а, и что - римского письма!
     - € ты стерпела? - наливаЯсь гневом, вопросил ‚итовт.
     - € ты бы стерпел! -  возразила  ‘офьЯ. - Ќе могу же Я, живучи на ђуси,
всех подрЯд убивать, кто не католической веры!
     ‚итовт смолчал. ‚здрагивающей рукою достал граненый хрустальный карафин
муранской  работы,  привезенный  ему  из  ‚енеции.  Ќалил  в  красный  кубок
венецианского стекла целебного, на многих травах настоЯнного питьЯ.
     ™еки его трЯслись, когда пил.
     - Ќа что ты рассчитываешь, отец, чего ждешь? - вопросила ‘офьЯ, отдаваЯ
обмочившегосЯ малыша кормилице и, махнувши рукой, приказала выйти с  малышом
из покоЯ.
     ‚итовт  поглЯдел светлым отчаЯнным  взором  (мать в это времЯ колдовала
над  горЯчим сбитнем,  раскладывала варенье,  сваренное разом из брусники  и
Яблок, по тарелочкам  работы известного  западного мастера, который керамику
содеевал  похожей на китайский фарфор, и совсем не слушала сложные разговоры
отца с дочерью).
     - —его жду?  Џольской короны! - отмолвил тЯжело и мрачно отец. - џгайло
сына  так и не сумел  родить, чаю, и не родит! ‘игизмунд мне  друг и обещает
выхлопотать  корону у  Џапы,  да  ему и не надо, чтобы  Џольша  съела ‹итву,
чешской  докуки хватает!  Ђ Џапа нынче ставлен из рук императора ‘игизмунда.
„аже ежели  ничего не состоит  с  Џольшей, Я могу стать литовским королем! Ђ
тогда все унии - по боку, и у менЯ в  руках -  самое  большое государство  в
…вропе! ‚ Ћрде мой ставленник, “лу-Њухаммед. Ќа ђуси - ты! € твой сын! ”отиЯ
Я уговорю, ‚изантиЯ примет любую помочь! Ђ ежели мы еще и Џольшу присоединим
к нашему союзу - помысли сама!  Ќе то что  митрополитов, римских пап  станем
ставить из наших рук!
     - Ђ чехи?
     - —то чехи!  Ќадолго  их не хватит! ’ам чашники с таборитами власти  не
поделЯт никак! „а и всЯкие  секты завелись. €ные там, Ђдамиты, что ли, голые
у  костров плЯшут,  а после кто с  кем,  не  разбираючи. Ѓабы,  говорЯт, все
беременные у их, а от кого и не ведают! —ерез  нее, может, двадцать  там али
тридцать мужиков прошло, вот те и  всЯ  ихнЯЯ свЯтость! ‘ловом,  раздерутсЯ,
узришь сама! Ђ там,  ‘игизмунд мне добудет корону в ђиме, ему тоже не  любо,
ежели Џольша захватит и ‹итву, и Џоморье,  и  ђусь! ’ак что готовь ‚асилиЯ к
королевской короне! - тЯжело пошутил отец.
     - Ђ ‘видригайло? Ћн же православный, батюшка?
     -  ‘видригайло напьетсЯ, на своих  же кидаетсЯ! ’акого-то православного
токмо издали можно терпеть! џ себе в  ’роках  замок выстроил -  любо! ‚от бы
тебе  посмотреть!  ’ам  у  менЯ  подземные конюшни, погреба.  „лЯ  дружины -
кирпичные  терема,  донжон, как  у  фрЯгов!  Ќикакому тевтонскому  замку  не
уступит!  Ђ  мужики эти, твои -  что мужики! €м епископ  что прикажет, то  и
поделают.  €м  токмо  слова  того  не  говорить  -  католики! Ђ  что они еще
разберут?  —то  в обрЯде Џапу ђимского поминать будут? „ак и то не разберут,
поди, какого Џапу!  Џодумают, кого из прежних! Ќа мужиков не смотри! Ђ енти,
в лесах - им принос не станут приносить, вси и умрут с голоду!
     ’ы  побывай  в ђиме, девочка  моЯ!  Људа  Я,  твой  отец, пока  еще  не
добралсЯ! Џосмотри на тамошние процессии! „а  как всЯ  площадь  перед ‘вЯтым
Џетром  народу полна!  ‚едашь, сколь паломников  кажен год в ђим приходит из
немецких  земель?  Ќе  то  полтора, не то  два  миллиона!  ќто  больше всего
населениЯ ђуси!  €  ђуси,  и  Ћрды!  Ђ  ты  баешь - православие,  вселенскаЯ
церковь! Љто там, во вселенской церкви твоей? Ѓолгары да сербы? „ак их давно
турки  завоевали! ЂнтиохиЯ, ‘ириЯ, €зраиль,  …гипет?  ‚се то нынче арабскаЯ,
сарацинскаЯ землЯ! Ќовый ѓород не сегоднЯ-завтра станет немецким, а за ним и
Џсков, ежели Я им не помогу! € что остаетсЯ?
     Ћрдынский   улус,   ђусь  ‡алесскаЯ?   €   ты  мне  предлагаешь   стать
православным...
     Ќад кем? Ѓудучи католическим королем, Я стану равен им всем! €мператору
‘игизмунду! ‚ладиславу! ”ранкскому королю! ‹юбому итальЯнскому владетелю!
     Ђ   что  могут  предложить  мне  твои  православные?   ќтот   умирающий
Љонстантинополь? „а стоит погибнуть  €вану Џалеологу, и  в град  Љонстантина
ђавноапостольного турки вступЯт без всЯкого боЯ! …го жизнь,  царствие и  всЯ
православнаЯ вера висЯт ныне  на том, пришлет или не  пришлет им Џапа десЯть
тысЯч рыцарей,  как обещал! „а и кому  теперь нужен Љонстантинополь? ’урки -
вот сила, с которою  приходит  иметь  дело  ныне  на ‚остоке!  ’урки, и боле
никто!
     Ђ представь тот миг, тот слепительный миг, когда Я стану королем ‹итвы,
Џольши и ђуссии! џ за это, дочь, дралсЯ всю жизнь!
     ‚итовт  широкими  шагами бегал  по палате,  и  жене  много понадобилось
терпениЯ и такта, чтобы усадить его снова за стол.
     ‘офьЯ  смотрела  на  старое,  с  обвислыми щеками,  лицо отца,  на  его
неспокойные руки, на темный огонь, горЯщий в его глазах, и думала:
     "Ќеужели батюшка прав и возможет стать королем?"
     -  ‘игизмунд  обещал!  - успокаиваЯсь, отвечает  отец. -  …му совсем не
надобно, чтобы Џольша стала сильнее ѓермании.
     - Џейте  сбитень! - сурово потребовала  мать, и оба послушно взЯлись за
серебрЯные достаканы.
     - ‘мешно  они тут говорили  с ”отием! - добавила Ђнна, разливаЯ питье и
придвигаЯ варенье.  - Ћтец о политике,  а  ”отий  о  пресуществлении даров и
облатках.
     ‚итовт глЯнул, прежние веселые искры промелькнули в его глазах:
     "‚езет  мне  с  болгарами!  - сказал.  - –амвлак, Љиприан  с  ѓригорием
склонЯли  к  православию,  и  ”отий  в  ту  же  дуду!  „овольно,  что  Я  на
новгородских пЯтинах немецкие  ропаты  не  строю,  и  ни одного еще русского
монастырЯ католикам  не передал! Џо мне, так умнее  всего были римлЯне,  тех
еще,  великих времен!  ‡авоюют  страну - местного  бога  к  себе в  Џантеон!
Њолись, каждый своему богу, только слушайсЯ императора!"
     -  ’олько  христиане  того  не  творили!  -  подсказала   Ђнна,  глЯнув
исподлобьЯ.
     - € кой  толк  был в том, что целый фиванский легион дал себЯ вырезать,
как баранов?!
     - Ђ  толк  настал, когда  Љонстантин  ђавноапостольный издал  Њиланский
эдикт! - спокойно и строго возразила мать.
     - „ак теперь мне что, как тех фиванцев, католиков резать в Џодолии?
     Ђли православных, в угоду ђиму?! - вскипел родитель.
     ‘офьЯ перваЯ протЯнула руку, останавливаЯ ‚итовта:
     - “тихни, батюшка! Ђ токмо целый народ тебе в иную веру не перегнать.
     ‹атинЯне считают  православие  схизмою.  Ђ  православные  себЯ  самих -
вселенскою  церковью, богоизбранною, от  первых христиан,  первых ‘оборов, а
католиков  - отпавшими от нее! € хотЯ бы  в чем католики поступились  своими
догматами!  Ђ то  - Џапа ђимский  -  земной Ѓог,  мирЯн  причащает под одним
видом, от  чего нынче в  —ехах война идет! „а  добро  бы  спорили! „ак почто
ѓуса-то  на  костре сожгали?  ’ут не  то что единениЯ  христиан, а набольшей
резни не стало б!
     -  ’ы, дочь, глЯжу,  стала  вовсе греческой  веры! - с обидою  высказал
отец.
     - Ђ ты, батюшка, не ведашь, что твой замок в ’роках никого ни в  чем не
убедит,  тем паче здесь!  “  православных замков и вовсе  нет, все  в единой
кнЯжеской власти!
     - € смерды - вольные?
     - € смерды - вольные! Џрикажешь повеситьсЯ ему, не  пойдет никоторый, а
позови на битву с ворогом - встанут!
     - ’о-то от …дигеЯ бежали, почем попадЯ!
     - €  это было! - вздохнула ‘офьЯ и  смолкла на полуслове, подумала  про
кнЯзЯ ћриЯ „митрича и про сына, младенЯ сущего, привезенного ею  на поглЯд к
отцу. ЋтчаЯнно глЯнула на батюшку своего.
     - џ, - начала с заминкой, - ежели что... ‚ духовной ‚асилию впишу, дабы
ты, отец, печаловал моим сыном на ђуси!
     ‚итовт глЯнул, хмыкнул: "‚асилий, ить, моложе менЯ!"
     - Ќет,  отец, травить мужа не собираюсь!  - поднЯла ‘офьЯ тЯжелые глаза
на отца. - ‹юб он мне! џ... џ...  - Ћна  замолкла отчаЯнно, опосле высказала
все же, склонивши  голову, - кнЯзЯ ћриЯ „митрича боюсь! “ его рЯд с ‚асею не
подписан... Ђ и сынов еговых: ћриЯ ‘вЯтославича внуки! Ѓешеные вси!
     - Ђ супруг-то примет?
     - ‚о второй духовной, что в семнадцатом году подписал, так и сказано:
     "Џриказываю  сына кнЯзю, брату  и тестю своему,  ‚итовту!" —аю, и вновь
сего не порушит!
     - ’ы надеешьсЯ, что Я переживу твоего мужа? - бледно усмехнув, вопросил
‚итовт.
     -  џ  надеюсь, что  все  то великое государство,  которое создаешь  ты,
населенное православными  русичами,  наследует не  изувер ‘видригайло, и  не
этот скользкий червЯк џгайло, которому жизнь подносит на блюде то, на что он
не имеет права, даже в столь малой (она показала ноготь  мизинца левой руки)
степени, а мой сын ‚асилий!
     „а!  Ќе важно, католик или схизматик, но  великий кнЯзь ‚еликой ђуси! €
прости, отец! ‡рЯ ты рассчитываешь на Џапу и  веришь ‘игизмунду, застрЯвшему
в —ехии, неведомо на сколько  лет! ‚еликаЯ ђусь  создаетсЯ здесь, отец! €  Я
буду дратьсЯ, чтобы во главе этой земли осталось мое племЯ!
     ‚итовт  смотрел на разгоревшеесЯ  лицо  дочери, старой женщины,  так-то
сказать  по  всему,   женщины  на  шестом  десЯтке  лет,  давно   потерЯвшей
приманчивую женскую стать, едва-едва не отдавшую жизнь, родив ныне ребенка -
сына! - после пЯтнадцатилетнего перерыва, вопреки  всему, что могло и должно
было  восстать противу, как  библейскаЯ ‘арра,  понесшаЯ  после  того, как и
женские  признаки  кончились  в   ней,  уступив  место  спокойной  бездетной
старости... ‘мотрел и  безмолвствовал. € молчал столь глубоко и немо, словно
и речь потерЯл в постоЯнных посольских увертливых толковнЯх своих.
     -  Ђ  ежели џгайло все же  родит  сына? -  продолжала говорить  ‘офьЯ с
напором. - € тебЯ не выберут  польским королем? —то тогда?  —то  останетсЯ у
тебЯ? ‡амок в ’роках? Љараимы, коих ты привел в ’рокай из Љрыма? „аже Ћрден,
ныне разгромленный, не поможет тебе! Ќа что, кроме ђуси, ты можешь оперетьсЯ
теперь, ежели  корона  ЏЯстов не  осенит твою  голову?  ‡десь  растет  новаЯ
страна! ЌоваЯ ђусь! ‡десь,  а не  в  ‚ильне, решитсЯ судьба  ђуси ‚еликой! -
кричала  ‘офьЯ,  давно уже не замечаЯ  опрокинутого хрусталЯ и  лужи вина за
пиршественным столом. Ђнна не вмешивалась, молчала, молча указываЯ прислуге,
что подтереть, подобрать и унести.
     ‘офьЯ вдруг подошла к отцу и с рыданьЯми, вздрагиваЯ всем телом, обнЯла
его,  прижавшись  лицом  к груди. ‚итовт,  слегка,  бережно, оглаживал плечи
своей, уже зело немолодой дочери. ‹ишь бы дожить, лишь бы успеть!
     - џ буду королем! - упрЯмо и глухо промолвил он.

        ѓлава 54

     ‘ани  угрожающе кренились  на сторону.  ’вердый  полоз  едва вылезал из
грЯзи.  ‚озили камни  к Њаковцу, хоть  и в летнюю  пору,  но на санЯх. ‹юбаЯ
телега  с грузом угрЯзла бы  в  непролазных колеЯх,  разъезженной до жидкого
состоЯниЯ лесной дороги. Љамень везли  из ЊЯчкова, грубо обтесав, и уже тут,
на  месте,  "доводили  до  ума".  ‘ани тоже  угрЯзали  в торфЯном  перегное,
ломались расшатанные копылы, рвалась упрЯжь, взмыленные  кони тЯжко поводили
боками, пока возчики спорили о том, как закатить на сани очередной рухнувший
в жидкую землю квадр.
     ‘ергей  неволею  вспомнил отца,  который  тут  бы  легко,  играючи, без
внешней  натуги, нашел бы способ, не сгружаЯ  неподъемного  камнЯ, выровнЯть
сани и пустить  их далее. Ћтец столь многое умел, что в любом деле приходило
поминать и поминать его опыт, горюЯ втайне, что отца уже нет.
     Џришлось слезть с конЯ, скинуть однорЯдку и даже подрЯсник, развЯзывать
вервие, чинить перепутанную  упрЯжь и снова, работаЯ вагами, подымать  глыбу
белого  камнЯ на сани, увЯзывать,  пихать,  дабы  проминовать грЯзную  часть
дороги, размываемую неприметным крохотным ручьем,  которого  при  обычной-то
езде  или пешем  хождении и  не видать было. Љамень  казалсЯ здесь, в лесной
глухомани, лишним, чужим, чужим даже покойному ‘ергию, и, казалось, с каждым
из  этих  камней в  ‘ергиеву  пустынь  ЯвлЯлось что-то  новое,  небылое тут,
городское, громоподобное, убивающее навсегда лесную  тишину и свЯтость  той,
‘ергиевой еще, Њаковецкой обители.
     Џроводивши воз с камнем, ‘ергей долго отчищал руки и лицо. „аже, отойдЯ
в лес, выстирал изгвазданную рубаху, провЯлил ее на солнце. ‡а все это времЯ
мимо него проехало еще несколько волокуш с камнЯми, и какой-то хозЯйственный
мужик,  прежде  чем  испытывать судьбу,  достал  хорошо  наточенный дорожный
топор,  толково  и  споро  вырубил несколько слег и,  свЯзавши  их  ивнЯком,
устроил довольно прочную мостовину, которую уже следующие за ним сани начали
медленно  и неостановимо  превращать  в  кашу  из  жеваного дерева,  коры  и
коричневой грЯзи. ‘ергей натЯнул волглую, еще не просохшую рубаху, подрЯсник
и однорЯдку, которую накинул просто на плечи.
     Ћт  одежды  шел пар,  и  он  надеЯлсЯ достигнуть  ’роицы, уже  просохши
полностью. Љонь шел шагом, сторонЯсь  изъезженной дороги, и ‘ергей то и дело
склонЯл голову,  а  раз даже и принужден  был слезть  с конЯ,  когда упругаЯ
еловаЯ ветвь сбила скуфейку у него с головы.
     Џодходил  июль. ‚  лесу  одурЯюще  пахло болиголовом  и хвоей. ‘ергей с
детства любил запах болиголова и тут, благо так и так  пришлось соскочить  с
конЯ,  нарвал пучок  и  укрепил  у передней луки  седла.  Ћн ехал к ’роице с
письмом  ко кнЯзю ћрию  „митричу и поздравительным  посланием ”отиЯ троицкой
братии.  ‘пелаЯ  грудастаЯ  баба  вышла  из  леса  с  корзиною  землЯники  и
уставилась  на  всадника, полураскрывши  рот.  ‘ергей  мало  думал  о  своей
внешности и  совсем не подозревал, что красив, да так красив, что не  единаЯ
женка отдалась бы ему, даже не думаЯ о последствиЯх, только чтобы потрогать,
губами досЯгнуть соболиные брови молодца,  чтобы ощутить объЯтиЯ его крепких
рук, утонуть в  глазах  - темно-голубых, глубоких и  строгих.  € эта  женка,
закусив губу  и глЯдЯ на молодца  в  монашеском одеЯнии, единое, что могла -
предложила ему отведать лесной  землЯники.  € пока он  ел,  почтЯ  длЯ  себЯ
невежливым отвергнуть  доброхотный  дар прохожей женщины,  смотрела на  него
отчаЯнно,  даже  как-то испуганно,  вдруг  подурнев,  - мол, только  позови!
Ќамекни!
     - ‡амужем? - вопросил ‘ергей.
     Ћна, решительно отрицаЯ, затрЯсла головою. ‘озналась хрипло:
     - Ћт  моровой болести погиб! - и прибавила, всЯ зардевшись,  как  маков
цвет. - ђебеночка хочу!
     - €нок  Я!  -  ответил ‘ергей с  невольным сожалением  к этой  молодой,
статной и  грудастой бабе. - Ќайдешь  молодца! - высказал. - ’окмо с  пьЯным
каким не водись! ‡дорового отрока рожай, коли уж мужа найти не сумеешь!
     ѓрех  твой заранее  отпускаю тебе!  „итЯ  родить - свЯтее дела нету длЯ
бабы!
     Ћна несколько поникла головой,  глЯнула исподлобьЯ, понЯла,  видно, что
не  ласкать ей проезжего  сокола в духмЯном черничнике, в  диком  нетронутом
бору, не лежать потом раскинувшись, ощущаЯ благость, разлитую по всем членам
ее сильного одинокого тела...
     - ‘кажи хоть, как зовут-то тебЯ! - попросила.
     - ‘ергеем! - отмолвил. - ‘химу приму - иное будет имЯ.
     -  ‘ереженька! -  протЯнула. - „озволь уж,  коли  рожу мальчика,  твоим
именем младенЯ назвать!
     Ќу,  тут уж  что  оставалось делать молодцу? ЌаклонилсЯ с седла, крепко
поцеловал ее  во  вкусные,  ждущие  губы, ощутив на плечах  сжатые  до  боли
объЯтиЯ женских рук. "•ватит, хватит, довольно! - прошептал. - €так нагрешил
Я  с тобою!" €, почти оторвав  от себЯ руки  женщины, погнал конЯ, наказываЯ
сам себе сотворить вечером перед иконою сто  земных  поклонов во  искупление
нечаЯнного дорожного поцелуЯ.
     Ќа  вершине  Њаковца творилсЯ  полный разор. ђыли  рвы  длЯ фундаментов
будущей церкви, и первый, кто  встретилсЯ  ‘ергею, был голенастый,  сухощаво
крупный,   полуседой  муж   в  кожаной,   замаранной   землею  однорЯдке,  в
изгвазданных  глиною выше  колен сапогах,  в  суконной  криво одетой, скорее
нахлобученной, шапке, вислоусый  и вислобородый, с крупными  дланЯми рук, не
то древодела, не то воина. Ћн шагал через завалы  леса,  огибал груды камнЯ,
как бы  расшвыриваЯ  взором  супротивных,  почти взЯл  за грудки  встречного
мастера в кожаном переднике, и тот  без подобострастиЯ начал отвечать, потом
спорить  с  кнЯзем,  и  через миг они уже кричали друг на друга: кнЯзь  ћрий
„митрич (то был он) и каменных дел мастер, строитель храма. ‚друг, оба враз,
как  начали  кричать,  так  и замолкли,  и мастер  сказал строго  и  твердо:
"Ќадобен дуб!" - и  ћрий,  заглЯнув длЯ чего-то в Яму, откуда носилками,  по
пружинЯщим сходнЯм  выносили глину и  бадьи  с рыже-серою  жижей, отозвалсЯ:
"„уб пришлю!"  - сумрачно сводЯ  брови и, видимо,  уже вовсе  не сердЯсь  на
мастера.
     ‡авидев спешившегосЯ ‘ергеЯ, кнЯзь поспешил к нему. …два кивнув, принЯл
свиток, порвал снурок и начал, шевелЯ губами, читать грамоту. ‘о всех сторон
неслись клики, удары секир, стонущие удары по камню.
     Џослушники, иноки,  нанЯтые  мужики, все  шевелились, работали,  сгибаЯ
мокрые спины  над деланием  своим. ћрий,  прочтЯ грамоту и отдаваЯ ее в руки
подскочившего холопа, заметно посветлел лицом и вымолвил громко, ни к кому в
усобицу  не  обращаЯсь:  "…жели  дуб  довезут,  послезавтра   начнем  класть
подстение!"
     ‚ это  времЯ к ним приблизилсЯ Ќикон. Ќеобычною суетливою пробежкой  он
устремлЯл свой бег ко кнЯзю и уже издали размахивал почти суматошно рукой:
     "Ќайден! Ќашли!" - кричал он уже издали.
     -  „омовину  с  телом  преподобного  обрели  во  рву!  -  выдохнул  он,
приближаЯсь ко кнЯзю.
     - ’а ли самаЯ? - вопросил кнЯзь.
     - ’а,  та! ‘тарцы признали! Ћдин  у нас,  ветхий  деньми, Ќикодим,  сам
бает, рубил домовину ту!
     ’о, что сотворилось далее, не можно было передать словами. €ноки падали
прЯмо  в грЯзь, кто-то, стараЯсь поддеть вервие  под основание  колоды, весь
опустилсЯ  в рыже-свинцовую  жижу вместе с головой  и  вылез оттоль мало  не
похожий  на черта.  ‚округ  колоды  преподобного стоЯла  вода,  но  тело  не
истлело, и даже погребальные ризы повреждены не были.
     Џриказывать петь, устроЯть торжественное перенесение бесценных мощей не
надо было.  ‚се произошло  как бы само собой. Љолоду с преподобным поставили
временно в  сухой  деревЯнной  церкви (на  месте нынешней  церкви  ‘ошествиЯ
‘вЯтого  „уха), и уже  один  из ветхих старцев  троицких, отшельник,  живший
неподалеку от обители, шамкаЯ и помаваЯ руками, рассказывал, что преподобный
ЯвлЯлсЯ-де ему в тонком сне и сетовал, что  был оставлен в земле, утеснЯемый
со всех сторон подземными источниками вод.
     ‚ этот день не работал  никто.  Њолились. Њногие плакали.  Ќо  назавтра
работа  закипела  с утроенной силой. Њощи преподобного были обретены  пЯтого
июлЯ, а уже к концу  месЯца полностью заполненные дубовыми сваЯми основаниЯ,
камнем  и  известью  рвы,  вровень  сровнЯвшиесЯ  с   землею,  сожидали  уже
возведениЯ  над  ними  каменных  стен.  €,  конечно,  надо  было  еще  ждать
укреплениЯ извести,  и, конечно, белый камень возили еще всю зиму подрЯд, до
мартовских  рыхлых  снегов, и,  конечно, класть стены стали уже к  следующей
весне,  но красавец  храм особенно чудесный перед безмерными лесными далЯми,
серыми  деревеньками да крытыми соломой  и  дранью  крышами, перед  разливом
полей, раскорчеванных и распаханных  крестьЯнами, перед этой,  все  еще мало
затронутой человеком  лесною русской пустыней,  белый каменный храм на горе,
обведенный по  верхнему  краю  поЯсом  каменной  рези,  словно  узорочьем на
дорогом  хорезмийском оружии, сахарно-снежный, издалека видный за поприща  и
поприща, сиЯющий на горе, белое чудо,  Явленное в лесах русского ‘евера, был
не просто  образцом  красоты,  был воплощенною  сказкой,  вокруг  которой со
временем  возникнут и  стены  с башнЯми, и  малые  храмы,  и устремленное  в
небесную твердь  чудо “спенской величавой громады, образец гордого зодчества
той великой, допетровской ђуси, возникнет, наконец, ампирнаЯ, вознесеннаЯ  в
небеса,   звонница   “хтомского,  и  станет   духовнаЯ   цитадель   русского
православиЯ, ко всему прочему, первоклассной крепостью, о которую разобьютсЯ
католические орды ‹исовского и ‘апеги... ‚се будет!
     € всему этому начало создал игумен Ќикон, создали безвестные московские
мастера,  и кнЯзь ћрий „митрич,  младший брат и  сонаследник великого  кнЯзЯ
‚асилиЯ.

        x x x

     …пифаний  приехал  в ’роицкую обитель уже к освЯщению храма  и долго не
мог  понЯть:  что   же  произошло  с   монастырем  после   возведениЯ  этого
белокаменного дива? ‹учше ли стало или хуже? Ќе ушло ли что-то безвозвратное
от  той,  ‘ергиевой  простоты  и  тишины?  ‚прочем,  Яснело,  что  произошло
неизбежное, и что иначе не могло и быть.
     Љогда Ќикон с …пифанием остались одни, Ќикон,  не  глЯдЯ  в лицо другу,
подал ему грамотку, сказав потерЯнно: "Џосмотри! ’окмо начали принимать села
в дарение монастырю, и вот уже что происходит!"
     Џисал  чернец  ‚арлаам, посланный в новоподаренное село  длЯ  наведениЯ
порЯдка  в  этом  заброшенном имении:  "...Ѓью  челом, по вашему,  государи,
указу, пеньку послали. „а пишите вы, государи, ко мне, что  всЯкое-де дело у
нас медленно,  и вам Я писал, что  староста  ни  о чем  не радеет, а что про
пеньку,  государи, пишите  ко  мне,  и  Я  не могу всю  осень  и зиму на них
выбрать,  и  вы, государи,  не покручитесь на менЯ,  убогова чернеца, а  мне
старосту перемените,  да вы ж, государи, присылаете к нам старца ”иларета, и
он приезжает пьЯн, и  мы на мельнице отсыпаем плотину, и  он за то нас почал
бранить всЯкою  неподобною  лаею, ты-де, чернец, страдник,  переимаешь честь
мою  на  себЯ... Џожалуйте,  государи,  менЯ, убогова чернеца, впредь  таких
дураков и бражников не присылайте,  сделалось бы то дело и без  нево,  о чем
приезжал, только  ходит за  брагою, перелезши на коровий  двор в  полночь, и
бьет Њикулича палкою, да  он же, ”иларет, бьет  крестьЯн, пьЯн, палкою, а по
вашему, государи, указано мне ведать, а ему тут и дела нет..."
     - ’акие-то вот  мнихи! € подумать не мог! ‚елел по  пЯтьсот поклонов на
вечернем правиле бить, да вон он! ђаботат! ‚орочает, что медведь! Ђ вырвалсЯ
из монастырЯ, дак враз стал Яко  татебщик лютый! Ќе  ведаю,  может, ‘ергий и
прав был, что не принимал в монастырь деревень со крестьЯны!
     -  Ќу,  ты  готов? Џоснидал?  -  прервал Ќикон сам себЯ. - Ќынче у  нас
говорЯ  со  кнЯзем  своим!  Џриходи!  €  сочинение  свое  принес?  Ћ  ‘ергии
преподобном? Ѓудет лепо - посажу всех своих писцов переписывать. ’ак и учти!
     Љак времЯ сурово старит людей! Џодчас самому кажетсЯ, что еще далеко не
все позади,  что недостает  только сил, что  временное нездоровье  подточило
возможности ума и  тела... € только растущаЯ  новаЯ  поросль вокруг тебЯ  да
безразличный женочий взглЯд, что скользнет мимо лица, как мимо выставленного
на  просушку старого платьЯ, ничем не  привлекаЯсь, ничем  не задевши взора,
тотчас отведенного посторонь, говорЯт об истине... „а!
     ‚ернее, этого безразличного пустого  женочьего взглЯда нет! € тут уж не
помогут никакие  красоты,  ни роскошь одежд, ни  краса конЯ  и  оружиЯ...  €
счастлив монах, счастлив инок,  отринувший от себЯ ‘облазны плоти единожды и
навсегда!
     Џод белой громадой ’роицкого храма,  на  тесовой скамье, устроенной  на
двух пнЯх, оставшихсЯ от тех незапамЯтных времен, когда здесь еще шумел бор,
и мощные ели  склонЯли мохнатые лапы свои над келейным убожеством крохотной,
затерЯнной в лесах пустыньки, сидели пЯтеро немолодых  уже мужей, зде и инде
прославленных,   которые  обсуждали  сейчас,   как  простую  работу,   труд,
долженствующий  прославить их  на  века  и века. €конописцы „анило —ерный  и
Ђндрей ђублев готовились к росписи ’роицкого храма. ЉнЯзь ћрий „митрич, чьим
серебром творилось все это устроение, прикидывал, по сказкам изографов, чего
и сколько надобно достать.  Џосле росписей “спенского собора  во  ‚ладимире,
недавно  поновленных после того памЯтного  пожара,  ему  уже  были  не внове
запросы изографов, и он только кивал писцу заносить то или  иное в вощаницы.
Џисец сидел, впрочем, не на  скамье с сильными мира сего,  а  в  стороне, на
сложенной  вчетверо  суконной  свите.  Ђ  на  скамье  рЯдом  с кнЯзем  ћрием
примостились   седой   как   лунь   игумен  обители  Ќикон   и   …пифаний  -
художник-агиограф,  на   днЯх  закончивший  наконец  свою   рукопись  "†итиЯ
преподобного  ‘ергиЯ", ставшую,  нежданно  длЯ  самого …пифаниЯ,  главным  и
основным делом всей его жизни.
     Ћбсудили росписи храма, заказавши  кнЯзю  твореную известь  длЯ обмазки
стен, фаски, клей,  кисти  и  массу всего  прочего, потребного  в мастерстве
художественном и иконном, - ибо не только стены и своды нового храма брались
расписывать  они с  артелью  подмастерьев своих,  но и  создавать  иконостас
нового храма, с храмовою иконой ‘вЯтой ’роицы, с той самой...
     Ќу, в общем, с той самой,  без которой богатейшаЯ древнЯЯ живопись наша
так же не полна, как русскаЯ поэзиЯ не полна без Џушкина.
     Ћбсудивши  и  порешив  все  это,  перешли  они  в  новорубленную  келью
преподобного  Ќикона,  и там,  усевшись впЯтером  и поставЯ  на стол братину
кислого монастырского  кваса,  на лесных  листочках содеЯнного,  и  блюдо  с
печеною  репой, обратили лица молча  к пЯтому  из них, к  …пифанию, который,
ощутив мгновенную сухость во  рту  и судорожно  глотнув квасу,  начал читать
свое сочинение,  где-то  подрагиваЯ голосом, где-то и утираЯ украдкою концом
долгого  рукава увлажненные  глаза.  €бо писатель,  читаЯ произведение свое,
порою заново  переживает написанное, и даже не написанное,  а  те  чувства и
думы, которые посещали его в момент творчества.
     Ќикон слушал, откинувшись в кресле, измысленном длЯ него нарочито одним
из  братий. €зографы,  оба,  сидели  важно-нахохленные, и лишь изредка, и то
молчаливым мановением пальца указуЯ  друг другу особо показавшиесЯ им места.
ћрий „митрич, тЯжело поставЯ локти на  стол  и утопив пальцы в буйных до сих
пор кудрЯх сивой своей шевелюры, глЯдел в стол и не  пошевелилсЯ ни  разу во
все времЯ чтениЯ, так что порою казалось, что кнЯзь попросту спит.
     ’ак  проходило  первое  чтение  бессмертного  сочинениЯ,  исправленного
несколько  позже  Џахомием  ‘ербом, к  хорошу  или к  худу - не ведаем,  ибо
…пифаниева  подлинника не сохранилось до нашего времени  - но  сохранившеесЯ
обессмертило подвиг великого подвижника земли ђусской ‘ергиЯ ђадонежского, и
-  скажем  уж,  не   страшась  подвергнутьсЯ  многоразличным  хулам  и  даже
обвинениЯм в не православности - не имеЯ его, мы почти ничего не знали бы  о
нашем величайшем свЯтом, и всЯ  жизнь нашей страны, возможно, пошла бы вкось
и иначе...
     —тение закончилось. Џрисутствующие забыли о  времени, и кроме …пифаниЯ,
которому попросту надо было смочить  горло,  никто не притронулсЯ даже  ни к
квасу, ни к хлебу, ни к горке репы на блюде посреди стола.
     ЉнЯзь  ћрий поднЯл  голову.  •отел  что-то  сказать, очень  многое,  но
вымолвил только одно: "•орошо!"
     €конописцы разом склонили головы, а Ђндрей ђублев глЯнул куда-то вдаль,
в ничто, как умел только он, и как глЯдел перед большою работой.
     „а!  Ќе скоро строитсЯ каменный храм, рассчитанный  на  века. ЋбровнЯть
плиты, промерить, вмазать в раствор, соединенный длЯ прочности  с  растертым
Яйцом  -  все  это делаетсЯ многими  днЯми.  Њногими  днЯми  готовЯт  сухой,
провЯленный на солнце и вольном  ветру лес.  Ќепросто и  соединить доски,  и
подогнать шпонки, что должны держать их  при любых капризах погоды, в холоде
и  духоте  плотно набитого  храма.  Ћсобое  искусство -  наклеить  паволоку,
навести алебастровый, нетрескающийсЯ левкас. Ќо и после того (а это все лишь
подготовка поверхности), когда левкас будет выглажен и отполирован медвежьим
зубом, но и после того...  Ђ после того потребовалась всЯ  жизнь, жизнь  без
остатка, отданнаЯ труду, жизнь, заполненнаЯ работой и постом, и молитвенными
бдениЯми,  и  созерцаниЯми  шедевров  древних мастеров,  жизнь,  заполненнаЯ
учебой,  и  учебой длЯ того, чтобы на  склоне дней своих написать задуманную
еще в детские  годы "’роицу", навеЯнную ‘ергием ђадонежским: не Явление трех
ангелов  Ђврааму,   а  "’роицу",   олицетворЯющую  троичность  православного
Ѓожества, троичность нераздельности в едином, соборное начало высших сил, не
внЯтное  никому иному, и  никаким представителЯм  иных религий или,  скорее,
ересей, отделившихсЯ и продолжающих отделЯтьсЯ  от единого ствола вселенской
христианской церкви, основные принципы которой  заповедал сам €исус •ристос,
сын Ѓожий, ЯвившийсЯ в мир, дабы муками своими искупить наши грехи и содеЯть
нас годными ко спасению, предвечно рождаемый, единый из трех, неразличимый в
божественной триаде христианского Ѓожества.
     Ђндрей писал эту икону быстро,  почти не задумываЯсь и  не останавливаЯ
бега кисти.  Џока  писал,  не произнес  ни единого  слова, и только окончив,
отступив,  без сил  опустилсЯ на груду каких-то  обломков  и  произнес: "Ќу,
вот!"
     € „анило  —ерный, долго-долго простоЯвший перед творением ђублева, тоже
молча  сел,  наконец встрЯхнулсЯ, как мокраЯ  собака, вылезающаЯ из  воды, и
закрыл  лицо ладонЯми.  € долго так сидел недвижимо. „анило был  художник до
мозга  костей  и потому понЯл,  постиг,  что  сотворил  сейчас  его  младший
сотоварищ.
     Џотом  приходили многие.  ‘мотрели,  дивились,  осуждали,  находили  не
правильности в позе руки, в ликах, даже в форме чаши, поставленной на столе.
Ќаивно спрашивали, а где же хозЯева - Ђвраам с ‘аррой?
     Ќо кнЯзь ћрий  опЯть  собрал  их  всех, пЯтерых,  да  были еще лишь два
старших инока, разом понЯвшие, что  сотворил  ђублев, да был  кнЯжой боЯрин,
прискакавший из Њосквы, из рода Љобылиных, который как только ее узрел, упал
перед иконою ђублева на колени.
     ђака с мощами преподобного  уже  была  перенесена  в каменный храм.  Ќа
столе,  помимо обычных  монастырских  закусок, красовалась тонко  нарезаннаЯ
севрюга, блюдо лесной  землЯники, мЯгкий  печеный хлеб и гречневаЯ разварнаЯ
каша.
     Џосле  того  как  Ќикон  прочел  молитву,  слово взЯл  ћрий. Ћн  встал,
высокий,  прЯмой,  держа  в  слегка  подрагивающей  руке  серебрЯную чару  с
монастырскою медовухой:
     - ’ри дела совершили мы, угодные ѓосподу! - начал он твердо  и властно.
-  ‘озиждили  храм, достойный  создателЯ  места  сего!  -  он  приодержалсЯ,
отвергнув кивком  головы  готовые  сорватьсЯ  с  уст похвалы  его  кнЯжеской
щедрости.  -  ‚о-вторых,  мы, вернее  единый из  нас,  создал икону,  в коей
запечатлен весь смысл нашего православного постижениЯ ѓоспода! € ныне каждый
из  малых сих, посетив сей храм, сумеет постичь высокие  тайны православиЯ и
не соблазнитьсЯ впредь лукавствующей католической ересью! € в-третьих, опЯть
же  единый  из  нас,  но вдохновленный  всеми присными  его,  сумел написать
"†итие" преподобного,  которое навеки,  на премногие грЯдущие века,  пока не
кончитсЯ  сама землЯ  ђусскаЯ,  а быть может, и долее того,  запечатлело длЯ
потомков  образ  того, кому мы все обЯзаны духовною  жизнью своей, тем самым
ценным, что есть в нас, что вложено в нас Ѓогом!
     ‚осемь  чаш, наполненных медовухою, согласно и стройно были поднесены к
устам восемью председЯщими  за этим  скромным  праздничным столом  в  тесной
тесовой келье,  так подходившей к памЯти того, о  ком вспоминали сейчас, и о
ком будут впредь слагать легенды на ђуси ‚еликой - на ‘вЯтой ђуси, как можно
было сказать теперь уже с полным правом после подвига ђадонежского игумена и
иных многих русских подвижников и свЯтых.

        ѓлава 55

     "–арь  Љуидат  паки прииде ратью  к  Ћдоеву  на кнЯзЯ  ћрьЯ  ђомановича
Ћдоевского". Ќа ђуси продолжалсЯ  мор. "†елезою  и  охрак  кровию  и умираху
человеци и бысть туга и скорбь велиЯ по всей земле".
     Ќо что-то подломилось уже, где-то окончилось терпение,  и ‚итовт, помнЯ
разговоры  с дочерью, послал ‚асилию „митричу  помощь на царЯ Љуидата, а сам
выслал   кнЯзей   ЂндреЯ  Њихайловича  и   ЂндреЯ  ‚севолодича,  и  ѓригорьЯ
Џротасьевича,  воеводу   Њценского.  ‚ойско,  соединившись  с  полками  ћриЯ
ђоманыча Ћдоевского,  ударило на татар  кучно.  Љуидат  попросту  не ожидал,
когда  вдруг  русские полки старым монгольским обычаем стали вываливатьсЯ из
перелесьЯ один за другим, и с глухим утробным  ревом  вгрызались в татарские
порЯдки, обходЯ их  со всех сторон.  ‚ бою был убит татарский богатырь Љача,
великан и размером и силою, и воины толпами ходили потом смотреть на павшего
героЯ. ‚се было кончено  за какие-то два часа. Ќе то  что полон, собственный
гарем Љуидата попал  в руки врагу.  –ариц, увешанных золотыми  и серебрЯными
монетами, в  дутых  золотых индийских украшениЯх,  в китайском шелку, долгих
платьЯх "дэли", расписанных ткаными драконами, выволакивали из шатра,  и под
вой и плач служанок и рабынь - которых тут же, задираЯ подолы, насиловали на
траве  дорвавшиесЯ до ханского угощениЯ  воины - взгромоздили  на  красные с
исподу  монгольские седла,  свЯзавши той  и  другой ноги  под  брюхом конЯ и
отослали, одну в Љиев, великому  кнЯзю ‚итовту  Љейстутьевичу, а  другую - в
Њоскву, к ‚асилью „митричу Њосковскому. ‘удьба московской пленницы, кажетсЯ,
оказалась  получше литовской. ‚о всЯком случае, ее не растерзали, не пустили
по  рукам  молодшей  дружины,  а  выдали  замуж, предварительно окрестив, за
холостого  ратника младшей дружины кнЯжеской. ‚ третьем,  не  то  четвертом,
поколении  этой  семьи  рассказывали уже о царице,  влюбившейсЯ  в  русского
послужильца  и бежавшей с  ним на ђусь, тщательно избегаЯ поминать,  как оно
было  на деле, как пропахшую конем и мочой  женщину сволакивали с конЯ,  как
она  кричала, первый  раз  попавши в  русскую баню,  подумав, что ее привели
туда, чтобы сжечь заживо, как плакала, глЯдЯ на своего будущего  суженого, с
удивлением и  тихою радостью  узнаваЯ,  что будет  не третьей,  не четвертой
женою русского молодца, а первою и даже единственной. € только высокие скулы
да монгольский разрез глаз, проглЯдывавший  еще и  в  начале  восемнадцатого
столетиЯ,  не  давал забыть родовичам о  далекой  татарской  царице, некогда
вошедшей на правах жены в их русскую воинскую семью.
     Њор то утихал,  то возбуждалсЯ вновь.  ‚ северной ђуси продолжалось то,
что  мы назвали бы  борьбой с инфлЯцией.  Џсковичи  во след  Ќовгороду  тоже
отказались от западных монет,  которые почему-то очень дорого было купить, и
очень  мало они начинали стоить при обращении с ними в торгу. ’ак же, как  и
новгородцы,  плесковичи сковали  серебрЯные деньги, разом  прекратив  тайное
ограбление ђуси с помощью "артугов", "грошей" и "кораблеников".
     ‚  Ћрде   уже  не  было   …дигеЯ,   не  было   гениального  полководца,
заставлЯвшего  боЯтьсЯ себЯ и  ‹итву  и ђусь, и медленно, но неуклонно, мало
понимаЯ,  что  происходит,  Ћрда  начинала  разваливать,  терЯть свое  былое
единство,  и могущество,  последний  раз предсмертным огнем вспыхнувшее  при
’охтамыше - увы, бездарном полководце, сотнике, посаженном на ханский трон.
     € чего  не произошло, и  что могло, должно было произойти на ђуси в эти
неуверенные  неустойчивые  годы,  в  эти  последние  три года власти ‚асилиЯ
„митрича, что должно было содеЯть, чтобы заложить истинное величие страны, и
заложить  именно   теперь,  в  самом  начале,   вернее,  в  первой  четверти
пЯтнадцатого  столетиЯ, и  с  чем  мы  отстали  на два  столетиЯ  с  лишком,
вынужденные догонЯть тех,  кто  при ином раскладе  судьбы сам бы  догонЯл  и
догонЯл  ђоссию, - не  создали  университетов.  Ќи в  Њоскве,  где он, как в
столичном городе, был сурово и крайне  необходим, ни в  ’вери, где он мог бы
возникнуть,  сообрази  Њихаил Ђлександрович  надобность  дела  сего,  ни  во
‚ладимире, где университет мог бы устроить сам  ”отий, ни в ђостове ‚еликом,
ни во всех названных  градах единовременно... Џочему так произошло? Џочему и
три  столетиЯ  спустЯ  наука  была  на  ђуси все еще "ободрана,  в лохмотьЯх
обшита,  из  всех  почти  домов  с  ругательством  посбита"? Џочему  и  наши
западничающие   "демократы"   и   теперь,   в  конце  двадцатого   столетиЯ,
обезьЯнничаЯ  перед  ‡ападом,  изо  всех  сил  сокращают  расходы именно  на
образование  и культуру,  хотЯ даже  на  опыте первых  десЯтилетий ‘оветской
власти (не говорю уже про девЯтнадцатый век!) Ясно должно было быть, к каким
космическим высотам,  и в прЯмом и в  переносном смысле, способна  рванутьсЯ
наша страна при обычном регулЯрном  и бесплатном школьном  и университетском
образовании! Џочему? —то мешало тем же  нашим монастырЯм  стать рассадниками
культуры, и богословской и светской: медицины, астрономии, филологии, знаниЯ
Языков?  ‚  Њонголии, в единственном  оставленном  в доперестроечные времена
буддистском  духовном училище пЯть Языков изучали будущие  ламы! ЏЯть Языков
как  минимум!  Џочему наши монастыри и  сейчас,  в эти годы освобождениЯ, не
становЯтсЯ хранилищами книг, библиотеками всемирного значениЯ,  где могли бы
заниматьсЯ приезжие  научные  сотрудники и студенты,  где могли бы проходить
научные  конференции,  как  это  Я  сам  видел  в  ‚енеции,  в  католическом
монастыре?  —то мешает нашей церкви поднЯтьсЯ к  вершинам  мировой культуры?
—то  мешает  нашему,  потерЯвшему  всЯкое  уважение  народа,  правительству,
обратить  наконец  должное  внимание  на   высшее,  в  особенности   высшее,
образование, ибо еще —ехов сказал: "Ќам не школы,  а университеты  нужны!" Ђ
начальное образование Я бы и вовсе передал в руки церкви, токмо, разумеетсЯ,
в  руки ђусской  церкви,  а  не  еврейской, не  баптистской,  адвентистской,
иеговистской,  евангелической и иже с  ними, ибо  имЯ им легион и изгнать их
всех из нашей страны - это насущнаЯ необходимость нового времени.
     Џочему  все-таки  в ђоссии в начале  пЯтнадцатого  столетиЯ не возникли
университеты?  ќто трудно  понЯть.  ’ем  более  трудно  понЯть, знаЯ,  какое
огромное   значение   имела    длЯ   нас   открытаЯ    наконец   в    Њоскве
славЯно-греко-латинскаЯ академиЯ? Џочему  же это не было сделано еще два-три
столетьЯ назад? Џеред этим  вопросом  Я лично  замираю в какой-то неизбывной
растерЯнности,  тем  паче  ведаЯ  о  талантах  нашего  народа,  об  огромных
результатах образованиЯ и образованности в нашей стране! Џочему?
     €  не  нахожу  ответа.  —ума?  „а и  чума-то к  нам  с  ‡апада  пришла!
‚нутренние гражданские войны? Ќо ни гуситов, ни ђеформации у нас все-таки не
было!
     Ќехватка средств? Ќо при всегдашней твердой центральной власти в стране
средства  могли найтись  даже в большей мере, чем  это было в разорванном на
графства и герцогства ‡ападе!
     Џочему  €ван III,  покорив  Ќовгород,  уничтожил  бесплатное  городское
образование,  серию  училищ,  существовавшую  на  вечевые  деньги,  и  через
двадцать лет в этом, не столь  давно культурнейшем  городе  ђуси, уже не  из
кого  стало  набирать  свЯщенников? Џочему наши  образовательные начинаниЯ -
школа  џрослава  Њудрого  в Љиеве,  выпустившаЯ  целую  плеЯду замечательных
переводчиков, ораторов, просветителей, христианских подвижников;
     "ѓригорьевский  затвор"  в  ђостове  ‚еликом,  откуда  вышел  целый рЯд
выдающихсЯ  деЯтелей нашей культуры, вышли Љирилловичи, ‘тефан и ‚арфоломей,
будущий ‘ергий ђадонежский, вышел …пифаний Џремудрый, вышел ‘тефан Џермский,
креститель зырЯн - почему эти замечательные духовно-образовательные твердыни
не породили твердого непрерывного наследка своего,  не превратились в то, во
что должны были превратитьсЯ?
     Џочему так захирела и угасла славЯно-греко-латинскаЯ академиЯ в Њоскве,
начальное (и не плохое!) образование в которой получил сам ‹омоносов?
     Џочему  так  выродилсЯ  Џушкинский  лицей,  так   и  не  ставший  новой
Џлатоновской  академией?  Џочему  заведеннаЯ у  нас  с трудами великими и  с
опозданием  на   три  сотни  лет  академиЯ  наук  так  и  осталась  какою-то
полузападною,  о  чем  писал  еще  великий Њенделеев в конце  прошлого века?
Џочему? Џочему? Џочему?
     Џочему мы отстали в одной из корневых духовных наук, в богословии, хотЯ
и  утверждаем,  что именно мы -  хранители заветов  вселенского православиЯ,
истинных заветов  •риста? „а, конечно, ‘оветскаЯ власть  и всЯ мощь  напора,
направленного на  уничтожение ђусской православной церкви... Љстати, эта всЯ
мощь  с "перестройкой"  обратилась  самым  фантастическим  образом  прЯмо  в
противоположную  сторону:  прежние  гонители   православиЯ   заполнЯют  наши
монастыри и церкви, и даже епископат оказалсЯ в руках экуменистов... € опЯть
почему? Џочему? Џочему?!
     €  опЯть  возвращаемсЯ  туда,  откуда  следовало  начинать   регулЯрное
школьное,  так сказать, просвещение ђоссии - к началу  пЯтнадцатого  века. €
вот прогремел первый, пока едва слышный звоночек - Љонстанцский ‘обор,  куда
русские иерархи попросту не могли представить солидную делегацию богословов,
способных  поспорить  с  римскими  прелатами  и   французскими   выучениками
‘орбонны. Ѓыли ли  мы в ту пору столь уж дики  и грубы? …жели вспомнить, что
Ќил  ‘орский отлично разбиралсЯ  в  астрономии, ведаЯ,  что ‡емлЯ, как некое
Яйцо, окруженное  атмосферой, кружитсЯ в  мировом пространстве! Ќе  были  мы
отнюдь  лесными  медведЯми!  €  староверы  наши,  не  принЯвшие  никоновских
церковных  реформ  -  троеперстиЯ  и   прочего,  заимствованных  у  народов,
находившихсЯ  под  турецким  игом,  да  и до  сей поры  не  отвоеванных,  не
включенных   в  состав  ђоссии   -  трегубую  аллилуйю,  еще  рЯд   перемен,
непереносных длЯ верующего  человека,  привыкшего к тому, что именно церковь
держит и сохранЯет национальную традицию, дает