лишь  такие грехи, которые могут быть  вскрыты
перед глазами судей и поэтому не ЯвлЯютсЯ только намерениЯми.
     ’ам,  где нет гражданского права,  нет и преступлений. €з обрисованного
отношениЯ греха  к  закону и преступлениЯ  к гражданским законам  может быть
выведено следующее заключение.  ‚о-первых, что там, где прекращаетсЯ  закон,
прекращаетсЯ и грех. Ћднако так как естественный  закон вечен, то  нарушение
договоров,  неблагодарность  и высокомерие и все  действиЯ, идущие вразрез с
каким-нибудь  моральным принципом,  никогда не могут  перестать быть грехом.
‚о-вторых, что с  упразднением  гражданских  законов  перестают существовать
преступлениЯ.  „ействительно,  так  как  с  упразднением гражданских законов
остаютсЯ лишь  естественные законы, то ни один  человек  не может обвинить в
чем-либо другого человека. €бо в  этом случае  каждый ЯвлЯетсЯ судьей самому
себе и может быть обвинен лишь своей совестью и признать себЯ оправданным на
основании чистоты своих  намерений. …сли  поэтому  его намерение честно, его
поступок не ЯвлЯетсЯ грехом. ‚  противном случае его поступок - грех, но  не
преступление. ‚-третьих,  что, если перестает существовать верховнаЯ власть,
перестают также  существовать и преступлениЯ. €бо там, где нет такой власти,
нет и защиты закона, и поэтому всЯкий имеет право защищать себЯ собственными
силами.  €бо  нельзЯ  предположить,  что при  установлении  верховной власти
кто-либо отрексЯ от своего права на сохранение своей  жизни, ради сохранениЯ
которой установлена верховнаЯ  власть.  Ќо это относитсЯ лишь к тем, кто  не
участвовал в свержении власти, оказывавшей  им защиту. €бо такое свержение -
с самого начала преступление.
     Ќезнание естественного закона ни длЯ кого не может служить оправданием.
€сточником  всЯкого преступлениЯ  ЯвлЯетсЯ  или  недостаток  пониманиЯ,  или
какаЯ-нибудь ошибка в рассуждении, или неожиданнаЯ сила страстей. Ќедостаток
пониманиЯ  есть  незнание.  Ћшибка  в  рассуждении  есть  ошибочное  мнение.
Ќезнание  опЯть-таки может  быть  троЯкого рода:  незнание закона,  незнание
суверена, незнание  наказаниЯ.  Ќезнание естественного закона ни длЯ кого не
может служить оправданием. €бо предполагаетсЯ, что  всЯкий человек со зрелым
умом знает, что он не должен делать другому того, что он не желал бы, что бы
было сделано по  отношению к нему.  Џоэтому,  в какую  бы страну  человек ни
пришел, он совершает преступление, если он делает что-либо противное законам
этой страны. …сли  человек приезжает в нашу страну из €ндии и убеждает у нас
людей принЯть  новую религию  или учит их чему-либо ведущему к неповиновению
законам нашей страны, то, как бы человек ни  был убежден в истинности своего
учениЯ,  он совершает  преступление  и  может  быть  по  всей справедливости
наказан за него, и не только потому, что его  учение ложно, но и потому, что
он  совершает то, чего он не одобрил бы в другом, а именно в том, кто прибыл
бы  в  его  страну  и пыталсЯ  бы  там  изменить  религию.  Ћднако  незнание
гражданского закона может  служить  оправданием длЯ человека в чужой стране,
пока  этот закон ему  не объЯвлен, "бо  до  того гражданский закон  не может
иметь длЯ него обЯзательной силы.
     Ќезнание  гражданского  закона иногда может служить  оправданием. ’очно
таким же образом,  если гражданский закон объЯвлен в стране не в столь Ясной
форме, чтобы каждый при желании мог знать его, или сам поступок не
     противоречит   естественному   закону,  незнание  гражданского   закона
ЯвлЯетсЯ  достаточным  оправданием. ‚ других  случаЯх незнание  гражданского
закона не служит оправданием.
     Ќезнание  суверена  не  служит оправданием. Ќезнание  суверена в  своей
собственной стране  не служит  человеку оправданием, ибо он  обЯзан знать ту
власть, защитой которой пользуетсЯ.
     Ќезнание наказаниЯ  не может  служить  оправданием. Ќезнание  наказаниЯ
там, где закон объЯвлен, никому  не служит оправданием.  €бо, нарушаЯ закон,
который при отсутствии страха наказаниЯ был бы не  законом, а пустым словом,
человек тем самым приемлет наказание, хотЯ он не знает, каково оно,  так как
всЯкий добровольно совершающий какое-нибудь действие приемлет и все заведомо
вытекающие из этого действиЯ  последствиЯ. Ќаказание не  ЯвлЯетсЯ  заведомым
последствием  нарушениЯ законов  во  всех государствах. ’ак  что,  если  это
наказание определено уже законом, правонарушитель подлежит этому  наказанию;
если же наказание не определено, то он подлежит произвольному наказанию. €бо
справедливо,  чтобы  тот, кто  совершает  правонарушение,  повинуЯсь  только
собственной  воле, был подвергнут наказанию,  зависЯщему лишь  от воли того,
чей закон при этом нарушен.
     ЌаказаниЯ,  установленные   до  совершениЯ  действиЯ,  исключают  более
суровые.  …сли  же наказание указано в законе рЯдом с преступлением или  это
наказание обычно применЯлось в подобных случаЯх, то преступник не может быть
подвергнут более суровому  наказанию. €бо если наказание заранее  известно и
оно  недостаточно  сильно, чтобы удержать  людей от  свершениЯ действиЯ,  то
такое  наказание  ЯвлЯетсЯ  подстрекательством,  так как,  взвешиваЯ выгоды,
проистекающие  от  нарушениЯ,  и  зло,  свЯзанное  с  наказанием,  люди   по
естественной  необходимости  выбирают  то, что  им  представлЯетсЯ  наиболее
выгодным.  ‚от почему, если  они подвергаютсЯ более  сильному наказанию, чем
то, которое определено законом, или то, которому подвергались другие люди за
подобные преступлениЯ, выходит, что закон ввел их в искушение и обманул.
     „ействие не становитсЯ преступлением, если закон издан после совершениЯ
его.  ‡акон, изданный  после  совершениЯ  действиЯ, не  делает  это действие
преступным.  €бо  если это  действие есть нарушение естественного закона, то
закон существовал  до его совершениЯ; положительный же  закон не  может быть
известен до его изданиЯ и, следовательно, не может иметь  обЯзательной силы.
…сли же закон, запрещающий  указанное  действие, издан до его совершениЯ, но
полагающеесЯ за  него наказание  было установлено  после его  совершениЯ, то
правонарушитель  подлежит  наказанию,   установленному  по  совершении   его
действиЯ, если только до этого не  было установлено  законом  или  практикой
меньшее наказание. ЋснованиЯ длЯ этого утверждениЯ были изложены выше.
     Џричинами  преступлений ЯвлЯютсЯ ложные принципы  относительно права  и
не-права.  Ќеправильные  рассуждениЯ,  т.  е.  заблуждениЯ,  делающие  людей
склонными нарушать законы, бывают троЯкого рода. ‚о-первых,  предложениЯ,  в
основу которых положены ложные принципы. ’ак, например, на  основании  того,
что везде и всегда незаконные деЯниЯ  оправдывались вследствие силы  и побед
их  вершителей  и что власть имущие часто  разрывали паутину законов, причем
преступниками  считались лишь наиболее слабые из нарушителей законов,  т. е.
не имевшие  успеха в своих  противозаконных начинаниЯх,- на основании  таких
фактов люди устанавливают следующие принципы и  предпосылки:  справедливость
есть  лишь пустой  звук;  все,  что  человек может добыть  своими  рвением и
отвагой,   принадлежит   ему;   практика   всех   народов   не  может   быть
несправедливой; примеры прежних времен  ЯвлЯютсЯ достаточным  основанием длЯ
того, чтобы  поступать  так  и впредь, и  многое  другое  в  этом  роде. Џри
признании  таких  принципов  никакое  деЯние  само  по себе  не  может  быть
преступлением, но  должно стать  таковым не по  закону, а  в  зависимости от
успеха того, кто его совершает, а одно и то же деЯние может быть нравственно
положительным или отрицательным в  зависимости от воли  судьбы, так  что то,
что  Њарий сделает  преступлением, ‘улла  превратит  в заслугу, а –езарь при
наличии тех же самых законов снова обратит в преступление - к беспрестанному
нарушению мира в государстве.
     ‹жеучители, неправильно истолковывающие естественные законы. ‚о-вторых,
неправильное истолкование естественных законов лжеучителЯми, которые придают
им  смысл,  противоречащий  гражданскому   праву,  либо  выдают  за   законы
собственные  измышлениЯ   или  традиции   прежних  времен,  несовместимые  с
обЯзанностЯми подданного.  €  ложные  выводы из истинных  принципов, которые
делают  учители.  ‚-третьих,  ошибочные выводы  из правильных принципов, что
обычно  встречаетсЯ  у  людей, поспешных в выведении  заключений и  принЯтии
практических  решений. ’аковы  те  люди, которые, с  одной стороны,  слишком
высокого  мнениЯ  о  своих  умственных  способностЯх,  а  с другой  стороны,
полагают, что  вещи  этого  рода  требуют  не  времени  и изучениЯ,  а  лишь
обыкновенного опыта и здравого смысла,  чего ни один человек не считает себЯ
лишенным, а между тем познание правомерного и неправомерного очень трудно, и
никто  не должен  претендовать  на такое знание без  долгого и  интенсивного
изучениЯ.  Ќи  одно  из  этих  неправильных  рассуждений  не  может  служить
основанием длЯ оправданиЯ преступлениЯ человека (хотЯ некоторые из них могут
служить  смЯгчающим  вину  обстоЯтельством),   претендующего  на  управление
собственными делами,  и еще меньше длЯ человека, занимающего государственный
пост, ибо  все такие люди претендуют на ту разумность, на отсутствие которой
они ссылались бы как на основание длЯ своего оправданиЯ.
     ‘трасти людские. Ћдной из страстей,  которые чаще всего бывают причиной
преступлениЯ,  ЯвлЯетсЯ   тщеславие,   или   глупаЯ  переоценка  собственной
личности, как  будто разница в ценности между людьми ЯвлЯетсЯ результатом их
ума,  или  богатства, или крови,  или  какого-нибудь  другого  естественного
качества,  а  не  зависит  от  воли тех,  кто  обладает  верховной  властью.
’щеславие  порождает у соответствующих людей предположение,  что  наказаниЯ,
установленные законами  и распространЯющиесЯ обыкновенно на  всех подданных,
не должны быть применены к ним с  той же строгостью, с какой они применЯютсЯ
к бедным, темным и простым людЯм, общее имЯ которых - чернь.
     Џредположение  о том,  что  их спасет  богатство. Џоэтому обычно  люди,
кичащиесЯ своим  богатством, смело совершают преступлениЯ  в надежде, что им
удастсЯ избежать наказаниЯ  путем подкупа  государственного  правосудиЯ  или
получить прощение за деньги или другие формы вознаграждениЯ.
     € друзьЯ.  Ђ люди,  имеющие множество могущественных родственников  или
завоевавшие  себе  популЯрность  и  определенную   репутацию   среди  толпы,
осмеливаютсЯ нарушать законы в  надежде, что им удастсЯ оказать  давление на
ту власть, которой надлежит заботитьсЯ о приведении законов в исполнение.
     €  собственнаЯ мудрость.  Ђ  люди,  имеющие  высокое и  ложное мнение о
собственной  мудрости, берут  на  себЯ смелость  порицать действиЯ  властей,
ставить   под   вопрос  их  авторитет  и  своими  публичными   выступлениЯми
опрокидывать  законы,  дабы  преступлением  считалось  лишь  то, что выгодно
считать таковым  им  самим.  ќти  же люди  бывают  иногда  склонны  к  таким
преступлениЯм, которые состоЯт в  коварстве и обмане своих соседей,  так как
они  полагают, что их  замыслы  слишком  искусны,  чтобы  в  них можно  было
проникнуть.  ќто,  говорю  Я,  следствие  их  ложного  предположениЯ о своей
мудрости,  ибо  из  зачинщиков  смуты  в  государстве  (котораЯ  никогда  не
обходитсЯ  без  гражданской войны) очень  мало  кто живет  достаточно долго,
чтобы видеть  осуществление своих целей,  так что благо, вытекающее  из этих
преступлений,  достаетсЯ  потомству  и  таким  людЯм,  которые  меньше всего
пожелали  бы его; это доказывает, что зачинщики не были так  мудры,  как они
полагали. Ђ те,  кто  обманывает в надежде на то, что их обманов не заметЯт,
обманывают  обыкновенно  себЯ,  ибо  та  темнота,  которой  они считают себЯ
окутанными, есть  лишь их собственнаЯ слепота, и они не  более  разумны, чем
дети, считающие все скрытым, раз они закрыли свои глаза.
     ‚се тщеславные люди,  как правило, если только они не робки, подвержены
гневу, ибо они более других склонны рассматривать обычную  свободу выражений
в разговорах как проЯвление пренебрежениЯ к  ним. Ћчень мало найдетсЯ  таких
преступлений, которые не имели бы своим источником гнев.
     Ќенависть,    сладострастие,   честолюбие,   корыстолюбие   -   причины
преступлений. Ђ что касаетсЯ преступлений, к которым способны привести такие
страсти,  как ненависть,  сладострастие,  честолюбие  и корыстолюбие, то они
столь очевидны  всЯкому  человеку  на  основании  его  собственного опыта  и
размышлениЯ, что об этом  нет нужды  говорить; заметим лишь, что эти страсти
настолько присущи природе человека и  всех  других  живых  существ,  что  их
последствиЯ можно  устранить лишь  необыкновенным  напрЯжением  мыслительных
способностей или постоЯнной строгостью наказаниЯ за них. €бо то, что человек
ненавидит,  причинЯет ему непрерывное и неизбежное беспокойство, в силу чего
человек должен или вооружитьсЯ долготерпением, или освободить себЯ от власти
этого  беспокойства  устранением  его причины.  ‚ыполнение первого  -условиЯ
трудно,  выполнение  второго  во многих  случаЯх всевозможно  без  нарушениЯ
какого-либо  закона. —естолюбиe  и корыстолюбие также суть страсти,  которые
беспрестанно давЯт  на человека, между тем  как разум  не всегда приходит на
помощь,  чтобы  оказать  им  сопротивление. „.  Џоэтому,  когда  у  человека
поЯвлЯетсЯ  надежда на безнаказанность,  тогда сказываютсЯ последствиЯ  этих
страстей.   Ђ   что  касаетсЯ   сладострастиЯ,   то   эта   страсть   вместо
продолжительности  обладает  силой, достаточной длЯ  того, чтобы  перевесить
боЯзнь легких или неизвестных наказаний.
     ‘трах  иногда  бывает  причиной  преступлений,  как,   например,  когда
человеку кажетсЯ, что ему грозит опасность быть убитым или получить телесные
повреждениЯ. €з всех  страстей менее  всего располагает человека к нарушению
закона страх. Ѓолее  того, только  страх если не иметь  в  виду  благородные
натуры, заставлЯет людей соблюдать законы в тех случаЯх, когда  их нарушение
обещает  человеку  выгоду или  удовольствие.  €  все  же  во  многих случаЯх
преступление может быть совершено под влиЯнием страха.
     ‚  самом  деле,  не всЯкий  страх оправдывает то  действие,  которое он
порождает,  а  лишь   страх  телесного  повреждениЯ,   который  мы  называем
физическим страхом, и лишь  в  том  случае,  когда человек  не видит другого
средства освободитьсЯ от этого страха помимо действиЯ. —еловек, подвергшийсЯ
нападению, боитсЯ быть убитым и, чтобы избежать смерти, не видит иного пути,
как нанесение  раны нападающему. € вот если в этом случае человек смертельно
ранил нападающего,  то это  не преступление. ‚едь никто  не предполагал, что
фактом установлениЯ  государства  он  отрексЯ от  своего права защищать свою
жизнь  и тело  в тех  случаЯх, когда закон не  может вовремЯ  прийти ему  на
помощь. Ќо  убить человека,  потому  что  из его действиЯ  или угроз Я  могу
заключить, что он  убьет менЯ при  первой возможности, между тем как Я  имею
достаточно  времени  и  средств,  чтобы  воспользоватьсЯ  защитой  верховной
власти,-  преступление.  „ругой  случай.  —еловек слышит  по  своему  адресу
несколько  обидных  слов  или  подвергаетсЯ  незначительной  обиде,  за  что
законодатели  не установили никакого наказаниЯ, не считаЯ достойным человека
здравого  ума обращать на  них внимание, и боитсЯ, что, оставив без отмщениЯ
эту   обиду,  он   навлечет   на  себЯ  презрение  и,  следовательно,  будет
подвергатьсЯ подобным обидам  и  со  стороны других;  и вот,  чтобы избежать
этого,  он  нарушает   закон  и,   чтобы   другим  неповадно   было,  мстит.
ќто-преступление. €бо ущерб  в  этом случае был  не  физический,  а мнимый и
настолько  незначительный,  что  человек  светский  или  уверенный  в  своем
мужестве не может обращать на него внимание, хотЯ  в силу обычаЯ, введенного
несколько  лет  назад в  этом  уголке  мира,  такие  мелкие  обиды сделались
чувствительными длЯ молодых и пустых людей.
     ’очно  так же человек может  боЯтьсЯ  духов из-за собственного суевериЯ
или довериЯ, которое внушают ему рассказы о странных снах и  видениЯх других
людей, и при этом ему может быть внушена вера в  то,  что  эти духи причинЯт
ему  вред,  если он совершит  или  не совершит то,  что  предписываетсЯ  или
запрещаетсЯ законом.  € вот, если этот человек так или иначе  нарушил закон,
это не может быть оправдано страхом  и ЯвлЯетсЯ преступлением. ‚ самом деле,
сновидениЯ (как Я показал это раньше, во II главе) ЯвлЯютсЯ по своей природе
лишь  представлениЯми,  оставшимисЯ  у  спЯщего  от чувственных  восприЯтии,
полученных им наЯву.  Ђ  когда человек в  силу какого-либо обстоЯтельства не
уверен в  том, что он спал,  то сны представлЯютсЯ ему  реальными видениЯми.
Џоэтому тот, кто позволЯет себе нарушить закон на основании собственного или
чужого  сновидениЯ,  или  на основании  мнимого  видениЯ, или  на  основании
представлениЯ о силе невидимых духов, хотЯ это  и не дозволено государством,
тот   отвергает   естественный  закон,   что   уже   ЯвлЯетсЯ   определенным
преступлением,  и  следует призракам своего или чужого  воображениЯ,  причем
призракам,  относительно которых он никогда не может знать, означают ли  они
что-нибудь  или  нет,  так же  как  говорит  ли правду  или  лжет  тот,  кто
рассказывает  ему  свои  сны.  …сли бы  каждому  была  предоставлена свобода
действовать так (а если бы хоть один человек имел эту свободу, то она в силу
естественного  закона  должна  была  бы быть предоставлена  любому),  никого
нельзЯ было бы заставить соблюдать законы, и, таким образом, все государства
распались бы.
     Ќе   все  преступлениЯ   одинаковы.   €з  этого   различиЯ   источников
преступлений вытекает, что не все преступлениЯ одинаковы (как утверждали это
древние стоики). Њожет же иметь место не только оправдание,  при котором то,
что  казалось  преступлением, оказываетсЯ  совсем  не  таковым, но  также  и
смЯгчающие  вину обстоЯтельства, благодарЯ  которым преступление, казавшеесЯ
большим, становитсЯ меньше. €бо  хотЯ все преступлениЯ одинаково заслуживают
имени  беззакониЯ,  подобно  тому  как  всЯкое отклонение  от  прЯмой  линии
одинаково  заслуживает имени кривизны, что было правильно замечено стоиками,
однако  из  этого не  следует,  что  все  преступлениЯ ЯвлЯютсЯ в одинаковой
степени  беззакониЯми,  так  же как из  понЯтиЯ кривизны не следует, что все
кривые линии ЯвлЯютсЯ в одинаковой мере кривыми. €менно последнее проглЯдели
стоики, считавшие одинаково большим преступлением против закона убить курицу
и совершить отцеубийство.
     Џолное оправдание. –еликом оправдывает  действие и лишает его характера
преступлениЯ лишь то, что одновременно  лишает закон обЯзательной силы,  ибо
противозаконное действие,  совершенное тем, кто обЯзан повиноватьсЯ  данному
закону, есть не что иное, как преступление.
     Ћтсутствие всЯкой возможности знать закон служит основанием длЯ полного
оправданиЯ. €бо закон, знание которого длЯ человека невозможно, не имеет длЯ
него обЯзательной силы. Ќо недостаточное усилие познать закон не должно быть
рассматриваемо  как  отсутствие  возможности,  и  человек,   считающий  себЯ
достаточно  разумным,  чтобы быть в состоЯнии управлЯть собственными делами,
не может  считатьсЯ лишенным возможности знать  естественные законы, ибо эти
законы  познаютсЯ  тем  разумом, на  который он претендует. ’олько  детЯм  и
сумасшедшим не вменЯютсЯ в вину преступлениЯ против естественного закона.
     Љогда человек не по своей вине находитсЯ в плену или во власти врага (а
он во власти врага тогда,  когда во власти последнего находЯтсЯ его личность
или  его  средства существованиЯ), тогда закон  терЯет  по отношению  к нему
всЯкую обЯзательную силу, ибо он вынужден повиноватьсЯ врагу или умереть, и,
следовательно,  такое повиновение не есть преступление, ибо  никто не обЯзан
(при  отсутствии  защиты  закона)  не  защищать  себЯ всеми  доступными  ему
средствами.
     …сли человек под страхом смерти  принуждаетсЯ совершить что-либо против
закона, то  он совершенно не  виновен,  ибо никто не  обЯзан  отказатьсЯ  от
самосохранениЯ.  €  если бы даже мы  предположили,  что такой закон ЯвлЯетсЯ
обЯзательным, то человек все же рассуждал бы так: если Я не сделаю  этого, Я
умру  сразу,  если  же   Я  это  сделаю,  Я  умру  некоторое  времЯ  спустЯ,
следовательно, делаЯ это,  Я  выигрываю времЯ  длЯ  жизни.  Џрирода  поэтому
принуждает его это делать.
     …сли человек лишен пищи  или каких-нибудь других необходимых длЯ  жизни
вещей  и может сохранить  себЯ  лишь совершением противозаконного действиЯ,-
например, если при большом голоде  он кого-либо ограбит или украдет съестные
припасы,  которые не  может получить ни за деньги, ни в качестве  милостыни,
или если  длЯ  защиты  своей жизни человек отнимет  у другого  меч,- то  это
нельзЯ вменЯть ему в вину по основаниЯм, указанным раньше.
     ‚  действиЯх  подстрекателЯ не может  быть  обвинен  исполнитель. Љроме
того,  когда   совершено   противозаконное  действие  под  влиЯнием  другого
человека, то  действиЯ подстрекателЯ не могут вменЯтьсЯ в  вину исполнителю,
ибо никто не должен обвинЯть другого  в своем собственном деЯнии, когда  тот
ЯвлЯетсЯ  лишь  его  орудием.   Ќо  это  противозаконное  действие  остаетсЯ
преступлением по отношению к третьему лицу, пострадавшему от этого действиЯ,
ибо в отношении нарушениЯ закона оба, как подстрекатель, так и  исполнитель,
ЯвлЯютсЯ  преступниками. Ћтсюда  следует,  что  если  человек  или собрание,
имеющие верховную  власть, приказывают  человеку совершать  нечто нарушающее
ранее  изданный  закон,  то  это  действие  не  может  быть вменено  в  вину
исполнителю. €бо суверен не может по праву осудить это действие, так как сам
ЯвлЯетсЯ его  виновником.  Ђ  то,  что  не  может  быть  по  праву  осуждено
сувереном, не может быть наказано кем-либо другим. Љроме того, когда суверен
повелевает  совершить  что-либо  противоречащее  его  прежнему  собственному
закону,  то повеление ЯвлЯетсЯ упразднением закона по  отношению  к  данному
единичному факту.
     …сли  человек  или  собрание,  имеющие верховную  власть, отрекаютсЯ от
какого-нибудь  существенного  длЯ  верховной власти  права,  благодарЯ  чему
подданные получают свободу, несовместимую с верховной властью, т. е. с самим
существованием  государства,  и подданный  на  основании  этой  пожалованной
свободы  отказываетсЯ повиноватьсЯ суверену в  чем-либо противоречащем  этой
свободе,  то это  тем не  менее грех и нарушение верноподданнического долга.
€бо  подданный обЯзан понимать, что  это  несовместимо  с верховной властью;
ведь она учреждена с  его собственного  согласиЯ и ради его  защиты, и такаЯ
свобода, котораЯ несовместима  с верховной властью,  могла  быть  пожалована
лишь вследствие непредвидениЯ ее  дурных  последствий. …сли же  подданный не
только не повинуетсЯ,  но  и оказывает сопротивление  должностному  лицу при
претворении  указанного  повелениЯ в жизнь,  тогда это уже преступление, ибо
подданный мог добиватьсЯ своего права жалобой без нарушениЯ мира.
     Џреступление  имеет  различные  степени, которые измерЯютсЯ, во-первых,
зловредностью источника или причины,  во-вторых,  заразительностью  примера,
в-третьих,  вредностью последствий,  в-четвертых,  обстоЯтельствами времени,
места и лиц.
     Џредположение  о  своей  силе  длЯ  сопротивлениЯ  исполнителЯм  закона
отЯгчает  преступление.  Ћдно  и то  же  противозаконное  действие  ЯвлЯетсЯ
большим преступлением, когда оно проистекает из того, что человек, полагаЯсь
на  свою  силу, богатство  или друзей,  оказывает сопротивление исполнителЯм
закона, и меньшим,- когда оно проистекает  из  надежды  не быть открытым или
скрытьсЯ  бегством.  €бо  надежда на  избежание  наказаниЯ путем  силы  есть
корень,  из которого  вырастает  во  все  времена  и  при  всЯких  соблазнах
презрение ко  всем  законам,  между тем как  в  последнем  случае  понимание
опасности,  побуждающее  человека  к  бегству,  делает его более послушным в
будущем.    Џреступление,   совершенное   сознательно,   ЯвлЯетсЯ    большим
преступлением,  чем  то,  которое  проистекает  из  ложного убеждениЯ в  его
законности. €бо  тот,  кто сознательно  совершает противозаконное  действие,
полагаетсЯ  на  свою  физическую или другую силу, что  придает ему  смелость
совершать  такие же  преступлениЯ и  в  будущем,  между  тем  как  тот,  кто
совершает  преступление  по  ошибке, убедившись  в своей ошибке,  становитсЯ
послушным закону.
     „оверие к дурным учителЯм смЯгчает вину. ’от, чьЯ ошибка проистекает из
довериЯ к  авторитету учителЯ или уполномоченного  государством  толкователЯ
закона,  менее виновен,  чем  тот, чьЯ ошибка  проистекает  из непоколебимой
уверенности в  правильности собственных принципов и  рассуждений, ибо  тому,
чему учит человек, уполномоченный на то государством, учит само государство,
и мнение такого учителЯ имеет  сходство с  законом; поэтому авторитет такого
учителЯ или толкователЯ закона служит основанием длЯ полного оправданиЯ всех
преступлений, которые  не содержат в себе отрицаниЯ  верховной власти  и  не
ЯвлЯютсЯ   нарушением   очевидного   закона,   между   тем   как  тот,   кто
руководствуетсЯ в своих действиЯх собственными мнениЯми, держитсЯ стойко или
падает в зависимости от правильности или ошибочности этих мнений.
     Џримеры безнаказанности смЯгчают вину. ’о же действие ЯвлЯетсЯ  большим
преступлением, если до этого другие  люди неизменно наказывались за подобное
действие, и  меньшим  - если  они  оставались  до  этого  во  многих случаЯх
безнаказанными.  €бо  такие  примеры  ЯвлЯютсЯ надеждой  на безнаказанность,
внушенной правонарушителю  самим  сувереном.  €  так как  тот,  кто  внушает
человеку  надежду  на  безнаказанность,  котораЯ  поощрЯет  его к совершению
преступлениЯ, сам ЯвлЯетсЯ  соучастником, то у него нет основаниЯ взваливать
всю вину за это преступление на непосредственного правонарушителЯ.
     ‡аранее обдуманное  намерение отЯгощает вину. Џреступление, проистекшее
из внезапной страсти, не так велико, как  совершенное по зрелом размышлении.
€бо в первом случае смЯгчающим  вину обстоЯтельством ЯвлЯетсЯ общаЯ слабость
человеческой природы. ’от же, кто совершил преступление с заранее обдуманным
намерением,  тот  хладнокровно   взвесил   закон,  наказание  и  последствиЯ
преступлениЯ  длЯ человеческого  общества  и всем  этим пренебрег,  поставив
превыше  всего  собственную  склонность.  Ќо  внезапность  страсти  не  есть
достаточное основание длЯ полного оправданиЯ, ибо времЯ, протекшее с момента
первого знакомства с законом до совершениЯ преступлениЯ, должно  учитыватьсЯ
как времЯ  обдумываниЯ, так  как правонарушитель обЯзан был размышлением над
законом побороть порочность своих страстей.
     …сли  закон объЯвлен и  старательно  прочитан и  истолкован перед  всем
народом,  то всЯкое  деЯние,  совершенное в его  нарушение, ЯвлЯетсЯ большим
преступлением, чем когда люди оставлены без такого  наставлениЯ  и вынуждены
сами осведомлЯтьсЯ  о  содержании закона,  что  создает длЯ них  трудность и
неуверенность, заставлЯет их прерывать свои обычные занЯтиЯ и  обращатьсЯ  к
частным  лицам.  €бо  в  этом  случае  часть  вины  отпадает  в  силу  очень
распространенного  незнакомства  с  законом,  в  первом  же  случае  имеетсЯ
небрежность, свидетельствующаЯ о некотором презрении к верховной власти.
     Њолчаливое  одобрение  суверена  смЯгчает  вину.  „еЯниЯ,  которые Ясно
выраженный  закон осуждает,  а законодатель  несомненными проЯвлениЯми своей
воли молчаливо одобрЯет, ЯвлЯютсЯ  меньшим преступлением, чем  те же деЯниЯ,
которые осуждены  как законом,  так и  законодателем. ’ак как мы  знаем, что
волЯ законодателЯ есть закон, то в первом случае мы имеем два противоречащих
друг  другу закона - обстоЯтельство,  которое служило бы полным оправданием,
если бы люди обЯзаны  были судить о том, что одобрЯетсЯ законодателем, не по
его  Ясно выраженному повелению, а по другим признакам. Ќо  так как в данном
случае  наказание полагаетсЯ  не  только  за нарушение  закона, но  и за его
исполнение,  то законодатель сам  ЯвлЯетсЯ отчасти причиной правонарушениЯ и
поэтому  не может  взвалить всю  вину  за  преступление  на правонарушителЯ.
Ќапример,   закон  запрещает   дуэли,  и  они  наказываютсЯ   как  уголовное
Џреступление. ‘ другой стороны,  человек, не принимающий  вызова  на  дуэль,
подвергаетсЯ  глубочайшему  презрению  и  иногда  самим  сувереном считаетсЯ
недостойным занимать какой-нибудь  высокий пост или получить продвижение  по
военной службе. …сли в силу этого человек принимает вызов на дуэль, полагаЯ,
что все люди законно стремЯтсЯ иметь о себе хорошее мнение тех, кто обладает
верховной  властью, то разумно не наказывать его строго, так  как часть вины
Явно падает на наказывающего. џ забочусь  не о том, чтобы была предоставлена
свобода личной мести или  другой форме неповиновениЯ, а о правителЯх - чтобы
они не поощрЯли косвенно того,  что ими прЯмо  запрещаетсЯ. Џримеры монархов
оказывают и всегда оказывали более могущественное  влиЯние  на действиЯ тех,
перед  глазами кого  эти примеры  имелись, чем  сами  законы.  €  хотЯ нашей
обЯзанностью  ЯвлЯетсЯ делать  не то,  что  монархи делают, а лишь  то,  что
монархи говорЯт, но эта  обЯзанность, однако, не будет выполнена до тех пор,
пока  Ѓогу не будет угодно  оказать людЯм  необычайную  и сверхъестественную
милость, внушив им склонность следовать этому правилу.
     ‘равнение преступлении по  их последствиЯм. …сли мы, далее,  сравниваем
преступлениЯ по степени вредности их  последствий, то, во-первых, одно и  то
же действие ЯвлЯетсЯ большим  преступлением, когда оно приносит вред многим,
и меньшим  - когда оно  приносит вред немногим. Џоэтому,  когда какое-нибудь
действие приносит вред не только в настоЯщем, но и, к примеру, в будущем, то
оно ЯвлЯетсЯ  большим  преступлением,  чем когда оно  приносит  вред  лишь в
настоЯщем. €бо первое преступление ЯвлЯетсЯ плодовитым, порождаЯ все больший
ущерб, последнее же преступление  бесплодно.  Џреподавать  учениЯ, противные
установленной  в  государстве  религии,  ЯвлЯетсЯ большим  преступлением  со
стороны уполномоченного государством проповедника,  чем со стороны  частного
лица.   ’о   же   различие  приходитсЯ  делать  в   случаЯх   нечестивого  и
невоздержанного образа жизни или при  совершении нечестивого поступка. ’очно
так  же  распространение какого-нибудь  мнениЯ или совершение  какого-нибудь
действиЯ,   ведущих   к  ослаблению   верховной  власти,  ЯвлЯетсЯ   большим
преступлением,  когда  правонарушитель - профессор права, чем  когда таковым
оказываетсЯ   любой   другой   человек.   ’очно  так  же  ЯвлЯетсЯ   большим
преступлением  один  и  тот  же  противозаконный  поступок, если он совершен
человеком, пользующимсЯ славой мудрого, так что многие следуют его советам и
подражают его действиЯм, чем  если  тот  же поступок  совершен  обыкновенным
человеком. €бо первый не только совершает преступление, но преподает это как
закон  всем  другим  людЯм.  €  вообще  все   преступлениЯ   усугублЯютсЯ  в
зависимости  от  производимых  ими  скандалов, т. е.  в зависимости от того,
насколько  они становЯтсЯ камнЯми преткновениЯ  длЯ  слабых  людей,  которые
смотрЯт  не  столько  на  тот путь, на который они вступают,  сколько на тот
свет, который несут перед ними другие.
     Laesae   Majestas.  ’очно  так  же  действиЯ   против  существующего  в
государстве положениЯ ЯвлЯютсЯ более  тЯжелыми преступлениЯми, чем  такие же
действиЯ против частных  лиц,  ибо в первом  случае вред распространЯетсЯ на
всех. Љ  таким  действиЯм  относЯтсЯ: сообщение  врагу секретных сведений  о
состоЯнии  военных  сил  государства,   всЯкие  покушениЯ  на  представителЯ
государства, будь то монарх или собрание, и  всЯкие попытки словом или делом
умалить  авторитет суверена в настоЯщем или будущем. ќтого рода преступлениЯ
римлЯне обозначали понЯтием criinina laesae majestatis, и заключаютсЯ  они в
намерении или действиЯх, противных основному закону.
     ‚зЯточничество  и  лжесвидетельство.   Ѓолее  тЯжкими   ЯвлЯютсЯ  также
преступлениЯ,  подрывающие  действие  судебных решений,  и  менее  -  обиды,
причиненные  одному  или  нескольким  лицам.  Ќапример,  брать  деньги, дабы
вынести несправедливое судебное  решение,  или лжесвидетельствовать  на суде
более преступно, чем надуть человека на такую же или на большую сумму, ибо в
первом  случае  не  только совершено  беззаконие  по  отношению к  тому, кто
пострадал  от   такого   приговора,  но  все  судебные  решениЯ   становЯтсЯ
бесполезными, ЯвлЯЯсь лишь орудиЯми силы и личной мести.
     •ищение.   ѓрабить    или    расхищать    государственную   казну   или
государственные  доходы  -  более  тЯжкое  преступление,  нежели  грабить  и
надувать  частное  лицо,  ибо грабить  государство -  значит  грабить  сразу
многих.
     Џодделывание   и    обман   государства.    ‡ахватить    путем   обмана
государственную должность,  подделывать государственные  печати  или  монеты
более преступно, чем выдавать себЯ в  целЯх  обмана за  какое-нибудь частное
лицо  или подделывать его печать, ибо обман государства есть нанесете ущерба
многим.
     ‘равнение  преступлений  против  частных  лиц.  €з  незаконных  деЯний,
направленных против частных лиц,  большее преступление то, вред которого, по
общему мнению, џвлЯетсЯ более чувствительным.
     € поэтому противозаконное  убийство - большее  преступление, чем всЯкое
другое повреждение, при котором жизнь сохранЯетсЯ.
     “бийство,  сопровождаемое пытками,-  большее преступление,  чем простое
убийство.
     —леновредительство - большее преступление, чем грабеж.
     Џохитить имущество, угрожаЯ  владельцу смертью  или  увечьем,-  большее
преступление, чем тайное похищение.
     ’айное  похищение -  большее  преступление, чем похищение  имущества  с
согласиЯ его владельца, полученного путем обмана.
     €знасиловать женщину - большее преступление, чем соблазнить ее лестью.
     ‘облазнить  замужнюю  женщину  -  большее  преступление, чем соблазнить
незамужнюю.
     €бо  такова  общаЯ  оценка, хотЯ  некоторые  люди более,  другие  менее
чувствительны к одному  и  тому же преступлению. Ћднако закон считаетсЯ не с
личными склонностЯми, а с общей склонностью человеческого рода.
     Џоэтому оскорблениЯ, нанесенные людЯм обидным словом  или жестом, когда
они  не причинЯют иного вреда, кроме  непосредственного  огорчениЯ того,  по
чьему  адресу эти обидные слова или жесты направлены,- такие оскорблениЯ  не
считались преступлениЯми законами  греков и римлЯн, а также законами других,
как  древних,  так и  новых,  государств,  ибо соответствующие  законодатели
полагали, что истиннаЯ причина огорчениЯ обиженного кроетсЯ не в оскорблении
(которое не должно производить впечатлениЯ на людей, знающих себе цену), а в
его собственном малодушии.
     ЏреступлениЯ   против   частных   лиц   точно   так   же   усугублЯютсЯ
обстоЯтельствами, касающимисЯ лиц, времени и места. “бить родителЯ - большее
преступление,  чем  убить чужого,  так  как родитель  должен почитатьсЯ  как
суверен (хотЯ он уступил  свою власть гражданскому закону),  каким он был  в
естественном  состоЯнии. Ђ ограбление беднЯка есть большее преступление, чем
ограбление богача, ибо длЯ беднЯка это более чувствительный ущерб.
     Џреступление, совершенное  в месте,  отведенном длЯ  богослужениЯ, и  в
часы  богослужениЯ,  ЯвлЯетсЯ  более  серьезным,  чем  то  же  преступление,
совершенное  в  другое времЯ и  в другом месте,  ибо  первое  проистекает из
большего презрениЯ к закону.
     Њожно было бы привести еще много других отЯгчающих  и  смЯгчающих  вину
обстоЯтельств, но из приведенных  мной примеров всЯкому человеку  Ясно,  как
определить степень преступности любого противозаконного действиЯ.
     —то  такое государственное преступление. Ќаконец, так как почти во всех
преступлениЯх пострадавшей стороной ЯвлЯютсЯ не только какие-нибудь  частные
лица, но также и государство, то, если обвинение в каком-нибудь преступлении
возбуждено от  имени  государства,  преступление называетсЯ  государственным
преступлением; если же обвинение в том же преступлении возбуждено  от  имени
частного лица,  преступление называетсЯ частным преступлением;  и  обвинение
соответственно  этому  называетсЯ  государственным  обвинением   -   judicia
publica,  обвинением  короны, или частным  обвинением.  ’ак,  например,  при
обвинении в убийстве, если обвинителем выступает частное  лицо, то обвинение
называетсЯ  частным  обвинением;  если  же  обвинителем  выступает  суверен,
обвинение называетсЯ государственным.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXVIII
     Ћ ЌЂЉЂ‡ЂЌ€џ• € ЌЂѓђЂ„Ђ•
     Ћпределение наказаниЯ. Ќаказание есть зло,  причиненное государственной
властью тому, кто совершением или несовершением какого-либо деЯниЯ совершил,
согласно суждению той  же власти, правонарушение, причем это зло причинЯетсЯ
с целью сделать волю людей более расположенной к повиновению.
     Ћткуда проистекает право  наказаниЯ. Џрежде  чем  вынести  какое-нибудь
заключение  из  этого  определениЯ, следует  ответить на  один  чрезвычайной
важности вопрос, а  именно: откуда  взЯлось право,  или власть, наказывать в
каком бы  то ни было случае?  €бо  согласно тому,  что было  сказано раньше,
никто не может быть обЯзан на основании договора не оказывать  сопротивление
насилию, и, следовательно,  нельзЯ предположить, чтобы кто-либо  дал другому
право применЯть  насилие по отношению к  нему.  Џри образовании  государства
каждый человек  отказываетсЯ  от права  защищать  другого,  но  не  от права
самозащиты. Љаждый обЯзываетсЯ также при образовании  государства  оказывать
содействие суверену, когда тот  наказывает  другого,  но  не тогда, когда он
хочет наказать  самого обЯзывающегосЯ. Ќо  договор подданного  о  содействии
суверену  в  причинении  вреда  другому  не  переносит   на  суверена  права
наказывать, если сам договаривающийсЯ подданный не имеет этого права. Ћтсюда
Ясно,  что право  государства (т.  е. того  или тех,  кто  представлЯет его)
наказывать не имеет своим  основанием какую-либо  уступку или дар подданных.
Ќо Я уже показал раньше, что до образованиЯ государства всЯкий человек  имел
право на все,  а также право делать  все, что считал  необходимым длЯ своего
самосохранениЯ, например подчинить,  искалечить  и  убить  любого  человека,
поскольку это  необходимо было длЯ указанной цели. ‚  этом  и состоит основа
того  права наказывать,  которое  практикуетсЯ  в  каждом  государстве.  €бо
подданные  не  дают  суверену  этого  права,  и  лишь  одним  тем,  что  они
отказываютсЯ  от своего права,  они  расширЯют его возможность  использовать
свое право так, как он это считает нужным  в целЯх сохранениЯ их всех. ’аким
образом,  указанное  право  было  не  дано суверену, а лишь оставлено ему, и
только  ему,  и  (за  исключением  границ,  поставленных  ему   естественным
законом), оставлено ему в таком же виде, как оно существовало в естественном
состоЯнии и в состоЯнии войны каждого против своих соседей.
     ЌаказаниЯми не ЯвлЯютсЯ ни ущерб, нанесенный частными лицами, ни личнаЯ
месть. €з определениЯ наказаниЯ Я заключаю,  во-первых, что ни личнаЯ месть,
ни  ущерб, нанесенные  частными лицами,  не могут  называтьсЯ наказаниЯми  в
собственном смысле слова, так как они не исходЯт от государственной власти.
     Ќи  отказ  в продвижении  по службе.  ‚о-вторых,  отсутствие вниманиЯ к
подданному со  стороны  государства и непродвижение  его  по  службе не есть
наказание, ибо всем этим не причинЯетсЯ человеку какое-нибудь новое  зло; он
лишь оставлЯетсЯ в том состоЯнии, в котором был раньше.
     Ќи   зло,   причиненное  без   судебного  приговора.   ‚-третьих,  зло,
причиненное  по  полномочию  государства  без   предварительного   судебного
приговора, может  называтьсЯ не наказанием,  а лишь  враждебным деЯнием, ибо
поступок,  за  который  человек  наказываетсЯ,  должен  быть  предварительно
квалифицированно определен судебным решением как правонарушение.
     Ќи зло, причиненное узурпатором  власти. ‚-четвертых, зло,  причиненное
незаконной властью на основании решениЯ судей,  не уполномоченных сувереном,
ЯвлЯетсЯ не наказанием,  а лишь враждебным действием, ибо осужденное лицо не
принЯло  на  свою  ответственность  действиЯ,  совершенные  этой властью,  и
поэтому они не ЯвлЯютсЯ действиЯми государственной власти.
     Ќи зло, причиненное безотносительно к будущей цели.
     ‚-пЯтых, зло, причиненное  без  намерениЯ  или возможности  расположить
правонарушителЯ  или  благодарЯ  его  примеру  других  людей  к  повиновению
законам, есть  не наказание,  а лишь враждебное действие, ибо без такой цели
никакое причиненное зло не может быть обозначено именем наказаниЯ.
     Ќи зло в  силу естественного  хода  вещей. ‚-шестых, там, где некоторые
действиЯ  влекут  за  собой  в   силу  естественного  хода  вещей   пагубные
последствиЯ  длЯ  действующего лица,  например когда человек при  совершении
покушениЯ  на другого сам  убит или ранен  или когда человек  заболевает при
совершении какого-либо противозаконного действиЯ,  то  хотЯ и можно сказать,
что  это  зло причинено Ѓогом  -  творцом природы  и поэтому ЯвлЯетсЯ Ѓожьим
наказанием, но оно не может быть названо человеческим наказанием, ибо оно не
причинено человеческой властью.