсЯ  и сделалсЯ  необычайно суетлив.  Ћн
достал камешки  бирюзы,  растолок  их в  большой медной  ступе  и стал учить
царицу, как подводить  бирюзой глаза. € преподнес ей бирюзу и ступу вместе с
пестом. Џотом попросил кинжал с поЯса раба и, принесЯ короткий меч, разрубил
лезвие кинжала  клинком этого  меча, а меч  пожаловал Ќубийцу.  Џотом достал
маленькую  свирельку,  хорошо играл на ней и опЯть довел царицу  до  слез. Ђ
после учил царицу играть на свирельке и свирельку тоже подарил.
     ЂгниЯ уехала от него веселаЯ, и до самого рассвета удивленное становище
слушало сквозь сон ее неумелую игру на этой дедовой свирельке.
     ‚ ту ночь бог  Ђгни  устами старого  кузнеца  потребовал  у  царицы  за
раскрытие тайны ее жизни принести ему в жертву черного царского раба.

     Ќовости не любЯт  сидеть дома. ‘лух о богатствах нашего племени, петлЯЯ
в высокой  траве  степей,  перепрыгнул  через волны трех рек и  зацепилсЯ за
корЯвые ветки мелколесьЯ в стране андрофагов [Ђндрофаги - кочевое племЯ.].
     „икие андрофаги не  признавали скифских обычаев. Џлосколицые,  одетые в
меха  воины  рыскали  в  степЯх  на своих  низкорослых  выносливых  конЯгах,
совершаЯ внезапные набеги на соседние племена. Ђндрофаги  похищали женщин, с
которыми обращались,  как со  скотиной, угонЯли  табуны  и стада, грабили  и
разрушали становища.
     ‚место  того, чтобы  украшать узду боевого конЯ пучком  длинных  волос,
снЯтых с темени побежденного,  как и подобает делать воину, андрофаги жарили
тела своих поверженных врагов на кострах и поедали, как дичину.
     ‹юбой  сколот  с  детства   слышал   об   андрофагах.  Њатери  стращали
непослушных детей: "‚от подожди, придет андрофаг".
     € андрофаг пришел.
     Ќезадолго до рассвета Я погнал табун к утреннему водопою.
     ‹ошади, пофыркиваЯ, легко  шли, ширкаЯ  ногами в  мокрой от росы траве.
’уман,  искристый, белесовато-розовый, еще  не поднЯлсЯ от земли, скрываЯ за
призрачной своей  завесой тихую  перекличку  бледных степных цветов.  €ногда
какой-нибудь жеребенок, играЯ, отскакивал прочь  от плотно идущих лошадей, и
тогда его след темным извивом ложилсЯ в мокрой траве, прорываЯ покров тумана
и обнажаЯ густые переплетениЯ крепких стеблей.
     ’акой же, только прЯмой, как  стрела,  след тЯнулсЯ  за скачущим  сбоку
табуна ‘ветлым, и  далеко-далеко в начале этого следа вспыхивал и  клубилсЯ,
пробиваЯ туман, первый солнечный луч.
     Љогда мы  достигли  берега, туман  уже поднЯлсЯ,  и отражениЯ  лошадей,
четкие, Яркие, необыкновенно чистые, легли в недвижную, казалось, воду.
     ‘тараЯ белаЯ кобыла с  проваленной спиной, волоча по гальке желтоватый,
тонкий у репицы хвост,  тронула воду губами, мотнула, ронЯЯ брызги,  тЯжелой
головой,  туго  обтЯнутой кожей, и смело, перваЯ вошла в реку. ‡а ней, шумно
будоража гладь воды, устремилсЯ весь табун.
     џ соскользнул с горЯчей спины ‘ветлого, лег на грудь, упираЯсь ладонЯми
в мокрую  хрустЯщую  гальку, и тоже напилсЯ рЯдом  с конем.  Џотом расстелил
потертый чепрак в тени береговой кручи и растЯнулсЯ на нем.
     ’абун  стоЯл на мелководье.  ‹ошади,  подремываЯ,  лениво  обмахивались
хвостами.  †еребЯта задирали  друг  друга, но  не решались далеко  отойти от
матери.  ’олько  молодые  нежеребые   кобылицы  стайкой  вышли  на  берег  и
прохаживались, теснЯсь,  пугаЯ подруг и сами  притворно пугаЯсь,  только длЯ
того, чтобы  вдруг закосить  глаза, всхрапнуть,  раздуваЯ ноздри, взбрыкнуть
стройными, сильными ногами  и промчатьсЯ круг-другой, откинув хвост,  выгнув
шею, радуЯсь и гордЯсь своей молодой необъезженной силой и красотой.
     ’еперь  было заметно, что течение на мелководье быстрое. ђека морщилась
и  урчала,  пробираЯсь на открытый  простор среди множества  лошадиных  ног.
‚ысокие ноги лошадей, уставленные прЯмо  и слегка наклонно, похожи на стволы
деревьев, а тела,  хвосты, гривы подобны  причудливым переплетениЯм  тЯжелых
крон.  ’абун  напоминает рощу, где  деревьЯ стоЯт  тесно,  но  вытЯнувшись в
линию.
     ...€ правда, это роща, и сам Я бреду меж стволов по колено в воде. Ќоги
то вЯзнут в донном песке, то оскальзываютсЯ на гальке.
     Љакие  маленькие деревьЯ! џ  касаюсь рукой одного  из стволов, поднимаю
голову.  ‘твол  уходит в вышину, и  там, высоко, сквозь  густую  крону  едва
пробиваетсЯ  солнце. Ќет,  роща не  маленькаЯ,  просто Я  - большой.  ‘тволы
растут все  теснее и теснее, Я уже с трудом протискиваюсь  между  ними. ’ам,
впереди, в узкие просветы Я вижу Ђгнию ђыжую,  мою царицу. Ћна стоит, уронив
руки, и смотрит на менЯ молча, в упор. ‚ода,  урча, поднимаетсЯ  все выше  и
выше. ‚ода ей уже по  грудь. Ќо ЂгниЯ этого  не замечает, она смотрит только
на  менЯ. џ хочу крикнуть, предостеречь, но голоса нет. џ рвусь  к ней среди
нагромождениЯ стволов, оступаЯсь в глубокой воде. ‚ода прибывает, вода ей по
горло. „линные прЯди золотых волос колышутсЯ, погружаЯсь.
     …ще одно  усилие, и Я  спасу ее, прекрасную мою царицу. ‘тволы медленно
сжимают мне грудь, Я не могу вырватьсЯ, Я задыхаюсь.
     ѓолова Ђгнии,  подхваченнаЯ потоком,  покачиваЯсь, отдалЯетсЯ  от менЯ,
ЂгниЯ улыбаетсЯ. …е лицо мелькает среди дальних  стволов, пока не скрываетсЯ
навсегда. € тогда Я кричу, свободно, отчаЯнно и страшно...
     ...—ей-то  крик, протЯжный и дикий, сорвал менЯ с чепрака, на котором Я
уснул. Ћдуревший спросоньЯ, Я смотрел, как табун, пенЯ воду,  скакал  вон из
реки. ѓрохот  ударЯвших по воде  и  камнЯм  копыт, испуганное ржание и крик,
страшный этот крик.
     џ испугалсЯ. џ  видел  плоские лбы обезумевших лошадей,  плотным  рЯдом
надвигавшихсЯ прЯмо на менЯ.  ‚идел их растрепанные  гривы, круглые  копыта,
взлетающие в бешеной скачке.
     џ  побежал что  было  сил  вдоль  берега,  чтобы успеть  пересечь  путь
скачущему табуну и не попасть  под копыта. ’абун надвигалсЯ  стремительно, Я
уже  не чувствовал под  собой ног, когда глухой грохот  накрыл менЯ, гортань
обдало  едким  запахом  конского  пота  и передо мной  мелькнула  ощереннаЯ,
запрокинутаЯ морда кобылицы с вывернутым белком глаза.
     ’упой удар в плечо поднЯл менЯ в воздух, и Я кубарем покатилсЯ в траву.
€ Я  увидел их. ’олько они могли  кричать так страшно. Џрипав  к  шеЯм своих
низкорослых конЯг, андрофаги вынеслись из-под  берега. €х было двое. ЋбгонЯЯ
их, высоко вскидываЯ ноги, скакал мой ‘ветлый.
     Њысль,  что Я могу потерЯть  его, отогнала  страх. џ вскочил на ноги  и
призывно засвистел. ‘ветлый круто свернул  ко мне, не замедлЯЯ скачки. Ћдним
прыжком, ухватившись  за  гриву,  Я взлетел  на  спину  конЯ.  џ  думал, что
андрофаги бросЯтсЯ ловить менЯ, и  был  уверен  в резвости  своего  скакуна.
‘обравшись в комок на холке, Я пустил ‘ветлого полным махом. ‘трела с визгом
рассекла воздух, ожегши оперением ухо. џ нырнул  под грудь жеребца, обхватив
ногами широкую шею и вцепившись немеющими пальцами в космы черной гривы. Њне
было видно, как  андрофаги съехались вместе, остановились  и вдруг, взмахнув
плетьми, пустились в угон табуну.
     …ще не рождала степь скифа, который без боЯ уступит врагу коней.
     џ уже закончил первый круг  лет [Љруг - двенадцать лет.],  был  ловок и
силен,  но безоружен. —то Я могу совершить,  безоружный, против  двух зрелых
воинов? џ  даже  не  успею  предупредить своих, как андрофаги угонЯт царский
табун, которому нет цены.
     € Я решил. џ погнал ‘ветлого к древнему могильному кургану.
     ЋбливаЯсь слезами  бессильной  Ярости,  обрываЯ ногти, Я отрыл заветный
меч и сжал в ладони костЯную рукоЯтку.
     џ молил бога ЏапаЯ испепелить  менЯ самой Яркой из своих молний, если Я
не смогу умереть, как мужчина.
     Џотом  Я  снова  вскочил  на ‘ветлого.  ‚етер ударил в лицо, размазываЯ
слезы.
     Ђгой!
     ‘ветлый, приседаЯ на хвост, съехал  по  осыпи на глубокое дно  старого,
высохшего русла и поскакал по плотному песку, перепрыгиваЯ через наполненные
мутной водой промоины.
     …сли успею к табуну раньше андрофагов, погоню лошадей в сторону  нашего
кочевьЯ,  а  если  не  успею...  Њерный  глухой перестук  копыт  послышалсЯ,
приближаЯсь, впереди справа.  ‡начит, андрофаги догнали и повернули табун. џ
придержал ‘ветлого. ‹ошади  скакали по-над краем  песчаной кручи,  обламываЯ
травЯнистую  кромку. џ  повернул ‘ветлого и,  прикрытый высоким  берегом, во
весь дух помчалсЯ обратно, высматриваЯ, где можно поскорее выбратьсЯ  наверх
к табуну.
     ‘ветлый,  ронЯЯ  хлопьЯ  желтоватой  пены  и екаЯ  селезенкой,  наконец
вскарабкалсЯ по откосу и сразу оказалсЯ сбоку скачущего табуна. ‘тараЯ белаЯ
кобыла прЯнула в сторону и сорвалась с обрыва, поднЯв столб пыли. џ направил
‘ветлого  прЯмо в табун и  снова соскользнул  коню  под грудь. ’Яжелый меч в
истлевших ножнах, болтаЯсь, колотил его под брюхо, сбиваЯ равномерный скок.
     ‘нова, но  теперь ласковый и успокаивающий, голос андрофага  послышалсЯ
справа по  ходу  табуна.  ‹ошади,  тесно  сгрудившись, стали  уклонЯтьсЯ  от
высохшего русла.  Ђндрофаги перекликались  над  головами лошадей, держась по
краЯм табуна.
     џ снова распласталсЯ на спине ‘ветлого и, подобрав поводьЯ, придерживал
его,  пока не оказалсЯ в густой  пыли за  табуном.  ’огда Я  выдернул меч из
ножен  и пустил  жеребца  вперед между  табуном и  обрывом.  ‘пина всадника,
прикрытаЯ  волчьим   мехом,  возникла   из  пыли  внезапно.  —ерные  волосы,
заплетенные в тонкие косицы, прыгали по широким плечам.
     €  оборвалсЯ стук копыт. €  замерли на  бегу кони.  € ветер,  остановив
полет, разбросал в клубах пыли растрепанные гривы и хвосты лошадей.
     Њедленно,  очень медленно  Я поднЯл  и опустил  меч  на  затылок врага.
ђукоЯтка выскользнула из потной ладони, клинок, повернувшись, ударил плашмЯ.
ѓорЯчий ужас  волной окатил  менЯ.  € сразу  же заколыхались конские  гривы,
заклубилась пыль, и перестук копыт ворвалсЯ в уши. Ќаши  кони, поравнЯвшись,
скакали  бок  о  бок.  Ђндрофаг  поднЯл  ко мне широкое,  маслено блестевшее
плоское лицо. € тогда Я прыгнул на него с конЯ, торопЯ свою смерть.
     ‘тепь стала на дыбы, закрыв небо. Ћт удара о землю Я потерЯл сознание.
     ...—ье-то горЯчее дыхание  коснулось моего  лица.  џ  очнулсЯ. ‘ветлый,
тЯжело дыша, стоЯл надо мной.
     џ  лежал  на теле врага, вцепившись в  жесткую шерсть  волчьей  куртки.
Ђндрофаг  был  неподвижен.  ѓолова его неестественно  повернулась, и  темные
узкие глаза без всЯкого выражениЯ смотрели куда-то мимо менЯ. џ оглЯнулсЯ.
     Џыль осела. Ќикого.
     „икаЯ ненависть к врагу,  заставившему менЯ пережить смертельный  ужас,
овладела мной. џ  рванул вонючий мех волчьей куртки и, подобравшись зубами к
короткой шее за  ухом,  отведал  вражьей крови. Ђ когда  поднЯлсЯ, в  глазах
вспыхнули и расплылись багровые круги.
     ЊенЯ нашли  под  вечер табунщики,  без памЯти лежащего на теле мертвого
андрофага.
     ...Ќабег дикого  врага  стал неотвратим, наше племЯ обречено на гибель.
‘колоты, давно оставленные зрелыми  воинами, не  выстоЯли  бы  в смертельной
схватке.
     € тогда ЂгниЯ  ђыжаЯ,  царица, выступив на совете старейшин,  поклЯлась
нерушимой клЯтвой освободить всех наших рабов,  если они с оружием в  руках,
плечом  к плечу  со сколотами,  выйдут защищать  жизнь,  честь  и  имущество
племени.
     ђабы  в то  времЯ  превосходили  нас  числом,  среди них были опытные в
прошлом воины, и только сознание  того, что, убежав, они все равно погибнут,
пробираЯсь через земли скифских племен, удерживало их в покорности.
     ‘тарики  скрепЯ  сердце  одобрили  царицу.  ђабы,  возликовав, ответили
клЯтвой.  ‚се,  кто мог держать в руках оружие, вооружились, сели на коней и
встретили набег. Ћгромный курган насыпали мы потом над павшими в этой битве.
€  долго еще в  степи по ночам  озверевшие  наши псы грызлись с  волками над
трупами андрофагов.
     Ќо странно:  обретЯ  свободу ценой  жизни, рабы только небольшим числом
оставили племЯ  и  ушли  пробиватьсЯ  через степи  к родным  очагам. Њногие,
теперь свободные, остались с нами.
     € —ерный Ќубиец,  залечив  полученную в битве рану, по-прежнему повсюду
сопровождал Ђгнию ђыжую, нашу царицу.

     Љаждый  год большаЯ белаЯ  птица прилетает  в страну иирков  от крайних
пределов земли.  €  каждый раз  какой-нибудь  неосторожный охотник  поражает
белую птицу  не  знающей  промаха  стрелой. Ќо охотничьЯ  стрела никогда  не
убивает сразу, а прочно застревает  в пышном оперении крыла. € тогда раненаЯ
птица летит прочь  из страны иирков, испуганно  взмахиваЯ большими крыльЯми,
пытаЯсь освободитьсЯ от застрЯвшей в оперении стрелы.
     € там, где пролетает белаЯ птица, сыплетсЯ с неба ее легкий белый пух и
покрывает им землю и все, что есть на земле.
     €знемогает  раненаЯ птица, холодеет  ее дыхание, и  стынут  воды  рек и
озер, над которыми она пролетает.
     € лишившись сил, падает белаЯ птица в черные волны ќвксинского понта, и
долго  ее белые  перьЯ, рассыпавшись, вздымаютсЯ на  гребнЯх волн,  пока  не
отогреетсЯ землЯ и не утихнет взволнованное падением птицы море.
     ‘ наступлением зимы мы, сколоты,  оставлЯем  пустым становище  и уходим
вниз по течению Ѓорисфена. ’ам, у соленой воды Њеотийского озера [Њеотийское
озеро - Ђзовское море (древнее название).], ждем мы улыбки ‘олнцеликого, и с
первым теплом возвращаемсЯ назад в родные степи.
     ...—то с тобой, ЂгниЯ ђыжаЯ, моЯ царица?
     Џеристые снежинки опускаютсЯ на длинные твои  ресницы, тают, скатываЯсь
блестЯщими каплЯми по щекам, за широкий ворот меховой куртки, холодЯ шею.
     ђазве не за тем съехала ты в глубокий снег с умЯтой копытами и колесами
дороги, чтобы хозЯйским глазом оглЯдеть тЯнущийсЯ мимо тебЯ поход племени?
     Ќо ты не чувствуешь холода,  не  замечаешь ни  всадников, ни коней,  ни
упрЯжных волов, ни  погонщиков, ни кибиток. ‹ицо, будто вырезанное из  куска
черного  дерева,  неотступно  видишь  ты  перед  собой.  Џрозрачной  синевой
отсвечивают белки темных  бездонных  глаз.  ‚осторг. “жас.  Ќежность.  Ѓоль.
‘трах. Ќадежда. Џустота.
     ’ы рабынЯ, царица. ’ы  презреннее рабыни, потому что ты - рабынЯ  раба.
’ак благодари же, благодари царЯ ЊадаЯ за такой подарок!
     ‹едЯнаЯ  каплЯ,  скользнув  под  мех,  обожгла грудь.  Ђх, как  хочетсЯ
оглЯнутьсЯ! ‚едь он позади тебЯ, он рЯдом, твой телохранитель.
     Ќо нельзЯ, нельзЯ!
     €  ты вбиваешь пЯтки в  обындевевшие бока кобылицы,  чтобы не встретить
взглЯды  стариков  и ветеранов, отрЯд которых замыкает  растЯнувшиесЯ  обозы
похода.
     - Њолитесь за менЯ богу  Ђгни, - со слезами на глазах  попросила царица
женщин.
     Ќочь, день и еще ночь, не  угасаЯ, горЯт большие костры вокруг царского
шатра. Љрутит ветер снежную  пыль,  треплет  высокое пламЯ, уносит  в гулкую
тьму голоса женщин.
     ‡акутанный в  меха Ќубиец черной тенью вырисовываетсЯ у входа  в шатер,
покачиваетсЯ  из  стороны  в сторону, навалившись  всей  тЯжестью на крепкое
древко копьЯ.
     †енщины поют,  потом, устав,  замолкают,  чутко прислушиваЯсь  к глухим
стонам, вылетающим из царского шатра, и снова запевают громко и отчаЯнно.
     Њужчины бродЯт безо всЯкой цели за освещенным кругом, остервенело пинаЯ
лезущих  под  ноги  псов, останавливаютсЯ, сойдЯсь,  коротко перебрасываютсЯ
словами, понижаЯ  голоса, и  снова разбредаютсЯ,  поглЯдываЯ на красный верх
шатра.
     ’о  и дело из  пурги возникает всадник. Џодскакивает, раскидываЯ снег и
грЯзь,  к  освещенному  кругу, осаживает конЯ, склонившись с конской  спины,
шепотом спрашивает о чем-то у женщин и  снова  уноситсЯ в  пургу, к табунам,
огрев конЯ плетью.
     ‚етер, налетев, рвет слова древней молитвы:
     - ’ы - недремлющий... ающий... лютого зверьЯ... нас самих, детей наших,
скот наш... Ђгни... ликий... - в который раз заводЯт женщины и смолкают.
     ‡аскулила  собака, видно, получив крепкий пинок. ‘нова заскулила, будто
заплакала. Ћй, собака ли это скулит?
     Ќубиец выпрЯмилсЯ,  перестав  раскачиватьсЯ.  †енщины,  обойдЯ  костры,
приблизились  к шатру.  Њужчины  вышли  из  темноты  в освещенный  круг.  Ќа
подскакавшего всадника зашипели, он соскользнул с конЯ,  взЯл его под уздцы.
‹юди вслушивались, задержав дыхание.
     ‚  шатре,  теперь  уже бессомненно  длЯ всех, слабо  и жалобно заплакал
младенец.
     €  тогда,  словно  кто-то  толкнул  их  в  спину  мощной ладонью,  люди
устремились к шатру. ’олпа отшвырнула Ќубийца, он упал в снег. ‹юди валились
на  него  и  лезли в шатер,  наступаЯ на спины  упавших. атер наполнилсЯ до
отказа. ‡адние наваливались на спины стоЯвших впереди,  но те уже сдерживали
натиск, упираЯсь пЯтками и выгибаЯ спины.
     ЂгниЯ, разбросав космы потемневших  от пота волос, обессиленнаЯ, наспех
прикрытаЯ,  лежала навзничь  на шкурах у самого очага.  „ве старухи, стоЯ на
коленЯх, склонились над большой чашей, омываЯ новорожденного младенца теплым
кобыльим молоком и загораживаЯ его от людских взглЯдов.
     Ќубиец, помЯтый и ушибленный, отчаЯвшись протиснутьсЯ вперед, вытЯгиваЯ
шею,  смотрел над головами столпившихсЯ, как разошлись старушечьи спины, как
высохшие старые  руки  поднЯли  и  показали толпе  новорожденного ребенка  -
чернокожую девочку. ’олпа ахнула.  ‘лабое  пламЯ очага метнулось и угасло. ‚
наступившей темноте  все  головы повернулись  к  выходу.  ЉурчаваЯ голова  и
широкие плечи Ќубийца отчетливо  выделЯлись в  разрезе открытого полога,  за
которым весело кружилсЯ подсвеченный кострами снег.
     -  ‚ыйдите все! - вдруг властно сказал Ќубиец, неправильно  выговариваЯ
скифские слова. - Ћна может задохнутьсЯ.
     ’ут только люди почувствовали, что в шатре стало нечем дышать.
     ‚  ту же ночь, не принесЯ благодарственных  жертв  богу Ђгни, старики и
ветераны,  оставив  семейные  кибитки,  ушли  от  царского  шатра  у берегов
Њеотийского озера к табунам и стадам, уведЯ за собой всех юношей.
     Ћни разбили  боевой  лагерь  на  расстоЯнии одного  конного перехода от
кочевий племени, выставили стражу и стали совещатьсЯ.
     Џод  утро  пурга  внезапно  улеглась,  и  ‘олнцеликий,  Явившись  из-за
пределов земли, вдруг одарил мир улыбкой, сразу растопившей снежный покров и
обогревшей  легкое  дыхание ветра.  ‘мущенные было  суровым  отступничеством
мужчин, женщины несказанно обрадовались  доброму  этому знаку, свЯзав  его с
рождением черной девочки, и,  переговорив, решили открытьсЯ в том, что давно
таили.
     ‘обравшись во множестве, они  отправились к  боевому лагерю  стариков и
ветеранов.  Ћни легко шли веселой  гурьбой,  радуЯсь вздувшимсЯ по-весеннему
водам  реки, отыскивали по дороге  и  указывали друг другу тоненькие зеленые
стебельки  молодой  травы,  выбившиесЯ  из-под  земли  среди  ржавой  завали
прошлогодних трав.
     †енщины  редко бывают  в  чем-либо  уверены  до  конца. Ќо  если  такое
случаетсЯ, ни уговорами, ни угрозами, ни стойким  долготерпением  мужчине не
победить эту уверенность. ’ак было и на этот раз.
     -  ќй  вы,  герои!  ‚еликие  воины бога ЏапаЯ,  оставившие  нас,  чтобы
совершить ненужные нам подвиги в неведомых нам странах! Ћ нас,  ваших женах,
вы  подумали?  €ли вам кажетсЯ,  что  драгоценные  безделушки,  под которыми
гнутсЯ  спины караванных  ослов, смогут  заменить нам мужчин?  ‚ы подумали о
матерЯх, у  которых отнимаете длЯ своих  диких забав сыновей - многие из них
никогда не  вернутсЯ  к родному  очагу или  вернутсЯ калеками. ‚ы подумали о
дочерЯх  ваших,  которые  стареют, так  и  не  узнав мужней любви и  счастьЯ
деторождениЯ? Њожет,  любовь  калеки,  по-вашему, большое  счастье?  —то  вы
напЯлили свои раззолоченные панцири, воЯки?  ђазве ваши мечи смогли защитить
нас от андрофагов? Ќас защитили  рабы, которых  вы сами объЯвили свободными!
€ли вы не  клЯлись нерушимой  клЯтвой вместе  с нашей царицей?..  ‘емнадцать
долгих  лет, как милости, ждем мы возвращениЯ  своих  мужчин,  а  они  и  не
вспоминают о нас. Ќе  вы  ли,  пьЯные, похвалЯлись  любовью  к грЯзным чужим
бабам  в проклЯтых каких-то странах? Ђ  в это  времЯ мы, женщины,  вместе  с
рабами  берегли ваши  табуны,  ваши стада,  трудЯсь  за вас, мужчин...  Ќаши
мужчины забыли о нас, а мы забудем о них. Њы будем делить ложе с теми, с кем
делим  труд  и пищу, радости и опасности! Ђ вы не  скифы  больше, вы  просто
трусы! ‚ы все давно знаете, что  мы тайно роднимсЯ  с рабами, и  от бессилиЯ
только прЯчете голову под крыло, как глупые птицы. ђаскройте ваши глаза: сам
‘олнцеликий посылает нам свое одобрение!
     ’ак кричали женщины онемевшим от Ярости и обиды старым воинам.
     Ђ потом  вперед выступила пожилаЯ полногрудаЯ скифЯнка и  позвала юнца,
торчащего по причине высокого роста из-за спин стариков.
     - ѓайтор, бедный мой сыночек! ’ы бы не поЯвилсЯ на свет, будь твой отец
скифом. Ќастал час,  и  Я скажу тебе: ты сын Ѓелоглазого Љельта! „а, да, - и
увидев, что у юнца отвалилась челюсть, закончила требовательно: - €ди сейчас
же домой! ’вой отец  всю ночь отбивал  табун от волков не хуже любого скифа.
’ы можешь гордитьсЯ своим отцом: он свободный человек и не даст нас в обиду.
     ’оварищи юнца  с презрением отступили от него, и тогда несколько женщин
разом заголосили, перекрикиваЯ одна другую:
     -  Ђшкоз!  ‘путан! Њасад! Ђ вы что думаете, что  родились  от дуновениЯ
ветра? ‚аши отцы ждут вас  у родных очагов и  будут рады обнЯть своих глупых
сыновей!
     Ћбратно женщины возвращались, уводЯ с собой толпу потрЯсенных юношей.
     ‘лава  тебе,  царица  ЂгниЯ ђыжаЯ!  ’акого  полного поражениЯ скифского
мужества не могли припомнить даже самые ветхие и злопамЯтные старики!

     - –арица родила черного  ребенка!  -  еще  издали крикнул Я, колотЯ без
нужды пЯтками обросшие длинной шерстью, запавшие бока ‘ветлого.
     - Ѓлагодарение великому Ђгни, - торжественно отозвалсЯ дед Њай.
     Ћн стоЯл у кибитки, с сомнением оглЯдываЯ белого бычка  с испачканным в
навозе  боком, которого Ђримас крепко держал за скрученную ремнем губу. ‘удЯ
по всему, дед и внук не собирались уходить из  кочевьЯ,  несмотрЯ на решение
старейшин. „а еще вопреки запрету готовились принести жертву богу Ђгни.
     - Ќе чтущего щедрой милости великого бога постигнет его  гнев, - угадал
мои мысли старый кузнец и вдруг, растопырив седую бороду, заорал на Ђримаса:
- Ќу, что стоишь, как баран на солончаке?
     Ђримас вздрогнул  и,  торопЯсь,  стал  обтирать  ладонью замаранный бок
скотины.
     ‘тарый кузнец протЯнул  мне  крепкий  витой  аркан  и  короткую толстую
палку. џ спешилсЯ,  принЯл  из рук деда жертвенное орудие  и присоединилсЯ к
Ђримасу. ‚двоем мы натЯнули  аркан через  комолую  голову  на  шею  бычка  и
укрепили за ремнем палку. „ед  Њай, мерно помахиваЯ куском негнущейсЯ старой
шкуры над тлеющим костром, слезЯсь и чихаЯ от дыма, поднЯл пламЯ.
     - Џора!
     Њы подтащили упирающегосЯ бычка к огню.
     - ‘лава тебе, великий  бог Ђгни, прикоснувшийсЯ  огненной рукой своей к
новорожденной   царевне!  -   торжественно  выговаривал  дед  Њай.  -  ’ебе,
недремлющий, посвЯщаем мы это незапЯтнанное  животное.  Џрими нашу  жертву с
миром!
     ‘тарый  кузнец ухватил  почерневшей  могучей рукой конец  палки и двумЯ
поворотами туго сдавил аркан. Ѓычок рванулсЯ, вывалил Язык, выпучил  глаза и
рухнул у самого огнЯ, опалив шерсть.
     - Ѓлагодарю тебЯ, огненный бог!
     Њы с Ђримасом  освежевали бычка, дружно работаЯ ножами, срезали мЯсо  с
костей, туго набили им бычий желудок и повесили над костром. ‘обаки, топчась
вокруг, жадно глотали пропитанный кровью снег.
     ’олько когда дед раздал всем по куску жарко дымЯщегосЯ варева, мы снова
смогли заговорить.
     ‹овко орудуЯ ножом и тонкими, измазанными жиром пальцами,  Ђримас набил
полный рот и невинно спросил у деда:
     -  Ђ  если бы бог Ђгни не  прикоснулсЯ к младенцу, царевна родилась  бы
белокожей? - € незаметно длЯ деда озорно подмигнул мне.
     - ‚се может быть, - очень серьезно отвечал дед Њай. -  ‘лучаетсЯ, что у
мудрого деда рождаетсЯ внук-дурачок.
     € когда мы весело и освобожденно расхохотались, дед добавил сурово:
     -  ‚ эту  ночь и пока не  разрешу  -  от  кибитки ни на  шаг. џ не хочу
потерЯть своих внуков, хотЯ бы и дурачков.
     ‘тарый кузнец не зрЯ тревожилсЯ. ‘тарики спешно разослали гонцов во все
соседние   становища.  ѓонцы  вернулись  обескураженными:  женщины   повсюду
приветствовали союз царицы и черного раба и открыто ликовали.
     ’огда старики со всЯкими предосторожностЯми снарЯдили  в  долгую дорогу
тайного посланца к самому царю Њадаю.
     Ќо,  видно, боги потешались над  стариками.  €наче  как объЯснить,  что
женщины,  чудом  прознав о  намерении  стариков, выследили  тайного посланца
далеко от кочевий, настигли после  бешеной скачки,  заарканили, как скотину,
сдернули с конЯ и забили насмерть.
     ќто случилось под вечер второго  днЯ после  рождениЯ черной царевны.  Ђ
ночью  толпа вооруженных,  теперь свободных  рабов,  в  пешем  строю,  светЯ
факелами, ворвалась в  боевой  лагерь  продолжавших упорствовать стариков  и
вырезала всех, кто не успел сесть на конЯ и ускакать в степь.
     ‚   руках    рабов    оказалось   богатое   и   разнообразное   оружие,
предусмотрительно свезенное в лагерь ветеранами.
     “целевшие  старики,  мучась ненавистью и  страхом,  под  конвоем  рабов
вернулись в  кочевье и  поспешили  принести запоздалые  жертвы разгневанному
богу Ђгни. Ѓывшие рабы единодушно избрали —ерного Ќубийца верховным вождем и
принесли ему клЯтвы, каждый согласно своим обычаЯм и богам.
     ’ак мы, сколоты, по воле бога Ђгни принЯли в себЯ кровь многих народов,
а наши боги, потеснившись, дали место другим, незнакомым нам богам.


        ѓлава втораЯ

     Џервые годы  Њадай  тосковал  о  ‘кифии.  Љаждого вновь  прибывшего  из
скифских  степей царь приглашал в  свой боевой  шатер, обильно угощал, жадно
выслушивал и  расспрашивал, входЯ во всЯкие подробности. Ћсобенно внимателен
и  нежен  он  бывал  со  сколотами,  привозившими  ему  новости  из  родного
становища. Ћн  бережно  растирал в ладонЯх сухие венчики  поднесенной в  дар
ковыль-травы и  с волнением  глубоко втЯгивал  расширенными ноздрЯми горький
степной дух.
     ѓости, отчасти  желаЯ удовлетворить любопытство царЯ,  отчасти стремЯсь
угодить  ему,  рассказывали,  сгущаЯ  краски  и  возвышаЯ  тона,  о   боевой
готовности юнцов принЯть участие в будущих походах царЯ, о радости  женщин и
стариков  от  щедрых  даров  царских  караванов и,  конечно,  восторженно  и
благоговейно, о  красоте и  ранней  мудрости  молодой царицы и о великой  ее
любви к нему, Њадаю ’рехрукому, царю над всеми скифами.
     Ћбычно  Њадай в конце концов напивалсЯ вместе с гостЯми, требовал звать
песенников и,  подпеваЯ  старым скифским песнЯм,  плакал  умиленными пьЯными
слезами. ѓости уходили из шатра, очень нетвердо держась на ногах, то  и дело
ронЯЯ по пути дорогие дружеские подношениЯ царЯ.
     Ќо  со  временем  однообразные  рассказы Њадаю прискучили,  подробности
надоели, да и  приток  пополнениЯ  в скифское  воинство становилсЯ  редок  и
малозначителен. ѓости, пиры и песни в царском шатре прекратились как-то сами
собой.
     Ђгнию ђыжую, скифЯнку, жену свою, Њадай почти не запомнил с той далекой
ночи. Ћн  представлЯл ее  себе  уже  только  по  рассказам,  а  скоро и  это
бесплотное представление сильно поблекло  и совсем улетучилось из памЯти. „а
и ЂгниЯ ђыжаЯ, не забывшаЯ ЊадаЯ, теперь не узнала бы его.
     Ћн стал  пренебрегать  простой и привычной  скифской одеждой,  носил на
плечах  пестрый плащ-павлин, накинутый на  легкий, тонко, но прочно кованный
панцирь.  ‘едеющие  бороду  и  волосы  подкрашивал   анимонием,  старательно
начесываЯ длинную прЯдь на бугристый  розовый шрам, оставшийсЯ справа вместо
уха, отсеченного на стенах горЯщей Ќикосии. ‡ато в мЯсистой мочке левого уха
теперь покачивалась  усыпаннаЯ  рубинами,  тЯжелаЯ  серьга  из  драгоценного
красного золота.
     Ћн  располнел,  обрюзг, широкий, изукрашенный золотыми пластинками поЯс
постоЯнно сползал  ему  под  живот,  и только меч-акинак по-прежнему висел в
истертых старых ножнах, и отполированное в ладонЯх старое костЯное  навершье
по-прежнему говорило о прозвище "’рехрукий".
     Ќе только доведенные до  отчаЯниЯ защитники Ќиневии  - матери городов -
видели обнаженным этот страшный меч.
     Ћн летел впереди  скифских  орд по всей Њесопотамии  и указывал  скифам
путь в ‡аречье.
     †ители “рарту, Њанну  и •атту помнЯт его смертоносный взмах. Ћн сверкал
на широких улицах  Ђскалона, в разгромленном  ђагуллите,  в многострадальном
•орране.
     Ђссирийцы,  вавилонЯне,  лидийцы,  мидЯне, иудеи,  египтЯне  -  враги и
союзники - равно страшились  безудержного набега скифской конницы, осыпающей
противника  тучами  стрел,  разЯщей  пиками,  сокрушающей  мечами,  топчущей
поверженного врага копытами диких и быстрых  своих  коней. ђазгром довершали
лохматые  звероподобные  псы,   ЯвившиесЯ  вместе   со  скифами  от  берегов
Ѓорисфена.
     Ќо  теперь  Ярость  открытой  борьбы  остывала, как  раскаленный добела
клинок в родниковой воде. ‚раги разгромлены, союзники вежливы, как беднЯки у
чужого костра. •рамы чужих богов были разграблены. Ќо боги остались.
     ‚ великой своей гордыне  Њадай стал тайно примерЯть к  себе чужих богов
и, не испытываЯ к  ним  ни  уважениЯ,  ни  страха,  думал силой или  обманом
принудить их служить его, ЊадаЯ, удаче.
     Ђ пока, определив сильные гарнизоны в покоренные города,  царь окунулсЯ
в развлечениЯ, не забываЯ, однако, аккуратно отправлЯть на родину караваны с
богатой добычей.
     ‹идийский  царь Ђлиатт,  сын ‘адиатта  из  ‘ард, первым принЯл скифских
вождей в своей столице  с  невероЯтной  пышностью и  почетом.  ѓлубоко прЯча
болезненное  самолюбие  под  маской  добродушной веселости, молодой, но  уже
искушенный  дипломат, Ђлиатт окончательно  завоевал  доверие скифов  широким
размахом в празднествах и искусной простотой в обращении.
     ‡наЯ любовь скифов  к  конЯм и угадав в Њадае  прирожденного лошадника,
Ђлиатт распахнул перед ним двери царских конюшен. Ќа много дней забыв пиры и
утехи  женской  любви,  Њадай  целиком  отдалсЯ  извечной  страсти  вольного
кочевника. –арские конюшни были  превосходны.  “ ЊадаЯ разбегались глаза, он
потерЯл аппетит  и обидно  протрезвел.  Ќаконец его  восторги обрели  прЯмую
цель.  Ћн остановил  свой  выбор  на  злой  вороной  кобыле  местной породы,
горбоносой и вислозадой, похожей на хищную птицу  и, как птица, быстрой.  Ћн
знал,  что  Ђлиатт  не  откажет  ему,  но все-таки  гордость мешала  первому
намекнуть о подарке.
     ‹идийский царь  зорко следил за скифским  царем  и сумел ловко подвести
разговор к вороной  кобыле.  Њадай  призналсЯ,  что видел  во сне, будто  он
скачет  на  этой кобыле по родным степЯм. Ђлиатту ничего  не оставалось, как
немедлЯ выполнить  указание богов. €  Њадай,  торжествуЯ, узнал, что воронаЯ
кобыла - его. Ќо Ђлиатт не хотел, чтобы Њадай  думал,  будто  он дарит другу
то,  что  определили скифскому  царю в подарок сами  боги.  Ђлиатт не  смеет
равнЯть  себЯ  с богами.  “  него  есть  длЯ гостЯ  свой  подарок. Џусть все
убедЯтсЯ, как высоко он, Ђлиатт, ценит дружбу скифского царЯ.
     Ћ, ’аргитай, отец всех скифов! Њожет быть, только у тебЯ был конь такой
красоты и силы. Ќе оскудела еще Ќисса прекрасными конЯми!  ЉакаЯ  стать, что
за маленькаЯ  сухаЯ голова, а шеЯ - широкаЯ и  плоскаЯ,  как лезвие  секиры.
Ќоги, круп, плавный  изгиб  от холки  до  хвоста  - все без изъЯна.  „а этот
жеребец дороже золота, а может, он и вправду золотой - какаЯ масть!
     Њадай чуть не задушил в объЯтиЯх Ђлиатта, сына ‘адиатта.
     - Ћтдарить его золотым оружием! ‚ина! ќй, други, поднимите его на плечи
и несите в пиршественную залу. Ћн брат наш на все времена!
     € веселье вспыхнуло с новой  силой. Ђ пока вожди разорЯли пиршественный
стол,  отборный скифский отрЯд уже готовилсЯ  в  далекую  и желанную дорогу.
‚оинам  было строго  наказано  без промедлениЯ вести ниссейского  жеребца  к
берегам Ѓорисфена, чтобы он дал начало новому роду царских коней в  скифских
степЯх.

     ...Ћ  мидЯнах говорили так:  "…сли  ты беден и хочешь разбогатеть, купи
мидЯнина  за то,  что он стоит, и  перепродай  за то, что он о себе думает".
‚есь род  царЯ мидийского  Љиаксара, сына  ”раорта, внука  „ейока,  славилсЯ
своими  причудами.  ‚ыдумки,  одна чудней  другой, постоЯнно  посещали  рано
оплешивевшую голову царЯ,  толпились  в  ней, как  овцы у  колодца,  и своим
громким   блеЯнием  настойчиво  требовали  скорейшего   воплощениЯ.  €  царь
воплощал.
     €менно  поэтому  считалось, что в Њидии  никого ничем нельзЯ удивить. €
вправду,  где  еще  увидишь такое: высоко  в небе, у краЯ  обрыва над  водой
обмелевшего озера, висит  на золоченых  цепЯх огромное  колесо. ‚итые столбы
круглой галереи поддерживают над колесом ажурный шатер слоновой кости.
     ‡алезай  под самое небо, гостем будешь. Џожелаешь - и  колесо  медленно
закружитсЯ,  как живое.  Ђ  ты  сиди  себе,  обложенный расшитыми  атласными
подушками, пей  густое  приторное вино мидийских виноградников,  жуй орехи в
меду, вдыхай  запах  благовонного розового масла,  пока  не  закружитсЯ твоЯ
голова и не станешь ты блевать  на узорные ковры тонкой  персианской работы.
ќту выдумку свою царь Љиаксар назвал "‹асточкино гнездо".
     ’уда-то и  уединилсЯ царь, чтобы  привести в надлежащий порЯдок  мысли,
готовые на этот раз разнести его крепкую голову.
     Џоследнее времЯ в  Њеждуречье творилось неладное. ‘тарые скифские вожди
молодо веселились  у лидийцев в ‘ардах, а под стены древнего ‚авилона грозно
подступала  скифскаЯ молодежь.  ЋтрЯды скифской конницы  вытаптывали посевы,
сгонЯЯ  земледельцев за  городские ворота. ЏоЯвившихсЯ  на  стенах вавилонЯн
скифы осыпали  особыми стрелами, издававшими  при  полете устрашающий свист.
„авно изучаЯ скифов, Љиаксар был склонен рассматривать эти налеты как буйное
проЯвление  боевого азарта молодых  воинов  и  советовал  своему зЯтю,  царю
‚авилона, укротить их, снесЯсь с Њадаем.
     Ќо Ќавуходоносор в ‚авилоне думал иначе. Ћн  немедлЯ принЯлсЯ укреплЯть
оборонные рубежи, готовЯсь к новой войне. € сейчас прислал к нему, Љиаксару,
доверенного человека, приведшего мысли царЯ мидЯн в ужасный беспорЯдок.
     ‚от что доносили  вавилонские шпионы: Њадай,  царь всех  скифов,  тайно
жаждет свЯщенного  вавилонского  престола. Ћн,  варвар, готов прислонитьсЯ к
алтарю  великого бога Њардука, лишь  бы его чудовищные планы  сбылись. Њадай
уговаривает Ђлиатта  ‹идийского помочь  ему военной силой и обещает  долю  в
добыче.   Ђлиатт  колеблетсЯ...  ќтого  мало.  €удейские  пленники  ‚авилона
заверЯют ЊадаЯ в своей поддержке, если он гарантирует  им сохранение жизни и
свободу.
     Ќавуходоносор помнит,  как он, Љиаксар,  будучи се