его объЯснениЯ
аллегории Я скажу несколько слов о каждом из этих направлений. Џрежде  всего
Я  должен  отметить,  что среди всех  тех мыслителей, которые принимают одно
начало вещей, Я не нашел ни одного, который принимал бы за это начало землю.
‚ самом деле, покоЯщаЯсЯ и пассивнаЯ природа земли, испытывающаЯ воздействиЯ
неба, огнЯ и других  вещей, исключала возможность такого предположениЯ.  ’ем
не менее мудрость древних отвела ‡емле второе место после •аоса и сделала ее
сначала родительницей,  а затем  невестой  Ќеба, от брака с которым родилось
все существующее. Ќо это следует понимать  не  в  том смысле,  будто древние
принимали землю за начало сущего, а лишь в  том, что они считали  ее началом
или, скорее,  источником  схематизма или  упорЯдоченности  (schematismi sive
systematis). Џоэтому мы  относим это  учение к  мифу о Ќебе,  когда мы будем
исследовать вопрос об источниках, рассмотрение  которого должно следовать за
рассмотрением вопроса о началах.
     ”алес утверждал, что начало вещей -- это <i>вода</i>.  Ћн  видел, что  материЯ
наделена преимущественно  влагой,  а  влага содержитсЯ  в  воде. €  казалось
вполне обоснованным принЯть за начало вещей то, в чем мы находим их свойства
и силы  и  особенно элементы их  рождениЯ  и  восстановлениЯ.  Ћн видел, что
причиной рождениЯ животных служит  влага; что  семена и зерна растений точно
так же бывают мЯгкими и нежными (пока они свежи и способны давать плод); что
металлы плавЯтсЯ и становЯтсЯ жидкими, так что они представлЯют собой как бы
застывшие соки  земли  или своего рода  минеральные  воды;  что  сама  землЯ
становитсЯ плодородной  и оживает благодарЯ ливнЯм или орошению; что землЯ и
тина представлЯют собой не что иное, как осадки и отстой воды; что воздух --
это очевидно  -- есть испарение и расширение  воды; мало того, сам  огонь не
может  быть  зажжен,  не  может  сохранитьсЯ и поддерживатьсЯ  без  помощи и
содействиЯ влаги. Ћн  видел также,  что те жидкие  масла, при помощи которых
поддерживаетсЯ  жизнь  пламени  и  огнЯ,  ЯвлЯютсЯ  своего  рода  состоЯнием
зрелости  и  сгущением  воды.  Ћн  видел,  далее,  что  тело  и  масса  воды
распределены по всей ‚селенной  как жизненное  средство всего существующего,
что землЯ окружена океаном, что велика сила  пресных  подземных  вод, дающих
начало  источникам и рекам, которые, подобно  венам  тела, разносЯт воду  по
поверхности  и  по  внутренностЯм  земли; что  и  в верхних  сферах  имеютсЯ
огромные скоплениЯ  паров и  воды -- другой мир  вод, созданный как  бы  длЯ
пополнениЯ и освежениЯ существующих внизу, а также  и  самого океана.  ”алес
вместе с тем  предполагал, что даже небесные светила питаютсЯ этими парами и
водами, поскольку  они  не могут  ни существовать  без  питаниЯ, ни питатьсЯ
чем-либо другим. Ћн, далее, видел, что форма воды,  как она проЯвлЯетсЯ в ее
частицах (Я подразумеваю капли), одинакова с формой ‚селенной, именно кругла
и  шарообразна; более того,  что колебаниЯ,  свойственные воде,  наблюдаютсЯ
также в  воздухе и в пламени; наконец, что движение воды бывает плавным: оно
не сковано и не  очень быстро, и что рыба и  водЯные животные порождаютсЯ  в
огромных количествах.
     Ћднако Ђнаксимен принЯл за единственное начало вещей <i>воздух</i>.  ‚едь если
масса  должна  быть принЯта  во  внимание при  установлении начал вещей,  то
воздух  занимает  самую  большую  часть  ‚селенной.  ‚  самом  деле, если мы
отвергаем  представление  о  существовании особого  пустого пространства,  а
также  предрассудок  о  разнородности  небесного и подлунного,  то мы должны
думать, что все пространство между земным шаром и пределами небес, все части
этого  пространства,   не  занЯтые  ни  звездами,  ни  метеорами,  заполнены
воздушной  субстанцией. Ќо  весь земной шар по сравнению с  небесной  сферой
представлЯетсЯ  чем-то вроде точки. €  насколько мала та часть самого эфира,
котораЯ занЯта звездами! ‚  ближайших к  земле сферах отдельные звезды видны
поодиночке, и хотЯ в более отдаленных сферах число звезд огромно, однако они
занимают малое пространство по  сравнению с расстоЯнием между  ними; так что
все существующее как бы  плавает в  огромном воздушном море. Љроме того, и в
воде,  и во  впадинах земли имеетсЯ немало воздуха  и воздушной  субстанции,
благодарЯ  которой  воды получают свою  текучесть,  а  иногда  расширение  и
вспучивание;  и  землЯ, помимо того что  обладает пористостью,  подвергаетсЯ
времЯ  от  времени   колебаниЯм  и   потрЯсениЯм,  которые  ЯвлЯютсЯ  Явными
признаками сдавленного  ветра и воздуха. €  если наиболее пригодной длЯ роли
начала  вещей  ЯвлЯетсЯ  посредствующаЯ природа, способнаЯ  обеспечить такое
разнообразие, то такое начало мы как будто в полной мере находим в  воздухе.
€бо воздух ЯвлЯетсЯ как бы  средством всеобщей свЯзи вещей не только потому,
что он имеетсЯ везде, проникает в пустоты и занимает  их, а, скорее,  в силу
того, что он обладает как бы посредствующей и безразличной природой. ‚ самом
деле,  воздух  принимает и  проводит свет,  темноту, окраску всех  цветов  и
тусклый  цвет тени,  передает  с величайшей  точностью  разные впечатлениЯ и
оттенки музыкальных тонов и (что важнее) членораздельных звуков, принимает и
не смешивает различиЯ запахов, не только общих, вроде душистого, зловонного,
тЯжелого, крепкого и т. п., но  своеобразных и специфических, как запах розы
или  фиалки;  воздух одинаково восприимчив к  устойчивым и сильным свойствам
жары, холода,  влажности и сухости;  в нем, пребываЯ, плавают водЯные пары и
испарениЯ жиров,  соли  и металла; в нем, наконец,  тайно сходЯтсЯ и  спорЯт
между  собой лучи  небесных  тел и  наиболее  скрытые согласиЯ и  несогласиЯ
вещей. ‚оздух,  таким образом, ЯвлЯетсЯ вторым  хаосом, в котором действуют,
бродЯт,  враждебно сталкиваютсЯ  и мерЯтсЯ силами семена столь многих вещей.
Ќаконец, если мы обращаемсЯ к  производительной и животворЯщей  силе в вещах
как к  той,  котораЯ служит указанием  на начала вещей и их выЯвлЯет, то и в
этом случае мы как будто придем к воздуху как к основному началу. Ќедаром же
названиЯ  воздуха, духа  и  души употреблЯютсЯ иногда как  синонимы,  а  это
делаетсЯ с  полным основанием,  так как дыхание ЯвлЯетсЯ как бы  неразлучным
спутником наиболее зрелых стадий жизни (т. е. за исключением первых зачатков
жизни в  эмбрионах  и в Яйцах), так что рыбы задыхаютсЯ,  когда  поверхность
застывает  и замерзает. „аже огонь умирает, если он не оживлЯетсЯ окружающим
воздухом;  да  и  огонь  нам представлЯетсЯ воздухом,  подвергшимсЯ  трению,
возбужденным  и  воспламененным,  как  и  вода,   с   другой  стороны,   нам
представлЯетсЯ застывшим и  сжатым воздухом. ‡емлЯ точно так же беспрестанно
выдыхает  воздух  и  вовсе не нуждаетсЯ  в промежуточной стадии  воды, чтобы
перейти в состоЯние воздуха.
     ѓераклит,  с   другой   стороны,  с  большим   остроумием,   но   менее
правдоподобно сделал началом вещей  <i>огонь</i>.  €бо в качестве  начала  вещей он
выбрал   не   промежуточную   природу,  котораЯ   бывает   обычно   наиболее
неопределенной и тленной,  а  законченную  и совершенную,  котораЯ завершает
собой всЯкое преобразование и изменение. „ело в том, что ѓераклит видел, что
величайшее разнообразие  и  смешение можно  встретить в  твердых  и  плотных
телах,  ибо такие тела могут  быть органическими и подобны  машинам, которые
уже  благодарЯ  одной своей конфигурации  допускают  бесчисленные  вариации.
’аковы, например,  тела  растений  и животных. € даже те из тел, которые  не
ЯвлЯютсЯ  органическими, оказываютсЯ при  внимательном  рассмотрении  весьма
различными между  собой. ‚ самом деле, сколь  различны между собой  те части
животных, которые называютсЯ подобными, -- мозг, стекловиднаЯ влага, глазной
белок, кость,  перепонка, хрЯщ, жила, вена, мЯсо,  жир, костный мозг, кровь,
семЯ, дух, млечный  сок и т. п.; соответственно в растениЯх -- корень, кора,
ствол,   лист,  цвет,  семЯ  и  т.  п.?  €скопаемые,  конечно,  не  ЯвлЯютсЯ
органическими, и тем не менее и они обнаруживают большое разнообразие внутри
каждого вида и еще более богатое разнообразие между  различными  видами. ‚от
почему представлЯетсЯ,  будто это огромное  разнообразие,  наблюдаемое среди
обширного рЯда  наличных и действующих реальных существ, имеет своей основой
твердую  и  плотную  природу.  Ќо  жидкие  тела  совершенно  лишены  свойств
органической  структуры,  ибо во всей видимой природе нельзЯ найти  животное
или растение, которые обладали бы совершенно жидким телом. ’аким образом, из
жидкой  природы  исключено,  изъЯто  бесконечное  разнообразие.  €  все   же
разнообразие, и  в не малой  степени, присуще  и  природе  жидкости, как это
Явствует  из  огромного различиЯ, существующего между расплавленными телами,
разными соками, жидкостЯми и т. п. ‚ воздушных же и пневматических телах это
разнообразие  значительно более  ограничено, и  его место занимает  какое-то
безразличное  однообразие  вещей.  „ействительно,  цвет   и  вкус,  которыми
обладают  еще  иногда  жидкие тела,  совершенно не  присущи воздушным телам:
способность  обладать запахом и кое-что другое  у них  остаетсЯ, но лишь как
нечто преходЯщее, беспорЯдочное и отделимое от них, так что можно установить
как  общее  правило, что,  чем ближе тела приближаютсЯ к  природе  огнЯ, тем
больше они терЯют в  разнообразии. € после того как тела перешли в состоЯние
огнЯ  в его  надлежащем  и  чистом  виде, они отбрасывают все  органическое,
всЯкое  специфическое  свойство и  всЯкое несходство между собой, и кажетсЯ,
будто  природа  сжимаетсЯ в  одну точку  на  вершине  пирамиды  и будто  она
достигла предела свойственной ей деЯтельности. ‚от почему это воспламенение,
или пожар, ѓераклит называл миром, ибо здесь природа  приводитсЯ к единству;
рождение же он называл  войной, так как оно ведет ко множеству. € чтобы этот
закон (в  силу которого все существующее, подобно морскому приливу и отливу,
переходит от разнообразиЯ  к единству и от единства к разнообразию) мог быть
как-нибудь объЯснен, он утверждал, что огонь сгущаетсЯ и редеет, однако так,
что  процесс  разрежениЯ  по  отношению  к природе  огнЯ  ЯвлЯетсЯ  прЯмым и
поступательным  действием природы, между тем  как  процесс сгущениЯ ЯвлЯетсЯ
своего  рода возвратным действием,  или результатом  ее бездеЯтельности. Ћба
эти процесса, по его мнению, имеют место в силу судьбы и  (в  общем итоге) в
определенные периоды,  так  что  ныне  существующий мир  будет  когда-нибудь
разрушен огнем,  а затем  снова воссоздан, и  эта смена и последовательность
сгораниЯ и возрождениЯ непрерывны.  Ћднако воспламенение и затухание должны,
согласно ѓераклиту (если внимательно изучить скудный  материал,  дошедший до
нас об этом мыслителе и  его взглЯдах), иметь место в различном порЯдке. €бо
что  касаетсЯ процесса  воспламенениЯ, то ѓераклит не отклонЯетсЯ от  общего
мнениЯ, а  именно что движение  разрежениЯ и уменьшениЯ шло от земли к воде,
от воды к воздуху, от воздуха к огню, а назад иначе: порЯдок  был  круговой.
’ак, он утверждал, что огонь, угасаЯ, производит землю как свою золу и сажу,
что последние производЯт  и  собирают влагу, от скоплениЯ которой происходит
разлив воды, котораЯ в свою  очередь испускает  и  испарЯет  воздух; так что
переход от огнЯ к земле ЯвлЯетсЯ внезапным, а не постепенным.
     ’аковы, если  не  еще  лучше,  были мнениЯ тех, которые принимали  одно
начало  вещей, занимаЯсь просто исследованием природы, а не спорами о ней. €
они  заслуживают похвалы  за то,  что дали  Љупидону  лишь  одно платье (что
ЯвлЯетсЯ ближайшей ступенью к совершенной наготе) и это  платье, как мы  уже
говорили,  было чем-то вроде вуали, а  не из более плотной ткани. Џлатьем же
Љупидона мы будем  называть  некоторую  форму, котораЯ приписываетсЯ  первой
материи и о которой можно сказать, что она субстанциально однородна с формой
какой-нибудь из вторичных  сущностей.  Ћднако  утверждениЯ  этих  мыслителей
относительно  воды,  воздуха и  огнЯ  -- утверждениЯ,  покоЯщиесЯ  на шатких
основаниЯх,  -- нетрудно  будет опровергнуть,  и,  по-моему,  нет  основаниЯ
оспаривать здесь  каждое из них в  отдельности, поэтому Я коснусь их  лишь в
общем.
     Џрежде всего  заметим, что  эти древние философы при исследовании начал
пользовались не вполне строгим критерием  отбора. Ћни лишь  выискивали среди
видимых  и  Явных  тел  то,  которое  им  казалось наиболее  превосходным, и
провозглашали его началом  всех вещей, провозглашали таковым как бы по праву
его превосходства,  а  не потому,  что  оно на самом  деле  и  действительно
таково. €бо  они  полагали,  что такаЯ природа  ЯвлЯетсЯ той единственной, о
которой  можно сказать, что она  есть  то, чем она кажетсЯ; прочие же  тела,
полагали они,  имеют ту  же природу,  хотЯ это и не согласуетсЯ с их внешним
видом. ’аким  образом, они, по-видимому, или выражались  иносказательно, или
говорили под  влиЯнием ослеплениЯ; более сильное впечатление заслонило собой
все остальное. Ћднако правильно рассуждающий должен бы смотреть  на все вещи
одинаково  и принимать за начало вещей то, что согласуетсЯ в такой же мере с
мельчайшими,   редчайшими   и  наиболее  пренебрегаемыми  вещами,  как  и  с
величайшими,  самыми многочисленными и наиболее сильными. €бо хотЯ мы, люди,
больше  поражаемсЯ тем сущностЯм, которые сильнее  действуют, однако объЯтиЯ
природы открыты длЯ всех.  …сли же указанные  философы  придерживаютсЯ своих
начал  не в силу  их превосходства, а  просто  так,  тогда они,  несомненно,
применили  очень  грубую   фигуру  речи,   котораЯ  делает  их  высказываниЯ
двусмысленными, ибо то, что они  говорЯт, относитсЯ не к естественному огню,
воздуху  или  естественной воде,  а  к  какому-то воображаемому и идеальному
огню, воздуху  и  т. д., которые, сохранЯЯ эти имена, означают  нечто совсем
другое. Ћчевидно, кроме того, что они наталкиваютсЯ на  те же трудности, что
и сторонники  абстрактной  материи,  ибо  если  последние вводЯт  совершенно
потенциальную и  фантастическую  материю, то отчасти  делают то же и первые.
Ѓольше того, они делают  материю оформленной и  актуальной в отношении одной
вещи (именно в отношении своего  начала), но потенциальной в отношении всего
другого.  џсно  также,  что такого  рода единое  начало  не  имеет  никакого
преимущества перед  абстрактной материей, за тем лишь  исключением,  что оно
все же способно что-то предложить  человеческому разуму, на чем человеческие
мысли могут лучше  сосредоточитьсЯ и  благодарЯ чему понЯтие  самого  начала
становитсЯ несколько более содержательным, чем понЯтиЯ других  вещей,  более
темных и трудных. Ћднако  факт,  что  в это  времЯ еще  не наступило царство
"категорий",   где   это   абстрактное   начало   могло   бы  укрытьсЯ   под
покровительством   и  защитой  категорий  субстанции,  и  поэтому  никто  не
осмелилсЯ придумать совершенно воображаемую материю, а за начало принималось
нечто, что может  быть воспринЯто чувством,  нечто  реально  существующее, и
лишь  способ  действиЯ  этого  начала оставалсЯ  воображаемым  (ибо  в  этом
отношении они  себе позволили  большую  вольность)<sup>[9]</sup>. ‚едь  они не
открыли -- мало того, даже не думали  о том, -- какое побуждение или стимул,
какое основание и  какаЯ причина  заставлЯют их  начало  отступать от  своей
природы и снова обретать ее и  каким путем это совершаетсЯ. ‚ самом деле, мы
наблюдаем в мире огромную массу  противоположностей  -- плотного и  редкого,
теплого  и  холодного,  света  и тьмы,  одушевленного  и  неодушевленного --
противоположностей, которые  взаимно сталкиваютсЯ и  разрушают друг друга; и
если  предположить,  что  эти  противоположности  проистекают как  из своего
источника из одной  материальной  субстанции, и при этом не  показать, каким
образом  это может  совершитьсЯ, то  это будет проЯвлением  путаной  мысли и
отсутствием всЯкого исследованиЯ. €бо, если  такое предположение имело бы за
собой достоверность  чувств, вы обЯзаны были бы принЯть его, если  бы даже и
оставалось непонЯтным, каким образом это происходит;  с другой стороны, если
бы  можно было  при  помощи  разума  найти  соответствующее и правдоподобное
объЯснение того, как дело происходит, мы, может быть, должны были отказатьсЯ
от  очевидности;  но  от  нас ни в коем случае не могут  требовать, чтобы мы
согласились    с    таким    предположением,    реальность    которого    не
засвидетельствована  непосредственным чувством  или  вероЯтность которого не
доказана  на основании разума. Љроме того, если бы имелось лишь  одно начало
вещей, его отличительный признак должен был  бы усматриватьсЯ во всех  вещах
наравне  с  их  наиболее  важными частЯми и  преобладающими признаками и  не
должно  было бы существовать  ни одной  значительной  вещи, котораЯ была  бы
диаметрально  противоположна  этому  началу. ’очно так же  это начало должно
было бы занимать промежуточное положение, чтобы быть наиболее пригодным  длЯ
перехода во всЯкую вещь и к всесторонней деЯтельности. Ќо  ни одного из этих
свойств  мы не находим в началах указанных философов. €бо землЯ,  которой не
досталась   честь    быть    началом,   очевидно,    обладает    свойствами,
противоположными свойствам указанных трех начал, так как  подвижности огнЯ и
свету, исходЯщему от него, она противопоставлЯет покой и тьму; разреженности
и мЯгкости воздуха она точно так же противопоставлЯет плотность и твердость,
а  влажности и податливости воды  она  противопоставлЯет  сухость, тугость и
шероховатость. ‡емлЯ сама, кроме того, занимает центральное место,  оттеснЯЯ
от центра остальные элементы. € даже если бы имелось лишь одно начало вещей,
то  оно должно было бы иметь природу, безразлично склонную  как  к  рождению
вещей, так и к их разрушению, ибо условием начала ЯвлЯетсЯ в одинаковой мере
как то, что вещи в него возвращаютсЯ, так и то, что они из него порождаютсЯ.
Ќо и этого нет, ибо из указанных тел воздух и  огонь, очевидно,  не способны
доставлЯть   материю  длЯ  порождениЯ  вещей,  хотЯ   готовы   принимать  их
разрушение; вода же, напротив,  способствует  рождению, но, скорее,  чужда и
враждебна разрушению или восстановлению, как в этом легко было бы убедитьсЯ,
если бы  на некоторое времЯ  совершенно прекратились дожди. Њало того,  само
гниение ни в коем случае  не превращает вещи  в  простую  и чистую воду.  Ќо
величайшей ошибкой упомЯнутых нами философов ЯвлЯетсЯ то,  что они принимают
за начало нечто тленное и смертное, и именно эту ошибку они совершают, вводЯ
такое  начало,  которое  покидает  и  отбрасывает  свою  природу,  когда оно
переходит в производные ЯвлениЯ.
     ‚едь, коль из граней своих что-нибудь, изменЯЯсь, выходит,
     ќто тем самым есть смерть длЯ того, чем оно было раньше<sup>[10]</sup>.
     Ќо нам  придетсЯ  более подробно развить  этот аргумент  при  ближайшем
рассмотрении  третьего  направлениЯ,   к   которому  наше  изложение  сейчас
подходит, а  именно  к тому,  которое принимало несколько  начал  вещей. ќто
направление   на   первый  взглЯд   может   показатьсЯ   более   солидным  и
основательным, на деле  же оно основываетсЯ  на большом числе предрассудков.
‚от почему Я намерен подвергнуть разбору представителей этого направлениЯ не
совокупно, а каждого в отдельности.
     €з всех мыслителей, утверждавших, что имеетсЯ много начал, Я оставлЯю в
стороне  тех, которые  считали число  начал  бесконечным,  так  как  пункт о
бесконечности относитсЯ к мифу о  Ќебе. Ќо среди  древних философов Џарменид
принимал  два  начала вещей  --  <i>огонь</i> и  <i>землю</i>  или <i>небо</i>  и  <i>землю</i>. €бо  он
утверждал, что солнце и звезды представлЯют собой истинный  огонь, чистый  и
светлый, а не  выродившийсЯ,  как наш земной огонь, который подобен ‚улкану,
сброшенному  с  неба и  получившему  увечье  при падении.  ‚се  эти  взглЯды
Џарменида в  наше времЯ  возродил  ’елезио  --  человек способный  и  хорошо
знакомый с  воззрениЯми перипатетиков  (если они имеют какую-либо ценность),
которые  он также обратил против них; но  в своих собственных построениЯх он
путалсЯ  и  был  сильнее  в разрушении, чем в созидании.  Ћ взглЯдах  самого
Џарменида  до  нас  дошли скудные и  смутные  сведениЯ.  Ќо  основы  сходной
концепции, кажетсЯ,  правильно  изложены в  книге,  написанной  Џлутархом  и
посвЯщенной первичному  холоду.  €сточником  длЯ  этой  книги,  по-видимому,
послужил  какой-то  древний трактат,  существовавший в то времЯ и до  нас не
дошедший. €бо книга Џлутарха  содержит  немало  мыслей, более  остроумных  и
более дельных, чем обычные высказываниЯ этого автора. ќти взглЯды, вероЯтно,
оказали свое  влиЯние на  ’елезио,  так что он  их  твердо усвоил  и  строго
придерживаетсЯ их  в своих комментариЯх  к  книге "Ћ природе вещей". ‚зглЯды
этого направлениЯ сводЯтсЯ к следующему.
     Џервыми  формами, первыми  активными  сущностЯми  и поэтому  и  первыми
субстанциЯми ЯвлЯютсЯ  <i>тепло</i> и <i>холод</i>.  Ќо эти сущности,  однако, бестелесны.
Ћни лишь  имеют своей  основой пассивную  и потенциальную  материю,  котораЯ
снабжает их телесной массой и одинаково восприимчива к обеим этим формам, но
сама  совершенно  неспособна  к  действию.  ‘вет  есть   продукт  тепла,  но
рассеЯнного тепла, которое, увеличиваЯсь от  скоплениЯ, становитсЯ сильным и
чувствительным. ’емнота  подобным же образом  есть отсутствие и  уничтожение
лучистой природы благодарЯ холоду. ђазреженность и  плотность как бы сотканы
теплом  и  холодом,  которые  ЯвлЯютсЯ  их  производителЯми  и  действующими
агентами, причем холод сгущает и уплотнЯет, а тепло разрежает и утончает. Ћт
характера этой ткани зависит то или иное отношение тела к движению, а именно
его склонность или нерасположенность к движению: готовность  и  склонность у
тонких тел,  косность  и  нерасположенность  у  плотных. Џоэтому тепло путем
разрежениЯ возбуждает и создает движение, холод же путем сгущениЯ тормозит и
останавливает движение. ‚ силу этого имеетсЯ четыре одинаково существенных и
свЯзанных одна с другой природы, причем двух видов соответственно указанному
мной порЯдку (ибо источником  ЯвлЯютсЯ  тепло  и  холод, все же остальное --
следствиЯ), так что все они неизменно сопровождают друг друга и неразделимы.
ќти  природы  суть  тепло,  свет,  разреженность, подвижность,  а, с  другой
стороны,   их  четыре   противоположности   --  холод,  темнота,  плотность,
неподвижность. ЏерваЯ группа имеет  свое местопребывание и седалище на небе,
на  звездах,  и в частности  на солнце,  втораЯ  группа  --  на  земле.  €бо
благодарЯ  своему  чрезвычайному  и  полному жару и благодарЯ  максимальному
растЯжению материи  небо ЯвлЯетсЯ наиболее горЯчим,  светлым, разреженным  и
подвижным;   землЯ   же,   напротив,  благодарЯ  своему   исключительному  и
непрерывному холоду,  а  также  благодарЯ  крайнему сжатию материи  ЯвлЯетсЯ
наиболее  холодной,  наиболее  темной,  плотной,  совершенно  неподвижной  и
исключающей всЯкое движение. Ќебесные же выси сохранЯют свою природу цельной
и  нерушимой,  и,  хотЯ  они допускают  некоторые взаимные  различиЯ,  своей
отдаленностью они ограждены от возможности противоположного воздействиЯ  или
столкновениЯ.  ’акое же постоЯнство существует  в глубине  или во внутренних
частЯх  земли. € лишь на краЯх неба и земли близко подходЯт друг  к  другу и
сталкиваютсЯ противоположные тела, что  ведет к взаимной борьбе между ними и
к  взаимным  воздействиЯм.  Ќебо  поэтому во  всей своей массе и  субстанции
горЯчо  и  совершенно свободно  от противоположной  природы,  но  это  тепло
неравномерно  распределено по  всем частЯм неба,  и некоторые  части  более,
другие  менее  горЯчи.  €бо  в телах звезд  жар  более силен, в  межзвездных
пространствах --  менее.  Њало  того,  среди самих звезд некоторые  ЯвлЯютсЯ
более горЯчими, чем остальные, и обладают более Ярким и более светлым огнем;
но ни противоположнаЯ природа холода, ни какаЯ-либо степень ее сюда не могут
проникнуть,   ибо   небо  допускает  внутри   себЯ   лишь  различиЯ,  но  не
противоположности. Ќо  вы не должны судить о цельном  и самородном тепле или
огне  небесных тел  на основании  обычного  огнЯ.  €бо наш огонь оторван  от
родной почвы, неустойчив, окружен  враждебными телами, беспомощен, нуждаетсЯ
длЯ своего сохранениЯ в снабжении топливом и имеет преходЯщую природу, между
тем как  на  небе огонь  находитсЯ на своем настоЯщем  месте, огражденный от
возможности   насилиЯ   со  стороны   какого-нибудь  противоположного  тела,
постоЯнен,  сохранЯетсЯ  сам собой  и при помощи однородных тел  и совершает
свойственные ему действиЯ свободно и без помехи. Ќебо также светло  повсюду,
но разные его  части  не  в  одинаковой степени,  ибо, ввиду  того что среди
известных и исчисленных  звезд  имеютсЯ некоторые,  видимые лишь  при  Ясном
небе, и  в Њлечном Џути имеютсЯ скоплениЯ малых  звезд, совокупность которых
образует нечто  вроде белой цепочки, но которые в отдельности не различаютсЯ
как  светлые  тела, --  ввиду  этого нельзЯ  сомневатьсЯ, что  имеетсЯ много
невидимых  длЯ нас звезд.  € в самом деле, универсум  небес  на  всем  своем
протЯжении  наделен  светом, но этот свет не  везде обладает таким сильным и
далеко  отражающимсЯ блеском и такими плотными и  интенсивными лучами, чтобы
он  мог  пройти такое  огромное расстоЯние и дойти до  нашего зрениЯ.  Ќебо,
кроме того, состоит из тонкой и  разреженной субстанции, в которой ничто  не
нагромождено и не уплотнено насильственно, однако в некоторых частЯх материЯ
более растЯнута, в других -- меньше.  Њы находим, наконец, что небо имеет то
движение, которое подобает наиболее подвижным телам, именно  кругообращение,
или вращательное движение. €бо круговое движение не имеет предела и ЯвлЯетсЯ
как  бы самоцелью, между  тем как движение по  прЯмой  линии имеет  предел и
совершаетсЯ длЯ чего-то и как бы стремитсЯ к  покою. Џоэтому универсум небес
движетсЯ  в  круговом  движении, и никакаЯ  его  часть не свободна  от этого
движениЯ. Ћднако,  подобно тому как существует неравенство между  различными
частЯми  неба  в  отношении  тепла,  света и  разреженности,  точно  так  же
наблюдаетсЯ  неравенство  между ними  и  в  отношении  движениЯ,  причем это
неравенство  ЯвлЯетсЯ  наиболее  Явным,  ибо  оно  более  всего   привлекает
человеческое  внимание,  и более  доступно наблюдению,  и  даже  может  быть
установлено  путем  вычислений.  „вижение  обращениЯ  может  различатьсЯ  по
скорости  и  по направлению. ‚  отношении  скорости оно может быть быстрее и
медленнее; в отношении же направлениЯ оно  происходит по  совершенному кругу
или  по  спиралевидному, при  котором  движущеесЯ  тело не  возвращаетсЯ при
каждом обороте на прежнее место (так как  спиральнаЯ линиЯ состоит из прЯмой
линии  и  круга). Џоэтому на небе  имеют место  как раз  эти  неравенства --
различие в быстроте и отклонениЯ от точки отправлениЯ, или спиральность. €бо
блуждающие  звезды и  планеты  обладают  неравной  скоростью, а планеты Явно
отклонЯютсЯ от тропика к  тропику; и, чем выше находЯтсЯ небесные тела,  тем
больше их скорость и тем более  спирально направление их  движениЯ.  ‚ самом
деле, если мы возьмем ЯвлениЯ просто и так, как мы их наблюдаем, и установим
одно естественное и простое суточное  движение  небесных  тел, отвергнув при
этом тенденцию математики сводить  движениЯ к совершенным  кругам и допускаЯ
спиральную линию, если мы также сведем к одному те противоположные движениЯ,
которые совершаютсЯ последовательно с  востока на  запад  (каковое  движение
называетсЯ движением перводвигателЯ) и с  запада на восток  (которое считают
специфическим движением  планет), относЯ  разницу  во времени возвращениЯ за
счет разности скорости, а разницу в положении по отношению к ‡одиаку за счет
спиральных  линий,  -- то Ясно, что должно  произойти то,  что  Я сказал,  а
именно что ‹уна, например,  котораЯ ЯвлЯетсЯ наиболее низкой из всех планет,
должна двигатьсЯ медленнее всех и по наиболее  редким  и  наиболее  открытым
спиралЯм.  ’аковы,  по-видимому, взглЯды  представителей  этого  направлениЯ
относительно природы той части неба,  котораЯ (по причине своей отдаленности
от  противоположных  тел)  ЯвлЯетсЯ  прочной и  постоЯнной. Ќо  сохранил  ли
’елезио прежние пределы и представлЯл ли  он себе, что такова природа всего,
что находитсЯ  над луной, как и  самой луны,  или он полагал, что враждебнаЯ
сила может поднЯтьсЯ выше, -- этого он Ясно не говорит. Ќо о земле  (котораЯ
ЯвлЯетсЯ сферой и седалищем противоположных тел) он точно так же утверждает,
что большаЯ часть  ее остаетсЯ незатронутой и непоколебленной  и огражденной
от  проникновениЯ  небесных  тел.  Ќо  какова  природа этой части, об  этом,
говорит  он,  нечего  спрашивать. „остаточно представлЯть ее себе наделенной
четырьмЯ свойствами,  а  именно  холодом, темнотой,  плотностью и покоем, но
наделенной ими в  абсолютной и  никак  не  меньшей  степени. —асть же земли,
лежащую у поверхности  и  представлЯющую  как  бы земную кору  или оболочку,
’елезио   предназначает  длЯ  рождениЯ  вещей.  Ћн  предполагает,  что   все
сколько-нибудь  известные  нам предметы, даже  наиболее тЯжелые и твердые, и
те, которые лежат глубже всего в земле, как металлы, камни, море, -- все это
состоит  из  земли, несколько  измененной  и обработанной жаром  неба и  уже
получившей  некоторую теплоту,  излучение, тонкость и  подвижность,  коротко
говорЯ, из земли, участвующей уже в  промежуточной  природе между ‘олнцем  и
чистой землей. Ћтсюда поэтому следует,  что сама чистаЯ землЯ находитсЯ ниже
глубочайших глубин морЯ, ниже глубочайших руд и всех производных предметов и
что между этой  чистой землей  и ‹уной или еще  выше должна быть расположена
какаЯ-то  промежуточнаЯ  природа,   образованнаЯ   путем  уравновешиваниЯ  и
преломлениЯ неба и земли.
     ’аким  образом, достаточно  укрепив  содержимое  обоих царств,  ’елезио
переходит  к  набегу   и  войне,  ибо  он   предполагает,  что  в  областЯх,
расположенных между  отдаленнейшими  частЯми  неба  и  глубочайшими  частЯми
земли, происходЯт все  мЯтежи, конфликты и пертурбации,  подобно тому как мы
видим  в государствах, что их пограничные области опустошаютсЯ нашествиЯми и
войнами,  в  то  времЯ как  их внутренние провинции  наслаждаютсЯ  нерушимым
миром. ‚едь указанные  природы вместе с их  конкретами  имеют  стремление  и
обладают   способностью   к   постоЯнному   рождению,   и   размножению,   и
распространению по  всем  направлениЯм,  а  также  к овладению  всей  массой
материи, к взаимным нападениЯм и набегам, к взаимному вытеснению и  изгнанию
друг друга с их собственных мест, с тем  чтобы занЯть  самим эти места; мало
того, они обладают способностью  замечать и усваивать силу и действиЯ другой
природы так  же  хорошо, как  свои  собственные,  и благодарЯ этому усвоению
двигатьсЯ  и  приспособлЯтьсЯ.  €  эта борьба  производит  все  разнообразие
существующего, все  действиЯ  и  качества. Ћднако  в некоторых местах он как
будто  приписывает  (хотЯ  и  нерешительно и  мимоходом)  материи  некоторые
собственные  качества: во-первых,  что она не увеличиваетсЯ и не уменьшаетсЯ
от действиЯ на нее форм и активных начал,  сохранЯЯ всегда свою общую сумму;
во-вторых, что  ей  свойственно движение тЯжести  или падениЯ;  и  он что-то
также говорит о черноте материи. Ќо одно он говорит Ясно, а именно что тепло
и  холод при одинаковой  интенсивности и  одинаковом количестве  действуют с
меньшей  силой  на  разреженную  и  растЯнутую материю,  чем  на  плотную  и
компактную,  ибо они заполнЯют  объем материи, а  не собственный  объем.  Ќо
’елезио идет дальше в своих предположениЯх и объЯснениЯх насчет того,  каким
образом эти  распри и борьба могут привести к такому плодотворному рождению.
Ћн начинает с обеспечениЯ безопасности ‡емли как низшего начала и показывает
причину, почему она не была давно разрушена и поглощена ‘олнцем и почему это
с ней никогда не может случитьсЯ. Љак первое и главное основание он приводит
неизмеримое   расстоЯние  ‡емли  от  неподвижных   звезд  и  весьма  большое
расстоЯние от ‘олнца -- расстоЯние, более или менее хорошо измеримое. ‚торое
основание -- это отклонение  лучей  ‘олнца от перпендикулЯра по отношению ко
многим частЯм  ‡емли,  иными  словами,  то  обстоЯтельство, что  над большей
частью ‡емли ‘олнце никогда не стоит вертикально, или что лучи его не падают
на  эту  часть перпендикулЯрно,  так что оно никогда  не действует  на  весь
земной  шар  с  большой  силой жара. ’ретьим  основанием ЯвлЯетсЯ  склонение
‘олнца по отношению к тем же частЯм  земли при прохождении его через ‡одиак,
тепло  вследствие  чего,  какова  бы  ни  была  его  сила,  увеличиваетсЯ не
непрерывно,  а  через  большие  промежутки.  —етвертым  основанием  ЯвлЯетсЯ
скорость ‘олнца в его  суточном движении,  когда оно проходит такой огромный
круг в столь короткое  времЯ, вследствие чего  тепло  нигде ни на минуту  не
задерживаетсЯ. ЏЯтым основанием ЯвлЯетсЯ наличие непрерывного рЯда тел между
‘олнцем  и  ‡емлей,  вследствие  чего  ‘олнце  не через  пустоты  направлЯет
неистощаемый  запас  тепла, а  через множество  противодействующих  ему тел,
борьба  с которыми  необычайно ослаблЯет его, и это тем сильнее  сказываетсЯ
благодарЯ тому, что, чем дальше оно  идет и  чем слабее оно  становитсЯ, тем
более упорными бывают те тела, с которыми оно сталкиваетсЯ, а  больше  всего
оно ослаблЯетсЯ при приближении к поверхности ‡емли, где оно сталкиваетсЯ не
только с сопротивлением, но и с прЯмым противодействием.
     Џроцесс   изменениЯ   рисуетсЯ   ’елезио   в   следующем   виде.  Њежду
противоположными  природами происходит,  как  он  полагает,  непримиримаЯ  и
ожесточеннаЯ война. “казанные противоположные природы не сходЯтсЯ ни в одном
пункте  и не сосуществуют рЯдом ни  в чем третьем, за  исключением пассивной
материи. ЉаждаЯ  природа поэтому  стремитсЯ и  делает усилиЯ  к  тому, чтобы
совершенно  разрушить  другую  и  наложить   на   материю  свой  собственный
отпечаток, и формировать ее по своему образу  и подобию. ’ак что ‘олнце (как
’елезио это  Ясно и часто говорит) определенно стремитсЯ  превратить ‡емлю в
‘олнце, а  ‡емлЯ в свою  очередь  стремитсЯ превратить ‘олнце в  ‡емлю. ќто,
однако, не мешает тому, чтобы все вещи происходили в определенном порЯдке, в
определенное времЯ и в надлежащей мере, а также тому,  чтобы всЯкое действие
имело   надлежащее   течение  --  начало,  развитие,  расцвет,  увЯдание   и
прекращение.  Ќо  это  обусловлено  не  какими-нибудь  законами  союза,  или
согласиЯ, а  исключительно  недостатком  силы.  €бо  всЯкое  увеличение  или
уменьшение в  свойствах и действиЯх проистекает  не  от регулированиЯ усилиЯ
(которое стремитсЯ  всецело овладеть своим объектом), а от противодействиЯ и
сдерживающей  силы  противоположной  природы. ђазнообразие, множественность,
как  и  усложнение  действиЯ, должны  всецело зависеть  от  одного  из  трех
факторов,  именно от силы тепла, характера материи или от способа  действиЯ.
ќти  три фактора  тем  не менее взаимно свЯзаны между  собой и обусловливают
друг друга.
     ‘амо тепло различаетсЯ  в отношении силы,  изобилиЯ, продолжительности,
среды и последовательности.  Џоследовательность в свою очередь  различна  во
многих отношениЯх в зависимости  от  того, ЯвлЯетсЯ  ли она приближением или
удалением, иными  словами, усилением или ослаблением,  бывает  ли приращение
внезапным или  постепенным, происходит ли возвращение  или  повторение через
длительные или  короткие промежутки  времени и  тому подобные  случаи. €так,
тепло бывает самым разнообразным в отношении силы  и природы. Ћно может быть
более и менее чистым относительно своего первоисточника, именно ‘олнца. „а и
не  всЯкое тепло содействует другому теплу. Ќапротив того, когда две теплоты
различаютсЯ  между  собой на  много  градусов,  то  одна  из  них  убивает и
разрушает  другую  точно так же, как это  делает  холод. €бо  каждаЯ теплота
имеет свои собственные действиЯ и оказывает сопротивление действиЯм  других.
Џо  отношению к более сильным теплотам более  слабые теплоты ЯвлЯютсЯ, таким
образом, в изображении  ’елезио, предателЯми и  перебежчиками,  состоЯщими в
заговоре с холодом.  ‚от почему то слабое тепло, которое пребывает  в  воде,
совершенно  разрушает тот живой  жар, который пребывает и  вибрирует в огне,
точно так же как  неестественный жар гноЯ в  человеческом организме тушит  и
гасит  его  естественный  жар.  ”акт  различий в количествах  тепла  слишком
очевиден, чтобы он нуждалсЯ в доказательстве, ибо один или два  горЯщих углЯ
не дают  такого тепла,  как целаЯ  куча.  ‚едь эффект увеличениЯ  количества
тепла наиболее замечательным образом обнаруживаетсЯ в  увеличении солнечного
жара через  отражение  солнечных  лучей,  ибо  число  лучей удваиваетсЯ  при
простом и умножаетсЯ при разнообразном отражении. Ќо к умножению  количества
тепла следует присоединить  также и сочетание  источников тепла,  что  также
лучше всего показываетсЯ  на  примере склонениЯ и  прЯмого падениЯ лучей,  а
именно: чем  ближе  сходЯтсЯ прЯмые и  отраженные лучи  и  чем  острее угол,
который  они  образуют  между собой,  тем значительнее сила выделЯемого  ими
тепла. Њало того, само ‘олнце испускает большее  тепло, когда оно  находитсЯ
среди более мощных и сильных огней неподвижных звезд -- созвездий  ‹ьва, Џса
и  „евы. Ќо особенно очевидно огромное значение продолжительности жара,  ибо
все  естественные силы  требуют времени: некоторое времЯ им требуетсЯ, чтобы
вступить в действие,  а еще  более  продолжительное -- длЯ полного  развитиЯ
своей  силы.  Џоэтому  продолжительность тепла  превращает  равное  тепло  в
прогрессирующее  и   неравное,   так  как  предыдущее  и  последующее  тепло
объединЯютсЯ. € это особенно Ясно сказываетсЯ в том факте,  что осеннЯЯ жара
бывает сильнее, чем летнЯЯ,  и что  летний зной после полуднЯ бывает сильнее
полуденного.  ’очно так же  слабость тепла в более  холодных  странах иногда
возмещаетсЯ  более длинными  и продолжительными  летними днЯми. Ћднако самой
изумительной  ЯвлЯетсЯ  сила  среды  в  проведении  тепла, ибо  благодарЯ ей
необычайно варьирует температура времен года,  и с несказанной изменчивостью
она иногда  бывает  холодной летом  и  теплой  зимой,  между  тем как солнце
неизменно и регулЯрно держитсЯ одного и того же  направлениЯ  и сохранЯет то
же  расстоЯние  от земли.  ‡ерновые посевы  и  виноград точно так  же  зреют
быстрее при  южном ветре и облачном небе. € всЯкое расположение и проЯвление
неба в  соответствии со  сменами времен года,  иногда  пагубное  и  вредное,
иногда полезное и  благоприЯтное, имеют в этом свою причину и свое начало, а
именно в разнообразии состава воздушной среды, котораЯ накапливает различные
предрасположениЯ  из  самой смены  и  изменчивости  погоды,  быть  может,  в
результате длительного времени. Ќо последовательность видов тепла и порЯдок,
в котором теплота следует за  теплотой, обусловлены разнообразными причинами
и   имеют   огромное  значение.  €бо   ‘олнце  не  могло  бы  вызвать  столь
многочисленное и столь  плодотворное размножение, если  бы его положению  во
времЯ движениЯ  по отношению к ‡емле и ее частЯм не были свойственны великое
разнообразие и изменчивость. €бо  ‘олнце  движетсЯ по кругу  и быстро  и под
наклонным углом по отношению  к ‡емле,  и оно само  менЯетсЯ, так что оно то
отсутствует,  то  присутствует,  то  бывает  ближе,  то  дальше,   то  более
перпендикулЯрно,  то  под  более острым  углом, то возвращаЯсь медленно,  то
быстро,  и  никогда  ни  на  один  момент  тепло  не  выделЯетсЯ  из  ‘олнца
непрерывно, и нигде (разве только в тропиках) это тепло не восстанавливаетсЯ
через   короткий  промежуток,  так  что  такаЯ  изменчивость   производителЯ
прекрасно гармонирует  с  таким разнообразием произведенных  вещей.  Љ этому
надо прибавить крайнее разнообразие природы среды, или проводника тепла. ‚се
остальное,  что  было сказано о неравенство  и  степенЯх одного  вида тепла,
может  быть применено  к  изменениЯм  последовательности в  различных  видах
тепла. Џоэтому Ђристотель не без основаниЯ  приписывал рождение и разрушение
вещей блуждающему пути ‘олнца как их действующей причине. Ћднако  он погубил
эту  правильную концепцию  своей страстью устанавливать законы и действовать
как  судьЯ  над  природой  и вообще  различать  и  свЯзывать вещи по  своему
произволу.  €бо  должно было бы  приписывать рождение и уничтожение (которое
никогда не бывает простым лишением, а всегда имеет своим следствием рождение
чего-то  другого)  неравенству жара ‘олнца в целом, т. е.  его продвижению и
отступлению, вместе взЯтым, а  не раздельно, именно рождение -- продвижению,
а  уничтожение -- отступлению,  как это нелепо  делает  Ђристотель, почти не
возвышаЯсь в  данном случае над мнением толпы. € если  кому-нибудь покажетсЯ
странным, что рождение вещей  приписываетсЯ нами действию ‘олнца, после того
как мы выставили положение и высказали предположение, что ‘олнце есть огонь,
между тем  как огонь ничего не производит, то  это  легко  опровергнуть. €бо
представление  о различии  между теплом, исходЯщим  от  ‘олнца, и огнем есть
простаЯ  фантазиЯ. ‚ самом деле, имеетсЯ бесконечный рЯд Явлений,  в которых
действие  ‘олнца сходно  с  действием огнЯ,  так,  например, при  созревании
плодов, при сохранении в холодных  климатах нежных растений, растущих обычно
под теплым небом, при высиживании