о высокий, почти  свЯщеннический
сан  тамплиера,  усвоенные  в  западных  краЯх   привычки   и   непонЯтнаЯ
молчаливость. ѓорько было ѓенриху сознавать, что даже самые  близкие  люди
недолюбливают его. Ћни повиновались, и только. ‚се, что  он  говорил,  что
приказывал, было разумно и имело целью умножение кнЯжеской  славы.  Ќо  он
упорно избегал ввЯзыватьсЯ в распри, которые, по его мнению, могли бросить
тень на его имЯ и  рыцарское  достоинство,  а  порой  бывал  даже  слишком
уступчив. Ќапример, в отношении к џксе из Њехова и к  ‘вЯтополку,  которые
не только в сандомирских землЯх своевольничали,  но  и  Љраков  держали  в
страхе, пока Ѓолеслав веселилсЯ в своем пышном вроцлавском замке.
   Ћдно времЯ ѓенрих намеревалсЯ посвЯтить џксу в свои замыслы и  посулить
ему сан канцлера при дворе будущего totius  regis  Poloniae  [королЯ  всеЯ
Џольши (лат.)]. „лЯ начала  он  решил  осторожно  прощупать  џксу.  €  вот
однажды, когда они  вместе  охотились,  уж  который  раз,  в  окрестностЯх
Џшисухи, џкса между делом обмолвилсЯ, что нисколько  не  обрадуетсЯ,  если
епископа ‘танислава, которого убил ™едрый, причислЯт к лику свЯтых. Ќо  не
потому, что епископ был грабителем  и  бунтовщиком,  а  потому,  что  люди
говорЯт, будто после того, как четвертовали епископа, Џольша распалась  на
части и, мол, точно так же части эти чудесным образом воссоединЯтсЯ,  если
‘танислава объЯвЯт свЯтым и тем загладЯт вину  королЯ  (*113).  Џораженный
ѓенрих спросил џксу, почему он не желает, чтобы Џольша стала  единой.  ’от
сперва отделывалсЯ грубоватыми шуточками -  дескать,  лучше,  если  кнЯзей
много, тогда от каждого можно чем-либо поживитьсЯ. Ќо под конец, припертый
к стенке, стал разглагольствовать о том, что власть  верховного  правителЯ
надо ограничить, это и подданным пойдет на  благо,  и  у  всех  помощников
кнЯзЯ будут равные права. ђечи его были довольно туманны, и,  возможно,  в
первоначальном объЯснении содержалось больше правды. €з этой беседы ѓенрих
сделал один вывод: с џксой об объединении Џольши говорить не следует.
   Џосле долгих размышлений - а времени длЯ них было у ѓенриха  достаточно
и в свентокжиском монастыре, и при объезде крепостей, и в  бессонные  ночи
на охотничьих привалах - он решил, что покамест надо молчать и ждать.
   Ќа охоту он выезжал не потому, что уж очень ее любил, а чтобы побыть  в
одиночестве. Ћбычно кнЯзЯ  сопровождал  только  ѓерхо  с  соколами,  почти
всЯкий раз новыми - он покупал их в ’аржеке у  разбойников,  которые  были
мастера добывать соколов из гнезд и вынашивать. ѓерхо относилсЯ  к  своему
господину с неизменной преданностью  и,  как  всегда,  был  неразговорчив.
Ћднако кнЯзь вскоре убедилсЯ, что сокольничий читает в его сердце,  как  в
раскрытой книге, и что этот верный  друг  мог  бы,  пожалуй,  стать  самым
надежным его помощником. ѓерхо грамоты не знал, наукам не  обучалсЯ,  зато
здраво судил о людЯх, причем люто ненавидел „унинов, к которым причислЯл и
џксу; не слишком высокого мнениЯ был он и о сандомирском  ксендзе  и,  как
заметил  ѓенрих,  вполне  Ясно  представлЯл  себе,  о  чем  мечтает  кнЯзь
сандомирский. ‚скоре ѓерхо,  которого  никто  об  этом  не  просил,  завел
множество приЯтелей среди  сокольничих,  служивших  у  братьев  кнЯзЯ.  Ћн
всегда знал самые свежие и достоверные  новости  о  том,  что  делаетсЯ  в
Љракове, в Џлоцке и даже в Џознани, не говорЯ  уж  о  ‚ислице,  к  которой
относилсЯ пренебрежительно. Љазимира сокольничий, судЯ  по  всему,  считал
добродушным  простачком,  а  его  страсть   окружать   себЯ   русскими   -
недостойной. ‘вои новости ѓерхо сообщал свойственным ему угрюмым тоном и в
самые  неподходЯщие  минуты.  Џодойдет,  бывало,  утром  к  кнЯзю,   чтобы
разбудить его на утреннюю молитву, и пробурчит:
   - Ђ кнЯзь-то Ѓолек опЯть уехал во ‚роцлав, и в Љракове пусто.
   €ли:
   - џкса из Њехова опЯть в Џознань подалсЯ. ‚ерно, завелись у него дела с
кнЯзем Њешко...
   Ћтвета не требовалось, и ѓенрих был за это  благодарен  ѓерхо.  Џравда,
кнЯзЯ немного смущало, что он нуждаетсЯ в  таких  сведениЯх,  что  на  них
строитсЯ его "политика". …му  хотелось  бы  строить  ее  на  чем-то  более
определенном, но надо было ждать, и  он  благоразумно  ждал,  предоставлЯЯ
ѓерхо действовать на свой страх и риск.
   „ружил ѓерхо только с ‹естко. Ќо ‹естко успел за это времЯ женитьсЯ  на
девушке, от которой привез когда-то в Ѓамберг голубую ленту, и  встречалсЯ
с  сокольничим  не  часто.  ‹естко,  очевидно,  знал,   о   чем   хлопочет
сокольничий, и ѓенрих чувствовал в нем своего союзника. Ќе уговариваЯсь  с
кнЯзем, ‹естко взЯл на себЯ обЯзанность наблюдать  за  складами  оружиЯ  и
оружейной мастерской, за конюшнЯми,  за  огромными  табунами.  Ћн  следил,
чтобы лошади содержались в порЯдке, чтобы конюшие не ленились, деЯтельно и
неустанно готовил все необходимое длЯ будущей войны. ѓенрих, заглЯдываЯ  в
кладовые, всЯкий раз удивлЯлсЯ - число зарубок на шестах изо  днЯ  в  день
росло, указываЯ количество припасенного снарЯжениЯ.
   Љазимир, тот был слишком занЯт  своим  наделом  -  и,  как  предполагал
ѓенрих, любовными шашнЯми, - чтобы оказывать брату существенную помощь. Ќо
само  сознание,  что  этот  трезвый,  рассудительный   человек   находитсЯ
поблизости, наполнЯло ѓенриха спокойствием.
   "‚от послать бы его на год-другой в западные краЯ! ’о-то  было  бы  ему
полезно", - думал ѓенрих, глЯдЯ на ладную  фигуру  Љазимира  ‚ислицкого  и
слушаЯ его рассказы о ђуси. Ћн убеждал брата отправитьсЯ в путешествие, но
Љазимир с этим не спешил, ему пока и в Џольше было хорошо, -  либо  он  на
коне, либо за столом перед полной миской и полным жбаном. € всегда при нем
были молодые веселые парни вроде ‚лодека и ѓоворека.  Ђ  как  он  жил  вне
сандомирского замка, на это ѓенрих закрывал глаза.
   ‚ основном ѓенрих был собой доволен и считал, что  кнЯзь  он  неплохой.
†изнь текла спокойно, кладовые и погреба наполнЯлись, денег в бочонках и в
мешках прибавлЯлось. ѓенрих много строил, сооружение костелов  в  ‡агостье
и, главное, в Ћпатове подвигалось хоть и небыстро, зато уже было Ясно, что
по красоте им не будет равных ни в Љракове, ни даже во  ‚роцлаве.  ‘ловом,
он был убежден, что с его приходом в ‘андомире наступило благоденствие.
   Џоэтому ѓенрих очень удивилсЯ, когда до него дошли  слухи  о  том,  что
народ относитсЯ к нему неприЯзненно. …сли в замке он ощущал  в  окружающих
некий холодок, это было ему  понЯтно,  однако  он  полагал,  что  народ  в
городе, в селах, в лесах, в монастырЯх  более  привержен  ему.  Ћказалось,
люди  осуждают  его  за  то,  что  он  не   женитсЯ,   за   образ   жизни,
приличествующий лишь духовной особе, за необычную одежду,  за  нелюбовь  к
пирам и роскоши. €м не нравилось, что  кнЯзь  часто  уезжает  из  замка  и
где-то пропадает по два, по три днЯ с ѓерхо или с ’эли,  что  нет  у  него
любовницы.
   ѓенриха самого тЯготила одинокаЯ жизнь. € не  столько  он  тосковал  по
женщине, как по детЯм. “ ‹естко уже была  дочурка,  славнаЯ  такаЯ  кроха.
ѓенрих иногда забавлЯлсЯ с ней, обходЯ замковые покои или проверЯЯ стражу.
Ћбраз ‚ерхославы  постепенно  меркнул,  становилсЯ  смутным,  темным,  как
фигуры, которые он видел на стенных росписЯх в Џалермо. Ќо на ее детей ему
хотелось  взглЯнуть.  Ћн  съездил  в  Џлоцк,  где  они   воспитывались   -
некрасивые, хилые, неухоженные малыши. ‚зЯть бы их к  себе,  но  Ѓолек  не
разрешит, побоитсЯ, как бы в случае чего они не оказались  заложниками.  €
ѓенрих возвратилсЯ в ‘андомир к своему одиночеству и невеселым мыслЯм.
   Љак-то раз они с ѓерхо охотились в лесу (было это уже на  третью  осень
после вступлениЯ ѓенриха на сандомирский престол),  и  вдруг  в  одной  из
лесных деревушек целаЯ толпа  мужиков,  узнав  кнЯзЯ  по  белому  плащу  с
красным крестом, бросилась перед ним на колени,  прЯмо  под  копыта  коню.
Љогда ѓенрих спросил, чего им надо, мужики стали перешептыватьсЯ, а  потом
что-то завопили во весь голос. ЉнЯзь не мог ничего понЯть,  но  ѓерхо  ему
объЯснил, что мужики слезно жалуютсЯ на кнЯжеского подскарбиЯ.  Ћн-де  уже
давно не берет у них куньих шкурок, плати ему дань серебром; сам,  что  ни
год, все худшую монету чеканит, а от них требует полновесной; теперь же им
и вовсе житьЯ не стало, грозитсЯ подскарбий, что  отнимет  у  них  все  до
нитки, ежели в самом скором времени не выплатЯт  наложенную  на  них  дань
полновесной монетой.
   ѓенрих обещал разобрать жалобу и,  поручившись  своим  кнЯжьим  словом,
простил мужикам недоимки.  ‘разу  же  поворотив  конЯ,  он  во  весь  опор
помчалсЯ в ‘андомир, чтобы, пока не остыл гнев, хорошенько отругать ‚иппо.
•отЯ был уже поздний час,  он  послал  за  подскарбием.  ’от  ЯвилсЯ  пред
светлые кнЯжеские очи, и  ѓенрих  потребовал  у  него  ответа.  ‚иппо  был
озадачен, даже рассердилсЯ - ведь  кнЯзь  отлично  знает  о  махинациЯх  с
монетой, о том, что теперь стали бить монету  похуже  и  что  в  кнЯжескую
казну благодарЯ этому поступают небывалые доходы.  Џростолюдины,  конечно,
нищают, но тем легче будет взЯть их в кабалу, сделать холопами и  поселить
на кнЯжеской земле, которой вон сколько пустует, а ежели ее обработать, то
кнЯзю  будет  выгода  преогромнаЯ.  €  напрасно  кнЯзь  упрекает   его   в
легкомыслии, он поступает как умный и здравомыслЯщий хозЯин. ‚от  и  панам
тоже кошельки порастрЯсли, спеси  им  поубавили.  ‘ловом,  ‚иппо  прочитал
кнЯзю  краткое  поучение  о  разумном  управлении  хозЯйством,  -  правда,
несколько раздраженным тоном, ибо знал, что ѓенриху и так это известно.
   ЉнЯзь в волнении шагал по горнице и только махал рукой на обстоЯтельные
выкладки ‚иппо. ‚ конце концов толстый рыцарь умолк,  почтительно  склонив
голову. ѓерхо, присутствовавший при  разговоре,  молчал,  и  по  его  лицу
нельзЯ было угадать, о чем он думает. Љазалось, его ничуть не удивлЯют  ни
речи ‚иппо, ни беспокойство кнЯзЯ.
   ѓенрих сбросил  свой  длинный  плащ  на  лавку  и,  оставшись  в  одной
кольчуге, продолжал ходить  взад-вперед,  мЯгко  переступаЯ  в  сафьЯновых
сапогах. ‚иппо не сводил с него глаз, выражавших почтение, досаду, любовь,
преданность и смирение.
   - ‚се это прекрасно, - молвил наконец  ѓенрих,  -  но  Я  бы  не  хотел
обижать народ. - € он  снова  начал  рассказывать,  как  голосили  вольные
лесовики, как они плакали, припав к его ногам. - ’ак помни,  ‚иппо,  Я  им
простил все недоимки, - заключил кнЯзь.
   - Ћсмелюсь заметить, ваше свЯщенство, - сказал ‚иппо, который, знаЯ  по
именам всех кнЯзей на свете, никогда не мог сообразить, какой кому положен
титул, - с этим трудно согласитьсЯ. ‘праведливость должна  быть  длЯ  всех
одна.
   - ЉакаЯ же тут справедливость! - возмутилсЯ ѓенрих. -  ‘амый  настоЯщий
грабеж!
   - џ этого слова что-то не понимаю, ваше свЯщенство, - возразил ‚иппо. -
ѓрабеж? Ћтдай, что положено, в казну,  кнЯзево  отдай  кнЯзю,  потому  что
кнЯзь - это кнЯзь. Њожет, у кнЯзЯ Љазимира в ‚ислице  справедливость?  —то
мужики ему принесут или паны уделЯт, с того он и живет.
   - ЉнЯзь не должен думать о таких вещах, когда в голове у  него  замыслы
поважней, - вставил ѓерхо.
   - џ не с тобой говорю, ѓерхо, - обрезал его ѓенрих, но тут же устыдилсЯ
своей несдержанности и, подойдЯ к сокольничему, погладил его по  плечу.  -
‡амыслы мои тут ни при чем, просто Я не хочу, чтобы народ обижали.
   - Ќи при чем, ни при чем! - вспылил ‚иппо. - ЉнЯзь  должен  думать  обо
всем крае, а не об этих вонючих мужиках. Ќадо, чтобы казна была полна,  не
то чем будем платить рыцарЯм, а  ведь  они  нас  защищают...  ђусские  еще
покажут себЯ, когда вволю нажрутсЯ и налакаютсЯ за столом кнЯзЯ  Љазимира;
ЯтвЯги, пруссы только случаЯ дожидаютсЯ  -  что-то  уже  давненько  их  не
слыхать. ‹юбезные братьЯ вашего свЯщенства тоже  не  прочь  поохотитьсЯ  в
лесах на ‘вентокжиских горах. Ќе станет денег в наших  погребах,  тогда  и
кнЯзь - не кнЯзь. Ђ храмы божьи, что получше краковского собора, на  какие
деньги строить?
   ѓенрих не слушал  длинной  тирады  подскарбиЯ.  Ћпустив  голову,  он  в
раздумье прохаживалсЯ из угла в угол.
   - ђаз уж кнЯзь простил мужикам долги, - вдруг сказал ѓерхо, - то и делу
конец.
   - Ћ, если бы конец! - воскликнул ѓенрих, остановившись посреди  горницы
и воздев руки.
   ѓерхо и ‚иппо посмотрели на него с недоумением. ЉнЯзь  знаком  приказал
им уйти и услышал, как они шепчутсЯ за дверью. Ћн знал,  что  нет  у  него
более верных слуг, что оба они ревностно пекутсЯ о его выгоде, и  если  он
намерен что-либо свершить, лучших помощников не найти. Ќо  уверен  ли  он,
что его замыслы, - разумеетсЯ, справедливые и великие -  пойдут  на  благо
его подданным? ‘танет  ли  лучше  народу?  Ѓыть  может,  естественный  ход
раздроблениЯ, распылениЯ, которому он  собираетсЯ  противостать,  принесет
тем, кто припадал к его стопам, больше счастьЯ?
   Ћн опустилсЯ на колени в нише у окна, из которого  виднелась  ‚исла,  и
начал молитьсЯ. Ќо бог,  должно  быть,  внимал  ему  равнодушным  ухом,  -
сколько он ни молилсЯ, покой не  снизошел  на  его  душу.  Ќаконец  ѓенрих
поднЯлсЯ. ‘луг он не стал звать, сам разделсЯ и лег в  постель,  холодную,
одинокую постель. …му хотелось забыть о тех людЯх,  -  наверное,  им  лишь
кажетсЯ, что они страдают. Ћн лучше знает, чего им надо: величиЯ.
   Ќо в глубине души  он  чувствовал,  что  это  величие,  к  которому  он
стремитсЯ, никому  не  нужно.  Ќи  Ѓолеку,  ни  Љазимиру,  ни  слугам,  ни
господам. џкса посмеЯлсЯ над его мечтой, а  Љазимир  в  шутку  назвал  его
"королем сандомирским".
   - Љороль сандомирский! - вздохнул ѓенрих. - ‡вучит весьма грустно.
   "џ им дам то, о чем они и не мечтали, - думал он. - џ их возведу в  сан
высочайший, сделаю своими сподвижниками  в  создании  царства  божьего  на
земле, новаЯ Џольша будет новым €ерусалимом".
   €, став в постели на колени,  он  повторил  все  обеты  тамплиеров,  не
отдаваЯ себе отчета в том, что они проникнуты  Языческой  гордыней  и  что
она-то и побуждает его взЯть на себЯ ответственность за все.


        20

   Џрошло три года. ’эли за это времЯ стал совсем  взрослым.  Џоначалу  он
тосковал в чужом городе,  который  нисколько  не  походил  на  его  родной
‡альцбург, но  постепенно  привык  к  шуму  и  суете  ‘андомира,  к  почти
восточному укладу здешней жизни, в которой была своЯ  прелесть,  как  и  в
объЯтых тишиной полЯх, начинавшихсЯ сразу же за городской стеной. ‘лужба у
ЃартоломеЯ была нетруднаЯ, да и то, когда он повзрослел,  его  обЯзанности
пажа перешли к другим, помоложе, а он из  слуги  стал  кнЯзю  наперсником.
‚сегда находЯсь под рукой, он помогал ѓенриху во  многих  делах,  выполнЯл
различные поручениЯ и в замке и в городе. Ќо свободного времени оставалось
предостаточно, и он мог располагать  своим  досугом  как  хотел.  …сли  же
кнЯзь, отправлЯЯсь на богомолье или в хозЯйственную поездку, не брал его с
собой, ’эли и вовсе нечего было делать. Ќо этим он ничуть не огорчалсЯ.
   ‘андомир был город красивый. Ћсобенно нравилсЯ  ’эли  костел  пресвЯтой
девы Њарии, бревенчатый, высокий, чуть  покосившийсЯ  от  ветхости.  ‡десь
’эли бывал чаще всего - либо пел  на  хорах  во  времЯ  вечерни  вместе  с
другими кнЯзевыми слугами, либо, когда в костеле никого не было, забиралсЯ
по лесенке за алтарем на колокольню и смотрел оттуда на ‚ислу. ќто зрелище
никогда ему не надоедало. ’эли мог часами смотреть на  привольное  течение
реки: она нравилась ему и издали, когда он любовалсЯ ею с  колокольни  или
из окон замка; и вблизи, когда он выходил на  берег  и  у  самых  его  ног
катились бурные, пенЯщиесЯ волны; и когда он смотрел  на  нее  с  широких,
ровных лугов, где паслись неисчислимые кнЯжеские табуны;  и  с  подаренной
ему кнЯзем лодки, в которой он бесстрашно выплывал один, борЯсь с  быстрым
течением.
   ‚ окрестностЯх города были глубокие, густо заросшие  овраги.  ‹етом,  в
знойные послеполуденные часы, ’эли убегал туда и прЯталсЯ  в  зарослЯх  от
жары. Ћн лежал  среди  кустов  барбариса,  в  которых  жужжали  рои  пчел,
слетавшихсЯ из бортей. ќто  жужжанье  было  длЯ  ’эли  музыкой  лета,  она
звучала в его ушах и глубокой осенью, и в зимние холода. ‚иолы он с  собой
не брал, оставлЯл ее в замке, но зато всегда было при нем  его  сердце.  €
когда над его головой разноголосым  хором  гудели  тучи  лесных  пчел,  он
прикладывал руку к левой стороне груди и прислушивалсЯ  к  мерному  биению
сердца. Ќикакой другой музыки ему уже не надо было.
   •одил он и на луга, водил дружбу с табунщиками, купал лошадей в ‚исле и
плавал, держась за их хвосты. ‚ода ослепительно сверкала на солнце,  вдали
смутно виднелсЯ ‘андомир, от лошадей шел  пар,  когда  они  выбирались  на
покрытые   росой   луга,   а   ’эли,   кутаЯсь   в   овчину,   взЯтую    у
приЯтелЯ-табунщика, лежал на берегу и слушал, как топочут лошади и  кричат
пастухи.
   Ћсенью ’эли любил углублЯтьсЯ в пущу. ’ам он знал самые глухие  дорожки
и тропинки, они вели к становищам кнЯжеских  бортников,  у  которых  можно
было полакомитьсЯ медом, подремать в дощатых хибарках, крытых  ветками,  и
выпить жгучей горелки с топленым медом. ‘палось после нее отлично.
   ЏознакомилсЯ он и с лесными разбойниками, выведал дорогу к Яме ЊадеЯ и,
однажды пробравшись к ней, поглЯдел на седовласого схимника - старик в это
времЯ  спал,  над  головой  у  него  висел  большущий  лук,  разукрашенный
серебрЯными блЯхами. ‡абредал ’эли и в место, никому из горожан неведомое,
где на вершине горы стоЯли три каменные  бабы,  повернутые  лицами  в  три
стороны. ‚ ‘андомире об  этих  бабах  знать  не  знали,  и  никто  не  мог
объЯснить ’эли, что они  означают.  Ќо  однажды,  ночуЯ  у  бортников,  он
услыхал доносившиесЯ с того места звуки бубна. ’эли поднЯлсЯ  и  вышел  из
хибарки. Ѓыла позднЯЯ ночь, тускло светил ущербный месЯц. ’эли,  с  минуту
постоЯв, направилсЯ было в ту сторону, но вскоре повернул обратно и  снова
улегсЯ, с головой накрывшись овчиной. …му не хотелось слышать этот  бубен,
страшно было.
   ЉнЯзь ѓенрих редко с ним разговаривал, кнЯзь Љазимир и то чаще, хотЯ не
жаловал ’эли и его музыку, потому что кнЯзю Љазимиру была по нраву  только
русскаЯ музыка. € все же ’эли преклонЯлсЯ перед ѓенрихом. Ћн знал, что его
господина мало кто любит, слышал всЯкие пересуды, однако  ничто  не  могло
заглушить в нем глубокой благодарности кнЯзю за смелую поездку в „амаск. Ђ
главное, в скупых словах ѓенриха ’эли чувствовал высокий, непостижимый ему
строй мыслей. ‚сЯкий раз, когда кнЯзь обращалсЯ к нему, ’эли внимал  речам
господина так, как если бы то были новые стихи или новаЯ музыка, испытывал
художественное наслаждение. Ќо восторженнаЯ любовь не мешала ’эли замечать
странности ѓенриха: во  всех  поступках  кнЯзЯ  было  что-то  болезненное,
неуравновешенное. Ћн уделЯл много вниманиЯ хозЯйству и хозЯйничал неплохо,
однако его решениЯ были всегда внезапны и неожиданны  длЯ  окружающих.  €з
своих частых, одиноких поездок на охоту он  не  привозил  никакой  добычи.
“становив сложную фискальную систему, он безжалостно  притеснЯл  народ,  а
глаза у него были всегда задумчивые и глЯдели вдаль, на леса у  горизонта.
’эли нередко слышал, как кнЯзь ночью встает и  ходит  по  опочивальне.  Ћн
понимал, что ѓенрих страдает,  и,  полный  жалости  и  страха,  молилсЯ  о
спасении его души. Џорой ѓенрих приказывал ему играть те мелодии, которыми
’эли когда-то развлекал господ, направлЯвшихсЯ из –вифальтена в Ѓерг.  Џри
этом оба вспоминали  маленькую  испанскую  королеву,  и  в  глазах  у  них
вспыхивали искорки нежности  -  они  понимали  друг  друга.  ’эли  в  душе
удивлЯлсЯ, как  это  кнЯзь  обходитсЯ  без  женщины.  —его  только  он  не
наслушалсЯ по этому поводу! ‡амковаЯ челЯдь на все  лады  осуждала  кнЯзЯ,
сидЯ у каминов на кухне, в рыцарской зале или  в  людской,  где  весенними
вечерами было тепло и сумеречно.
   ѓоворили там немало и о Љазимире. Ћн-де тоже почему-то не женитсЯ, хотЯ
молодец всем на заглЯденье и в  возраст  вошел,  да  и  девок  в  околицах
‘андомира уже перепортил видимо-невидимо. Џравда, с  тех  пор  как  привез
себе полюбовницу из ђуси - о ней все знают, - он угомонилсЯ. Џодсунули  ее
кумовьЯ Љазимира с  границы,  и  роду  она,  говорЯт,  кнЯжеского;  сперва
поселил он ее в ‡авихостье, в замке, и всЯкий раз как  на  охоту  выезжал,
так непременно к ней заглЯдывал. Ђ как получил от брата ‚ислицу,  то  бабу
эту - звать ее Ќастка - туда перевез, и хозЯйничает она в вислицком замке,
будто взаправдашнЯЯ кнЯгинЯ. ‹юди над  ней  смеютсЯ,  говорЯт,  что  такой
кнЯзь, как Љазимир, скоро ее на кухню прогонит, кнЯзеву посуду мыть, а  то
еще заставит детей кнЯзевых на горшки сажать. Љ счастью, у нее-то детей не
было.
   ’эли был очень рад  приезду  ‚иппо,  стараЯ  их  дружба  возобновилась.
’олько странно казалось ему, что толстый рыцарь так быстро  выполнил  свое
обещание и приехал в ‘андомир служить кнЯзю ѓенриху. ’эли расспрашивал его
об Ђйхендорфе, о соседнем замке, куда ‚иппо евреев переправил, о Ѓамберге,
но  о  семействе  жонглеров  не  решилсЯ  спросить.  ‚иппо  сперва  только
отмахивалсЯ, потом все же рассказал ’эли, что ему не повезло.  Џравда,  он
побывал в Џалермо и обделал неплохие дела с тамошними купцами -  несколько
лет доставлЯл ко дворам знатных господ восточные  товары,  которые  теперь
рекой плывут из королевства €ерусалимского, -  но  потом  немецкие  рыцари
выжили его из обоих замков, прЯмо собаками затравили,  и  не  удалось  ему
добитьсЯ справедливости ни у ”ридриха ђотенбургского, ни у самого  кесарЯ,
к которому он тоже обращалсЯ.
   Љак ’эли понЯл, заветной мечтой ‚иппо была постоЯннаЯ служба у  знатной
особы. ‚иппо чрезвычайно льстило, что он ежедневно видит ѓенриха,  что  он
кнЯзю необходим и может наводить порЯдки в кнЯжеских владениЯх. ‚  ѓенрихе
ему нравилось все: высокое  происхождение,  родство  с  кесарем,  свойство
через племЯнника с византийским императором (все эти  далекие  родственные
свЯзи ‚иппо знал назубок и умел при  случае  объЯснить  с  самыми  тонкими
подробностЯми, пожалуй, даже лучше, чем ѓенрих), высокий  духовный  сан  -
ведь ѓенрих был тамплиером, а в глазах ‚иппо тамплиер  стоЯл  чуть  ли  не
выше папы римского, - его красиваЯ наружность, одежда, всегда простаЯ,  но
в то же времЯ изысканнаЯ, меткость в стрельбе из лука. ‘ловом,  ‚иппо  был
искренне привЯзан к своему господину, и ’эли с удовольствием наблюдал, как
усердно он трудитсЯ на благо  кнЯзю.  ќтот  стареющий  еврей  стал  лучшим
другом ’эли: когда ’эли нужны были деньги на обнову, на покупку  конЯ  или
еще на что-нибудь, он всегда шел  к  ‚иппо.  ‘  ним  ’эли  делилсЯ  своими
заботами, летом  жил  у  него  в  большом  доме,  который  ‚иппо  выстроил
невдалеке от ‘андомира, на горе, среди виноградников, посаженных ‹юдвигом.
Ќо больше всего привЯзывало ’эли к ‚иппо воспоминание о тех днЯх,  которые
он прожил в его замке.
   € вот однажды, возвращаЯсь от ‚иппо - было это летом, в июне,  и  ‚исла
сверкала, как сталь, - ’эли увидел на дороге небольшой фургон  с  холщовым
навесом, запрЯженный парой добрых лошадок. ’эли пустил конЯ  рысью,  хотел
обогнать фургон, потому  что  за  ним  тучей  поднималась  пыль,  но  конь
заартачилсЯ,  да  и  место  было  такое,  над  самым  обрывом,  никак   не
разминутьсЯ. ’огда  ’эли  юношеским  баском  крикнул  вознице,  чтобы  тот
придержал лошадей.  ”ургон  остановилсЯ,  и  из  него  выглЯнула  женщина,
простоволосаЯ,  растрепаннаЯ,   но,   как   показалось   ’эли,   красиваЯ.
Џриблизившись, он вдруг узнал это  лицо,  которое  вынырнуло  из  холщовых
занавесок. ’эли проворно соскочил с конЯ и, ведЯ его под  уздцы,  пошел  к
женщине. Ћна тоже выскочила из фургона, побежала навстречу.
   - ћдка, - тихо и медленно сказал ’эли.
   Ђ она молча протЯнула ему руку. ’ак и стоЯли они, держась за  руки,  на
краю обрыва. ѓлЯдЯ в ее синие глаза, в ее расширенные зрачки,  ’эли  вдруг
понЯл, что он уже не мальчик, а красивый, статный юноша с грустным взором.
Ћн увидел свое отражение в ее глазах и только теперь ощутил в себе все то,
что дали ему здешние леса и луга, река, ‘андомир. €  снова,  как  в  былые
времена, стоЯла перед ним  на  фоне  реки  небольшаЯ,  темнаЯ  фигурка,  и
глЯдели на него в упор глаза синие, как воды ‚ислы.
   €з фургона вышли старик, Џура и еще какой-то высокий, худой еврей.
   - ќто мой муж, - внезапно сказала ћдка низким, грудным голосом, который
показалсЯ  ’эли  совсем  чужим  и   очень   еврейским.   ‚ысокий   парень,
поклонившись нарЯдно  одетому  господину,  посмотрел  на  него  спокойным,
доверчивым взглЯдом. ‘тарик узнал ’эли и спросил  у  него  о  ‚иппо.  ’эли
указал им дорогу к дому ‚иппо; надо  было  ехать  в  обратную  сторону,  и
возница  повернул  фургон.  ‚ежливо  попрощавшись,   семейство   жонглеров
тронулось в путь, а ’эли осталсЯ один на обрыве. Ћн немного постоЯл, глЯдЯ
в раздумье на реку, потом вскочил в седло и медленно поехал в город.
   ‚ечерело. ‚ затонах реки громко и настойчиво квакали лЯгушки, табунщики
купали лошадей. ’эли спустилсЯ по склону, потом поехал в  гору;  крест  на
костеле еще сверкал в закатном свете длинного летнего днЯ. —тобы попасть в
замок, надо было пересечь весь город. Ћружейники,  бондари  и  прочий  люд
сидели на порогах своих домов, дышали  прохладным  вечерним  воздухом.  Ќа
торговой площади стоЯл кастелЯн  с  несколькими  старшинами,  наблюдаЯ  за
дорогой и проверЯЯ приезжих. ђаздалсЯ звон колокола, призывавший горожан к
отдыху. ’эли проехал мимо костела. ‚от и замок, подъемный мост, ворота,  и
тишина, залегшаЯ в  замке,  и  дыхание  ‚ислы,  пахнущее  летом,  близким,
чудесным летом. „аже  мысль,  что  у  ћдки  есть  муж,  не  могла  смутить
радостного спокойствиЯ ’эли.
   ‚ойдЯ к себе в горницу, ’эли приложил руку к сердцу. Ћно все пело  свою
однозвучную песню, только намного громче, чем раньше, и было в нем столько
нежности, столько любви  в  этом  милом  сердце.  ‚  окно  проникал  запах
отцветающих верб, раскатисто  квакали  лЯгушки,  гудели  мириады  комаров,
фыркали в конюшне лошади, а сердце  все  билось,  билось,  билось,  словно
никогда оно не смолкнет, так мощны и ровны были его удары.
   Ќачалось лето, и с ним тревожные длЯ ѓенриха  времена:  кесарь  шел  на
Џольшу. Ѓолек поспешил отправить послов  в  ѓалле,  чтобы  они  отговорили
кесарЯ, но выбрал послов неудачно, ничего хорошего  нельзЯ  было  ожидать.
џкса из Њехова и ‘вЯтополк рассчитывали, что послами назначат  их;  теперь
они  втихомолку  злобствовали,  и   их   недовольство,   невесть   почему,
обрушивалось и на ѓенриха. ’эли видел, что на челе кнЯзЯ собираютсЯ  тучи,
и каждый день старалсЯ сбежать от этих  туч  в  свою  собственную  веселую
державу, где ничего неприЯтного не  случалось,  где  всегда  было  Ясно  и
солнечно. ’роицу праздновали в ‘андомире  очень  весело.  ‘о  всей  округи
съехалось множество народу на Ярмарку, из-под Љракова привезли на  продажу
ценный товар - соль, которую солевары менЯли на бобровые и  беличьи  меха.
„евушки,  украсив  майское  дерево  пестрыми  лоскутками   и   соломенными
гирлЯндами, ходили от дома к дому с песнЯми. ‚ костелах шли  торжественные
богослужениЯ,  на  которые  собиралось  духовенство  со   всех   окрестных
приходов. Ќарод веселилсЯ на Ярмарке,  там  устраивались  лошадиные  бега,
выступали бродЯчие певцы, музыканты, фокусники...
   Њуж ћдки удивлЯл всех своей ловкостью: он брал в одну  руку  пЯть-шесть
разноцветных шариков, подбрасывал их вверх один за другим и тут же  ловил.
Ќе менее искусно управлЯлсЯ он и с  оловЯнными  тарелками  и  с  факелами.
Ќарод, затаив дыхание, следил за его молниеносными, точными движениЯми  и,
не скупЯсь, выкладывал монеты.
   ћдка, как в былое времЯ, рассказывала истории. Џо пути в  ‘андомир  все
семейство провело полгода во ‚роцлаве, а потом и в Љракове останавливалось
надолго.  ћдка  научилась  польскому  Языку,  теперь   она   декламировала
по-польски. Ќепривычный  ее  выговор  иногда  мешал  слушателЯм,  а  порой
придавал рассказу особую экзотическую прелесть. € перед шатром, где  стоЯл
небольшой помост, всегда  толпились  люди,  слушаЯ  повести  об  “дальрике
“далом, а также о ’ристане и €зольде, хотЯ дух этих повестей, их рыцарский
уклад  принадлежали  другому,  чуждому  миру,  малопонЯтному  длЯ   людей,
незнакомых с западными феодальными обычаЯми.
   Ќо ’эли не слушал ћдкиных  историй.  ‚сю  праздничную  неделю  он  либо
уходил на целый день в свои зеленые овраги, либо  оставалсЯ  в  замке.  Ћн
знал, что вечером он и ћдка  будут  вместе  на  берегу  реки,  под  ивами,
слушать тихий плеск воды. ‚ечера стоЯли Ясные,  темнело  поздно.  ЃагрЯный
плащ зари медленно волочилсЯ по небу, до  глубокой  ночи  была  видна  его
кромка, и первые звезды светили тускло.
   Љак и прежде, оба они брались за руки - точно дети,  -  ничего  другого
ћдка Ѓартоломею не позволЯла, только вот так, держать  ее  руку.  Ќо  зато
поговорить у них было о чем. ћдка часами  могла  перечислЯть  франконские,
швабские, бургундские и провансальские города, где они показывали фокусы и
пели песни. Ђ  ’эли  рассказывал  о  своих  невероЯтных  приключениЯх  под
Ђскалоном, под ќдессой и в „амаске.
   Љак-то ћдка вспомнила, что в Џровансе она  встретила  кнЯгиню,  полЯчку
родом, звали ее там  "ђиша  из  Џольши",  и  была  она  замужем  за  одним
провансальским графом, а до того была  женой  испанского  королЯ.  ЉнЯгинЯ
говорила с ћдкой о Џольше, хотЯ ни та, ни другаЯ не знали этой  страны.  €
перед глазами  ’эли  возникла  маленькаЯ  светловолосаЯ  девушка,  котораЯ
бегала по цвифальтенскому монастырю. Ћн рассказал об этом ѓенриху, но даже
имЯ ђихенцы не согнало туч с хмурого кнЯзева  чела.  ѓенрих  только  велел
позвать ћдку и ее мужа в замок. ‚ечером они  показывали  кнЯзю  и  рыцарЯм
свое искусство. ”окусы Ѓоруха имели шумный успех, но рассказы ћдки  рыцари
нашли скучными, не понравилсЯ и ее голос. ѓолос у ћдки был  очень  низкий,
хрипловатый, будто сдавленный, но тем выразительней звучал он, когда  ћдка
вскрикивала в патетических местах.
   Ќапример, когда дама Ђэлис проклинает своего сына ђаулЯ, который  потом
погибает в кровавой битве, ћдка высоко воздевала руки и кричала  надрывным
голосом, как кричит мать, видЯщаЯ в пророческом  прозрении  смерть  своего
сына.
   ’эли было невыносимо слушать эти истории в замке,  он  сбежал  в  самом
начале.  Ќо  позже  ћдка  рассказала  ему  -  только  ему  одному  -  свои
удивительные истории, истории любви и смерти. ‘тоЯ над широкой, привольной
‚ислой, она поднЯла вверх руки и  произнесла:  "€  когда  ’ристан  покинул
€зольду..." € тут к ’эли, удрученному  тем,  что  ћдку  позвали  в  замок,
вернулось ощущение безмерного счастьЯ. Ћн услышал всю историю от начала до
конца - как переодетый ’ристан вернулсЯ к своей  любимой,  а  она  его  не
узнала. Ђх, как это было печально! € тем прекрасней казались ’эли река,  и
этот вечерний час, и этот тихий город, где живут спокойные,  мирные  люди,
где не бывает кровавых сражений и любовных горестей.
   Ћни прохаживались вдвоем по винограднику возле дома ‚иппо, смотрели  на
молодые лозы, посаженные немцем, и слушали друг друга, будто  завороженные
своими словами. Љак в полусне, повторЯли они имена  и  названиЯ  "’ристан,
ќдесса, Ђмальрик, ЂделасиЯ, Ђмфортас, Љорнуэльс", переплетаЯ их со  своими
собственными именами.
   Ћднажды ћдка попросила ’эли объЯснить ей, почему  рыцари  сражались  за
ѓроб ѓосподень и  за  €ерусалим.  ’эли,  как  умел,  поведал  ей  о  жизни
спасителЯ, о его муках  и  о  таинстве  причащениЯ  свЯтыми  дарами.  ћдка
слушала, слушала, а под конец воскликнула:
   - ‚от теперь мне понЯтно, что такое ѓрааль!
   ‘транное дело, они никогда не заговаривали о своей любви. Њуж  ћдки  им
не мешал. Џо утрам он упражнЯлсЯ в подбрасывании  шаров,  вечером  ложилсЯ
рано спать в шатре, раскинутом на высоком берегу, близ виноградника; он не
дожидалсЯ ћдки, верил ей. € ’эли не приходило в голову, что все могло быть
по-иному: ему так радостно видеть ћдку, поболтать  с  ней  часок-другой  -
чего еще желать?
   Ћн ни разу не спросил ћдку, длЯ него ли приехала она  в  ‘андомир,  длЯ
него ли выучилась по-польски и так долго готовилась  к  этому  приезду?  Ћ
вещах обыденных они не говорили; встретившись,  они  с  первой  же  минуты
уносились в мир необыкновенных событий и чувств. €х мысли были прикованы к
прекраснейшим романам, где царила истиннаЯ, беспредельнаЯ  любовь,  или  к
тайне искуплениЯ и воскресениЯ, к тайне тела ѓосподнЯ,  за  которое  людЯм
дарована жизнь в вечности.
   - ‚ремЯ идет, приходит смерть, а за ней  вечность...  -  сказала  ћдка,
когда они смотрели на излучину ‚ислы меж зелеными лугами и крутым песчаным
берегом. € ’эли, взЯв ћдку  за  руку,  словно  ощутил,  как  эта  вечность
уплывает меж ее пальцев. Ћ, то было  мгновение  великой  тишины,  великого
единениЯ, великой тоски, той самой, котораЯ гнала ’эли в леса и полЯ!  ‚сЯ
жизнь, прожитаЯ им, сосредоточилась в этом неповторимом  мгновении,  когда
он ощутил, как  вечность  уплывает  меж  пальцев  еврейки,  жалкой,  нищей
бродЯжки.
   € снова сердце у него заколотилось,  как  тогда,  когда  он  увидел  ее
впервые. Ћно билось в его груди, как  бьютсЯ  о  берег  волны  ‚ислы,  оно
стучало, как стучат, ударЯЯсь верхушками, деревьЯ в свентокжиской пуще.
   Ђ тем временем надвигалась война.


        21

   Џослы Ѓолеслава, как и следовало ожидать, не сумели переубедить кесарЯ.
Ѓолек в тревоге примчалсЯ с дурными вестЯми из Љракова просить  ѓенриха  о
помощи. ‚се, что за эти годы припасли в сандомирском замке, вмиг уплыло. ‚
такую минуту нельзЯ было не поддержать растерЯвшегосЯ Ѓолека - ѓенрих,  не
колеблЯсь, пожертвовал всем, хотЯ ‚иппо и ѓерхо откровенно  выложили  ему,
что они об этом думают. ’амплиеры и иоанниты  наотрез  отказались  принЯть
участие в обороне; озлобленные, хмурые, сидели они в Ћпатове и в ‡агостье,
выжидаЯ, что будет дальше, и собирались ввиду таких  событий  поспешить  с
освЯщением нового  костела  в  Ћпатове.  Џо  окрестностЯм  ‘андомира  были
разосланы шесты с кнЯжеским приказом о  созыве  рыцарского  ополчениЯ,  но
вольных лесовиков ѓенрих не разрешил  трогать,  приберегаЯ  их  длЯ  себЯ,
из-за  чего  у  него  с  Ѓолеком  вышел  крупный  спор.   ‚прочем,   Ѓолек
незамедлительно умчалсЯ обратно в Љраков и, не дожидаЯсь братьев, выступил
навстречу кесарю.
   Џочти все рыцарские отрЯды  ѓенрих  отдал  под  начало  Љазимиру.  ћный
ЏЯстович  принЯл  на  себЯ  эту  обЯзанность  с  большой  серьезностью   и
достоинством; он и не думал возражать  против  того,  чтобы  ѓенрих  помог
братьЯм, а  напротив,  всЯчески  торопил  его  поскорее  снабдить  рыцарей
заготовленным в ‘андомире оружием.
   Ћпасались, что кесарь поднимет  русских,  которые  могли  проникнуть  в
глубь страны и соединитьсЯ с его отрЯдами. Џоэтому ‚иппо осталсЯ  охранЯть
‘андомир, а ѓенрих с частью рыцарей двинулсЯ к ‹юблину,  поближе  к  ђуси,
разделив свое войско на мелкие отрЯды, чтобы по всей земле молва  пошла  и
нагнала страху на русских, - дескать, кнЯзь сандомирский вот-вот обрушитсЯ
на них, как сокол на  куропаток.  ‘  собой  ѓенрих  взЯл  ’эли  и  ‹естко.
Ќеохотно покинули они ‘андомир - началась ненастнаЯ погода,  и  не  так-то
сладко было жить в  походных  шатрах,  кочуЯ  по  люблинским  землЯм.  Ћба
оруженосца ворчали, а меж тем с западной границы шли неутешительные вести.
   Џоход Ѓарбароссы на Џольшу был длЯ ѓенриха тЯжким ударом.  …го  прежние
представлениЯ о кесаре оказались ложными, все рушилось,  летело  кувырком,
как снопы с воза. ’еперь, в часы  одиночества,  его  терзала  совесть;  он
упрекал себЯ за дружбу с монархом, который на самом деле  ничем  не  лучше
других. Љонечно, германские императоры издавна зарились на польские земли,
и ѓенрих понимал, что это не могло переменитьсЯ в один день. Ћднако  он  с
болью вспоминал о своих услугах Ѓарбароссе, как о предательстве.
   Џрискакал гонец, за ним второй. ѓенрих поручил свое  войско  у  русской
границы ‚ладимиру ‘вЯтополковичу, невзираЯ на его юные годы, а сам  вместе
с ‹естко и ’эли вернулсЯ в ‘андомир. ’ут их настиг  третий  гонец.  Љесарь
стоЯл под Џознанью.
   Љак это получилось, никто не  понимал.  ‚иппо  только  горестно  чмокал
выпЯченными в трубочку губами и махал  рукой.  „ело  оборачивалось  совсем
худо. ѓенрих ходил мрачнее тучи, сам не знаЯ, чего  он  хочет.  —ерные  то
были дни.
   Ќаконец его вызвал  Ѓолек.  ѓенриху  предстоЯло  выступить  посредником
между братьЯми и кесарем. Љесарь, мол, изъЯвил  желание  говорить  с  ним.
Љогда ѓенрих услышал эти слова, сердце у него болезненно сжалось.  Ћставив
в ‘андомире ’эли, который ему не мог пригодитьсЯ, кнЯзь вместе с  ѓерхо  и
‹естко отправилсЯ в путь.
   Џриехали они в Џознань еле живые от усталости. Љроме  челЯди,  в  замке
был только ѓедко, плоцкий ксендз, который то творил молитвы, то  в  Ярости
металсЯ  по  покоЯм,  распекаЯ  слуг.  —елЯдинцы  и  оруженосцы  знали   о
приближении неприЯтельского войска; чуЯ, что господам придетсЯ  туго,  они
поднЯли  головы,  начали  огрызатьсЯ.  Људа  ни  повернись,   все   глЯдЯт
исподлобьЯ, с угрозой или с упреком, а то уставЯтсЯ на тебЯ так нагло, что
хочетсЯ ударить копьем или чеканом по этой дерзкой, гнусной морде.
   ѓедко рассказал ѓенриху все подробности. Љесарь стоит в  Љжишкове,  под
самой Џознанью. Ћба войска расположились в долине, где протекает  речушка.
Ѓолеслав,  струсив,  обратилсЯ  к  ‚ладиславу  —ешскому,  просЯ  его  быть
посредником, и одновременно послал за ѓенрихом, чтобы и ѓенрих побеседовал
с кесарем как давний знакомый, пользовавшийсЯ  доверием  Ѓарбароссы  в  те
времена, когда сиЯние римской короны еще не озарЯло рыжую гриву монарха.
   ѓенрих заночевал в обезлюдевшем замке. ‹естко и ѓерхо кое-как постелили
ему, но спал он на жестком  ложе  недолго,  и  с  зарей  они  собрались  в
Љжишков.
   ‚ познанском замке царила полнаЯ неразбериха, ѓерхо даже привратника не
мог найти. ѓород точно вымер, окна и двери в домах  заколочены,  людей  не
видно. Љое-где грабили амбары и склады. Џо улице во весь  опор  промчалась
на великолепном кастильском жеребце женщина в лохмотьЯх.  ‡а  ней  скакали
трое молодцов, совершенно голых, и что-то  орали  пьЯными  голосами.  Љонь
ѓенриха, покрытый длинной голубой попоной,  и  белый  плащ  кнЯзЯ,  должно
быть, произвели на них впечатление -  они  остановились  разинув  рты.  Ќо
ѓенрих, погруженный в свои мысли, быстро проехал мимо, не обратив  на  них
вниманиЯ. …ще не такое приходилось ему видеть в €ерусалиме и Ђскалоне.
   „ень обещал быть жарким. Џридорожные вербы обволакивал легкий туман, но
он  быстро  поднималсЯ  вверх,  и  постепенно   давал   себЯ   чувствовать
августовский зной. ‹естко привЯзал свой шлем  к  седлу,  надел  на  голову
широкополую мЯгкую шлЯпу. ѓерхо ехал молча, лицо у него  было  удрученное,
губы поджаты.
   Ќа горизонте там и сЯм виднелись пожарища,  клубы  дыма  поднимались  в
Ясное небо вместе с  утренним  туманом.  Љругом,  насколько  хватал  глаз,
желтело жнивье, в некоторых дворах высились золотистые скирды.
   Џо  мере  приближениЯ  к  Љжишкову  движение  становилось   все   более
оживленным; проезжали  подводы,  всадники,  гнали  пленных,  неведомо  где
захваченных, полуголые крестьЯне тащили на веревках огромные  камни.  •леб
местами еще не успели убрать,  полЯ  были  попорчены,  вытоптаны  копытами
рыцарских  коней.  Џосле  довольно  долгого  пути  ѓенрих  с  оруженосцами
поднЯлись наконец на пригорок и увидели в долине оба лагерЯ.
   „олину прорезала речушка с зарослЯми ольхи вдоль берегов, только она  и
разделЯла станы полЯков и немцев. ‹агерь кесарЯ был расположен так близко,
что среди сотен белых шатров можно  было  различить  высокий  синий  шатер
Ѓарбароссы  с  развевающимсЯ  флажком.  атры  полЯков  стоЯли  под  самым
пригорком, тесно лепЯсь один к одному; раскинуты они были нерЯшливо, плохо
укрепленные полы хлопали на ветру. Џосреди польского лагерЯ выделЯлись три
шатра побольше - два красных, Ѓолека и Њешко, и один круглый,  на  русский
манер, шатер Љазимира.
   Џервым заметил трех всадников слуга џксы и  побежал  известить  кнЯзей.
Љазимир  поспешно  вышел  навстречу,  придержал  ѓенриху  стремЯ.  ѓенрих,
откидываЯ забрало и укреплЯЯ его ремешком,  внимательно  смотрел  на  лицо
брата, такое знакомое в каждой своей черточке. Љазимир был  очень  бледен,
глаза его сверкали мрачным огнем из-под нахмуренных черных бровей.
   ‘пешиваЯсь, ѓенрих заметил за лагерем кесарЯ темные  облака  дыма.  ќто
горели города и села.
   - ѓлогов сожгли... - обронил Љазимир.
   ѓенрих, ничего не отвечаЯ, обтер пыль  с  лица  краем  своего  широкого
белого плаща.
   €х окружили рыцари, но тут показалсЯ  Ѓолек;  легкой,  пританцовывающей
походкой он подошел к брату и потащил его в шатер - побеседовать  с  глазу
на глаз. Ѓолеслав старалсЯ держатьсЯ спокойно, но это плохо ему удавалось.
Ћн был в длинной, до колен, сорочке, и лихорадочно теребил свой  поЯс,  то
отстегиваЯ, то пристегиваЯ украшенный  медными  блЯшками  меч.  ѓенрих  не
задавал вопросов, да это было и не нужно, Ѓолек сам начал рассказывать:
   - Љесарь уже знает о  твоем  приезде.  ѓедко  вчера  известил  менЯ  из
Џознани, а Я передал ‚ладиславу.
   Ћказалось, что ‚ладислав —ешский распорЯжаетсЯ в польском лагере, как у
себЯ  дома.  ‘ам  ”ридрих  сказал  ‚ладиславу,  что  предпочел  бы   вести
переговоры с ѓенрихом, а он, Ѓолеслав, хочет мира любой ценой.
   - ‹юбой ценой? -  переспросил  ѓенрих  и  испытую