те
бытиЯ своей,  некогда тоже  великой империи, и всЯ его со тщанием сплетаемаЯ
паутина государственных  и церковных  союзов,  охватившаЯ ‘ербию,  Ѓолгарию,
‚лахию,  ђусь и  ‹итву, "на ниче  сЯ обратиша"  при первом же  суровом ветре
государственных   перемен,   первом   же   заговоре,  устроенном   властными
иноземцами.
     Ќа патриарший  престол  был  назначен  (не  избран  собором,  а  именно
назначен   Ђндроником!)   митрополит  ‘евастийский   Њакарий,   по-видимому,
устраивавший генуэзцев много более Љоккина.
     Ђ теперь вернемсЯ на полгода назад на ђусь и поглЯдим на тамошние дела.

        ѓлава 4

     ђусскаЯ  рать ушла к Ѓулгару, успокоившаЯсЯ  Њосква, справив  ЊаслЯную,
встретила ‚еликий пост  и  теперь  ожидала  возвращениЯ  своих  победоносных
ратей. Џасха в этом году  была  тринадцатого апрелЯ, но уже за две недели до
того дошла радостнаЯ весть о победе под Ѓулгаром.
     ЉажетсЯ, какаЯ  свЯзь  меж ратным  одолением на  враги и делами  сугубо
церковными?  Ќо, получив жданную грамоту от  Ѓоброка, „митрий, во все недели
Џоста  не  находивший себе места,  тут и решилсЯ наконец. Ћн вызвал ЊитЯЯ  к
себе и встретил его необычайно торжественно.
     ЉнЯзь   стоЯл   широкий,  плотный,   в  белошелковом,   шитом   травами
расстегнутом домашнем  летнике  с откинутыми  рукавами,  в чеканном  золотом
поЯсе сверх узкого нижнего  рудо-желтого зипуна. Ќепокорные волосы  крупными
прЯдЯми  падали на золотое оплечье. ђубленное топором крупное,  бело-румЯное
лицо   кнЯзЯ    в   кольцах    молодой   русой    вьющейсЯ    бороды    было
вдохновенно-величественным (и - кабы не  был он великий кнЯзь ‚ладимирский и
Њосковский  -  то  и  немножко смешным),  праваЯ  рука часто и непроизвольно
сжималась в  кулак. •мурЯ брови и весь мгновеньЯми  заливаЯсь  неровным алым
румЯнцем, - верный признак  того, что кнЯзь  излиха волнуетсЯ, - „митрий, не
садЯсь и не усаживаЯ печатника своего, начал:
     - Џервый раз мы отбились!
     €  ЊитЯй, порешив было, что речь идет о булгарской войне,  вздрогнул и,
не  враз  сообразив,  о чем кнЯжаЯ толковнЯ, в свой  черед  багрово и  густо
покраснел,  медленно  склонЯЯ  бычью  шею,  осененную  густою гривою темных,
обильно умащенных и спрыснутых восточными благовониЯми волос.
     - ’ак, кнЯже... - произнес с расстановкою, ожидаЯ, но все еще не вполне
догадываЯ о главном.
     -  €  этот литвин Љиприан, и  прочаЯ!  - еще  прЯмее и  тверже высказал
кнЯзь. € вновь помедлил и, густо заалев, докончил:
     -  Ќам надобен свой наместник  по батьке  Ћлексею! …гда  умрет! „умаю -
тебЯ! - € проговорил быстро:
     - ‘ боЯрами баЯл уже!
     ЊитЯй стоЯл, склонЯ  голову. Љровь  ходила толчками,  и сам чуЯл, как у
него багрово заливает лицо и пот росинками выступает на висках.
     - Џосему!  „олжен принЯть  постриг! € делаю тебЯ  архимандритом ‘вЯтого
‘паса!
     "ЉнЯжого монастырЯ столичного. Џод боком, за палатами кнЯзЯ вплоть.
     ’ут волЯ „митриЯ, и сам владыка Ђлексий не скажет противу..." - все это
проворачивалось в мозгу ЊитЯЯ, рождаЯ вожделение и  страх:  Ђлексий  еще  не
умер,  и  когда  еще  умрет  этот   бессмертный  сухой  старец  с  Ясною  не
по-старчески головой. €  на  миг до того  стало  жаль расставатьсЯ со  своим
званием бельца! •оть и давно уже овдовел коломенский  поп, забыл, как и жили
с женой,  хоть и  не страдал  похотными позывами,  разве чревоугодием грешил
излиха,  а  все же  в  черное  духовенство,  в  монашество,  отсекающее  все
плотское,  земное, единожды и навек... Ќе хотелось! ’ак не похотелось вдруг!
‘ловно и  грЯдущаЯ власть, и  заступа  кнЯжаЯ  стали  не сладки!  Ќо престол
духовного главы ђуси ‚еликой!  Ќо слава, но почет! Ќо волЯ кнЯжаЯ, отступить
которой значило потерЯть все... €  поднЯл чело ЊитЯй, в поту, как  в росе, и
жарко стало ему  под  облачением,  и вес драгого тЯжелого креста  наперсного
почуЯл вдруг и вес тЯжелого перстнЯ с печатью.
     - ’ак,  кнЯже!  -  сказал,  повторил, охрипнувши  враз. € очи возвел, и
вопросил с просквозившею последней робостью:
     - „олжон благословити мЯ и сам владыка?
     € кнЯзь  охмурел ликом,  и сурово  и грубо стало  рубленое, крупноносое
лицо, и, упрЯмо набычась, отверг, единым словом перечеркнув страхи печатника
своего:
     - “говорю!

        ѓлава 5

     „митрий был упрЯм, и  знал  это за собой,  и бесилсЯ, когда ему об этом
напоминали.
     „обрый  и  хлебосольный, иногда  почти  бесхарактерный  в  обращении  с
боЯрами  (что, кстати, очень помогло росту и укреплению московской  боЯрской
господы), как-то умел „митрий и принимать, и  награждать, и привечать  новых
знатных послужильцев из смоленских, северских и литовских боЯр и кнЯжат,  но
уж когда,  как в споре с €ваном ‚ельЯминовым, попадала  ему, как  говоритсЯ,
шлеЯ  под  хвост, было  „митриЯ не  свернуть  и  даже сам  себЯ окоротить он
становилсЯ  не в силах. Ђ посему... Џосему  и не сумели остановить, сдержать
его  игумены московские, когда  в разгар победного звона постриг  он ЊитЯЯ в
монашеский сан и тут же назначил архимандритом кнЯжого ‘пасского монастырЯ.
     Џрибавим  к тому, что и ЊитЯй,  оказавшись в рЯдах черного духовенства,
нрава своего не изменил,  пиров и дорогой рыбы на своем столе не поубавил, а
начальственной  властности в голосе новопостриженного старца  Њихаила даже и
прибыло.  € тут  вот, еще не лично,  не лоб в лоб, столкнулсЯ Њихаил-ЊитЯй с
игуменом ‘ергием.
     Ќовый архимандрит не умел, не мог и не хотел принЯть аскетическую жизнь
старцев общежительных монастырей, и ‘ергий, коим ему молча,  но Явно  кололи
глаза, стал ЊитЯю что быку краснаЯ трЯпка.
     - ‘отру! Џостники!  - рычал он, мало понимаЯ и сам, как и о чем, но чуЯ
в груди то жжение и истому, кои проистекают от долгого задавленного гнева. Љ
тому  же  и  племЯнник  радонежского игумена  настоЯтель ‘имоновой  обители,
деЯтельный  и  спорый,  то и дело оказывалсЯ на дороге и  в  противодействии
ЊитЯевым  замыслам.  „аже  свои,  спасские,  иноки  шептались  по  углам   и
пересуживали за спиною, и ЊитЯй это кожей чуЯл, разожжением плоти, словно бы
осыпанный мурашами, проходил, стараЯсь не взирать, не глЯдеть...
     Њало утешали и  те,  во все века  живущие и неистребимые, кто,  клонЯсь
перед  всЯческой  силой, нынче  лебезил перед  ним,  низЯ взоры и  хитренько
вздыхаЯ  о владычном восприемнике. (ЉнЯзев замысел ведом был всей Њоскве, но
одобрЯлсЯ  немногими.)  ‘просим  сейчас  -  почему?  Љоими  государственными
причинами, коим дальним замыслом  порешил кнЯзь „митрий содеЯть митрополитом
ЊитЯЯ, именно его, а не кого иного из  маститых  игуменов или архимандритов,
среди коих были  куда  более достойные высокого и ответственного места сего?
(€  только одно им мешало, сговорЯсь, выбрать единого и  противустать кнЯзю:
взаимнаЯ рознь! Љаждый  хотел  себЯ,  а  потому  "пропускали"  ЊитЯЯ. —асто,
слишком  часто в  политике государств бывает именно так!) Ќо все же: почему?
—ем не угодил  кнЯзю  его воспитатель, местоблюститель престола,  защитник и
устроитель власти „митриевой Ђлексий,  что  надобно было  именно  противника
Ђлексиевых  замыслов  волочить на  владычный престол? Џочто?! Ђ ответ прост:
кнЯзь об этом-то даже и не думал!
     Џонимающий  понимает всегда  в  меру свою. „митрий €ваныч  был  глубоко
верующим человеком,  но вера его  была  где-то на  уровне суевериЯ,  веры  в
обрЯд, и  все  его действиЯ  определЯлись  именно этим.  „а еще  - возросшим
ощущением собственной значительности государственной, взращенной Ђлексием.
     ‘ложнаЯ  богословскаЯ  философиЯ, труды исихастов,  Ђреопагит,  писаниЯ
риторов,  схолии Њетафраста и „екаполита, Џселл, ”едор Њетохит, Џалама - все
это было не длЯ него.  Ђ вот красота службы церковной, жаркие костры свечей,
золото  и  пурпур,  рокочущие  гласы  мужского  хора  и  мощный  бас  ЊитЯЯ,
оглашающий  своды храма, да еще  львинаЯ  грива волос, тЯжко-вдохновенное во
времЯ службы чело печатника - это кнЯзь понимал! € за это ценил.  € так он и
представлЯл себе: служба,  хор, толпы народные и ЊитЯй в алтабасной митре  и
саккосе, вздымающий  тЯжелый напрестольный крест  во  главе  всех!  ЊитЯй  в
митрополичьем облачении! Љрасиво казалось! € мощно! € уже - где там ‹итва  и
Ћльгерд! ‘вой, ведомый, домашний митрополит на престоле!
     Љогда-то   послы   ‚ладимировы,   умилЯЯсь  величию  и  красоте  службы
константинопольской, решили принЯть крещение от греков.  €  те же причины да
ненависть  к  литвину  Ћльгерду  (все помнилось,  как  недоуменно  стоЯл  на
заборолах осажденной Ћльгердом  Њосквы,  слушаЯ  посвист  стрел  и бессильно
следЯ  огни  пожаров в  ‡анеглименье)  подвигнули кнЯзЯ  „митриЯ к  упрЯмому
выбору им грЯдущего главы русской церкви.

        ѓлава 6

     ЂлексиЯ - батьки ЋлексеЯ своего - кнЯзь „митрий всегда слегка боЯлсЯ.
     Ћт непониманиЯ.  ЃоЯлсЯ  в  нем  именно того, что  было  выше  простого
разума.
     „а  - ’верь! „а - Ћлег! „а - власть! „а - борьба с Ћльгердом! „а - пиры
с  боЯрами,  прием новых и новых знатных послужильцев, льготы  купцам...  Ќо
когда  начиналось  запредельное,  кнЯзь  терЯлсЯ, умолкал,  сопел, и  одного
хотелось  ему  тогда: удрать, уйти, отбросить от себЯ непонЯтное поскорее. €
волю божью понимал он на том же уровне: ѓосподь  хочет или не хочет ѓосподь!
Љогда  у него  полтора года спустЯ  умер сын  ‘емен, то так и  почуЯл кнЯзь:
ѓосподь  воспретил  или  уж взЯл  к себе  на  небо  молитвенником  за  грехи
родительские.
     ‹юди подобного складу грубы и  напористы, но в  столкновениЯх с большею
силою или высшим себЯ, неподвластным уму, быстро терЯютсЯ,  робеют,  даже  и
трусЯт. ‚се это проЯвилось у „митриЯ впоследствии, и на Љуликовом поле тоже.
     ‚зЯвшись уговорить  ЂлексиЯ,  „митрий  не  тотчас  начал  свои  осадные
приступы, хоть взохотившийсЯ ЊитЯй и торопил его.
     Џока пахали, сеЯли, рати были в разгоне. ‘валили покос, тут дошли вести
о "набеге" Љиприана  на  Ќовгород (присыле  туда им своих  грамот  и  ответе
новгородского  архиепископа).  Ќачались  деЯтельные  пересылы  с  Ќовгородом
‚еликим, с коим  недавно стараньЯми того же  ЂлексиЯ удалось заключить очень
важный длЯ обеих сторон союзный договор противу ‹итвы. € тут  кнЯзю пришлось
вновь передать бразды в старые руки своего митрополита.
     ’ринадцатого августа (через  месЯц после  того,  как  Ђндроник бежал из
башни Ђнема в Љонстантинополе) новгородский архиепископ прибыл в Њоскву.
     Ќачались торжественные  службы, пиры, обмены дарами  и  послами. ‘тарый
митрополит  словно  бы  проснулсЯ  ото  сна,  вседневно хлопотал,  принимал,
благословлЯл, служил  -  откуда брались  силы!  € только ‹еонтий ведал, быть
может,  что  это, почитай, последнЯЯ вспышка старых сил, что владыка русской
земли   уже   при  конце  и  спешит   довершить  начатое  строение   русской
государственности и церкви, дабы передать его непорушенным... Љому? „лЯ чего
кнЯзь  возвел ЊитЯЯ в  монахи и содеЯл архимандритом ‘вЯтого  ‘паса, Ђлексий
понимал, конечно.
     €  вот в  разгар торжеств и  пиров  дошла  до  Њосквы весть  о событиЯх
цареградских:  что   Ђндроник  победил,  что  Љонстантинополь  взЯт  и   что
двенадцатого августа (еще за день до приезда новогородского владыки) свержен
с престола и удален в монастырь ”илофей Љоккин.
     ‡лаЯ весть? €ли добраЯ? Љак поглЯдеть! € - кому глЯдеть... ЌевзираЯ  на
поставление Љиприаново, на  днешнюю  полуизмену  (или  измену?), Љоккин  был
давним другом ЂлексиЯ, и этого старый владыка позабыть не мог.

        ѓлава 7

     ‹еонтий в этот раз, как  и  всегда при многолюдных собраниЯх у владыки,
вошел в келью  ЂлексиЯ осторожно, опрЯтно склонЯЯ  голову. „ружба, в которую
давно  уже  перешла их  многолетнЯЯ  служебнаЯ свЯзь,  не  должна  была быть
ведомой никому иному, кроме разве ‘ергиЯ ђадонежского.
     “  ЂлексиЯ  сошлись  архимандриты,  игумены и  маститые  старцы  многих
монастырей. ‘ам владыка восседал в своем  кресле, склонив голову  и когтисто
олапив сухими,  почти  птичьими пальцами резные  подлокотники. Ќовогородский
архиепископ,  заметно  расцветший  за  времЯ  шумных  московских   торжеств,
обретший наново властную стать и бестрепетность взглЯда, был тут же, занимаЯ
почетное место.
     ‹еонтий положил  на аналой  принесенные  грамоты,  и  владыка,  коротко
глЯнув,  только одно  высказал:  "Џосле!" - что  ‹еонтий понЯл  сразу  и как
просьбу зайти  после сановитого собраниЯ,  и -  немедлЯ покинуть  покой, где
прерваннаЯ беседа, словно оборваннаЯ на взъеме, висела в воздухе. Ћн прикрыл
дверь, и тотчас донеслись до него высокий гневный  голос игумена Џетровского
монастырЯ и низкий возражающий ему бас отца Ђввакума.
     ‘порили  долго. Ќаконец  ближе к вечеру сановные иереи  начали покидать
владычный покой. Љогда последний из них  спустилсЯ по  лестнице  к ожидавшим
внизу прислужникам, ‹еонтий стремительно прошел во владычную келью.
     „вое служек прибирали со  столов и подметали  пол. Ђлексий  сидел все в
том же кресле, но сугорбЯсь, и, кивнув прислужникам выйти, поднЯл на ‹еонтиЯ
устало смиренный взглЯд.
     -  Ћн  умрет! -  сказал  без  выражениЯ, как о  решенном. €,  помолчав,
добавил:
     - џ сегоднЯ хоронил друга своего!
     Ћн как-то проЯснел  ликом, глЯдЯ в слюдЯное оконце и в  далекую даль за
него.
     - ’ы вспоминаешь –арьград, ‹еонтий? - €, не дав ответить, проговорил:
     - џ  нынче ходил по стогнам –арьграда! ‚идел  понт! Ѓыл во ‚лахернах, в
‘офии... € благодарю за эту милость  Ѓога моего! ‡наешь, из всех ведомых нам
с тобою храмов ‘офиЯ - храм вселенский!  "‚озведи окрест  очи твои, ‘ионе, и
виждь: се бо приидоша к тебе от запада и востока чада твоЯ..."
     ќто   море  света,  льющегосЯ   на  нь,  это   кружево  мраморЯно,  эта
царственность,  не роскошь,  а  именно царственность золотых стен и  дивного
узорочьЯ! € ты сам сЯ становишь прозрачен и  высок. ‘траждущее "Я" истекает,
растворЯЯсь  в  величии храма.  €  приходит,  вступает  не радость  даже, но
блаженство  - последнего  веденьЯ  всего во всем и всего в себе,  всЯческого
всЯчества,  мира  в единстве!  ќто  действительно  ‘офиЯ,  Њудрость  горнЯго
‹огоса,  Џремудрость  ЃожиЯ! ќто, ежели хочешь, свод небес над  землею, сама
Ѓожественность, ѓосподень покров над миром! ‚оистину не  ведаешь, на небе ты
или на земле!
     џ  был  там  сегоднЯ,  ‹еонтий! џ  входил  под  сень  этих сводов, этих
колоннад. ‘о стен  звучало  тихо  и певуче древнее золото, словно  тот свет,
”аворский свет...  ђазве могут не быть золотыми стены небесного  €ерусалима,
спустившегосЯ на землю? џ стоЯл под сводом в середине храма... Џомнишь?!
     “ходит тЯжесть членов, и телесные  немощи изгибают, и летишь, летишь! Ђ
затем снова опускаешь взор долу, дивЯсь рЯдам узорных  столбов и  величавому
алтарю, и снова летишь туда, в сиЯющее море света от вершин аэра!
     Џусть эта роскошь и создана тЯжким трудом,  но должна же была сверкнуть
в мире златаЯ риза ‘офии! џ зрел ее ныне! ‚ последний раз, ‹еонтий!
     Њню,  и  схолий  тех,  что  творились  при  ”илофее,  уже  не  будет  в
Љонстантинополе!  ‡наешь,  камень стоит  века,  но токмо  живые одухотворЯют
мертвизну камнЯ!  Ќужен  дух!  Џлоть  бренна,  и  Я  сегоднЯ  попрощалсЯ  со
свЯщенным городом!..
     ‹еонтий стоЯл не шевелЯсь, понимаЯ, что ему лучше молчать.
     -  Ћни все,  - обвел Ђлексий сухою  дланью скамьи и кресла, -  они  все
хотЯт, как  и кнЯзь, писать  жалобу  новому  патриарху! Ќа Љиприана. Џросили
менЯ участвовать в этом совокупном письме. џ отказал.
     ‹еонтий  подумал,  взвесил,  молча склонил голову.  Ћн понЯл владыку  и
понЯл то, что и сам бы на его месте поступил не инако.
     - Џускай просит кнЯзь! - тверже договорил Ђлексий. € помолчав:
     - Ќе Я.
     -  „митрий  будет недоволен, владыко! - решилсЯ ‹еонтий подать голос  в
свой черед.
     - ЊитЯ уже присылал! - как-то размЯгченно и устало отозвалсЯ Ђлексий.
     Ћн редко даже и при писце называл своего кнЯзЯ далеким детским именем и
- понЯл ‹еонтий -  назвал ныне потому, что кнЯзь по-детски не понимает того,
что  должно понимать  без  слов, что выше споров и выше дел  господарских  и
суетных. ‘ейчас  это вот: далекое "виноцветное" море, давнЯЯ благодарность -
не за дела! ‡а прикосновение к  великой  культуре  веков,  во тьму Языческой
эллинской  старины уходЯщую, вечную и трепетно мерцающую, как огонь лампады,
передаваемой из  рук в руки, как миро, частица коего переливаетсЯ из котла в
котел, начинаЯсь с того, невесть куда, где и кем сваренного впервые и все не
кончаЯсь рукотворно, ибо смертные  руки бывших  и минувших  людей образовали
длЯ него бессмертную вечную свЯзь.
     Ћтроку, вьюноше,  ликующей младости, готовой все сломать  и перевершить
наново, ей простительно  не замечать, небрегать, многажды отрЯхаЯ с ног прах
столетий! Ќо не старости! Ќе мудрости, постигшей, что единаЯ свЯзь на земле,
обращающаЯ тленное в нетленное, это памЯть  веков прошедших, закрепленнаЯ  в
постоЯнной  и неустанной работе тех, кто помнит  и передает иным  поколениЯм
опыт и знаниЯ пращуров.
     Ћн умрет!  Ћн - это  ”илофей  Љоккин. Ќо пусть не  испытает  при смерти
своей той горечи, какую испытал зимою  он, Ђлексий! Ђ  споры вокруг престола
водителЯ  ђуси  еще будут.  Ћни  лишь  только  начались,  а окончат когда  -
невесть!
     Ђлексий  сидел, отвалЯсь в  кресле и полузакрыв глаза, с мЯгкой улыбкою
прощениЯ и  прощаниЯ.  Ћн хоронил друга. Ќе врага! € видел, смеживши  вежды,
соленый   понт,  качающий  генуэзские  лодьи,   зеленые  холмы,  осыпавшиесЯ
мраморные виллы и древние башни далекого свЯщенного города...
     Ђ  „митрий настоЯл-таки  на  своем.  ‚  Љонстантинополь ушла совокупнаЯ
жалоба на  Љиприана трех кнЯзей: самого „митриЯ €ваныча, его брата ‚ладимира
Ђндреича  и  тестЯ  „митриЯ  Љостантиныча  ‘уздальского,  в  которой  нового
патриарха просили разобратьсЯ в незаконном поставлении настырного болгарина.
“шли  грамоты  "с жалобою на  облако  печали, покрывшее  их  очи  вследствие
поставлениЯ  митрополита  Љиприана,  с  просьбою  к  божественному собору  о
сочувствии,  сострадании  и   справедливой   помощи  против   постигшего  их
незаслуженного  оскорблениЯ". ЏрЯ, охватившаЯ тысЯчи  поприщ  пространств  и
десЯтилетиЯ времени, началась.

        ѓлава 8

     ‚  конце октЯбрЯ,  вскоре после проводов новогородского  владыки, кнЯзь
впервые пришел к Ђлексию со жданною просьбой.
     Џредупредить о своем приходе „митрий прислал боЯрина Ќикифора.
     Ђлексий, догадываЯ уже, о чем пойдет речь, ответил, что ждет. ‚скоре на
лестнице послышалсЯ  топот многих,  непривычных к тихому  хождению ног,  и в
горницу,  пригибаЯ головы,  начали  влезать  ”едор ‘вибло,  Ѓренко,  Ћнтипа,
старший ђедегин, и наконец-то поЯвилсЯ сам кнЯзь.
     Ђлексий, осенив  воспитанника мановением  длани и всех  остальных общим
наклонением  головы,  уселсЯ  и указал  „митрию на  резное  кресло  супротив
своего.  ЉнЯзь  сел сперва  нерешительно, на  краешек,  потом,  покраснев  и
набычась,  властно  вдвинул мощный торс вплоть  к  высокой  спинке, так  что
креслице  жалобно пискнуло  под  ним.  ЏоднЯл неуверенно-заносчивый  взор на
митрополита, осексЯ, слегка  опустил чело.  Њолча  мановением длани  Ђлексий
приказал присутствующим  покинуть покой, и боЯре  один по одному, помЯвшись,
стали выходить в  услужливо  открытые келейником двери.  ЉнЯзь  и митрополит
остались одни.
     „митрий   с  мгновенной   растерЯнностью  взглЯнул  на   дверь   вослед
покинувшему его  синклиту.  (€ каждый  раз,  оставаЯсь  с глазу  на  глаз  с
Ђлексием, чуЯл  себЯ  перед  ним несносно-непутевым парнишкою!) ЋбозлилсЯ и,
вскинув бороду,  начал говорить. Ђлексий слушал внимательно, не прерываЯ, но
как  бы   изучаЯ,  как   бы   издали  глЯдел  на  кнЯзЯ,  и   этот  далекий,
отстраненно-внимательный  взглЯд  смущал „митриЯ  больше  всего. ’олько раз,
шевельнувшись, Ђлексий изронил негромко:
     - џ еще не умер! - Ќо и тут же потупил взор. „а, он и сам мучительно  и
давно  думает о восприемнике! Ќо  сожидал,  не  перебиваЯ  кнЯзЯ, даваЯ тому
выговоритьсЯ. Ќаконец, когда „митрий замолк и задышал часто, словно бы после
бега, Ђлексий, покивав неким  тайным  мыслЯм,  поднЯл  лобастое  сухое чело,
глЯнул пронзительно, воздохнул:
     - Ќе ведаешь, кнЯже, сколько долгих годов проходил Я  подвиг смирениЯ в
обители божьей! Њолол зерно на братию, отказывал себе в пище и питии...
     ‘трашна  и  разымчива вышнЯЯ власть! „олог должен быть  путь того,  кто
устоит  и не прельститсЯ на злобу  мирскую, не поддастсЯ искусу раздражениЯ,
высокомериЯ  и гордыни! џ  и сам... Њногое вершил не так и  не  по заповедЯм
•ристовым!  Ћтец Њихаил  (ради кнЯзЯ не назвал  печатника  ЊитЯем) новоук  в
монашестве! € сразу подъЯл сан архимандрита! Ќе ко благу сие!  Џожди, кнЯже!
Џомысли и ты, достоин ли сей в днешней трудноте прельстительной злобы вышней
власти?  Џонеже  и   латинскую   ересь,  в  коею   склонилсЯ  сам   василевс
цареградский,  надлежит  отринуть ему,  и  тебЯ  самого  должен  будет порою
останавливать и вразумлЯть глава русской церкви, указуЯ путь праведный кнЯзю
своему! ‘умеет ли? Ќе могу, сыне, дать на то благословениЯ  своего! Ќе могу,
не  проси!  Ќе  отвечай мне  вовсе  ничего  ныне!  - чуть торопливее добавил
Ђлексии, видЯ, как кнЯзь неволею сжимает кулаки. - Ќе отвечай, но помысли! €
поверь: опыт мой не равен твоему! Њногое ведомо мне такое,  чего ты,  кнЯзь,
еще не возможешь постичь!
     - „унЯ как? - не  даваЯ „митрию воли, перевел Ђлексий речь на домашнее,
и кнЯзь сдалсЯ на этот раз, покинул покой, дабы приступать к владыке снова и
снова. „митрий был упрЯм. € оба знали это слишком хорошо.

        ѓлава 9

     Ќаступила  зима.   ”илипьевым  постом,   отбив  несколько  "нахождений"
государевых боЯр и самого „митриЯ, Ђлексий сидел и невесело думал о том, что
силы  уходЯт, а истончившаЯсЯ, прозрачнаЯ  плоть и та  остраненнаЯ Яснота  в
голове,   котораЯ  ныне   не   покидала   его   уже   никогда,   неотвратимо
свидетельствуют о приближении конца.
     ‡а  мутным,  расписанным травами,  желтоватым  слюдЯным окошком порхали
белые мухи,  все гуще и гуще  валил снег,  и он вновь думал  о  времени и  о
вечности,  недоумеваЯ  и дивЯсь  тому сгустку страсти и сил, которые  тратит
смертный человек  в этом бренном и преходЯщем  мире,  отстаиваЯ  дорогие ему
убеждениЯ,  спорЯ с роком, собираЯ добро, меж тем как и он, и присные его, и
собина, и убежденьЯ, и власть - все  уйдет  в свой черед, обратЯсь в неЯсный
шепот  старинных  хроник,  и  то  длЯ  тех,  кто  дерзнет  разогнуть  желтые
пергаменные листы и честь крупные буквы русского полуустава  или  витиеватую
вЯзь греческой скорописи.
     Њысль о ‘ергии, которую он гнал давеча, пришла и остановилась  пред ним
как  неотвратимое  видение истины, и он понЯл, уже не сопротивлЯЯсь тому,  с
кроткою тихою радостью, что - да! ’олько ‘ергий! €  никто другой!  €  только
избрание ‘ергиЯ может удоволить кнЯзЯ!
     ‚ ђадонежскую пустынь был  послан скорый  гонец, приглашаЯ преподобного
длЯ  беседы  с владыкою. „митриЯ €ваныча Ђлексий  на этот  раз вызвал к себе
сам.
     ‚ойдЯ, „митрий враз почуЯл новое в поведении своего духовного отца.
     Ђлексий сидел прЯмо, глЯдел твердо и торжественно.  Ќедолго, токмо дабы
приготовить кнЯзЯ к должному восприЯтию сказанного, побродив вокруг и около,
Ђлексий высказал  главное, предложив содеЯть восприемником своим, а далее  и
наследником престола радонежского игумена.
     „митрий молчал. Ћн сидел перед владыкою оглушенный. ‚се перевернулось в
нем, ибо и  он  не  мог  представить  доднесь, но,  представив,  не  находил
возражений  противу. € показалось:  ЊитЯй, боЯрскаЯ  суета, упрЯмство, гнев,
обиды  - все  отступило  и  уступило  вдруг. ‘ергий! ЌесмелаЯ улыбка тронула
румЯные кнЯжеские уста.
     - „унЯ  будет рада!  -  сказал  невесть почто  и густо зарозовел, понЯв
промашку свою. Ќо Ђлексий даже и не расхмылил, не подал виду. Ћни сидели оба
и молчали, и кнЯзь глЯдел куда-то себе  под ноги, вниз, и вот наконец поднЯл
голову,  по-мальчишечьи  робко  глЯнул на  старого  отца своего,  в  приливе
горЯчей  сердечной  волны почуЯл, что меж  ними  восстанавливаетсЯ в сей миг
давнее, от детства,  немое и доброе  согласие  послушного сына духовного  со
своим духовным родителем.
     - џ  согласен!  -  сказал, весь пунцовый и добрый, и,  встав с  кресла,
бросилсЯ в ноги Ђлексию.
     -  ‚стань, кнЯже! - тихо и не вдруг попросил митрополит. - џ верил тебе
и потому уже послал за ‘ергием!
     —то могут  сказать слова?  ЉнЯзь молчал, чуЯ, как  тает  и отваливает с
души  груз обиды и  гнева. Ђлексий  молчал, чуЯ, что в его монашескую  келью
снова неслышно вступила „оброта, столь редкий гость ЂлексиЯ  в эти последние
годы...
     Ђ снег  шел все гуще, и в келейном покое  приметно темнело. ‘лужка внес
тонко  нарезанную севрюжину, бруснику  и темный монастырский квас,  поставил
серебрЯный поднос на столец. Ђлексий знаком предложил кнЯзю преломить хлеб и
отведать рыбы. €, как в детстве, как очень давно, „митрий ел, крупно запивал
квасом, брал неловко  брусницу  серебрЯной ложечкой, и в душе его были мир и
покой. € о том, как и что скажет он в этот раз ЊитЯю, „митрий подумал только
уже за дверьми владычного покоЯ.
     —ерным был этот день длЯ кнЯжого печатника и архимандрита ‘пасского!
     Љогда  кнЯзь  с  необычайно  светлым лицом  объЯвил  ему  волю ЂлексиЯ,
прибавивши торопливо: "џ согласил! €гумен ‘ергий муж праведный!
     —удотворец! Џо его мысли -  дак  всЯкое дело легко!"  - ЊитЯй исказилсЯ
ликом, рыкнул, не сдержав бешеного нрава своего:
     - Ћни все! ‚сем им... ’окмо дорватьсЯ к власти! -  € скрипнул зубами, и
застонал, и перемог себЯ, вздрагиваЯ крупным телом, поник головою:
     - Џрости, кнЯже! Љоли так... ‚олЯ твоЯ...
     Ќо  дома, в  несносной келье монастырской,  взбушевал  ЊитЯй  так,  как
никогда не бушевал  допрежь.  ђвал  ненавистную рЯсу с плеч, сломал  дорогой
посох рыбьего  зуба, об пол  швырнул панагию (и только тут оглЯнул воровато:
не уведал бы келейник срамного поношениЯ свЯтыни), бешено выл, стиснув зубы,
каталсЯ  по  ложу  своему.  €менно  в  этот  день  он  возненавидел  ‘ергиЯ,
возненавидел люто, пламенно на  всю остальную жизнь, поклЯвшись, ежели в том
поможет судьба,  расправитьсЯ  дозела  с  ненавистным  игуменом  и  всею его
обителью тоже.
     —ерный  был день, и чернаЯ была ночь. Ќочью ЊитЯй пил. Џил  мед, брагу,
темное греческое вино - и хмель  не брал! ’олько буровело лицо да наливались
кровью глаза. € утром  на литургии  у  него дрожали руки. Ќе знал он,  какой
неожиданный подарок  поднесет  ему  радонежский  игумен,  но  и  после  того
ненависти своей не перемог. € надежды покончить с ‘ергием - тоже.

        ѓлава 10

     Ќа  чисто выпаханный  к зиме  монастырский  двор, уставленный  круглыми
высокими  поленницами  наколотых  дров, падает  пуховый  зимний  снег. ‡емлЯ
подмерзла, и  снег  уже  не  растает. …ли стоЯт в  серебре, ждут зимы.  „али
сиренево-серы,  и  тонкие дымы  далеких деревень почти не  дрожат  в  тающем
мЯгком  воздухе. “гасло  золото берез,  и багроваЯ  одежда  осин, облетевши,
померкла.  —уть  краснеет тальник внизу, опушивший  замерзающую  речку, куда
когда-то он, ‘ергий, еще до изведениЯ источника, спускалсЯ с водоносами.
     Ќынче  ему  исполнилось  пЯтьдесЯт  четыре  года.  Ћн  и сейчас мог бы,
кажетсЯ, каждодневно проделывать этот путь. ’окмо на всю братию воды ему уже
не наносить.  “множилась братиЯ! € уже  нет возмущеньЯ строгим общежительным
уставом. Љто покинул  обитель,  кто  притерпелсЯ, кто  сердцем принЯл  новый
навычай,  уравнивающий всех  и  объединЯющий  иноков в единое целое, зовомое
монастырем или обителью,  где  каждый  делает делание  свое  и все  молЯтсЯ,
выстаиваЯ долгие, по полному уставу, службы, а после прилагают труды к общим
монастырским работам.  ‚тЯнулись.  ЏонЯли,  что можно  и должно только  так,
именно так! € ‘ергий все реже строжит братию за неделание и леность.
     ‚ обители пишут иконы, изографы есть добрые, переписывают книги, лечат.
     Ћкрестные мужики  тоже поверили в монастырь. ‘о всЯкою  труднотою  -  к
старцам, а то и к самому игумену. ‘ергиЯ взаболь (шутка - людей воскрешает!)
считают в округе свЯтым.
     Ћн проходит двором. …ще раз, уже со ступеней, оглЯдывает мЯгко-лиловую,
запорошенную снежною пеленою  даль,  ощущаЯ тот  тихий покой  и  молитвенную
Ясноту души,  которые  ЯвлЯютсЯ лучшею  наградой иноку за  достойно прожитые
годы.
     ѓонцу, что спешит  по  дороге, погонЯЯ конЯ,  придетсЯ еще долго ждать,
пока ‘ергий отслужит литургию  и  причастит  братию.  ‘трогость  в церковном
уставе  - перваЯ  добродетель, которую  он  когда-то раз и  навсегда положил
соблюдать в сердце своем.
     ‘егоднЯ его не посещают озарениЯ, не ходит огонь по алтарю и причастной
чаше, но служитсЯ Ясно и светло, и он доволен службою и собой.
     Ќеловко сказать "доволен собой". Ќе то это слово! Ќе доволен, а  Ясен в
себе, спокоен, исполнивши долг дневи сего, как должно.  €  кусочек просфоры,
который он, намочивши в вине, кладет в рот, тоже необычайно сладок сегоднЯ.
     Ћкончив  службу  и  отпустив братию,  наказав  иным,  что следует  ныне
содеЯть,  он  наконец принимает  гонца.  ‡а  скромною  трапезой  выслушивает
послание митрополита.  Ћстро взглЯдывает в лицо посланца, но  не  спрашивает
ничего. € только отпустивши гонца, задумываетсЯ, суровеЯ ликом.
     Ѓрат  ‘тефан  входит  в келью,  высокий,  совсем  седой.  Ћба  довольны
литургией и сейчас садЯтсЯ рЯдом, и ‘ергию хорошо, ибо он чует, что в сердце
‘тефана уже нет прежней гордыни, и воцарЯет понемногу тихий покой.
     ѓордыню сердца победить труднее всего! €  иногда надо поломать всю свою
жизнь, чтобы и тут одолеть лукавого.
     - ‚ладыка  вызывает к  себе! - говорит  ‘ергий, и ‘тефан молча склонЯет
голову, неЯсно, догадываЯ или нет о  замыслах ЂлексиЯ, но, верно, догадывает
тоже, ибо  слегка косит глазом на брата, словно бы изучаЯ  его, и ‘ергий, не
то своим мыслЯм, не то ‘тефану отвечаЯ, слегка, отрицаЯ, покачивает головой.
     -  Џойду в  ночь!  - говорит он вслух, и  ‘тефан  вновь  молча склонЯет
голову:
     - Ќикого не возьмешь?
     ‘ергий, тоже молча поведЯ головою, отвечает:
     - Ќет!
     € братьЯ  молчат, и  ‘тефан  наконец встает и  низко кланЯет  брату.  €
‘ергий ему отвечает поклоном, присовокуплЯЯ:
     - ‘коро вернусь!
     Ђ снег  все идет, и  радонежский  игумен начинает смазывать перед огнем
широкие охотничьи лыжи медвежьим салом.

        ѓлава 11

     ‘нег идет, и Њосква стоит сказочнаЯ, в рождественском венечном уборе.
     ‘нег  на прапорах, снег на шатрах,  на мохнатых опушках кровель нависли
целые  сугробы,  снег на кровлЯх  заборол  городовой  стены, шапки снега  на
куполах, все  дерева  стоЯт мохнато-белые,  укутанные  искристою  серебрЯной
парчой. Ѓелы полЯ, белым-белы дороги, едва  лишь  наезженные, едва  примЯтые
первыми,  первопутными розвальнЯми,  еще  не рыжие, как это бывает в  исходе
зимы, а тоже  сине-белые, "сахарные"  - по-нынешнему сказать, но  сахара еще
нет,  а тот, кристаллический,  желтый, привозимый с ‚остока,  мало  похож на
снег.  €  по белой дороге  из сине-серебрЯной дали споро  движетсЯ  к Њоскве
одинокий лыжник в длинной монашеской срЯде с небольшим мешком за плечами.
     Ћн идет ровным прогонистым шагом, надвинув на лоб до глаз свой суконный
монашеский куколь. “сы  и борода  у него  в  инее, и глаза, разгоревшиесЯ на
холоде,  остро  и  весело  смотрЯт,  щурЯсь,  вперед,  сквозь редкую  завесу
порхающих в воздухе снежинок. Ћн привычно, не  затруднЯЯ движениЯ, креститсЯ
на ходу, минуЯ придорожную  часовенку, красиво, чуть пригибаЯсь, съезжает по
накатанной  дороге  с пригорка, и только  сблизи,  по  крепким морщинам,  по
легкой седине в светлых рыжеватых волосах, премного потускневших  с  годами,
по  осторожным  и точным движениЯм сухого жилистого тела можно догадать, что
путник зело не  молод.  Ќе  молод, но  еще в  поре бодрой  рабочей старости,
отнюдь еще не слаб и не ветх деньми.
     Ќа  подходе  к  Њоскве  путника  встречают.  Ћн  кивает,  благословлЯет
кого-то, но продолжает идти.  …му хочетсЯ  (да и привычно  так!) заглЯнуть в
‘имонову  обитель,  перемолвить  с  друзьЯми,  повидать  племЯнника. Ќо  его
торопЯт,  и ‘ергий решает все это  содеЯть на  обратном пути.  ‚ улицах, где
густеет народ, перед ним падают на колени, а в сенЯх владычного дворца сразу
несколько  человек,  клириков  и служек, кидаютсЯ  помочь  ему  снЯть  лыжи,
принЯть торбу странника,  дорожный  вотол  из грубого  серовалЯного сукна  и
посох, употреблЯемый им в дороге вместо лыжной клюки.
     ‚ днешней  встрече заметны особые почтение и поспешливость, не виданные
им ранее, и ‘ергий, почти угадавший, почто  созван  Ђлексием, укреплЯетсЯ  в
своих предчувствиЯх.
     …му предлагают  отдохнуть, ведут в трапезную. …му намекают, что и кнЯзь
„митрий  ждет  благословениЯ  преподобного.  ‘ергий кивает.  Ћн собран, хотЯ
слегка улыбаетсЯ,  и тогда его худощавое  лицо  становитсЯ  похожим  на лицо
мудрого   волка,  и   взглЯд,   загадочно-далекий,   остраненный,  настолько
непереносен и  всеведущ, что келейник, взглЯдываЯ, тотчас тупитсЯ и опускает
чело, поминаЯ разом все свои не токмо грехи, но и греховные помышлениЯ.
     ‹еонтий встречает радонежского игумена на верхних сенЯх.
     -  ‚ладыко ждет! - отвечает негромко на  немой вопрос  ‘ергиЯ и тотчас,
принЯвши  благословение старца, пропускает его перед  собою.  —то  это?  €ли
общее восторженное почтение москвичей так завораживает всЯкого, но и ‹еонтию
почти страшно сейчас находитьсЯ рЯдом со знакомым издавна  игуменом, страшно
ощущать  незримые токи, исходЯщие от него, и он неволею вспоминает ту  самую
самаритЯнку, котораЯ прикоснулась  сзади к  одежде “чителЯ  €стины, забравши
себе частицу его духовной силы.
     € вот они вдвоем и одни. Ћба стоЯт на коленЯх перед божницею и молЯтсЯ.
Ђлексий  волнуетсЯ,  ‘ергий  сдержанно-спокоен.   Ђлексий   никак  не  может
сосредоточить себЯ на свЯтых  словах, ибо от ‘ергиЯ исходит нечто, словно бы
отталкивающее  его, троицкий  игумен весь -  словно круглый камень в  потоке
чужой воли, мимо  которого с пеной и брызгами пролетает, бессильнаЯ сдвинуть
его, стремительнаЯ вода человеческого желаниЯ.
     Ќаконец  встают.  Ђлексий  еще  досказывает  слова  молитвы,  гневаЯ  и
приуготовлЯЯ себЯ к долгому спору. Ћн начинает не вдруг, глаголет витиевато,
украсами, вдруг  умолкает; просто и тихо, скорбно говорит об угасании сил; о
том, что у кнЯзЯ - ЊитЯй, что это страшно, ежели животное, плотЯное, чревное
начало возобладает  в русской  церкви.  ’огда - всему конец!  ‘ергий  глЯдит
светло, с верою, и образ ЊитЯЯ сникает, гаснет пред этим бестрепетным мудрым
взором, уходит куда-то вбок. Ђлексий наконец не выдерживает, говорит грубо и
прЯмо, что волен назначить восприемника  себе, что уже говорил с кнЯзем, что
‘ергию достоит принЯть новый крест на рамена своЯ и свершить новый подвиг во
славу  родимой земли  и к вЯщему торжеству церкви  божьей. —то  он, Ђлексий,
содеивает ‘ергиЯ  епископом, в  знак  чего  просит  его  немедленно,  тотчас
принЯть золотой крест с  парамандом  и надеть  на  себЯ. Ќо ‘ергий с  мЯгкою
твердостью отводит властную руку ЂлексиЯ:
     -  Ђз недостоин сего! Ћт  юности своеЯ не был  Я златоносцем! - говорит
он.
     Ђлексий волнуетсЯ,  исчислЯет достоинства ‘ергиЯ, волю страны,  хотение
кнЯзЯ,  смутные  событиЯ в  Љонстантинополе, опасность  от  латинов, наскоки
Љиприана и кнЯзев гнев противу ”илофеева ставленника... †ивописует опасность
со  стороны ‹итвы,  грозную, едва отодвинутую,  но  и доднесь нависающую над
страной.  Ќаконец начинает,  совсем не сдержавшись уже,  упрекать  ‘ергиЯ  в
гордыне, требует смирениЯ и послушаниЯ.
     ‘ергий улыбаетсЯ  молча, едва заметно, натЯгиваЯ сухую кожу щек.  Ћн не
был  смиренен  никогда!  •отЯ и смирЯет себЯ вседневно. Ѓыть  может, в  этой
борьбе и состоит главный искус монашеской жизни?
     - ‚ладыко! - возражает он Ђлексию. - Џойми! ‘казано: "–арство мое не от
мира сего!" џ  инок.  ’ы  баешь: кнЯзева волЯ! Ќо кнЯзь Њитрий не  престанет
быти  кнЯзем московским  никогда, игумен же  ‘ергий  престанет в ином облике
быти тем, что он есть ныне и чем должен быть по велению Ѓожию!
     - ’ы высокого  боЯрского рода!  -  говорит Ђлексий  с  упреком  и вдруг
краснеет, розовеет  точнее,  опускаЯ  чело.  …му  стыдно  сказанного. €гумен
‘ергий   уже   давно   возвысилсЯ  над  любым   мирским  званием,  доступным
смертному...  Ќо  он вновь настаивает, говорит страстно и  горько,  умолЯет,
убеждает, грозит...
     Ќе берусь передавать словами его речь в этот час решениЯ судеб страны и
церкви  московской.  Џошла  ли бы иначе  судьба нашей  земли?  €ли  прав был
преподобный, отрекаЯсь вослед  •ристу от  власти и  славы мирской? Ќаверное,
прав, как бывал прав во всЯком решении своем.
     - ‚ладыко, - отвечает  он  Ђлексию. - …гда  хощешь того,  Я уйду в иную
пустынь, в иную страну, скроюсь от мира вовсе,  но не понуждай мЯ к служению
сему! „овольно и того, что принудил быти игуменом!
     € Ђлексий вскипает. ‚едь тогда, прежде, сумел, согласил он ‘ергиЯ!
     Ќеужели не возможет теперь?! Ћн просит, молит, настаивает:
     - ‘ыне! Ќа тебЯ, в руце твоЯ, могу и хочу передати судьбу  ‘вЯтой ђуси!
‘вЯтой! ‚немлешь ли ты, ‘ергие?! Ќикто, кроме тебЯ, не  подымет, не примет и
не  понесет  сей груз  на раменах своих! џ  создал власть,  да! Ќо духовную,
высшую  всЯкой власти  земной  основу  ‘вЯтой  ђуси,  ђуси  Њосковской,  кто
довершит, кто увенчает, сохранит и спасет, ежели не будет тебЯ? Љто?
     ‘кажи! џ стану  на колени пред тобою, и всЯ  землЯ, весь Язык станет со
мной! Џусть раз, раз в истории, в веках, в  слепительном сне земном, в юдоли
скорби и мук  проблеснет и  просветит зримое царство Ѓожие на земле - свЯтой
муж на высшем престоле церковном! ‘ергий, умолЯю тебЯ!
     € старый митрополит в самом деле сползает с кресла, становЯсь на колени
пред неподвластным его воле игуменом.
     -  ‚стань, Ђлексие!  - тихо говорит ‘ергий. - Ђз  есмь!  €  большего не
надобно мне! € тебе,  и  никому другому не надобно! ђечено бо есть:  царство
Ѓожие внутри нас!  Џрости мЯ,  брат мой, но Я не могу принЯть сей дар из рук
твоих. Ќедостоин есмь! —уждое  это мне,  и не в  меру мою сей крест! Џрости,
владыко!
     Ћни молчат. Ђлексий закрыл лицо руками и плачет.  ‘ейчас ‘ергий уйдет и
оставит его одного. Ќавсегда одного!
     - “жели так плохо на ђуси? - прошает он в страшной тишине подступающего
одиночества.
     - € худшее грЯдет, -  отвечает ‘ергий, помедлив. -  ѓордынею  исполнена
землЯ!
     Ђлексий вновь,  весь  издрогнув, закрывает  лицо  руками.  ‘ергий  тихо
подымаетсЯ  и  уходит,  почти не скрипнувши  дверью.  Џоследнее, что  слышит
Ђлексий, -  это  тихий звЯк положенной  на аналой  золотой цепочки с дорогим
крестом, так и не принЯтым свЯтым ‘ергием...
     Ђ  снег идет.  €  в сереющих  сумерках краткого  зимнего  днЯ терЯетсЯ,
исчезает,  пропадает  вдали маленькаЯ  фигурка  уходЯщего в серо-синюю  мглу
путника на широких охотничьих лыжах.

        ѓлава 12

     ЌеудавшийсЯ "набег" Љиприана на Ќовгород - засылка грамот с требованием
принЯть его как митрополита всеЯ ђуси, - столь успешно отбитый Ђлексием, был
досаден  болгарину вдвойне. Ћн  не только не получил  того, чего хотел, но и
Ћльгерд,  коему  Љиприан  обещал бескровное  подчинение  Ќовгорода  ‚еликого
(сперва  митрополии, а там и политической  власти литовского великого кнЯзЯ)
был "оскорблен дозела", и  гнев  свой,  обыденный, ставший привычным гнев на
упрЯмого   русича  ЂлексиЯ   теперь  перенес  на   этого  "неумеху-ублюдка",
"хитроумного  грека",  "одного из  этих патриарших подлецов", "пустозвонного
попа" -  вот далеко не  полный  перечень эпитетов,  коими награждал заглазно
Ћльгерд столь понравившегосЯ ему поначалу ”илофеева ставленника.
     - ‹атинские попы обещают больше! - высказал как-то Ћльгерд мимоходом, и
нанЯтые слухачи  тотчас  заботливо передали  Љиприану  эти слова "властелина
‹итвы  и ђуссии", как  именовалсЯ  Ћльгерд  в переписке  константинопольской
патриархии.
     „ело,  затеЯнное   ”илофеем  Љоккином,  дело  объединениЯ  православных
государей  могло  состоЯтьсЯ  только в  том  случае,  ежели  Ћльгерд решитсЯ
официально  обратить  в  православие  свое огромное государство. ’еперь  оно
зависало на волоске.
     €здали, в Љонстантинополе,  обращение ‹итвы в православие казалось само
собой  разумеющимсЯ и  легко достижимым,  понеже всЯ ЉиевскаЯ ђусь, ЏодолиЯ,
ЏолоцкаЯ, ’уровскаЯ  и  ЏинскаЯ  земли, как и  значительный  кусок  наследиЯ
галицко-волынских кнЯзей с густым православным населением, входили в державу
Ћльгерда.  „а и среди самих литвинов было немало православных, как  смердов,
так  и  боЯр, к тому  же и  большинство Ћльгердовых сыновей  получили свЯтое
крещение и  числили  себЯ  православными,  да и русскаЯ речь звучала в ‹итве
повсюду  (џгайло,  Ћльгердов  наследник, говорил на русском  Языке!), и  всЯ
деловаЯ переписка велась на Языке русичей...
     Ћстановка  была  только за самим Ћльгердом, когда-то  уже  крещенным  и
имеющим русскую, не изменившую православию жену.
     ‘амо собой  разумеющимсЯ казалось, что  ‹итва -  православное или почти
православное  государство  и  следует  только   уговорить  самого   Ћльгерда
совершить  самый  разумный  да  и прЯмо-таки  неизбежный шаг.  ’ак  казалось
издали.
     ’ак  показалось  и  сблизи  сперва. Љиприан  сумел,  как  мнилось  ему,
понравитьсЯ  великому литовскому  кнЯ