 не
тревожил его, недокучно сожидаЯ, когда Џетр отдохнет с дороги.
     ‹ишь в позднем вечеру, когда уже сам Џетр вышел на сени, €ван подошел
к нему под благословение, осведомЯсь при этом, добро ли почивал митрополит
с пути и все ли по-годному устроили слуги в его покоЯх.
     - „орогой-то ноне много шлЯющего народу. Ќищи да и разбойны - глад! Ђ
иные и разбаловали... џ уж боЯлсЯ тут - нападут, не ровен час!
     - Ќичего! Ќа служителЯ божьего и разбойник сЯ устрашит руку вздынуть!
- отозвалсЯ Џетр.  -  •удо,  что глад. ѓолодному преже помоги, потом рцы о
ѓосподе!
     - Џомочь нечем!  -  отрывисто возразил €ван.  -  Њышь  потравила весь
хлеб.  џ уж и так...  и кормлю,  и привечаю на Њоскве. „аве раздавал мзду,
один обежит да вновь подойдет, до трех раз. џ укорил, а он: <’ы-де, кнЯзь,
не милостив!> Ћзлел народ.  ЉуплЯю хлеб на ‚олыни, дак на всех не укупишь.
‚ерно, грех на нас какой! Ђ за нас и народ страждет!
     Џетр  улыбнулсЯ,  любуЯсь  кнЯжичем.  Ѓыла  в  юном  „аниловиче некаЯ
тихость - не показное смирение, но внутреннЯЯ, любезнаЯ сердцу его тишина.
€ в светлых голубых глазах кнЯжича тоже была тишина неземнаЯ,  хоть и,  не
очень  обманываЯсь,   чуЯл  митрополит  в  сем  отроке  сугубую  твердость
сокрытую.  Ќо и это было любезно его сердцу после волынского двора,  после
умирающего в жалкой пышности своей –арьграда,  где не было простоты, но не
было и твердости, ибо никто уже там Ясно не сознавал, к чему и зачем живет
он на этой земле.
     Њосковский кнЯзь ћрий с  разбойными жадными глазами с первого разу не
понравилсЯ  ему.  ‚  ћрии  тоже  была  твердость,  но  какаЯ-то  злаЯ,  не
разбирающаЯ путей,  безразличнаЯ к добру и злу и потому опаснаЯ. Ќаставить
такого на путь правый было навернЯка почти невозможно,  хоть и  льстил,  и
льнул к нему молодой московский кнЯзь.  Ќо льстил и льнул,  как уже уведал
Џетр,  по злобе на великого кнЯзЯ владимирского Њихаила, а не по убеждению
души.  €  это разом отвратило Џетра,  и  неизвестно,  как бы еще сложились
грЯдущие судьбы ђуси  ‚ладимирской,  кабы нелепаЯ прЯ,  отЯготительнаЯ как
длЯ Џетра,  так и длЯ великого кнЯзЯ,  не развела его с Њихайлой ’верским.
…пископ Ђндрей и  боЯре,  что  хлопотали о  доставлении ѓеронтиЯ,  Яростно
клеветали и  хулили Џетра,  и  Њихаил,  свЯзанный нелюбием боЯр,  ссорою с
волынским  кнЯзем  и  гневом  тверского  епископа,   ограничилсЯ  уставною
торжественной церемонией встречи,  так и  не сойдЯсь с  новым митрополитом
накоротке.
     Џетр,  лишенный дружбы с великим кнЯзем,  искал себе угла, где мог бы
уединЯтьсЯ  и   думать,   отдыхать  от   своих  воистину  великих  трудов,
бесконечных путей и служб,  проповедей,  церковных судов, исправлений чина
(множицею обнаружились нарушениЯ уставов  и  даже  впадениЯ  в  ересь,  не
столько по злобе и лукавству ума, сколь по незнанию и простоте душевной).
     ‚ Њоскву Џетр приехал,  объезжаЯ удельные кнЯжества и города,  так же
как он наезжал в ђостов,  Љострому,  ђЯзань,  Њуром, Ќижний. Џриехал после
ЏереЯславлЯ,   в  один  путь,   проездом  к  ‘моленску,   и  не  собиралсЯ
задерживатьсЯ долго. Ќо тут, в Њоскве, встретил он кнЯжича €вана и омЯгчел
душой.  €ван, как оказалось, был истинный хозЯин Њосковского удела. ћрий -
в хлопотах и поисках друзей противу Њихайлы ’верского -  бывал у себЯ лишь
наездами,  да  и  то  почти  всегда застревал в  ЏереЯславле,  сделав этот
спорный город своей столицей.  ЉнЯжич €ван так принЯл и упокоил Џетра, так
сумел ненавЯзчиво и  толково создать ему  возлюбленную тишину и  уют,  что
Џетр и задержалсЯ в Њоскве долее намеченного срока, и вновь, уже нарочито,
гостил в этом городе, а теперь вот приехал в третий раз, сам еще не ведаЯ,
что  эти наезды будут повторЯтьсЯ и  умножатьсЯ и  что когда-нибудь придет
нужда летописцу отметить, что он, Џетр, <возлюби маленький городок Њоскву>
и, <почасту в нем бываЯ>, предречет городу сему величие в грЯдущих веках.
     Ќичего этого пока еще не было.  Ѓыл отдых.  Ѓыло место, где не томили
беседой,  ничего не  требовали,  где он мог вновь взЯть в  руки кисть и  в
тишине, под шум соснового бора, творить образы свЯтых мужей, вновь и вновь
повторЯЯ  на  покрытой левкасом доске  любимый  лик  матери  божьей  и  за
творчеством забываЯ томительные думы о  церковном и всЯком ином нестроении
на ђуси...
     ‘верх того,  и  важнее того,  хоть Џетр и  не признавалсЯ в  том даже
самому себе,  он искал места, откуда начинаетсЯ родник. …сть озера и реки,
есть омуты и  мели,  есть болота и ручьи,  и есть место топкое,  где всюду
вода,  и посверкивает, посвечивает меж травинок, и тихо струитсЯ, покрытаЯ
ржавчиной,  но не гнилаЯ,  а  как бы пронизаннаЯ свежинкой,  -  родниковою
прозрачною чистотой. Ќо сам родник не виден, он где-то здесь, тут или там,
под слоем мха,  под кокорой, под лапами ели, под склизкою от тины каменною
плитой.  €  надо его найти и не ошибитьсЯ,  не принЯть за стрежень родника
боковинку,  крохотную ниточку воды, что тут же и погинет в желтой тине. Ќо
когда родник обнаружен,  только стоит отвалить плиту или  кокору,  скинуть
слой мха,  -  и весело забьет,  кружа хороводы светлых песчинок, заплещет,
впитываЯ свет,  полнЯсь  и  изливаЯсь потоком,  целебнаЯ живительнаЯ вода,
влага жизни.
     ‚   надменном  бессилии  волынского  кнЯзЯ,   не   чаЯщего  беды   от
приближенных ко двору католиков, в усталости ‚изантии, склонЯющейсЯ к унии
с враждебным ђимом,  в бесконечных спорах, рождающих смуту, видел Џетр, со
страхом,  скорбью и  гневом,  близЯщийсЯ закат православиЯ,  оскудение тех
родников,  коими только и жила,  и росла,  и спасалась землЯ славЯн. Ђ раз
так,  то надлежало иссечь кладЯзи новые, дабы напоить студеною влагою веры
иссохшую  твердь.  Џолжизни  отдав  трудам  духовным  у  себЯ,  в  ђатском
монастыре,  Џетр с унынием видел, что и верЯт, и любЯт, и поклонЯют ему, а
не  может зажечь он  ни в  чьей душе огнь ответный,  не видел он в  пастве
своей,  ниже  в  прихожанах,  воли к  подвигу.  Ђ  без  подвига,  сурового
апостольского деЯниЯ,  без  подвижничества и  проповеданиЯ не  стоЯть,  не
выстоЯть,  не спасти свет истинной веры, веры православной (да и ничего не
спасти!) - это он знал. € искал родник. Џотому и тревожил так Џетра кнЯжич
€ван,  и  беседы с ним потому и были столь любопытны длЯ митрополита,  что
чуЯл  Џетр в  нем  то,  что  было как-то  разлито во  всей здешней стороне
залесной,  во  всей  обширной ‚ладимирской земле -  силу  духовной жажды и
способность к деЯнию.
     ‚прочем,  всего этого еще не  ведал,  вернее не  сознал Ясно,  ни сам
Џетр,  ни тем паче кнЯжич €ван,  намерившийсЯ нынче привести к митрополиту
своего крестника, …левфериЯ, по неотступным просьбам последнего, жаждущего
расспросить Џетра, дабы самому понЯть погоднее, о латынском богослужении и
о делах далекого цареградского патриарха.
     €ван высказал свою просьбу вскользь и  никак не  настаиваЯ.  Ћн почти
ожидал,  что  Џетр  пропустит сказанное мимо  ушей.  Ќо  митрополит,  живо
встрепенувшись,  стал расспрашивать и,  в заключение, велел привести юношу
не стрЯпаЯ,  прЯмо назавтра.  ќту весть из утра €ван передал крестнику,  и
счастливый Ћлферка до вечера уже не находил себе места, ожидаЯ великой длЯ
себЯ встречи.
     ...Ћни Явились, когда уже темнело, и вошли в покои митрополита только
вдвоем, крестный с крестником. Ќебольшую свиту из молодших €ван оставил за
оградою,  даже не допустив до дверей хоромины.  ЏонимаЯ, как отЯготительна
Џетру  пышность  боЯрских  и  кнЯжеских  приемов,   €ван  старалсЯ,  елико
возможно,  не подчеркивать ни званиЯ,  ни значениЯ своего.  Ћн и  спешилсЯ
там, за бревенчатым высоким тыном, и, осенив себЯ крестным знамением перед
иконою, утвержденной в ковчежце над воротами Љрутицкого подворьЯ, прошел к
хоромам Џетра пеш, легким наклоном головы отвечаЯ уставным поклонам служек
и слуг митрополичьих.
     …левферий следовал  за  €ваном,  робеЯ,  как  в  детстве.  ‘кромность
окруженных  лесом  бревенчатых хором,  скупо  кое-где  украшенных крупною,
одним топором выполненною резью,  казалась ему  нарочитой и  значительной.
€менно  так,  в  монашеской,  скитской простоте,  и  должен  был  отдыхать
духовный владыка ђуси - <не собирайте себе богатств видимых...> ‡ато иконы
в  покоЯх были  чудесны,  и  …левферий даже  пожалел,  что  не  удалось их
подольше рассмотреть, - гостей тотчас пригласили в горницу самого Џетра.
     € вот Ћлферка видит его близко-близко,  перед собою и над собою. Џетр
высок, а лицо у него, вблизи, доброе и даже немножко беззащитное, словно и
не  он  потрЯсал  народ  проповедническим  словом  в   церквах  и  соборах
‚ладимирской земли.  €  руки  такие  легкие,  трепетные,  словно  порхают,
благословлЯЯ.
     Ћни  уселись.  …левферий плохо видел,  что вокруг и  по  сторонам,  а
спроста рещи -  не видел вовсе.  Ћн сидел,  выпрЯмившись, стойно струна, с
пересыхающим ртом,  готовый внимать и держать ответы.  —итанное им долгими
ночами, затверженное и запечатленное в уме, кажетсЯ теперь такою малостью!
…му  мнитсЯ,  что сейчас Џетр скажет что-нибудь столь мудрое,  что его уму
это будет даже и не постичь.  Ќо Џетр расспрашивает о родителЯх, о матери,
и …левферий,  постепенно успокаиваЯсь, приходит в себЯ и начинает понимать
и внЯтно отвечать на вопросы.  ђазговор постепенно переходит на дела веры,
и  Џетр,  мЯгко  экзаменуЯ  отрока,  не  столько  вопрошает  уже,  сколько
рассказывает сам.
     Џрочтены затверженные наизусть,  как <Ћтче наш>,  и разобраны символы
веры  -  Ќикейский и  •алкидонский.  Ћтрок  говорит звенЯщим,  срывающимсЯ
голосом,  а  кнЯжич повторЯет про  себЯ,  слегка шевелЯ губами и  переводЯ
взглЯд со старца на отрока и обратно.  €ван умеет слушать и запоминать,  и
сейчас этот дар наипаче пригождаетсЯ ему.
     - ‘ыне  мой!  ‚едомо  тебе,  Яко  наша  православнаЯ церковь хранит в
чистоте учение €исуса •риста и  апостолов,  как оно изложено суть в ‘вЯтом
писании,  ‘вЯтом  предании и  в  ветхих  символах церкви вселенской.  ‘емь
признанных вселенских соборов не творЯху новых верований,  но лишь уЯснЯют
и повещают веру церкви,  Яко изначальну сущу.  Џаче всего надлежит знать и
помнить вот  это:  соборное церкви  православной естество!  Љто  хранитель
благочестиЯ и преданиЯ в православной церкви?
     - •ранитель и  содержатель веры  весь  народ церковный,  сиречь самое
тело церкви!
     - €стинно так.  Љого  анафемствует православнаЯ церковь,  свершаЯ чин
православиЯ?
     - —ин торжества православиЯ сложен Њефодием,  патриархом –есарЯграда,
и  анафемствует отрицающих  бытие  Ѓожие  и  Џромысл,  духовность существа
ЃожиЯ,   такожде  и   свойства,   ему  присущие,   паки  -   равносущие  и
равночастность ‘ына  божиЯ  и  ‘вЯтого  „уха  Ѓогу-отцу,  отвергающих нужу
пришествиЯ ѓосподнЯ, страданий и смерти ‘пасителЯ, не приемлющих благодати
искуплениЯ,  отвергающих приснодевство ЏресвЯтой матери божьей, отрицающих
бессмертие души,  кончину века, суд и воздаЯние, такожде соборы, таинства,
такожде хулЯщих свЯтым иконам, и прочаЯ, и прочаЯ.
     - Ђминь. ‡рите же ныне, сынове, Яко римскаЯ церковь, начав с малого и
ничтожного,  приходит к великому и гибельному искажению веры •ристовой. Ќе
делаЯ различениЯ между свЯтыми книгами ЏисаниЯ, а такоже Џисанием и ‘вЯтым
преданием,   она  отверзла  врата  длЯ  суемудрых  толкований,   а  такоже
исправлениЯ •ристовых заповедей.  Џочто  причащает римскаЯ  церковь  мирЯн
лишь под одним видом -  одним хлебом,  а под двумЯ видами - сиречь вином и
хлебом,  телом и  кровью •ристовыми -  евхаристию преподает токмо иереЯм и
клирикам?  Џочто  принЯла пресловутое filioque -  в  противность •ристовой
заповеди о  ‘вЯтом „ухе,  Яко от  Ћтца исходЯщу,  учит днесь:  не токмо от
Ћтца,  но и от ‘ына?  €мущему веру достоит приЯти троичность Ћтца,  ‘ына и
‘вЯтого „уха  непостижимою длЯ  разума тайною -  токмо сие!  Џочто церковь
римскаЯ уклонилась от учениЯ Ђвгустина Ѓлаженного о  грехе первородном?  €
паки учит о таинствах: ежели оное по правилу содеЯно над неимущим веры, то
все равно сообщает ему благодать?
     ЉнЯжич €ван вмешалсЯ:
     - Ђ ежели неверующий бесерменин,  татарин ли, а его, скажем, насильно
окрестЯт, и он будет равно осенен благодатью •ристовой?
     Џетр благодарно поглЯдел на кнЯжича и поднЯл указующий перст:
     - –ерковь православнаЯ учит:  таинство суть действенно, независимо от
заслуг дающего оное.  € от недостойного,  но не лишенного сана иереЯ можно
принЯть таинство, и оно будет действенно. Ќо от принимающего таинство наша
православнаЯ церковь требует безусловной веры, сознаниЯ величиЯ и значениЯ
таинства и такоже сердечного хотениЯ принЯть оное!
     Ћт каждого христианина требуем мы выражениЯ веры в добрых делах,  ибо
вера без дел мертва есть!  Џото церковь наша и не приемлет римского учениЯ
о  делах сверхдолжных,  Якобы совершенных свЯтыми мужами в уплату за грехи
прочих,   равно  как  и   права  римских  пап  на   сем  основании  давать
индульгенции,  или  разрешениЯ от  грехов,  почасту  к  тому  же  за  мзду
даваемые. Ќедостоит церкви торговать благодатью божьей!
     ‡ри, Яко римский первосвЯщенник, согласно учению ихнему, вознессЯ над
прочими - непогрешим и владетелен, и Яко наместник Ѓога на земле сотворен!
     ‡ри во всем -  нарушение соборности церкви;  и  в  запрещении мирЯнам
читати  Ѓиблию,  и  в  почитании папы,  и  в  разности причащениЯ,  сиречь
евхаристии... ‡ри во всем, Яко человеческое и суетное побеждает божье, Яко
земное  и плотское  одолевает  духовное  и свЯтое!  ‡ри  -  церковь  божиЯ
претворЯет себЯ в земную,  цесарскую власть!  € тут уже торговлЯ загробным
блаженством, покупаемым за земные злато и серебро -  те сокровища,  о коих
•ристос  заповедал  верным  не  сбирать  себе,  не  копить,  но,  раздаваЯ
неимущим, жити, Яко птицы небесные!  ‚о всем, во всем, паки и паки,  видим
мы отвращение от заповедей •ристовых!
     - Ќо  власть  соборнаЯ  слабее  власти  единодержавной!   -   сказал,
пошевельнувшись,  €ван. - Џросвети мЯ, отче! Ћб этом мысли мои и в день, и
в ночь!  € католики римские не оттого ли успешны,  что съединены вкупе под
властью папы?
     - ‡емные успехи,  слава,  почести и  даже  величие царств -  много ли
весЯт пред  ѓосподом?  Џогубивший душу ради суетных благ мира с  чем  Явит
себЯ на ‘трашный суд? „а и здесь, в бренной этой жизни, кого взыскует наша
душа - злого и сильного или же доброго и верного? € кнЯзь на престоле ищет
любви в  слугах своих!  Љольми паче ѓосподь наш ищет в  нас веры и  любви!
Љроме того,  €ване, в дела власти земной церковь православнаЯ не вступает.
—ти: <–арство мое не от мира сего>..
     - Ќо можно ли творить зло ради добра? € в чем тогда свЯтость власти?!
- мрачно и  глухо  спросил €ван.  €  над  ними  всеми  повеЯло тенью ћриЯ,
который сейчас -  и  все  знали,  что ради новых козней своих -  ускакал в
Ћрду.
     - Њожно  ли  простить  все,   -   с  усилием  продолжал  €ван,   -  и
споспешествовать правителю неправому в долах его?
     …левферий во  все глаза смотрел на крестного,  который сейчас казалсЯ
много старше своих лет и  был каким-то  совсем чужим.  Ќечто даже жестокое
проЯвилось в  его лице с нахмуренным челом и потемневшими от борениЯ мысли
глазами.
     - —ую  смЯтение твое,  -  ответил Џетр,  помолчав,  -  но  того,  что
требуешь ты ныне,  Я не могу тебе повестить.  Џаки повторю:  в земные дела
кнЯзей и  кесарей не  вступает власть церкви православной!  Џомни  такоже,
сыне,  о свободе воли,  данной каждому,  дабы по воле своей творить злаЯ и
добраЯ. €наче не было бы ни грешных, ни праведных, ибо раб, по принуждению
творЯЯй злую волю господина своего, более ли виновен, чем господин его, на
злыЯ раба своего пославший?
     €ван опустил голову, долго помолчав, отмолвил тихо:
     - Џрости, отче!
     €  …левферий вздрогнул,  почуЯ  смутную жуть  в  тихом  ответе  €вана
„анилыча.  ’олько ли  про  кнЯзЯ  ћриЯ  спрашивал сейчас митрополита Џетра
крестный?  €  почему речь  идет  все  только об  одном:  о  далеком ђиме и
латынской ереси?  ђазве нет рЯдом с ними бесермен,  Ћрды, Язычников-мерЯн?
—то знает митрополит такое,  от чего он,  сидЯ здесь,  в  глуши московских
лесов,  не оставлЯет думать об одном и  том же -  латынском,  католическом
‡ападе,  близЯщейсЯ от заката беде? € крестный тоже понимает что-то такое,
что пока еще не Ясно ему,  …левферию.  €ли тоже только хочет понЯть?  Ћдно
лишь ощущает …левферий Ясно:  его путь -  здесь.  ‚ этом борении мысли,  в
трудах духовных,  а не инаких, быть может, даже в монашестве, хотЯ об этом
он до конца еще не решил.
     ’есен  покой.  Ѓревенчатые стены  кое-где  источают  капли  смолы.  ‚
узенькие оконца -  только черный очерк леса да расплавленный холодный серп
луны,  белый  свет  которой дрожит  и  трепещет на  пороге  желтого круга,
очерченного пламенем двух чистого воску свечей в кованых медных свечниках.
‘тарик,  сухощавый и  высокий,  сидит  на  лавке,  слегка расслабЯ члены и
опустив плечи -  он все-таки устал,  хоть и не хочет признатьсЯ в том даже
самому себе.  Њолодой кнЯжич сидит в креслице и смотрит смЯтенно,  остро и
беззащитно,  так,  как  никогда не  смотрел бы,  будучи  на  людЯх.  €  не
благостен он, и не тих, а трепетен и страстен, и весь подобен натЯнутой до
предела тетиве.
     - ‚едаю Я,  что то -  грех,  и сомневающийсЯ в вере своей погинет, но
просвети и укрепи мЯ,  отче! - говорит он. - Ћдни мы, и нет нам опоры ни в
ком,  ежели сам –арьград не может противустати латинам!  “тверди мЯ, отче,
да не ослабну в вере своей!
     - „итЯ мое!  (‚ерно, дитЯ, и детские, прЯмые и Ясно-беззащитные мысли
осенЯют главу твою,  кнЯжич!)  „итЯ  мое,  сохранивший веру  -  живот свой
сохранит,  потерЯвший веру  прадедов -  мертв суть,  и  народ,  отринувший
предание свое,  рассыплет пылью  по  лицу  земли.  Ќикто не  один  вкупе с
ѓосподом!  €  от  малого  ростка,  сбереженного,  паки  возрастет  древие,
осенЯющее мир!
     Ћтрок, брошенный ими двумЯ и потрЯсенный до дна души своей, замерев и
не шевелЯ ни единым членом,  глЯдит, всем существом вбираЯ слова и то, что
высказываемо ныне помимо слов и,  верно,  важнее даже самих слов,  то, что
определит когда-нибудь всю его последующую судьбу.
     Љ чему должно устремить силы,  годы и жизнь, данные ему ѓосподом? —то
есть высшее благо всего сущего?  —то должен свершить он длЯ народа своего?
€бо только так -  в  бытии народа -  оправдание всЯкого бытиЯ на последнем
суде!
     €здалека,  из  иного какого-то мира,  доносит в  покой мерные удары в
било. ЏротЯжный гаснущий звон уходит в ночные леса. Џолночь.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 34

     ‚ысокий стройный юноша,  с замечательно красивым лицом, точно каламом
изографа  обведенным по  краю  скул  и  надменно приподнЯтой верхней  губы
тонкою чернью бороды и усов,  искусно подбритых,  умащенных и расчесанных,
волосок  к  волоску,  пленным  персидским  брадобреем,  сидел  на  пестрых
подушках, скрестив ноги, и, напрЯженно выпрЯмившись, внимал муфтию.
     ло  чтение.  —итали по-арабски и  тут  же  переводили на  татарский,
принЯтый в ‡олотой Ћрде Язык.  —тец и толмач сидели рЯдом,  так же,  как и
юноша,  поджав ноги,  и первый высоким голосом нараспев произносил звучные
арабские слова, а второй вторил ему, словно эхо, тоном ниже. € потому, что
читали с  переводом,  чтение шло  медленно.  Ќо  красивый юноша,  вперЯЯ в
муфтиЯ свои удлиненные и  слегка раскосые,  чуть-чуть приподнЯтые к вискам
глаза,  затверживаЯ длЯ  себЯ  шепотом  незнакомые арабские слова,  слушал
внимательно, не проЯвлЯЯ ни усталости, ни рассеЯниЯ.
     ‚  высоких,  сплошь  изузоренных аланским чеканщиком кованых стоЯнцах
курились аравийские благовониЯ.  Ћт  человеческого дыханиЯ чуть колыхались
светлые  огоньки  в   медных  византийских  светильниках.   Ќа  ширазских,
бухарских,  газнийских  и  мервских  коврах,  на  узорных  золотоордынских
кошмах, сплошь застлавших и завесивших глинЯные, выложенные серым кирпичом
полы  и  узорные панели стен,  было развешано и  разложено оружие,  стоЯли
чеканные и поливные кувшины, русские братины, сасанидские серебрЯные блюда
с  шербетом и  фруктами,  с  вином и  кумысом,  с  рознЯтыми частЯми густо
начиненного специЯми барашка и  со  звеньЯми той благородной рыбы из  реки
€тиль,  вкус которой,  по утверждениЯм знатоков,  превосходит самую нежную
баранину.
     ‘путники юноши порою прикладывались к  блюдам,  брали то и другое кто
двоезубою вилкою,  а кто просто руками,  чтобы потом,  съев и бросив кости
позадь себЯ,  опрЯтно обсосать пальцы и, вытерев руки о кошму, запить мЯсо
чашей кумыса или вина.  ‘ам юноша не  притрагивалсЯ ни  к  чему.  ђаза два
всего  лишь  он  пригубил кумыс из  русской серебрЯной чары,  поставленной
перед ним арабским обычаем на  низкий столец узорного дерева,  но ни вина,
ни мЯса,  ни фруктов даже не коснулсЯ.  —тение захватило его целиком, и он
сейчас слегка презирал своих спутников,  коим  чревоугодие застило высокую
мудрость книжных словес.
     - <‚о имЯ Ђллаха милостивого, милосердного! - читал муфтий. - •вала и
слава  великодушному  творцу,  благодарность и  признательность создателю,
который из  белизны днЯ  сотворил стоЯнку длЯ  жаждущих,  обитель бытиЯ  и
тлена. ™ит длЯ лика луны раскрываетсЯ каламом его мощи, его волЯ извлекает
из  ножен утра лучи,  подобные мечам.  Ћн всемогущий -  на его совершенную
красу не садитсЯ пыль исчезновениЯ.  Ћн - совершенный, за полу великолепиЯ
которого  не  ухватитсЯ рука  ущербности.  Њыслимые  опасности ничтожны  в
пространстве  его  могущества,  шаги  помыслов  не  достигают  окоема  его
владычества.  Ћн воздвиг возвышенный дворец неба без орудий делателЯ, сшил
зеленое платье небосвода без ниток и ножниц.  Ћн превратил субстанцию воды
посредством тепла в  вещество огнЯ,  а вещество воздуха посредством холода
отправил в средоточие влажности.  Ћн заставил двигатьсЯ и покоитьсЯ четыре
первоначальные материи -  огнЯ,  воды, земли и воздуха - в средине вышнего
мира.  ‘мешав дым и  пар,  он  создал в  небесных просторах гром,  молнию,
облака,  ветры и метеоры.  ‘очетав два тонких естества, он создал в сердце
грубого камнЯ  драгоценные каменьЯ и  металлы.  €з  родов живых существ он
выделил человека и  сделал его венцом существ и заглавным листом творений,
как он  сам сказал:  <Њы уважили потомков Ђдама и  поселили их  на  суше и
море,  одарили их приЯтными вещами и  предпочли их всем другим созданиЯм>.
Ћн  сделал человека полным хозЯином и  правителем всех  низших соединений,
одарил его способностью повелевать и запрещать и послал - длЯ дел будущего
мира,  длЯ упорЯдочениЯ жизни -  пророков (да приветствует их  Ђллах и  да
благословит!).
     Ћн ниспослал велениЯ в виде красноречивых посланий, а устами пророков
послал вести в виде откровениЯ, установил людЯм законы и обычаи и приказал
им быть справедливыми и строгими в наказаниЯх, быть покорными правителЯм и
молитьсЯ ему, как он сам об этом сказал:  <џ создал людей и джиннов только
длЯ того, чтобы они повиновались мне>.
     ђади  утверждениЯ и  упрочениЯ законов мудрости,  ради  поддержаниЯ и
подкреплениЯ  основы  действий  и  поступков  он  научил  людей  знанию  и
мудрости,  шариату и тарикату,  как об этом сказал всевышний, всеславный и
всемогущий Ђллах:  <Ќет ни зернышка в темных уголках земли,  ни влажности,
ни сухости, не предусмотренных в Ясном Џисании>.
     „лЯ  наказаниЯ и  покорениЯ грешников,  длЯ  искоренениЯ и  обузданиЯ
насильников, на горе и скорбь невеждам он даровал разум и усердие, а кроме
разума и  усердиЯ -  свЯщенную войну с  неверными.  Ћн ниспослал Џисание и
меч,  как об этом сказал сам всевышний,  всеславный Ђллах:  <Њы ниспослали
людЯм писание и  весы,  а  также железо,  которое и вредно,  и полезно длЯ
людей>.
     Џисание -  это разум,  весы -  усердие и железо - меч. Ћни ниспосланы
длЯ того, чтобы мудрые постоЯнно видели чудеса ЏисаниЯ и чтобы посредством
разума, мудрости, логики и рассуждений познавали доводы, свидетельствующие
о  всемогуществе,  доводы о сотворении мира Ђллахом и его мудрости,  чтобы
невеждам,  лишенным доли  того мира,  сначала доказывали словом €стину,  а
потом уже карали их мечом,  ибо невежда,  если он не будет наказан в  этом
мире,   не   устрашитсЯ  муки   того   мира   и   не   будет   сторонитьсЯ
подстрекательства к смутам и возбуждениЯ к пороку>.
     Ћт  высокомудрых слов  муфтиЯ у  красивого юноши восторженно кружитсЯ
голова.  ‚еличественнаЯ картина мирозданиЯ,  сотворенного Ђллахом, стоит у
него перед глазами.  €  он,  он  -  один из  избранников Ђллаха!  Ђ  ежели
’октогай, его дЯдЯ, умрет, тогда ему дана будет власть надо всею Ћрдой!
     - ‘вЯщеннаЯ война!  -  шепчут его губы.  ‚от оно! ‚от источник силы и
власти,  власти,  да!  € они -  верующие мусульмане -  помогут, поддержат,
дадут ему серебро и воинов!
     Ђ эти?  ‘тараЯ монгольскаЯ знать -  пастухи и кочевники! ‚от они: кто
дремлет,  кто  ест,  со  свистом  обсасываЯ пальцы...  „умают,  что  можно
по-прежнему приводить свЯзанных рабов и  рабынь,  грабить города,  а после
пить кумыс и хмельное вино, запрещенное пророком... Ћн видит горЯщие глаза
тех,  верующих,  -  их много! „а, прав муфтий! ђелигиЯ без власти и власть
без религии равно ничтожны. ‚от основа! € - никакой жалости!
     Ѓыло,  да! ђушили города, захватывали земли и страны. Ђ потом, после?
•мель невежества,  пьЯнство,  разгул и -  вот:  воины ’емучжина режут друг
друга,  а  великаЯ империЯ моалов давно уже распалась на куски.  —ем можно
скрепить это  степное и  многоЯзычное море?  ’олько  верою!  €  всех,  кто
воспротивит тому,  -  под нож!  ‚ино мутит разум,  великие царства, читает
муфтий,  рушились по вине невоздержанных правителей,  а  они пьют!  Џьют и
сейчас, здесь, не прислушиваЯсь к свЯщенным словам!
     ћноша кривит губы.  Ќедовольно приподнЯв гнутую бровь,  презрительным
взглЯдом окидывает заснувшего старика монгола.  Ќо  тот,  в  этот  же  миг
разлепив старческие желтоватые глаза,  говорит без выражениЯ и гнева, так,
как говорЯт: <приведите лошадь> или <налейте кумыс>:
     - Ћрду не заставишь принЯть веру арабов!
     ‘казал и поник, не то вновь задремал, не то просто пригорбилсЯ, почти
смежив желтые глаза на пергаменном морщинистом лице.
     ’олстый человек с  бычьей шеей,  с плоским лицом и заплывшими щелками
глаз  (это  он   ел  руками  и   срыгивал,   откидываЯ  кости  за  спину),
перевалившись с боку на бок, лукаво взглЯдывает на юношу:
     - ќ-э,  “збек!  ’огрул прав,  зачем тебе гнать всех под  веру арабов?
’вой  пращур,  великий ’емучжин,  не  взирал на  веру  своих  нойонов,  он
смотрел,  как  служат ему,  и  покорил мир!  ’ы  требуй от  нас верности и
послушаниЯ, а во что мы верим - кому какое дело!
     •итрые,  они  только притворЯлись,  что  спЯт,  а  меж  тем давно уже
уразумели тайные замыслы “збека.  €  ропот не  то  одобрениЯ,  не то гнева
возникает и ширит под кирпичными сводами.  ЌеЯсный,  грозный,  он колышет,
сдвигает с  мест сидЯщих,  темным огнем зажигает глаза -  нет  мира и  нет
единства в этой толпе!
     ‘ухощавый монгол со строгим лицом,  несторианин по вере, поддерживает
толстого:
     - ‘тепным батырам нельзЯ брать купеческую веру!  Ќаши  воины молились
€се и разбили самого главного повелителЯ арабов,  который сидел в Ѓагдаде,
копил золото и  не  сумел защитить себЯ,  когда пришла война!  Њолись €се,
“збек!  Ќашему  или  урусутскому €исусу,  которому учит  русский епископ в
‘арае, - вера арабов погубит всех нас!
     ‘лово наконец сказано, и чинное доселе собрание разом вскипает.
     - Ќет бога кроме Ђллаха,  и Њагомет пророк его!  - раздаетсЯ Яростный
вопль.  ‚ ход уже пошли руки,  трещат халаты, кто-то кого-то расшвыривает,
опрокидываЯ блюда...
     Ѓольшинство присутствующих - мусульмане, и они дружно накидываютсЯ на
несторианина.  Ћрдынские вельможи из булгар,  татар и пришлых,  они уже не
верЯт <‚еликому небу> завоевателей полумира,  не хотЯт верить они  и в €су
(несторианского €исуса •риста) -  распЯтого Ѓога  подвластного им  народа.
“чение Њагомета,  о котором день и ночь толкуют купцы и проповедники <веры
арабов> в  ‘арае,  принЯтое у  булгар,  сейчас  называющих себЯ  татарами,
переменивших Язык,  но  не веру предков,  -  это учение им ближе всего.  €
только русский епископ, главный урусутский поп в ‘арае, с мнением которого
очень и очень считаютсЯ в Ћрде, страшит и удерживает многих из них...
     Љогда поднЯвшаЯсЯ громкаЯ прЯ стала переходить в свалку, пышнобородый
вельможа в зеленой чалме,  по виду чистый таджик, незаметно увлек “збека в
сторону:
     - ђазве можно слушать тех,  кто даже друг с  другом не могут прийти в
согласие! - шепчет он на ухо юноше. - ђусский бог €исус - не бог, а только
пророк Ѓога единого и  великого.  ’ак говорит Њухаммед!  Ќе верь урусутам,
“збек!  Ќе верь и  тем монголам,  которые поклонЯютсЯ €се!  Џомни,  “збек,
только поднЯв зеленое знамЯ истинной веры,  ты  получишь власть и  станешь
царем царей!
     …ще понизив голос и  оглЯнувшись,  не  услышал бы  кто,  пышнобородый
прибавлЯет:
     - ’октогай скоро умрет!  …го глаза уже перестают различать истину!  Ђ
христиан не бойсЯ! ђусский коназ ћрий - враг коназа Њихаила. ’ы прими его,
“збек, и он поможет уговорить главного русского попа!
     Ќа красивом лице юноши что-то вздрагивает.  Ќечто,  как бы и жадное и
мелкое,  на миг поЯвлЯетсЯ в  глазах,  словно тень неуверенного вожделениЯ
коснулась его чела.  Ћн  плохо понимает людей и  потому с  особенной силой
цеплЯетсЯ за веру и за тех,  кто ведет его,  с помощью ислама, по опасному
пути к вышней власти над ‡олотою Ћрдой.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 35

     ќх, кони! ‚ бубенцах, в серебре! ‚Янет осень, березовым золотом щедро
обрызгав леса.  ‡вонкий ветер холодит лицо и так молодо, радостно вновь от
всего  -  от  удали,  бешеной скачки  добрых  коней,  славной дружины,  от
успешного рЯда  с  молодым суздальским кнЯзем  (почти уступили Ќижний ему;
то-то взбеситсЯ,  как узнает о  том,  Њихайло!).  ќх,  молодость,  жисть -
любота!  ‘тыдно сказать,  грех подумать,  а в пору и срок умерла нелюбимаЯ
супруга.  ђазом  помолодел,  словно на  волю  вышел  из  затвора.  Ќедаром
<золотым кнЯзем> прозвала его Љончака, сестра “збека, там, в далекой Ћрде.
<Ђлтын коназ>!  ЉрасиваЯ девка - ордынскаЯ кнЯжна! ‘ловно и годы свалили с
плеч, и можно покуролесить и почудить вдоволь. ќх, волЯ вольнаЯ!
     ‘качет ћрий,  разметав рыжие кудри на ветру, скачет - ладони зудЯт от
нетерпениЯ.  ђвет удилами губы конЯ. ‘качет к успехам, к новой своей весне
в  струЯх грЯдущих дорог;  чует сердце,  и сладко от ветра и воли,  сладок
звонкий осенний простор!
     Њор утих зимою.  Њор уже и не страшен ему! Ђ хлеба нынче поднЯлись на
диво. ‹юдей попропадало, конечно, дак зато Њихайле теперича труднее станет
рати  собирать!  ’еперича что?  ’еперича в  Ќовгород ‚еликий новых  тайных
послов! Љазну €ван сбережет, и Ѓорис, воротившись из ’вери, нынче в полной
его воле!  Ѓез Ђлександра Ѓорис не страшен. ‘тариков - ЏротасиЯ с ЃЯконтом
- поприжать...  €ли еще не времЯ? Ќет, не времЯ! „а и что Њосква, без него
берегут Њоскву!  Њоже,  он тамо и не сЯдет!  Ђ хошь,  вон на Џереславле...
альбо в Ќижнем! Ђ Њоскву берегут не хуже Њихайловой ’вери. € дани у него в
срок,  и купцам легота, и народ валит к нему с ђЯзани... —то Њосква! Њир -
на ладони!  (‘танет ли “збек ханом? ’огда б и сестричка евоннаЯ погодилась
- пока-то торопитьсЯ не нать!)  ‚етер,  осень,  а в сердце весна!  ‚ ‘арай
тоже послов!  ’охта,  слышно,  далече, в ‘иней Ћрде, в степЯх. Ќынче стало
мочно понЯть,  кто станет после ’охты. ЌаврЯд €льбасмыш! Ђ очень возможно,
что и “збек!  ќтот с бесерменами все...  Ќу и шут с им!  Ћбещать все,  что
захочет,  все на  свете обещать!  Ќичего не жаль!  ‘арского пискупа давеча
уговорил не  встревать в  дела  ордынски...  ’ем,  почитай,  “збеку уже  и
заплачено сполна! Љрестить Ћрду... ‡ачем ее крестить! ‚се одно - нехристи!
Ѓез ихнего духу в  церквах дышать будет легше.  ‘валить бы Њихайлу!  Џущай
Ћрда обесерменитсЯ -  пес с ей!  „а зато будет он, ћрий, кнЯзем великим на
ђуси!
     ‹адони  зудЯт  нетерпением,  звонкий холод  плещет в  лицо.  Џушистые
пропыленные огненные кудри летЯт и треплютсЯ по ветру,  и дружина,  вослед
молодому кнЯзю, Ярит и торопит коней.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 36

     Љорабль из  –ареграда плывет в  Љафу.  ЃлизитсЯ берег.  ЊорЯки ронЯют
большой парус,  в  воду опускают весла,  и скоро смоленый,  покрытый солью
крутой борт глухо стукает о  причал.  Ќа берегу кричат,  тЯнут за веревки,
подчаливаЯ судно.  Џосле  однообразного многодневного шума  морЯ  торговаЯ
толчеЯ  берега оглушает путников.  ‚  разноЯзычии итальЯнской,  греческой,
татарской,  аланской и русской речи,  в пестроцветьи и лохмотьЯх,  облитый
солнцем город  кипит и  суетитсЯ огромным людским муравейником.  Џутники в
монашеских одеЯниЯх минуют  торг,  отводЯ глаза  от  полуголых невольниц и
покрытых струпьЯми невольников,  отстранЯЯ спокойными взмахами рук лезущих
к ним коричневолицых нахальных торгашей.  ‘коро путников встречают и,  уже
расталкиваЯ толпу,  ведут на  греческое подворье,  где  можно переодетьсЯ,
умытьсЯ  и   отдохнуть.   Џосле  молебна  и  трапезы  цареградский  клирик
показывает грамоты,  подписанные кесарем и патриархом Ђфанасием. ‘ожаление
слишком  Ясно  читаетсЯ  на  лице  византийского чиновника,  обманутого  в
корыстных надеждах своих: взЯтки тут не будет, и даже более - все просимое
нужно предоставить быстро и  с особым тщанием,  ибо на его место в богатой
Љафе слишком много охотников в далеком –ареграде. Џоэтому в тот же день, к
вечеру,  на подворье приходЯт ордынские татары,  смотрЯт грамоты,  кивают,
лопочут по-своему,  жадно  оглЯдывают патриарших послов.  Љлирик ничего не
хочет давать татарам,  и кафинскому наместнику, к вЯщей досаде, приходитсЯ
платить самому. Ћрдынцы, вообще-то, не должны брать подарков с патриаршего
посла,  но поди втолкуй это местным татарам! ’орг и споры продолжаютсЯ два
днЯ,  после  чего,  наконец,  подают  лошадей,  и  трЯский  дорожный возок
греческого клирика выкатывает из  ворот Љафы  в  степь.  ЌачинаетсЯ долгий
путь в ‘арай.  Џри каждой смене лошадей одно и то же -  татары выпрашивают
подарки.  Љлирик  -  недаром  он  в  простой  рЯсе,  с  простым,  даже  не
серебрЯным,  крестом на  груди -  дает помалу:  горсть сухарей,  несколько
кусков дешевых тканей. ‘тарейшин угощает иногда греческим терпким вином из
смоленой глинЯной бутыли.  ’ЯнутсЯ день за  днем.  Ѓезводье,  пыль и  жара
донимают путников.  Ќо клирик,  привычный ко всему,  глЯдит бесстрастно на
ровную,  в  мареве,  степь от  краЯ и  до краЯ неба да щурит глаза,  когда
слишком донимает пыль.  ‚  ‘арае их  встретит русский епископ и  посадит в
лодью.  ’ам можно будет отдохнуть от  сухой пыли,  от жадных,  привЯзчивых
ордынцев.  € потом опЯть потЯнутсЯ бесконечною чередою день за днем. Ѓудет
струить свои  воды река,  огибаЯ борта,  гребцы будут подымать и  опускать
весла, и медленно будут проходить мимо зеленые волжские берега.
     ‘  собою  клирик  везет  ларец,  окованный черным  железом.  ‚  ларце
грамоты:  донос  на  митрополита  Џетра  и  повеление  патриарха  ЂфанасиЯ
разобратьсЯ  на  месте,  соборно,  совокупив  длЯ  сего  русских  иерархов
церковных и властительных мирЯн. „онос послан тверским епископом Ђндреем и
обвинЯет Џетра в мздоимстве и многих других неправосудных деЯниЯх.  „оносы
не  новость в  древней ‚изантии,  и  ежели  бы  цареградские власти верили
каждому доносу,  то  град сей давно уже перестал бы  существовать.  „оносы
чаще всего лишь принимают во  внимание.  Ђ  верить им начинают лишь тогда,
ежели это нужно кому-то и длЯ чего-то.  € донос на русского митрополита не
был бы принЯт патриархом, ежели бы не принадлежал епископу стольного града
русского великого кнЯзЯ,  ежели бы к тому на митрополита Џетра не опалилсЯ
волынский  кнЯзь,  оскорбленный  Явным  предпочтением,  выказанным  Џетром
‘уздальской земле,  в  ущерб ѓаличу и  ‚олыни.  €,  наконец,  наиважнейшее
заключено в том, что сам патриарх не весьма доволен деЯтельностью русского
митрополита Џетра,  слишком уж независимого от велений –ареграда. € потому
клирику,  что терпеливо переносит тЯготы долгого пути,  даны самые широкие
полномочиЯ.  Ћн  может  и  сместить митрополита,  ежели того  потребуют на
соборе  русские  епископы и  великий  кнЯзь,  с  мнением  коего  несколько
опрометчиво, как кажетсЯ, не согласилсЯ не так давно патриарший престол.
     € клирик сидит, сложив руки, и бесстрастно глЯдит вперед, туда, где в
речных  извивах открываютсЯ с  каждым  поворотом новые  и  новые  занавесы
зеленых  берегов.  Џахнет  водой,  свежестью,  теплыми  испарениЯми лугов,
иногда ветер доносит запах соснового бора.  ѓребцы поют, натужно подымаЯ и
опускаЯ стеклЯнно блестЯщие мокрые весла.  Џлещет и булькает вода,  обегаЯ
смоленые борта.  ‚ ларце, окованном черным кружевным железом, лежат и ждут
своего часа  запечатанные вислыми серебрЯными печатЯми патриаршьи грамоты,
вручающие  цареградскому  клирику  власть  над  грЯдущей  судьбою  русской
церкви.


     ђубленые городни стен. Ѓревенчатое нагромождение построек, среди коих
лишь отдельными пЯтнами белеют старинные соборы. Ќепривычно чистый воздух,
с   какими-то  острыми  и   тонкими  запахами,   верно  от  вЯнущих  трав.
Ѓелоствольные деревьЯ, по листве тронутые светлым золотом. Ћсень.
     Ћни подымаютсЯ от причала по крутой дороге,  ведущей в город.  ‘ейчас
клирика  и  его  спутников встретЯт.  ‚есть  о  патриаршем посольстве была
послана загодЯ,  с пути.  ‚от уже,  кажетсЯ,  и встречают!  „а, это к ним.
€звинЯютсЯ -  лодью клирика принЯли за другую.  …му переводЯт по-гречески,
хотЯ он  немного понимает и  сам русскую речь.  Љлирик кивает.  „орогою он
решил уже,  что лучше разобрать дело келейно,  собором одних епископов, и,
осудив Џетра,  послать Ђфанасию и  кесарю ходатайство о назначении на ђусь
митрополита-грека.  ‘амого Џетра клирик никогда не видел и  мнит встретить
сейчас  хитролицего  осторожного  человека  или  громогласного властителЯ,
взъЯренного,  аки  медведь,  и  не  сразу понимает поэтому,  что  высокий,
сухощавый,  с  Ясною печатью тонкой духовности на лице,  да еще в  простом
одеЯнии -  лишь золотой наперсный крест выдает его значение в  рЯду прочих
русских иерархов,  собравшихсЯ длЯ встречи,  -  что именно он  и  есть тот
самый  Џетр,   мздоимец  и  даже  свЯтотатец,  коего  он,  клирик,  обЯзан
низложить, лишив сана митрополита русского. „онос и человек двоЯтсЯ, никак
не  согласуЯсь  друг  с  другом,  и  это  портит  удовольствие оконченного
трудного пути.
     Љлирик холодно приветствует митрополита,  неспешною стопою проходит в
приготовленные покои,  -  в  это царство тесаного дерева,  резного дерева,
рубленого,  пиленого и сверленого дерева,  дерева,  раскрашенного вапою, и
чистого,  сухого,  как будто даже потрескивающего слегка. ‚прочем, в покое
его окружают привычные предметы, многие даже и цареградской работы, и он с
удовлетворением  омывает  руки   и   лицо,   менЯет   дорожное  облачение,
распорЯжаетсЯ, куда что поставить из привезенного с собою. Џотом, водрузив
ларец на стол, достает ключ и, надавив, поворачивает ключ в прорези замка.
‹арец распахиваетсЯ с  легким звоном.  Ћн берет грамоту с вислыми печатЯми
на  ней,  несколько мгновений держит ее на весу,  потом,  покачав головою,
кладет назад и запирает ларец.
     …го и  спутников приглашают откушать.  ЏроводЯт в  малую митрополичью
трапезную.  ’ут их принимает сам Џетр.  ’рое греков едЯт жаркое,  пироги и
рыбу,  пьют  русский  мед  и  греческое вино.  ’рапеза  проходит  почти  в
молчании.  ’рапезующие  перекидываютсЯ  незначительными словами  о  путЯх,
погоде,  здоровье великого кнЯзЯ владимирского Њихаила, патриарха ЂфанасиЯ
и кесарЯ.  Џод конец клирик,  неторопливо вытираЯ пальцы вышитым рушником,
подымает на Џетра строгий взор и говорит нарочито и негромко, что прибыл к
нему <длЯ рассуждениЯ дел некаких>. Џетр, осуровев лицом, кивает согласно,
но  не  терЯетсЯ и  не суетитсЯ без меры -  ждет.  Ћ  существе дела он уже
наслышан или догадалсЯ. € клирику, хоть он и не показывает вида, поручение
патриарха  на  миг  представлЯетсЯ слишком  поспешным  и  даже,  возможно,
неразумным несколько.  Љаков-то  еще окажет себЯ доноситель?  ‚прочем,  он
слишком чиновник и тотчас справлЯетсЯ с собой.  ‚ конце концов, что, кроме
располагающей внешности,  ведомо ему  о  сем муже?  „остоит уведать мнение
прочих  епископов,   иереев  и   мирЯн  и  сугубо  самого  великого  кнЯзЯ
владимирского.  Џосему  он  говорит  Џетру,  оставшись с  глазу  на  глаз,
немногое:  что послан патриархом длЯ надзираниЯ дел свЯтительских и должен
собрать  вкупе  епископов ‘уздальской земли.  Џетр  не  расспрашивает,  не
просит и не умолЯет,  не тщитсЯ задобрить цареградского посла -  и это все
странно  и  непривычно длЯ  умудренного жизнью  грека:  русский митрополит
вроде бы  даже не понимает,  что дело идет о  его личной судьбе.  Ћн сразу
велит  разослать гонцов  и  только  просит  подождать немного  ростовского
епископа ‘имеона,  ибо тот отбыл в “стюг,  место неближнее, и посему скоро
ЯвитьсЯ  не  сможет.  ’ак  кончаетсЯ первый  день  патриаршего посланца во
‚ладимире.  ‚ечером греки,  несколько озадаченные, беседуют друг с другом.
‚прочем, к великому кнЯзю Њихаилу џрославичу уже послано. ѓреки расходЯтсЯ
по своим кельЯм и засыпают под тихое потрескивание прогретых и просушенных
летним солнцем бревенчатых стен.


     Њихаил џрославич рассерженно расхаживал по палате.
     - Ќет  и  нет!  Ќе  должно влас