й, чтобы не  возвращались ко мне  эти ненужные,  мертвые
слова. џ - сын твоей латыни. Ѓоже, Я верный раб твоей свЯтой латыни.
     Ђ чтобы быть абсолютно уверенным в том, что леттский Язык не вернетсЯ к
нему ночью,  он  завЯзал  себе рот шелковым платком и так заснул - дышать-то
дышалось, но вместо слов из груди вырывалось какое-то бормотание.
     Ћн  изгонЯл из  себЯ Язык предков, как из свЯтого,  украшенного золотом
храма  изгонЯют шумных,  вечно голодных  воробьев. џзык умирал. Ћн больше не
возвращалсЯ в сны.  ‚о  сне  ѓенрих говорил  теперь на  латыни.  ‚  ђиге, на
исповеди, ѓенрих рассказал  епископу  Ђльберту,  своему любимому наставнику,
обо всем, что тревожило его.
     - —то ты делаешь, сын мой?! - воскликнул  Ђльберт. - „а, латынь - божий
Язык,  Язык  Языков.  Ќо  она пока  еще не  может  быть единственным ключом,
отмыкающим все сердца. Ќам, рижской церкви, нужны  люди, знающие Языки ливов
и эстов, полочан и леттов.
     ’ак снова ожил в душе ѓенриха Язык предков.
     Ћбсушились,   отдохнули,   и  небольшой  обоз  двинулсЯ  дальше.  Џосле
вынужденного купаниЯ в холодной воде настроение у ѓенриха улучшилось, не так
мрачно глЯдел он теперь на все, что происходило вокруг. ‹ивы и  летты целыми
семьЯми убегают в леса, прЯчутсЯ при их поЯвлении? €бо неразумные  Язычники.
Ќе озарил их  еще свет господний? “ них очень бедные избы, усадьбы?  ‡начит,
ленЯтсЯ работать.
     Њного  рек  и речушек  текло на  этой земле. €  все  текли с востока на
запад, туда, где заходит солнце. Њоре притЯгивало их к себе.
     Џри  переправе через одну  из таких  речушек из  лесу, что рос на самом
берегу,  выскочило  около  тридцати  всадников,  в белых  длинных  плащах  с
нашитыми на  них красными крестами и мечами,  в  шлемах, похожих  на горшки.
ЏоднЯв копьЯ, они ринулись на обоз.
     -  ‚енденские  рыцари,  - сказал  старый  Ђлебранд,  -  меченосцы.  - €
закричал всадникам,  готовым  смЯть,  растоптать их обоз:  - €менем  •риста,
остановитесь! Њы из ђиги! ‹юди епископа Ђльберта!
     Ќо стальнаЯ  коннаЯ  лавина неслась, не обращаЯ  вниманиЯ на  отчаЯнный
крик старого клирика, и  тогда ѓенрих схватил свЯтое распЯтие, высоко поднЯл
его над головой и во всю силу своего голоса крикнул:
     - Ћстановитесь, вы,  спрЯтавшие лица за железо!  Љони взвились на  дыбы
перед  самой  повозкой,  в которой  сидели ѓенрих  и Ђлебранд.  Ќа  них были
металлические попоны и нагрудники. ѓоловы покрывала кольчужнаЯ сетка.  ЏрЯмо
перед собой ѓенрих увидел блестЯщие от воды тЯжелые копыта.
     - ‘той!  - широко взмахнул рукой  в металлической  перчатке комтур,  на
длинном  копье которого трепетал белый флажок с красным крестом. Љоманду эту
он отдал и своим разгорЯченным рыцарЯм, и напуганному церковному обозу.
     Љомтур, широкоплечий, смуглолицый,  подъехал к  ѓенриху и Ђлебранду. Ќа
нем  были перевЯзь, рыцарский поЯс, золотые шпоры  - все,  что должен  иметь
благородный отважный рыцарь.
     - Њы  думали,  что вы  -  эсты, -  сказал комтур,  взглЯнув  на ѓенриха
суровыми глазами. - Љто же вы?
     - Ђ если бы мы оказались леттами? - вопросом на  вопрос ответил ѓенрих,
у которого сердце все еще глухо стучало в груди.
     -  ‹етты -  подданные  нашего ордена,  - скупо улыбнулсЯ  закованный  в
железо  комтур.  -  Љакой смысл  убивать  рабов, которые кормЯт  и поЯт нас?
Џравда,  случаетсЯ,  что  мы рубим и  топчем конЯми  и леттов,  принЯв их за
эстов. ќти туземцы все на одно лицо.
     - џ еду  со своими людьми на реку €меру, чтобы построить там  церковь и
провести свЯтое крещение, - сообщил комтуру ѓенрих. …го обоз все еще стоЯл в
реке,  там, где на  него  напали меченосцы. Љони, пока  шел  разговор,  пили
речную воду. ‘лепни и оводы сразу  же облепили потные конские  спины. ѓенрих
увидел этих  серых крылатых кровососов,  и злость вспыхнула в  его  душе. Ћн
гневно кинул возчику:
     - ЏогонЯй! Џока мы стоим, слепни всю кровь выпьют из наших лошадей.
     - ‚ы  поедете  в замок ‚енден  к братьЯм-рыцарЯм  и  магистру  ‚енна, -
спокойно, как о чем-то само собой разумеющемсЯ, сказал комтур.
     - џ спешу на €меру, - возразил ѓенрих.
     - џзычники  подождут. Ђ вы поедете в  ‚енден, - уже решительно повернул
конЯ комтур.
     -  Џоедем,  ѓенрих, к рыцарЯм,  - сразу  согласилсЯ старый Ђлебранд.  -
‘лыхал Я, что у них в подвалах хранитсЯ прекрасное вино.
     ‡амок  меченосцев стоЯл  на обрывистом  берегу  реки  ѓауи.  Љамень, из
которого  совсем  недавно возвели стены и башни,  еще не потемнел от дождЯ и
дыма.
     Џодъехали  к  заполненному  мутной  водой  рву.  Љомтур  несколько  раз
протрубил в боевой рог,  подаваЯ  находившимсЯ  в замке  условный сигнал,  и
через широкий ров с грохотом лег подъемный мост.
     ‡амок был застроен  тесно, с узкими  улочками, с  небольшим, утоптанным
копытами  внутренним двориком,  где  размещались  казарма  братьев-рыцарей и
орденскаЯ капелла.
     ћноша-оруженосец придержал стремЯ, когда комтур соскочил с конЯ, взЯл у
него копье и щит. ѓенрих и  Ђлебранд, оставив обоз и всю свою  охрану, пошли
вслед за  комтуром. &lt;’есно живут рыцари, - думал по дороге  ѓенрих. -  Ќе
замок, а гнездо - сокола или коршуна&gt;.
     Ћни видели,  как учатсЯ меченосцы рукопашному  бою  -  разделившись  на
десЯтки,  рыцари, вооруженные мечами и  копьЯми,  атаковали друг друга. ‡вон
мечей,  крики сливались  с ржанием  лошадей и  отрывистыми  командами седого
рыцарЯ в черном плаще, стоЯвшего на специально построенном помосте и  оттуда
внимательно следившего за действиЯми  воинов. Џравда, на  наконечники копий,
как заметил ѓенрих, были надеты небольшие деревЯнные шары.
     Џо  лабиринту  улочек, а потом по  темному извилистому коридору главной
цитадели замка  комтур  привел их  наконец в  просторный, с высоким потолком
зал,  где Ярко горело  множество  свечей. Ќа стене, напротив  входа,  висели
большой меч  и большое копье - символы верховной  власти  великого магистра,
или, как его называли, гроссмейстера Ћрдена Њеченосцев.
     ‚ысокий белолицый  мужчина  с  расцарапанной  копьем  щекой  маленькими
щипцами осторожно  снимал  нагар с фитилЯ свечи. Љазалось, он  хочет сорвать
красный трепещущий цветок. “слышав шаги за своей спиной, он резко оглЯнулсЯ,
крепко  сжал  щипцы,  даже косточки пальцев побелели.  ќто был  гроссмейстер
‚енна, которого  на эту должность пожизненно  избрали рыцари ордена, а  папа
€ннокентий III утвердил их выбор.
     - ‹юди епископа Ђльберта,  - сказал гроссмейстеру, глЯнув на  ѓенриха и
Ђлебранда, комтур. Њежду собой меченосцы привыкли разговаривать лаконично.
     -  ‚аш епископ  -  глупый жирный каплун!  ‘обака!  -  сразу же закричал
гроссмейстер ‚енна. Ћн швырнул щипцы, и они,  ударившись о стену, зазвенели.
Љомтур нагнулсЯ, поднЯл щипцы, сдул с них сажу.
     - Ћн завел  торг с орденом из-за трети  ‹ивонии!  - кричал  ‚енна. - €з
нашей крови  он  хочет печь пироги!  ђыцарскаЯ кровь  - не вода! Ќе  вода! џ
заключу  союз с  датским королем ‚альдемаром и возьму все, что  завоюет  мой
меч!
     ѓроссмейстер в один прыжок оказалсЯ у стены, сорвал с нее  меч. ѓлаза у
него блестели, и ѓенриху на миг  показалось, что наступил конец,  что сейчас
‚енна порубит его и Ђлебранда на куски, как капусту.
     Ќо приступ гнева очень скоро прошел. ѓроссмейстер аккуратно повесил меч
на стену, спокойно взглЯнул на гостей, сказал:
     - Њы  -  корни  одного дерева. Џриглашаю гостей  поужинать  с братьЯми-
рыцарЯми.
     ’рапезнаЯ меченосцев размещалась  как раз под  комнатой, в  которой жил
гроссмейстер.  ‚енна с  комтуром,  ѓенрих и  Ђлебранд спустились по винтовой
лестнице в полумрак трапезной. Љак огненнаЯ пасть дракона, краснел, трещал в
углу  трапезной  камин, в котором сгорали  огромные смолистые бревна.  Џорой
оттуда выскакивали Яркие угольки, с писком крутились по каменному полу.
     Њеченосцев было человек пЯтьдесЯт. Љапеллан  прочитал молитву, все стоЯ
выслушали ее, потом сели, каждый на свое  навечно закрепленное за ним место.
Џо правую руку от  гроссмейстера сел рыцарь,  который  особенно  отличилсЯ в
последнем бою.  Љаждый меченосец взЯл свой  золоченый кубок, на котором было
написано:
     &lt;‚осславим  бога&gt;. Џаж-виночерпий  серебрЯным ковшом  налил  всем
вина из дубового бочонка.
     ’олько один человек  в трапезной не пил, не  имел сегоднЯ права пить. ‚
черном плаще  -  а все меченосцы  были в белых плащах  -  он сидел на охапке
соломы на  полу  и  черпал из деревЯнной миски  деревЯнной ложкой  гороховую
кашу. ѓорох не лез  ему в горло -  он сидел печальный, растоптанный всеобщим
презрением, с набитым едой ртом.
     - Љто это? - тихо спросил у комтура ѓенрих.
     -  ђыцарь ‚икберт. ‚о времЯ боЯ с  эстами  он испугалсЯ, покинул боевой
строй,  - объЯснил комтур. -  ’русость караетсЯ в нашем ордене очень строго.
’от, кто во  времЯ боЯ показал себЯ  зайцем, должен после  боЯ, в трапезной,
почувствовать себЯ червЯком.
     ѓенрих  внимательно взглЯнул на ‚икберта. Ќи за что в жизни не хотел бы
он  оказатьсЯ  на  его  месте,  ибо стыд, сжигающий  душу, особенно страшен,
просто невыносим, если ты страдаешь от него на  глазах у своих друзей. Џлечи
у ‚икберта  были опущены, руки,  державшие ложку  и  миску, дрожали.  Ќо  не
только укоры  судьбы увидел во  взглЯде  и всей  фигуре  несчастного  рыцарЯ
ѓенрих.  ‚   какой-то  момент  ‚икберт  поднЯл  голову  и  глазами,  полными
ненависти, кажетсЯ,  насквозь просверлил  гроссмейстера  ‚енна. ’акой взглЯд
может разрушить даже  крепостную  стену, но  ‚енна,  опьЯневший  от  вина  и
горЯчего  мЯса, поднЯлсЯ  с  кубком  над рыцарским  столом и  сказал  зычным
голосом:
     -  €здревле повелось  у нас,  латинЯн:  народ  должен  работать, рыцари
воевать, а  духовенство молитьсЯ. ‚ыпьем,  братьЯ-рыцари,  за наших  гостей,
божьих слуг ѓенриха и Ђлебранда. Њы  своим мечом вырубаем, корчуем дикий лес
Язычества,  а  они  идут  за нами и со свЯтой  молитвой  на  устах  засевают
отвоеванные у тьмы просторы •ристовым зерном.
     ђыцари как один выпили, только  ‚икберт, сидевший  на полу, у ног своих
товарищей, еще глубже втЯнул голову в плечи.
     Џосле ужина комтур решил показать  гостЯм цитадель. ‘тарый Ђлебранд, до
отвала набив  живот жареным мЯсом, отказалсЯ и вскоре уже храпел в рыцарской
казарме. Џошел один ѓенрих.
     –итадель, словно каменный меч, врезалась в вечернюю синеву.  ‚нутри нее
одно над другим  были расположены, как пчелиные соты, небольшие помещениЯ, в
которых  рыцари могут выдержать долгую многомесЯчную  осаду.  ‚  подвале был
выкопан колодец, там же хранились запасы продовольствиЯ.  ‚интоваЯ  лестница
была  хитро спрЯтана  в стене.  Џо  этой  лестнице  можно  быстро  пройти  в
подземный ход, ведущий на берег ѓауи.
     Џотом спустились на самое  дно цитадели,  в  вечный мрак и холод. Љапли
воды с тихим шелестом  падали за спиной у ѓенриха.  ќто были последние звуки
белого света, ибо то, что он увидел, было адом.
     Љомтур зажег факел,  и  на ѓенриха  глЯнули, вырванные из  тьмы, желтые
человеческие черепа, скелеты. „авно скончались в  страшных муках люди, навек
замурованные в  этой  могильной мгле, давно разрушилась, исчезла их плоть, а
кости и  теперь  были прикованы  к  каменной стене цепЯми.  Ћдин скелет  был
прикован за ногу, другой - за шею...
     Ќо  оказалось,  в этом  ужасном  аду еще  тлела жизнь.  ‚  темном  углу
подземной темницы что-то дышало, слабо шевелилось.
     Љомтур шагнул туда, высоко поднЯв факел,  и ѓенрих увидел  двух мужчин,
вернее  стариков, - длинные седые  бороды выросли у  них чуть ли не по поЯс.
Ћни  были прикованы короткими цепЯми за  шеи к  темной  от подземной сырости
стене.
     Љомтур  снЯл с  крюка,  вбитого в стену, плеть, висевшую,  видимо,  тут
постоЯнно, угрожающе взмахнул ей и спросил у одного из невольников:
     - Љак твое имЯ, пес?
     -  “  менЯ нет  имени.  џ  раб ордена,  - задрожав всем телом,  ответил
невольник.
     -  Џоумнел,  -  засмеЯлсЯ комтур.  -  –елуй плеть.  Ќевольник, зазвенев
цепью, торопливо  поцеловал плеть,  красную  от его  крови и крови соседа по
несчастью.
     - ‘мотри у  менЯ, -  пригрозил  комтур. - —уть что -  сам  с себЯ шкуру
снимешь и вот  на этот крюк повесишь. Ќу а твое имЯ? - подступил он с плетью
ко второй жертве.
     -  џ -  ‚аридот,  старейшина имерских леттов, - слабым  голосом ответил
обессилевший невольник.
     - ’ы раб ордена! ’ы раб ордена! - разъЯренно закричал комтур и начал со
всего плеча хлестать плетью леттского старейшину.
     - џ - ‚аридот, - прошептал невольник и потерЯл сознание.
     “  ѓенриха  подкашивались  ноги,  тошнота  подступала  к  горлу.  Ћн не
выдержал и стрелой вылетел из камеры, во тьму - только бы дальше от стонов и
крови.
     - †алеешь Язычников?  - удивилсЯ комтур, когда они возвращались из- под
земли  на  поверхность.  -  €х  много,  а бог  один.  ‡апомни:  наносЯ  раны
Язычникам, мы охранЯем свЯтые раны бога.
     ЏроведЯ  в ‚ендене  еще день,  ѓенрих и  Ђлебранд  с  обозом  двинулись
дальше,  на  реку  €меру.  ѓенриху  все   вспоминалсЯ  несгибаемый  леттский
старейшина,  который,  как  собака, сидит  на  цепи,  но  не  забывает  свое
человеческое  имЯ.  ‚месте с гордым леттом он вспоминал  кукейносского кнЯзЯ
‚Ячку,  неуступчивого, с железной душой,  котораЯ, может, и даст трещины, но
сломать ее невозможно. &lt;Ћднолюбы, -  думал  про летта и  ‚Ячку  ѓенрих. -
‘вой род не  забывают,  свой корень. “  того  же ‚Ячки украли дочь,  и он  с
мольбой на  устах примчалсЯ в ђигу, пообещал отдать епископу половину своего
города, он не пожалеет ее, эту половину,  и все равно мы не  одолели его, он
вечный наш враг до последнего своего вздоха. ‚ чем сила таких людей? Ќеужели
в слепой верности маленькому уголку  земли, на котором  они родились?  ’ак в
этом они похожи на кротов,  которые всю жизнь  копаютсЯ-ковырЯютсЯ на лесной
полЯне, где  пустили  их на свет  божий, и ничего им  не надо, ничего  их не
манит  - была бы только своЯ полЯна.  Ђ  Я чайкой  хочу  быть!  ‘егоднЯ тут,
завтра перелетел через море, и  совсем иной ветер гладит перьЯ,  совсем иное
солнце  греет, и надо всем этим огромным разным светом - один  бог, один, не
леттский, не полоцкий, а римский&gt;.
     ‚  эту же ночь под  шум ветра, под однообразный  скрип  колес приснилсЯ
ѓенриху  сон.  “видел  он   нетленный  божий  престол  в  Ярких,  празднично
васильковых небесах. ЊЯгкий  золотой свет, на который бы глЯдел не отрываЯсь
вечно,  струилсЯ   от  престола.   Њузыкой   звенел  безграничный   простор,
заполненный  ангелами   с   льнЯными   волосами,   сидЯщими   на   маленьких
искристо-бриллиантовых  звездочках (по  ангелу на звездочку!). Ћни качались,
летали вверх-вниз, словно на  качелЯх.  ѓенрих увидел бога и покорно опустил
счастливый  взглЯд.  € услышал  он, как  встретились, столкнулись у  божьего
престола  две  молитвы  -  одна  прилетела  из  ђиги,  другаЯ  - из Џолоцка.
&lt;Ѓоже, - слезно просила рижскаЯ молитва, - укрепи, научи,  помоги одолеть
Язычников&gt;.  &lt;Ѓоже,  - заголосила молитва  полоцкаЯ,  - ты  наш  отец.
‘милуйсЯ,  помоги одолеть тевтонов&gt;. Њолитвы были две, а  бог один, и бог
мучительно  задумалсЯ. ‡везды  погасли в темных небесах, ангелы заплакали  и
легли спать, укрывшись  холодными облаками, гром хотел  было  загреметь,  да
сорвал голос,  захрипел, закашлЯл,  а бог  все  думал. € тогда не  выдержал,
закричал ѓенрих: &lt;Ћ чем ты  раздумываешь,  господи? Ћдни  мы  дети твои -
пилигримы из  ђиги. ѓони прочь иных!&gt; Ќо  бог  печальным взглЯдом  окинул
ѓенриха и  тихо сказал: &lt;џ слышал две молитвы, две... џ не  знаю, что мне
делать&gt;. € заткнул пальцами уши, чтобы не слышать больше никого.
     ‚ тревоге  и  непонЯтной тоске встретил рассвет ѓенрих и,  проснувшись,
сразу же начал  молитьсЯ. ‘олнце еще не взошло, только там,  где  оно должно
поднЯтьсЯ,  чуть-чуть кровавилсЯ краешек  неба.  ‘онный ночной  ветер пахнул
мокрой травой и, казалось, ладаном. Ђлебранд, сыто отвесив нижнюю губу, спал
рЯдом, посвистываЯ носом.
     Ќаконец добрались до назначенного места и там, где река €мера вливаетсЯ
в озеро  Ћстигерве, начали  строить божий храм.  ђаботали все,  в том  числе
ѓенрих и Ђлебранд. –ерковь ставили деревЯнную, чтобы потом,  когда латинскаЯ
церковь  пустит в этом  краю крепкие  корни, заменить ее  каменной. ѓенрих с
воодушевлением  стучал  топором  и нетерпеливо поджидал,  когда  подойдут  к
рижским пилигримам  местные  жители.  Ќо  они пока  не подходили  -  видимо,
прЯтались в лесах.
     Ќаконец  поЯвилсЯ откуда-то седовласый и  синеглазый  старичок,  сел на
бревно, закинув ногу за ногу.
     - Њир тебе, божий человек, - сказал ѓенрих старичку на леттском Языке.
     ‘таричок поднЯлсЯ с бревна, подошел к  ѓенриху, поглЯдываЯ  на церковь,
где хлопотал вместе с пилигримами Ђлебранд, дал совет:
     - ‡арежь красного петуха и смажь стены и двери свежей кровью.
     - ‡ачем?  -  почтительно улыбнулсЯ первому  из  своих будущих  прихожан
ѓенрих.
     - ЏламЯ не возьмет бозницу.
     ‘тарого летта звали ‚ардеке. Ќа ногах у него были белые  онучи, обвитые
крест-накрест кожаными ремешками, на  худой шее - клетчатый шарф. Ћн спросил
у ѓенриха:
     - Ћткуда наш Язык знаешь, латинЯнин?
     - џ из  леттов, родилсЯ  тут, - ответил ѓенрих. ‚ардеке  чуть не упал с
бревна. ‚скочил, схватил ѓенриха за руку, возбужденно заговорил:
     - Ђ Я, дурень, глЯжу на тебЯ и думаю... ’ак Я же тебЯ
     знаю! ’ы - Џайке.
     -  џ  -  ѓенрих,  - с достоинством возразил молодой пастырь. ’евтонскаЯ
кровь взбунтовалась в нем.
     -  Њожет,  длЯ кого-нибудь ты  и ѓенрих,  но длЯ  менЯ ты -  Џайке, наш
Џайке, - радостно твердил ‚ардеке со слезами на глазах.
     ’ак ѓенрих стал приходским свЯщенником - вел службы, принимал исповеди,
крестил и понемногу писал свою хронику. †ил он  в небольшой комнатке рЯдом с
церковной ризницей, жил очень скромно, как и  надлежит тому, кто вручил свою
душу •ристу.
     &lt;•роника   ‹ивонии&gt;  -  единственное  дитЯ  всей  моей  жизни,  -
вдохновенно думал  ѓенрих,  просиживаЯ ночи напролет  над  пергаментом. -  џ
сдержу слово, данное епископу Ђльберту. ЏоколениЯ людей,  которые  придут на
землю после нас, прочтут о бессмертных подвигах рижских пилигримов&gt;.
     Ќалетал на озеро ночной ветер, стеной поднимал свинцовые волны, с сухим
отрывистым  треском  пробегал  по   камышу,  горстЯми  сыпал  песок  в  окно
комнатушки. ‘текло помутнело от пыли.
     &lt;Љак мне  назвать  себЯ?  - размышлЯл  молодой летописец. - ѓенрихом
€мерским? €ли  ѓенрихом из  ‹еттии?  „а,  пожалуй,  не  это  самое  главное.
ѓлавное, что  Я прославлю  избранных богом тевтонов, которые зажгли на  этой
земле свет истинной  веры.  †естокую войну ведут они с  Язычниками, и Я буду
писать об этой войне, о бесконечной войне&gt;.
     Ћн  хорошо  знал стиль тевтонских  войн, ведь и сам не раз участвовал в
походах. ‚се обычно начиналось так:
     припомнив  обиды,  которые  нанесло или думало  нанести  рижской церкви
какое-нибудь  местное  племЯ, епископ  Ђльберт или  кто-либо  из  его  людей
собирал накануне рождества,  когда  снег покроет землю,  а  лед скует  реки,
сильное войско. џдром этого войска были тевтоны,  но  шли и  ливы во главе с
Љаупой, шли некоторые  леттские старейшины. „вигались быстро,  без привалов,
без  передышки, ибо  только  стремительность нападениЯ могла принести успех.
‚близи земель того племени, которое надо было наказать, разбивались на более
мелкие отрЯды, и начинал петь свою грозную песню беспощадный тевтонский меч.
Њужчин убивали, женщин, детей и скот уводили с собой, избы и селениЯ сжигали
дотла. Џотом в  заранее условленном месте снова собирались вместе, смывали с
рук кровь и грЯзь, молились •ристу, пославшему победу над Язычниками, делили
добычу.  Џосле  одного-  двух  таких набегов непокорное племЯ посылало своих
старейшин в ђигу просить  мира  и, признав мощь и величие  бога, соглашалось
принЯть крещение.
     ‚се это  не  раз своими  глазами  видел ѓенрих, об этом  он писал  и  в
хронике.  ’вердо  ложились буквы на  пергамент, тверда  была  рука хрониста,
твердо было его сердце. &lt;‚ремЯ не знает пути назад. ‘олнце не менЯет свой
вечный  путь в небе,  - думал ѓенрих. - ’ак и наша церковь не может оставить
эти племена во тьме  Язычества. Ќас,  тевтонов, избрал  бог, чтобы  возвести
свое тысЯчелетнее царство&gt;.
     ’ак он думал, так писал, а совсем рЯдом с  церковью на высоком песчаном
холме  предков, в свЯщенной березовой роще, огороженной дубовым  частоколом,
покоились  останки  его отца и  матери, летта и  леттки.  Ћтец и мать жили и
умерли Язычниками, а сын, христианин, даже не знал, где их могилы.
     ’ак он думал,  так писал, а  за  десЯтки  поприщ от реки €меры в ночном
Љукейносе  ЉлимЯта Ћднорук  писал  летопись  Џолоцкой  земли. ’ускло  горела
свеча... ’ени предков стоЯли за спиной ЉлимЯты...
     Ћднажды вместо ‚ардеке привезла в церковь свежее молоко и рыбу красиваЯ
светловолосаЯ девушка. ‹овко подгребаЯ широким кленовым веслом, она пригнала
челн к берегу,  смело прыгнула  в  воду,  привЯзала челн  веревкой  к корнЯм
старого ЯсенЯ (летты называли этот старый Ясень свЯтым деревом) и, осторожно
ступаЯ  маленькими  босыми  ногами по колючему прибрежному  песку, подошла к
ѓенриху. Њолодой свЯщенник как раз выбивал пыль из своей темно-синей сутаны,
повесив ее на нижний сук ЯсенЯ.
     ЉрасиваЯ  юнаЯ леттка  поклонилась ѓенриху,  поставила  возле  его  ног
сплетенный из упругих сосновых корешков короб, в котором были молоко и рыба,
и сказала:
     - ‘тарик ‚ардеке прислал. ‘ам он заболел и не мог приплыть.
     Ќа  голове  у  нее  красовалсЯ   кожаный,  вышитый  блестЯщими  медными
бусинками   веночек,  белое  льнЯное  платье  украшала   большаЯ  серебрЯнаЯ
брошка-сакта. “ставшаЯ от тЯжести весла,  девушка глубоко,  часто дышала,  и
сакта на ее груди поднималась и опускалась в такт ее неровному дыханию.
     -  Љак тебЯ зовут, дочь моЯ? - спросил ее  ѓенрих.  ћнаЯ  леттка весело
рассмеЯлась.
     - ђазве ты можешь быть мне отцом? ’ы же совсем молодой.
     ѓенрих  растерЯлсЯ  от  такого  простодушиЯ,   давно   не  виданной  им
наивности.
     - џ твой духовный  отец, - попробовал он объЯснить ей. - ‚се люди вашей
округи, которые ходЯт молитьсЯ в  этот свЯтой храм, - показал он на церковь,
-  мои  духовные дети. „аже старый ‚ардеке - мой  духовный сын.  ’ак повелел
•ристос, - и он истово перекрестилсЯ.
     - ‚ардеке -  мой дед. Ђ менЯ зовут “беле. џ живу за  озером, -  сказала
леттка и сразу же спросила: - ќто правда, что тевтонские свЯщенники не могут
женитьсЯ?
     ѓолубые  глаза, как  две  весенние звездочки,  не отрываЯсь смотрели на
ѓенриха. ’ут уж молодой свЯщенник совсем потерЯл уверенность.
     - „а, мы не можем вступать в  брак, - тихим голосом ответил он наконец.
- Њы  даем обет  всю жизнь служить  одному •ристу и только ему приносим свою
любовь.
     “беле внимательно взглЯнула на ѓенриха. Ќескрываемое любопытство увидел
он  в  больших  чистых  глазах  Язычницы  и  еще  что-то,  непонЯтное,  пока
недоступное  ему.  &lt;Ћна  Язычница.  џ  ни разу  не встречал ее  в  свЯтом
храме&gt;, - сокрушенно подумал ѓенрих.
     - †аль мне тевтонских свЯщенников, - сказала между тем “беле,  стройной
босой ногой  подбрасываЯ  песок. Џошевелила  загорелыми  маленькими пальцами
ноги,  пропускаЯ  между  ними  теплый песок, и  прибавила:  -  “  тевтонских
свЯщенников  никогда  не  будет  детей.  Ѓудут  духовные  -  старые,  лысые,
морщинистые, а  своих, кровных, маленьких, не будет. ђазве это хорошо? ђазве
это   правильно?  Ђ  что,  если  бы   все  люди  были  вашими  свЯщенниками?
—еловеческий род перевелсЯ бы на земле.
     Ќикогда еще ѓенрих не слышал таких слов. Ћн привык, что его самого, его
духовный сан глубоко уважают, чтут. Ћн привык, что ему завидуют, а тут...
     -  ’воими устами,  дочь моЯ,  говорит дьЯвол,  -  сухо и  строго сказал
ѓенрих. - € это  все  оттого,  что  ты  не ходишь в  свЯтой  храм, что  ты -
Язычница. Ќе о греховной плоти думай - о бессмертном  духе, о спасении своей
души, и тогда милосердный бог  направит  тебЯ на истинный  путь, путь свЯтой
веры.
     “беле  уплыла на челне,  ее веночек поблескивал на солнце, а ѓенрих все
стоЯл  под старым Ясенем и, вслушиваЯсь в легкий шум дерева, с удивлением  и
тревогой  чувствовал,  как  страннаЯ  печаль  охватывает сердце,  непонЯтный
холод, словно в летний зной сердце покрывалось белым колючим инеем.
     ‚сю ночь он молилсЯ,  а  перед  самым  рассветом,  когда бледно-розовый
туман лег над озером, сел писать свою хронику. ‚ окрестных лесах просыпались
птицы,  дЯтлы неутомимо простукивали  деревьЯ,  выбиваЯ на  них знак свЯтого
креста. Ђ ѓенрих работал, неутомимо, одержимо, он писал  и писал,  помнЯ, ни
на  миг не  забываЯ, что  &lt;сначала было  слово. € слово  было бог&gt;. Ќа
столе  перед  ним  аккуратно  разложены  стопки  свежего  пергамента, стоЯли
горшочки с  краской, лежали острые  металлические писала, кисти  из конского
волоса, щипцы, чтобы снимать нагар со свечей. ‚се  было привычно, неизменно,
вечно, как сама свЯтаЯ римскаЯ церковь.
     “сталый, он заснул, сидЯ за столом, когда  солнце, как золотой корабль,
выплыло из холодной  синевы озера. ‘ветлые лучи  упали на пергамент. ‘горела
дотла, погасла свеча, от нее осталсЯ только маленький теплый комочек желтого
воска  и ниточка синего дыма.  ѓенрих спал, и ему снилась “беле, плывущаЯ  в
челне, она  смеЯлась  и призывно махала рукой.  &lt;Ѓоже, почему  мне снитсЯ
“беле?&gt; - жаловалсЯ он во  сне  •ристу, но молчали небеса, не раздавалось
никакого ответа, и снова плыл просмоленный челн по бурному серо- зеленому, а
потом, спустЯ мгновение,  голубому озеру  и  улыбалась, звала ѓенриха к себе
молодаЯ загорелаЯ Язычница.
     Ћн проснулсЯ в неЯсной тревоге,  как  от толчка. “смешливое лицо  “беле
стоЯло у него в  глазах. Ћн протер их ладонЯми, словно  стирал ее  облик, но
“беле уже проникла в его  душу, в  глубину  сердца,  властвуЯ там. € вдруг с
ужасом, с  дрожью в каждой  жилке ѓенрих понЯл, что  это памЯть леттов зовет
его  к  себе. Ћн  думал,  что  она оставила его навеки,  сгорела  в нем, как
сгорает в толще болот сухой, прожженный солнцем торф.
     ѓенрих рывком раскрыл дверь молельни, выбежал под синие небеса, под шум
старого ЯсенЯ. &lt;‚етер,  возьми в холодные  ладони  мое  лицо,  остуди мой
мозг, - страстно молил,  просил  он, не  произносЯ ни одного слова. - џ хочу
быть, хочу остатьсЯ христианином, тевтоном... џ не хочу сойти с ума...&gt;
     Ћзерные берега были усыпаны цветами,  синими,  зелеными, серо- желтыми,
как мед... &lt;ѓлаза леттов&gt;, - будто шепнул ему кто-то.
     Џчела,  нагруженнаЯ  сладким  тЯгучим  нектаром,  перепачканнаЯ  мЯгкой
оранжевой  пыльцой,  шевелилась,  ползала,  жила  в  самом   зрачке  цветка.
&lt;Џчела  памЯти&gt;, -  прошелестел  над ухом старый Ясень, который  летты
называли свЯтым деревом.
     ѓенрих в какой-то горЯчке, в  необъЯснимом бешенстве хотел наступить на
пчелу ногой, раздавить ее,  но  поскользнулсЯ на мокрых от утреннего  тумана
цветах, упал и потерЯл сознание.
     -  Ќу  и  напугал ты менЯ,  ѓенрих, -  донессЯ  очень знакомый, теплый,
взволнованный голос. „о этого  голоса, до этих слов над землей проплыла, как
показалось ѓенриху, целаЯ вечность молчаниЯ.  Ћн осторожно открыл  глаза и с
радостью разглЯдел старого Ђлебранда, низко склонившегосЯ над ним.
     - Ђлебранд!  - вскочив на ноги, ѓенрих крепко обнЯл старика за плечи. -
’ебЯ сам бог послал!
     -  ЊенЯ  послал  епископ  Ђльберт,  -  как  всегда,  добродушно ответил
Ђлебранд. - ѓлЯнь-ка, кого Я привез.
     €з повозки, той самой, в которой когда-то они с ѓенрихом приехали сюда,
Ђлебранд вывел за руку красивую печальную девочку и спросил:
     - “гадаешь, кто это?
     Ѓольшими  синими  глазами девочка испуганно оглЯдывала  церковь, озеро,
ѓенриха.
     -  …сли не ошибаюсь, это дочь кукейносского  кнЯзЯ, - после  некоторого
молчаниЯ неуверенно ответил ѓенрих.
     - Џравильно,  - рассмеЯлсЯ Ђлебранд, и толстый живот его заколыхалсЯ. -
ќто ‘офьЯ,  наследница из Љукейноса. ‘лавнаЯ девочка, сущий ангел... ‚ези ее
на €меру, к ѓенриху, приказал мне епископ, и пусть ѓенрих из этого душистого
мЯгкого воска, из этого пшеничного белого и теплого хлеба вылепит тевтонскую
душу.  ЏонЯл? ’евтонскую душу. Ћн умеет,  сказал  о  тебе Ђльберт.  ‘  ней Я
привез и монахиню ќльзу.
     €з повозки с трудом вылезала толстаЯ краснолицаЯ женщина, всЯ в черном.
     -  …пископ, конечно, мог  бы подобрать и более  приЯтную  молодку, -  с
хитрой усмешкой шепнул ѓенриху Ђлебранд.
     Ќо  ѓенриху  было не до шуток. &lt;‚от мое спасение, -  озарило его при
виде кукейносской  кнЯжны. -  џ буду лепить ее  душу,  как  приказал епископ
Ђльберт,  и сам  очищусь от грЯзи  Язычества, которое липнет ко  мне со всех
сторон, тЯнет назад, в болото и тьму. џ знаю, с  чего начинать. Џервым делом
надо убить в душе кнЯжны Язык кривичей, который она слышала с детства&gt;.
     ‘  большим усердием  и  воодушевлением  взЯлсЯ  ѓенрих задело. ЊонахинЯ
ќльза,   церковные  служители   и  сам  он  разговаривали  с  ‘офьей  только
по-тевтонски. ‘ утра до вечера, от мессы до мессы, во  времЯ богослужений, в
трапезной, на прогулке  перед сном  юнаЯ кнЯжна  слышала  только  тевтонское
слово и свЯтую латынь.
     Љроме ‘офьи, Ђлебранд доставил из ђиги пергамент от епископа  Ђльберта.
&lt;‘ын  мой, -  писал епископ ѓенриху, - помню тебЯ, каждый день  молюсь за
тебЯ. ‚ суровом горниле борьбы с Язычеством закалЯй свою душу, не жалей тех,
кто в слепой ненависти готов утопить, уничтожить  золотой ковчег нашей веры.
„абы  засеЯть божью ниву,  надо выкорчевать, беспощадно уничтожить содомский
виноградник. ‚ручаю тебе ‘офью Љукейносскую, чтобы росла и воспитывалась она
вдали от ђиги, в пустынном  краю, куда  не  догадаютсЯ проникнуть  лазутчики
кнЯзЯ  ‚Ячки. ’ут, в ђиге, по нашим сведениЯм, они уже предпринимали попытку
выкрасть ее. ‚оспитай кнЯжну в верности римской церкви, и это будет одним из
тех  ключиков,  которыми  мы  отомкнем  плотно запертую славЯнством дверь на
„вину.
     …ще одну новость сообщу тебе. €з ‚ендена приезжал ко мне рыцарь ‚икберт
со своими оруженосцами  и конюхами, приезжал  тайно,  под  большим секретом.
ќтот ‚икберт, как Я понЯл, неглупый человек, отважный  рыцарь и,  что  самое
главное длЯ  нас,  люто  ненавидит гроссмейстера  меченосцев ‚енна. Ћни, сын
мой,  похожи на  пауков, которым  не  место в  одной банке -  кто-то  из них
обЯзательно сожрет другого.  ’ы знаешь, сколько  зла причинил рижской церкви
гроссмейстер ‚енна,  этот никчемный  трусливый человечишка,  эта  подвальнаЯ
крыса. ’олько слепой случай дал ему в руки крест и меч магистра.
     “чит нас жизнь: &lt;—тобы взойти к свЯтой вершине, столкнем  неловких и
неуклюжих в бездну&gt;.  ‚икберт призналсЯ  мне, что хочет свергнуть ‚енна и
стать гроссмейстером меченосцев.  —то  ж,  это было бы на руку нашей церкви,
ибо  изменник ‚енна договариваетсЯ за нашей  спиной  с папой €ннокентием,  с
датчанами, со шведами, одним словом, со  всеми, кто  любым способом  мечтает
навредить  нам. џ  сказал ‚икберту, что рижскаЯ церковь  готова благословить
его меч - меч,  который свергнет ‚енна. Љ тебе, сын мой, могут в любое времЯ
днЯ и ночи обратитьсЯ люди ‚икберта. Њои к тебе просьба и приказ:
     ласково встреть их, помоги божьим словом и делом.
     Ќа  этом оканчиваю свое послание. Џрочитав, немедленно сожги пергамент.
ЃлагословлЯю тебЯ, сын мой. ‘ нами бог!&gt;
     ѓенрих  долго жег пергамент на  Язычке  свечи, глЯдЯ, как  он  чернеет,
скручиваетсЯ,  рассыпаетсЯ пеплом. Џотом щипцами, которыми держал пергамент,
растолок, растер этот пепел, сдул его со стола.
     Ђлебранд, попив  вволю имерского вина, вскоре уехал в  ђигу,  и  ѓенрих
снова осталсЯ  один,  если не  считать монахиню ќльзу, кнЯжну  ‘офью  и двух
церковных  служек.  Ћсень зажигала  над  притихшим  озером печальные  костры
багрЯных лесов.
     Ћднажды  на  челне  приплыл старый  летт  ‚ардеке.  ‘пеша к  церкви, он
взволнованно, с непонЯтным испугом на ходу закричал ѓенриху:
     - Њорана идет!
     —асто,  шумно дыша, ‚ардеке  как мог объЯснил  молодому свЯщеннику, что
вчера  неподалеку отсюда на болотах имерские летты увидели Њорану, или Њору,
женщину огромного  роста, в  одной руке  она держала  человеческий череп,  в
другой  -  острый  серп с красным  лезвием  и махала окровавленным  платком.
Ћбычно перед войной,  перед  великой бедой откуда-то поЯвлЯетсЯ эта  ужаснаЯ
Њорана, идет по дорогам, по нивам, по леттским  селениЯм, разбрызгиваЯ кровь
с  серпа, разгонЯЯ людей,  словно ничтожных, смертельно напуганных  козЯвок.
Ќичего с ней не сделаешь, никуда не спрЯчешьсЯ от ее гнева.
     ѓенриха не  очень  удивила эта  весть. ‘тарый  опытный Ђлебранд, хорошо
знающий этот  край, предупреждал его, что времЯ от времени  на  леттов и  их
соседей ливов находит непонЯтный ужас и они со своими семьЯми и всем скарбом
убегают в  глухие леса, в  болота, прЯчутсЯ там, забиваЯсь  в землЯные норы,
под выворотни, даже в дупла деревьев.
     ѓенрих и  сам заметил странности  в поведении  здешних  жителей. Ѓурный
ветер, который, поднимаЯ клубы серой вонючей пыли, налетает внезапно с полЯ,
они  всегда  называют &lt;тевтонским  послом&gt;. Ћн,  этот  мерзкий  ветер,
выглЯдывает, вынюхивает, каков урожай у леттов, чтобы потом вернутьсЯ в ђигу
и  все рассказать своим хозЯевам. †елаЯ оскорбить, унизить  человека,  люди,
живущие на €мере, говорЯт: &lt;Ћбманул, как тевтон из ђиги&gt;.
     ѓенрих понимал, откуда беретсЯ страх у леттов. ђаньше на  них совершали
набеги эсты и литва, теперь в этот край проложили  широкие  тропки меченосцы
из ‚ендена, латники Ђльберта из ђиги.
     ‡аметно изменилсЯ за это времЯ молодой пастырь. ‚ семинарии, искренне и
навсегда поверив богу, он думал:
     &lt;ђазве  можно •ристову веру засевать  на земле  огнем  и мечом?  Љак
дыхание  ветра,  как  солнечный  луч,  она  сама собой  должна  вливатьсЯ  в
человеческую душу&gt;.
     ‘егоднЯ  он уже не таков.  Ћн  убедилсЯ,  увидел  своими  глазами,  что
Язычество  не   умирает,  не  хочет  умирать  своей  смертью,  цеплЯетсЯ  за
человеческие души, поэтому всегда надо держать наготове острый меч.
     &lt;Ѓейте  всех.  Ѓог  на том свете  разберет  своих...&gt;  ‘лова  эти
прозвучали  не  в ‹ивонии, а далеко отсюда,  в ћжной ”ранции, когда там, как
диких  зверей, убивали  альбигойцев  воины папы.  Ќо  это  же мог сказать  и
рижский епископ Ђльберт и - надо ли удивлЯтьсЯ? - его верный любимый ученик,
добросовестный и тихий пастырь, вдохновенный и одержимый хронист ѓенрих.
     ‚ыслушав  старого  ‚ардеке,  ѓенрих  не  изменилсЯ в  лице,  не показал
леттам, что он чего-либо  боитсЯ,  и все  же тайком от них послал верховых в
‚енден и ђигу с просьбой о помощи. Ћн запретил монахине ќльзе и кнЯжне ‘офье
выходить  из своей комнаты, сам только  раз в  день  прогуливалсЯ  по берегу
озера, не удалЯЯсь, однако, более чем на двести шагов от церкви.
     Ћткуда же могла прийти опасность? ‘о стороны эстов? €з ‹итвы? Ћт королЯ
датского  ‚альдемара? €ли, может, из Џолоцка? ’ревога нависла  над  озером и
деревЯнной  церковью на  его  берегу. ѓенрих  не спал,  ожидаЯ  беды,  писал
хронику...
     Ќаутро снова приплыл ‚ардеке, еще более напуганный.
     - ѓде же твоЯ Њ орана? - спросил его ѓенрих.
     - …е видели  уже на  той стороне озера, - настороженно,  даже испытующе
глЯнул на пастырЯ ‚ардеке. ђаз-другой  он обошел вокруг церкви,  потом молча
сел в челн и поплыл.
     Ќочью  зашумел  дождь.  Ќа  противоположном  берегу   озера  вспыхнули,
затанцевали  огни.  ‡аплакала кнЯжна ‘офьЯ.  &lt;Ѓоже,  помоги&gt;, -  думал
ѓенрих и все писал, писал хронику.
     ‘веркнула молниЯ. Љазалось, божий  меч рассек черное  небо. Ќе к  добру
это - гроза осенью.
     ѓенрих  потушил свечу, затаилсЯ во тьме.  „ождь лил из небесного мрака,
обрушиваЯсь на церковь. ипела вода. ‘тонал всей своей листвой мокрый старый
Ясень.
     &lt;—то же ждет  менЯ  и всех  нас?&gt; - думал  ѓенрих. Ћтвратительное
чувство страха,  которое  он  долго старалсЯ  спрЯтать,  затаить  в  сердце,
раздавило  его,  превратив  в  беззащитного  червЯка,  одного  из  тех,  что
выползают после дождЯ из землЯных нор-укрытий.
     ѓенрих стал на колени, начал горЯчо молитьсЯ деве Њарии.
     -  ‡ащити...  “крепи  мой  слабый  дух...  Ћтведи беду... Ќо этих слов,
чувствовал он, не хватало; тогда он вскочил на ноги, страстно протЯнул  руки
к небу и закричал, срываЯ голос:
     - Џокажи,  что  ты  мать!  Џокажи,  что  ты  мать! ‚  молельню  вбежали
перепуганные служки, монахинЯ ќльза с кнЯжной ‘офьей.
     - Ќадевайте боевые доспехи, берите в руки мечи и ждите моего сигнала, -
приказал служкам ѓенрих. ‘ам он  поверх сутаны надел пластинчатый  панцирь -
подарок Ђльберта.
     Џостепенно  стихал  дождь,  но  ветер  загудел  с  еще  большей  силой.
‚здрагивала маленькаЯ церковь - казалось, еще один-другой напор ветра и она,
словно соломинка или птичье перышко, взовьетсЯ в ночное небо.
     ѓенрих осторожно  вышел из церкви,  подкралсЯ к старому  Ясеню,  замер,
затаилсЯ возле него, сжимаЯ в руке меч. Ћзеро вздыбилось громадными волнами.
‘транные  огоньки  вдруг  заметил  на  нем  ѓенрих.  Ќочные  огоньки  росли,
приближались, и он понЯл, что это плывут челны, в которых Ярко горЯт факелы.
&lt;Љак только они не перевернутсЯ, не пойдут на дно в такую непогоду?&gt; -
холодеЯ от ужаса, думал ѓенрих.
     Џервый челн  пристал к берегу. ‹егкаЯ  фигура, окутаннаЯ чем-то  белым,
начала приближатьсЯ к Ясеню, за которым укрылсЯ ѓенрих.
     - Џайке! - послышалсЯ то ли крик, то ли стон. - Џайке, где ты?!
     ‘только  непонЯтной  боли  и  тревоги,  столько  первобытной  Языческой
страсти  было в этом приглушенном ночными звуками голосе!  Љазалось, кричала
чайка. Љазалось, кричала сама землЯ.
     ѓенрих задрожал, затрепетал  всем телом; он вдруг осознал,  что это его
зовет  к  себе незнакомое существо.  &lt;’ы  - Џайке.  ’ы наш  Џайке&gt;,  -
вспомнил он слова старого ‚ардеке.
     -  Џайке! - долетало из глухого мрака. -  ѓде  ты? Ќе прЯчьсЯ от  менЯ.
‡ачем ты хочешь пролить тевтонскую воду на могилы наших предков?
     &lt;ќтот ночной голос все знает, - обливалсЯ холодным потом  ѓенрих.  -
‚едь Я в самом деле хотел завтра освЯтить леттское кладбище, чтобы Язычники,
похороненные  там,  получили  божье   благословение,  чтобы  хоть  на  каплю
уменьшились  муки   в   аду.   ’ам,  если   верить  ‚ардеке,  лежат  и   мои
родители...&gt;
     ѓорЯчаЯ злость  неожиданно  вспыхнула в его  мозгу,  веревочной  петлей
перехватила дыхание. &lt;Њои родители... ЊоЯ мать -  римскаЯ церковь! ’олько
она! џ не знаю и не хочу знать иной матери!&gt;
     Ћн до хруста в пальцах сжал рукоЯть меча.
     - Џайке! - снова прозвучало во мраке. ЃелаЯ фигура была совсем близко.
     &lt;ќто происки леттов, - вдруг осенила его догадка. - Ћни хотЯт обвить
менЯ своей дьЯвольской паутиной&gt;.
     Ћн  почувствовал облегчение  и даже  тихонько  засмеЯлсЯ, смахнув левой
рукой со лба дождевые капли. „ева ЊариЯ увидела его в этой кромешной  тьме и
бросила с небес спасительный золотой луч, за который он сразу же ухватилсЯ.
     - Џайке, - прошелестело в нескольких шагах от него.
     -  џ здесь, дети дьЯвола, - громко  сказал ѓенрих.  - џ здесь, грЯзные,
лживые летты.
     Ћн  решительно  вышел  из своего укрытиЯ и  направилсЯ к  церкви. ЃелаЯ
фигура  бросилась  к  нему,  и тогда  ѓенрих  ударил  ее  мечом.  ‡акаленное
тевтонское железо насквозь пронзило чью-то слабую мЯгкую плоть.
     € сразу, как показалось, утих ветер,  замолкло  бурлЯщее озеро. „есЯтки
людей ринулись из  тьмы на ѓенриха, повалили его.  ѓубами, всем лицом ощутил
он ледЯную сырость земли.
     “беле! - донессЯ  до  ѓенриха  отчаЯнный  крик.  - “беле, девочка  моЯ!
Ќеужели он убил тебЯ?!

        ѓлава четвертаЯ (часть III)

     Ћн  стоЯл,  привЯзанный крепкими смолЯными веревками  к Ясеню,  и  ждал
своего конца. ‘ разбитого лица капала кровь. ђазодраннаЯ сутана превратилась
в лохмотьЯ.
     ‡анималсЯ рассвет. Ћтшумела ночь, улегсЯ  ветер, и озеро Ћстигерве было
удивительно спокойное, лучистое и неподвижное, как венецианское зеркало.  Ќе
верилось,  что  ночью бушевала такаЯ страшнаЯ  бурЯ, что волны на озере были
высотой с церковь.
     ѓенрих в последний раз  глЯдел на  свою церковь, на свое дитЯ,  которое
вынЯнчил, выпестовал в этом  диком краю и которое  должно  было погибнуть  у
него на глазах. ‘о всех сторон летты тЯнули  к церкви сухой хворост, корЯги,
бревна, старательно  обкладываЯ ее стены этим лесным добром. ‘ловно муравьи,
они  стаскивали  все  в одну кучу,  только  муравьи  строЯт, создают, а  эти
готовились уничтожить.
     †дали огнЯ,  который  посланец должен был принести с кладбища. ’ам,  на
кладбище  предков, на поминальном костре сейчас сжигали юную “беле. Џотом ее
останки закопают в землю - по обычаю леттов плоть того, кто уходит из жизни,
надо  вернуть  •озЯйке  ‡емли.  Љем  бы ни  был  покойник,  его  обЯзательно
возвращают  земле:  мужчину кладут  головой на восток, женщину -  головой на
запад. € непременно в могилу, вырытую лопатой, или ножом, или дубовым суком,
или, если ничего нет, голыми руками.
     †дали огнЯ. ѓенрих ждал смерти.
     &lt;Џочему  она взЯлась  сыграть роль кровавой Њораны? - думал об “беле
ѓенрих. - ‡аставили старейшины?  ‡аставил ‚ардеке? Ђ  может, она согласилась
сама, по своей охоте? …сли бы Я знал, что это она, Я б