лософии
находитсЯ в положении человека, который подпиливает у самого ствола ту ветвь
дерева, на которой сидит" { ‘р. ЋснованиЯ  психологии,  88,95,391,401,406.},
тем не менее, как это ни странно, он представлЯет менЯ  в  таком  виде,  как
будто доктрина эта вполне мною  разделЯетсЯ!  Ѓудучи  далеко  от  признаниЯ,
будто изложенный мною взглЯд "влечет за собою  отрицание  всЯкой  истины,  Я
утверждаю, что он отличаетсЯ прЯмо противоположными свойствами, коль скоро Я
в самом начале признал сосуществование субъекта и  объекта  таким  продуктом
сознаниЯ, который предшествует всЯкому мышлению { Ћсновные начала,  39-45.};
и  затем  доказал  аналитически,  что  постулат  этот  оправдываетсЯ   всеми
способами { ЋснованиЯ психологии, ч. VII.} и  что  без  него  доказательство
относительности невозможно; а такой взглЯд мой  резко  отличаетсЯ  от  прЯмо
противоположного  воззрениЯ  релЯтивистов.  „оказательство  второго   своего
положениЯ автор начинает следующими словами:
     "‚о-первых, в своем воззрении на процесс эволюции м-р ‘пенсер вынужден,
заодно с г-ном „арвином, отрицать существование  основного  и  существенного
различиЯ между обЯзанностью  и  удовольствием".  „алее,  приводитсЯ  генезис
моральных чувств, как Я его понимаю (причем изложение совершенно  не  похоже
на мое изложение в ЋснованиЯх психологии, п.  215,  503-512  и  524-532);  а
затем критик переходит к утверждению, что "он принужден, ввиду  очевидности,
держатьсЯ, по необходимости, убеждениЯ, что м-р ‘пенсер,  очевидно,  никогда
не  понимал  смысла  слова  "нравственность",  согласно   с   истинным   его
значением".
     ‘ледует заметить, что,  как  видно  из  самого  текста,  это  замечание
направлено  против  всех  тех,  кто  держитсЯ  эволюционного  учениЯ  в  его
первоначальной форме; но, поскольку оно относитсЯ ко  мне,  критик  едва  ли
высказал бы его, если бы  он  тщательнее  рассмотрел  мои  воззрениЯ,  а  не
ограничилсЯ лишь теми из моих  сочинений,  которые  означены  в  начале  его
статьи. €  мне  остаетсЯ  только  предположить,  что,  если  бы  он  осталсЯ
совершенно верен тому духу справедливости, которым он,  очевидно,  стремитсЯ
руководствоватьсЯ, он бы увидел,  что  необходимо  получше  разобрать  дело,
прежде чем выступать со столь серьезными указаниЯми, как  приведенные  выше.
…сли бы он просто заЯвил, что не представлЯет себе, как  можно  обосновывать
принципы нравственности на учении об эволюции духа,  Я  не  счел  бы  нужным
возражать ему, если бы только он притом сказал, что  Я,  со  своей  стороны,
вполне признаю возможность такого обоснованиЯ и изложил бы то, что Я  считаю
за такие основы. Ќо он представил свои собственные выводы  из  моих  посылок
так, что может казатьсЯ,  будто  эти  выводы  необходимо  вытекают  из  моих
посылок. џ указал длЯ принципов нравственности совершенно другую  и  гораздо
более солидную основу,  чем  та,  какую  представлЯют  моральные  чувства  и
понЯтиЯ; а между тем он говорит об этих последних как о единственном  базисе
моих этических  заключений.  Њой  критик  находит,  что  "дефекты  этической
системы м-ра ‘пенсера представлЯютсЯ тем более глубокими,  что  он  отрицает
всЯкое объективное различие между правдой и неправдой, безразлично, ЯвлЯютсЯ
ли люди ответственными за свои поступки или нет"; Я же, напротив, утверждаю,
что моЯ система разнитсЯ от других именно тем, что устанавливает объективные
признаки этого различиЯ  и  пытаетсЯ  показать,  что  субъективное  различие
вытекает из объективного. ѓлавный тезис моего  первого  труда  -  ‘оциальной
статики, вышедшей двадцать три года тому назад, состоЯл в том, что  принципы
справедливости независимо от их силы, как признанных велений Ѓожества, и  их
авторитетности, как нравственных интуиции, должны прежде всего выводитьсЯ из
законов жизни, как  вытекающие  из  социальных  условий.  џ  все  времЯ  там
доказываю,  что  принципы,  таким  образом   выведенные,   обладают   высшим
авторитетом,  которому  должны  подчинЯтьсЯ   соображениЯ   непосредственной
целесообразности;  и  именно   вследствие   этого   Њилль   отнес   менЯ   к
антиутилитарианистам. ‡атем еще недавно,  в  письме,  написанном  по  поводу
ошибочного пониманиЯ г-на ЊиллЯ  и  напечатанном  профессором  Ѓэном  в  его
"Mental and Moral Science", Я вновь подтвердил  означенное  свое  положение.
Ћтрывки из того письма Я уже приводил в объЯснительной статье под  заглавием
Ќравственность и нравственные чувства, напечатанной в  "Fortnightly  Review"
за  апрель  1871  г.;  теперь,  ввиду  серьезности  обвинениЯ,  высказанного
критиком Quarterly, Я надеюсь,  мне  простЯт,  что  Я  снова  приведу  здесь
отрывки из него:
     "Ќравственность - иначе говорЯ, наука о правильном  поведении  -  имеет
своим предметом определение  того,  как  и  почему  одни  способы  поведениЯ
вредны, а другие - благодетельны. •орошие и дурные результаты  их  не  могут
быть случайны, но должны необходимо вытекать из природы вещей; и  Я  считаю,
что задача науки о нравственности -  вывести  из  законов  жизни  и  условий
бытиЯ, какие действиЯ неизбежно влекут за собою счастье, а какие приводЯт  к
несчастью. Љак скоро это  выЯснено,  то  полученные  выводы  и  должны  быть
признаваемы законом поведениЯ; и с ними надо  сообразоватьсЯ  независимо  от
прЯмой оценки счастьЯ или несчастьЯ".
     "…сли  верно,  что  совершеннаЯ  справедливость  предписывает  порЯдок,
слишком хороший длЯ людей с их несовершенствами, то не менее верно и то, что
одна целесообразность (обыденнаЯ практичность) не ведет еще  к  установлению
порЯдка   вещей   сколько-нибудь   лучшего,   чем    нынешний.    ЂбсолютнаЯ
нравственность обЯзана целесообразности указанием  тех  трудностей,  которые
предупреждают  стремление  к  утопическим  нелепостЯм;  с  другой   стороны,
целесообразность  обЯзана  абсолютной  нравственности  всеми   стимулами   к
улучшению. …сли мы согласимсЯ, что главный наш интерес состоит в том,  чтобы
выЯснить относительно справедливо, то отсюда следует, что мы  должны  сперва
рассмотреть  абсолютно  справедливое,  так  как   одно   из   этих   понЯтий
предполагает другое".
     ‚ объЯснение этих цитат Я могу сказать теперь то же, что сказал  давно,
а именно: "Ќе знаю, можно ли  решительнее  признать,  что  первичнаЯ  основа
нравственности существует независимо и,  в  известном  смысле,  прежде  той,
какаЯ возникает из опытов о полезности: и  следовательно,  независимо  и,  в
известном смысле, прежде тех  нравственных  чувств,  которые  Я  признаю  за
порожденные такими опытами". Љ этому Я  прибавлю  лишь,  что,  если  бы  мои
убеждениЯ были прЯмо противоположны тому, что Я заЯвлЯл ранее, тогда  критик
мог бы иметь основаниЯ длЯ своих  обвинений.  …сли  бы,  вместо  того  чтобы
оспаривать  учение,  "что  непосредственною  целью  человека   должно   быть
наибольшее счастье" { ‘оциальнаЯ статика, гл. III.}, Я принЯл бы это  учение
беспрекословно; если бы вместо разъЯснениЯ и оправданиЯ веры в  чрезвычайную
свЯтость этих возвы-шеннейших принципов и мнениЯ о величайшей авторитетности
альтруистических  чувств,  соответствующих  этим   принципам   {   ЋснованиЯ
психологии, 531.}, Я стал бы отрицать эту свЯтость и авторитетность; если бы
вместо того, чтобы сказать о мудром человеке,  что  "он  будет  безбоЯзненно
излагать то, что считает'высочайшей истиной, знаЯ, что -  какие  бы  это  ни
имело результаты - он,  во  всЯком  случае,  выполнЯет  таким  образом  свое
назначение в мире,{ Ћсновные начала, 34.} - Я бы сказал, что мудрый  человек
не будет так поступать; тогда мой критик мог бы иметь основание сказать  обо
мне, что Я не понимаю смысла слова "нравственность, согласно с истинным  его
значением". € он мог бы тогда сделать вывод, что эволюционное учение, как  Я
его  понимаю,  заключает  в  себе  отрицание  "различиЯ   между   долгом   и
удовольствием". Ќо теперь,  Я  думаю,  факты  говорЯт  не  в  пользу  такого
обвинениЯ. џ совершенно согласен с критиком в том,  что  влиЯние  какой-либо
философской системы "не есть лишь вопрос чисто спекулЯтивного  интереса,  но
вопрос высшей практической важности". џ присоединЯюсь также к его заЯвлению,
что  превратнаЯ  философиЯ  может  привести  к  "бедственным  социальным   и
политическим  переворотам".  „аже  более  того,  имеЯ  в   виду   убеждение,
руководившее им, когда он писал, что мерило добра и зла может быть  выведено
лишь из откровениЯ, комментируемого непогрешимым авторитетом, Я могу  понЯть
ту тревогу, с которой он смотрит на систему, столь  радикально  отличную  от
его воззрений. •отЯ бы мне и желательно было, чтобы чувство  справедливости,
вообще им проЯвлЯемое, не  позволило  ему  игнорировать  вышеуказанные  мною
очевидные факты, но Я могу  представить  себе,  что,  с  его  точки  зрениЯ,
эволюционное учение, как Я его понимаю, "ЯвлЯетсЯ безусловно  фатальным  длЯ
всЯкого зародыша нравственности" и "совершенно отрицает какую бы то ни  было
религию". Ќо Я не способен  уразуметь  то  измененное  эволюционное  учение,
которое  в  качестве  альтернативы  намечает  мой  критик.  ‚  самом   деле,
совершенно  неожиданно  длЯ  читателЯ  после  заЯвлениЯ  о  столь   глубоком
несогласии своем с этим учением автор затем высказывает столько  согласиЯ  с
ним, что, по его предположению, критикуемаЯ им система может  быть  обращена
"сразу  и  без  насилиЯ  в  такое  аллотропическое  состоЯние,   в   котором
отличительные черты ее будут совершенно не те, какие она теперь имеет". Њогу
ли Я, пользуЯсь  другим  сравнением,  предложить  иную  трансформацию  чисто
субъективного, но не  объективного  свойства?  ‚  стереоскопе  две  картины,
соответствующие двум точкам зрениЯ, часто возбуждают сначала  какой-то  хаос
беспорЯдочных  впечатлений;  но  затем,  немного  погодЯ,  эти   впечатлениЯ
неожиданно комбинируютсЯ в одно целое,  Ясно  стоЯщее  перед  нами;  подобно
этому,  может  быть,  и   противоречие   между   идеализмом   и   реализмом,
усматриваемое, по-видимому,  критиком,  равно  как  и  другие,  по-видимому,
основные непоследовательности поражающие его, -  при  более  продолжительном
созерцании сольютсЯ воедино, как две стороны  одного  и  того  же  предмета,
дополнЯющие одна другую.
     ЏосвЯщаЯ  несколько  страниц  критике,  совершенно  отличной  от  всего
предыдущего (она помещена в "British Quarterly Review" за октЯбрь 1873  г.),
Я должен сказать в свое оправдание, что при настоЯщих обстоЯтельствах  Я  не
могу игнорировать ее, ибо это значило бы признать ее  убедительной.  ‘казав,
что книги мои должны бы рассматриватьсЯ специалистами, и  молчаливо  признав
себЯ знатоком физики, критик обвинЯет менЯ как в  ошибках  при  формулировке
принципов физики, так и в неправильности суждений по вопросам этой науки.  џ
не стану утверждать, что мой труд не заключает в себе ошибок.
     Ѓыло бы даже  удивительно,  если  бы  при  изложении  такого  множества
положений - в среднем по дюжине на странице  -  Я  оказалсЯ  неуЯзвимым  длЯ
критики. џ счел бы себЯ очень обЯзанным критику, если бы  он  просто  указал
мне на те мои промахи, которые он предпочел выставить  как  образчики  моего
невежества. ‚ других случаЯх,  пользуЯсь  неточностью  моего  изложениЯ,  он
берет на себЯ труд поучать менЯ относительно таких предметов, по  которым  Я
как на основании других моих сочинений, так и на основании предлежащего тома
могу быть признан вполне  компетентным.  Џривожу  образчик  этого  рода  его
возражений:
     "’очно  так  же  мы  не  посоветовали  бы  отваживатьсЯ  на   изложение
физических умозрений человеку, который  положение  "теплота  есть  невидимое
движение" перевертывает в обратное:  "невидимое  движение  есть  теплота"  и
который заключает из этого, что если  сила  прилагаетсЯ  к  массе  настолько
большой, что от этого не происходит видимого движениЯ, или же если  движение
становитсЯ настолько медленным,  как,  например,  при  звуке,  что  делаетсЯ
совершенно незаметным, - то сила эта обращаетсЯ в теплоту".
     Ћтносительно первого из двух положений, приведенных в настоЯщей цитате,
Я замечу, что благодарЯ находЯщимсЯ  в  ней  кавычкам  читатель  если  и  не
предположит, что Я прЯмо утверждаю, будто "невидимое движение есть теплота",
то, во всЯком случае, должен заключить, что в приведенном отрывке несомненно
содержитсЯ  подобное  суждение.  Џри   этом   он,   конечно,   будет   также
предполагать, что критик никогда не решилсЯ бы взвести на менЯ  обвинение  в
такой нелепости, если бы не имел перед собой доказательство того, что Я  так
думаю. Ќо что сказал бы тот  же  читатель,  если  бы  узнал,  что  подобного
суждениЯ в моем труде вовсе и нет, да и на той странице, где Я  рассматриваю
нечто подобное, не содержитсЯ такого  вывода,  хотЯ  бы  в  форме,  понЯтной
только специалисту (Я предлагал специалисту этот вопрос); ну а если  бы  он,
кроме того, убедилсЯ  при  дальнейшем  чтении  моего  труда,  что  положение
"теплота есть только один из видов невидимого движениЯ"  вполне  определенно
мною установлено (см. Ћсновные начала, п. 66,68,171) и что в другом месте  Я
подробно означаю различные виды невидимого  движениЯ.  …жели  критик,  столь
старательно выискивавший ошибки, что пересмотрел целое исследование в  томе,
не касающемсЯ предмета его рецензии, длЯ того только, чтобы найти  там  одну
несообразность, с подобным же усердием постаралсЯ бы  узнать  мое  мнение  о
невидимом движении, то он нашел бы в моей "Љлассификации наук", таблица  II,
что  означенное  движение  рассматриваетсЯ  мною  в  форме  теплоты,  света,
электричества и магнетизма. …сли бы даже в указанном им месте  и  несомненно
выражалась подобнаЯ мысль, то он в силу простой порЯдочности должен  был  бы
отнестись к этому  как  к  обыкновенному  недосмотру,  ввиду  того  что  она
находитсЯ в прЯмом противоречии с объЯснениЯми, изложенными в других местах.
Ђ что же можно подумать о  нем  в  том  случае,  когда  оказываетсЯ,  что  в
указанном им месте подобного вывода, Ясного как длЯ простого читателЯ, так и
длЯ специалиста вовсе и не находитсЯ?
     Ќе менее знаменательно также расположение духа критика, выразившеесЯ во
второй половине приведенной выше цитаты. ЏриписываЯ  мне  слова,  что  когда
движение, составлЯющее звук, "становитсЯ настолько медленным,  что  делаетсЯ
совершенно незаметным, то оно обращаетсЯ в теплоту",  -  хочет  ли  он  этим
сказать, будто Я утверждаю, что, когда  звуковые  волны  делаютсЯ  настолько
слабыми,  что  перестают  вызывать  звуковые  ощущениЯ,  -  они   становЯтсЯ
тепловыми волнами? …сли да, то Я отвечу, что в указываемом  им  месте  моего
труда не заключаетсЯ подобного смысла. „алее, признает ли он, что  некотораЯ
часть  силы,  производЯщей  звуковые  волны,  вследствие  взаимного   трениЯ
разнородных частиц расходуетсЯ на образование  электричества  (переходЯщего,
однако, уже окончательно из этой специальной формы молекулЯрного движениЯ  в
общую, котораЯ и составлЯет  теплоту);  думает  ли  он,  что  Я  должен  был
изложить свое объЯснение именно таким образом? …сли это так, то  он  требует
от  менЯ  научного  педантизма,  вредЯщего  аргументации.  …сли  же  он   не
подразумевает тут ни того, ни другого, то что же он хочет сказать всем этим?
•очет ли он оспаривать справедливость гипотезы, давшей  возможность  ‹апласу
внести  поправки  в  вычислениЯ  Ќьютона  относительно  скорости  звука,   -
гипотезы,  говорЯщей,   что   теплота   развиваетсЯ   от   сжатиЯ   воздуха,
производимого звуковыми волнами? Ќеужели он станет  отрицать,  что  теплота,
получаемаЯ при этом, развиваетсЯ за счет известной  потери  в  волнообразном
движении? Џодвергает ли он сомнению вывод, что часть  движениЯ,  образующего
каждую волну, с каждой минутой уничтожаетсЯ частью указанным путем, а частью
переходЯ в теплоту, вызываемую трением  колеблющихсЯ  частиц?  Њожет  ли  он
привести какое-нибудь основание, могущее  заставить  усомнитьсЯ  в  том  что
когда звуковые волны становЯтсЯ настолько слабыми, что уже не  действуют  на
наши чувства, их движение все-таки  продолжает  подвергатьсЯ  превращению  и
ослаблению до полного своего исчезновениЯ? …сли нет, то  почему  же  он  так
упорно отрицает,  что  то  движение,  которое  составлЯет  звук,  совершенно
исчезает, произведЯ молекулЯрное движение, составлЯющее теплоту? {‹ишь после
того как предыдущие параграфы были уже написаны, один преданный друг обратил
мое внимание на то, что некоторые  мои  слова  были  критиком  извращены,  и
притом в такой степени, какой Я никогда не мог бы предположить. ‚ том месте,
о котором идет речь, Я говорю, что звуковые волны "в конце концов  замирают,
образуЯ тепловые  колебаниЯ,  расходЯщиесЯ  в  пространстве",  подразумеваЯ,
конечно, под этим, что сила, воплощеннаЯ в звуковых волнах  в  конце  концов
истощаетсЯ,  порождаЯ  тепловые  колебаниЯ.  ‚  разговорной  речи  замирание
продолжительного звука, как,  например,  колокольного  звона,  означает  его
постепенное ослабление и, наконец, совершенное прекращение. Ќо вместо  того,
чтобы предположить, что Я придаю этим словам их обыкновенный  смысл,  критик
приписывает мне убеждение не только в том, что продольные колебаниЯ воздуха,
не прерываЯсь, переходЯт в поперечные колебаниЯ эфира, но даже и в том,  что
одна категориЯ волн, длина которых измерЯетсЯ футами и  скорость  -  сотнЯми
футов в секунду, простым ослаблением  переходит  в  другую  категорию  волн,
длина которых так мала, что их в дюйме заключаетсЯ около пЯтидесЯти тысЯч, а
скорость выражаетсЯ  несколькими  биллионами  колебаний  в  секунду.  Џочему
критик  предпочел  истолковать  таким  образом  мои   слова,   несмотрЯ   на
встречающиесЯ в других местах моего сочинениЯ выводы (например, в  п.  100),
совершенно исключающие возможность подобного толкованиЯ, - становитсЯ вполне
очевидным длЯ всЯкого, прочитавшего его рецензию.}
     џ не буду долее останавливатьсЯ на чисто личных вопросах, вытекающих из
рассуждений нашего критика, и, предоставлЯЯ читателЯм судить,  на  основании
только что разобранного случаЯ, об остальных  моих  "изумительных  ошибках",
обращусь  к  вопросу,  более  достойному  вниманиЯ  и  не  имеющему  личного
интереса, - вопросу о характере нашего права устанавливать конечные  научные
истины в области физики. џ обойду  молчанием  то  пренебрежение,  с  которым
рецензент,  в  качестве  физика,   относитсЯ   к   метафизическому   способу
исследованиЯ физических понЯтий; замечу только мимоходом, что все физические
вопросы,  исследование  которых  доведено  до  конца,  приводЯт  к  вопросам
метафизическим. Џри этом Я полагаю, что полемика, происходЯщаЯ  в  настоЯщее
времЯ между химиками относительно действительности атомистической  гипотезы,
могла бы убедить его в том же  самом.  Ќа  его  ложное  утверждение,  что  Я
употреблЯю выражение "постоЯнство силы" как эквивалент всеми принЯтого  ныне
выражениЯ "сохранение энергии", Я отвечу, что, если бы он не  так  торопилсЯ
отыскивать у менЯ противоречиЯ,  он  понЯл  бы,  почему  Я,  в  целЯх  своей
аргументации, намеренно употреблЯю слово "сила". ќто есть  родовое  понЯтие,
обнимающее собою как тот вид, который известен  нам  под  именем  собственно
энергии, так и тот вид, в котором материЯ занимает пространство и  сохранЯет
свою целость, - вид, который, каково бы ни было его отношение  к  энергии  и
как бы прЯмо он ни подразумевалсЯ, как необходимое datum теории энергии, все
же ближе в этой теории не рассматриваетсЯ. џ ограничусь положением, подробно
разобранным критиком, что наше  познание  о  постоЯнстве  силы  есть  только
априорное. Ћн вполне полагаетсЯ на авторитет профессора  ’эта,  на  которого
дважды  и  ссылаетсЯ,  говорЯ,  что  "натуральнаЯ   философиЯ   есть   наука
экспериментальнаЯ, а не интуитивнаЯ и никакое априорное рассуждение не может
доказать нам самой простой физической истины". …сли бы Я был  очень  строгим
критиком, то мог бы указать на тот факт, что проф. ’эт, говорЯ о натуральной
философии, как о некоей науке, этим самым делает цену  указанного  положениЯ
несколько сомнительной. ‘ледуЯ далее примеру критика, Я мог бы указать также
на то, что "натуральнаЯ философиЯ", в том  значении  слова,  какое  дано  ей
Ќьютоном и какое принЯто проф. ’этом, обнимает собою  также  астрономию;  и,
поставив   вопрос,   какие   астрономические   "опыты"   приводЯт   нас    к
астрономическим истинам, Я мог бы "посоветовать" критику не доверЯть в такой
мере авторитету человека, который (употреблЯЯ ту же  учтивую  форму,  что  и
критик)  "путает",  смешиваЯ  опыт  с  наблюдением.  Ћднако  Я  не  намерен,
основываЯсь на неудачной формулировке проф. ’эта, выводить  заключение,  что
он не понимает разницы между тем и другим, и буду ценить его авторитет в той
же мере, как если бы он был более точен в своем выражении. џ замечу  только,
что если бы этот вопрос  разрешалсЯ  авторитетом  какого-нибудь  физика,  то
авторитет  Њейера,  который   в   этом   отношении   держитсЯ   диаметрально
противоположного мнениЯ и который  одинаково  чествовалсЯ,  как  Љоролевским
обществом, так и ”ранцузской академией, мог бы вполне уравнЯть, если даже не
превысить, авторитет проф. ’эта. Ќо  Я  не  нахожу,  чтобы  это  был  вопрос
физики; это представлЯетсЯ мне вопросом  о  природе  доказательства.  €,  не
подвергаЯ сомнению компетентность проф. ’эта в вопросах логики и психологии,
Я все-таки  вынужден  отказатьсЯ  присоединитьсЯ  к  его  суждению  об  этом
вопросе, даже если бы не существовало противоположного мнениЯ, высказанного,
конечно, не менее выдающимсЯ физиком,  чем  он.  Ћднако  оставим  в  стороне
авторитеты и вникнем в сущность вопроса.
     ‚ Treatise on Natural Philosophy проф. ’омсона  и  ’эта  (п.  243,  1-е
изд.) мы читаем: "Љак будет показано  нами  в  главе  об  Ћпыте,  физические
аксиомы  ЯвлЯютсЯ  аксиомами  только  длЯ  тех,  кто  обладает  относительно
действиЯ  физических  причин  сведениЯми,  достаточными  длЯ   того,   чтобы
усмотреть сразу очевидную истинность означенных аксиом".  ‘  этим  Я  вполне
согласен. ‚ физике, как и в математике, прежде чем  очевидные  истины  могут
быть воспринЯты,  необходимо  при  помощи  личного  опыта  приобрести  такое
знакомство с элементами, лежащими в основе  тех  истин,  чтобы  предложениЯ,
относЯщиесЯ к этим элементам, могли быть Ясно представлены  в  уме.  ‘кажите
ребенку, что две величины, равные в отдельности  одной  и  той  же  третьей,
равны между собою, и ребенок, не обладаЯ достаточно отвлеченным  понЯтием  о
равенстве, а также  необходимой  привычкой  к  отношениЯм  сравнениЯ,  не  в
состоЯнии будет увидеть в этом аксиому. ’очно так же и  крестьЯнин,  никогда
особенно не вдумывавшийсЯ в силы и их  действиЯ,  не  может  составить  себе
определенного  представлениЯ,  соответствующего  аксиоме,  что  действие   и
противодействие равны и противоположны. ‚ последнем случае, как и в  первом,
представлениЯ о терминах и их отношениЯх должны, путем  навыка  в  мышлении,
сделатьсЯ настолько Ясными, чтобы заключающиесЯ в них истины  представить  в
уме как бы видимыми. Ќо когда уже накопилось достаточно  личного  опыта  длЯ
того, чтобы вызвать Ясные представлениЯ элементов, с которыми имеетсЯ  дело,
тогда и в том, и в другом случае эти мыслительные  формы,  созданные  опытом
предков, не могут заключать в себе элементы одной из этих конечных истин, не
вызываЯ представлениЯ об их необходимости. …сли проф. ’эт этого не признает,
то спрашиваетсЯ, что же хочет он сказать, говорЯ о "физических аксиомах" и о
том,  что  образованные  люди  в  состоЯнии  "видеть  сразу   их   очевидную
истинность"? ‘ другой стороны, если не существует физических истин,  которые
должны быть признаны априорными, то,  спрашиваетсЯ,  почему  же  проф.  ’эт,
вместе с ’омсоном, признает основными положениЯми  физики  Ќьютоновы  законы
движениЯ? •отЯ Ќьютон и дает примеры продолжительного движениЯ тел в среде с
малым сопротивлением, но он не дает доказательств того, что движущеесЯ  тело
будет продолжать  свое  движение,  при  отсутствии  препЯтствий,  в  том  же
направлении и с той же  скоростью;  точно  так  же,  обращаЯсь  к  изложению
закона, приведенного в вышеупомЯнутом труде, Я  не  вижу,  чтобы  проф.  ’эт
сделал в этом случае что-либо иное, кроме попытки объЯснить  его  примерами,
которые сами могут быть признаны доказательными только  в  случае  признаниЯ
этого закона. Ћтрицает ли проф. ’эт, что первый закон движениЯ  представлЯет
физическую истину? € в утвердительном случае, чем же он  его  считает?  €ли,
признаваЯ его физической истиной, он отрицает  априорность  его,  утверждаЯ,
что он установлен a posteriori, т. е. сознательной индукцией,  исходЯщей  из
наблюдений и опыта? Ќо  если  это  так,  то  путем  какого  же  индуктивного
рассуждениЯ можно его установить? ђассмотрим различные возможные  аргументы,
которые могли бы лежать в основе такого рассуждениЯ.
     ’ело, приведенное в движение, перестает двигатьсЯ, как скоро  встречает
значительное трение или значительное сопротивление со стороны других тел,  с
которыми сталкиваетсЯ. Џри этом, чем меньше тратит оно энергии при  движении
или на всЯкого рода воздействие на другие тела или  на  преодоление  трениЯ,
тем  долее  продолжаетсЯ  его  движение.  Ќаиболее  же  продолжительным  его
движение будет в том случае, когда оно  встретит  наименьшее  сопротивление,
как это бывает и при движении по гладкому льду. Њожем ли мы в таком  случае,
пользуЯсь методом последовательных  изменений,  заключить,  что  при  полном
отсутствии  сопротивлениЯ  его  движение   продолжалось   бы   без   всЯкого
ослаблениЯ? …сли да, то, значит, мы признаем, что ослабление  его  движениЯ,
устанавливаемое    наблюдением,    пропорционально    количеству    энергии,
затрачиваемой им на произведение  другого  движениЯ  -  движениЯ  массы  или
молекулЯрного. Њы признаем, что в его скорости  не  произошло  никаких  иных
изменений, кроме тех, которые вызываютсЯ расходами на приведение в  движение
другой материи; ибо если предположить существование изменений другого рода в
его движении, то тем самым нарушилось бы  наше  заключение,  что  разница  в
пройденном расстоЯнии обусловливаетсЯ разницей во встреченном сопротивлении.
’аким образом, истина, которую требуетсЯ доказать, оказываетсЯ принЯтой  уже
в первой  посылке.  €  это  не  единственное  проЯвление  бездоказательности
данного  вопроса.  ‚о  всех  тех  случаЯх,  когда  наблюдаетсЯ,   что   тело
останавливаетсЯ тем скорее, чем более оно встречает сопротивлениЯ со стороны
других тел или  среды,  всегда  предполагаетсЯ,  что  тут  действуют  законы
инерции. ‘амое представление о большей  или  меньшей  задержке,  возникающей
вследствие этого, предполагает убеждение, что не может быть  замедлениЯ  без
соответствующих  задерживающих  причин,  а  это  само   по   себе   ЯвлЯетсЯ
утверждением того, что лишь в иной форме выражено в первом законе  движениЯ.
‘ другой стороны, предположим, что вместо неточных наблюдений над движениЯми
при ежедневных наших опытах мы делаем точные  эксперименты  над  движениЯми,
специально приспособленными  нами  в  целЯх  получениЯ  точных  результатов;
спрашиваетсЯ, каков будет  постулат,  лежащий  в  основе  каждого  подобного
эксперимента? ђавномерное движение определЯетсЯ  как  прохождение  в  равные
промежутки времени равных пространств. Ќо как измерЯютсЯ  равные  промежутки
времени? Џри помощи прибора, который может отмечать  эти  равные  промежутки
только при условии изохроничности колебаний маЯтника, а  эта  изохроничность
может быть, в свою очередь,  доказана  только  тогда,  когда  нами  признаны
первый  и  второй  законы   движениЯ.   ќто   значит,   что   предположенное
экспериментальное  доказательство  первого  закона  подтверждает  не  только
истинность этого закона, но также  и  того,  который  проф.  ’эт,  вместе  с
Ќьютоном, признает вторым законом. Ќо может быть, мне скажут,  что  конечнаЯ
мера времени, котораЯ имелась тут в виду, есть движение ‡емли  вокруг  своей
оси, равные углы в равные времена? ‚ таком  случае  очевидно,  что  подобное
утверждение вместе с  тем  заключает  в  себе  утверждение  истины,  которую
требуетсЯ доказать, так как неизменное ротационное движение ‡емли есть  один
из  выводов  из  первого  закона  движениЯ.  …сли  мне  возразЯт,  что   это
равномерное вращение ‡емли вокруг оси может быть установлено по  звездам,  Я
отвечу, что  развитаЯ  астрономическаЯ  система,  приводЯщаЯ  путем  сложных
рассуждений к тому  выводу,  что  ‡емлЯ  вращаетсЯ  вокруг  своей  оси,  уже
предполагает необходимость  этого  ранее,  чем  установлен  закон  движениЯ,
который ЯвлЯетсЯ длЯ самой этой астрономической системы лишь постулатом. €бо
если даже сказать, что Ќьютонова теориЯ ‘олнечной  системы  не  заключает  в
себе никаких таких необходимых предположений, которых не было  бы  в  теории
Љоперника, то все-таки ее доказательство основываетсЯ на предположении,  что
тело,  находЯщеесЯ  в  покое  (за  каковое  принимаетсЯ  звезда),  стремитсЯ
оставатьсЯ в покое, а это составлЯет часть первого закона движениЯ,  которую
Ќьютон признает не более очевидной, чем  и  остальную  часть  этого  закона.
„ействительно, весьма удивительна  та  ошибка,  которую  делает  проф.  ’эт,
утверждаЯ, что "никакое  априорное  рассуждение  не  может  привести  нас  к
убеждению в существовании самой простой физической  истины",  тогда  как  он
имеет перед собою тот  факт,  что  система  физических  истин,  составлЯющаЯ
Ќьютоновы Principia, изданные им совместно с  ‚.  ’омсоном,  установлена  на
основании априорного рассуждениЯ. —то никакое изменение не  может  произойти
без причины или, говорЯ словами Њейера, что "как  сила  не  может  сделатьсЯ
ничем, так и ничто не  может  произвести  силу",  -  это  конечный  приговор
сознаниЯ, на котором покоитсЯ всЯ наука физики, и этот приговор состоит  как
в утверждении того,  что  покоЯщеесЯ  тело  будет  продолжать  покоитьсЯ,  а
движущеесЯ должно продолжать двигатьсЯ  с  той  же  скоростью  и  в  том  же
направлении, если оно не подвергаетсЯ действию  какой-либо  силы,  так  и  в
утверждении того, что всЯкое сообщенное телу движение, если оно расходитсЯ с
первоначальным движением его, должно быть пропорционально отклонЯющей  силе;
он содержитсЯ также и  в  той  аксиоме,  котораЯ  говорит,  что  действие  и
противодействие равны и противоположны.
     „октрина моего критика, длЯ подкреплениЯ  которой  он  приводит  против
менЯ авторитет проф. ’эта, иллюстрирует в физике ту самую ошибку индуктивной
философии, на которую по отношению к метафизике  Я  указал  в  другом  месте
(ЋснованиЯ психологии, ч. VII). ќта  доктрина  предполагает,  что  мы  вечно
можем идти вперед, подыскиваЯ доказательства длЯ доказательств и никогда  не
достигаЯ  какого-либо   более   глубокого   познаниЯ   -   недоказанного   и
недоказуемого. —то эта  доктрина  не  выдерживает  критики,  длЯ  этого  нет
надобности в дальнейших доказательствах. ’очно так же  трудно  предположить,
чтобы дальнейшее  разъЯснение  ее  могло  иметь  какое-нибудь  значение,  по
крайней мере длЯ самого критика, ввиду того, что он считает менЯ "невеждою в
вопросе о самой природе принципов", о которых Я говорю, и что мои понЯтиЯ  о
научном мышлении напоминают ему последователей ЏтолемеЯ, "которые  полагали,
что небесные тела должны двигатьсЯ  кругами,  потому  что  круг  есть  самаЯ
совершеннаЯ  фигура"  {  „ругие  примеры  его  вежливости  в  полемике  были
приведены выше, но Я отказываюсь подражать им. Љакие образцы длЯ  подражаниЯ
он дает мне в случае, если бы  Я  пожелал  ими  воспользоватьсЯ,  показывает
следующий пример. ЏодчеркиваЯ  выводы  из  некоторых  моих  рассуждений,  он
высказывает, что даже длЯ менЯ было бы слишком глупо открыто признать их,  и
прибавлЯет: "Њы не думаем, чтобы даже м-р ‘пенсер решилсЯ выдавать за  datum
сознаниЯ второй  закон  движениЯ  с  свЯзанными  с  ним  сложными  вопросами
составных скоростей и т. д.". Њежду тем всЯкий, кто обратитсЯ  к  Ќьютоновым
Principia, увидит, что там к изложению второго закона движениЯ не прибавлено
ничего, кроме распространенной  вторичной  формулировке  его,  -  ни  одного
примера, а тем более ни одного  доказательства.  €  от  этого  закона,  этой
аксиомы,  этой  непосредственной  интуиции  или  "данного  сознаниЯ"  Ќьютон
переходит прЯмо к изложению тех выводов  касательно  сложениЯ  сил,  которые
лежат в основе динамики. —то же остаетсЯ думать  о  Ќьютоне,  который  прЯмо
утверждает  то,  что,  по  мнению  критика,  было  бы  слишком  глупо   даже
подразумевать?}.
     Ќе желаЯ более злоупотреблЯть терпением читателЯ, Я  ограничусь  только
еще  одним  замечанием,  что  если  бы  даже  все  возражениЯ  критика  были
основательны, то и тогда они не поколебали бы оспариваемой им  теории.  •отЯ
одно из его замечаний (стр. 480)  и  вызывает  ожидание,  что  он  готовитсЯ
напасть и причинить большой урон основаниЯм системы,  изложенной  во  второй
части Ћсновных начал, но, однако, все лежащие в основе их положениЯ остаютсЯ
не только неопровергнутыми, но даже и не тронутыми; он  ограничиваетсЯ  лишь
попыткой доказать (мы видели, с каким успехом), что основное положение  этой
системы - истина апостериорнаЯ, а не  априорнаЯ.  Џротив  общего  учениЯ  об
эволюции, рассматриваемого в качестве  индукции  из  всех  родов  конкретных
Явлений, он не говорит ни слова; точно так же  не  говорит  он  ни  слова  и
против тех законов перераспределениЯ материи и движениЯ, которыми дедуктивно
объЯснЯет процесс эволюции. Ћтносительно закона  неустойчивости  однородного
он ограничиваетсЯ лишь тем, что оспаривает один из примеров.  Ћн  не  делает
никаких замечаний и относительно закона возрастаниЯ числа действий. Ћ законе
отделениЯ он даже не упоминает, так  же  как  и  о  законе  уравновешиваниЯ.
„алее, не возражает он и против того положениЯ, что эти общие законы, каждый
в отдельности, могут быть выведены из  конечного  закона  постоЯнства  силы.
Ќаконец, он не отрицает и самого постоЯнства силы; он только  расходитсЯ  со
мной в вопросе о природе нашего права утверждать  существование  его.  Љроме
указаний то на потрескавшийсЯ кирпич, то на осевший уголь, он делает  только
легкую  попытку  показать,  что  самый  фундамент  системы  состоит  не   из
натурального камнЯ, а из бетона.
     ’акого рода возражениЯ могли бы доставить мне  большое  удовлетворение.
‚едь на менЯ напал компетентный критик, очевидно стремившийсЯ  причинить  по
возможности больше зла и не слишком разборчивый в средствах  длЯ  достижениЯ
такой  цели,  и  он  сделал  так  мало,  что  это  может  быть  принЯто  как
доказательство того, что здание выводов, на которое он обрушилсЯ,  не  легко
разрушить.

     ‚ Январской книжке "British Quarterly Review" за 1874 г. поЯвилсЯ ответ
автора статьи, разобранной мной выше. Ћтвет этот такого рода, что его  легко
можно было предвидеть. …сть люди, длЯ которых открытие,  что  они  совершили
несправедливость, очень  тЯгостно.  Џолучив  доказательство  тому,  что  они
неправильно приписали другому известное  нелепое  мнение,  вроде  того,  что
невидимое движение есть теплота, потому что теплота есть невидимое движение,
они выразили бы свое сожаление по этому  поводу.  Ќо  мой  критик  вовсе  не
таков. Џриписав  мне  путем  неверных  толкований  указанную  нелепость,  он
нисколько не извинЯетсЯ в этом, но делает вид, что  нападал  лишь  на  такой
довод, который Я действительно сам сделал, хотЯ этот довод и настолько далек
от нелепости,  что  он  признает  его  только  неоправдываемым  "современным
состоЯнием науки". “помЯнув мимоходом  о  такой  подтасовке,  Я  остановлюсь
сначала  на  этом  подмененном  обвинении  и  затем  уже   приведу   примеры
употреблЯемого им метода. Џо  всей  вероЯтности,  на  большинство  читателей
"British   Quarterly"   смелость   его   утверждениЯ   произведет   приЯтное
впечатление, но те из них, которые сличат мои положениЯ  с  его  извращенным
изложением их и затем  сравнЯт  те  и  другие  с  каким-нибудь  авторитетным
изложением, вынесут из этого совершенно иное впечатление. Ќа его  замечание,
что Я вывожу заключение, будто "трение должно в конце концов превратить  всю
(курсив его) энергию звука в теплоту", Я отвечу, что это очевидно  ложно;  Я
указал здесь на трение только как на  второстепенную  причину.  Ђ  когда  он
относитсЯ с  пренебрежением  к  действию  сжатиЯ  потому,  что  оно  "только
моментально", понимает ли он значение своих слов? Ћтрицает  ли  он,  что  от
начала и до конца, в течение всего времени конденсации, образуетсЯ  теплота?
Ћтрицает ли он способность воздуха лучеиспускать последнюю?  Ћн  наверно  не
решитсЯ на это. „опустим, что времЯ  конденсации  равнЯетсЯ  одной  тысЯчной
секунды. џ попрошу его объЯснить  тем,  кого  он,  согласно  его  заЯвлению,
поучает, каково будет вероЯтное число тепловых волн, образовавшихсЯ  в  этот
промежуток? Ќе придетсЯ ли выразить это число в тысЯчах миллионов?  ‚  самом
деле, своим выражением "только моментально" он очевидно  признает,  что  то,
что моментально в отношении к нашему измерению времени, моментально также  и
в отношении к движению эфирных волн!
     Ћднако  буду  отвечать  более  систематично,  разбираЯ  его   ответ   в
последовательном порЯдке. Ћн говорит:
     "‚ нашей заметке о сочинениЯх м-ра ‘пенсера,  поЯвившейсЯ  в  последней
книжке этого журнала, мы  имели  случай  показать,  что  он  имеет  неверное
представление о самых основных обобщениЯх  динамики;  что  в  своем  разборе
Ќьютонова  закона   он   обнаруживает   полное   незнакомство   с   природой
доказательств; что  он  употреблЯет  выражениЯ  вроде  "постоЯнство  сил"  в
различных и несоответствующих значениЯх, а  главным  образом,  что  в  своем
стремлении доказать некоторые положениЯ физики при помощи априорного  метода
и показать, что такие  доказательства  должны  существовать,  он  выставлЯет
доказательства логически неверные. Ќа  эту  статью  м-р  ‘пенсер  ответил  в
декабрьской  книжке  "Fortnightly  Review".  Ќо  его  ответ  оставлЯет   все
вышеприведенные положениЯ неопровергнутыми".
     ‚  моем  "Ћтвете  критикам"  Я,  не  желаЯ  злоупотреблЯть   страницами
"Fortnightly Review", выбрал из всех доводов, касавшихсЯ  лично  менЯ,  лишь
один, который мог вкратце служить образцом всех остальных, и высказал,  что,
оставлЯЯ в  стороне  личные  вопросы,  как  не  интересные  длЯ  большинства
читателей, Я посвЯщу те немногие страницы, которыми могу располагать, одному
общему вопросу. ЌесмотрЯ на это, критик в предшествующих строках, перечислЯЯ
все свои главные положениЯ, утверждает, что Я не затронул ни одного  из  них
(что неверно), и таким образом внушает читателю мысль, что Я  не  опровергаю
их потому, что они неопровержимы.
     Љ этому его ошибочному взглЯду Я еще вернусь, а  пока  буду  продолжать
свои объЯснениЯ на его возражениЯ. ‘ославшись  на  приведенное  мною  мнение
проф. ’эта о физических аксиомах и указав на  характер  моих  возражений  на
него, критик говорит:
     "…сли бы, однако, м-р ‘пенсер прочел  нижеследующее  замечание,  то  мы
врЯд ли  встретили  бы  у  него  означенную  цитату;  это  замечание  гласит
следующее: "Џриведем без дальнейших замечаний три закона  Ќьютона;  принимаЯ
во внимание, что свойства материи могли иметь и такой  характер,  вследствие
которого совершенно другой рЯд  законов  получил  бы  значение  аксиом,  эти
законы должны быть рассматриваемы как основанные на  убеждениЯх,  выведенных
из наблюдениЯ и опыта, а не  из  интуитивного  восприЯтиЯ".  ќто  не  только
показывает, что слово "аксиома" в предыдущем замечании употреблено в смысле,
не исключающем индуктивного его происхождениЯ, но и вызывает с нашей стороны
по отношению к м-ру ‘пенсеру признательность за открытие им наиболее  Ясного
и  авторитетного  выражениЯ  неодобрениЯ  его  взглЯда  на  природу  законов
движениЯ". ђазберем это  "авторитетное  выражение".  Ћно  заключает  в  себе
различные поразительные  недоумениЯ,  разрешение  которых  читатель  найдет,
вероЯтно, небезынтересным. Џосмотрим прежде всего, что  подразумеваетсЯ  под
выражением, что "свойства материи могли  иметь  такой  характер,  вследствие
которого значение аксиом получило бы совершенно другой рЯд  законов".  џ  не
хочу останавливатьсЯ на вопросе о том, поскольку может быть мыслима материЯ,
обладающаЯ свойствами, по существу не сходными с теми, какие она имеет ныне,
хотЯ такой вопрос, приводЯ к заключению, что никакое подобное  представление
невозможно, показал бы, что это положение просто один набор слов. „остаточно
будет, если Я рассмотрю смысл предложениЯ:  "свойства  материи  могли  быть*
иными. ЏредставлЯет ли оно истину, установленную опытным путем? …сли так, то
Я предлагаю проф. ’эту описать эти опыты. €ли же это - интуициЯ? Ќо в  таком
случае здесь рЯдом с сомнением  в  справедливости  интуитивного  взглЯда  на
вещи, каковы они суть, стоит доверие к интуитивному взглЯду на вещи,  каковы
они не суть. Ќе гипотеза ли это? …сли это так, то здесь подразумеваетсЯ, что
познание,  отрицание  которого  представлЯетсЯ  немыслимым  (а  таковы   все
аксиомы), может быть по дорвано выводом из того, что представлЯет  вовсе  не
сознание, а лишь простое предположение. Џризнает  ли  критик,  что  ни  один
вывод не может иметь большей основательности,  чем  те  первые  посылки,  из
которых он  исходит?  €ли  он  хочет  сказать,  что  достоверность  познаний
возр