Ядеть, нужны ли ему еще длЯ его замыслов эти русичи.
     Ќа  расставании  Ђлексий  твердо  поглЯдел  в глаза ’овлубию,  сказал с
намеком (внимающий да разумеет!):
     - Њы помним  всех, кому  благодетельствовал почивший в Ѓозе  кнЯзь €ван
„анилович, а такожде и сын  его, кнЯзь ‘емен €ваныч. € наша рука не оскудеет
к друзьЯм дома московских государей!
     ’овлубий, не убежденный до конца  в своей трудной потаенной мысли,  все
же с пониманием склонил голову.
     Љогда-то  умирающий  Љалита  сказал сыну вещие  слова: "—аю,  много зла
принесет  Ћрде сей  ’овлубий, но  ты  поддержи его там, в Ћрде!  ‘еребра  не
жалей,  кровь дороже!"  Ђлексий не  ведал этих слов,  но что такое ’овлубий,
знал  слишком хорошо,  и  что дружбою или хотЯ  бы отсутствием вражды  этого
человека пренебрегать нельзЯ никак, знал тоже.
     ЃоровскаЯ мазь произвела неожиданное действие. ’айдуле стало хуже.
     Ђлексий снЯл наложенные было повЯзки, долго смотрел и вдруг  понЯл, что
произошли  изменениЯ  к  лучшему:  гной выходил, тугаЯ опухоль сморщилась  и
начала  опадать. Ћн  опЯть твердой рукою намазал глаза тою же мазью, наложил
повЯзку, примолвив:
     - Ѓудь мужественною, госпожа! €ного не скажу тебе теперь,  но уповаю на
ѓоспода!
     Њусульманские улемы пробовали приходить к нему  на подворье.  Ђлексий с
непреложною твердостью  отвечал,  что,  покуда  не окончит  лечениЯ  царицы,
говорить не будет ни с кем.
     ‚ этот день двоих русичей на базаре избили почти до бесчувствиЯ.
     Џришлось и их лечить, запретив всем прочим без дела шататьсЯ по городу.
Џо поводу пребываниЯ ‘танЯты в саду царицы  возгорелась целаЯ прЯ, и Ђлексий
предложил ставить у  палатки ‘танЯты доверенного ’айдуле нукера, чем кое-как
успокоил возникшие слухи и сплетни.  ‘танЯта многократно благодарил ѓоспода,
помогшего ему  удержатьсЯ от греха. (Љошель с серебром он на другой же день,
не открываЯ даже, передал Ђлексию.) Љризис наступил на пЯтый день. Ђлексий в
этот  день  застал во дворце  вновь  целую  толпу  улемов  и с ними прежнего
лекарЯ, зловеще  расступившихсЯ  перед  русским митрополитом.  “  белой юрты
стоЯла  стража.   ‘танЯту,   которого  Ђлексий   сурово  потребовал   тотчас
представить ему, иначе он не  взойдет в шатер госпожи, привели свЯзанного, с
кровоподтеком под глазом. Ќож и коробочка с мазью были у него отобраны, и на
повторные  требованиЯ ЂлексиЯ  воротили  один нож.  ‚прочем,  мазь,  которую
отобрали у ‘танЯты, имела лишь успокоительное назначение.
     ‚ юрте ’айдулы Ђлексий, к своему великому гневу, застал двух незнакомых
ему лекарей и кадиЯ. ’айдула  слабым голосом позвала его и  сказала, винЯсь,
что она не велела им снимать  повЯзки с глаз до прихода ЂлексиЯ. ‹ицо ее, по
которому тек гной, было в самом деле страшно.
     Ђлексий, попросив  непрошеных гостей  хотЯ бы отступить в  сторону, сам
воздвиг переносный алтарь и твердым голосом прочел молитву. ’Яжелое молчание
многих, частью вооруженных, мужчин  было ему  ответом.  ’огда  он,  подозвав
избитого ‘танЯту,  приготовил  опЯть  потребное  ему  и, мысленно выговорив:
"ѓосподи, помилуй!",  снЯл повЯзки с глаз, обнаживши целый, как ему и самому
показалось  в  первое  мгновение,  гнойник.  ‹ьнЯными  ветошками,  пользуЯсь
освЯщенной  водою (иной под руками не было), он  начал удалЯть гной, обмываЯ
лицо ’айдулы. Ђрабские лекари следили издали, вытЯгиваЯ шеи.
     € первое восклицание издал один из них. ѓлаза царицы глЯдели. € опухоль
совершенно опала, обнажив сморщенную, побелевшую кожу.
     ’айдула  медленно  моргала  веками, глЯдЯ на  ЂлексиЯ, и  в глазах  ее,
измученных, некогда завораживающе-прекрасных, копились, скатываЯсь по щекам,
слезы. €  радости, и горЯ  одновременно.  Ђлексий  не  глЯдел  назад, но  по
шевелению и звуку  шагов чуЯл, как  выходЯт, выползают, бегут, покидаЯ шатер
царицы,  все те,  кто  еще  минуты  назад  жаждал  кровавой расправы  с ним,
испуганные и раздавленные божественной силой русского целителЯ, посрамившего
их  всех.  ‘коро  юрта была пуста. ’олько  верный сотник,  сверлЯ преданными
глазами  спину  ЂлексиЯ,  стоЯл на  страже в  дверЯх да  жались под  пологом
восхищенные рабыни,  которые теперь тайно начнут  носить под одеждою  вместо
амулетов  серебрЯные крестики,  верЯ, что  это  -  могущественный оберег  от
всЯких напастей.
     Ђ царица глЯдела на ЂлексиЯ, губы ее шептали слова благодарности,  а из
глаз, обновленных, выздоровевших глаз, текли и текли крупные слезы.
     —ас назад придворные повестили ей „жанибекову смерть.

        x x x

     Ѓердибек  сердито,  ногою,  отпихнул невольницу.  ЏолураздетаЯ  женщина
замерла, распластавшись  на  ковре, не ведаЯ,  жизнь ей  подарЯт  или смерть
через несколько мгновений. Ћна будто оглохла, не слыша музыки, ни того,  как
продолжает  хохотать  Њамат-хатунь,  которую  щекотал  в  это  времЯ один из
соратников хана.  Ћдетые  в прозрачный муслин танцовщицы  с бубнами в  руках
двигались на цыпочках одна за другою среди расставленных в беспорЯдке блюд и
сосудов с вином. ‚от  одну из танцовщиц дернул за  шальвары приподнЯвшийсЯ с
ковра татарин, и девушка тотчас,  послушно расстегиваЯ  поЯс, опустилась  на
колени  перед  ним,  спеша  освободить  себЯ  от  лишней  одежды,  чтобы  не
прогневить воина.
     Ѓердибек смотрел брюзгливо на этих жен чужого гарема и  танцовщиц, коих
он уже  устал брать и  дарил теперь своим соратникам, которые пили  вместе с
ним, сочетаЯсь тут же, на коврах, со своими избранницами. Ћн поманил пальцем
неловкую  девушку,  причинившую  ему  боль,   и,  когда   она   подползла  с
расширенными  от ужаса глазами,  взЯл  за горло, как  кошку, и стал  бить по
лицу, приговариваЯ:
     - ’варь, тварь, тварь! ЌеумелаЯ тварь!
     Џо лицу  женщины катились слезы и кровь,  она задыхалась и подкорчивала
руки, не смеЯ все же вцепитьсЯ в безжалостные пальцы нового господина.
     Ђшраф был жесток, но по-другому. Ћн любил морить женщин  голодом. ќтому
не жалко еды, но не жаль и  чужой жизни. Љогда танцовщица уже почти потерЯла
сознание, он  налил чашу вина  и  плеснул ей в лицо: "Џоди прочь!"  †енщина,
икаЯ и вздрагиваЯ, уползла на коленЯх, забыв подобрать снЯтые шальвары.
     ’отчас  другаЯ  танцовщица  опустилась рЯдом  с  ним,  показываЯ полные
груди,  просвечивающие  сквозь  муслин,  и улыбаЯсь  готовною,  затверженною
улыбкой.
     Ѓердибек махнул рукой:
     - Џринеси саз!
     „евушка  побежала,  покачиваЯ  полными   бедрами,   "походкою  раненого
верблюда", приЯтною длЯ мужских глаз. ‚ернулась с сазом.
     - ђазденьсЯ! - велел Ѓердибек. Џресыщенный, он глЯдел, как играет голаЯ
танцовщица,  шевелЯ  в  такт  бедрами  и  грудью,  и  оглЯдывал  уставленную
светильниками  залу с  нишами  по  стенам, в которых то горою высились груды
подушек и одеЯл, то громоздились на  столиках и прЯмо на полу  разнообразные
Яства, фрукты и сосуды с вином.
     —ерные  рабыни  в передниках  разносили  блюда  с  жареным мЯсом и мисы
вареной баранины. Ќесколько музыкантов, сидЯ в  рЯд у  стены, дули в длинные
дудки,  выводЯ   прихотливую   вьющуюсЯ  мелодию.  ‹ица  их   были  нарочито
бесстрастны.
     “ Ѓердибека наконец родилось желание, и он знаком потребовал от девушки
ответа. Ћна тотчас отбросила  саз  и прильнула к нему с заученной изощренной
жадностью, повторЯЯ то, чего не сумела сделать та, другаЯ...
     ‚  это   времЯ   распахнулись  двери  и  вошел  прислужник,  растерЯнно
присевший,  оглЯдываЯ   пьЯную  оргию   и   разыскиваЯ  глазами  среди  этих
раскинувшихсЯ на коврах и переплетенных тел самого Ѓердибека.
     - —то нужно этому дураку? - сквозь зубы процедил хан, которому вовсе не
хотелось ни ради каких дел  прерывать пир и наслаждениЯ. Ћн тЯжело глЯдел на
приближавшегосЯ к нему, низЯ глаза, раба. "’ак  и знал!  ѓонец  от отца!"  -
подумал Ѓердибек,  сжимаЯ кулак. Ѓыла бы его волЯ,  он разорил бы весь  этот
пышный город куда пострашнее Ђшрафа. Ѓудь его волЯ, он не стал бы заставлЯть
своих  воинов  возвращать золото  жителЯм покоренного Ђзербайджана -  зачем?
Ѓудь  его волЯ, он  теперь как  победитель  выпотрошил бы всю местную знать,
завалил  трупами арыки, а  женщин  раздал своим воинам на  потеху. Ѓудь  его
волЯ... ЉроваваЯ  волна  гнева  поднЯлась  было  в нем,  поднЯлась  и опала.
Ѓардибеку не было  еще и тридцати, но кутежи и вино уже успели состарить его
некогда красивое лицо,  вдоль рта пролегли складки,  и глаза,  леденевшие во
времЯ гнева,  смотрели недобро и  тЯжело.  ‚новь какой-нибудь нелепый приказ
отца,  который ему  хотелось бы, не читаЯ, бросить и  растоптать ногами.  Ћн
поправил одежду, дал знак соратникам оставить на времЯ женщин, кивнул, чтобы
ввели гонца.
     Џропыленный  воин  прошел  по  коврам,  словно  был  из  другого  мира,
перешагиваЯ через  блюда  и  нагих  красавиц, подал  свиток. Ѓердибек порвал
шнурок, долго  всматривалсЯ в строки (читать он почти не умел). ѓонец,  видЯ
трудноту хана, подсказал:
     - Ћтец  твой, великий хан, повелитель вселенной,  опасно болен. ‚  него
вселилсЯ кара-чулмус. ’ебЯ зовут домой!
     - …шь! - бросил гонцу Ѓердибек, подымаЯсь  на колени и оглЯдываЯ зал  в
поисках грамотного.  ’олмач подбежал,  запыхавшись,  схватил  свиток,  начал
читать.
     ѓонец,  сидЯ  на  корточках,  ел  мЯсо,  запивал  вином,  поглЯдываЯ на
гаремных женщин.
     Ѓердибек  выслушал  грамоту,  велел перечесть, выслушал вновь. ‚ голове
звоном  перекатывались огонь и восторг  удачи.  Ћн будет ханом!  ‚сЯ ‡олотаЯ
Ћрда отныне принадлежит ему!
     Ћн схватил  золотую  чашу,  сунул в  руки  обалдевшему гонцу, кивнул на
женщин,  крикнул:  "Ѓери  любую!"  - и  косолапо, по-татарски  ставЯ  стопы,
выбежал  вон из  пиршественной  палаты  дворца.  ‘какать  следовало немедлЯ,
теперь, не  ожидаЯ  ни часу!  —то еще они  могут там, в ‘арае,  выдумать без
него?
     “пившиесЯ  соратники  хана  вставали,  отпихивали  женщин,  застегивали
поЯса, поспешали к выходу.
     Ѓердибек,  все  еще хмельной,  веселый  и  злобный,  едва отдав  наказы
наместнику,  выезжал из  ’ебриза  через два часа. ‘адилось солнце, прощально
зажигаЯ узорные  тимпаны  айванов,  плавЯсь на  голубых  и золотых  куполах,
подчеркиваЯ тенью стройные минареты, словно завернутые в драгоценные узорные
ткани  из  сине-желто-зелено-бело-голубой  парчи.  ЏокидаЯ  Ђрран,  Ѓердибек
забирал с собою большую часть войска, всех  преданных ему темников, сотников
и нукеров, словно скакал на войну.
     ‚ этом  развращенном  и рано постаревшем царевиче одна  была великаЯ  и
страшнаЯ  страсть  -  жажда власти,  и  с  каждым прожитым  годом,  с каждым
проведенным в неге и роскоши месЯцем она росла и росла.
     „жанибек, оставленный в положении почти заключенного, медленно приходил
в себЯ.  “лемы,  чаЯвшие  оградить  повелителЯ  от возможного  вмешательства
русской церкви,  содеЯли ему,  сами о том  не думаЯ, великое благо. „жанибек
все эти долгие дни пил только воду из источника и изредка слабый кумыс,  и у
него   началось  очищение  жизненных  соков.  Џриступы,  когда  он  рычал  и
царапалсЯ,  прошли,  припадки  становились все реже,  и  наконец ослабевший,
потишевший  повелитель пришел в себЯ. ‘лабым голосом он попросил пить, и ему
принесли  кобыльего  молока.  Ћн с удивленною  радостью  глЯдел  на  толстую
мунгалку, что готовила ему питье,  потом на урусутского  раба, что переменЯл
ему  замаранное  платье.  Џопросил,  чтобы  его  вымыли,  и  лежал  тихий  и
смиренный, радуЯсь свету  солнца в  горловине юрты, радуЯсь своему дыханию и
наступившей  чистоте  тела.  ’ихо  спросил  про ’айдулу, про  сына,  покивал
головою  и,  не  выслушавши  ответов, уснул. Џроснувшись, увидел  у  постели
бородатых мужей с настороженными глазами. ‘просил про ЂлексиЯ.
     Ќе  отвечаЯ ему, один из  них  оборотилсЯ  и сказал кому-то в передней,
части юрты:
     - Џовелитель еще бредит!
     „жанибек хотел рассердитьсЯ, свел было брови,  но почувствовал, как  он
слаб  и устал до того, что  не  поднЯть рук, прикрыл  глаза и тихо  попросил
есть.
     ЏожилаЯ  мунгалка  вошла, покосЯсь  на  улемов,  подала  чашку  мЯсного
навара. „жанибек пил, передыхаЯ, и снова пил,  и его одно  мучило: почему не
покидают его эти, бородатые?
     - Љто  вы?  - спросил  он, постаравшись  придать  голосу  твердость.  -
Џозовите моих нукеров!
     ’е вновь переглЯнулись между собой. ЏоднЯлись и вышли, но никто  больше
не  подошел к нему, и  „жанибек лежал,  чувствуЯ смутную тревогу, но  где-то
там, за гранью своего существа, ибо в нем была - во всем его ослабевшем теле
-  отвычнаЯ  радость выздоровлениЯ. Ћн  снова заснул и,  вновь  проснувшись,
вспотевший, живой,  захотел  есть и пил  мЯсной  отвар и  кумыс и  радовалсЯ
солнцу и свету.
     ’ени  убитых братьев  покинули его,  почти покинули,  и теперь  он звал
’айдулу,  удивлЯЯсь, что она  не приходит, и безразлично совсем выслушал про
ее болезнь и глаза, вновь спросил про ЂлексиЯ, и ему опЯть не ответили, и он
вновь  забыл,  и  обрадовалсЯ,  когда  вошедший  к  нему кади  объЯвил,  что
прискакал Ѓердибек. Џочему, зачем  прискакал, бросив ’ебриз и войско,  он не
спрашивал.
     ‘ын вошел,  как был  с  дороги,  обдутый  ветрами, обожженный  солнцем,
похудевший и  потому молодой. ‚ошел  и  обрадовал отца, как его радовало все
теперь. Ћн  глЯдел  на сына, стоЯщего перед ним. ‡а плечами сына выглЯдывали
нукеры, и Ѓердибек махнул им рукою выйти вон.
     "ЏоправлЯетсЯ!" -  сказали Ѓердибеку при входе, и он стоЯл и смотрел на
исхудавшего, жалко улыбающегосЯ ему отца и видел, что да, отец поправлЯетсЯ.
Ѓезумие,  о котором повестили  Ѓердибеку, покинуло родителЯ. € теперь только
еда и времЯ - и он встанет и  будет  править  опЯть еще неведомое количество
лет... € власть, о  которой  ему  сказал  при встрече  толстый  старый  барс
’овлубег, власть над четвертью мира, над ‡олотою Ћрдой - проклЯтие! -  вновь
ускользнет из  его  рук!  Ђ там умрет  ’овлубег  и  подрастут  братьЯ...  Ћн
подступил к постели,  продолжаЯ внимательно  разглЯдывать отца, даже  слегка
наклонилсЯ к нему.
     Ћтец глЯдел, улыбаЯсь, радуЯсь  своему выздоровлению, и в  размЯгченной
душе его  вырастала  радость:  сын!  Џрискакал! ЃоЯлсЯ за  отца! ‚се-таки он
хороший, его старший сын, его наследник. ‚ино, женщины - все это пройдет.
     ‚от он встал теперь во главе войска и уже стал воином, мужем! € вековой
спор  с •улагуидами окончен, ежели сын теперь удержит Ђзербайджан и Ђрран за
собой.
     - ’ы что? - спросил он  Ѓердибека, все  наклонЯвшегосЯ и наклонЯвшегосЯ
над ложем  отца. —то-то страшное, что-то жестокое  и  безмерно тупое было  в
глазах  сына,  и у  „жанибека  холод прошел по спине, когда он за  мгновение
понЯл, что сейчас должно произойти.
     - ’ы... - Ћн что-то  еще хотел  сказать, быть может, умолить, остеречь,
крикнуть,  но  железные пальцы  уже  сомкнулись  у него  на горле.  „жанибек
хрипел, выгибалсЯ, царапал руки сына -  любимого  сына! - с ужасом меркнущим
взором  глЯдЯ в  жестокие  глаза  убийцы.  ѓрудь  его расширЯлась,  стараЯсь
ухватить воздуху. Ќа короткий миг он с дикой силою обреченного смерти впилсЯ
в безжалостные руки  сына, после задергалсЯ, уже стекленеЯ взглЯдом, крупнаЯ
судорога несколько раз прошла по его исхудалому телу, и вот сведенные пальцы
начали слабнуть, разжиматьсЯ, а Ѓердибек все держал  и сжимал  горло отца, в
ужасе  боЯсь отпустить,  пока наконец  последний трепет  не покинул  тела  и
вЯлость  плоти под пальцами не сказала  ему, что  отец  окончательно  мертв.
’огда он  с трудом отлепил пальцы от горла родителЯ и отвалилсЯ, почти терЯЯ
сознание. …го мутило, и с минуту Ѓердибек сидел, с трудом удерживаЯ тошноту.
Џотом встал,  качнулсЯ на ногах,  усилием воли взЯл себЯ в  руки и  слепо, в
лица своих нукеров, в страхе расступившихсЯ перед ним, вымолвил:
     - Ћтец умер. ‚еликий хан умер! Џриберите его!
     Џервое лицо, которое  он узрел Ясно, ступив в переднюю часть юрты, было
лицо ’овлубега, который, нагнув голову и  слегка приподнЯвши извитую  бровь,
новыми  глазами  разглЯдывал молодого  хана-отцеубийцу, нынешнего повелителЯ
‡олотой Ћрды. "’ы  еще  не все  сделал,  хан!"  -  говорили эти прищуренные,
оценивающие глаза. “бить отца - этого еще очень мало, дабы удержать власть!

        x x x

     “бийца редко испытывает раскаЯние. ‚ернее сказать, испытывает раскаЯние
тогда и тот,  кто совершил преступление, не будучи  подлинным  преступником.
Љогда  совершенное зло  нарушило  его собственные  моральные принципы или же
произошло случайно. Ќо писатели и поэты  всех времен говорЯт только об этих,
способных почуЯть укоры совести (почему и кажетсЯ порою,  что убийца  всегда
раскаиваетсЯ в совершенном злодеЯнии), ибо они - люди света, а не тьмы, люди
света,  отпавшие света, и длЯ них возможно еще  покаЯние. ’е  же, кто избрал
путь  служениЯ сатане  и  вовсе  отверг  свет, тех  не мучит совесть,  им не
ЯвлЯютсЯ видениЯ; предаваЯ и губЯ, они затем спокойно едЯт и  спЯт и живут в
сознании своей невинности и правоты, ибо  они - слуги тьмы и уходЯт во тьму.
€ вечнаЯ борьба против зла ведетсЯ не за них и даже не с ними, а за тех, кто
сошел с истинного пути и кому возможно помочь воротитьсЯ к свету.
     ќто  не  значит, что есть  люди,  по ѓосподнему  предначертанию заранее
обреченные  спасению или гибели, как говорил Ђвгустин Ѓлаженный, нет! Ќо это
значит, что свобода воли и выбора действительно  существует и  дана человеку
длЯ его конечного торжества или конечной гибели.
     Ѓердибек был  убийцей  в  душе. € раскаЯниЯ он  не испытывал.  Ќо  иное
обрушилось  на него нежданно-негаданно. ЊечтаЯ  о власти, он не понимал,  не
догадывал, что власть держитсЯ на преданности подданных - и не иначе.
     “биваЯ  отца в приступе  гнева и страха,  что опЯть упустит трон, он не
имел времени  подумать об этом:  об  ужаснувшихсЯ нукерах, о  перешептывании
эмиров,  о  том,  что об убийстве через день станут рассказывать на базарах,
что мусульманские улемы, муллы, шейхи и  сам  кади теперь потребуют  от него
исполнениЯ  их   велений,   -  словом,  на  Ѓердибека  нежданно   обрушилось
одиночество.
     "џ предал его почетной смерти!  -  наивно думал он. - Ќе зарезал  и  не
казнил!" € видел ужас в глазах  воинов, и уже не верил, что эти  люди пойдут
за ним, а не отшатнутсЯ и не предадут его другому, кто больше заплатит.
     ’еперь он подумал, что  и мать готова проклЯсть его, и тут, в этот миг,
почуЯв зыбкость, призрачность обретенной власти, он впал в  ужас страха  и в
ужасе этом не мог уже найти никакой иной дороги, кроме той, которую избрал у
постели  выздоравливающего отца.  “бивать!  “бивать  всех  и  подрЯд,  чтобы
боЯлись, чтобы,  наконец, сокрушить всЯкое возможное сопротивление. Ќо чтобы
убивать, надобно было, опЯть  же, оперетьсЯ на силу кого-то преданного тебе.
€ вот так он очутилсЯ в вечер убийства не у матери своей, котораЯ одна могла
бы его простить или хотЯ бы понЯть, а в юрте ’овлубиЯ.
     € теперь, разлегшийсЯ на ложе  из гепардовых шкур у ковра, уставленного
Яствами,  вином  и  жареным  мЯсом,  старый темник  разглЯдывал,  усмехаЯсь,
молодого и еще  неразумного,  содеЯвшего почти  при всех то, что  надо  было
совершить  тайно,  чужими  руками  (и тотчас убить  убийцу!),  быть может, с
помощью  Яда, и от  которого теперь  все  станут  требовать  своей платы  за
молчание. Њолчание о том, о чем завтра заговорЯт на базаре!
     -  “лемы  хотЯт, чтобы ты покаЯлсЯ  и совершил  какой-нибудь  подвиг во
славу  правой  веры. Ћни готовы  простить тебе  убийство отца  и оправдать с
минбара, ежели ты  хотЯ  бы ущемишь  христиан, как это делал  “збек! Ѓольшой
русский поп  Ђлексий,  излечив твою мать, добилсЯ очень многого.  ’еперь ему
нужен фирман, подтверждающий право церкви не давать дань. € он получит его у
’айдулы! џ даже знаю, кто подпишет - Њуалбуга. €  твоЯ  печать будет на этом
фирмане! Ђ что сделаешь ты, хан?
     Ѓердибек пожимает плечами, молчит.
     - “лемы  хотЯт  заставить  ЂлексиЯ  спорить  с Њунзибугой в присутствии
хана. € опозорить его. Ђ ежели русский поп переговорит нашего, что  сделаешь
ты тогда, Ѓердибек?
     - џ его убью!
     - “бьешь русского  попа?  - переспрашивает  ’овлубий  и смотрит  бабьим
лукавым  взглЯдом,  покачиваЯ   головой.   Ќаливает  вино,  придвигает  чару
Ѓердибеку. "Џей! € ешь!" - говорит повелительно и снова взглЯдывает, и бабье
толстое плоское лицо его с заплывающими  глазами твердеет, становаЯ жестоким
и грозным.
     -  “бить  нетрудно!  -  говорит  он.  - Ќо  эти  головы  слишком быстро
отрастают, Ѓердибек! “ кнЯзЯ Ћльгерда  в ‹итве  сидит другой урусутский поп,
ђоман, и тогда он станет во главе всей русской церкви, но он уже не  приедет
сюда, к  тебе! € ты своими руками подаришь  Ћльгерду, который даже не служит
нам,  весь  русский  улус!  Џоверь,  €ван,  который теперь сидит  на Њоскве,
безопаснее! Ќет,  это ты  плохо придумал, Ѓердибек! —то  бы там  ни говорили
муллы  и кади, а придумал  ты плохо!  „умай, думай еще,  Ѓердибек! -  ‘тарый
барс,  покачиваЯ  головою,  опЯть  наливает  вино. -  ђусского  попа  нельзЯ
убивать! Ќет,  ты  пригласишь  его во дворец и дашь говорить,  и  пусть  они
спорЯт! ’ебе теперь надобно урусутское серебро, много серебра!
     - Џочему?!  - нетерпеливо, гневаЯсь, возражает  Ѓердибек.  - ђазве Я не
хан и не сын хана?
     - ’ебЯ еще  не  выбрали! ќмиры еще  спорЯт  друг  с  другом!  - ласково
говорит ’овлубий.
     - џ  привел из Ђррана  воинов! - гордо заЯвлЯет Ѓердибек, выпрЯмлЯЯсь и
представлЯЯ, как свои же воины подымают его на щите, нарекаЯ великим ханом и
царем царей.
     - ‚оины есть у каждого!  - смеетсЯ ’овлубий. - џ тоже вооружил кого мог
и разослал приказы по  всем  становьЯм. Ќо  и каждый из  эмиров ‡олотой Ћрды
сделал то же самое!
     Ѓердибек молчит, фыркает, словно  необъезженный конь.  Ћн  не ведает (и
понЯл это только сейчас), за кем пойдут воины его отца.
     - Џримирись с матерью, Ѓердибек! -  говорит, высасываЯ  мозговую кость,
’овлубий.
     - ‡ачем?
     ‘тарик подымает круглые, широко раскрытые глаза.
     - Љак зачем? Љак зачем?! ‡атем, что она твоЯ мать и у нее есть воины!
     - џ сам  имею достаточно сил, чтобы не кланЯтьсЯ еще и ей! - Ќоровистый
необъезженный конь пытаетсЯ сбросить седло.
     - Ќо зато у тебЯ двенадцать братьев, и  все они в воле ’айдулы! ’эмур и
Ђсан уже подросли. Ѓеки могут выбрать любого из них!
     - џ убью  своих братьев! - кричит Ѓердибек и прибавлЯет низким,  глухим
голосом:
     - џ пошлю воинов и велю тебе, ’овлубег, убить их!
     -  ’ы хочешь,  чтобы  Я не покинул тебЯ,  Ѓердибек? - спрашивает старый
барс, нимало не испуганный решением молодого хана.
     - „а, хочу!
     ‘тарик глЯдит бабьим взглЯдом, покачиваЯ головой:
     - ’ы убил отца и никому теперь не  веришь, Ѓердибек! - ’овлубий думает,
щуритсЯ,  грызет кость, вытирает жирные пальцы о халат. - Ќу  что  ж,  верЯт
только  безумцы и  дервиши  и  еще  такие, как  поп  Ђлексий...  џ  подумаю,
Ѓердибек!  Њне  некому  подарить  твою  голову,  хан,  а  ежели ты  подаришь
кому-нибудь мою голову, ты погибнешь. ’огда уже тебе не простЯт ничего.
     ’олько взЯть царевичей тебе придетсЯ самому и самому придетсЯ  говорить
с матерью!
     Ѓердибек  глЯдел затравленно,  только  теперь понЯв, что он полностью в
руках этого толстого старого барса,  и тот играет с ним как хочет, и власть,
ради которой  он  пошел  на преступление,  будет принадлежать ’овлубию, а не
ему,  Ѓердибеку. Ќо  хоть видимость власти, хотЯ бы слава и трон  достанутсЯ
все же ему! Ђ там... ‘колько лет жизни осталось этому толстому старику?

        x x x

     Ћ смерти „жанибековой русичам сообщили, как и всем, на другой день.
     ‘мена ханов в ‘арае и всегда была тревожна длЯ ђуси, а тем паче теперь,
когда  вместо  доброго  „жанибека,  как  справедливо  называли  его  русские
летописцы,  на  трон  владык  ‡олотой  Ћрды  восходил  жестокий  и  порочный
правитель, наврЯд сугубо расположенный к русичам.
     - “езжаем, владыко?  - вопросил ‘танЯта ЂлексиЯ, как только тот окончил
утреннюю молитву. - •уда б не было!
     Ђлексий посмотрел на ‘танЯту искоса, подумал. ‘казал:
     - Џовести,  ‹еонтий,  что  мы  отлагаем отъезд.  € скажи корабельщикам,
пусть нас  не  ждут! - Ћн  подумал еще и,  видЯ  полное  недоумение ‘танЯты,
поЯснил:
     - Џакости будем стеречись, а хуже, ежели нам теперь Ярлыки не утвердЯт!
     ‘танЯта  кивнул,  хмыкнул,  понЯл.  †алованные  Ярлыки,   освобождающие
русскую  церковь  от выплаты дани, следовало вырвать у  ордынцев немедленно,
пока не изгладилсЯ из памЯти многих успех излечениЯ ’айдулы.
     "‚ сам дели!  - думал ‘танЯта, выходЯ. - Џрав владыка! Ѓердибеку верить
неможно! Ќадобно разузнать погоднее, что тут к чему".
     ‚прочем, и Ђлексий не предугадывал  всех событий, не ведал и того,  что
приготовили  ему  мусульманские  улемы, почему  и мало  обратил  вниманиЯ на
крики: "Љолдун! Љолдун!", сопровождавшие его поезд, когда он утром этого днЯ
отправлЯлсЯ к царице и Ѓердибеку выразить соболезнованиЯ и поздравить нового
хана.
     ’айдула,  повестили  ему, была в ханском  дворце,  а ханский дворец был
весь оцеплен стражею. € когда Ђлексий (большинство его  спутников задержали,
не  пропустив) проходил во дворец сквозь плотную толпу придворных,  зловещие
возгласы: "Љолдун, колдун! Њаг! —ародей!" - раздавались со всех сторон.
     Ѓердибек  сидел  на  золотом  троне  отца  в  огромной  ханской   юрте,
отделанной  шелками  и парчой. ’айдула  чуть  ниже,  но  тоже на  роскошном,
украшенном бирюзою возвышении. Ќиже и по сторонам царских мест располагались
рЯды  придворных,  среди  которых  почти  не  было  монгольских  лиц,  разве
несколько беков и нойонов, затерЯнных в толпе густобородых сартов.
     ‚низу  толпились  улемы, злобно поглЯдывавшие  на  ЂлексиЯ,  а стражи в
шатре  и  вокруг  было  столько,  что  показалось -  после  обычных  приемов
„жанибековых, - началась война и войско готовитсЯ выступить в поход.
     ’айдула поглЯдела на ЂлексиЯ так, как  будто ужаснулась его  приходу, а
Ѓердибек  сидел, выпрЯмившись, по временам  раздуваЯ ноздри, и глЯдел поверх
голов, словно бы никого не видЯ.
     Ђлексию позволили  сказать всего несколько приветственных слов. Ќо едва
он заикнулсЯ о Ярлыках - обычном подарении  ханов русской  церкви,  выступил
кади и громко, гневно начал говорить, указываЯ пальцем на ЂлексиЯ.
     ’олмач не сразу нашелсЯ, тем  более что  кади часть фраз произносил  на
арабском,  и Ђлексий скорее догадывал,  чем понимал,  что  его, оказываетсЯ,
обвинЯют  в  чернокнижии  и колдовстве, с  помощью коего он Якобы и  излечил
’айдулу   а  потому  предлагают  сразитьсЯ   в  споре  с  Њунзибугой,  сыном
Њоллагавзина слепого, и защитить, если может, себЯ от обвинениЯ.
     ‘ кошмы тотчас  поднЯлсЯ плечистый, не старый еще улем в чалме ученого,
гордо глЯдЯ на русского митрополита готовый к спору.
     Ђлексий побледнел  от гнева и возмущениЯ. ’айдула  вдруг подала  голос,
объЯвив,  что верховный  русский поп может отказатьсЯ от диспута в этот раз,
ежели  у него нет с собою свЯщенных книг, и уехать к себе домой. –арица Явно
предлагала ему бегство!
     Ђлексий усмехнул, сдержал себЯ. ‘ достоинством склонил голову. ѓромко и
Ясно ответил, что  Ѓог, который  помог  ему совершить чудо,  всегда с  ним и
потому он может  отвечать на любые вопросы,  заданные ему перед лицом царЯ и
царицы.
     ‚  тот же миг ему бросилось в очи  лицо ‘танЯты, в чем-то остерегавшего
его, ЂлексиЯ, но  Ђлексий  уже переступил  черту  возможного  отступлениЯ  и
теперь лишь мысленно вручил себЯ ѓосподу.
     Ќаступила неловкаЯ  тишина.  ‚идно,  согласиЯ  русского  митрополита на
диспут не ожидали.
     Ћднако, пошептавшись  с  улемами, Њунзибуга  все же  выступил  вперед и
сперва  распростерсЯ  ниц перед троном  Ѓердибека,  цветисто  и  высокопарно
приветствуЯ нового хана:
     - •вала  и благодарность всевышнему Ѓогу, который одарил  страны ислама
прекрасной  справедливостью  и  совершенным  благородством  справедливейшего
царЯ, царЯ царей, великого и  справедливого  хакана вселенной, поддержанного
Ѓогом победоносного  победителЯ,  славы  царей  прочих  народов,  повелителЯ
‡олотой  Ћрды, страны тюрок, •орезма, Ђзербайджана, Ђррана,  ђуссии и прочих
стран и народов, покровителЯ веры, защитника людей, сиЯниЯ и блеска державы,
убежища народа,  красы царства, столпа мира и религии, покровителЯ  ислама и
мусульман, поражающего врагов и недругов точно молниЯ, тени Ђллаха в странах
‚остока и ‡апада, великого Ѓердибека, сына „жанибека, внука  “збека, потомка
великого Ѓату-хана и  покорителЯ вселенной,  славного ’емучжина, да увеличит
Ђллах его власть  и да умножит  могущество! - говорил Њунзибуга, простираЯсь
перед отцеубийцею, не ведающим пока, усидит ли он и вовсе на троне. -  •вала
Ђллаху,   который   укрепил   трон   повелителей  ‡олотой   Ћрды,   доставив
наследованное и приобретенное царство достойному преемнику, - продолжал свои
славословиЯ сын Њоллагавзина слепого, - который велел солнцу  справедливости
и луне правосудиЯ взойти на востоке его страны и  владений, который направил
в его царственную и державную  реку потоки  благоденствиЯ  и покоЯ,  который
заставил  весь мир  и  все  страны исполнЯть, повиноватьсЯ и  слушатьсЯ  его
приказов и запретов,  так  что враги царства  и недруги  государства  прЯчут
головы под ворота отступлениЯ, а набожные и благочестивые  мужи пребывают  в
безопасности  и здравии,  двери  насилиЯ  и  тирании  забиты  длЯ  подданных
гвоздЯми правосудиЯ, "куропатка и сокол мирно уживаютсЯ в одном гнезде".
     (Ѓердибек в это времЯ  думал, глЯдЯ  на столпившихсЯ улемов во  главе с
кади: много ли они смогут вытЯнуть у купцов и дать ему серебра, ежели он все
же накажет  ЂлексиЯ?)  -  …го  милости набросили  на  плечи угнетенных  плащ
милосердиЯ, -  продолжал,  закатываЯ  глаза, Њунзибуга, - его  блага открыли
перед  униженными   врата  состраданиЯ,  летопись   царей  началась  с   его
царствованиЯ,  книга   правосудиЯ  изукрашена  пером  справедливости   этого
царства! €  все это  сказанное  - лишь  каплЯ в море,  частичка целого,  как
сказал поэт:

     ‚еликих к тебе обращаютсЯ взглЯды,
     €з всех властелинов - тебе они рады,
     ЂЯты Љорана о том возвестили,
     —то царство твое - это царство отрады.

     Љончив  славословие,  Њунзибуга поднЯлсЯ  с  колен,  оглаживаЯ  бороду,
поглЯдел,   довольный  собою,  по  сторонам  и,  выждав,  пока   не  утихнет
поощрительный ропот, обратилсЯ к Ђлексию:
     - ЋбвинЯю  тебЯ,  урусут, ибо  искусство свое  перенЯл  ты от джиннов и
нечистыми руками,  помощью злобных сил сотворил чудо, о коем вскоре пожалеют
все, едва узрЯт призрачное торжество €блиса и праведный гнев Ђллаха!
     ‚  прилюдном споре, как и во всЯком  споре, никто никогда  не  убеждает
противника. “бедить  стараютсЯ  слушателей спора,  и  ради них говорЯт  свои
доводы та и другаЯ стороны.
     -  Њое искусство -  от Ѓога!  - твердо  возразил Ђлексий. - ‚се видели,
как, прежде  чем  приступить к  лечению,  воздвигал  Я свЯтое изображение  и
молилсЯ ему, и  могу показать  и повторить слова наших молитв,  возносимых к
триединому Ѓогу: Ћтцу, ‘ыну, страдавшему  за нас, распЯтому и вознесенному и
сидЯщему  ныне  одесную  Ћтца, и  „уху ‘вЯтому,  иже от  Ћтца исходЯщему,  -
подобно тому, как  от солнца, имеющего образ и цвет, исходЯт лучи, напоЯющие
вселенную. Ђ также молилсЯ Я „еве Њарии, Њариам, Њатери Ѓожией!
     ‚едома  и  почитаема  многими  из  вас  свЯщеннаЯ  книга  €нджиль,  или
…вангелие,  известен и  почитаем вами  €сус •ристос,  €са,  как  и мать его,
Њариам. ’ак как же можешь ты  говорить, что Я  обращалсЯ к джиннам и помочью
злых сил творил добро царице, ю же излечил есмь?
     - €са не  умер, - вскричал, покрываЯсь румЯнцем  гнева,  Њунзибуга, - и
ходит  по земле,  продолжаЯ творить добро и  почасту  воскрешаЯ  мертвых! Ћн
пророк истинного Ѓога и бессмертен!
     - Њы тоже говорим, что  €са не умер, - тотчас возразил  Ђлексий,  -  но
воскрес, ЯвлЯлсЯ ученикам  своим и вознессЯ на небеса, и молимсЯ ему и,  так
же как и вы, ожидаем  от него чудесной помощи в наших скорбЯх!  ‚от ты сам и
доказал, что лечение мое  свЯто и  не от  джиннов  получаю Я силу свою, а от
того, кому и вы, бесермены, почасту приносите молитвы свои!
     ’айдула,  в этот миг отвлеченнаЯ от горестных  мыслей  своих,  довольно
склонила голову.
     Џротивник ЂлексиЯ, не ожидавший,  что  тот  таким  образом  обернет его
слова, растерЯнно оглЯнулсЯ и, еще более покраснев, воскликнул:
     -  Џусть так! Ќо  истинный Ѓог  - один! Ћн  сотворил  небосвод и землю,
металлы и  растениЯ, открыл  источники вод  и  утвердил планеты и звезды. Ћн
создал человека из  праха, и вдохнул в него разум, и научил верных шариату и
тарикату, дабы  прославлЯли его  всемогущество,  а  длЯ неверных  дал  меч и
свЯщенную войну, дабы  железом  карать тех,  кто  не  ведает благодати  и не
внимает слову пророков Ѓога истинного! €бо он - единый длЯ всех и все должны
склонитьсЯ  перед  ним  и  принЯть  единый закон!  € тогда  в  мире  воцарЯт
справедливость  и  мир, и воистину лев не тронет онагра и орел -  голубку! -
Њунзибуга выразительно поглЯдел на Ѓердибека, и все  посмотрели на него, и в
этом безотчетном  взглЯде,  словно  бы удивленном,  что все  сказанное можно
применить  к этому сидЯщему  здесь хану-убийце, Ѓердибек почуЯл  вдруг такое
холодное отстранение окружающих, что сердце его на миг сжало тоской, а потом
наполнило горЯчим потоком гнева и ненависти.
     - Њы считаем,  -  ответил  Ђлексий  спокойно  и внимательно поглЯдел на
’айдулу (хан, как  ему показалось, совсем не внимал  ему), - мы считаем, что
выше закона - благодать, котораЯ приходит, когда уже имеетсЯ  закон. € она -
как любовь  после заключениЯ брака, как преданность  слуги или воина  своему
господину после данного обета послушаниЯ. Ћна позволЯет рабу отдать жизнь за
повелителЯ  своего,  она  свЯзывает  родных  между  собою,  сына с  отцом  и
подданных с государем. Џосему всЯкий из нас, не  отвергаЯ закона,  молитсЯ о
ниспослании благодати!
     ‘танЯта,  недвижно стоЯвший  позади  ЂлексиЯ,  давно уже молил  небо об
удержании слов наставника. "‚едь владыка еще ничего не ведает! - вспыхнуло у
него в мозгу. - Ђ ну как хан повелит схватить его, оскорбЯсь, и предаст суду
или казни!"
     Ѓердибек и  сам теперь внимательно смотрел на урусутского главного попа
и,  наклонЯЯсь к толмачу, пересказывавшему речь ЂлексиЯ, медленно и недобро,
не  отводЯ  взглЯда от  митрополита,  склонЯл голову. Ћн  не мог представить
себе,  что  Ђлексий  еще  не  ведает  о  его  преступлении, и  потому  слова
урусутского попа жгли его огнем.
     - ’еперь скажи! - продолжал Ђлексий с  напором, и голос его  постепенно
возрастал и твердел:
     - Ѓог создал мир одинаковым или разнообразным?
     -  ‚се разнообразие мира  создано  и  утверждено Ђллахом! -  воскликнул
Њунзибуга.
     Ђлексий кивнул удоволенно, подтверждаЯ слова своего соперника.
     - ‘ледовательно,  и разные  люди - белые,  черные,  желтые,  - и разные
народы,  и  Языки,  им  же  несть  числа, и разные земли  - жаркие и  сухие,
холодные и влажные, степные и гористые, покрытые лесами  или открытые взору,
- озера и реки, горы и морЯ и, словом, все сущее на земле создано им же?
     - „а! ‚елик Ђллах! - воскликнул Њунзибуга.
     "“бить или не убить? - думал Ѓердибек. - “бить? Ѓудь что будет!"
     …жели бы не  вчерашние наставлениЯ  ’овлубиЯ, он уже давно прекратил бы
спор и велел схватить урусутского митрополита.
     - ’ак вот! -  продолжал меж тем Ђлексий. -  Њнишь  ли ты,  что тебе или
кому  другому  надлежит  исправить  ѓосподний промысел?  —то  ты,  смертный,
мыслишь правильнее  великого Ѓога?  Њнишь ли ты себЯ или  любого  другого на
земле, повторю,  способным  изменить, исправить, переписать  предначертанное
свыше?
     ("џ же переписал! - думал в это времЯ Ѓердибек. - €  вот сижу здесь, на
золотом ханском престоле!") -  Ќе потому ли, -  продолжал  Ђлексий, - создал
ѓосподь различными Языки и народы, что возжелал того и замыслил и положил им
быть разными  на земле?  Ќе потому ли  создал  разноту  земных  пространств,
холода и тепла, лесов и степей, плодородных долин  и пустынь  безводных, что
возжелал  утвердить потребное ему разнообразие, дабы каждый обрабатывал свою
землю и все  вместе  славили  ѓоспода?  Љак неможно  истребить  всех  птиц и
зверей, оставив одного лишь льва и сокола, так неможно заставить  все народы
быть одинаковыми  и творить одно и то же на земле! Ќо  разнотою живут Языки,
несхожестью  прославлЯютсЯ  и  по несхожести своей  создали торговлю друг  с
другом, ибо редкости и товары  одних земель перевозЯт в другие  страны и так
взаимно обменивают плоды рук своих, подобно тому,  как шелк  из —ина везут в
‡олотую  Ћрду или –арьград, а степных коней продают на наших рынках, покупаЯ
в обмен наши товары, железо и хлеб.  € не все ли то, как ты говоришь  и сам,
предначертано ѓосподом?
     ("Ђ завоеванные  народы  отдают  свои  товары, девушек  и рабов  даром,
ничего  не  требуЯ взамен!" - насмешливо думает Ѓердибек,  глЯдЯ на ЂлексиЯ,
коего  почти  порешил  уже  прикончить.) -  € не  мнишь ли ты,  что  ѓосподь
разумнее нас, смертных? € сотворил все это, дабы украсить созданный им  мир,
дабы люди  не творили зла друг другу, состЯзаЯсь в одном и том же, дабы одни
ели  хлеб,  а другие рис, одни -  мЯсо, другие же - рыбу,  не завидуЯ  и  не
вырываЯ пищу друг у друга изо рта?
     ’ут уже и ‘танЯта вручил Ѓогу свою  и Ђлексиеву жизнь, и все придворные
обратились в слух,  поскольку митрополит, похоже, обличал  теперь всю Ћрду с
ее порЯдками, захватами и тиранией.
     - Ќапротив,  не  €блис  ли,  затеЯв  разрушить мир,  созданный творцом,
заставлЯет  людей  насильственно  налагать  Ярмо  друг  на  друга,  угнетать
соседей,  после  чего те восстают с оружием  в руках? -  гремел  Ђлексий.  -
Ћднако мир, скрепленный железом, но лишенный благодатного  послушаниЯ, бывал
ли  прочен   когда?  Ќаша  православнаЯ  церковь  запрещает  крестить  людей
насильно, ибо каждый новообращенный должен  сперва полюбить, сердцем принЯть
установлениЯ •риста, иначе таинство крещениЯ не почитаемо у нас истинным!
     ("Ќет,  его все-таки надобно убить!" - думает  Ѓердибек, не отвечаЯ уже
предостерегающим  взглЯдам  ’овлубиЯ,  который  слушает  все  это   вполуха,
полагаЯ,  что  жизнь  идет по  своим законам,  и оттого мало  придаваЯ  веры
высоким  словам.)  - €, сверх  того, наша вера, -  продолжает, завершаЯ свою
речь,  Ђлексий,  -  допускает  великое  чудо  покаЯниЯ!  ЏокаЯти,  значит  -
передумать,  изменить  свои  заблуждениЯ,   значит  -  спастись.  Џо  закону
благодатной  любви,  ею  же  создан мир,  покаЯние  даетсЯ каждому,  и  даже
преступник может,  покаЯвшись  ѓосподу, спастись и избежать загробных вечных
мук. ’ак по нашей вере!
     Ђлексий  кончил и отер  чело, дослушиваЯ  слова  толмача,  повторЯющего
сейчас хану-убийце слова о покаЯнии и прощении.
     Ѓердибек глЯдел на него растерЯнно. Ћн уразумел только, что русский поп
может его, по  своей  вере,  простить, и потому  в  конце  концов  милостиво
склонЯет голову, разрешаЯ Ђлексию остатьсЯ в живых.
     ‘пор  завершилсЯ.  Ћбиженные улемы, видЯ  ханскую милость,  не  посмели
больше  обвинЯть  перед ханом главу русской  церкви. € Ђлексий, не ведавший,
сколь близок он был  к смерти, решил,  что он  очень  дешево  выиграл  спор,
потребовавший  когда-то  от  покойного   ”еогноста   многиЯ  истомы  и  даже
заключениЯ в узилище.
     Ќа мгновение у него  даже Явилась  мечта, что  новый повелитель ‡олотой
Ћрды  будет  не так  плох,  как это казалось поначалу.  ‚прочем, мечте  этой
суждено было скоро рассеЯтьсЯ.
     “же  когда  русичи воротились на  свое  подворье,  ‘танЯта, оставшись с
глазу на глаз с Ђлексием, повестил ему:
     -  Ќе  хотел тебе  баЯть до спору, владыко, а сказывают,  что  Ѓердибек
батюшку-хана своими руками задушил!
     € Ђлексий - на что  уж твердый  перед  лицом  всЯкой  беды! -  невольно
вздрогнул, вспомнив  цветистые восхвалениЯ  Њунзибуги и свою запальчивость и
представив   себе,   что   творитсЯ  сейчас   во  дворце  хана  и   в  душах
золотоордынских властителей, однако и тут не возмогши представить себе всего
творимого. €бо в то времЯ, как русичи отмечали за ужином свою победу в споре
с  бесерменами,  Ѓердибековы  воины окружали  палаты жен  и  детей покойного
„жанибека.

        x x x

     -  Ђсан! ‘егоднЯ езжай  на охоту! - бросил,  словно бы невзначай, юноше
сотник,  которому  была  поручена  охрана  ханских  жен  и гарема  покойного
„жанибека.
     - Љогда наш отец умер, непристойно развлекать  себЯ  охотою! - степенно
ответил,  узЯ  глаза,  молодой джигит,  похожий как две капли воды  на юного
„жанибека.
     - Љак знаешь! ’ебе советуют... - пробормотал сотник, удалЯЯсь и еще раз
воровато глЯнувши по сторонам.
     –аревич  недоуменно поглЯдел ему  вслед и  пожал  плечами.  Ћн взглЯнул
назад, в сторону семи нарЯдных юрт, стоЯщих на расстоЯнии одна от другой.
     Љогда-то „жанибек  посещал их  по очереди,  и тогда жены шили ему новые
халаты, и Ђсан помнит, как хан приходил к его матери и оставалсЯ ночевать  и
мать ходила тогда гордаЯ и принимала подарки. ќто было давно.  –аревич опЯть
пожал  плечами,  ощутив смутную  тревогу.  Ќадо было пойти посоветоватьсЯ  с
матерью, предупредить  ’эмура, своего соперника  и друга, сводного  брата от
другой хатуни.
     Џодумав, он отправилсЯ сперва к ’эмуру. ’от возилсЯ с луком, пробуЯ так
и эдак натЯгивать его, и на слова Ђсана  тольк