теперь   отдыхала   от  торгов,  сутЯги  и
государевых  дел.  ’олько  из  нор  каких-то  под  лавками   торговцев
вырывалсЯ по временам стук молотка либо визг пилы.
     €з сторожки у земских  ворот  высунулась  простоволосаЯ  баба  и,
завидЯ   людей,   опоЯсанных   саблЯми,  юркнула  обратно  в  сени.  Ђ
растЯнувшийсЯ на пороге воротный сторож,  тот и вовсе чуть со ступенек
не скатилсЯ, когда глЯнул на однорЯдку, шедшую впереди по измочаленным
бревнам.  Њужик вскочил на ноги,  содрал с себЯ  колпак  и  бухнул  на
колени, раскачиваЯсь в поклонах промелькнувшим однорЯдкам вслед. Ђ те,
миновавши ‡емский двор,  взЯли  напрЯмик  к  Љитай-городу.  Ќо  шедший
впереди остановилсЯ,  поднЯл вверх голову и заглЯделсЯ на дикую птицу,
парившую в глубокой лазури.
     - Ќа каленую стрелу его взЯть, пал бы камнем на сырую землю!
     - ‘трелой,  государь,  его не добыть.  €з мушкета пальнуть, авось
был бы сарыч твой.
     - Љликнуть ли нам стрельца с мушкетом?..  Ќе так...  ‹етай  себе,
сарычок.  „лЯ чего мушкетом народ полошить? ‚ишь, спЯт, как мертвые. ‘
курами ложатсЯ, а и в обед спЯт и мал и велик. Џойдем, €ван Ђндреевич,
дале, по Њоскве походим...
     € оба,  „имитрий с  кнЯзем  €ваном,  стали  вновь  пробиратьсЯ  к
Љитай-городу меж кучами мусору,  ржавьЯ какого-то истлевшего и людьми,
разлегшимисЯ вповалку на  едва  обсохшей  под  негорЯчим  еще  солнцем
земле.
     ‡а каменными рЯдами  у  амбара  копошилось  несколько  кожевников
подле  вороха  телЯчьих шкур.  „ух нестерпимый шел от кади с загнившей
водой, в которой вымачивали кожевники свои изделиЯ. ЉнЯзь €ван зашагал
было  быстрей,  но  „имитрий  остановилсЯ  у  амбара и стал глЯдеть на
старика, то и дело наваливавшегосЯ впалою грудью на деревЯнный рычаг.
     - ‹ет тебе сколько, старче?.. - обратилсЯ к кожевнику „имитрий.
     - Ђ длЯ чего их считать, господине? - молвил старик, тЯжело дыша,
голосом исчахшим.  - ‘читать их незачем и неколи.  Ѓорода седа, голова
плешата, значит, и лет богато.
     - ‚ишь  ты,  и  борода у тебЯ седа,  - заметил ему „имитрий,  - а
кобылку* под самую бороду поднЯл.  ’ы спусти кобылку пониже,  тогда  и
навал  у тЯ станет покруче.  „а и мнешь ты,  дед,  один только телЯчий
хвост.  ’ы мне середку и по краю обминай.  (* „еревЯнный  обрубок,  на
котором кожевники выминают кожу при ручной ее обработке.)
     €з амбара  вышли   люди   в   кожаных   передниках,   с   руками,
изъЯзвленными от соли и дубового корьЯ.  „ед протер кулаком гноившиесЯ
очи и молвил безучастно:
     - Џомни с мое,  господине,  забудешь,  где хвост,  где грива. ‚ек
целый мнем мы тут столь, а намЯли себе имениЯ - горб да мозоль.
     - Љрасно баешь,  отче,  - поморщилсЯ „имитрий,  - а только спрошу
тебЯ: такие ли опойки привозЯт к нам персиЯне, гамбургские немцы?..
     - Ќу,  те  -  басурманы,  их  черт  учил,  - махнул рукою старик,
усаживаЯсь под амбаром на кипу кож.  - Ђ нам,  христианам,  где знатьЯ
занЯть?.. Љак отцы, так и мы. Ќе от нас повелось.
     - ”ью-у-у, - свистнул „имитрий протЯжно. - Људа, отче, ты загнул!
ќвон, глЯди, у тебЯ на весь обзавод да кадь одна...
     - Џолно,  господине, балЯсы точить!.. - вмешалсЯ смуглый, точно в
дыму прокопченный,  кожевник.  - ‘тупай своей дорогой.  Ђ то нам и без
твоей науки тошно.  "ЏерсиЯне",  "немцы"...  ‚онде пустили их, немцев,
литву всЯкую,  что козла в огород,  а ты тут - "немцы"... "кадь"... „а
за эту кадь гривна серебра плачена!  Ќе ты ли нам  на  кади  пожалуешь
серебра?
     - Ђ хоть  бы  и  так,  -  пожал  плечами  „имитрий,  поднЯл  полу
однорЯдки  и,  сунув  руку  в  карман,  захватил  там денег горсть.  -
ѓлЯди-ко,  Я крут!  - молвил он,  насупив  брови.  -  Ќе  избыть  тебе
батогов,  коли пропьешь в кабаке.  - € он звЯкнул по деревЯнной кобыле
серебром.  - Ђ опойки, коли будут добры, приноси ко мне в ‚ерх. ’олько
люд вы обманный, - задергалсЯ он, поправлЯЯ на себе однорЯдку и саблю.
- „а если своруешь,  кожемЯка,  прикажу разнастать на опойках и плетью
бить. - € он повернулсЯ на каблуках и пустилсЯ по улице едва не бегом.
     Ђ кожевники рты разинули,  глаза выпучили на полушки  и  копейки,
разметанные  по кобыле,  на кругленький ефимок*,  скатившийсЯ с кобылы
наземь, на кинувшегосЯ прочь человека, в котором они по простоте своей
своей сразу не признали царЯ.  (* ’алер, чеканившийсЯ в €оахимстале (в
—ехии) из туземного серебра.)
     - —его ты,  старый гриб,  глЯдел!.. - напустилсЯ смуглый кожевник
на вскочившего со своей кипы  деда.  -  –елый  час  вЯкал:  "горб"  да
"мозоль"...  ќх,  ты! - € он сгреб себе в ладонь рассыпанное на кобыле
серебро.
     - „а как его опознаешь?.. - разводил старик смущенно руками. - “ж
и перевидано царей на месте сием!.. Ђ этот... Љак его спознать?..
     € старик,  выбрав  из  кучи новую кожу,  расправил ее на кобыле и
опЯть навалилсЯ запавшею грудью на тЯжелый рычаг.
     Ќо к  нему  подошел  тут  хмурый кожемЯка,  высокий и сутулый,  с
руками  длинными,  как  грабли.  Ћн  засунул  одну  руку  за   кожаный
нагрудник,  а другою дернул по воздуху,  словно отмахнулсЯ от чего-то,
что было ему несносно до предела.
     - –арь, - молвил он укоризненно, кивнув в ту сторону, где уж едва
маЯчила „имитриева  однорЯдка.  -  •м...  –а-арь!  "‹юд,  говорит,  вы
обманный..." ’ьфу: свистун!..

        IX. Ќ…‚›ЏЋ‹Ќ…ЌЌ›… ЋЃ…™ЂЌ€џ

     ЉнЯзь €ван  нагнал  „имитриЯ за Џечатным двором,  переименованным
недавно в государеву его величества друкарню.  „имитрий,  завидЯ друга
своего,   умерил   шаг,   и  они  снова  пошли  рЯдом  по  улице,  уже
пробуждавшейсЯ  от  послеобеденного  сна.   Љругом   гремели   замками
лавочники,  снова  приступившие  к  купле  и  торгу в своих шалашиках,
палатках,  амбарах и погребах.  €з темных срубов, пропахтих то дегтем,
то  мылом,  то  корицей с гвоздикой,  вырывались наружу клЯтвы и божба
горластых купчин,  сбывавших  подчас  товар  лежалый  и  гнилой  и  не
обходившихсЯ  без  призывов  к богородице,  к всемилостивому спасу,  к
Ќиколе-угоднику и к Џетру, Ђлексию и €оне - чудотворцам московским.
     ‚ сундучном рЯду, подле лавки, доверху уставленной обитыми жестью
ЉозьмодемьЯнскими  сундучками  и  шкатулками  холмогорскими,   обитыми
красною  юфтью,  сидел  на  ступеньках  стариковатый  человек  в рыжем
выгоревшем сукмане и  с  двумЯ  клюшками,  зажатыми  в  руках.  ‘тарик
дремал, опершись на клюшки, уронив голову в железной шапке на грудь.
     - Ђкилла?..  - прошептал кнЯзь €ван,  остановившись возле лавки и
вглЯдываЯсь старику в лицо, коричневое, как у турчанина.
     Ќо в это времЯ из лавки выскочил купец,  вцепилсЯ кнЯзю  €вану  в
однорЯдку и потащил его через порог, крича на весь околоток:
     - ЃоЯрин молодой,  не обидь,  не минуй,  заходи,  поглЯди,  сколь
товару с пылу с жару,  новгородски сундуки пригожи и крепки, калужские
ложки, солонки и плошки...
     - ќй,  торговый, не груби!.. - еле вырвалсЯ кнЯзь €ван из объЯтий
чрезмерно ретивого купчины и отступил назад, но задел ногою целую гору
лубЯных коробеек, расписанных травами и петухами. Љоробейки замолотили
по полу,  переметнулись за порожек, а одна из них угодила в скрюченную
спину старику,  дремавшему на ступеньке.  ‘тарик качнулсЯ вбок, открыл
глаза, поморгал ими, уперсЯ в свои клюшки и тЯжело встал на ноги.
     - ѓосударь,  -  прохрипел  он,  киваЯ  головою „имитрию,  который
раскатилсЯ смехом от  учиненного  кнЯзем  €ваном  погрома.  -  ‚еликий
государь,  - повторил старик и двинулсЯ к „имитрию,  застучав клюшками
по мосткам.
     „имитрий перестал     смеЯтьсЯ    и    обернулсЯ    к    старику,
переваливавшемусЯ с ноги на ногу, с клюшки на клюшку.
     - Ђкилла!..  - воскликнул „имитрий, вскинув руки вверх. - Ћткуда,
старенький,  прибрел?.. - € он шагнул к Ђкилле и опустил свои руки ему
на плечи.
     - ‘ ‘еверы* прибрел твоих очей повидать,  -  силилсЯ  выпрЯмитьсЯ
Ђкилла.  -  •ворый Я стал,  старый Я стал,  чую,  жизнь моЯ исходит...
Ќадобно слово молвить тебе напоследЯх. (* ‘евера, или ‘еверскаЯ землЯ,
- одна из окраинных областей Њосковского государства.)
     - Ђ ты бы,  Ђкилла,  приходил ко мне на государев двор...  †иви у
менЯ в ‚ерху с нищими старцами.
     - Ќет,  государь,  - закачал головою Ђкилла.  - Ќе  житье  мне  в
‚ерху.  ‚ек свой извековал во темных лесищах, в широких дубищах... ‘ам
Я стал, что трухлый пень.
     - ’ак  чего  же,  Ђкилла,  надобно  тебе?..  -  наклонилсЯ к нему
„имитрий. - Џомню Я твою службу. ‘кажи - все сделаю. Љазны тебе дам...
„вор поставлю... †иви, где охота тебе.
     - Ќет,  государь,  - снова качнул головою Ђкилла.  - Ќе то мне...
Ќефеду разве...  ЏлемЯнник мой,  в Њоскву менЯ возил,  твою государеву
службу служил...  …го бы испоместить,  как бог тебе подскажет,  а Я уж
извековалсЯ,  исказаковалсЯ,  Љазань воевал, на цепи сиживал, кнутьЯми
потчеван сколько раз.
     - ’ак чего ж тебе, старый, теперь?..
     - Ђ теперь только и того:  повели постричь менЯ  на  Ѓелоозере  в
монастырь безо вкладу. ’олько и того...
     ЉнЯзь €ван  оправилсЯ  после  схватки  с  купчиною  и  подошел  к
„имитрию  и  Ђкилле.  Ђ купчина,  собрав разметанные коробейки,  стоЯл
теперь на пороге своей лавки,  мЯл в руках  шапку  и  молча,  будто  в
церкви  в  великий  пост,  отвешивал „имитрию,  и кнЯзю €вану,  и даже
Ђкилле поклон за поклоном.
     - €  еще,  государь,  позволь мне молвить тебе...  - ѓолос Ђкиллы
стал суров,  как в прежние дни в Џутивле.  - Љак был ты во  царевичах,
говорил Я правду тебе бесстрашно,  - крикнул старик,  - скажу правду и
ныне, не убоюсь, лютою смертию пуживан не раз...
     „имитрий глЯнул на кнЯзЯ €вана удивленно, пожал плечами и ослабил
на себе показавшийсЯ ему тесным сабельный тесмЯк.
     - ѓовори правду, старый... чего уж... ѓовори незатейно.
     - Ќа Џутивле,  государь, бились мы с тобою по рукам принародно, -
стал выкрикивать Ђкилла,  шевелЯ бровЯми,  потрЯсаЯ клюшками своими. -
ЋбещалсЯ  ты  польготить  всему  православному  христианству,  всЯкому
пашенному человеку, всему черному люду.
     „имитрий нахмурилсЯ;   лицо   его   посерело.   Џрохожие    стали
останавливатьсЯ   у   сундучного   рЯда,  прислушиваЯсь  к  тому,  что
выкрикивал странный старик ратному  человеку,  перебиравшему  в  руках
золотую кисть от сабельного тесмЯка. ‘ундучники, берестЯнники, ложкари
со  всего  рЯда  стали  толпитьсЯ  подле  купчины,  не  перестававшего
кланЯтьсЯ  с  обнаженной головой,  с лицом,  на котором начертаны были
смирение и мольба.
     - ЋбещалсЯ  ты  держать  все православное христианство в тишине и
покое,  - продолжал кричать Ђкилла,  уже и впрЯмь забыв,  что  не  под
Џутивлем он, в „икой степи, а в Њоскве, перед лицом великого государЯ.
- ЋбещалсЯ ты кабальным людЯм и закладным людЯм...
     - € дано ж льготы,  Ђкилла, - пробовал было возразить „имитрий, -
и кабальным и беглым...
     Ќо Ђкилла  точно  и  не слышал тех слов.  Ћн только еще злей стал
бросать „имитрию в лицо свои попреки.
     - Љак  и  прежде,  весь  род христианский отЯгчают данью двойною,
тройною и больше.
     - Џравду бает старчище,  - прокатилось кругом. - Љак было прежде,
так осталось и по сю пору.
     - Ћт государевых урЯдников страдать нам до гроба, - молвил кто-то
невидимый в возраставшей толпе.
     - ’олько и льготЯт за посул либо за взЯтку, - откликнулсЯ другой.
     - ‚еликий  государь!  -  завопил  вдруг  Ђкилла,  снЯв  с  головы
железную шапку и упав перед „имитрием на колени.
     - ѓосударь?!  - качнулась толпа,  узнав в  рыжеватом,  невысоком,
плечистом  человеке царЯ,  неведомо как очутившегосЯ здесь,  на торгу,
среди черного люда и сундучников-купчин.
     - €  взаправду  государь,  - подтвердили передние,  содрав с себЯ
колпаки.
     - „ива,  люди!..  –арь,  а глЯди - человек неказист, только золот
тесмЯк...
     - Ђ тебе этого мало, козьЯ борода, сине твое брюхо?.. —ай, тесмЯк
этот рублев в дваста станет.
     - Ќе так,  - замоталась козьЯ борода на длинной, как у гусЯ, шее.
- ‚ дваста не станет. „обро, коли, станет в полтораста.
     - Џоговори!.. Ќашивал ты, сине твое брюхо, тесмЯки таковы?
     - Ђ ты нашивал?..
     - € Я не нашивал.
     - „а тише вы,  невежи,  собачьи родичи!  - замолотили по спинам и
ребрам спорщиков кулаки стоЯвших рЯдом. - ‚ эку пору затеЯли!..
     ‚ толпе притихло, и голос Ђкиллы раскатилсЯ еще громче.
     - Ѓажен  …лка,  государевых  сермЯжников  твоих атаман!  - кричал
Ђкилла,  стоЯ на коленЯх,  размахиваЯ клюшками. - ѓде он теперь, Ѓажен
тот?
     „имитрий подернул плечами, и по лицу его словно тени забегали.
     - ‘тоит  Ѓаженка  в  ђыльске на правеже* в пЯти рублЯх,  - ударил
Ђкилла что было в нем мочи одною из клюшек своих об землю. (* Џравеж -
взыскание  долга,  налогов  и  пр.  с применением истЯзаниЯ.  „олжника
"ставили на правеж",  то есть  публично  в  течение  нескольких  часов
ежедневно били по ногам батогами (палками).)
     „имитрий встрепенулсЯ, откинул назад голову и заскрипел зубами.
     - Ќе ведал Я этого...
     - Ќе ведал - так ведай!..  - задыхалсЯ Ђкилла.  -  Џо  дорогам  и
перевозам  ни  пройти,  ни проехать.  Љак прежде,  так и ныне.  ‡а все
подавай, кому полушку, кому копейку, а иной и на алтын не глЯдит, рыло
воротит.
     - Џравда,  правда,  государь-свет,  -  загалдели  сундучники  все
сразу,  точно  сговорившись.  -  Ѓатюшка,  правда;  великий  государь,
правда... Ќи проходу, ни проезду... Џовсюду таможни и заставы... „ерут
всЯкие  пошлинники  пошлины  и  дани  не  то что длЯ твоей государевой
прибыли,  но длЯ своей бездельной корысти...  € проезжую деньгу,  и  с
перевозов,  и  Явки,  и  свальных,  за  суд и пересуд,  всЯких мирских
раскладок, а в монастырских селах берут еще на свечи и на ладан...
     - ‘тойте вы,  мужики торговые! - обратилсЯ к ним „имитрий, поднЯв
вверх руку.  - Ѓыло так доселе,  не с  менЯ  повелось...  ‚едомо  мне:
вольным  торгом  землЯ  богатеет.  ‘року  дайте,  польготим  и вам.  €
сегоднЯшний день не без завтра.
     Ќо торговые  - словно с цепи их спустили.  Ћдин из них,  блинник,
продававший товар свой с лотка,  жалуЯсь на какого-то игумена, орал во
всю глотку:
     - Ђ бил менЯ игумен и мучил два днЯ,  не переставаЯ.  € вымучил у
менЯ денег семь рублев, а у брата моего, у ‘авки, вымучил мерина.
     Ќо набежавшие со всех рЯдов купчины - с ветошного, с манатейного,
с  игольного,  прасолы,  суконщики,  щепетинники  -  все сразу оттерли
блинника в сторону и поднЯли крик, уже и вовсе невыносимый.
     - Џольских   купчин  привез  ты  с  собою  табун.  ’овар  продают
вполцены. Ќе стало православным ни торгу, ни прибытку!
     - Ђ   и   вы   учитесь  продавать  задешево  товар!  -  попыталсЯ
перекричать их кнЯзь €ван.  -  Ќазываетесь  христиане,  а  торг  деете
по-басурмански - затеЯми,  хитростью, ложью... Џродашь бочку сала, а в
сало положишь камень...
     Ќо слов кнЯзЯ €вана никто и не слушал: не ко времени пришлись его
попреки.  € купчины,  наступаЯ на царЯ,  били себЯ кулаками  в  грудь,
расшибались вдребезги от Ярости и натуги:
     - ђатные люди твои полЯки ходЯт по торговым рЯдам, товар забирают
насильно,  деньги платЯт худые,  ругаютсЯ над нами и смеютсЯ: скоро-де
вас, православных, будем перекрещивать в польскую веру, обреем-де вас,
собачьих детей, и в немецкое платье оденем...
     € мужик-серЯк,  случившийсЯ тут,  тоже стал плакатьсЯ  на  своего
пана, от чьего своевольства он, мужик, государев сирота, вконец погиб:
     - Џожаловал ты в прошлых  летах  пану  Њошницкому  на  ‘тародубье
деревню Љовалеву с приселками. € пограбил нас пан не по указу, великим
грабежом,  воровски!  Џриезжает тот  пан  Њошницкий  на  мое  дворишко
почасту и всЯкое насильство чинит и бесчестит менЯ всЯко, а то и вовсе
из дворишка выбивает...
     ѓде-то видел  уже кнЯзь €ван эту выцветшую бороду,  слышал жалобу
эту...  Џод Џутивлем,  что ли, так же стоЯл перед ними этот лапотник с
дорожной  котомкой через плечо?..  Ќеужто не нашел он с тех пор управы
на пана и с тем притащилсЯ в Њоскву, за полтысЯчу верст? Ќо кнЯзь €ван
не  успел  сообразить этого до конца,  как торговые оттащили лапотника
назад,  и выцветшаЯ борода его потонула в возраставшей толпе. ’орговым
было  мало до него дела:  их одолевала своЯ печаль.  € о печалЯх своих
многих,  о неисчислимых напастЯх стали снова кричать они и вопить, все
суживаЯ круг,  где переминались с ноги на ногу „имитрий и кнЯзь €ван и
все еще оставалсЯ  на  коленЯх  Ђкилла.  Ќо  Ђкилла,  умолкший,  когда
раскричались  торгованы  и  плакалсЯ на пана своего мужик в лаптЯх,  -
Ђкилла подобрал теперь с земли  брошенную  клюшку,  встал  с  колен  и
замахнулсЯ обеими своими клюшками на купчин, наступавших на царЯ.
     - “молкните вы,  бесноватые!  - перекричал он всю эту орду, задев
даже  кое-кого тЯжелою клюшкою своею по брюху.  - ‚еликий государь,  -
обратилсЯ он  снова  к  „имитрию,  который  стоЯл  теперь  неподвижно,
вцепившись  пальцами в сабельную рукоЯть,  теребЯ другою рукою золотую
кисть тесмЯка,  кусаЯ до крови свои  бритые  пухлые  губы.  -  ‚еликий
государь, - повторил Ђкилла, потрЯсши в воздухе поднЯтою вверх клюкою.
     € словно эхо передразнило Ђкиллу.
     - ‚еликий государь,  - раздалось в толпе так, как если бы мерзкий
скоморох  затеЯл  там  игру.  -  ‚еликий  государь!   •о-хо!..   ”иник
цветущий!.. •о!.. Ќесокрушимый алмаз!..
     €, продравшись сквозь толпу,  перед „имитрием стал пьЯный монах в
изодранной манатье, весь в паутине и прахе.

        X. ЏђЋЏЂ™€‰ ЊЋЌЂ•

     €змЯтый и   замызганный,   стоЯл   он  перед  „имитрием  -  живое
напоминание о годах бед и позора,  кочевий и бездомности,  бессилиЯ  и
нищеты.  Џо  монастырькам  и пустынькам глохла горькаЯ юность будущего
царЯ,  "непобедимого цесарЯ",  как  величал  себЯ  теперь  „имитрий  в
грамотах,  императора  Omnium Russorum*.  Џротухшие трапезные палаты с
мышами и тараканами и  монастырские  кельи,  прокисшие  от  старческой
вони,  были  его  академией;  источенные  червем  и  закапанные воском
рукописи,  полные  суевериЯ,  заменЯли   ему   великолепные   страницы
Љвинтилиана; беспутные монахи, такие же, как и этот стоЯвший перед ним
Ћтрепьев,  были его учителЯми и воспитателЯми.  € навсегда,  казалось,
уже  развеЯннаЯ  угрюмость  набежала  теперь  опЯть  на лицо „имитриЯ,
замершего со стиснутою в одной руке сабельною рукоЯтью и с  намотанной
на  другую  руку  кистью тесмЯка.  Ђ пьЯный Ћтрепьев скоморошествовал,
кудахтал курицей,  пел петухом, размахивал полою манатьи. (* ‚сеЯ ђуси
(лат.).)
     - Љиш-киш от порога,  изыдите,  бесы!  ‡ачем квохчете перед лицом
великого  государЯ?  ‚от Я вас!..  Љукаре-ку-у-у!..  - € ѓригорий стал
забрасывать комьЯми земли стоЯвших кругом плотною стеною людей.
     - ћродивый  христа-ради!  - ахнул сухопарый мужик с мотавшейсЯ на
длинной шее головой.  - €зникли они было на Њоскве,  а теперь,  глЯди,
опЯть...
     - "ѓлЯди",  козьЯ твоЯ борода!  - перебил его другой.  -  Ђ  чего
"глЯди"?  —еловек  пьЯн,  вина  напилсЯ и стал юродив.  € ты на кабаке
хвати меду хмельного, сам станешь таков.
     - ѓригорий, - молвил тихо „имитрий сквозь стиснутые зубы.
     - —его,  батюшка-царь?.. - спохватилсЯ монах, но, окинув взглЯдом
толпу,  добавил:  -  џ  есмь ѓригорий,  нарицаемый Ћтрепьев.  ќх!..  -
хлопнул он себЯ по лбу растопыренной пЯтерней.  - ѓлупый  ты  попенцо,
стриженое гуменцо...* (* ’емЯ,  выстригаемое у монахов при поступлении
их в монастырь.)
     - ѓригорий, - повторил „имитрий так же тихо, так же не двинувшись
с места. - ‘тупай прочь отсюда, с глаз моих долой!
     - Џойду, батюшка, пойду, - заторопилсЯ Ћтрепьев. - Џойду гоним, -
всхлипнул он,  доставаЯ из-за голенища флЯжку, - пойду прогоним, пойду
озлоблен и расхищен.  ‚ Ярославских пределах... на †елезном Ѓорку... в
келейке моей... ночью... говаривал ты мне...
     - ѓригорий!  -  крикнул  исступленно „имитрий и выхватил саблю из
ножен.
     - Ћй-ой!..  Ќет-нет!.. - стал отмахиватьсЯ руками Ћтрепьев. - Ћй,
нетуньки и не было того николи:  ни ночи, ни келейки, ни слов твоих во
келейке...  Ћй!..  -  €  Ћтрепьев  пал  наземь под сабельными ударами,
которые стал плашмЯ наносить ему „имитрий, не отличаЯ лица от спины.
     - Џрочь отсюда с глаз моих,  собака,  демон, нетопырь!.. - кричал
„имитрий, не помнЯ себЯ, размахиваЯ обнаженною саблею над свернувшейсЯ
на  земле  черно-коричневою  грудой.  - ‚ тюрьму тебЯ вкину,  в ссылку
поедешь к Ярославским пределам, не будет тебЯ в Њоскве!..
     € „имитрий  вдруг  изнемог,  опустил саблю и глЯнул беспомощно на
отшатнувшуюсЯ в ужасе толпу.  ЉнЯзь €ван бросилсЯ к нему,  взЯл у него
из  ослабевших  рук  саблю,  вложил  ее в ножны и повел его обратно по
торговым рЯдам к Џожару,  к башне кремлевской,  где, вздетый на спицу,
поник золочеными крыльЯми двуглавый орел.
     Љогда Ћтрепьев открыл глаза,  то  не  увидел  уже  над  собой  ни
молнией  сверкавшего  булата,  ни  землисто-серого  лица „имитриЯ.  Ќо
вокруг черноризца кишмЯ кишели люди да разворачивалсЯ все  сильней  их
нестройный гомон. € дьЯкон, подобрав валЯвшуюсЯ подле флЯжку, встал на
ноги, перекрестилсЯ и с зажатой в руке флЯжкой возгласил:
     - ѓлухие,   потешно   слушайте;   безногие,  вскочите;  безрукие,
взыграйте в гусли. ‘лава дающим нам вино на веселие, и мед во сладость
гортани нашей,  и пиво - беседа наша добраЯ.  ‘лава тебе,  боже, слава
тебе!..
     € он  стал  ковырЯть  перстом  в  горле своей флЯжки,  где крепко
засела вколоченнаЯ туда затычка.
     - ел бы ты,  батька,  к себе на подворье, - сунулась к Ћтрепьеву
козьЯ  борода  на  гусиной  шее.  -  Ќе  по-христиански  учинилсЯ   ты
безумен...  Ќе  миновать  тебе  плетей...  ’ого  и  глЯди,  на тиунов*
нарвешьсЯ. (* ’иун - управитель либо надзиратель, имевший право судить
и наказывать.)
     - Џш...  киш!..  - отмахнулсЯ от него Ћтрепьев.  - ‘уешьсЯ, бука,
наперед  аза...2  Љиш  пошел!..  (* Ђз - старинное название буквы "а",
буки (бука) - буква "б".)
     €, справившись  с  затычкой,  Ћтрепьев,  как к материнской груди,
присосалсЯ к своей флЯжке.
     Ћн вконец  опьЯнел,  черный  дьЯкон,  пропащий монах,  потерЯннаЯ
душа.  € с флЯжкою в руке, с бородою, мокрой от залившего ее хмельного
напитка, стал он притопывать, приплЯсывать, припевать:
                    Ќа поповском лугу - их! вох!
                    ЏотерЯл Я дуду - их! вох!
                    ’о не дудка была - их! вох!
                    ‚еселуха была - их! вох!
     ‘толпившиесЯ около Ћтрепьева  купчины  стали  хлопать  в  ладоши,
подзадориваЯ расходившегосЯ черноризца:
                    ‡аплетисЯ, плетень, заплетисЯ...
     - Ђй  батька!..  -  только  и  слышно  было со всех сторон.  - Ђй
веселый!.. Ђх ты, раздуй тебЯ горой!
     - Ѓатька!  - толкнул Ћтрепьева краснорожий молодчик, подпоЯсанный
полотенцем.  - Ђ про что там  говаривалось  ночью,  во  келейке...  на
†елезном Ѓорку?.. Ќе рассказал ты... —то там ночью, батька?..
     Ћтрепьев осклабилсЯ, обвел мутными глазами окружившую его толпу и
молвил:
     - Ђ ночью во келейке... чшшш!.. - € он прищелкнул Языком лукаво.
     - Ќу,  что  там  ночью,  во  келейке?..  - продолжал допытыватьсЯ
краснорожий.
     - Ђ   ночью  во  келейке...  на  †елезном  Ѓорку...  царь  ваш...
говаривал мне...  - стал лепетать Ћтрепьев,  но  вдруг  покачнулсЯ  от
страшного удара, который нанес ему кто-то сзади орЯсиной либо клюкой.
     Ћбернувшись, Ћтрепьев узнал Ђкиллу  в  стариковатом  человеке,  у
которого  глаза  горели,  как у волка,  из-под сивых бровей.  Ћтрепьев
хотел ему молвить что-то,  но Ђкилла,  точно ломом, ударил его в грудь
зажатой  в  руках  клюкою,  и  чернец,  выронив  флЯжку,  упал на руки
стоЯвшим позади него людЯм.  Ќо и те толкнули его  прочь,  и  Ћтрепьев
отлетел в другую сторону, где тоже десЯток рук боднул его в свой черед
куда попало.  € черноризец стал кубарем перекатыватьсЯ от одной  живой
стенки к другой, стенаЯ, вопЯ и размахиваЯ руками.
     - Ћй,  лихо мое!..  Ћй,  смертушка мне!..  Ћй,  ангелы-архангелы,
свЯтители-угодники!..
     “ Ћтрепьева гудела  голова,  землЯ  гудела  у  него  под  ногами,
справа,  слева,  со  всех сторон грохотали у него над ухом сундучники,
распотешившиесЯ во всю свою волю, вошедшие в самый раж.
     - Ќу,  наддай!..  Ќу,  потЯни!.. ќх, развернись!.. Ќу!.. Ќу!.. „а
ну!..  ќх!..  ќх!..  - только и стонало,  и крЯкало, и молотило кругом
чернеца,  который  взлетал,  как  петух,  от толчков,  от шлепков,  от
пинков.
     ’орговые и  впрЯмь  затолкали  бы  дьЯкона  до смерти,  если б не
наткнулсЯ он на стоЯвшего в стороне сухопарого мужика,  который дернул
козьей  бородой  и  вЯло  как-то  отпихнул  костлЯвыми  своими  руками
Ћтрепьева от себЯ.  Њонах не долетел до  противоположной  стороны,  а,
споткнувшись, растЯнулсЯ на земле, закрыл глаза и провозгласил:
     - Љончаюсь,  братиЯ.  Ѓез исповеди свЯтой  и  покаЯниЯ  отхожу  к
господу богу. "Ќыне отпущаеши раба твоего..."
     € Ћтрепьев умолк, недвижимый и бездыханный.
     ‘тало тихо вокруг. Ћпомнились разбушевавшиесЯ купчины. ‚сплеснула
руками женщина в толпе и заголосила протЯжно:
     - Ћй, и преставилсЯ ты, батюшка, не христианским обычаем... Ћй, и
замучили тебЯ злодеи-вороги...
     ‚миг опустела   всЯ   улица   перед   сундучным  рЯдом.  ‡абились
перепуганные купчины в свои шалаши и амбары,  в щели залезли  меж  гор
коробеек  и  сундуков.  Ђ на улице разметалсЯ растерзанный человек,  и
подле  него  Ярко   отблескивали   на   солнце   зеленоватые   осколки
раздавленной флЯги.  € ни гука, ни крика... ’олько издали, с какого-то
купола должно быть,  доносились приглушенные удары деревЯнного молотка
о листовое железо.
     Ќо вот распластанный на земле человек открыл сначала  один  глаз,
потом другой,  присел, поднЯлсЯ на ноги, оглЯнулсЯ, встрЯхнулсЯ и стал
опахивать себЯ крестами.
     - ‚оду перешедший,  - воззвал он вполголоса,  пугливо озираЯсь по
сторонам,  - бежавший из …гипта  израильтЯнин  вопиЯл:  "€з-ба-ви-телю
бо-гу на-ше-му по-е-ом..."
     €, наклонившись,  он захватил горсть земли и метнул ею в одну и в
другую сторону,  туда, где, по его разумению, рассеЯлась терзавшаЯ его
только что сила, дух нечистый, дух губительный.

        XI. Џ‹Ђ— ЂЉ‘…Ќњ€

     Ѓоса в простоволоса сидела в этот день царевна ЂксеньЯ на кровати
еще  ранним  утром,  когда  щебет  птичий  только  стал  доноситьсЯ  в
раскрытое за спущенными занавесЯми окошко. Ћна была бледна, синие тени
легли  у  нее  вокруг  глаз,  морщинка на переносице разрезала пополам
сросшиесЯ,  "союзные",  брови. –аревна не сводила глаз с одной точки в
углу,  откуда  радугой  отблескивало  ей  что-то  -  зеркала грань или
камень-самоцвет на одежине, брошенной на стул?
     Љомната, как и весь царЯ „имитриЯ дворец, была убрана на польский
манер:  по стенам картины,  золоченые стульЯ вдоль стен,  вызолоченный
органчик  в  простенке.  €  кровать  тоже  золоченаЯ,  с  зеркалами  и
коронами, с золотой бахромой на кистЯх по углам. „аже решетки железные
в  окнах - и те были золотом покрыты.  "‡олотаЯ клетка",  - подумалось
Ђксенье, когда с полгода тому назад оглЯделась она в этом покое.
     Љто привел ее сюда? Љак слепаЯ, шла она за кем-то, кто, торопЯсь,
проводил ее по лестничкам и переходам - вправо,  влево, вверх, вниз...
ќто  был,  должно  быть,  сильный  человек.  ‘аблЯ  его  грохотала  по
ступенЯм, крепкой рукою и шагом быстрым уводил он Ђксенью вперед...
     - Ќе оступись, царевна, порожек тут.
     ѓолос - как бархат. ‡накомый. —ей?
     - ЂксеньЯ Ѓорисовна, порожек, говорю, не оступись.
     € она вспомнила,  ЂксеньЯ Ѓорисовна ѓодунова,  вспомнила и  голос
его и повадку.  „а ведь это Ѓасманов,  Џетр ”едорыч!  Џетрак Ѓасманов,
батюшкин воевода,  передавшийсЯ на сторону самозванца. € она вспомнила
заодно  окровавленное  в  предсмертной судороге лицо отца,  задушенную
мать,  удавленного брата.  ’огда она села на  ступеньку  и  заголосила
было. Ќо Ѓасманов поднЯл ее на руки и, замолкшую и притихшую, принес в
этот покой.  € дальше снова все,  как во сне день  за  днем,  -  жизнь
пленницы,  пощаженной после истреблениЯ матери и брата,  всех, кто был
Ђксенье близок и мил.
     –аревна была   больна.   „октор   „имитриЯ,  ‘ебастьЯн  Џетриций,
навестивший  ее  однажды,  определил  ее  болезнь  как   "меланколию",
происшедшую  "от душевной кручины".  Ђксенье было безразлично все.  Ќо
только одного не могла она вынести:  ей стало казатьсЯ,  что по телу у
нее бегают науки. …й всюду чудились пауки, которым противитьсЯ не было
сил.  Ћна и по ночам просыпалась,  вскакивала с постели и  принималась
трЯсти на себе сорочку, чтобы сбросить с себЯ пауков, которые ползли у
нее по лицу,  по спине,  по ногам.  Ћна знала,  кто  был  причиной  ее
страшных  бед.  ‚месте с ‘ебастьЯном Џетрицием пришел он к ней,  демон
рыжий с синеватой бородавкой на носу  подле  правого  глаза.  Ѓасманов
называл его царем,  „имитрием €вановичем... Џусть так... Ќо пауки - их
и сейчас полна кровать.  ЂксеньЯ  несколько  раз  просыпалась  и  этой
ночью, чтобы смести их на пол, распугать, выгнать в открытое окошко. Ђ
они снова бегали у нее по телу,  цепкие,  липкие, неодолимые. Ћна села
на  кровати  и ждала.  €з-под стула в углу наползают они теперь.  Ќадо
улучить времЯ,  когда снова поползут,  примеритьсЯ и  швырнуть  в  них
подушкой.
     ‚ комнату вошел Ѓасманов.  Ћн был молод,  чернобород  и  удал.  €
бесценнаЯ  криваЯ  саблЯ,  жалованнаЯ  царем  Ѓорисом,  всЯ в бирюзе и
алмазах, была сегоднЯ лихо прицеплена не на боку, а на животе.
     - ЂксеньЯ  Ѓорисовна,  -  молвил  Ѓасманов,  взглЯнув на царевну,
босые ноги которой белели поверх желтой шелковой простыни.
     Ќо ЂксеньЯ,  сидЯ  понуро,  все  глЯдела  в  угол;  она  и ног не
прикрыла и распоЯсанной сорочки на себе не собрала.
     - ЂксеньЯ  Ѓорисовна,  -  повторил  Ѓасманов,  -  указал  великий
государь на Ѓелое озеро тебе ехать. ‘егоднЯ ехать тебе повелел.
     ЂксеньЯ вскинула  глаза  удивленно на сверкающую саблю Ѓасманова,
повела глазами вверх к широкой  груди  воеводы,  к  чернобородому  его
лицу...
     - Ќа Ѓелое озеро, Џетр ”едорыч?
     - Ќа  Ѓелое озеро,  царевна,  в ѓорицкий монастырь.  „оспело тебе
времЯ постричьсЯ в этой обители, принЯть иноческий чин.
     - Љак молвил ты, Џетр ”едорыч?.. €ноческий?.. Ђ-а...
     ЂксеньЯ рассмеЯлась.  Ћна смеЯлась долго,  тихо,  звонко,  словно
бубенчики  золотые раскатывала по этому царственному чертогу,  обитому
тисненой золотой  кожей.  €  Ѓасманов  испуганно  глЯнул  на  Ђксенью,
котораЯ показалась ему непогребенным трупом,  выглЯдевшим еще страшнее
от неимоверной красоты царевны, от молочно-белой ее кожи, черных глаз,
толстых трубчатых кос. Ђ она все смеетсЯ?.. €ли плачет?..
     ЂксеньЯ подобрала ноги  под  сорочку,  обхватила  колени  руками,
закрыла глаза,  из которых вдруг капнули слезы, и стала раскачиватьсЯ,
причитаЯ:
     - Ћхте, спас милосердный! ‡а что наше царство погибло?
     Ѓог весть,  что вспомнилось ей на этот раз,  но Ѓасманов вспомнил
Ѓориса,   царЯ   всеЯ   ђуси,  королевича  €оганна,  датского  принца,
Ђксеньиного жениха, безвременною смертью погибшего в Њоскве, терем под
серебрЯной  кровлей,  где  зрела  - длЯ чего?  - неописуемаЯ Ђксеньина
краса.  €,  как бы в  ответ  своему  запоздалому  недоумению,  услышал
Ѓасманов причитаниЯ Ђксеньи:
     - Ђх,  милые наши теремы, кто же теперь будет в вас сидети?.. Ћх,
милые наши переходы, кто ж теперь будет по вас ходити?..
     - ЂксеньЯ, - молвил угрюмо Ѓасманов, подойдЯ к кровати:
     Ќо ЂксеньЯ   не  слыхала.  Ћна  сидела  по-прежнему  с  закрытыми
глазами,  из  которых  по  щекам  ее  натекала  слеза  на   слезу,   и
раскачивалась в лад своим причитаниЯм.
     - Ђ хотЯт менЯ вороги постричи, чернеческий чин наложити...
     - Ђх ну, да ты не плачь же! - крикнул с досадою Ѓасманов.
     Ќо Ђксенье не было до него дела, и причитала она не длЯ него.
     - Ћх, постричисЯ не хочу Я! Њне чернеческого обета не сдержати. Ђ
и кто ж мне откроет темную келью?..
     Ѓасманов сжал   кулаки,  стиснул  зубы,  повернулсЯ  и  вышел  из
комнаты.  Ћн шел,  сам не знаЯ куда,  через передний покой, застланный
голубым  сукном,  и  в  ушах  его  звенел разраставшийсЯ плач Ђксеньи,
пробудившейсЯ наконец от оцепенениЯ, в которое впала она со днЯ смерти
царЯ Ѓориса:
     - ...чернеческого обета не сдержати...  Ђ и  кто  ж  мне  откроет
темную келью?

        XII. ЏЋ„‡…ЊЌ›‰ •Ћ„

     аги Ѓасманова,  заглушенные  сукном  на полу,  быстро замолкли в
переднем покое,  но никто не пришел воеводе на смену  утешить  царевну
либо снарЯдить ее в далекий путь.
     Ѓыло рано. Џлотники едва-едва начали тюкать молотками и шабаршить
рубанками,  отстраиваЯ  половину  длЯ Њнишковны,  длЯ царской невесты,
котораЯ уже давно выехала из ‘амбора в  Њоскву  и  теперь  вступила  с
огромной своей свитой в пределы Њосковского государства.
     ‘тук молотков становились  все  Явственнее.  ‘коро  и  по  кровле
забарабанили  они,  сшиваЯ  листовое железо,  покрытое полудой.  ’очно
литаврщики в поле на ратной потехе, разыгрались рабочие по маковицам и
карнизам  Њнишковниной  половины  и  прорвались стукотней своей сквозь
вызолоченную решетку Ђксеньиного чертога. ЂксеньЯ перестала причитать,
вытерла слезы рукавом сорочки,  прислушалась к стуку, который сливалсЯ
вместе в дружные удары  десЯтков  молотков,  чтобы  затем  рассыпатьсЯ
врозь мелким,  дробным горохом...  € вдруг встрепенулась,  соскочила с
кровати,  подбежала к резному шкафу;  не глЯнула ни  на  псов  гончих,
вившихсЯ по створкам,  ни на ловчих птиц,  распластавшихсЯ по углам, а
принЯлась  сразу  выбрасывать  из  шкафа  развешанную   там   рухлЯдь.
Ќабросала шубок,  шапок,  одежды всЯкой целую груду, но выбрала только
тесьму,  чем повЯзать сорочку на себе,  да коричневый плат из траурных
одежд,  в которые облеклась после смерти отца.  €,  тихо ступаЯ босыми
ногами, вышла из комнаты своей в передний покой.
     ‡десь не было ни души. Џусто было и на лестнице, по которой стала
спускатьсЯ ЂксеньЯ,  босаЯ, в красной сорочке, едва видневшейсЯ из-под
большого  коричневого  плата.  €  по переходам не было никого;  только
пахло свежей краской, да щепок и стружек попадалось все больше, и стук
молотков становилсЯ все ближе.
     ЂксеньЯ шла крадучись, поднЯв вверх голову, вглЯдываЯсь в круглые
стекольчатые окошки под потолком.  Ќо ей не достать бы было до окошек,
да и репейками железными были забраны они...  €,  так идЯ,  с головой,
вытЯнутой то кверху, то вперед, она и не заметила, как ногу занозила и
плат оборвала.  Џрисела  на  полу,  чтобы  занозку  вытащить,  но  тут
услышала шаги,  вскочила и бросилась обратно,  но и там голоса.  ’огда
она юркнула под лестницу и зажалась в темном углу.
     Њимо нее  прошла  полусотнЯ  наемных иноземцев,  статных воинов в
зеленых плащах,  с серебрЯными алебардами,  обтЯнутыми бархатом. € вел
их высокий светлоусый,  должно быть,  веселый человек,  улыбавшийсЯ на
ходу,  напевавший  себе  что-то  в  светлый  свой  ус,   потрЯхивавший
серьгами, которые блестели у него в ушах. Ќо, поравнЯвшись с закутком,
в который забилась ЂксеньЯ,  светлоусый вдруг  топнул  ногой,  гаркнул
что-то нечеловечьим Языком, и всЯ полусотнЯ, поднЯвши кверху алебарды,
выстроилась против Ђксеньи,  вдоль затертой глиною, не покрашенной еще
стены.
     ЂксеньЯ замерла под лестницей,  застыла, скрючившись, сжав руками
до  боли  свои  босые ноги.  …й уже не видно было из своей норы ни лиц
иноземцев,  ни бархатных плащей их:  только  бесконечный  рЯд  зеленых
сапог  с  медными шпорами по закаблучьЯм да кожаные наколенники поверх
суконных штанов.  Ќо наискосок - длинный переход,  и по переходу этому
шел он, демон рыжий, тот, в чью честь поднЯли иноземцы кверху алебарды
свои.
     “ Ђксеньи   закружилась  голова,  и  показалось  ей,  что  вихрем
понеслись прЯмо на нее сотни,  тысЯчи,  тысЯчи  тысЯч  ног  в  зеленых
сапогах,  затоптали  ее  каблуками,  забодали шпорами,  растерли,  как
жуковицу,  и нет уже Ђксеньи-царевны, малой птички, перепелки белой...
‡акрыты ее глаза, не видно ей рыжеволосого демона, не слышно его слов:
     - ‡драв будь, ”еликс ‚икентьич!
     - Ѓыти здорову желаю вашему царскому величеству.
     - †дешь землЯков,  ”еликс ‚икентьич?..  ‘ паном ћрием Њнишком  их
идет тысЯчи с две. ЏоплЯши и ты на свадьбе моей.
     - ђадости желаю вашему царскому величеству.
     ЂксеньЯ и не видела, как пошел прочь рыжеволосый, не слыхала, как
брЯкнули иноземцы алебардами об пол и нога в  ногу  стали  подниматьсЯ
вверх по лестнице,  под которой свернулась ЂксеньЯ,  застыла, онемела,
обмерла.
     Ћна пришла  в  себЯ  не  скоро.  €,  когда провела рукою по лицу,
словно паутину с него снимаЯ,  и открыла глаза,  весь дворец был полон
тревоги.  Џо лестнице над Ђксеньиной головой беспрерывно шаркали ноги;
мимо Ђксеньи,  чуть не задеваЯ ее подолами, каймами, сапогами, сновали
люди, называли ее имЯ, шептали что-то в смЯтении и страхе.
     - “шла украдкою...
     - Ќочным временем...
     - €щите ее...
     - Ђхти нам!..
     - Ќе сносить голов...
     - €щите...
     - Њилые, ищите...
     - „алече ей не уйти...
     - ѓде-нибудь тут...
     - €щите...
     ЂксеньЯ еще  тесней  забилась  в  свой  угол,  вдавила   себЯ   в
междустенье  и  прожалась  насквозь  в какой-то заклеток,  где ноги ее
нащупали лестницу,  уводившую  вниз.  Ћщупью,  медленно,  осторожно  и
бесшумно  стала  спускатьсЯ  ЂксеньЯ по лестнице этой в сырость и мрак
непросветный.  ‚от кончилась лестница, обвЯзала на себе ЂксеньЯ потуже
плат,  протЯнула вперед руки и пошла,  должно быть,  погребом каким-то
либо ходом подземным,  пошла босыми ногами  по  влажной  земле,  пошла
прихрамываЯ,  припадаЯ  на  ногу,  в  которой  сидела так и не вынутаЯ
занозка. ЂксеньЯ падала несколько раз, оступаЯсь по склизким бугоркам,
обдирала себе руки на невидимых поворотах, терлась то одним плечом, то
другим о покрытый плесенью  кирпич.  €  каплЯ,  то  одна,  то  другаЯ,
холоднаЯ и жирнаЯ,  падала откуда-то на выбившиесЯ из-под плата волосы
Ђксеньи,  на ее протЯнутые руки, на лицо ее, поднЯтое кверху. Ћна ни о
чем  не  думала,  ни  о чем в эту минуту не жалела,  не желала ничего.
’олько в одном стремлении,  ни о чем дальше не  размышлЯЯ,  напрЯглась
она всЯ,  словно тугою тетивой.  "“йди...  уйди... уйди-и-и!" - как бы
гудела здесь тишина,  и кровь в висках Ђксеньи стучала ответно: "“йду,
уйду, уйду..."
     - “йду...  - шептала ЂксеньЯ,  уходЯ все дальше от  лестницы,  по
которой спустилась в это подземелье. - “йду, - твердила она, улавливаЯ
сквозь звон в  ушах  словно  журчание  воды.  -  “йду,  уйду...  -  не
переставала  она  повторЯть,  даже  когда заметила,  что чернаЯ темень
стала голубеть, растворЯЯсь все больше в невидимом источнике света.
     ’ак дошла   она  до  второй  лестницы,  по  которой  поднЯлась  в
четырехугольную башню,  всю пронизанную  белым  днем,  небом  голубым,
солнцем  весенним,  - они рвались сюда сверху в оконные проемы по всем
четырем стенам.
     ЂксеньЯ взошла  в  башню,  отдышалась там немного и почувствовала
сильную боль ниже правой  лодыжки.  ’огда  она  опустилась  на  пол  и
принЯлась  искать  занозину  в  босой своей ступне,  покрытой грЯзью и
кровью.

        XIII. ‚ ЃЂЌ…

     Љолючий шип засел глубоко,  и ЂксеньЯ,  пока  справилась  с  ним,
провозилась немало.  Ћна попыталась подуть на больное место, на ранку,
из которой сочилась кровь,  потом поплевала себе на пальцы  и  смазала
ранку  слюной.  €  уже  после  этого стала осматриватьсЯ в башне,  где
раньше того не бывала никогда.  ‚ Њосковском Љремле их было несколько,
таких  башен четырехугольных,  не только по стенам,  а и так,  посреди
дворов. ‘тоЯт одиноко на глухих затворах, поставлены неведомо кем, длЯ
чего.
     ЃашнЯ, в которую пришла ЂксеньЯ,  была высока; железными брусьЯми
были  скреплены  по  Ярусам  ее  беленые  кирпичные  стены;  по  косым
подоконникам вверху были налеплены птичьи гнезда в  великом  числе.  Ђ
ворота,  обитые железом,  стоЯли заперты изнутри на огромный засов,  в
который вколочен был,  должно быть,  дубовый колок.  ЂксеньЯ подошла к
воротам, приложила ухо к ржавому железу, но не услышала ничего. ’олько
будто визг щенЯчий почудилсЯ ей на мгновение, но и тот сразу потонул в
свиристении ласточек,  которые носились по башне, влетаЯ в одно окошко
и вылетаЯ другим.
     ЂксеньЯ попробовала  выбить  колок из засова,  но это можно было,
видимо, сделать разве топором. Љолок был величиною с полено и въелсЯ в
засов,  точно сроссЯ с ним.  ЂксеньЯ попробовала еще и еще, но колок и
не скрипнул ни разу.
     †елезнаЯ лестница  приставнаЯ,  склепаннаЯ  из нетолстых прутьев,
прислонилась  боком  к  углу,  и  ЂксеньЯ  ухватилась  за  нее,  чтобы
взобратьсЯ но ней к окошку.  ‹естница была тЯжела, не по слабым силам,
не  по  белым  рукам  царевны,  хоть  уже  и  сбитым  теперь,  хоть  и
поцарапанным,  замаранным паутиной и грЯзью. Ќо ЂксеньЯ напрЯглась всЯ
в неимоверном усилии,  покатила лестницу вдоль стены и прислонила ее к
высокому   выступу   над  воротами.  €,  словно  белка,  быстро-быстро
перебираЯ по перекладинкам босыми ногами, подобралась ЂксеньЯ к окошку
и глЯнула сквозь него на милый свет, разостлавшийсЯ перед нею пестро и
раздольно.
     Ћна увидела в узком окошке крутой берег, внизу река голубеет, еще
многоводнаЯ об эту пору,  на том берегу - зеленый луг,  кудрЯвые сады,
стрельцов зарецких платье цветное.  € она так и сунулась в окошко всЯ,
но ей  и  головы  не  протиснуть  было  в  каменную  щель.  ’огда  она
спустилась вниз,  собралась вновь с иссЯкавшими уже силами, перетащила
лестницу к другому окошку