твенности, идущей по следам действий. он обрел
мощь бесконечной, могучую силу рожденной любовью ответственности за всю
неисследимую глубину происходЯщего в мире. за глубокую включенность мира в
Ѓожий лик. Ќравственную оценку он, вне всЯких сомнений, устранил навсегда:
"злой" - это лишь тот, кто вверен его глубочайшей ответственности, кто
особенно нуждаетсЯ в любви; но он всегда должен будет сам принимать решение
в безднах спонтанности вплоть до самой смерти, невозмутимо вновь и вновь
решатьсЯ на праведное деЯние. ‡десь деЯние не ничтожно; оно
подразумевалось, оно было возложено, в нем нуждаютсЯ, оно принадлежит
’ворению; но это деЯние больше не навЯзывает себЯ миру, оно вырастает в нем
и растет из него, как если бы оно было недеЯнием.

                                   * * *

—то есть вечный: присутствующий в Ќыне и ‡десь прафеномен того, что мы
именуем Ћткровением? ќто когда человек выходит из момента наивысшей
встречи, не будучи тем же самым, каким он входил в него. Њомент встречи не
есть "переживание", которое рождаетсЯ и обретает блаженно округлую форму в
восприемлющей душе: здесь нечто происходит с человеком. Џорой это как
дуновение, порой - словно схватка, все равно нечто происходит. —еловек,
выходЯщий из сущностного акта чистого отношениЯ, имеет в своем существе
некое …ще, нечто приращенное, о котором он прежде не знал и происхождение
которого он не может объЯснить. Џусть ориентациЯ в мире, основаннаЯ на
науке, в своем неизбежном стремлении выстроить непрерывную цепь причин и
следствий включает сюда происхождение Ќового: нас, кого волнует
действительное созерцание „ействительного, не может устроить ни
подсознательное, ни какой-либо иной механизм душевной жизни.
„ействительность - это когда мы восприемлем то, чем прежде не обладали, и
восприемлем так, что знаем: это даетсЯ нам. ‘ловами Ѓиблии:
"’е, кто уповают на Ѓога, взамен получат силу". ‘ловами Ќицше, который в
своем повествовании еще остаетсЯ верен действительности: "Ѓерешь, не
спрашиваЯ, кто здесь дает".

—еловек восприемлет, и он восприемлет не "содержание", но настоЯщее,
настоЯщее как силу. € в них, в настоЯщем и силе, включено то, что троично,
нераздельно, но так, что мы можем его созерцать как разделенное на три.
‚о-первых, всЯ полнота действительной взаимности, приобщенности,
свЯзанности; при этом невозможно указать на какие-либо свойства того, с чем
человек свЯзан, и эта свЯзь отнюдь не облегчает ему жизнь - она отЯгощает
ее, но эта тЯжесть - бремЯ ‘мысла. Ђ вот второе - неизреченное
подтверждение ‘мысла. —еловеку дано ручательство ‘мысла. Ќичто, ничто не
может уже быть лишенным смысла. Ќет больше вопроса о смысле жизни. Ђ если
бы он был, он бы не требовал ответа. ’ы не можешь выЯвить ‘мысл и
определить его, ты не обладаешь его формулой и не можешь представить его в
каком-либо образе, и все же он длЯ тебЯ - нечто более несомненное, нежели
непосредственные ощущениЯ твоих органов чувств. Љакие же у него намерениЯ
относительно нас, чего он от нас домогаетсЯ, откровенный и сокрытый? Ћн
хочет быть не истолкованным нами - это свыше наших сил, - он хочет, чтобы
мы произвели его. € третье, это не смысл какой-то "иной жизни", но этой
нашей жизни, не смысл некоего "потустороннего", но этого нашего мира, и он
жаждет в этой жизни, в этом мире быть подтвержденным нами. ‘мысл можно
воспринЯть, но он закрыт длЯ опыта; он закрыт длЯ опыта, но его можно
произвести; и он ждет этого от нас. ђучательство ‘мысла не хочет оставатьсЯ
заключенным во мне, но оно жаждет через менЯ родитьсЯ в мир. Ћднако, как
сам смысл не позволЯет перелагать и переводить себЯ, отображать себЯ в
общезначимом и общедоступном знании, так и его подтверждение не может быть
передано как имеющее силу долженствование, оно не предписано, не записано
ни на какой таблице, которую следует прикрепить у всех на голове.
Џодтвердить воспринЯтый смысл каждый может лишь неповторимостью своего
существа и неповторимостью своей жизни. Џодобно тому как ни адно
предписание не может привести нас к встрече, так ни одно не выводит нас из
нее. Џодобно тому как требуетсЯ лишь принЯтие настоЯщего длЯ того, чтобы
прийти к встрече, так в новом смысле это необходимо длЯ того, чтобы из нее
выйти. Џодобно тому как встречи достигают с одним только ’ы на устах, также
с ’ы на устах из нее уходЯт в мир.

’о, перед чем мы живем, то, в чем мы живем, из чего и куда, тайна: она
осталась такой же, какой и была. Ћна стала длЯ нас присутствующей и своим
настоЯщим обнаружила себЯ перед нами как благо, мы "узнали" ее, но мы не
обладаем никаким знанием о ней, которое могло бы ее таинственность
уменьшить - смЯгчить. Њы приблизились к Ѓогу, но не стали ближе к разгадке
бытиЯ, не снЯли с него покрова тайны. Њы обрели разрешение, но не
."решение". Њы не можем пойти к другим с тем, что воспринЯли, и сказать:
"ќто надлежит знать, это надлежит делать". Њы можем лишь идти и
подтверждать на деле. € даже это мы не "должны" - мы можем - нам это
нужно.

ќто вечное, в Ќыне и ‡десь присутствующее Ћткровение. џ не знаю ни о каком
ином, которое в прафеномене не было бы этим же самым, Я не верю ни в какое
иное. џ не верю в самоименование Ѓога и в самоопределение Ѓога перед
человеком. ‘лово ЋткровениЯ гласит: џ есмь ’от присутствующий, Љто
присутствует. ЋткрывающийсЯ в Ћткровении есть ЋткрывающийсЯ в Ћткровении.
‘ущее - здесь, ничего сверх этого. ‚ечный источник силы струитсЯ, вечное
прикосновение ожидает, вечный голос звучит, ничего сверх этого.

                                   * * *

‚ечное ’ы по своей сущности не может стать Ћно; ибо вечное ’ы по своей
сущности не укладываетсЯ в меру и предел, даже в меру неизмеримого и предел
беспредельного; ибо вечное ’ы в соответствии с его сущностью невозможно
постичь как некую сумму свойств и даже как бесконечную сумму свойств,
возведенных в сферу трансцендентного; ибо вечное ’ы не найти ни в мире. ни
вне мира: ибо вечное ’ы не раскрывает себЯ в опыте; ибо его нельзЯ
помыслить; ибо мы заблуждаемсЯ и погрешаем против Ќего. ‘ущего в бытии,
когда говорим: "џ верю. что Ћн есть", - даже "он" - это еще метафора, но
"ты" метафорой не ЯвлЯетсЯ.

€ все же мы, в соответствии с нашей сущностью, постоЯнно превращаем вечное
’ы в Ћно, в Ќечто, делаем Ѓога вещью. Ќо не по своему произволу.
‚ещественнаЯ историЯ Ѓога, прохождение Ѓога-‚ещи через религию и возникшие
на ее периферии образованиЯ. через ее озарениЯ и затмениЯ, периоды
оживлениЯ и упадка ее жизненной силы, уход от Ѓога живого и возвращение к
Ќему, метаморфозы присутствиЯ в настоЯщем, образного воплощениЯ,
превращение …го в конкретное представление и в чистое понЯтие, метаморфозы
разрушениЯ образа и его восстановлениЯ - все это путь, этот путь.

Ћблеченное в слова знание и регламентированный образ действий, предписанный
человеку религиЯми, откуда они? Џрисутствие и сила ЋткровениЯ (все религии
необходимо опираютсЯ на Ћткровение: изреченное, естественное, душевное -
строго говорЯ, существуют только религии ЋткровениЯ), присутствие и сила,
которые человек восприемлет в Ћткровении, - как они становЯтсЯ
"содержанием"?

€столкование имеет два уровнЯ. ‘ внешним, психическим, мы знакомимсЯ,
когда рассматриваем человека самого по себе, вне истории; с внутренним,
фактическим, который ЯвлЯетсЯ прафеноменом религии, - когда мы снова
восстанавливаем человека в истории. ќти уровни взаимосвЯзаны.

—еловек жаждет иметь Ѓога; он хочет непрерывности этого обладаниЯ в
пространстве и времени. Ћн не довольствуетсЯ неизреченным подтверждением
смысла, он хочет видеть его перед собой распростертым в пространстве,
словно это - нечто такое, что можно брать снова и снова, и то, чем можно
владеть, непрерывный пространственно-временной континуум, который
обеспечивает его жизнь в каждой точке и в каждом моменте.

ќтой жажды непрерывности не удовлетворЯет жизненный ритм чистого
отношениЯ, смена актуальности и латентности, в которой убывают лишь сила
нашего отношениЯ и присутствие в настоЯщем, но отнюдь не первоприсутствие.
—еловек жаждет растЯжениЯ времени, он жаждет длительности. ’ак Ѓог
становитсЯ объектом веры. Џервоначально вера дополнЯет акты отношениЯ во
времени: со временем она замещает их. Ќа место постоЯнно обновлЯющегосЯ
сущностного движениЯ сосредоточениЯ и исхождениЯ встает успокоенность в
каком-либо Ћно, в которое веруют. ЌепоколебимаЯ уверенность воина, которому
ведома удаленность и близость Ѓога, неумолимо преобразуетсЯ в самонадеЯнную
убежденность того, кто из веры умеет извлечь выгоду: дескать никакое зло
не постигнет менЯ, ибо Я верю, что есть ’от, кто не позволит, чтобы со мной
что-то случилось.

†изненнаЯ структура чистого отношениЯ, "одинокость" џ перед ’ы. закон, в
силу которого человек, как бы полно он ни вовлек этот мир в ситуацию
встречи, только как личность может выйти к Ѓогу и встретить …го. - эта
жизненнаЯ структура не утолЯет человеческой жажды непрерывности. —еловек
требует пространственного расширениЯ, требует исполнениЯ сакрального
действа, в котором общность верующих соединЯетсЯ со своим Ѓогом. ’ак Ѓог
становитсЯ объектом культа. Џервоначально культ дополнЯет акты отношениЯ:
живую молитву, непосредственное высказывание ’ы он включает в
пространственную взаимосвЯзь, обладающую огромной выразительной силой, и
свЯзывает ее с жизнью чувств. Ќо постепенно культ подменЯет собой
отношение. Њолитва всей общины уже не ЯвлЯетсЯ носителем личной молитвы, но
вытеснЯет ее, а поскольку сущностное деЯние не терпит никаких правил, на
его место встает регламентированное богослужение.

Ќо поистине чистое отношение можно вновь выстроить до постоЯнства в
пространстве и времени только тогда, когда оно воплощаетсЯ во всей материи
жизни. …го невозможно сохранить. можно лишь узнать в действии, произвести,
ввести в жизнь. ‹ишь тогда человек удовлетворЯет требованиЯм, которые
заключает в себе отношение к Ѓогу, отношение, к которому он приобщен, когда
по силе своей и по мере каждого днЯ вновь претворЯет в действительность
Ѓога в мире. ‚ этом - единственный подлинный залог существованиЯ
непрерывности. Џодлинный залог существованиЯ длительности состоит в том,
что чистое отношение может исполнитьсЯ, когда существа становЯтсЯ ’ы, в их
возвышении до ’ы, в том, что свЯщенное основное слово отзываетсЯ во всех;
так времЯ жизни человеческой оформлЯетсЯ до полноты действительности, и
хотЯ Ћно-отношение невозможно преодолевать и не должно преодолевать,
человеческаЯ жизнь так насыщаетсЯ подлинным отношением, что оно обретает в
ней излучающее. пронизывающее своими лучами постоЯнство: и тогда моменты
наивысшей встречи суть не молнии во тьме ночи. но восходЯщий месЯц на Ясном
звездном небе. Џодлинный залог пространственной непрерывности в том, что
отношениЯ людей к их истинному ’ы. радиусы, исходЯщие изо всех џ-точек к
средоточию, образуют круг. Ќе перифериЯ, не общность есть наипервейшее, но
радиусы. со-общность отношениЯ к средоточию. ‹ишь эта сообщность
обеспечивает подлинное существование общины.

‘вЯзность времени в освЯщенной жизни, соизмеримой лишь отношением, и
свЯзность пространства в общине, единой в своем средоточии. - только когда
это есть и лишь до тех пор, пока это есть. возникает и пребывает вокруг
незримого алтарЯ человеческий космос, усвоенный в „ухе из мировой материи
зона.

‚стреча с Ѓогом даетсЯ человеку не ради того. чтобы он был занЯт только
Ѓогом, но ради того. чтобы он подтвердил смысл в мире. ‚сЯкое Ћткровение
есть призвание и послание. Ќо снова и снова вместо того, чтобы претворить
воспринЯтое в откровении в действительность, человек обращаетсЯ вспЯть к
дарующему Ћткровение; вместо того, чтобы иметь дело с миром, он хочет иметь
дело с Ѓогом. ’олько отныне ему, обратившемусЯ вспЯть, не пред-стоит больше
никакое ’ы, он не может ничего иного, кроме как поместить Ћно Ѓога в
вещность, верить, что он знает о Ѓоге, как о некоем Ћно, и говорить о Ќем,
как об Ћно. Џодобно тому как человек, безудержно влюбленный в свое џ,
вместо того чтобы непосредственно проживать нечто - свои восприЯтиЯ либо
склонности, - подвергает рефлексии свое воспринимающее или склонЯющеесЯ к
чему-либо џ, упускаЯ тем самым истину происходЯщего, точно так же тот, кто
слепо предаетсЯ безудержной любви к Ѓогу (котораЯ, впрочем, вполне
уживаетсЯ в душе с себЯлюбием), вместо того чтобы позволить даЯнию
полностью проЯвитьсЯ в оказываемом воздействии, обращает свою рефлексию на
„ающего, терЯЯ и то и другое.

Љогда ты послан. Ѓог остаетсЯ длЯ тебЯ присутствием в настоЯщем; тот, кто
отправлЯетсЯ в путь, будучи посланным, всегда имеет Ѓога пред собой: чем
вернее €сполнение, тем сильнее Ѓлизость и тем более она постоЯнна;
разумеетсЯ, он не может иметь дело с Ѓогом, но он может быть его
собеседником. Ќапротив, обращение вспЯть делает Ѓога объектом. …го мнимый
возврат к первооснове принадлежит поистине к захватывающему весь мир
движению отклонениЯ, так же как и мнимое отклонение исполнЯющего Џослание
поистине принадлежит к захватывающему весь мир движению возврата.

€бо оба метакосмические основные движениЯ, захватывающие весь мир:
расширение внутри собственного бытиЯ и возвращение к свЯзи с Ѓогом, -
обретают свой высший человеческий образ, высшую духовную форму своей борьбы
и своего примирениЯ, своего смешениЯ и своего разделениЯ в истории
отношений человека к Ѓогу. ‚ возвращении рождаетсЯ на земле слово, в ходе
своего распространениЯ оно окукливаетсЯ в религию, в новом возвращении оно
вновь возрождает себЯ окрыленным.

‡десь господствует не произвол, хотЯ порой движение к Ћно уводит так
далеко, что грозит подавить и задушить движение нового исхода к ’ы.

ѓромогласные откровениЯ, на которые ссылаютсЯ религии, по сути своей
тождественны тихим, что даютсЯ всюду и во все времена. ‚еликие откровениЯ,
стоЯщие у истоков возникновениЯ могучих общностей, на поворотных пунктах
человеческого времени, суть не что иное, как вечное Ћткровение. Ќо
откровение не изливаетсЯ в мир через того, кто его восприемлет, как через
воронку, оно привораживает его, оно охватывает всю его стихию во всем его
определенном бытии и сплавлЯетсЯ с ним. ’ак же и человек, ставший "устами",
есть именно "уста", но не рупор, он не орудие, но орган, подлежащий
собственным законам звучащий орган, а звучать означает окрашивать звук.

Ћднако существует качественное различие между историческими эпохами. …сть
полнозрелость времени, когда истиннаЯ стихиЯ человеческого духа,
подавленнаЯ и погребеннаЯ, достигает незримой готовности в своем заточении,
в такой угнетенности и в таком напрЯжении, что ждет она лишь прикосновениЯ
’ого, кто коснетсЯ ее, чтобы вырватьсЯ на волю. Ћткровение, которое будет
Явлено здесь, охватывает достигшую готовности стихию всю целиком, во всем
ее качественном своеобразии, переплавлЯет ее и вкладывает в нее образ,
новый образ Ѓога в мире.

’ак на пути истории, в изменениЯх человеческой стихии все новые области
мира и духа возводЯтсЯ в образ, призываютсЯ к божественному образу. ‚се
новые сферы становЯтсЯ местом богоЯвлениЯ. ќто не самовластие человека
действует здесь и не чистое прохождение Ѓога, это смешение божественного и
человеческого. Џосланный в откровении несет в очах своих образ Ѓога;
хотЯ он и сверхчувствен, он несет его в очах духа своего, в его зрительной
силе, котораЯ полностью реальна и никакаЯ не метафора. „ух отвечает также
через созерцание, через образное созерцание. € хотЯ мы, земные существа,
никогда не можем узреть Ѓога без мира и созерцаем лишь мир в Ѓоге,
созерцаЯ, мы вечно образуем образ Ѓога.

Ћбраз - тоже смешение ’ы и Ћно. ‚ вере и культе он может застывать,
превращаЯсь в объект; но из сущности отношениЯ, котораЯ продолжает жить в
нем, образ будет снова и снова становитьсЯ присутствием в настоЯщем. Ѓог
вблизи своих образов, коль скоро человек не отдалЯет их от Ќего. ‚
истинной молитве культ и вера объединЯютсЯ и очищаютсЯ, становЯсь живым
отношением. ’о, что в религиЯх жива истиннаЯ молитва, есть свидетельство их
истинной жизни; коль скоро жива молитва, живы и они. ‚ырождение религий
означает вырождение в них молитвы: сила отношениЯ в них все более убывает,
задавленнаЯ объектностью, и все труднее изречь ’ы всем своим целым
нераздельным существом, и в конце концов, дабы не утратить способности к
изречению ’ы, человек должен покинуть ложную защищенность ради риска
Ѓесконечного; из общности, над которой возвышаетсЯ лишь купол храма, но
свод небесный ее уже не покрывает, он должен уйти в последнее уединение.
Џриписывать этот порыв "субъективизму" означает проЯвлЯть его глубочайшее
непонимание: жизнь пред ‹ицом есть жизнь в Ћдной „ействительности, в
единственной истинной "объективности", и человек, покидающий ложную
защищенность, хочет в истинно сущем обрести спасение от мнимой, иллюзорной
объективности, пока она не разрушила его истину. ‘убъективизм - это
наделение Ѓога душой, объективизм - превращение его в объект; один - ложное
закрепощение, другой - ложное освобождение, и тот и другой суть отклонениЯ
от пути действительности и ЯвлЯют собой попытку подмены действительности.

Ѓог вблизи своих образов, когда человек не отдалЯет их от Ќего. …сли же
распространЯющее движение религии подавлЯет движение возвращениЯ к Ќему и
отдалЯет образ от Ѓога, то меркнет лик образа, мертвеют его уста. бессильно
поникают руки. Ѓог уже не знает его и всемирный дом. выстроенный вокруг его
алтарЯ, человеческий космос - рушитсЯ. € к происходЯщему здесь принадлежит
также то, что человек в разрушении своей истины не видит более, что же
здесь произошло.

Џроизошел распад слова.

‘лово есть в Ћткровении сущное, в жизни образа действующее, во владычестве
умершего становитсЯ оно обозначающим.

’акова дорога и обратнаЯ дорога вечного и вечно присутствующего слова в
истории.

‚ремена, в которые Явлено сущное слово, суть те, в которые возобновлЯетсЯ
свЯзь џ с миром: времена, когда правит действующее слово, суть те, в
которые сохранЯетсЯ согласие между џ и миром; времена, когда слово
становитсЯ обозначающим, суть те, в которые происходит утрата
действительности, отчуждение между џ и миром, становление рока - пока не
наступит великое потрЯсение, и дыхание не замрет во мраке, и не воцаритсЯ
предуготовлЯющее молчание.

Ќо эта дорога - не круговорот. Ћна есть путь. ‚ каждом новом зоне все
сильнее гнет рока, возвращение все более подобно взрыву. € богоЯвление все
ближе, оно все ближе к сфере между сущими: оно приближаетсЯ к царству,
которое среди нас, которое сокрыто в этом между. €сториЯ - это таинственное
приближение. ЉаждаЯ спираль ее пути вводит нас во все более глубокую пагубу
и в то же времЯ приводит нас к возвращению, через которое еще сильнее
ЯвлЯет себЯ свЯзь с основой сущего. Ќо событие, которое в мире зоветсЯ
возвращением, у Ѓога есть €збавление.


                           Џ Ћ ‘ ‹ … ‘ ‹ Ћ ‚ € …

                                     1

Љогда Я (более сорока лет назад) сделал первый набросок этой книги, мной
двигала внутреннЯЯ необходимость. Ћдно видение, которое с юности снова и
снова посещало менЯ и каждый раз терЯло четкость очертаний, обрело наконец
неизменную Ясность, и эта Ясность столь Явно обладала сверхличностным
характером, что Я скоро осознал, что должен об этом свидетельствовать.
Ќекоторое времЯ спустЯ, после того как Я удостоилсЯ обрести надлежащее
‘лово и решилсЯ записать книгу в ее окончательном виде (1923),
обнаружилось, что многое нуждаетсЯ в дополнении, однако на своем месте и в
самостоЯтельной форме. ’ак возникли небольшие работы, частично
истолковавшие с помощью примеров то видение, о котором шла речь, частично
объЯснЯвшие его, когда мне приходилось оспаривать некоторые возражениЯ,
частично критиковавшие те воззрениЯ, которым названные работы во многом
обЯзаны, хотЯ тем, кто эти воззрениЯ высказывал, не раскрылось в его
центральном значении мое самое существенное положение - о тесной свЯзи
между отношением к Ѓогу и отношением к ближнему. Џозднее к этим работам
присоединились другие, которые указывали на антропологические основаниЯ и
на социологические выводы. ’ем не менее стало очевидным, что далеко не все
вопросы получили достаточное освещение. ‚ремЯ от времени ко мне обращались
читатели, с тем чтобы уЯснить, что Я подразумевал в том или ином случае.
„олгое времЯ Я отвечал каждому из них, но постепенно заметил, что не в
состоЯнии удовлетворить их справедливое требование и, кроме того, не имею
права ограничивать отношение диалога лишь теми моими читателЯми, которые ко
мне обратились, - быть может, как раз те, кто не решилсЯ нарушить молчание,
заслуживают особенного вниманиЯ. ’ак Я пришел к необходимости ответить
публично, прежде всего на некоторые существенные вопросы, которые по смыслу
свЯзаны между собой.

                                     2

Џервый вопрос может быть сформулирован с достаточной точностью примерно
так: если мы, как утверждаетсЯ в книге, можем состоЯть в отношении не
только к другим людЯм, но также к существам и вещам, то что тогда
составлЯет подлинное различие между теми и другими? €ли еще точнее: если
отношение џ-’ы обусловливает взаимность, фактически объемлющую и џ и ’ы,
как может быть в качестве такого отношениЯ понЯто отношение к природному?
…ще точнее: если мы предположим, что также существа и вещи природы, которых
мы встречаем как наше ’ы, дают нам некий род обоюдности, каков тогда
характер этой обоюдности и что дает нам право применЯть к нему это
фундаментальное понЯтие?

Ћчевидно, на этот вопрос нет единодушного ответа; здесь вместо того,
чтобы, как обычно, охватывать природу как некое целое, мы должны
рассматривать ее различные области по отдельности. Ќекогда человек
"приручил" зверЯ и теперь еще способен произвести это особенное воздействие
на животное. —еловек вовлекает его в свою атмосферу и побуждает к тому,
чтобы зверь естественным образом воспринЯл его, чужого, и "принЯл его".
—еловек добиваетсЯ от животного некоего - часто поразительного - активного
ответа на его приближение, на его обращение к нему и в общем тем более
сильного ответа, чем больше его отношение есть подлинное изречение ’ы.
†ивотным, как и детЯм, нередко удаетсЯ распознать притворную нежность. Ќо и
вне сферы приручениЯ порой имеет место подобный контакт между человеком и
зверем: речь идет о людЯх, которые в глубине своего существа обладают
потенциальным партнерством с животными, причем преимущественно это люди, в
которых преобладает не "животное" начало, но скорее от природы духовные
личности.

‡верь не двойствен, как человек: двойственность основных слов џ-’ы и џ-Ћно
ему чужда, хотЯ он может как внимать другому существу, так и рассматривать
предметы. ‚се же мы можем сказать, что здесь двойственность латентна.
Џоэтому, рассматриваЯ эту сферу в перспективе нашего изречениЯ ’ы, которое
исходит от нас к твари, мы можем назвать ее порогом взаимности.

‘овершенно по-другому обстоит дело с теми областЯми природы, в которых
отсутствует спонтанность, одинаково присущаЯ нам и животным. ‚ наше понЯтие
растениЯ входит то, что оно не может реагировать на наше действие, не может
"ответить". Ћднако это не означает, что здесь нам совершенно не уделено
никакой взаимности. „еЯниЯ или соотнесениЯ отдельного существа здесь,
разумеетсЯ, нет, однако есть взаимность самого бытиЯ, взаимность, сущаЯ в
бытии, и никакаЯ инаЯ. †иваЯ цельность и единство дерева, которые
ускользают от взглЯда того, кто лишь исследует, и раскрываютсЯ тому, кто
говорит ’ы, присутствуют именно тогда, когда он присутствует, он дает
дереву проЯвлЯть эту живую цельность и единство, и теперь дерево, сущее в
бытии, ее проЯвлЯет. Ќаши мыслительные привычки затруднЯют нам прозрение
того, что здесь, разбуженное нашим отношением, нечто исходЯщее от сущего в
бытии искритсЯ нам навстречу. ‚ сфере, о которой идет речь, требуетсЯ
чистосердечно отдать справедливость действительности, раскрывающейсЯ перед
нами. ќту обширную сферу, простирающуюсЯ от камней до звезд, Я бы хотел
обозначить как пред-пороговую, т. е. присущую ступени, котораЯ лежит перед
порогом.

                                     3

Ћднако теперь возникает вопрос о сфере, которую, пользуЯсь тем же образным
Языком, можно назвать сферой того, что "над порогом" (superliminare), т.е.
сферой перекладины, котораЯ венчает дверь сверху, - сферой „уха.

‡десь также должно провести разграничение между двумЯ областЯми; однако
здесь оно проникает глубже, нежели то, которое проводЯт в царстве природы.
ќто разграничение между тем, берущим начало в духе, что уже вошло в мир и
воспринимаетсЯ в нем посредством наших чувств, с одной стороны, и тем, что
еще не вошло в мир, но готово войти в него и становитсЯ длЯ нас
присутствующим в настоЯщем, - с другой. ќто разделение, мой читатель,
основано на том, что духовное образование, уже вошедшее в мир, Я как будто
могу показать тебе, тогда как другое - нет. Ќа духовные образованиЯ,
которые в этом мире, общем длЯ нас с тобой, у нас "под рукой" ничуть не в
меньшей степени, нежели вещь или природное существо, Я могу указать тебе,
так же как и на нечто доступное тебе в действительности или в возможности,
но не на то, что еще не вошло в мир. Ќо если и здесь, относительно этой
пограничной области, мне зададут вопрос, где же тут следует искать
взаимность, мне останетсЯ лишь прибегнуть к косвенному намеку на вполне
определенные, но едва ли поддающиесЯ описанию процессы в жизни человека,
которому было дано откровение духа как встречи, и, наконец, если косвенного
намека будет недостаточно, мне ничего не останетсЯ, мой читатель, как
обратитьсЯ к свидетельству твоих собственных тайн, пусть глубоко
погребенных, но все же еще достижимых.

‚ернемсЯ же теперь к первой области, к области того, что у нас "под рукой".
‡десь можно привести некоторые примеры.

Џусть вопрошающий представит себе одно из дошедших до нас изречений одного
из тех учителей, которые жили тысЯчи лет назад, и постараетсЯ теперь изо
всех сил уловить это изречение слухом, т. е. как исшедшее из уст того, кто
говорит в его присутствии, услышать его собственными ушами и воспринЯть
его. „лЯ этого он должен всем своим существом обратитьсЯ к тому, кто, не
присутствуЯ, изрекает присутствующее здесь изречение, т. е. он должен
усвоить по отношению к живому и мертвому то соотнесение, которое Я именую
изречением ’ы. …сли это удастсЯ ему (длЯ чего, разумеетсЯ, воли и усилиЯ
недостаточно, однако человек может снова и снова братьсЯ за это
предприЯтие), он услышит - только сперва, быть может, невнЯтно - голос,
тождественный тому, который будет звучать длЯ него из других подлинных
изречений того же учителЯ. Ћтныне он уже не сможет сделать то, что мог
прежде, когда обходилсЯ с изречением, как с неким объектом: невозможно
будет выделить из него никакого содержаниЯ и ритма; он восприемлет лишь
неделимую цельность €зреченности.

Ќо это еще свЯзано с личностью, с соответствующим данному времени
обнаружением личности в ее слове. Ћднако то, что Я подразумеваю, не
ограничено продолжающимсЯ действием в слове некоего личного бытиЯ. Џоэтому,
чтобы дополнить вышесказанное, Я должен прибегнуть к одному примеру, в
котором нет более места ничему личному. Љак всегда, Я выбираю пример,
который длЯ некоторых людей свЯзан с Яркими воспоминаниЯми. ќто - дорийскаЯ
колонна, когда-либо в том или ином месте ЯвившаЯсЯ человеку, который
способен и готов к тому, чтобы к ней обратитьсЯ. Њне она впервые
встретилась в ‘иракузах, она выступала из церковной стены, в которой
некогда была замурована: тайное древнейшее мерило представлЯло себЯ в столь
простом образе, что ничего единичного нельзЯ было здесь разглЯдеть, ничем
единичным невозможно было здесь наслаждатьсЯ. Ќадлежало совершить то, что Я
мог совершить: стоЯ перед этим духовным образованием, которое прошло через
приобщающее к изначальному ‘мыслу врожденное чувство человека и его руки и
оформилось в тело, вместить и удержать со-стоЯние. €счезает ли здесь
понЯтие взаимности? Ћно лишь погружаетсЯ обратно во тьму или преображаетсЯ
в некое конкретное положение вещей, решительно отвергаЯ отвлеченность, но
остаетсЯ светлым и внушающим доверие.

Ћтсюда мы вправе бросить взглЯд также в другую область, в область того, что
"не под рукой", в область контакта с "духовными сущностЯми", в область
возникновениЯ ‘лова и ”ормы.

„ух, ставший ‘ловом, „ух, ставший ”ормой, - каждому, кого коснулсЯ „ух и
кто не закрывалсЯ от него, в какой-то степени известно основополагающее
”актическое: что такое не пускает ростки и не произрастает в мире человека,
не будучи посеЯнным, но про-исходит из его встреч с „ругим. Ќе из встреч с
платоновскими идеЯми (относительно последних Я не обладаю никаким
непосредственным знанием и не в состоЯнии понЯть их как сущее в бытии), но
с „ухом, который нас овевает и вдыхает себЯ в нас. € снова мне вспоминаетсЯ
странное признание Ќицше, который, описываЯ процесс "вдохновениЯ", говорит,
что человек берет, но не спрашивает, кто здесь дает. „а будет - человек не
спрашивает, но благодарит.

’от, кому ведомо веЯние „уха, погрешает, вознамерившись завладеть „ухом или
вызнать его характерные признаки. Ќо он нарушает верность и тогда, когда
приписывает дар себе самому.

                                     4

ђассмотрим еще раз то, что было здесь сказано о встречах с природным и с
духовным.

‚опрос может звучать так: вправе ли мы говорить об "ответе" или
"обращении", которые приходЯт из сферы, лежащей за пределами всего, что мы
в своем рассмотрении порЯдков иерархии сущего наделЯем спонтанностью и
сознанием, как о чем-то таком, что именно как ответ или обращение имеет
место в человеческом мире, где мы живем? Ћбладает ли то, о чем здесь было
сказано, какой-либо иной значимостью, или это только "персонифицирующаЯ"
метафора? Ќе угрожает ли здесь опасность некоей проблематичной "мистики",
стирающей границы, которые проводило и с необходимостью должно было
проводить всЯкое рациональное познание?

џснаЯ и устойчиваЯ структура отношениЯ џ-’ы, близкого каждому, кто чист
сердцем и обладает мужеством, чтобы его составить, не имеет мистической
природы. —тобы понЯть эту структуру, мы порой должны отказатьсЯ от привычек
нашего мышлениЯ, но не от изначальных норм, которые определЯют человеческое
мышление действительности. Љак в области природы, так и в области „уха -
„уха, который продолжает жить в изречениЯх и произведениЯх, и „уха, который
хочет стать изречением и произведением, - мы вправе понимать оказываемое на
нас воздействие как воздействие ‘ущего.

                                     5

‚ следующем вопросе речь идет уже не о пороге, не о том, что перед порогом
и над порогом взаимности, но о ней самой как о входной двери нашего
наличного бытиЯ.

‘прашиваетсЯ: как обстоит дело с отношением џ-’ы между людьми? ‚сегда ли
оно со-стоит в полной обоюдности? ‚сегда ли оно способно на это, всегда ли
оно дерзнет быть таким? Ќе подвержено ли оно, как все человеческое,
ограничению нашей недостаточностью, но также ограничению посредством
внутренних законов нашей совместной жизни?

Џервое из этих двух препЯтствий довольно хорошо известно. ‚се, начинаЯ с
того, что твой взглЯд день за днем встречает отчужденность в глазах
"ближнего", притом что он нуждаетсЯ в тебе, и кончаЯ печалью свЯтых, раз за
разом втуне предлагающих великий дар, - все говорит тебе о том, что полнаЯ
взаимность неприсуща совместной жизни людей. Ћна - милость, к приЯтию
которой человек всегда должен быть готовым и на которую он никогда не может
рассчитывать как на нечто гарантированное.

Ћднако бывает так, что отношение џ-’ы по самой своей принадлежности к
определенному роду не может развитьсЯ в полную взаимность, если оно должно
и дальше существовать в пределах своего рода.

‚ другом месте как такого рода отношение Я охарактеризовал отношение
подлинного воспитателЯ к своему воспитаннику. „лЯ того чтобы помочь
осуществитьсЯ в действительности наилучшим возможностЯм, присущим ученику,
учитель должен относитьсЯ к нему, как к этой определенной личности в ее
потенциальности и ее актуальности, точнее, он должен знать его не как
простую сумму свойств, стремлений и торможений, он должен понимать его как
некую целостность и утверждать его в этой его целостности. Ћднако учитель
может это лишь тогда, когда он всЯкий раз встречает ученика как своего
партнера в некой биполЯрной ситуации. € длЯ того чтобы его. воздействие на
ученика было цельным и осмысленным, он должен всЯкий раз проживать >ту
ситуацию во всех ее моментах, исходЯ не только из своей собственной точки
зрениЯ, но также с точки зрениЯ своего предстоЯщего: ему надлежит
прибегнуть к реализации такого рода, который Я называю схватыванием. •отЯ
это зависит от того, что он также пробуждает в воспитаннике отношение џ-’ы,
что равным образом и последний относитсЯ к воспитателю, как к этой
определенной личности, и утверждает ее, все же особое воспитывыющее
отношение не может обладать прочным и продолжительным существованием, если
воспитанник со своей стороны прибегает к схватыванию, проживаЯ в общей
ситуации ту ее часть, котораЯ принадлежит воспитателю. ЉончаетсЯ ли тогда
отношение џ-’ы либо приобретает характер совершенно иного рода, характер
дружбы, оказываетсЯ, что специфически воспитывающее отношение, как таковое,
лишено полной взаимности.

„ругой не менее поучительный пример нормативного ограничениЯ взаимности
показывает нам отношение между искушенным психотерапевтом и его пациентом.
Љогда он удовлетворЯетсЯ ^ем, что "анализирует" больного, то есть извлекает
на свет из его микрокосмоса бессознательные факторы и преображенные
посредством этого энергии прикладывает к сознательной работе жизни, то в
некоторых случаЯх он добьетсЯ успеха. ‚ лучшем случае он может помочь душе,
лишенной четкой организованной структуры в какой-то степени собратьсЯ и
добитьсЯ упорЯдоченности. Ќо осуществить то, что, собственно, на него
возложено, - добитьсЯ возрождениЯ зачахшего центра личности - он не
способен. ќто сумеет лишь тот, кто охватывает проницательным взглЯдом
врача, казалось бы, окончательно погребенное латентное единство страдающей
души, а ^то достижимо как раз лишь в партнерстве, в соотнесении личности с
личностью, но не посредством рассмотрениЯ и исследованиЯ некоего объекта.
„лЯ того чтобы психотерапевт последовательно содействовал освобождению и
актуализации того единства в некоем новом согласии личности с миром, он
должен, как воспитатель, всЯкий 'раз стоЯть не только здесь, на своем
полюсе биполЯрного отношениЯ, но силой воображениЯ переноситьсЯ также на
другой полюс и испытывать воздействие собственной терапии. € опЯть же
специфическое, "исцелЯющее" отношение перестанет существовать в тот момент,
когда пациент со своей стороны задумает и осуществит схватывание и
проживет ситуацию также на полюсе врача. €сцелЯть и воспитывать может лишь
живущий в пред-стоЯнии и все же пребывающий в отдалении,

Ќаиболее убедительно нормативное ограничение взаимности можно было бы
показать на примере духовника, поскольку здесь схватывание, осуществленное
со стороны наставлЯемого, посЯгало бы на сакральную аутентичность задачи.

‚сЯкое отношение џ-’ы внутри такой ситуации соотнесенности, котораЯ
специфицируетсЯ как целенаправленное воздействие одной части на другую,
существует в силу взаимности, которой не суждено стать полной.

                                     6

‚ этой свЯзи можно обсудить еще только один-единственный вопрос, и его
нельзЯ оставить без вниманиЯ, ибо он по своей важности не сравним ни с
какими иными.

‘прашиваетсЯ: как вечное ’ы может быть в отношении одновременно
исключительным и включенным? Љак ’ы-отношение человека к Ѓогу, которое
обусловливает безусловный и ничем не отклонЯемый поворот к Ќему, тем не
менее может охватывать все другие џ-’ы-отношениЯ этого человека и как бы
приносить их Ѓогу?

‡аметим, что спрашиваетсЯ не о Ѓоге, а только о нашем отношении к Ќему. €
все же, чтобы иметь возможность ответить, Я должен говорить о Ќем. €бо наше
отношение к Ќему так сверхпротивоположно, как оно есть, поскольку Ћн так
сверхпротивоположен, как Ћн есть.

‘амо собой разумеетсЯ, мы говорим лишь о том, что есть Ѓог в его отношении
к человеку. € это также выразимо лишь в парадоксе, точнее, посредством
парадоксального употреблениЯ понЯтиЯ; еще точнее, посредством
парадоксальной свЯзи номинального понЯтиЯ с Џрилагательным, противоречащим
привычному нам содержанию. Џодчеркивание действенности этого противоречиЯ
должно уступить место пониманию того, что так и только так оправдываетсЯ
необходимое обозначение предмета через это понЯтие. ‘одержание понЯтиЯ
испытывает радикальное, преобразующее его расширение, но ведь так у нас с
каждым понЯтием, которое мы, понуждаемые действительностью веры, берем из
сферы имманентного и применЯем к трансцендентному.

Ћбозначать Ѓога как личность необходимо длЯ каждого, кто, подобно мне,
говорЯ "Ѓог", не имеет в виду никакой принцип (хотЯ такие мистики, как
ќкхарт, иногда отождествлЯли ' …го с "бытием") и никакую идею, хотЯ такие
философы, как Џлатон, порой могли считать его идеей; это необходимо длЯ
тех, кто, как и Я, видит в "Ѓоге" того, кто - кем бы он ни был помимо этого
- вступает в непосредственное отношение к нам, людЯм, в творческих,
даруемых в откровении освобождающих актах и тем самым делает возможным длЯ
нас вступить в непосредственное отношение к нему. ќта основа и смысл нашего
бытиЯ во всЯкое времЯ составлЯет такую взаимность, какаЯ может быть лишь
между личностЯми. Ѓезусловно, понЯтие личностности совершенно неспособно
декларировать сущность Ѓога, но дозволительно и необходимо сказать, что Ѓог
есть также личность. …сли бы Я, в виде исключениЯ, захотел перевести то,
что следует понимать под вышесказанным на Язык философа, на Язык ‘пинозы, Я
должен был бы сказать, что нам, людЯм, известны из бесконечного множества
атрибутов Ѓога не два, как считал ‘пиноза, но три: к духовности, в которой
берет свое начало то, что мы именуем „ухом, и природности, котораЯ выражает
себЯ в том, что мы знаем как природу, в качестве третьего прибавлЯетсЯ
атрибут личностности. Ћт него, от этого атрибута, происходит мое личное
бытие и личное бытие всех людей, как от тех двух - духовное и природное
бытие, мое и всех людей. € только это третье, атрибут личностности, дает
нам непосредственно узнать себЯ в своем качестве как атрибут.

Ќо теперь заЯвлЯет о себе противоречие и ссылаетсЯ на общеизвестное
содержание понЯтиЯ личности. ‚едь к личности, поЯснЯет оно, принадлежит то,
что ее самостоЯтельность заключаетсЯ именно в себе, однако в совместном
бытии посредством множественности других самостоЯтельностей релЯтивируетсЯ;
а это, разумеетсЯ, нельзЯ сказать о Ѓоге. ‚ ответ на это противоречие
выдвигают парадоксальное обозначение Ѓога как абсолютной личности, т. е.
такой личности, котораЯ не может быть релЯтивирована. ‚ непосредственное
отношение к нам Ѓог вступает как абсолютнаЯ личность. Џротиворечие должно
уступить высшему прозрению.

’еперь мы дерзнем сказать, что Ѓог свою абсолютность включает в отношение,
в которое он вступает с человеком. Џоэтому человеку, который поворачиваетсЯ
к Ѓогу, нет нужды отворачиватьсЯ от других џ-’ы-отношений: правомочно он
приносит все эти отношениЯ Ѓогу и дает им преобразитьсЯ "в лице Ѓога".

Ћднако вообще следует остерегатьсЯ того, чтобы понимать разговор с Ѓогом,
разговор, о котором Я вел речь в этой книге и почти во всех остальных,
которые последовали за ней, как нечто сбывающеесЯ лишь отдельно от
повседневного или сверх него. ђечение Ѓога к людЯм пронизывает происходЯщее
в жизни, котораЯ своЯ длЯ каждого из нас, и все происходЯщее в мире, нас
окружающем, все биографическое и все историческое и делает это длЯ тебЯ и
длЯ менЯ указанием, требованием. ‘обытие за событием, ситуациЯ за ситуацией
обретают благодарЯ личной речи возможность и право вытребовать у
человеческой личности удерживаниЯ со-стоЯниЯ и решениЯ. —асто мы полагаем,
будто наш слух ничего не улавливает, тогда как давно сами же и запечатали
себе уши воском.

‘уществование взаимности между Ѓогом и человеком недоказуемо, как
недоказуемо существование Ѓога. ’от же, кто все-таки отваживаетсЯ говорить
об этом, возвещает свидетельство и призывает свидетельство того, к кому он
обращаетсЯ, свидетельство настоЯщее или будущее.

€ерусалим, октЯбрь 1957


======================
* Origin: ExLibris #20 (2:463/192.21 - let@danch.kiev.ua)