ли,  свЯзывали,  ставили  в  бабки,  и  странен  был хлеб  среди
облетевших зимних кустов, в изножьЯх которых дотаивал грЯзно-белый снег.
     Њолодайка  в  подоткнутой  паневе,  в коротее,  замотаннаЯ до бровей  в
шерстЯной плат, распрЯмила стан.  Ќа ее голые, красные как гусиные лапы руки
было больно  смотреть.  Ќо  баба улыбнулась,  пошла, покачиваЯ  бедрами,  не
выпускаЯ серпа из рук, к остановившемусЯ возку митрополита. ‘клонила голову,
принимаЯ благословение,  сунулась поцеловать  руку  ЂлексиЯ,  коснувшись его
длани пальцами, - руки у нее были холодны как лед.
     - Њы  привыкши! - отмолвила на участливый вопрос ЂлексиЯ.  Ќад онучами,
под высоко подоткнутою рубахой, виднелись тоже покраснелые, голые ноги.
     - Ќе осыпалсЯ хлеб? - спросил  ее старый свЯщенник (баба не ведала, что
это сам митрополит, думала - просто проезжий батюшка какой).
     - Ќе! - отмолвила она с беглой улыбкой. - ‘тоит хлебушко! Ќас дождал!
     Ќа Џасху с калачами будем!
     Ѓлагословилась и пошла,  твердо и  трудно  переставлЯЯ  ноги в  грЯзных
растоптанных лаптЯх.
     Ђлексий,  дабы  не мешать  тружающим, велел трогать. ‚озок,  скользЯ  и
вилЯЯ по мокрой мерзлой земле,  двинулсЯ,  а он, затуманенно, все смотрел на
жниц  и  жнецов, что надумали  в  великое  говенье  жать хлеб... € сожнут, и
высушат,  и  уберут  в  закрома! € еще неведомо,  в ком  больше мужества:  в
ратниках  кнЯжеских дружин  или в этих вот  бабах, что  жнут  среди зимы, на
холоде  и  ветру, а  придЯ  домой - не присЯдут,  не  обогреютсЯ  путем, ибо
некормленые дети ждут, и скотина ждет,  как и дети, помимо  корму, хозЯйской
ласки и участиЯ...
     Ђлексий откинулсЯ  на  подушки,  узрел ‹еонтиЯ, переглЯнувшегосЯ с  ним
значительно  и  серьезно,  двух дремлющих служек. Ћщутил  нежданную истому и
тихую  беззащитную  радость.  ‚от, он уже  древен  и  чует  в  себе угасание
телесных  сил, а жизнь идет! €дет, несмотрЯ ни  на что! ‚от  - жнут хлеб, не
поддаваЯсь ни ратной беде, ни отчаЯнию.
     € там, в ’роицкой пустыне, куда  заезжал он дорогой, у  игумена ‘ергиЯ,
тоже творилась жизнь.  ‚ обители живописали иконы, переписывали книги, шили,
скали  свечи, чеботарили, строили. Њужики из умножившихсЯ окрест деревень то
и дело приходили к радонежскому игумену, и он учил их и наставлЯл. ‘ам ведаЯ
любой   крестьЯнский  труд,  давал  советы,  ободрЯл;  укреплЯл  беседами  и
прещением неблагополучные семьи. “чил  и тому тайному, что должно было знать
супругам, дабы не надоесть друг другу, не озлобитьсЯ, не превратить домашнюю
жизнь в невыносимый ад.
     Љто  сведал?  Ќа  каких  весах  взвесил  и  учел  все  те  бесчисленные
(умерЯвшие   похоть,   воспитывавшие  понЯтиЯ  долга,   жалениЯ,   верности)
наставленьЯ  игуменов и попов, монахов  и проповедников,  прещавшие плотскую
жизнь в посты и праздники, учившие чистоте и стыденью, послушанию  родителЯм
и любви  к  детЯм -  всему тому,  что  века  и  века держало  русскую семью,
воспитывавшую в свой черед, век за  веком, поколение за поколением, воинов и
пахарей, верных жен и заботливых тружениц - матерей?
     Љто  учел? Љто хотЯ  бы подумал об этом в последние лихие  века распада
семьи и  падениЯ  всЯкой  нравственности?! ђазве  длЯ  смеха  достают  нынче
"знатоки"  исповедальные  книжицы,  дабы подивитьсЯ  обилию  и  разнообразию
перечисленных там  плотских  грехов. ‡абываЯ,  что не длЯ любованьЯ  грешною
плотью и ее  беснованием,  а длЯ искоренениЯ всЯкой распущенности,  похоти и
грЯзи составлЯлись  эти тайные,  одному лишь свЯщеннику  вручаемые пособиЯ и
что плотный перечень грехов в книге еще не говорит об  их многочисленности в
жизни тогдашних русичей...
     Ђлексий  думает  обо  всем   этом,  полузакрывши  глаза,  и  вспоминает
немногословную беседу  свою с ‘ергием, беседу, в которой,  как всегда,  было
мало сказанного и безмерно  много того, что выше человеческих речений. Ћн не
спросил ‘ергиЯ,  правда  ли,  что, когда тот благословил старца  €саакиЯ  на
подвиг безмолвиЯ, из руки преподобного вышел огонь и окутал €саакиЯ с ног до
головы.  Ќе  спросил, не к чему было, и о прочих  чудесах, о  коих  вдосталь
рассказывали на  Њоскве. ‘ергий  сам был чудом, и Ђлексий с каждым годом и с
каждою  новою  встречей все больше  его понимал тем  не словесным,  а высшим
разумом, помочью которого только и приходит истинное понимание.
     †изнь шла и, быть может, скоро уже пойдет помимо него, ЂлексиЯ.
     „митрий,  не  спросЯсь  у  владыки,  согласил  на  мир  и  предложенное
Ћльгердом сватовство. —то  ж!  ЉнЯзю  ‚ладимиру Ђндреичу  пора  обзаводитьсЯ
семьей, и врЯд ли Ћльгерду воспоследует какаЯ  корысть от этого брака! Ђ мир
с ‹итвою он укрепит. € даже то, что везет он „митрию  как подарок переход  в
московскую  службу  волынского кнЯзЯ  „митриЯ  Њихалыча Ѓоброка  (переговоры
велись через него,  ЂлексиЯ, и владыка обещал Ѓоброку своей властью снЯть  с
него присЯгу кнЯзю Ћльгерду), даже и это врЯд ли нарушит нынешний мир.
     Ѓеспокоил лишь все еще не  одоленный тверской кнЯзь,  по сказкам, нынче
опЯть укативший в  Ћрду. Ќо и это ненадолго затмило днешнюю радость ЂлексиЯ.
Ђ  Ѓоброк,  опытный  воин,  впавший  в  немилость у Ћльгерда,  очень и очень
надобен  Њоскве!  Ќадобен  добрый воевода,  который  сумеет,  в  противность
неповоротливым   московским  стратилатам,  разгадывать   литовские  воинские
хитрости...  †изнь уходила,  и  Ђлексий  торопилсЯ  окружить  кнЯзЯ  добрыми
помощниками,  дабы  не погибло  дело, коему  он, Ђлексий посвЯтил  всю  свою
жизнь.
     ‚ полЯх жали перестоЯвший ползимы, выбеленный снегами и стужею хлеб.
     € все-таки хлеб жали! †изнь шла и  не так уж важно, что его собственнаЯ
судьба близила к закату своему. Џахло могилой, сырью,  деревьЯ стоЯли голые,
в  промороженной мертвой земле еще  не началось  весеннее движение  соков. €
все-таки жизнь неможно  было убить! Ћна возродитсЯ опЯть: и тогда, когда он,
представ  пред  престолом  ‚севышнего,  даст   ответ  во  всех  грехах  и  в
помышлениЯх своих (так, ѓосподи!); и  тогда,  когда  угаснет, в  свой черед,
кнЯзь „митрий - когда-то единственнаЯ надежда московского престола!
     “гаснет, уйдет, нарожав и оставив, как видитсЯ уже теперь, многих детей
(и только надо  обЯзать  их  клЯтвою  и договорными  грамотами  не  нарушать
единонаследиЯ  московского  престола,  иначе  вновь  не  стоЯть  земле!),  и
тогда... € тогда - прав ты, ѓосподи! Џрав в смене времен и в смене поколений
земных! € ‘ергий  уйдет, но ЯвЯтсЯ  новые держатели  горнЯго света в русской
земле. Џридут! „околе народ не исполнит предназначениЯ своего...
     Џолузакрывши глаза,  он впитывал радость, и свет  и сырой  запах земли,
слишком рано  освобожденной от  снега, и таинство течениЯ жизни,  и таинство
угасаниЯ, ухода "туда", в лучший, ѓосподом устроенный горний мир...
     ‹еонтий с беспокойством следил за необычайно мЯгким, беззащитным, почти
детским выражением  лица  старого  митрополита  и  отгонЯл  от  себЯ  упрЯмо
восстающий  страх.  Ћн  так сжилсЯ, так  слилсЯ с владыкою, что с трудом мог
вообразить свою жизнь на земле, ежели не станет ЂлексиЯ.

        ѓлава 25

     Ђндрей €ваныч Ђкинфов вернулсЯ из-под Љоломны под ђождество.
     Џростуженный,  едва живой,  но  довольный. ЏарилсЯ, пил  крепкий настой
сушеной  малины с  медом,  исходил  потом. ‚  груди  булькало и  было трудно
вздохнуть.
     - ‘ырь! ’акова-то днесь и зима! ‚старь рази ж такие зимы были?!
     Њороз! ‹юбота! „ух легкой! - ругалсЯ боЯрин.
     Ђндреиха  хлопотала,  прикладывала  то  одно, то другое  менЯла  мокрые
рубахи мужу. Ђндрей €ваныч отмахивалсЯ, звал старшего сына, ”едора ‘вибла.
     ”едор, ускакавший к ‚ладимиру Ђндреичу в ‘ерпухов, наконец-то приехал.
     Ћтец  встретил  его необычный:  мокрый,  всклокоченный  и  хмельной. Ћн
сидел, закутавшись в татарский халат, укрыв ноги овчиною, пил мед и, веселым
горЯчечным взором глЯдЯ на сына, сказывал:
     - „обро,  прискакал, ”едька! „умал,  не застанешь! „ак  слушай, тово! Ћ
болезни - недосуг!  € потом, потом! Ѓыл Я с кнЯзем ‚ладимиром Џронским,  что
рать рЯзанску привел! Ќу, начал обхаживать его  -  понимай сам! ‘перва-то не
поддавалсЯ, а потом единожды,  баЯли про  Ћлега,  дак ‚ладимир, глЯжу, бровь
так-то нахмурит, рука - в кулак...  Ќу, думаю, то-то! € тебе чужаЯ власть не
люба!  Џовел окольные  речи, да все  -  Ћлег,  мол, такой да  сЯкой... ‚ижу,
гневает! Ќе может тому простить, что ђЯзань напереди! Ќу и  боЯре  пронски с
рЯзанами век не дружны! џ тому, другому... ђать стоит, ждут, невесть чего.
     ‡араз бы на Ћльгирда ударить! џ: "—его ждете?" ЊнутсЯ. ‚ладимир Ђндреич
наш уже в Џеремышле полки собрал! “пустили каку неделю, может, а не то - был
бы и Ћльгирду и Њихайле  каюк! „ык, слух есть,  не больно и рвались-то они в
бой!  ’о  ли  Ћлег чего наказал  - не  ведаю! Ђ только не любит его Џронский
кнЯзь, ох и не любит! €,  знашь, уже  когда Ћльгирд уходил, вопросил Я его в
лоб. Ѓыли  вдвоем. ЏрЯмо-то он мне  не  отмолвил, а понЯл Я:  захоти  Њитрий
€ваныч - токмо захоти!  - и  ‹опасню отберем, и на  Џереслав-ђЯзанской  кого
иного окромЯ Ћлега мочно всадить!
     - ‚ладимира Џронского?  -  уточнил  сын,  заботно вглЯдываЯсь  в  отцов
расхристанный,  нездорово-веселый  лик.  ("Џлох  батюшка!"  -  подумалось  с
опасливою  заботой.) - Ќе глЯди,  не  глЯди так! €що не  помер! -  подхватил
Ђндрей, заметЯ тревогу в сыновьих глазах. - ‚ота! Ќалей ищо!
     ”едор поднЯл тЯжелый, завернутый в шерстЯной плат  серебрЯный  кувшин с
горЯчим  медом.  Ћтогнул  крышку,  налил.  Ђндрей  размашисто  опружил чару,
крЯкнул, показал рукой и глазами:
     - Џрикрой!
     ”едор вновь закутал  кувшин, поставил на  низкий  столец.  Ђндрей обтер
чело полотнЯным рушником. ‚ысказал, нехорошо блестЯ глазами:
     - ’ут-то и Ћлега  прижать,  да и ‚ельЯминовым урезать  хвоста!  ’ак-то,
сын!
     ”едор  кивнул,  деловито  соображаЯ,  что  отец  прав и  ежели настанет
размирье с Ћлегом, то и ‚ельЯминовы пошатнут на своей недосЯгаемой высоте.
     Ћтец был прав, хотЯ после войны о другой войне как-то не думалось.
     - ‘вадьбу  затевают!  - отдышавшись, продолжил  Ђндрей. -  Ђ ты  скажи,
скажи   кнЯзю-то!  Њитрий  Ћлега  тоже  не  любит,  завидует,  вишь!  ’от-то
стратилат! - сощурив глаза,  Ђндрей  подхихикнул  маслЯно  и пьЯно, и  ”едор
невольно  прихмурил брови. ‘ебе никогда не позволЯл  даже  так шутковать над
„митрием €ванычем. Џото, верно, и любил его юный московский кнЯзь.
     Ћтец, и пьЯный, узрел остуду сына, засмеЯлсЯ опЯть:
     - Ќа людЯх того не скажу, не боись!  ‚едаю, как со кнЯзьЯми толк вести,
не первой снег на голову пал!
     €   ”едор   невольно   опустил   голову:    все   чуЯл,   все   понимал
родитель-батюшка!  Џеред  ним и нынче  сидишь, как  стеклЯнный... ‚ детстве,
бывало, любую  шалость уведает и уж поставит: "ѓовори!"  - соврать николи не
давал. Ђ и не корил за шалости. “мей, мол, грешить, умей и каЯтьсЯ!
     - Џеремолви, перемолви со кнЯзем! - требовательно повторил Ђндрей. - џ,
коли выстану,  тоже  ему слова два  выскажу, да  пущай  и  другие... Њиром и
медведЯ свалЯт! Џоди! - Ћн неверно показал рукою куда-то вдаль и вкось.
     ‚ошла мать с постельничим, начали хлопотать около больного.
     ”едор  вышел задумчивый.  Џлох был  батюшка,  очень плох!  Ђ какое дело
свершил! ‹опасню отбить - тамо и наши-ти селы были! €вану  ‚ельЯминову  дать
окорот... ‹юбота!
     ‘ приездом старого митрополита событиЯ понеслись стремительно.
     ѓотовилось посольство в  ‹итву.  Џорешили пока вечного мира Ћльгерду не
давать,  но  заключить  перемирие  на  полгода:  от ѓоспожина  заговеньЯ  до
„митриева  дни.  Џрискакал  ‚ладимир. ‚олнуЯсь,  хмурЯ  брови  и  вспыхиваЯ,
прошал: какова невеста?
     ‚ладимир Ђндреич вымахал в покойного отца: рослый, румЯнец во всю щеку,
пшеничный ус, огонь в очах. Ќынче возмужал за  считанные  дни - как же,  сам
руководил полками! ‡адержись Ћльгерд, и в бой бы пошли!
     ЉнЯзЯ успокаивали:
     - •ороша! Ћт тверского корнЯ да от Ћльгерда уж худого не станетсЯ!
     Ќевеста, баЯли, по-русски  говорит чисто, мать выучила, так что  и  той
трудноты не  будет! €  православнаЯ, кажись.  Ќе то что как  встарь  бывало:
седни крестить, а завтра венчать!
     Џослами  в ‹итву  готовились  выехать  из  кнЯж-владимировых боЯр  €ван
Њихайлович,  сын  покойного   Њихайлы  ‹ексаныча,   тестЯ  ‚асильЯ  ‚асилича
‚ельЯминова,  из  великокнЯжеских  -  „митрий  Ђлександрович  ‡ернов  и €ван
”едорович ‚оронцов-‚ельЯминов.
     ‘реди  хлопотни,  беготни  и  сборов  ждали  со  днЯ  на  день  приезда
знаменитого  волынского  воеводы, кнЯзЯ  „митриЯ  Ѓоброка.  ѓадали,  сколько
приведет он с  собою ратной  силы. € когда донеслось:  "…дут!" - глЯдельщики
выстроились аж от „анилова монастырЯ и до Ѓоровицкого спуска.
     ‘амостийнаЯ  встреча - словно бы государЯ  иной  земли -  чем-то задела
„митриЯ. Ћн остановил  конЯ  на взлобке Ѓоровицкого  холма  и глЯдел,  кусаЯ
губы,  поверх  городовой  стены  туда,  в  полЯ,  где  со   стороны  Љоломны
приближалась  вереница верхоконных. …хали телеги  с бабами  и детьми, шли за
ними  пешие  мужики  и  ратники.  Ѓоброк переселЯлсЯ со  всем своим  двором,
послужильцами,  челЯдью, холопами. …го  воины ради въезда в  Њосковский град
изоделись в брони, иные в иноземные кованые панцири.
     ”едор ‘вибло шагом подъехал к великому кнЯзю.
     - ‘ловно владыку  какого встречают!  - сказал.  „митрий коротко кивнул,
продолжаЯ  глЯдеть из-под рукавицы и  все  не решив, встречать  ли ему кнЯзЯ
Ѓоброка на Ѓоровицком спуске или здесь, в самом Љремнике. € как встречать?
     - ’еперь  бы,  с ентою силой... - начал ‘вибло и замолк;  дождав, когда
кнЯзь поворотит к нему вопрошающий взор:
     - Ћлега €ваныча окоротить малость! - досказал боЯрин и, торопливо, дабы
не подумал чего иного кнЯзь, поЯснил:
     - ђодитель мой, вишь, баЯл с кнЯзем ‚ладимиром  Џронским... ‚ обиде тот
на Ћлега! „ак... …жели... € заменить мочно!
     „митрий молчал, обмысливаЯ.
     - Ђ ‹опаснЯ наша будет!  -  договорил  ”едор. „митрий медленно  склонил
голову, не то понимаЯ, не  то принимаЯ.  Ќичего не ответил, но погодЯ бросил
на ‘вибла красноречивый взор. ‘трела угодила в цель.
     Ѓоброк   в  сопровождении   двух   взрослых   сыновей-воинов   и  толпы
послужильцев уже въезжал в Ѓоровицкие ворота.
     ‚олынский  кнЯзь был росл, строен, сухолиц, мужески красив и подборист.
‡олотника  лишнего жира не глЯделось  в  этом теле,  свитом  из одних  тугих
сухожилий  и  мускулов.  Ћн  легко сидел  на коне, легко,  не  доезжаЯ шагов
двадцати, спрыгнул с седла и обнажил голову.
     „митрий,  подумав,  тоже  соскочил  с  седла  - получилось это  у  него
тЯжеловато  -  и ждал приближающегосЯ  кнЯзЯ, ждал поклона,  после  которого
удоволенно поклонил сам.
     ЉнЯжата,  поступающие  в службу  великому кнЯзю  московскому, становЯсь
боЯрами, лишались обычно кнЯжеского званиЯ своего. Ѓоброк его сохранил.
     ’ак и писалсЯ  кнЯзем. € проЯснело, что будет так, именно здесь, в этой
первой встрече „митриЯ Њихалыча с кнЯзем „митрием.
     ‚олынский  воевода  стоЯл,  на  полголовы  возвышаЯсь  над  „митрием, и
улыбка,  и  взглЯд  его  были почтительны,  но горды.  „митрий  вдруг  почти
по-детски озорно, широко и весело улыбнулсЯ  в ответ. Џодумал: да неужто сей
витЯзь  не сумеет одолеть Ћлега! Ѓоброк принЯл улыбку на  свой счет и решил,
что понравилсЯ кнЯзю.
     Ђ „митрий так и не  понЯл  в этот первый день,  по  нраву ли ему пришел
новый подручник. €  в соборе,  и  на  пиру  присматривалсЯ, скользом  изучаЯ
твердый очерк кнЯжого лица, благородство осанки и поступи. Ѓыло во всем этом
что-то  чуждое  ему,  "вельЯминовское". <Џод словом этим  понимал  он прежде
всего и  даже  единственно  -  €вана ‚асилича,  будущего  и  (ненавистного!)
тысЯцкого своего.>  Ћднако Ѓоброк держалсЯ сугубо  почтительно,  как  и  его
взрослые сыны Ѓорис с „авидом. € „митрий  постепенно оттаивал,  принимаЯ как
должное и уже теперь принадлежавшее ему, а не Ћльгерду, достоинство и породу
нового московского послужильца. ‚скоре проЯснело, что и во главе посольства,
направлЯемого  к  Ћльгерду  ѓедиминовичу, нехудо  было  бы поставить  именно
„митриЯ Ѓоброка, среди прочих  своих достоинств хорошо  знающего литовскую и
польскую речь.
     ‡а всеми хлопотами, пересылами и пересудами, за торопливым залатываньем
прорех,  нанесенных войной  (вновь  раздавали лес, хлеб, лопоть  и  скотину,
вновь привечали нищих и сирот), как-то забылось, отступило то, что творилось
в  это времЯ в  Ћрде, доколе не грЯнул  гром. Њихайло возвращалсЯ  из  Ћрды,
заново получив Ярлык на великое кнЯжение владимирское.

        ѓлава 26

     Џо степи дул низовой ледЯной ветер. ‚етер нес колючую снежную пыль.
     Њохнатые татарские кони выныривали из белой мглы, шерсть на их мордах и
в пахах куржавилась инеем.
     ‘тавка  ЊамаЯ, главный  юрт, располагалась на среднем  „ону,  там,  где
река,  сделав  крутой  поворот,  вновь  устремлЯетсЯ  к   юго-западу.  ‡десь
находилсЯ царский улус, как  его называли  русские,  ‘арыхозин. ‘юда сгонЯли
бесчисленные отары овец и табуны коней. ‡десь века потекли вспЯть, к древним
половецким  кочевьЯм,  и  среди  позавчерашних  кипчаков-половцев,  нынешних
татар, стоЯл станом истинный повелитель Ћрды, темник  Њамай, которого русичи
уже  теперь, нимало не смущаЯсь наличием хана, называли  царем. •анов в Ћрде
ставил и смещал Њамай по своему изволению.
     ‚се  возвращалось на круги своЯ! Ћрдынские  крепости и  города на ‚олге
были  давно  потерЯны   и  переходили  из  рук  в  руки,  купцы  вели  торг,
мусульманские улемы  спорили и толковали  Љоран,  а здесь,  в диких  степных
ароматах  - запахах  полыни, тлеющего  кизЯка, грудЯщихсЯ в  загонах овец  и
конской мочи  - доживал, дотлевал пока  еще мощный,  способный  к  неистовым
вспышкам ратного гнева,  степной, древний,  кочевой мир, "землЯ  незнаемаЯ",
неотторжимаЯ от травы, водопоев, кизЯчных костров и легких переносных юрт.
     Њир,  с  коим дружили  и  ратились великие  черниговские  кнЯзьЯ,  мир,
помнивший  в  преданьЯх  своих  походы  ‚ладимира Њономаха  и  лихие  набеги
половцев на древние киевские города.
     Њихаил  собрал  рукавицею лед  с усов и  бровей;  ЯвившемусЯ  пред  ним
татарину показал серебрЯную пайцзу ("байсу", как переделали русичи).
     „ружина и холопы кучно  грудились у него  за спиной, боЯсь отлучитьсЯ и
пропасть в этой чужой круговерти кочующих орд, где, казалось, стоит татарину
накинуть  тебе  аркан на  плечи, и  пропадешь, исчезнешь, как исчезли тысЯчи
тысЯч захваченных, уведенных, проданных...
     ’атарский сотник, гортанно выкликаЯ  приказ, поскакал перед ним.  ‘коро
спустились в лощину,  где не так  пронизывал ледЯной ветер. ’емными  сенными
кучами   в  снежной  заверти   показались  ханские   юрты,  к  которым   они
приближались, минуЯ скученные стада и дружины вооруженных нукеров.
     ‚ конце концов совсем окоченевшие русичи оказались  в шатрах и  смогли,
сидЯ на кошме  перед неровно вспыхивающим  и чадЯщим  огнем,  согреть руки и
поесть татарского мЯсного варева с лапшою и красным перцем, обжигающего рот.
Њихаил заботливо проследил, чтобы все укладки и кули  были  занесены внутрь,
разоставил сторожу и только после того сел  есть  бешбармак, который хлебали
ложками (а татары - так прЯмо горстью), запиваЯ кислым кумысом.
     „авно уже  русичи, даже  кнЯзьЯ,  приезжаЯ  в Ћрду,  перестали чуратьсЯ
кумыса  и степной  пищи,  которую  живущие рЯдом  со  степью  русичи  и сами
научились готовить не хуже татар.
     ЉнЯзь вышел  в ночь, отошел,  как  предписывал  еще древний монгольский
обычай, на двести шагов от юрты. Ќочь дышала одиночеством и древностью.
     Љазалось,  люди  еще  не  научились  пахать, строить  дома,  и  все  их
имущество то, что  тут: кожи, кожаные  бурдюки с кумысом,  шкуры и скот,  да
саблЯ,  да конь,  да  железный ли, бронзовый котел  с  непонЯтными  по  нему
письменами на древнем, много столетий назад угасшем Языке... ‘арматиЯ! „икаЯ
‘куфь!  Ћ  которой возможно прочесть только  в  греческих  старых  хрониках.
‘менились племена, народы, а тут все те же кожи, тот же овечий смрад и едкий
кизЯчный дым, неистребимо  вплетаемый в свежесть и холод степных бесконечных
просторов.
     ‡ачем он приехал сюда? —его хочет? ‚оли? ‚от она, тут,  бери - не хочу!
‚ласти? € власть  покамест здесь, в этих стадах, в этих  мохнатых неутомимых
конЯх, в низкорослых воинах под  мохнатыми  остроконечными  шапками.  ѓде-то
здесь... Ќет,  там, дальше,  где на  краю степи начинаютсЯ горы,  погиб  его
великий дед, Њихайло  ‘вЯтой.  —его  он  хочет  теперь, зачем приехал сюда?!
‚ышнЯЯ власть! Џочему  ты можешь быть  только одна, всегда одна, и павший  в
этой борьбе должен всегда уступить, уйти или погибнуть?
     …му,  чтобы  спасти  родимую ’верь,  чтобы спасти даже один  свой  удел
Њикулинский,  надобно  получить  Ярлык на великое  владимирское  кнЯжение  и
сокрушить „митриЯ! € - не меньше! € сколько еще мучеников вослед деду, отцу,
дЯдьЯм и старшему брату взойдут на плаху или  погибнут от меча, ножа и огнЯ,
прежде чем кто-то  один  одолеет  наконец в  этой  борьбе и сплотит  воедино
великую ‚ладимирскую ђусь!
     ‚  шатре,  куда  он  воротилсЯ,  издрогнув, уже  ждал тверской  боЯрин,
кочевавший вместе с  Њамаем,  и двое  торговых  гостей,  предлагавших  кнЯзю
заемное серебро.
     Ќочью Њихайло, повалЯсь  в  теплые  кошмы и  натЯнув на себЯ  духовитое
овчинное  одеЯло,  лежал  и  думал.  ‚  отверстие  юрты  вливалась  морознаЯ
свежесть.  Ѓыло  хорошо,  легко  и покойно.  Ќа  миг  отпустили  его суровые
кнЯжеские заботы.  Џочему-то,  даже живЯ в  китайских  прихотливых  дворцах,
среди золота, резьбы,  Яшмовых  украшений и пестротканых шелков, монгольские
императоры продолжали ставить у себЯ в саду белую войлочную юрту. ќто был их
дом, их далекаЯ родина, памЯть кочевий, памЯть прадедов. € когда окончилось,
когда  отступили, ушли, исчезнув из ЉитаЯ, как и из многих  иных завоеванных
царств, вернулись опЯть к юртам, к кошмам, к кизЯчному дыму костров.
     Њамай  принимал  его  сперва   -  сидЯ  на  троне,  низком  и  широком,
вызолоченном арабскими  мастерами стольце, потом -  в простой походной юрте,
где темник и кнЯзь снова сидели на одном войлочном ковре и  Њихайло, порешив
обходитьсЯ  без толмача, трудно подбирал татарские слова, изъЯснЯЯ свою беду
и нужду, а Њамай по-рысьи настороженно следил  за ним,  прикидываЯ, стоит ли
вновь помогать этому настырному урусуту.
     Њамаю,  потерЯвшему •орезм и богатые города Ђррана, в борьбе за ‘арай и
•аджи-’архан,  в борьбе с ак-ордынцами, надобно  было русское серебро, много
серебра!  ‘еребро  надобно  было  эмирам, несогласным  иначе служить  Њамаю,
вельможам  волжских  городов,  купцам, что привозили  шелка, парчу,  оружие,
драгоценные   камни,  рабынь  и  диковины  дальних  земель,  послам,  женам,
наложницам, нукерам - всем надобно было урусутское  серебро! € коназ Њихайло
давал, много давал! € обещал давать  еще больше, обещал прежний, „жанибеков,
выход! Њамай не верил и ему, Њамай боЯлсЯ всех. ЋбманываЯ, он полагал, что и
его обманывают  тоже. ’о,  что  „митрий  получил грамоту на вечное  владение
владимирским улусом... „а, у него получил, у ЊамаЯ!
     ЏользуЯсь труднотою тогдашней  неверной  поры,  пользуЯсь  слабостью! €
грамоту ту подписывал хан! Ќе Њамай! ‘вергнутый им хан! Ћн, Њамай, волен все
поиначить  опЯть! ’еперь! Љогда власть в его  руках, когда  покорен Ѓулгар и
скоро вновь будет завоеван ‘арай!
     ’верские кнЯзьЯ все были врагами Ћрды! ’ак говорЯт! Ќо это неверно!
     Ћрда  сама  была врагом тверских кнЯзей!  “збек казнил коназа  Њихаила,
деда нынешнего тверского кнЯзЯ, что сидит перед ним на кошме, поджав ноги, и
ждет, когда он, Њамай, подобно Ѓатыю, подарит ему владимирский стол!
     “ него  есть своЯ гордость, о которой Њамай молчит до  поры. ‹юди  рода
ЉыЯт ћркин всегда враждовали  с  —ингизидами.  —ингизидов, потомков „жучи  и
ЃатыЯ, уже нет.  Ћн, Њамай, станет новым  Ѓатыем!  Ћн,  его  род,  возглавит
теперь Ћрду! € вновь станут  богатые  города  платить ему дань, и генуэзские
фрЯги ползать у ног его,  и урусутские кнЯзьЯ валЯтьсЯ в пыли за порогом его
шатра!  Ѓудет!  Џерехитривший столь многих, темник скоро  сам станет  ханом,
повелителем ‡олотой Ћрды! € сокрушит их всех!  € прежде всего - ненавистного
ему „митриЯ! Ѓыть может, - да! - руками коназа Њихайлы!
     ‘луги вносЯт кольчатую бронь и круглый литой шелом русской работы.
     ќто  ему,  Њамаю.  Ѓронь  хороша. Њамай понимает  в оружии,  удоволенно
кивает головой.
     -  џ  дам  тебе  Ярлык, -  говорит он,  -  но ведь тебЯ  не  пустили во
‚ладимир!  Љак  ты возьмешь власть,  ежели  „митрий  не послушает  тебЯ? - €
смотрит рысьим настороженным взглЯдом в  лицо тверскому просителю, упорно не
желающему признавать над собою воли московского великого кнЯзЯ.
     - ‘лушай! - Њамай произносит это слово по-русски. Ћн сейчас честен,  он
(что очень редко бывает с ним) говорит то, что думает:
     - ‘лушай, коназ!
     „имитрий не покоритсЯ тебе!  - Њамай вновь переходит на татарскую речь.
- Ћн даже не пустил к себе моего посла! Ќикто не отдает власть просто так!
     ‡а власть бьютсЯ, и бьютсЯ насмерть! џ дам тебе два, нет, четыре тумена
воинов!  ’ы сокрушишь  „имитриЯ!  Џревратишь его землю в пустыню!  Њои воины
приведут  с  собою много  рабов, скота  и урусутских  женщин,  они  принесут
серебро, мед, меха соболей  и куниц! „имитрий станет пылью у твоих ног, и ты
получишь владимирский стол. ђешай! џ сказал!
     Њихаил  смотрит, ждет. ‚идЯ, что татарин  высказал все, глЯдит на него,
думает. Џонимает, что  Њамай прав. ’рижды прав! €  ни Ђндрей,  наводивший на
ђусь монгольские рати, ни рыжий  убийца ћрий, ни Љалита не  отказались бы от
татарской помочи! ’ак поступала Њосква каждый раз в споре с ’верью! € горели
хоромы,  гибли  смерды, уводились в степь после евкалова  разорениЯ  тысЯчи
тверичей...  € каждый раз не саблЯми поганых,  так  серебром пересиливали  в
Ћрде, кладЯ на плаху головы тверских кнЯзей, его предков, одного  за другим.
€ вот теперь, возможно впервые и, может быть,  единственный и последний  раз
ему предлагаетсЯ отомстить за  все разом! ‡а смердов, за сожженные города  и
вытоптанные пажити, за великие  тени погибших, за свЯтого деда  своего... ‡а
всех,  всех! Ћтомстить  и  покончить  единожды  и навсегда  с  междоусобными
бранЯми на ђуси. ‚ырвать, вырезать с корнем разросшуюсЯ московскую Язву, что
ширитсЯ и смердит, отравлЯЯ ђусь!
     Џокончить, истребить,  перемочь, повернуть  времЯ, вновь  зажечь светоч
тверского величиЯ и  вручить  его грЯдущим векам!  € будет ‚ладимирскаЯ ђусь
’верскою ‚еликою ђусью, будут под рукою у него Ќовгород  ‚еликий и Џсков,  и
суздальские  кнЯзьЯ  -  тот же Ѓорис  и  ‚асилий ЉирдЯпа тоже станут на  его
сторону, - и с Ћлегом он, Њихаил, заключит  мир и любовный союз, воротив ему
родовую  рЯзанскую  Љоломну.  €  Ћльгерд не  помыслит  тогда  небрегать  им,
Њихаилом!  €, быть может, он сам остановит тогда на  рубежах русских  земель
литовские полки, и будет ђусь,  ‚еликаЯ ђусь! Ѓудут церковные звоны и украса
книжнаЯ,  будут  палаты  и  храмы,  к  нему  устремЯт  изографы, книгочии  и
философы, свои и чужие, из  иных земель,  греки  и  фрЯги, персы,  болгары и
франки,  прославлЯЯ его мудрость  и  рачение.  €  пойдут  тверские  лодейные
караваны по  морю •валынскому, аж  до  €ндии богатой, до сказочных восточных
земель!  €  смерды, его смерды, станут ходить  по  праздникам  в  жемчугах и
парче. €  станут  стремитьсЯ  к  нему гости  из земель полуночных  - свеЯ  и
ганзейские  немцы, готы и англЯне. € по  всем землЯм пройдет и  воспоет себЯ
высоким реченьем украшенных  красных  словес слава ’вери! €  час  придет, и,
состарившись, передав  власть в  крепкие  руки сына,  предстанет  он там,  в
горнем мире, пред убиенным родителем своим и пред великим дедом и скажет:
     "‚от  Я!  ’о, чего не сумели  вы, Я  возмог и  сумел! ‘окрушил Њоскву и
вознес превыше всех градов земли родимый город! “крепил ђусь  и прославил ее
в веках! ‚от что сделал Я в вашу памЯть и в памЯть пролитой вами крови!"
     Њихайло на  миг прикрывает вежды. ‘ейчас перед ним  в  облачном  зимнем
серебре  ЯвлЯетсЯ высокаЯ, выше облаков,  фигура изобнаженного донага мужа с
колодкою  на шее, с отверстою  дымЯщейсЯ  раной в  груди, из  которой  ножом
предателЯ вырвано сердце.  ђуки, скрюченными пальцами вцепившиесЯ в колодку,
так  и  застыли, словно  все  еще  пытаЯсь  освободить  стиснутое  горло,  и
задранный подбородок,  в клочьЯх кровавой  бороды, обращенного  к  небу  и к
нему, Њихаилу, искаженного страданием лица страшен и жалок. "„едо! - хочетсЯ
крикнуть ему, позабыв  обо всем на  свете, позабыв про шатер, про ЊамаЯ, про
разложенные перед ним на дастархане блюда. - „едо!  Џочему ты в колодке?  ’ы
же  свЯтой!" €  видит Њихаил  сотни, нет, тысЯчи трупов вокруг  и окрест,  и
медленно бредущие в снежном дыму вереницы раздетых и разутых русичей, и надо
всем над этим -  задранный лик кнЯзЯ-мученика, не правдоподобно высокого, не
правдоподобно худого, уже из  одних только сухожилий и  костей, со  вздутыми
мослами   выпирающих   колен  на   худых  ногах,   тело-призрак,  обреченный
нескончаемой крестной муке,  висЯщий над  снежною бездной, над  опозоренной,
изнемогшею землей, над трупами павших и дымом сожженных деревень... € где-то
там,  в   отдалении,  замирают  радостные   колокола,   еще   мелькают,  еще
раскачиваютсЯ их  Языки,  но  уже замерла  последнЯЯ тонкаЯ  музыка  меди, и
только ветер,  ордынский,  жалобный,  степной,  поет  и  стонет, заволакиваЯ
погребальною пеленою видениЯ радостей и скорбей...
     Њихайло смотрит в огонь, мимо лица ЊамаЯ,  смотрит ослепшим, обрезанным
взором,  и в  глазах его  - или то мнитсЯ Њамаю? - трепещет сверкающаЯ влага
слез. Ћн медлит, он ждет, он в бешеной скачке торопит конЯ,  он  взывает, он
гневает... €  - не может.  …му не переступить этой  пропасти!  Ћ, он сделает
все, что  в силах,  и что  не в  силах  - тоже!  Ћн будет дратьсЯ  насмерть,
насмерть  и  до  конца! Ќо уступил,  отступил  он  уже  теперь,  в  этот вот
каторжный час. Ћн подымает голову. ‘мотрит. Њедлит.
     Ћтвечает Њамаю:
     -  џ  не  возьму твоего войска! ‘правлюсь сам! „ай мне Ярлык и пошли со
мною посла!
     ’атарин внимательно смотрит ему в глаза. Ќе понимает, гневает, кажетсЯ,
понимает. “дивлен,  обижен.  “гаснув,  острожев и  охолодев  взором,  слегка
переводит плечами:
     - Љак хочешь, урусут! „имитрий бы, думаю, взЯл у менЯ ратных на тебЯ!
     - €  глЯдит исподлобьЯ. Ѓыть  может, тверской кнЯзь  еще передумает? Ќо
нет, Њихаил, медленно покачиваЯ головой, отвечает:
     - Њожет быть. Ќаверное! џ - не возьму.
     Њамай  замолкает, больше  не уговаривает, незачем. Ћн понЯл. € все-таки
не понЯл совсем ничего! €бо сам он так бы не поступил никогда!
     ‚ечером  в  шатре, когда Њихайло, молча  поужинав, укладываетсЯ  спать,
Њикула Њитрич по праву дорожной близости пробираетсЯ к нему, ложитсЯ рЯдом в
кошмы.
     -  Њамай предлагал  мне  татарскую  рать  на  „митриЯ, -  без выражениЯ
говорит Њихаил. - џ не взЯл!
     Њикула  вздыхает,  чешет  пЯтернею  кудрЯвую  шапку волос,  ожесточенно
скребет затылок. „умает. Ћтвечает:
     - ‡абедно нам станет без татарской-то рати! Ћдначе и то сказать: опосле
евкалова разореньЯ, опосле такой пакости, наведешь татар - не то что землЯ,
и ’верь может от нас отшатнуть!
     - џ попросту не смог, - возражает ему Њихайло. - „еда узрел. ‘ колодкою
на шее. „ак вот... Џотому...
     - Џовестить дружине? - спрашивает погодЯ Њикула.
     ЉнЯзь лежит, заложив руки за голову, с лицом, поднЯтым ввысь.
     - Џовести! - чуть пошевелив плечами, отвечает он.

        ѓлава 27

     ‚ ’уле,  куда добрались, совершенно вымотав  коней,  - раннЯЯ весна,  с
распутицей, заливаЯ дороги, шла по пЯтам  - Њихайлу встретил рЯзанский кнЯзь
Ћлег.
     ѓородишко,  недавно  еще татарское становище,  где в жаркую  пору  лета
отдыхала царица ’айдула (ее именем, в сокращении, и был назван город), начал
уже превращатьсЯ понемногу в русский ремесленный посад.
     ЉнЯзьЯ  встретились  радостно. Ћба  загодЯ уважали друг друга. Ќе  имеЯ
общего порубежьЯ, не  имели они  и порубежных обид, а сверх  того, одинаково
опасились растущей силы Њосквы.
     ‚стретились  на дворе, верхами. Њихайло тотчас оценил ладную посадку  и
мужескую стать Ћлега; Ћлег - видимые глазу выносливость и упорство тверского
володетелЯ.  Ћба кнЯзЯ были в  самой поре  мужества, в расцвете  телесных  и
духовных сил, оба  имели трудные судьбы, тот и другой начинали едва ли не от
самого истока,  своими трудами добиваЯсь почета и  власти,  в отличие от  их
соперника, великого  кнЯзЯ „митриЯ, которого "делали" до сих  пор митрополит
Ђлексий, ‚ельЯминовы, Ђкинфичи, Љобылины, да  и все прочие московские боЯре.
€  теперь, сойдЯ  с  коней,  сидЯ  за  столом  в бедной  горнице  случайного
степного, крытого соломою жила  за  неприхотливою трапезой, они уверЯлись  в
верности первого впечатлениЯ.
     Ќа столе была уха из мелкой  костлЯвой речной рыбы,  пшеничный, грубого
помола,  хлеб,  каша  из полусваренного проса и квас.  ел пост, и  мЯсного,
добравшись до своих, русичи избегали: не в татарах уже!
     ЉнЯзьЯ ели молча и деловито  -  тот  и другой после целодневной конской
скачки  были  попросту  голодны,  -  изредка  поглЯдываЯ  друг  на  друга  с
внимательным  одобрением.  ‚раз, одинаковым движением,  отодвинули  глинЯные
мисы, положив ложки поверх горбом - сыт!
     ЏредстоЯл трудный  переговор, ибо Ћлег уже  сведал,  что тверской кнЯзь
скачет  отвоевывать  у москвичей великое кнЯжение  и  ему  надобна  ежели не
помочь, то хотЯ бы неучастие рЯзанского кнЯзЯ. Ћлег думал тЯжело и сумрачно.
     - ‚идишь, кнЯзь! -  поднЯл он наконец на Њихайлу тЯжкий и властный взор
(когда-то мальчишкой, захватив ‹опасню, стыдилсЯ обожаниЯ  окружающих; нынче
и стать и взглЯд выработались в нем повелительные, кнЯжеские).  -  џ не могу
идти на „митриЯ войною, ибо только что помогал ему против Ћльгерда, и враг у
нас общий - ‹итва! Ќо и на тебЯ,  поскольку Ярлык  ты получил по  закону, от
хана,  а не своею  волею идешь на Њоскву... -  Ћн приодержалсЯ, подумал, что
следовало  бы,  быть  может,  пособить  Њихайле, как-никак  отказавшемусЯ от
Њамаевой помочи, то есть отказавшемусЯ наводить татар на ђусь! Ќо  честь, но
данное слово, а слову своему Ћлег не  изменЯл никогда, но стыд измены - ибо,
помогаЯ Њихайле,  он невольно переходит на  Ћльгердову  сторону...  Ћлег еще
помрачнел, потрЯс головою, высказал наконец:
     - Ќо и на тебЯ, кнЯзь, меча не вздыну!
     Њихайло  помолчал, трудноту  Ћлега понимаЯ  сердцем  (попросту поставил
себЯ на место  рЯзанского кнЯзЯ), не стал настаивать. „остаточно было и того
обещаниЯ - не помогать Њоскве.
     „оговор скрепили грамотою.  Ћлег  снабдил  Њихаила  свежими  конЯми. Ќа
прощанье крепко обнЯлись. —то бы там ни было, а тот и другой  чуЯли неложное
уважение друг к другу.
     Џуть  Њихаила теперь лежал по землЯм верховских кнЯжеств, на ‚Язьму, на
‡убцов,  к  верховьЯм  ‚олги, в обход земель, подвластных  Њоскве,  где  его
караван  могли  задержать,  не  посчитавшись  и  с  Ярлыком,  и  с  Њамаевым
татарином, ‘арыходжой, что ехал всаживать кнЯзЯ на стол владимирский.
     „омой,  в  ’верь,  Њихаил  возвратилсЯ  десЯтого  апрелЯ. „лЯ  знатного
татарина  был  устроен  пир.  Ќе   обманываЯ  себЯ  нимало,  Њихайло  тотчас
распорЯдил собирать войска. €дти  на ‚ладимир, сажатьсЯ на  великий стол без
ратной силы нечего было и думать.
     Ќа Њоскве  известие о возвращении  тверского кнЯзЯ с Ярлыком на великое
кнЯжение владимирское произвело переполох, схожий с потрЯсением земли.
     Ќо вот тут и сказалось  то, что отличает молодые,  восстающие народы  и
цивилизации  от   старых,   близЯщих  к   своему  закату.  ‚место  печальной
растерЯнности,  нерешительных   пересудов,  опущенных  рук,  вместо  подлого
склонениЯ  перед силою обстоЯтельств, перед тем,  что  "от нас не  зависит",
вместо  жидких  речей  -  что, мол, мы можем содеЯть  теперь? - вместо всего
того, что мы,  современные русичи, видим досыти друг в друге,  не  в силах и
пальцем  шевельнуть, когда  на  наших  глазах  губЯт  реки,  уродуют  землю,
вырубают леса, отравлЯют, жгут, пронизывают радиацией нашу землю, наши леса,
наши  пашни и пажити,  самую  основу  нашей жизни,  вместо всего  этого  тут
(тогда!) и растерЯнность была деловаЯ, скораЯ, гневнаЯ.
     „ума собралась в тот же день. ‚заимные нелюбиЯ и попреки забыты тотчас.
‘поров, по  существу,  не  было. Ћ  кнЯзе,  что  накануне ночью  грыз зубами
подушку, металсЯ в гневе и ужасе, безуспешно утешаемый верною „уней, кидаЯсь
мыслью от одной крайности к другой: то - вести  рати на  ’верь, то - пасть в
ноги Њихайле, умолЯть невесть о чем,  то посылать к патриарху в –арьград, то
- к  Ћльгерду в  ‚ильну, и тоже неведомо за чем, то  - к Њамаю скакать и там
валЯтьсЯ в ногах, сулЯ золотые и серебрЯные горы... -  про кнЯзЯ, застывшего
на  своем  резном креслице, боЯре словно забыли  и думать. „аже Ђлексий, чей
престол  стоЯл  нынче  чуть  впереди  кнЯжеского,  не  мог  вполне  овладеть
расходившеюсЯ  думой.  Ѓыло  одно: не  пустить,  не  дать! Ќе  допустить  до
‚ладимира,  а длЯ  того -  немедленно,  нынче,  теперь - собирать  и двигать
полки!
     ‚асиль ‚асилич встал и  повестил, что он  уже выслал,  не сожидаЯ думы,
конную дружину к ЏереЯславлю и наказал собирать московское ополчение.
     ‘тарик „митрий Ђлександрович ‡ерно встал, повестив отдышливо и  кратко,
что  по  первой вести послал старших сыновей, €вана Љрасного  и  Љонстантина
ею, крепить  Љострому. „митрий Њихалыч Ѓоброк, дождав  своей очереди,  тоже
немногословно  и дельно предложил  разоставить сильные  сторожи  на  главных
путЯх. ЃоЯре  (все!) давали  серебро и выставлЯли  ратных. Ѓольшой полк было
решено,  совокупив  его  в  четыре  днЯ, во главе  с  самим  великим  кнЯзем
„митрием, ‚ладимиром  Ђндреичем  и  воеводами  двинуть  к  ЏереЯславлю,  где
сходились главные пути и шла ближайшаЯ, по ‚олжской Ќерли, дорога от ’вери к
‚ладимиру.
     ‘корые гонцы  нарЯжались в  џрославль, ѓалич, ѓородец,  Ќижний  ђостов,
‘тародуб  - ко  всем  кнЯзьЯм, так  или иначе  зависимым от  великокнЯжеской
власти. ЏредложениЯ, одно другого дельнее, подавались всеми, дума на сей раз
говорила  "едиными  усты",  и  уже  €ван  ‚ельЯминов  готовилсЯ  скакать  во
‚ладимир,  а  ”едор  ‘вибло  -  в  ђостов.  ”едор  Љошка,  бессменный  посол
ордынский,  встал и сказал,  что надобно снова  скакать  в Ћрду  и выведать,
нельзЯ  ли  перекупить Ярлык  у  ЊамаЯ, что он  это дело берет  на  себЯ,  а
главное,  надобно  подкупить,  улестить, обадить,  всеми  силами  уговорить,
задаривши, ордынского посланца, ‘арыходжу ("‘арыхозю", - сказал Љошка), ибо,
по  его твердому разумению, в нынешней Ћрде власть зело некрепка, и серебром
еще и не то содеЯть мочно! € тот совет был мудр и хорош. Ќо - все ждали, что
скажет духовный глава и отец ђуси  Њосковской, старый митрополит  (ныне  уже
весь посад  не иначе называл владыку, как  батькой  -  отцом  града Њосквы и
всего Њосковского кнЯжениЯ).
     Ђлексий сидел, опустив взор, сгорбЯсь. Ћн думал и понимал, что надобное
сейчас к совершению от него, владыки ђуси, опаснее во сто крат всех замыслов
боЯрских, ибо,  ежели сие не  поможет, пошатнет сама церковь православнаЯ на
ђуси... € все же он должен, он  не  может  теперь поступить иначе! € владыка
подымает загоревшийсЯ прежним темным пламенем взор, на сухо-пергаменном лице
его глаза горЯт неистово-молодо:
     -  Џоелику  тверской  кнЯзь  не склонил  слух к  прещениЯм  вселенского
патриарха, Я сам отлучаю кнЯзЯ Њихаила ’верского от церкви! - говорит он.
     - € нынче же велю повестить об этом по всем храмам ‚ладимирской земли!
     €  это все. Џоследнее. Ѓольше ничего и не можно  содеЯть. ЉнЯзь „митрий
сидит  в  креслице  выпрЯмившись и  окаменев. Ћн  поведет  рать! Ѓыть может,
против самого  ЊамаЯ!  Ћн еще не способен  обнЯть умом всей силы  и  размаха
свалившейсЯ  на  него  беды,  но  он  уже  на  гребне  волны,  и  его  несет
неостановимо совокупнаЯ волЯ москвичей, не желающих потерЯть власть, которую
получили они, возведЯ своего кнЯзЯ на престол владимирский.
     -  ”едор-от  Љошка пущай  погодит  в Ћрду скакать! -  раздумчиво подает
голос  €ван Њороз. -  …му с  ‘арыхозей ловчее всех сговорить, его и пошлем к
татарину!
     €  это принЯли  безо  споров.  €  ”едор,  сверкнув  глазами,  улыбнулсЯ
грузному сановитому  €вану  Њорозу,  что  сидел  тЯжело и плотно,  расставив
колени  и  уперев руки  на  толстую  резную  трость. €  €ван  Њороз  ответил
понимающей,  с легкой  лукавинкою  улыбкой подбористому  молодому ”едору.  €
никто, ни  один из  боЯринов,  в  тот час не  подумал даже,  что едва  ли не
впервые  за полтораста лет  дума великого кнЯзЯ открыто,  едиными  усты,  не
посчиталась  с  волею татарского  царЯ.  ЊенЯлась  ђусь!  €  уже  изменилась
настолько, что начинало высвечивать в грЯдущей близости лет недальнее теперь
Љуликово поле.

        ѓлава 28

     Ќынче  незнай как!  Ќадо пашню  готовить, навоз вывозить - без  хозЯина
чего и сделают?! Ђ тут - война! Џоход. ќко! Ћнька ожесточенно скреб затылок.
‘ трех  дворов  (благо,  четвертого  не  поспели поставить)  троих  ратников
подавай!  Ќу,  старый Ќедаш  второго сына посылает, ”рола. Ђ от них... …жели
ЉолЯню?  ’ак  ведь  только-только  сын  народилсЯ,  †дан, а  второму, Џашке,
девЯ