ред его глазами необозримаЯ воднаЯ гладь. ‚месте  с  кнЯзем
пошел на берег только престарелый ‚шебор. „олго стоЯли  они  молча,  потом
‚шебор, тЯжко вздохнув, сказал:
   - Ѓоже милостивый, вот Я, такой старый, живу, а молодые умирают!
   ‘ той поры начались длЯ ѓенриха дни ожиданиЯ. Ћн не доверЯл ни  слугам,
ни Љазимиру, сам выходил на берег и, кутаЯсь в  широкий  белый  плащ,  все
смотрел, не горЯт ли костры.
   †дал он с неделю, а то и больше.  Ќо  вот  однажды,  стоЯ  на  площадке
замковой башни и глЯдЯ на величавое течение ‚ислы в  излучине,  он  увидел
над зелеными ее берегами темные клубы  дыма.  „ень  выдалсЯ  по-настоЯщему
весенний,  солнечный.  Љ  вечеру  на  свинцовых  волнах  разлившейсЯ  реки
показались корабли с надутыми парусами, гребцы усердно помогали ветру.  Ќа
носу переднего кораблЯ, когда тот подошел ближе, ѓенрих  разглЯдел  обитый
черным сукном помост и на нем - гроб под парчовым покровом.
   Џосле долгого и утомительного  путешествиЯ  они  добрались  наконец  до
Џлоцка.  ’олпа  в  молчании  расступалась  перед   процессией   с   гробом
‚ерхославы, который несли на гору. ‡а гробом шли ее дети,  муж,  роднЯ.  ‚
давно пустовавшем замке стало людно. Џриехал из  Џознани  Њешко  со  своей
второй  женой,  которую  ѓенрих  видел   впервые.   Њешко,   как   всегда,
сопровождала многочисленнаЯ свита, паны, поморские кнЯзьки,  дети,  и  был
он, как всегда, очень нарЯдный, важный и мелочно-скупой. …пископ Ђлександр
отслужил торжественный молебен в соборе, где на  высоком  катафалке  стоЯл
маленький черный гроб и мерцали в полумраке свечи в руках у молЯщихсЯ. ’ак
похоронили ‚ерхославу, урожденную русскую кнЯжну.
   ѓенрих,  давно  не  видевший  братьев,  смотрел  на  них  с   некоторым
удивлением. ‘обственно, удивлЯло его то, как он прежде не замечал, что это
за люди. ‚ детстве они были всегда  хорошо  одеты,  причесаны,  вели  себЯ
чинно - сказывалось воспитание кнЯгини ‘аломеи. Ќо  в  Ѓолеславе  и  тогда
чувствовалась  какаЯ-то  необузданность,  порывистость,  сочетавшаЯсЯ   со
скрытностью дикарЯ. Ќе угадаешь, что он скажет, что сделает, и  находитьсЯ
в его обществе  бывало  порой  очень  тЯгостно.  ‚от  и  теперь  он  вдруг
вскакивает из-за стола  и  принимаетсЯ  расхаживать  по  светлице  веселым
пританцовывающим шагом, потрЯхиваЯ кудрЯми; а на  поминках  ‚ерхославы  он
смеЯлсЯ, даже предложил позвать в замок певцов. Џравда, заметив, что Њешко
изумленно поднЯл брови и сжал губы, Ѓолек, должно быть, понЯл неуместность
своего желаниЯ: махнул рукой и заслонилсЯ локтем, словно бы в порыве горЯ.
Ќо, когда он отвел руку, в выражении его лица  не  видно  было  чрезмерной
печали.
   Њешко  ходил  надутый,  как  индюк.  „рагоценностей  на  нем   сверкало
видимо-невидимо, как и на его жене,  взЯтой  из  ђуси,  двоюродной  сестре
‚ерхославы, но нисколько на нее не походившей. ќта была высокаЯ, дороднаЯ,
даже тучнаЯ женщина, окруженнаЯ целым выводком детей - своих и  от  первой
жены Њешко. Ћба чванливые, вечно занЯтые какими-то делами, они  ни  минуты
не бывали одни,  постоЯнно  их  сопровождала  толпа  челЯдинцев,  на  лету
ловивших их приказаниЯ: нЯньки, лекари, воспитатели старших сыновей  Ћдона
и ‘тефана. ђусские женщины - служанки ‚ерхославы и …вдоксии  (*105)  -  не
пожелали поЯвлЯтьсЯ на поминках среди мужчин: они расположились отдельно в
большой горнице возле сеней. “гощение надо было им носить туда, и  плоцкаЯ
прислуга прЯмо с ног сбилась.
   Ќе мудрено, что ѓенриху захотелось побыть в одиночестве. ‡а стеной  его
горницы хныкали малыши  ‚ерхославы  Ѓолек  и  ‘алюсЯ,  порученные  надзору
русской нЯньки. Џриехала с Ѓолеславом из  ‚роцлава  еще  какаЯ-то  кнЯжна,
родственница ЏЯстовичей, о которой ѓенрих прежде не слыхал. …е мать  будто
была сестрой первой жены Љривоустого и  жены  Џетра  ‚лостовича,  то  есть
приходилась сыновьЯм Љривоустого теткой. Ђ отец этой молодой кузины  носил
чешское имЯ Ѓожей и происходил из рода ’опоров, как ‘ецех и Њаслав,  рода,
известного своей жестокостью, но древнего  и,  как  говорили,  сброшенного
ЏЯстами с кнЯжеского престола. —то тут было правдой, а что выдумкой, никто
не знал. „овольно и того, что кнЯжна приехала в Џлоцк  как  член  семьи  и
начала распорЯжатьсЯ в замке. Ќа руках у нее был маленький сын, хотЯ никто
ничего не знал о ее муже. Ћна опекала ЉудрЯвого, на поминках сидела с  ним
рЯдом, ревниво заботилась о его здоровье. ‚се сокрушались, на нее глЯдЯ, -
говорили, что Ѓолеслав вскоре на ней женитсЯ. €мЯ у нее было  необычное  -
ЊариЯ.
   ‘вЯщенники и причт втихомолку злословили о собравшихсЯ в Џлоцке кнЯзьЯх
и их семейных делах, кое-что доходило и до ушей ѓенриха. Ќо  он  сразу  же
запретил Ѓартоломею докладывать ему эти сплетни. Ќаутро  после  похорон  и
заупокойного молебна ѓенрих обошел вокруг собора и стал на берегу ‚ислы  -
она здесь была еще шире, чем в ‘андомире.  „о  самого  горизонта  тЯнулась
однообразнаЯ равнина. ЋпЯть было тепло  и  солнечно,  по  небу  проплывали
пушистые облака, плавно сходЯсь и расходЯсь, как в церемонном танце.
   Љ кнЯзю приблизилсЯ  епископ  Ђлександр,  моложавый  и  весьма  учтивый
человек. Ћн предложил ѓенриху осмотреть  новые  двери,  изготовленные  длЯ
собора: такую, мол, красоту редко встретишь. ‡адумал их еще Љривоустый, но
замысел его лишь недавно с великим искусством исполнили саксонские мастера
ђиквин и ‚айсмут. Њастеров же этих  прислали  сюда  саксонские  маркграфы,
большие друзьЯ ЉудрЯвого.
   „вери и впрЯмь  были  красоты  необычайной:  огромные,  величественные,
сплошь покрытые резьбой. Џожалуй, они даже превосходили  великолепием  те,
что француз ‹еонард изготовил длЯ ѓнезно и длЯ цвифальтенской обители.
   - Ђ вот кнЯжескаЯ чета, - показал епископ.
   € ѓенрих увидел небольшие фигурки Ѓолеслава и ‚ерхославы - оба  стоЯли,
молитвенно сложив руки.  Љрошечные  лица  были  невыразительны,  непохожи.
’олько строгое монашеское платье ‚ерхославы ниспадало такими  же  прЯмыми,
жесткими складками, как в тот день, когда они вдвоем  молились  в  костеле
свЯтого Ђдаукта.


        18

   ‚озвращение из Џлоцка в ‘андомир вспоминалось ѓенриху как смутный  сон.
Ћни долго, томительно долго плыли вверх по реке, корабли времЯ от  времени
тЯнули на бечевах, если берег был подходЯщий. ‚месте с ним ехал Љазимир, а
Ѓолек отстал на полпути  под  предлогом,  что  должен  посетить  крепость,
кастелЯн которой давно не подает признаков жизни. Ћтстал и корабль, везший
Њарию и  детей  ‚ерхославы.  Џрочие  корабли  продолжали  путь  по  широко
разлившейсЯ ‚исле, мутные волны которой катились им навстречу. ‘тарший над
гребцами, опытный мореход, прибывший в Џольшу из далеких  северных  краев,
все оправдывалсЯ перед ѓенрихом, что плавание так затЯнулось.
   - Ќа море дело шло бы веселей! - повторЯл он.
   Ќо ѓенрих не замечал, быстро ли, медленно ли они движутсЯ,  -  ему  это
было безразлично.
   Ќаконец они все же завершили свое плавание  по  пустынным,  бескрайним,
как море, водным просторам и причалили к сандомирскому берегу. Џлеск воды,
шум деревьев, готовившихсЯ одетьсЯ зеленью, да глухие  звуки  бубнов,  под
которые лесовики собирались на весенние празднества,  -  вот  и  все,  что
осталось в памЯти ѓенриха  от  этого  путешествиЯ.  Џотом  кастелЯн  ѓрот,
старый ‚шебор и Љазимир начали  каждый  божий  день  ЯвлЯтьсЯ  к  нему  со
всЯкими делами, в которых он ничего не  смыслил,  с  будничными,  скучными
вопросами, от которых ѓенрих рад бы, да не мог отмахнутьсЯ. Ќапример,  как
быть с бобрами и бобровыми гонами на реках  Ќиде  и  Љаменной?  ‘вЯщенники
уверЯли, что бобровые гоны на Ќиде и на  Љаменной  с  незапамЯтных  времен
отданы в пользование краковским епископам; а кнЯжеские люди божились,  что
все это неправда, что спокон веку сандомирский кастелЯн охотилсЯ на бобров
как хотел и когда хотел, только бы получил такой приказ от кнЯзЯ. Ќо бобры
и другие подобные дела нисколько не занимали ѓенриха. Ѓлизилась  пасха,  и
он благоговейно готовилсЯ к этому торжеству,  решив  отпраздновать  его  в
свентокжиском монастыре на ‹ысой горе. ’ам ему навернЯка удастсЯ побыть  в
одиночестве и привести в порЯдок взбудораженные мысли.
   ‘мерть ‚ерхославы повергла ѓенриха в  смЯтение;  он  уже  не  мог,  как
прежде,   относитьсЯ   к   сандомирским   делам    спокойно    и    слегка
пренебрежительно, как к чему-то преходЯщему, суетному,  лишенному  высшего
смысла.  ‚стреча  с  братьЯми  живейшим  образом  напомнила  ему   об   их
существовании, о том, что они люди из плоти  и  крови.  Љак  уверенно  они
повелевали, как безмЯтежно разъезжали по своим вотчинам в окружении двора,
панов  и  многочисленной  челЯди!   ѓенрих   даже   стал   сомневатьсЯ   в
осуществимости своего замысла собрать польские земли под одну руку.  Ћн  и
прежде едва решалсЯ признатьсЯ себе в том, как прочно засела эта  мысль  в
его уме и в сердце. Ђ ныне, повидав  Ѓолека  и  Њешко,  ѓенрих  прЯмо-таки
устрашилсЯ собственной дерзости.
   ‚ Џлоцке, толкуЯ с ними о всЯкой всЯчине, он убедилсЯ, что их нисколько
не занимают происходЯщие  в  мире  событиЯ.  Љогда  ѓенрих  заговаривал  с
Ѓолеком о новом кесаре, своем друге, о  его  намерениЯх,  о  распре  между
ђимом и кесарем, брат только посмеивалсЯ.
   - “ нас во ‚роцлаве все это давно известно! - говорил Ѓолек, похлопываЯ
ѓенриха по плечу. Ќо на самом-то деле он ничего не смыслил в  политических
комбинациЯх, не понимал в чем суть притЯзаний кесарЯ на Џольшу, и вовсе не
разбиралсЯ в системе феодальных объединений. ‘амо собой,  ѓенрих  даже  не
пробовал беседовать  с  ним  о  предметах  более  сложных  -  об  Ђрнольде
Ѓрешианском, о светской власти папы или об удивительном  владыке  золотого
Џалермо, полуЯзычнике ђожере.
   Њешко, тот был куда умней и в законах знал толк. Ќо  закон  он  понимал
иначе,  нежели  Ѓарбаросса.  „лЯ  Ѓарбароссы  закон  был  некоей  огромной
самодовлеющей силой, отблеск которой, подобно  отблеску  мудрости  божьей,
падает на землю. Њешко же признавал лишь закон, написанный  на  пергаменте
или, на худой конец, подтвержденный свидетельством стариков.
   - € чего ему от нас  надо?  -  воскликнул  Њешко,  услыхав  о  замыслах
кесарЯ. - Џусть покажет мне пергамент, где написано,  что  Џольша  обЯзана
платить ему дань!
   ѓенрих так и не сумел объЯснить брату, что кесарь  сам  может  написать
любой пергамент, что он, кесарь, сам - источник всЯкого закона и права.
   - џ-то в этих делах понимаю! - возражал Њешко. - Ќикакого такого закона
нет! —его это Я стану тревожитьсЯ из-за притЯзаний  кесарЯ?  „а  Я  о  них
знать не желаю, вот и все! Џоговорим лучше о Џоморье.
   Ќо о Џоморье тоже не  удалось  поговорить  -  тут  уж  Ѓолек  не  желал
слушать; он предпочитал созывать русских скоморохов, чьи удалые  плЯски  и
пение доставлЯли ему больше удовольствиЯ, чем всЯкие дела.
   "‘лучись им разбирать какой-нибудь спор о бобрах, они  бы  это  принЯли
ближе к сердцу", - думал ѓенрих.
   ’ак и разъехались братьЯ, ни о чем не  договорившись.  Њешко  торопилсЯ
домой - рассылать сватов, женить сыновей да выдавать замуж  дочерей,  хотЯ
дети его были еще от горшка два вершка. Ђ Ѓолек думал лишь о том,  как  по
пути из Џлоцка собрать дань. ‚от и все их заботы.
   ѓенрих поэтому начал внимательней приглЯдыватьсЯ к Љазимиру. Ћн  крепко
полюбил этого юношу, самого младшего из братьев, но, без сомнениЯ,  самого
доброго и  разумного.  †аль  только,  что  Љазимир  невысоко  себЯ  ценит,
чересчур скромен, и то, о чем говорит ѓенрих, его нисколько, ну нисколечко
не волнует. ’рудолюбивый, рачительный хозЯин  -  не  больше,  но  в  делах
житейских так проницателен, что  диву  даешьсЯ.  ‘перва  ѓенрих  собиралсЯ
поведать ему свои мысли, думал найти в нем опору, но  отказалсЯ  от  этого
намерениЯ уже в ту минуту, когда Љазимир чуть не поднЯл его на смех  из-за
осиекской короны.
   ЋтправлЯЯсь на пасхальные торжества в ‘вентокжиские горы, ѓенрих  искал
одиночества; поэтому он, как обычно, взЯл с собой только  трех  человек  -
‹естко, ѓерхо и ’эли. Џопросил, правда, и Љазимира  поехать  с  ним;  тот,
разумеетсЯ, согласилсЯ, хотЯ без особой радости.
   ‡аночевали во ‚лостове, в нескольких  милЯх  от  ‘андомира.  ’ам  стоЯл
небольшой замок, отданный некогда Љривоустым заодно со  скшиньским  замком
Џетру „унину (*106); теперь в этом замке хозЯйничал внук  Џетра  ‚ладимир.
Ћн да ѓоворек, сын Џавла  из  ѓоварчева,  были  самыми  близкими  друзьЯми
Љазимира.  ѓенрих  с  удовольствием  смотрел  на  трех  молодых   рыцарей;
собравшись во дворе влостовского замка, они тешились  стрельбой  из  лука,
метанием копий, бегали наперегонки, а ѓенрих наблюдал за ними  в  окно  из
своего покоЯ. ‚ечер был прохладный.  Љогда  юноши  вдоволь  порезвились  и
полунагие слуги вынесли им, утомленным и потным, теплые  епанчи,  ‚ладимир
вдруг спросил Љазимира:
   - Ќу как там твоЯ Ќастка?
   Љазимир  зашикал  на  друга,  дернул  его  за  длинный  рукав.   ѓенрих
усмехнулсЯ. "Ђга, - подумал он, - вот теперь Я кое-что узнаю!"
   €з всего, о чем ѓенрих с ним беседовал,  Љазимира  интересовали  только
русские дела. ‡ато в них он был осведомлен гораздо лучше, чем сам  ѓенрих,
и  рассказывал  брату  о  переменах,  которые  произошли  за   времЯ   его
отсутствиЯ. Ќа ђуси все  кипело  и  бурлило,  как  в  котле;  на  киевском
престоле, что ни месЯц, сидел новый  кнЯзь.  Љазимиру  были  известны  все
подробности; оказалось, что где-то за ‹юблином, в земле  русской,  у  него
есть знакомый - не то кнЯзь, не то воевода, - который проживает  в  глухом
месте, среди болот и лесов. Љазимир времЯ от времени посещал  его,  пил  у
него водку, которую гнали из ржи, и веселилсЯ на славу.  —то-то  тут  было
нечисто!
   ѓенрих  решил  так.  Ћн  пока  отдаст  Љазимиру   городок   ‚ислицу   с
окрестностЯми, лет десЯть тому  назад  разрушенный  русскими:  пусть  брат
строитсЯ там, пусть воюет с соседЯми и  хозЯйничает  как  знает,  а  потом
ѓенрих  позовет  его  кнЯжить  ‘андомиром,  а  может  статьсЯ,  и  кое-чем
побольше. Љогда ѓенрих сказал об этом брату,  тот  бросилсЯ  ему  в  ноги,
смеЯсь и плача от радости. ‹икованию его не было границ. Ћни договорились,
что пока Љазимир не отстроит вислицкий замок, он будет жить в ‘андомире  с
братом.
   - џ так скоро тебЯ не  отпущу,  -  сказал  ѓенрих.  -  Ќадо  же  и  мне
чему-нибудь от тебЯ научитьсЯ.
   ЏроведЯ ночь во ‚лостове и посетив место, где на землЯх, принадлежавших
свентокжискому монастырю,  шли  приготовлениЯ  к  постройке  великолепного
костела. ѓенрих направилсЯ к ‹ысой горе. Ќа сердце у  него  было  легко  и
спокойно, он с нежностью смотрел на счастливое лицо Љазимира.
   ‘разу же за землЯми аббатства начиналсЯ  густой  лес.  Ќо  дорога  была
хорошаЯ, по ней в это времЯ почти беспрерывно  двигались  обозы,  возившие
камень из-за гор, из окрестностей городка  Љельцы,  где  находилась  новаЯ
епископиЯ. ’ак как камень предназначалсЯ длЯ свЯтого  дела,  свентокжиские
разбойники не трогали возчиков, а те, пользуЯсь  случаем,  прихватывали  в
Љельцах еще кое-что, кроме камнЯ, и доставлЯли в свентокжиский  монастырь.
‚округ Љелец выросло множество новых усадеб, там корчевали леса,  засевали
полЯ и мололи на епископских мельницах  отменную  пшеничную  муку.  ‚от  и
переправлЯли возчики белую мучку через горы, благо им нечего было  боЯтьсЯ
грабителей.
   Џо этой дороге наши рыцари ехали в вербную субботу.  ‘тало  уже  совсем
тепло, в зеленом, благоуханном бору кишмЯ кишели птицы и всЯкаЯ дичь.  …ли
здесь росли густо, но кое-где попадались прогалины, и по ним бегали лесные
звери; видно, знали они, что  в  свЯтую  неделю  им  нечего  опасатьсЯ,  и
безбоЯзненно  приближались  к  людЯм  -  паслись  или  просто   стоЯли   и
прислушивались. Љак приЯтно было ѓенриху смотреть на эти кроткие существа,
на всех этих ланей, оленей! Ђ ѓерхо держал на руке сокола  -  после  пасхи
кнЯзь собиралсЯ поохотитьсЯ в свентокжиской пуще.
   Љ вечеру они наконец услышали колокольный звон. ‹естко помчалсЯ вперед.
‚скоре  показались  струйки  дыма,  поднимавшиесЯ  над  хижинами,  которые
лепились у подошвы ‹ысой горы. ’ам жили смолокуры и дровосеки; они  рубили
лес, курили смолу и возили все это в ’аржек на обмен.
   Ђббат ќгидий выехал навстречу гостЯм верхом  на  муле,  единственном  в
обители; потешно трЯсЯсь в седле, он спустилсЯ с горы и остановилсЯ  перед
ѓенрихом возле статуи свЯтого ќммерама  (*107),  котораЯ  была  поставлена
честной братией в памЯть  о  том,  кто  пожертвовал  в  монастырь  кусочек
животворЯщего древа. ѓенрих соскочил с  конЯ  и,  сопровождаемый  аббатом,
поднЯлсЯ на вершину горы, - правда, не ползком на коленЯх, как ќммерам,  а
попросту пешком (*108). Њонастырь  был  бревенчатый,  большой  и  довольно
пустынный;  костел  тоже  изрЯдный,  богато  украшенный  Љривоустым,   его
основателем, да и ќммерам еще прислал сюда из ‚енгрии немало ценных даров.
ђассказывали,  что  ему  очень  понравилось  охотитьсЯ  в  здешних  горах,
потому-де он и облюбовал себе это местечко.
   Ќа ѓенриха сразу пахнуло  знакомой  атмосферой  монастырской  тишины  и
благости. ’ут ничего не добивались и все имели. ЊирЯне заботились  о  том,
чтобы монахи жили, не знаЯ нужды, чтобы могли спокойно молитьсЯ  богу.  Ќа
них смотрели как на избранных,  и  правильно  поступали:  нельзЯ  же  всем
думать только о бобровых шкурках, о золоте и о войнах!
   ѓенриху отвели простую монашескую  келью,  и  он,  улегшись  на  грубый
тюфЯк, набитый пахучим  сеном,  сразу  же  заснул.  “тром,  по  старинному
обычаю, здешние женщины принесли ему льнЯные полотенца,  потом  состоЯлось
освЯщение верб. ‚се с удивлением  смотрели  на  ветку  ѓенриха,  настоЯщую
пальмовую ветку, привезенную из ‘вЯтой земли.  ’эли  гордо  нес  ее  перед
своим господином. ‚  костеле  свЯтили  вербы,  и  запах  вербовых  сережек
разносилсЯ по всей горе, по всему монастырю. Ђ вечерами здесь Ярко светили
звезды.
   ‚ пасхальные дни ѓенрих, обессилевший от поста и  долгих  молитв,  стал
раздражителен,  нетерпелив.   Љазимир   теперь   казалсЯ   ему   никчемным
вертопрахом. Ћн усердно готовилсЯ к исповеди - так много грехов  отЯгощало
его душу! Ќо, творЯ молитвы, он ловил себЯ на том, что  слышит  свое  имЯ,
произносимое на русский лад:  "ѓенрих!  ѓенрих!"  Ќезаметно,  будто  змеЯ,
прокрадывалось оно в его сознание, бередило душу. €  внезапно  все  вокруг
погружалось  во  мрак,  все,  что  прежде  казалось  простым,  само  собой
разумеющимсЯ, становилось трудным и невозможным.
   ‘облюдаЯ  древний  обычай,  аббат   здешнего   монастырЯ   каждый   год
отправлЯлсЯ в страстной четверг вечером во главе процессии, состоЯвшей  из
наиболее чтимых монахов, в ’аржек со свЯтыми дарами и в страстную  пЯтницу
исповедовал там  разбойников.  ‚ыходЯ  из  лесов,  спускаЯсь  с  гор,  они
собирались в этот день в ’аржеке, слывшем издавна свЯтым местом.
   ЋсвЯтили его во времена  ™едрого  и  ѓермана,  которые  приезжали  сюда
охотитьсЯ, и совершила этот обрЯд королева „обронега (*109). Ќо еще при их
родителе ’аржек был известен тем, что здесь справлЯли непристойные гулЯньЯ
и игрища. Ѓыл он расположен  у  подножиЯ  гор,  там,  где  леса,  сплошной
лавиной  сползающие  по  склонам,  смыкаютсЯ  с  полЯми.   „аже   ѓенриха,
повидавшего столько  разных  мест,  многое  здесь  поражало.  Ќо  монахов,
привыкших к польским обычаЯм, хоть были они чужеземцами, и  сопровождавших
кнЯзЯ юношей - ‚ладимира „унина, ѓоворека и Љазимира, - как будто ничто не
удивлЯло. Џо дороге в ’аржек молодые рыцари вели себЯ  совсем  свободно  -
уходили в сторону, обгонЯли процессию,  возвращались,  нарушаЯ  ее  чинное
движение. ЉнЯзь ѓенрих в конце  концов  не  выдержал  и  сделал  замечание
Љазимиру, а тот уже усовестил своих друзей.
   ’аржек славилсЯ по всей округе еще и тем,  что  сюда  приходили  с  гор
лесовики со всЯким  лесным  товаром;  здесь  они  встречались  с  жителЯми
равнин, которые выносили на рынок муку,  домашнюю  утварь,  луки,  стрелы.
Џроисходил обмен - иного вида торговли лесовики не знали; они  платили  за
все куньими сороками, а порой и более  ценным  мехом.  ђынок  располагалсЯ
вокруг небольшого замка, которым управлЯл кастелЯн ѓмерек,  и  у  костела,
поставленного дедом ѓенриха, ‚ладиславом ѓерманом, в  честь  его  патрона.
Ќевелик был костел и неказист, но его  гладкие  стены  из  тесаных  бревен
напомнили ѓенриху таинственную каменную стену в лесу близ –вифальтена, где
старый  табунщик  ‹ок  рассказывал  ему  свои  истории.  Љостел   окружали
исполинские вЯзы и липы, ветки  которых  переплетались  где-то  под  самым
небом и были испещрены гнездами вечнозеленой омелы.
   „еревьЯ стоЯли  еще  голые,  поэтому  пучки  омелы,  где  расположенные
венчиками, где собранные в гроздьЯ, особенно  бросались  в  глаза.  ѓенрих
невольно взглЯнул на них, а свЯщенник, шедший рЯдом с аббатом, поднЯл руку
и осенил их  крестным  знамением.  Ѓесовское  зелье!  ’опоры  монастырских
служек давно бы с ним расправились, не примостись оно так высоко.  –ерковь
строго-настрого запрещала плести венки из омелы,  и  ни  один  из  здешних
монахов не входил в тот дом, где у притолоки была подвешена омела.
   —то и говорить, глухой  угол!  ‘  древних,  дохристианских  времен  его
считали  местом  мирных  встреч  и  мирной   торговли,   находЯщимсЯ   под
покровительством  богов,   однако,   по   мнению   краковского   епископа,
покровительствовал ему сам дьЯвол.  Ќередко  еще  слышались  здесь  гулкие
звуки бубнов, доносившиесЯ с гор и из лесных чащ. Ќо уже не  собирались  в
’аржеке парни, разубранные в зелень, и девушки в пышных рогатых венках,  а
на месте старого Языческого капища стоЯл костел свЯтого подвижника ќгидиЯ.
Љраковский епископ сумел убедить кнЯзЯ Љривоустого, что край этот  следует
препоручить его, епископа, опеке, ибо церковь  должна  наблюдать  за  тем,
чтобы  не  возродились  гнусные  Языческие  обычаи.  Ѓолеслав   послушалсЯ
епископа и пожаловал ему таржекскую кастелЯнию (*110). Ђ меноваЯ  торговлЯ
шла здесь так бойко, доходы приносила такие богатые, что не только епископ
наживалсЯ, но и кнЯзю на содержание двора перепадала изрЯднаЯ десЯтина.
   „ень был солнечный, приветливый, после него наступила теплаЯ  ночь.  €з
пущи пришли парни и девушки нести стражу  у  свЯтых  даров,  которые  были
помещены на боковом алтаре в маленькой часовне. Ќесколько пар вошло внутрь
часовни и стало на  колени  вокруг  алтарЯ,  остальные  расположились  под
открытым небом. ђаскладывать костры здесь не разрешалось, и все  тонуло  в
теплом сизом полумраке, из которого доносились смешки и шепот.
   ѓенрих долго молилсЯ в костеле, потом лежал, простершись ниц, и наконец
пошел исповедатьсЯ к аббату ќгидию. ”ранцуз-аббат (*111) мало что понЯл из
его исповеди, так как ѓенрих говорил по-польски, и не мудрено, что  ќгидий
без тени удивлениЯ выслушал признаниЯ кнЯзЯ сандомирского.
   ‚ыйдЯ из церкви, ѓенрих направилсЯ к замку. ‚есеннЯЯ ночь обдавала  его
своими ароматами, с полей долетали звуки свирели, а в  пуще,  несмотрЯ  на
все запреты, мерно гудели бубны, как бы подыгрываЯ танцу. ‚ здешних  лесах
всегда кипела жизнь, вольные их обитатели, homines bellicosi [воинственные
люди (лат.)] отличались храбростью и частенько  оказывали  военную  помощь
кнЯзьЯм. ‘о стороны ‘вентомажи - места, где церковь запрещала  собиратьсЯ,
потому что его  посвЯтили  свЯтой  деве,  -  доносились  отголоски  песен.
Џоближе, между замком и окружавшим город частоколом, горели костры, -  там
расположились на ночлег торговые люди. Ћт костров тЯнуло запахами смолы  и
дыма, слышались приглушенные голоса.
   ѓенрих поскорей спровадил из своей горницы ѓмерека и всех прочих  -  он
сильно устал, хотелось побыть одному.  Џравда,  после  исповеди  думать  о
‚ерхославе стало не так тЯжело, не так больно. Ђ далекие  ритмичные  звуки
бубнов, наигрыши свирели и дымный запах костров наполнЯли  его  ощущением,
что все вокруг него полно  жизни,  что  по  лесам  этим  из  краЯ  в  край
проноситсЯ ее могучее, животворЯщее дыхание.
   ‘ледующий день, страстнаЯ пЯтница, тоже был  Ясный.  ‚се  поднЯлись  на
рассвете, чтобы поглЯдеть на разбойников, которые  придут  исповедоватьсЯ.
ќтот обычай установилсЯ с тех пор, как в ’аржеке были основаны монастырь и
костел. ‘уществовал он и прежде, только в самые давние времена  разбойники
приходили сюда раздавать беднЯкам то, что отнЯли у богатых. ‚от  и  сейчас
толпилась здесь голытьба - нищие монахи и сирые вдовы, надеЯсь  чем-нибудь
поживитьсЯ.
   ‚скоре со стороны гор показались разбойники. ли они  попарно,  рослые,
бородатые, кто полуголый, кто в дерюжной сорочке, за широкие кожаные поЯса
заткнуты ножи, ноги ниже колен туго обмотаны трЯпьем и обуты  в  лапти,  в
руках кистени, а у некоторых обтЯнутые кожей щиты с металлическими блЯхами
и за плечами луки и колчаны. Ќа шеЯх у разбойников, на  поЯсах,  на  щитах
были навешаны длинные медные и железные цепочки, которые бренчали  в  такт
их тЯжелой поступи. Љое у кого болталась на перевЯзи холщоваЯ или  кожанаЯ
мошна, в которой звенели монеты. „ругие вели лошадей  с  притороченными  к
седлам и чепракам сороками куньих, собольих и бобровых шкурок -  не  иначе
как разбойники наведывались и в кнЯжьи бобровые гоны.
   ‚переди шел старик, с виду совсем дрЯхлый,  белый  как  лунь,  в  белой
холщовой хламиде. Ќе было при нем ни кошелька, ни оружиЯ,  только  большой
железный крест висел на груди, а  под  длинной  сорочкой  брЯцали  тЯжелые
вериги, опоЯсывавшие его тело.
   - Њадей идет, Њадей! - закричали все.
   ќто и впрЯмь был  Њадей,  некогда  свирепый  разбойник.  Ћн  уже  давно
оставил разбойничье ремесло и выкопал себе у Ћленьей горы большую Яму; там
он жил, несЯ покаЯние за свои грехи, там и спал на каменном ложе.  Љрепкий
еще был старикан, - правда, опустившись на колени  перед  свЯщенником,  он
потом с трудом поднЯлсЯ, а все ж у него  доставало  сил  таскать  на  себе
пудовые вериги.
   ‚след за Њадеем и прочие разбойники пали ниц перед свЯщенником, который
сидел под высокими дубами, затем они  поползли  на  коленЯх  к  костелу  -
загремели цепи и кистени, ударЯЯсь о  каменную  паперть.  Ђббат  ќгидий  в
молитвенной позе сидел пред алтарем в кресле, разбойники  один  за  другим
подползали к алтарю, простирались у ног  аббата,  исповедовались  в  своих
страшных грехах. € аббат, понимавший в их речах  не  более,  чем  в  речах
ѓенриха, охотно отпускал им  грехи  и  чертил  над  их  головами  крестное
знамение.
   ’ем временем на утоптанной рыночной площади волновалась, шумела  толпа.
Ѓыли тут нищие, ожидавшие раздачи милостыни, и Ярыжки, сбежавшиесЯ со всех
окрестных  гор,  и  подручные  разбойников,  которые   стерегли   лошадей,
навьюченных всЯким добром. ђазбойники, выйдЯ из костела, приступили прежде
всего к торговле: шкурки, турьи и оленьи рога, лесной воск они  обменивали
на стрелы, сбрую, копьЯ и мечи. Ђ когда было  покончено  с  этим  товаром,
среди  которого  попадались  и  вещи  поценней,  добытые  в  грабительских
набегах, - то крепкий  молот,  то  клещи,  а  то  и  дорогой  перстень,  -
разбойники начали раздавать милостыню: оделЯть беднЯков куньими и заЯчьими
шкурками да бросать направо и налево мелкую  монету.  ‚  толпу  въехал  на
своем  муле  аббат;  ласково  улыбаЯсь,  он  смотрел  на  забавную   возню
оборванцев: как расхватывают они в один миг свЯзки  шкурок  и  дерутсЯ  за
медЯки,  которые  разбойники  сыплют  пригоршнЯми  из  своих   неистощимых
кошелей.
   Ћстаток днЯ ѓенрих провел  в  беседах  с  кастелЯном,  с  Љазимиром,  с
аббатом ќгидием. ‘нова обсуждали спор о бобровых гонах на  реке  Љаменной,
причем кастелЯн сумел представить  дело  так,  будто  притЯзаниЯ  епископа
вполне  законны.  Љазимир,  сидевший  напротив  кнЯзЯ  ѓенриха,   украдкой
подмигивал ему. Ћкончательного  решениЯ  ѓенрих  так  и  не  вынес.  ’огда
позвали старого крестьЯнина Љвецика,  проживавшего  в  ’аржеке  бог  весть
сколько лет, чтобы засвидетельствовал, как обстоЯло дело во времена  кнЯзЯ
‚ладислава ѓермана. Љвецик, ни разу не запнувшись, рассказал, что еще  при
жизни королевы „обронеги,  когда  она  приезжала  сюда  свЯтить  Языческие
урочища, еще тогда, мол, епископ просил королеву отдать ему эти  гоны.  Ќо
стоило ѓенриху заметить, что в те времена, сколько он  знает,  краковского
епископства и в помине не было, как Љвецик смешалсЯ и с тревогой уставилсЯ
на  кастелЯна.  Џозвали  также  одного  из  разбойников;  с  его  приходом
помещение наполнилось запахами юфти, овчины и горных вершин. Ћн  поцеловал
руку ѓенриху и Љазимиру, а в ответ на все вопросы только посмеивалсЯ.
   - џ бы этих гонов епископу не отдал, - доверительно сказал он  ѓенриху.
- „ругих таких за сто миль не сыскать. Ѓобров тьма! -  €,  сплюнув,  обтер
губы тыльной стороной ладони. ђазбойник был еще не стар, под  его  темной,
словно просмоленной кожей проступали крепкие  мышцы,  а  грудь,  казалось,
была вырезана из еловой древесины.
   € опЯть настал  вечер.  ђазбойники,  нахлеставшись  пива  и  меду,  уже
затемно тронулись в обратный путь в свои леса. €х протЯжные  окрики  долго
были слышны в замке - то ли они перекликались,  чтобы  не  растерЯть  друг
друга в пути, то ли просто  удовольствиЯ  ради.  ѓенрих  стоЯл  у  окна  и
прислушивалсЯ к этим голосам лесных чащ. Ѓубны  звучали  уже  тише  и  как
будто дальше, стало еще теплей, воздух был напоен запахами горьких  почек,
набухавших на деревьЯх и кустах.
   "Ђ она ничего этого не видит", - думал ѓенрих.
   “тром в великую субботу на ступеньки алтарЯ взошел маленький невзрачный
монах, который обычно вел под уздцы аббатова  мула,  и,  развернув  тонкую
тетрадку, сшитую из пергаментных листов, начал читать проповедь, но не  на
латинском Языке, а по-польски. ѓенрих даже вздрогнул от  удивлениЯ,  монах
же, будто нарочно, стал перечислЯть признаки сильной власти:
   - Њогущество королЯ  ЯвлЯет  себЯ  троЯко:  в  победоносных  войнах,  в
строгом и добродетельном правлении, в несметном богатстве...
   Џотом перешел к  поучительным  примерам,  показываЯ,  как  ЯвлЯет  себЯ
могущество королЯ в каждом из трех  признаков.  ѓенрих  с  улыбкой  слушал
слова: "строгое и добродетельное правление". Љ кому они относЯтсЯ - к отцу
или к деду? Џравление деда уж никак не было строгим.  Ћтца?  ‚озможно,  но
добродетельным... Ђ как же ‡бигнев? "Џобедоносные войны"  тоже  вызвали  у
ѓенриха улыбку, в его памЯти возник образ могучего  рыжебородого  мужа,  а
потом ђожера, старого сицилийского владыки, который говаривал,  что  худой
мир лучше доброй войны.
   "—ересчур много ты видел, дружище ѓенрих, -  сказал  себе  кнЯзь,  -  и
чересчур много размышлЯешь. …сть и четвертый признак, признак  величайшего
могущества: твердаЯ рука и прЯмой путь;  но  об  этом  убогий  монашек  не
скажет".
   Џосле службы он подозвал монаха и попросил показать тетрадку. Ћна  была
исписана черными корЯвыми буковками; начав читать,  ѓенрих  убедилсЯ,  что
слова - польские.
   - Ѓрат ЋзиЯ, - сказал он, - это что за Язык? ‚ первый раз вижу такое...
   Њонах залилсЯ румЯнцем.
   - џ просто хотел, - пробормотал он, - чтобы и на  нашем,  на  польском,
Языке что-нибудь было написано... (*112) - € умолк, смутившись пред  лицом
владетельного кнЯзЯ.


        19

   Џотом они  вернулись  в  монастырь.  ’оржественные  молебны  в  костеле
продолжались до глубокой ночи, но  народу  было  немного.  ‚сю  пасхальную
неделю погода стоЯла прекраснаЯ. ’еплыми вечерами  ѓенрих  слышал  веселые
крики в пуще и рокот бубнов, а порою рычание зверей  и  даже  их  возню  в
зарослЯх - весной звери  утрачивают  осторожность.  „ни  шли  однообразно,
ѓенрих  и  не  заметил,  как  миновала   праздничнаЯ   пора.   Ќадо   было
поторапливатьсЯ с отъездом в ‘андомир. ЉнЯзь с удовольствием думал о  том,
что снова увидит свой замок и что  Љазимир  снова  приметсЯ  хлопотать  по
хозЯйству.
   ‚ пути они сделали остановку, чтобы освЯтить первый камень длЯ  костела
свЯтого Њартина; его должен был строить один из тамошних братьев,  француз
‹еонард.  Џредлагал  свои  услуги  и  другой  монах,  который  соорудил  в
ѓжегожевицах и в …нджееве круглые костелы  длЯ  „унина,  но  аббат  ќгидий
сказал, что ‹еонард искусней. € ѓенрих благословил ‹еонарда.
   Љогда  освЯщали  это  богоугодное  начинание,  со   стороны   ‘андомнра
прискакал рыцарь во главе сверкающего доспехами отрЯда и  склонилсЯ  перед
кнЯзем. ѓенрих сперва не узнал его, но потом разглЯдел,  что  это  ‚альтер
фон ирах, его  друг-тамплиер.  Љак  было  уговорено,  ‚альтер  привел  на
польскую землю рыцарей тамплиерского ордена, чтобы они, поселившись здесь,
воевали с Язычниками.
   ѓенрих очень им обрадовалсЯ и тут же поручил ‚альтеру присматривать  за
сооружением костела и немедлЯ строить жилье длЯ рыцарей. ‚  этих  хлопотах
он провел в Ћпатове три днЯ, причем немалую помощь оказали ему  Љазимир  и
‚иппо,  приехавший  вместе  с  ‚альтером  фон  ирахом.  ‚иппо  сумел-таки
разыскать ‚альтера и, присоединившись к его  отрЯду,  ЯвилсЯ,  как  обещал
когда-то,  чтобы  помочь  кнЯзю  в  хозЯйстве.  Ћн  и  Љазимир   мгновенно
подружились и обсудили вдвоем, как приступить к расселению  тамплиеров  на
землЯх аббатства. Ћстаток пути до ‘андомира они  были  неразлучны;  ѓерхо,
’эли и ‹естко тоже радовались приезду старого товарища по странствиЯм.
   € вот снова началось житье в ‘андомире. Џроходили дни, недели,  месЯцы,
миновало лето, наступила осень. Љазимир больше времени проводил в ‚ислице,
но ‚иппо и без него управлЯлсЯ на славу. ’олько с упрЯмым ѓотлобом  он  не
ладил и к воеводе относилсЯ пренебрежительно, - впрочем, старик  почти  не
вмешивалсЯ в его дела. ЉастелЯн, убедившись, что ‚иппо - человек толковый,
своей выгоды не упустит, но и о  кнЯжеском  добре  печетсЯ,  во  всем  его
поддерживал. Ћднако с ѓумбальдом и прочими духовными особами ‚иппо хлебнул
лиха. ’рудновато приходилось  ему  и  с  ‚альтером,  который  был  слишком
требователен. Ђ когда в довершение всего приехали в ‡агостье  иоанниты,  у
беднЯги ‚иппо голова кругом пошла.  Љ  счастью,  времена  были  спокойные,
русские сидели тихо - им хватало дел со своими кнЯзьЯми, которые так часто
менЯлись на престолах. Љазимир нередко выезжал из  ‚ислицы  в  ‹юблин,  на
границу и дальше, выпивал с тамошними  кнЯзьЯми  и  все  больше  набиралсЯ
русских обычаев, что начинало тревожить ѓенриха.
   ‘андомирскими делами ѓенрих занималсЯ мало, управлЯл ими  в  общем,  не
вникаЯ в мелочи. „аже суд он поручил Љазимиру и лишь иногда помогал  брату
советом,  как  более  сведущий  в  законах   и   обычаЯх.   ‚едь   ѓенриху
посчастливилось повидать славных законодателей  ђожера  и  Ѓалдуина,  и  с
Ѓарбароссой  он  беседовал  о  законах,  и  с  Ђрнольдом   в   латеранских
виноградниках...
   ‘транно было ему теперь вспоминать всех этих людей, которых он встречал
в дальних краЯх! Џришла осень, пора охоты; ѓенрих стал надолго  уезжать  в
горы вместе с ѓерхо и ’эли, который заметно  вырос  и  возмужал.  €  когда
кнЯзь где-нибудь в осеннем золотом лесу на Љленовой горе думал  о  том,  с
какими необычными людьми сводила его судьба, они казались  ему  существами
из другого мира. ‚се, о чем он с ними говорил,  не  имеет  здесь  никакого
значениЯ,  никакого  применениЯ.  „ебри  свентокжиской  пущи,  как  стена,
отделЯют его от той жизни! € не только его - всю Џольшу! …му известно, что
делает Ѓолек во ‚роцлаве, известно, о чем думает Њешко, -  пожалуй,  Њешко
немного понимает тот мир, хоть и  на  свой  лад.  ‡десь  -  совсем  другие
заботы. Љ примеру, русские и Љазимир, который ЯкшаетсЯ с ними  и  вечно  о
чем-то договариваетсЯ; или  пруссы,  которые  раз  за  разом  нападают  на
пограничных крестьЯн и уводЯт их в рабство; или же темные, злобные литвины
и мрачные ЯтвЯги, засевшие в лесах и болотах. Ќет, не это  волновало  его,
когда он беседовал с Ѓарбароссой.
   ‚се же ѓенрих не оставлЯл мысли о том,  чтобы  одним  ударом  направить
Џольшу на иной путь,  приобщить  ее  к  великим  свершениЯм.  Ќо  как  это
сделать? € с кем идти? ‘  папой  или  с  кесарем?  Ђ  может,  с  Ђрнольдом
Ѓрешианским?
   •озЯйство  свое  ѓенрих  вел  неплохо.  Ѓольшой  и  весьма   неприЯтной
неожиданностью оказалось длЯ него то, что Ѓолек  вконец  разбаловал  своих
рыцарей. Џодумать только, за каждый военный поход Ѓолек платит им  деньги!
‚ыходит, и ѓенриху, чтобы набрать дружину длЯ похода, надо иметь  в  казне
кучу денег или, по  крайности,  куньих  шкурок,  над  которыми  ‚иппо  так
потешаетсЯ, не упускаЯ, однако, ни одной возможности накопить их побольше.
"Ќесметное богатство", стоЯвшее в проповеди брата Ћзии на  третьем  месте,
занЯло теперь длЯ ѓенриха первое место - лишь  выполнив  это  условие,  он
сможет приступить к "победоносным войнам". Џоэтому  он  подгонЯл  ‚иппо  и
Љазимира,  чтобы  умножали  его  казну  и  выжимали  все  что   можно   из
плательщиков податей. ‚ спорах брата и ‚иппо с  тамплиерами  и  иоаннитами
ѓенрих всегда становилсЯ на сторону орденских рыцарей. Ћн крепко надеЯлсЯ,
что  когда  пробьет  час  решительных  схваток,  их  отважные  и  довольно
многочисленные  отрЯды,  вымуштрованные  на  европейский  лад,  будут  ему
опорой.
   €з ‘андомира он почти не  выезжал,  особенно  с  той  поры,  как  ‚иппо
устроил  здесь  монетный  двор.  Џравда,  монету  приходилось  чеканить  с
профилем Ѓолеслава, но эта затеЯ приносила большую выгоду. ЉнЯзь приказал,
чтобы дань и судную пошлину платили  только  сандомирской  монетой.  ‚иппо
советовал ему  по  истечении  года  всю  эту  монету  у  поданных  изъЯть,
переплавить на низкопробную,  а  старую  запретить.  ’аким  образом  кнЯзь
увеличит  свои  доходы  и  пополнит  казну.  ѓенрих  очень  увлексЯ   этим
новшеством, сам наблюдал за работой монетчиков. Ѓыл у него еще  подскарбий
[казначей] Ђнджей из ѓрожна,  но  подскарбий  ведал  только  сбором  дани,
причем безжалостно притеснЯл мужиков  и  прочий  люд.  Ђ  ‚иппо  заправлЯл
монетным двором, доставлЯл из Љракова серебро, закупаЯ его у евреев, своих
соплеменников. Ќо вот однажды Ђнджей отправилсЯ за  данью  в  самую  глубь
пущи и был там убит.  ‚иновников  не  нашли.  Џосле  гибели  ЂнджеЯ  кнЯзь
пожаловал его  должность  ‚иппо  и  ради  безопасности  нового  подскарбиЯ
определил за его жизнь виру в семьдесЯт гривен серебра. Ђ на  жителей  тех
лесов, где был убит Ђнджей, наложил огромную дань  да  еще  отправил  туда
‹естко с большим отрЯдом. Ћтличным воином показал  себЯ  ‹естко,  расправу
учинил знатную, спалил немало хат и привез из похода уйму  всЯкого  добра.
Ѓыло это уже после рождества. ‡има стоЯла почти бесснежнаЯ, но едва ‹естко
возвратилсЯ из похода, как повалил густой снег и намело такие сугробы, что
из замка не выйдешь. ‚се его обитатели собирались  у  камина  в  рыцарской
зале, толковали о том, о сем,  а  ’эли,  как  умел,  развлекал  их  своими
песнЯми, которые очень нравились кнЯзю Љазимиру, - он  о  ту  пору  был  в
‘андомире. ’эли теперь пел хуже, чем раньше, - у него ломалсЯ голос  и  на
верхней губе пробивались усики.
   ’ак проходило времЯ. ‘андомирский замок то заносило  снегом,  то  опЯть
пригревало солнце. •озЯйство шло своим чередом,  соседи  не  тревожили,  и
ѓенрих часто выезжал на охоту. ‚иппо пригласил в ‘андомир  немца  ‹юдвига,
который, по распорЯжению кнЯзЯ, заложил виноградники  на  склоне  замковой
горы до самой ‚ислы и на других  возвышенных  местах  -  надеЯлись  уже  в
будущем году делать свое вино. ‚ погребах замка копились богатства, и  все
более густой слой пыли покрывал корону ™едрого, покоившуюсЯ  в  деревЯнном
ларце. Љазимир о ней забыл, да и ѓенрих, пожалуй, тоже. Ќезаметно длЯ него
самого средство становилось целью, мысли его теперь были занЯты хозЯйством
в замке и в  кастелЯнских  крепостЯх,  заботами  о  том,  чтобы  кастелЯны
исправно собирали подати и дань с опольЯ.
   „а и на кого мог бы он оперетьсЯ, кто  поддержал  бы  его,  вздумай  он
пойти на братьев? €  ѓенрих  таил  свои  замыслы  ото  всех,  особенно  от
Љазимира. Њолодые легко мирились с существующим  положением.  Љазик  то  и
дело увозил к себе ‚лодека и ѓоворека во вновь  отстроенную  ‚ислицу,  где
они охотились да пировали. Џиры Љазимир любил до страсти, и  не  было  длЯ
него лучшей забавы, чем слушать разухабистое пенье русских певцов, которых
ѓенрих даже близко не подпускал к ‘андомиру.
   ’ак оно шло себе помаленьку. Ѓолек женилсЯ на Њарин,  признал  ее  сына
своим; все осуждали его, а ему и горЯ мало. Џриезжал он однажды в ‘андомир
поглЯдеть, как братьЯ хозЯйничают, и  сообщил,  что  ‚ладислав  как  будто
опЯть просит кесарЯ пойти на Џольшу. Ќо кесарь сейчас в ђиме, коронованием
занЯт - боЯтьсЯ, мол, нечего. “ ѓенриха при  этих  словах  екнуло  сердце,
однако виду он не подал. ’олько сказал брату - пусть не надеетсЯ на него и
на его дружину, ежели кесарь вступит в Џольшу. Ђ на тамплиеров тем паче.
   Ѓолеслав  заинтересовалсЯ  тамплиерами,  их   храмом,   усадьбами,   но
ненадолго. ‚скоре Љазимир увез его в ‚ислицу, там он охотилсЯ, бражничал и
слушал русский хор. ѓоворили, будто Љазимир завел себе каких-то девок,  но
об этом ѓенрих не желал знать - сразу  оборвал  ’эли,  который  начал  ему
что-то такое  рассказывать.  Ћн  охотно  отдал  Ѓолеславу  своих  искусных
трубачей, чтобы краковскому  кнЯзю,  totius  Poloniae  duci  [всеЯ  Џольши
владыке (лат.)], оказывали еще больший почет.
   Љогда  в  сандомирском  замке  не  было   Љазимира,   жизнь   замирала,
становилось пусто и скучно. ѓенрих чувствовал, что от него словно бы  веет
холодом на окружающих: видно, их смущал ег