ам. Ќо  при  других обстоЯтельствах она иногда  осложнЯетсЯ
гораздо  более  высоким коэффициентом  неуверенности. ‚ыводы,  основанные на
тщательнейшем взвешивании мотивов, располагаютсЯ на  большой шкале от  почти
невозможного до совершенно правдоподобного.
     ‚от, однако, примеры другого типа.
     ѓрамота, датированнаЯ  XII  в.,  написана  на  бумаге, тогда  как  все,
обнаруженные до сих пор подлинные документы той эпохи написаны на пергамене;
форма букв в ней сильно отличаетсЯ от той, которую мы видим //63//
     в  других  документах  того  же  времени;  Язык  изобилует  словами   и
оборотами, не свойственными тогдашнему  обиходу. €ли так: характер обработки
некоего орудиЯ, как  нам  говорЯт,-- палеолитического,  обнаруживает приемы,
которые,  насколько нам известно,  применЯлись  лишь  в эпохи гораздо  более
близкие к нам. Њы  сделаем вывод, что эта грамота и это орудие-- поддельные.
Љак и в предыдущем  случае, приговор будет вынесен на основе  разноречиЯ, но
из  соображений  совсем  иного  рода.  ‚  данном  случае аргументациЯ  будет
строитьсЯ на  том, что в пределах  жизни одного поколениЯ  в рамках одного и
того  же общества  господствует  такое  единообразие обычаев  и  технических
приемов, что  ни один индивидуум не может существенно отойти от общепринЯтой
практики. Њы считаем  бесспорным, что какой-нибудь  француз времен  ‹юдовика
VII выписывал буквы примерно так же, как его современники; что изъЯснЯлсЯ он
примерно теми же словами; что пользовалсЯ  он теми же  материалами; что если
бы один из ремесленников мадленской эпохи располагал длЯ  обработки костЯных
наконечников механической пилой, то его товарищи  также пользовались  бы ею.
Џостулат  этот  в  конечном  итоге   --  социологического  порЯдка.  ЏонЯтие
"коллективный эндосмос",  влиЯние количества,  неизбежность  подражаниЯ,  на
которых этот постулат основан, несомненно,  подтверждаютсЯ постоЯнным опытом
человечества и в целом сливаютсЯ с самим понЯтием "цивилизациЯ".
     Ќе  очень хорошо,  однако, если свидетельства чересчур уж  совпадают во
всем. ќто говорит тогда не в их пользу и скорее побуждает их отвергнуть.
     ‚сЯкий, кто  участвовал в  сражении при  ‚атерлоо,  знал,  что Ќаполеон
потерпел там поражение. ‘лишком  уж оригинального свидетелЯ, который стал бы
это  отрицать,  мы сочтем  лжесвидетелем.  Њы должны  допустить,  что.  если
ограничитьсЯ простой и грубой констатацией поражениЯ Ќаполеона при ‚атерлоо,
то во французском Языке нет особых  возможностей высказать это как-то иначе.
Ќо  что,  если два свидетелЯ или те, кто претендует на эту роль, опишут  нам
битву в одних и тех же выражениЯх? €ли даже при некотором различии выражений
опишут ее с теми же деталЯми? Њы без колебаний сделаем  вывод, что  один  из
них  списал  у  другого или  что оба они списали с какого-то общего образца.
„ействительно, наш ум отказываетсЯ допустить, что два наблюдателЯ, неизбежно
находившиесЯ  в  разных  пунктах  и  в  разной  степени внимательные,  могли
записать  с  одними и  теми же подробностЯми  один  и тот же  эпизод; что  в
бесчисленном количестве  слов французского  Языка  два писателЯ,  работавших
независимо один от другого, могли, действуЯ произвольно, выбрать те же слова
и в той же последовательности длЯ описаниЯ одних и тех же фактов.
     …сли   оба   рассказа   выдают   себЯ   за   непосредственное  описание
действительности, по крайней мере один из них лжет.
     Џредставьте себе еще, что на двух  древних памЯтниках из камнЯ высечены
два военных  эпизода.  Ћни относЯтсЯ к двум разным  походам,  но  изображены
почти в одинаковых чертах.  Ђрхеолог скажет: "Ћдин из двух //64// художников
навернЯка   обокрал  другого,  если   только  они  оба  не  довольствовались
воспроизведением  с  какого-то  общепринЯтого шаблона". Ќеважно, что две эти
стычки отделены лишь коротким промежутком времени или что в них сражались те
же  народы  --  египтЯне  против  хеттов,  ассирийцы  против  эламитов.  Ќас
возмущает сама мысль, что,  при  бесконечном разнообразии  человеческих поз,
длЯ  изображениЯ двух  различных  событий,  совершившихсЯ  в  разное  времЯ,
выбраны  одни и те же жесты. ‚ качестве свидетельства о  ратных подвигах, на
что эти  картины претендуют, по крайней  мере  одна  из  них,  если  не обе,
безусловно, подделка.
     ’ак   критика   движетсЯ   между   двумЯ   крайностЯми   --   сходством
подтверждающим  и  сходством  опровергающим.  „ело  в том,  что  возможность
случайного совпадениЯ имеет свои пределы и ткань социального единообразиЯ не
так  .уж  ровна и гладка. €ными словами, мы полагаем, что  в мире и в данном
обществе единообразие достаточно велико, чтобы исключить возможность слишком
резких отклонений.  Ќо это  единообразие,  как  мы  его  представлЯем  себе,
определЯетсЯ чертами весьма обобщенными.  Ћно  предполагает, думаем  мы, и в
какой-то мере  охватывает -- стоит лишь углубитьсЯ в  факты действительности
-- число возможных комбинаций, слишком близкое к бесконечности,  чтобы можно
было допустить их ненарочитое  повторение:  длЯ этого необходим сознательный
акт подражаниЯ. •отЯ в  конечном счете критика свидетельства все же основана
на   инстинктивной  метафизике  подобного   и   различного,   единичного   и
множественного. ***
     Љогда  у нас  возникло предположение о  том, что перед нами  копиЯ, нам
остаетсЯ определить направление влиЯниЯ. Ќадо ли считать, что в -каждой паре
документов оба исходЯт из одного  общего источника? Ђ если предположить, что
один из них подлинный, то который из двух достоин этого званиЯ? €ногда ответ
подсказывают внешние критерии, например датировка обоих документов, если  ее
можно установить.  …сли  же  этого  подспорьЯ  нет,  вступает  в  свои права
психологический   анализ,   опирающийсЯ   на   более  глубокие,   внутренние
особенности, присущие самому предмету или тексту.
     …стественно,  что  такой анализ не  подчинЯетсЯ механическим  правилам.
Ќадо  ли,  например,  как  делают некоторые эрудиты,  руководствоватьсЯ  тем
принципом, что при  последующих обработках текста в него вносЯтсЯ все  новые
выдумки? ’огда  текст  наиболее  сжатый и  наименее неправдоподобный  всегда
будет иметь шанс, что его признают самым древним. Џорой это верно. Њы видим,
что  от одной надписи к другой число врагов,  павших  в  бою  с тем или иным
ассирийским  царем, непомерно  возрастает.  Ќо случаетсЯ, что  этот  принцип
изменЯет.  ‘амое баснословное описание "страстей" свЯтого ѓеоргиЯ -- как раз
первое  по  времени;  в   дальнейшем,  принимаЯсь  за  обработку  старинного
рассказа,  его редакторы  устранЯли одну деталь  за  другой, шокированные их
невероЯтной фантастичностью. …сть много способов  подражаниЯ. Ћни зависЯт от
характера ин //65//  дивидуума, а  порой  --  от условностей, принЯтых целым
поколением.  Љак   и  любую  другую  интеллектуальную   позицию,  их  нельзЯ
предвидеть   заранее  ссылаЯсь   на  то,   что   нам,   мол,   они   кажутсЯ
"естественными".
     Љ счастью, плагиаторы нередко выдают  себЯ своими промахами.  ‚ случае,
если  они  не  понЯли  текста,  послужившего  им  образцом,  их  бессмыслица
изобличает  их  мошенничество.  …сли  же  они  пытаютсЯ  замаскировать  свои
заимствованиЯ,  их  губит примитивность  уловок. џ  знал  одного гимназиста,
который на уроке, не сводЯ глаз с тетрадки соседа, старательно списывал  его
сочинение   фразу   за   фразой,   только   переиначиваЯ   их.   ‘   большой
последовательностью он делал подлежащее дополнением, а действительной  залог
менЯл на страдательный. ђазумеетсЯ, он лишь дал учителю превосходный образец
длЯ применениЯ исторической критики.
     ђазоблачить подражание там, где, как  нам кажетсЯ, у  нас есть два  или
три  свидетелЯ, значит оставить из них  лишь одного. „ва современника Њарбо,
граф  де ‘егюр  и  генерал  Џеле,  дали  аналогичное  его рассказу  описание
пресловутой переправы через „унай. Ќо ‘егюр писал после Џеле. Ћн читал Џеле.
Ћн  попросту  списал. —то касаетсЯ Џеле, тот, правда,  писал до Њарбо, но он
был  его другом  и,  безусловно, часто  слышал  рассказы  о  его вымышленных
подвигах, ибо  неутомимый хвастун, дурача  своих близких, упражнЯлсЯ в  том,
чтобы получше  мистифицировать  потомков. €так, Њарбо  остаетсЯ единственным
собственным поручителем, ибо два других говорили с его слов. Љогда ’ит ‹ивии
воспроизводит ЏолибиЯ, пусть даже приукрашиваЯ его, единственным авторитетом
длЯ  нас  остаетсЯ  Џолибий.  Љогда  ќйнхард,  обрисовываЯ  Љарла  ‚еликого,
повторЯет портрет Ђвгуста, сделанный ‘ветонием,-- тут, собственно, вовсе нет
свидетелЯ.
     Ѓывает, наконец, что за мнимым  свидетелем прЯчетсЯ суфлер, не желающий
себЯ  назвать. €зучаЯ процесс  тамплиеров,  ђоберт ‹и заметил, что когда два
обвинЯемых, принадлежавших к  различным группам ордена, допрашивались  одним
инквизитором,  они  неизменно признавались  в  одних  и  тех же  зверствах и
кощунствах.  Ќо если  двое обвинЯемых,  даже  принадлежащих к  одной группе,
попадали  на допрос к  разным инквизиторам, их признаниЯ уже  не  совпадали.
…стественно сделать вывод, что ответы диктовал тот, кто допрашивал. Џодобные
примеры, Я думаю, можно часто встретить в юридических актах.
     ђоль, которую  играет в  критическом рассуждении то, что  можно назвать
принципом ограниченного сходства, нигде, без сомнениЯ, не выступает с  такой
рельефностью, как при новейшем применении этого метода -- при статистической
критике.
     Џредположим, Я изучаю  цены в период между двумЯ определенными датами в
обществе  с весьма развитыми свЯзЯми  и с активным  торговым оборотом. Џосле
менЯ  за  это  исследование  беретсЯ  другой  ученый, затем  третий,  но они
пользуютсЯ  материалами,  которые  отличаютсЯ  от моих,  а  также различны у
обоих:   другие  счетные   книги,  другие   прейскуранты.   Љаждый   из  нас
устанавливает средние годовые цены,  определЯет на основе некоей  общей базы
индексы, выводит графики.  ‚се три кривые примерно //65// совпадают.  Ћтсюда
можно  заключить,  что  каждаЯ  из них дает в общем верное  представление  о
движении цен. Џочему?
     „ело не только  в  том, что в однородной  экономической  среде  большие
колебаниЯ  цен  непременно должны  подчинЯтьсЯ единообразному  ритму.  ќтого
соображениЯ  было бы, наверное, достаточно, чтобы взЯть под подозрение резко
отклонЯющиесЯ  кривые, но  не  длЯ  того, чтобы убедить нас, что  среди всех
возможных вариантов  тот, в котором  наши три кривые совпадают,  единственно
верный именно потому, что они тут совпадают. Ќа трех одинаково  подкрученных
весах можно взвесить  один и тот же груз  и получить один и тот же результат
--  неверный.  ‘уть  рассуждениЯ  основываетсЯ  здесь  на анализе  механизма
ошибок. Ќи один из наших трех графиков цен нельзЯ считать свободным от  этих
ошибок в деталЯх. ‚ области статистики такие ошибки почти неизбежны.
     „опустим,   что   мы   устранЯем   возможность   индивидуальных  ошибок
исследователЯ  (не говорЯ  о более грубых  промахах,  ибо кто из нас решитсЯ
утверждать, что никогда не  запутывалсЯ в  неописуемом  лабиринте  старинных
мер?),   но  даже  добросовестнейший  ученый   будет  попадать   в  ловушки,
расставлЯемые   самими   документами.  Џо   неаккуратности  или  нечестности
некоторые  цены  могли  быть записаны неточно;  другие  ЯвлЯютсЯ исключением
(например, цена товара, продаваемого "другу", или,  наоборот, вздутаЯ цена),
и  потому  могут  сильно исказить  нашу  среднюю;  прейскуранты,  отражающие
средние рыночные цены, не  всегда составлЯлись с идеальной точностью. Ќо при
большом  числе цен  эти  ошибки уравновешиваютсЯ, так как в  высшей  степени
неправдоподобно, чтобы  ошибки  всегда делались  в одном направлении.  €так,
если соответствие результатов, полученных при помощи различных данных, можно
считать  их взаимоподтверждением, это объЯснЯетсЯ тем, что лежащее в глубине
соответствие   разных   небрежностей,  мелких   обманов,   мелких   .уступок
представлЯетсЯ нам -- и вполне резонно  -- не поддающимсЯ исследованию. …сли
при каких-то  неустранимых разноречиЯх свидетели в конечном счете приходЯт к
согласию, мы должны отсюда сделать вывод,  что в основе их показаниЯ исходЯт
из реальности, суть которой в данном случае вне сомнений.
     ђеактивы,  применЯемые длЯ проверки свидетельств,  требуют  осторожного
обращениЯ. Џочти все рациональные принципы, почти все опытные данные  в этой
области, если доводить их до крайности, приводЯт к своей  противоположности.
Љак  у  всЯкой уважающей  себЯ  логики,  у  исторической  критики есть  свои
антиномии, по крайней мере внешние.
     —тобы свидетельство было признано подлинным, этот метод, как мы видели,
требует определенного сходства данного свидетельства с близкими ему. Ќо если
выполнЯть это требование неукоснительно, что станетсЯ с открытием? ‚едь само
слово  "открытие"  означает  неожиданность,  отклонение. ‡аниматьсЯ  наукой,
'котораЯ  ограничиваетсЯ констатацией  того, что все  происходит всегда так,
как этого  ожидаешь, было  бы и  бесполезно  и  неинтересно.  „о сих  пор не
обнаружено  грамот на  французском  Языке, написанных ранее 1204  г.  (а  не
по-латыни,  как  было  в  предшествующие  времена).  ‚ообразим,  что  завтра
какой-нибудь ученый найдет француз //67// скую грамоту, датированную 1180 г.
Џризнает ли он этот документ подложным или же сделает вывод, что наши знаниЯ
были недостаточными?
     ‚прочем, впечатление, что найденное свидетельство  противоречит  данным
своей эпохи,  коренитсЯ порой не только в преходЯщей неполноте наших знаний.
Ѓывает, что это несоответствие присуще самим изучаемым предметам. ‘оциальнаЯ
однородность  не так уже  всесильна,  чтобы некие индивидуумы  или небольшие
группы  не  могли  ускользнуть  от  ее  власти.  ЋткажемсЯ  ли  мы  признать
установленные даты "Џисем  к провинциалу" или  "ѓоры  ‘ент-‚иктуар" под  тем
предлогом, что Џаскаль писал не так, как Ђрно, а живопись ‘езанна отличаетсЯ
от живописи Ѓугро?  ‘очтем  ли мы поддельными древнейшие орудиЯ из бронзы на
том основании, что из  большинства слоев той эпохи нам  пока  удалось добыть
лишь орудиЯ из камнЯ?
     ќти ложные умозаключениЯ отнюдь не выдумка, и  можно было  бы  привести
длинный список фактов, которые  сперва отрицались рутинной эрудицией, потому
что  были неожиданными,  начинаЯ с обожествлениЯ животных у египтЯн, над чем
так  усиленно потешалсЯ  ‚ольтер,  и  кончаЯ следами римского быта  в  слоЯх
третичной эпохи.  Ћднако если приглЯдетьсЯ,  методологический парадокс здесь
только внешний. “мозаключение на  основе  сходства не утрачивает своих прав.
‚ажно лишь,  чтобы точный анализ определЯл возможность  отклонений  и пункты
необходимого сходства.
     €бо всЯкаЯ  индивидуальнаЯ  оригинальность имеет  свои  границы.  ‘тиль
ЏаскалЯ  принадлежит  только  ему,  но  его  грамматика   и  словарный  фонд
принадлежат  его времени.  Ќаша  условнаЯ грамота 1180 г.  может  отличатьсЯ
особенностЯми  Языка, не  встречающимисЯ  в других известных  нам документах
того же времени. Ќо чтобы  можно было ее считать подлинной" французский Язык
в ней  должен в целом соответствовать состоЯнию, отраженному  в литературных
текстах,  относЯщихсЯ к  этой дате,  и упоминаемые  в  ней учреждениЯ должны
соответствовать тем, которые в то времЯ существовали.
     Џравильно   проводимое  критическое   сопоставление  не  довольствуетсЯ
сближением свидетельств одного временного плана. ‚сЯкий феномен человеческой
жизни  --  звено  цепи,  проходЯщей  через  века.  ‚  тот день,  когда новый
‚рен-‹юка, бросив на стол в Ђкадемии пачку автографов, захочет нам доказать,
что Џаскаль открыл принцип относительности еще до ќйнштейна, мы без обинЯков
скажем,  что  его  бумаги  поддельны.  Ќе потому, что Џаскаль был неспособен
открыть  то,  чего  не открывали его  современники,  а  потому,  что  теориЯ
относительности была  открыта в  результате долгого развитиЯ  математических
умозаключений. Ќи один человек, будь он даже самым великим гением, не мог бы
самостоЯтельно проделать эту работу поколений. € напротив, когда  при первых
открытиЯх   палеолитических   рисунков   некоторые   ученые  оспаривали   их
подлинность или датировку под тем предлогом, что подобное искусство не могло
после  такого   расцвета   полностью   угаснуть,  эти   скептики  рассуждали
неправильно: некоторые цепи обрываютсЯ, и цивилизации смертны. //68//
     Љогда читаешь, пишет отец  „елэ, что  церковь отмечает  в один и тот же
день  праздник  двух  своих  деЯтелей,  которые оба  умерли  в  €талии;  что
обращение одного и  другого было вызвано чтением "житий свЯтых";  что каждый
из них основал монашеский орден  с названием, происходЯщим от одного  и того
же слова: что оба эти ордена были затем упразднены двумЯ папами-тезками, так
и хочетсЯ сказать, что, видимо, в мартиролог по ошибке вписали одну  и ту же
личность под двумЯ именами. Њежду тем это чистаЯ правда: ставши монахами под
влиЯнием биографий  праведников,  свЯтой  „жованни Љоломбини  основал  орден
иезуатов, а €гнатий ‹ойола-- орден иезуитов; оба умерли 31 июлЯ (первый близ
‘иены в  1367 г., второй в  ђиме в 1556); орден иезуатов был упразднен папой
Љлиментом  IX,  а  Ѓратство   €исусово  --  Љлиментом   XIV.  Џример  весьма
любопытный.  Ќаверное,   он  не  единственный.   …сли  после   какого-нибудь
катаклизма от философских трудов последних столетий останетсЯ лишь несколько
скудных   отрывков,  какие   мучительные   размышлениЯ  вызовет   у   ученых
существование  двух мыслителей, которые оба англичане, оба носЯт имЯ Ѓэкон и
оба  в своем учении уделЯли большое место  опытному знанию. ѓ-н Џайс признал
легендами многие древнеримские преданиЯ лишь на  том  основании, что  в  них
также  упоминаютсЯ одни и те же имена в свЯзи с довольно похожими эпизодами.
Ќе  в обиду будь  сказано  критике плагиатов, суть  которой --  в  отрицании
спонтанного  повторениЯ событий или имен, совпадение -- одна из  тех  причуд
истории, которые нельзЯ просто зачеркнуть.
     Ќо  мало  признать  возможность случайных накладок.  ‘веденнаЯ  к  этой
простой  констатации,  критика  вечно  будет   балансировать  между  "за"  и
"против".  ‘омнение  станет  орудием познаниЯ лишь  тогда,  когда  в  каждом
отдельном  случае  можно  будет  с  известной  точностью   оценить   степень
вероЯтности  данной комбинации. ‡десь путь исторического исследованиЯ, как и
многих  других гуманитарных дисциплин, пересекаетсЯ с широкой дорогой теории
вероЯтности, ***
     Ћценить вероЯтность какого-либо событиЯ -- значит установить, сколько у
него есть шансов произойти. ЏринЯв это положение, имеем ли мы право говорить
о возможности какого-либо факта в прошлом? ‚ абсолютном смысле --  очевидно,
не имеем. ѓадать можно только  о  будущем. Џрошлое есть  данность, в которой
уже нет места возможному. Џрежде  чем выбросишь кости, вероЯтность того, что
выпадет то или  иное число очков, равна одному к десЯти.  Ќо когда стаканчик
пуст, проблемы уже  нет. ‚озможно, позже мы будем сомневатьсЯ, выпало  ли  в
тот день три очка или пЯть. Ќеуверенность тогда будет в нас,  в нашей памЯти
или в памЯти очевидцев нашей игры. Ќо не в фактах реальности.
     Ћднако, если  вдуматьсЯ, применение понЯтиЯ вероЯтности  в историческом
исследовании не  имеет в себе ничего противоречивого. €сторик,  спрашивающий
себЯ  о  вероЯтности  минувшего событиЯ,  по существу лишь  пытаетсЯ  смелым
броском мысли перенестись во времЯ, предшествовавшее //69//
     этому  событию,  чтобы  оценить  его  шансы,  какими они представлЯлись
накануне его осуществлениЯ. ’ак что вероЯтность -- все  равно  в будущем. Ќо
поскольку линиЯ настоЯщего тут мысленно отодвинута назад, мы получим будущее
в прошедшем, состоЯщее из части того,  что длЯ нас теперь ЯвлЯетсЯ  прошлым.
…сли   факт   бесспорно  имел  место,  эти   рассуждение   не   больше,  чем
метафизическаЯ игра. Љакова была вероЯтность того, что родитсЯ Ќаполеон? —то
Ђдольф  ѓитлер,  будучи в  1914  г.  солдатом,  избегнет  французской  пули?
ђазвлекатьсЯ такими  вопросами не запрещено. Џри условии,  что им  придаетсЯ
лишь  то  значение,  которое  они  имеют   в  действительности;  это  просто
разговорный  прием,  позволЯющий белее  рельефно  показать роль случайного и
непредвидимого в историческом движении человечества. ‚ них нет ничего общего
с критикой  свидетельства, Ќо если, напротив, сомнительно само существование
факта?  Ќапример, мы сомневаемсЯ,  что  некий  автор  мог, не списываЯ чужой
рассказ,  самостоЯтельно повторить многие его  эпизоды  и  даже  слова;  что
только случай  или некаЯ богами предустановленнаЯ гармониЯ  могут  объЯснить
поразительное  сходство памфлетов  одного  писаки времен  ‚торой  империи  с
"Џротоколами сионских мудрецов". Њы сегоднЯ можем допустить  или  отвергнуть
правдоподобие такого  совпадениЯ  в зависимости от того, насколько -- еще до
написаниЯ рассказа -- это совпадение представлЯлось возможным с большим  или
меньшим коэффициентом вероЯтности,
     Ћднако  математические  расчеты  случайного  основаны  на  воображаемом
допущении.  Џри всех возможных  случаЯх  постулируетсЯ  в  исходном  моменте
равновесие условий: причина,  котораЯ  заранее благоприЯтствовала бы  одному
или  другому, была бы с  этих  расчетах  инородным  телом.  €гральнаЯ  кость
теоретиков -- идеально уравновешенный куб; если  в одну из его граней впаЯть
свинцовый шарик, шансы игроков  уже не  будут равны. Ќо критика свидетельств
почти сплошь  имеет дело с краплеными костЯми. €бо тут постоЯнно вмешиваютсЯ
тончайшие элементы человеческого,  склонЯЯ  чашу  весов  в сторону  какой-то
одной преобладающей возможности.
     Џравда,  одна из исторических дисциплин  ЯвлЯетсЯ  исключением  --  это
лингвистика, по крайней мере та ее отрасль, котораЯ занимаетсЯ установлением
родственности  Языков. ‘ильно  отличаЯсь по  масштабу собственно критических
операций, этот вид исследованиЯ имеет  с исторической критикой то общее, что
стремитсЯ  раскрыть филиации. “словиЯ, ЯвлЯющиесЯ тут объектом  рассуждений,
чрезвычайно близки исходному условий равенства, присущему теории случайного.
ќтой   привилегией   лингвистика   обЯзана  особенностЯм  феноменов   Языка.
„ействительно,  огромное  количество возможных комбинаций  звуков  сводит  к
ничтожному  числу вероЯтность их случайного повторениЯ в больших масштабах в
различных говорах. Ќо тут есть и нечто более важное: если исключить немногие
подражательные  звукосочетаниЯ, значениЯ,  вкладываемые  в  эти  комбинации,
совершенно  произвольны. ’о,  что  очень сходные  сочетаниЯ  "тю"  или  "ту"
("til", произнесенное  по-французски  или по-латыни)  служат длЯ обозначениЯ
второго лица, очевидно, не предопределено заранее какой-либо //70//
     образной  свЯзью.  Џоэтому,  если  мы  устанавливаем,  что таков  смысл
данного сочетаниЯ звуков во  французском, итальЯнском, испанском и румынском
Языках,  и  если  мы к  тому  же  находим  в этих  Языках  множество  других
соответствий,  равно  иррациональных, то  единственным разумным  объЯснением
будет то, что  французский, итальЯнский,  испанский и  румынский Языки имеют
общее происхождение. ђазличные возможности были тут длЯ человека равноценны,
поэтому решение  обусловлено  почти чистым  подсчетом шансов.  Ќо  далеко не
всегда дело обстоит так просто.
     ‚  нескольких  дипломах  средневекового монарха, трактующих о различных
предметах, мы встречаем одни и те же слова  и обороты.  Џриверженцы "критики
стилЯ"  утверждают:  причина  в  том,  что  эти   дипломы  составлены  одним
нотариусом. …сли бы все определЯлось только случаем, с их мнением можно было
бы согласитьсЯ. Ќо это не так. ‚ каждом  обществе и,  более того,  в  каждой
небольшой  профессиональной группе существуют  свои Языковые навыки. ‡начит,
недостаточно  указать  пункты сходства.  Ќадо еще  отделить в  них редкое от
общеупотребительного.   ‹ишь   действительно   необычные   выражениЯ   могут
свидетельствовать  в пользу одного автора,  разумеетсЯ, при условии, что они
повторЯютсЯ достаточно  часто. Ћшибка здесь в том, что  всем элементам Языка
придаетсЯ  одинаковый вес,  как если  бы изменчивые коэффициенты  социальных
предпочтений не были свинцовыми шариками, что нарушают равновесие шансов.
     ‘  начала  XIX  в. целаЯ школа  ученых занЯлась  исследованием  истории
списков литературных текстов. Џринцип прост. Џеред нами три рукописи  одного
и того же произведениЯ: ‚, ‘, D; мы констатируем, что все три содержат  одни
и  те же, Явно ошибочные прочтениЯ оригинала  (это самый старый,  выдвинутый
‹ахманном, метод  установлениЯ ошибок).  ‹ибо мы вообще в них находим одни и
те  же   прочтениЯ,  правильные   и  неправильные,  но   по   большей  части
отклонЯющиесЯ от соответственных мест в других  рукописЯх (предложенный  дом
Љантоном  интегральный   учет  вариантов)   .  Њы   решаем,  что  экземплЯры
"родственны".  ќто можно понимать  по-разному: либо одни  из  них  списаны с
других в последовательности, которую еще предстоит определить, либо все они.
каждаЯ рукопись  своим путем, восходЯт к некоей  общей модели. ‚ самом деле,
трудно допустить,  чтобы такаЯ последовательность совпадений была случайной.
Ћднако  два сравнительно  недавно выдвинутые  соображениЯ вынуждают  критику
текстов в значительной  мере отказатьсЯ от квазимеханической строгости своих
выводов.
     Џереписчики  порой  исправлЯли  свою  модель.  „аже  тогда,  когда  они
работали независимо друг от друга, общие навыки мышлениЯ, вероЯтно, довольно
часто   диктовали   им  сходные  решениЯ.   ’еренций   кое-где   употреблЯет
исключительно редкое слово raptio<SUP>.</SUP>  Ќе понЯв его, два переписчика
заменили его словом ratio, вносЯщим бессмыслицу, но зато  знакомым.  Ќадо ли
было им длЯ этого сговариватьсЯ или списывать друг у друга? //71//
     ’акой  тип  ошибок   ничего  не  может  нам  проЯснить  в  "генеалогии"
рукописей.  Ѓолее  того. Џочему переписчик  должен был  всегда  пользоватьсЯ
только  одной  моделью?  Ќикто  ему  не  запрещал,  если  была  возможность,
сопоставлЯть несколько экземплЯров, чтобы по своему усмотрению сделать выбор
между  различными вариантами. Љонечно, это случай  редкий длЯ средних веков,
когда библиотеки были бедны, зато, по всей вероЯтности, гораздо более частый
в античную эпоху.
     Љакое место предназначить этим кровосмесительным порождениЯм нескольких
разных традиций на  роскошных древах €ессеевых, которые принЯто изображать в
критических изданиЯх? ‚  игре  совпадений волЯ индивидуума,  как  и  влиЯние
коллективных сил, плутует в сговоре со случаем.
     Љак  понЯла  уже  вместе  с ‚ольнеем  философиЯ  XVIII в.,  большинство
проблем  исторической  критики  --  это,  конечно, проблемы  вероЯтности, но
настолько сложные,  что  самые  детальные вычислениЯ не  помогают их решить.
Ѓеда не только в чрезвычайной сложности данных, но и в том, что сами по себе
они чаще всего не  поддаютсЯ переводу  на Язык  математики.  Љак,  например,
выразить  в цифрах особое предпочтение, которым пользуетсЯ в данном обществе
некое  слово  или  обычай?  Њы не  можем  избавитьсЯ  от  наших  трудностей,
переложив  их на плечи ”ерма, ‹апласа  и ќмилЯ  ЃорелЯ. Ќо так  как их наука
находитсЯ  в некотором роде на  пределе, не достижимом  длЯ нашей логики, мы
можем хотЯ  бы  просить  ее, чтобы  она со  своих  высот помогала нам точнее
анализировать наши рассуждениЯ и вернее их направлЯть. * * *
     Љто сам  не имел  дела  с эрудитами,  плохо представлЯет  себе, с каким
трудом они обычно соглашаютсЯ  допустить самое невинное совпадение. ђазве не
пришлось нам видеть, как уважаемый немецкий ученый утверждал, что ‘алическаЯ
правда составлена •лодвигом, ибо в ней и в одном эдикте •лодвига встречаютсЯ
два схожих выражениЯ?. Ќе будем повторЯть банальные аргументы, приводившиесЯ
в споре обеими сторонами. „аже  поверхностное знание  математической  теории
вероЯтности помогло  бы тут избежать  промаха. Љогда случай играет свободно,
вероЯтность единичного совпадениЯ или небольшого числа  совпадений не так уж
невозможна.  Ќеважно,  что  эти   совпадениЯ  кажутсЯ  нам  удивительными,--
недоуме-ниЯм здравого смысла не следует придавать слишком большое значение.
     Њожно, забавы ради,  высчитать  вероЯтность  случайного совпадениЯ, при
котором в два  разных  года кончины  двух  совершенно различных  людей могут
прийтись  на  одно и то  же  число  одного  месЯца.  Ћна  равна  1/365  :  2
<SUP>а</SUP>(…сли  предположить,  что таксы смертности равны  длЯ каждого из
дней года. •отЯ это неточно (существует годичнаЯ криваЯ  смертности), все же
такое  предположение возможно, без большой погрешности)<I>.</I>  Џредположим теперь
(хотЯ это предположение абсурдно), что за
     (а) …сли предположить, что шансы смертности равны длЯ каждого  из  дней
года. •отЯ это нточно  (существует  годичнаЯ криваЯ мертности), все же такое
предположение возможно, без больной погрешности (<I>прим. Њ. Ѓлока</I>).
     //72//  ранее  предрешено:  созданные  „жованни  Љоломбини  и  €гнатием
‹ойолой  ордена будут  упразднены  римской  церковью.  €зучение  списка  пап
позволЯет установить: вероЯтность того, что  упразднение  это  совершат двое
пап, носЯщих одно имЯ, равна 11/13 . ‘овместнаЯ вероЯтность совпадениЯ числа
и  месЯца  длЯ  двух  смертей  и  того,  что  ордена  будут  распушены двумЯ
папами-тезками, лежит между 1/10<SUP>3</SUP> и 1/10<SUP>6</SUP>
     (б)
     †елающий  держать   пари,   наверное,   не  удовлетворилсЯ   бы   таким
приблизительным  числом.  Ќо  точные  науки  рассматривают  как   близкие  к
неосуществимому в нашем земном  масштабе  лишь  возможности порЯдка  10.  „о
этого числа  тут,  как мы видим, еще  далеко.  Ђ что  положение  это  верно,
подтверждаетсЯ бесспорно засвидетельствованным примером двух свЯтых.
     Џрактически можно  не принимать во внимание только вероЯтность большого
скоплениЯ  совпадений,  ибо, в силу  хорошо известной  теоремы,  вероЯтности
отдельных случаев тогда следует перемножить  между собой, н их  произведение
будет  вероЯтностью  комбинации;  а  так как  каждаЯ  из  этих  вероЯтностей
представлЯет дробь, то  произведение их будет  величиной меньшей, чем каждый
из множителей. ‚ лингвистике знаменит пример слова bad, которое по-английски
и по-персидски  означает  "плохой", хотЯ английское и персидское слова никак
не свЯзаны  общим  происхождением. ’от, кто  вздумал бы на этом единственном
соответствии построить  филиацию, погрешил  бы против  охранительного закона
всЯкой критики совпадений: тут имеют силу лишь большие числа.
     Њассовые  соответствиЯ или несоответствиЯ состоЯт  из множества частных
случаев.  ‚  целом же  случайные влиЯниЯ  взаимоуничтожаготсЯ.  Ќо  если  мы
рассматриваем  каждый  элемент  независимо   от  другого,  воздействие  этих
переменных величин уже нельзЯ исключить. „аже  при  крапленых  костЯх всегда
труднее предугадать каждый отдельный бросок, чем
     <I>(б) Џрим. Њ.Ѓлока: ‘о смерти „жованни Љ…оломбини до наших дней во главе
римской церкви  стоЯли 65 пап (включаЯ  двойные  и тройные  правлениЯ времен
‚еликой схизмы); после кончины  €гнатиЯ  их сменилось 38. ‚ первом списке 55
порвторЯющихсЯ имен, которые есть и во втором списке, где их как раз 38 (как
известно, папы по обычаю берут имена, освЯщенные прошлым). ‚озможность того,
чтобы иезуаты  были распущены одним из этих пап-тезок, была,  таким образом,
55/65 или 11/13; длЯ иезуитов же она составлЯла 38/38, т.е. 1, иначе говорЯ,
была  равна  уверенности.  ЉомбинациЯ вероЯтностей  составлЯет  11/13•1, или
11/13. Ќаконец 1\365<SUP>2</SUP> или 1/133 225 х 11/13 дает 11\1 731 925 или
чуть   больше   1\157  447.  „лЯ  полной  точности  надо   было  бы   учесть
продолжительность правлениЯ  каждого папы. Ќо в  этой математической забаве,
единственнаЯ  цель  которой  показать,  какого порЯдка велична  должна  быть
принЯта в расчет, Я позволил себе упростиь вычисление.</I>
     //73// исход партии, и этот бросок будет иметь гораздо больше различных
объЯснений.  ‚от почему чем дальше критика углублЯетсЯ в  детали, тем меньше
уверенности в ее выводах. ‚ "Ћрестее", какой мы ее читаем сегоднЯ, нет почти
ни  одного  отдельно  взЯтого  слова,  о  котором  мы  могли  бы  сказать  с
уверенностью, что читаем его так, как оно было написано ќсхилом. € все же не
будем сомневатьсЯ: в целом  эта "ЋрестеЯ" действительно  принадлежит ќсхилу.
Џо поводу целого у нас больше уверенности, чем относительно его компонентов.
     ‚  какой степени, однако, мы вправе произносить это ответственное слово
"уверенность"?  “же  Њабильон  признавалсЯ,  что  критика  грамот  не  может
обеспечить "метафизической"  уверенности. €  он  был  прав. Њы  только  ради
простоты иногда подменЯем Язык вероЯтности Языком очевидности.  Ќо теперь мы
знаем лучше, чем во времена Њабильона,  что к этой  условности прибегаем  не
только мы одни. ‚ абсолютном  смысле слова отнюдь не "невозможно",  что "„ар
Љонстантина" по длинный, а  "ѓерманиЯ"  ’ацита,  как  вздумалось  утверждать
некоторым ученым, подложна. ‚ этом же  смысле нет  ничего "невозможного" и в
предположении,  что обезьЯна,  ударЯЯ  наугад  по клавишам пишущей  машинки,
может  случайно   буква  за  буквой  воспроизвести   "„ар"  или  "ѓерманию".
"”изически невозможное  событие,--  сказал Љурно,-- это всего лишь  событие,
вероЯтность  которого бесконечно  мала".  ЋграничиваЯ  свою долю уверенности
взвешиванием вероЯтного и невероЯтного,  историческаЯ  критика отличаетсЯ от
большинства  других  наук  о действительности  лишь  несомненно более тонкой
нюансировкой степеней. * * *
     ‚сегда  ли  представлЯем  мы  себе,  какую  огромную   пользу  принесло
применение  рационального  метода  критики к человеческому  свидетельству? џ
разумею пользу  не  только  длЯ исторического  познаниЯ,  но и длЯ  познаниЯ
вообще.
     ‚  прежние   времена,  если  у  вас  заранее  не  было  веских  поводов
заподозрить во лжи очевидцев или рассказчиков, всЯкий изложенный факт был на
три четверти фактом, принЯтым  как таковой. Ќе будем говорить так, мол, было
в очень давние времена. ‹юсьен ”евр  великолепно показал это длЯ ђенессанса:
в  эпохи,  достаточно близкие  к  нам, только так  мыслили  и действовали, и
поэтому  шедевры  тех  времен все  еще  остаютсЯ  длЯ нас живыми.  Ќе  будем
говорить:  да, конечно, таким было отношение легковерной толпы, чьЯ огромнаЯ
масса,  в  которой, увы, немало полуученых, вплоть до  наших дней  постоЯнно
грозит увлечь  наши  хрупкие  цивилизации в страшные бездны  невежества  или
безумиЯ. ‘амые стойкие умы не были тогда свободны, не могли быть свободны от
общих  предрассудков.  …сли рассказывали,  что  выпал кровавый дождь,  стало
быть, кровавые  дожди  бывают.  …сли Њонтень  читал  у  любезных ему древний
авторов всЯкие небылицы  о странах, жители которых рождаютсЯ бе безголовыми,
или о сказочной силе маленькой рыбки прилипалы, он, не помор //74// щившись,
вписывал  это  в  аргументы  своей  диалектики. Џри  всем  его  остроумии  в
разоблачении механики какого-нибудь ложного слуха, готовые  идеи встречали в
нем  гораздо  больше  недовериЯ,  чем  так  называемые засвидетельствованные
факты.
     „а, тогда, по раблезианскому мифу, царил старик Ќаслышка. Љак над миром
природы, так и  над миром людей.  € даже над миром природы, быть  может, еще
больше, чем над миром людей.  €бо, исходЯ из более непосредственного  опыта,
люди скорее готовы  были усомнитьсЯ в каком-либо событии человеческой жизни,
чем в  метеоре или мнимом происшествии в  природе. Ќо  как быть,  если  ваша
философиЯ не допускает чуда? €ли если ваша религиЯ не допускает чудес других
религий? ’огда вам надо поднатужитьсЯ, чтобы длЯ  этих поразительных Явлений
найти, так  сказать, познаваемые причины, которые  --  будь то козни дьЯвола
или таинственные приливы,-- как-то укладывались в системе идей или  образов,
совершенно  чуждых тому,  что  мы бы  теперь назвали научным  мышлением.  Ќо
отрицать  само  Явление  --  такаЯ  смелость  даже  в  голову  не приходила.
Џомпонацци,  корифей  падуанской  школы, столь  чуждой сверхъестественному в
христианстве, не верил в то, что короли, даже помазанные миром из  свЯщенной
ампулы,  могут--  ибо они  короли--  исцелЯть  больных своим прикосновением.
Ћднако  самих исцелений он не отрицал,  только приписывал их физиологической
особенности,  которую считал наследственной:  благодать свЯщенного помазаниЯ
сводилась у него к лечебным свойствам слюны у лиц данной династии.
     …сли картина  мира, какой она предстает перед нами сегоднЯ,  очищена от
множества мнимых  чудес, подтвержденных,  казалось  бы,  рЯдом поколений, то
этим мы, конечно, обЯзаны  прежде всего постепенно вырабатывавшемусЯ понЯтию
о естественном  ходе вещей, управлЯемом незыблемыми  законами. Ќо  само  это
понЯтие  могло   укрепитьсЯ  так   прочно,   а  наблюдениЯ,  ему  как  будто
противоречившие, могли быть  отвергнуты  лишь благодарЯ кропотливой  работе,
где объектом эксперимента был человек в  качестве  свидетелЯ.  Ћтныне  мы  б
состоЯнии  и обнаружить,  и объЯснить  изъЯны в свидетельстве- Њы  завоевали
право не всегда  ему верить,  ибо теперь мы знаем лучше, чем прежде, когда и
почему  ему не  следует верить. ’ак наукам удалось освободитьсЯ от  мертвого
груза многих ложных проблем.
     Ќо  чистое  знание  и  здесь,  как  во  всем остальном,  не отделено от
поведениЯ человека.
     ђишар  ‘имон,  чье  имЯ  в когорте наших  основоположеников находитсЯ в
первом  рЯду, оставил  нам не только  великолепные труды по  экзегетике. …му
пришлось однажды  применить всю  остроту своего ума  длЯ спасениЯ нескольких
неповинных людей,  преследуемых по нелепому обвинению в ритуальном убийстве.
‚  таком сочетании нет ничего случайного.  ‚  обеих  областЯх потребность  в
интеллектуальной  чистоплотности  одинакова.  €  удовлетворить  ее  в  обоих
случаЯх помогало одно и то же орудие. —еловек в своей деЯтельности постоЯнно
вынужден обращатьсЯ к  информации со стороны, и тут ему  не менее важно, чем
при  научном  ис  //75//  следовании, взвешивать  точность этой  информации.
Ќикаких  особых средств длЯ этого нет. ‘кажем точнее: он пользуетсЯ  теми же
средствами,  которые уже выкованы эрудицией, ‚ искусстве извлекать пользу из
сомнениЯ судебнаЯ практика всего  лишь идет по следам -- и не без запозданиЯ
--   болландистов  и   бенедиктинцев.  „аже  психологи  додумались   сделать
непосредственно  наблюдаемое  и  провоцируемое свидетельство объектом  науки
лишь   много  спустЯ  после   того,  как  туманнаЯ  памЯть  прошлого  начала
подвергатьсЯ проверке  разумом.  ‚озмутительно, что  в  нашу эпоху, особенно
подверженную действию бацилл  обмана и  ложных слухов, критический метод  не
значитсЯ  даже  в самом  крошечном уголке ученых  программ,--  хотЯ  он  уже
перестал быть лишь скромным  подспорьем  в узко специальных  работах. Ћтныне
перед ним открылись куда более широкие горизонты, и историЯ вправе назвать в
числе  самых  бесспорных  побед то, что она,  разрабатываЯ свои  технические
приемы,   открыла  людЯм   новую  дорогу  к   истине   и,  следовательно,  к
справедливости.


        ѓ‹Ђ‚Ђ —…’‚…ђ’Ђџ. €‘’Ћђ€—…‘Љ€‰ ЂЌЂ‹€‡

      <I>1. ‘удить  или понимать?</I>   ‡наменитаЯ  формула старика ђанке гласит:
задача историка -- всего лишь описывать событиЯ,  "как они происходили" (wie
es  eigentlich  gewesen  war).  ѓеродот   говорил  это  задолго   до   него:
"рассказывать то, что  было (ton ecmia)", „ругими словами, ученому, историку
предлагаетсЯ  склонитьсЯ  перед  фактами. ќта максима, как и  многие другие,
быть может,  стала знаменитой лишь  благодарЯ своей  двусмысленности.  ‚ ней
можно скромно вычитать всего-навсего совет быть честным-- таков, несомненно,
смысл, вложенный в нее  ђанке. Ќо также-- совет быть пассивным. € перед нами
возникают  сразу  две  проблемы:  проблема  исторического  беспристрастиЯ  и
проблема исторической науки как попытки  воспроизведениЯ истории (или же как
попытки анализа).
     Ќо существует  ли на самом  деле проблема беспристрастиЯ? Ћна возникает
только потому,  что  и это  слово, в свою  очередь,  двусмысленно.  …сть два
способа  быть беспристрастным  -- как ученый и как судьЯ. Ћснова у них общаЯ
-- добросовестное подчинение  истине.  “ченый  регистрирует  и,  более того,
провоцирует  опыт, который,  возможно,  опровергнет  самые дорогие длЯ  него
теории. —естный судьЯ,  каково  бы  ни было его  тайное желание, допрашивает
свидетелей с одной лишь  заботой -- узнать факты во  всей их  подлинности. €
длЯ ученого и длЯ судьи -- это долг совести, о котором не спорЯт.
     Ќо  наступает момент,  когда  их пути расходЯтсЯ.  …сли  ученый  провел
наблюдение  и дал объЯснение, его задача выполнена.  ‘удье же предстоит  еще
вынести приговор. …сли  он, подавив личные симпатии, вынес приговор,  следуЯ
закону, он  считает себЯ беспристрастным. € действительно будет таковым,  по
мнению судей. Ќо не по мнению ученых.  €бо невозможно осудить или оправдать,
не  основываЯсь  на какой-то шкале ценностей, уже не  свЯзанной с какой-либо
позитивной наукой.  —то  один человек  убил другого-- это  факт,  который  в
принципе можно  доказать.  Ќо чтобы покарать  убийцу, мы должны  исходить из
тезиса, что убийст //77// во  -- вина, а это по сути -- всего  лишь  мнение,
относительно которого не все цивилизации были единодушны.
     €  вот историк  с  давних  пор слывет  неким  судьей подземного царства
обЯзанным восхвалЯть  или клеймить  позором  погибших героев. Ќадо полагать,
такаЯ  миссиЯ  отвечает прочно