да  и  конь,
всхрапнув, остоЯлсЯ у первого дурно пахнущего трупа, лежащего посреди улицы,
из-под которого ползла  какаЯ-то шевелЯщаЯсЯ  паутина мушиной нечисти (и  от
запаха  едва не стошнило  - трупы  не  убирались  уже много  дней!), то  все
прошлое, прошедшее отошло, отпало, свалило куда-то в небытие. …го объезжали,
около него столпились  боЯре, кто-то торопливо  спрыгивал с конЯ, оттаскивал
за  ноги  распадающийсЯ  труп.  „митрий  вовсе не  понимал,  не  слышал,  не
постигал. Ћн только глЯдел и лишь через час, когда уже доехали через  завалы
обугленных бревен и мертвых тел до бывших  кнЯжеских теремов, почуЯл он, как
подымаетсЯ в нем тЯжелаЯ, неистоваЯ волна гнева...
     ‚ладимир  Ђндреич,  прискакавший  от  разоренной  ђузы  всего часа  два
спустЯ, взглЯнувши в  лицо  двоюродному брату, аж отшатнул посторонь,  столь
ужасен был лик великого кнЯзЯ, с глазами, вытаращенными из орбит, с багровым
румЯнцем, с закушенною до крови  губой, безотрывно глЯдЯщего на растерзанные
женские и  детские трупы, что  выносили из  обугленных  развалин  кмети.  €з
почернелых,  обгоревших  каменных  храмов  полз  горький  Ядовитый  чад,  от
которого  першило  в  горле.  ’ам дотлевали книги,  обращенные  дымом  труды
‘инессиЯ и  ‡латоуста, Џселла и  Ђмартола, Ђреопагита  и  ‚асилиЯ  ‚еликого,
христианских  богословов  и  греческих  философов,  труды  ученых   риторов,
мыслителей   и   поэтов,  скопленные  за   полторы  тысЯчи  лет  античной  и
христианской цивилизаций. ѓоры  требников, уставов,  октоихов, напрестольных
евангелий,  триодей,  миней, часословов,  изборников,  патериков,  пересказы
Ћмировых  преданий  и житиЯ свЯтых,  ’ацит  и  Ћриген, ѓеродот  и Љонстантин
ЃагрЯнородный, ‹ивий и Ќикита …вгениан... €з всего множества книг, собранных
благодарЯ  неустанной  деЯтельности  владыки  ЂлексиЯ  и  чудом  сохранЯемых
доднесь, не осталось почти ничего.
     - ‚идишь! - только и сказал „митрий, глЯнув в глаза брату, и, сгорбЯсь,
поехал прочь.
     Љмети  уже рыли большие могилы-рвы,  куда  собирались стаскивать трупы,
свЯщенники  и монахи, оставшиесЯ в живых, уже готовились, одеваЯ епитрахили,
служить панихиды по мертвым. Љмети работали споро, ибо кнЯзь обещал  платить
за каждые восемьдесЯт погребенных тел по рублю. Ќе очистив Њосквы от трупов,
нельзЯ  было  думать  ни  о чем  ином. ’риста  рублей ушло в уплату за  этот
горестный труд из  великокнЯжеской казны <—то  указывает на общее количество
убитых -  двадцать четыре тысЯчи. ќто  помимо  тысЯч, уведенных в полон.  Џо
другим известиЯм, кнЯзь заплатил 150  рублей, то есть убитых было двенадцать
тысЯч. ‚се равно много!>.
     „лЯ кнЯзЯ  в эту ночь разбили  шатер в поле. “же  прибывали обозы. ђати
все подходили и  подходили.  “же отдельные  полки, сами  собою, устремлЯли в
сторону Љоломны, всугон татарам, которые, впрочем, уже давно ушли за Ћку.
     - —то Ћлег? - говорил „митрий,  сидЯ в шатре  на  ременчатом раскладном
стольце,  крепко  уперев руки в колени  и  мрачно оглЯдываЯ осторожные  лица
воевод. - —то Ћлег?!  ’оржествует теперь? Ћтомщен? Ќе он ли указывал татарам
броды на Ћке?! Ќе он ли обвел хана вокруг своих владений?!  - ‚се  зло, весь
гнев,  всЯ ненависть,  копившаЯсЯ  в  нем  с  тех  пор,  как узрел  мертвый,
заваленный трупьем город, теперь рвались и искали выхода.
     - ‘оюзник! ’ать!
     ’атары громили ђЯзань. ‘лух  о  Якобы указанных бродах  был смехотворно
нелеп, но „митрий нашел, на кого первого мог излить вдосталь свой гнев. „а и
”едор  ‘вибл, отводЯ  беду  от своего  клана,  шептал  кнЯзю то же самое. Ќе
любили  Ђкинфичи  Ћлега!  €  поход,  бессильный, злой,  Яростный,  поход  на
вчерашнего союзника, только что разоренного уходЯщим татарским  войском, был
решен. ‚ тех же боевых порЯдках собранные рати двинулись к Љоломне и, наведЯ
наплавной мост, начали переходить Ћку.
     Њосковский  летописец записывал позже,  что  ђЯзанщина  была разорена и
испустошена московлЯнами  "пуще татарской рати".  Ќет  ни  охоты, ни желаниЯ
описывать этот  дикий погром, сотворенный русичами над русичами и ЯвлЯющийсЯ
самым черным пЯтном в жизнеописании кнЯзЯ „митриЯ, причисленного ныне к лику
свЯтых... Џогром, скажем еще, ежели  бы  не усилиЯ  игумена  ‘ергиЯ, могущий
самым роковым образом отразитьсЯ на судьбе юного Њосковского государства.

        x x x

     ‘мурые, гонЯ полон,  возвращались  московские вои  из  этого невеселого
похода. Ќа Њоскве  уже  вовсю  стучали  топоры,  уже возводились терема, уже
новыми кровлЯми одевались обгоревшие верхи каменных башен.  “же двое боЯр из
великих родов, ‘емен ’имофеич (сын ’имофеЯ  ‚асилича ‚ельЯминова)  и Њихайло
€ваныч Њорозов,  с  дружинами поскакали в ’верь, приглашать  "беглого",  как
выразилсЯ великий кнЯзь, митрополита Љиприана назад на Њоскву. “же умчалсЯ в
Ћрду,   воротивший   накоротко   ”едор  Љошка,   восстанавливать   рухнувшее
достоинство  великого  кнЯзЯ  владимирского. Џо  слухам,  туда  же,  в Ћрду,
кинулсЯ  Ѓорис  ЉостЯнтиныч  ѓородецкий,  сторожась  племЯнников,  в  чаЯнье
захватить Ќижний  под  умирающим  старшим  братом,  и Њихайло  Ђлександрович
’верской с  сыном  Ђлександром  "околицею", хоронЯсь великого кнЯзЯ „митриЯ,
тоже устремил в Ћрду.
     ђушилось,  начинало  грозно  скрипеть  все прехитрое здание  московской
государственности,  возводимое  столь  долго и с таким тщанием целою чередою
выдающихсЯ  талантов. € пока не  приехал, наконец, из Ћрды ’охтамышев  посол
Љарач с миром  и "пожалованьем от  царЯ" все  было неЯсно еще, удержитсЯ  ли
власть  государЯ  московского, не  придет  ли  вновь  и опЯть  начинать  все
сначала.
     Ќо в  далеком ‘арае, видимо, не  решились  переменЯть власть  на  ђуси,
ограничившись одним устрашением. „а и кого возможно было теперь поставить на
место  великого кнЯзЯ московского?  Ѓориса ЉостЯнтиныча? Љого-то  из сыновей
„митриЯ ЉостЯнтиныча ‘уздальского, тестЯ великого кнЯзЯ „митриЯ?
     „аже в  новой Ћрде понимали,  что ни ‚асилию ЉирдЯпе, ни ‘емену  власти
этой не удержать. ЋставалсЯ по-прежнему Њихайла ’верской, пока еще, впрочем,
не заЯвивший своих прежних прав на  великое кнЯжение  владимирское.  € когда
этот  спор  все  же возник,  кто-то  из  очень умных  московских  дипломатов
предложил  подарить тверскому кнЯзю спорное  меж  Њосквою,  ‹итвою  и ’верью
ђжевское кнЯжество. ЃросаЯ  эту кость Њихаилу, Њосква ссорила ’верь с ‹итвой
и вместе с тем как бы расплачивалась, сохранЯЯ главное - верховную власть во
владимирской земле.

        ѓлава 29

     Љиприан прибыл  на Њоскву  седьмого октЯбрЯ. ‡а месЯц  с небольшим, что
протек со днЯ возвращениЯ „митриЯ, сделано было невероЯтно много.
     ‚озведены палаты, кельи  и храм  ЃогоЯвленского  монастырЯ, кнЯжеский и
митрополичий дворы,  перекрыта кровлЯми и шатрами всЯ городоваЯ стена. € уже
рубились  боЯрские  терема и  хоромы горожан в ‡анеглименье и на Џодоле, уже
дымили  кузни, уже  толпилсЯ  народ  и  шла  служба  в  отмытых  от  копоти,
испакощенных  татарами  церквах.  €  все-таки,  въезжаЯ  в  город,   Љиприан
вздрогнул.  ђастерЯнно оглЯдываЯ  из  возка то,  что  осталось от Њосквы, он
только теперь  начинал  понимать,  что  оставленьЯ  города  „митрий  ему  не
простит.
     ‚ернаЯ …вдокиЯ воротилась, едва было сотворено какое-то  жило, и теперь
встречала митрополита вместе с кнЯзем. ‘овместное бегство как-то сознакомило
их, и  при  жене „митрий  не  проЯвил  никоторой  грубости  на торжественной
встрече владыки. Ћн выстоЯл  благодарственную  службу.  ’рудно склонЯЯ  выю,
принЯл благословение и причастие из рук болгарина. Ќо  ночью, когда …вдокиЯ,
заметив, что  муж не  спит,  посунулась было  к нему  с  вопрошанием,  вдруг
страшно, по-звериному, застонал и скрипнул зубами:
     - ’ы не ведаешь!  Ќе  видала! „ети!  †енки! €  черви  под  трупами... €
книги, иконы, все,  что  батько Ћлексей собирал... Њало  что и уцелело! џ не
чел, а  бают  знатцы,  иного и в  –арьграде не было того, что у  нас! ‚се  -
дымом! „а неуж батька Ћлексей удрал бы из города?! Ћт Ћльгерда отбились!
     Џомысли!
     Ћн ткнулсЯ лицом во  изголовье, дергаЯсь в глухих задавленных рыданиЯх,
перекатываЯ голову, скрипЯ зубами, рычал: "Ќе прощу! Ќе прощу!"
     € „унЯ гладила его по плечам и плакала, не ведаЯ, что сказать.
     ‘транным  образом  кнЯжеский  гнев,  не  трогаЯ,  быть  может, главного
виновника трагедии  - ”едора ‘вибла, и  павший  сперва на  Ћлега ђЯзанского,
обращалсЯ  теперь  против новонаходника  - митрополита.  “же казалось ему, и
ЊитЯй погиб не без  помощи  этого  Ћльгердова прихвостнЯ, и  батьку  ЋлексеЯ
уморил едва ли не он... Ќо паче всего было жаль Њосквы!
     ‘ергий не поЯвлЯлсЯ в столице. ”едор ‘имоновский, оставшийсЯ духовником
великого кнЯзЯ,  не упрекаЯ  прЯмо Љиприана,  все  же  в душе  тоже  не  мог
простить болгарину оставленьЯ  Њосквы, при котором  гибель книжных богатств,
собранных Ђлексием, ужаснула его едва ли не больше гибели людей.
     ‘мерть длЯ него, свЯщенника и игумена, обЯзанного соборовать и отпевать
десЯтки и сотни отходЯщих  света сего, не представлЯла  того  ужаса, который
внушает иным,  особенно  некрепким в  вере.  € подвиг,  и  труд,  и глад,  и
болезни,  и гибель в бою, и  конечное отшествие в мир иной - все это обычный
удел живущих. Ќо памЯти прежних столетий,  но книги! ’о, в чем сохранен опыт
угасших  поколений,  то,   в   чем  удержана  памЯть  веков,   что  созидает
человека-тварь —еловеком, что приобщает его к ѓосподу...
     Ќе  было  в  те  века печатного  станка,  и детективов  не было. ‘казки
сказывали, не записываЯ, не тратЯ на них дорогой александрийской бумаги.
     Џоэтому не  станем полагать жестокосердным инока,  коего гибель  памЯти
человеческой ужаснула  более гибели самих людей! Њы  -  иные и  попросту  не
ощущаем  невосполнимости  подобных утрат.  (Ќедаром так  легко  сгорают наши
библиотеки!) „о  времени! „о реальной  утраты книжного знаниЯ! Ќу,  а  тогда
исчезнем и мы сами...
     Џуть человечества отмечен  не только  приобретеньЯми,  но и утратами, и
порою последние премного превосходЯт множественностью своею первых.
     ЉнЯзь „митрий крепилсЯ недолго. ђазрыв с Љиприаном  последовал в том же
октЯбре месЯце. € виной тому оказалсЯ - как всегда бывает в подобных сварах,
когда переполнившаЯ  душу ненависть ищет хоть  какого выхода - сущий пустЯк:
обгорелаЯ по  углам триодь,  извлеченнаЯ усердным дьЯконом из  груды тлеющих
книг  в церкви  Ђрхангела Њихаила и положеннаЯ  ошибкою на престол крохотной
домовой  церковки  новорубленой,  абы  как, хоромины  кнЯжеской. € не потому
Љиприан строго  велел убрать ее  с  глаз, что грЯзна и в саже, а  затем, что
положена на престоле свЯтом, но этого он кнЯзю, стоЯщему близ - по крохотным
размерам церковки,  куда десЯток человек уже влезал с трудом, тут все было -
рукой протЯнуть, - этого он кнЯзю уже не успел повестить.
     - ѓрЯзна?! -  страшно и грозно вопросил кнЯзь,  нарушаЯ  чин  и течение
службы.
     € Љиприан, протЯнувший было руку к  потиру со свЯтыми дарами, остоЯлсЯ,
полуобернув к „митрию встревоженно-недоумевающее лицо.
     -  ѓрЯзна?!  -  повторил кнЯзь,  возвышаЯ  голос.  - Ђ  что  весь  град
Њосковский, люди, женки,  дети, тысЯчи мертвецов... •оромы, порты и узорочье
и книги, что отец мой духовный Ћлексей, иже ко свЯтым праведникам... ѓодами,
труд прилагаЯ... „ымом и сажею!  € ты, пастырь недобрый! Ќа тебЯ! ‚ерил! ’ы!
’ы!  Ђ ныне  гребуешь! ЋтсиделсЯ тамо! ‚ …вангелии речено, в книге свЯтой! Ћ
пастыре, что  жизнь  свою за овец... за  паству  свою  прилагаЯ.. € всЯко...
‚ыучились бегать у себЯ там, в ‚изантии!
     ‘ кесарем своим!
     Ѓлижние  боЯре, дьЯкон, все с белыми лицами,  один  по одному,  быстро,
словно мыши, выпЯтились вон из храма, оставив их вдвоем, кнЯзЯ и митрополита
всеЯ  ђуси.  Ћдна  …вдокиЯ  пыталась,  уцепивши  мужа за  рукав,  остановить
Яростный  поток его  речи. „а кнЯжич ‚асилий, хотЯ и отступивший  за  порог,
продолжал  слушать,  склонЯЯ голову  и  сжав кулаки,  высокий,  с нежданными
провизгами голос отца, изрекавшего неподобные хулы на главу русской церкви.
     - Ќенавижу! - кричал „митрий, отпихиваЯ жену. - Ќе прощу ему никогда!
     Љажный мертвЯк на совести еговой!
     Љиприан  покинул церковь с трЯсущимисЯ  губами. Њолча миновал кнЯзЯ,  в
дверЯх благословил кнЯжича, прильнувшего  к руке митрополита, прошел сенЯми,
видЯ и не видЯ, как разбегаютсЯ от него врозь боЯре и слуги...
     ‘амое пакостное заключалось в том, что кнЯзь был в чем-то прав.
     (Џосидевши в лесу с ‘ергием, Љиприан начал  лучше понимать русичей.) Ќо
и с тем вместе поделать уже что-либо,  ведущее к  примирению, стало неможно.
Ћн еще пыталсЯ, еще говорил с игуменами, толковал с ”едором ‘имоновским... €
как  раз ”едор  и высказал ему, глЯдЯ потухшим взором, без  уверток, прЯмо и
строго:
     - “езжай, владыко, в Љиев! € поскорей! •уда б не стало!
     Ќа миг, на  один пакостный миг  почуЯл  многомудрый  Љиприан  суетность
свою, даже мелкость пред этими грубыми и прЯмыми людьми с их суровой упрЯмой
жизнью, с  пожарами городов и смертЯми,  с философскими диспутами в  лесу, у
костра,  и с постоЯнной  готовностью к подвигу... ’олько на миг!  €бо дольше
думать  и понимать так было непереносно. ‘ловно  клубЯщаЯсЯ облачнаЯ пелена,
скрывающаЯ вершину  горы,  вдруг разорвалась, сползла  драконьими  извивами,
обнажив острые грани ледЯной  могучей вершины, уже и неживой, и надмирной  в
своей торжественной  свЯтой  красоте.  €  тотчас  новые клубы облачного дыма
торопливо затЯгивают провал, слишком страшный,  слишком невозможный взору, и
с  ними  ползет-наползает  вновь мелочь  извилистых  дел  и лукавЯщих  слов:
надобность  новых ласкательств и  дружб  с кнЯзьЯми  литовскими,  надобность
новых прехитрых ходов и  выходов  в секретах патриаршей  константинопольской
канцелЯрии, надобность новых переговоров и просьб, большинство из коих будут
разбиватьсЯ об это упрЯмое кнЯжеское  "не хочу и  не буду!". Џритом, что без
ђуси, без престола владимирского - и это уже всеконечно понЯл Љиприан  - ему
не жить и не стоЯть православию ни в ‹итве, ни в греках...
     ЉнЯзь в  этот вечер (так и не причастившись свЯтых тайн!) был мрачен  и
хмур, но в решении своем больше не колебалсЯ. „унЯ ночью попробовала опрЯтно
вопросить  мужа  (все же, как ни любила „митриЯ, а видела и она всю неподобь
свершившегосЯ).  „митрий  долго молчал. Ћтветил, наконец, тЯжело и спокойно,
как об окончательно решенном:
     - Џимена возвращу! ђукоположен, дак...
     "“бийцу?" - едва не  выговорила …вдокиЯ вслух. ‚овремЯ  зажала себе рот
ладонью.  Ќо кнЯзь словно  бы услышал ее и, верно,  давно уже обдумал  и это
тоже.  Џомедлив,  с  тою  же  тЯжелою  обреченностью  неотвратимо  принЯтого
решениЯ, домолвил:
     - •отЯ бы свой!

        ѓлава 30

     €ван, по возвращении из  ’вери  с  поездом  митрополита  Љиприана, едва
отмотавшись от первоочередных  свЯтительских дел, кинулсЯ в ‘елецкую волость
за  женой  и матерью.  Ѓлаго,  владыке  потребовалось  собрать  внеочередной
хлебный оброк длЯ разоренной Њосквы.
     Ћн скакал, разбрызгиваЯ  ошметьЯ  осенней  грЯзи,  попеременно  чуЯ  то
ознобную грусть, то восторг. ѓрусть и тоску от предстоЯщих ему споров и свар
с  мужиками, от  неведеньЯ  участи матери  с Њашей (плохо заставлЯл себЯ  не
думать,  боЯсь беды),  а  восторг  был беспричинен -  звонок воздух, грибною
прелью  тЯнет из лесных низин,  птичьи стада в туманных сиреневых небесах, и
так Ярок желтый березовый куст при дороге, и так тЯнет в  неведомые  дальние
дали,  туда, за окоемы  лет и путей, что даже  больно, и так тревожно, и так
страшно прислушатьсЯ к  этому  дальнему  зову:  не  выдержишь  - и  улетишь,
ускачешь, туда, за синие леса, за далекие степи, навсегда  потерЯв дорогу  к
родимому  очагу! (Ќе  так же  ли вот, по осени, уходили в  сибирские дальние
дали,  мерзли  и  мокли,  гибли  в  пути,  с  последней  улыбкою  незримого,
неведомого счастьЯ  на  мертвых устах.) Љонь  со  скока переходил  на  рысь.
Ќесколько  раз  €ван  останавливал,  вываживал и кормил  ѓнедого, боЯлсЯ  от
нетерпениЯ  запалить жеребца.  €  все  времЯ  длилось, не  проходило  в  нем
радостное отчаЯнье и зовы далекого пути тревожили душу.
     Љ деревне он подъезжал в сумерках. Љонь тЯжело дышал, поводЯ боками.
     ‚о тьме не узрелось сначала, стоЯт ли хоромы. Ќо деревнЯ была цела.
     ‘лышались то мык, то звЯк, хрипло забрехал чей-то пес, заливисто пропел
вечерний  петух, овеЯв душу покоем  и миром.  ‚  неживой  деревне  петухи не
кричат! Љ терему своему €ван подъезжал уже шагом.
     Њаша не выбежала на крыльцо, как хотел и желал (и кольнуло обидой!).
     Њать, сухаЯ, легкаЯ, упала ему в объЯтиЯ  в сенЯх. ‚ горнице металось в
светце  неровное пламЯ  лучины.  Њаша,  с обострившимсЯ,  истонченным лицом,
глЯдела с постели. ‘полохи огнЯ плЯсали у нее в глазах, блестЯщих от слез.
     €ван кинулсЯ,  тут только,  по  острой жалости  в сердце,  понЯвши, как
любит жену (прежде почасту долила напоминаниЯми мордвинка-холопка), к ней, к
постели,  обнЯть,  охватить, не видЯ, не понимаЯ еще ничего, и только дошло,
когда выговорила поспешно, протЯгиваЯ к нему худые истосковавшиесЯ руки:
     - Ћсторожнее, сын!
     €ван опустилсЯ  на колени, зарылсЯ головой в ее влажные, жалкие ладони,
заплакал.
     - …два не  умерла!  - выговорила мать  за  спиной. -  Њикулиха помогла,
знахарка! ЏоправлЯетсЯ ныне, да Я уж берегу, не даю вставать...
     ‘лабый  писк   малыша  заставил  €вана  поднЯть   голову.  ЉрохотнаЯ  -
прихлопнуть,  и нет  ее, - копошилась  в  ветошках новаЯ человеческаЯ жизнь,
вертела  головкою, искала источника  пищи. ЊаленькаЯ, дрожащаЯ, как  свечной
огонек вздуваемой береженой свечи, что  ЌатальЯ поставила на стол ради сына.
€ пока  мать с  девкою накрывали,  все стоЯл  на  коленЯх  у ложа,  глЯдЯ, с
испуганным обожанием, на тихую улыбку юной  матери и жадно  сосущего голубую
грудь  малыша, еще не понимаЯ, не чуЯ еще, что это его  сын, его продолжение
на земле.
     - €ваном назвали, не остудишь? - прошала мать.
     Ћн кивал, мало понимаЯ, что она говорит.
     “же когда сели за стол (Њаша поднЯлась тоже), уписываЯ пироги и кисель,
выговорил:
     - ‚о ’вери ”едю встретил! Џомнишь? •олопа своего! Ћ тебе прошал!
     € мать понЯтливо, с легкой улыбкой, склонила голову.
     ЋтправлЯЯ в баню, ЌатальЯ наказала ему в сенЯх:
     - Њашу не трогай пока! Ќе все ладно у ей там!
     €ван кивнул, залившись жарким румЯнцем.
     Ќочью лежали рЯдом на широкой постели, ребенок посапывал меж ними.
     - “грелсЯ, - говорила Њаша  шепотом. - Ѓатьку почуЯл! ‚от и  спит! Ђ то
оногды просто беда, весь извертитце!
     Ћн потЯнул к себе ее слабую, потную ладонь, положил себе под щеку.
     Ќежданные  слезы  опЯть  навернулись на  глаза. "ѓосподи! Њогла ведь  и
умереть! ѓосподи!"
     Ќе было еще вестей  от сестры, неведомо, что с ‹утоней, уцелел  ли брат
со всем своим многочисленным  семейством? ‚оротЯтсЯ  ли мужики,  угнанные из
Ћстрового? (ЉнЯзь  „митрий  распорЯдилсЯ  выкупить татарский полон.) Ќо были
живы мать  и жена и народившийсЯ в  лесе сын. €  потому крохотный  огонек их
семьи не  гаснет, но все  продолжает мерцать  сквозь тьму времен  и рвущийсЯ
ветер бедствий.
     ‚ Њоскву, когда кнЯзь объЯвил повеление строить  хоромы, €ван с матерью
нарЯжали  мужиков  из ‘елецкой  волости.  Џоставили сруб  и  обнесли усадьбу
тыном.
     Џакостный  сосед, уцелевший-таки  в  нынешней  замЯтне,  и  тут пыталсЯ
отхватить у них кусок огорода. Ѓлаго, что ЌатальЯ заметила вовремЯ, а мужики
из ђаменского, переменившие  нынче  гнев на милость, стали за своего данщика
стеной, и соседу пришлось, ворча, уступить и разобрать уже сооруженную на их
земле ограду.
     Ћб  отъезде  Љиприана в Љиев и  о том, что  заместо него будет опальный
Џимен, €ван узнал одним из первых.
     “жинали. Њужики толковали, как нынче будет с данЯми  да кормами, пойдет
ли в зачет рождественского корма вывезенный нынче хлеб.
     ‘идели  все  вместе   за  грубым  самодельным  столом  в  только-только
поставленной горнице.  Џылали дрова в русской печи.  „ым  тек потолком,  над
самыми головами, и €вану, что черпал из общей миски в очередь со всеми, было
как-то  вовсе  наплевать,  Љиприану  или Џимену придет возить  хлеб,  сыры и
говЯдину из ‘елецкой волости. Ќе стало б  нового ратного нахождениЯ! ‚от что
долило  порой. €бо вновь  ђусь  была одна меж враждебных сил Ћрды и ‹итвы, и
вновь  все надежды ее  были только на этих вот  мужиков из ђаменского и иных
сел, деревень и починков, что, авось, не выдадут и прокормЯт, да на воинскую
силу, не собранную в августе, но потому и не одоленную в бою.
     Ђ так - сестра оказалась жива и с племЯнником, и брат, ‹утонЯ, о чем он
вызнал только вчера. € в Ћстровом, куда он  недавно моталсЯ верхом,  едва не
загнавши конЯ, начинала брезжить какаЯ ни на есть жизнь...
     Ѓыл бы  хлеб! Ѓыла бы  у  мужика землЯ! € защитил  бы  кнЯзь наперед от
лихого ворога!
     Џоставить дом. Ћбеспечить семью теплом и хлебом. ‚ырастить сына.
     ‘уметь не погибнуть в сечах, дабы не осиротить  жену и мать. „а по всЯк
час помнить  ѓоспода, не жалеЯ куска длЯ сирого  и увечного,  памЯтуЯ, что и
самому может выпасть та же судьба... „остойно окончить жизнь.
     Ђ об ином - кто там кого сверг и  кто нынче сидит на владычном престоле
- пусть мыслЯт такие, как преподобный игумен ‘ергий!

        ‘‹Ћ‚Ђђњ ђ…„ЉЋ “ЏЋ’ђ…Ѓ‹џ…Њ›• ‘‹Ћ‚

     Ђ й в  а  н -  галереЯ в мусульманской архитектуре  с богато украшенным
обрамлением арок, айваны обычно выходили на внутренний двор.
     Ђ  л  т о б  а  с - плотнаЯ  шелковаЯ  персидскаЯ  парча, алтобасный  -
сделанный из этой парчи, обтЯнутый ею и т. п.
     Ђ  р к - центральнаЯ крепость города  (арк Ѓухары  находилсЯ  на  очень
крутом холме).
     Ѓ а л ь и - наместник в колонии (венецианской).
     Ѓ  а р м  ы  -  оплечное  украшение византийских  императоров и русских
царей.
     ѓ а л е Я - морское судно.
     ѓ а т - большое торговое судно.
     ѓ р е б о в а т ь - гнушатьсЯ, презирать.
     ѓ у л Я м - наемный (служивший за плату) воин из войска ’имура.
     „ а с т а р х а н - угощение, праздничный стол.
     „ ж е т е - "разбойники",  военные отрЯды кочевников-могол из ‘емиречьЯ
совершавшие набеги на оседлое население Њавераниахра.
     „  ж  е  х  а  н  г и  р -  повелитель (одновременно  и имЯ,  и  звание
руководителЯ армии).
     € п е р п е р - золотаЯ византийскаЯ монета.
     Љ а л а м - палочка, тростниковое перо длЯ письма.
     Љ а л и г и - византийскаЯ дорожнаЯ обувь.
     Љ  а п т о р г а  -  металлическое украшение,  нашиваемое на одежду, на
поЯса  и проч. Ћбычно из драгоценных металлов, золота и  серебра, украшенные
камнЯми, эмалью, чернением и т. п.
     Љ а р а к к а - военное судно (весельно-парусное).
     Љ а с с о н - расписной сундук с плоской крышкой.
     Љ и к а - головной убор замужней женщины (на ђуси).
     Љ  о  л  т  ы  - крупные  (часто полые внутри, куда можно было наливать
благовониЯ) украшениЯ, которое прикреплЯлись к  женскому головному убору над
ушами.
     Љ о  м о р н и к - дворовый придворный  служитель, представитель личной
охраны знатного лица (то же, что младший дружинник на ђуси).
     Љ о р о т е л ь - женскаЯ верхнЯЯ короткаЯ шубейка, иногда без рукавов,
на лЯмках.
     Љ  у  к о л ь - монашеский головной  убор (накидка, колпак,  пришитый к
вороту).
     Љ у р а й - музыкальный инструмент, род флейты.
     Љ у Я к - пластинчатый панцирь из  нашитых  на сукно чешуек, также  род
шлема.
     Њ а н а т ь Я - мантиЯ, верхнЯЯ одежда монашествующих.
     Њ а н г у т ы - название одного из кочевых монгольских племен.
     Њ  и  т  р а  - высокий твердый головной убор  высших  иерархов церкви,
начинаЯ с епископа.
     Њ и х р  а б  -  ниша в мечети, указывающаЯ  направление к Њекке,  куда
надлежит обращатьсЯ верующим при молитве.
     Њ о н е р и й - большое грузовое судно.
     Ќ е ф - большое торговое судно с высокими надстройками.
     Ќ о м и с м а - греческаЯ мелкаЯ монета.
     Ћ г  л а н - предводитель определенной части кочевой  орды, племени. ’о
же что эмир, но огланы - это потомки ханов-чингизидов.
     Ћ р г у з и й - конный наемный стражник в генуэзских колониЯх.
     Џ а н  а г и Я -  круглое  нагрудное украшение  (икона) высших иерархов
церкви с изображением свЯтых, обычно из драгоценных металлов.
     Џ  а  р а м  а  н д  (аналав)  -  плат,  носимый  монахами на персЯх, с
изображением  креста   (осьмиконечного,   с   подножием),  орудий   страстей
ѓосподних, Ђдамовой головы и пр.
     Џ а ш а л ы к - провинциЯ (административный округ) в турецкой империи.
     Џ  е  р е м  о  н а т к а - один из  элементов архиерейского облачениЯ,
ЯвлЯетсЯ знаком власти.
     Џ о д е с т а - наместник в колонии (генуэзский).
     Џ о п р и щ е -  путь, сфера деЯтельности  и путеваЯ  мера (равнаЯ,  от
сравнительно небольшой до днЯ пешего пути, т. е. около 20 верст).
     ђ а м е н а - плечи (единственное число - р а м о).
     ђ ы н д а - телохранитель, оруженосец.
     ђ и ш т а - род лапши.
     ‘ а  к к о с  - верхнЯЯ обрЯдоваЯ одежда свЯщеннослужителей, широкаЯ, с
широкими рукавами прЯмого покроЯ (обычно из дорогой ткани).
     ‘ а х а р - баржа.
     ‘ е и с т а н - ‚осточный €ран.
     ‘ и м о н и Я - продажа за деньги церковных должностей, что было строго
запрещено в церкви и преследовалось.
     ‘ к а р л а т - красный бархат.
     ‘ т а т и р - древнегреческаЯ серебрЯнаЯ монета.
     ‘ т и х а р ь - одежда духовных лиц (служебнаЯ) с дьЯкона начинаЯ.
     ђод  широкой  расклешенной  рубахи  без  ворота  с  широкими   рукавами
(парчоваЯ, бархатнаЯ, шелковаЯ и т. п.) ‘ Я б е р (множественное число с Я б
р ы) - сосед, соседи.
     ’  о  л б  а -  название неЯсно.  Џо-видимому,  знать  каких-то кочевых
племен, совмещавшаЯ  светскую  власть  с  духовной  (зафиксирован  выбор ими
нового хана).
     ’ у л а - колчан (тула - по-русски, колчан - татарское).
     ’ ю ф Я к (туфанчи) - пушка с расширЯющимсЯ стволом, набивалась порохом
вперемешку с кусками свинца, происходило  как бы несколько выстрелов друг за
другом. ‡арЯд летел  очень  недалеко, где-то  на  полтораста метров.  ’юфЯки
скоро были сменены пушками.
     — е м б у р  - повод уздечки, за который водЯт или привЯзывают верховую
лошадь.
     ” а р с а х - мера длины, колеблющаЯсЯ от 6 до 10 километров.
     ” е м а - провинциЯ в ‚изантийской империи (административный округ).
     ” е р Я з ь - верхнЯЯ длиннаЯ одежда, род кафтана.
     • а к а н - хан, предводитель, глава племени.
     • а н а к а - обитель дервишей, молельнЯ суфиев.
     • а р а л у г - булат, закаленнаЯ сталь.
     • а у з - городской или усадебный водоем, обычно облицованный  камнем в
городах ‘редней Ђзии.
     • р  и с о в  р  у л  - официальное послание,  постановление,  рескрипт
(византийское).
     • у д о б а - скот.
     џ м - путеваЯ изба, станциЯ, где есть сменные лошади (монгольск.).
     џмы были заведены  монголами и на ђуси  (отсюда  ЯмскаЯ гоньба, Ямщик и
пр.).
     џ с п и с - Яшма.


        „митрий Њихайлович Ѓалашов. ‘вЯтаЯ ђусь


     ѓосудари Њосковские VII.

---------------------------------------------------------------
     Origin: <a href=http://www.litportal.ru>http://www.litportal.ru</a>
---------------------------------------------------------------

        ЉЌ€ѓЂ ‚’ЋђЂџ

     „митрий Њихайлович ЃЂ‹ЂЋ‚


        ONLINE Ѓ€Ѓ‹€Ћ’…ЉЂ


     <a href=http://www.bestlibrary.ru>http://www.bestlibrary.ru</a>


         * —Ђ‘’њ Џџ’Ђџ * 

        ‘€‹Ђ „“•Ћ‚ЌЂџ

        ѓлава 1

     Љ нему начинали тЯнутьсЯ люди. ‹юди, впрочем, к ‘ергию тЯнулись всегда.
‚округ обители  на Њаковце множились росчисти, устроЯлись все новые  деревни
смердов. „авно исчезли - да и были ли когда? - те далекие, уже небылые годы,
в которые рослый юноша, еще токмо задумывавший о стезе монашеской, пыталсЯ -
и не мог - усовестить нераскаЯнного убийцу и чуть не потерЯл  в те поры свою
молодую  жизнь.  „авно  ушли! ’еперь  бы  он  и с  незнакомым  себе  людином
заговорил  по-иному. € уже привычнаЯ  старческаЯ  строгость, да и это  худое
лицо в  полуседой,  потерЯвшей блеск  и пламень бороде,  и  эти устремленные
внутрь и  сквозь глаза не  дали бы  ошибитьсЯ в  нем  и  самому закоренелому
грешнику.
     ‹юди шли  к троицкому игумену, часами поджидали во дворе обители, чтобы
только упасть, прикоснутьсЯ, получить благословлЯющий жест  сухой старческой
руки...
     Ќо и не  один он  был  такой  на  ђуси!  € не в  дальних  же палестинах
подвизались старцы, подчас и не менее славные и еще ранее него начавшие свой
подвиг, и ко всЯкому из них  шли  толпы мирЯн, пробирались борами и моховыми
болотами, терпели  всЯческие состоЯниЯ, и  зной,  и  гнус, и хлад, и осеннюю
злую сырь, грелись у крохотных  костерков-дымокуров, замотавши лица  до глаз
от настырного летнего комарьЯ, или дрожали от осенней стужи, чтобы только на
час  малый  услышать  негромкую  речь,  поймать  мановение   благословлЯющей
десницы,  вдохнуть воздуха  того, лучшего, -  только  тут, около этой кельи,
дупла ли, пещерки ли малой, изрытой свЯтым старцем в склоне оврага, - сущего
мира, мира, над  скорбью и суетою вознесенного и  отделенного  от этой юдоли
страстей,  гнева  и  слез...  Љо  многим шли! ‘ами себЯ  пугаЯсь,  оставлЯли
старцам свой, подчас зело скудный, но от сердца идущий принос: краюху хлеба,
выломанный  сот дикого меда  в  берестЯном самодельном  туеске, какую  ни то
посконую  оболочину,  комок воску:  "Ќа  свечку  тебе,  батюшко!  —итать  ли
надумашь, али  и так, от волков да силы вражьей!".. €  умилЯлись, и вытирали
слезы, непрошеные, светлые, и уходили опЯть в ночь и в суровые будни мирской
жизни.
     Џриходили  ко  многим,  и  многих  запомнили,  и   многие  прославились
впоследствии,  "процвели",  побогатев  и  обстроЯсь,  свЯтые  обители,  теми
старцами основанные. Ќо имЯ ‘ергиЯ нынче стало как бы отделЯтьсЯ,  восходить
над иными  прочими,  проникать инуду, за  пределы уже и Њосковского великого
кнЯжениЯ.  € как  тут сказать?  Њуж власти, далекий от трудов свЯтоотческих,
решил бы, может, что с ростом  кнЯжества самого, с укреплением кнЯзЯ „митриЯ
среди  властителей земли ‚ладимирской растет, подымаетсЯ и слава  подвижника
московского! Ќо возможно и вопреки решить, сказавши,  что духовный авторитет
‘ергиЯ  укреплЯл власть государЯ московского, и,  пожалуй,  последнее  будет
вернее.
     ‚ласть всегда  страстна и пристрастна. …е  укрепление неизбывно и всюду
рождает протест еще  не одоленных, вольных сил, и потому без скрепы духовной
никакаЯ власть долго  стоЯть  не может. Ђ духовность свыше не насаждаетсЯ. €
силою  властителЯ ее  не укрепить  тоже.  ‘илою власти можно лишь уничтожить
свечение  духовности  в  людЯх,  сведЯ  жизнь к  серому  течению  будничного
добываниЯ "хлеба насущного",  которое, по каким-то сложным законам естества,
никогда не удаетсЯ  и не  удавалось  без того  самого  стороннего и  как  бы
отрицающего плотЯную,  тварную  и  вещную  действительность  огнЯ, без  того
свечениЯ духа, которое токмо  и позволЯет жить, и нести крест,  и  не губить
сущее, Ѓожий мир  вокруг нас,  и  не  губить самого  себЯ,  вместилище  „уха
живого, ежели есть вера не токмо  во плоть,  но и в „ух, не токмо в тленное,
но и в вечное! ’ак, верно, от  ‘ергиЯ к власти восходил, а не на него упадал
тот  незримый  ток, то  истечение божественного света, о котором глаголали и
писали оба  ѓригориЯ - ‘инаит  и Џалама - вослед  великим старцам  синайским
первых, учительных веков.
     € свет этот, сперва едва мерцавший в лесной украине на вершине Њаковца,
свет этот стал  виден  уже  и от  инуду, и нынче  вот по  оснеженным кое-где
дорогам поздней  нынешней  весны  привели к нему  уже  из  ’верской земли, с
‚олги,  безумного  великого  боЯрина  знатного  старинного  рода  ‹озыниных,
который болел  давно и долго, убегал  в  леса, грыз по-медвежьи путы  свои и
руки  неосторожных холопов, что ловили, имали и приводили домой раз за разом
неукротимого господина своего, и тут, напоследЯх, порвавшего цепь, уже перед
самой обителью ‘ергиевой.
     - Ќе хощу тамо, не  хощу! - орал боЯрин, и крик этот, даже  не крик,  а
словно бы медвежий рев, первым услышали в обители, до того еще, как прибежал
испуганный  холоп тверич,  сбивчиво объЯснЯЯ,  кого  и зачем  привели они  к
свЯтому ‘ергию.
     - Ќе хощу к ‘ергию! Ќе хощу! -  продолжал ЯритьсЯ боЯрин, хапаЯ зубами,
пытаЯсь  укусить упрЯмую  дворню свою. ‘коро прибежал и  захлопотанный родич
болЯщего.
     ‘ергий вышел на крыльцо кельи. Ќемногословно велел братии собиратьсЯ на
молитву в церковь. “тробный рев (казалось  уже - безумный вот-вот лопнет  от
крика)  все  не кончалсЯ  за  оградою. €ноки, опасливо  взглЯдываЯ на своего
игумена,  проходили,  точнее, пробегали в храм.  Њногих бесноватых излечивал
ихний наставник, но чтобы  так грозно ревел не дикий  зверь,  а человек, они
еще не слыхали.
     “дарили  в  било. ‘ергий, войдЯ  в  храм, неторопливо облачилсЯ.  Ќадел
епитрахиль, наручи,  поЯс  и  набедренник,  сунул голову  в  отверстие ризы,
поданной  ему  прислужником, и  взЯл  в  руку  тЯжелый  напрестольный  крест
кованого  серебра  -  недавнее   кнЯжеское   подарение.   Њолитва  требовала
сосредоточенности.  ‘осредоточенности  требовал  и  не  прекращающийсЯ   рев
безумного вельможи.
     „альнейшее во многом  зависело от  самого первого взглЯда, от мановеньЯ
благословлЯющей руки, даже  от  этого креста, в целительных  свойствах коего
‘ергий  еще сомневалсЯ.  ‚ещи привыкали к  нему, как бы одухотворЯлись, и он
привыкал  к  вещам и  теперь, взвешиваЯ в  руке кнЯжеский  дар,  подумал: не
переменить ли на прежний, медЯный, истертый руками до гладкости всех граней?
Ќет, крест  уже жил,  уже слушал  веление  ‘ергиевой  руки.  €, успокоенный,
‘ергий  вновь  вышел  на свежесть долгой весны с упорным  северным  ветром и
плотными синими глыбами льда  под елЯми Њаковецкого бора  и в  чащобе кустов
обережьЯ.  Џромельком подумалось о том, что и вспашут, и засеют Яровое  ныне
поздно, и - успел бы созреть хлеб.
     Ѓесноватый был сейчас длЯ ‘ергиЯ никакой не вельможа, а просто больной,
и уже  совсем не думалось  о том, о  чем помыслил  бы иной игумен: что ежели
тверского вельможу привели не  в  Ћтроч  монастырь, к тамошним  старцам, а к
нему, ‘ергию, то... об этом не думалось совершенно. Ќа удивление  бесноватый
был совсем и  не  великого  роста,  но, видимо, силен,  что  медведь,  и  от
природы, и от безумиЯ бешенства, удесЯтерЯвшего природные  силы, очень широк
в плечах  и  мускулист;  в разорванный  ворот  рубахи  виднелась курчаваЯ от
шерсти   грудь,   крутые  ключицы   и  страшные  бугры  сведенных  судорогою
предплечий.  ‹ик был  космат  и  страшен.  Ѓезумные  глаза  горели злобой  и
ненавистью.  •олопы   едва   удерживали  его  вдесЯтером,  мертвою   хваткой
вцепившись в отогнутые назад руки.
     ‘ергий  взглЯнул  больному в очи, поймал  и  мысленно заставил  застыть
безумный бегающий взглЯд. (‡атем, знал уже, у самого начнет кружить голову и
потребно станет  прилечь в укромности ото  всех, творЯ мысленную молитву, но
то - потом!) ‚  налитых гневом очесах  что-то как бы  мелькнуло, вспыхнуло и
погасло вновь. ‘ергий все не отводил взглЯда.  Ќо вот  ЯвилсЯ  тот,  жданный
промельк иного,  жалкого, затравленно-одинокого, словно взыскующий о пощаде,
и лишь тогда ‘ергий, не упускаЯ  мгновениЯ (упустить - потребны станут вновь
недели,  а то  и месЯцы  леченьЯ!), поднес болЯщему крест, махнувши холопам,
дабы отпустили своего господина. €  непонЯтно  было, то ли те отпустили его,
то  ли он сам  раскидал  слуг -  так и посыпались, кто и на ногах  не устоЯл
даже, -  хрипло  рЯвкнул: "†жет!  †жет! Ћгонь!" ‘ергий бестрепетно продолжал
держать крест, сам ощущаЯ перетекающую сквозь него и нань энергию.
     Љосматый  боЯрин прЯнул вбок и  вдруг, затрЯсЯсь  крупною дрожью, весь,
плашью, грудью, лицом  ринул в лужу весенней пронзительной  капели, тронутую
по  краЯм  легким с  ночи ледком. ђинул и стал кататьсЯ  в  воде, постепенно
затихаЯ,  и вот  уже затрЯссЯ  опЯть,  но теперь по-иному, верно, от холода,
хотел  встать, снова  рухнул ничью,  расплескавши воду и грЯзь. ‘ергий ждал,
молчаливым мановением руки запретив слугам приближатьсЯ. Ѓольной поднЯлсЯ на
четвереньки, свесив голову, вздрагиваЯ, наконец сел, все еще не выбираЯсь из
лужи.  Ћн икал от холода,  и ‘ергий кивком разрешил  холопам  поднЯть своего
господина. ЃолЯщий  едва стоЯл, бессильно обвисаЯ на руках прислуги, которую
мгновеньЯ назад раскидывал по двору с исполинскою силою.
     -  Џусть  отдохнет!  -  вымолвил наконец  ‘ергий. Ћн поглЯдел задумчиво
вослед   уводимому   в   гостевую  келью  вельможе  (который   после  станет
рассказывать,  как  узрел  огненное  пламЯ, исходЯщее от ‘ергиева креста,  и
оттого  только,  боЯсь  сгореть,  и ринулсЯ  в воду),  не глЯдЯ  отдал крест
подскочившему  брату и с  внезапным  ощущением трудноты  в плохо сгибающихсЯ
ногах  побрел  к  себе.  „вое  из  братий,  когда  он восходил  на  крыльцо,
поддержали его  под  руки. Љивком поблагодарив  и  этих, он показал рукою  -
дальше не надо! € сам, ступив в келью, прикрыл дверь.
     ’руднее  всего было  сейчас,  не вздрогнув  и не спотыкаЯсь,  дойти  до
своего ложа. Ћднако, постоЯв, он и тут навычным усилием  воли  одолел  себЯ,
отлепилсЯ  от дверного  полотна,  и  уже второй шаг по  направлению к лежаку
далсЯ ему легче первого... „нЯми надо было брести в Њоскву, провожать в Ћрду
молодого кнЯжича ‚асилиЯ, и ‘ергий впервые подумал о своих ногах, начинавших
порою, как  сегоднЯ,  ему почти отказывать.  естьдесЯт прожитых лет, а быть
может, и не они, а долгаЯ работа в лесу, долгие стоЯньЯ в ледЯной подснежной
воде  и  молитвенные бдениЯ  без  сменной  сухой обуви сделали свое дело.  Ћ
здоровье как-то не думалось  до последней поры, хотЯ пешие хождениЯ давались
ему  нынче все тЯжелее. Ћн  улегсЯ  поудобнее и замер, полусмежив очи, шепча
молитву: "ѓосподи €сусе  •ристе, сыне Ѓожий, помилуй мЯ, грешного!" ‚се-таки
одержимый  тверич  забрал  у   него  сегоднЯ  излиха  много  сил!   (Љак  та
самаритЯнка,  прикосновением  к  платью забравшаЯ энергию ‘пасителЯ.)  Њысли
постепенно,  по мере  того как  проходило головное  кружение, возвращались к
суедневному,  обегаЯ  весь круг  многоразличных монастырских  забот. Ќадобно
было  до ухода в Њоскву паки посетить болЯщих, выслушать  Ќикона  (у  келарЯ
возникли  какие-то хозЯйственные трудноты с давеча привезенною  в  монастырь
вЯленой рыбою), принЯть  поселЯн,  которым непременно требовалсЯ длЯ решениЯ
поземельных споров сам радонежский игумен, выЯснЯтъ к тому перед уходом: что
и кому из братии надобилось в Њоскве? Љиноварь и золото переписчикам книг  -
это он знал сам. „авеча привезли александрийскую  бумагу и добрый пергамен -
обитель  спешила восстановить утраченные  в сгоревшей Њоскве хотЯ  бы  самые
необходимые служебные  книги: уставы,  октоихи, молитвенники,  служебники  и
евангелиЯ,  над  чем  теперь   трудились  иноки,  почитай,  всех  монастырей
Њосковского  кнЯжества.  ’ребовалась  и  дорогаЯ   иноземнаЯ  краска  лазорь
иконописцам, и  о  том следовало просить самого  кнЯзЯ „митриЯ.  ’ребовались
скрута и справа - разоренные ’охтамышевым  набегом московские боЯре  все еще
скудно снабжали монастырь надобным припасом,  почему опЯть  не хватило воску
длЯ  свечей и даже обычного  сероваленого  крестьЯнского  сукна на иноческие
оболочины, а  братиЯ  меж тем  множилась и  множилась,  и  ходить  по селам,
собирать милостыню  ‘ергий  по-прежнему  строго  воспрещал, считаЯ принос  и
привоз  добровольным  деЯнием  дарителей. ’роицкой  обители не  должны  были
коснутьсЯ нынешние упорные, с легкой руки псковских  еретиков-стригольников,
речи о мздоимстве и  роскоши,  Якобы  процветающих и  в монашестве, и  среди
белого духовенства. ђечи, повод которым дает  теперь,  увы,  сам прощенный и
приближенный „митрием глава церкви, митрополит Џимен...
     ‹естница   власти,  безразлично,  мирской  или  духовной,  должна  быть
особенно  прочной в  самой  верхней,  завершающей ступени своей. Ќедостойный
кнЯзь  и  -  паче  того  -  недостойный  пастырь  духовный  могут  обрушить,
заколебав,  все  здание  государственности,   поелику  народ   в  безначалии
смЯтетсЯ,  Яко  овцы без  пастырЯ,  сильные  перестанут сговаривать  друг  с
другом, слабые лишатсЯ защиты власть имущих, и, словом, Язык перестанет быть
единым существом,  устремленным к соборному деЯнию, но лишь рыночною толпою,
где   у  каждого  своЯ   корысть,   и   едва   ли   не  враждебнаЯ   корысти
сЯбра-соперника...
     ‚прочем, обо  всем этом предстоит  ему на Њоскве вдосталь  глаголати  с
племЯнником  ”едором.  Ќынче  почасту  стал  уже  и   позабыватьсЯ   прежний
звонкоголосый  и Ясноглазый отрок ‚анюшка, коего  он сам  постриг в  иноки в
нежном отроческом возрасте и  не  ошибсЯ в  том, как  видитсЯ  теперь, и  не
ошибсЯ,  позволив  затем уйти  из  кельи в  мир государственных  страстей  и
киновийного строительства. Џо сану и званию  племЯнник давно уже сравнЯлсЯ с
дЯдей, а по столичному положению своего монастырЯ даже и превосходил ‘ергиЯ,
о чем, впрочем, они оба никогда не думали, тем паче "дЯдЯ ‘ережа" и ныне был
длЯ ”едора духовным водителем, как и длЯ многих иных на ђуси...
     ‚се-таки после смерти ЂлексиЯ великие нестроениЯ начались на Њоскве!
     €  самого-то горестного взЯтиЯ града ’охтамышевым воинством при Ђлексии
могло бы не быть! Ќо не вечен никто на земле, ник