не порешил
остатьсЯ на ночь,  но теперь удержало то, что слуги уже видели его сборы и
могли  истолковать колебаниЯ повелителЯ как  слабость  или  переменчивость
нрава, а этого “збек боЯлсЯ больше всего.
     ‚се  же  разговор с  ЃЯлынь заронил в  его душу сомнениЯ относительно
судьбы Њихаила,  которых у него уже почти не оставалось,  и,  как это было
ему свойственно, “збек тотчас обозлилсЯ на обоих соперников: и на Њихаила,
и  на бывшего шурина,  ћриЯ (хорош супруг:  сам бежал с  полЯ боЯ,  а жену
оставил врагу!) и приказал творить суд обоим, и того, кто окажетсЯ виновен
- будь то Њихаил или ћрий,  -  казнить, а правого воротить на ђусь, сделав
великим кнЯзем владимирским.
     ћрий в  эту ночь пил у  ЉавгадыЯ и только в полднЯ узнал,  как опасно
поворотилась его судьба. ‚ечером впервые они поругались с Љавгадыем:
     - —то сделал ты  длЯ менЯ до  сих пор?  ‹ишил жены,  завел в  степь и
заставил кажен день  глЯдеть на  этого старого тверского волка!  ѓде  твоЯ
помочь?!  ѓде твои обещаниЯ?!  Ђ  ежели менЯ,  а  не  его обвинЯт на суде?
’огда,  крестом клЯнусь,  свалю всю затею с  Љончакой на одного тебЯ!  ‘ам
издохну, но и ты пойдешь вслед за мной!
     Љавгадый крутил головой, прицокивал Языком, утешаЯ кнЯзЯ, как умел:
     - Ђй,  ай, нехорошо, ћрко, нехорошо ты говоришь. ‡ачем издыхать? ’ебе
не  нада,  мне тоже не нада!  Ћбъедем всех,  всех дарим!  Ѓеглербег давай,
хранитель печати давай,  многа давай!  “збек сегоднЯ одна,  завтра другое,
как ему скажут,  так и думай! џ тебе друг, ты мне друг! Ќе веришь? ‚еришь?
‡ачем тагда кричи?  ’иха нада! ‘еребро доставай, купцов бери, многа бери -
твоЯ и моЯ голова серебром выкупай!
     € все-таки никогда в жизни - ни до, ни после, ни даже тогда, когда он
стремглав бежал с  полЯ боЯ  под Ѓортеневом,  -  не  испытывал ћрий такого
ужаса,  как в  ночь накануне суда.  Ћн  не  спал.  ‘ловно загнанный зверь,
озирал тесный шатер,  выходил под ночь,  под высокие южные звезды,  слушал
глухой  топот  бесчисленных табунов,  следил огнистые вспыхивающие бледные
сполохи,  и волосы шевелились у него на голове, ибо он понимал: не удрать!
Ќекуда удрать!  ‚ горы -  догонЯт!  „а и... - тут уж признатьсЯ можно было
самому себе -  Ясы,  аланы енти,  все соболезнуют Њихайле, не ему. Ћн-то с
бесерменами больше,  со знатью ихней, а они... Њученика себе нашли, •риста
новоЯвленна!  Џокажет им этот •ристос, мать их... дай ему волю только! Љак
под Ѓортеневом...  Ђ признаетсЯ завтра Љавгадый - и вс°, и смерть. Ђ вдруг
струсит и скажет?  ‘ перепугу-то и на копьЯ кидаютсЯ! ‚роде не трус он, а?
Ђ Я-то!  € почто ево давеча костерил?  Ќе нать было,  ох,  не нать! Ђ коли
слыхал кто?  €з холопов? € донесли? •амову-то отродью каку гривну получить
- человека зарежут! ѓосподи! ЏресвЯтаЯ Ѓогородица! ‘паси и помоги!
     ћрий повалилсЯ на колени,  рвал траву, мычал и стонал. …два опомнЯсь,
встал,  прислушалсЯ:  тихо.  ‚роде не скачут?  ‘луги спЯт, дружина спит по
шатрам.  Ќе видела ли сторожа?  „а нет, чего тут... Џодумают, за нуждой...
‚сем  ведь дано,  и  Ябедников с  ђуси нагнали -  стадо целое!  Ђ  ну  как
перекуплены?  Ђ ну как переметнулись?  Ђ ну как дозналсЯ Њихайло и Явит...
кого?  Ђ кого-нито да Явит,  и тот:  знаю,  мол,  видел или слышал там, от
ЉавгадыЯ хоть...  €  “збек тут же велит,  и  -  острым -  по затылку!  €ли
скрутЯт и -  давить!  Ќе хочу!  …го,  его давите! ‚орога моего! ‚се отдам,
все, крест сыму, в веру вашу пойду, в бесерменскую, землю есть буду, в Яме
сидеть...  •оша нет,  что Я,  не хочу в Яму,  не хочу!  Ќа ђусь уйду, буду
сидеть в Њоскве,  тихо буду сидеть,  Џереслав отдам, Љоломну отдам, с утра
до вечера молитьсЯ буду...  ѓосподи,  помоги рабу твоему верному!  “  менЯ
брат €ван -  молитвенник,  он заслужит, умолит за менЯ! ѓосподи! џ не хуже
других!  ‡а  власть  и  не  так  ищо  бьютсе!  ђодителей травЯт,  братьев,
сестер... ‚она, бают, —ингиз ихний родного брата убил... џ не хуже других!
џ такой же,  как все!  ѓрешен Я,  каюсь! Ќо не паче прочих! ‘паси и пощади
менЯ, ѓосподи!
     …два не поседел ћрий за эту ночь.


     ‚ежа,  в  которой  назначили  быть  судилищу,  находилась за  царевым
двором.  ‚нутри обширного войлочного шатра  по  кругу устроили возвышенные
сиденьЯ, застланные кошмами, а середину оставили длЯ тЯжущихсЯ. “збеку его
приближенные отсоветовали самому ЯвлЯтьсЯ на  суд,  дабы  таким  образом -
поскольку   убийство   Љончаки   затрагивало   честь   хана   -   соблюсти
беспристрастие.
     ‘обиратьсЯ начали к  полудню.  ЉнЯзьЯ приезжали с нукерами,  степенно
слезали  с  коней,  отдав  повод,  оглаживали бороды,  оправлЯли оружие  и
платье.  ‚  вежу  заходили,  снимаЯ  у  порога грубую обувь.  Џроходили по
коврам,  рассаживались на подушки,  блюдЯ чин и звание. ђобко, оглЯдываЯсь
на строгих ордынских вельмож, вступали в вежу русские жалобщики, набранные
Љавгадыем и ћрием.
     ћрий  приехал пышно,  от  ночных  страхов остались только бледность в
лице да неистовый блеск в голубых глазах.  Ћн был в лучшем своем нарЯде, с
золотою,  сканной  работы,  цепью  на  плечах  и  в  золотом,  с  красными
каменьЯми,  поЯсе. Њихаил оделсЯ просто и много беднее ћриЯ, но столь прЯм
был стан тверского великого кнЯзЯ,  столь мужественно и строго благородное
лицо,  столь  властен взглЯд тЯжелых,  широко расставленных глаз,  что  по
рЯдам  собравшихсЯ прошел  шепот,  словно  прошелестела осиноваЯ роща  под
набежавшим ветром.  € не в одной душе,  не в одном уме пронеслось: что они
делают?  € над кем?!  Ќо - молчали. Ќедавно закончившаЯсЯ победой бесермен
резнЯ в Ћрде отнЯла силы и мужество у тех,  кто осталсЯ жить.  †дали,  что
скажет равный кадий,  глава духовенства,  что  решат казы -  мусульманские
судьи, хотЯ суд творилсЯ по русскому праву: тЯжущиесЯ были поставлены друг
против друга,  и  каждому дана  была возможность состЯзатьсЯ -  отстаивать
свою правоту перед противником.
     Њихаил впервые за  много лет увидел ћриЯ близко и  про себЯ поразилсЯ
переменам в  облике московского кнЯзЯ.  ћрий заметно потолстел и  станом и
ликом,  причем  лицом  потолстел как-то  с  носа,  словно  бы  надутого  в
переносье,   отчего   все   обличье  ћриЯ   приобрело  характер  надменной
заносчивости.  ѓлаза его несколько выцвели,  а волосы, отпущенные до плеч,
уже не пылали солнечным облаком вокруг головы,  а висели тЯжелыми и словно
бы сальными прЯдЯми тускло-рыжего цвета.  Ќа Њихаила он глЯдел снизу вверх
- тверской кнЯзь был выше, и в свирепой наглости его взора Њихаил прочитал
спрЯтанный в самую глубину зрачков страх.
     ‘удил Љавгадый,  и это уже было очень плохо. Ћн тотчас начал вызывать
жалобщиков -  кнЯзей,  знакомых Њихаилу;  и тверской кнЯзь, ощущаЯ тоску и
гадливость,  взирал,  как  они,  стараЯсь не  глЯдеть ему  в  очи и  жалко
путаЯсь,  кладут  грамоты  и  бормочут  что-то  об  утайке  им,  Њихаилом,
ордынских даней...
     Њихаилу ничего,  не стоило разбить все их лживые и плохо составленные
обвинениЯ.  —етверо  его  ближних  боЯр,  печатник и  дьЯкон-писец  хорошо
поработали в  эти последние дни,  когда уже выЯснилось более или менее,  в
чем будут обвинЯть Њихаила. ‘ейчас он мысленно вспоминал строгое, с прЯмою
складкою между  бровей,  сдержанно красивое лицо  боЯрина ‚икулы ѓюрЯтича,
который еще утром повторЯл,  натверживаЯ кнЯзю,  кто и  сколь гривен внес,
кому и  когда были переданы те серебро,  меха и  сукна,  сколь и чего ушло
сверх того на кормы и издержано на подарки послам.  ѓрамота,  составленнаЯ
старым боЯрином Ћнтипою ‹укиничем, казалась таковой, что и придратьсЯ не к
чему было.  Њихаил громко и Ясно прочел ее, и вновь шепот-шелест прошел по
рЯдам ордынских вельмож.  € вновь его обвинЯли,  что он <многы дани поймал
еси на городах наших,  царю же не дал ничтоже>,  и  вновь Њихаил,  обличаЯ
ложь правдою, ЯвлЯл грамоты, приводил свидетельства, называл имена. Ћн был
как лев в своре гиен,  - но гиен было много, а он был один. ЏоЯвлЯлись все
новые свидетели,  вылезали личности,  о  коих он  и  сам уже не помнил.  ‚
косматой медвежеподобной фигуре какого-то  великана он  не  сразу  признал
даже своего тверского мытника ђоманца,  некогда сбежавшего от справедливой
расправы.  ’еперь ђоманец,  зло и подло глЯдЯ на кнЯзЯ,  врал,  что Њихаил
Якобы  заставлЯл его  утаивать доходы мытного двора,  дабы  меньше платить
хану,   и  с  того-де  он,   ђоманец,  и  убежал  от  кнЯзЯ  в  Ћрду,  ища
справедливости.  €  таких,  как  ђоманец,  Љавгадый с  ћрием собрали очень
много.  Ѓыла беззастенчиваЯ ложь,  уже и  ни  на чем не основаннаЯ,  и  ее
опровергать было труднее всего.  Ќет,  он, Њихаил, не грабил џрославлЯ, не
обирал Љостромы, не затем затеЯл войну с Ќовгородом ‚еликим, чтобы не дать
новгородцам заплатить выход царев,  а как раз затем,  что они этого выхода
не давали...  € шло,  и шло,  и шло. ‡а отвергнутой Ябедою тотчас ЯвлЯлась
другаЯ,  и  нет  того,  чтобы  повинитьсЯ,  признать  неправым  хоть  одно
обвинение,  нет!  ‚ыслушав ответ Њихаила, те, будто бы и не слыхав ничего,
продолжали со спокойною наглостью:
     <€ паки, окроме прежереченного, брал кнЯзь Њихайло џрославич поборы с
ѓалича Њерского,  и с тех поборов,  пЯтидесЯти гривен серебра, тебе, царю,
не дал ничего же...>  -  и  приходилось вновь казать грамоту с исчислением
дани,   полученной  с  ѓалича  и  „митрова,   собственноручно  подписанную
дмитровским кнЯзем, и другую, где сообщалось о присыле дани в Ћрду.
     <€ паки еще,  -  едва выслушав, начинала противнаЯ сторона, - несытый
тот  кнЯзь  Њихайло џрославич утаи  дань  со  своего  града  Љашина,  а  с
ЏереЯславлЯ -  уже в руце московского кнЯзЯ ћриЯ „анилыча -  требуЯ излиха
противу обычаЯ,  как дани давали искони...>  -  и  вновь начиналось долгое
выЯснение: давал или не давал город Љашин ордынскую дань.
     ’ак тЯнулось до вечера.  “же все устали,  с лиц катилсЯ пот, у ћриЯ с
Њихаилом взмокли платье и волосы.  ЏоглЯдываЯ на своего печатника Ћнисима,
что  подавал  кнЯзю  грамоты и  быстрым шепотом подсказывал ответы,  ежели
Њихаил запамЯтовал что-нибудь, на его совсем белое, в росинках пота, лицо,
кнЯзь думал уже, что Ћнисим скоро упадет в обморок, но тот на немой вопрос
господина лишь  мотнул  головой,  проговорив едва  слышною  скороговоркою:
<‚ыдержу,  кнЯже!  ’ут не тебЯ, ђусь судЯт!> € верно, судили ђусь. ‘удили,
хотЯ  по  справедливости давно должны были прекратить позорище,  оправдать
Њихаила  и   выгнать,   обличив,   всех  жалобщиков  с  ћрием  вкупе.   Ќо
судьи-бесермены продолжали судить.  €бо решились судить и осудить заранее.
€бо  всЯ  мусульманскаЯ  верхушка  Ћрды  требовала  суда  над  Њихаилом  и
осуждениЯ Њихаила,  видЯ в  нем -  вполне справедливо,  впрочем,  -  опору
враждебного религиозного учениЯ.  ‘колько бы  подарков ни  раздали ћрий  с
Њихаилом,  кто бы подарки эти ни получил,  не в  них было дело и не от них
зависел исход затеЯнного судилища.  ‚ конце концов ни Њихаил, ни даже ћрий
не предлагали увеличить ордынской дани.  Њихаил не хотел,  а  ћрий ежели и
захотел,  то не смог бы добитьсЯ от страны добровольного отЯгчениЯ хомута,
и  так уже вдосталь натиравшего шею.  €  не  затем столь долго и  въедливо
выслушивали тут лжесвидетелей,  и  не потому столь громогласен и весел был
Љавгадый, оглашавший ложь за ложью, что кто-то всерьез верил предъЯвленным
обвинениЯм.  ‚ерили,  уверЯлись - количеству хулЯщих на кнЯзЯ, не видЯ или
не желаЯ видеть во всем этом ловкой подтасовки, игры, затеЯнной Љавгадыем,
дабы убедить их в том,  в чем они и сами очень хотели убедитьсЯ,  надеЯсь,
что ежели на ђуси столь много недовольных Њихаилом,  то и убрать его можно
будет без особых хлопот.  Ђ там ђусский улус останетсЯ без хозЯина,  - ибо
такие,  как ћрий,  никогда и никого в истории,  не страшили,  хоть порою и
власти добивались,  и зло творили немалое,  а обманывали и предавали своих
соратников чуть ли не всегда.  Ќо и  опЯть,  и  вновь встречаЯ среди рЯдов
<своих> таких вот деЯтелей,  без совести и  убеждений,  никто не числил их
опасными себе,  никто не задумывалсЯ:  а  как они поведут себЯ,  добившись
власти? €... историЯ повторЯлась с точностью крутЯщегосЯ колеса.
     ћрий был подл. € это видели все. € потому никто не ставил его всерьез
и  никто не  опасалсЯ его  власти на  ђуси.  ћрий длЯ них -  этих важных и
властных (а втайне опасающихсЯ за свою власть и даже за жизнь),  чванных с
покоренными, жадных к добру и почестЯм, частью фанатичных ревнителей новой
веры,  частью  раздавленных ею  или  беспечных ловцов переменчивой ханской
милости -  ћрий длЯ  всех них  был понЯтен,  удобен и  удобно ничтожен.  Ђ
тверской кнЯзь олицетворЯл то,  что  едва не  победило,  вместе с  учением
•риста,  у них, в Ћрде, что требовало союза и дружбы, а не окрика и глума,
что требовало мысли и благородства, а то и другое сильно поменело в Ћрде.
     ’ак сошлось, что в лице Њихаила ислам судил учение •риста, и все, что
потом  справедливо начали  свЯзывать  с  Ћрдой  и  с  татарами:  жадность,
предательство,  насилиЯ и  грабежи,  ругательства над  верою  -  все,  что
потомки,  по обычаю людского ума распространЯть последующее на предыдущее,
стали приписывать монголам и их нашествию на ђусь, все это началось совсем
не  с   похода  Ѓату  и  даже  не  с  мусульманского  переворота  в  Ћрде,
совершенного “збеком пЯть лет назад, а с этого именно днЯ, с вечера этого,
20 октЯбрЯ 1318 года,  со днЯ суда над русским кнЯзем Њихаилом џрославичем
’верским.
     “же поздно вечером, так ничего внЯтно и не решив, разошлись вельможи,
разъехались судьи и  свидетели,  и кнЯзьЯ-соперники были отпущены по своим
вежам.
     Њихаил ужинал с боЯрами.  ‘ын, только тут, кажетсЯ, начавший понимать
полную меру происходЯщего,  глЯдел на  отца расширенными от ужаса глазами.
‘тарый  Ћнтипа  ‹укинич,  поглаживаЯ бороду  и  без  обычной улыбки  своей
взглЯдываЯ на кнЯзЯ, говорил:
     - Џротивни со всех грамот Я  изготовил,  и  пуще тово -  иные в ’верь
перешлю тож,  пущай и  тамо знают,  как оно тута створилось!  Џравда,  она
завсегда нужна...
     - € после смерти?! - не выдержав, взорвалсЯ ‚икула.
     - Џосле смерти тово пуще!  -  спокойно возразил старик.  -  „а и грех
пока про смерть-то говорить.  “збек,  поди, думает ищо. Њоже, и постыдЯтсЯ
нехристи... …сть ведь и у их суд-то божий!
     ЏрЯмоплечий русый богатырь Љирилла ‘илыч, Ясноглазый, кудрЯвобородый,
веселый  и  прЯмой  в  речах,  бесстрашный в  бою  и  знатный  песельник в
дружеском застолье, откачнулсЯ, положил кулаки на стол:
     - ЉнЯже!  Ѓежать надоть тебе!  Ќе  жди  более!  Џовели только:  часом
соберу дружину,  коней отобьем ханских,  - вызнал уже, где стоЯт! Ќа них -
черт не догонит!  •ошь -  всем,  хошь -  тебе одному.  Њы-то изомрем за тЯ
честно, а ’вери без твоей головы худо стоЯть!
     Њихаил медленно покачал головой:
     - Џотерпи,  ‘илыч!  Њне бежать ныне - и без вины виновату стать перед
ханом!  -  Џодумав,  он прибавил негромко:  -  Њожет, и вонмет “збек гласу
истины!
     ‚  голосе Њихаила при  этом прозвучала такаЯ безнадежнаЯ горечь,  что
все вздрогнули и замерли на мгновение...
     Ћнисим молчал.  Џобывав с  кнЯзем на  суде,  он  и  сам уже ничему не
верил.  ‚ глазах все еще маЯчили бесстрастные восточные лица вельмож,  что
несколько часов подрЯд выслушивали напраслину и ложь на его кнЯзЯ и только
покачивали головами...


     ‚новь надо было хлопотать, брать серебро у купцов по заемным грамотам
и дарить,  дарить, дарить... Ћн снова ездил к ЃЯлынь, но царица не принЯла
Њихаила,  передав,  что ничего не может сделать.  ‚ конце концов она  была
женщина,  и жертвовать своим женским счастьем, и даже судьбой, ради чужого
русского кнЯзЯ она не могла. Њихаил понЯл и не винил ее.
     ЌеделЯ прошла в  хлопотах и  в  непрерывном ожидании ханской воли.  ‚
субботу вечером кнЯзЯ  неожиданно схватили -  к  веже  Явилась целаЯ толпа
вооруженных до зубов татар с  двумЯ кнЯзьЯми и Љавгадыем во главе (Љирилла
‘илыч взЯлсЯ было за  меч,  но  Њихаил сам вырвал оружие у  него из  рук).
‘хватили и,  свЯзав,  поволокли на новый суд,  где уже многих и  многих не
было, - Явно, не всех и известили даже, - и тут, в присутствии беглербега,
хранителЯ печати, кадиЯ и еще нескольких кнЯзей (ћриЯ в этот раз не было),
ему прочли приговор:  <–есаревы дани не дал еси,  противу посла билсЯ еси,
кнЯгиню великого кнЯзЯ ћрьЯ уморил еси>.
     Њихаил  вновь  и  гневно отверг обвинениЯ,  заЯвив:  <Љолико сокровищ
своих издаЯл есмь цареви и  кнЯзем,  все бо исписано имЯше,  а  посла пакы
избавих на брани и со многою честью отпустих его>.  (’ак, со слов Ћнисима,
записывал позже  тверской  летописец.)  €  все  была  правда:  и  грамота,
исчислЯвшаЯ дани, составленнаЯ Ћнтипою, была Явлена им на суде, и ЉавгадыЯ
он после боЯ под Ѓортеневом,  боЯ,  к которому его принудил ћрий, с честью
принЯл у себЯ и,  наградив,  отпустил, - все было так! …динственное, в чем
не  мог  оправдатьсЯ Њихаил,  была  смерть  Љончаки.  ’ут  он,  призвав  в
свидетели ѓоспода Ѓога, поклЯлсЯ, что и в уме не имел такое сотворить.
     ‘удьи  только  переглЯнулись и,  опЯть  покивав головами,  больше  не
позволили кнЯзю отвечивать.  ’отчас Явились семь  стражей от  семи кнЯзей,
Њихаила,  пеша и  свЯзана,  повели к  его  веже,  причем толпа палачей все
увеличивалась.  ’ут,  в веже, его долго и бестолково, причинЯЯ кнЯзю боль,
заковывали в цепи,  в то же времЯ били и волочили боЯр.  Њихаил еще видел,
как Љирилла ‘илыч,  с  лицом в  крови,  рыча и отбиваЯсь,  уводил за собою
кнЯжича Љонстантина,  и,  сквозь боль,  обрадовалсЯ сметке боЯрина.  ‚идел
отца Ђлександра, у которого рвали из рук кнЯжеский золотой крест и заушали
старца,  пихаЯ его в шею вон из шатра.  ‚идел,  как, согнувшись, держа под
полою ларец с  грамотами,  убегал Ћнисим,  а ‚икула ѓюрЯтич,  закрываЯ его
телом,  свирепо и страшно отбивалсЯ от наседавших татар. ‚идел, как старый
Ћнтипа ‹укинич волочилсЯ по  земи,  уцепившись за  полу  какого-то  дюжего
ордынца, и тот, пинаЯ сапогами, все не мог скинуть с себЯ старика. ЃоЯре и
слуги все вели себЯ так,  как умели и  как могли.  Ќе  в  состоЯнии спасти
господина, они спасали то из добра, что считали ценнейшим и важнейшим.
     Ќе в силах смотреть на позор и поношение своих боЯр,  прикрываЯ глаза
от  стыда  и  боли,  Њихаил  все  же  в  душе  гордилсЯ  и  сейчас  своими
соратниками, не посрамившими чести ни своей, ни кнЯжеской.
     €  после  того,  как  последние слуги Њихаила были  изгнаны из  вежи,
началась безобразнаЯ свалка:  делили,  вырываЯ друг у друга из рук, порты,
рухлЯдь, оружие и одежды Њихаила.
     - “далиша от мене дружину мою и знаемых моих от страсти!  - прошептал
Њихаил,  старинным стихом благодарЯ небо за то,  что никто, хотЯ бы здесь,
при его глазах, не был убит или всерьез изувечен.
     Џотом ЯвилсЯ кто-то из кнЯзей,  ругаЯсь по-татарски, заставил навести
некоторый порЯдок в веже. Њногочисленные цепи с ног Њихаила тоже снЯли, но
оставили его свЯзанным и под охраною на всю ночь.  Њихаил дремал,  лежа на
боку,  прислушивалсЯ к шорохам за стеною вежи. •отелось пить, но он не мог
заставить себЯ попросить воды у своих мучителей... Џеред утром он, однако,
забылсЯ,  и тут же его грубо растолкали.  џвилсЯ палач, два дюжих татарина
принесли тЯжелую разъемную колоду, которую тут же и надели на шею Њихаила.
’олстое дерево поддернуло подбородок,  тЯжесть легла на плечи, сдавив уши,
и  сперва показалось Њихаилу,  что выдержать это не можно и  часу.  <‘лава
тебе,   ѓосподи,   -   проговорил  он   хриплым   шепотом,   мысленно  уже
распростившись с  жизнью,  -  сподобил  мЯ  еси,  владыко,  человеколюбче,
начаток приЯти мучениЯ моего!  ‘подоби мЯ и  скончати подвиг сей!>  Ћднако
шли часы,  и  он  не умирал.  ЏонЯл,  что не надо напрЯгать шею,  -  стало
немного легче.  …му  поднесли воды.  €спив  и  открыв глаза,  кнЯзь увидел
одного из  своих слуг.  “  него невольно навернулись слезы:  не чаЯл уже и
видеть никого из  тверичей!  ЋглЯнувшись,  кнЯзь узнал и  ближних боЯр,  и
прислужников кнЯжьих.  ‚се они теперь были снова допущены к нему. “видел и
сына  и  поспешил  отвести  взор  -   так  непереносно  жалок  был  взглЯд
Љонстантина.
     Ѓыло трудно есть.  ЉнЯзЯ кормили слуги, как маленького. ‘ам он не мог
дотЯнутьсЯ руками до рта. Њучительно было не спать. Ќа ночь ему забивали в
ту  же  колоду и  руки,  и  кнЯзь мог лишь сидеть,  но  ни лечь путем,  ни
положить голову было невозможно. Њихаил дремал, привалЯсь к стене. Ћтроки,
сменЯЯсь,  держали под его головой кожаную подушку.  Џомогало это мало,  и
недостаток сна поначалу доводил его до  исступлениЯ,  хотелось,  чтобы это
скорее кончилось,  как  -  все  равно.  •отелось хоть  перед смертью снЯть
колоду с  шеи -  пусть казнЯт,  пусть отрубЯт голову.  Ќо в последний час,
хоть на плахе, почувствовать свободной выю свою!
     Џомогала молитва.  ‘трогий в исполнении обрЯдов, кнЯзь ныне ужесточил
длЯ себЯ служебный устав. …женощно пел псалмы „авидовы, и - поскольку руки
его  были  забиты  в  колоду  -   один  из  отроков,  сидЯ  перед  кнЯзем,
переворачивал страницы псалтыри;  почасту причащалсЯ и исповедовалсЯ, дабы
умереть с  чистою душою,  как подобает христианину.  ‘ейчас,  напрЯгаЯ все
силы души,  Њихаил заставлЯл себЯ быть не только спокойным, но и радостным
с виду.  Ќи один из отроков,  обслуживавших кнЯзЯ в его жалком образе,  ни
разу  не  видел  Њихаила унылым  или  гневным.  €  это  тоже  помогало ему
выдерживать муку.  „уховно ободрЯЯ боЯр и  слуг своих,  кнЯзь черпал в сем
силы длЯ одолениЯ непослушливой плоти.
     - Џомните  наши  пиры,  и  песни,  и  утехи?  -  говорил  он  боЯрам,
собиравшимсЯ вокруг своего опозоренного господина.  -  Ђ  ныне (он  слегка
поводил онемелою шеей)  видите вы  это  древо и  скорбите душою!  ‚  жизни
столько было хорошего,  столько благ послал мне  ѓосподь,  так  сей ли  не
претерпети беды!  —то  мне  эта  мука противу дел моих!  €  больше достоит
приЯти,  да  бых за гробом прощение получил...  Ќе плачьте,  не надо!  џко
угодно ѓосподу, тако пусть будет! Ѓуди имЯ ѓосподне благословенно отныне и
до века, и не печалуйте о муке моей!
     ‚се это длилось уже более трех недель. Ћрда медленно передвигалась, и
кнЯзЯ везли в  арбе вслед за  ханом.  “збек,  по-видимому,  еще не  решил,
казнить  ли  ему  Њихаила  или  наказать инако.  ‚озможно,  просто  медлил
вперекор  дружному  напору  вельмож.  ‚озможно,  болезненно  самолюбивый и
постоЯнно неуверенный в себе, он - когда решение о казни уже получило силу
приговора -  вновь заколебалсЯ,  отлагаЯ исполнение ее  на  неопределенный
срок. ‚о всЯком случае, “збек не захотел оставить Њихаила в стане (видимо,
чуЯ,  что  в  его  отсутствие кнЯзЯ могут прикончить уже  и  без  ханского
разрешениЯ) и,  отправлЯЯсь на  ловы  в  предгорьЯ Љавказа,  повелел вести
Њихаила за собой.
     ‹учшей поры  длЯ  побега было  трудно придумать.  џсы,  соболезнующие
русскому кнЯзю,  сами  вызвались помочь,  достали коней и  проводников:  в
горах они были хозЯевами,  и никакаЯ татарскаЯ погонЯ не настигла бы кнЯзЯ
за ’ереком,  особенно теперь,  в начале зимы.  —ерез Љафу и западные земли
кнЯзЯ  брались  доставить  на  ђусь  армЯнские и  греческие купцы.  –арица
ЃЯлынь,  рискуЯ головою, передала наказ своим единоверцам в Љрыму. Љирилла
‘илыч, уже заранее торжествуЯ, ЯвилсЯ к Њихаилу вместе с ‚икулой ѓюрЯтичем
поздно ночью,  в отсутствие татарской сторожи,  и передал,  что все готово
длЯ бегства:
     - Љони и проводники ждут!  €з утра, как повезут, арба кнЯзЯ уклонитсЯ
в горы...
     Њихаил,  вздрогнув, строго оглЯдел своих боЯр. (Ќа миг, только на миг
один,  так захотелось ему даже и не бежать, нет, но снЯть поганую колоду с
плеч,  освободить голову, сесть на конЯ, вдохнуть свободным горлом ветра и
солнца! ‘ам испугалсЯ своего желаниЯ.)
     - Ќе дай же мне Ѓог сего сотворити!  -  сурово отмолвил он. - …жели Я
один  уклонюсь,  а  людей  своих оставлю в  этой  беде,  то  какую похвалу
приобрету себе?  €  о кнЯжестве нашем,  о земле,  подумали вы?  ѓолова эта
теперь -  жертва за други своЯ и за всех людей русских. €дите! € не смейте
содеЯть ничего такового.  Ђ погибну Я или нет - на то все волЯ ѓосподнЯ да
будет!


     Ћрда  выходила  уже  к  многолюдным селениЯм  нижнего  ’ерека.  ‚новь
разбивали стан, развертывались палатки торга, ставили походную вежу. Џытка
колодою продолжалась уже  двадцать четыре днЯ.  Њихаил заметно ослабел,  у
него почасту кружилась голова,  на шее сделались кровавые Язвы. Ќежданно в
кнЯжескую вежу  ЯвилсЯ Љавгадый со  свитою,  размахиваЯ грамотою,  повелел
взЯть кнЯзЯ и  вести в  торг.  ‡десь,  на пыльном и  промороженном майдане
(снегу  еще  не  было,  и  в  глаза  несло  мерзлую острую пыль),  Њихаила
поставили на колени,  и Љавгадый, кривлЯЯсь, начал строго вычитывать кнЯзю
его вины.  Њихаил не  слушал.  —уть шевелЯ губами,  он  молилсЯ,  стараЯсь
победить вновь поднЯвшеесЯ головокружение.  ‚округ, в небольшом отдалении,
собиралась толпа гостей торговых,  воинов, просто глЯдельщиков: оборванных
слуг, холопов, местных жителей.
     Љавгадый вглЯделсЯ в осунувшеесЯ лицо кнЯзЯ,  увидел, как вздрагивает
от  усилий  держать тЯжелую колоду его  голова,  и  заговорил по-иному,  с
масленым наигранным добродушием,  <имеЯ Яд  аспиден во устнех своих>,  как
замечает древний летописец:
     - Ќе горюй,  кнЯже! “ нашего цесарЯ таков обычай: на кого прогневает,
хотЯ и свой будет,  такую же колоду налагают ему, маленько мучают, а когда
царский гнев минет,  опЯть в прежнюю честь введут!  - Љавгадый, не скрываЯ
насмешки,  подмигнул катам: - €з утра али на тот день тЯгота сиЯ отыдет от
тебЯ,  Њихаиле,  и в большой чести будеши! ‚ы почто не облегчите ему древа
сего? - вопросил Љавгадый стражей по-русски, и те, расхмылЯсь, начали тоже
подмигивать и кивать в ответ.
     - ‡аутра,  кнЯзь! Ђли в другой день, како скажешь, тако и сотворим! -
ответил тоже по-русски один из палачей, - Явно длЯ Њихаила.
     Љавгадый покачал  головой,  поцокал,  будто  от  жалости к  тверскому
кнЯзю,  вздохнул всею  жирною  грудью.  Ѓудто  теперь  только увидав дрожь
кнЯжеской головы, приказал сторожам:
     - Ќу-ка, поддержите ему древо, а то давит на плеча! …му тЯжело! ЉнЯзю
тЯжело! Ђй, ай!
     „южий татарин,  передав другому копье,  ухватил колоду за два конца и
приподнЯл так,  что подбородок Њихаила задралсЯ и он неволею принужден был
смотреть в  довольное лицо  своего  мучителЯ.  Љавгадый начал  выводить из
толпы  заранее  собранных  заимодавцев Њихаила  и  принуждал  их  задавать
вопросы кнЯзю,  а  Њихаила -  отвечать.  ’ак  прошло  около  часу.  ЉнЯзь,
выведенный без верхнего платьЯ, зам°рз и дрожал. Ќаконец Љавгадый утомилсЯ
и  приказал отвести кнЯзЯ назад.  Њихаил уже едва стоЯл на  ногах.  —ерные
круги поплыли у  него  перед глазами,  когда он,  ведомый своими отроками,
сделал несколько шагов.
     - „айте стулец!  - попросил он отроков. - Ќоги мои отЯгчали от многих
грехов, не держат...
     Џодали раскладной стулец.  Џочти терЯЯ сознание,  Њихаил опустилсЯ на
сиденье. ‘тало легче. Ћн плохо видел колышущуюсЯ толпу по сторонам, только
рокот накатывал,  подобный рокоту волн бурного морЯ.  Ќе видел генуэзцев и
фрЯгов,  немецких и греческих торговых гостей,  остолпивших майдан.  ’олпа
все густела и  густела.  Ѓежали и спешили любопытные поглЯдеть на великого
русского кнЯзЯ в  позорище.  Љавгадый Явно  перестаралсЯ.  ‚икула ѓюрЯтич,
строго сводЯ прЯмые брови, коснулсЯ плеча Њихаила:
     - ЉнЯже  господине,  встань,  коли  можеши!  ЏоглЯди кругом:  видишь,
коликое множество народа зрит на тебЯ в  такой укоризне?  Ђ прежде слышали
тебЯ царствующа во своей земле!  Џойди, господине, в вежу свою, не срамись
тута!
     - €  ангелы глЯдЯт с небеси,  и люди позоруют мЯ!  -  отвечал Њихаил,
словно в бреду, с увлажненными глазами. - “поваю на ѓоспода, да избавит мЯ
и спасет, Яко же хощет!
     ‘ усилием он встал и, шатаЯсь, двинулсЯ к веже, повторЯЯ слова псалма
„авидова...
     € был еще день,  и настал следующий.  ‘тоЯли уже за ’ереком,  на реке
‘евенце,  под городом „едЯковом,  миновав Ясские и  черкасские горы,  близ
†елезных ворот.
     - Љакой сегоднЯ день? - спросил кнЯзь, очнувшись от сна.
     - ‘ереда! - ответили ему боЯре, Њихаил подумал. ѓолова была Ясной, но
что-то происходило или уже произошло над ним.  Ћн приказал игумену и  двум
свЯщенникам,  бывшим при нем,  отпеть заутреню и часы.  ‘ам слушал и молча
плакал.  ‚елел затем причастить себЯ. Џосле, взЯв книгу, начал вполголоса,
с   умиленною  тихою  радостью  повторЯть  псалмы.   Џотом  подозвал  сына
Љонстантина и  боЯр  с  игуменом и  еще  раз,  устно,  повторил завещание,
распорЯдЯсь про отчину,  про кнЯгиню,  что кому оставлЯет из сыновей,  чем
дарит боЯр,  слуг,  даже холопов, бывших при нем в Ћрде. Ќемного отдохнув,
уже близко к часу, попросил снова псалтырь, вымолвив:
     - ‚ельми скорбна душа моЯ!
     ђазогнув наудачу, он начал честь псалом:
     <‚нуши,  Ѓоже,  молитву мою и вспомни моление мое.  ‚оскорбех печалию
моею и смутих и от гласа вражиЯ, Яко во гневе враждоваху мне...>
     ‚  тот самый час Љавгадый,  придЯ к  “збеку,  получал у  него наконец
согласье на убиение тверского кнЯзЯ и уже выходил с разрешающей грамотой.
     <...‘ердце мое смутисЯ во  мне,  и  страх смерти нападе на  мЯ...>  -
читал между тем Њихаил.  Џриодержась,  он  поднЯл глаза на  свЯщенников и,
содрогнувшись от страшной догадки (Љак все-таки слаб человек! Љак все-таки
надеетсЯ он,  даже и приговоренный, избежать гибели!), спросил, с дрожью в
голосе:
     - ‘кажите мне, что означает псалом сей?
     Ђлександр с другим иереем оба согласно отвели глаза.
     - ‘ам же  ты  знаешь,  господине,  -  ответил Ђлександр,  стараЯсь не
смотреть на  кнЯзЯ,  дабы не  смутить его,  ибо  и  над ним словно повеЯло
незримыми крылами нечто страшное,  не имущее образа и вида.  - ‚ последней
главизне псалма сего глаголет „авид:  <‚озверзи на ѓоспода печаль свою,  и
той тЯ пропитает: не даст в векы смЯтениЯ праведнику!>
     Њихаил вздохнул,  перемогаЯ слабость и,  еще раз вздохнув,  прикрывши
веки,  молвил словами того же  псалма:  <Љто даст ми  крыле,  да  полечу и
почию. - Ћн замолк, подумал и договорил скорбно: - ‘е удалихсЯ, водворихсЯ
в пустыни, чаЯ Ѓога, спасающего мЯ>...
     €  в  этот миг в вежу ворвалсЯ,  задыхаЯсь,  обморочно бледный кнЯжой
отрок и сиплым, задавленным голосом выговорил:
     - ѓосподине кнЯже! …дут уже! Љавгадый с ћрьем! € толпа с има, прЯмо к
веже твоей!
     Њихаил быстро встал на ноги.
     - €дут  менЯ  убивать!  -  вымолвил он  твердо  и,  нежданно властным
голосом, приказал:
     - ‘илыч и ты,  ‹укинич, с ѓюрЯтичем! Ѓерите Љонстантина и - скорей, к
царице ЃЯлынь! Ћна укроет! ѓрамоты - с собой! Ѓегите!
     Ћнисим,   выскочив  из  вежи,  увидел  вскоре,  как  со  всех  сторон
приближаютсЯ толпы вооруженного народа.  ‚ытЯгиваЯ шею,  он следил: успели
или нет прорватьсЯ боЯре с  Љонстантином?  ЉажетсЯ,  успели!  ’огда он,  с
внезапно закипевшими слезами,  стиснул зубы  и  поворотил назад,  в  вежу,
чтобы умереть вместе с кнЯзем своим.
     ‘луги и  боЯре метались,  не  знаЯ,  что делать.  ЉнЯзь стоЯл в  этом
сраме,  неистовыми глазами  глЯдЯ  куда-то  вверх  и  побелевшими пальцами
дергал колоду у себЯ на шее. € Ћнисим понЯл невысказанный крик кнЯзЯ: хоть
умереть без этого Ярма!  Ћн схватил меч и мечом начал разнимать склепанное
железными прутами дерево.  ЉнЯзь помогал,  как мог.  Њеч гнулсЯ и  вдруг с
треском лопнул у самой рукоЯти.  Ћнисим,  озверев и обрезав руки,  схватил
клинок, завернул в шапку и начал было клинком расщеплЯть колоду. Ќо он уже
не  успел.  „вери как  вылетели.  ‚  вежу  ворвалась толпа дикой сволочи -
именно  так   подумал  Ћнисим,   увидЯ  эти  взъЯренные,   нечеловеческие,
сладострастно-жестокие  лица,  нет,  личины,  хари,  морды  зверей  -  его
отбросило в сторону,  и, падаЯ под ударами, он успел увидеть, как огромный
косматый медвежеподобный мужик схватил Њихаила за колоду, рванул, и голова
кнЯзЯ  страшно мотнулась,  словно  уже  полуоторваннаЯ от  тела,  рванул и
колодою ринул в стену вежи, проломив ее насквозь. Ћнисим пополз, царапаЯсь
и плюЯ кровью, волоча на себе каких-то вцепившихсЯ в него двух убийц. ’ам,
за вежею, была свалка. ЉнЯзь сумел вскочить и, невзираЯ на тЯжелую колоду,
повалить двух-трех  из  наседавшей своры.  Ќо  тут  его  опЯть схватили за
колоду и начали валить.  €,  хрипЯ и храпЯ, страшно задираЯ голову, Њихаил
упал в  месиво тел,  и тотчас сверху на него свалилсЯ тот огромный мужик -
это был беглый тверской мытник ђоманец - и, пока другие сапогами и пЯтками
топтали кнЯзЯ,  извлек огромный Ясский кинжал и  всадил его справа в грудь
Њихаилу. Ћнисим, доползший как раз до пролома в стене, увидел, как из кучи
тел  брызнула фонтаном вверх  горЯчаЯ алаЯ  струЯ.  ЏослышалсЯ сквозь вой,
визг и рев убийц глухой стон,  и вслед за тем ђоманец,  обагривший руки до
плеч,  повращав ножом в груди кнЯзЯ, извлек красное, еще трепещущее сердце
Њихаила  и  с торжеством поднЯл его в протЯнутой руке.  ’ут Ћнисим потерЯл
сознание и уже не  видел,  не  чуЯл,  как  продолжалсЯ  грабеж  вежи,  как
стаскивали, обнажаЯ донага, порты с убитого, как ковали в железа и уводили
схваченных тверских боЯр и слуг Њихаила...
     ћрий с  Љавгадыем остановились близ торга,  за один перелет камнЯ,  и
ждали,  отослав убийц. ћрий был бледен и тЯжко дышал, словно сам гналсЯ, и
имал,  и убивал своего врага. Ћни слышали крики и рев толпы и ждали, сойдЯ
с коней.  Ћба стоЯли, не подумав или не догадав присесть. ’ак прошло около
часу.  Ќаконец показалсЯ бегущий к ним по снегу пеший татарин. Ћн косолапо
раскачивалсЯ на ходу и махал шапкой:
     - ѓосподина!  “же Њихайлу кончай,  вежу грабЯт, сама ступай! - кричал
он по-русски из уважениЯ к ћрию.
     ћрий первый взвилсЯ в седло и поскакал,  даже не оглЯнувшись, едет ли
за ним Љавгадый. ЊинуЯ вежу, от которой оставались уже лишь прутЯной остов
да клочьЯ войлока,  он в опор подскакал к тому месту, где лежал измаранный
кровью нагой труп с  так и  не снЯтою колодой на шее,  и,  сползши с конЯ,
остановилсЯ над ним. ’отчас подскакал и спешилсЯ Љавгадый.
     Ћбнаженное  тело  Њихаила,   сухо-поджарое,   бугристое,   с  мощными
ключицами,  твердыми на взглЯд и сейчас мышцами ног, с запавшим чуть не до
хребта животом,  со страшно запрокинутою головою -  борода торчала в небо,
обнажаЯ  обострившийсЯ,   недвижный  кадык,   -  расхристанное,  бесстыдно
брошенное в  луже темнеющей крови,  -  было страшно.  ћрий тупо смотрел на
него недвижным,  белесым каким-то  взглЯдом,  и  только пальцы рук у  него
шевелились,  как  медленные толстые черви.  ћрий  был  тоже  страшен,  еще
страшнее Њихаила.  Ћн напоминал сейчас не человека даже,  а  разъевшегосЯ,
налитого  кровью  скотинного  клеща,   выпавшего  на  дорогу  и   медленно
шевелЯщего маленькими на  безобразно раздутом теле крючками усиков-лап.  €
Љавгадый вдруг  первый не  выдержал,  дрогнул,  шатнулсЯ назад  и  крикнул
хрипло, почти ненавистно, в лицо ћрию:
     - —то же ты глЯдишь?! ’о - кнЯзь твой великий! Џрикрой его! Ћн - брат
старейший тебе, в отца место!
     ћрий  очнулсЯ несколько,  обвел глазами круг остолпивших их  людей и,
завидЯ одного из своих, кивнул ему. ’от неохотно, с сожалением снЯл с себЯ
катыгу и  прикрыл нагое  поверженное тело  кнЯзЯ.  Џотом подошли татарские
каты и начали деловито расклепывать колоду на шее мертвеца.
     Ћткуда-то приволокли широкую старую доску,  всю в  желобках от тесла,
поднЯли на нее тело кнЯзЯ и, обмотав веревками, положили вместе с доскою в
телегу.  ‹ошадь,  шарахающаЯсЯ от  запаха  крови,  дергала  постромки.  €,
неровно расшвыриваЯ снег,  скрипЯ и тарахтЯ на выбоинах, покатила телега с
телом тверского кнЯзЯ за торг,  к  мосту и через мост,  мимо слепленных из
глины мазанок,  за  реку Ђдеж,  что,  ежели перевести по-русски,  означает
<горесть>.
     ЃоЯр Љонстантина,  тех,  кто  не  успел убежать или не  был принЯт за
мертвого, как Ћнисим (он очнулсЯ в сумерках от холода и ползком выбралсЯ с
торга),  обнажив и ругаЯсь над ними,  волочили по стану, избивали, хулили,
всЯчески глумились, после чего посадили всех в железа.
     €  вечером,  когда  успокоилсЯ стан  и  утихли наконец шум  и  крики,
началсЯ  пир  победителей.   ‘обрались  в  шатре  ћриЯ.   Џили,   неистово
паЯсничали,  орали песни.  ЏодымаЯ чары,  громко хвалились, кто какую хулу
изрек на  покойного кнЯзЯ,  кто и  в  чем овиноватил его на  суде.  €  пил
Љавгадый, весь добродушно-масленый, словно сытый барс, и ћрий пил, бледнеЯ
и молодеЯ лицом, пил с безумным торжеством в очах, пил распахнувши платье,
плескал густой мед и вишнево-пурпурное фрЯжское вино,  поил гостей, икал и
хохотал,  сверкаЯ  зубами,  закидываЯ  хмельную  голову,  взмахиваЯ  рыжею
гривой, пускалсЯ в дикий непристойный плЯс и вдруг застывал изумленно, еще
и еще раз понимаЯ, что его враг, ненавистью к которому он только и жил все
эти долгие четырнадцать лет, наконец-то убит!
     € второе было сходбище:  без шума,  вина и песен, в глубокой тишине и
тайне -  сходбище верных, тех, кто осталсЯ жив и на воле и не потерЯл друг
друга.  ’ут были битые,  кое-как перевЯзанные боЯре и слуги Њихайловы, был
‚икула ѓюрЯтич, отец Ђлександр с Љириллой ‘илычем, старый Ћнтипа ‹укинич и
Ћнисим,  которого уже  за  торгом подобрал знакомый купец  и,  перевЯзав и
накормив,  привел сюда.  Ѓыли тут несколько Ясов, два-три касога, какие-то
армЯне и один грек-лекарь.  ‘идели все в полутьме,  при единой свече,  так
что иных и  лиц нельзЯ было рассмотреть,  да и  по именам Ћнисим знал лишь
немногих.  ѓоворили об одном:  как спасти тело кнЯзЯ, доставив его на ђусь
невережено.
     - ‚ыкрасть,  дак  искать  станут,  колгота начнетсЯ опЯть!  -  мрачно
подвел итог сказанным речам Љирилл.
     - Џущай ћрий везет!  -  отозвалсЯ Ћнтипа ‹укинич.  ‘ильно помЯтый, он
теперь сидел, тихо охаЯ и изредка отплевываЯ кровь в большой пестрый плат.
- Џущай,  а  только тело поберечь надобно:  бросили ить за  рекою -  звери
тамо!
     - ‘тэрэжом!  -  коротко и гортанно откликнулсЯ один из Ясов,  блеснув
жемчужною полоской зубов под черными усами. - ‡вэр не тронэт!
     ‹екарь-грек предложил было опустить тело кнЯзЯ в  мед,  но Ясы дружно
заспорили с ним.  ЋказываетсЯ,  они знали некое тайное средство,  какие-то
соскобы с  пчелиного меда,  которые было очень трудно доставать,  но  зато
сохранЯвшие любое мЯсо без гниениЯ в самую сильную жару.  “ Ћнисима сильно
болела разбитаЯ голова,  и, когда он услышал слово <мЯсо> и вспомнил опЯть
голый труп кнЯзЯ на мерзлой земле, его едва не стошнило.
     џсы брались достать свое средство этой же ночью. Ќадобно было удалить
от трупа татар-сторожей.  ‚икула с  Љириллом уже стоЯли,  затЯгиваЯ поЯса,
прЯмые,  готовые на дело,  сильные,  несмотрЯ ни на что,  и Ћнисим,  плохо
стоЯвший на ногах, невольно позавидовал их могутной твердости.
     - Љто зрел,  како кнЯзЯ нашего убивали? - подал голос Ћнтипа ‹укинич.
Ћнисим вздрогнул, оглЯнулсЯ вокруг, потом вымолвил:
     - џ!
     - Ћтпиши   путем,   надобно   нам   грамоту   составить  об   убиении
блаженного...  длЯ детей, длЯ внуков, - сказал старик. Ћн, сам едва живой,
не унывал и всем, кажетсЯ, находил дело по талану и по плечу.
     - ‘о сторожею как? - спросили в темноте.
     Љто-то  из местных поднес ладони ко рту,  и  жуткий звук волчьего воЯ
послышалсЯ середи вежи.
     - Ћтгоним! - сказал он, обрываЯ вой.
     ѓуськом,  потушив свечу,  стали выходить на  зеленый от лунного света
двор.  ‹егкие перистые облака то затенЯли, то вновь открывали холодный лик
ночного светила, и, казалось, не облака, а сама луна плывет, нырЯЯ, словно
на волнах, по холодному темному небу, неувереннаЯ, над неуверенной землей.
     “тром тело кнЯзЯ было найдено на земле,  рЯдом с телегою. ЉнЯзь лежал
лицом вниз,  одетый в порты. ЏоследнЯЯ сошедшаЯ кровь из груди омочила под
ним  стылую землю.  ЏраваЯ рука  Њихаила была  у  него перед лицом,  леваЯ
подкорчена и прижата к Язве.  Љазалось,  кнЯзь сам,  с вырезанным сердцем,
развЯзалсЯ и полз по земле.
     ‘торожи,  ночью сбежавшие в стан,  бормотали что-то невразумительное:
не то испугались волчьего воЯ,  не то некий темный ужас напал на них еще с
вечера...
     ’ело мертвого Њихаила поскорее отправили в Њождежчарык, поскольку уже
начались толки и  пересуды.  Љто-то видел свет над телом.  “битого всерьез
начинали объЯвлЯть свЯтым.  ‚  Њождежчарыке торговые гости  хотели накрыть
покойника плащаницами и поставить в церкви.  Џриставленные сторожи не дали
сделать того,  заперев тело в хлев,  и всю ночь,  говорили жители, на небе
стоЯл столп огнен,  изгибающеюсЯ дугою упиравшийсЯ в крышу хлевины с телом
Њихаила... ‘ловом, начались чудеса и видениЯ.
     Љогда мертвеца везли к Ѓездежу, многие из города видели около саней с
телом множество народа со свечами и  призрачных всадников,  что с фонарЯми
разъезжали по воздуху,  сопровождаЯ и охранЯЯ кнЯзЯ. “же в Ѓездеже, ночью,
когда  один  из  сторожей лег  сверху гроба,  неведомаЯ сила  сбросила его
прочь, едва не убив до смерти.
     ’ак, сопровождаемое молвою, обрастающее легендами, тело Њихаила ехало
на  ђусь.  …го  везли и  везли,  пока наконец не  привезли в  Њоскву и  не
положили в монастыре у свЯтого ‘паса...


     ћрий мог торжествовать.  Ћн  вновь получил Ярлык на великое кнЯжение,
теперь уже никем не оспариваемый.  Ѓыл принЯт “збеком,  обласкан и отпущен
на  ђусь.  Ћн  забрал  сына  Њихаилова,  Љонстантина,  и  теперь вез  его,
успокаиваЯ и  утешаЯ,  любуЯсь  своим  пленником,  притворЯЯсь ласковым  и
радош