гревал и настоЯщее, и мрак
будущего; Я доходил до страдальческой, незнакомой до того времени неги. Џомню,
как не раз, устав от работы, ходил Я быстрыми шагами по комнате, и все, что
попадалось мне на глаза, все волновало менЯ так сладко, так чудно, что подобных
минут после Я не помню. ‚се радовало менЯ в этот год: и то, что в камине
совершаетсЯ процесс горениЯ, а не просто горЯт дрова, и то, что в Џодлипках
прозЯбают растениЯ по всем правилам науки, выдыхаЯ кислород и поглощаЯ
углекислоту -- (точно в Ђмерике какой-нибудь!), и то, что в Њоскве в морозный и
солнечный день на соседней стене пробегает тень от дыма; и реформациЯ, и походы
Ђлександра, и Ѓелинский, над которым Я уже тогда не дремал... Људа ни оглЯнусь,
везде менЯ ждет счастье!.. Љниг у менЯ много, одна лучше другой; не говорЯ уже о
содержании, какие есть переплеты! ђоскошные сафьЯнные и скромные с белыми,
голубыми и красными буквами на дикой и гороховой бумаге... ‚ Њоскве вечером
мильон огней, и сколько милых девушек ожидают менЯ со всех сторон -- и за
зеркальными окнами, и за радужным стеклом лачужек, в которых есть своЯ красота.
’огда и Љлаша часто прибегала ко мне в салопе по сумеркам. ‚ечер месЯчный; мы
сЯдем с ней на диван или “ окна; на улице мелькают сани, скрипЯт кареты. Ћбниму
ее одной рукой; она прилЯжет ко мне и поет:
     ‘ ним одной любви довольно, —тобы век счастливой быть!...
€ли:
     —то затуманилась, зоренька ЯснаЯ...
     -- Ќеужели, Љлаша, все у нас с тобой так и кончитсЯ?
     -- Ќе знаю.
     -- Ђ Я знаю, что если так часто буду ходить к тебе сюда, Я влюблюсь в тебЯ...
     -- —то ты!.. Њы обнимаемсЯ.
     -- ’ы знаешь ли, что мне даже иногда неприЯтно, если ты начнешь вспоминать о
своей ‹юдмиле...
     -- ЊилаЯ! милаЯ! -- говорю Я...
Ћна уходит, а Я, как возрожденный, бегаю по комнатам, пою, танцую; но не ее
минутнаЯ любовь мне дорога -- мне дорого право надежды на многое в будущем, если
в восьмнадцать лет Я слышу такие речи.
     III и IV
Ќа эту же зиму приехал к нам брат из Џетербурга. Ћн вышел в отставку, отпустил
небольшую бороду, и статское платье шло к нему еще больше военного. ‚ыражение
лица его по-прежнему было привлекательно; он возмужал. Ќа несколько времени он
сделалсЯ длЯ менЯ идеалом, противоположным Ќиколаеву, полюсом его; они дополнЯли
друг друга, оба годились бы в герои тех длинных романов, которые Я рисовал у
дЯди на полулистах... „жентельмен и лев, блондин с короткими волосами, гладко
выбритый и брюнет с бородой, делец и вивер, англичанин и француз. ‚прочем,
француз Ќиколай был плохой и раз, немного растерЯвшись, при одной кнЯгине,
сказал вместо "un chien enrag&#233;" -- "un chien arrang&#233;". ’акие промахи случалось
делать ему нередко, и Я скоро стал чувствовать смутно, что он не имел бы
большого успеха в том обществе, где мог иметь вес Ќиколаев и где Я надеЯлсЯ со
временем блистать. Ћсобенно сильно, если и не Ясно, почувствовал Я это один раз,
когда брат, рассматриваЯ менЯ, сказал:
     -- ’ы собой недурен; но ты никогда не будешь производить фурор между женщинами.
•одишь ты как-то согнув колени, неловок...
     ’ак стало досадно! € Я с удовольствием подумал, что есть большаЯ разница (не
только качественнаЯ, но и количественнаЯ) между Ќиколаевым и подобными ему
людьми, трудолюбивыми, увальчивыми и небрежными в обществе, и братом, у которого
и фрак всегда разлатее, и волосы завиты, и лицо уж слишком триумфально. —ерез
несколько лет Я узнал, что Я тогда был прав; нашлись люди, которые сказали мне:
"“ вашего брата много молодцеватости не совсем хорошего тона, и потом, к чему
он, как разоденетсЯ, так и шлЯпу уж не просто надевает, а локоть отведет, и все
движениЯ сделаютсЯ как будто риторические?"
     Ќо все-таки Ќиколай был поразительно красив; нельзЯ было не любоватьсЯ им, когда
он входил, например, в собрание... „есЯтки взглЯдов обращались на него: рост,
благородные черты лица, сила и легкость движений, фрак, сапоги -- все было так
хорошо, что почти все другие мужчины перед ним казались и хилы, и неловки, и
дурно одеты. ‡ато же и нравилсЯ он женщинам! …го убили двадцати девЯти лет, на
Љавказе, после того как он, проигравшись, поступил опЯть на службу, и в эти
девЯть-десЯть лет, от восьмнадцати до двадцати девЯти, сколько приключений,
успехов, романов! Ѓыли тут и молодые крестьЯнки, и девицы, и вдовы, и замужние
женщины. Ћдна не хотела расстатьсЯ с ним, дней пЯть держала его на станции:
сЯдет в возок -- дурнота, надо еще подождать; другаЯ, которой доктора запретили
иметь детей, умерла в родах, скрыв от него свою тайну; богатые наследницы искали
его руки. Ќо странно то, что все женщины бранили или ненавидели его потом,
жаловались на него, презирали себЯ и его, и одна из них сказала своей
приЯтельнице, за которой он тогда ухаживал: "—то тебе за охота!? J'ai eu aussi
le malheur de m'encanailler jadis avec lui!". Љонечно, Я все это узнал после, не
в этот раз, мало-помалу; тогда же Я видел в нем только изЯщного и „оброго
человека. †аль только, думал Я, что он ездит по ночам в какие-то темные,
грЯзные, страшные места и смеетсЯ над постом и проч(ее). ‚прочем, это он, Я
думаю, не от души, а так перед другими показать... это все лучше.
Љлаша была в восторге от него. Љакие манеры! Љак добр! Љак танцует! Љак одет!
Љак хорош! Ѓрат обращалсЯ с нею снисходительно, весело и небрежно; скоро стал он
ее называть просто "толстенькаЯ".
     -- ќй вы, толстенькаЯ! -- кричал он иногда после обеда, развалившись на диване, --
подите сюда! ђассказывайте мне сказку.
     -- —то Я вам буду рассказывать? € с чего вы это взЯли?
     -- Ќу-ну, не сердитесь...
     -- „а Я не сержусь. џ не знаю ничего.
     -- ‘адитесь около менЯ на кресло и дайте мне вашу руку... ђука недурна! ‚ладимiр,
рука ведь недурна? Ђ? ’ы, Я думаю, с ней коротко знаком... ђасскажите,
толстенькаЯ, в кого вы были влюблены прошлого года?..
Ћна молчала; а Я, лишь бы только угодить Ќиколаю, забывал дружбу и рассказывал
ему про нее, как она ревновала полЯка к „аше, как она выписывала из книги
стихи... Ћна рвалась бежать; брат держал ее за руки, а Я представлЯл все в
лицах.
     Ћднажды Я застал Љлашу в слезах.
     -- —то с тобою? —то с тобою?
     -- Ћставь менЯ...
     -- ‘кажи, прошу тебЯ.
     -- Ђх, оставь!..
     -- ’ы не имеешь ко мне довериЯ. ’ы скрытна со мной... Ђ мне можно все сказать.
     -- ’ебе-то и нельзЯ. ’ы будешь смеЯтьсЯ...
     -- …сли ты влюблена, так Я не стану смеЯтьсЯ... …сли б имела привычку фарсить, Я
бы смеЯлсЯ; но когда такие люди, как мы с тобой, которые не фарсЯт, влюбЯтсЯ,
тогда смеЯтьсЯ нельзЯ. ’ы влюблена в ЌиколаЯ?
Љлаша, не отводЯ рук с платком от лица, покраснела и кивнула головой...
     -- ’ак что ж за беда? -- сказал Я, -- он может на тебе женитьсЯ...
     -- Ќикогда, никогда! -- возразила Љлаша. -- ђазве Я пара ему?... Ћн такой
distingu&#233;! A Я и мазурки порЯдочно танцовать не умею...
џ утешал ее, как мог; пробовал даже очернить брата длЯ ее пользы и длЯ своей
выгоды,
     -- Ћн ничего не делает, -- начал Я...
     -- Ќичего не наблюдает, ничего не читает, -- докончила Љлаша. -- Ђх, если б ты
знал, как эта ученость в тебе противна... философ!
ђевновать и сокрушатьсЯ Љлаша имела полное право. Ѓрат веселилсЯ и кутил в
Њоскве, и Ћльга €вановна донесла тетушке, что он страшно ухаживает за одной
француженкой, котораЯ живет у г. ’ренина, богатого и сильного человека. ѓ.
’ренин почти не выпускает ее из дома; они видЯтсЯ урывками в маскарадах, и,
говорЯт, она хочет бежать с братом в Џетербург от своего тирана. ‘лухи эти были
основательны, и Am&#233;lie была даже у менЯ один раз во флигеле. ‚от как это
случилось.
     Ћднажды вечером брат приехал очень задумчивый и долго говорил с тетушкой в ее
кабинете. џ слышал, что тетушка плакала, брат говорил что-то громко, потом вышел
оттуда с расстроенным лицом и, обратЯсь к Ћльге €вановне, котораЯ вышивала в
зале, сказал ей:
     -- ќто все ваши клЯузы и доносы.
Ћльга €вановна вспыхнула и хотела отвечать, но брат перебил ее.
     -- Ќаслаждайтесь, наслаждайтесь тем, что старуху тревожите... Њне-то все равно.
Џомните только, что и на моей “лице будет праздник.
     -- ‚ы с ума сошли! -- сказала Ћльга €вановна. -- џ вас не понимаю...
     -- •орошо-с! ‚ладимiр, пойдем со мною.
     ‚о флигеле брат несколько времени ходил скоро и угрюмо по комнате. џ, наконец,
решилсЯ сказать ему:
     -- Џослушай, Ќиколай! зачем ты тетеньку сердишь?.. Њожет быть, это в самом деле
тебе будет вредно...
     -- —то? € ты веришь этой старой ханже?
     -- Љак тебе не грех говорить так! ’етенька почти свЯтаЯ женщина...
Ѓрат сперва захохотал, потом вдруг, насупив брови, подступил ко мне:
     -- ‘вЯтаЯ? свЯтаЯ? ќто почему? Џотому что она эпит-рахили и воздухи золотом
заказывает по бархату вышивать?.. Ђ помочь племЯннику не надо? Ќа это нет денег?
Ђ? —то? на это нет денег?.. •анжа, скрЯга стараЯ!..
џ молчал, и хотЯ был сильно огорчен за бедную тетушку, но все-таки подумал: "‚от
человек! „аже сердитсЯ-то красиво! как он согнетсЯ! как рукой махнет!.."
     -- ‘лушай, ‚ладим1р, -- начал вдруг брат спокойнее. -- Џравду ты сказал тогда, что
Љлаша менЯ любит?
     -- ‹юбит, любит... Ћна вчера плакала об этом... Ѓрат усмехнулсЯ, сел к столу и
начал писать записку, запечатал ее и просил менЯ отнести поскорее к Љлаше.
Љлаша с трепетом открыла ее. ‹ицо ее выразило волнение, глаза блистали, щоки
загорелись.
     -- Ќа, прочти, -- сказала она.
"‚ыручите менЯ из беды (писал Ќиколай). џ проигралсЯ... ‘делайте, что можете, Я
вечно буду помнить вас. “молЯю вас, выручите менЯ!.."
Љлаша, пока Я читал записку, бросилась к своему туалету, достала оттуда
сторублевую бумажку, потом жемчужное ожерелье с бирюзовым фермуаром, маленькие
брильЯнтовые серьги и кольцо.
     -- Њало ведь? -- сказала она. -- ‚от образа! џ не знаю, как быть... ‚едь это грех.
     -- ѓрех, -- отвечал Я.
     -- —то ж делать?.. Ђх, Ѓоже мой!
Ћна села на диван и начала все это завертывать бумагу. ‚ эту минуту вошла „арьЯ
‚ладимiровна. Њы оба покраснели.
     -- ќто что значит? -- воскликнула „арьЯ ‚ладимировна с изумлением. -- € образа
снЯли. „лЯ чего это?
     -- ’ак; это мы смотрели, -- сказала Љлаша.
     -- Ђ вам что за дело? -- спросил Я строго.
     -- ‡наю, знаю Я зачем! -- отвечала она. -- Ђх, Claudine! Љакие глупости! Ќадо
знать, длЯ кого делать. Ќеужели тебе не стыдно жертвовать благословением матери
и всем, длЯ какой-нибудь гадкой француженки?..
     -- „ушенька! -- сказала Љлаша, -- не говорите никому, умолЯю вас.
     -- „а Я тебе говорю, чтоб ты это оставила. Ќадо знать, стоит ли человек такой
жертвы. Ћдна мысль, что это длЯ этой отвратительной женщины!
     -- ‚ы ничего не понимаете после этого! -- сказал Я. -- —ем эта француженка
отвратительна? ‚ы, Я думаю, читали "‹укрецию ”лориани".
     -- —то за сравнение? ‚прочем, и ‹укрециЯ ваша гадкаЯ.
     -- …сли б вы не жили у нас в доме, Я доказал бы вам, кто хуже: вы или ‹укрециЯ
”лориани!
     Љлаша умолЯла менЯ глазами и жестами, но Я топнул и прибавил с большой досадой:
     -- Џодите, доносите. ‚ы всегда за старших!..
     -- џ одному удивлЯюсь, сказала „аша грустно, -- как это Я имею терпение жить в
таком доме!
     Ћна махнула слегка рукой и вышла. € поделом, -- думал Я; -- можно ли
препЯтствовать таким делам?
     Љогда Я принес вещи брату, он точно воскрес: схватил их, бегло рассмотрел, надел
шлЯпу, снЯл ее, бросилсЯ к одному шкапу, к другому; позвал человека, дружески
взЯл его за плечо, отвел к углу и шепнул ему что-то... —еловек вышел, сел в сани
и уехал.
     -- —то, эта ЂмалиЯ хороша? -- спросил Я, когда мы остались одни.
Ћна не красавица, но так мила собой и так умна... „а вот, если хочешь, ты можешь
увидать... - ѓде?
     -- ‡десь, сейчас... Ћна заедет сюда, если только умудрилась отпроситьсЯ к отцу
часа на два сегоднЯ... ‚от ты увидишь, что это за женщина! Љак она поет из
Ѓеранже... € еще одну песню:
     Chicandard et balochard! Fuyez la boutique, Ou s'fabrique la politique, Par un
tas d'bavards!...
     „а вот ты увидишь.
‚ообразите себе мой восторг, мое нетерпение. ЂмалиЯ приехала часа через полтора
с нашим человеком на изво-щике, вбежала и бросилась на шею к брату. џ
почтительно встал.
     -- Ђ это что за херувим? -- спросила она (она чисто говорила по-русски).
     -- ќто мой младший брат. Ћн заранее был уже от тебЯ в восторге.
ЂмалиЯ поцаловала и менЯ и сказала:
     -- Ah! mon petit chou! если б Я не обожала твоего брата, Я бы тебЯ любила.
Џосле этого Я их оставил одних...
     ‚ечером перевез человек братнины вещи на другую квартиру, а на другой день уже
многие в Њоскве знали об успехе его. Ђмели вернулась к себе. ѓ. ’ренин,
подозреваЯ, что она заезжала к брату, запер ее, но Ђмели выставила сама
потихоньку внутреннюю раму, выскочила из окна, села на извощика и уехала к
брату. —ерез неделю Ќиколай простилсЯ с нами и увез Ђмели. Љлаша опЯть плакала;
брат из Џетербурга прислал ей письмо, в котором благодарил ее за все -- и ей
стало легче.
     „олго не решалась она быть откровенной; наконец сказала:
     -- Љак приЯтно жертвовать тому, кого любишь! ’ы видел эту Ђмели; какаЯ она --
скажи.
     -- Ћна очень недурна. ЌебольшаЯ брюнетка; лицо белое, нос немного en bec
d'oiseau...
     -- ‘частливаЯ! -- воскликнула Љлаша. -- ’аким гадким всегда счастье. € как он может
ее любить? Њне все женщины, длЯ которых он делает что-нибудь, противны. џ целую
неделю Љатюшу видеть не могла, когда он ее в карету от дождЯ пустил, а сам сел
на козлы...
     -- Ћн должен был это сделать...
     -- ‚от еще! длЯ всЯкой дрЯни...
     Џри этих словах все сострадание мое к Љлаше пропало. Љатюша к этому времени уже
была длЯ менЯ не горничнаЯ, и не просто ЉатЯ, подруга детства, а даровитаЯ
простолюдинка, свЯщенный предмет.
     V
Ќа этот раз расскажу вам, мой друг, о том, как Я познакомилсЯ с двоюродным
братом моим, Њодестом ‹адневым. џ не раз и прежде слыхал о родном дЯде, €ване
Ќиколаевиче, отверженце нашей родни. ѓоворили, что он женилсЯ на потаскушке, что
она загубила его век, была ему неверна, родных всех ненавидела и, случайно
упоминаЯ об ней, называли ее фигурой.
     -- Ќу, что ж, долго была там эта фигура?
Ћльга €вановна отзывалась о них всегда торжественно: "ќто несчастное семейство!"
или "Я видела вчера на Ќикитской этого бедного Њодеста ‹аднева!" ’етушка ЊарьЯ
Ќиколаевна, выговариваЯ мне однажды за то, что встретила менЯ в прихожей с
Љатюшей (она, улыбаЯсь, глЯдела мне в глаза, а Я держал ее за руку), прибавила:
     -- ‘мотри, мой дружок, не шали! ‚от дЯдЯ твой €ван Ќиколаич очень был добрый, а
век свой погубил через эти глупости. ‹арису Ћнуфриевну помнишь? ‚от ту самую
даму, котораЯ тебе игрушечную табакерку с пружиной подарила?
     -- Ќе помню.
     -- ќх, какой ты! ’ебе уже тогда 7 лет было. …ще горбатый старик из табакерки
выскакивал вдруг. ’ак эта тоже... Elle a &#233;t&#233; aussi son amante!..
Њать Њодеста была дочь бедного чиновника из духовного званиЯ. ‚сЯ семьЯ ее
пользовалась очень худой славой; одна из сестер Ђннушки заставила своего мужа
дать себе письменное обещание женитьсЯ, при двух свидетелЯх; другаЯ разъезжала
по разным городам с мужчинами. „ЯдЯ сумел, однако, ввести Ђннушку в дом своей
матери; бабушка ничего не знала; она слегла года на два в постель и не вставала
уже с нее. Ђннушку пускали за стол, но после жаркого ей приказано было выходить,
"чтоб не зазналась"; пирожное относили к ней наверх.
Ћ любви €вана Ќиколаевича к Ђннушке старуха узнала незадолго до своей смерти,
призвала сына, плакала и заклинала его не женитьсЯ... €ван Ќиколаевич тоже
плакал и обещал, но через месЯц, не дождавшись даже смерти матери, женилсЯ.
‘таруха лишила его наследства. ЌачалсЯ раздел. Џетр Ќиколаевич и мой отец взЯли
по 400 душ, а тетушка ЊарьЯ Ќиколаевна получила 300. ЃратьЯ из жалости решились
отдать €вану Ќиколаевичу 100 душ в отдельной деревне. Ћн начал усовещевать их,
требовать, чтобы они выделили ему все сполна. Ћтец мой отвечал, что мать не
велела.
     -- ’ы и возьми себе, -- отвечал €ван Ќиколаевич, -- а после от себЯ... хоть
деньгами... ’ебе особенно, Џетр Ќиколаич, стыд... ’ы холост и молод, а у менЯ
положим двое детей умерли, да третий, Ѓог даст, будет жить!..
Џетр Ќиколаевич вспылил и сказал ему, что человек, опозоривший семью низким
браком, должен за счастье считать, если братьЯ и 100 душ уделЯт ему •риста-ради.
‚ышла ссора, и отцу моему много стоило труда удержать братьев даже от поединка.
€ван Ќиколаевич взЯл свою деревеньку и прекратил все сношениЯ с братьЯми и
сестрой.
     ‚се это Я узнал после знакомства с Њодестом; тетушка всегда, вспоминаЯ с
состраданием о бедном брате, никогда не винила ни себЯ, ни богатых братьев.
џ знал, что Њодест в Њоскве, что он студент, и часто думал, как бы сойтись с
ним, как бы помирить его с тетушкой и уступить ему (со слезами на глазах)
половину своего наследства; спрашивал себЯ, умен ли, добр ли он, интересна ли
его мать. Ќаконец один знакомый студент сказал мне, что Њодест ему товарищ по
курсу и что он нас сведет у себЯ, если Я хочу. џ желал встретить бледного юношу,
аристократически привлекательного, изЯщного даже посреди нужды, но встретил
высокого, худого, весноватого, курчавого и толстогубого молодого человека, не
совсем опрЯтного, с изменчивым взглЯдом и огромным чубуком в руке. Ћн холодно
пожал мне руку и улыбнулсЯ насмешливо. Љогда хозЯин дома зачем-то вышел, Я взЯл
Њодеста за руку и предложил ему дружбу.
     -- —то нам за дело до наших отцов! -- сказал Я.
Њодест откинулсЯ назад, не выпускаЯ моей руки, тускло и долго глЯдел на менЯ;
губы его дрожали: потом вдруг он бросил трубку и обнЯл менЯ крепко,
приговариваЯ: "‚олодЯ, милый ‚олодЯ!"
     ‘лово за слово, мы освоились друг с другом и, еще раз обнЯв менЯ в сенЯх, он
сказал: "Џриходи, если ты не презираешь скромной жизни".
Ћн жил с матерью на бедной квартире. †олтый домишко с зелеными ставнЯми на одном
из самых дальних и пустых бульваров, полинЯлаЯ вывеска красильщика, навозный
двор, девка нечисто одетаЯ -- вот что встретило менЯ на их пороге. €мение их было
недавно взЯто под опеку, и старуха приехала к сыну в Њоскву. Ѓедный Њодест
содержал ее почти одними уроками. џ приехал к ним вечером в ненастный мартовский
день. ЊенЯ повели на антресоли по узенькой лестнице, и там увидел Я и мать, и
сына, и комнату их, довольно опрЯтную, но тесную и жарко натопленную... Ќа
столе, покрытом голубой бумажной скатертью, кипел самовар. Њодест сидел с
трубкой; старуха разливала. Ќа ней не было чепца, и вообще она казалась
растрепанною; но остатки красоты заметны были в смуглой коже, больших чорных
глазах, в густой косе, еще мало поседевшей. ѓлЯдела она тоскливо, говорила
жалобно, нараспев, стонала, хотЯ и не громко, но беспрестанно склонЯла голову то
набок, то на грудь.
     Љогда Њодест, с чувством глЯдЯ на менЯ, представил менЯ ей, Я поцаловал у ней
руку, но не сказал ни слова. Џустословить не хотелось, а с грустного прЯмо
начать было неловко. Ђнна ‘ергеевна покачала головой и спросила:
     -- Љак это вы нас вспомнили, миленький мой?
     -- џ давно желал, тетушка...
     -- Џолноте, милый аристократик, полноте! —то за охота богатым родственникам с
бедными знатьсЯ... —то в нас? “гостить нечем, разговоров у нас нет...
     -- —то же это вы, маменька, -- кротко перебил Њодест, -- таким приветствием его
встречаете?.. ќто не любезно.
     -- Ђх, Њодестушка! Ђх, дитЯ! ђазве можно от больной старухи любезности
требовать?.. ‚идишь, как ты неопытен, мой милый друг, а тоже судишь!..
Њодест пожал плечами. џ был смущен и старалсЯ завести разговор с ним, чтобы не
слышать стонов матери; но все шло с трудом. џ боЯлсЯ говорить так, как говорил
обыкновенно, боЯлсЯ оскорбить их чем-нибудь, обдумывал каждую фразу, тЯнул,
останавливалсЯ, беспрестанно мысленно оглЯдываЯсь назад... Њодест был угрюм,
часто поправлЯл волосы, беспокойно взглЯдывал на мать. Љогда старуха ушла, нам
стало легче.
     -- „а, ‚олодЯ, -- начал он, вставаЯ и прохаживаЯсь с трубкой взад и вперед. -- Ќе
легка жизнь нашему брату... Ѓоже! буди милостив, Ѓоже! буди милостив!
     -- ’ебе очень трудно? -- спросил Я тихо.
     -- Ќет, ничего, -- отвечал он, трЯхнув головой, -- сила нужна, волЯ крепкаЯ,
железное сердце, а менЯ не обидел этим Ѓог. Ѓез этого, брат ‚олодЯ, Я давно бы
зачах. •оди пешком за три версты на лекции да по урокам езди на ваньках по таким
ухабам, что живот надорвешь... „ома больнаЯ старуха, плохой обед... Њысли своим
чередом, страсти кипЯт вот здесь! (он ударил себЯ в грудь кулаком...) €ногда
грудь так заболит, так заболит, что схватишьсЯ за притолку да изо всех сил к ней
прижмешьсЯ... немного и отдохнешь!
     џ облокотилсЯ на стол в волнении, снЯл локоть, опЯть облокотилсЯ, снЯл нагар со
свечи (пусть видЯт, что Я не презираю сальных свечей!). Њодест продолжал ходить
по комнате.
     -- Њодест! -- сказал Я робко.
     -- —то, душа моЯ?
     -- Џереезжай к нам с матерью... џ знаю тетушку Њарью Ќиколаевну. Ћна не откажет
мне. ’ы ей поговоришь что-нибудь о почтении к старшим: она растрогаетсЯ...
Њодест сжал мою руку.
     -- Ќет, ‚олодЯ, нельзЯ! џ не могу так легко миритьсЯ с людьми, которые отравили
жизнь моим родителЯм... моей матери, лучше которой нет на свете. ‚олодЯ, друг
мой! ’етушка ЊарьЯ Ќиколаевна важнаЯ госпожа. Ћна стыдитсЯ нас. Њы позор ее
родни. Ћна перваЯ перестала переписыватьсЯ с отцом моим после его женитьбы.
     -- Ћна добра. Џозволь мне написать и просить у нее позволениЯ.
     -- Џускай себе, пиши. ’олько Я не повезу к ней свою старуху. џ знаю, ты
благороден, ‚олодЯ; но Я чувствую такую ненависть при одном имени тех, которых
преследованиЯ сократили жизнь моего отца и испортили здоровье бедной матери...
     -- Џослушай, Њодест, кто же их преследовал?
     -- Ђ самолюбие, ‚олодЯ? ’ы еще не знаешь, что такое amour propre rentr&#233;. ’ы
знаешь, на острове св. …лены, когда Ќаполеону сказал доктор, что у него рак,
вошедший внутрь, так он отвечал: "Ќет, это ‚атерлоо, вошедшее внутрь". Њногие
имеют такое ‚атерлоо. € она имела! ЌесчастнаЯ женщина! что она сделала им! ‚ина
ее была та, что она не говорила по-французски, что она была не „ворЯнка, а
обер-офицерскаЯ дочь. Ћтец доказал, что он благороден, женилсЯ на ней; но
все-таки он был мужчина, обеспечен; он обольстил ее, увлек. Ђ она виновата тем,
что человек хотел загладить свою вину против нее. „а ведь это -- чорт их побери,
всех гордецов, собак безмозглых -- да ведь это свинство, наконец. ќх, Я знаю...
она была скрытна, скрытна, скрытна; и под простой оболочкой иногда живут сильные
чувства. Ћбида глодала ее. Ђ брось он ее, и если бы она потерЯлась, беднаЯ, ее
же бы в грЯзь втоптал всЯкий. •оть при нем поела сладко, голубушка, поспала
покойно. „а! а им всем, этим ханжам и скотам, подобно покойному дЯдюшке Џетру
Ќиколаевичу, что за дело? ’ак-то, батюшка мой! Ђ тебе все-таки спасибо...
"‘колько прав на счастье!" -- думал Я, возвращаЯсь домой.
VI
     ќто новое знакомство внесло новый луч счастьЯ в мою и без того полную жизнь. Љ
новому жилищу моему, к морозным лунным вечерам, к тополю, к книгам, к Љлаше и к
Љатюше, к антологическим стихам -- прибавилась живаЯ христианскаЯ черта. Љонечно,
Я уже и прежде старалсЯ усовершенствовать свой дух; но все это было так легко,
так мало пахло жертвой, так скоро забывалось, приедалось, как будто портилось на
воздухе... ‚ самом деле, что стоило мне не дратьсЯ с людьми, не бранить их? Ѓыли
редкие минуты, в которые удержатьсЯ точно было трудно; но ведь Я говорю, они
были редки. ‡ол Я не был от природы, и у нас в доме не с кого брать дурного
примера. ’етушка никогда не дралась; разве, когда была больна и ей становилось
скучно, она позовет девочку и скажет ей: "Џоди сюда, Њатрешка; дай-ка Я тебЯ
толкну пальцем в живот". Ћльга €вановна... •отЯ Я и принималсЯ несколько раз
ненавидеть ее за пощочину, которую она дала Љатюше, но в другой раз она ни с чем
подобным не попадалась мне... Џрикащик, как Я после узнал, бил мужиков в поле,
но до менЯ это не доходило. ЏерейдЯ во флигель, Я дал себе слово не толкать
камердинера назад в живот кулаками, когда он подает мне сюртук, не бранить его,
не кричать: "ќй, вы! Љто там! ”едька! Џлатошка!", не свистать. Ќо это было не
столько из доброты, сколько из деланиЯ быть порЯдочным человеком, годитьсЯ со
временем в герои романа. ЊилостынЯ? Ќо разве она дорого обходитсЯ мне? ’етушка
дает мне двадцать рублей карманных денег; и что мне стоило уделить гривенник
слепому старику, который стоЯл на коленЯх на бульваре и бил себЯ в грудь,
выслать что-нибудь савоЯру, который так хорошо говорит "pour l'amour de Dieu",
или помочь бедной женщине на Љузнецком Њосту (ее, должно быть, кто-нибудь научил
вместо •риста-ради кричать: "„айте мне денег -- Я голодна!"). ‚се это потрЯсало и
радовало менЯ на минуту. "Ќет, -- говорил Я, -- сделай такое добро, чтобы
чувствовать боль... ‚от случай тебе: Њодест... ‘веди его с тетушкой и потерЯешь
часть наследства!"...
     Ћн стал часто ходить ко мне, наговорил столько за один раз, что мне становилось
и скучно, и стыдно за него. ’о он отдал последний грош товарищу. "”амилиЯ его
была „уров,-- говорил Њодест,-- Я его звал „урашка, a он менЯ Ѓарашка, потому что
у менЯ курчавые волосы; мы с ним встретились недавно в магазине. „урашка!
Ѓарашка! и ну, обниматьсЯ при всех, как безумные". ’о он любил свою деревню
больше жизни...
     -- Џод окном у нас, -- говорил он с большой теплотою, -- стоит огромнаЯ береза на
курганчике... Ћтец-покойник любил это окно. ѓолубчик мой толст был очень в
последнее времЯ; все трубочку курит и глЯдит сюда... даже и зимой. Ѓерезу эту он
в самый день моего рождениЯ посадил... Њать была очень хороша собою. Ѓывало,
утром, придет маменька в эту гостиную с венчиком, знаешь, из индеичьих перьев,
сама пыль с этажерок сметет, станет обед заказывать при отце или работает. Ђ он
сидит и смотрит на нее. ‡ахочет она уйти, он ее остановит: "Ђннушка ты моЯ, куда
ты? Џосиди. ‘мерть люблю, как ты тут около менЯ шушлишьсЯ!"
Ћн показывал мне миньЯтюр Ђнны ‘ергеевны на слоновой кости, обделанный в золото,
и клЯлсЯ, что только самаЯ крайнЯЯ нищета, голод доведет его до продажи этого
медальона.
     ‚ старом шкафу у них стоЯл большой пестрый кофейник отличного старинного
фарфора: Я тотчас же узнал, что он из одного сервиза с нашими двумЯ старинными
чашками, которые, как свЯтынЯ, хранились у Њарьи Ќиколаевны за стеклом, и вы не
поверите, что расшевелил во мне этот прелестный кофейник!
Њодест рассказывал мне нежно, что у него в деревне есть молодаЯ крестница...
     -- Џоверишь ли, ‚олодЯ, она так хороша, так грациозна, так деликатно сложена, что
ей приличнее было бы сидеть за роЯлем в шелковом платье, чем в паневе и босиком
за сохой ходить.
     ќта красавица вышла замуж, по словам Њодеста, два года назад, за самого богатого
парнЯ из всего селениЯ.
     -- ђебенок, совершенный ребенок! -- заметил Њодест; -- вообрази себе, он еще растет
и так менЯ любит, что весь вспыхнет, когда менЯ увидит, на лошади едет,
обернетсЯ и долго смотрит мне вслед... "Ѓатюшка, батюшка!" -- прибавил он
страстно совсем не таким голосом, каким говорЯт крестьЯне.
‚се эти рассказы: крестница, береза, медальон, дедовский кофейник, стенЯщаЯ
старуха, жолтый домик с грЯзным двором и бедный благородный студент, нырЯющий на
ваньке из ухаба в ухаб, из-за рублЯ серебром в час... Љакова эта смесь? Љакие
картины сменЯли одна другую! ‘колько прав на счастье, сколько близкой
возможности! Љаких-нибудь три-четыре тысЯчи серебром, и имение спасено.
Ќесколько раз Я думал, не попросить ли тетушку, чтобы она отдала мне мое имение
в руки, и дать ему тысЯч пЯть? Ќо, во-первых, тетушка умолЯла, заклинала менЯ не
брать моих доходов до полного совершеннолетиЯ; с другой стороны, надо же быте
положительным человеком: никто так не поступает, так верно что-нибудь тут есть
неладное, глупое или смешное, или неудобное? ‹учше просто сблизить его с Њарьей
Ќиколаевной и, вместо того, чтоб делитьсЯ после нее только с Џетрушей и
Ќиколаем, поделитьсЯ и с ним. Ћна же и теперь может дать ему деньги.
Ќовый мiр мыслей, который открывалсЯ тогда передо мной, заставил менЯ презирать
всЯкое безотчетное влечение; Я старалсЯ не поддаватьсЯ ему в поступках и в
выборе друзей, становилсЯ все больше привержен ко всему тому, что вЯзалось с
подобными мыслЯми, что хоть несколько напоминало их. ‘колько ни шептало мне
чувство в пользу брата ЌиколаЯ, как ни было мне "по себе" при нем, Я считал его
Ягодой не нашего полЯ и намерен был сблизитьсЯ с Њодестом, который в первые
два-три свиданиЯ разложил передо мной, как продавец, духовный товар свой. ’овар
этот как нельзЯ более подходил под мои потребности, и когда во мне в присутствии
Њодеста возмущалось чувство оскорбленной гармонии, поэзии такта, Я пренебрегал
этим внутренним голосом, считаЯ его самой гнусной несправедливостью к человеку,
который на скверных ваньках ездит во всЯкую погоду давать уроки, носит одежду
студента, кормит мать и жалеет простой народ.
’отчас по возвращении в Џодлипки Я расхвалил его тетушке, Ћльге €вановне и
девицам и выпросил у Њарьи Ќиколаевны позволение написать к нему от ее имени
пригласительное письмо. џ задавал себе вопрос: полюбит ли он Џодлипки, поймет ли
тетушку? Џеред новым лицом и „аша, и Ћльга €вановна становились уже своими, и
ими даже Я не прочь был блеснуть перед двоюродным братом. Ћсобенно „аша... Ћна
могла бы быть так представительна, могла говорить такие известные французские
фразы; над этими фразами мы могли смеЯтьсЯ с Љлашей; но разве тот, кого Я жду,
не должен пленитьсЯ всем у менЯ? € он пленитсЯ, это верно! ’етушка согласилась
без труда. Ћна не имела ничего личного против племЯнника. ‚раждебное чувство
против отца и в старину, вероЯтно, не было сильно, а года и легкую памЯть досады
убили в ней. Њодест приехал рано утром. Ћн не велел менЯ будить, а сам пошел
гулЯть по саду. џ недаром надеЯлсЯ на барышень; они показали себЯ в самом
выгодном свете. Ћбе оделись к лицу: „аша в белом кисейном платье с оборками, с
пунцовой лентой на шее, а Љлаша -- в голубом с белыми горошками. …е пышный стан,
щоки, не уступавшие в нежности и Яркости тем розам, которые были еще в полном
цвету в наших клумбах, бледнаЯ свежесть брюнетки „аши, гостеприимство тетушки,
наш вкусный чай и крепкий кофе, растворенные окна, шум аллей в саду, пение птиц
     -- все это обворожило Њодеста.
     -- ‘частливец, ‚олодЯ! -- сказал он, обнимаЯ менЯ, когда мы остались одни.
‚стреча его с тетушкой была очень любопытна. џ ввел его в гостиную; он бросилсЯ
к ней и начал цаловать ее руки с жаром. € слезы даже показались на глазах.
’етушка засуетилась, совалась цаловать его то в щоку, то в лоб...
     -- ‡дравствуй, здравствуй, дружок мой, -- говорила она взволнованным голосом, --
очень рада, что ты менЯ вспомнил. ‡дравствуй. Љак ты на отца похож! ‘адись,
садись... џ слышала, мой друг, о вашем несчастии. —то же делать... Ѓогу было так
угодно!
     -- ‘ам бы Я ничего, ma ch&#232;re tante, но моЯ старушка...
     -- Љонечно, мой дружок... Une m&#232;re!
‡а обедом Њодест был очень разговорчив. Ќачал рассказывать, как он играл в
благородном спектакле в губернском городе год тому назад, смеЯлсЯ над некоторыми
провинциалами, выставлЯЯ себЯ в виде ловкого и светского человека, так что на
менЯ под конец обеда из-за скромного труженика выглЯнуло вовсе незнакомое лицо.
Ќа другой день он уже стал совсем как дома, декламировал стихи, особенно
"Џоследнее новоселье", по-каратыгински гремел, шипел и стлалсЯ по комнате; делал
также и комические штуки, представлЯл на тени не только обыкновенного зайчика,
но и жующую старуху, и немца из платка с узлами. Џо утрам выходил уже не в
студенческом сюртуке, а в коричневой жакетке, с носовым пестрым фулЯром на шее и
в широких клетчатых шароварах; умел с разбегу перебрасыватьсЯ на руках через
перила балкона и старалсЯ быть как можно ровнее с девицами; во времЯ прогулок
подавал руку то одной, то другой, так что похвальнаЯ цель стала уже слишком
заметна. Љлаша просила менЯ брать всегда ее. "Ћн не в моем вкусе", -- прибавила
она.
     ђассказываЯ что-нибудь, он часто приходил в сильный пафос, и всегда было Ясно,
что он насилует, подгонЯет себЯ и не знает даже, как выпутатьсЯ из своего
рассказа. Њне тогда становилось совестно и страшно. Љлаша сознавалась мне в том
же самом. Ћсобенно, когда он рассказывал мне про дуэль, которую чуть-чуть было
не имел в том губернском городе, где он украшал собою сцену год тому назад. Џод
конец рассказа он стал запинатьсЯ, краснеть, вскакивал, махал рукой и говорил
Ѓог знает что. Љ счастию, дуэль кончилась примирением; противник извинилсЯ, и мы
с Љлашей переглЯнулись и вздохнули свободнее.
Ћльга €вановна на подобные оттенки не обращала вниманиЯ и хвалила его во всех
отношениЯх:
     -- Ћн очень должен быть добр. “ него много познаний. Ћн некрасив, но у него
значительное лицо.
     „аше тоже:
     -- Ћн очень интересен, -- говорила она и уже начинала кокетничать с ним.
Њодест сочувствовал всему в Џодлипках. Џлотно поужинав и выпив по рюмке хереса,
уходили мы в нашу комнату и ложились с трубками в постель. ’огда он мне говорил:
     -- ‡десь у вас во всем видно довольство. ‚идно, что люди не угнетены, а баловство
не сделало их надменными.
     „ругой раз:
     -- Њать твоЯ очень хороша собой была. џ с удовольствием сравнивал вчера ее
портрет с портретом моей. Њежду ними большой контраст. Ћдна белокураЯ, нежнаЯ,
настоЯщий аристократический цветок, а другаЯ смуглаЯ брюнетка, с свежим румЯнцем
     -- народнаЯ кровь! ‚ одной все нерв, в другой -- все кровь!
€ли:
     -- ’етушка, однако, важный малый, патриарх такой милый, bon enfant в высшей
степени! €, знаешь, у нее есть
     поэзиЯ. џ заметил это сейчас: все сидит у окна и созерцает; ничего не пропустит.
‘амый выбор горничных показывает, что у нее есть вкус. Љакой ты, однако,
счастливец, ‚олодЯ! џ думаю, ты тут как сыр в масле катаешьсЯ. Ђ? признайсЯ.
     -- Ќу уж, -- воскликнул Я -- Я так тебе завидовал. ‡десь нет возможности
позабавитьсЯ. ’етушке все доносЯт, и она за поведением смотрит строго. Љак это
глупо, не правда ли? Ћна как узнает про какую-нибудь из своих горничных, так
сейчас предлагает человеку, который ее обольстил, в рекруты или женитьсЯ. Ћдин
такой осел пошел в рекруты прошлого года, не хотел женитьсЯ. “дивлЯюсь! џ бы
сейчас на его месте... Ћна была очень недурна. ‚от хотЯ бы взЯть пример из
нашего сословиЯ... Ќеужели бы ты не женилсЯ с удовольствием на девушке, котораЯ
пожертвовала длЯ тебЯ всем? —его еще хотеть?.. Љак люди балуют себЯ, Я не
понимаю!
     -- ќто благородный идеализм еще в тебе не остыл, ‚олодЯ!
     -- Љакой идеализм! Ќет, Я очень просто говорю, что женитьсЯ приЯтно на той,
которую уже знаешь. „а и жалко ее. „евушки бедные всегда от мужчин страдают.
     -- Ђх, ‚олодЯ, ‚олодЯ! ты уж слишком ценишь женщин. Ћни сами не знают, чего
хотЯт. џ был знаком с женой одного молодого чиновника. Њуж был гораздо красивее
менЯ, однако Я успел без труда. Ћна писала мне самые страстные письма. џ бы тебе
их прочел, да они остались в Њоскве.
     „евиц он определЯл так:
     -- Љакие два характера! џ сейчас понЯл их. “ менЯ взглЯд так проницателен, что
самому иногда больно. Љлаша мЯгче сердцем; она способна сильно любить, кротко и
в молчании: это Ros&#233; Bradwardine ‚альтера ‘котта; а та всЯ дышит силой и
энергией. Љакой рост, какой профиль, какой огонь в глазах! ‚чера мы долго
говорили с ней в саду. џ чувствую, что мы сойдемсЯ... Ћна напоминает мне ‘ильвию
в †орже ‡анде.
     -- Ђ ты любишь ‡анда? -- поспешил спросить Я с жаром.
     -- Ќет, -- отвечал он, -- некоторых лиц нельзЯ не любить -- вот, как ‘ильвиЯ или
‹елиЯ; но вообще, что за пошлаЯ у нее борьба женщины против мужчин!
ќта фраза очень огорчила менЯ; но Я скоро забыл ее, благодарЯ похвалам, которые
он расточал моей обстановке; за похвалы окружающему, за умение поднЯть это
окружающее, придать ему высший смысл, Я готов был простить все пороки, всЯкую
мелочность, всЯкое отсутствие правдивости и чувства меры.
Љроме всего сказанного, Я не мог не полюбить Њодеста и за то, что он обращалсЯ
со мной как с ценной и крупной вещью, беспрестанно повторЯЯ мне: "’воЯ
невинность и умнаЯ неопытность пленЯют менЯ". Ћн прожил у нас две недели и чуть
не со слезами уехал в Њоскву.
     -- Џобыл бы и больше, да старуху жаль: она больна. ’етушка была очень довольна им
и советовала мне подражать ему.
     VIII
Ћ ‘офье ђжевской Я часто мечтал, еще не видав ее. ‚оображал Я ее себе девушкой
сильной, недоступной, прекрасно воспитанной, может быть, умной. €ногда казалось
мне, что ‘офьЯ та самаЯ подруга-сверстница, котораЯ гулЯет в локонах с книжкой,
ожидаЯ менЯ где-то далеко, в лесу, на берегу реки. Љлаша и „аша познакомились с
нею без менЯ у Љолечицких, молодых супругов и родственников наших, которые
любили жить весело в своей прекрасной деревне верст за 50 от нас. Ћт Љолечицких
наши барышни с тетушкой ездили к самим ђжевским и прогостили там с неделю.
Ѓесцветные похвалы, которые расточали ‘офье „аша и Љлаша, не могли еще сами по
себе сделать ей большую честь в моих глазах; напротив того, уже перваЯ
потребность отчуждениЯ от своих длЯ любви была знакома мне; уже мне нравилось
особенно то, о чем не могли знать и говорить наши, когда Я услыхал от Љлавдии
‘еменовны, вместе с похвалами, и живые описаниЯ из домашнего быта небогатых, но
блестЯщих ђжевских. Љлаша рассказывала мне о неприЯтных отношениЯх ‘офьи с
матерью. ‡аметно было, однако, что она, признаваЯ их неприЯтностЯми, придавала
общему духу жизни, в которых они зарождались, привлекательное значение. Ќикакой
насмешки, никакого юмора не было в ее словах. “ Љолечицких ђжевскаЯ бранила свою
дочь за то, что она встает беспрестанно за другими девицами, когда те, от нечего
делать, целой вереницей то уходЯт, то входЯт, из залы в сад, из сада в залу.
ђжевскаЯ увезла дочь в самый разгар удовольствий, не позволила ей играть роль
помещицы в "Ѓарской спеси и Ђнютиных глазках", сказала, что пьеса эта грЯзна...
Ћна была, значит, скучной помехой молодости; но как она умна и начитана! Љак мил
ее кабинет с резной дверью, за которой она собственным старанием разводила
дорогие цветы!
     -- „аша, а как хорош роЯль у ђжевских!
     -- „а... Џомнишь, Љлаша, вечером на балконе: темнота такаЯ в саду и роЯль?
     -- Њне нравитсЯ, „аша, походка …вгении Ќикитишны. ‚от уж можно сказать une grande
dame. ‡аметили вы ее руки? Љак хороши! “ ‘офьи хуже, больше...
     -- “ ‘офьи руки отцовские.
     -- Љак это вы помните его руки?.. џ его боюсь и не глЯжу на него. ЉакаЯ жена и
какой муж!
     -- ‚ молодости он был гораздо лучше ее. ђазве ты не видала его портрета? ‘онЯ
напоминает его иногда.
     -- ‚от, ‚олодЯ, тебе предмет -- влюбись в ‘офью. Ћна получше твоей ‹юдмилы.
"Љогда бы увидеть ее!" -- думал Я.
     †елание мое исполнилось вскоре. Ќедели через две после отъезда Њодеста из под
Џодлипок ђжевские, мать, дочь и тетка, приехали к нам и провели у нас целые
сутки.
     ‘офьи не было в гостиной, когда Я вошел: она ушла с барышнЯми на качели.
’етушка сделала мне знак, чтобы Я подошел к руке …вгении Ќикитишны, и менЯ
немного обидело, что эта гордаЯ дама поцаловала только воздух над головой моей.
ЃоЯсь оскорбить неравенством Ќастасью …горовну, Я и к ее руке приложилсЯ -- и она
сделала то же, что …вгениЯ Ќикитишна. Ќо к надменному лицу г-жи ђжевской это
шло, а золовка ее показалась мне в эту минуту очень жалким существом: сухаЯ,
некрасиваЯ, без чепца, веснушки... Ђ туда же!
ЏоворачиваЯ за деревьЯ, за которыми стоЯли качели, Я был немного взволнован.
’ам за зеленью раздавалсЯ незнакомый женский голос.
‘офьЯ стоЯла на доске, схватЯсь руками за веревки, и Я вдруг увидел в двух шагах
перед собою ее цветущее лицо. Ќет сомнениЯ, это она! Ћна в локонах, в диком
платье с белыми полосками; она покраснела, когда „аша (с той праздничной
гордостью, с которой мы часто рекомендуем близких людей, вовсе не любЯ их)
сказала:
     -- ‚от наш ‚ольдемар!
Ќа кого она похожа? ѓлаза темные, большие, как у отца на портрете, и губы такие
же добродушные, как у него, а все остальное и все вместе как-то напоминает силу
выражениЯ и неправильные черты матери. Људри темные, румЯнец мраморный; робка,
говорит мало, а смеетсЯ мило. —то бы ей сказать? Ќа этот раз не сказал ничего;
но, когда она перед отъездом похвалила наши розы, Я нарвал их целую кучу,
исколол все руки второпЯх и поднес ей букет с почтительным поклоном. Ћна
благодарила, не поднимаЯ глаз.
     ‚ конце сентЯбрЯ мы с тетушкой собрались отдать им визит. —то за погода стоЯла
тогда! Љак хороша их деревнЯ, Я сказать не могу. џ уже описывал вам ее в главных
чертах, а сколько живых подробностей Я должен был опустить! Ћсобенно помню Я
первый Ясный и прохладный вечер: мы ходили гулЯть в лес и по берегу реки;
…вгениЯ Ќикитишна осталась дома с ленивой тетушкой; Я повел ‘офью под руку, а за
нами шла ЌастасьЯ …горовна с одной соседкой, про которую Я могу сказать только,
что она была девица, немолода, носила большой зеленый платок, а косу обвивала
вокруг головы, как в старину маленькие девочки. ЌастасьЯ …горовна не спускала
глаз с племЯнницы и изредка кричала ей: "‘офи, иди потише". Ћ чем мы говорили,
не помню; помню, что Я трепетал от радости. Ќа возвратном пути, в овраге,
увидали мы растерзанный, стоптанный труп белой кошки.
     -- ЌесчастнаЯ! -- сказала ‘офьЯ. -- ‚ы видели серого котенка в зале? ќто ее
котенок.
     -- ‚ы верно любите котЯт? -- спросил Я.
     -- Ќенавижу, -- отвечала она с гримасо