м или пушкарЯм не протащить своих
пушек,  не так уж трудно  было  Љуземке  пробратьсЯ  скоком-боком  меж
кривой  колеи  и наполненной рыжею водою Ямы.  Ќа то и орЯсина в руке,
чтобы вымерЯть, сколь глубока широкаЯ рытвина, залитаЯ до краев жидкою
грЯзью. Ќо никакаЯ орЯсина не заменит теперь Љуземке его Яловых сапог,
а сапоги украли у Љуземки еще неделю  тому  назад  в  Љолпитском  Яму*
первом после „орогобужа. (* џм - почтоваЯ станциЯ Њосковской ђуси.)
     "Ѓеда мне!  - раздумывал Љуземка, хлюпаЯ лаптЯми по грЯзи, след в
след за попутчиками своими.  - …ще коли Я наживу Яловые сапоги! Ѓудешь
теперь, черт Љузьма, топать в липовых".
     € то:  были сапоги у Љуземки с напуском, тачал их Ђртюша - лучший
чеботарь в слободе,  работал из казанской Яловичины... Љуземка потЯнул
носом,  и показалось ему:  как и неделю тому назад,  повеЯло в воздухе
запахом новой кожи, чистого дегтЯ... €скушение, да и только! € как это
приключилось с Љузьмою в Љолпитском Яму?
     ‚ мокрых своих лаптищах сигнул Љуземка с пенька на пенышек и,  не
терЯЯ  из  виду  слепцов  с  толстоголосым поводырем,  выбилсЯ на чуть
обсохшую тропинку.  ‡десь Љуземка пошел  бодрей,  перебираЯ  в  памЯти
событиЯ последней недели.
     ‚от пришел  он  в  „орогобуж,  Љузьма,  в  сапогах  и  тулупе,  с
коробейкой  дорожной,  весь  как  есть.  Ќо  в самом „орогобуже ничего
такого с Љуземкой и не приключилось.  Ћн грелсЯ в кабаке,  толкалсЯ по
базару,   смотрел,   как   дрались  каменщики-коломнечи,  согнанные  в
порубежные места длЯ починки городских стен.  Ђ потом закатилсЯ Љузьма
на  Љолпиту  на  своих  на  двоих  на  доморощенных и прикатил на Ям к
вечеру, когда уже смеркатьсЯ начало.
     ‡десь никто не предложил ему ни тройки гуськом, ни даже колымажки
в одну упрЯжку.  Џо приземистому Љуземке видно было, что не посольский
он  гонец,  не  какаЯ-нибудь птица-синица,  хотЯ и борода росла у него
густо,  и сапоги были на нем Яловые,  и тулуп неплох,  только зачем-то
сильно  дран  по  груди  и  по брюху.  „а и Љуземке того не надо было.
ѓоршок щей да угол в избе, чтобы завернутьсЯ в тулуп, - с него и этого
б хватило.
     Љуземка постучалсЯ  в  одни  ворота  -  ему  никто  не   ответил.
ЏостучалсЯ в другие - выглЯнул востренький старичок,  который,  завидЯ
Љуземку, замотал головой:
     - ‚ разгоне,  сынок,  все в разгоне.  ’ак и скажи своему боЯрину:
все в разгоне.
     - „а мне не лошадей!
     - ‹ошадей?..  Ќетути,  сынок,  лошадей.  ‚сех разгонили, какую на
‚Язьму,  какую  в  „орогобуж...  Ќетути.  Џоследнего  даве  припрЯгли,
приставы проезжали.
     - „а мне,  дедушка,  переночевать... џ только переночую, - кричал
Љуземка старичку в замшелое ухо.
     - —ую, чую... Ќетути... - € старичок захлопнул калитку.
     Љуземка ругнулсЯ на ветер и пошел  к  колодцу,  у  которого  поил
лошадей  рослый  мужик  в  круто запахнутом Ямщичьем кафтане с высокой
опоЯской.
     - Ќочевать  Я  тебЯ не пущу,  - сказал Ямщик,  выслушав Љуземку и
внимательно осмотрев его со всех сторон.
     - Џочему так? - спросил Љузьма, разглЯдываЯ в свой черед летучего
змеЯ на Ямщичьем кафтане - государево казенное пЯтно на левом рукаве.
     - Ђ так,  не желаю, - ответил Ямщик, сам чистый змей. - —его тебе
на Яму здесь надобно?
     - Њерина у менЯ угнали, - пробовал Љузьма затЯнуть свою песню.
     - Џодковать тебе было козла - не врал бы твой  мерин.  ‚  прошлом
году такой,  как ты,  тоже мерина своего здесь искал да ночью на чужом
уехал.
     Љуземка повернулсЯ  и  пошел  восвоЯси,  решив  все  же  попытать
счастьЯ еще раз.  Ќо день ли,  думал Љуземка,  такой выдалсЯ,  или  же
место  это было заколдовано?  ‚о дворе,  против покосившейсЯ церковки,
даже калитки не открыли и про чалого мерина досказать не дали.
     - Њужик  ты  приблудный,  -  молвили  ему из-за тына.  - Ќеведомо
чей... ‘татьсЯ может, беглец, а бывает - и лазутчик.
     Љуземка недолго  думаЯ  зашагал  к  церкви.  ‡десь  в подворотной
избушке не было никого.  „олжно быть, на Яму и пономарь был Ямщиком, и
позванивал он теперь колокольцами где-нибудь между Љолпитою и ‚Язьмой.
Ќо Ямщик он из самых лЯдащих:  ни ложки,  ни плошки;  всего обиходу  -
только гвоздь в стене, а всей посуды - только кнут на гвозде.
     ‡авалилсЯ Љуземка спать без теплых щей.  ‘апоги лишь  снЯл  да  к
печурке  просушить  поставил.  Ђ  утром  хвать  - сапог как не бывало.
Љуземка обшарил всю избушку,  даже  в  печь  пробовал  залезть  и  под
висевший на стене Ямщичий кнут заглЯдывал.  Ќет сапог! Џотужил Љуземка
и пошел по Яму лапти добывать.  ‹апти он купил у вчерашнего Ямщика  со
змеем  на  рукаве,  не верившего в Љуземкиного мерина,  но поверившего
теперь в Љуземкины голые пЯтки.  ‘одрал он с Љузьмы хоть  и  за  новые
лапти,  но с худыми онучами без двух денег алтын. €, подобрев от такой
удачи, пожелал Љузьме на дорогу:
     - Џоехал ты на мереньЯх,  а воротилсЯ пеш.  Ѓыл в обуже,  да стал
похуже. ’а-ак... Ќу... сто тебе конев, пЯтьдесЯт меринов.

        VIII. ’“‹“Џ

     ‚торой день брела ватажка попрошаек,  путаЯсь в дремучем буреломе
и  обходЯ  непролазную  грЯзь.  Ќищебродам  не  было  здесь надобности
распевать божественные стихи,  но они не тешили себЯ теперь и светскою
песней.  „орога  была  тЯжела,  выл  ветер по просекам,  и тучи ползли
низко,  едва не цеплЯЯсь  за  вершины  плакучих  деревьев.  ‹ишь  одно
селение попалось пешеходам за все времЯ пути,  но лежало оно пусто. Џо
развалившимсЯ избам шнырЯли одни только лисы и одичалые коты,  а народ
от  непомерных  пошлин  и непосильных налогов,  от непрестанных войн и
всЯкой неволи разбрелсЯ, видимо, врозь кто куда.
     Џрозревшие слепцы   Џахнот,   Џасей  и  „ениска  с  толстоголосым
поводырем и приблудным Љузьмой барахтались в  лужах  каждый  по  своим
силам   и   всЯкий  на  свой  лад,  и  ватажка  подвигалась  медленно,
растЯнувшись далеко по дороге к Њожайску.  ’олстоголосый,  неведомо от
какой  причины,  заметно  жаловал  Љуземку,  держал его в приближении,
норовил даже пропускать его вперед в особо гиблых местах.
     - •аживал  ты,  человек божий,  коли в —ерниговский монастырь?  -
молвил толстоголосый и,  подождав Љуземку,  глЯнул ему в лицо. - ђожею
ты мне будто ведом.
     - —ерниговский монастырь - местечко невеликое, - ответил Љуземка.
- Ќе хаживал.
     Љуземка остановилсЯ и,  уперши в грЯзь свою  орЯсину,  перемахнул
сверчком через вЯзкое болотце, преградившее ему путь. Ќо толстоголосый
то ли не рассчитал,  то ли его клюка была  ему  слабой  помощницей,  а
угодил в грЯзевище по самые колени.  Љуземка протЯнул ему свою орЯсину
и помог выбратьсЯ на сухое место.
     - ‚озьми-ка вот мою клюку;  тебе, куцатому, она годитсЯ, - сказал
толстоголосый и снова пошел  за  Љуземкой,  размахиваЯ  его  орЯсиной,
которую крепко зажал в своей шершавой ладони.
     Љуземка оглЯнулсЯ.  Ћни шли двое.  ‚се три "слепца" щупали дорогу
далеко впереди.
     - Љоли не хаживал в —ерниговский монастырь, - возобновил разговор
толстоголосый, - так бывал, значит, в Џечорах.
     - € в Џечорах не бывал. - Џечоры...
     Љуземке почудилась  какаЯ-то  тень.  Ћн быстро обернулсЯ и увидел
бледное плоское лицо толстоголосого, который занес закомлистую орЯсину
над Љуземкиной головой.
     - —его  ты?..  —его?  -  зашептал  Љуземка,  вытаращив  глаза   и
попЯтившись назад.
     - Ќи-че-го-о... - прохрипел толстоголосый.
     Ћн подалсЯ  немного  к  Љуземке  и  екнул его орЯсиной по голове.
Љуземкина голова хрустнула,  как разбитый горшок, и кровь сразу залила
Љуземке очи.  Ћн уронил клюку, полученную только что от толстоголосого
взамен орЯсины своей,  и,  как ветрЯк крыльЯми,  замахал руками. Џотом
ткнулсЯ носом в грЯзь, котораЯ заалела от Љуземкиной крови.
     ’олстоголосый дышал тЯжело. Ћн оглЯнулсЯ и, бросившись к Љуземке,
сорвал с него тулуп. ЏутаЯсь в рукавах, он стал натЯгивать его на свой
латаный тегилЯй*, из дыр которого в разных местах торчала рыжаЯ паклЯ.
Џотом схватил Љуземку за ногу, обутую в измочаленный лапоть, и потащил
в сторону.  Ћн сбросил Љуземку в орешник,  как куль с мЯкиною в сусек,
подобрал  валЯвшуюсЯ  в  грЯзи  Љуземкину  коробейку и быстро пошел по
дороге,  поторапливаЯсь,  оступаЯсь,  застегиваЯ  тулуп  на  ходу.  (*
‘теганый кафтан.)

        IX. ЉђЋ‚њ ЌЂ „ЋђЋѓ…

     Њукосеи, вкинутые  на  ночь в земский погреб,  были вынуты оттуда
утром и приведены на съезжую.  Ћба мужика тщетно старались припомнить,
что произошло с ними с вечера, как попали они из кабака в темницу, где
всю ночь скакали блохи и кричали сверчки.  “ Њилюты и  тщедушного  его
товарища,  которого звали Ќестерком,  за ночь совсем затекли свЯзанные
руки и доселе жестоко щемили бороды, надерганные накануне накинувшимсЯ
на них стрельцом. Ћба супостата* стоЯли на улице, охали и переминались
с ноги на ногу,  пока их не ввели в съезжую избу и не поставили там  к
допросу. (* ‘упостат - недруг, враг.)
     ‚ казенке, где воевода и дьЯк вершили государево дело, было жарко
и  дымно,  тусклый  свет пробивалсЯ в слюдЯные окошки,  багровые пЯтна
падали на пол от большой лампады перед образом в углу.  ‚ стороне,  на
лавке под самым окошком,  сидел подьЯчий с медною чернильницей на шее,
с пуком гусиных перьев за пазухой.  ‚оевода и дьЯк кричали на Ќестерка
и Њилюту,  называли их ворами и изменниками, повинными смертной казни,
а подьЯчий - семЯ крапивное - исписывал у себЯ на коленке  столбец  за
столбцом, складываЯ их в стоЯвший подле цветисто расписанный богомазом
короб. Ќестерку с Њилютой были страшны и воевода, стучавший посохом об
пол,  и дьЯк,  пронзавший их своими колкими глазами, и покашливавший в
рукав зипуна подьЯчий строчила.  "Ќе ставь  себе  двора  близ  кнЯжого
двора, - вспомнил старинное поучение Њилюта, - ибо тиуны у кнЯзЯ - как
огонь,  и урЯдники у него - как искры".  Ђ Ќестерко глЯнул с укоризной
Њилюте в его драную бороду, все еще сивую от муки, и вздохнул: "‚от те
и цари!.. –ари и царицы, кнЯзьЯ и боЯре, все пестрые власти, приказные
люди!.."
     Њукосеев продержали в съезжей избе до обеда. Ѓыли им очные ставки
и со стрельцом,  и с кабатчиком,  и даже с вытащенным из бани ‘еменом,
которому за несколько дней до того Њилюта надавал по щекам,  выбив его
затем  из  мукосейного  амбара.  Ђ  теперь  они были в одном мешке - и
грузный Њилюта,  и хилый Ќестерко,  и ‘емен,  стоЯвший с  ними  рЯдом,
красный от банного пара,  в бабьем платке,  обмотанном вокруг разбитых
Њилютою скул, с мокрым березовым веником под мышкой.
     Њилюту, Ќестерка  и  ‘емена водили в этот день в застенок дважды.
‡десь мукосеЯм за непригожие речи и затейное воровство дважды выбивали
кнутьЯми  спины,  потом их повели из съезжей по насыпи вверх,  отперли
тын и всех троих кинули в верхнюю тюрьму.
     ‚ верхней  тюрьме  было  то  же,  что  и  прошлою ночью в земском
погребе:  так же набросились на них блохи,  и так же из последних  сил
надрывались  сверчки.  ‚  тюрьме,  кроме  мукосеев,  был  только  один
сиделец,  ветхий человек с урезанным Языком,  должно быть  совсем  уже
сошедший  с  ума.  ‘идел  он  здесь  в  оковах  с  незапамЯтной поры и
находилсЯ в вечном заточении, посаженный по смерть.
     Њукосеи и  не  отдышались-то за ночь как следует после вчерашнего
"гостеваниЯ" у воеводы,  а всех их уже на рассвете вынули из тюрьмы и,
обмотав  цепЯми,  посадили  на  телеги.  €  сел  Њилюта  на один воз с
‘еменом,  а Ќестерко устроилсЯ на другом, рЯдом со сторожем, в руках у
которого  была  длиннаЯ  заржавленнаЯ секира,  а в шапке - расспросные
речи,  записанные воеводским подьЯчим.  ‚ Њоскве прочтут,  разберут, и
будет им всем суд и указ.
     “нылый день хмурилсЯ и ежилсЯ,  потом начинал  плакать  мелкою  и
едкою  вдовьей  слезой.  ‚етер,  как  бы  на  все  махнув,  то  и дело
принималсЯ с гиком и свистом гонЯть табунки осенних листьев  вдоль  по
просеке.  ’ускло звЯкали колокольцы под дугами, жирно хлюпали в жидкой
грЯзи  некованые  лошадиные  копыта,  а  колодников,  и   сторожа,   и
мужиков-Ямщиков  -  всех  клонило в сон от этого звЯканьЯ,  хлюпаньЯ и
протЯжного свиста.
     Ќо вдруг  переднЯЯ лошадь захрапела и рванула в сторону,  едва не
вывалив Њилюту с ‘еменом в колдобину, полную мутной воды.
     - …ли  тебЯ волки!..  - заорал Ямщик и,  спрыгнув с воза,  угодил
сапогом  в  кровавую  лужу,  от  которой  алаЯ  лента  протЯнулась   к
пожелтевшему орешнику, широко разбежавшемусЯ по скату.
     ‘торож заметил это со своего  воза  и,  оставив  в  сене  секиру,
бросилсЯ  к  переднему  вознице.  Ђ  за  ним  стали туда подбиратьсЯ и
мукосеи, громыхавшие своими цепЯми на весь околоток.
     Њилюта, волоча по грЯзи свою цепь, полез в кустарник по кровавому
следу.  ‡десь он увидел широкоплечего мужика в окровавленном колпаке и
с  задранными вверх ногами,  обутыми в разбитые лапти.  Њилюта кое-как
выволок его  на  дорогу,  и  колодники  вместе  с  Ямщиками  принЯлись
встрЯхивать его,  щекотать,  мочить ему голову водою из рытвины, так и
так поворачивать и по-всЯкому теребить.
     - Ќе дышит, - молвил Ќестерко, наклонившись над лежавшим и глЯнув
ему в лицо,  вымазанное кровью и грЯзью.  -  ‘овсем  убили,  насмерть.
Ћх-хо! Ѓродит душа его теперь здесь вокруг.
     € он содрал с себЯ шапку и перекрестилсЯ.
     Ќо Љуземка вздохнул и открыл глаза.

        •. ЏЋ€‘Љ€ ’“‹“ЏЂ

     Љ Њожайску  подъехали колодники на сломанном колесе и с обгорелою
осью.  Ћни промучились в дороге лишний день  и  въехали  в  город  при
колокольном звоне.
     Ѓыл праздник воздвиженьЯ и воздвиженскаЯ Ярмарка на торгу,  но  в
Њожайске  пономарЯм  и звонарЯм было не до торгов в эту страдную пору.
Ќа рассвете вышли они с Ќикольского конца,  где  стоЯли  их  дворы,  и
разбрелись  по  всем тридцати девЯти церквам пугать голубей и глохнуть
от гула.  „руг за другом на зазвонных колоколах стали вступать  они  в
строй и вскоре так разошлись, что казалось, не выдержит городок, точно
подмываемый  оглушительными  звонкими  волнами,  сниметсЯ  с  места  и
закачаетсЯ  в  воздухе  вместе  с  лавками,  кабаком,  стадами нищих и
Љуземкою,  который бегал по слободкам и  металсЯ  по  торговым  рЯдам,
выспрашиваЯ,  не  видел  ли  кто  здесь  троих слепцов с толстоголосым
поводырем.
     Ќа Љуземке была только посконнаЯ рубаха и посконные порты,  но он
не чувствовал холода, бросаЯсь из ‘ливничьей слободы в Ћгородничью, из
калашного  рЯда  в  скобЯной.  Љалашники утверждали,  что только вчера
прошел здесь человек,  голосом толст,  в ухе серьга,  по тулупу  брюхо
драно.  Ќо  бочары,  с  молотками  за  поЯсом и свЯзками обручей через
плечо, кричали, что не в ухе серьга, а на шее цепь, и не драный тулуп,
а тегилЯй на пакле.
     - ѓолосом толст, - не сдавались калашники.
     - ѓолосит гугниво! - кричали бочары.
     - Ќос поклЯп*,  - объЯвлЯли калашники.  (* ЏоклЯпый  -  пригнутый
книзу.)
     - Ќе поклЯп, а с загогулиной, - наступали бочары.
     - „а  тебе-сЯк  к  губному*,  -  посоветовал Љуземке монастырский
старчик, торговавший квасом в разнос. - ’ы прЯмо к губному. Ћн, милый,
у нас и сам-то вор,  и все воры у него на дозоре.  ќва какое дельце!..
(* Љ губному старосте, в ведении которого находились уголовные дела.)
     Ќо ни к губному старосте, ни к городовому приказчику идти Љуземке
не было вовсе охоты.  „а и не толстоголосый с его слепцами  был  нужен
Љуземке - пропади они все в пропащий день! - и не дорожнаЯ коробейка с
новой рубахой и шильцем железным,  а тулуп!  тулуп! а в тулупе письмо,
ради которого он, Љузьма, Њихайлов сын, прозвищем ‹укошко, ходил в это
лето за рубеж и два раза лихими тропками проползал на брюхе.
     Љуземка перетрЯс   весь  ветошный  рЯд  на  торгу,  перебрал  все
покупные зипуны и краденые тегилЯи,  но шубы своей так и не нашел и  о
слепцах  толком  ничего  не  разведал.  ’огда  он  присел  в сторонке,
развЯзал свои онучи и нашел в них казны  еще  на  целых  полгривны.  €
зарЯдилсЯ Љуземка по старой пословице: "ѓулЯй, моЯ душа - да эх! - без
кунтуша, ищи себе пана, да без жупана".

        XI. ‘ЋЃ“’›‹њЌ€Љ€

     Ќа воздвиженской  Ярмарке  лужецкие  монахи  поставили  кабак   у
речного перевоза. Ѓыла им от государЯ жалованнаЯ грамота: во устроение
лужецкой свЯтыни и по причине монастырской скудости возить по Ярмаркам
кабак  и  беспошлинно  торговать  разными  хмельными питьЯми - крепким
вином,  пивом,  медом пресным и кислым.  € сюда, к речному перевозу на
берегу  Њожайки,  монастырские  работники загодЯ свозили кади и бочки,
скамьи и столы длЯ  кабацких  завсегдатаев,  прилавки  длЯ  стойщиков,
отпускавших вино, а длЯ денег - большой желтый сундук.
     Љуземка, запаренный беготней по  концам  и  слободкам,  побрел  к
Њожайке раскинуть умом и хоть немного размыкать больно одолевавшую его
кручину. ‡а ним увЯзалсЯ и старчик квасник со своей кадушкой на голове
и глинЯными кружками на поЯсе.
     - ќково дельце!  - восклицал он,  пробираЯсь  вслед  за  Љуземкой
между возами с сеном,  кипами пеньки и грудами всЯкого другого товара,
наваленного прЯмо на земле. - „ельце-то какое!
     "уба, шуба!  Џисьмо в левом рукаве под нашитым куском овчины!" -
точило Љуземку и грызло так же,  как  грызло  что-то  его  голову  под
трЯпкой,  поверх которой натЯнут был войлочный побуревший, пропитанный
засохшею кровью колпак.  € куда ему  теперь  деватьсЯ,  Љуземке?  €дти
вперед,  бежать назад?.. Љазнит его кнЯзь поделом жестокою казнью. "Ќе
сумел ты,  Љузьма,  такого дела сострЯпать, - скажет ему кнЯзь €ван. -
‡арезал ты менЯ, Љузьма. Ђ службу служить обещалсЯ... ђабом вековечным
себЯ называл...  Џомнишь,  Љузьма?..  Њатренку,  куда как хороша  была
девка, да отдал за тебЯ. Ђ ты... ќх, Љузьма!"
     ’ак сокрушалсЯ Љуземка, уже сидЯ в кабаке, и рЯдом с ним на лавке
не  переставал сокрушатьсЯ и старчик,  забравшийсЯ вместе с Љуземкой в
кабак.
     - „ельце-то,  дельце!  - вскрикивал поминутно глуховатый старчик,
налезаЯ на Љуземку. - Ђсь? —его? Ќичего?
     Љадушку свою он снЯл с головы и устроил ее тут же, под лавкой. €,
помахав ручками, чтобы размЯтьсЯ, снова налез на Љуземку.
     - Ќаш староста губной всем ворам вор.  ’акой удалый...  Џоймал он
давеча на торгу знахарЯ с волшебным кореньем и велел ему коренье это в
губной избе съесть.  Њолвил ему:  "ЏоглЯдим,  не умрешь ли". € знахарь
губному сказал:  "•оть и умру, что ж делать". Ќо кореньЯ не стал ести:
у  губного  откупилсЯ  -  дал гривен с десЯть,  и губной его отпустил.
‚она!..  Љваску не попьешь ли Ячного?  - полез старчик  под  лавку  за
своею кадушкой.
     Ќо Љуземке хотелось совсем другого.  Ћн пошел к прилавку и  выпил
здесь  полстакана  вина  да принес еще к столу целую кружку.  € сквозь
хмельной гомон,  сквозь выкрики пьЯной перебранки и чудные скоморошины
засевших в кабаке пропойц выслушивал Љуземка сетованиЯ увЯзавшегосЯ за
ним старчика,  который сидел тут же и прихлебывал квасок  из  глинЯной
кружки.
     - „ельце! ќва, какое дельце! ’ы, милый, ударь челом губному. Ђ?..
“дарь...  Ћн  у  нас  на три аршина в землю видит.  Џошел он недавно с
губным дьЯчком с …рофейком клад копать на казачьих огородах и вынул из
Ямы  горшочек  глинЯный,  а  в  нем медные четки да денег злотых с два
десЯтка,  и держит по сю пору тот  клад  в  доме  своем  на  полке  за
образами.  Ђ дьЯчок …рофейка и суньсЯ к нему. "Ќикифор, - молвил он, -
клад-то ведь  государев!"  €  губной  после  того  вкинул  …рофейка  в
темницу. "’ы, мол, …рофей, просухи ждешь - за рубеж бежать хочешь". Ђ?
Ѓе-довый!..  „ай-ко, милый, мне винца пригубить. ‘ самой субботы вином
не грелсЯ.
     ‘тарчик глотнул из Љуземкиной кружки так,  что Љуземке  сразу  же
пришлось пойти за другой. € странное ли дело! - каждый глоток размывал
в душе Љуземки заботу,  как назойливую муху,  гнал  ее  прочь,  и  вот
Љуземке уже не страшны ни кнЯзь €ван,  ни кнЯжеский гнев,  ни страшнаЯ
казнь,  ни лютаЯ смерть.  Љуземка принес еще одну кружку, дал глотнуть
старчику, потом сразу влил ее в себЯ всю.
     "—то те кнЯзи,  - думал Љуземка.  -  Џогнали  холопа  ползати  на
брюхе.   •м!..   ђазве   он   змей,  Љузьма  ‹укошко?  Ѓыла  не  была,
пропадала!.." € Љуземка снова двинулсЯ к прилавку.
     Џовеселевший Љуземка пил вино,  оставлЯЯ опивки прилипшему к нему
старчику, который все совал Љуземке свою кружку с квасом.
     - „а  ну  тебЯ  с  твоим  квасом в поганое болото!  - отмахивалсЯ
Љуземка. - Љвас твой - вор: сапоги мои скрал да тулуп с менЯ снЯл.
     - •и-хи,  бедовый ты,  - подхихикивал старчик. - „ай-ко мне-ко-ва
пригубить.
     - Ѓыла  у  менЯ  в  том тулупе грамотица,  - наклонилсЯ Љуземка к
старчику.
     - ѓрамотица?..
     - ’о-то ж...  грамотица...  Ќу, да тебе про то ведать не годитсЯ.
Ќегоже  тебе  знать  про то...  - € Љуземка,  шатаЯсь,  снова побрел к
прилавку.
     Џростоволосый детина  в  мокром  подрЯснике  налил Љуземке вина в
кружку и протЯнул руку за платой. Ќо куда девалась Љуземкина казна? Ћн
вывернул один карман, стал искать в другом, но в одном, как говоритсЯ,
у него смеркалось, в другом зарЯ занималась. Ѓыло пусто, и нельзЯ было
надеЯтьсЯ,  чтобы  хоть  что-нибудь нашлось там,  где не было положено
ничего.  Љуземка  даже  охнул  от  такой  неожиданности.  Ћн  сел   на
притоптанный  возле прилавка пол,  развЯзал онучи,  снЯл с себЯ лапти,
перетрЯхнул то и другое,  но  только  пыль  поднЯлась  от  Љуземкиного
тайника, куда он привык складывать свои денежки и копейки.
     - „аешь на веру? - крикнул Љуземка стойщику в мокром подрЯснике.
     - ’ы... чей мужик? - подошел к Љуземке высокий монах, должно быть
почитавшийсЯ главным распорЯдчиком.
     - Љлушинский, - не оплошал и на этот раз Љуземка.
     - ‚решь.
     - Ќе вру.
     - Љлушинского попа как звать, назови.
     - ќто кого... Џопа?.. - замЯлсЯ Љуземка.
     - ‚от то, попа ж; не попову кобылу.
     - „а звали €зотом... - брЯкнул Љуземка.
     - ‚решь, мужик! ‚ Љлушине поп - Њитрофанище.
     - ќва!  ќто дьЯкон €зот,  - нашелсЯ Љуземка. - Ќапутал Я с хмелю,
пьЯным обычаем. Ђ поп, тот верно - Њитрофанище.
     - € дьЯкон не €зот.  ‚раки ты вракаешь:  не клушинский ты.  џ там
всЯкого козла знаю. Њужик ты приблудный: выпьешь вина и уйдешь восвоЯ;
где на тебе потом сыщешь?  Ђ монастырской казне это станет в убыток, а
лужецкой братье - в кручину.
     Љуземка, подобрав лапти,  опечаленный вернулсЯ на место. Ћн не ел
ничего со вчерашнего днЯ,  и потешить себЯ вином он не мог уже больше.
Љ  горлу  подкатывала невыносимаЯ обида,  и прежнЯЯ тоска стала томить
Љуземку и нудить.  Ћн положил руки на  стол,  и  низко  к  столу  пала
забубеннаЯ  голова  его,  пробитаЯ орЯсиной и обмотаннаЯ окровавленной
трЯпкой.  Ќо вдруг его осенило что-то. Ћн выпрЯмилсЯ и обнЯл старчика,
макавшего в квас ржаную преснушку.
     - „лЯ сиротской моей доли купи на грошевик вина мне, отче.
     - Ђсь?  —его?  „ельце-то, дельце! - залепетал старчик и полез под
лавку за своей кадушкой. - ’ак ты-сЯ - к губному прЯмо-т, к губному...
     ‘тарчик взгромоздил   кадушку   себе  на  голову,  захватил  свою
глинЯную кружку и побрел восвоЯси.

        XII. Њ…„Ќ›‰ Љђ…‘’

     Ќо Љуземка не потерЯлсЯ и тут.
     Ћн глЯдел  исподлобьЯ старчику вслед,  на ветхий его зипунец,  на
то,  как проплывала его кадушка поверх столов. ‚от замешкалсЯ у порога
старчик,  раскорЯчил  кривые  ноги,  пролез  боком в дверь...  Љуземка
заметалсЯ,  бросилсЯ зачем-то догонЯть его,  но остановилсЯ в  дверЯх.
„ва  шага  от  Љуземки  - и целые полки оловЯников и кувшинов,  бочки,
кади,  жбаны,  вино сивушное,  мед пресный и  кислый.  €  здесь  же  -
стойщик,   который,  сощурив  глаза  и  задрав  голову,  крестит  себе
раскрытую пасть.  Љуземка подбежал к прилавку,  рванул на себе  ворот,
сдернул  с  себЯ  рубаху  и  бросил  стойщику.  ’от встрЯхнул одежину,
поглЯдел ее на свет,  поскреб ногтем бурое пЯтно у подоплеки  и  налил
Љуземке кружку.
     Ћх, и весело ж стало Љуземке и смешно! Љто ж это будет теперь век
свой  вековать  в  Љуземкином тулупе,  не ведаЯ про письмо,  зашитое в
левом рукаве?  Ђх-ха!.. €дет человек в баню или на пир, сына ли женит,
или дочь выдает - и при нем всегда литовскаЯ грамотица. Ђ человеку это
невдомек.  „ива!  ’улуп... †аль тулупа, ели его волки! Ќу, да пропадай
тулуп и с письмом! ‚се пропадай!
     - Џропадай!  - кричал Љуземка какому-то взъерошенному  мужичишке,
не вЯзавшему лыка. - Џропадай тулуп, и грамотица пропадай!
     - Џропадай, - вторил ему мужичишка, вертЯ кудлатой головой и тыча
ее Љуземке в грудь, в медный крест, болтавшийсЯ на сученой нитке.
     - Ђ кнЯзи... - поморщилсЯ Љуземка. - —то те кнЯзи?.. ’ьфу!
     - —то кнЯзи? - соглашалсЯ новый Љуземкин приЯтель.
     Ќо через минуту Љуземке снова стало грустно до слез.
     - Ћх,  бедный еж,  - забормотал он одубелыми губами, - горемычный
еж, ты куды ползешь, куды ежишьсЯ?..
     ‚алЯсь с  ног и цеплЯЯсь руками за столы,  добралсЯ он кое-как до
кабацкого прилавка.
     - „аешь...  на  веру...  клушинским?  -  лепетал он,  наваливаЯсь
грудью на липкий прилавок.  - ќто...  дьЯкон €зот... Ђ поп, это верно,
Њи-тро-фа-нище.
     - ‚решь,  мужик...  - услышал он из-за пивной кади. - € дьЯкон не
€зот. Џоп - Њитрофанище, а дьЯкон - Ћсиф. Ќет тебе веры...
     - Ќет тебе веры, - заплакал Љуземка, - нет тебе веры...
     Ћн обливалсЯ  слезами,  прислонившись  к  прилавку  и колотЯ себЯ
кулаками в грудь,  в медный крест на сученой нитке. ќх, была не была и
вовсе  пропала!  Љуземка дернул крест,  лопнула перегоревшаЯ нитка,  и
Љузьма хлопнул крестом по прилавку.
     - Ќе  даешь  на  веру,  давай  на  медь!  -  кричал  он стойщику,
порываЯсь дотЯнутьсЯ к его залитому питьем брюху. - Ѓери!
     Ќо из-за  пивной  кади  вышел монах,  расспрашивавший Љуземку про
клушинского попа.  Ћн,  нагнувшись через прилавок,  ударил  Љуземку  в
скулу и сшиб его с ног.
     - ’ы что же это,  мужик?..  - вышел он из-за  прилавка,  держа  в
руках Љуземкин крест.  - ѓосподню кресту поругаешьсЯ,  дуруешь,  крест
пропиваешь? „а за это довелсЯ ты быть казнену, мужик...
     Љуземка хотел тут сослатьсЯ на пана ‡аблоцкого,  что в какой вере
кто хочет, в той, дескать, пусть и живет, но монах уже выбил Љузьму из
кабака, и стойщик волок его по посаду. “ Ѓогородицких ворот он передал
Љуземку вместе с медным его крестом тюремным сторожам,  а те,  оставив
себе крест вместо приводной деньги и влазной пошлины,  вкинули Љуземку
в  татиную  тюрьму*.  (*  ‚  татиных  тюрьмах  содержались   уголовные
преступники    (тати).    „лЯ    политических   преступников   (воров)
предназначались главным образом так называемые опальные тюрьмы.)

        XIII. Ќ…Ћ†€„ЂЌЌ›… ‚‘’ђ…—€

     ’атинаЯ тюрьма за Ярмарочные дни набилась узниками до  последнего
предела.  €  никого  в этот час не удивил здесь новый заточник в одних
портках,  без рубахи и креста. „ень уже был на исходе, и бычий пузырь,
которым было затЯнуто окошко наверху, едва только белел. Ќо к Љуземке,
распростершемусЯ на  земле,  подобралось  все  же  несколько  тюремных
сидельцев  в  надежде  со  своей  стороны  получить от него на влазную
чарку.
     - Ќашего полку прибыло,  нашей голи стало поболе, - пинал Љуземку
ногою рыжий колодник в сермЯжной однорЯдке,  надетой на голое тело.  -
Џожалуй, боЯрин, алтынец на братью, во славу твою и во здравие.
     - Ќу,  купца ты,  отче,  скажем, прирезал, - наклонилсЯ к Љуземке
другой,  с изрытым оспою,  круглым,  как тарелка,  лицом,  - а деньги,
скажи, куда дел?..
     - „а у тебЯ,  боЯрин, видно, и казны всего - деревЯннаЯ пуговица,
- махнул рукою третий,  и все они полезли обратно  на  полати,  где  с
десЯток колодников устраивались на ночь, погромыхиваЯ цепЯми.
     Љ Љуземке  медленно  возвращалась  памЯть.  Ћн   смутно   начинал
соображать, что беда, в которую он попал, безысходна и горЯ своего ему
теперь никаким хмельным питьем не размыкать.  …му  стало  холодно  без
рубахи на холодном полу,  и он пополз в угол, где несколько колодников
сбилось в кучу.  „вое из них уже храпели,  и один, какой-то хилый, все
охал и вздыхал и то вытЯгивалсЯ на спине,  то поворачивалсЯ на бок, ни
так,  ни этак не находЯ себе покою.  Љуземка подполз к нему и прижалсЯ
голой  спиной  к  его  теплому армЯчку.  Ќо колодник присел и заглЯнул
Љуземке в лицо.
     - Љузьма!..  -  ахнул он и в недоумении всплеснул руками.  - ’ебе
здесь чего надобно?..
     Ќо Љуземка  ничего не мог объЯснить ему,  потому что сам до конца
не мог понЯть теперь ничего.
     - —то надобно?..  - промычал он, дрожа и лЯзгаЯ от холода зубами.
- Ќичего мне, Ќестерко, не надобно теперь.
     - Ћх ты, горемычный!.. - заохал Ќестерко. - Њерина у тебЯ свели и
сапоги украли,  тулуп пограбили,  самого до полусмерти убили да еще  в
темницу  вкинули.  ѓоремычный  ты!..  Ќу,  ложись тут вот;  дай Я тебе
подстелю.
     "Џро мерина  это  Я  тебе...  навракал..." - хотел было сознатьсЯ
Љуземка,  но голова у него гудела, как колокол, и он повалилсЯ рЯдом с
Ќестерком  на  жалкий  его  армЯчок  и  прикрылсЯ  полою Ќестеркина же
кафтана.
     Љуземка проспал  всю  ночь каменным сном.  ’олько изредка,  когда
трещотка тюремного сторожа  раздавалась  под  самым  окошком  темницы,
Љуземке казалось,  что летит он в дыру, черную и звонкую, без дна, без
предела.
     “тром Љуземка проснулсЯ поздно.  €з темного своего угла он увидел
решетчатую тень на бычьем пузыре,  а направо,  на полатЯх,  - длинного
мужика  с  плоским лицом и медною серьгою в ухе.  ’олстоголосый сидел,
свесив босые ноги,  в своем латаном тегилЯе,  в накинутом поверх  него
Љуземкином тулупе.
     Љуземка вскочил на ноги и,  не помнЯ себЯ, метнулсЯ к полатЯм. Ћн
судорожно вцепилсЯ обеими руками в тулуп и с силой дернуЯ его к себе.

        XIV. ѓ“ЃЌЋ‰ ‘’ЂђЋ‘’Ђ Ќ€Љ€”Ћђ Ѓ‹€ЌЉЋ‚

     ’олстоголосый, после того как сбросил Љуземку в орешник,  зашагал
вперед быстро, не разбираЯ ни сухомежьЯ, ни грЯзи. Ќоги его шаркали по
осклизлым корнищам,  он падал, поднималсЯ и снова шел, подчас пускаЯсь
даже бежать, чтобы настигнуть своих и убратьсЯ подальше от того места,
где  лежал убитый Љуземка.  уба была толстоголосому совсем впору:  не
жала в проймах и сходилась на груди,  хотЯ в ногах и была коротковата.
’олстоголосый все норовил ее застегнуть,  но это ему не удавалось,  то
ли потому,  что руки у него дрожали, то ли оттого, что они занЯты были
у   него   орЯсиной  и  Љуземкиной  коробейкой.  Ћтбежав  изрЯдно,  он
остановилсЯ,  приладилсЯ, надел поверх шубы свою тЯжелую суму и нагнал
"слепцов" за поворотом дороги.
     - Љхе-кхе...  -   закашлЯлсЯ   Џахнот,   завистливо   глЯнув   на
толстоголосого. - Љлев был лох, да и чух не плох!* ’улупу ж все едино,
что Љузьма, что Џрохор. (* ‘тароворовское наречие: хорош был мужик, да
и тулуп не плох.)
     - "ѓой, была да шуба - шубу нашивали", - затЯнул Џасей.
     - "Ќетути шубы - да в шубе хаживали", - подхватил „ениска.
     Ќо толстоголосый не огрызнулсЯ и даже не сбавил шагу.  Ћн обогнал
своих  товарищей,  которые  тотчас  же вприпрыжку рванулись за ним,  и
устремилсЯ далее,  размахиваЯ орЯсиной и лубЯною коробейкой.  •ождение
"слепцов" затЯнулось,  с беспутицей у них выходила промашка, а всем им
нужно было попасть в Њожайск на Ярмарку хотЯ бы в канун  воздвиженьева
днЯ.
     ‚ канун воздвиженьева днЯ  поутру  рано  выехал  из  Њожайска  по
‚Яземской  дороге  губной  староста  Ќикифор  Ѓлинков с губным палачом
‚ахрамеем и  с  небольшим  казачьим  отрЯдом.  ђазбойники,  лазутчики,
корчмари  одолевали  округу;  они  во  множестве плодились и в державе
нового царЯ ‚асилиЯ,  и был Ќикифору наказ ловить их и  искоренЯть.  “
Ќикифора  бродЯгами набита была всЯ татинаЯ темница,  но лихие люди не
переводились; они разбивали обозы, грабили проезжих, тЯнулись к Њоскве
из-за рубежа со всЯким запретным товаром.
     ‚ Њожайск на воздвиженскую Ярмарку со всех  сторон  по  кривым  и
хлипким  колеЯм  тащились  обозы.  ‹ужецкие  монахи волокли на Њожайку
питейную рухлЯдь.  ‘ полным возом хомутов проехал купчина,  снЯв перед
Ќикифором шапку еще за версту.  Ђ под Ќикифором играл диковатый конек,
и Ќикифор,  покачиваЯсь  в  седле,  зорким  оком  прощупывал  мешки  с
коноплЯным семенем,  солому на возах и целые горы кож, с которых бычьи
хвосты свисали во все стороны.  Џозади,  за  казаками,  плелсЯ  пешком
палач  ‚ахрамей в красном зипуне,  опоЯсанный веревкой.  Ћн подходил к
мужикам, поторапливавшимсЯ в город.
     - „айте кату* плату, - требовал он свое. (* Љат - палач.)
     € мужики, не спорЯ, раскошеливались по грошу.
     Ќикифор ехал  шагом,  уперши  ноги  в  высоко  поднЯтые стремена,
сдвинув набекрень зеленую свою шапку с собольим околышем.
     - ‘той!  - крикнул он,  заметив между возами ватажку слепцов; она
вытЯнулась за высоким плосколицым поводырем,  у которого желтела в ухе
меднаЯ серьга. - —то за люди?
     - ‡наменского монастырЯ сироты, нищаЯ братиЯ, - ответил поводырь.
     ѓолос его  прозвучал поистине диковинно:  толсто,  хрипловато и с
заглушиной,  и Ќикифор вспомнил,  что губной дьЯчок …рофейко, которого
он  несколько  дней  тому  назад вкинул в темницу,  читал ему что-то в
московской грамоте о трех мужиках с толстоголосым вожем.
     - Ђ игуменские листы прохожие Яви.
     - Ќету,  боЯрин,  у менЯ листов.  ‘оберем на Ярманке милостыню  и
побредем восвоЯси к ‡наменью.
     - Џочему да на новом тулупе у тебЯ брюхо  драно?  -  не  унималсЯ
Ќикифор. - Ђ полу у тебЯ не черт ли съел?
     - €-и боЯрин...  - улыбнулсЯ толстоголосый,  показав свои желтые,
длинные,  как у лошади,  зубы. - —ерту в пекле работа, а мы во келейке
спасаемсЯ. Њыши полу и отъели, боЯрин. €х, мышей, у ‡наменьЯ - сила!
     - Ћтойди!
     ’олстоголосый отошел в сторону.  Ќикифор подъехал  к  стоЯвшим  у
обочины "слепцам".  Ћни стоЯли в рЯд,  с клюками в руках, с разбухшими
торбами через плечо. ќти и впрЯмь были слепы: у одного глаза навыкате,
у   другого  -  одни  бельма,  у  третьего  очи,  видимо,  никогда  не
разверзались.
     €з оправленных  медью красных ножен вынул тихонько Ќикифор саблю.
Џо лицам "слепых" пробежала смутнаЯ тень.
     - ѓахх!   -   резанул  Ќикифор  булатом,  едва  не  отсекши  носы
"слепцам".
     € чудо  снова  свершилось.  "‘лепцы" хоть и покатились в лужу,  а
снова прозрели все:  Џахнот с глазами навыкате, и Џасей, у которого на
бельмах опЯть заиграли зрачки,  и „ениска, барахтавшийсЯ в грЯзевище с
широко разверстыми очами.
     Љазачьими плетьми   и   ударами   ‚ахрамеева  ослопа*  ватажка  с
толстоголосым поводырем была подогнана к Ѓогородицким воротам. Ќикифор
послал вынуть из темницы губного дьЯчка …рофейка,  и тот в губной избе
читал ему из московской грамоты строку за строкой. (* Ћслоп - дубина.)
     - "ѓолосом толст,  нос примЯт,  борода пега, в ухе серьга меднаЯ.
‡овут его Џрохорком".
     - “ж  чего толще!..  € борода пега...  - молвил Ќикифор,  вытираЯ
рукавом ус после ендовки квасу.
     - "ЉозьмодемьЯнец  Џахнот,  - читал далее подслеповатый …рофейко,
водЯ перстом по бумажному столбцу,  - прозвище его ”уфай,  нос горбат,
борода раздвоена".
     - „а это,  никак, ты? ’ак и есть! - сказал Ќикифор, вглЯдываЯсь в
Џахнота.
     - "€ с ними,  с тем Џрохорком и  Џахнотом,  два  других  вора,  в
приметы  не  взЯты,  скитаютсЯ  по  посадам  и  селениЯм  и дорогам и,
прикинувшись слепыми, грабЯт и разбивают".
     - Ѓудет, …рофейко! ‚идно, что те самые. Џрощупай их промеж ребер,
‚ахрамей.
     ‚ахрамей подбежал ко всей четверке и, оглушив ее всю оплеушинами,
сорвал со всех четверых их толстые торбы. € на стол, на котором стоЯла
осушеннаЯ  Ќикифором  ендова,  посыпались  ржаные преснушки,  засохшие
пироги, заплесневелые корки; а вслед за ними - золотаЯ цепь, жемчужное
ожерелье, женскаЯ боброваЯ шапка, шелковый обрывок от рукава, перстень
золотой с изумрудом,  серебрЯный крест  и  кошели  денег  -  польских,
московских и всЯких.
     …рофейко сделал роспись вещам и деньгам и снова пошел  в  темницу
вслед   за   толстоголосым  и  "слепцами",  прозревшими  от  мановениЯ
Ќикифоровой сабли.
     - ’ы ужо, …рофей, посиди в темнице до после просухи, - сказал ему
на прощанье Ќикифор.  - ‚едомо мне стало,  что  ты  изменник  великому
государю: за рубеж отъехать хочешь. Ђ ежели что, так Я тебЯ кликну.
     ‚ечером в доме своем,  в жарко натопленной горнице, сидел в одной
рубахе  и  шелковых  портах губной староста Ќикифор Ѓлинков.  Ќа столе
горела сальнаЯ свеча. ЏламЯ ее играло по изразцовой печке, на атласных
покрывалах,  на лавках, на серебрЯных окладах икон. Ќикифор наклонилсЯ
над росписью, которую утром составил вынутый на времЯ из тюрьмы дьЯчок
…рофейко. ѓубной староста не столько разбирал написанное, сколько брал
догадкой: ведь то, о чем писал …рофей, было здесь же, на месте.
     - "–епь зо-ло-таЯ",  - прочитал Ќикифор по …рофейкиному списку. -
…сть,  - подтвердил губной, взвешиваЯ в руке тЯжелую цепь и опускаЯ ее
в приготовленную на столе шкатулку. - "Ћ-же-релье жем-чужное..." …сть.
"Џерстень зо-ло-той с и-зум-ру-дом..." …сть.
     ‡а дубовым  ставнем,  внизу  на торжке,  замирала Ярмарка,  и уже
пересвистывались ночные дозоры. ’юремный сторож вертел трещотку где-то
недалеко  от  Ќикифорова  двора.  Ќикифор  прислушалсЯ  и,  хлебнув из
братины квасу, опЯть принЯлсЯ за дело.
     - "Ћб-ры-вок шел-ковый..." …сть. "Љрест се-реб-рЯ-ный..." …сть.
     Ќикифор проверил всю роспись.  ‚се было налицо,  и все он бережно
уложил  в  свою  шкатулку,  обитую зеленой кожей,  с забранными в медь
углами.  Ћставалась еще женскаЯ шапка,  боброваЯ,  с парчовой  тульей.
Ќикифор  встрЯхнул ее и оглЯдел:  бобер был с сединкой,  а исподнизу к
желтой камке* пристал длинный русый волос. Ќикифор примЯл шапку поверх
всего уложенного в шкатулке и прихлопнул крышку.  €, глЯнув еще раз на
роспись,  зажег ее  о  свечку.  ‘толбец  вспыхнул  в  руке  губного  и
рассыпалсЯ  по  подносу  желтыми  Язычками.  ѓорница  осветилась,  как
фонарь,  но Ќикифор плеснул в догоравшую бумагу квасом,  и  все  сразу
потускнело.  €,  заперши  шкатулку  на  ключ,  Ќикифор  задвинул ее за
образа,  туда, где лежал у него в глинЯном горшочке клад, найденный им
вместе  с дьЯчком …рофейком на казачьих огородах.  (* Љамка - шелковаЯ
цветнаЯ ткань с узорами.)
     Ќикифор прошелсЯ  по  горнице,  зевнул  и  почесал  спину.  Џотом
обратилсЯ снова к образам и стал творить молитву на сон грЯдущий.

        XV. ‘“„€‹€ € ђЂ‘‘“„€‹€

     ’олстоголосый чуть с полатей не свалилсЯ от  Љуземкиного  толчка.
Љуземка  успел сорвать у него с плеч тулуп,  но толстоголосый сидел на
тулупе да еще с перепугу ухватилсЯ за  один  из  болтавшихсЯ  рукавов.
’улуп затрещал, и словно дым от него пошел.
     ‘мЯтение толстоголосого возросло еще больше,  после того  как  он
узнал  в обнаженном до поЯса приземистом мужике Љуземку.  “ж не с того
ли света ЯвилсЯ за своим тулупом Љузьма?
     - „а   ты,   братан,  с  ума  сбрел!  -  пришел  наконец  в  себЯ
толстоголосый. - —его тебе от менЯ надо?
     Ќо Љуземка    задыхалсЯ    и   только   скрипел   зубами.   ’огда
толстоголосый,  улучив времЯ,  лЯгнул его босой пЯткой в лицо. Љуземка
выпустил из рук тулуп, и толстоголосый метнул его от себЯ к стенке.
     - ’ы где ж это спозаранок вина натЯнулсЯ, на людей кидаешьсЯ?.. -
молвил толстоголосый как ни в чем не бывало.
     Ќо Љуземка с воем лез на него  снова,  и  вокруг  них  стали  уже
собиратьсЯ тюремные заточники.
     - Ћтдай тулуп!  - выдавил наконец из себЯ Љуземка.  - ’улуп  мой.
Ћтдай, разбойник!
     - Љоли он был твой, пьЯнюга?.. Џоди проспись, не морочь людей!
     - џ  голову  с  тебЯ  сорву,  разбойник!  - наскакивал Љуземка на
толстоголосого,  который продолжал отбрыкиватьсЯ  от  него  ногами.  -
’улуп мой, отдай!
     - Њожет,  тебе еще и  шапку  горлатную*  на  придачу?  -  оскалил
толстоголосый  свои  лошадиные  зубы.  (*  ѓорлатнаЯ  шапка - высокаЯ,
расширЯвшаЯсЯ кверху,  обшитаЯ дорогим мехом от горла лисы, куницы или
соболЯ.)
     - „ай ему еще  и  боЯрскую  цепь,  -  посоветовал  толстоголосому
Џахнот, усевшийсЯ с ним рЯдом на полатЯх.
     - Ѓудет у нас в шапке и с цепью воевода,  - отозвалсЯ откуда-то с
полатей Џасей.
     - Ќе ты ли у менЯ  намедни  угнал  мерина  чалого?  -  показал  с
полатей  свою  лопоухую голову „ениска.  - ’ак и есть:  вор тот самый.
Ќадо быть, за рубеж угнал, к литвЯкам.
     Ћднако на помощь к Љуземке подоспели мукосеи.
     - ѓолову проломил человеку и тулуп с него  сограбил,  -  объЯснЯл
Ќестерко сгрудившимсЯ у полатей тюремным сидельцам.
     - Ќу,  снЯл так и  снЯл,  -  вмешалсЯ  рыжий  колодник,  хотевший
накануне сорвать с Љуземки на влазную чарку.  - Ѓыла шуба его, - ткнул
он пальцем в Љуземку,  - а теперь уж не его.  ’еперь уж его, - показал
он на толстоголосого.
     - €звестно:  не передуванивать дуван, - поддержал рыжего колодник
с  лицом,  изрытым  оспой.  -  ‘  твоего возу упало - пиши пропало,  -
обратилсЯ он к Љуземке.
     - ’ы,  такой-сЯкой,  не  шалуй!  - крикнул толстоголосому Њилюта,
когда разобрал наконец,  в чем дело. - Ѓогу молись только, что на колу
не насидишьсЯ. Ђ шубу верни.
     - ЉакаЯ   такаЯ   шуба,   божий   ты   человек?..   -   взмолилсЯ
толстоголосый, разглЯдев Њилютины кулачищи. - ’улуп, он мой! ‘ самой с
опричнины владею Я сим тулупом! Љровный он мой, купленный.
     - ђазбойник!  -  завопил  снова  Љуземка,  задыхаЯсь  и  потрЯсаЯ
кулаками. - „о полусмерти менЯ убил! ’улуп снЯл!
     - Ѓратцы!   -   воззвал   толстоголосый  к  стоЯвшим  у  ног  его
колодникам.  - ‚ другой раз мужик этот на менЯ кидаетсЯ. „алсЯ ему мой
тулуп! ‘ироты мы, ‡наменского монастырЯ нищаЯ братиЯ. Ѓрели на Ярманку
за милостыней,  а он увЯжись за мной в ‚Язьме: дойду, говорит, с тобой
- ве