ловно говорЯ: "‚се пропало!" -
но ксендз провинциал слегка усмехнулсЯ и пожал плечами.
   - “ма не приложу, что делать, - сказал он. -  Ђ  ты  как  мыслишь,  пан
ксендз? - спросил он своего друга.
   ‘тарик снова пристально посмотрел на него.
   - џ полагаю, что ксендзу ‘урину надобно тотчас возвратитьсЯ в  полоцкий
монастырь.
   - € Я так полагаю, - молвил провинциал.
   Љсендз ‘урин подумал о своей  бессолнечной  келье  и  увидел  мысленным
взором кипу скучных  богословских  книг,  нагроможденных  на  полочке  под
окном, осиротевших книг, и припомнил все, пережитое  здесь,  в  ‹юдыни.  €
почудилось ему, что он живет здесь уже давно, что комнатка в амбаре  стала
ему родной, что только здесь  он  и  жил  по-настоЯщему.  ‚спомнились  ему
улыбка сестры Њалгожаты от Љреста, ксендз ‹актанциуш  и  ксендз  €мбер,  и
золотистый свет осеннего солнца в малой трапезной, где он  впервые  увидел
мать €оанну, и улыбка Љазюка, и его почтительно  повисшие  руки.  Ќет,  не
хотелось ему все это покидать - и в то же времЯ он ощущал в себе  действие
бесовских сил, подобное непрестанному кружению крови  в  жилах.  “жас  его
положениЯ ЯвилсЯ ему во всей отвратительной  своей  наготе,  и  ему  стало
страшно. Ћн  безумно  страшилсЯ  мира,  который  его  окружал,  мира,  чьи
просторы - о, счастье! - были свободны от бесов. ’ам, напротив, полно было
ангелов, о которых  говорил  реб  €ше,  там  кишели  легионы  непостижимых
существ, чьим предводителем был могучий Њитатрон, но к ним его проклЯтой и
обреченной душе, истерзанной грешными желаниЯми, уже не было доступа.
   - џ хотел добра, - начал он слабым, робким голосом, который  постепенно
становилсЯ уверенней, - только добра. Ћхваченный  великим  состраданием  к
матери €оанне, Я молил бога, чтобы он дал  мне  претерпеть  муки,  которые
терпит она. ‡а ее душу Я предлагал свою душу  и  как  бы  открыл  в  своем
сердце дверь демонам, что владели ею. Ѓог услыхал мою мольбу...
   - ’ы ходил к цадику, - вдруг, вовсе не к месту, заметил старик  Ѓрым  и
горестно покачал головой.
   - € вот Я на дне.  De  profundis  clamavi...  [€з  глубин  Я  взывал...
(лат.); Џсалом 129, 1]
   Џровинциал кротко развел руками.
   - ‹юбезный отче, - сказал он, - не вздумай господу богу указывать. Џути
его неисповедимы, и, быть может, твое несчастье это  тропа  к  величайшему
счастью...
   - Ђх, отец провинциал, - вздохнул  ксендз  ‘урин  со  все  возрастающим
отчаЯнием, - не говори мне о величайшем счастье. џ от него  так  далеко  -
будто стою где-то у моста и вижу на другой стороне мать €оанну, исцеленную
мною, всю осиЯнную солнцем.  Ђ  Я  стою  во  тьме,  под  крылом  нетопырЯ,
погруженный во мрак ночной. € мост этот мне не пройти.
   - Ќо ведь ты ее исцелил, - опЯть не к месту вставил ксендз Ѓрым.
   Џровинциал нахмурил брови.
   - …ще неизвестно, исцелил ли, неизвестно, - жестко сказал он.  -  †изнь
хвали после смерти,  как  день  -  после  захода  солнца,  учит  ‘вЯщенное
писание. Џусть не мнит о себе...
   - —то ж Я могу мнить о себе? - простонал ксендз ‘урин. - ЋтчаЯнию моему
нет равного. ‚ один миг разверзлась предо мною бездна. € ныне Я ничего  не
вижу, одну лишь эту страшную бездну.  •ожу  с  опаской,  ступаю  медленно,
словно по узкой кладке. € ни о чем ином Я не могу думать, лишь непрестанно
думаю об этой ужасной пропасти, котораЯ менЯ зовет, затЯгивает! Ћ-о!..
   - ЋтчаЯние - грех супротив свЯтого духа, - заметил ксендз Ѓрым.
   - ‡начит, еще один грех, - вскричал ксендз  ‘урин,  ударЯЯ  ладонью  по
столу, - еще одно обвинение на суде над моей душой! Ћ боже, боже!
   Џровинциал взЯл руку ксендза, так и оставшуюсЯ на столе, и сердечно  ее
пожал.
   - Ѓрат ћзеф! - заговорил он потеплевшим голосом. - ‚озьми моих  лошадей
и возвращайсЯ в Џолоцк. џ останусь тут на день-другой у отца  Ѓрыма,  и  в
монастырь мы сходим с ним вместе. Ђ ты поезжай, брат ћзеф, поезжай  сейчас
же. ‘ама дорога успокоит тебЯ. ’еперь осень, землЯ чернаЯ,  грЯзь  лошадЯм
по брюхо, хотЯ сегоднЯ уже заморозки были. ‚ойдешь в свою келью,  посидишь
со своими книгами, и, бог даст, бесы один за другим покинут  тебЯ,  а  нам
оставЯт и тело твое и душу.
   - Ќе так-то легко расстаютсЯ они со своей добычей! - хмуро заметил отец
Ѓрым.
   Љсендз ‘урин с испугом взглЯнул на провинциала; дрожа  всем  телом,  он
вскочил на ноги,  попЯтилсЯ  от  стола,  пока  не  очутилсЯ  у  стенки,  и
закричал:
   - Ћ, самое худшее Я еще не сказал, но должен сказать вам, свЯтым отцам.
ќтот бес - или бесы - завладел  мной  полностью,  стал  моей  душой,  мною
самим: он - это Я, Я - это он! - но Я не хочу избавитьсЯ от него! ‚едь это
тот бес, который владел ее душой и ее телом!


        13

   € все же следующим утром отец  ‘урин  на  рассвете  уезжал  из  ‹юдыни.
Љсендз провинциал, как и говорил, осталсЯ в местечке, к  дому  приходского
ксендза  подъехал  только  ћрай.  ‘тарик  провожал  ксендза  ‘урина;  тот,
разбуженный от глубокого сна, двигалсЯ как лунатик. Љроме ћраЯ, в  повозке
сидел Љазюк.
   - џ отвезу ксендза капеллана, - сказал он старому  ксендзу,  -  хозЯйка
мне разрешила, а ворочусь на лошадЯх, что поедут  за  провинциалом.  —ерез
несколько дней.  ћрай  упрЯжкой  занЯт,  а  его-то  нельзЯ  без  присмотра
оставлЯть. Њожет и беда приключитьсЯ.
   Ќа лице ксендза ‘урина смутно, будто за  завесой,  засветилась  улыбка.
ћрай и Љазюк подсадили его в бричку, бросили  туда  захваченный  в  амбаре
узелок с пожитками и тронулись через рынок вниз, к мосту. Љогда  проезжали
мимо дома цадика, ксендз ‘урин отвернулсЯ.
   Џотом похлопал Љазюка по колену.
   - „оброе ты дитЯ, - молвил он, - жалеешь бедного грешника. —ем  Я  тебЯ
отблагодарю?
   ’олько  это  и  произнес  он  в  первые  часы  поездки,   после   чего,
сосредоточившись на  своих  думах,  замолк.  …му  казалось,  что  все  его
нравственные силы  вЯнут,  корежатсЯ,  как  листьЯ  растениЯ,  обожженного
огнем. Њир и все мирские дела - даже духовные -  он  видел,  будто  сквозь
слой голубого дыма, идущего от дьЯвольского очага. Ѓезразличны становились
ему монастырь и местечко, Љазюк и €оанна, а также участь их душ. Њысленный
взор его был прикован к глубинам собственного естества,  он  видел  спЯщих
бесов и рЯдом с ними - еще живые в нем драгоценные свойства духа,  которые
в любой миг могли пойти прахом, и тогда он низвергнетсЯ в пропасть,  столь
устрашавшую его и уже не раз ЯвлЯвшуюсЯ его взору. Ќо теперь бездоннаЯ эта
пропасть казалась ему более близкой, ощутимой,  более  реальной,  чем  все
окружавшее его в действительности. Ћна едва ли не была ему желанной, и это
было всего ужасней - стремление к небытию, томившаЯ его  любовь  к  черной
бездне, к простиравшейсЯ перед ним  мертвой  пустыне  и  к  беспредельному
одиночеству. ‚се, что предстоЯло ему пережить, вдали от матери  €оанны,  -
даже сама вечность, - было ему безразлично.
   €  что  особенно  странно:  среди  людей,  пред  лицом  бога,  который,
чувствовал он, следит за каждым его шагом, с угнездившимисЯ в нем  бесами,
которые, даже погруженные в сон, наполнЯли его существо тЯжким, клубЯщимсЯ
мраком, его, острее всех прочих чувств,  томило  холодное,  как  сталь,  и
отчетливое, как контуры рисунка, одиночество. Ћдиночество это не было даже
чувством, оно вливалось в его уста, как напиток, - и ему становилось тЯжко
дышать; оно проникало в его сердце - и сердце пронзала судорожнаЯ боль. Ћн
страшилсЯ этого одиночества - но одно оно заполонило все его чувства.
   …хали очень медленно по невылазной грЯзи. Џрошло около часа, как  вдруг
из лесу поЯвилсЯ человек невысокого  роста  и,  став  на  дороге,  замахал
рукой, чтобы остановились. Љогда  они  приблизились,  ксендз  ‘урин  узнал
‚олодковича.
   - Ћстановитесь, бога ради! - кричал он. -  џ  тут  с  женщиной,  а  она
занемогла. ‘милуйтесь, подвезите нас, мы на козлах сЯдем.
   Љсендз ‘урин ничего не ответил.  …му,  погруженному  в  скорбные  думы,
чутким  ухом  вслушивавшемусЯ  в  то,  что  творитсЯ  внутри  него,   было
совершенно безразлично происходившее вокруг. Љазюк, хоть и  досадовал,  но
возражать не мог. Џан ‚инцентий вывел из кустов высокую женщину, укутанную
в пестрые платки; белаЯ тонкаЯ  косынка  спускалась  на  ее  лоб,  отчасти
прикрываЯ лицо.  †енщина  сконфуженно  отворачивалась.  ‚се  с  удивлением
узнали в ней сестру Њалгожату.
   ‘ видом самоуверенным и дерзким ‚олодкович подсадил  женщину  на  козлы
рЯдом с ћраем, сам же забралсЯ в середку брички  и,  усевшись  на  набитом
гороховой соломой ковровом мешке лицом к отцу  ‘урину  и  спиной  к  ћраю,
наказал ехать.
   - Џрошу прощеньЯ, любезный пан ксендз, - сказал он, потрепав иезуита по
колену, - мы только до корчмы на перекрестке. Ђ там уж сами  доберемсЯ.  -
€, не дождавшись ответа, прибавил: - ’ам нас уже будут ждать лошади  -  да
еще какие, ого!
   Ћн с торжеством оглЯдел своих случайных спутников, но они его речей  не
слушали и не смотрели на него. Џан ‚олодкович крЯкнул, захихикал  и  пожал
плечами. Ѓричка тронулась.
   „вигались вперед все так же медленно, колеса скользили, а  на  выбоинах
бричка чуть не опрокидывалась. —етверка добрых, сытых монастырских лошадей
тЯнула без устали. ћрай покрикивал на них, щелкал кнутом, над лесом стоЯла
мгла; постепенно спускаЯсь, она заволакивала  деревьЯ,  в  тумане  каркали
вороны. Љогда подъехали к перекрестку и к корчме старой  цыганки,  осенний
день уже угас. Џришлось остановитьсЯ здесь на ночь.
   ‘ев в корчме за стол, ксендз ‘урин спрЯтал лицо в  руках.  ’ак  недавно
сидел он здесь - думалось ему - полный благих надежд. „аже воспоминание об
улетавших  журавлЯх  было  печальным,  но  сладостным.  Ћно  смешалось   с
воспоминаниЯми, которые уже никогда  его  не  покинут,  -  детство,  сено,
мать-кармелитка, потом  монастырь,  мать  €оанна,  реб  €ше,  -  увы,  все
обрушилось, как штукатурка покинутого дома, теперь больше нет ничего, ждет
его в Џолоцке кельЯ и борьба с сатаной, быть может, до конца дней.
   Љто-то тронул его руку. Ћн поднЯл глаза. ‚озле него  стоЯла  корчмарка.
…е темные, пронзительные глаза проникали в его душу.
   ЂвдотьЯ покачала головой.
   - џ же говорила, - прошептала она.
   Љсендз отвернулсЯ от нее.
   - •отите спать? - спросила она.
   - „а, хочу, - ухватилсЯ ксендз ‘урин за эту мысль.
   - ’ак пойдемте.
   Ћна провела его в боковую комнатушку, воткнула в стену лучину и  вышла.
Љсендз ‘урин, сев на топчан, погрузилсЯ в  прежнее  раздумье.  ‘обственно,
это было не раздумье, скорее состоЯние духа, полупечальное, полублаженное,
какое бывает в юности, когда, едва проснувшись, мы  потЯгиваемсЯ,  лежа  в
постели. …му даже хорошо  было  с  этой  гнетущей  печалью  в  душе,  даже
двигатьсЯ не хотелось, чтобы не рассеЯть дымку, обволакивавшую его  мнимым
покоем. Ћн засыпал, и в дремоте этой весь мир, все, что его окружало, даже
все  люди,  встречавшиесЯ  в  его  несложной  жизни,   сливались   вместе,
становились тем же, чем был он, - одной страдающей душой. "џ - это ты,  ты
- это Я", - повторЯл он слова, так сильно его поразившие.
   ‹учина догорела и погасла. Ћн посмотрел в окно. Љогда глаза привыкли  к
темноте, он заметил, что облака в небе и туман на земле быстро расходЯтсЯ.
‚етер рассеивал их,  гонЯ  к  востоку,  и  между  мглистых  клочьев  стало
проглЯдывать сапфирно-синее, прозрачное, почти весеннее небо. Ѓывают такие
осенние ночи, когда после облачного днЯ небо проЯснитсЯ, вызвездитсЯ  все,
становитсЯ как бы хрустальным шатром, и разбросанные как попало  созвездиЯ
сиЯют влажным, будто в апреле, светом. Ќо только теперь это были созвездиЯ
осенние: медленно поднимались над лесом ЏлеЯды и  ползли  по  темно-синему
небу.
   ‘ама возможность покоЯ, которым - хоть и  было  ветрено  -  дышала  всЯ
природа, показалась ему мучительной, а сиЯние звезд, бег  облаков,  словно
ножом, ранили его сердце. †естокость природы, равнодушно глЯдЯщей на  муки
сердец и умов человеческих, мнилась ему еще одной  дьЯвольской  пыткой,  а
покой этот - западней, в которой грозно притаилась смертельнаЯ опасность.
   "‡аснули, - подумал он о бесах, - кажетсЯ, и  впрЯмь  заснули  во  мне,
завалили всю мою душу своей черной плотью". Ћн  непрестанно  чувствовал  в
себе эти черные груды смрадного мЯса.
   "Ќо нет, не заснули, а обратились в ветер, в деревьЯ, в  облака,  чтобы
терзать менЯ их безразличием. Џрирода вечно счастлива,  по  сути,  она  от
века спасена, ибо не способна пасть, а Я, предназначенный  длЯ  величайших
свершений, величайших чувств и постижений, Я, превосходЯщий ее величием  и
могуществом, ибо познал себЯ и бога, внезапно низвергнут ниже любой твари,
стал игралищем безмерно могучих сил зла! —то мне эти облака, эти  деревьЯ,
эта луна, эти березы, уже стоЯщие без листьев, -  когда  всЯ  эта  красота
только издевка над красотой, утраченной мною навеки. џ знаю, бесы, раз они
уже во мне, навсегда во мне и останутсЯ, - и то, во что Я превратилсЯ, как
бы и не зависит от них. ѓрех - это не бес, и не бесы  менЯ  одолевают,  но
грех, отымающий у  менЯ  то,  длЯ  чего  Я  предназначен,  вотчину  мою  -
вечность".
   „а, теперь он понЯл, что причина падениЯ его не в одержимости бесами. €
что одержимость эта, столь мучительнаЯ, постыднаЯ,  возбуждающаЯ  в  людЯх
либо обидный смех, либо холодное любопытство, Ярмарочную жажду зрелища,  -
всего только следствие его чудовищной вины. Ѓесы снова будут  его  мучить,
но мука эта не так страшна, как сознание, что он сам, по своей воле, лишил
себЯ блаженства вечного.
   €  тут  он  подумал  о  матери  €оанне.  ЌесмотрЯ  на  все,   мысль   о
настоЯтельнице  людыньского  монастырЯ  наполнЯла  его  радостью:  если  и
согрешил он, то лишь ради того, чтобы ее исцелить. …сли подвергсЯ  ужасной
каре, то лишь ради того, чтобы от нее эту кару отвратить; если отдал  свою
душу, то отдал ее за други своЯ. € страшило его, как бы  сатана,  в  злобе
своей, не возвратилсЯ опЯть в тело матери €оанны.
   Њучительна была эта борьба чувств, все тело отца ‘урина дрожало, как  в
лихорадке. Ќа него нахлынула тоска по  тем  временам,  когда  ни  одна  из
необорных мыслей, которые ныне метались у него в  мозгу,  как  обезумевшие
птицы, не мешала ему познавать жизнь, мир, бога, любовь. € в этот  миг  он
возвратилсЯ к последнему своему прибежищу, к  воспоминанию  о  материнской
любви, о теплой голубой дымке своего детства.
   - џ бы сказал, - прошептал он, - что тогда на свете всегда была весна.
   € он глубоко вздохнул,  словно  вбирал  этот  весенний  воздух  в  свою
истерзанную грудь.
   ‘нова вспомнились ему журавли, летевшие на юг, когда он ехал в ‹юдынь.
   - ‚ольнаЯ пташка, - сказал тогда ‚олодкович.
   - ‚ольнаЯ пташка, - повторил ксендз  ‘урин.  -  ѓде  они  теперь!  Људа
полетели? —то там  делают?  Љогда  вернутсЯ?  ‚есною,  когда  над  лесами,
болотами, озерами разольетсЯ щебетанье  птиц,  радость  новой  жизни.  Ђх,
жизнь! Ђ теперь осень, - прошептал он, - и листьЯ с берез уже облетели...
   Ћн смотрел на небо почти с радостью. ЋпираЯсь на подоконник, он стал на
колени - небо было совершенно чистым, между созвездиЯми он уже не  замечал
черных, плотных сгустков. ’от, кого он прежде видел в небе, был  теперь  в
нем, и, обращаЯ мысленный взор на душу свою, ксендз видел его, сплетшегосЯ
в клубок со своими братьЯми, страшный узел, подобный змеиному гнезду.
   Џосреди этих размышлений он почувствовал, что ему что-то мешает, но что
- не знал.  …му  не  удавалось  полностью  оторватьсЯ  от  своих  душевных
переживаний, чтобы  это  определить.  ’еперь  же,  возвращаЯсь  постепенно
издалека, от звезд и журавлей, от  широко  раскрытых,  испуганных  голубых
глаз, он увидел себЯ в цыганской корчме, на твердом топчане,  под  оконцем
маленькой боковушки; да,  он  стоит  на  коленЯх,  положив  подбородок  на
подоконник. € тогда из большой горницы до него начала доноситьсЯ  страннаЯ
музыка - не то скрипка, не то кобза.  Љто-то  в  корчме  играл,  слышались
стонущие  звуки  инструмента,  громкие  возгласы.  Љто-то  топал,   кто-то
выкрикивал "гу! га!", и половицы скрипели, как палуба старого  судна.  ’ам
плЯсали.
   - ЋпЯть этот ‚олодкович, - с досадой прошептал ксендз ‘урин и  поднЯлсЯ
с топчана. ‘тоЯ, он некоторое времЯ прислушивалсЯ. ‚от музыка зазвучала на
другой лад, и женский голос затЯнул:

   Ђх, матушка, голубка,
   •очу монашкой быть,
   ‚едь мужа забулдыгу
   џ не смогу любить...

   Љсендз ‘урин сдвинул брови. Ћн не мог  вспомнить,  кто  же  это  с  ним
приехал.
   - Ђх, это та монашка, - догадалсЯ он, - беглаЯ...
   ЏеснЯ продолжалась:

   ...Џобьет менЯ, беднЯжку,
   •очу монашкой быть...

   Џосле этих слов раздалсЯ топот подков  по  полу  и  безудержный  хохот.
‘делав два шага, ксендз ‘урин открыл дверь в горницу и встал на пороге. Џо
корчме плыл дым от очага, затЯгиваЯ все  голубой  пеленой;  в  глубине  за
столом сидели Љазюк и ћрай. Љсендза особенно рассердил их невинный вид. Ќа
столе, заложив ногу на ногу,  сидел  ‚инцентий  ‚олодкович,  держа  у  рта
большой гребень, прикрытый куском бычьего пузырЯ. Џенье  с  этим  нехитрым
инструментом и звучало наподобие  кобзы  или  скрипки.  лЯхтич  играл  на
гребне плЯсовые мелодии и  времЯ  от  времени,  отрываЯ  эту  своеобразную
свирель ото рта, издавал протЯжный свист или выкрикивал "гу! га!". Џосреди
горницы, залихватски приседаЯ, носились взад и вперед сестра  Њалгожата  в
наброшенном на плечи Ярком узорчатом, видимо, только  что  ей  привезенном
кафтане, и захмелевший пан •жонщевский, которому, видать,  стало  жарко  в
кунтуше, и он, сбросив его и снЯв саблю, отплЯсывал в  одном  жупане.  Ћни
делали несколько шагов друг другу навстречу, потом кружились, взЯвшись  за
руки, и вдруг, отпрЯнув один от  другого,  разбегались  в  противоположные
углы. Џотом пан •жонщевский снова гналсЯ за Њалгожатой  плавным  шагом,  в
ритме англеза, а она, мелко семенЯ, убегала от  него,  как  в  мазурке;  и
опЯть они,  подбоченЯсь,  пускались  в  галоп  вдоль  и  поперек  горницы.
‚олодкович стучал  подковами  по  скамье,  а  стараЯ  цыганка  за  стойкой
притопывала, трЯсла плечами, звенЯ покрывавшими ее грудь цехинами, шаркала
и повертывалась то вправо, то влево.
   Џри виде этого разврата отцом ‘уриным овладели не гнев или негодование,
нет, ему стало мучительно жаль этих  плЯшущих,  осужденных,  как  он  сам,
людей, и от скорби он на миг зажмурил глаза и схватилсЯ рукою за бок,  так
больно сжалось сердце. “жасные  дела  творЯтсЯ  на  свете!  ‘атана  играет
человеческими душами, господь бог осудил их на вечные муки, осень  убивает
все, даже с берез содрала зеленые листьЯ - и весна сызнова обрекает все на
такое же несчастье, а тут они, напившись, скачут под звуки гребнЯ!
   ‡аметив  ксендза,  танцующие  замерли,  музыка  оборвалась,  воцарилось
молчание. ‚се смотрели на него, а он стоЯл  на  пороге  бледный  как  мел,
схватившись за сердце. Ќаконец он открыл глаза, взглЯнул на веселившихсЯ и
улыбнулсЯ. Ќо улыбка была  такой  страдальческой,  что  и  самый  черствый
человек пожалел бы его. ‘тупив шаг вперед, ксендз сказал:
   - Џочему остановились, добрые люди? ЏлЯшите,  веселитесь.  ѓосподь  бог
вам простит, ибо не ведаете, что творите.
   ЏроизносЯ это, он поднЯл  руку  и  благословил  их,  сотворив  крестное
знамение во имЯ отца, и сына, и свЯтого духа. € ни один бес не зашевелилсЯ
в нем в эту минуту.
   Џотом он снова ушел  к  себе  и  снова  преклонил  колени  на  топчане,
опершись о подоконник. Ћн смотрел на сапфировое, прозрачное небо - вот-вот
должна была взойти луна - и на лес под звездами.  ѓде-то  в  глубине  леса
завыли волки.
   ‚ корчме опЯть раздались звуки, напоминавшие гнусавое бреньчанье кобзы.
‚олодкович заиграл, но уже никто не пел и  не  плЯсал,  наконец  его  тоже
угомонили - и было слышно, как все разошлись.
   Љазюк и ћрай спали в конюшне, на  лежанке,  подложив  кожухи.  ђЯдом  с
четверкой простых лошадок полоцкого монастырЯ стоЯла великолепнаЯ четверка
киргизских коней пана •жонщевского; они фыркали, нетерпеливо  дергались  и
пытались кусать друг друга поверх перегородок.  Љак  и  в  ‹юдыни,  ворота
конюшни были распахнуты, и виднелось небо со звездами и быстро  мчавшимисЯ
облаками. •олодало.
   Џарни не спали. Љазюк лежал, раскинув крестом руки, и глЯдел вверх,  не
на небо, а на черный потолок конюшни, где  угнездилсЯ  ночной  мрак.  ћрай
долго молчал, но не спал и он. ’ревожные мысли томили обоих.
   Ќаконец ћрай сказал:
   - Ќу и дела... Љто мог ожидать!
   - ’ы о чем?
   - „а вот, ксендз ‘урин...
   - Ћт любого человека можно всего ожидать. —еловек - особаЯ тварь.
   ћрай усмехнулсЯ.
   - € почему это на него нашло?
   - ’ак бог пожелал.
   - Ђ эта мать €оанна? —то с нею будет?
   - …й-то что! Ѓудет монахиней!
   - Ђ дьЯвол?
   ’ут ћрай, вспомнив науку Љазюка, перекрестилсЯ.
   - Ѓесы-то всегда найдут себе работу, - буркнул  Љазюк.  -  Њать  €оанну
оставили, так в сестру Њалгожату вселились. ‚идал, как отплЯсывала?
   - ќто что ж, пан •жонщевский за ней сюда приехал?
   - ‚естимо. € его бесы опутали, ведь она ничуть не красиваЯ.
   - ќ, нет, мне она нравитсЯ, - сказал ћрай, - здороваЯ!
   €з лесу донессЯ волчий вой, тот же, который слышен был  отцу  ‘урину  в
его комнатушке.
   - ‚олки воют, - помолчав, сказал ћрай.
   - ‹юбопытно, с чего бы это они?
   - ‡има раннЯЯ будет. Љ морозу идет.
   Ћба посмотрели на небо. Ћно все больше светлело, ветер стихал.
   - Ђ может, беду чуют. ‚ лесу-то сейчас страшно, - сказал Љазюк.
   - Џомнишь, как в ‹юдыни звонили, - спросил ћрай, - за  заблудившихсЯ  в
лесу? ‘тало быть, против волков.
   - Љаждую ночь звонЯт, - уже сонным голосом отозвалсЯ Љазюк.
   - ‡десь-то не слышно, - усмехнулсЯ ћрай.
   - “гу.
   - Ђ жаль. ЏонравилсЯ мне этот звон.
   - Ђ тут кругом тишина.
   - ’ак тихо, прЯмо страх берет...
   - ‚ лесу все спит.
   - Ѓеда не спит.
   Ћба откашлЯлись, примостились поудобней. Ќо сон после выпитой водки  не
шел.
   - Ќу как там твой батька? - спросил Љазюк.
   - ‚се такой же. ‡лющий.
   - Џьет?
   - € пьет и деретсЯ. ЊенЯ на прошлой неделе так отходил постромками, что
Я два днЯ сидеть не мог.
   - ‚от как? € мысли бесовские к тебе не приходЯт?
   - ќ... - неопределенно протЯнул ћрай.
   - —то значит "э"? Љакие там мысли бродЯт в глупой твоей голове?
   - „а никакие, - с легким раздражением  сказал  ћрай  и  отодвинулсЯ  от
Љазюка.
   - Ђ молишьсЯ за отца? - опЯть спросил Љазюк.
   - Ќе-ет.
   - Ќу, так помолись со мной вместе. ѓовори: боже, сохрани моего отца!
   - Ѓоже, сохрани моего отца! - равнодушно повторил ћрай.
   - € всех, и всех, - с легкой дрожью в голосе прибавил Љазюк.
   ћрай зашевелилсЯ.
   - € всех... - повторил он, потЯгиваЯсь. Ќо и  в  его  голосе  зазвучало
едва уловимое, приглушенное мглою осенней ночи волнение. - € всех...
   - Ђминь, - заключил Љазюк. - Ђ теперь спи!
   - ‘покойной ночи.
   - ‘покойной ночи.
   ћрай уснул. Ђ Љазюк еще долго глЯдел на звезды  через  открытые  ворота
конюшни. Ќаконец заснул и он. ‚олки в лесу перестали выть.


        14

   ‚скоре после  полуночи  ксендз  ‘урин  внезапно  пробудилсЯ,  будто  от
толчка, и сразу почувствовал, что тот, черный,  прЯмо-таки  распирает  его
изнутри, что проснувшиесЯ бесы разбухли, стали осЯзаемой реальностью и что
весь он заполнен субстанцией зла, котораЯ словно переливаетсЯ через  него.
€ он тут же вспомнил о топоре, на который наткнулсЯ ‚олодкович, когда  они
в первый раз были в этой корчме. ‘атана и  топор  -  два  эти  образа  так
Явственно, так властно захватили его, что он  с  силой  потЯнулсЯ,  словно
отталкиваЯ от себЯ покров мрака, и спросил:
   - —то? ’ы уже здесь?
   - „а, здесь, - отвечал сатана.
   - ‡аберешь менЯ совсем?
   - ‘овсем, - ответил нечистый.
   € тут опЯть почудилось отцу ‘урину, что он тонет. —ернаЯ вода заполнЯла
не только все пространство вокруг, она была даже в нем самом,  булькала  в
груди, в легких и выливалась из горла и носа потоком крови и мрака.  „ышал
он прерывисто и тЯжко, свистЯщий воздух с трудом пробивалсЯ  изо  рта.  Ћн
схватилсЯ за грудь и начал раздирать на себе сорочку.
   - Ћтойди, - произнес он, напрЯженно хватаЯ руками воздух, - отойди,  не
мучай менЯ!
   ‘атана немного отпустил его.
   - Ћтойди совсем, - сказал отец ‘урин  и,  собрав  все  силы,  сдерживаЯ
разбегавшиесЯ мысли, попыталсЯ молитьсЯ.
   - Ѓоже, поскорее приди мне на помощь! - всей душой вздохнул он.  „ьЯвол
еще чуточку отпустил его, отдалилсЯ, как бы отделилсЯ от мрака и навис над
ним в облике нетопырЯ. Љсендз ‘урин хотел перекреститьсЯ,  но  рука  стала
тЯжелой, как камень.
   - Ћтойди! - еще раз повторил он.
   „ьЯвол захихикал. ‘мех был тихий, дробный,  ксендзу  ‘урину  показалось
даже, что это он сам смеетсЯ так искренне, от души,  но  этот  тихий  звук
заполнЯл все кругом, все без остатка. ‚о всем мире уже не  было  места  ни
длЯ чего, кроме этого тихого смеха. Ђх!
   - џ отойду, - прошептал нетопырь  мрака,  -  отойду!  Ќо  коль  Я  тебЯ
оставлю, Я должен буду возвратитьсЯ к матери €оанне. € тогда уж не  покину
ее вовек.
   Ћтца  ‘урина  пробрала  дрожь.  Ћн  вспомнил   глаза   матери   €оанны,
устремленные на  него,  словно  она  хотела  сообщить  ему  свою  душу,  и
огромнаЯ, невыразимаЯ жалость объЯла его, рыданиЯ сдавили  горло,  дыхание
снова стало затрудненным. Ћн думал о любимой женщине. Ќеужто сатана  опЯть
завладеет этим нежным телом? Ћн содрогнулсЯ,  и  любовь  его  вдруг  стала
огромной - больше мрака, больше скорби, больше сатаны.
   - џ отойду, - молвил сатана, - с радостью отойду. Њне  в  женском  теле
куда приЯтней.
   Љинжалы боли пронзили ксендзу ‘урину сердце, ноги, желудок.
   - Ќет, не отходи, - шепнул он.
   - Љак это - не отходи? Ќапротив, вот Я сейчас оставлю тебЯ,  ты  будешь
свободен, чист, светел, спасен - как бишь вы там говорите? Ђ  мать  €оанна
будет моею до скончаниЯ веков. ‚сегда.
   - ЋстаньсЯ, возьми менЯ.
   - ’ы еще не весь в моей власти. ’ы еще молишьсЯ!  Њне  еще  легко  тебЯ
оставить.
   - ‚озьми менЯ всего.
   - ЏредайсЯ мне навсегда.
   -  Џредаюсь  тебе,  -  прошептал  отец  ‘урин,  чувствуЯ,  что   волосы
поднимаютсЯ у него на голове, а лоб, щеки и спину заливает холодный пот.
   - —то ж, возьму тебЯ, - молвил сатана и чуть опустилсЯ над  ложем  отца
‘урина, - возьму тебЯ, только мне надобна печать.
   - € никогда менЯ не оставишь? - с надеждой и отчаЯнием  спросил  ксендз
‘урин у мрака.
   - Ќикогда, - шепнул сатана страстно, как возлюбленнаЯ.
   - € не возвратишьсЯ к матери €оанне?
   - Ќикогда, - еще более страстно подтвердил сатана.
   - € мать €оанна будет навсегда свободна от бесов?
   - Ќавсегда, - раздалось в темноте.
   - € будет спасена?
   Џосле этого вопроса черное облако, словно мЯгкий  пух,  обволокло  тело
отца ‘урина, он откинул голову, будто в приливе страсти, и со всех  сторон
послышались ему голоса - они звучали в его ушах, в мозгу, в глазах. ѓолоса
эти повторЯли хором.
   - Ћна будет свЯтой, свЯтой...
   Џокров мрака снова приподнЯлсЯ, и сатана молвил:
   - ќто зависит лишь от тебЯ.
   - —то Я должен сделать? - с мукой спросил ксендз ‘урин.
   - ЏредайсЯ мне навсегда, - сказал сатана.
   - —то Я должен  сделать?  -  опЯть  спросил  ‘урин,  и  голова  у  него
закружилась. Ќа него нахлынули вдруг воспоминаниЯ детства, запахло  сеном,
и он почувствовал, что этот запах сена ему дано услышать в последний раз в
этой жизни и что к сладостному  аромату,  напоминавшему  о  давно  ушедших
временах, уже примешиваетсЯ иной запах - о боже, какой душный,  приторный,
омерзительный!
   - Ќе призывай бога! - приказал сатана.
   - —то Я должен сделать? - спросил ксендз в последний раз.
   - ЏредайсЯ мне навсегда, - повторил сатана и присел на край постели.  ‚
тот же миг ксендз ‘урин ощутил под ногами холод пола.
   - ’опор помнишь? - тихо спросил лукавый.
   -  Џомню!  -  с  отчаЯнием  ответил  ксендз  ‘урин  и  вдруг  увидел  в
воображении своем сверкающий предмет, прислоненный в сенЯх к  чурбану  длЯ
рубки дров. - Џомню, - повторил он и встал на ноги.
   ‚ытЯнув руки в темноту, он сделал несколько неуверенных шагов. ‘ минуту
двигалсЯ, как слепой, но потом почувствовал, что кто-то  его  поддерживает
мощной рукой. Ћн пошел быстрее и, ощупью  найдЯ  дверь,  переступил  порог
комнатки.
   - ‘юда-сюда-сюда, - тихо повторЯл сатана, осторожно направлЯЯ его шаги.
   € ксендз ‘урин в ночной тишине прошел через пустую корчму, и очутилсЯ в
сенЯх, и нащупал топор; топор стоЯл на  том  же  месте,  что  и  несколько
недель назад. Џотом тихо скрипнула входнаЯ  дверь,  потом  показалсЯ  вход
конюшни, черневший во мраке, там в  ночной  темноте  фыркали  кони.  ’опор
срасталсЯ с рукой ‘урина в надежное,  ударЯющее  без  промаха  оружие.  Ћн
чувствовал, как кровь, кружа в его жилах, переливаетсЯ в топорище и кружит
в лезвии. ‘атана все крепче  поддерживал  его  тело  и  когтистыми  лапами
сжимал сердце. Ќазойливой мухой, неустанно описывающей круги, носилось над
головой ксендза кем-то нашептываемое слово:
   - Ќавсегда, навсегда, навсегда...
   …ще до рассвета пан •жонщевский соскочил с постели, на которой  спал  с
сестрой Њалгожатой. †енщину одолел глубокий сон,  она  лежала  неподвижно,
свесив руку с кровати. •жонщевский  разбудил  слугу  и  велел  потихоньку,
никого не тревожа, вывести из конюшни лошадей да поживей впрЯчь в колЯску,
чтобы никто не заметил их отъезда из  корчмы.  ‚олодкович  спал  рЯдом  со
слугой и, не чуЯ предательства, громко сопел  и  храпел;  от  него  сильно
несло кислым винным перегаром. Џан •жонщевский с презрением  покосилсЯ  на
спЯщего.
   - Ћслы, - пробурчал он, - что они  себе  воображают?  —то  Я  буду  эту
монашку повсюду возить за собой? •ватит ей этой  ночи,  -  добавил  он  и,
припомнив некоторые подробности, ухмыльнулсЯ.
   ‘луга пошел в конюшню. ‚орота были открыты.  ’оропЯсь  из  всех  сил  и
стараЯсь не шуметь, он взнуздал лошадей, вывел их из  конюшни  и  впрЯг  в
колЯску. …го немного удивило, что в том углу конюшни, где на лежанке спали
Љазюк и ћрай, было что-то очень уж тихо. Џравда, двигалсЯ он без  шума,  -
что ж тут дивитьсЯ, если они не проснулись.
   Ђ не храпели они, видать, потому, что устали от езды, да от  водки,  да
от плЯсок; стало быть, спали крепко. ’олько почудилось ему, будто из  того
угла тЯнет чем-то противным, приторным. ‹ошади тоже всполошились,  стригли
ушами в ту сторону. ќтот запах встревожил парнЯ.
   "—то бы это могло так вонЯть?" - подумал он и вывел лошадей, хоть они и
артачились. ЏоеживаЯсь  от  предрассветного  осеннего  холода,  он  спешил
поскорее накинуть постромки на  валек  и  оглобли.  Ќо  тугие  ремни  были
влажны, скользки и никак  не  хотели  налезать.  •оленые  кони  перебирали
копытами и поводили ушами в сторону конюшни.
   Ѓыло темно и холодно. ‹егкий  морозец  прихватил  поверху  грЯзь,  лужи
покрылись пластинками льда, которые трещали под конскими копытами.  ‘тараЯ
цыганка уже встала;  молча  смотрела  она,  стоЯ  под  стеной  корчмы,  на
поспешный отъезд пана •жонщевского.
   Ћна ни о чем не спрашивала, только тихо кашлЯла, прикрываЯ рот ладонью.
Ќочь была и правда осеннЯЯ.
   Љогда •жонщевский подошел к колЯске, слуга сказал:
   - Џан камергер, там, в конюшне, кровью пахнет...
   •жонщевский перекрестилсЯ.
   - —то ты мелешь! Ћса тебЯ укусила, что ли?
   - € кони что-то чуют, пан камергер.
   •жонщевский заметно встревожилсЯ.
   - …зжай, езжай, поживей! - приказал он и залез в кузов колЯски.
   ’ихо заскрипел под колесами песок, хлюпнула у ворот  жидкаЯ  грЯзь,  и,
оставлЯЯ след в мЯгком грунте, колЯска вскоре скрылась в  темноте.  ’олько
когда уже совсем рассвело, вскочила с постели сестра Ђкручи и понЯла,  что
пан •жонщевский сбежал, оставив ее в корчме.
   ’оропливо накинула она платок и растолкала ‚олодковича.
   - ‚ставайте, вставайте, •жонщевский уехал! - кричала она, всхлипываЯ.
   ‚олодкович мигом протрезвел, скатилсЯ с постели  и,  подпрыгиваЯ,  стал
натЯгивать сапоги.
   - Ћй, несчастнаЯ Я! - причитала сестра Њалгожата.  -  —то  мне  делать?
Људа податьсЯ? Ђ все вы, пан добрый, виноваты. ‚ы менЯ на грех подбивали!
   ‚олодкович, сильно озадаченный, не говорил ни  слова;  натЯнув  сапоги,
он, как был в одной сорочке, побежал в  конюшню.  ‚ернулсЯ  оттуда  что-то
очень быстро, лицо серое, глаза от страха  прЯмо  черные.  Џобелевшие  его
губы заметно дрожали.
   - —то случилось? - испуганно спросила сестра Њалгожата.
   - “биты, - не своим голосом прохрипел ‚олодкович, - парни убиты,  Љазюк
и тот другой, зарублены...
   - Ќу, а •жонщевский? - с отчаЯнием выкрикнула монахинЯ.
   - Ќет ни •жонщевского, ни его лошадей.
   ‚о дворе раздались причитаниЯ,  проклЯтьЯ  и  вопли  Ђвдотьи,  котораЯ,
должно быть, лишь теперь увидела трупы убитых парней.
   - „а чтоб тебЯ  черти  побрали!  -  кричала  она.  -  —тоб  волки  тебЯ
загрызли! —тоб тебе вечно в аду гореть! —тоб ты света божьего не видал! Ђх
ты, дьЯвол в образе человеческом!
   ‘естра Њалгожата перекрестилась.
   - —его эта колдуньЯ завыла? Љто это сделал?
   - ‚ерно, •жонщевский, раз  он  сбежал,  -  сказал  ‚олодкович,  немного
овладев собой.
   - Ђ где ксендз ‘урин? —то с ним?
   - Џойдем посмотрим.
   Ћба  побежали  в  большую  горницу,  открыли  дверь   в   боковушку   и
остановились на пороге с застывшими от  ужаса  лицами.  ‚  углу  комнатки,
освещенный неверным светом осеннего утра, выпрЯмившись во весь рост, стоЯл
ксендз ‘урин, очень бледный, приложив палец к губам.  Ћн  усмехалсЯ,  хотЯ
лицо его, руки и сутана были испачканы кровью. ‚ левой руке, прЯча  ее  за
спиной, он что-то держал.
   - Ћтец ћзеф, - закричала сестра Њалгожата, - что с тобой?
   - ’ише, тише, - произнес ксендз ‘урин мЯгко, и  в  голосе  его  звучала
улыбка, - они невинные, они попали прЯмо в рай.
   Ћн вынул из-за спины руку с топором и, вдруг придЯ в себЯ, с омерзением
отшвырнул топор на середину комнаты. ‹езвие было покрыто густыми  красными
пЯтнами.
   - Ђ ты, отче? -  горестно  воскликнула  сестра  Њалгожата,  бросаЯсь  к
ксендзу и в порыве жалости и состраданиЯ хватаЯ  его  за  руку.  -  Ђ  ты?
Џодумал ли ты о себе?
   Љсендз ‘урин повернулсЯ лицом к стене, прислонилсЯ к ней лбом  и  вдруг
горько, по-детски заплакал.
   - Ћ, боже мой, боже мой! - стонал он сквозь слезы.  -  ’еперь  Я  вечно
пребуду во власти сатаны.
   ‘естра Њалгожата, раздираемаЯ противоречивыми чувствами, прижалась лбом
к его испачканной кровью руке.
   - Ћтче, - со страстью прошептала она, - •жонщевский менЯ бросил.
   ‘лова  эти  прозвучали  так  неожиданно,  что  ‚олодкович,   неподвижно
стоЯвший у порога и глЯдевший на  эту  странную  сцену,  прыснул  коротким
смешком. Љсендз ‘урин весь затрЯссЯ, как в судорогах.
   - ‚озвращайсЯ, - закричал он, - возвращайтесь оба в ‹юдынь и  привезите
ко мне отца провинциала!
   Ќемного спустЯ ‚олодкович запрЯг лошадей и подъехал  к  дверЯм  корчмы.
‘урин, на вид спокойный, но с неотмытыми пЯтнами крови на  лице,  провожал
сестру Њалгожату, котораЯ опЯть надела на себЯ монашеское  платье.  ‘естра
жалобно, визгливо рыдала, как невеста  на  свадьбе,  и,  подперев  кулаком
щеку, клонила голову. ‚олодкович держал вожжи, ‘урин усадил  с  ним  рЯдом
сестру Њалгожату и, не выпускаЯ ее  руки,  быстро  и  как  бы  через  силу
произнес:
   - ‘кажи, сестра, матери €оанне, что все это ради нее.  Џонимаешь,  ради
ее блага, чтоб ее исцелить, чтоб удержать у себЯ бесов, - а то они  хотели
вернутьсЯ к ней... Џонимаешь? ‘кажи ей, скажи, не забудь... ‘кажи, что это
Я из любви...
   ‘естра, словно онемев, со страхом уставилась на  ксендза  ‘урина.  „аже
слезы на ее щеках вмиг высохли.
   Ќо вот ‚олодкович отчаЯнно заорал на  лошадей,  четверка  тронулась,  и
вскоре повозка с сестрой Њалгожатой  исчезла  в  осеннем  тумане,  плотной
стеной подымавшемсЯ от леса. Љсендз ‘урин  спокойно  повернул  в  конюшню;
преклонив колени у топчана, на котором лежали тела убитых, он начал читать
заупокойные молитвы. ЂвдотьЯ за день раз-другой заглЯнула туда  -  ксендз,
стоЯ на коленЯх, все молилсЯ.
   Ќа другой день под вечер приехал ксендз провинциал и с ним  еще  кто-то
из ‹юдыни. Љазюка и ћраЯ схоронили в лесу, неподалеку от корчмы, а  ‘урина
провинциал забрал с собой в Џолоцк. Ђ еще  провинциал  привез  весть,  что
бесы снова вселились в мать €оанну от Ђнгелов. ‹ишь через  несколько  дней
она исцелилась вполне и до конца долгой своей жизни управлЯла  людыньскими
урсулинками. Џосле благолепной ее кончины посох настоЯтельницы  перешел  в
руки известной  благочестием  своим  и  трудолюбием  сестры  Њалгожаты  от
Љреста.


        Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

   1. Ћтец провинциал - в иерархии католической церкви  духовное  лицо,  в
ведении  которого  находЯтсЯ  принадлежащие  к  одному  ордену  монастыри,
коллегии и прочие духовные заведениЯ на территории данной "провинции".
   2. Љоролева ЉонстанциЯ  (1588-1631)  -  втораЯ  жена  польского  королЯ
‘игизмунда III ‚азы (1566-1632, король с 1587).
   3. Љоролевич џкуб - старший сын  польского  королЯ  џна  III  ‘обеского
(1624-1696,  король  с  1674)  и  француженки  Њарии   Љазимиры   д'Ђркьен
(1641-1716), с 1685 жены королЯ.
   4. ќмпедокл  -  древнегреческий  философ,  поэт,  врач  и  политический
деЯтель (ок. 490-430 до н. э.), жил в г. Ђгригенте (теперь Ђгридженто)  на
о.‘ицилии.
   5. Џресвитерий - часть костела, в  которой  находитсЯ  главный  алтарь,
обычно отделеннаЯ балюстрадой.
   6. Џрестолы - по учению  христианской  церкви,  один  из  девЯти  чинов
ангельских.
   7. Ђдонаи (древнеевр.) - ѓосподин, ѓосподь.
   8. ‘вЯтой €гнатий ‹ойола (1491?-1556) - основатель ордена иезуитов.
   9. Џсалом 58, 2-6.
   10. Џри дворе польского королЯ ‚ладислава IV ‚азы (1595-1648, король  с
1632) пользовалась большим успехом итальЯнскаЯ опера и комедиЯ.
   11. Љороль ‘тефан Ѓаторий  (1533-1586,  король  с  1557)  участвовал  в
‹ивонской войне с ђоссией.
   12. Џо библейскому преданию, €аков увидел во сне  лестницу,  касавшуюсЯ
неба, по которой восходили и спускались ангелы,  и  стоЯвший  на  ней  бог
благословил €акова и его потомство.
   13. Љороль ‘игизмунд II Ђвгуст (1520-1572), формально царствовал с 1529
г., фактически - с 1548 г.
   14. Њанихеец - приверженец манихейства, религиозного учениЯ, возникшего
в III веке в Џерсии; в его основе - дуалистическое учение о борьбе добра и
зла, света и тьмы как изначальных и равноправных принципов бытиЯ.  Ћказало
влиЯние на средневековые ереси.
   15. Њитатрон - в  учении  каббалы  (мистического  течениЯ  в  иудаизме,
возникшего в IX веке), солнечный ангел, посредник между богом и вселенной.
   16. ‡огар ("Љнига сиЯниЯ") - основной текст каббалы.
   17. ’емура - один из трех главных способов каббалистического толкованиЯ
текста Ѓиблии.