к  громить  дом  ‚иппо,  но
кастелЯн удвоил стражу у ворот и никого не выпускает из города, - может, к
утру народ угомонитсЯ. ‘ам он, ѓерхо, выехал из ‘андомира через ‚ислЯнские
ворота, пришлось дать круг, но страж у  этих  ворот  обещал  впустить  его
обратно в город.
   ’эли сидел на соломенном тюфЯке у камина и, почесываЯ икры, смотрел  на
ѓерхо ошалелыми глазами.
   - ѓде поймали ћдку? - стуча зубами, спрашивал старый ѓедали.
   - Ќе знаю, не знаю, - твердил ѓерхо, искоса поглЯдываЯ на сонного ’эли.
- Ќе знаю, - повторил он еще раз. - ѓоворЯт, вроде бы в костеле.
   - ‚ костеле? - ахнула Џура.
   - Ќу-ка, ’эли, собирайсЯ! - крикнул ѓерхо. - ’ы ведь поедешь со мной  в
город?
   - Ќе надо ему ехать, не надо! - простонал ѓедали.
   - ‘обирайсЯ и поезжай! - приказал  ‚иппо,  сразу  оценив  положение.  -
ѓедали, Ѓорух, Џура! Њигом на  коней,  и  в  лес,  в  сторону  ‡авихостьЯ.
Њельник, что живет  возле  ‘труги,  приютит  вас  и  спрЯчет.  Њожет,  еще
обойдетсЯ. ЉнЯзь...
   ‚иппо запнулсЯ и вопросительно посмотрел на ѓерхо. ’от  опустил  глаза.
‚се робко повторили вслед за ‚иппо: "ЉнЯзь..." Ќо  слово  это  замерло  на
устах и сникло. ѓерхо стиснул зубы - на  кнЯзЯ  тут  рассчитывать  нечего.
’эли будто лишь теперь понЯл, что произошло. Ћн вскочил с места и принЯлсЯ
натЯгивать высокие сапоги. ‘лабо мерцавшаЯ лучина освещала всю эту сцену.
   - ’олько потише, не разбудите слуг! - предупредил ‚иппо.
   Ћн сам пошел на конюшню и вывел длЯ ’эли карего фламандского конЯ. ’эли
вспрыгнул на спину фламандца и, пригнувшись к холке, положил руку на плечо
‚иппо.
   - ’ы как думаешь, дело серьезное? - шепотом спросил он.
   ‚иппо поднЯл обе руки и мЯгко отстранил ’эли.
   - ‚озможно, - ответил он неуверенным  тоном  и  прибавил:  -  ‚ероЯтно,
серьезное.
   ѓерхо торопил - пора ехать. ѓулЯ и ѓедали выводили из  конюшни  лошадей
длЯ себЯ и длЯ Џуры. Љогда оба друга были уже на дороге  в  ‘андомир,  они
услыхали  позади  топот  трех  лошадей,  удалЯвшихсЯ   в   противоположном
направлении.
   ‘тоЯла  теплаЯ,  безветреннаЯ  ночь,  кони  мчались  галопом.  ‘  ‚ислы
доносились протЯжные окрики сплавщиков леса. ‚се  было  объЯто  тишиной  и
покоем - в конце лета  такие  ночи  нередки;  прозрачнаЯ  дымка  застилала
звездное небо. ѓерхо и ’эли ехали молча, только раз ’эли спросил:
   - —то бы это могло быть?
   - ЏонЯтиЯ не имею, - пробурчал ѓерхо, воюЯ со своей норовистой кобылой.
   €м долго не открывали ‚ислЯнские ворота, и до замка они  добрались  уже
далеко за полночь. Ћба полагали, что застанут в  замке  большое  смЯтение,
однако там не заметно было и тени тревоги. ‚ сенЯх  стоЯли  у  камина  два
стражника; они очень удивились, когда ѓерхо спросил, есть ли кто у  кнЯзЯ.
ЉнЯзь спит, никого у него нет; был,  правда,  кастелЯн  ѓрот,  приходит  и
ѓотлоб, как обычно, за распорЯжениЯми, но они давно ушли. ѓерхо повел ’эли
к себе, они сели  на  лавку,  не  знаЯ,  что  думать.  Ќаступило  краткое,
счастливое мгновение, когда человеку кажетсЯ, что все его  беды  -  только
сон, что они уже отошли в прошлое,  канули  в  вечность.  …сли  ты  можешь
сидеть на той же постели, на которой сидишь всегда, если под тобою  та  же
овчина, что всегда, значит, и все прочее должно быть, как  всегда.  €  оба
приЯтелЯ, успокоившись, принЯлись толковать о том, что вот ‘мил  из  ЃжезЯ
может всадить за двадцать шагов стрелу в  мишень,  а  кнЯзь  ѓенрих,  тот,
пожалуй,  стрелЯет  еще  лучше,  нежели  ‘мил.  ‚  замке  царила   тишина,
слышалось, как стражи у ворот и на  городской  стене  перекликаютсЯ  своим
монотонным "‘лушай!". € все же стоило друзьЯм  на  минуту  умолкнуть,  как
сердце начинало бешено колотитьсЯ, - страшное бремЯ вновь  угнетало  душу.
ћдку, если верить слухам, заперли в подвале ратуши; из костела ее повели к
алебардникам, охранЯющим  кнЯжеский  замок,  -  духовные  власти  передали
преступницу властЯм светским.
   - Ђ судить ее будет кнЯзь? - с надеждой в голосе спросил ’эли.
   - Љто знает! Њожет, суда и вовсе не будет, - ответил  ѓерхо,  и  трудно
было понЯть, хорошо это или плохо.
   - Џослушай, ѓерхо, - с жаром сказал вдруг ’эли. - ‘ходи утром  пораньше
к кнЯзю и скажи ему - пусть судит ее как хочет,  только  чтобы  судил  он,
он...
   - Ђ ее здесь судить больше некому. Љ епископу ее не повезут.
   - Ќу да, ну да! - подхватил ’эли. - Љ епископу ее везти  нельзЯ.  Џусть
судЯт здесь.
   - ђазве это лучше?
   - „а как же! ЉнЯзь ведь ее знает... кнЯзь ее знает... Ћн недавно был  у
‚иппо и видел ее... …ще спрашивал, когда она примет крещение...
   ѓерхо нетерпеливо заворочалсЯ.
   - Њного ты понимаешь"
   - Ќет, понимаю, -  сказал  ’эли  и  повторил  уже,  менее  уверенно:  -
Џонимаю... Ђ может, ты и прав, ничего Я не понимаю, одно мне Ясно - надо с
утра пораньше пойти к кнЯзю.
   Ќо это им не удалось. Ћба  так  крепко  уснули  на  лавке,  что,  когда
проснулись, было уже поздно. ‚ этот день в ‘андомире собиралось  вече.  Ќа
рынке и вокруг замка глашатаи стучали в доски, созываЯ народ. ѓерхо и ’эли
вскочили как полоумные, кинулись к кнЯжеским покоЯм. Џо дороге им  попалсЯ
‹естко; он был очень бледен и утирал платком пот со лба. Ќа  заре,  сказал
‹естко, он одел кнЯзЯ, и кнЯзь сразу пошел в костел,  где  все  утро  идет
богослужение, молЯт господа о прощении грешников. ‹ишь теперь  они  узнали
от ‹естко об  истории  со  свЯтыми  дарами,  о  том,  что  ћдка  совершила
неслыханное  свЯтотатство.  ѓерхо  побелел  как  полотно  и  в   бешенстве
схватилсЯ за кинжал, висевший у него на поЯсе. ’эли слушал,  ровно  ничего
не понимаЯ; он продолжал твердить, что ѓерхо должен идти к кнЯзю,  просить
о  помиловании  длЯ  ћдки,  и  подталкивал  его  вперед.  ‚се  трое  будто
обезумели. Ќаконец, слыша, что стук досок не смолкает, ’эли покинул друзей
и помчалсЯ на рынок. Ќарод толпой шел за  глашатаем,  -  должно  быть,  от
ратуши. “ входа в ратушу стоЯла стража, но возле деревЯнной пристройки  на
задах никого не было. ’эли  крадучись  стал  пробиратьсЯ  вдоль  стены,  с
отчаЯнием вглЯдываЯсь в решетчатые оконца подвалов. ‚ третьем  подвале  он
увидел женщину, сидевшую на охапке соломы.
   - ћдка! - крикнул ’эли в окно. - ћдка!
   Ћна  повернула  к  нему  измученное  лицо.  ’эли   отпрЯнул   -   таким
мертвенно-бледным было это лицо. Џод  широко  раскрытыми  глазами  темнели
круги, глаза казались черными и горели лихорадочным огнем.
   - ћдка... - повторил ’эли,  просунув  через  решетку  свои  беспомощные
руки, слишком белые, какие-то чужие в студеной тьме подвала. ћдка замерла,
замер и ’эли. Џальцы  у  него  окоченели,  будто  мотыльки,  залетевшие  в
холодное помещение. ћдка прикрыла лицо руками и горько зарыдала.
   - ’эли! - повторЯла она, всхлипываЯ. - Ћ, ’эли!
   ‚ бессилии своем они только и могли, что называть друг друга по  имени.
Ћ чем тут было разговаривать! Ќо вот ћдка подползла к окну  -  подвал  был
низкий, не выпрЯмитьсЯ - и полулежа прикоснулась ледЯными пальцами к рукам
’эли.
   - —то ты натворила. ћдка? - с ужасом спросил ’эли.
   Ћна неожиданно скривила рот и сказала:
   - “ходи, уходи поскорей!
   - —то случилось, ћдка? - снова спросил он.
   Ќо она молча отвернулась, и лицо ее скрыла  тень.  Њедленно  опустились
красивые руки, на которых ’эли заметил следы побоев и ссадины.  ‚идно,  ее
били, пытали. ћдка сидела неподвижно, будто окаменев.
   - “ходи, уходи! - вдруг крикнула она. - ‘ам видишь, нечего тебе со мной
возитьсЯ. ‘тупай прочь! ’еперь менЯ убьют.
   - ћдка, что ты? ќто же Я, ’эли, Я всегда тебЯ любил.
   Ћна обратила к нему свои огромные глаза.
   - Ђ Я тебЯ не любила. џ была нехорошаЯ.
   ’эли обеими руками уцепилсЯ за прутьЯ решетки.
   - ћдка, ћдка, не говори так!
   - џ всегда любила кнЯзЯ, - усмехнувшись, сказала ћдка. - ђади  кнЯзЯ  Я
приехала, кнЯзЯ ждала, кнЯзю была любовницей. Ќикто об этом не знал,  одна
Џура. ‘проси у Џуры. …ще, может, ѓерхо знал...
   - ѓерхо?
   ’эли сжимал решетку и чувствовал только обжигавший руки холод  прутьев,
больше ничего. ‚ ушах шумело, стучало, словно там колотили в тысЯчи досок.
Ћн слышал, ћдка что-то говорит об отце, о муже, о ‚иппо и о  Џуре,  но  не
понимал, чего она хочет, и бессмысленно повторЯл: "„а, да!", ощущаЯ только
холод решетки.  Џотом  она  опЯть  коснулась  его  рук,  он  их  отдернул,
отшатнулсЯ от окна, но сразу же пожалел об этом  -  ему  захотелось  опЯть
почувствовать прикосновение ее пальцев, он протЯнул к ней  руки,  но  было
уже поздно. Љак раненое животное, ћдка отползла в глубь подвала,  упираЯсь
руками в пол и подтЯгиваЯ ноги. Ћна упала на солому в  углу  и  больше  не
оборачивалась; ’эли видел лишь ее спину, прикрытую синим кафтаном.
   ’ут ему дал пинка стражник да еще выругал. ’эли,  отскочив  в  сторону,
хотел ударить грубиЯна. ‘тражник узнал ЉнЯзева любимца, испугалсЯ, упал  к
его ногам. ’эли замахнулсЯ, но потом опустил  руку  -  не  до  того,  надо
поскорей в замок. ѓерхо был в своей боковушке, кнЯзь еще  не  вернулсЯ  из
костела. Џреподобный ѓумбальд правил там службу, призывал  к  покаЯнию,  -
ах, как  страшно  было  ’эли!  Ћн  схватил  ѓерхо  за  руки,  засыпал  его
вопросами, но ѓерхо упорно молчал.
   - —то с нею сделают? ђазве она когда спала с кнЯзем  в  замке?  ѓде  же
кнЯзь с нею встречалсЯ? Ќо если она любовница кнЯзЯ, он должен избавить ее
от кары! Њожет, ничего ей не будет?
   - Ќичего не будет! - повторил  ѓерхо,  качаЯ  головой  и  усмехаЯсь.  -
ЉамнЯми ее побьют, вот что! - вдруг произнес он со злобой.
   ’эли сперва не понЯл. Ќо прошла минута, другаЯ, и он понЯл  все.  Ђ  на
следующий день увидел собственными глазами.
   Џреступницу должны были на заре вывести из подвала. Ќакануне ’эли  весь
день не мог пробитьсЯ к кнЯзю, а к вечеру уже не хотел  его  видеть.  Ќочь
’эли провел, прислонЯсь к бревенчатой стене ратуши и прислушиваЯсь к тому,
что там делалось внутри. Ќо ему почти ничего не было слышно. Ќа заре  ћдку
со свЯзанными веревкой руками повели за городскую стену. ’ам, по дороге  в
горы, есть поле, а посреди полЯ выложен круг из камней.  ‘овсем  небольшой
круг - здоровый мужик мог бы перекинуть через  него  молот.  Ђ  дальше  по
всему полю разбросаны камни  поменьше,  привезенные  сюда  в  прадедовские
времена; гладкие круглЯши, такие, чтобы удобно было взрослому  человеку  в
руку взЯть. Љ этому кругу и повели ћдку.  ЉастелЯновы  холуи  подталкивали
ее, пинали, когда она, терЯЯ силы, начинала волочить ноги, будто  раненаЯ.
‚олосы падали ей на лоб, на щеки, она шла  понурЯсь,  но  шла,  и  зрЯ  ее
подгонЯли - она еще тащила за собой этих болванов, уцепившихсЯ за веревки,
которыми у нее были скручены руки за спиной, тащила их, как вепрь тащит на
себе гончих. Ћна шла, раскачиваЯсь из стороны в сторону, словно врезаЯсь в
толщу воздуха. ’олпа следовала за ней, глухо, настороженно гудЯ,  готоваЯ,
как свора собак,  по  первому  знаку  накинутьсЯ  на  жертву.  „уховенство
проводило  ћдку  лишь  до  городской  стены,  у   ворот   все   свЯщенники
остановились, махаЯ кропилами ей вслед.  ‚  толпе  то  и  дело  вспыхивали
смешки и тут же гасли, как скрип окованных железом колес  по  песку.  ’эли
оборачивалсЯ, смотрел - кто там смеетсЯ, но не  мог  различить  ни  одного
лица. ‚ глазах у него туманилось. „орога шла под уклон,  и  он  все  времЯ
видел ћдку, котораЯ тащила за собой челЯдинцев и копейщиков, видел, как ее
подгонЯют древками копий, как все идут по дороге меж двумЯ рЯдами  верб  к
страшному  кругу,  выложенному  из  камней.  Ћттуда  видна  река,  а  если
обернутьсЯ - город, над которым сейчас подымаютсЯ розоватые облачка  дыма.
€ вот дошли. ћдку развЯзали  и  грубо  толкнули  на  середину  круга.  Ћна
приподнЯла руки, машинально посмотрела на красные следы от веревки,  потом
сильным движением обеих рук откинула  со  лба  каштановые  кудри,  глЯнула
вперед. € словно сейчас  только  увидала  она  толпу,  котораЯ  неотступно
следовала за ней из города, толпу,  сплошной  стеной  стоЯвшую  у  границы
круга, обозначенной камнЯми. ѓлЯнула и  изумилась:  взор  ее  переходил  с
одного лица на другое, она  видела  всех  этих  людей  -  женщин,  мужчин,
подростков; у всех нижнЯЯ губа поджата, хищно поблескивают белые зубы, все
не спускают с нее глаз, сжимаЯ в руках камни. ‡вериный страх  наполнил  ее
сапфировые очи, расширил темные зрачки. ‚ изнеможении обернулась она назад
- там, далеко внизу, струились зеленые холодные  воды  ‚ислы.  Љогда  ћдка
отвела  взор  от  реки,  в  нем  уже  не  было  страха;  скользнув  поверх
многоголовой толпы, он остановилсЯ на ‘андомире. ’эли  невольно  посмотрел
туда же и увидел объЯтый покоем город на  высокой  горе.  ‚ставал  погожий
летний день, легкаЯ дымка была пронизана  светом,  и  белые  стены  замка,
высившегосЯ против костела, купались в лучах солнца. ’эли  опЯть  взглЯнул
на ћдку - теперь на ее лице светилась улыбка, как в прежние  времена.  Ћна
плавно поднЯла вверх обе руки, будто начинаЯ торжественную плЯску.  €  тут
метко брошенный камень с силой ударил ее в грудь. Ћна  еще  выше  вскинула
руки и издала один лишь звук, резкое, пронзительное "€-и!",  которое,  как
стрела,  вонзилось  в  утренний  воздух.  ѓлаза  ее   подернулись   томной
поволокой, высоко поднЯтые брови поползли вниз, потом опустились  веки,  в
страдальческом изломе поникли уголки рта, словно крыльЯ  птицы,  и  улыбка
исчезла с лица. Њедленно согнувшись, ћдка упала ничком на  землю,  и  град
камней обрушилсЯ на нее, превращаЯ ее тело в  кровавое  месиво.  “жасающий
рев прокатилсЯ по толпе, и вскоре над ћдкой вырос холмик из камней.
   ’эли молча поворотил к городу, пересек его  из  конца  в  конец,  глЯдЯ
перед собой невидЯщими глазами, и,  выйдЯ  через  противоположные  ворота,
зашагал по курившейсЯ  пылью  дороге.  Ћн  сам  не  помнил,  когда  и  как
переправилсЯ через ‚ислу. ђовным твердым шагом шел он к Љракову, нигде  не
сворачиваЯ.
   „ень  был  великолепный.  ‘олнце  стоЯло  еще  невысоко,  но  припекало
изрЯдно, по лицу ’эли струилсЯ пот. ‡а выкорчеванными участками начинались
полЯ. €х теперь вспахивали с осени. Ѓабье лето  застилало  черные  борозды
тучных паров, отливаЯ под солнцем голубизною, как будто небо спустилось на
землю. Љое-где голый до поЯса смерд понукал  малорослую  русскую  лошадку,
налегаЯ на рукоЯти сохи, котораЯ  раздирала  стерню,  а  порою  вгрызалась
сошником в еще не тронутую целину. Џо обочинам  веками  исхоженной  дороги
тЯнулись густые заросли бурьЯнов, торчали высокие зеленые стебли и лопухи,
достигшие к осени исполинских размеров. Џосле утреннего тумана на  листьЯх
осели серебристые капельки; когда ’эли случайно задевал за  лопухи  рукою,
капельки дождем сыпались на землю, но он этого не замечал.
   Ћн часто останавливалсЯ и смотрел на высокое,  Ярко-синее  небо.  Џосле
полуднЯ он  присел  на  краю  дороги,  у  пнЯ,  на  котором  сидел  старый
крестьЯнин и грыз ломоть черного, как землЯ, хлеба. ‚ ответ на приветствие
крестьЯнин что-то пробурчал, не переставаЯ жевать. ’эли даже не смотрел на
него, но вдруг с удивлением отметил, что испытывает  обычное  человеческое
чувство - голод. Ћн не понимал, как это возможно и  как  вообще  возможно,
что мир еще существует. …му казалось, весь мир и он сам исчезли,  потонули
в красном тумане, стоЯвшем перед его глазами.
   ’эли двинулсЯ дальше, уже более медленным шагом. Љ  вечеру  он  услыхал
позади себЯ топот лошадей. ‘олнце теперь  светило  ему  прЯмо  в  лицо,  и
длиннаЯ тень скользила у его ног, ложась темной полосой на поле.
   ‚друг он заметил близ своей тени другую тень, такую  же  длинную.  ’эли
обернулсЯ. ђЯдом с ним шел кнЯзь ѓенрих и что-то говорил. ‚идно, кнЯзь уже
несколько минут шел так и говорил, потому что ’эли уловил  конец  какой-то
фразы. Џозади них ѓерхо вел под уздцы двух коней. ’эли подумал, что  ѓерхо
похож на ангела, сопровождавшего ’овию, -  руки  поднЯты  в  стороны,  как
крыльЯ, бледное лицо в желтоватом закатном свете  кажетсЯ  вылепленным  из
воска.
   ‘ловно  очнувшись  ото  сна,  ’эли  взглЯнул  на  своего  господина   -
постаревшее лицо кнЯзЯ выражало тревогу и смущение.  ‡аметив,  что  взглЯд
’эли стал более осмысленным, ѓенрих снова заговорил.
   - ’эли, - кротко спросил он, - ’эли, куда ты идешь?
   ’эли ничего не ответил, но остановилсЯ и повернул  лицо  к  кнЯзю.  ’от
положил руки ему на плечи, потом схватил его за локти.
   - ’эли, бога ради, отвечай, куда ты идешь?
   ‚ памЯти ’эли вдруг возникло зеленое, холодное Љоролевское озеро, и  он
сказал:
   - Ќа родину.
   -  —то  ж  так  вдруг,  никому  не  сказавшись?  ‚ернемсЯ  в  замок,  -
соберешьсЯ, поедешь с рыцарЯми. ’ы даже конЯ не взЯл.
   - Ќе надо мне конЯ.
   ’эли смотрел мимо кнЯзЯ, куда-то вдаль, где синела полоска леса. ‹ицо у
него было застывшее, будто покрытое ледЯной коркой. ЉнЯзь трЯхнул  его  за
руки.
   - ’эли, ’эли, проснись!
   - џ не сплю, - сказал ’эли. - џ возвращаюсь на родину.
   - Џодумай, до ‡альцбурга так далеко...
   - „алеко, но Я дойду.
   - “ тебЯ ни конЯ, ни денег.
   - ‚ дороге разживусь.
   - ’ы не знаешь дороги.
   - “ людей спрошу. Џойду в Љраков...
   - ’эли, молю тебЯ, подожди день-два. Џодумай, как Я одинок...
   - ‡наю, - сказал ’эли, - ты одинок...
   ѓенрих резко отвернулсЯ, опустил руки. Ћба постоЯли молча. Џотом ѓенрих
опЯть повернулсЯ к нему, заключил его в объЯтьЯ и, склонив голову  ему  на
плечо, горько  заплакал.  Љони  нетерпеливо  стучали  копытами.  ѓерхо  не
говорил ни слова. ’эли тоже молчал. Ћн только обнЯл кнЯзЯ.
   - —то ж, кнЯзь, - сказал он  наконец,  -  мне  надо  идти,  солнце  уже
заходит.
   ѓенрих молча отстранилсЯ.
   - „ай ему конЯ. Ќам одного хватит, - приказал он ѓерхо.
   Ќо ’эли не взЯл конЯ. Ћн  взЯл  лишь  немного  мелких  денег  у  ѓерхо,
поцеловал его, и пошел по дороге не оглЯдываЯсь.  Ћн  знал,  что  ѓерхо  и
кнЯзь стоЯт и смотрЯт ему вслед, но вскоре забыл о них и снова  погрузилсЯ
в состоЯние душевного  оцепенениЯ,  которое  владело  им  с  самого  утра.
’вердым, ровным шагом он шел все вперед и вперед.
   Њного дней и много ночей провел ’эли в пути - замки,  деревни,  хутора,
города оставались позади. Џлатье его превратилось в лохмотьЯ,  и  в  одном
силезском монастыре  ему  дали  какую-то  сермЯгу.  Ћбросший,  с  лохматой
бородой, добралсЯ он глубокой осенью до ‡альцбурга, и  там  никто  его  не
узнал. Ќекому было узнавать.  €з  людей,  знавших  его,  почти  никого  не
осталось в живых, да и тех он избегал. ѓород лежал в  развалинах,  недавно
здесь был пожар. „ом его дЯди стоЯл  пустой.  ’эли  провел  там  несколько
ночей, но тоскливый вой собак не давал спать, душа не находила покоЯ. ‹ишь
теперь, после многих дней пути и лишений, ’эли начали  вспоминатьсЯ  глаза
ћдки, синие, широко раскрытые глаза. Ћни будили  его  ночью,  отгонЯЯ  сон
своим вопрошающим взглЯдом, и каждый раз, увидев их, он  невольно  издавал
этот резкий стон, напоминавший звук "и" или шипенье жарЯщегосЯ на  вертеле
мЯса. ‚ канцелЯрии епископа ’эли сказали, что дом за Њенхсбергом перешел в
его владение. ’эли отправилсЯ на погост при храме свЯтого  Џетра,  отыскал
там могилы, в которых были  похоронены  дЯдЯ  и  его  жена,  помолилсЯ  за
усопших. „ом он пожертвовал монастырю, а сам  уже  зимой,  под  рождество,
пошел в монастырь свЯтого ЃартоломеЯ.
   ‘нег лежал на горах, на пожелтевших буках и  лиственницах.  Ќо  вода  в
озере, как и прежде, была зеленаЯ, спокойнаЯ. Ћна напомнила.  ’эли  платье
королевы Њелисанды. € еще пришли ему на  памЯть  широко  раскрытые  ћдкины
глаза. Њонахи принЯли, ’эли  радушно,  помнЯ  о  заслугах  старого  ’урно,
сложившего голову за епископа. ѓде-то здесь, в окрестностЯх  монастырЯ,  и
погиб отец ’эли, многие из  монахов  знавали  его.  ‘ловоохотливый  Љрезус
обстоЯтельно рассказывал о былых сражениЯх - кто и где наступал, кто с кем
сшибалсЯ. ’эли было жаль, что монах не записал это,  как  записывал  Ћттон
фон туццелинген или надменный епископ фрейзингенский, которого  он  видел
когда-то в Ѓамберге голым в парной бане. Ћттон фон  туццелинген  как  раз
находилсЯ в монастыре; он все расспрашивал ’эли о Џольше и о детЯх кнЯгини
‘аломеи. Ћднако ’эли неохотно отвечал на его вопросы.
   ‡има проходила быстро. ‚ременами монастырь  заносило  снегом,  потом  в
лазурном небе опЯть сиЯло солнце. ’эли, как  и  все  монастырские  служки,
вставал затемно и мог любоватьсЯ Яркими звездами. Ћн трудилсЯ  с  утра  до
ночи: рубил в лесу деревьЯ, свозил бревна в  долину  на  ручных  салазках,
мастерил лыжи длЯ монастырской братии, а  во  времЯ  богослужений  пел  на
хорах вместе с почтенными и весьма учеными монахами. ‚сЯкий раз, когда  он
начинал петь, сердце у него сильно билось, и  лишь  здесь,  на  хорах,  он
разрешал себе вспоминать прошлое.
   ‚переди него обычно стоЯл монах, уже давно живший в монастыре, - его  в
окрестностЯх хорошо знали. ’эли притворЯлсЯ,  что  не  узнает  его,  и  он
притворЯлсЯ, что не узнал ’эли. ‚ысокий,  дородный,  краснолицый,  он  пел
зычным голосом и слыл знатоком ученой музыки. Ђ был это не кто  иной,  как
чертов сын ’урольд, тот самый бродЯчий певец, что когда-то соблазнил  ’эли
покинуть ‡альцбург. Ќемало грехов отЯгощало его душу, но теперь он, видно,
исправилсЯ: устав монастырский исполнЯл строго, в  молитвах  был  усерден,
пива вовсе не пил, даже на пасху.
   ‘ледом за зимой пришла весна. Џеремена эта совершилась тихо, незаметно;
и еще много-много лет предстоЯло иноку Ѓартоломею  вот  так  же  наблюдать
постепенное чередование времен года в долине у зеленого озера.
   ‚есенним солнечным днем ’эли сидел  на  берегу  озера.  ѓромко  кричали
чайки, времЯ от времени слышалсЯ глухой шум оползней,  дикие  утки  парами
плыли по воде. ’эли вспоминал тот день, когда он вместе с кнЯзем  ѓенрихом
и ‹естко сидел здесь и слушал разговор Љрезуса с кнЯзем.  ‚споминал  он  и
взглЯд ѓенриха,  устремленный  поверх  озера,  куда-то  вдаль,  и  таивший
столько загадок. ‘мотрит ли теперь кнЯзь на свинцовые воды ‚ислы?
   Џастухи уже перегонЯли стада на горные  пастбища.  ‡венели  бубенчиками
коровы, и звон этот был так же нежен, как запах  молодой  листвы.  Џастухи
протЯжно покрикивали:  "’ра-лЯ,  лЯ-лЯ-лЯ-рики!"  -  эхо  подхватывало  их
возгласы, как в тот день, как сотни лет назад, как  подхватывает  и  ныне.
‚есна расцветила все вокруг новыми красками, из года в год она кладет  их,
повторЯЯ извечный образец,  из  года  в  год  несокрушимые,  вечные  скалы
становЯтсЯ серо-голубыми. ’эли словно бы увидел  воочию  таинственный  бег
времени; он вынул из-под плаща виолу, к которой давно не притрагивалсЯ,  и
начал играть.
   Џодошел ’урольд, сел рЯдом с ним. ’эли играл долго,  и  ’урольд  слушал
его. Џотом он перестал играть, и  оба  они  смотрели  на  зеленую  воду  и
голубоватые вершины гор.
   - ќто еще та виола, которую Я тебе дал? - тихо спросил ’урольд.
   - Ћна самаЯ, - без всЯкого удивлениЯ ответил ’эли.
   - ѓде же ты был столько лет? - спросил ’урольд.
   - ‚ Џольше.
   - Љрасиво там?
   - Љрасиво, но очень грустно, - ответил бывший паж кнЯзЯ ѓенриха.
   - Ђ здесь тебе не грустно? - спросил ’урольд  и  накрыл  своей  ладонью
руку ’эли.
   ’эли ничего не ответил, и они снова стали молча смотреть на воду. Љрики
пастухов раздавались все выше в горах.
   - Ќам, поэтам, всюду грустно, - молвил ’урольд  и  крепко  прижал  руку
юноши к холодному камню.


        26

   ‚ тот вечер, когда ћдку  схватили  в  костеле,  ѓенрих,  ни  о  чем  не
подозреваЯ, сидел у себЯ наверху и толковал с  ‹естко.  Ћни  подсчитывали,
какое войско можно было бы собрать  в  случае  чего,  а  также  обсуждали,
сколько времени потребуетсЯ, чтобы разослать шесты с указом об  ополчении,
поднЯть удалых лесовиков, полудиких  люблинцев  и  подлЯшцев,  осевших  на
кнЯжеских землЯх, да созвать панов меховских, хрубешовских и своекорыстных
орденских рыцарей. ‚ечер был тихий, чем-то напоминавший весну, хотЯ  стоЯл
конец лета; через  открытые  окна  слышалось  кваканье  лЯгушек  в  речных
заводЯх - совсем как весной.
   ђазлитый в  воздухе  покой,  казалось  ѓенриху,  предвещал  наступление
важных и решающих событий.  ‹ето  прошло  отлично.  ’учи  на  челе  кнЯзЯ,
которые смущали ћдку, были вызваны мыслЯми и заботами об осуществлении его
ближайших  планов.  Џоглощенный   окончательной   подготовкой   войска   и
подсчетами средств в казне,  ѓенрих  почти  не  замечал  настроений  своей
любовницы. —асы,  которые  он  с  нею  проводил,  словно  были  еще  одной
мелодией, вплетавшейсЯ в музыку этого волнующего лета, когда  он  особенно
остро чувствовал свою власть, силу своего тела и весомость своих приказов.
   ’очно так же, как ранние зори, когда он выходил из шатра к рыцарЯм; как
вечера, когда охотники считали убитую дичь; как унылое кукованье в  мокрой
листве деревьев, звон золотых монет в казне, стук копий  о  щиты,  громкие
окрики военной команды и занЯтиЯ испанским и французским Языками с аббатом
ѓереоном - так и встречи с ћдкой в тихие, теплые  ночи  были  неотъемлемой
частью минувшего лета. ќта женщина укреплЯла в ѓенрихе волю к жизни,  веру
в свои силы и возможности. Џосле свиданиЯ  с  ћдкой  он  мог  многие  дни,
совершенно о ней не думаЯ, заниматьсЯ государственными делами, но врЯд  ли
сознавал, что именно благодарЯ ей освободилсЯ от ощущениЯ тщеты и пустоты,
которое преследовало его прежде.  ‚се  догадывались,  что  ѓенрих  намерен
осенью начать решительные действиЯ и  что,  собрав  воедино  свои  отрЯды,
окружив себЯ невиданным в ‘андомире блеском и  великолепием,  он  пожелает
увековечить свое имЯ каким-нибудь славным  походом  и  поведет  доблестные
войска по зеленым равнинам милой его сердцу Џольши. ’эли,  занЯтый  своими
делами, почти не показывалсЯ, но у ѓенриха были  другие  музыканты;  в  то
лето они играли ему веселые песни, бодрившие, как хмельное  вино,  которое
присылали кнЯзю из ‚енгрии.
   ‚се это ѓенрих пыталсЯ в  немногих  словах  объЯснить  ‹естко,  стоЯ  у
широкого окна, к  которому  вело  несколько  ступенек.  ѓоворил  он  очень
просто, серьезно, и в его голосе звучала непоколебимаЯ решимость.
   Ќо тут в горницу вбежал преподобный ѓумбальд; с трудом переводЯ дух, он
сообщил об ужасном происшествии. ћдку  уже  отвели  в  ратушу,  а  рыцари,
которые съехались со всей округи на завтрашнее вече, стоЯт во  дворе  и  в
великом волнении стучат мечами. ѓенрих,  быстро  овладев  собой,  приказал
позвать престарелого воеводу ‚шебора, а также распорЯдилсЯ, чтобы во  всех
костелах читали покаЯнные молитвы.  ‚озмущенное  духовенство  стекалось  в
замок, но кнЯзь велел всем идти в костелы и осталсЯ наедине с ѓумбальдом.
   ѓолова у него шла кругом, он не мог понЯть, почему ћдка это сделала, но
в то же времЯ невольно восхищалсЯ ею. —то-то героическое  чудилось  ему  в
этом поступке. ѓенрих видел в нем выражение великой  любви,  естественного
длЯ человека стремлениЯ к счастью, и в душе чуть ли не одобрЯл совершенное
ћдкой свЯтотатство.
   ‚скоре тревога в замке и в городе  улеглась,  все  погрузилось  в  сон.
ЉастелЯн ѓрот  предусмотрительно  удвоил  стражу.  Њрак  окутал  городские
стены, вдали шумела ‚исла, в окно тЯнуло речной прохладой. ѓумбальд  сидел
на табурете и тЯжело дышал.  ѓенрих,  облокотившись  на  стол,  смотрел  в
пространство. ‚  горнице  стало  темно.  Џосле  шума  и  беготни  внезапно
наступила торжественнаЯ тишина, как  будто  между  ѓенрихом  и  ѓумбальдом
встал ангел.
   - ‹юбовь ее погубила, - сказал кнЯзь.
   Њаленькие черные глаза ѓумбальда, едва заметные под припухшими  веками,
с  любопытством  уставились  на  бледное  лицо  кнЯзЯ,   брови   удивленно
округлились, морщинистый лоб еще больше  наморщилсЯ.  Ћднако  взглЯд  этих
глаз был тревожен и печален; ѓумбальд знал, что творитсЯ в сердце кнЯзЯ.
   - ЃеднаЯ душа! - молвил наконец ѓумбальд и опЯть опустил голову.
   Ђ ѓенриху казалось, что это она, ћдифь, стала ангелом и вошла в горницу
своей плавной походкой, переступаЯ гибкими, как прутьЯ  орешника,  ногами.
—еткие пружинистые шаги  громом  отдались  в  ушах  ѓенриха,  будто  удары
металла по камню, - и он постиг всю безмерность ее любви. Ћн закрыл глаза,
и перед ним возникли ее прекрасное тело и синие лучистые глаза, смотревшие
на него так, как тогда, у ручьЯ.
   ѓенрих встал, перекрестилсЯ и предложил ѓумбальду пойти в костел. ‘лова
покаЯнных псалмов, как зловещие птицы, взлетали к  темным  сводам.  ‚округ
горели сотни восковых свечей, но их  свет  не  мог  озарить  непроницаемый
мрак, скопившийсЯ под сводами дома господнЯ. ‚ костеле было много  народу,
все молились молча, слышалось только пенье монахов. ЉнЯзь спокойно  прошел
через толпу и простерсЯ ниц пред главным алтарем.
   Љогда он коснулсЯ  щекою  холодного  пола,  что-то  оборвалось  у  него
внутри. Ќе в силах молитьсЯ, ѓенрих дал волю своим мыслЯм, и они понеслись
беспорЯдочной гурьбой, как преследуемаЯ загонщиками дичь.
   Џостепенно все эти голоса, запахи,  ощущение  холода  смешались  в  его
сознании; слова  псалмов,  дым  кадил  и  мысль  о  преступлении,  которое
совершила  любимаЯ  женщина,  слились  в  единое   гнетущее   впечатление.
€змученный недавней встрЯской организм  покорилсЯ  мерному,  убаюкивающему
ритму музыки;  она  словно  подсказывала  ему  путь  бегства  от  страшной
действительности: заснуть. € ѓенрих - о ужас! - заснул в костеле.
   “тро встало в одеждах из пурпура и золота. ЉнЯзь с вечера заснул сразу,
но спал плохо - глаза ћдки, эти огромные лучистые глаза, ЯвлЯлись  ему  во
сне, он то и дело просыпалсЯ. Ќа заре в опочивальню вошел ‹естко  -  одеть
кнЯзЯ. Ќа его обрюзгшем лице застыло выражение усталости и страха.  ‹естко
сказал, что ’эли хотел повидать кнЯзЯ, но потом побежал к  ратуше.  ѓенрих
поспешно  накинул  плащ  и  отправилсЯ  пешком  в   костел,   где   монахи
бодрствовали всю ночь и с самой полуночи непрерывно шли богослужениЯ.
   ‚ застекленных окнах костела - единственных во всем ‘андомире -  горели
розовые лучи рассвета, и это ощутимое, радостное  Явление  днЯ,  казалось,
отрицало самую возможность какого-либо горЯ. ѓенрих подумал, что такое  же
чувство, наверное, испытал џсек  из  ЏодлЯсьЯ,  когда  готовилсЯ  пронзить
кнЯзЯ восточным кинжалом, - не иначе как џсеку дали колдовского зельЯ. Љто
дал? Ђ кто дал ѓенриху испить того дурманЯщего  вина,  которое  вчера  его
усыпило под звуки церковного пениЯ,  а  нынче  наполнило  душу  ребЯческой
радостью, когда он увидел алтарь и розовый свет в  окнах?  ‘ловно  он  был
пьЯн, словно летел куда-то в пропасть,  а  меж  тем  он  стоЯл  неподвижно
посреди костела в своем серебристом плаще и смотрел на освещенную утренним
солнцем облатку  в  дарохранительнице,  облатку,  которую  осквернила  его
любовница.
   Љогда пришло времЯ идти на вече, ѓенрих собрал все свои силы  -  сейчас
должен был начатьсЯ суд. € он решил во что бы  то  ни  стало  настоЯть  на
своем,  спасти  любимую  женщину   вопреки   всем   законам   божеским   и
человеческим.
   Џри поЯвлении кнЯзЯ в низкой, темной рыцарской зале все, кто  сидел  на
лавках, расставленных вдоль стен и  на  середине,  почтительно  поднЯлись.
‘олнечные лучи нагрели низкое  помещение,  от  собравшихсЯ  в  зале  людей
исходил резкий запах, ударивший в нос ѓенриху, запах человеческого пота  и
грЯзи.  Ќезадолго  до  того  ѓенрих  приказал  построить  в  глубине  залы
возвышение,  к  которому,  будто  к  алтарю,  вели  ступени.   ’ам   стоЯл
привезенный из Ђравии трон слоновой кости, - полукруглаЯ резнаЯ  спинка  и
подлокотники  были  испещрены  золотыми  гвоздиками,  на   спинке   сидела
высеченнаЯ из камнЯ птица, сложный  узор,  изображавший  ветви  и  листьЯ,
покрывал боковые стенки. ‘права  от  трона  три  рыцарЯ  держали  огромное
кнЯжеское знамЯ с белым орлом. ѓенрих поднЯлсЯ на возвышение, и  тогда  на
середину залы вышло духовенство: начались  молитвы  и  песнопениЯ.  ѓенрих
рассеЯнно прислушивалсЯ к словам молитв.
   Ћн знал, что народу не по душе это западное новшество  -  трон.  Џрежде
кнЯзь, как и его подданные, сидел на дубовой  лавке,  устланной  овчинами.
‘тоЯ на возвышении, как на некоем алтаре, отделЯвшем его от простонародьЯ,
ѓенрих смотрел на собравшихсЯ. ЏоднЯлсЯ он по  ступенЯм  твердым  шагом  и
теперь стоЯл, широко расставив ноги в белых сафьЯновых  сапогах,  переводЯ
быстрый взглЯд  с  одного  лица  на  другое.  €,  присматриваЯсь  к  дюжим
крестьЯнам, свЯщенникам, рыцарЯм, он с удивлением почувствовал, что они ни
в чем не уступают ему, все эти люди, которые здесь стоЯт с оружием в руках
и глЯдЯт на него горЯщими глазами. —то же возвысило его над ними?  ‚ласть,
даннаЯ богом.
   € вот ныне женщина, которую он любил больше всего на  свете,  совершила
преступление, хоть никому не причинившее зла, но  страшное  и  непонЯтное.
‚се свидетельствует против нее, ей не на что надеЯтьсЯ, разве лишь на  то,
что судить ее будет ее любовник, которому она дороже жизни.
   Ќаконец  молитвы  смолкли.  ѓенрих  уверенной  походкой  приблизилсЯ  к
резному трону и сел. Џодошел слуга с серебрЯным тазиком,  подал  ему  воду
длЯ омовениЯ рук. ЉнЯзь машинально выполнил этот обрЯд,  а  так  как  вода
была освЯщеннаЯ, то он перекрестилсЯ до и после  омовениЯ.  Џотом  подошел
другой слуга со свежесрезанной дубовой ветвью. ѓенрих взЯл ее в  руку  как
знак своей судейской власти, котораЯ столь же крепка, как могучий  зеленый
дуб. Џотом все съехавшиесЯ в ‘андомир паны подходили к кнЯзю  по  очереди,
согласно своему сану и заслугам, и, с поклоном став  на  колени,  лобызали
ему  руку,  которую  он  им  протЯгивал  усталым,  небрежным  жестом.  ќто
продолжалось немало времени. ѓенрих мог не спеша вглЯдетьсЯ в лицо каждого
подходившего на поклон, припомнить, кто это, что известно о его прошлом, о
его силе и влиЯнии.
   ѓлЯдЯ на всех этих панов, старых и молодых,  ѓенрих  ощущал  не  только
свою власть над ними, но также общность с  ними,  словно  и  он  и  они  -
деревьЯ, выросшие в одном лесу. € его охватило чувство ответственности  за
тех, кто доверил ему высшее право распорЯжатьсЯ их судьбами.
   Љогда все снова уселись на лавки, он несколько минут  помедлил,  прежде
чем дать знак голубым платком, который уже держал наготове в  левой  руке.
ЋглЯдываЯ суровые, морщинистые лица, он с тревогой  думал,  что  люди  эти
почему-то вручили ему дубовую ветвь судьи и готовы исполнить то, что решит
он, такой же человек, как они.
   „а, он обладает властью. Ќо власть эту дали ему они - ‚шебор,  ‘мил  из
ЃжезЯ, ѓоворек, ѓумбальд, ѓереон, - все, кто сидит вокруг его трона  и  по
доброй воле согласилсЯ ему повиноватьсЯ. Ѓыть может, они-теперь  замышлЯют
бунт, восстание, чтобы отнЯть у него эту  власть?  Љем  он  станет  тогда?
Ѓеспомощной пешкой... € ему вспомнилась снедаемаЯ  честолюбием,  гордаЯ  и
жалкаЯ Ђгнесса, вспомнилсЯ ее муж,  родной  его  брат,  который  теперь  в
одиночестве умирает в чужом Ђльтенбурге.  —то  же  сталось  бы  с  ним,  с
ѓенрихом, лишись он власти?
   Ћн махнул платком, в залу  ввели  ћдку,  и  служитель,  трижды  стукнув
посохом в  пол,  возвестил  открытие  суда.  ‘тало  очень  тихо.  ѓумбальд
поднЯлсЯ со своего места и, поклонившись кнЯзю, начал говорить.
   ‘ той минуты, как в залу вошла ћдка, ѓенрих почувствовал, что наступила
какаЯ-то перемена.  —то-то  стало  по-иному  в  зале,  среди  вечников,  а
главное, в нем самом. Ћдетую в лохмотьЯ еврейку  посадили  на  табурет,  и
тотчас ее большие синие глаза обернулись к нему, но надежды в них не было.
‚сЯ уверенность ѓенриха, что он сможет ее спасти, в  единый  миг  пропала,
растаЯла, как дым. ћдка не ждала спасениЯ, она была уже мертва. Ћн не  мог
ее спасти, как не мог бы воскресить покойника.
   Ћн смотрел на окружавшие его лица  и  не  мог  уловить  в  них  и  тени
волнениЯ.  ’о  были  невозмутимые  лица   чиновников,   исполнЯющих   свои
обЯзанности. “тром кое-кто из молодых умолЯл его не отдавать судьбу ћдки в
руки краковского епископа, и он решил судить ее сам. „а, судить ее  должен
он. Ќо, сравниваЯ дело ћдки и дело џсека из ЏодлЯсьЯ,  ѓенрих  не  мог  не
обнаружить огромную разницу. џсека казнили по его приговору, и  он  считал
это вполне понЯтным и естественным, логически  необходимым.  Њежду  тем  в
предстоЯвшей казни ћдки он такой  необходимости  не  видел.  Ћн  хотел  бы
спасти ћдку, этого требовала его любовь, но тогда рушилась справедливость!
   ѓенрих вспомнил, что говорил ему Ѓарбаросса об  иерархии  законов  и  о
необходимости высшего закона - такой закон стоит над всЯкой властью. Џеред
ѓенрихом были его подданные - рыцари, свЯщенники, горожане,  -  каждый  из
них желал навЯзать ему свою волю, повести по выгодному длЯ себЯ пути.  ‚от
поднЯлсЯ дрЯхлый старец, свЯщенник ѓумбальд. Ћн рассказывает кнЯзю и  всем
собравшимсЯ  об  ужасном  злодеЯнии  еврейки.  …го  воздетые  кверху  руки
трЯсутсЯ, по щекам струЯтсЯ слезы, когда он говорит о поругании,  которому
подверглась величайшаЯ свЯтынЯ алтарЯ.
   Ќи встреча с папой, ехавшим на белом муле, ни молитва у ѓроба ѓосподнЯ,
ни обрЯд посвЯщениЯ в орден •рама не произвели на ѓенриха такого глубокого
впечатлениЯ,  как   заплаканное   лицо   старого   свЯщеннослужителЯ.   Ћн
почувствовал, что попраны извечные, свЯщенные законы и  что  ему  надлежит
своим приговором восстановить их чистоту, иначе весь мир пойдет прахом.
   Ћн внимательно посмотрел на ћдку,  орудие  дьЯвольского  соблазна.  Ћна
сидела, опустив голову и не глЯдЯ на кнЯзЯ. Ѓронзовые кудри рассыпались по
плечам и закрыли часть лица, в прорехах платьЯ, изодранного на груди и  на
плечах, белело нежное  тело.  ‘сутулившаЯсЯ,  поникшаЯ,  сломленнаЯ,  ћдка
словно отдалЯлась  от  ѓенриха,  словно  уплывала  от  него  на  плоту  по
бескрайнему синему бурному морю. ‚олны захлестывали ее, она погружалась  в
кипучую бездну горЯ, и чудилось кнЯзю, он уже видит ћдку как сквозь  туман
- все меньше она, все  дальше,  все  бесплотней.  ‡ато  сам  он,  казалось
ѓенриху, в сравнении с нею растет, возноситсЯ  ввысь  на  своем  троне  из
слоновой кости, как на облаке, и холодный  туман  закрывает  от  него  эту
женщину, ее тело, заглушает ее речи, ее голос.  ‘лова  ѓумбальда,  который
призывал ѓенриха быть судией, производили в нем перемер ну, подобную  той,
что свершаетсЯ в облатке при произнесении свЯщенником слов •ристовых  -  в
облатке,  оскверненной  прикосновением  ћдки,  -  они  освЯщали   ѓенриха,
преображали его. Ћн уже не был ѓенрихом,  нежным  любовником,  хранЯщим  в
памЯти каждое прикосновение к этому  жалкому  истерзанному  телу,  которое
отдалЯлось от него, как несомый волнами труп потерпевшего кораблекрушение.
Ќе человеком был он  теперь,  но  машиной,  орудием  стоЯщего  над  людьми
закона,  и  ему  надлежало  восстановить   естественный   порЯдок   вещей,
нарушенный свЯтотатством ћдки. ‚ эти минуты его власть была призрачной, он
должен был поступить, как велит закон.
   Ђ закон этот, установленный  издревле,  изложил,  насилу  поднЯвшись  с
места, другой старик, воевода  ‚шебор,  сам  уже  почти  покойник.  ‚шебор
объЯснил,  что  ежели  кто  совершит  преступление   против   церкви,   то
свЯтотатца, как величайшего злодеЯ, должно побить камнЯми.
   Ќи один мускул не дрогнул в лице ‚шебора при этих словах, и ѓенрих тоже
с каменным лицом взирал на ћдифь. Ћна сидела неподвижно  на  табурете  меж
двумЯ стражами, скрючившись, подобно зверьку,  припадающему  к  земле.  Ќо
когда раздалсЯ голос ‚шебора, она медленно поднЯла голову и глЯнула  прЯмо
в глаза ѓенриху спокойным, безбоЯзненным взором; видно, ей просто хотелось
полюбоватьсЯ кнЯзем, восседающим на  троне  в  серебристо-белом  плаще.  ‚
последний раз  она  упивалась  его  красотой,  своей  любовью  к  нему  и,
изнемогаЯ от любви, уходила из жизни. ЉнЯзь встал, а она все  смотрела  на
него с восторгом и обожанием.
   - Џусть будет так, как сказал ‚шебор! - твердо  молвил  кнЯзь  и  снова
взмахнул голубым платком.
   ‚се склонились, ѓенрих отвернулсЯ от ћдки,  и  она,  как  подстреленнаЯ
птица, пала наземь. ѓенрих начал спускатьсЯ по  ступенЯм,  ‚шебор  и  ѓрот
пытались удержать его - надо, мол, решить и другие дела, - но он  не  стал
их слушать и удалилсЯ в свои покои.  ЏротЯжно  и  уныло  затрубили  трубы,
оповещаЯ, что вече закончилось. €  этот  трубный  глас  обозначил  границу
между прошлой жизнью ѓенриха и тон, что началась отныне. …два он смолкнул,
весь пройденный ѓенрихом жизненный путь  предстал  перед  ним,  как  нечто
бесконечно далекое и чуждое. ЌарЯдный, блистательный рыцарь, благочестивый
кнЯзь ѓенрих ‘андомирский - то, чем был  он  до  сих  пор,  -  мнилсЯ  ему
нелепым фиглЯром.  ’еперь  он  совсем  одинок.  Ѓудущее  простираетсЯ  как
бескрайнЯЯ пустынЯ, а то, что он видит вокруг, - бессмысленный фарс.
   Џосле неудачной попытки удержать ’эли кнЯзь вместе с ѓерхо  вернулсЯ  в
замок, и жизнь его потекла без видимых перемен. Ћн не избегал общества, не
затворилсЯ в своих покоЯх; напротив, давал пиры, ездил  на  охоту,  шутил,
смеЯлсЯ, часто толковал с постаревшим ‚иппо. ‚се как бы забыли о  страшном
происшествии, и вскоре оно отошло в область преданий. Ћднако ѓенрих ничего
не забыл, он хранил в памЯти те дни до мельчайших  подробностей.  €  в  ее
свете характеры окружающих людей стали  длЯ  него  намного  понЯтней.  Љак
одинокое облако в Ясном  небе,  рассеЯлось  самообольщение,  и  он  увидел
истинные очертаниЯ действительности. Љому не случалось,  лежа  в  постели,
уже засыпаЯ, прищурить глаза и с удивлением обнаружить, что  все,  на  что
падает  ваш  взглЯд,  все  предметы  в  комнате  обретают   новый   облик,
наполнЯютсЯ сложной вн