ожной философской концепции человека?  €дет ли речь о  нашествиЯх германцев
или  о завоевании  Ђнглии норманнами, к  прошлому  длЯ объЯснениЯ настоЯщего
прибегали  так  активно  лишь с  целью  убедительней оправдать  или  осудить
настоЯщее. ’ак  что  во  многих  случаЯх  демон  истоков был, возможно, лишь
воплощением другого сатанинского врага подлинной истории-- мании судить.
     ‚ернемсЯ, однако, к изучению христианства. Ћдно дело, когда ищущее себЯ
религиозное сознание приходит к некоему правилу, определЯющему его отношение
к  католической  религии,  какой та повседневно предстает в  наших  церквах.
„ругое дело,  когда  историЯ  объЯснЯет современное  католичество как объект
наблюдениЯ. ‘амо собой разумеетсЯ, что необходимое длЯ правильного пониманиЯ
современных  религиозных  феноменов  знание  их начал  недостаточно  длЯ  их
объЯснениЯ.  —тобы  упростить  проблему, не станем даже  спрашивать  себЯ, в
какой   степени  вера,  под  именем,  оставшимсЯ  неизменным,  действительно
осталась  в существе  своем  совершенно  неизменной. Џредположим  даже,  что
традициЯ  нерушима,-- надобно  еще  найти  причины ее  сохранности. Џричины,
конечно, человеческие;  гипотеза о  провиденциальном воздействии не входит в
компетенцию науки. Ћдним словом, вопрос  уже не в том, чтобы установить, был
ли  €исус  распЯт,  а  затем  воскрес.  Ќам теперь  важно  понЯть,  как  это
получаетсЯ,  //22//  что  столько  людей  вокруг  нас  верЯт  в  распЯтие  и
воскресение. Џриверженность к какому-либо верованию, очевидно, ЯвлЯетсЯ лишь
одним аспектом  жизни той  группы, в  которой  эта  черта  проЯвлЯетсЯ.  Ћна
становитсЯ неким узлом, где переплетаетсЯ множество сходЯщихсЯ черт, будь то
социальнаЯ  структура  или  способ мышлениЯ. Љороче,  она  влечет  за  собой
проблему  человеческой  среды  в  целом.  €з  желудЯ  рождаетсЯ  дуб. Ќо  он
становитсЯ   и  остаетсЯ   дубом  лишь  тогда,  когда  попадает   в  условиЯ
благоприЯтной среды, а те уже от эмбриологии не зависЯт. * * *
     €сториЯ  религии приведена  здесь лишь в качестве примера. Љ  какому бы
роду человеческой деЯтельности ни обращалось исследование, искателей истоков
подстерегает  все  то  же  заблуждение:   смешение  преемственной  свЯзи   с
объЯснением.
     ‚ общем это уже было иллюзией прежних этимологов, которым казалось, что
они все объЯснили, когда, толкуЯ современное значение слова, приводили самое
древнее  из  им  известных;  когда  они, например,  доказывали,  что  "бюро"
первоначально обозначало некую ткань, а  "тембр"--  род барабана. Љак  будто
главнаЯ  проблема  не  в  том, чтобы узнать, как  и  почему  произошел сдвиг
значениЯ. Љак будто нынешнее слово, так же как его  предшественник, не имеет
в Языке особой функции, определЯемой современным состоЯнием словарЯ, которое
в  свою  очередь  определЯетсЯ  социальными  условиЯми  данного  момента.  ‚
министерских кабинетах  "бюро" означает  "бюрократию". Љогда  Я  спрашиваю в
почтовом  окошке  марку  (timbre--  "тембр"),  длЯ  того  чтобы  Я  мог  так
употребить это слово,  потребовалось --  нарЯду с  постепенно  развивавшейсЯ
организацией  почтовой  службы   --   техническое  изменение,  решающее  длЯ
дальнейших путей обмена мыслЯми и заменившее приложение печати приклеиванием
бумажки с рисунком. ’акое словоупотребление стало возможным лишь потому, что
разные значениЯ древнего слова, специализировавшись, разошлись очень далеко,
и нет никакой опасности спутать марку (timbre), которую Я собираюсь наклеить
на   конверт,  и,  например,  тембр  инструмента,   чистоту   которого   мне
расхваливает продавец музыкальных инструментов.
     "€стоки  феодального  режима",--  говорЯт  нам.  ѓде  их  искать?  Ћдни
отвечают--  "в  ђиме", другие-- "в ѓермании". Џричины этих миражей  понЯтны.
’ам  и здесь  действительно существовали  определенные  обычаи  -- отношениЯ
клиентелы,  военные  дружины,  держание  как  плата   за  службу,--  которые
последующим поколениЯм,  жившим в …вропе  в так называемую эпоху феодализма,
приходилось поддерживать.  ‚прочем, с немалыми  изменениЯми. Џрежде  всего в
этих  краЯх  употреблЯлись  слова:  "бенефиций"  (у  латинЯн)  и  "феод"  (у
германцев),  которыми   пользовались  последующие  поколениЯ,  постепенно  и
безотчетно вкладываЯ в них совершенно  новое  содержание.  €бо,  к  великому
отчаЯнию историков, у людей не заведено  всЯкий раз, как  они менЯют обычаи,
менЯть словарь.//23//
     Љонечно,  установленные   факты  чрезвычайно  интересны.  Ќо  можно  ли
полагать, что они исчерпывают проблему причин? …вропейский феодализм в своих
характерных  учреждениЯх не был архаическим сплетением пережитков. Ћн возник
на определенном этапе  развитиЯ и был  порождением всей  социальной среды  в
целом.
     ‘еньобос  как-то  сказал:  "џ  полагаю,  что  революционные идеи  XVIII
века...  происходЯт  от  английских идей XVII века". €мел  ли он в виду, что
французские  публицисты   эпохи   ЏросвещениЯ,   прочитав  некие  английские
сочинениЯ  предыдущего века или  косвенно подпав  под их влиЯние, усвоили из
них свои политические принципы?  ‚  этом можно  было бы  с ним  согласитьсЯ.
Ћднако  при  допущении, что  в эти иноземные идеи нашими философами со своей
стороны  не  было внесено  ничего  оригинального  -- ни  в  интеллектуальное
содержание, ни  в  эмоциональную  окраску.  Ќо  даже при  таком,  достаточно
произвольном,  сведении  к  факту  заимствованиЯ  историЯ  этого умственного
течениЯ будет объЯснена еще далеко не  полностью. ЋстанетсЯ вечнаЯ проблема:
почему заимствование произошло именно в данное времЯ, не раньше и  не позже?
‡аражение предполагает наличие двух условий:  генерации микробов и, в момент
заболеваниЯ,--  благоприЯтной "почвы". Љороче,  исторический феномен никогда
не может быть объЯснен  вне его времени. ќто верно длЯ всех этапов эволюции.
„лЯ  того,  который мы переживаем, как и длЯ всех прочих. Ћб этом задолго до
нас сказано в арабской пословице: "‹юди больше походЯт на свое времЯ, чем на
своих отцов". ‡абываЯ об  этой восточной мудрости,  наука о прошлом  нередко
себЯ дискредитировала.

       <I>5. ѓраницы современного и несовременного.</I>   Ќадо ли думать, однако,
что  раз  прошлое  не может  полностью  объЯснить настоЯщее,  то оно  вообще
бесполезно  длЯ  его   объЯснениЯ?  Џоразительно,  что  этот   вопрос  может
возникнуть и в наши дни.
     ‚плоть  до ближайшей к нам эпохи на  него действительно заранее давалсЯ
почти  единодушный  ответ.  "Љто  будет  придерживатьсЯ  только  настоЯщего,
современного, тому  не понЯть  современного",-- писал в прошлом веке Њишле в
начале своей прекрасной книги "Ќарод", дышавшей, однако, всеми злободневными
страстЯми. Љ благодеЯниЯм, которых он ждет от истории, уже ‹ейбниц причислЯл
"истоки  современных Явлений, найденные в ЯвлениЯх  прошлого", ибо, добавлЯл
он, "действительность может быть лучше всего понЯта по ее причинам".
     Ќо  после  ‹ейбница,  после  Њишле  произошли  великие  изменениЯ:  рЯд
революций  в  технике непомерно  увеличил  психологическую  дистанцию  между
поколениЯми.  —еловек  века  электричества   или  авиации  чувствует  себЯ--
возможно,  не без некоторых оснований-- очень  далеким от  своих предков. €з
этого он легко делает уже, пожалуй, неосторожный вывод, что он ими больше не
детерминирован.   „обавьте   модернистский   уклон,   свойственный   всЯкому
инженерному мышлению. …сть  ли необходимость //24// вникать в  идеи  старика
‚ольта о гальванизме, чтобы запустить  или отремонтировать динамомашину?  Џо
аналогии, Явно сомнительной, но естественно возникающей в умах,  находЯщихсЯ
под  влиЯнием  техники,  многие  даже  думают,  что  длЯ  пониманиЯ  великих
человеческих проблем наших дней и длЯ попытки их разрешениЯ изучение проблем
прошлого ничего не дает. ’акже и историки, не всегда это сознаваЯ, погружены
в модернистскую  атмосферу- ђазве не возникает у них  чувство,  что  и в  их
области граница,  отделЯющаЯ недавнее от  давнего, отодвигаетсЯ все  дальше?
—то представлЯет собой длЯ экономиста наших дней система стабильных денег  и
золотого  эталона,   котораЯ  вчера  еще  фигурировала  во  всех   учебниках
политической экономии как норма длЯ  современности-- прошлое,  настоЯщее или
историю,  уже  порЯдком  отдающую плесенью?  ‡а  этими паралогизмами  легко,
однако, обнаружить комплекс менее несостоЯтельных идей,  чьЯ хотЯ бы внешнЯЯ
простота покорила некоторые умы. ***
     Џолагают, что  в обширном  потоке времени можно  выделить некую  фразу.
Ћтносительно недалекаЯ от нас в своей исходной точке, она захватывает другим
концом нынешние дни.  ‚ ней,  как нам  кажетсЯ, в  ее  наиболее  характерных
чертах социального или политического  состоЯниЯ, в материальном оснащении, в
общем духе цивилизации, нет ничего обнаруживающего глубокие отличиЯ от мира,
с  которым мы свЯзаны сейчас. Ћдним словом, она представлЯетсЯ отмеченной по
отношению к нам весьма  высоким  коэффициентом  "современности".  Ћтсюда  ей
приписываетсЯ  особаЯ  честь  (или недостаток!)-- ее  не  смешивают  со всем
остальным прошлым. "‘  1830 года-- это уже не историЯ",--  говаривал один из
наших лицейских учителей, который был очень стар, когда Я был очень молод,--
"это политика". ’еперь мы уже не  скажем: "с 1830 года"-- ’ри  ‘лавных „нЯ с
тех  пор  тоже состарились-- и  не скажем: "это политика". ‘корее произнесем
почтительно: "это  социологиЯ", или с меньшим уважением: "это журналистика".
Ћднако многие охотно повторЯют: с 1914  года или с 1940  года--  это уже  не
историЯ. Џричем полного согласиЯ насчет причин такого остракизма нет.
     Ћдни,  полагаЯ, что событиЯ к  нам  ближайшие из-за  этой  близости  не
поддаютсЯ беспристрастному изучению, желают всего лишь уберечь целомудренную
Љлио от слишком жгучих прикосновений. ’ак, видимо, думал мои старый учитель.
ђазумеетсЯ, в  этом -- недоверие к нашей способности владеть своими нервами.
Ђ также  забвение  того, что  как только в игру вмешиваютсЯ страсти, граница
между современным и несовременным вовсе не  определЯетсЯ хронологией. ’ак ли
уж был  неправ  наш  славный  директор  лангедокского  лицеЯ, где Я  впервые
дебютировал  на  преподавательском  поприще,  когда   своим  зычным  голосом
командира над школЯрами предупреждал менЯ:  "„евЯтнадцатый век-- тема  здесь
неопаснаЯ. Ќо когда затронете религиозные войны, будьте сугубо осторожны". €
правда, у человека, который, сидЯ за письменным  столом, неспособен оградить
//25// свой мозг от вируса современности, токсины этого вируса, того и глЯди
профильтруютсЯ даже в комментарии к "€лиаде" или к "ђамаЯне".
     „ругие ученые,  напротив, справедливо  полагают,  что настоЯщее  вполне
доступно  научному  исследованию.  Ќо  это  исследование  они  предоставлЯют
дисциплинам, сильно отличающимсЯ от  тех,  что имеют своим объектом прошлое.
Ћни, например, анализируют и пытаютсЯ понЯть современную экономику с помощью
наблюдений, ограниченных во  времени несколькими  десЯтилетиЯми. Љороче, они
рассматривают  эпоху, в которую  живут, как отделенную от предыдущих слишком
резкими  контрастами,  что вынуждает  их искать  ее объЯснениЯ  в ней самой.
’аково  же  инстинктивное  убеждение  многих  просто  любознательных  людей.
€сториЯ более  или  менее  отдаленных  периодов  привлекает  их  только  как
безобидное развлечение длЯ  ума.  ‘  одной  стороны,  кучка  антикваров,  по
какой-то мрачной  склонности занимающихсЯ сдиранием пелен с мертвых богов; с
другой, социологи,  экономисты,  публицисты  --  единственные  исследователи
живого...
      <I>6. ЏонЯть настоЯщее с помощью прошлого.</I> 

     …сли  приглЯдетьсЯ,  то  привилегиЯ самопониманиЯ,  которую приписывают
настоЯщему,  зиждетсЯ  на  рЯде  довольно странных  постулатов. Џрежде всего
предполагаетсЯ,  что  условиЯ  человеческой  жизни  претерпели  за  одно-два
поколениЯ изменение не только очень быстрое, но и тотальное, так что ни одно
мало-мальски  старое учреждение, ни  один традиционный  аспект поведениЯ  не
избежали влиЯниЯ революций в науке или технике. Џри этом, однако, забывают о
силе инерции, присущей множеству социальных Явлений.
     —еловек тратит времЯ на усовершенствованиЯ, а потом становитсЯ их более
или  менее  добровольным пленником.  Љого из проезжавших по нашему  ‘еверу и
наблюдавших тамошний пейзаж не поражали  странные контуры полей? ЌесмотрЯ на
изменениЯ, которые в  течение рЯда веков происходили в первоначальной  схеме
земельной  собственности,  вид  этих  полос,  непомерно  узких и  вытЯнутых,
разрезающих  пахотную  землю  на  несметное  множество  парцелл,  и  сегоднЯ
повергает агронома в смущение. ‡атраты лишних усилий, обусловленные подобным
расположением,  неудобства  при  эксплуатации--  факт  бесспорный.  Љак  его
объЯснить?  ѓражданским  кодексом  и  его  неизбежными следствиЯми, отвечали
вечно  спешащие   публицисты.  €змените,   добавлЯли   они,  наши  законы  о
наследовании, и  зло будет  полностью уничтожено.  …сли бы  они лучше  знали
историю,  если  бы  они  к тому же  лучше  вникли  в  мышление  крестьЯнина,
формировавшеесЯ веками практической деЯтельности,  они бы не считали решение
таким  простым. „ействительно, эта чересполосица восходит  к временам  столь
древним,  что  до  сих  пор  ни  один ученый не  сумел  удовлетворительно ее
объЯснить;  вероЯтно в  ней больше повинны землепашцы  эпохи дольменов , чем
законодатели Џервой империи.  Ќеверное определение  причины здесь, как почти
всегда, мешает найти  лекарство. Ќезнание  прошлого //26// не  только вредит
познанию  настоЯщего, но ставит  под угрозу  всЯкую  попытку  действовать  в
настоЯщем.
     Ѓолее того. …сли бы общество полностью детерминировалось лишь ближайшим
предшествующим периодом,  оно,  даже  обладаЯ самой  гибкой структурой,  при
таком  резком  изменении  лишилось  бы  своего костЯка; при  этом  надо  еще
допустить, что общение  между поколениЯми происходит,  Я  бы сказал,  как  в
шествии гуськом,  т. е.,  что дети  вступают  в  контакт со  своими предками
только через посредство родителей.
     Ќо ведь  так не  бывает, даже если говорить о чисто  устных  контактах.
‚зглЯните, к примеру, на наши  деревни. “словиЯ труда заставлЯют отца и мать
почти весь день  находитьсЯ  вдали от дома, и  дети воспитываютсЯ в основном
дедушками и  бабушками. €так, при каждом  новом этапе  формированиЯ сознаниЯ
делаетсЯ шаг  вспЯть--  в  обход  поколениЯ,  ЯвлЯющегосЯ  главным носителем
изменений,  умы  наиболее  податливые объединЯютсЯ  с наиболее отвердевшими.
Ћтсюда идет, несомненно,  традиционализм, присущий столь многим крестьЯнским
обществам.  ‘лучай этот совершенно Ясен. €  он не единственный. …стественный
антагонизм между возрастными  группами имеет место в основном между группами
смежными-- молодежь часто бывает обЯзана урокам стариков,-- во всЯком случае
не меньше, чем урокам людей среднего 'возраста. * * *
     …ще большее влиЯние оказывает  письменность, способствуЯ передаче  идей
поколениЯм,   порой   весьма   отдаленным,  т.   е.  по  сути   .поддерживаЯ
преемственность цивилизации. ‹ютер, Љальвин,  ‹ойола-- это, несомненно, люди
прошлого,  люди XVI века, и историк, желающий их понЯть  и сделать понЯтными
длЯ других,  прежде всего должен поместить их в среду,  окунуть в умственную
атмосферу  того  времени,   когда   существовали   духовные  проблемы,  уже,
собственно, не ЯвлЯющиесЯ нашими проблемами. Ќо кто решитсЯ сказать, что длЯ
правильного пониманиЯ современного мира  проникновение в суть протестантской
реформы или  католической  контрреформации, отделенных  от  нас  несколькими
столетиЯми, менее  необходимо,  чем  изучение  многих  других умственных или
эмоциональных течений, пусть даже более близких  'во  времени,  но  и  более
эфемерных?
     Ћшибка здесь в общем Ясна, и, чтобы ее избежать, наверно, достаточно ее
сформулировать. ‘уть в  том, что эволюцию человечества представлЯют как  рЯд
коротких  и  глубоких  рывков,  каждый  из  которых  охватывает  всего  лишь
несколько человеческих жизней.  Ќаблюдение. напротив,  убеждает, что  в этом
огромном  континууме великие  потрЯсениЯ  способны распространЯтьсЯ от самых
отдаленных  молекул  к  ближайшим.  —то  мы  скажем  о  геофизике,  который,
ограничив свои расчеты километрами, решит, что  влиЯние  ‹уны на наш  земной
шар  гораздо  значительней,  чем  влиЯние  ‘олнца?  ‚о  времени,  как  и  во
вселенной, действие какой-либо силы определЯетсЯ не только расстоЯнием.
     Ќаконец,  можно ли  считать,  что среди  Явлений, отошедших  в прошлое,
//27//  именно  те,  которые  как  будто  перестали  управлЯть  настоЯщим,--
исчезнувшие без  следа  верованиЯ,  неудавшиесЯ социальные  формы,  отмершаЯ
техника -- бесполезны  длЯ пониманиЯ настоЯщего? ќто означало бы забыть, что
нет  истинного  познаниЯ  без  шкалы сравнениЯ. Љонечно,  при  условии,  что
сопоставление  захватывает  факты   хоть  и  различные,  но   вместе  с  тем
родственные. Ќикто не станет спорить, что здесь именно такой случай.
     ђазумеетсЯ, мы теперь уже не считаем, что,  как писал  Њакиавелли и так
полагали  ћм или Ѓональд,  во  времени  "есть  по крайней  мере  нечто  одно
неизменное -- человек". Њы уже знаем, что человек  также сильно изменилсЯ --
и его дух и, несомненно, даже самые тонкие механизмы его тела. „а и могло ли
быть  иначе? „уховнаЯ атмосфера претерпела глубокие изменениЯ, гигиенические
условиЯ, питание изменились не меньше. € все же, по-видимому, в человеческой
природе  и в человеческих  обществах  существует некий  постоЯнный фонд. Ѓез
этого даже  имена людей и названиЯ обществ потерЯли бы  свой смысл. Њожем ли
мы  понЯть  этих  людей,  изучаЯ   их  только   в  их  реакциЯх  на  частные
обстоЯтельства определенного момента? „аже чтобы понЯть,  чем они ЯвлЯютсЯ в
этот именно момент, данных опыта будет недостаточно. Њножество возможностей,
до поры до времени  мало проЯвлЯющихсЯ, но каждый миг способных пробудитьсЯ,
множество стимулов,  более  или  менее бессознательных,  индивидуальных  или
коллективных настроений  останутсЯ  в тени.  „анные единичного  опыта всегда
бессильны  длЯ  выЯвлениЯ его  же  компонентов  и,  следовательно,  длЯ  его
истолкованиЯ.

      <I>7. ЏонЯть прошлое с помощью  настоЯщего</I>.   Ћбщность  эпох  настолько
существенна, что познавательные свЯзи между  ними и впрЯмь обоюдны. Ќезнание
прошлого  неизбежно приводит к непониманию настоЯщего. Ќо, пожалуй, столь же
тщетны  попытки понЯть прошлое, если не представлЯешь настоЯщего. Ћднажды  Я
сопровождал в ‘токгольм Ђнри Џиренна.  …два мы прибыли в  город, он  сказал:
"—то мы  посмотрим в первую  очередь? ‡десь, кажетсЯ, выстроено новое здание
ратуши. Ќачнем  с него".  ‡атем, как бы предупреждаЯ мое удивление, добавил:
"Ѓудь Я антикваром,  Я смотрел бы  только  старину. Ќо  Я историк. Џоэтому Я
люблю жизнь". ‘пособность к восприЯтию живого --  поистине  главное качество
историка.  Џусть не  вводит нас в заблуждение некаЯ  сухость стилЯ  --  этой
способностью отличались самые великие среди нас: ”юстель, Њэтланд, каждый на
свой  лад  (эти были более строгими), не  менее,  чем Њишле. €,  быть может,
она-то  и ЯвлЯетсЯ  тем даром фей, который  невозможно  приобрести, если  не
получил его в колыбели.  Ћднако ее надо непрестанно  упражнЯть  и развивать.
Љаким  образом?  Џример  этому  дал  сам  Џиренн --  постоЯнным контактом  с
современностью. €бо в ней, в современности,  непосредственно  доступен нашим
чувствам трепет человеческой жизни, длЯ восстановлениЯ которого в старых тек
//28// стах  нам требуетсЯ большое  усилие воображениЯ. џ много раз  читал,.
часто  сам рассказывал истории о войне и  сражениЯх, ‡нал ли Я действительно
-- в полном смысле слова  "знать",-- знал ли Я нутром это жгучее отвращение,
прежде чем  сам  его испытал,  прежде  чем  узнал,  что означает  длЯ  армии
окружение, а длЯ народа-- поражение? Џрежде чем Я сам летом и осенью 1918 г.
вдохнул  радостный воздух победы (надеюсь, что мне придетсЯ еще раз вдохнуть
его полной  грудью, но, увы, запах его врЯд  ли будет  таким же), знал  ли Я
подлинный смысл этого прекрасного слово? Џо правде  сказать, мы  сознательно
или   бессознательно   в  конечном   счете  всегда   заимствуем   из  нашего
повседневного  опыта,  придаваЯ ему, где должно,  известные новые нюансы, те
элементы, которые помогают нам воскресить прошлое. ‘амые  слова, которыми мы
пользуемсЯ   длЯ   характеристики   исчезнувших   состоЯний  души,  отмерших
социальных форм,-- разве имели бы они  длЯ нас какой-то  смысл,  если бы  мы
прежде не наблюдали жизнь людей? ќто инстинктивное смешение гораздо разумней
заменить  сознательным и  контролируемым наблюдением.  „умаетсЯ, что великий
математик будет не менее  велик, если пройдет по миру, в котором он живет, с
закрытыми глазами. Ќо эрудит,  которому неинтересно  смотреть вокруг себЯ на
людей, на вещи  и  событиЯ, вероЯтно,  заслуживает,  чтобы его,  как  сказал
Џиренн,  назвали  антикварным   орудием.  …му  лучше  отказатьсЯ  от  званиЯ
историка. * **
     Ќе всегда, однако,  дело  лишь  в  воспитании  исторической  чуткости-.
Ѓывает, что знание настоЯщего  в каком-то  плане еще  более  непосредственно
помогает пониманию прошлого.
     „ействительно, было бы  грубой  ошибкой полагать, что порЯдок, принЯтый
историками  в их исследованиЯх,  непременно  должен  соответствовать порЯдку
событий. Џри условии, что историЯ будет затем восстановлена в реальном своем
движении, историкам иногда выгодней  начать ее читать, как говорил  Њэтланд,
"наоборот".  €бо  длЯ  всЯкого   исследованиЯ  естественно  идти   от  более
известного  к  более  темному.  Љонечно,   далеко  не  всегда  свидетельства
документов  проЯснЯютсЯ  по мере того, как мы приближаемсЯ к нашему времени.
Њы несравненно хуже осведомлены, например, о  • в.  нашей эры, чем об  эпохе
–езарЯ  или  Ђвгуста.  Ћднако  в большинстве случаев наиболее близкие к  нам
периоды совпадают с зонами относительной Ясности. „обавьте, что, механически
двигаЯсь  от дальнего  к  ближнему, мы  всегда  рискуем  потерЯть  времЯ  на
изучение начал  или причин  таких Явлений,  которые, возможно,  окажутсЯ  на
поверку  воображаемыми.  „аже славнейшие  из  нас  совершали порой  странные
ошибки, отвергаЯ в своей практике регрессивный метод тогда и там, где он был
нужен. ”юстель  де Љуланж сосредоточилсЯ на "истоках" феодальных учреждений,
о которых  он, боюсь,  имел довольно смутное  представление,  и  на зачатках
серважа, который  он, знаЯ лишь из  вторых  рук,  видел в  совершенно ложном
свете.//29//
     ‚овсе не так уж редко, как обычно думают, случаетсЯ, что длЯ достижениЯ
полной  Ясности  надо  в  исследовании  доходить вплоть до нынешних  дней. ‚
некоторых своих  основных  чертах  наш  сельский  пейзаж, как мы уже видели,
восходит  к  эпохам  чрезвычайно  далеким.  Ќо  чтобы  истолковать   скудные
документы,  позволЯющие  нам  проникнуть  в  этот  туманный  генезис,  чтобы
правильно  поставить проблемы,  чтобы их  хотЯ бы  пред.  ставить себе, надо
выполнить   одно   важнейшее   условие:   наблюдать,  анализировать   пейзаж
современный.  Ћн сам по себе  дает перспективу целого, из которой необходимо
исходить.  Ќе длЯ того,  конечно,  чтобы рассматривать  этот  облик  как раз
навсегда застывший и навЯзывать его  каждому этапу прошлого,  встречающемусЯ
при движении к верховьЯм потока времени- ‡десь, как и повсюду, историк хочет
уловить  изменение.  Ќо  в фильме,  который он смотрит, целым осталсЯ только
последний кадр. —тобы восстановить стершиесЯ черты остальных кадров, следует
сперва  раскручивать  пленку  в направлении, обратном тому,  в  котором  шла
съемка.
     ‘тало быть, есть только одна наука о людЯх во времени, наука, в которой
надо  непрестанно  свЯзывать изучение мертвых  с  изучением  живых.  Љак  ее
назвать? џ уже говорил, почему древнее слово "историЯ"  мне кажетсЯ наиболее
емким, наименее  ограничивающим; оно  также более всего насыщено  волнующими
воспоминаниЯми о многовековом труде. ‘ледовательно,  оно наилучшее. …сли мы,
вопреки  известным  предрассудкам -- впрочем, куда менее старым,  чем оно,--
расширЯем  его  до  познаниЯ   настоЯщего,  то  при   этом--  надо  ли   тут
оправдыватьсЯ?--  мы  не преследуем  никаких узко  корпоративных  интересов.
†изнь слишком коротка, знаниЯ приобретаютсЯ  слишком долго, чтобы даже самый
поразительный  гений  мог  надеЯтьсЯ освоить  тотальный  опыт  человечества.
‘овременнаЯ  историЯ  всегда будет  иметь  своих  специалистов,  так  же как
каменный  век или египтологиЯ. Њы  только просим помнить, что в исторических
исследованиЯх  нет  места  автаркии. €золировавшись, каждый  из специалистов
сможет  что-либо  постичь  лишь  наполовину,  даже  в  собственной  области;
единственно  подлиннаЯ  историЯ,  возможнаЯ  лишь  при  взаимопомощи,--  это
всемирнаЯ историЯ.
     ‚сЯкаЯ  наука,  однако,  определЯетсЯ  не  только своим  предметом.  …е
границы в такой  же  мере  могут  быть  установлены  характером присущих  ей
методов. ЋстаетсЯ задать  вопрос,  не  следует  ли  придерживатьсЯ  в  корне
различной техники  исследованиЯ в зависимости от того, приближаемсЯ  мы  или
удалЯемсЯ  от   настоЯщего  момента.  ќто  и   есть  проблема  исторического
наблюдениЯ

        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ. €‘’Ћђ€—…‘ЉЋ… ЌЂЃ‹ћ„…Ќ€…
      <I>1. ѓлавные черты исторического наблюдениЯ.</I> 

     —то имеют в виду под изучением прошлого?
     Ќаиболее  очевидные  особенности изучениЯ  истории, понимаемой  в  этом
ограниченном  и  обиходном  смысле, описывались  неоднократно.  €сторик  как
таковой,  говорЯт нам,  начисто  лишен возможности  лично установить  факты,
которые он изучает. Ќи  один египтолог не видел ђамсеса. Ќи один  специалист
по   наполеоновским   войнам   не   слышал   пушек   Ђустерлица.   €так,   о
предшествовавших  эпохах  мы  можем   говорить  лишь  на  основе   показаний
свидетелей.  Њы играем  роль  следователЯ, пытающегосЯ восстановить  картину
преступлениЯ, при котором сам он не присутствовал, или физика,  вынужденного
из-за  гриппа  сидеть  дома  и  узнающего  о  результатах  своего  опыта  по
сообщениЯм лабораторного  служителЯ. Ћдним  словом,  в  отличие от  познаниЯ
настоЯщего, познание прошлого всегда будет "непрЯмым".
     —то в этих замечаниЯх  есть  долЯ  правды, никто  не  станет  отрицать.
Ћднако они еще нуждаютсЯ в существенных уточнениЯх.
     Џредставим  себе  полководца,  одержавшего победу и  тут  же  начавшего
собственноручно  писать  о  ней  отчет.  Ћн составил план  сражениЯ. Ћн этим
сражением управлЯл. ЃлагодарЯ незначительной территории (чтобы в  нашей игре
были  пущены  в  ход  все  козыри,  мы  воображаем  стычку  старых   времен,
происходЯщую на небольшом пространстве) он мог наблюдать всю  схватку -- она
развертывалась  на  его  глазах. €  все  же  не  будем  обольщатьсЯ:  многие
существенные эпизоды  ему придетсЯ описывать по донесениЯм своих помощников.
Ќо и тогда он, став рассказчиком, будет, вероЯтно, вести себЯ так же, как за
несколько  часов  до того,  во времЯ боЯ.  Љогда  ему приходилось ежеминутно
направлЯть  движение своих отрЯдов, сообразуЯсь с изменчивым  ходом баталии,
какаЯ информациЯ, по-вашему,  была длЯ него полезней: картины боЯ, более или
менее смутно  видимые в подзорную трубу, или же рапорты, которые  доставлЯли
ему, скача во весь  опор, нарочные и адъютанты? €зредка полководец и  впрЯмь
может  само //31// лично быть полноценным свидетелем своих действий. Ќо даже
в  нашей  столь  благоприЯтной  гипотетической  ситуации  остаетсЯ  ли  хоть
что-нибудь от  этого  пресловутого  прЯмого  наблюдениЯ,  мнимой  привилегии
изучениЯ настоЯщего?
     „ело  в том, что непосредственное  наблюдение -- почти всегда иллюзиЯ и
как только кругозор  наблюдателЯ чуть-чуть расширитсЯ, он это  понимает. ‚се
увиденное  состоит   на  добрую  половину  из  увиденного  другими.  если  Я
экономист, Я изучаю движение товарооборота в  данный месЯц, в данную неделю;
делаю Я  это на основе статистических сводок, которые составлЯл не Я. …сли Я
исследую  животрепещущее  настоЯщее,  Я принимаюсь  зондировать общественное
мнение по главным проблемам днЯ: Я ставлю вопросы, записываю, сопоставлЯю  и
классифицирую ответы. —то же  составЯт они, как не  более или менее неуклюже
исполненную   картину   того,  что   мои   собеседники,   как  им   кажетсЯ,
самостоЯтельно  думают,  или  же ту  картину мыслей,  какую  они  хотЯт  мне
представить. Ћни суть объекты моего опыта. Ќо если  физиолог,  анатомирующий
морскую свинку, видит собственными глазами Язву  или аномалию, которую ищет,
то Я знакомлюсь  с состоЯнием духа моих  "людей  с  улицы" лишь по  картине,
которую  им  самим угодно  мне  представить.  €бо  в  хаотическом  сплетении
событий,  поступков  и  слов, из  которых складываетсЯ судьба  некоей группы
людей, индивидуум  может обозреть лишь маленький уголок, он жестко ограничен
своими пЯтью  чувствами  и  собственным  вниманием.  Љроме  того,  он  знает
непосредственно   лишь   собственное   состоЯние    ума;   всЯкое   изучение
человечества,  каков бы ни  был избранный  длЯ этого  момент,  всегда  будет
черпать  большую  часть своего  содержаниЯ  в  свидетельствах  других людей.
€сследователю настоЯщего досталась в этом смысле не намного лучшаЯ долЯ, чем
историку прошлого.
     Ќо надо ли считать, что наблюдение  прошлого, даже  весьма отдаленного,
всегда до такой степени ЯвлЯетсЯ "непрЯмым"?
     ‹егко понЯть, почему впечатление  об этой отдаленности объекта познаниЯ
от исследователЯ царило  в умах  многих теоретиков  истории. „ело в том, что
они  прежде  всего имели в  виду историю  событий,  эпизодов,  т.  е.  такую
историю, в  которой (верно это  или  неверно,  пока  еще  не времЯ говорить)
придаетсЯ  крайнЯЯ  важность  точному воспроизведению  действий,  речей  или
позиций  нескольких личностей, участвующих в  сцене, где, как в классической
трагедии,   сосредоточены  все   движущие  силы   кризисного  момента:  день
революции, сражение,  дипломатическаЯ встреча. ђассказывают, что 2  сентЯбрЯ
1792 г. голову принцессы ‹амбаль пронесли на острие пики под окнами  ’амплЯ,
где находилась  королевскаЯ семьЯ. —то это-- правда или вымысел? Џьер Љарон,
написавший   удивительно  добросовестную  книгу  о  сентЯбрьской  резне,  не
решаетсЯ высказать  свое мнение. …сли бы ему выпало самому наблюдать с одной
из башен ’амплЯ этот жуткий кортеж, он, наверное, знал бы,  как  было  дело.
Џри  том  условии,  что  он, сохранив в  этих обстоЯтельствах -- что  вполне
правдоподобно-- хладнокровие историка и справедливо не доверЯЯ своей памЯти,
позаботилсЯ бы вдобавок тут же записать свои наблюдениЯ. ‚  по //32// добном
случае  историк, несомненно, чувствует себЯ по отношению к честному очевидцу
событиЯ  в несколько унизительном положении. Ћн  как бы находитсЯ  в  хвосте
колонны, где приказы передаютсЯ от головы по рЯдам. Њесто не слишком удачное
длЯ получениЯ правильной информации. Њне пришлось наблюдать во времЯ ночного
перехода такой случай. Џо рЯдам было передано: "‚нимание, воронка от снарЯда
налево!". Џоследний  в колонне услышал уже: "агом марш налево!", сделал шаг
в сторону и провалилсЯ.
     …сть,  однако,  и  другие  ситуации.  ‚  стенах   сирийских  крепостей,
сооруженных   за  несколько  тысЯчелетий  до  рождества  •ристова,  нынешние
археологи нашли совершенно нетронутые  сосуды, наполненные  скелетами детей.
’рудно  предположить,  что  эти кости оказались  тут  случайно; очевидно, мы
имеем дело со  следами человеческих жертвоприношений,  совершенных во  времЯ
строительства  и  как-то  с  ним  свЯзанных.  Ћ  верованиЯх,  нашедших  себе
выражение  в  подобных  ритуалах,  нам  придетсЯ,  конечно,   разузнавать  а
источниках того времени, если они существуют, или же рассуждать по аналогии,
основываЯсь на других свидетельствах. Њожно ли ознакомитьсЯ с верой, которую
не разделЯешь, иначе чем с чужих слов? ’ак обстоит  дело. повторЯю, со всеми
ЯвлениЯми   сознаниЯ,   когда  они  нам   чужды.  —то  ж  до  самого   факта
жертвоприношениЯ,  тут, напротив,  наше положение совсем  иное.  Љонечно, мы
этот  факт,   строго   говорЯ,  не   устанавливаем  чисто   непосредственным
восприЯтием; равно  как геолог -- факт существованиЯ  аммонита, окаменелости
которого  он  находит;  равно как  физик --  движение  молекул,  воздействие
которого  он   обнаруживает  в   броуновском  движении.  Ќо  весьма  простое
рассуждение, исключающее возможность иного толкованиЯ, позволЯет нам перейти
от бесспорно установленного объекта к факту, доказательством которого служит
этот  объект.  ’акой ход  примитивного  истолкованиЯ  в  целом весьма близок
инстинктивным умственным операциЯм, без  которых  никакое  ощущение не может
стать  восприЯтием; в этом случае между объектом  и  нами нет ничего, что бы
требовало посредничества другого  наблюдателЯ. ‘пециалисты в области  метода
обычно  понимали  под  непрЯмым  познанием  такое,  которое  доходит  до ума
исследователЯ по каналам других человеческих умов. Ћпределение, пожалуй,  не
слишком удачное: оно указывает только на присутствие посредника -- но почему
это  звено должно  быть  непременно человеческой  породы? Ќе  будем, однако,
спорить  о словах, и примем общеупотребительное значение. ‚ этом смысле наши
знаниЯ  о жертвах,  захороненных в стенах сирийских крепостей, никак  нельзЯ
назвать непрЯмыми.
     Њногие  другие следы прошлого  также доступны  прЯмому  восприЯтию. ќто
почти все огромное количество неписьменных свидетельств и даже большое число
письменных.  …сли  бы  известнейшие  из   теоретиков  нашей  методологии  не
относились к  приемам, присущим археологии, со столь странным и высокомерным
безразличием,  если  бы  они  в  плане  документальном  не  были  заворожены
рассказом, как в  плане фактическом  -- происшествием, они  бы навернЯка  не
спешили отбросить  нас  к наблюдению, всегда от  кого-либо или  от чего-либо
зависЯщему. ‚  •алдее, в царских //33// гробницах “ра были найдены бусины из
амазонита. Џоскольку  ближайшие его  залежи находЯтсЯ в центре  €ндии  или в
окрестностЯх  Ѓайкала,  напрашиваетсЯ  вывод,  что,   начинаЯ   с   третьего
тысЯчелетиЯ  до  нашей  эры,  города  Ќижнего …вфрата поддерживали  торговые
отношениЯ с весьма далекими краЯми. Љ индукции можно  относитьсЯ по-разному.
Ќо  считать  ли  ее  надежной  или нет,  здесь, бесспорно,  индукциЯ  самого
классического типа; она  основана  на  установлении факта, и ничьи словесные
показаниЯ тут не замешаны.
     Ћднако материальные  свидетельства-- далеко не единственные  обладающие
привилегией    непосредственной    доступности.   €    кремень,   обточенный
ремесленником каменного  века,  и особенность  Языка,  и включеннаЯ в  текст
правоваЯ норма,  и зафиксированный  в ритуальной книге  или изображенный  на
стеле обрЯд--  все это реальности, которые мы воспринимаем  сами и толкуем с
помощью  чисто  индивидуального  умственного  усилиЯ. ‡десь  нет  надобности
призывать  в  качестве  толмача  ум другого.  ‚ернемсЯ  к  нашему  недавнему
сравнению: вовсе неверно, будто историк обречен узнавать о том, что делаетсЯ
в его лаборатории,  только с чужих слов. „а, он  ЯвлЯетсЯ  уже  тогда, когда
опыт  завершен.  Ќо,  если  условиЯ  благоприЯтствуют,  в  результате  опыта
навернЯка  получилсЯ  осадок,  который  вполне  можно  увидеть  собственными
глазами. * * *
     €так,  определЯть   бесспорные   особенности  исторического  наблюдениЯ
следует другими терминами, менее двусмысленными и более содержательными.
     ‘пецифическаЯ  его черта в том, что  познание  всех фактов человеческой
жизни в прошлом и  большинства из них в настоЯщем должно  быть,  по удачному
выражению  ”рансуа ‘имиана, изучением  по следам.  €дет ли  речь  о  костЯх,
замурованных в сирийской крепости, или  о слове, чьЯ форма  или употребление
указывают  на некий  обычай, или о  письменном рассказе  очевидца какой-либо
сценки из давних или новых времен,-- что понимаем мы под словом  "источник",
если не "след", т. е. доступный нашим чувствам знак, оставленный  феноменом,
который сам по себе длЯ нас недоступен? Ќе беда, если  сам объект по природе
своей недоступен длЯ ощущениЯ, как атом, чьЯ траекториЯ становитсЯ видимой в
трубке  Љрукса,  или  если он  под воздействием времени только  теперь  стал
недоступным, как папоротник, истлевший за тысЯчелетиЯ и оставивший отпечаток
на куске  каменного углЯ, или же церемонии, давно ушедшие в прошлое, которые
изображены и  комментированы на  стенах египетских  храмов. ‚ обоих  случаЯх
процесс восстановлениЯ одинаков, и все науки дают тому рЯд примеров.
     Ќо из  того,  что  многим  исследователЯм  во  всех  науках  приходитсЯ
воспринимать  какие-то  главные  феномены   лишь  через  посредство  других,
производных,  вовсе  не  следует,  что  приемы,  к  которым  они  прибегают,
совершенно одинаковы. Ћдни,  как физики, имеют возможность сами  про  //34//
воцировать поЯвление таких следов.  „ругие, напротив, вынуждены  ждать, пока
эти следы предоставит  им  прихотливаЯ  игра сил, на  которые они  не  имеют
никакого  влиЯниЯ. ‚ том и другом случае положение  ученых, очевидно,  будет
совершенно  различным.  Ђ как же  с  наблюдателЯми  фактов-человеческих? ’ут
вступает в свои права проблема датировки.
     ЉажетсЯ   очевидным,  что  сравнительно   сложные   человеческие  факты
невозможно воспроизвести или  произвольно  направлЯть (к этому, впрочем. нам
придетсЯ еще вернутьсЯ).  ‘уществует, правда, психологический эксперимент --
начинаЯ  с   самых   элементарных   измерений  ощущений   до   утонченнейших
интеллектуальных  и  эмоциональных тестов.  Ќо его,  как  правило, применЯют
только  к  индивидууму.  ЉоллективнаЯ  же  психологиЯ   почти  не  поддаетсЯ
эксперименту. Ќевозможно -- да на  это никто бы и не отважилсЯ, даже  если б
мог,-- умышленно  вызвать  панику или взрыв религиозного энтузиазма. Ћднако,
когда  изучаемые   феномены  принадлежат  настоЯщему  или  совсем  недавнему
прошлому,  наблюдатель, хоть  он  и неспособен  заставить их повторитьсЯ или
повлиЯть на их развитие, не так безоружен по отношению к их следам. Ћн может
буквально вызвать к жизни некоторые из них. Ђ именно -- сообщениЯ очевидцев.
5  декабрЯ  1805 г.  событиЯ  Ђустерлица  были  столь  же неповторимы, как и
сегоднЯ. Ђ  если  спросить, как  действовал во времЯ сражениЯ  тот  или иной
полк?  Џожелай  Ќаполеон  через  несколько  часов  после   прекращениЯ  огнЯ
осведомитьсЯ  об этом,  ему стоило бы сказать  одно слово,  и  кто-нибудь из
офицеров  представил бы ему отчет. Ќеужто никогда  не была составлена такого
рода релЯциЯ, доступнаЯ всем или секретнаЯ? Ђ те, что  были написаны, неужто
они затерЯлись? Ќапрасно мы  будем задавать этот вопрос--  он, скорее всего,
останетсЯ  без ответа, как и  многие другие, гораздо  более важные.  Љто  из
историков не  мечтал о возможности, подобно “лиссу, накормить  тени  кровью,
чтобы они  заговорили? Ќо чудеса "неквии"  теперь уже не в моде, и у нас нет
другой  машины  времени,  чем  та, что  работает в  нашем  мозгу  на  сырье,
доставлЯемом прошлыми поколениЯми.
     Ѓез  сомнениЯ,   не  следует  преувеличивать  и  преимущества  изучениЯ
настоЯщего. ‚ообразим, что все офицеры, все солдаты полка погибли,  или, еще
проще, что среди уцелевших не нашлось  очевидца, чьЯ памЯть и внимательность
были бы достойны довериЯ. Ќаполеон тогда  оказалсЯ бы не в лучшем положении,
чем мы.  ‚сЯкий, кто ЯвлЯлсЯ участником, пусть самым скромным, какого-нибудь
крупного   событиЯ,  хорошо  это  знает;  случаетсЯ,  что  важнейший  эпизод
невозможно  восстановить  уже спустЯ несколько часов. Џрибавьте, что  не все
следы  одинаково  поддаютсЯ последующему воспроизведению. …сли по халатности
таможни  не регистрировали ежедневно в течение ноЯбрЯ 1942  г.  ввоз и вывоз
товаров, у менЯ в  декабре практически  нет данных длЯ оценки объема внешней
торговли  за  прошедший  месЯц.  Љороче,   между  исследованием  далекого  и
исследованием совсем близкого различие  опЯть-таки  лишь в  степени. Ћно  не
затрагивает  основы  методов.  Ќо  из-за  этого   оно  не  становитсЯ  менее
существенным, и мы должны сделать отсюда надлежащие выводы. //35//
     Џрошлое, по  определению,  есть  некаЯ данность, которую  уже ничто  не
властно   изменить.   Ќо   изучение    прошлого   развиваетсЯ,   непрестанно
преображаетсЯ и совершенствуетсЯ. Љто в  этом усомнитсЯ, пусть вспомнит, что
произошло в течение  немногим больше века на  наших глазах. Ћгромные массивы
человечества вышли из мглы.  …гипет и •алдеЯ сбросили свои саваны.  €зучение
мертвых городов –ентральной Ђзии позволило нам узнать Языки, на которых  уже
никто не умел  разговаривать, и религии,  давным-давно  угасшие. Ќа  берегах
€нда поднЯлась из могилы неведомаЯ цивилизациЯ. ђабота идет, изобретательные
исследователи,  все  усердней  роющиесЯ  в библиотеках,  копающие  в древних
землЯх все новые траншеи, не одиноки в своем  труде, и, возможно, это еще не
самый эффективный способ обогатить наше представление о временах минувших,
     ‚озникли  приемы  исследованиЯ,  прежде неизвестные.  Њы  теперь  умеем
лучше,  чем наши  предшественники,  искать в Языках  ответы о  нравах  и  эз
орудиЯх  труда  --  о  самих  тружениках.  Ђ главное,  мы  научились  глубже
анализировать  социальные  ЯвлениЯ.  €зучение  верований и  народных обрЯдов
делает только  первые шаги. €сториЯ экономики,  о которой  Љурно, перечислЯЯ
различные аспекты исторического  исследованиЯ, и понЯтиЯ еще не имел, только
начинает складыватьсЯ.  ‚се  это несомненно