ик  особенно близкой его душе Ѓогоматери.  €
теперь милый образ …е, писанный им в далекие уже годы ратского игуменства,
хранитсЯ в  митрополичьей божнице,  а  после его  успениЯ будет передан...
Њоскве нужен каменный храм!  Ќе лепо граду быти без храма, коего ни огонь,
ни  тлен  не  возмогут  разрушить.   –ерковь,  строеннаЯ  кнЯзем  „анилою,
обрушилась после пожара,  да и была она малою,  кнЯжеской,  и нету ныне на
Њоскве ни единой каменной городовой церкви, пристойной граду сему. Ћб этом
уже  говорено  с  €ваном  „анилычем,  и  надобно  паки  понудить  кнЯзЯ  к
сооружению свЯтыни.  ЉнЯзь  вот-вот  придет,  и  Џетр  пока,  до  встречи,
позволЯет себе слегка подремать, смежив вежды. Џылинки в солнечных столбах
света сливаютсЯ перед ним в одно золотистое кружение, и блазнит, словно не
дремлет он,  а  тихо плывет по воздуху в ароматах ладана,  хвои и цветущих
Яблонь...
     „ьЯкон тихонько касаетсЯ его плеча:
     - ЉнЯзь €ван „анилыч прибыл!
     „а,  под окном топочут и  ржут кони.  ‘лышны негромкаЯ молвь и  звЯк.
‘ейчас войдет €ван  и  сЯдет в  свое  обычное креслице.  Љак  незаметно за
протекшие годы  все  здесь стало привычным и  родным!  ‘  вокнЯжениЯ €вана
прошло уже  больше года,  и  уже  казнен в  ‘арае прошедшею осенью „митрий
Њихалыч ѓрозные Ћчи, и уже великое кнЯжение передано его брату Ђлександру,
третьему тверскому кнЯзю,  одержащему ныне  великий владимирский стол.  Ќе
хочетсЯ думать,  что €ван приложил руку к убиению „митриЯ.  Ќо строго,  не
закрываЯ глаза на дела мирские,  должно быть,  так!  € хорошо, что великое
кнЯжение опЯть в  руках тверичей,  это немного укротит €вана,  не даст ему
стать слишком похожим на  ћриЯ...  Ћни  все  хотЯт побеждать ратною силой.
Џобеждать надо верою!  ’от из них,  кто скорее это поймет, тот и одолеет в
споре.
     „вери покоЯ отворЯютсЯ с  легким скрипом в подпЯтниках.  ‚ходит €ван.
Џетр долго глЯдит на него,  вспоминаЯ и запоминаЯ. €ван густоволос, но уже
как-то слегка раздалсЯ вширь, и что-то неприЯтное поЯвлЯетсЯ у него в этих
вот морщинках вокруг глаз.  Љак приземлЯет человека власть!  Љак умалЯет в
нем дух и доброту - главные украсы души!
     Џетр легко вздыхает, приуготовлЯЯсь внимать кнЯзю, но и €ван хочет не
говорить,  а слушать митрополита.  Џетр задумываетсЯ на несколько минут, и
оба  вбирают в  себЯ солнечную тишину.  €ван отдыхает сейчас,  хоть весь и
насторожен:  здесь,  перед митрополитом Џетром,  трудно,  да и  невозможно
лукавить, да и ни к чему. ѓде-то, когда-то надо говорить только правду. Ќа
то и есть тайна исповеди.  „лЯ облегчениЯ сердца.  „лЯ осознаниЯ истины. ‚
себе самом, в тайнаЯ тайных души.
     - Ќа  церкву камЯнну много нать!  ћрий  поисхитил казны преизлиха!  -
говорит €ван, хмурЯсь и отводЯ взглЯд. - Џреже бы сЯ поправить, а потом уж
созидать храм!
     - ‘ыне мой!  -  отвечает митрополит негромко.  - Ђз уже ветх деньми и
скоро  почию.  Њыслю,  сие  может  произойти во  граде твоем.  ‡аложи храм
“спениЯ  Ѓогоматери,  преславной  Њарии  девы,  породившей ѓоспода  нашего
€исуса •риста,  и аз,  недостойный, осную в нем гробницу свою и икону сию,
писанную мною, оставлю во храме том!
     €ван, вздрогнув, внимательнее вглЯдываетсЯ в лицо Џетра и чует вдруг,
как по  коже пробегают мурашки.  ‘толь просто!  €  -  конец.  Љонец суете,
обещаниЯм,  подсчетам добра. Ѓудет кто-то новый, другой - на этой земле...
€ он уже беспокойно, со страхом, начинает внимать спокойному, как весенний
вечер, течению речи старого митрополита.
     - ‚оззри окрест,  на земли и страны!  - говорит Џетр. - € подивись, и
восскорби в  сердце своем!  Љако стеснена,  в  каковыЯ сирости и  умалении
пребывает наша свЯтаЯ православнаЯ церковь!  ‡аложи храм,  сыне,  и как из
малого  отростка дрЯхлого пнЯ  лесного вновь  вырастает древие ветвистое и
плодоносное, тако и из малого  града  твоего,  Њосквы,  разрастетсЯ  вновь
преславнаЯ  ђусскаЯ  землЯ.  Џредрекаю  величие в грЯдущих столетьЯх граду
твоему, сыне, паки и паки при том умолЯЯ: созижди храм! Ќе скорби о тЯжких
трудах  зодчих  и  богатств  умалении.  ‚ременному  и злободневному не дай
затмить в себе вечное и несуедневное,  то,  что простерто в столетьЯ.  „а,
храмы  не  приносЯт  доходов  строителю своему,  Яко мельницы,  кузнечные,
шорные,  сыроваренные  и  прочие  многие  заводы,  Яко  стада   скотинные,
хлебородные  полЯ  и  вертограды  плодоносные,  но  дух  народа твоего они
укреплЯют в веках!  Џочасту  говорил  Я  тебе,  сыне,  и  повторю  теперь.
ђачителен  ты и прилежен к отцову наследью и волости своей.  € это хорошо.
Ќе должно зарывать в землю талан, данный тебе ѓосподом твоим. Ќо и другого
не упусти,  сыне!  Џомысли о вечном,  о грЯдущем вослед тебЯ!  Ћ том,  что
будет при внуках и правнуках твоих,  когда и кости наши истлеют в  гробах!
’ы - кнЯзь,  тебе должно думать о грЯдущих судьбах земли! Ќе прельщай себЯ
единым злободневным, ибо - что при жизни возможно совершить, с жизнью сЯ и
окончит.  ’олько  то  древие крепко,  плоды от коего вызревают чрез долгий
срок по возрастии.  „ед  посадит,  отец  возростит,  сын  или  внук  токмо
получает плоды сладкие! ‡ато такое древо плодоносит потом десЯтки лет...
     €ван,  что слушал,  опустив голову,  тут, когда Џетр замолк, поднЯл к
нему бледное чело:
     - ѓрешен Я,  отец мой!  €  мне ли  по  силам сей подвиг?  ѓрешен Я  и
злобою, и корыстью, и убиением ворогов моих, а паче того - сухотою души!
     †естокие  складки  окружили пронзительные в  этот  миг  глаза  €вана.
€скательно вперЯЯсь взором  в  лицо  митрополита Џетра,  понизив голос  до
шепота,  спросил он  то,  чего  не  спрашивал во  все  протекшие годы,  не
спрашивал, даже боЯлсЯ спросить, ибо многие силы ума и души положил на то,
чтобы привадить ко граду Њоскве митрополита русского.  Ђ тут,  побелевшими
пальцами вцеплЯЯсь в  подлокотники креслица,  наклонЯсь вперед,  строгим и
горЯчим шепотом, с болью и почти с ненавистью вопросил он Џетра:
     - Ћтче! Џоведай, почто предпочел ты нас, почто не отверг и в сквернах
многих,  и в насильствах,  нами свершенных? Џочто не проклЯл, не изверг из
уст своих,  Яко плевел и аконит?  •удшие мы, и ты... Ќе погнушал нами еси,
не зазрил почто?!
     € вот сейчас,  в этот миг, увидел €ван легкое солнечное сиЯние вокруг
головы старого митрополита.  €,  увидав,  устрашилсЯ и  вострепетал.  €  с
трепетом ждал, что скажет сидЯщий перед ним в резном кресле свЯтой старец.
     Џетр задумчиво и долго глЯдел на €вана.
     - ‚ откровении свЯтого €оанна сказано,  -  отмолвил он наконец: - <Ћ,
если бы  ты был холоден или горЯч!  ’ы мнишь,  что ты могущ,  и  богат,  и
знатен,  а меж тем ты беден,  и жалок,  и слеп,  и наг.  Ћ, если бы ты был
холоден или горЯч! Ќо ты тепл еси, и потому извергну тебЯ из уст своих>...
’ако надлежит затвердить слова сии,  сыне!  Њногие и  мыслЯт,  и знают,  и
ведают грЯдущее,  и како надлежит поступить, дабы отвратить зло, понимают,
а  поступить тако не  могут,  ибо  не  имеют силы самих себЯ подвигнути на
подвиг малый.  € знаЯ, и понимаЯ собственную гибель, гибнут, ибо обречены.
Ќе  длЯ  таких  был  призыв  €исуса,  и  не  таким  суждено  узреть  землю
обетованную!  ’акова ныне  ‚изантиЯ,  гибель коей грЯдет,  и  отвратить ее
немочно,  ибо нету уже сил и желаниЯ у греков противустать времени. “вы! ‚
роде  кнЯзей „аниила и  ‚асилька вижу Я  то  же  бессилие противу грЯдущей
судьбы! Џосему Я здесь, в этой лесной земле. ’ут, за Ћкою, узрел и обрел Я
то  многоценное,   что  дороже  богатств  и  ценнее  книжного  многомыслиЯ
философов.  ‚ы добиваетесь того,  чего хотите и во что поверили, даже и до
живота своего,  и  главами вержа ради мечтаний своих.  “ вас есть мужество
действованиЯ и  волЯ  к  тому,  чтобы  доводить  затеЯнное до  конца.  ‘им
спасетесь сами и спасете ђусь!  Џочто,  сыне, вас, а не тверичей предпочел
Я?  ’ак сложилась судьба! Ђ быть может, мыслю Я теперь, и в этом себЯ Явил
перст божий!  ‚ вас больше земного, больше греха и несовершенств. ‚ы ближе
к  малым сим,  заботнее о добре и зажитке.  Ћни повели бы ђусскую землю на
подвиг и,  быть может,  на смерть. Ђ времЯ подвигов еще не настало. …ще не
вызрела волЯ  к  борьбе.  Џомни,  сыне  мой,  что  всЯ  твоЯ  жизнь -  длЯ
грЯдущего.  € тебе,  по грехам твоим,  быть может,  даже и не взглЯнуть на
землю обетованную. Ќо не забывай ѓоспода! ‚ нем едином - спасение твое.
     Ќаступила тишина.  €  далекий,  из мира иного,  звук -  горластый зов
петуха на заднем дворе -  долетел до пронизанного солнцем и тишиною покоЯ.
Ћба  улыбнулись невольно.  Џетр  спокойно поднЯл  глаза,  €ван  -  опустил
смущенно и прикусил губу.
     - ‘ынишка здоров? - спросил Џетр.
     “  …лены  тридцатого марта  родилсЯ младенец,  нареченный,  по  отцу,
€ваном.  ЉнЯзь  вздрогнул,  отер  чело  тыльной  стороною  руки,  поглЯдел
изумленно,  чисто  разгладив морщины  лица,  и  прежнЯЯ  прозрачнаЯ Яснота
открылась во взглЯде €вана.
     - ‡доров!  -  поспешно и  как-то  беззащитно ответил он  и  улыбнулсЯ
медленной детской улыбкой.
     - Ђ что Ђлексий?  -  помолчав, вопросил Џетр и примолвил строго: - Ќе
забудь крестника!  ‚еликий муж может произрасти из него. „ерзок он и прЯм,
а  от  прЯмоты порою и  горек,  но горький корень исцелЯет болезни!  -  Ћн
смолкнул,  прикрыл глаза, утомЯсь, и после долгой-долгой тишины, почти уже
шепотом,  досказал: - Ђ храм созижди. „ай покой в нем праху моему, а земле
своей  -  зримую  свЯтыню православной веры,  и  почтен будеши в  потомках
своих!
     - €сполню,  отче! - тоже тихо и хрипло ответил €ван. - Ќыне же нарЯжу
в ЊЯчково ломать камень.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 58

     ‹омали белый камень.  ’Янули бечевой,  на плотах и паузках,  вверх по
Њоскве-реке.   Џод  холмом  стаскивали  с  судов  и  вздымали  телегами  и
волокушами на  гору.  ‚сЯ  площадь и  улицы  кремника уже  были  запружены
камнем. ‚ызванные на городовое дело мужики и кнЯжеские холопы споро копали
рвы,  заполнЯли битнЯком и грубыми глыбами дикарЯ. ‚ Ямах творили известь.
Њастера меж  тем тесали белый известнЯк,  выбиваЯ грубые узоры длЯ будущей
церкви (добрых мастеров каменного дела мало осталось на ђуси).
     Џыль,  гром  и  звон  стоЯли  над  кремником беспрестани.  “  боЯрынь
закладывало уши,  дети - как взбесились, из утра пропадали на площади. ‘ам
наследник ‘имеон €ваныч,  десЯтилетний вихрастый сорванец,  не  пораз  уже
получал подзатыльники от дюжих мастеров, что разгонЯли озорников, не очень
разбираючи,  чей  там  ‘енька,  ‚анька али  ‚аська лезет под  ноги,  мешаЯ
работникам,  тем  паче  что  и  боЯрчата и  кнЯжата бегали  по  кремнику в
простом,  ежеденном,  мало  отличаЯсь  от  посадских  мальчишек,  и  домой
возвращались измазанные до ушей каменной пылью, глиной и известью.
     “же  четвертого  августа  состоЯлась  торжественнаЯ  закладка  храма.
Ћзначили углы,  алтарь и  основание жертвенника.  ЉнЯзь €ван  и  виднейшие
боЯре в этот день трудились с заступами и кирками в руках. Њитрополит Џетр
после освЯщениЯ будущего храма сам заложил себе гробницу близ жертвенника.
Ћн  работал,  совлекши  ризы,  в  подрЯснике  сурового  холста,  обнаружив
недюжинную силу старческих рук.  € не ушел, хоть и весь был уже изможден и
в  поту,  пока,  с  помочью своих  клирошан,  не  уложил тесаные плиты  на
основание, не вывел стенки и не покрыл каменною кровлею пустую еще будущую
домовину свою. ђазогнувшись, уже почти терЯЯ сознание, он обозрел кипевшую
вокруг него суету стройки и  еще  раз благословил тружающихсЯ,  прежде чем
неверными шагами,  поддерживаемый служками, удалилсЯ наконец в свои хоромы
близ кнЯжеских теремов.
     Џосле закладки храма Џетр пролежал два  днЯ  не  вставаЯ,  перетрудил
старое  сердце свое.  Ќо  на  третий поднЯлсЯ,  одолеваЯ слабость,  правил
службу в  Њихайловском храме,  и  москвичи,  что уже судачили по  дворам о
тЯжкой болезни митрополита, убедились в этот день в ошибке своей...
     ‘ам-то  он  знал,  что  его  конец  близок.  €змерЯЯ глазом  медленно
поднимающиесЯ стены  храма  (а  осень,  грозЯ  дождЯми,  скоро должна была
прекратить работу  мастеров),  чуЯл,  что  свершениЯ  зданиЯ  ему  уже  не
увидать.  Љогда дожди остановили работы, а затем снег прикрыл своим мЯгким
саваном и  начатые стены,  и  площадь,  и холмы белого камнЯ на ней,  Џетр
понЯл,  что  уже не  должно ему медлить,  ни  дожидать окончаниЯ работ,  -
надлежит обозреть еще раз,  сколь мочно, обширное хозЯйство митрополичьего
дома и  приуготовить себЯ к  отшествию в  мир иной.  Ќа место свое,  место
митрополита  русского,   он   сам  назначил  архимандрита  ”еодора,   мужа
достойного  и   известного  ему  издавна,   мало  надеЯсь,   однако,   что
ЉонстантинопольскаЯ патриархиЯ  утвердит  избранника.  ‚се  же,  и  в  том
случае,  ежели пришлют другого,  не  должно дому церковному оставатьсЯ без
главы  и  на  мал  срок  междувременьЯ,  дондеже пришлют иного избранника.
”еодора Џетр теперь так и  держал при себе,  не  отпускаЯ.  ‘  холодами он
почувствовал себЯ несколько бодрее. ЉнЯзю €вану, что намерилсЯ было сидеть
при нем, воспретил сие, тем паче что дела господарские были тревожны. Џетр
уже  мало  вникал в  новые  ордынские пакости на  ђуси,  ссоры  и  споры в
ђостове, ‘уздале, ‘моленске и на далекой ‚олыни, в начавшуюсЯ вновь котору
москвичей с ’верью... Џеред ликом вечности все это теперь казалось слишком
ничтожно и не заслуживало усилий ума.
     “мер он в декабре,  двадцатого,  в полном сознании и знании того, что
умирает. Џри нем в этот час был епископ луцкий ”еодосий, он и совершил все
потребное.  Џеред смертью, - в этот, последний, день - он еще нашел в себе
силы как обычно справить службу.  Ћкончив богослужение и  не разоблачаЯсь,
Џетр  тут  же  созвал  многих нищих,  увечных и  больных,  созвал иереев и
черноризцев-монахов и  монахинь и  начал раздавать всем  щедрую милостыню.
“же  возвратЯсь из  церкви,  собрал  домочадцев,  клириков  и  слуг.  ‚сех
наградил и наделил добром. ЉнЯзЯ €вана не было на Њоскве в ту пору. ‚место
него Џетр вызвал к себе старого тысЯцкого ЏротасиЯ,  старейшину московских
боЯр, и семидесЯтилетний старец, не стрЯпаЯ, ЯвилсЯ к митрополиту.
     Џетр полулежал в  своем покое,  более пышном и менее любимом им,  чем
Љрутицкие терема,  обложенный пестрыми подушками ордынской работы,  и  был
так слаб и  изможден видом,  что Џротасий,  длЯ коего смерть уже не ЯвлЯла
особого ужаса,  подивилсЯ все  же:  как смог этот ветхий муж еще несколько
часов назад выстоЯть службу, в тЯжелом облачении читать и подымать руки, а
потом,  стоЯ,  раздавать милостыню сотнЯм людей  и  теперь еще  говорить и
что-то  делать?  Ќо Џетр взглЯнул на него Ясно,  движением бровей попросил
себЯ приподнЯть и произнес нежданно твердым, хоть и негромким голосом:
     - Њир тебе, чадо! €вана, „анилыча, нету, - продолжил он с отдышкою, -
достоит тебе приЯти последнюю волю мою!
     Ћн  приодержалсЯ и  поднЯл узкую прозрачную,  почти из одних костей и
свЯзок ладонь.  €ереи, что наполнЯли покой, теснЯсь, вышли один за одним в
низкие двери, однообразно пригибаЯсь под притолокой. Ћстались только трое:
архимандрит ”еодор, служка и писец.
     - Џодай мир кнЯзю €вану „анилычу и всему дому его!  -  сказал Џетр и,
поднЯв руку, благословил ЏротасиЯ. Џомолчав, добавил: - € тебе мир, чадо!
     Џротасий,  что врЯд ли был моложе Џетра, в этот миг почувствовал себЯ
и  верно чадом,  дитем пред  отходЯщим мира  сего  митрополитом.  Ћ  столь
мужественной смерти он,  воин, и сам бы молил ѓоспода! Ќо было и еще нечто
во  взоре  Џетра,  некаЯ скорбь невысказаннаЯ,  обращеннаЯ именно к  нему.
Џротасий вздрогнул,  почуЯв и  почти угадав,  о  чем была та  немаЯ скорбь
Џетра.  <Ќеужели грех  мой,  тот  грех давний,  еще  не  искуплен смертЯми
многими,  гибелью первого сына, не прикрыт смертью ћриЯ и все еще тЯготеет
над  родом  моим?>  ‘мутно,   из  дали  дальней,  прихлынули  и  отступили
воспоминаниЯ,  но  Џетр не  сказал более ничего ни  словом,  ни  взглЯдом.
‚идимо,  знание,  пришедшее к нему с того берега,  из мира иной жизни,  не
смел он передать земному собрату своему.
     ѓлазами  приказав служке  достать тЯжелый,  окованный узорным железом
ларец,  Џетр  сухими  руками коснулсЯ крышки,  надавил с  усилием,  и  она
медленно  открылась,  показав  Џротасию тесно  уложенные рЯдами  иноземные
золотые, которых было много, очень много!
     - Ќа   устрой   церкви  “спениЯ  Ѓогоматери  и   на...   помин   души
преосвЯщенного отца нашего,  -  с  запинкою,  взглЯнув на  Џетра,  поЯснил
архимандрит ”еодор.  Џротасий принЯл  ларец  и  почуЯл  нешуточную тЯжесть
золота -  едва  удержал.  Џодумал,  что  надо вызвать слугу,  но  его  уже
упредили.   ‚  покой  вступили,   вызванные  архимандритом,  стремЯнный  и
оружничий ЏротасиЯ  и  бережно  перенЯли ларец  и  грамоту  с  исчислением
содержимого и  перечнем:  на что и сколько жертвует митрополит из богатств
своих,  которые теперь,  при конце земного пути, все раздавал и дарил тем,
кто еще нуждалсЯ в зримых сокровищах.
     ‘  тЯжелым  сердцем  покидал  Џротасий  свЯтительские  покои.  Љак-то
незаметно и он,  помнивший еще Љирилла, привык к Џетру и не мыслил уже без
него града Њосквы.  Ќа улице,  садЯсь на конЯ, он еще оглЯнулсЯ на терема,
церкви,  на  остолпивший крыльцо народ  и  свою  дружину,  на  белый снег,
опушивший  кровли  и  серое  зимнее  небо,   в  котором  чуть-чуть  только
проглЯдывала сквозь  ровную  пелену  облаков  задумчиваЯ легкаЯ  голубень,
увидел  все  это  и  подивилсЯ  обычности  увиденного,  тому,  как  упорно
непрерывна жизнь, не желающаЯ замечать отдельной человеческой смерти...
     Љ вечеру Џетр, оставшись наедине с архимандритом ”еодором, поднЯлсЯ с
его  помощью с  ложа  и  стал  на  вечернюю молитву.  “же  кончаЯ молебен,
оборотилсЯ к ”еодору и попросил:
     - Њир тебе, чадо, аз опочити хочу!
     ”еодор помог ему  поднЯтьсЯ с  колен,  дойти до  ложа  и  лечь.  Џетр
глубоко вздохнул,  чуть-чуть улыбнулсЯ и смежил глаза. ‹ицо его оставалось
покойно,  не  дрогнуло,  ни судороги не прошло по телу,  -  поэтому ”еодор
сперва даже и не понЯл,  в какой миг остановились в нем навсегда дыхание и
жизнь.
     Ђ  гонцы летели по зимним дорогам страны,  разносЯ весть о смерти еще
одного заступника и печальника ‡олотой ђуси.  ЉнЯзь €ван, вызванный загодЯ
Џротасием,  получил скорбную весть в дороге, так и не поспев проститьсЯ со
своим митрополитом,  и  о  последних часах его потом вызнавал из рассказов
тысЯцкого,  архимандрита ”еодора и своего крестника ЂлексиЯ, который также
присутствовал при последних часах Џетра.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 59

     ‚еликое кнЯжение было длЯ тверского кнЯзЯ Ђлександра Њихайловича звук
пустой.  €з  Ћрды  он  воротилсЯ  в  долгах,  приведЯ  с  собою  татарских
должников,  и те,  взимаЯ серебро по заемным грамотам кнЯзЯ, разорили весь
город.  •ан  “збек меж  тем  гневалсЯ и  говорил,  что тверские кнЯзьЯ ему
надоели,  что они крамольники,  вороги хана и <ратные ему>, - хотЯ о какой
уж тут рати на Ћрду можно было сейчас говорить!  Ќи Ќовгород, ни Њосква не
подчинЯлись тверскому великому кнЯзю. Ћрдынский выход собиралсЯ со скорбью
и  трудом.  ‘уд над „митрием,  тЯнувшийсЯ целый год,  высосал всю тверскую
казну -  на  подарки вельможам и  хану  ушли  даже родовые реликвии.  Ђнна
ничего не жалела длЯ спасениЯ старшего сына. € все равно кончилось казнью.
‚досталь  поживЯсь  за  счет  несчастной  ’вери,  ордынцы  так-таки  и  не
выпустили из  своих рук „митриЯ.  Ђнна сильно постарела за  этот год.  …ще
высохла.  Џерестала совсем улыбатьсЯ.  …жели бы  не младший сын,  ‚асилий,
нуждавшийсЯ в материнской ласке, может, и не перенесла бы этого горЯ.
     €  все же  Ярлык на великое кнЯжение досталсЯ опЯть тверичам.  “збек,
вспомнив о  своей  знаменитой справедливости,  не  решилсЯ  Явно  и  сразу
передать власть брату ћриЯ,  тем  паче что тот его об  этом и  не  просил.
‘лишком велико было  еще  у  всех  уважение к  покойному Њихаилу,  слишком
значительным городом  была  на  ђуси  ’верь,  стоЯвшаЯ  на  скрещении всех
торговых путей страны - с ‡апада на ‚осток и с ћга на ‘евер. —то с ‚олыни,
с  ‹итвы,  ‘моленска ли,  с  Ќовгорода ли  ‚еликого,  Њосквы или  ЏоволжьЯ
поезжай -  ’вери никак не минуешь.  ‚  рЯдках и  починках,  на всех рынках
больших городов аж до ‘араЯ каждый второй русский гость торговый - тверич.
€  книжным  научением,  письмом иконным,  многоразличными ремеслами знатна
’верь.  Људа Њоскве!  Ќи  ђостову,  ни  старому  ‘уздалю,  ни  “гличу,  ни
Љостроме,  ни  џрославлю  не  помыслить тЯгатьсЯ с ’верью.  “же и стольный
‚ладимир уступил ’вери.  Ћдин ѓосподин ‚еликий Ќовгород дерзал тЯгатьсЯ  с
городом  Њихаила џрославича?  € еще не умирала надежда в сердце Ђнны,  что
хоть и через кровь и смерти любимых подыметсЯ  ’верь  и  станет  на  место
свое,  предназначенное  ей  по  всему,  - место матери городов русских,  -
станет сердцем ‚ладимирской земли.  —то  поборы  наезжих  ростовщиков  длЯ
торгового  города!  —ерез  год  ’верь  уже  и  не  поминала о них.  Ђнна с
надеждою,  но и с тревогой глЯдела на сына:  легок! ѓорЯч, щедр, тороват и
хлебосолен  -  кнЯзь  прЯмой,  но  не  хозЯин страны!  Ќет,  не воскресить
Њихаила,  не воскресить и „митриЯ...  ЊитЯ,  ЊитЯ,  зачем ты  это  содеЯл!
‚ерно,  не мог поступить иначе...  € город!  ‚едь по живому рубЯт! ђастет,
ширитсЯ,  люднеет,  несмотрЯ ни на что!  Ћна обходила  клети  и  повалуши,
шорные, седельные, ткацкие, щитные, скорнЯжные, златокузнечные, прЯдильные
и прочие  мастерские  кнЯжого  двора,  проверЯла  дворского,  ключников  и
посольских,  чла грамоты, отпускала полти мЯса и свЯзки рыбы, мерЯла зерно
и муку.  € везли, и везли, двор полнилсЯ добром. —ерез купцов, покупками и
меною, притекали новые сокровища взамен потраченных, новое серебро, ткани,
сукна,  узорнаЯ ковань и оружие.  € хлеб был свой,  не  купленный.  €  раз
великое кнЯжение - то и владимирское хлебородное ополье в руках. € значит,
можно станет когда-то вновь приказать Ќовгороду и вновь собирать страну  в
единые  руки,  ибо  без этого не стоЯть земле.  Њосквичи того не возмогут!
ћрий уже показал,  на что они способны.  ђаспустил  всю  землю  поврозь  -
властелин!  Ћрдынцы  не  с  его ли стараний теперь на русичей как на собак
смотрЯт?
     € подымалась ’верь. € поднЯлась бы!
     Ќо  слишком  насмотрелись в  ‘арае  на  тверских  кнЯзей.  Њихаила  и
мертвого боЯлись и  считали свЯтым.  „митрий сумел  так  умереть,  что  не
посрамил чести своего отца и рода своего.  € его, мертвого, тоже страшилсЯ
“збек.  Ќе были они рабами, на горе себе, и прикинутьсЯ рабами не могли. €
Ђлександра невзлюбил “збек прежде всего за породу,  за стать кнЯжескую, за
гордость и  мужество,  которых у  самого “збека не  хватало всю  жизнь.  €
потому -  мстил.  Ђ  уж там -  фанатики-мусульмане,  что хотели уничтожить
учение •риста вместе с  ђусью,  уж  там ћрий не  ћрий,  так €ван -  тихий,
невидный и  нестрашный совсем,  игра  страстей,  борьба  партий,  торговые
интересы, высокаЯ и низкаЯ политика...
     Ђ так-то,  по-людски сказать, - не должно бы было Ћрде давить ђусь, и
даже стоило ли  принимать Њагометову веру?  Ќе лучше было бы устроить союз
ђуси со степью и основать великую,  на тыщи верст,  страну,  -  то,  что с
боЯми и  болью все равно произошло в грЯдущих веках!  € торговлЯ та,  будь
она неладна, не с Џерсией и не с далеким …гиптом, а с ђусью и паки с ђусью
свЯзывала -  и свЯзала - Џоволжье! ‡начит, и не в торговле дело-то было, а
в нем, в “збеке, в человеке, слепо поверившем книгам арабов, непостоЯнном,
капризном и мнительном,  словно гаремнаЯ избалованнаЯ женщина, завистливом
к  мужеству других и  не прощающем ни в ком величиЯ и прЯмоты.  ‚ нем -  в
полководце,  что  с  трехсоттысЯчной армией  мог  бежать от  двухтысЯчного
конного отрЯда Ђбу-‘аида;  в нем -  в государе,  что четыре года подрЯд не
мог выдать сестру за  ќль Њалика ќннасира,  султана египетского,  ибо всем
родичам, эмирам и вельможам его требовались дары и дары... „а прикрикни на
них,  дело-то семейное!  ѓде же тогда твоЯ абсолютнаЯ власть над четвертью
мира?!  ‚ нем было дело.  ‚ человеке.  „а и всегда сперва -  люди, потом -
событиЯ.
     Ђ  потому евкал.  ‘ын  ’удана,  внук  Њенгу-’имура,  двоюродный брат
“збека,  отступник,  убийца и  трус,  жадный к  добру  и  беззастенчивый в
средствах,  человек,  перед  которым Љавгадый -  венец  благочестиЯ.  ‡нал
“збек, кого и зачем посылал на ’верь?! ‡нал, чем может кончитьсЯ евкалово
посольство?  ‡нал,  что евкал затем и едет,  чтобы неслыханно нажитьсЯ за
счет разорениЯ стольного и  самого богатого города ђуси?  —его он  хотел в
конце концов?  “ничтожениЯ ђусского улуса?  Ќо  тогда зачем Њосква,  зачем
вновь и опЯть великое кнЯжение,  дани и поборы, торговлЯ и послы? Ћтобрать
Ярлык у тверичей?  Ќа это не нужно было быть и евкалу.  ђазгромить ’верь?
Џочто  ж  тогда посылать сперва на  смерть своих богатуров с  царевичем во
главе?
     €  он же был хозЯин улуса “русутского!  Ќо хозЯева,  даже жестокие (и
тем паче жестокие!),  не  зорЯт своего добра,  никогда не  зорЯт!  ‡орЯт -
значит, не хозЯева, а ночные тати, хоть и добившиесЯ власти. € значит, или
им уйти,  или погибнуть земле,  вместе с ними погибнуть. ’олько так! € - в
веках -  только так  и  происходило всегда и  всюду,  как  бы  поначалу ни
вольготно чувствовали себЯ тати, добившиесЯ власти над землей.
     Ђ  мы скажем:  пото и был евкал,  чтобы вышла ђусь на Љуликово поле.
Џусть не  сейчас,  не  теперь,  еще через пЯтьдесЯт лет,  но Љуликово поле
будет!  ‡а ’верь,  за разорение земли, за гордых, что даром легли в землю,
за попранные честь и славу великой страны.


     евкал,   Явившись  в  ’верь*  и  пристойно  встреченный  Ђлександром
Њихайловичем с матерью, вдовствующей великой кнЯгиней Ђнной, вел себЯ так,
словно въезжал в завоеванный город.  Ќа встрече он даже не слез с конЯ. Ќе
успели отпировать на сенЯх,  как Ђлександр Њихайлович заслышал шум и крики
во  дворе.  Ћн  вышел на  галерею:  татары били  и  гнали кнЯжеских слуг и
холопов со  двора.  •лопали двери,  кого-то  волочили,  благим матом орала
какаЯ-то женка,  которую заваливали тут же, у забора, трое дюжих татарских
ратников.  Ђлександр, бледнеЯ, оборотилсЯ к цареву послу. евкал стоЯл тут
же,  выйдЯ на  галерею вслед за кнЯзем,  большой,  широкий,  уперев руки в
бока, и хохотал.
     _______________
          * ‹етом 1327 года.

     - Џоди,  поди,  кнЯзь!  ’ута буду жить!  Ђ  ты поди!  -  вымолвил он,
отсмеЯвшись.   Ќапрасно  Ђлександр,  едва  сдержавшийсЯ  поначалу,  умолЯл
евкала не  захватывать кнЯжеского двора,  напрасно толковал,  что править
городом и  удерживать народ он,  изгнанный из  своих хором,  не сможет,  -
евкал осталсЯ неумолим.
     “же  к  вечеру,  захватив только самое  ценное добро  и  казну (чудом
отстоЯли холопы и дружина господские сундуки с серебром, драгими портнами,
сукнами  и  скорой),  кнЯжескаЯ семьЯ  оставила свой  двор,  выселившись в
загородный терем.  Џрочее  добро,  оставленное в  бертьЯницах,  погребах и
анбарах,  тотчас было расхищено и потрачено татарами.  ђассыпали, балуЯсь,
зерно, пивом поили коней, мочились в лари с мукой и солодом. ѓрубый холст,
за  ненадобностью,  резали на  куски и  бросали либо  подстилали конЯм под
ноги.  Љлючников,  старост,  городовых выборных,  мытников и вирников, что
приходили с грамотами,  исчислЯющими доходы,  били по щекам,  рвали из рук
грамоты,  тут  же  разрываЯ их  на  части,  отбирали без  счету  принос  и
требовали еще.  ‹юдей в богатом платье раздевали прЯмо на улицах.  ‚ торгу
брали,  что понравитсЯ,  не спросЯсь, и на попреки купцов отвечали плетью.
–еркви пока не трогали, но уже где и начинали, заходЯ внутрь, прихватывать
то чашу,  то дорогое кадило,  парчовую ризу,  пелену, а то и серебрЯный, с
каменьЯми и жемчугом,  оклад иконы.  Џричем татарин в остроконечной шапке,
сдиравший свЯтыню,  вроде бы и не видел ни свЯщенника,  ни толпы молЯщихсЯ
прихожан.  ђусичам,  что дерзали перечить,  татары, кто понимал по-русски,
отвечали, смеЯсь:
     - ‘коро мы  все ваши церкви на мечети переделаем!  Ѓудете нашему Ѓогу
молитьсЯ!
     Љ  тому часу,  когда дьЯкон „юдько повел свою несчастную кобылу и был
остановлен татарами,  уже до того раскалилось все в городе -  люди, камни,
бревенчатые стены домов...  ‘олнечным жаром заливало город,  и  в жару,  в
пыли,  в  скверне и ругательстве,  как жаждущему море,  маЯчило всем одно:
восстание!  Џерекошенные лица  мужиков,  неистовые  глаза,  изнасилованных
женок,  ограбленные дворы с расхристанными настежь воротами - все кричало,
взывало, молило об одном. € - началось.
     Ќе  „юдько,  так  другой бы.  ‚место того  чтобы враз отдать повод и,
заплакав,  поворотить домой,  он вцепилсЯ в узду своей лошади и,  пихаЯсь,
лЯгаЯсь сапогами, подворачиваЯ голову, на которую сыпались удары татарских
плетей, плюЯсь кровью, возопил к народу:
     - ђатуйте!
     Ђ  было пЯтнадцатое августа,  праздник “спениЯ Ѓогородицы,  город был
полон народом, сошедшимсЯ на богомолье, Явились даже и из пригородных сел.
€ -  в жаре, в волнах солнечного света и пыли, в высоком звоне праздничных
колоколов (звонари тут же забили набат) - началось.
     ‚се  можно  говорить и  писать  через  века:  о  недостатке такта,  о
несдержанности и ошибках тверского кнЯзЯ,  но когда грабЯт добро, насилуют
женку и дочь,  когда сводЯт конЯ со двора,  и ты... Ћх, как сладко наконец
услышать было это вот <ђатуйте!> и увидеть, что кто-то первый начал!
     ’ех татар,  что тащили кобылу „юдька,  уничтожили, даже не понЯв еще,
что и  делают,  а  там -  пошло по  всему городу.  ѓде-то били,  волочили,
топтали ногами,  надругаЯсь,  рвали у живых срамные уды -  вот те за женку
мою!  Ѓабы свЯзанным выцарапывали глаза.  Ћрдынских, ни в чем не виноватых
гостей в  торгу мужики всех изрубили в  куски и  потопили в ‚олге.  ’акого
вроде и не бывало прежде никогда.  евкал с ратью заперсЯ в стенах кнЯжого
двора. „ва сумасшедших дурных приступа - лезли аж с голыми руками на стены
- татары отбили с  большим уроном длЯ русичей.  €  тут-то  ЯвилсЯ в  город
кнЯзь Ђлександр.


     Ђнна изо всех сил удерживала сына:
     - Ќе езди!  “ймутсЯ, отсидитсЯ ™елкан, - называла так, как говорили в
народе,  уродуЯ имЯ из  презрениЯ к  ордынскому насильнику,  -  отсидитсЯ,
омЯгчеет, тогда ты его и спасешь, и отпустишь в Ћрду!
     Ђлександр мерил  покой  крупными шагами,  сжимал кулаки.  Ћн  еще  не
ведал,  не видел,  что творитсЯ в городе.  ‡нал -  режут. Ќаконец, ближе к
вечеру, не выдержал. Ќе вынес.
     - …ду, мать! Њоже, тово... остановлю смердов...
     Ђнна бросилась было за ним, ее удержали силой.
     Ђлександр въезжал в  город с  малою дружиной,  сквозь оставленные без
всЯкой охраны,  настежь отворенные ворота, и первое, что кинулось в очи, -
разволоченный донага и страшно изувеченный труп татарина.  Љонь всхрапнул,
обходЯ лужу густой черной крови.
     €здали,  от кнЯжого двора,  доносило разноголосый ор,  ржание, лЯзг и
глухие удары. ЏонЯл: бревнами ломают створы ворот. ЏодъезжаЯ, уже на улице
у  забора завидел длинный рЯд  порубанных на  приступе тверичей,  убитых и
тЯжко  раненных,   около  которых,  обмываЯ  и  перевЯзываЯ,  суетились  и
хлопотали женки.  „альше была толпа с дрекольем,  рогатинами и топорами, а
там,  впереди, под треск и лЯзг, били в ворота, били и тут же валились под
стрелами татар.  Џодбегали новые,  подхватываЯ тЯжелое  бревно,  и  падали
снова... Ђлександра, похотевшего кинутьсЯ вперед, удержали за стремена:
     - “бьют, кнЯже!
     …го узнавали,  толпа вокруг густела и  густела.  Ћт  крика осаждающих
почти ничего не  было слышно,  даже конское ржанье тонуло в  реве мужиков.
‚етра не было совсем. †ар от перегретых дубовых мостовых струилсЯ ввысь, и
в его невидимых струЯх чуть подрагивали высокие кресты собора.
     Ђлександр уже не помнил, зачем он приехал сюда. Џадающие под стрелами
на его глазах мужики требовали одного -  мести.  Ќе мог он, кнЯзь, предать
своего восставшего города.  €, как воин, сразу понЯв, что без долгой осады
и многой крови ратной кнЯжеского двора не взЯть,  Ђлександр,  сообразив по
безветрию, что город навернЯка уцелеет, приказал:
     - †ечь!
     Ћн именно ничего не делал,  не нарЯжал дружинников, не посылал никого
за хворостом и огнем, он только сказал вслух и громко: <†ечь!> € горожане,
что давно уже хотели того же самого, и только уважение к дому своего кнЯзЯ
удерживало их,  тотчас ринули, и уже потащили дрова и хворост, и уже стали
с  ведрами и  бадьЯми воды на  кровлЯх соседних домов -  не  загорелись бы
хоромы горожан, - и уже рогатками загораживали ворота кнЯжого двора, и уже
затрещало и  дымно потЯнуло ввысь,  а  там  и  пламЯ выбилось над узорными
кровлЯми,  и  донессЯ испуганный,  жалкий  крик  татар,  тотчас перекрытый
дружным тысЯчеголосым торжествующим ревом.
     ’еперь  татары  выбивали ворота,  заваленные снаружи  всЯким  дубьем.
’рещали створы,  кто-то  лез,  а  в  него с  улицы летели камни и  стрелы,
другому, что спустилсЯ по веревке со стены, тут же раскроили голову. Ћгонь
Ярел, охватываЯ клеть за клетью, рушились терема, и в их пламени метались,
сгораЯ, татарские кони, а спешенные всадники в дымЯщемсЯ платье, скалЯсь и
узЯ глаза,  продолжали бить из луков по толпе,  оступившей кнЯжеский двор,
пока горЯщие балки с  гулом и  грохотом не обрушивались им на головы.  ќто
были хорошие степные воины, и они дорого продавали свою жизнь.
     „вор  сгорел.  ѓород  от  огнЯ  отстоЯли.  ’атарскаЯ рать,  вместе  с
царевичем евкалом, была истреблена полностью.
     Љратко было  похмелье на  этом  пиру!  ‡имой уже  двинулись на  город
татарские рати.  Ќо за эти несколько хмелевых и веселых месЯцев возникла и
широко разошлась по ђуси,  дойдЯ и до нашего времени, гордаЯ, как народный
мЯтеж,  песнЯ о ™елкане „юдентьевиче,  где утверждалось в конце,  вперекор
всему,  что после расправы со  ™елканом <...так и  осталосЯ,  ни на ком не
сыскалосЯ>.
     ‘ыскалось.  €  на тех даже,  кто ничего и  не знал о  погроме татар в
’вери...


        ѓ‹Ђ‚Ђ 60

     €  то  сказать,  что струсил “збек и  на этот раз.  Ќе Ћрду послал на
ђусь,  а вызвал к себе московского кнЯзЯ и ему, вкупе с татарами, приказал
покарать непокорную ’верь.  Ќо  уже  и  покарать потребовал жестоко.  ЏЯть
темников с  пЯтью тьмами отборного войска шли на  ’верь помимо московских,
суздальских и иных ратей. € стал длЯ города смертным этот погром и час.
     ЉнЯзь  €ван  теперь  дождалсЯ своей  судьбы.  Ћн  как  раз  возилсЯ с
меньшим,  всего лишь в начале июлЯ родившимсЯ сыном Ђндреем,  когда пришла
весть о  восстании в  ’вери.  €ван выслушал,  держа малыша на  руках.  „ва
мальчика подрЯд -  такого он даже и не ждал от …лены. € этот, меньшой, был
славный, здоровый малыш, и сейчас, когда уже краснота сошла с лица, смешно
так лупил глазки на  родителЯ.  Џоэтому €ван не шевелилсЯ,  не стирал даже
улыбки с лица,  хотЯ впору было выронить младенЯ из рук.  ’о есть глупее и
проще погинуть, ежели бы даже и захотели тверичи, и то не мочно!
     ‚ыслушав,  кивнул, отослал гонца. Џередал ЂндреЯ на руки мамке. ‚ышел
из  горницы  в  галерею.  €  тут  почувствовал вдруг  головное  кружение и
тошноту.  € душно стало, словно от дыма на пожаре. Ћн прислонилсЯ к стене,
справлЯЯсь с собой.  „обро, слуг нету близко, а то б набежали тотчас. Ћдно
было  Ясно:  кроме  него  -  никто.  ђазве  суздальский  кнЯзь,  Ђлександр
‚асильевич?  Љ  нему  -  тотчас послать!  “лестить,  запугать,  обадить...
Ћтдавать великое кнЯжение суздальскому кнЯзю вовсе ни к чему!
     ‘трашное ощущение высоты и одиночества все не проходило. Ћдин, совсем
один,  даже и вечной заступы,  митрополита,  и того нет!  Ѓудто на вершине
горней,  снегами белеющей,  Яко  Љавказские горы,  на  изломе  скалы,  под
холодным ледЯным небом,  на  самом-самом  острие стоит он,  и  только небо
кругом,  и клубЯтсЯ и ползают тучи, и ветер рвет и сдувает его туда, вниз,
в бездну,  в черный провал,  и нельзЯ удержатьсЯ, а надо устоЯть, уцелеть,
справитьсЯ с собою,  даже вот -  чтобы не стошнило сейчас.  Ѓыло жарко, но
чуть-чуть обдувало ветерком,  и €ван понемногу пришел в себЯ.  Њосква, его
Њосква, была зело невеликим городом на горе,  и,  только-только, всего две
недели назад, четвертого августа, освЯщеннаЯ ростовским владыкою Џрохором,
весело   белела   посередине   нагромождениЯ  деревЯнных  клетей  и  хором
белокаменнаЯ церковь “спениЯ пресвЯтой Ѓогородицы. Љ празднику и освЯщали.
‚от и праздник!  Ќа несколько мгновений мучительно захотелось ему удержать
времЯ.  Џусть будет все  так:  сын  в  колыбели,  недавно  отпраздновавшаЯ
“спенье  Њосква,  жара  и  жатва  и знать°,  что там,  в ’вери,  погромили
татар...  Ќет,  не остановишь времЯ!  Ћн усмехнулсЯ  бледно,  окончательно
опомнЯсь.  Ќадо думать, до снегов не начнут. Ќу, а послов с подарками хану
- немедленно!  —то-то измыслит теперь  у  себЯ  в  ’вери  кнЯзь  Ђлександр
Њихалыч?


     ’верской кнЯзь ничего не измыслил.  „а и что он мог? Џротив него была
всЯ землЯ и Ћрда.  ‡аперетьсЯ в ’вери,  сидеть в осаде,  отбиваЯ приступы,
пока не кончатсЯ силы, и люди, и припасы снедные? Ђ потом? „а и боЯре его,
в чаЯнии беды, сами загодЯ стали разбегатьсЯ. Ќет, о борьбе, обороне града
не могло быть и речи. Ћставалось одно - бежать. € когда, по зиме, заслышал
приближение татарской  рати  вместе  с  кнЯзем  €ваном,  загодЯ  пред  тем
вызванным в Ћрду, побежал, спасаЯсь, в единственный русский город, который
мог еще принЯть его и откуда он сам, в случае нужды, мог уйти еще далее, -
во Џсков.
     Ћн просидит там,  а  после,  изгнанный €ваном из Џскова,  в  западных
землЯх более десЯти лет -  и все равно не уйдет от расплаты ханского суда.
€  мы  сейчас  оставим его  насовсем.  Ћставим без  осуждениЯ,  скорее  со
скорбью, чем с гневом. …го мать, Ђнна, с ‚асилием и Љонстантином, вернетсЯ
на  пепелище и  будет  жить  там  <в  великой скудости>,  потихоньку опЯть
отстраиваЯ ’верь, - и то тоже не наш рассказ и не наша повесть.
     ‘кажем здесь о  погроме страны,  о  скорби смердов,  коим их кнЯзь не
сумел стать заступой и  обороною.  ‘кажем о  горе жен и  матерей,  о плаче
детей,  угонЯемых в полон татарский. ‘кажем о гибели славного града ’вери,
гибели, схожей с тем, как если бы у древа на возрастии срубили верхушку, и
далее  стало  оно  расти и  тЯнутьсЯ,  но  уже  не  вершиною,  а  боковым,
утолстившимсЯ и пошедшим вверх отростком своим.  ’ак и пошла потом историЯ
страны в боковой сук, в Њоскву, со временем превратившуюсЯ в новую вершину
русского древа.  Ќо не надо искать неизбежности там, где ее не было и даже
не могло быть совсем.  Ѓыл бы не “збек,  а,  скажем, ’охта, и все бы пошло
иначе. Љак? Њы не знаем. €сторию, как и жизнь, неможно повторить заново.


     џ  не хочу описывать,  как брали и  зорили ’верь,  оставленную своими
кнЯзьЯми и  ратью.  Ѓыли  ли  там  бои,  героическаЯ защита ворот и  валов
смердами, трупы героев и неистоваЯ резнЯ по улицам? Љакие терема и храмы и
как громили победители? џ не знаю. ‚сЯ та ’верь целиком погибла в огне.
     Ѓыло пламЯ и дымные столбы над оснеженною ‚олгой,  бежали ручьи талой
воды  с  горЯщих  валов  и  вновь  замерзали,  добегаЯ до  волжского льда.
ђушились,  с  треском и  дымом,  бревенчатые стены.  Ћдин только черный от
копоти и  ободранный донага ‘пасский собор  да  каменнаЯ церковь ”еодора и
уцелели из целого града.
     € что описывать,  как татарские темники -  ”едорчук,  ’уралык, ‘юга и
прочие -  зорили зимнюю землю  ’вери,  выгонЯли на  лютый  мороз  детей  и
женщин, поджигаЯ избы, и гнали потом полонЯников, тех, кто еще мог идти, -
других, трупами, оставлЯли по дорогам... —то описывать, ежели русские рати
москвичей,  владимирцев и  суздальцев творили то же самое,  так же зорили,
грабили и  жгли,  обращаЯ в  пепел  плоды нелегкого труда пахарей,  угонЯЯ
скот,  <сотворЯЯ землю пусту> - по выражению древнего летописца? ђазогни и
чти древние книги, а Я закрою лицо руками и восплачу от скорби и стыда! Ќе
должен человек,  даже и  в войнах,  губить и зорить людей своего племени и
землю народа своего.


     ’атары  шли  изгонною ратью,  длинным полумесЯцем смерти,  захватив и
уничтожив ’верь и Љашин,  главные города кнЯжества,  и заодно, с наворопа,
разорив  и  опустошив Ќовоторжскую волость  ѓосподина ‚еликого  Ќовгорода.
Ќовгородцы едва откупились от татар двумЯ тысЯчами гривен серебра.
     Њишук  со  своим полком не  участвовал в  тверском взЯтии,  и  многие
ратники из  полка  вслух жалели об  этом:  в  ’вери-то  уж  можно бы  было
навернЯка поживитьсЯ!  €х  повели  на  Љашин,  но  и  Љашина,  прежде  них
захваченного татарами,  толком повидать им не удалось,  а уж пограбить - и
того менее.
     Џолк,  развернувшись изгонною  облавою,  прочесываЯ починки  и  села,
забираЯ  полон,  расшибаЯ мелкие  отрЯды  вооруженных смердов и  случайных
тверских ратников,  что дерзали сопротивлЯтьсЯ, защищаЯ свои дома, семьи и
скот.  ‘пали мало,  все были жадны и измотаны.  ’оропились набрать полону,
ругались,  когда  приходилось  охранЯть  награбленное добро  какого-нибудь
воеводы -  великого боЯрина московского, который, конечно, и брал не так и
не по стольку,  как рЯдовые дружинники,  уводЯ народ целыми толпами, увозЯ
добро десЯтками возов.
     Ђ тут еще пришлось идти вместЯх с татарами.  ’е лопочут не по-нашему,
а жадны -  страсть!  Ѓудто и не кормЯт их!  …два не сцеплЯлись порою из-за
добычи.
     ‘таршой у  Њишука попалсЯ суровый,  страшноватый мужик,  дикой силы и
какой-то тупой,  бычьей храбрости,  похоже, страх